I

Дворец Архиепископа,

Теллесберг

— Ваше Высокопреосвященство. — Епископ-исполнитель Жеральд Адимсин поклонился, чтобы поцеловать кольцо архиепископа Эрайка Динниса, когда архиепископ появился в архиепископском дворце. Хотя дворец официально был резиденцией Динниса, это был дом Адимсина, и епископ-исполнитель всегда чувствовал себя немного странно, когда прибывал архиепископ. Как всегда, он встретил Динниса в вестибюле, чьи чёрные и белые мраморные квадраты простирались вокруг, сверкая в солнечном свете, лившемся сквозь широкие, глубоко посаженные окна.

— Добро пожаловать в Теллесберг, — продолжил он, выпрямляясь из своего поклона.

— Спасибо, Жеральд, — ответил Диннис с несколько кислой улыбкой. — Я ценю радушный приём, хотя, если быть откровенным, я предпочёл бы быть в Зионе.

— Это понятно, Ваше Высокопреосвященство. — Адимсин вернул улыбку своему начальнику, но внутренне он был несколько потрясён внешним видом Динниса. Это было не из-за трости железного дерева и не из-за перекошенной на одну сторону позы, явно предназначенный для облегчения нагрузки на правую ногу архиепископа. Этого он ожидал, более или менее, после сообщений о травмах Динниса. То, чего он не ожидал, это почти постоянная вертикальная морщинка между глазами архиепископа. Или, если на то пошло, беспокойство в этих глазах.

— Нам нужно многое обсудить, — сказал Диннис, после чего оглянулся через плечо посмотреть, как оставшаяся часть сопровождающих его лиц почтительно заполнила холл позади него. Адимсин узнал большинство из них, но появилось и несколько новых лиц. Так было всегда.

Он немного удивился отсутствием Матайо Броуна, но только на мгновение. Устойчивый подъём Броуна в служении и доверии архиепископа сделал его логичным выбором, чтобы оставить его дома присматривать за интересами Динниса в Храме в его отсутствие, и Адимсин склонил голову с немного заинтересованным выражением, когда Диннис махнул одному из новых лиц — молодому младшему священнику — выйти вперёд.

— Жеральд, это отец Симин Шумекир, мой новый секретарь. Симин, епископ Жеральд.

— Большая честь для меня, Ваше Высокопреосвященство, — пробормотал Шумекир, наклонившись, чтобы поцеловать кольцо Адимсина.

— Добро пожаловать в Теллесберг, — ответил Адимсин.

Шумекир был привлекательно выглядящим молодым мужчиной, в одеянии ордена Лангхорна, с белой короной секретаря прелата на рукаве. Его глаза были яркими и внимательными, и после своего представления он отступил назад точно на правильное место, на один шаг позади и слева от своего патрона. По первому впечатлению, по крайней мере, он казался более чем адекватной заменой Броуну.

— Я уверен, что из-за усталости от вашего долгого путешествия, вам нужна возможность отдохнуть и освежиться, Ваше Высокопреосвященство, — сказал епископ-исполнитель, поворачиваясь обратно к Диннису.

— Конечно, — согласился архиепископ. — В то же время, благодаря моей травме, я отсутствовал в Черис слишком долго. — Он подарил Адимсину резкий, прямой взгляд. — Я хотел бы сразу перейти к работе, восполнить хотя бы часть этого потерянного времени. Я думаю, что мы можем потратить время на относительно неторопливый обед, а затем немедленно начать с общего обзора дел архиепископства.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство, — ответил Адимсин, не очень удивлённый, учитывая беспокойство проскальзывающие в глазах архиепископа и языке его тела. Он указал на ливрейного лакея. — Ховирд проводит вас в вашу комнату, чтобы вы могли освежиться перед обедом. Мы также заберём и расселим остальных ваших людей.

— Спасибо, Жеральд, — сказал Диннис с улыбкой искренней благодарности. — Звучит отлично.

* * *

— Так что, хотя мне очень неспокойно на душе из-за этого недавнего наплыва новых идей, отец Пейтир заверил меня, что нет абсолютно никаких доказательств нарушения Запретов.

— Я много понял из ваших сообщений. И, конечно, из отчётов молодого Уилсинна, — сказал Диннис. Он откинулся назад в удобном кресле за письменным столом в большом кабинете, который был постоянно зарезервирован для его исключительного использования при его визитах в его архиепископство. Адимсин сидел в кресле перед столом, а отец Симин за маленьким столиком в стороне, кончик его пера поскрипывал, когда он делал записи.

— Как и вам, мне немного не по себе из-за внезапности, с которой все эти… нововведения появились, — продолжил архиепископ. — Вот почему я потребовал от отца Пейтира повторно проверить его первоначальные оценки в их отношении.

Он сделал паузу, поморщился и взглянул на своего секретаря.

— Я думаю, что мы на минутку перестанем вести протокол, Симин, — сказал он.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство, — пробормотал Шумекир, откладывая перо и складывая руки на столе.

— Чтобы быть абсолютно откровенным, Жеральд, — сказал после этого Диннис, — я не единственный человек в Храме или в Зионе, который тревожился о сообщениях, исходящих из Черис. Сам Канцлер не один раз выражал свои опасения.

Он сделал паузу, и Адимсин слегка кивнул. Архиепископу не нужно было объяснять, что, если Викарий Замсин высказал своё мнение, это было фактически мнением «Группы Четырёх».

— У меня сложилось впечатление, что эти тревоги охватывают не просто новые конструкции кораблей, или новые прядильные и ткацкие станки, или новые способы вычислений, — продолжил Диннис после короткой паузы. — Тем не менее, все эти вещи являются симптомами того, что, по-видимому, беспокоит его. Поэтому я очень надеюсь, что можно будет успокоить его разум по этим вопросам. Мы должны убедить его в том, что мы осознаём свои обязанности перед Советом и Богом, и что мы исполняем их с бдительностью и предусмотрительностью. И нам также нужно продемонстрировать, что мы полны решимости сохранить открытый разум — продолжать проверки и отозвать сертификацию подозрительных устройств или процессов, если мы впоследствии определим, что первоначальная аттестация была ошибочной.

— Я понимаю, Ваше Высокопреосвященство, — заверил его Адимсин.

— Хорошо. В связи с этим я хотел бы, чтобы вы устроили для меня личную встречу с отцом Пейтиром как можно раньше завтра утром.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство.

