"Раз… Два… Три… Я сосчитаю до ста и усну".

"Сорок… Сорок один… Сон — это избавление…"

"Пятьдесят три… пятьдесят четыре… Я усну вечным сном. Вечный сон — это награда за все страдания…"

Нет, больно не было. Просто сосало под ложечкой и почему-то тошнило.

Вода уже остыла, и по спине гуляла прохлада.

"Уже скоро. Только бы не смотреть на воду. Она такая красная".

Послышался какой-то шум, видимо кто-то открывал входную дверь.

"Какого черта! Ведь еще рано, чтобы вернуться с работы. Сейчас начнут тарабанить в дверь ванной. Ничего, я успею. Я чувствую, что уже вот-вот".

Она с трудом открыла глаза. Стены и потолок ванной были красного цвета.

Красным цветом был и густой пар, окутавший всё…

"О, начинаются галлюцинации".

Взгляд упал на зеркало. Перед тем, как перерезать вены, Вика написала на нем губной помадой: "Ненавижу всех". Тогда ей показалось, что это вполне весомая причина, чтобы покончить жизнь самоубийством.

Зеркало было запотевшим, но надпись все же проступала. Вика прищурилась: что-то было не так с буквами. Она попыталась приподняться, чтобы лучше рассмотреть, но сил уже не оставалось.

"А, собственно, какая разница, видно, пар растопил помаду, и она подтекла…. Откуда пар, ведь вода уже холодная?"

Вика начала представлять, как в момент смерти ее душа покидает тело и откуда-то с высоты будет рассматривать бездыханную плоть.

" Ну да, во всех фильмах именно так и происходит. А потом она отправится в рай? Нет, наверное, в ад. Она же самоубийца! А с другой стороны, какая разница. Можно подумать, здесь она была не в аду".

Веки сомкнулись. В ушах нарастал звон. Она дернулась и опять открыла глаза. Зеркало увеличилось и закрыло собой всю стену. Сквозь мутные капельки пара проступала надпись: "Ты не умрешь". Вика отключилась.

По ту сторону зеркала за ней наблюдали.

— Разве мы не должны вмешаться?

— Ты же знаешь, что не должны.

— Но кое-что идет не так, как нужно.

— Зачем эта надпись на зеркале?

— Я хотел ее подбодрить.

— В результате напугал.

— Думаешь, они успеют ее спасти?

— А ты сомневаешься?

— Знаю, что спасут, но меня всегда пугает нерасторопность и нерешительность людей. Почему-то из множества решений они выбирают или самое трудное, или самое глупое.

— Это их право. Наше дело наблюдать.

— А если б они всё знали, что тогда?

— Тогда бы нас не было.

* * *

Вика пришла в себя. Она лежала на больничной койке. В палате больше никого не было. Руки перебинтованы. Рядом — штатив с капельницей. Очень хотелось пить. Она попыталась кого-нибудь позвать, но из пересохшего горла вырвался только кашель. Тогда она решила подняться, но стоило ей оторвать голову от подушки, как перед глазами поплыли круги и зазвенело где-то в глубине мозга.

"Что со мной?".

Оглядевшись, она поняла, что находится в больнице. По щекам потекли слезы. Нет, она плакала не из-за беспомощности. Просто вспомнилось, что было до того, как она потеряла сознание.

"Боже мой, она же пыталась покончить с собой. А зачем, в чем причина?".

Ответа не было. Она помнила, как набрала полную ванну воды. Потом достала опасную бритву, которую купила специально для этой цели. Резким движением, почти рывком, прикусив губу, она полоснула по вене сначала левой, а затем правой руки. От неумелых действий кровь брызнула на голубой кафель стены и потекла в ванную тонкими струйками. В воде образовывалась туча из крови. Вика очень испугалась и быстро погрузилась в воду. Потом был какой-то шум у двери и еще надпись на зеркале. Всплыла какая-то тревога по поводу этой надписи, но что конкретно ее беспокоило, она не помнила. Ей стало страшно.

Дверь бесшумно отворилась, и в палату вошел врач. Видя, что Вика смотрит на него, он улыбнулся и направился к постели.

— Ну, милая, устроила ты мне ночное дежурство… — как будто и упрек, но прозвучал он очень мягко.

— Пить, — простонала Вика.

— Это мы сейчас. Только тебе много нельзя. Я дам несколько глотков, а потом смочу губы. Договорились? — и он взял с тумбочки бутылку минеральной воды.

— Спасибо, — уже бодрее ответила Вика.

— Сейчас придет Виктор Николаевич, он будет тебя наблюдать. А я так, зашел убедиться, что у тебя все в порядке.

— Хотелось поблагодарить, — еще сквозь боль проговорила она. — Как вас зовут?

— Сергей Владимирович.

— Скажите, а что было ночью?

— Да так, ничего особенного, — он взглянул на свои руки. — Ты лучше отдыхай, тебе много говорить не рекомендуется, а я пойду, — и он направился к выходу.

— Вы еще придете?

— А как же. Для меня просто удовольствие наблюдать, как поправляется такая милая девушка.

Он вышел.

"Милая девушка" улыбнулась. То, что не красавица, Вика и без него знала хорошо. Но слово "милая" прозвучало очень убедительно.

* * *

Виктор Николаевич появился не один, а в сопровождении целой делегации.

Вике стало неловко. Но, похоже, на ее смущение никто не обратил внимание. Ее о чем-то спросили, что-то записали. Потом Виктор Николаевич долго читал исписанные листы, далее, повернувшись к коллегам, начал что-то обсуждать вполголоса. Не замолкая, вся процессия направилась к выходу, и уже на пороге Виктор Николаевич, обращаясь к Вике, заметил:

— А вы, голуба, не иначе как в рубашке родились. Так что можете считать сегодняшний день своим днем ангела, а Сергея Владимировича — своим крестным отцом.

— Как это понимать? — спросила Вика.

— А понимать это нужно так, — невозмутимо ответил доктор, — что у вас была клиническая смерть, и вас еле вытащили. Тоже мне взяли моду! Чуть что не так вены режем, таблетки в ход пускаем… Был бы я вашим отцом, я бы вас отшлепал как следует.

Вика криво улыбнулась. У нее не было отца. Нет, он, конечно, где-то был. Но то ли испытывал самолеты, то ли исследовал Полярный круг.

После дозы каких-то лекарств Вика пребывала в полусне, мысли текли медленно.

"Надо же — клиническая смерть, а я ничего такого не помню. Ни тебе тоннеля, ни тебе яркого света".

Вика была разочарована. Подумать только, пережить такое и ничего не помнить. А может, ничего и нет? Может, это все ее выдумки и фантазии? Но как же тогда свидетельства других людей?

Другие люди… Она неожиданно для себя вдруг ощутила, что совсем одна.

" Другие люди… Причем тут другие? Есть она. И есть вопросы. Почему она решилась на этот шаг?"

Новая попытка все вспомнить, восстановить в памяти происшедшее накануне, не дала никакого результата. Не найдя ответа, Вика сделала малоутешительный вывод: это явные признаки истерии, последепрессивный синдром. Этого еще не хватало! И в то же время, странное дело, она до мелочей помнила обстановку своей квартиры, свой гардероб, кучу других вещей, даже то, чем завтракала вчера утром, но только не то, зачем ей понадобилось перерезать себе вены.

— Она думает, что сходит с ума.

— Они всегда так думают, если сталкиваются с чем-то необъяснимым.

— Да, и в этом их слабость.

— Кто здесь? — Вика испуганно озиралась по сторонам.

— Она нас слышит?

— Я вас слышу. Где вы? — но никто не ответил. Палата была пустой.

— Глупости.

"Что это было?"

Вика укрылась с головой, ее всю трясло. Взвесив все "за" и "против", она сделала один вывод: начинающий прогрессировать шизоидный синдром раздвоения личности.

"Я сошла с ума…"

* * *

Дарко уже не первый раз работал по контракту в Украине. Он был первоклассным строителем. Как-то так повелось, что если нужно было построить что-то грандиозное или реконструировать, реставрировать архитектурные достопримечательности, приглашали в основном югославов. Они считались одними из лучших.

Правда, прошли те времена, когда он был просто классным строителем.

Сейчас Дарко считался мэтром. К нему прислушивались, с ним советовались.

Любой строитель считал за честь работать под его началом.

Нынешний проект был дорогостоящим и масштабным. Контракт заключили на два года. Заказчик оказался очень серьезным. Свои обязательства выполнял всегда в срок, поэтому работа шла ладно.

Все бы ничего, но Новий Сад был слишком далеко. Видеться с семьей он мог от силы раз в полгода. Оставалось только звонить, что он исправно делал два раза в неделю.

Там, дома, его ждала любимая жена Божана и два маленьких сына-близнеца: Стефан и Драган. Сыновьям было по четыре года. Дарко исполнилось сорок, когда они родились. И сейчас, он очень скучал и при каждом звонке требовал от жены подробного отчета обо всех делах и происшествиях.

Первые три месяца он был так увлечен работой, что даже не успел рассмотреть как следует этот чужой город. Он ел на скорую руку и не заботился особо о своем внешнем виде. Впрочем, трехдневная щетина даже шла к его смуглой коже, превращая его в этакого "горячего парня". Вечерами он просиживал над чертежами и расчетами, с кем-то созванивался, отчаянно спорил и читал много специальной литературы. Его коллеги пытались всячески отвлечь Дарко от бесконечной работы. Они устраивали воскресные вечеринки совместно с украинскими работниками фирмы, но, попав однажды на такую пирушку, Дарко зарекся посещать подобные мероприятия.

* * *

Контора размещалась в одном из старинных зданий в центре города, где на первом этаже ютилось огромное количество всевозможных офисов. В коридорах всегда было шумно.

— Дарко, я тебе удивляюсь! — поговаривал его друг Горан. — Что ты как старый дед? Ни до чего тебе нет дела.

— А до чего мне должно быть дело? — безразлично отвечал Дарко.

— Посмотри, какие девушки вокруг! Ты что, слепой или каменный? — У Горана от восхищения горели глаза.

— Я каменный, — всегда говорил Дарко. — А тебя не держу. Делай что хочешь.

— Мне же на тебя смотреть больно!

— Ой, отстань! — Дарко раздражала бесцеремонность Горана.

* * *

Как-то ближе к весне, в офисе, где разместились югославы, решили сделать ремонт. И так это было заразительно, что ремонтом заболели все "жители" офисного этажа. Не обошло это и маленькое туристическое агентство, где работала Вика.

В их распоряжении был только один кабинет. Впрочем, большего и не требовалось, так как в штате было всего три человека. Девчонки скинулись и купили новые обои и краску. Вначале хотели сделать ремонт своими силами.

Подумаешь, переклеить обои и покрасить окно — делов-то. И только потом сообразили, что потолки слишком высокие, а у них нет даже стремянки, хотя вряд ли подошла бы стремянка. Начали искать выход.

— Слушайте! Я знаю, что нужно делать! — сообразила Наташа. — Нужно у наших иноземных строителей попросить леса.

— А еще лучше, если бы они нам помогли сделать ремонт, — добавила Марина.

— Ага, еще скажите, чтобы все это было бесплатно, — съязвила Вика.

— Во-во! Умница! Как я сама не догадалась! Конечно, бесплатно, — радостно воскликнула Наташа. — Вот ты этим и займешься, — обратилась она к Вике.

— Здрасте-пожалуйста, нашли самую крайнюю, — фыркнула Вика.

