– Мэм, никогда бы не подумала, что коммодор настолько хорош в дипломатии, – обратилась к капитану Элвин Таллмен со своего места на резервном мостике «Тристрама».

– Да, верно, он ловко жонглировал словами, – отозвалась Наоми Каплан. – Я считаю себя ценителем удачных фраз, но сегодня оказалась впечатлена его мастерством. Особенно этим пассажем о бета-узле «Танго-3». Прямо в яблочко! Но по крайней мере никто на той стороне не сможет заявить, что их не предупреждали, не так ли?

– Так-то оно так, но это не значит, что они не попытаются, шкипер, – заметила Таллмен.

– Безусловно это их право, но лично я поставлю на коммодора. Лучше пусть сразу считают нас гексапумой, чем драной кошкой. Кроме того, – Каплан холодно улыбнулась, – мы испробовали их способ решения споров на Новой Тоскане. Теперь они могут испробовать наш.

* * *

– Мэм, он должно быть сумасшедший, – резко заявил Такер Кирнан Оксане Дуброской. – Пять лёгких крейсеров против четырёх линейных? Да - их больше. Ну и что? У них восемь пусковых на борт против наших двадцати восьми!

– Капитан Кирнан прав, адмирал, – поддержал его капитан Максимилиан Джонсон, командир флагмана. – С другой стороны, – продолжил флаг-капитан, – не хочу показаться паникёром, но должен заметить, что если дальнобойность их ракет соответствует той, на которую указывают данные Уайлдера из Новой Тосканы, то похоже на то, что они планируют открытие огня далеко за пределами нашей досягаемости.

– Вы предполагаете, что группа лёгких крейсеров собирается открыть огонь с сорока миллионов километров, сэр? – Вопрос капитана Кельвина Диадоро, оперативного офицера Дуброской, прозвучал немного более недоверчиво, чем он может быть должен был звучать при обращении к человеку с положением Джонсона, но вице-адмирал не могла его винить.

– Кельвин, совсем не обязательно подобное предполагать, – с лёгким холодком отозвался Джонсон. – Я просто хочу отметить, что сорок миллионов километров достаточно хорошо соответствуют эффективной дальности ракет применённых ими в Новой Тоскане. Но имеют ли эти предположения какую-либо связь с реальностью, я не готов сказать. Однако, совершенно точно одно – этот Завала определённо считает, что имеет значительное преимущество в дальнобойности и планирует использовать его. И если он прав и у него действительно есть такие ракеты, то не имеет значения сколько ракетных шахт у нас, а сколько у него, так как нашим птичкам прежде чем достигнуть целей придётся преодолеть двадцать или тридцать миллионов километров по баллистической траектории. И в этом случае противоракеты и лазеры ПРО даже лёгкого крейсера легко и непринуждённо нарежут их мелкими ломтиками.

– Максимилиан прав, адмирал, – слегка запинаясь, поддержала его Меридиана Куинкуиллерос, командир КФСЛ «Успех». Глаза присутствующих обратились к её сектору коммуникационного дисплея и она пожала плечами. – Я сомневаюсь, что какие угодно противокорабельные ракеты имеющие эффективный радиус поражения соответствующий сообщениям из Новой Тосканы могут быть запущены с борта лёгкого крейсер, но у них всё-таки могут  быть более дальнобойные ракеты по сравнению с любыми нашими. И, судя по всему, это именно так, ведь совершенно очевидно, что он действительно намерен атаковать нас.

– Тоже верно, Меридиана, – отметила Дубровская и перевела взгляд на Диадоро. – Предположим, что ситуация такова, как сказал Кельвин. К чему это нас приводит?

– Мы говорим о лёгких крейсерах, – ответил Диадоро, – и меня не волнует, насколько «тяжёлыми» ракетами, согласно их тактической доктрины, оснащаются эти корабли, пусть даже и такие толстожопые как эти. В любом случае они никак не могу иметь более двухсот или трёхсот птичек на борту. Они просто не смогут вместить их больше, особенно если у них есть какая-то модернизированная двигательная система, которая съест ещё больше массы и кубатуры. Итого пусть это будет тысяча пятьсот птичек, каждая с боеголовкой, как у одного из наших «Стилетов». «Стилет» относился к новому поколению ракет для эсминцев и лёгких крейсеров ФСЛ и характеризовался значительно облегчённой по сравнению с ракетным вооружением тяжёлых и линейных крейсеров лазерной боеголовкой. – Если бы они могли отправить в едином залпе все их – это было бы больно, не вопрос. Но нет никакого возможности каждому из них запустить за один раз больше восьми – максимум, десяти – птичек в за один раз и некоторые из них к тому же будут платформами РЭБ. Без последних никакие молитвы не помогут им преодолеть нашу оборону. Предположим их в залпе будет – ну сколько? четверть? – от общего количества ракет. Тогда это приводит нас к тому, что пять крейсеров максимально смогут выпустить залп из тридцати восьми лёгких противокорабельных ракет по четырём «Неутомимым». Мне нравятся такие шансы, адмирал.

– А если у них есть ракетные подвески? – Поинтересовалась Дубровская.

– Предполагая что дошедшие до нас сведения верны, манти действительно скорее всего использовали подвески на Новой Тоскане и у Шпинделя, – добросовестно добавил Диадоро, хотя он и относился к тем офицеров эскадры, которые считали, что слухи о Шпинделе были дико неточными. – И они действительно могут их иметь, – продолжил он, – но они не могут иметь их много. Они могут буксировать их только внутри своих клиньев, иначе наши разведывательные платформы обнаружили бы их, а вы просто физически не сможете прицепить к корпусу лёгкого крейсера больше пары-другой подвесок достаточно больших, чтобы нести подобные ракеты. Кроме того, всё ещё остаются ограничения на систему управления огнём. Лёгкий крейсер имеет не так много каналов телеметрии и нет никакого способа, чтобы они могли бы контролировать залпы достаточно большие, чтобы пройти через нашу оборону. Я не говорю, что они не могли бы получить два или три попадания – пару раз им может повезти. И вполне возможно, что они могли бы иметь достаточную дальнобойность, чтобы запущенные ими птички атаковали нас прежде, чем мы могли бы ответить. Но они не смогут насытить нашу оборону так сильно, чтобы они смогли победить. Особенно с лазерными боеголовками класса «Стилет». Не тогда, когда у них корабли тоннажем 900 тысяч тонн, а у нас – 3,4 миллиона тонн.

– Мэм, лично я не вижу логических ошибок в предположениях Кельвина, – вступила в разговор Хэм Сын Чжи, капитан «Неумолимого». – Единственный оставшийся у меня вопрос состоит в том, что манти само собой в состоянии с тем же успехом просчитать наши шансы,… так почему они продолжают идти вперёд?

