«Пора действовать. Сколько можно разговаривать? Им всем лишь бы болтать. О, убожество! – Макс мотает головой, отбросив свою белую чёлку со лба. – Я уникален! Ни у кого нет таких белых-белых волос. И я красив. Они должны молиться на меня, в ножки кланяться, мне их мыть и воду пить. Я научу их уму-разуму». Сейчас в нём говорит его мать. Она всегда так говорила, когда он был ещё маленьким, и эти её фразы он впитал вместе с молоком. Он внезапно осознаёт это, поймав себя на мысли. «Как же мне надоело её постоянное вмешательство в мою жизнь! Хотя физически она уже не лезет, но из мозгов никак не вытащить. Чёрт бы её побрал! Может, когда она сдохнет, не будет мозолить мне мозг?» Но что-то всё же говорит Максу, что это бесполезно. Ни её болезнь, ни её смерть не спасут его от её крови. Ведь в нём течёт её кровь. Эта кровь. Кровная связь.

На следующей неделе не пришли Динара и Лиз.

– Кто-нибудь общается с ними? Может быть, кто-то знает, что случилось? – спрашивает Макс. Он мнёт пластилин в руках, создавая различные формы. Делает что-то похожее на булаву или на пенис с яйцом, потом трансформирует в кастрюлю или тазик.

– Видимо, нет, – после непродолжительной тишины отвечает София. Её взгляд заворожённо прикован к оранжевому пластилину и фигуркам в руках Макса.

– Тогда начнём без них, – Макс раздосадован отсутствием двух участников и тем, что Сандра до сих пор не снимает биооболочку. – Сандра, а ты не хочешь открыться? – придав выражению своего лица максимум дружелюбия, как бы невзначай спрашивает он у девушки.

– Нет, пока не хочу. А это обязательно?

– Вообще-то, да. Все уже открылись, осталась только ты одна.

– Всё же я пока воздержусь, – тихим, но уверенным голосом отвечает Сандра.

– Хорошо, – кивает Макс и, не в силах сдержаться и проконтролировать свою мимику, изображает недовольство и досаду. Он спохватывается и принимает равнодушный вид, но опасается, что его минутная слабость не скрылась от глаз Сандры.

Сандра, действительно, замечает, как на мгновение искажается лицо Макса. И у нее закрадываются первые подозрения. Она решает понаблюдать сегодня и подумать о дальнейшем посещении группы. Не похожая на дружелюбие мимика не скрылась также и от Софии, но она не придаёт ей особого значения. Все её мысли поглощены красотой Макса. Она любуется его профилем, волосами. Ей хочется думать, что когда он смотрит на неё и невзначай облизывает губы, он показывает, что она так же интересна ему. Поэтому мимика неприязни, направленная на Сандру, в которой София видела конкурентку, даже радует её. Она не сводит влюбленного взгляда с Макса. Он это чувствует и доволен собой. Движимый своей целью, он использует очарованных девушек с наибольшей выгодой для своего эксперимента. В него часто влюблялись, и он это знал. Сегодня он нервничает больше обычного. Он не впервые намечает начать склеивание группы, но всякий раз что-то мешает. Сегодня он уже точно решил не откладывать и начать действовать.

– У меня есть телефоны Лиз и Динары, я им позвоню. Если хотите, можем это сделать вместе.

Не дожидаясь ответа, Макс набирает номер Динары и включает громкую связь. Сначала стоит тишина.

– Слушаю вас, – вскоре раздаётся громкий голос Динары.

– Диана, здравствуй! Это Макс и группа, куда ты ходишь. Сегодня ты не пришла, мы волнуемся и хотим узнать, всё ли с тобой в порядке?

– О, да! Я в порядке! Я встретила мужчину своей мечты и больше не приду.

– Вы склеились?

– Нет, мы не склеились, хоть и бываем близки! Так что все ваши теории о склеивании – сущая ерунда и бред.