— Спасибо. — Архиепископ кивнул Шумекиру, который снова взял перо, а затем снова взглянул на Адимсина.

— А теперь, Жеральд, пожалуйста, продолжай.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство. — Адимсин откашлялся. — Я был немного встревожен несколькими второстепенных вопросами доктринальных толкований со стороны некоторых из нашего местного духовенства, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Хотя я не увидел никаких сознательных или умышленных вызовов ортодоксии, есть некоторые моменты, по которым, я думаю, вам было бы полезно дать совет нашим священникам и епископам, Ваше Высокопреосвященство.

Глаза Динниса слегка прищурились, и Адимсин продолжил намеренно неторопливым голосом.

— Такие незначительные вопросы коррекции, конечно, далеко не редкость, и я занимался ими по мере их возникновения. Тем не менее, пока вы здесь, в Черис, я чувствую, что всему нашему духовенству будет очень приятно услышать откровенное выражение ваших собственных взглядов и получить ваши пастырские наставления.

— Я уверен, что вы правы, — согласился Диннис спустя мгновение. — Пожалуйста, посмотрите, как проработать это в нашем расписании. И, возможно, мне было бы лучше в первую очередь встретиться в частном порядке с епископом Мейкелем?

— Я думаю, это может быть мудро, Ваше Высокопреосвященство, а также учтиво, — сказал Адимсин с кивком.

— Тогда, кстати, подумайте и об этом тоже.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство.

Адимсин откашлялся ещё раз.

— Одним из ярких пятен была готовность, с которой представили десятины архиепископства, — сказал он гораздо веселее. — Это не значит, что не было определённого ворчания — оно всегда есть — и просьб при наличии смягчающих обстоятельств. Я разрешил несколько послаблений, которые, конечно, подлежат вашему одобрению.

— Церковные поместья и усадьбы, не говоря уже о монастырях и конвентах, как правило, в хорошем состоянии. Меня немного беспокоит управление одной или двумя нашими усадьбами в Землях Маргарет, но, несмотря на всё это, у меня мало жалоб или критики. В случае…

* * *

— Ваше Высокопреосвященство.

Отец Пейтир Уилсинн быстрым, бодрым шагом пересёк большой, роскошно обставленный кабинет архиепископа Эрайка. Он преклонил одно колено перед архиепископом и склонил голову, чтобы поцеловать кольцо Динниса, после чего остался стоять коленопреклонённым, пока Диннис не тронул его слегка за плечо.

— Поднимитесь, отче, — сказал архиепископ, и Уилсинн повиновался.

Он сложил руки в рукавах своей рясы, молча ожидая, с внимательным и почтительным выражением, пока Диннис задумчиво изучал его.

«У него вид Уилсинна», — подумал архиепископ. Этот сильный нос и упрямая, кто-нибудь мог бы почти сказать своенравная, складка рта, были слишком знакомы, но было что-то ещё в этом юноше. Что-то в серых глазах… или, возможно, в постановке плеч. Это было не вызывающим, или неуважительным. На самом деле, это было почти… безмятежным.

Чтобы это не было, это заставило Динниса нервничать, и он улыбнулся немного шире, чем обычно, чтобы скрыть это.

— Я ценю оперативность, с которой вы отреагировали на мою просьбу о повторной проверке ваших выводов относительно новых процессов и устройств, представленных здесь, в Черис, за последний прошедший год, отче.

— Я польщён, что я смог удовлетворить ваши требования, Ваше Высокопреосвященство.

— Да. Ну, — Диннис повернулся, прохромал позади своего стола и опустился в удобное кресло, — хотя я ценю, как быстро вы ответили, мне пришло в голову, что, возможно, я чуть-чуть поторопил вас. Чувствуете ли вы уверенность, что потратили достаточно времени, чтобы исключить возможность ошибки в ваших выводах?

Он пристально посмотрел в глаза молодого старшего священника. Любой священник с рангом Уилсинна в Храме или Зионе почти наверняка понял бы намёк. Уилсинн только спокойно вернул взгляд и кивнул.

— Да, Ваше Высокопреосвященство, чувствую, благодарю вас.

— Значит, вы остаётесь при своём первоначальном мнении о том, что нет никаких нарушений? Нет необходимости, чтобы Церковь издавала какие-либо предостерегающие уведомления? Отменила какие-либо аттестации? — спросил Диннис.

— Да, Ваше Высокопреосвященство, остаюсь.

— Понимаю.

Диннис продолжал пристально смотреть на молодого рыжеволосого интенданта с чётко выраженным чувством разочарования. Уилсинн не мог быть таким же слепым по отношению к политическим реалиям Церкви, как он хотел показать, но его безмятежность была щитом, непроницаемым для обиняков архиепископа.

«Группа Четырёх» хотела подтверждения того, что Диннис что-то делал… и что Черис была достаточно послушна своему архиепископу, чтобы им не нужно было предпринимать действий. И если бы он приказал отозвать аттестацию, и Черис согласилась с этим — что, он был уверен, королевство сделало бы — у него были бы убедительные доказательства того, что ситуация находится под контролем. Но если Уилсинн не дал ему возможность, не было повода, чтобы он мог действовать.

Будь это другой интендант, Диннис, возможно, захотел бы приказать ему переписать свои первоначальные оценки, чтобы получить то, что ему было нужно. С этим интендантом об этом не могло быть и речи. Кроме того, когда дело дошло до этого, Диннис не был действительно уверен, что он действительно хотел, чтобы Уилсинн аннулировал какие-нибудь черисийские нововведения.

«Или, я думаю, я не хочу», — сказал он себе. — «Конечно, это может быть не более, чем хорошая мина при плохой игре, поскольку упрямый маленький ублюдок не отдаст ни единого дюйма. С другой стороны, до тех пор, пока Уилсинн твёрдо придерживается этой позиции — что он явно намеревается сделать — даже Клинтану будет трудно выступать против Черис с обвинением в ереси. И если я подчеркну его уверенность в моих «здесь-действительно-всё-в-порядке» отчётах в Храм…»

— В таком случае, я полагаю, нечего больше говорить на эту тему, — продолжил он вслух через мгновение. — Тем не менее, я хотел бы спросить вас о вашем личном впечатлении от этого Мерлина Атравеса. Конечно, я читал ваше сообщение, но я нашёл, что написанное слово часто не передаёт всех нюансов.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Уилсинн, когда Диннис сделал паузу, изогнув одну бровь. — Как я писал в сообщении, о котором вы только что говорили, я лично беседовал с лейтенантом Атравесом. Хотя вы специально не просили меня, я чувствовал, что рассказы, кружащиеся вокруг, требуют более пристального внимания. Конечно, всевозможные дикие слухи о нём, несомненно, были неизбежны, учитывая ту роль, которую он сыграл в спасении жизни кронпринца. И опять же, в том деле об измене герцога Тириена.