– Я бы сказал, что это потому, что они придурки, – раздался ещё один голос. Все посмотрели на изображение капитана Бордена МакГилликадди, командира крейсера «Палладин», а тот махнул рукой в сторону тактического дисплея. – Они просто сами лезут нам в пасть, – продолжил он. – Даже если они немедленно перейдут на максимальное торможение, то, с учётом их текущей скорости прежде чем смогут сбросить скорость до нуля, они всё равно пройдут всю дистанцию до орбиты Корицы. Независимо от их долбаного преимущества в дальнобойности, они наши, хотят ли они того или нет.

– Вы предполагаете, что они блефуют? – Решила прояснить ситуацию до конца Хэм.

– Все, что я предполагаю на данный момент, так это то, что я не верю, что они смогли подвести свои «невидимые разведмодули» достаточно близко, чтобы суметь обнаружить нас настолько заблаговременно, как им хотелось бы,  чтобы мы поверили, – ответил МакГилликадди. – Возможно Завала ещё не знал о нас, когда начал ускоряться внутрь системы и вплоть до момента, когда вышел на связь с губернатором Дуэньясом. Видит Бог, все мы знаем какими высокомерными могут быть манти! Может быть, он просто направился по кратчайшему пути к планете, не позаботившись о разведке внутренней части системы. В конце концов, какова вероятность того, что кто-то разместит целый дивизион линейных крейсеров в такой захолустной системе как Сэлташ? К тому времени, как он понял, что облажался, стало уже слишком поздно отступать и пытаться вернуться в гипер. Поэтому он вместо бегства вполне мог решить на блеф и попытаться убедить нас в правдоподобности мантевской версии произошедшего на Новой Тоскане и Шпинделе.

– А когда это не сработает? – Поинтересовалось Дубровская.

– А тогда, мэм, он скорее всего всё равно продолжит идти вперёд и сделает оборот, – пожал плечами МакГилликадди. – У него есть запас времени – пока он ещё преодолеет те самые 30 миллионов километров до момента входа в нашу зону эффективного ракетного огня. Это даёт ему достаточно времени, чтобы передумать и встать на более примирительную позицию, прежде чем мы сможем уничтожить его. Если бы я был на его месте и понял, что выхода нет, то наверно тоже бросался бы угрозами. Если вторая сторона пасует – я выиграл. Если вторая сторона не пасует – не страшно, я всё ещё могу сдаться прежде чем они разнесут меня.

Дубровская медленно кивнула. Гипотеза МакГилликадди определённо имела смысл, а Диадоро был безусловно прав насчёт ограниченной ёмкости погребов и малых размеров лёгких крейсеров. Она не столь категорично как МакГиллкадди оценивала умственные способности манти только потому, что они были настолько глупы, чтобы вступить в борьбу с Солнечной Лигой. Однако, с другой стороны, в анализе капитаном неприятной тактической ситуации было много такого, что стоило бы учитывать.

«На самом деле именно в этом и состоял основной план Дуэньяса», – напомнила она себе. – «Идея была в том, чтобы поставить манти в затруднительное положение и заставить повести себя определённым образом, а именно – наглядно продемонстрировать свою воинственность, причём ещё до того, как они поняли бы, что их есть кому встретить. Что в основном, как отметил Борден, в конце концов и произошло».

«Губернатор конечно хотел бы ещё большего преимущества в огневой мощи, но четыре линейных крейсера против пяти лёгких было и так подавляющим преимуществом по любым стандартам. И когда она и Дуэньяс разнесут их, когда они покрошат мантикорскую эскадру лёгких крейсеров в мелкую пыль – пропаганда и ручные комментаторы быстро превратят эту стычку в сокрушительную победу. Именно в такую, о которой хотелось бы услышать солларианской общественности в качестве противоядия от разрушительных слухов приходящих из Шпинделя».

«И будь честна. Борден прав – Дуэньясу повезло больше, чем всем чертям в аду, что у меня оказалось хотя бы четыре линейных крейсера, которые смогли добраться сюда вовремя! Если бы нас здесь не было, он был бы сейчас очень счастлив – счастлив, как ублюдок, застрявший на орбите в пробитом скафандре».

Остальные крейсера эскадры 491 находились либо в других звёздных системах, либо в руках верфи. Но это было в порядке вещей для Пограничного Флота. Его крейсера были нужны всегда, и всегда было слишком много мест, в которых они должны были быть в один и тот же момент. Но в данном случае Дуэньясу действительно повезло.

«По любому, предположение Бордена о том, что манти берут нас на испуг – всего лишь правдоподобная теория», – честно напомнила она сама себе. И тут же поняла, что сама не сомневается в её истинности.

«Предположим, что Кельвин ошибается или что эффективный радиус их ракет и вправду больше, чем мы можем себе вообразить, и они и вправду смогут закинуть несколько дюжин мячей в нашу корзину прежде, чем мы подойдём достаточно близко, чтобы приложить их», – прикинула она. – «Ладно, округлим для гарантии до полусотни. Против четвёрки «Неутомимых»? Черт, даже излучатели лазеров «Дротиков» едва поцарапают нашу краску!»

«Нет, даже если Борден где-то в мелочах ошибается, у этих ублюдков нет никакой надежды уйти от меня и избежать боя. Они действительно получат кол в задницу, что бы ни случилось. Думаю, что я смогу привыкнуть к славе первого адмирала Солнечной Лиги, вломившей мантям так, как они того заслуживают».

– Что ж, – снисходительно произнесла она, – поскольку они знают, что мы здесь, я полагаю, что мы могли бы поднять наши клинья и двинуться вперёд, чтобы поприветствовать их должным образом.

* * *

– Мэм, они двинулись нам навстречу, – сообщила Абигейль Хеарнс через три минуты после того, как узлы линейных крейсеров полностью прогрелись и квартет импеллерных клиньев появился на тактическом дисплее, начав движение от своей первоначальной позиции между Станцией Шон и ЭЭ 301.

– Вижу, ганни, – почти рассеянно отозвалась Наоми Каплан, но Абигейль знала этот тон. Лицо командира «Тристрама» превратилось в маску готового к бою хищника, а мозг – в просчитывающий ситуацию на несколько шагов вперёд компьютер.

– Полагаю, мы просто обязаны убедиться, насколько они серьёзны, – добавила Каплан мгновение спустя с улыбкой напоминающей оскал. Для дивизиона 301 – и особенно для эсминца «Тристрам» – противостояние Звездной Империи Мантикора и Солнечной Лиги было делом личным.

Очень личным!