– Счастливо, Диана! Знай, что мы будем рады тебя видеть, если ты вдруг передумаешь, – он вдруг понимает, что ошибся в имени и быстро исправляется. Ведь имя – самый сладкий звук для человека, и как он мог так оплошать? – извини, Динара.

– Да, я Динара и попрошу не путать моё имя с этим убогим подобием. И нет, я не передумаю, и пошли вы все в жопу, – почти пропевает она и ржёт, рядом с ней эхом отзывается низкое мужское ржание.

Макс отключается. Какое-то время все сидят молча, никто не знает, что сказать. Рыжий лишь посмеивается, раздувая толстые щёки.

– С Динарой всё ясно. Кажется, она пьяна. Теперь Лиз. Что с ней?

Макс набирает Лиз. Стоит долгая тяжёлая тишина. Они слушают её минуту или две и уже готовы отключиться, как им отвечает женский голос, похожий на голос Лиз, но это не её голос.

– Да, слушаю, – звучит еле слышно и почти безжизненно.

– Здравствуйте! Мы звоним из группы, куда ходила Лиз. Сегодня она не пришла. Мы хотим узнать, что произошло?

Повисает пауза, в комнате напряженная тишина. Никто не решается её прервать. Уже кажется, что женщина ушла, когда она произносит:

– Лиз умерла.

– Сочувствуем Вам, – говорит Макс, выдержав секундную паузу, но это лишнее, потому что на том конце сразу отключились. В группе опять повисает тишина. Макс через рукав рубашки трёт руку, порезы на которой после недавнего кровопролития заживают и иногда напоминают о себе зудом.

– Да, уж, – говорит Мария. – Печально всё.

Соня плачет. Воспоминания накрывают её лавиной и слезами выходят наружу. Ей очень страшно. И не ей одной. К ней подходит Мария, обнимает её и, судя по её вздрагивающему телу, тоже беззвучно плачет. Сандра сидит и смотрит. Внезапно она встаёт, снимает свою биооболочку, подходит к девочкам и встаёт рядом с ними. Мария обнимает Сандру, и она не сопротивляется. Рыжий пока что сидит и наблюдает, изо всех сил стараясь казаться сильным, выдержанным и безразличным. У Макса сердце так и выпрыгивает. Вот он, нужный момент! Сейчас эти девушки могут склеиться, и тогда всё будет как надо! Как и планировалось!.. Через минуту Соня успокаивается, прекращает плакать, встаёт, отстранив от себя Марию. Они опять стоят на безопасном расстоянии друг от друга, и Макс ощущает укол разочарования. Если Мария не имеет опыта прилипания, то у Софии он был, и её инстинкт самосохранения срабатывает вовремя. Сандра тоже медленно возвращается на своё место. Она впервые открылась, сняв биооболочку.

– Мне так жаль и грустно, – говорит Сандра, опустив голову.

Она молчит. Все смотрят на неё и восхищаются её ангельской красотой и радуются, что она наконец-то раскрылась и теперь как все. Она им доверилась, и все терпеливо ждут, когда она продолжит. У неё очень красивый голос, такой женственный, сексуальный, как, впрочем, и ее внешность. Её кукольное личико обрамляет неимоверно огромная шапка кудрявых чёрных волос, ниспадающая до середины спины. Это похоже на стог сена, только чёрного. Прямые брови, густо подведённые чёрным глаза, маленький носик и слегка пухлые губы, – всё это на маленьком овальном лице создает притягательный эффект. Сандра знает об этом, но похоже, что это её тяготит и смущает. Поэтому она предпочитает не снимать биооболочку, чтобы не шокировать своей красотой. В ней нет уверенности или высокомерия. Она – сама беззащитность, потерянность и удивление. И в ней угадывается какая-то тайна, которую всем хочется узнать.