— Однако, в свете этих слухов я специально поднял вопрос о том, являлся ли он сейджином или нет. Он сказал мне, что, в результате многолетнего обучения, он обладает по крайней мере некоторыми способностями, приписываемым сейджинам. Конечно, ему едва ли нужно было говорить мне, что он обладает навыками боевых искусств сейджинов, учитывая те достижения, которых он уже достиг. Но он также сказал мне, что сам он не претендует на этот титул.

Уилсинн пожал плечами.

— Моё собственное исследование отчётов, касающихся сейджинов как группы, показывает, что очень немногие предположительно подлинные сейджины, никогда не претендовали на этот титул сами. Кажется, он присуждается им постфактум, основываясь на их достижениях. Принимая это во внимание, моё собственное мнение состоит в том, что лейтенант Атравес, вероятно, является сейджином, в том смысле, что его умение, как воина, заставит считать его таким с течением времени.

— А то дело с детьми, которых он спас от атаки кракена? — нажал Диннис.

— Моя наилучшая оценка, Ваше Высокопреосвященство, состоит в том, что замешанные дети были, по вполне понятным причинам, истерящими и чрезвычайно преувеличивающими, от того, что произошло. Правда, власти в Королевской Гавани выловили одного кракена, который был убит с помощью гарпуна. Однако других выловлено не было, и согласно кронпринцу Кайлебу, который сам по себе является опытным морским офицером, и который также имел наилучшую точку обзора на то, что на самом деле произошло, молодые люди были гораздо ближе к причалу, чем они, по их мнению, думали.

— Насколько я могу реконструировать то, что похоже случилось на самом деле, они были достаточно близко к лейтенанту Атравесу, чтобы он мог сделать то, что вероятно было совершенно выдающимся броском гарпуна. Это было бы в разумном соответствии с его ранее проявленными способностями воина. Затем он нырнул в воду и поплыл к лодке, где кракен, которого он загарпунил, продолжал нападать на детей, до тех пор, пока смертельная рана, которую он уже получил, не одолела его. Лейтенант, возможно, помогал отгонять умирающую тварь, но я подозреваю, что он фактически был больше всего заинтересован в том, чтобы вытащить детей из воды, на опрокинутую лодку, где раненый кракен мог бы с меньшей вероятностью нападать на них.

— Не желая ни в коей мере умалять неоспоримого мужество лейтенанта, я считаю, что должен установить вероятную степень его действий. И, к его дополнительной чести, он никогда не утверждал, что сделал больше этого. Во всяком случае, и учитывая все необходимые поправки на существенную правдивость замешанных детей, я искренне сомневаюсь, что даже сейджин мог бы бросить гарпун на сто пятьдесят ярдов, проплыть то же расстоянии в мгновение ока, а затем задушить трёх или четырёх кракенов голыми руками! В действительности, я несколько склоняюсь к мнению о том, что здесь есть эффект снежного кома. В конце концов, лейтенант Атравес изначально появился при довольно драматических обстоятельствах. Имея это в виду, неудивительно, что сплетни неосведомлённых людей приписали ему всевозможные наполовину сверхъестественные способности.

— Но вы верите в эти «сплетни неосведомлённых»?

— Возможно, не целиком, но, в основном, да, Ваше Высокопреосвященство.

— И каковы же его цели в настоящий момент? — спросил Диннис, слегка сузив глаза.

— Я полагаю, что его цель в настоящий момент — это предложить свои услуги в качестве воина — возможно, выдающегося, но всё же воина — Дому Армак. Я считаю, что он искренне… восхищается королём Хааральдом, и совершенно очевидно, что он глубоко привязан к юному Кайлебу.

— У вас нет никаких доказательств… чего-то более глубокого, чем это? — надавил Диннис.

— Нет, Ваше Высокопреосвященство, — твёрдо сказал Уилсинн. — Я понимаю, что, вероятно, появились сообщения и слухи — некоторые из которых, возможно, дошли до Храма — о какой-то злонамеренной цели с его стороны. Учитывая очевидное доверие, которое ему оказали Хааральд и Кайлеб, ревность и злоба, несомненно, породили бы эти слухи, был ли под ними какой-то фундамент или нет. И чтобы быть реалистичным, не похоже, чтобы лейтенант Атравес был совершенно чужд амбиций. Он, безусловно, находится на превосходном месте, чтобы сделать карьеру в Королевской Гвардии, например, и я сомневаюсь, что он отвергнет повышение по службе или богатство, если бы они были ему предложены.

— Исходя из моих собственных разговоров с этим человеком, а также с королём Хааральдом и кронпринцем Кайлебом, я уверен, что у него нет более злонамеренной цели чем эта. В действительности, моё мнение состоит в том, что этот человек глубоко уважает Бога и никогда не будет мечтать о том, чтобы бросить вызов Божьей воле.

Диннис моргнул. Он ничего не смог с этим поделать. В голосе Уилсинна была нотка абсолютной уверенности, как будто Сам Бог шептал в ухо старшего священника. Возможно, он ошибался, но Диннис не мог поколебать его уверенность в достойности этого лейтенанта Атравеса.

«И, честно говоря», — подумал архиепископ с оттенком иронии, — «если Уилсинн готов ручаться за этого человека, кто мы, простые ошибающиеся смертные, чтобы сомневаться в этот вотуме доверия?»

— Понимаю, — сказал он через мгновение. — Что ж, отче, я должен сказать, что сегодня утром вы смогли успокоить меня по нескольким предметам. Я ценю это так же, как я ценю вашу преданность и рвение в том, что касается этих вопросов.

— Я очень рад это слышать, Ваше Высокопреосвященство. И я надеюсь, что, если есть какой-либо другой способ, которым я могу быть полезным вам во время вашего пасторского визита, вы вызовете меня.

— Конечно, отче. — Диннис встал, протягивая свою правую руку через стол, а Уилсинн наклонился, чтобы снова поцеловать епископское кольцо. — Идите с моим благословением, отче.