Это было верно, как для Абигейль, так и для каждого члена экипажа. И ей было интересно, не было ли это главной причиной, по которой леди Золотой Пик выбрала для этой операции эскадру именно капитаны Завалы.

* * *

Крейсера вице-адмирала Дубровской двигались навстречу мантикорским эсминцам с ускорением 3,89 километров в секунду за секунду, что составляло восемьдесят процентов от их максимального теоретически возможного ускорения. Никаких особых причин спешить у них не было. Даже при таком низком ускорении они бы приблизились к манти на четыре миллиона километров прежде, чем истечёт установленный Завалой двадцати семи минутный срок. Конечно, за это же время манти приблизятся на сорок два миллиона километров к Корице и дистанция между двумя силами в этот момент составит «всего лишь» 36 700 000 километров, а скорость сближения между ними даст солларианским «Дротикам» дальность эффективного огня в более чем двенадцать миллионов километров.

Дубровская более охотно, чем Кельвин Диадоро, готова была признать, что ракеты манти могут иметь большую дальность активного участка, нежели у неё, но ничто размером с лёгкий крейсер не могло уместить их внутри корпуса достаточно много, решила она, сопровождая взглядом перемещение по дисплею иконок своих судов. Впрочем, исходя из постоянных ускорений с обеих сторон, дополнительно потребуется лишь пятнадцать с половиной минут, чтобы уже манти оказались в зоне досягаемости её собственных ракет. Два из её кораблей – «Успех» и «Паладин» – относились к модификации «Непобедимых»  со старым пусковыми установками типа «SL-11-b» с циклом запуска в сорок пять секунд. Но «Неумолимый» и «Покоритель» уже были оснащены новыми пусковыми типа «SL-13» с временем цикла всего тридцать пять секунд. Манти скорее всего могли стрелять немного быстрее. По крайней мере, солларианские эсминцы и лёгкие крейсера, учитывая меньшие габариты и массу ракет которыми были вооружены, точно могли. Однако любая ракета с достаточно мощной боеголовкой, чтобы представлять угрозу её кораблям, должна быть по меньшей мере такого-же размера, как её собственные птички. Это должно было замедлить  темп их стрельбы, так что можно предположить, что он составляет тридцать секунд на запуск с одного борта. Это означало, что они за то время, что ей потребуется для выхода на дистанцию собственного огня, смогут произвести примерно тридцать один бортовой залп. Считая от восьми до десяти пусковых на борт, это составляло максимум триста десять ракет с каждого из кораблей противника – в комбинированных залпах не более чем по полсотни ракет в каждом. И как указал Диадоро, по крайней мере некоторые из этих ракет будут нести платформы средств проникновения и электронной борьбы. На её четырёх линейных крейсера установлены по восемь пусковых противоракет и шестнадцать кластеров лазеров ПРО, что даёт эскадре тридцать две противоракеты и шестьдесят четыре лазерных кластера против вероятной угрозы не более чем в сорок птичек в залпе.

Она холодно улыбнулась в предвкушении развития событий. Нет на свете ракет, запускаемых из чего-то размером с лёгкий крейсер и способных пройти сквозь её оборону в количестве достаточном чтобы остановить её, прежде чем она приведёт свои пусковые в действие. А на её кораблях установлено по двадцать девять пусковых. И достигнув дистанции, она будет стрелять залпами по сто шестнадцать ракет каждый и… очень быстро её тяжёлые ракеты превратят корабли манти в дрейфующие обломки.

* * *

– Не похоже, что они очень впечатлены, сэр, – спокойно произнёс Джордж Ауэрбах и Яков Завала кивнул.

– Мой опыт подсказывает мне, что лучший способ произвести впечатление на солли – выстрелить ему прямо между глаз, – не отрывая взгляда от экрана, ответил он своему начальнику штаба. – Но вы не должны стрелять ему в другое место. Вы можете причинить ему боль.

Ауэрбах слегка поморщился, услышав слова командира, но не мог отрицать, что в словах Завалы был смысл. Тем не менее, он был начальником штаба эскадры, что налагало на него определённые обязанности.

– Мы достигнем точки «Альфа» через десять минут, сэр. Вы уверены, что хотите запустить «Кувалду»?

– Делаешь свою работу? Понимаю, Джордж, – сказал Завала, отворачиваясь от тактического дисплея и коротко улыбаясь Ауэрбаху.

– Как Вы сказали, сэр – это моя работа.

– Знаю, Джордж. Знаю.

Завала подошёл и положил руку на плечо Ауэрбаха. Слегка сжал её. Он признавался себе, что в вопросе начальника штаба был смысл. Никто в ЭЭ 301 не остался полностью удовлетворён планом ведения огня «Зефир» – прямой альтернативе «Кувалды». Хотя он сам и считал, что первый был более элегантен и мог бы  – мог! – уменьшить серьёзность инцидента, который должен был вот-вот разразиться здесь, в Сэлташе.

Проблема была в том, что этот план был также более рискованным и... обещал гораздо меньшее личное удовлетворение.

«Интересно, насколько честен я в этом вопросе?» – Подумал Завала. – «Риск безусловно есть, но насколько желание мести повлияло на моё решение?»

Он мысленно встряхнулся и постарался ещё раз рассмотреть альтернативы.

План «Зефир» преследовал скорее цель продемонстрировать солли последствия их неразумности, нежели серьёзное нападение и представлял собой сконцентрированный залп ракет «Марк-16», запущенных далеко из за зоны досягаемости собственных ракет солли, который должен был насквозь пройти через их ПРО, но не атаковать корабли. Именно так, как герцогиня Харрингтон использовала систему «Аполлон» против Второго флота хевенитов в первой битве при Мантикоре и как позже поступил капитан Иванов при Занкере. Теоретически разумный солларианский флаг-офицер должен был понять, что за те пятнадцать или шестнадцать минут, которые ему потребуются, чтобы выйти на дистанцию атаки эскадры Завалы, большинство его судов будут гарантированно уничтожены. В таком случае, гипотетически разумный солларианский командующий должен был бы прийти к выводу, что у него нет другой альтернативы, кроме как отменить боевую готовность.