– У меня тоже не так давно умерла сестра, с которой мы были очень близки. Мы были склеены… Она умерла в мучениях, а я не могла ей ничем помочь и, находясь рядом с ней, лишь наблюдала. Это было невыносимо… Я не могла никуда уйти и должна была слушать её крики, стоны, видеть её мучения. Порой мне казалось, что боль передаётся и мне, и я вместе с ней стонала и кричала, и плакала, плакала… Это продолжалось больше месяца, – Сандра говорит тихо, с перерывами, потом вытирает слёзы и поднимает голову.

Теперь все понимают, что эта девушка много выстрадала, и никто не осмеливается сказать что-либо.

– Спасибо, Сандра, что поделилась с нами и открылась, – наконец нарушив молчание, произносит Макс. Он покорён её красотой и вместе с тем внутренне ликует, что наконец-то все открыты, и теперь остаётся только выбрать удачный момент.

– Мне тоже очень приятно, Сандра, что ты теперь ближе к нам. До этого момента ты казалась отстранённой и не от мира сего, – говорит рыжий, оскалив передние зубы и сощурив свои китайские и без того узкие глаза так, что они превратились в щёлочки.

– У меня не было, к сожалению, а может, к счастью, братьев и сестёр. Я одна в семье, – заводит Мария после небольшой паузы. – Родители живут, а может, уже не живут, в последний раз я их видела в Ванкувере, где родилась и училась. Они всегда, особенно отец, обзывали меня толстухой. Отец, он был не родным, а отчимом, мог позволить себе схватить меня за грудь или задницу. Так, шутя. Меня это оскорбляло, задевало, но я терпела, долго терпела. После восемнадцати лет я перелетела океан. Оказалась на Камчатке и дальше двинулась поездами, автобусами. Мной двигала одна цель, – убраться подальше от предков. Я ехала и плакала, и мне было всё равно, останусь я жива или нет. Так, проехав всю Россию, я остановилась в Питере. А вскоре эти климатические изменения и затопление прибрежных зон убедили меня, что я правильно сделала и вовремя уехала.

– Привеееееет, всем! – внезапное и неожиданное вторжение с криками нарушает умиротворение в группе. Это Динара, и не одна. – А вот и я, то есть теперь мы. Не ждали? А-ха-ха! – Динара злобно смеётся. Она пьяна, и рядом с ней плетётся неуверенным шагом, спотыкаясь, мужичок, чуть ниже её ростом и, кажется, моложе. Он придурковато и виновато улыбается.

– Здравствуй, Динара. Признаться, не ждали. После нашего разговора я подумал, ты больше не придёшь, – отвечает Макс.

– А вот и дудки. Я пришла и привела пополнение в команду. Надеюсь, никто не против. Садись, – она плюхается на стул и усаживает своего друга. – Это… – она немного мямлит, вспоминая имя. – Как тебя зовут? Эй! – спрашивает она еле сидящего рядом парня, пихнув его в бок. – Я забыла, блин, вылетело из головы совсем.

– Мигель, – мычит он, тупо улыбнувшись.

Новый участник изрядно пьян. Он пустым взглядом, с глупой виноватой улыбкой на блаженной физиономии, оглядывает присутствующих, которые наблюдают за происходящим в полном молчании.

– А чё эт вы тут делаете? – еле выговаривает он заплетающимся языком. – Кино кончилось уже. Оооооо! Гы-гы-гыыы! – ржёт он, увидев Марию. Потом по очереди переводит взгляд на рыжего, Макса, Сандру и Софию. – Ну и рожи у вас!

Динара изо всей силы бодает его в бок локтем так, что Мигель рыгает от неожиданности.

– На себя посмотри, – отзывается оскорбившийся рыжий.

– А что я? Что я… Я, между прочим, кандидат наук, а вы все тут кто такие? – пытаясь придать вес своему голосу и вскинув голову так резко, что чуть не падает назад, если бы Динара его не поддержала, заявляет пьяный Мигель.

– Да, он действительно кандидат наук, – гордо поддерживает своего спутника Динара, поправляет свои очки, съехавшие на нос, и улыбается беззубой улыбкой.