— Спасибо, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Уайлсин.

Диннис снова уселся, в то время как старший священник вышел, тихо закрыв за собой дверь. Архиепископ сидел, глядя на эту дверь в течение нескольких секунд, затем повернулся к отцу Симину, сидящему за его собственным столом.

— Итак, Симин, что там дальше в утреннем расписании?

* * *

— Это действительно отличный бренди, Жеральд, — прокомментировал архиепископ Эрайк, поднеся глубокий, тюльпанообразный бокал к носу и сделав глубокий вдох.

— Да, это так, — согласился Адимсин. — Это был подарок от приора Сен-Тревира. — Он слегка улыбнулся. — Я не спрашивал приора, откуда это взялось.

— Возможно, это к лучшему, — с усмешкой согласился Диннис и взглянул через плечо.

— Думаю, ты достаточно тяжело поработал сегодня, Симин, — сказал он своему секретарю. — Положи своё перо и налей себе бокал.

— Если вы так уверены, Ваше Высокопреосвященство. Я не против сделать ещё несколько записей, — сказал Шумекир.

— Чепуха! — Диннис покачал головой. — Возможно, ты хочешь продолжать делать записи, но я провёл долгий и трудный день. Я не собираюсь обсуждать что-либо ещё под протокол сегодняшним вечером.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство.

Секретарь тщательно очистил своё перо и убрал его, затем закрыл чернильницу и подровнял свои бумаги в аккуратную стопку, прежде чем закрыть крышку своего бюро. Затем он перешёл к боковому столику и налил себе стакан бренди, как ему было указано.

Солнце почти исчезло за западным горизонтом снаружи окон кабинета Динниса. Архиепископ был в Теллесберге уже восемнадцать дней, и они действительно были изматывающими. Адимсин был вынужден признать, что Диннис посвятил себя многочисленным проблемам, стоящим перед ним, с такой степенью энергичности и интенсивности, какой епископ-исполнитель никогда раньше в нём не видел.

— Должен сказать, — сказал архиепископ через мгновение, располагая свою ногу на вышитой оттоманке, — что я чувствую себя значительно легче по нескольким фронтам. Но нельзя сказать… — Он кинул на Адимсина острый взгляд. — …что я не продолжаю немного беспокоиться о других.

— Разве это не всегда так, Ваше Высокопреосвященство? — епископ-исполнитель позволил себе маленькую, утомлённую улыбку.

— Да. Да, это так, — вздохнул Диннис.

Только на мгновение его лицо показалось на несколько лет старше, отразив беспокойство, а также усталость от темпа, который он установил себе в течение последних трёх с половиной пятидневок. Адимсин, к его собственному удивлению, почувствовал прилив симпатии, которая фактически не имела ничего общего — или, имела чуть-чуть, по крайней мере — с его собственной позицией и амбициями.

— Я сделал черновик моего предварительного отчёта, — продолжил Диннис после очередного глотка бренди. — Я был бы признателен, если бы вы взглянули на него утром. Поделитесь со мной преимуществом вашей собственной точки зрения.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство. — Адимсину удалось сдержать удивление в своём голосе, но просьба, мягко говоря, была необычной.

«Конечно, наверное, это не удивительно, учитывая, насколько… тщательно он должен был его написать», — подумал епископ-исполнитель. — «И, по крайней мере, он не просит меня подписать его вместе с ним!»

Он почувствовал краткий проблеск чего-то, почти похожего на стыд. Что бы ни было правдой, по крайней мере значительная часть потенциальных проблем Динниса не была делом его рук. Он никогда не просил об этом внезапном, сомнительном приступе изобретательности.

По крайней мере, он мог честно сказать, что его интендант не испытывал никаких сомнений в отношении всех новых устройств и идей. Это, по мнению Адимсина, должно было хорошо помочь. Возможно, это не удовлетворяло требованиям более злопамятных членов Управления Инквизиции также, как демонстрация нескольких показательных уроков, но это должно было налить хотя бы немного воды на этот огонь.

Что касается других, более фундаментальных проблем архиепископства, то они начались ещё до вступления Динниса в должность. Возможно, он должен был расправиться с ними раньше, но это был случай мудрости задним числом, подумал Адимсин. Раз уж на то пошло, он сам явно не был достаточно дальновиден в общении с епископом Мейкелем, но он и не намеревался кому-либо в этом признаться.

Адимсин не принимал участия в закрытой встрече Стейнейра с Диннисом. Только отец Симин присутствовал на ней, в роли секретаря архиепископа. У епископа-исполнителя сложилось впечатление, что она могла бы пройти лучше, но, по крайней мере, Стейнейр не проявил никакого открытого неповиновения. Если бы он это сделал, у Динниса не было бы другого выбора, кроме как подвергнуть его дисциплинарному взысканию, чего — слава Богу — не произошло. Последнее, что было нужно кому-нибудь — чтобы «Группа Четырёх» добавила в свою копилку опасения по поводу доктринальной надёжности местного духовенства, и чтобы старший епископ королевства был подвергнут дисциплинарному взысканию!

Но, по крайней мере, этого им удалось избежать. И если бы текущие опасения «Группа Четырёх» могли быть просто успокоены, хотя бы временно, в конце концов они могли бы спасти ситуацию. Архиепископу нужно было лишь немного времени — возможно, год или два без вмешательства «Группы Четырёх», делающего ситуацию ещё хуже — чтобы навести порядок в своём доме. — «Это было всё, что всем действительно было нужно», — подумал он, и обнаружил, что он хочет узнать, как архиепископ справился со своими проблемами по поводу епископа Мейкеля.

«Ну, я полагаю, я выясню это завтра, так ведь?» — сказал он себе, и признательно поднял свой бокал с бренди.

 

II

Королевская Гавань,

Остров Хелен

— Как Доминик относится к капитану Мейлиру? — спросил Мерлин.

Он и Кайлеб сидели за столом под навесом на крыше цитадели, наслаждаясь свежим послеполуденным бризом, обгладывая ноги пауко-краба. Галвин Дейкин, камердинер Кайлеба, знал особенно вкусный рецепт их приготовления, и Мерлин обнаружил, что он искренне полюбил этот местный деликатес, хотя и не думал, что мог бы сравниться в своей любви к нему с невероятным, почти что подростковым аппетитом Кайлеба, даже если бы у него был полноразмерный «желудок» из плоти и крови, чтобы упаковать их в него.