— Не крайнюю, а самую молодую. И потом, ты же у нас психолог, кому ж, как ни тебе, проникнуть в мысли сербских "товарищей", покорить их знанием жизни и интеллектом, и когда все присядут перед тобой в глубоком реверансе, попросить сделать нам бесплатно ремонт. А что! По-моему, здорово!

— А, по-моему, фигня! Они по-нашему еле-еле понимают, а ты про интеллект, — огрызнулась Вика.

— О, лед тронулся! То есть, в принципе, ты не против?

Вика не ответила.

— К слову, по-нашему они говорят лучше многих из наших. Понятно? — подвела черту Наташа.

* * *

Вика действительно имела диплом психолога, полученный еще на заре юности и пылящийся где-то в документах. Пока она обучалась, все было нормально. Ей очень нравилась профессия. Она уже видела себя таким маститым специалистом, который имеет дело только с респектабельными клиентами. Как на Западе. Но у нас — не Запад, это стало ясно после ряда попыток устроится на работу. Испытав море огорчений и разочарований, Вика согласилась поработать у подружки, мама которой помогла организовать туристический бизнес, чем они сейчас и занимались.

Единственное, от чего никак не могла избавиться Вика, это привычка много размышлять, приставать ко всем со всякими сомнительными вопросами. Но и это было полбеды. Ей непременно хотелось всех поучать и всем давать советы. Хотя последнее вовсе не входило в ее обязанности. И, тем не менее, как только она переступала порог агентства, сразу становилась психологом.

Из-за этого у нее были постоянные проблемы с окружающими. Ей не нравилось, как они говорят, как рассуждают, о чем думают. Ей не нравились их манеры. И вообще ей не нравились молодые парни. Если она с кем-то и встречалась, то это продолжалось не более недели. Она просто от них уставала. То ли дело, когда мужчина намного старше. Вот с ним, наверняка, можно чувствовать себя уверенной и защищенной. Возможно, это был просто комплекс потерянного отца и от этого происходило ощущение полной беззащитности?

Весь остаток дня Вика потратила на то, что выясняла у рабочих-строителей, которых было в офисах множество (они так и шныряли взад и вперед), к кому обратиться по поводу ремонта. Получив всю нужную ей информацию (имена, должности, обязанности), она начала продумывать план своего поведения. В таком деле действовать нужно было быстро, но по-умному.

Да, красавицей Вика не слыла. Но восхитительные каштановые волосы, которые вились волнами ниже пояса, всегда приковывали к ней взгляды мужчин.

Она никогда не укладывала их в прическу, а носила распущенными. Особый, неповторимый шарм её миловидному лицу придавал нос с небольшой горбинкой.

Все это колдовство природы превращало ее в греческую богиню, и она это знала. Знала и умело использовала, если нужно было произвести впечатление.

Ей только-то и оставалось сесть к собеседнику немного в профиль, и от нее уже просто не могли оторвать глаз. Так что обаять она умела.

* * *

С самого утра Дарко был не в настроения. Накануне он разговаривал с женой, и та сообщила ему, что один из сыновей поломал руку. Он накричал на Божану, что та плохо следит за детьми, а она расплакалась и положила трубку.

Перезванивать не стал. Но и сам уже пожалел, что не сдержался, плохо спал, и поэтому сейчас был очень подавленным и несобранным.

Вика вошла в приёмную и спросила у секретаря:

— Могу я увидеть господина Дарко Станича?

— Вы бы позже зашли, — посоветовал секретарь.

Вика на мгновенье задумалась. Ну нет. Или сейчас, или никогда.

Отступать она не любила.

— Понимаете, — она снова обратилась к секретарю, — мы ваши соседи, там дальше по коридору наш офис. У нас проблема, и мне очень нужно его увидеть.

Секретарь как-то странно посмотрел на девушку, видимо, подивился наглости, но ничего не сказал.

— Пожалуйста, — сделала последнюю попытку Вика и одарила секретаря дежурной улыбкой.

Тот поднялся из-за стола и направился в кабинет шефа. Через минуту он любезно распахнул перед Викой двери.

Вика вошла в кабинет. Дарко Станич сидел за столом. Он, видимо, с головой был погружен в дела и так занят какими-то измерениями в огромных чертежах, что Вика растерялась.

— Я вас слушаю, — с легким акцентом и неправильным ударением сказал он.

— Здравствуйте, я, кажется, не вовремя? — Вика ловко сыграла смущение.

— Вам не сказали, что вы не вовремя? — Дарко наконец посмотрел на Вику.

— Ой, я, наверное, в следующий раз зайду, — и она как будто бы попятилась к двери.

— Если пришли — говорите.

"Надо же, как я не по теме попала", — подумала Вика. Она первый раз в жизни не знала, как себя вести. Обольщать было неуместно, а легенда, которую она сочинила, показалась неправдоподобной. Решила сказать как есть.

— Я хотела попросить у вас помощи. Нам бы ремонт сделать в кабинете, а потолки высокие, да и не умеем мы. Вот, думали, может, вы окажете содействие. Но вижу, что это, наверное, невозможно, — быстро добавила она.

Дарко посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом. Молоденькая, щупленькая, напуганная. Ему стало ее жаль. А может, и не ее, просто захотелось сделать что-то хорошее, чтобы поднять себе настроение.

— Сколько нужно времени, чтобы… — Дарко подбирал слова, — освободить от мебели кабинет?

— Что? — Вика не разобрала.

— Когда вы будете готовы? — Дарко вдруг понравилось, как он смутил девушку. Он выпрямился в кресле и улыбнулся Вике.

Вика задержала на нем взгляд. "Мама родная!" Перед ней сидел мужчина ее мечты. Жгучий брюнет с небрежной щетиной, но сколько в нем шарма! Больше сорока, волевое смуглое лицо, уверенность во взгляде. Она не могла от него оторвать глаз. Получилась неловкая пауза. Нужно было что-то отвечать, и она, с трудом отведя взгляд, сказала:

— Завтра утром.

— Договорились.

Вика вылетела из кабинета, забыв поблагодарить Дарко. К себе она ворвалась раскрасневшаяся и запыхавшаяся.

— Внимательно слушаем. Давай, хвались своим непревзойденным талантом уговаривать людей, — встретили ее Марина и Наташа.

— Завтра все сделают.

— Да ты что! Во молодец! И что ты ему наплела? — поинтересовалась Наташа.

— Как обычно, будто не знаете, как я обрабатываю мужиков, — солгала Вика.

— А за деньги договорилась?

— Ишь, какие быстрые! Еще не время.

Вика уселась на свое рабочее место и уткнулась в компьютер.

* * *

Рабочие управились за четыре часа. Девчонки по очереди наблюдали за их действиями. Один раз к ним присоединился Горан. Он проходил мимо и заметил, что люди из его бригады, которые должны были отдыхать, усердно трудятся.

Сделав вид, что ничего не понимает, он обратился к Наташе:

— Что это… они у вас делают?

— Обои клеят, — просто ответила Наташа.

— Кто разрешил? — Горан прекрасно понимал, что раз строители работают здесь, значит, им так велели. Но упустить повод пообщаться с симпатичными девушками он не мог.

— Ваш начальник Дарко, — вставила Вика.

— О! Значит, будет повод… Как это? Обмыть ремонт! — радостно воскликнул он.

— А вы тут причем? — поинтересовалась Наташа.

— Наташа, как тебе не стыдно! — набросилась на подругу Вика. Она полночи придумывала предлог, чтобы еще раз пообщаться с Дарко, но все было каким-то неестественным. А тут пожалуйста — сами напрашиваются.

— Простите, как ваше имя? — спросила Вика.

— Горан. А вас как зовут?

Девушки представились.

— Послушайте, Горан! Вы очень правильно подметили, что такие вещи, как ремонт, нужно обмывать. И мы будем очень рады, если завтра часов в пять вечера… Кстати, время устраивает?

— Да. У нас рабочий день до пяти, — уточнил Горан.

— Хорошо, после пяти мы будем вас ждать в гости. — Вика очаровательно улыбнулась. — Только обязательно приходите. А то, сами понимаете, традицию нарушать нельзя. И, конечно, захватите Дарко.

— Можно еще кого-нибудь, — вклинилась Наташа.

— Будем непременно, — Горан на прощанье улыбнулся девушкам и, довольный, пошел дальше.

— А ничего мужчинка! — заметила Марина. — Староват, правда. Сколько ему? Под полтинник, наверное?

— Много ты в мужиках понимаешь! — сказала Вика.

* * *

На следующий день к пяти у девчонок все было готово. Гости немного задержались, зато ввалились целой толпой, человек шесть, принесли с собой корзину фруктов и ящик шампанского. Это Горан настоял на шампанском. А вот Дарко был против этой затеи, и Горану пришлось уговаривать его два часа, чтобы он пошел с ними. Но когда Горан притащил целый ящик шампанского, Дарко только покачал головой.

Увидев такое количество мужчин, девушки преобразились на глазах. И откуда только взялось столько кокетства и жеманства? А Вика, наоборот, была огорчена. Она никак не могла сосредоточиться на Дарко, ее поминутно отвлекали, о чем-то спрашивали, что-то говорили. Через час в кабинете стало очень шумно. Молчал только Дарко. Он наблюдал за происходящим и просто слушал. Вика не знала, как привлечь его внимание, и это ее злило. Задачка оказалась не из легких. Одно дело — охмурять молодых, к которым не питаешь интереса. И совсем другое было сейчас. Вика растерялась.

Помог случай. Когда отрывалась очередная бутылка шампанского, пробка случайно попала в бокал, который держал Дарко. Удар оказался неожиданным и таким сильным, что осколки разлетелись во все концы, а несколько из них впились в руку Дарко. Он осторожно вынул их, из ран потекла кровь.

Марина и Наташа начали охать и причитать, что боятся вида крови. Вика поняла, что пора действовать. Если честно, то крови она боялась не меньше девчонок, но это был ее единственный шанс.

— Я сейчас. У нас есть аптечка, — и она метнулась к шкафу.

Когда рана была промыта, продезинфицирована и аккуратно забинтована, все успокоились и расселись по своим местам. Дарко посмотрел на испачканные кровью брюки, поднялся и, извинившись, направился к выходу. Компания как будто не особо огорчилась, видя, что он собирается уйти — все равно от него было мало толку. И только Вика, вскочив с места, совершенно неожиданно для себя сказала:

— А хотите, я вас до гостиницы доведу? Вдруг вам станет плохо?

— Вы? Меня? — удивился Дарко.

— Ну да.

— Хорошо.

* * *

Было еще не очень поздно, часов семь, и совсем светло. Весна, как ни странно, выдалась теплой, радуя прохожих свежим ветерком и неповторимым запахом набухших почек. Недавно прошедший тихий дождь наполнил вечер той приятной свежестью, которая бывает только весной: когда даже черные, еще пустые газоны радуют взгляд. В такие вечера хочется непременно бродить по улицам и наслаждаться моментом под названием "пробуждение".

"И, конечно, хорошо, когда рядом есть человек, способный чувствовать то же, что и ты. А еще лучше, если этот человек…"

Девушка мысленно остановила себя — слишком уж буйная у нее фантазия.

Она шла немного впереди, боясь оглянуться назад. Дарко смотрел ей вслед и улыбался: девчонка…

— Вика, — окликнул он ее, — если не торопитесь, я хотел бы вас… пригласить со мной поужинать.

— Меня? — Вика не поверила собственным ушам.

— Конечно, вас. Вы — моя спасительница, я хочу как-то отблагодарить, согласны?