Однако в этих рассуждениях была незначительная уязвимость: они предполагали наличие разумного солларианского командующего. А с того момента, как на сцене появился Джозеф Бинг, доказательств их существования было маловато. Хуже того, если бы командующий с другой стороны отказался принять во внимание такой намек, Завала безвозвратно потратил бы впустую один из своих залпов, а ограниченная ёмкость собственных погребов было ахиллесовой пятой его «Роландов». Имея только двенадцать выстрелов для каждой пусковой установки, он не мог позволить себе тратить их впустую. И, что ещё хуже, даже Солли, который не был полностью неблагоразумен, мог бы решить, что его линейные крейсера могут пережить всё, что выпустит ЭЭ 301 в течение следующих пятнадцати минут и всё ещё быть в состоянии вступить в бой с эсминцами. Завала не думал, что Дубровская пойдёт на это, но его анализ единственного столкновения между силами оснащёнными ракетами «Марк-16» и линейными крейсерами солларианской постройки допускал, что они могли бы попробовать. Конечно, эсминцы Айварса Терехова в Битве при Монике были оснащены ракетами «Марк-16» первого поколения, тогда как птички ЭЭ 301 имели лазерные боеголовки последнего образца. Вероятно, что эта деталь значительно изменила уравнение, но Завала в данный момент не мог этого гарантировать.

Так или иначе, учитывая их скорость сближения, солли собирались проскочить мимо его судов прежде, чем смогут замедлиться, и любой из линейных крейсеров, который пережил бы столкновение, мог в конце концов уйти в гипер. Завала сомневался, что кто-то из них уцелеет, и даже если они действительно достигнут дистанции пуска своих ракет до того, как их выведут из строя, противоракетная защита эсминцев класса «Роланд», учитывая превосходство мантикорских противоракет, ложных целей и систем РЭП, была значительно совершеннее, чем у линейных крейсеров класса «Неутомимый».

Но его эсминцы были не лучше бронированы, чем любой другой эсминец или лёгкий крейсер. И если Завала был неправ относительно возможностей его обороны перехватить приближающиеся ракеты и если Солли будут более удачливы, то не потребовалось бы очень много попаданий, чтобы попортить «Роландам» их шкурку.

«Кроме того», – подумал он мрачно, – «мы ничего не должны этим ублюдкам, и будь я проклят, если я собираюсь подвергать моих людей опасности, пытаясь уберечь этих заносчивых придурков от самоубийства».

Он признавал, что возможно не был слеплен из того теста, из которого получаются хорошие дипломаты. С другой стороны, графиня Золотой Пик знала это, когда поручала ему это задание.

– Я думал об этом, Джордж, – сказал он. – Я правда думал. Но нет, мы не будем использовать план «Зефир».

– Да, сэр, – коммандер Ауэрбах смотрел на дисплей секунду или две, затем пожал плечами.

– На самом деле, сэр, меня это устраивает, – наконец сказал он.

* * *

– Вызов от манти, мэм, – сказал коммандер Хервасио Урбанович. Вице-адмирал Дубровская посмотрела на него, и специалист по связи пожал плечами. – Это капитан Завала, мэм, и я думаю, что сигнал передаётся тем устройством, которое он использовал раньше при разговоре с губернатором. Как бы то ни было, это стандартный коммуникационный лазер, установленный на какой-то платформе, находящейся прямо перед нами.

Дубровская перевела взгляд на капитана Кирнена.

– Интересный выбор времени, мэм, – сказал тот. – Возможно, в словах МакГилликадди что-то было.

– Предполагаю, что это мы сейчас и узнаем, – сказала Дубровская и кивнула Урбановичу. – Хервасио, переведи канал на главный дисплей,.

– Да, мэм.

Тот же самый офицер, чьё изображение губернатор Дуеньяс переслал Дуброской, появился на основном коммуникационном дисплее. Какое-то мгновение он не смотрел на экран, но почти тут же его глаза прищурились, поскольку он увидел её изображение. Как отметила Дубровская, хотя их всё ещё разделяло более двух световых минут, ему потребовалось меньше двух секунд на реакцию. По крайней мере, она была предупреждена об их достижениях в сверхсветовой связи и не выдала ни взглядом, ни выражением лица своего неудовольствие этим фактом.

– Я вице-адмирал Оксана Дубровская, флот Солнечной Лиги, – холодно произнесла  она. – Что я могу сделать для Вас, капитана Завала?.

– Вы можете приказать покинуть корабли в течение следующих двух минут, адмирал Дубровская, – ответил он, и от его решительного взгляда и спокойного тона ледяные мурашки пробежали вдоль её позвоночника. Если это был человек, который только что обнаружил, что его блеф раскрыли, то он должен был быть чертовски хорошим игроком в покер.

– И что заставляет Вас думать, что мне может быть интересно поступить таким образом, капитан?, – задала она вопрос. – Я полагаю, что губернатор Дуеньяс абсолютно точно обозначил позицию Солнечной Лиги. Однако, если Вы хотите сдать свои суда прежде, чем я превращу их в дрейфующие обломки, не стесняйтесь.

– Вы знаете, – холодно произнёс Завала, – меня постоянно удивляет высокомерие соллариан. Адмирал, меньше чем через сорок пять минут с момента как я выполнил альфа-переход мои разведплатформы уже обнаружили Ваши линейные крейсеры. То есть именно столько времени им потребовалось, чтобы добраться до них. И я не только точно знаю, где вы находитесь сейчас, но и знал о вашем местонахождении более чем за полчаса до того, как я выполнил оборот, и у меня всё ещё остаются две сотни «G» ускорения в запасе. Подумайте об этом. Если бы я хоть сколь-нибудь опасался ваших сил, то без проблем ушёл бы обратно за гиперграницу и отправился домой даже не выходя на связь с губернатором Дуэньясом.

«Похоже мурашки пригласили потоптаться у меня по хребту всю свою родню», – поёжилась Дубровская.

– Это – смелое заявление, капитан, – словно со стороны она услышала свой голос. – Простите меня, если я укажу, что единственное доказательство замечательного уровня ускорения ваших кораблей и удивительных способностей и сверхъестественной скрытности упомянутых вами автономных разведплатформ только ваше слово. Лично я считаю, что в это также сложно поверить как в существовании Зубной Феи.

– А причиной Вашего скептицизма, надо полагать, стал тот факт, что Вы уверены, что вам удалось отследить выпущенные мной разведплатформы? Вы и в правду уверены, что смогли отследить их все?

– Скорее всего, не все, – признала Дуброская. Фактически, им удалось обнаружить не более дюжины из них, и все они оказались вне  эффективного радиусом поражения оружия её линейных крейсеров. Она успела израсходовать почти три десятка ракет прежде, чем признала, что эти платформы являются практически неуловимыми целями – они мгновенно ныряли в стэлс-режим и меняли своё местоположение в пространстве прежде, чем её ракеты успевали подобраться к ним. Она была уверена, что манти развернули большее число модулей: ведь сенсоры её кораблей регистрировали хаотичные гравитационные импульсы, которые могли свидетельствовать о наличии  дополнительных платформ, впрочем как и иметь некоторое отношение к очевидной способности манти передать широкополосные данные на более быстрых чем свет скоростях. Но в любом случае их не могло быть значительно больше, чем обнаружили её люди.