– Ясно. В любом случае хорошо, что пришли. Это бесценный опыт для группы и для вас тоже, – говорит Макс, ничуть не оскорбившись. Он понимает, что у этого кандидата наук явные проблемы, а иначе с чего бы он стал пить до беспамятства и связываться с Динарой, хотя сам умственно и даже внешне выигрывает? Что общего может быть между ними? – Всё же поделитесь, с какой целью вы пришли и чего ожидаете от группы?

– Мы здесь, чтобы показаться. Я ведь начинала с вами и немного привыкла. А когда ты позвонил, я вдруг почувствовала угрызения совести и решила, что должна появиться здесь, – начала оправдываться Динара. – Да, мы немного перебрали, – она ещё раз пихает локтем Мигеля, так как тот начинает засыпать, свесив голову на плечо своей подруги, из открытого рта слюна капает на руку Динары. – Видите, какой он слабенький? Я думаю, что должна о нём позаботиться. Худенький мой малыш, я откормлю тебя, буду холить и лелеять, – обратилась она к своему другу, как к ребёнку, и потрепала его по щеке.

Мигель кажется совершенно безвольным. И Макс передумал задавать ему вопросы.

– Динара, как твои дети? Сын нашёлся? – интересуется София, чтобы сменить тему и разрядить обстановку.

– Да. Оказывается, он живёт с какой-то и уже приклеенный. Я их ещё не видела. Он позвонил мне и сообщил. А дочери, да что им? Живут, приклеенные к своим мужьям. Вернее, одна к мужу, другая к сожителю.

– Хорошо, хоть здесь решилось, а то ты переживала и беспокоилась о сыне, – вставляет Мария.

– Да, спасибо, – Динара, растроганная вниманием, улыбается и чуточку трезвеет. – О, Сандра! Я смотрю, ты сняла свою биооболочку. Молодец! – обращается она к девушке, глядя поверх очков и мило улыбаясь.

– Да, я теперь как все, – спокойно отвечает Сандра.

– Что ж, если все в сборе… – начинает Макс.

– Нет Лиз, – перебивает его Динара.

– Лиз умерла, – после секундной паузы говорит Макс. – Мы звонили ей, и нам сообщила об этом женщина, судя по голосу, мама или родственница.

– Вместо неё у нас появился Мигель, – отмахивается от печальной новости Динара.

– Свято место пусто не бывает, – вставляет рыжий.

– Какой ты циничный, – упрекает его София.

– А что? Да ладно! Сейчас все дохнут, как раздавленные червяки. Так говорит моя мама.

– Но ведь и ты умрёшь. Ты не боишься?

– Я не думаю об этом.

– Видимо, у тебя никто из близких не умирал.

– Я начал говорить, – останавливает спор Макс. – Итак, все в сборе. Вместо Лиз – Мигель. Количество участников не изменилось, да мне это и неважно. Мы познакомились друг с другом в общих чертах, и со следующего раза наши встречи будут построены иначе. Как, пока не скажу, чтобы сохранить эффект неожиданности. Но скорее всего нам необходимо будет задерживаться, так что предупредите близких, чтобы не волновались.

Кажется, слова сами льются. Макс уже было решил начать сегодня, но что-то его остановило и в этот раз. Он откладывает, или всякий раз что-то происходит. Чего-то боится или осторожничает, оправдывая своё бездействие, мол, время не пришло, не созрели ещё.

– Интересно, как по-другому? Я заинтригована, – говорит Мария, поправив локон, упавший на лицо. – Мне кажется, что у большинства из здесь присутствующих родственников нет.

– Мы о Мигеле ничего пока не знаем. Может, у него есть родственники.

– У него есть я, значит, у него есть родственники, – выпаливает Динара. – Между прочим, у меня целая семья, правда, которая забыла про мать и погрязла в своих проблемах. Ну, и ладно…

– Он с тобой рядом. Ты что-нибудь знаешь о его семье? – не обращая внимания на жалобы Динары, допытывается Макс.