Вика улыбнулась. Дарко протянул ей руку:

— Тогда ведите, где тут у вас получше. Но сначала зайдем в гостиницу, я

… переоденусь, если не возражаете.

Зайдя в номер, Дарко прикрыл дверь и развернулся, чтобы пройти в комнату, Вика стояла напротив. Нет, не специально, просто не решилась без хозяина проходить дальше. Дарко, не включая свет, захлопнул дверь, отступил на шаг назад и посмотрел на девушку. Ведомый непонятно какой силой, а может, просто хмелем, но явно не разумом, он со страстью, которую не испытывал очень давно, обнял и поцеловал её. Что он думал в это время? Ничего. Просто очень хотел поцеловать. Дарко боялся, что Вика оттолкнет его или даже даст пощечину, но его губы встретили жадный ответный поцелуй. Ресторан был отложен на другое время.

Ожидала ли от себя такого Вика? В общем-то, да. Иначе зачем было идти.

Вот только представляла себе это по-другому. Не так быстро, что ли. Но ведь она же не жалела? И все же какая-то слабая нотка сомнения, нет-нет, да и выдавала тревожное соло.

Так, совершенно неожиданно для себя, Вика получила то, что очень долго искала и уже отчаялась найти: безумное романтическое приключение с мужчиной своей мечты.

* * *

Для Сергея Владимировича последние семь месяцев были сплошным кошмаром.

Он разводился с женой, и она напоследок решила его доконать. Он уже был согласен на любые условия, лишь бы жена оставила его в покое. Детьми они не обзавелись, поэтому, казалось, какие проблемы. Но проблемы создавала жена.

Вначале просто не соглашалась на развод, угрожая найти и придушить ту, к которой он собрался. Но "той" не было. Сергею до чертиков надоело, что каждый день вычитывали и пилили по всяким пустякам. Конечно, проще было бы подать на развод самому. Но он хотел по-хорошему, поэтому терпел. Затем терпение лопнуло, и когда он сказал: "Да ради Бога. Я и так уйду", — она вздумала с ним судиться. Он ответил, что она вправе поступать как ей хочется, и, не дожидаясь исхода, ушел жить в квартиру друга, который вот уже полгода работал за границей. Так как в обязанности Сергея входило присматривать за жильем, то он легко решил свой временный квартирный вопрос.

Чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, которые донимали его во время бессонницы, он напросился на ночные дежурства, благо здесь возражений тоже не было.

Был ли он хорошим врачом, он не знал. Он любил свою работу. Любил, потому что умел сочувствовать людям и был рад, что может им помочь. А еще он мечтал когда-нибудь услышать о себе, что он врач от Бога. Это была его цель.

Только он отчего-то полагал, что если это когда и случится, то ему будет уже все равно…

А пока он ежедневно стоял на страже человеческих жизней и тихо радовался каждой своей маленькой победе. Хотя бывало всякое.

Как, например, с той девушкой, что перерезала себе вены. Что-то странное было в ее случае. Он об этом узнал совершенно случайно. Во-первых, непонятно, кто вызвал "скорую" и милицию. Конечно, какое ему до этого дело.

Но все же. Когда девушку забирали, бригада слышала, как оперы, разговаривая между собой, удивлялись, что никто из соседей никуда не звонил. А зачем им врать? Может, она сама, в последний момент? Но телефон был в спальне, а ванная была заперта. И нигде никаких мокрых следов. Опять же, на убийство ничего не указывало.

Во-вторых, сама операция, хоть и кропотливая, прошла удачно. Но когда Сергей где-то через час пил с коллегами кофе, в кабинет ворвалась перепуганная медсестра и сообщила, что у пациентки кризисная ситуация.

Никакие усилия не давали результатов, и медики констатировали смерть от остановки сердца. И вдруг, ни с того ни с сего, минуты три спустя, изображение на экране монитора пришло в движение. Конечно, полная чушь.

Сергей скорее поверил бы, что забарахлила аппаратура, но с ней тоже все было в порядке. Боясь повторения прецедента, он остался у постели пациентки на ночь. В свои тридцать шесть он впервые столкнулся с таким.

Он сидел возле нее и боялся шелохнуться, как будто от этого зависело ее самочувствие. Несколько раз ему предлагали отдохнуть, но он только отмахивался. Сергей Владимирович всматривался в заостренный профиль девушки, пытаясь разгадать загадку происшедшего, но так ничего и не придумал.

Часам к четырем он задремал на стуле и проснулся от того, что девушка что-то тихо говорила. Он наклонился. Было похоже на бред. Она то что-то шептала, то умолкала. Сергею показалось, что она с кем-то разговаривает. "Вы не должны были мне мешать", — услышал он. Затем пауза. И опять: "Я не хочу об этом знать, вы не имеете права". А потом сильно сжала зубы и больше не проронила ни слова. Сергей почему-то подумал, что все это она говорит ему.

Упрекает в том, что они спасли ее? Но это невозможно! Она без сознания уже шесть часов.

" Интересный случай. Надо за ней понаблюдать, пока она здесь", — решил Сергей.

* * *

В реанимационном отделении Вика провела три дня. На поправку она шла быстро, поэтому завтра ее обещали перевести из реанимации в общую палату.

Значит, она увидится с мамой и сестрой. А сегодня ей передали от них записку. Она была очень трогательной, и Вика улыбнулась, читая ее. "Скорее бы домой". Здесь, в больнице, ей было жутковато. Хорошо, что в одиночестве ей осталось быть недолго, всего одну ночь. Она ненавидела и боялась эту палату. А еще сегодня вечером дежурил Сергей Владимирович. Она надеялась, что он ее навестит. Вике очень хотелось у него спросить кое о чем.

Сергей заглянул к ней после восьми вечера. Поздновато, конечно, для посещений в таком отделении, но ему было можно.

— Ну, здравствуй, суицидница, — это первое, что пришло ему в голову. А когда сказал, пожалел. Можно было и поделикатнее.

— Здравствуйте, Сергей Владимирович, — Вика обрадовалась его приходу.

— Я тут справлялся у наших, сказали, держишься молодцом.

— Стараюсь.

— Слушай, милая девушка, зовут-то тебя как?

— А вы разве не знаете? — Вика удивилась.

— Мне будет приятней, если ты представишься сама, — пояснил он, а после подошел к Вике и сел рядышком на стул.

— Виктория, — обычно она так не представлялась, а это как-то сорвалось с губ.

— О! Победа? Значит, будем жить, — подытожил Сергей.

— Сергей Владимирович, мне очень нужно с вами поговорить.

— А почему так печально? Говори.

— Нет, вы не поняли. Это очень серьезный разговор… и, наверное, длинный, — грустно закончила Вика.

— Если серьезный и длинный, то сейчас не получится. Я буду занят какое-то время, да и потом, скорей всего, тоже.

— Ну пожалуйста, мне очень-очень нужно, — взмолилась Вика.

Сергей посмотрел на девушку. Что-то в ней было.

— Хорошо, если не произойдет ничего экстренного, я загляну к тебе где-то после одиннадцати, хотя это и не положено, — он поднялся, чтобы идти. — Да ты, наверное, уснешь?

— Что вы. Я буду ждать.

* * *

До прихода Сергея Вика размышляла, с чего начать. Она и так, и сяк обдумывала каждую фразу, но все равно выходило нелепо и бессмысленно. Ближе к одиннадцати она уже стала жалеть, что упросила его прийти.

"Может, прикинуться спящей? А завтра ее переведут, и он вряд ли появится там".

— Эй, Виктория, спишь? — шепотом, заглянув в открытую дверь, спросил Сергей.

— Не называйте меня Викторией, я не люблю, — ответила Вика.

— Значит, не спишь. А как же тебя называть? — Сергей зашел в палату.

— Просто Вика.

— Хорошо, просто Вика. Тебе повезло, пока все спокойно, я сейчас только настольную лампу принесу, чтобы не включать свет.

— Не надо. На небе полная луна, вы сейчас привыкните, это вам со света кажется темно, — Вика сидела на кровати и внимательно смотрела на Сергея. — Так романтичней, — хотя на самом деле у нее просто были грязные волосы, которые она не могла помыть, поэтому собрала их в тугой узел на затылке.

"Но зачем ему об этом знать".

— А ты будешь рассказывать романтическую историю?

— Ну да. Типа того.

— Как скажешь. Заинтриговала дальше некуда, — и он присел на прежнее место.

— Но вначале ответьте, — Вика заметно волновалась, — у меня действительно была клиническая смерть? Как это случилось?

Сергей не ожидал такого вопроса. Прежде чем ответить, он задумался.

"Стоит ли говорить, как всё было? Но ведь он сам беспокоился по этому поводу. А вдруг она что-то вспомнит?"

— Вопросик, — Сергей начал тереть виски кончиками пальцев. — Понимаешь, как бы это поточнее выразиться, было что-то не так. Вернее, мне показалось…

— Что? Скажите, мне важно знать! — Вика от волнения взяла за руку Сергея Владимировича, но потом сразу отдернула.

— Ладно, — он глубоко вздохнул и рассказал все, что ему было известно, начиная с сомнений милиции и закончив тем, что продежурил у ее постели почти всю ночь. Затем, наклонясь к Вике, спросил:

— А ты что-то помнишь?

— Ничего.

— Слушай, извини, конечно, но зачем ты это сделала?

— Я не знаю. Понимаете, я ничего об этом не помню, — с дрожью в голосе и почти переходя в плач, ответила Вика. — Мне страшно. Со мной что-то происходит.

Сергей посмотрел ей в глаза. Как-то странно прозвучало то, о чем она сказала. Он даже подумал — не сочиняет ли?

От луны в комнате действительно было светло, но не на столько, чтобы хоть что-то увидеть в ее глазах. Зато его взгляд, опустившись ниже лица, задержался на ее груди. Вика была в белой батистовой сорочке. То ли от необычного освещения, то ли из-за чрезмерного воображения Сергей Владимирович неожиданно ощутил легкое волнение.

Вика отследила его взгляд и смутилась, а потом одним движением вынула шпильки, и волосы тяжелой волной закрыли все ее тело. От этого зрелища у Сергея даже перехватило дыхание.

— Ничего себе… — вырвалось у него. А потом, опомнившись, он спросил: — Ты, кажется, хотела мне что-то рассказать?

— А вы не будете надо мной смеяться?

— Не буду, даю слово, — и Сергей взял ее ладони в свои руки.

Это стало походить на наваждение.

— Дело в том, что я по профессии — психолог, — начала свою историю Вика.

— Да ну?

— Правда-правда. Только мне не удалось подыскать себе работу по специальности. Но это не важно, — Вика перевела дыхание.

— Так мы с тобой коллеги! Слушай, а сколько тебе лет? — Сергей был просто очарован девушкой.

— Двадцать семь. Будет.

— Слушай, Вика, можно тебя попросить обращаться ко мне без отчества? А то как-то официально получается.

— Но вы же доктор, я так не могу. И потом, мы почти не знакомы.

— Так сейчас и познакомимся. А то я чувствую себя, как падре на исповеди.

— Хорошо, я попробую, Сергей Владим… Сергей. Но мы отвлеклись.

— Я слушаю с большим интересом.

— Мне кажется, — она запнулась, — у меня шизоидный синдром, — наконец-то Вика произнесла эту фразу.

— Да глупости ты говоришь.

— Нет-нет. Не глупости, я знаю, мы учили. У меня все признаки налицо.

Вы не понимаете, — у Вики участилось дыхание, грудь под рубашкой предательски стала вздыматься и опускаться.

Сергей от волнения машинально стал щупать ее пульс.