– Конечно, ваши стелс-системы лучше, чем мы ожидали, но я полагаю, что мы обнаружили  местонахождение – приблизительное, в самом худшем случае – большинства ваших платформ, –  продолжила она тоном несколько более уверенным, чем она на самом деле себя чувствовала.

– В таком случае взгляните на свой тактический дисплей, адмирал, – в голосе Завалы послышался ледяной холод, и Дубровская услышала резкий выдох Диадоро. Она перевела взгляд на главный тактический голодисплей как раз в тот момент, когда БИЦ обновил его содержимое и… весь ордер её кораблей оказался заключён в сферу вспыхнувших иконок – не менее тридцати дополнительных разведплатформ, скинувших полог стелс-режима –  следующих шаг в шаг с её линейными крейсерами на ничтожной дистанции в полторы световые секунды. Точки новых целей, словно дразня её, висели на схеме в течении по меньшей мере десяти секунд. Потом, прежде чем поражённые зрелищем офицеры контроля за огнём смогли взять их на уверенное автосопровождение, они также легко, словно насмехаясь над их усилиями, вновь исчезли с тактической схемы. Она не сомневалась, что в данный момент все они деловито перебирались на абсолютно другие позиции, с которых также можно будет, прикрываясь своим защитным плащом-невидимкой, держать её под наблюдением.

– Адмирал Дубровская, прямо сейчас я могу прочитать названия на бортах Ваших кораблей, – под мерцание исчезающих с тактической схемы иконок произнёс Завала, – и я всё ещё не показал вам всех моих платформ. Ещё раз повторю: я узнал о присутствии Ваших линейных крейсеров прежде, чем связывался с Дуэньяс, и у меня есть данные в реальном времени по каждому шагу, который Вы делаете. Вы можете покинуть суда сейчас и спасти много жизней или то, что останется от Ваших людей, может быть сумеет покинуть то, что останется от Ваших судов, когда я разделаюсь с ними. И, адмирал, если Вы хоть на миг вообразили себе, что я постесняюсь нажать на курок, то подумайте о том, что мои эсминцы – это остатки эскадры, расстрелянной Иосифом Бингом в Новой Тоскане. Я даю Вам шанс спасти жизни своих людей, что чертовски больше того, что Бинг предоставил коммодору Чаттерджи и навечно оставшимся там нашим товарищам. Но, тем не менее, время идёт, адмирал, и у Вас осталось всего семьдесят пять секунд, чтобы сказать мне, какой вариант Вы предпочитаете.

Они смотрели друг другу в глаза и, несмотря все свои старания, Дубровская не смогла убедить себя в том, что он блефует. Он, скорее всего, ошибается – да что там, он точно ошибается – но он не блефовал. Если она не примет его условия, то он откроет огонь, как только окажется на дистанции эффективного радиуса действия своих ракет.

Но она не могла принять его условия. Она просто не могла сдать четыре линейных крейсера всего лишь пятёрке лёгких. Она не могла... и не толькоиз-за приказов Дуэньяса. Возможно истории о Новой Тоскане и даже дикие слухи пришедшие со Шпинделя были в конце концов правдой. Но если это так, то становилось ещё более важным, чтобы ФСЛ подвёл жирную черту под цепью унижений и вернул свою честь.

«И, ей-Богу, будь я проклята, если позволю этому высокомерному придурку-капитанишке диктовать мне условия», – категорично подумала она. – «Нет. Не на сей раз, капитан Завала!»

– Капитан Диадоро, – она, не сводя глаз с лица Завалы, повысила голос достаточно громко, чтобы быть уверенной в том, что мантикорец слышит её.

– Да, мэм?

– Удерживайте этот курс и ускорение. Готовность к атаке, – отчеканила вице-адмирал Оксана Дубровская и отключила ком.

*  *  *

– Ну что-ж, ты выбрала, – сказал Джейкоб Завала, отворачиваясь от опустевшего экрана кома.

– Мне кажется, сэр, в каком-то смысле её можно понять, – заметил Ауэрбах. Завала вопросительно поднял бровь, и начальник штаба криво улыбнулся. – Всё, что она может иметь на данный момент по Шпинделю – это слухи. Нужно поискать кого-то с гораздо большим воображением, нежели мы видели когда-либо у солли, чтобы на основе лишь слухов по-настоящему поверить в то, что пять «жестянок» способны что-то противопоставить четырём линейным крейсерам. Собственно говоря, большинство наших офицеров, окажись они на месте солли, тоже отказались бы в это поверить. Я имею в виду, на первый взгляд – это смешно.

– Да, действительно, для этого требуется наличие, по крайней мере, хоть капельки воображения, – согласился Завала. – С другой стороны, Дубровская безусловно знает о Новой Тоскане, и она обязана была задаться вопросом: каким образом мы взяли там вверх? И, чертовски уверен, она обязана была спросить себя, почему я продолжил сближаться с ней, если у меня возникли сомнения в свой способности справиться с её силами?

– Не могу спорить с этим, сэр. Однако, сэр, бьюсь об заклад, солли потребуется некоторое время, чтобы ответить на эти вопросы.

– Ну, этому конкретному стаду солли лучше бы найти ответы побыстрее, – мрачно подвёл итог Завала.

* * *

– Мэм, точка «Альфа» через пятнадцать секунд, – голос внимательно изучающей тактическую схему Абигейль Хеарнс был спокоен, но в её памяти были ещё свежи воспоминания о другой группе  солларианских линейных крейсеров и резне, которую те устроили в Новой Тоскане товарищам «Тристрама» по эскадре. Дистанция уменьшилась до тридцати восьми миллионов километров, а скорость – почти до 23 819 километров в секунду.

«Мне отмщение и аз воздам», – прозвучал тихий голос в глубине её сознания, – «когда поколеблется нога их; ибо близок день погибели их, скоро наступит уготованное для них» [Втор.32:35].

Абигейль Хеарнс всегда предпочитала любовь и мягкость Нового Завета, но этот миг принадлежал Ветхому. И её глаза были полны решимости, а руки твёрдо лежали на тактическом пульте.

– Готовность к открытию огня, – ответом прозвучали слова Наоми Каплан.