Кронпринц помедлил, чтобы проглотить — и запить проглоченное долгим глотком пива — прежде чем ответить.

— Я думаю, что он достаточно удовлетворён, — сказал он после этого, и пожал плечами. — У Мейлира была всего пара пятидневок, чтобы устроиться, в конце концов.

— Но у Доминика есть мнение о том, как долго мы должны позволять людям «устраиваться», — заметил Мерлин в своей лучшей манере адвоката дьявола, и зубы Кайлеба вспыхнули в улыбке.

— Да, есть, — согласился он. — И нет, я не готов опровергать его из прихоти. Но я думаю, что мы можем дать Мейлиру ещё один денёк, прежде чем я прикажу скормить его кракенам.

Мерлин усмехнулся, хотя упоминание о том, чтобы скормить кого-нибудь кракенам, было для него не самой смешной из возможных шуток.

— Боюсь, что время действительно заканчивается, — сказал он после некоторой паузы, и Кайлеб рассудительно кивнул, его собственное настроение ухудшилось.

— У тебя больше не было «видений» о Горже или Ранилде? — спросил он.

— Ни один них не имел больше бесед с представителями Совета Викариев. — Мерлин покачал головой. — Но Горжа проводил гораздо больше времени, беседуя с послом Гектора. А Ранилд поручил адмиралу Гардиниру очень тихо готовить свой флот к выдвижению, если это будет необходимо.

— Ничто из этого не является действительно большим сюрпризом, — заметил Кайлеб голосом, который звучал гораздо менее озабоченно, чем, как знал Мерлин, это было самом деле.

— Возможно, нет. Но тот факт, что Совет замешан во всём этом, я бы с трудом назвал хорошей новостью, Кайлеб!

— Согласен. Согласен! Но ты слышал, что Рейджису пришлось сказать прямо здесь, на этой самой крыше. — Выражение Кайлеба на мгновение стало очень мрачным. — Рано или поздно члены Совета, которые опасались нас, так или иначе вышли бы из тени. По крайней мере, теперь, благодаря тебе, мы знаем, что они это делают.

«Знал бы ты насколько «благодаря мне», Кайлеб», — подумал Мерлин с уколом вины, а затем встряхнулся.

— Мне не нравятся расклад, если они привлекут к участию Долар, — сказал он откровенно.

— Сам я не могу сказать, что я много беспокоюсь о них, — признал Кайлеб. — Тем не менее, даже добавив Долар и Таро в сводный баланс, Гектор не будет иметь преимущество в корпусах большее чем три к двум.

Мерлин скептически посмотрел на него, и кронпринц фыркнул. Фактически, как прекрасно знал Кайлеб, официальный численный состав Королевского Черисийского Флота, когда он был полностью мобилизован, составлял сто тридцать галер, в том числе пятьдесят в резервном флоте. Гектор Корисандийский имел в составе действующих сил пятьдесят, и ещё тридцать в резерве. У Нармана Изумрудского было сорок пять в постоянном составе и ещё двадцать пять или тридцать в резерве. Это давало им обоим объединённую численность активных сил в девяносто пять с остальными шестьюдесятью или около того в резерве, или всего сто пятьдесят, хотя почти все они были по отдельности более маленькими и менее мощными, чем их черисийские противники.

Тароский флот был меньше: только тридцать галер в постоянном строю и никаких резервов заслуживающих упоминания. Но Доларские военно-морские силы имели шестьдесят галер в постоянном строю и ещё семьдесят в резерве, и их галеры были большими мощными кораблями, хотя они были совершенно определённо разработаны для действий около побережья, а не для открытого моря. Так что, если бы Таро и Долар были добавлены в ряды врагов Черис, сто тридцать галер короля Хааральда могли бы обнаружить себя противостоящими более чем трёмстам.

— Хорошо, — сказал Кайлеб через мгновение. — Я согласен с тобой, что, если они переведут каждое старое корыто из своего резервного флота в постоянный строй, они будут превосходить нас в лучшем случае в два к одному. Но, во-первых, маловероятно, что им удастся ввести их все в строй. И, во-вторых, Долар находится в семи тысячах миль отсюда, если полетит виверна… и более двадцати трёх тысячах, если плыть на корабле. Это, Шань-вэй их побери, целое путешествие для отряда прибрежных галеонов, Мерлин! И Черис — и весь наш флот — находится прямо между Доларом и Корисандом. Им придётся пройти мимо нас, прежде чем они смогут объединиться.

— Это не значит, что они не попытаются, — заметил Мерлин.

— Нет, но, если они не будут тщательно координировать действия, мы сможем разбить каждый шаг их стратегического плана по-отдельности. И даже при использовании семафора Церкви, потребуется время на любую сложную операцию, которую необходимо координировать. Ты был там, когда я обсуждал это с отцом и Рейджисом.

Кайлеб пожал плечами.

— Я согласен с ними. Уже начало августа. Сейчас середина зимы, и к тому времени, как отчёт Эрайка вернётся в Храм, уже будет конец месяца, или даже сентябрь. Это значит, что они будут двигаться против осеннего северного ветра. Даже для семафорной системы может потребоваться больше месяца чтобы доставить сообщение из Храма в Менчир, а, судя по твоим видениям, они ещё даже не разговаривали с Гектором. Итак, скажем они потратят пятидневку или две, раздумывая обо всём этом, потом отправят сообщение Гектору. Это означает, что будет где-то середина ноября, к тому времени, когда они смогут услышать от него ответ. И это означает, что будет конец февраля, к тому времени, когда они могут получить от него второе сообщение. Итак, самое раннее, когда они смогут начать двигаться, это самый конец февраля или март, то есть середина зимы в Доларе. Потребуется не менее семидесяти дней, или около того, чтобы любой из кораблей Доларского Флота добрались до Черис. Поэтому, если они выйдут середине марта, они доберутся сюда в мае. Это снова середина осени, и только идиот будет сражаться в морской войне в этих водах в середине штормового сезона.

Он пожал плечами ещё раз.

— Если бы я управлял Храмом, я бы согласился с тем, что мне придётся ждать по крайней мере ещё два или три месяца, что означало бы, что самое раннее, когда мы увидим их здесь, будет где-нибудь весной. Скажем в октябре следующего года.