– Неа, он не рассказывал, не успел пока, – Динара снова пихает в бок своего задремавшего партнёра. – Эй, у тебя есть родственники?

– Были, да. Может, и сейчас есть. Не знаю, – отвечает он, выпрямившись и вмиг отрезвев, как солдат. – Бывшая жена свалила с каким-то козлом на Микзу и увезла дочку. Сука.

– Значит, можно сказать, что нет никого. Вряд ли их интересует твоя судьба.

Мигель тупо смотрит на свою подругу. Она очень отличается от его бывшей, хотя в чём-то и есть сходство. Например, что они обе старше его. Правда, бывшая была старше на пять лет, а эта на десять или даже на пятнадцать. Первая была здоровая и высокая, как волейболистка, а эта, в противовес, маленькая. У обеих походка одинаковая, какая-то по-детски неуклюжая, шаркающая, стаптывающая каблуки вбок. Зато они отличались в том, что не особо раздражало Мигеля. Бывшая не пила алкоголь, тщательно следила за зубами и в нужный момент умела натянуть на себя маску порядочности, даже могла выглядеть интеллигентно. Но какие-то незримые нити, мелкие оговорочки, манерочки проскакивали, выдавая истинный образ мышления. Поначалу Мигель этого не замечал, но через годы жизни это отсутствие культуры и всё увеличивающаяся алчность стали настолько масштабными и мерзкими, что он начал заливать своё неприятие и дискомфорт алкоголем по выходным. Они с женой отдалялись друг от друга всё дальше и дальше, и в итоге его бывшая нашла любовника, в то время как Мигель переживал крушение иллюзий, жизненное и семейное разочарование. И она ушла, а потом и вовсе улетела. С Динарой можно выпить, она более настоящая и искренняя, по крайней мере, так ему кажется. Он осматривает всех присутствующих полуоткрытыми глазами, как будто только что придя в себя. На самом деле он всё слышит, просто ему лень участвовать в этом. Он всегда чувствует себя выше и умнее других, а сейчас страдает, что его предали, разрушили его иллюзии. И никак не может понять, где он ошибся. Получается, что он снова и снова повторяет похожую ситуацию. Что бывшая жена, что новая подруга, с виду совершенно разные, тем не менее очень похожи. Просто то, что бывшая тщательно скрывала и маскировала, у Динары открыто и непосредственно. И как он опять влип, непонятно. Он это осознаёт и решает закончить эти отношения, когда протрезвеет. А пока ему всё равно. Заливая своё горе алкоголем и уходя в нирвану, он стремится всё забыть, и даже смерть его не страшит. Кажется, он к ней стремится, уничтожая себя со всё большей силой.

– Да, точно. Никому я не нужен.

– Тогда до следующей встречи. Я вас предупредил, что возможны задержки и более длительное время занятий, – серьёзно говорит Макс, мгновенно убрав улыбку, вызванную отношениями Динары и Мигеля.

Участники группы стали ближе друг другу за эти несколько встреч. Возможно, работа ведущего влияет, но, скорее всего, ситуация в мире, когда вокруг много смерти и одиночества. Люди цепляются за любую соломинку, лишь бы удержаться, живут надеждой, тем же самообманом, иллюзией. Они жадно глотают воздух с чувством, что это может быть последний глоток и вздох. А потом только выдох и бесконечное ничто. Они, как насекомые, жуки, червяки, моль, пыль в масштабах вселенной, ведущей себя совершенно непредсказуемо, попирающей все известные законы физики, астрономии, биологии. Это хаос. Всё переворачивается с ног на голову. Никто не может понять, что это. Несмотря на попытки учёных выяснить причины этих аномалий, пока нет чёткого решения проблемы, только эксперименты и исследования. А когда в роли испытуемого сам человек, фатальных последствий не избежать. Макс всё это знает и поэтому пользуется возможностью. Что важно для него самого? Чего он хочет? Для него это альтруистический порыв, – он думает, что помогает людям. На самом же деле им руководит тщеславие, он хочет быть всемогущим, Богом, и обрести бессмертие.