— Так, красавица, если ты сейчас не успокоишься, то мне придется принять меры, ну и, конечно, прекратить все разговоры.

— Хорошо, — Вика закрыла ладонями лицо.

— Хочешь чаю? — спросил Сергей. И, не дожидаясь ответа, поднялся, чтобы идти. — Я принесу с мятой. Мята успокаивает. А ты не волнуйся, сейчас мы во всем разберемся.

Вика осталась одна. И опять возник вопрос, с чего начать. Но не рассказать она уже не могла. Ей хотелось хоть что-то прояснить.

"Сергей — профессионал, да и постарше, поопытней. И потом, он меня спас. Кому же, как не ему, рассказать? Кажется, я ему понравилась, вон как смотрел. О Господи! Чего это я? Он же мне операцию делал, небось не в одежде".

Вика почувствовала, как ее бросило в жар.

— Тебе везет. На удивление спокойное дежурство, — Сергей нес две чашки. — Но настольную лампу я все же принесу, а то на меня уже косо смотрят. Я им сказал, что у тебя депрессия, и я как доктор тебя утешаю.

По-моему, не поверили.

Вика с жадностью сделала первый глоток.

— Тебе лучше?

— Спасибо, Сергей Вла… — Вика застенчиво улыбнулась, отвернувшись к окну.

Чай был выпит, а она все молчала. Он уже собирался уходить.

— Подождите. Сейчас я соберусь… — а потом без предисловия и почти без остановки начала говорить.

Говорила очень тихо, не глядя на Сергея.

— Я стала слышать голоса после происшедшего. Они здесь, в голове. Не всегда. Понимаете? Но каждый раз они появляются и исчезают очень внезапно.

Такое впечатление, будто я присутствую при чьём-то незримом диалоге. Они всегда обсуждают меня и контролируют. Мое поведение, мое состояние, мои страхи. Когда это происходит, я сильно сжимаю руками голову и мысленно спрашиваю, кто они такие. А они делают вид, что меня не замечают. Первый раз это произошло, когда…

— Я знаю. Я помню. Я был с тобой, — серьезно сказал Сергей.

— Как?

— Я не говорил. Тогда, когда я сидел рядом. Мне показалось, что это бред, но ты была без сознания, понимаешь, не спала, а была без сознания.

Тебя же накачали на всю катушку.

Вика вздрогнула.

— Я не психотерапевт, — Сергей от нетерпения стал ходить. — О чем конкретно они говорят? Может быть, это на уровне подсознания или…

— Но прошлой ночью кое-что произошло. То, что со мной происходит, не вписывается ни в какие рамки. Необычно и непривычно, я боюсь всего и меня бросает в дрожь, когда я это вспоминаю. Мне и сейчас страшно и холодно.

Когда это происходит, мне кажется, что я одна. Одна во всей вселенной и меня некому защитить…

Сергею стало жаль ее. И хотя он никогда не позволял себе такого, все же подсел к ней на кровать и обнял. Так, по-отечески, ничего не подразумевая.

Вика тут же опустила голову ему на плечо. Ей так нужно было сейчас чьё-нибудь плечо. Ей отчего-то показалось, что он — ее спасение, что он сможет и захочет ее понять.

Через секунду он почувствовал, как её слезы, прожигая халат и рубашку, попадают на тело. Сергей растерялся. Но не оттого, что девушка заплакала. В конце концов, у неё такой нервный срыв, он это понимал. Просто, вопреки здравому смыслу, обняв Вику из жалости, он почувствовал, что в эту минуту ему доверяли, в нем нуждались.

И от этого (а может, виной всему луна) волна возбуждения охватила его тело. Сергей попытался успокоиться. Но тут Вика всхлипнула, и желание победило. Он провел рукой по вздрагивающей спине, очень медленно, стараясь запомнить каждый изгиб, наслаждаясь теплотой упругой кожи. Наклонился к ней, убрал волосы с лица… Глубоко вдохнул… Ему очень захотелось ощутить ее запах. Он легонько прикоснулся губами к её шее, потом к щекам, они были влажные от слез, и, наконец, к губам. А Вика никак не реагировала, она просто позволяла это делать. И тут, испугавшись, что может воспользоваться беспомощностью, подавленностью и доверием девушки, Сергей, задыхаясь, отпрянул от нее. Сердце бешено колотилось. Чтобы успокоить, начал гладить ее по волосам. Вика была безвольна и послушна.

— Не надо, девочка. Все будет хорошо. Я постараюсь помочь, — Сергей не знал, что ей говорить.

Его голос прозвучал очень вкрадчиво и нежно.

— Они… Они сказали… Я вдруг почувствовала, что знаю о себе все.

Понимаете? — она посмотрела на Сергея. Он отрицательно покачал головой, он вообще сейчас ничего не соображал. Вика провела тыльной стороной ладони от виска до подбородка Сергея. Он закрыл глаза:

— Я слушаю, рассказывай.

— Я расскажу, расскажу но только не перебивайте…

Рассказ был путаным и необычным, Вика с трудом подбирала слова.

Получалось так, что прошлой ночью она видела себя во всех предыдущих жизнях.

Сейчас у нее тринадцатое рождение. Причем она не появлялась на свет последние двести лет.

В первых четырех жизнях она была женщиной. Но все четыре судьбы уложились в девяносто лет. Это была страшная эпоха инквизиции. Каждый раз её объявляли ведьмой и, после мучительных пыток, сжигали на костре. Но все, чем она владела тогда — это знание трав, их лечебных свойств, с помощью которых она лечила людей. Для святых отцов инквизиции этого было достаточно, чтобы подписать смертный приговор. Потом был временной провал и опять новое рождение. Но уже в облике мужчины. Мужчиной она была восемь раз в промежутке с пятнадцатого до середины восемнадцатого века. И опять врачевание, алхимия, даже какие-то предсказания. А еще философия, а позже какие-то научные опыты по химии.

Каждый раз она знала, что рождена для какой-то конкретной цели, только не знала, какой. Рождаясь вновь и вновь, она что-то искала, но не могла найти. Но есть какая-то задача, которую она непременно должна выполнить.

Решить которую не успевала или не могла. Потом — провал. Пустота. И, наконец, новое нынешнее рождение. И опять все сначала. Ей сказали, что она наконец-то готова. Сейчас благодаря прошлым жизням у нее достаточно опыта и знаний, и все это хранится в подсознании, в древних участках разума. Но не в этом дело. Ей предстоит познать нечто большее, о чем многие из людей еще не помышляют, но непременно должны узнать. Она должна чему-то научить их, показать что-то. Но чему, они не говорят. Она должна сама понять.

Своим поступком Вика могла все испортить. Она решила уйти из жизни. Ей не дали.

Вика замолчала.

Сергей тоже молчал. Он не знал, что сказать. Раньше он никогда не размышлял на такую тему. Она была где-то за гранью его понимания. Ему это было просто неинтересно и не нужно. Он был врачом. Вполне вероятно, что-то такое есть, верят же люди. Но сейчас для него это был какой-то параллельный мир.

— Вы мне не верите? — с огорчением произнесла Вика.

— Что? — Сергей был поражен рассказом девушки. Было видно, что она и секунды не сомневалась в своей правоте.

"Вроде просила совета, но говорила очень уверенно… Тринадцатое рождение… Чушь какая-то".

— Вы не слушали?

— Слушал, очень интересно. А может, это просто сон? — с надеждой спросил Сергей.

— Да, возможно сон, — сухо откликнулась Вика.

— Я тебя обидел?

— Вы меня не поняли, — Вика отодвинулась от него и натянула на себя одеяло.

— Прости, я должен подумать. Я никогда с таким не сталкивался, — Сергей, почувствовав отчуждение, испугался, что Вика теперь замкнется в себе.

Но Вика повела себя неожиданно.

— Скажите, Сергей Владимирович…

— Ты опять будешь называть меня по отчеству?

— На ближайшие полчаса, да. Пока я не успокоюсь.

— О Господи, какие сложности! — воскликнул Сергей

— Сейчас вообще замолчу.

Сергей приложил указательный палец к своим губам.

— Так вот, Сергей Владимирович, вы не могли бы достать мне книгу Зигмунда Фрейда "Психология бессознательного"? Там в разделе "Психопатология обыденной жизни" есть упоминания о сновидениях. Мы проходили, но я помню очень смутно. Может, там что найду? Именно об этом мне хотелось вас попросить. А все, что я здесь рассказывала, это игра больного воображения, не берите в голову.

— Ладно, Вика, я зайду к тебе завтра днем с книгой, — он сделал ударение на слове "книга". Потом вдруг подумал: "A что это он злится? Просто психически неуравновешенная пациентка… А так все хорошо начиналось…"

— Спасибо, а теперь уходите, я хочу спать, — и Вика уставилась в окно.

— Ну что же. Сон для тебя сейчас — самое лучшее лекарство, — Сергей опять стал врачом. — Желаю хороших сновидений, — и быстрыми шагами вышел.

Вика расстроилась.

"Стоило ли беспокоить постороннего человека! У него, наверное, голова полна своих забот, а я со своими проблемами. И, конечно, он мне не поверил.

А я бы поверила, расскажи мне кто-нибудь такую несуразицу? Дурочка. Психолог чертов. Теперь буду думать об этом всю ночь. Ну и хорошо, что не поверил.

Сама разберусь".

* * *

Дарко не переставал себя корить: уже четыре дня от Вики не было никаких известий. Хотя, конечно, никаких известий от нее быть не могло. Но в глубине души он все же надеялся. Все эти дни он болел — не спадала высокая температура, его бил озноб, он бредил и все ждал, что Вика узнает об этом и придет.

* * *

Конечно же, это была Викина инициатива — никогда ее не провожать. Она даже не стала давать свой домашний номер телефона. Находясь в одном здании, они могли бы общаться во время работы, но она и на это наложила табу. Все было покрыто таинственностью. Вике так нравилось. Она во всем старалась быть независимой. Дарко это забавляло. С ним никогда такого не случалось. Но, с другой стороны, никто из его коллег даже не догадывался о том, что у него роман. Да он и сам до конца не мог в это поверить. Он просто удивлялся такому повороту событий. Но эта девочка буквально сводила его с ума. Он так увлекся, что не мог больше ни о чем думать, только о Вике. С ней он забывал обо всем: о работе, о семье, о возрасте. Ему было чудно, на какие шаги подталкивала его эта неуёмная выдумщица. Дважды он забывал позвонить жене, в дни, которые сам же и назначил. Потом что-то сочинял, оправдываясь, и чувствовал, что сгорает от стыда. Но приходила Вика — она всегда приходила сама, так хотела — и все отступало на задний план.

Вика умела всегда быть разной. И дело было вовсе не в причудливых прическах, которые она сооружала из своих волос, и не в нарядах, которые она тщательно выбирала. Просто казалось, что каждый раз она играет какую-то новую роль. Дарко приходил в восторг от этого и с удовольствием принимал участие в ее "постановках".

Неизвестно, как бы далеко это все зашло, но жизнь, как обычно, сама внесла коррективы.

Четыре дня назад из телефонного разговора с женой он узнал, что у сына неправильно срослась кость. Чтобы все исправить, ему будут ее ломать заново.

Дарко переживал весь день и принял решение поехать на недельку домой. По работе все было улажено, оставалась только Вика. Он чувствовал, что тут будет сложнее, но надеялся на Викино благоразумие. В конце концов, семья важнее. Семья. Последнее время он почти не вспоминал о ней. Дарко был достаточно трезвомыслящим мужчиной. Взрослым и ответственным, чтобы не допускать безрассудств.