* * *

«Роланд» стал первым эсминцем в своём классе, специально созданном для размещения у себя на борту двухдвигательных ракет «Марк-16». Это стало причиной его большей тяжеловесности по сравнению даже с лёгкими крейсерами многих флотов. А также объясняло некоторые особенности его дизайна. По этой причине он нёс на борту «всего лишь» двенадцать ракетных пусковых, и все они являлись погонным вооружением, установленным в молотообразных окончаниях  его корпуса. Следствием этого стало наличие несколько большего количества каналов управления огнём по сравнению с любым другим эсминцем в исследованном космосе. Это было сделано, чтобы в полной мере воспользоваться преимуществами, предоставляемыми технологией «отложенного старта» и позволяло погонному вооружению поражать цели в секторах традиционных для бортовых пусковых установок. И эта избыточность огневого контроля была предназначена, чтобы иметь возможность «суммировать» залпы со ступенчатой активацией двигателей, тем же самым способом, как это проделывали намного большие и более мощные тяжёлые крейсеры класса «Саганами-С». «Роланд» не мог наводить одновременно столь-же много ракет как «Саганами-С»: он был более чем в половину меньше этого тяжёлого крейсера и были пределы того, что можно было запихать в его корпус. Но даже сдвоенный залп давал двадцать четыре ракеты, что было вдвое лучше, чем оценка капитаном Кельвином Диадоро самого худшего случая… и каждая из этих ракет была столь же смертоносна как будь она выпущена непосредственно с самого «Саганами-С».

* * *

– Пуск ракет! – Внезапно раздался возглас одного из операторов тактической секции Диадоро. – Множественные пуски ракет с дистанции три-шесть-точка-семь миллионе километров! БИЦ подтверждает сто двадцать - повторяю, одни-два-ноль – приближающихся ракет. Ускорение сорок шесть тысяч «G»! Время подлёта при неизменном ускорении пять-точка-девять минут!

Оксана Дубровская неверяще уставилась на сообщённые БИЦ невероятные цифры значения ускорения. Пусть это было на шестнадцать сотен «G» меньше, чем у «Дротика», но последний, разгоняясь  с таким ускорении, имел максимальный ресурс работы  всего лишь три минуты, развивая на последнем участке полёта скорость в 84 000 километров в секунду при эффективной дистанции активного участка всего лишь в 7 575 930 километров. «Если манти способны поддерживать это ускорение в течение шести минут, то они действительно могут достать мои корабли с этой невероятной дистанции!»

Это было её первой мыслью, но мгновенье спустя, осознав число обнаруженных ракет, она бледнела. Сто двадцать?! Это было смешно! Ни один лёгкий крейсер не мог запустить так много ракет в единственном бортовом залпе! У него просто не хватило бы длины корпуса, чтобы установить эти чёртовы пусковые!

– Проверьте данные! – Услышала она требование Диадоро.

– БИЦ подтверждает, сэр, – голос техника был хриплым, но уверенным. – Точность распознавания близка к единице.

– Боже мой, – раздался чей-то тихий возглас.

– Противоракетная оборона по схеме «Браво»! – Раздался приказ Диадоро.

– Есть, сэр! Противоракетная оборона, схема «Браво».

Корабли эскадра линейных крейсеров 491 поменяли курс, разворачиваясь бортами к накатывающейся волне ракет,  чтобы с максимальной эффективностью использовать свои средства ПРО.

* * *

Расчёты Оксаны Дубровской и Кельвина Диадоро опирались на шесть предположений, но каждое из них оказалось ошибочным. Пусть они правильно разобрались в том, что ракеты использованные Королевским Флотом Мантикоры в Новой Тоскане были запущены с подвесок, но ошиблись, посчитав, что только у запущенных с подвесок ракет может быть увеличенная дистанция поражения. И усугубляя это исходное заблуждение, они предположили, что их собственные ракеты, средства защиты и системы РЭБ сопоставимы по эффективности соответствующим образцам Мантикоры. Точно так же, как они предположили, что пусковые установки Мантикоры не более эффективны, чем их собственные, оценив рабочий цикл мантикорских пусковых в тридцать секунд, и что «Роланды» не способны дать бортовой залп более чем в десять ракет на корабль. И, последнее, они предположили, что их собственные лазерные головки являются намного более мощными, чем что-либо, что мог бы запустить «лёгкий крейсер».

По настоящему, учитывая неизбежную медлительность межзвёздной связи, это не было исключительно их ошибкой. В распоряжении эскадры крейсеров 491 не было никаких официальных сообщений о Сражении на Шпинделе. Также не было и информации об отдельных стычках солларианских сил с мантикорскими военными технологиями в процессе проводимой Звездной Империей операции «Лакоон». Но, возможно, наличие такой информации ничего бы и не изменило. Почти неизбежной реакцией флота Солнечной Лиги на внезапное открытие, что он в чём-то технологически уступает какому-то противнику, было состояние полного отрицания этой идеи, и после очень многих столетий не подвергаемого сомнению превосходства, осознание реального положения вещей – насколько действительно устарела их техника – требовало значительного времени даже для самого психологически гибкого из его офицеров. Так что без этой информации, без отчётов о столкновениях из таких мест как Нолан и Занкер, ошибки были практически неизбежны.

Что не делало их ни капли менее смертельными.

Пусть их оценки рабочего цикла пусковых была на целых шесть секунд лучше показанной «гостями», но это только потому, что эсминцы Завалы запускали сдвоенные бортовые залпы. Время рабочего цикла их пусковых установок составляло всего лишь восемнадцать секунд, но упорядочивание двойного бортового залпа требовало уже тридцать шесть секунд между каждой отправляемой волной ракет. К сожалению для ЭК 491 последнее также означало, что каждый из этих залпов был более чем вдвое мощнее, чем оценка Кельвином Диадоро самого худшего случая.

«Марк-16-е» неслись сквозь пространство, накатываясь на линейные крейсера вице-адмирала Дубровской, ускоряясь более чем на четыреста пятьдесят километров в секунду каждую секунду, уже имея в качестве базовой скорость выпустивших их кораблей. На такой дистанции, с настолько большим подлётным временем, к конечному участку своего пути им предстояло набрать скорость  более чем 180 500 километров в секунду – чуть более шестидесяти процентов скорости света – и именно с ней они подошли к рубежу эффективного огня солларианских противоракет, а программное обеспечение класса «Неутомимый» никогда не предназначалось для борьбы с маневрирующими целями атакующими на таких невообразимых скоростях.

И это было только частью проблем Эскадры Линейных Крейсеров 491.

* * *

– Мэм, противник активировал системы «Ореол», – объявила внимательно всматривающаяся в контрольные экраны на своём рабочем месте Абигейль Хеарнс. – БИЦ отмечает идентичность оборудования использованному против нас на Шпинделе. Похоже отличия только в тонких настройках программных алгоритмов.

– Хорошо, – отреагировала на доклад Наоми Каплан, также внимательно следя как на её собственном тактическом дисплее к противнику вслед за первой, тридцатью шестью секундами спустя и тридцатью тысячами километров позади, устремляется вторая волна обозначающих ракеты иконок, затем третья. Затем четвертая. В течение одной минуты и сорока восьми секунд ЭЭ 301 запустила четыреста восемьдесят «Марк-16».