— Это звучит совершенно разумно и обнадёживающе, — сказал Мерлин. — Единственная вещь, что меня беспокоит, это то, что требуется, чтобы другая сторона была достаточно умна, чтобы видеть те же самые возражения, которые видим мы.

— Согласен. — Кайлеб дотянулся до следующей ноги пауко-краба и помахал ей в сторону Мерлина. — В то же время, они не знают о Доминике и его маленьком сюрпризе.

— Нет, — согласился Мерлин. — По крайней мере, не так много, насколько я могу судить.

— Ну, вот и отлично. — Кайлеб снова пожал плечами и взломал ногу пауко-краба, чтобы добраться до сочного мяса внутри.

— И как много у нас галеонов? — спросил Мерлин.

— Не так много, как мне хотелось бы, — невнятно заключил Кайлеб, прожёвывая.

— Не так много, как я хотел бы, — повторил он, более чётко. — Но, если они задержаться до весны, это изменится.

Теперь была очередь Мерлина кивнуть. Коммодор Стейнейр — за исключением того, что он очень скоро должен был стать адмиралом Стейнейром — довёл свою эскадру галеонов до пятнадцати, шесть из который были переделаны из торговых судов, вооружённых исключительно карронадами. К ноябрю это число увеличилось бы почти вдвое, хотя многие дополнительные корабли только должны были начать отрабатывать свои упражнения к этому моменту. А к следующему марту общее количество должно будет достигнуть почти пятидесяти, многие из которых — особенно специально построенные боевые единицы — будут иметь гораздо больше орудий, чем первые корабли Экспериментальной Эскадры. Кроме того, Хааральд и верховный адмирал Остров Замка́ уже выделили почти дюжину крупных шхун, построенных в Теллесберге, для мобилизации на военно-морскую службу.

К сожалению, было далеко не очевидно, что они смогут успешно вооружить все свои новые подразделения, как только они будут построены. Хоусмин творил не такие уж и незначительные чудеса в значительно расширенном литейном заводе Королевской Гавани, а его новый литейный завод в Дельтаке должен был отлить свою первую партию артиллерийских орудий к концу октября, если всё пойдёт хорошо. Тем не менее, дела шли напряжённо, и они были вынуждены практически лишить весь резервный флот тяжёлого вооружения. Это означало, что добавление пятнадцати галеонов уменьшило пригодную к службе силу Флота на пятьдесят галер.

Это также означало, что они становились всё более зависящими от компетентных капитанов галеонов. Данкин Мейлир был тому примером. Он был опытным морским офицером, который командовал собственным кораблём более пяти лет, но он был капитаном галеры. Он думал, как капитан галеры, и, хотя он был в процессе превращения в восторженного новобранца концепции, которую Мерлин назвал «мир через превосходящую огневую мощь», у него не было большого опыта в управлении галеоном. Однако, он тяжело работал над этим, и им удалось без лишнего шума нанять нескольких торговых шкиперов, имеющих опыт службы в военном флоте. Они были очень опытны в управлении галеонами; однако их военно-морские навыки немного заржавели.

По крайней мере, упорная концентрация Стейнейра на беспощадных орудийных тренировках окупилась. Он настаивал, при сильной поддержке Кайлеба, на том, чтобы обучать каждого из членов своих первоначальных орудийных расчётов в качестве полноправного командира орудия. В результате они смогли снабдить каждый корабль ядром подготовленных командиров орудийных расчётов по мере его ввода в строй, и нынешние стандарты артиллерийской стрельбы Королевского Черисийского Флота очень сильно отличались от тех, что были у кого-либо ещё.

«Теперь бы только у нас было больше пушек для них, чтобы стрелять», — сардонически подумал он.

— По крайней мере, Эрайк, похоже, пытается удержать крышку на горшке, — сказал он Кайлебу поле некоторой паузы.

— Я знаю. — Кайлеб поморщился. — Я бы назвал этого человека жабой, если бы это не было оскорблением для всех жаб. Тем не менее, в настоящий момент его собственные мотивы побуждают его делать то, что мы хотим. И положению отца Пейтира ничего не повредило. Всё, что мы можем сделать сейчас это ждать и смотреть. Но если Совет хотя бы послушает его на протяжении пары месяцев, я уверен, что у нас будет этот перерыв до следующего года. К этому моменту, — улыбка кронпринца не производила приятного впечатления, — у нас будет достаточно галеонов в строю, чтобы сделать их очень несчастными. 

 

III

Апартаменты Викария Замсина Трайнейра,

Храм

Викарий Замсин Трайнейр подхватил ложкой последний кусочек своего десерта из заварного крема и проглотил его со вздохом удовольствия. Глоток воды очистил его нёбо, и он откинулся от стола, потягивая своё вино с чувством глубокого удовлетворения.

Августовский день был тёплым, все сообщения от его управляющих указывали, что его усадьбы, вероятно, соберут обильные урожаи, а годовая десятина почти на месяц опережает график. Настала его очередь устраивать проходящий-раз-в-пятидневку рабочий ужин «Группы Четырёх», и на этот раз он с нетерпением ждал этого, не беспокоясь, что что-нибудь сможет потом повлиять на его пищеварение.

Он приложил много усилий для организации ужина на этой пятидневке, и его шеф-повар дал ему повод для гордости. Все, кроме Клинтана, явно достигли точки пресыщения, и единственным изъяном в его собственном удовольствии было отражение того, что в следующую пятидневку будет очередь Мейгвайра кормить их. А идея Мейгвайра о правильном приготовлении овощей требовала, чтобы они были разварены в неаппетитную мякоть.

— Что ж, — сказал он на правах хозяина, — я полагаю, пришло время заняться делом. — Он сделал ещё глоток вина. — Лично я должен сказать, что я скорее успокоен тоном сообщений Динниса.

— Ты успокоен, правда? — фыркнул Клинтан. Он наклонился вперёд и взяв одну из оставшихся булочек, щедро намазал её маслом и отправил её половину в рот одним укусом.

— Я должен согласиться с Замсином, Жаспер, — мягко сказал Дачарн. — Я знаю, что ты не особенно любишь всю семью Уилсинн, но, согласно сообщениям Динниса, отец Пейтир вернулся и очень тщательно перепроверил свои первоначальные результаты исследований. Он продолжает настаивать на том, что никаких нарушений «Запретов» нет. По мне, так это настоятельно намекает, что отчёты, которые мы получали — а многие из них были от врагов Черис, я думаю это нужно отметить — действительно преувеличены.