Вика не расспрашивала у него о семье. А он тоже никогда о ней не упоминал. Наверняка, Вика догадывалась, что он не одинокий холостяк.

"Хотя поди пойми, что там у нее на уме. Нет, так больше не должно продолжаться".

Обманывать не хотелось.

" Вдруг у нее на мой счет какие-то планы? А я, получается, ей голову морочу. Она молодая и не похожа на обычную искательницу приключений. А раз пошла на близость со мной, значит, хочет чего-то большего, или я ничего не понимаю в женщинах. Если бы можно было, чтобы дети остались со мной… Ага, а вместо Бажаны — Вика. Смех один. Умнее ничего не придумал? Ну, закончится стройка, а дальше? Извини, милая, но мне пора возвращаться к жене? Или прости, любимая, но родина мне дороже?"

Ну зачем ему эти переживания? До этого момента он не считал Вику "переживанием".

И чем больше он об этом думал, тем больше боялся потерять её. Он наверняка знал, что никогда в его жизни не будет ничего подобного. Но способен ли он плюнуть на все и остаться с ней? В какой-то момент подумал, что да. И так стало радостно на душе! Переживать в его возрасте такие чувства дано не каждому. Ведь он же счастлив! По-настоящему счастлив. Этот божий дар, находящийся в таком хрупком сосуде, он просто обязан сохранить.

Спасибо тебе, Господи, за любовь… И тут его взгляд упал на фотографию, стоящую на столе. Два забавных малыша, которых он любил до помрачения рассудка. Два сына, улыбающиеся со снимка отцу… Этот взгляд перечеркнул все.

Прости за предательство. Хрупкий сосуд любви не просто треснул. Он разлетелся на мелкие кусочки. Дарко тяжело вздохнул: "Значит, так тому и быть".

* * *

— Знаешь, Вика, нам надо расстаться.

Вика замерла на месте. Она еще не успела до конца расстегнуть плащ, и теперь стояла перед ним, слегка согнувшись, глядя на нижнюю пуговицу, на которой остановилась.

— Что-то не так? Я уже не нравлюсь тебе, — она внимательно посмотрела на Дарко.

— Не в этом дело. Ты не просто нравишься мне, я очень сильно влюблен в тебя. Ты необычная, не такая, как все.

Пока он это говорил, Вика застегнула пуговицы и взялась за сумку, которую небрежно бросила на пол.

— Постой, мне многое нужно тебе сказать, — Дарко ругал себя за то, что начал так сразу — в лоб.

— Ты уже все сказал. Мне понятно. Я ухожу.

— Нет, ты не можешь, не должна, позволь, я объясню.

Дарко взял ее за руку и потянул к себе на колени. Вика не стала сопротивляться. Ей было очень обидно, но видимо, по-другому не получалось.

— Мы никогда не говорили на эту тему. Ты не задавала вопросов, а я не навязывался, — Дарко крепко обнял ее. — Сними плащ, тебе будет жарко.

— Ничего, я скоро уйду.

Вика попыталась освободиться от объятий, но Дарко не позволил ей этого сделать.

— Завтра я уеду домой. У меня сын болен, я должен быть с ним.

— У тебя есть сын? — глухо спросила Вика

— Два сына. Близнецы. Еще у меня есть дочь от первого брака. Она на четыре года моложе тебя.

Вика молчала.

— Мне просто на мгновенье показалось… — Дарко закашлялся. — Скажи, чего ты хочешь от меня?

У девушки потемнело в глазах.

"Что "она" хочет? А что я хочу? Разве так сразу ответишь? Я хочу всегда быть с ним. Раствориться в его любви, разбиться на мелкие атомы и слиться навеки с его сердцем и душой, образовав новое химическое соединение, не уступающее по крепости алмазу. Я хочу, каждый раз глядя ему в глаза, видеть непритворный восторг, горячую волну чувств, бесконечную нежность. Разве до сих пор было не так? Или, может, я себе это все придумала?"

Она посмотрела на Дарко. Он сидел с опущенными глазами и побелевшими губами.

"Интересно, а что, он думает, я отвечу? Разве я ему еще ничего не говорила о своих чувствах. Разве и так не понятно, чего я хочу?"

— Услышать, как ты меня любишь! — вызывающе ответила Вика.

Дарко вздрогнул и подался вперед.

— Знаешь, все, что сейчас происходит со мной… Чужая страна, чужой город, незнакомые люди и ты… Когда я был маленьким, у меня была детская Библия с картинками. Самая красочная из них была про райский сад. Мне она очень нравилась. Я подолгу рассматривал ее и мечтал, что когда-то непременно окажусь в нем… В раю…Ты хочешь знать, как я тебя люблю? Никаких слов и красок не хватит, чтобы я описал те чувства, которые ты вызываешь во мне.

Когда ты рядом, мне кажется, что я нахожусь в том месте, которое меня так влекло в детстве. Как я тебя люблю? Все пытаются понять, что скрывается за словом "любовь", но каждый понимает его по-своему. Для меня любовь к тебе — это самая дерзкая мечта, которую я бы мог себе позволить. Ты — моя "девочка-рай". И я только сейчас это по-настоящему осознал.

Дарко замолчал и ослабил свои объятия.

Вика едва сдерживала слезы.

— Но если все так, как ты сказал… Неужели нельзя… — Вика осеклась.

— Прости, у меня слишком много обязательств. Глупо звучит, правда? — Дарко поставил Вику на ноги, встал сам и зашагал по комнате. — Так вот, моя девочка, все не так просто. Я не так молод, как кажусь, во мне много рассудительности и прагматизма, поэтому я не способен на необдуманный шаг.

— А может, ты просто трус? — зло сказала Вика.

— Трус?

— И слабак в придачу. Тоже мне, дерзкий мечтатель. Придумал же, девочка-рай! Ну и оставайся один, раз не знаешь, что делать. Очень хороший выход. А что делать мне? Хотя, конечно, какая теперь тебе разница, что буду делать я. Ведь ты, наверное, не сейчас это решил. Речь даже заготовил.

Значит, обо мне не думал. Как это всё… — Вика не стала договаривать.

Просто махнула рукой и вышла из номера.

* * *

Дарко остался один. Голова раскалывалась, одолевала слабость. Он прилег и уснул. Часа в два ночи к нему тихонько постучал Горан — он только вернулся с очередной гулянки. Никто не ответил, но дверь оказалась открытой, и он вошел.

Дарко разметался по постели, у него был жар. Весь мокрый от пота, он что-то шептал. Горан вызвал "скорую". Поездку домой пришлось отложилась.

* * *

Вика брела по вечернему городу. Накрапывал дождик, но было тепло. Она расстегнула плащ. Приятная прохлада освежила ее. Пахло распустившимися каштанами и сдобой из небольшой кулинарии, мимо которой она проходила. Люди торопливо шли по тротуару. Кто спешил укрыться под навесом, кто раскрывал зонтик.

Вика ничего этого не замечала, она дважды сталкивалась с прохожими и, не извиняясь, шла дальше. Ей нужно было многое обдумать.

Как она ошиблась! Хотя в чем? В том, что Дарко был единственный, кому она могла доверить свою судьбу? Но он действительно был таким мужчиной, какого она могла полюбить. Но как она могла так быстро в него влюбиться? Так неосторожно, ведь с ней такого никогда не происходило. А разве она не любила его задолго до того, как встретила? На что она надеялась? Она просто не заходила так далеко в своих мечтах. Она думала, что когда люди любят друг друга, то они всегда будут вместе. Детская наивность. А что теперь?

Вика была уничтожена. Ее чувства, ее любовь, ее страсть никому больше не нужны. Главное, и поделиться было не с кем. Ни мама, ни сестра, ни подружки по работе, ни друзья — никто не знал про Дарко. И сейчас рассказывать кому-то все сначала — значит пережить все по-новому. Нет. Это ее тайна, и она унесет ее в могилу. Вика остановилась.

"Причем тут могила? Я же не собирается из-за этого умирать. От любви не умирают. Если только…"

Вика подняла глаза от асфальта, чтобы посмотреть, где она находится.

Рядом огнями светился универмаг. Она, ведомая не понятным чувством, зашла в него и направилась к галантерейному отделу. Там сразу попросила у продавца опасную бритву. Зажав покупку в ладони, Вика уверенно вышла из магазина и остановила машину. У нее был план. Хороший ли, плохой — какая разница? Она нашла выход. Вика расслабилась. Все остальное она делала совершенно спокойно и рассудительно.

* * *

Сергей не пришел на следующий день, хотя книгу он отыскал у друга. У него был выходной, и ничем таким обременительным он занят не был. Полдня провалялся на диване, обложившись литературой о шизофрении. Почитал он и Фрейда. Ничего нового, а тем более конкретного не обнаружил. О Вике старался не вспоминать, даже мысли не допускал. Но ее образ как назло, то и дело будоражил его воображение, стоило ему только расслабиться. Чтобы отвлечься, он начинал думать о ее психическом состоянии.

"Вот если предположить, чисто гипотетически, что все рассказанное ею — правда? Бред полный! Нет, все же девчонка права относительно себя. Какие-то преследования, голоса, приказы, сомнительная миссия… Диагноз очевиден. Но какой шизик сам себе диагноз устанавливает? Вот это и сбивает с толку".

Сергей решил поговорить с Виталиком, чтобы он ее посмотрел, психи были его спецификой.

"Надо сделать так, чтобы Вика не догадалась. Но она же сама психолог!

Хотя какой из нее психолог без практики? А, собственно, зачем мне все это нужно? Капризная, своенравная девчонка, вскрывшая зачем-то себе вены, с частичными провалами в памяти, с подозрением на шизу. Но она же мне доверилась, а я обещал помощь. Но я же не знал, что все так плохо! А разве тяжело было остановить ее? Решил поиграть в добренького? "

А все-таки ему показалась интересной гипотеза насчет переселения душ.

"Вон, Высоцкий по этому поводу целую песню сочинил. Значит, интересовался.

Впрочем он сам до сих пор ничем таким не увлекался — ему это было не нужно.

Ну да. Было не нужно, а понадобилось поддержать беседу, а он ни в дугу. Хотя привык всегда быть на высоте. Хотелось бы, конечно, пообщаться с Викой на эту тему. Да и не только на эту. Эта может быть только предлогом…

"Так. Стоп. В чем, собственно, дело? Она же пигалица какая-то! Но как очаровательна была! Как искренне взволнована! С каким доверием рыдала на плече! И что? И ничего! Сексом чаще нужно заниматься! А то мало-мальски приблизился к женщине, и все, разомлел. Решено, завтра занесe книгу и больше не покажусь. Книга пускай будет в подарок".

Но через полчаса позвонил в отделение и справился о самочувствии пациентки. Ему сказали, что она уже переведена из реанимации.

"Ну и слава Богу. Значит, все с ней в порядке. Можно спокойно переключиться на телевизор".

* * *

Вика, напротив, о Сергее даже не помышляла. Когда он ушел, она долго не могла уснуть. Не то чтобы она не хотела спать, просто боялась опять оказаться в том месте, что ее так напугало прошлой ночью. Но все прошло спокойно, а утром она уже переселилась в новую палату, где лежало еще три женщины. Веселей не стало, все были тяжелыми, но все же не одна.

Где-то к двенадцати дня, к ней пришли мама с сестрой. Мама плакала.

Сестра ругала ее вполголоса.

— Витка, ты что, сбрендила? Объясни, что на тебя нашло? — придирчиво расспрашивала сестра.

