Вероятно, всегда так бывает: сначала не выходит, не выходит, а потом и начинает что-то выходить.

Старший контролер Ольга Николаевна стала реже являться гневным видением в дверях участка плиток, как бывало в дни сплошного брака. Раза два она уже благосклонно сказала:

- Сегодня у нас удача. Четыре плитки второго класса! Значит, кто-то из молодых перешагнул через микроскопический порожек и выдержал точность обработки в десятые доли микрона.

Постепенно еще и еще набралось плиток второго класса. И цех мог представить несколько наборов. Вот, пожалуйста, готовая продукция. Скромно, небогато, и плиточки годились далеко не для самых точных измерений.

Но все же это была первая настоящая продукция. Даже такой судья, как Палата мер и весов, признал, что наборы можно допустить к обращению. Плитки, эти концевые меры длины, с четко прорисованной буквой «К» («Калибр») вышли в свет. Цех заявил о своем существовании.

Как ни малой была еще эта удача, но многих из новичков она сильно приободрила. Не такое уж темное, оказывается, дело-то.

Пожалуй, самым недовольным оставался все-таки начальник цеха, Леонид Николаевич. Всегда самый вежливый и всегда самый недовольный. Он нарочно сказал громко в присутствии молодых:

- Иогансон и Цейс делают плитки первого класса. Высший класс!..

- А кто это Иогансон? - спросил тихо Ватутин у соседа.

- Известно кто, буржуй! - авторитетно ответил Дунец. - А вот ты комсомолец, а не можешь.

Ватутин насупился и молча продолжал водить рукой.

Через несколько дней Ольга Николаевна появилась в дверях, раскрасневшаяся от волнения. Двумя пальцами держала она маленькую плитку.

- Смотрите, кто это сделал… - голос ее дрогнул.

Все насторожились. Напорол, что ли, кто-то? Ох, сейчас будет буря!

Но Ольга Николаевна произнесла вдруг:

- Да вы понимаете, товарищи! Это же плитка… Точность - ноль двенадцать сотых микрона. Двенадцать сотых! - повторила она восторженно. - Плитка первого масса - вот что это такое, товарищи!..

Молодежь кинулась смотреть на замечательную плитку. Но кто же ее сделал?

Ольга Николаевна раздвинула толпу и подошла к верстаку, где остался сидеть Алексей Ватутин, бледный, как-то нелепо улыбающийся.

- Он! Это он! - воскликнула Ольга Николаевна, размахивая в подтверждение папиросной бумажкой, в которую рабочий заворачивает плитки и ставит свою пометку.

Ватутин еще с утра сделал эту плитку. Положил ее на поверочное оптическое стекло… и обомлел. Радужные полоски на стекле, эти сигналы световой волны, показывали: высший класс точности. Ватутин не посмел поверить. Не говоря никому, даже своему другу Виктору, он сдал плитку вместе с другими на контроль и с замиранием сердца ждал, что там обнаружат. И вот, действительно, - первый класс. Сама Ольга Николаевна это подтверждает.

С каждой минутой Алексей Ватутин, забывая о своем смущении, преисполнялся великой гордостью. Взяв из рук Ольги Николаевны плитку и стараясь держать ее так же, как заправский доводчик - в растопыренных пальцах, принялся сам всем показывать. Конечно, своему соседу, Виктору, и Тосе Семенецкой, и Паше Петрыкиной - словом, тем, кто тоже мог понимать в этом толк. Смотрел плитку Михаил Пахомович и отечески похлопал Алексея по плечу. Смотрел и Дмитрий Семенов… Словом, торжество!

Но вот Алексей подошел к Николаю Васильевичу, протянул плитку с видом победителя… и оробел. И все стоявшие вокруг притихли.

Старый мастер поправил пенсне, наклонил лампочку поближе. И долго, внимательно, ссутулившись над освещенным пятном на верстаке, разглядывал плитку. Алексей в нетерпении одергивал зачем-то свой куцый пиджачок.

- Хорошо. Настоящая плитка, - сказал наконец Кушников.

Но, увидя, как парень сразу просиял, добавил серьезно:

- Попытайся еще сделать такую. Если не случайно это у тебя получилось - значит, ты… того… доподлинно лекальщик.

Окрыленный успехом, Ватутин уверенно взялся за новую плитку. Тщательно, со всей осмотрительностью доводил ее. Потратил чуть не целый день. Но… увы! На этот раз первого класса все же не получилось. Световая волна уловила погрешность в две десятых микрона, и неподкупная Ольга Николаевна зачислила плитку во второй класс.

Ватутин взял другую плитку. И опять первого класса не получилось.

«Не получилось!» - прокатился тревожный шепоток по рядам молодежи.

- А то как же! Вы думали, это так просто? - объяснял уверенно Виктор Дунец.

Ватутин перепортил уже десяток плиток. Хотя эта «порча» заключалась в том, что плитки выходили второго и третьего класса - недавняя еще мечта всего цеха. Но нужно было получить именно первого класса. Очень нужно именно сейчас.

И все же он добился своего на одиннадцатой плитке. Ольга Николаевна опять возникла в дверях, чтобы сообщить известие: первый класс! Точность - ноль двенадцать сотых.

И опять Николай Васильевич, осмотрев плитку, посоветовал Алексею:

- Попробуй повторить.

«А-а! В меня не верят? Ну ладно!»

Ватутин сел с оскорбленным видом за верстак, испортил сгоряча одну плитку, на этот раз всерьез испортил, безвозвратно. Но потом сразу дал две подряд первого класса. А потом еще…

- Да-а, ты действительно можешь, - согласился теперь Николай Васильевич и так взглянул на Алексея, что тот все ему «простил».

Молодежь горячо переживала успех Ватутина.

- Смотри, а все-таки добился!

- А то как же! Очень просто, - невозмутимо подтвердил Виктор Дунец.

Он шутил, балагурил, а сам ревниво следил за соседом. И что-то все мудрил над своим притиром, многозначительно приговаривая: «Ну, теперь посмотрим…»

Через несколько дней он заявился лично в контрольную и, протягивая Ольге Николаевне плитку, спросил небрежно:

- А как эта железка вам понравится?

Ну конечно, и у него оказалась плитка первого класса. Точность - ноль двенадцать сотых микрона.

В тот же вечер женская часть цеха обсуждала создавшееся положение.

- Девушки! - говорила, округляя глаза, Тося Семенецкая. - Наши парни совсем задрали нос. А мы что же, девушки?

…В следующем месяце цех выпустил особый набор. В желтой коробочке, на бархатной подкладке, лежали рядами, по росту, блестящие, зеркальные пластинки. Плитки, сделанные разными руками - и юношей и девушек, - но все первого класса. Первый набор первого класса.

Чья-то озорная рука успела написать на крышке мелом: «Господину Иогансону от комсомольцев цеха эталонов». За что Леонидом Николаевичем было прочитано всем строгое внушение. Начальник не боялся, конечно, что надпись может вызвать международный конфликт, но он с ужасом представлял, что могло бы случиться, если бы крошки мела попали на зеркало плиток.

А «герой первого класса» Алексей Ватутин приобрел за последнее время заметную солидность. Он завел очки, ссылаясь на то, что «при нашей профессии иначе никак невозможно». В заводском парке, где в обеденный перерыв собиралась молодежь, от него уже не раз слышали как бы вскользь брошенное замечание: «Мы, лекальщики…»