— Понимаю. — Ответ Клинтана был невнятным. Он проглотил глоток хлеба, запив его огромным глотком дорогого вина Трайнейра, и покачал головой.

— Возможно, я мог бы согласиться с тобой, Робейр, — сказал он после этого. — Если бы, конечно, наш хороший архиепископ сказал нам правду в своих сообщениях.

— Что? — Трайнейр сел прямо, осознавая, что Дачарн и Мейгвайр сделали то же самое, и требовательно посмотрел на Великого Инквизитора. — Что ты имеешь в виду, Жаспер?

— Я имею в виду, что я никогда не доверял этому маленькому сопляку Уилсинну, насколько я мог плюнуть, — ответил Клинтан. — И у меня были сомнения относительно надёжности Динниса, если уж дело дошло до этого. Таким образом, без ведома нашего любимого архиепископа Черис, его новый секретарь, отец Симин, является агентом Инквизиции. И его отчёт охватывает несколько вещей, на которые Диннис необъяснимо… не обратил внимания.

Улыбка Инквизитора была уродливой, глаза горящими, и Трайнейр почувствовал, как его живот напрягся. Ненависть Клинтана по отношению к Черис была уже достаточно сильной ещё до того, как Пейтир Уилсинн был назначен туда интендантом. С тех пор она стала даже более злобной, но он не упомянул никому из остальной «Группы Четырёх», что намеревался подсадить одного из своих агентов Диннису. С другой стороны, его должность давала ему право размещать агентов и следователей в любом месте, по его выбору, и в любое время, и Трайнейр внезапно обнаружил, что задаётся вопросом, сколько ещё агентов он разбросал вокруг. И за кем же они продолжают следить.

«Всё это было немного не относящимся к делу в данный момент», — подумал он.

— Должны ли мы заключить из того, что ты только что сказал, что твой агент — отец Симин, не так ли? — не соглашается с оценкой Динниса по этой ситуации? — спросил он.

— О да, я думаю вы должны заключить это, — сказал Клинтан саркастически.

Он прикончил вино в своём бокале, взял бутылку и налил ещё один бокал, а затем откинулся на спинку кресла с выражением, в котором смешались триумф, ненависть и подлинная взволнованность.

— Согласно наблюдениям отца Симина и тихому расследованию, «пересмотр» Уилсинном его первоначальных заключений ограничился одной встречей с Хааральдом и Кайлебом. Той встречей, где, как я мог бы добавить, также присутствовал Мейкел Стейнейр… будучи приглашён нашим дорогим отцом Пейтиром.

— Но кроме того, архиепископ Эрайк каким-то образом забыл упомянуть нам, что этот самый Мейкел Стейнейр лично проповедовал крамолу непосредственно из Теллесбергского собора.

— Это довольно серьёзное обвинение, Жаспер, — заметил Дачарн, через секунду или две, во внезапно возникшей вокруг стола тишине.

— В первую очередь, Стейнейр никогда не должен был быть утверждён епископом Теллесберга, — почти рявкнул Клинтан. — Эта позиция слишком важна для того, чтобы её оставили в руках черисийца. Но, — он помахал одной рукой, оскаливая зубы в карикатурной улыбке, хотя его глаза были опасными, — с тех пор много воды утекло, я полагаю. За исключением того, что Стейнейр читал проповеди о подверженности ошибкам решений Инквизиции.

— Прости меня, Жаспер, — сказал Трайнейр, — но я нахожу, что мне немного трудно в это поверить. Конечно, епископ Жеральд должен был бы сообщить о таких проповедях! И каково бы ни было твоё мнение о молодом Уилсинне, я не могу поверить, что он допустил, чтобы такой вызов власти Матери-Церкви прошёл неотмеченным.

— О, ты не можешь, не так ли? — смех Клинтана был таким же опасным, как и его глаза. — Ну, так отец Симин смог абсолютно точно подтвердить, что Адимсин послал за Стейнейром после одной из его еретических проповедей и устроил ему королевский разнос. Таким образом, епископ-исполнитель Динниса знал об этой проблеме. И у Динниса была своя небольшая дискуссия с Стейнейром, где присутствовал лишь один отец Симин. Ни Диннис, ни Стейнейр не обсуждали это прямо и не признали, что это произошло, но было очевидно, что Диннис предупредил его, чтобы он закрыл рот… и что Стейнейр не был тем, кого вы могли бы назвать кающимся. Но Диннис, конечно, ничего не сообщил мне о своей необходимости «советовать» Стейнейру. И я думаю, вы согласитесь, что это важно, что ни он, ни Уилсинн не сообщили нам об этом даже сейчас.

Трайнейр нахмурился. Даже допуская ненависть Клинтона ко всем черисийским вещам, в его словах был смысл.

— Есть ещё один возможный аспект для всего этого, — сказал Мейгвайр после некоторой паузы, и все глаза повернулись к нему.

— Какого рода «аспект», Аллайн? — спросил Дачарн.

— Я получил пачку отчётов о Черисийском Флоте. — Капитан-генерал Храма пожал плечами. — Большинство из них происходят из Изумруда и Корисанда, поэтому я был склонен отнестись к ним немного скептически. Но в свете того, что Жаспер только что сказал, и особенно в свете вероятности того, что Уилсинн был менее скрупулёзным при выполнении своих обязанностей, чем мы думали, возможно, я не должен был так быстро этого делать.

— Какого рода отчёты? — Трайнейру удалось сдержать в своём тоне нетерпеливые нотки, но это было непросто.

— По-видимому, черисийцы предприняли некоторые серьёзные изменения в своём флоте, — ответил Мейгвайр. — Детали отрывочны, но все согласны с тем, что помимо этих новых схем такелажа, и этого нового «ко́ттон-джина», и всех других… нововведений, которые они внедрили, они, очевидно, сделали что-то ещё, чего мы не знаем, что затронуло их военно-морской флот. Это единственное объяснение тому, почему они стали такими скрытными, или, если на то пошло, почему они внезапно должны строить галеоны вместо галер.

Последовало ещё несколько мгновений напряжённой тишины, а затем Клинтан рыгнул. Звук был ошеломляющим, и Трайнейр удивлённо дёрнулся.