"Здорово! Узнать о причине, судя по всему, не удастся". Вика разочаровано покачала головой:

— Я не знаю. У меня провал в памяти.

— Нормально! — возмутилась сестра.

— Дочечка, я спрашивала у врача, сказали, что у тебя все будет хорошо и через недельку тебя выпишут, — мама была очень замученной и печальной. — Девчонки твои звонили с работы. Все сокрушались, услышав. Обещали завтра проведать.

— Хорошо. — Вика улыбнулась.

— Моя ты девочка, что же ты обо мне не подумала? Как же я без тебя? — И мама залилась слезами.

— Не надо, мама. Все образуется. У меня, наверное, затмение произошло.

— Хорошенькое себе затмение! — фыркнула сестра.

* * *

Только под вечер она вспомнила, что ей обещали занести книгу, но, видно, что-то помешало. Но ее это уже не заботило. Вика знала наверняка, что ничего нужного в ней не найдет. Она была твердо убеждена, что все пригрезившееся ей — не сон. Поэтому, когда в корпусе потушили на ночь свет, она поудобнее улеглась на подушке, и мысленно прошептала:

"Я не боюсь. Я готова".

* * *

Сергей занес книгу на следующий день, когда Вика спала. Он не стал ее беспокоить и, не задерживаясь, удалился. Хотя, если честно, испытал легкое разочарование. Надеялся поговорить. Не судьба.

Вика взяла книгу в руки, повертела, но открывать не стала, тем более что пришли девчонки с работы. Ей разрешили выйти на улицу, и они проболтали часа два без умолку. Самым интересным в их рассказе было то, что сегодня утром ею интересовался один югославский дядечка.

Вита никак не отреагировала.

— Ты что, не помнишь? — удивились девчонки. — Ты его еще тогда провожать навязалась!

— Так, припоминаю что-то, — солгала Вика. Она уже все вспомнила и все знала. Но, все это не имело значения в сравнении с тем, что ей открылось сегодня ночью.

— Слушай, а это, твоя амнезия, она надолго? — поинтересовалась Марина.

— Хочешь что-то спросить? — Вика уставилась на подругу.

— Интересно просто, как это — умирать? — Наташка дернула Марину за руку.

— А что я такого спросила?

— Плохо, очень плохо, а еще страшно… Ну, да бог с ним, с этим происшествием. Я вам вот что хотела сказать. На работу в агентство я больше не выйду.

— Как? А что же ты будешь делать?

— Еще не знаю, — ответила Вика. — Но что-то буду.

— Ой, Витка, может, ты передумаешь еще?

— Нет, милые, не передумаю. Но мы непременно будем встречаться, — заверила их Вика.

* * *

Сергей увидел Вику только через пять дней. Он закончил дежурство и направлялся домой. Вику выписали, и она стояла на крыльце в ожидании сестры, которая должна была за ней заехать. Выглядела она посвежевшей, даже румянец на лице появился. Роскошные волосы развивались по ветру. На ней был костюм с длинным рукавом и туфли на шпильке.

Сергей приостановился не зная как поступить. То ли пройти, как ни в чем не бывало, то ли поздороваться.

"Елки-палки, совсем уже спятил".

Он повернулся к зеркалу, которое висело при входе, поправил волосы и уверенно открыл входную дверь.

— О, привет. Не ожидал тебя еще увидеть.

А хотел только поздороваться.

— Добрый день, — Вика смотрела на него прямым открытым взглядом.

— Здорово выглядишь. Ну, рассказывай, как дела?

— А почему я? Я уже иссякла. Теперь ваша очередь, Сергей.

— Опять по имени будешь звать? — Сергей был рад, что остановился, а мог же и пройти мимо!

— Ну, так полчаса закончились неделю назад, а я свое слово держу.

Сергей почувствовал упрек в свой адрес.

— Книга пригодилась? — Ему очень захотелось сгладить ситуацию.

— Не-а.

— Я так и подумал. Значит, все в порядке. Кошмары больше не мучают?

В это время на машине подкатила сестра.

— Ну, мне пора, Сережа. — Вика мило улыбнулась. — Рада была с вами познакомиться и спасибо за все, что сделали для меня. — И пошла.

Сергей размышлял одно мгновенье.

— Вика, подожди, я хотел бы… Ну, в общем, такого, как ты мне рассказывала, больше не было?

— Было, — просто ответила она.

— А, если бы мы как нибудь встретились? Мне очень интересно, правда? — Сергей не врал, ему действительно было интересно, но все же это был предлог.

Он вдруг испугался, что никогда ее больше не увидит.

— Хорошо, хоть это и не в моих правилах, но раз уж вы считаетесь моим "крестным", я дам вам номер своего домашнего телефона. В ближайший месяц я буду дома, звоните.

— А если сегодня?

И стоило выдерживать неделю?

— Ну, если очень хотите…. Давайте часа через три. Я буду ждать. — Вика наклонилась к его уху и прошептала: — Я знаю, кто вызвал "скорую".

Сергей остался стоять на крыльце. Он не сразу сообразил, какая "скорая" имелась в виду, поэтому какое-то время собирался с мыслями. Потом улыбнулся сам себе: "Значит, она все вспомнила" и, насвистывая, сбежал со ступенек.

* * *

Вика была дома одна. Она переоделась в джинсы и рубашку с длинными рукавами и молча ходила из комнаты в комнату, трогая и гладя мебель и вещи.

"Подумать только, а ведь могла больше ничего этого не увидеть. Да разве только этого?"

Вика ощущала себя предательницей. По отношению к кому? Ко всему, к жизни. Одно было оправдание: так было нужно. Правда, она еще не очень понимала, зачем.

"Ну, ничего. Придет Сергей, возможно, вдвоем разбемся".

Сергей должен был прийти минут через сорок. Она поймала себя на мысли, что ждет его. Только зря она позвала его домой. Еще ни один мужчина не переступал порога этой квартиры. Это было женское царство. А что ей было от него скрывать? Он и так практически все о ней знал. Не идти же, в самом деле, с такими руками в общественное место. Она посмотрела на свои запястья.

Рубцы были еще красными и устрашающими.

"Не хватало, чтобы кто-то увидел, даже если из-под рукава".

Вика села перед открытым окном. За этими событиями она пропустила самый важный момент весны — время, когда практически за одну ночь распускаются листья.

"Ну, вот и произошло еще одно пробуждение ото сна".

На этот раз Вика почувствовала, что и сама пробудилась от какой-то спячки. Ее разум заполнили совершенно неожиданные и новые идеи. Причем такие, о которых она раньше даже и не думала. А, теперь не только думает, она живет ими.

* * *

Они разговаривали уже третий час. Вино было допито, три конфеты сиротливо лежали в коробке, кофе дымилось в чашечках.

Сергей зарядил прямо с порога:

— Слушай, я пока ехал, все думал. Вот ты сказала, что восемь раз рождалась мужчиной, почему?

— А вы не поняли? — Вика была очень приветливой и веселой.

— Если честно, нет.

— Обещаете не перебивать?

— А у меня есть выбор?

— Можно уйти, — Вика пожала плечами.

— Обещаю, — покорно сказал он.

Вика поудобней умостилась в кресле, подобрав под себя ноги. Ей хотелось поскорее выплеснуть из себя всю информацию, которая давила на "корку".

"И как она там только вся помещалась?"

И в то же время она понимала, что рассказывать нужно не все и не сразу, тем более человеку далекому от этого. С другой стороны, много ли людей сведущих в этом. А еще бывает, что одну и ту же идею люди воспринимают по-разному.

Несколько дней назад гуляя по больничному скверу, Вика познакомилась с презабавным старичком. Она присела к нему на скамеечку и стала кормить голубей. Старичок увлеченно читал, забавно шевеля губами. Неожиданно повернулся к девушке и спросил:

— А вот скажите мне, барышня, вы Ницше читали?

Он так внимательно посмотрел на нее, что Вика даже испугалась.

"Ну, читать, положим, не читала. Однако книгу "Так говорил Заратустра" просматривала. Кое на чем даже остановила свое внимание. Было скучно читать все".

Конечно, можно было сказать, что даже не знает, о чем у нее спрашивают.

Но все же решила блеснуть.

— Предположим, да.

— Тогда скажите, что вам запомнилось из прочитанного?

"Час от часу не легче".

Вика стала лихорадочно вспоминать, что она успела прочитать.

— Ну, если одной фразой, то прославление человека. Человека, как совершенного существа. Заратустра говорит, что Бог умер, поэтому да здравствует сверхчеловек. Наверное, это главная мысль. — Вика затаила дыхание в ожидании.

— Я так и думал, — почему-то радостно сказал старичок. — А вот мне кажется главным совершенно другое. Ницше пишет, что к женщине нужно идти с кнутом. Как вам такое?

Вика с удивлением посмотрела на него.

"Может, ему "лоботомию" сделали, а она с ним философские беседы ведет?"

Поэтому не удостоив его ответом, просто поднялась и побрела к своему корпусу. А по дороге все думала.

"Может, там и правда так написано? Если так, то она бы, к примеру, ни за что не обратила на это высказывание даже внимание. Вот и думай, кому что важно".

Девушка не заметила, как стала улыбаться.

— Что-то смешное вспомнила? — поинтересовался Сергей.

— Не то, чтобы очень. Просто как-то я не соображу, с чего б начать.

— Начни с чего-нибудь.

— Хорошо. Представьте, что вам нужно что-то сделать. Вернее не так. На вас кем-то свыше возложена определенная миссия. Предположим, она не из легких. Или требует от вас каких-то конкретных знаний, действий.

— Какая миссия?

— Ну, не знаю. Какая-нибудь. Неважно. Я говорю абстрактно. Так вот.

Разве женщина могла в те времена, когда я рождалась, это выполнить?

Вика вопросительно посмотрела на Сергея.

— Вряд ли, — не думая, ответил он. Сергей все хотел спросить, отчего она так уверена в том, что рассказывает. Будто это в порядке вещей — много раз перерождаться, да еще и помнить, что там было, в предыдущем рождении.

Хотел спросить, но постеснялся. Только-только наладились доверительные отношения. Пусть себе рассказывает, интересно ведь, а вдруг и правда в этом что-то есть.

— Вот именно, вряд ли. — Вика одобрительно кивнула головой. — Она была бесправна, даже будучи королевой. Мужчина же — совсем другое дело. Он мог обучаться, заниматься наукой, путешествовать, править страной, в конце концов. Но это не про меня.

— Почему же ты теперь женщина? — Сергей старался спрашивать без иронии, и чем больше он слушал, тем больше его это увлекало.

Вика на мгновение задумалась.

— Времена изменились. Женщины другие. Эмансипация, феминизм. Но есть и разница. Им больше доверяют. Хотя, конечно, всяких полно.

— Но, если я правильно тебя понял, ты сейчас говоришь, о какой-то своей миссии. То есть, ты совершенно уверена, что тебе свыше предначертано выполнение важной задачи.

— Ну да. Как раз об этом я и пытаюсь сказать.

— Допустим. Это Они тебе сказали? — Ответа ждать не стал. Старался быть рассудительным. — А вот эта миссия или предназначение, только у тебя?

— Вы будете удивлены, но она у каждого своя.

Вика наклонилась к Сергею и тихо сказала:

— Это то, что называется смыслом жизни, который мало кому удается найти.

— Ой, как все запущено… — с иронией произнес Сергей.

— Вот-вот, вы правильно подметили. — Вика отвечала очень серьезно.

— Так, значит, ты теперь знаешь, в чем смысл твоей жизни?

— Да, знаю.