Учитывая разницу в эффективном радиусе действия ракет противника и собственных, эсминцы Завалы могли запустить двадцать шесть сдвоенных бортовых залпов (предполагая конечно, что у них хватило бы для этого ракет) прежде, чем солли достигнут дистанции, с которой смогут отвечать на огонь. Но Завала решил ограничиться четырьмя, по одному на каждый из крейсеров Дубровской – этого должно было быть достаточно для указания на ошибочность её поведения. И, если бы этого не хватило, то оставалось ещё достаточно времени на дополнительные залпы, чтобы убедить выживших солли быть благоразумными.

«Предполагая конечно, что какие-то выжившие солли вообще будут», – с мрачным, мстительным удовлетворением подумала Каплан.

* * *

Офицеры систем противоракетной обороны с ужасом взирали на эти невероятные накатывающиеся на них залпы. Глубоко внутри каждый из них надеялся – молился – что вот-вот мантикорские ракеты пойдут по баллистике. Надеялся на то, что ракеты были запущены с такой дальней дистанции потому, что манти запаниковали, или потому что те все ещё продолжают свой блеф. Но глубоко внутри они знали, что всё с точностью наоборот.

Единственное хорошим моментом в пуске с дальней дистанции было то, что это давало им много времени для точного отслеживания местоположения каждой противокорабельной ракеты. Импеллерный клин противокорабельной ракеты было трудно не заметить и невозможно замаскировать, и это было хорошо, потому что абсолютная заключительная скорость ракет манти и так потребует о них вывернуться наизнанку, чтобы остановить их. Время контакта позволяло сделать не больше чем единственный встречный пуск противоракет на каждую волну, и всё, что пропустят противоракеты через свою защитную сеть, всего через восемь секунд обрушится на свои цели. Это означало, что их противоракеты нуждались в максимально точном целеуказании и оптимальном распределении целей, какие только можно было обеспечить в данной ситуации, потому что следующему рубежу обороны – кластерам лазеров ПРО – предоставлялась время только на один-единственный выстрел прежде, чем противокорабельные ракеты пронесутся сквозь эскадру, а… на каждом линейном крейсере было всего лишь по шестнадцать таких кластеров.

– По крайней мере, мэм, у них будет заметно меньший «дельта V» по сравнению с «Дротиком», – тихо, чтобы Дубровская только-только могла его расслышать, пробормотал Такер Кирнэн. – Это должно немного помочь.

– Хоть что-то положительное, – резко, не отводя  взгляд от тактического дисплея, отозвалась Дубровская.

* * *

– Выход на рубеж активации платформ РЭБ через три, две, одну… сейчас, – объявила Абигейль.

* * *

Спустя триста сорок пять секунд после запуска, преодолев тридцать пять миллионов километров из дистанции до цели, рассеянные среди ракет первой волны выпущенной ЭЭ 301 платформы радиоэлектронной борьбы внезапно пробудились к жизни. Алгоритмы их срабатывания были тщательно выверены: «Зуделки», на короткое время ослепляя системы слежения солли, буквально прожгли дыры в мгновенье назад сплошной радарной сети, доли секунды спустя заработали «Драконьи Зубы», внезапно породив целую россыпь ложных целей.

Это случилось в самый худший момент: когда они пересекли периметр зоны эффективного поражения противоракет вице-адмирала Дубровской, спустя половину биения сердца после запуска противоракет с линейных крейсеров.

Системы контроля за огнём потеряли цели, оставляя противоракеты на откуп их автономным головкам самонаведения, но и бортовые ГСН противоракет также были ослеплены. И когда «Зуделки» выработали свой ресурс, вместо ста двадцати подходящих ракет оказалось более пятисот. Жалким тридцати двум противоракетам из выпущенных ЭК 491 удалось повторно обнаружить и сбить целую одну противокорабельную ракету и… кластерам ПРО осталось всего лишь  семь секунд на то, чтобы обнаружить сотню настоящих лазерных головок погребённых в мешанине ложных целей, прежде чем те достигнут дистанции подрыва в тридцать тысяч километров.

Лазеры потерпели неудачу. Управляющие ими компьютеры и люди всё ещё отчаянно боролись, пытаясь найти им цели, когда цунами термоядерных взрывов послал ураган рентгеновских пучков в КФСЛ  «Непреклонный».

* * *

Ракетный огонь с увеличением дистанции до цели всегда становился всё менее и менее точным и задержки на скорость света в коммуникационном канале управления огнём начали не лучшим образом сказываться на  качестве информации, скармливаемой бортовым компьютерам ракет. Этот ползучий артрит возлагал всё большую нагрузку на гораздо более ограниченные сенсоры ракет и их менее мощные бортовые компьютеры и с увеличением дистанции вопрос, когда именно свернуть каналы телеметрии и предоставить ракету её собственной автономной системе наведения, становился во многом скорее искусством нежели наукой. Это стало причиной, по которой Королевский Флот Мантикоры создал систему «Аполлон» и способность управлять ракетами – и платформами РЭБ – в режиме реального времени даже на дистанциях исчисляемых буквально световыми минутами объясняла смертоносную точность мантикорских многодвигательных ракет.

Скорее всего в обычных обстоятельствах существенному проценту выпущенных ЭЭ 301 ракет предстояло бы потерять свои цели из-за отвлечения головок самонаведения на генерируемые имитаторами ложные отметки, а так же из-за ослепления сенсоров ГСН мешаниной активных и пассивных помех. Но обстоятельства не были обычны. Во-первых, фактически сидящие на загривке у солларианских линейных крейсеров платформы «Призрачного Всадника» были оснащены системой сверхсветовой коммуникации, что автоматически вдвое сократило задержки в канале телеметрии ракет. Во-вторых, Завала знал какой эффект окажут «Зуделки» и «Драконьи Зубы» на противоракетную оборону Дубровской – да просто сделают её неэффективной, поэтому его ракеты не  были вынуждены прибегать к сложным противозенитным манёврам на «последней минуте» полёта, а также, буквально извиваясь, продираться сквозь огонь лазерных кластеров в ближней зоне ПРО. Это обеспечило мантикорским ракетам возможность выхода на оптимальные позиции для атаки без срывов целей с автосопровождения ГСН в самые критические моменты и заблаговременно развернуть свои системы генерации когерентных пучков, в идеальных условиях наведя и стабилизировав их перед активацией боевых частей.