— Итак, — сказал Великий Инквизитор, не утруждая себя извинениями, — что у нас здесь есть? У нас есть епископ, который проповедует крамолу. У нас есть этот огромный шквал изменений и новых техник. У нас есть королевство, находящееся в процессе какого-то тайного военного строительства. У нас есть король, чья семья имеет традицию неповиновения Матери-Церкви, и чья собственная политика едва ли подходит к её справедливым требованиям. У нас есть епископ, который проповедует ересь и крамолу со своего собственного престола. У нас есть архиепископ, который скрывает информацию от нас — возможно только для того, чтобы прикрыть свою собственную задницу, хотя я не был бы готов поставить на эту свою душу. И у нас есть так называемый интендант, который не сообщил нам ничего об этом. Как это звучит для остальных из вас?

— Не очень хорошо, — проворчал Мейгвайр. Дачарн и Трайнейр ничего не сказали, но ядовитое резюмирование Клинтана также потрясло их.

— Я всё ещё не уверен, что ситуация такая уж и плохая, — сказал Дачарн через несколько секунд. — Тем не менее, я, конечно, готов признать, что я уже не так уверен в этом, как был несколько минут назад. Предполагая, что все ваши предположения верны, Жаспер, что мы предпримем по этому поводу?

— Если Стейнейр действительно проповедует крамолу, и, если ни Адимсин, ни Диннис не сообщили нам об этом, я не вижу другого выхода, кроме как вызвать его — и их — чтобы предстать перед надлежащим трибуналом, — сказал Трайнейр.

— А также и этого молодого самонадеянного мальчишку Уилсинна, — прорычал Мейгвайр, но Клинтан покачал головой.

— Я не уверен, что это самая мудрая линия поведения, — сказал он, и все трое его коллег посмотрели на него с недоверием.

— О, я не говорю, что со временем они все не должны предстать перед Инквизицией. Или что они не должны понести полное наказание за свои действия. Но что произойдёт если мы пригласим Стейнейра в Храм, и он отвергнет повестки?

— Он не может отвергнуть повестки, — запротестовал Дачарн. — Всё дело проходит под эгидой церковного правосудия.

— А если Хааральд, который уже бросил вызов очевидным требованиям Церкви, настаивая на том, чтобы этот человек стал епископом Теллесбергским, вмешается и воспрепятствует церковным судам в Черис передать Стейнейра в Храм?

— Конечно, он не готов зайти так далеко, — возразил Трайнейр, но он услышал некоторую нехватку уверенности в своём голосе.

— Он готовится к чему-то, — заметил Клинтан. — И не забывайте, как много духовенства в Черис являются урождёнными черисийцами. Я утверждал в течение многих лет, что мы должны были назначены больше нечерисийцев в этот рассадник заразы, но хотел ли кто-нибудь слушать? Нет. И что мы теперь имеем? Едва ли десятая часть — вряд ли много больше — их духовенства происходит извне королевства Хааральда. И если он предпочтёт бросить вызов Матери-Церкви, по меньшей мере значительное меньшинство этих черисийцев, скорее всего, поддержат его. И что мы тогда будем делать?

Прохладная, ещё более глубокая тишина опустилась на столовую.

«Это было потрясающе», — подумал Трайнейр, — «как стремительно его собственное настроение перешло от приятного удовлетворения к чему-то совсем-совсем другому». — Но если бы Клинтан был прав, если бы его наихудшие предположения оказались точными, они бы посмотрели на кошмар, с которым Церковь никогда не сталкивалась раньше: вооружённое сопротивление целого королевства воле Божьей. И если бы это сопротивление преуспело, или даже если бы просто потребовалось некоторое время, чтобы подавить его — что вряд ли было невероятным, учитывая чисто физическую удалённость Черис от Храма и Храмовых Земель — его пример вполне мог бы распространиться.

Канцлер содрогнулся от мысли о том, что может случиться, если бы Сиддармарк, например, должен был стать жертвой того же безумия. И если бы Черис было позволено продолжать её военную экспансию — экспансию, которая, казалось бы, могла бы нарушить «Запреты» в конце концов — она вполне могла бы захватить Изумруд, Корисанд и даже Чизхольм силой оружия, прежде чем Церковь могла бы мобилизовать против неё достаточную силу. И если бы это произошло…

— Итак, как мы можем избежать всего этого, Жаспер? — спросил он наконец, и Клинтан пожал плечами.

— Я думаю, что ответ на этот вопрос на самом деле довольно прост.

Удивление его коллег было очевидным, и он усмехнулся, c резким, почти алчным звуком.

— Конечно, это так. Замсин, ты сам начал складывать фрагменты по местам для поддержки Гектора, если бы это было необходимо. Ну, я утверждаю, что это оказалось необходимым. Я думаю, что наш самый простой, безопасный и лучший курс — продолжать и поддерживать Гектора и Нармана, но как Рыцари Храмовых Земель, а не как Совет Викариев. Бармин прямо в эту минуту находится в Менчире на собственном пастырском визите, так что скажем ему… поговорить откровенно с Гектором. Затем привлечём Долар и Таро — и Чизхольм, если на то пошло — но Мать-Церковь останется вне этого. Храмовые Земли могут поддерживать наших друзей — простого списания Ранилду процентов по всем кредитным платежам, которые он по-прежнему должен Казначейству, должно быть более чем достаточно, чтобы купить его поддержку — но Церковь и Инквизиция не будут иметь к этому никакого отношения. До тех пор, пока, конечно же, Хааральд не будет побеждён.

— А потом? — спросил Трайнейр, пытаясь игнорировать тошноту, шевельнувшуюся в глубине живота.

— Я думаю, что мы можем рассчитывать на Гектора и Нармана в том, чтобы причинить достаточный ущерб Черис. Если это необходимо, мы можем… немного замотивировать их. Но к тому времени, когда Теллесберг и большинство других крупных городов и посёлков будут сожжены, а их драгоценный торговый флот будет разрушен, то, что осталось от Черис, будет нищим, отчаянно нуждающимся в помощи. И в этот момент любящие руки Матери-Церкви протянутся к её страдающим детям. Казначейство отсыплет золота на восстановление их разрушенных домов и, во время этого процесса, Управление Инквизиции будет в идеальном положении, чтобы вычистить ненадёжные элементы духовенства.

Он улыбнулся с холодным, злобным удовлетворением.

— Короче говоря, я верю, что мы в состоянии решить черисийскую проблему для будущих поколений, друзья мои.