— От скромности не умрешь. — Постановил Сергей.

— Но, если б я была скромна, как бы я вам все это рассказывала? И потом, я ведь только вам об этом говорю.

— Ну хорошо, если не возражаешь, я хотел бы спросить о голосах и остальном.

— Про "скорую"? Это я вызвала.

— Как ты?

Вика как-то сразу изменилась в лице. Складочка тревоги пролегла по центру лба, взгляд устремился куда-то в даль.

— Те голоса, что слышала я, помнишь? Меня они безумно испугали. Я думала, что это голос ада. Иль что схожу с ума, что все едино. Но оказалось, все совсем иначе. Те сущности, они для нас безвредны. Конечно, слышать их не должно. Со мной так просто вышло нестандартно. Они, как это бы сказать понятней? Несут ответ за исполненье мысли. Конкретной мысли человека. Так повелося с самого начала, что мысль должна любая воплотиться. И ты себе не представляешь, какую силу мысль имеет! Но есть причина, по которой способность эту человека уже давным-давно скрывают. И чтоб хоть что-то получалось, те сущности, нам помогают.

Вика раскраснелась, глаза ее блестели от возбуждения, она вся светилась. Подняла глаза на Сергея.

— Ты перешла на "ты", я рад.

— Я не заметила, простите.

— Да наоборот, нормально. А то как-то неудобно получается.

— Ну, ладно. А то я тоже дискомфорт испытывала. — Вика улыбнулась. — Мне продолжать?

— Вика, подожди, пожалуйста. — Сергей поднялся со своего места, подошел к креслу, где сидела девушка, и присел перед ней на корточки. — Ты сейчас такая необычная. Нет, не необычная, а необычайно красивая. Я, если честно, в шоке.

— Почему?

— Во-первых, не ответила на вопрос, — съехидничал Сергей.

— Ну вот. А я уж думала, что нравлюсь. — И, не дав ему ответить, — Я не успела. Ты же перебил.

— Да, нравишься. Но это не сейчас произошло, а тогда ночью, при свете луны. Ты была какой-то неземной, причем во всем. Но я тогда почему-то испугался.

— Еще бы, полдня, небось, на следующий день читал про психов, лежа на диване.

— Откуда ты знаешь? — Сергей был потрясен.

— Я не знаю. Я предположила.

— Послушай, я тебя боюсь.

— Ах, бросьте, друг мой, что за шутки? А, впрочем, что там во-вторых?

— Не понял, ты о чем? — Сергей совсем растерялся.

— Ну, ты вопрос задал "во-первых?" Так значит, будет "во-вторых".

— А во-вторых? — Сергей поднялся: ноги затекли. — Скажи, ты что, специально к моему приходу сочинила стихи или, как это называется, речитатив, что ли?

— Ты о чем?

— Ну, как о чем! Все что ты говорила сейчас, по форме, по слогу или как там, я не знаю, похоже было на белый стих.

— Да ну? Не может быть!

Я отродясь стихов не сочиняла.

Хотя, вполне я допускаю, Была философом-поэтом в одной из жизней, Точно… вспоминаю

Блеск канделябров, шелест пышных платьев, Архитектура париков, Веселье бала, звуки тихих вздохов, Обилие знатнейших стариков.

И где-то среди них поэт известный, Вполне возможно, это я, Он обольщает дам прелестных, Им комплементы говоря…

* * *

Вика и сама не ожидала от себя такой импровизации. Закончив, она улыбнулась, поднялась с кресла и присела в глубоком реверансе, а потом, как кошка быстро прыгнула в кресло.

— Ну, ты даешь, импровизатор! Я тебя еще тут послушаю и буду чувствовать себя неполноценным. — Сергей вдруг подумал, что неплохо бы прерваться на лирическую паузу, а то как-то она вскользь прозвучала и быстро окончилась. Глянул на Вику — явно еще не время. Девушка была задумчива, на Сергея не смотрела. Он в нерешительности помялся, а потом вернулся на свое место.

— Ну и о чем задумалась?

— По-моему, то, что я рассказала, звучит неправдоподобно.

— Откуда такой вывод?

— Я ожидала от тебя несколько иной реакции, — она-то думала, что он забросает ее вопросами или хотя бы будет спорить. А он как будто и не слышал или думал о другом.

— Да ну? Я ведь тоже что-то сказал. И, признаться, ожидал другой реакции, но, как видишь, не судьба.

Вика с удивлением посмотрела на Сергея. До нее не сразу дошло, что тот имел в виду. Она отвела взгляд. За окном шел дождь. В такую погоду многие любят лежать на диванчике и читать или дремать под тихо шепчущий телевизор.

На Вику же дождь действовал совершенно противоположно. Особенно если это был ливень. Она часами могла наблюдать за бесконечными нитями воды, пронизывающими землю. В такие минуты Вика думала, что дождь, умывающий все, питающий всех, обновляет не только природу, но и ее саму. Она отвернулась от окна, за которым тяжелые капли с грохотом ударялись о подоконник.

Смутным взором окинула комнату. Что это она?

Надо же, это не Сергей ее, а она его невнимательно слушала. Человек, тут признался, что она ему нравится, а в ответ получил бред воспаленного воображения. Но с другой стороны, он же сам напросился. А ей надо было выговориться.

Сергей тоже пожалел о своем замечании, поэтому решил сменить тему:

— Вика, и все же я так и не понял, откуда эти голоса. Они что же, как бы твои прошлые жизни?

Лучше бы не спрашивал, потому что вызвал бурю негодования.

— Ну как ты не поймешь? — Вика взорвалась. — Какие жизни? То сущности, которые в ответе за исполненье мысли человека. Они — энергия, которая витает везде в пространстве — это хоть понятно? Когда рождается мечта у человека иль мысль, какая, не столь важно, исполнится должно сполна все! Но, как уже я раньше говорила, утратили мы люди, это свойство — уменье мысли превращать в реальность. Способность эту люди восстановят, немного ждать осталось, все случится. Ну, а пока те голоса, что ты спросил, те сущности, служители вселенной, спешат на помощь каждому из нас. И всё всегда бы исполнялось, но наша слабость в том, что мы не верим себе и в наши собственные силы. Уже давно нас уверяют, что рождены рабами быть и поклоняться. Кому? А это кто себе как выбрал, но только не тому, кто все придумал. Но поклонение ему не нужно! Ну? Что? Ты не привык такое слышать? Ты просто не желаешь думать!

Естественно, куда важнее свою семью деньгами обеспечить. Вот это сразу всем понятно. Но, только объясни мне отчего же богатых на планете очень мало?

Конечно, здесь вполне уместно вставить, что побеждает лишь сильнейший.

Весьма удобная отмазка.

Сергей даже покраснел от неожиданности.

— Вика, у меня нет слов. — Он был ошарашен. — Ну, ты даешь! Откуда в тебе все это?

— Я не знаю. — Вика сразу стала подавленной и растерянной. — Но появилось все во мне недавно. Как будто бы весь разум мой включился, и всплыли знания из глубины веков. Я думаю, что я над этим все свои жизни размышляла. А что сейчас? Признаться, я не знаю. Но, видимо, настало время мне что-то изменить… Хотя бы в своей жизни.

Вика замолчала. Откинула голову на спинку кресла, закрыла глаза.

Пустота внутри. Пустота вокруг. Зачем было все рассказывать? Но она же и десятой части еще не поведала, а уже сама зашла в тупик. Может, нужно было разобраться сначала в себе самой? А то менять собралась что-то в жизни, а что конкретно? Ладно бы только в своей! У нее видите ли миссия. А, что она знает о человеке сидящем напротив?

— Ты очень нервничаешь, Вика. Не нужно. Ты и так пережила серьезный стресс.

Опять проснулся доктор.

— Я очень бы хотел тебе помочь. Но пока не представляю, как. Я никогда не встречал таких, как ты. Все, что ты рассказываешь, за пределами моего понимания.

— Я догадалась.

Девушка еще больше расстроилась. Минуту сидела неподвижно. Сергей уже было решил, что пора уходить, когда она поднялась и подошла к нему.

— Хочешь, я отреагирую на то, что ты сказал?

— О чем ты?

— Спасибо, что встретился на моем пути, — наклонилась к нему. — Спасибо, что назвал милой девушкой и все такое.

Сергей улыбнулся уголками губ: "Надо же, вспомнила".

— Можешь даже поцеловать в благодарность.

Вика лукаво посмотрела на него.

— Конечно, могу. Ты здорово целуешься, я помню, — приблизилась к губам, слегка коснулась. Сергей не отреагировал. — И все?

— Для благодарности достаточно.

Девушка в недоумении выпрямилась.

— Тебя не поймешь, — сказала с легкой обидой.

— А что тут понимать. У тебя голова другим забита, — Сергей поднялся. — Я не насильник.

— А, вон в чем дело? Ты слишком деликатен? Ну ради Бога, поди пойми вас, мужиков.

Вероятно, оттого, что Вика сказала это обыкновенно, по-людски, без выкрутасов и умных слов, Сергей пришел в себя.

— Никакой я не деликатный, — и легко притянул Вику к себе.

Вика, не ожидая уже никакой реакции, с удивлением приподняла брови.

— А, так все-таки насильник?

— Угу, еще какой.

— Как-то неубедительно прозвучало! — с вызовом сказала Вика.

— Сейчас тебе будет и убедительно, и переубедительно. — К Сергею сразу вернулось хорошее настроение.

Зазвонил телефон. Вика повернула голову в его сторону.

— Извини, я подойду.

Сергей вздохнул и разжал руки.

— Ты, главное, вернись.

Звонила мама, ей захотелось узнать, все ли в порядке, не нужно ли купить чего-нибудь вкусненького любимой дочке. Обещала вернуться пораньше с работы.

— Что там?

— Мама скоро вернется. Я не хочу, чтобы она тебя видела, — Вика погрустнела.

— Мне пора? — вот так всегда, на самом интересном месте…

— Не так скоро. Еще немного времени есть, — она повернулась к Сергею.

— Да, дилемма! На что ж его потратить?

Он посмотрел на Вику, надеясь, что она сама догадается о его желании…

— А ты на что хотел бы? — совершенно искренне спросила Вика.

— Ха-ха, судя по всему то, что я хотел бы, придется перенести до лучших времен.

Сергей грустно улыбнулся.

— Не сердись, не нужно. Ты же сам сказал — до лучших времен.

— До лучших? Интересно, когда они наступят? И наступят ли вообще?

— Наступят, если захочешь.

— Ну, ладно. — Сергею не хотелось уходить. — Раз так, то расскажи мне то, о чем не успела.

— Хочешь услышать продолжение? — Вика задумалась. — Но ты, наверное, устал от моих разговоров. Тебе же это не интересно?

— Я разве так сказал?

— А разве нет?

— Не помню. Хотя какая разница, просто доскажи. — Сергей взял остывший кофе, отпил немного, скривился и отставил.

Вика сделала вид, что не заметила. Ей тоже не хотелось, чтобы Сергей уходил, с ним было необыкновенно легко. Главное, не нужно было притворяться.

Какая есть, такая есть. И хотя он тоже был старше нее, она не испытывала того раболепного чувства, которое было из-за большой разницы в возрасте, и которое посещающего ее каждый раз, когда она виделась с Дарко. Дарко…

Давно она о нем не думала. И сейчас печальные воспоминания острой болью кольнули сердце.

"Ах, какая свежая рана, как она еще кровоточит. Так, может, не морочить себе и Сергею голову, а просто вернуться в офис? Вдруг Дарко передумал?