Но, что может быть было ещё более важным, Королевский Флот Мантикоры захватил неповреждённым в Сражении у Шпинделя более половины флота Сандры Крэндалл. Что позволило досконально исследовать новейшие системы РЭБ ФСЛ. Были проанализированы их технические параметры, определены их возможности и слабые места. Мантикорские офицеры-тактики Абигейль Хеарнс и Элис Габровская выжали всё возможное из каждой буковки технических и тактических руководств ФСЛ как скупцы каждую крупинку золота из попавшего в их руки Философского камня. Более того, во время двухнедельного путешествия из  Монтаны до Сэлташа они даже имели возможность вплотную поработать с захваченными у Шпинделя имитаторами, охватывающими все грани ФСЛ – военную доктрину, систему управления и аппаратные средства.

С тем же успехом у ЭК 491 вообще могло не быть системы РЭП (радиоэлектронного противодействия). Более того, её отсутствие принесло бы больше пользы, потому что системы РЭБ крейсеров солли не одурачили ни одну атакующую ракету. Вместо этого постановщики активных и пассивных помех, которые, как предполагалось, должны были защищать корабли, фактически превратились маяки наведения, помогая своим убийцам обнаружить их жертвы. В результате  эффективность огня его подразделения изумила даже самого Джейкоба Завалу.

* * *

Шок от вида раздираемого на части сотней пучков когерентного излучения корабля капитана Бордена МакГилликадди до мертвенной синевы выбелил лицо Оксаны Дубровской.

Одно только количество запущенных манти ракет обращало все её предварительные подсчёты в детский лепет. А сплав их немыслимой скорости и невероятной мощи и эффективности систем радиоэлектронной войны бортовых систем «Марка-16» делал ситуацию ещё хуже. У Дубровской не было никакой возможности узнать, что совместными согласованными усилиями всей своей эскадры ей удалось сбить единственную из атакующих противокорабельных ракет, но она поняла, что её ПРО остановила немногих, а оставшиеся полностью проигнорировали ложные цели сгенерированные развёрнутыми эскадрой платформами «Ореола». Залп полностью сжёг «Непреклонный» и адмирал почувствовала как её живот сжимается в испуганном недоверии, когда на боковой врезке тактического экрана появилась оценка БИЦем мощности лазерных головок ракет.

Оригинальная боеголовка «Марк-16», имея мощность в пятнадцать мегатонн, была более разрушительной, чем на любой ракете эсминца или лёгкого крейсера когда-либо до этого стоящего на вооружении, хотя броня линейного крейсера – как Абигейль Хеарнс убедилась на борту КЕВ «Гексапума» в Системе Моника – приближалась к пределу её возможностей. Но «Тристрам» и его систершипы были вооружены ультрасовременной версией «G» c боеголовкой на сорок мегатонн и улучшенными гравитационными генераторами. Что увеличило эффективность боевой части более чем в пять раз, а это означала, что мощность пучков когерентного излучения превосходила таковую у новейшей, ещё далеко не везде поступившей на вооружение в подразделения ФСЛ, ракеты тяжёлых классов кораблей «Требушет».

Броня «Непреклонного» изначально не была рассчитана на противостояние такому Холокосту, а ведь каждая из девяноста девяти «Марк-16» достигших рубежа атаки несла шесть фокусирующих когерентные пучки стержней. Пятьсот девяносто четыре рентгеновских лазера, каждый чуть-ли не более разрушительный чем что-либо, что могло нести в своих пусковых солларианское «судно стены», нанесли слаженный удар по кораблю МакГилликадди. Пусть треть из них впустую израсходовала свою ярость на непроницаемые крышу и дно импеллерного клина «Непреклонного», но две оставшихся трети не промахнулись. Словно кулаком, с высокомерной непринуждённостью пробив боковые стены линейного крейсера, разметав броню, рентгеновские пучки передали свою энергию вздрогнувшему корпусу судна. Боковые стены и противорадиационное экраны ослабили лазерные лучи… немного. Тем не менее ничто похоже не могло остановить их и восемьсот пятьдесят тысяч тонн линейного крейсера исчезли в сверкнувшей как сердце звезды вспышке.

Вся атака, от подрыва первого термоядерного заряда накачки лазеров до активации последнего, заняла менее полутора секунд. Это было одно ужасное, ослепляющее извержение ярости, карающая длань Бога. И в этой вспышке не было времени для старта спасательных капсул. Ни единой возможности для маленьких космических судёнышек покинуть терпящий бедствие корабль. БИЦ КФСЛ «Победитель» не смог даже различить каждый отдельный лазерный удар прервавший существование его спутника и унёсший вместе с ним жизни всех членов экипажа крейсера «Непреклонный».

* * *

– «Танго-1», цель уничтожена, – услышала словно со стороны собственный голос Абигейль Хеарнс когда информация, пришедшая по сверхсветовым каналам платформ «Призрачного  Всадника», отобразилась на её дисплеях. – Наведение на «Танго-2». Активация РЭБ второй волны через… двадцать одну секунду.

* * *

– Вызывай Завалу! – Рявкнула Оксана Дубровская. – Скажите ему, что мы сдаёмся!

* * *

– Сэр! – Внезапно раздался голос лейтенанта Уилсона. – Они сдаются!

Джейкоб Завала, вздрогнув, перевёл взгляд на Ауэрбаха.

– Переведи картинку на мой дисплей! – Скомандовал он. Мгновенье спустя лицо вице-адмирала Дубровской появилось перед ним. Ничего не напоминало уверенного в себе и осознающего свою силу солларианского старшего офицера. Был лишь опустошённый взгляд расширенных глаз.

– Капитан…, – начала было она по более быстрому чем свет каналу буя «Гермес», но Завала взмахом руки прервал её.

– Вы в двух световых минутах от меня, а эта линия связи не может взаимодействовать с моими каналами телеметрии, так что я не могу отозвать своих птичек, – быстро заговорил он. – Мой очередной залп подойдёт к вам менее чем через десять секунд. Это уже неизбежно, и есть ещё два чуть позади и ни один из них я уже не могу остановить прежде чем они доберутся до вас. Немедленно эвакуируйтесь!

Дубровская, всего лишь миг ещё смотрела на него, затем повернулась к собственным дисплеям.

– Покинуть корабль! – Крикнула она. – Всем экипажам, покинуть корабли – немедленно!

* * *

КФСЛ «Паладин» был «Танго-4», последней целью ЭЭ 301. Три четверти его экипажа успели занять места в эвакуационных капсулах прежде чем он прекратил своё существование, их примеру последовала почти половина КФСЛ «Успех», но… только сто одиннадцать из двух тысяч членов команды «Победителя» сумели спастись.

Вице-адмирала Оксаны Дубровской и её штаба среди них не было.