Девчонки сказали, что искал. Да нет. Вряд ли. Если бы захотел, нашел. Что тут искать? Во всяком случае, телефон мог бы раздобыть без особых усилий".

Вика подняла глаза на Сергея. Тот терпеливо ждал, Отрешенно рассматривая свои ногти. Девушка подумала, что никогда не встречала таких безупречно ухоженных рук. И этими самыми руками он "штопал ей вены", а потом дежурил всю ночь у постели. И сейчас пытается ей помочь. Чем? Поддержкой.

Нет, понятно, что она ему понравилась. Вон пришел, как на свидание.

Естественно, на свидание. Не на бесплатную же лекцию на тему "Есть ли жизнь на Марсе?" Ну, а она что устроила? Битых три часа рассуждает о непонятном, даже для самой себя.

Девушка поднялась, подошла к телефону, стала набирать номер. Сергей с недоумением посмотрел на нее.

— Мама, — решительным голосом сказала она, — у меня к тебе просьба. Ты домой не торопись, а лучше зайди ко мне на работу и забери мои документы. — Мать что-то отвечала, Вика недовольно мотнула головой. — Я туда не вернусь.

Да. Решила. Мне стыдно. Сама забери, пожалуйста. Ничего, что поздно вернешься. Не умру с голоду. Спасибо.

Потом, положив трубку, повернулась к Сергею, который все это время не сводил в нее глаз. Улыбнулась ему. Одной рукой выдернула шпильки, выпустив на волю волосы, превратившись в одно мгновенье в нимфу.

— Я думаю, что "лучшие времена" должны наступить сейчас. — Уверенно подошла к нему и, обняв, села на колени. Кивком головы отбросила тяжелые пряди назад. — Так как?

— Ну, прямо тысяча и одна ночь. — Сергей даже растерялся от ее действий. — Но я уж точно не против, когда желания так быстро превращаются в реальность, и если сейчас усилия приложили еще какие-то сущности, то я очень признателен им за это. — Сергей провел рукой по роскошным волосам, прижал к себе. — Можно я не буду тебя больше отпускать?

— Чтобы не наделала глупостей?

— И это тоже.

* * *

Мама пришла через два часа. Вика с Сергеем допивали чай с мамиными пирогами. Остановившись на пороге, она удивилась глядя на незнакомого мужчину.

— Привет, мама. Познакомься, это Сергей Владимирович. Он хирург, который делал мне операцию.

— Ой, здравствуйте! — Мама буквально влетела в кухню. — Вика, что же ты не сказала, что тебя врач будет навещать? Это теперь так принято?

— Я не совсем навещал.

— А… как же?

— Мама, у меня здесь, как бы это сказать, свидание. Кстати, маму зовут Надежда Михайловна.

— Мы уже уходим, Надежда Михайловна.

— Куда?

— У нас остался незаконченным очень важный разговор. Правда, Вика?

— Правда, Сережа.

— У меня машина во дворе стоит. Съездим куда-нибудь. Погода же хорошая?

— Уже да.

Вика поднялась из-за стола, взялась за тарелки. Мама спохватилась.

— Я уберу. Идите, гулять.

* * *

Несмотря на то, что май был душным, обещая такое же беспощадно жаркое лето, начало июня выдалось дождливым. Тучи собирались часам к четырем.

Причем так быстро и стремительно, что первые дня три люди, не ожидая таких капризов погоды, были не готовы к теплому "душу". Зато к пяти уже все заканчивалось. Тучи испарялись, не оставляя после себя и следа. Солнце, стоящее еще достаточно высоко, тут же набрасывалось на огромные лужи и переливающиеся тяжелые капли, свисающие с листвы. И уже через каких-то полчаса о ливне напоминала только приятная прохлада, да еще не успевший высохнуть зонтик.

— Давай поедем в парк.

Устроившись на сидение, предложила Вика.

— Хорошо, целую вечность не был в парке. — Сергей наморщил лоб. — Представляешь, я был там в последний раз после школьного выпускного бала.

Это почти двадцать лет назад. Невероятно.

— Ну, и замечательно, значит, будут приятные воспоминания.

В глубине парка, Вика отыскала поваленное дерево. Оно было огромных размеров, с ободранной корой. Странно, что его не убрали. Хотя, с другой стороны, прекрасное место, чтобы уединиться. Впрочем, людей было мало, так что прятаться в общем-то было не от кого. Сергею уже давным-давно не приходилось близко общаться с такими молодыми девушками. Он вдруг почувствовал большую ответственность за нее. Вика тем временем взобралась на бревно и, балансируя, стала продвигаться по нему.

— Сережа, дай руку, а то скользко после дождя.

— Ну и зачем ты туда взобралась? — Сергей протянул руку. "Какая забавная", — улыбнулся про себя. — Хочешь поскользнуться, упасть и сломать ногу?

— Мне теперь не страшно — у меня есть свой врач.

Сергей хотел возразить, что он не травматолог, но вовремя сообразил, что это все ерунда. Главное — "свой".

— Может, тебе еще скакалочку? Попрыгаешь на одной ножке.

— Никогда не любила скакалку. — Повернулась лицом к Сергею. — Сними меня отсюда!

— Прыгай, я держу за руку.

— Не буду прыгать, а то вдруг ножку поломаю…

Сергей взял Вику на руки и, глядя ей в глаза, медленно опустил на землю.

— Вика, скажи, зачем ты вскрыла вены?

— Тебе будет неприятно это слышать. — Девушка стала серьезной. — Пошли, пройдемся вдоль реки.

— Значит, из-за мужчины?

— Да.

— А он знает?

— Наверное. Только это теперь не важно.

— Ты его по-прежнему любишь?

Вика остановилась. Она не знала, что ответить. Сказать "да" тогда зачем она сейчас с Сергеем? Сказать "нет" — тогда получается, что она психопатка…

— Наверное, какое-то время я буду вспоминать о нем, — извиняющимся тоном сказала она. — Если только ты…

— Не заменю его? — закончил за Вику Сергей.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Не знаю. Возможно, да. Вы очень разные. — Вика вздохнула. — Но мне сейчас так плохо… А ты отвлек меня от непонятных мыслей. Но чем меньше я об этом думаю, тем сильнее они напоминают о себе. Рано или поздно мне придется с этим что-то делать.

— Не огорчайся, мы вместе разберемся с твоими мыслями.

— Мне надоело здесь гулять.

— Пошли к машине, я отвезу тебя домой.

— Ты слишком добр ко мне. И зря — я все же сумасшедшая.

— Ну прекрати, пожалуйста.

— Ты хотел узнать, как я вызвала "скорую"?

Они подошли к машине. Сергей открыл дверцу, Вика присела на сиденье, дождалась, пока сядет ее спутник, и сказала:

— Так слушай. Я очень быстро, буквально в двух словах. Без лирики и стихов. — Она помрачнела. — Короче, когда я отключилась в ванной, у меня, вернее, в моем подсознании возникла мысль, что я допустила ошибку, мне захотелось все исправить. И тогда те, кто отвечает за исполнение мыслей, о ком я тебе говорила, они нарушили обычное течение событий и помогли моему второму "я" отделиться от тела и сделать звонок. Милиции я сказала, что по такому-то адресу совершено убийство. Представилась случайной свидетельницей и положила трубку. Они же и "скорую" вызвали.

— С ума сойти. Ты что, серьезно? — Сергей не знал, что и думать.

— Серьезнее, не бывает. И еще. Тогда, в операционной… Это я остановила свое сердце, а потом опять запустила его. Так нужно было: я должна была переродиться и осознать свое предназначение. Теперь я живу в четырнадцатой жизни, с той только разницей, что помню все, что со мной случилось до этого.

Сергей молчал.

— Я тебя напугала?

— Не в этом дело.

— А в чем же? Почему молчишь? Диагноз подтверждается?

Сергей пропустил это мимо ушей. Он думал о другом.

— Скажи, а что ты такого должна сделать? — осторожно спросил он.

— Я не скажу, ты не поймешь, еще не время.

— А обо мне ты что-то знаешь?

— Сережа, я же не гадалка.

— Интересный у нас с тобой разговор получился — обо всем и не о чем.

— Я тоже, если честно, в тупике. Странное у нас с тобой свиданье вышло, — грустно улыбнулась она. — Поехали, что ли.

* * *

Ехали молча. Вика смотрела в окно, Сергей следил за дорогой. Уже подъезжая к дому, он неожиданно спросил:

— Вика, ты что-то там про тупик сказала? Это о чем?

— Про тупик? Сейчас скажу. Подъедем к дому, и скажу.

Во двор заехать Вика не разрешила, съехали на обочину.

— Как тебе объяснить… — начала Вика. — Все это высокопарное и не поддающееся объяснению, чем я пичкала тебя весь вечер, звучит как ерунда.

Сергей не ответил.

— Но это все во мне, оно требует выхода. А я не знаю, в чем он! Зачем мне все это? Что мне с этим делать? Как я могу что-то изменить? "Миссия"!

Какая чушь! Я не хочу! Я не смогу! Меня это очень тяготит. Лучше бы я умерла тогда.

— Не надо умирать, ты мне нужна. Правда. — Сергей устало улыбнулся. — А что делать? Попробуй написать.

— Как написать? Дневник, что ли, вести? Записки сумасшедшего? — Не поняла Вика.

— Зачем дневник. Рассказ, какой-нибудь напиши, может, книга получится.

— Ты что, серьезно?

— Вполне. У тебя получится. Начнешь писать, и сразу станет легче. Вот увидишь.

— Ты думаешь, это кому-то нужно? Это будет кто-то читать? Тебе же не нравится? Тебе же непонятно, а ведь ты не дурак!

— А ты на меня не равняйся, не все же такие, как я. Главное, чтобы тебе нравилось. Когда начнешь писать, появятся и логика и ясность.

— Ну, предположим, напишу? А дальше?

— А дальше напечатаем.

— Напечатаем… Разве это так просто?

— Ты сначала напиши, а я что-нибудь придумаю. Ведь сама сказала, что все мысли и мечты должны сбываться. Вот пусть это и станет твоей новой мечтой. И мы вдвоем о ней помечтаем, гляди, быстрей исполнится.

Договорились?

— Договорились. — Вика с восторгом и благодарностью посмотрела на Сергея. — Спасибо тебе за то, что поверил в меня. Не ожидала. Спасибо за идею. Ну, я пошла. Пока, позвони, завтра.

— Куда ты? — Сергей от удивления даже приоткрыл рот.

— Писать.

— Нет, ты точно чокнутая.

— Ну, не сердись. Просто ты даже не представляешь, что сейчас сделал для меня.

Сергей добродушно усмехнулся.

— Слушай, а чего ты вдруг стал таким довольным? — Вика прищурилась на него.

— Меня осенило в чем моя миссия по жизни, — таинственно произнес Сергей.

— И в чем же?

— Я не скажу. Ты не поймешь. Еще не время.

— Способный доктор.

* * *

Быстро поужинав и ответив на вопросы мамы и сестры, Вика закрылась у себя в комнате. Она была в чудесном настроении, хотелось петь, но, чтобы не шокировать родных, просто включила погромче музыку. После получасовой неистовой пляски, абсолютно обессиленная, взмокшая, но невероятно счастливая, она уселась за компьютер. Минут десять сидела молча, просто уставившись на пустой экран. Идей не было. Она посмотрела на свои руки, вспомнила про Дарко, грустно усмехнулась. А затем, сказав: "Спасибо, Сергей, ты самый лучший", уверенно вывела заглавие "Девочка-рай".

21.06.2003. Татьяна Веденеева.