Следующие три дня до встречи группы тянутся для всех долго. Время вообще непонятно и странно, кажется, его нет совсем. Времени нет. Эти часы и стрелки – иллюзия. Рыжий проводит время в разговорах и спорах с матерью. Она очень плохо ходит, лишь в туалет выбирается и на кухню за едой. Весь день смотрит телевизор и ждёт. А чего ждёт? Видимо, смерти. Такое безрадостное существование вряд ли наполняет смыслом. И рыжий вместе с ней смотрит телевизор и тоже ждёт, несмотря на то, что ещё молод. Рыжий звал мать в группу, но она отказалась. Мария сидит в интернете на сайте знакомств и ест. Она разместила фотографию неизвестной девушки, стройной и красивой, и купается в комплиментах, создав для себя иллюзию. Она продолжает регулярно заказывать еду, есть булки, шоколад и толстеть. Она привыкла к группе и ждёт следующей встречи. Это хоть как-то скрашивает её одиночество, на занятиях ее не гложет чувство тоски от своей неполноценности и незаметности. Какой бы объёмной Мария ни казалась, внутреннее чувство непреодолимо угнетает. Динара, осчастливленная новым кавалером и тем, что недолго оставалась одна, каждый день отмечает эту радостную новость. Мигель поддерживает её, но отмечает ли он новую встречу или оплакивает потерю семьи, определить сложно даже ему самому, настолько он пьян. Он не чувствует себя личностью, хотя перед студентами всегда демонстрирует уверенность в себе. Но это лишь маска, за которой скрывается пугливая безвольная овечка. Он это понимает, но боясь оказаться лицом к лицу с правдой, всячески уходит от осознания паршивой действительности, заливается алкоголем, вступает в отношения. У Сандры после последнего занятия появились сомнения, и она с ними борется. Она думает, что, с одной стороны, это её лень навязывает ей сомнения, чтобы не ходить, а с другой, что это может быть её чуткая интуиция. В конечном итоге она приходит к тому, что надо продолжать посещать группу, чтобы убедиться в правильности или ошибочности своих сомнений. Она думает, раз со следующего занятия планируется что-то новое и неизвестное, надо быть готовой ко всему. Сандра решает испечь расстегаи с рыбой. И приятное мероприятие, и пригодятся, если взять с собой, можно и других угостить. Ещё она решает собрать с собой в рюкзак походный набор туриста. Зачем, она не очень понимает. Просто делает. А София убирает в квартире, вспоминает погибших родителей, Карлоса. Плачет. Сейчас она живёт надеждой, что у неё получится улететь на Микзу, и много мечтает. Никто из участников группы не подозревает, как круто изменится жизнь каждого со следующего посещения группы. Ясно, что никто из людей не может предвидеть будущее, и можно умереть в любой момент. Но смерть – ничто по сравнению с испытаниями, которые могу быть настолько мучительными, что человек начинает мечтать о ней. Умер, и всё, страдания и мучения заканчиваются, больше ничего нет. Макс находится в некотором страхе, волнении и предвкушении надвигающегося события. Он продумывает всё до мелочей: свои слова, действия, развитие событий. Но он также понимает, что всё может и, скорее всего, пойдёт по-другому. Это же люди, здесь силён человеческий фактор. Он старается учесть и его. Тем не менее страх и лёгкая тревога не покидают его. Это отражается на его посещении своей матери, когда он спешно делает все манипуляции по смене белья и утилизации фикалий и грязного. Быстро и почти механически толкает ей тарелку с супом и так же быстро уходит, даже не взглянув на неё и никак не отреагировав на её мычание. Он знает, что находится на пороге великого открытия, и уже мнит себя героем, гением века.

И вот наступает этот день. Участники один за другим приходят в комнату групповой терапии, если эти встречи можно так назвать. На бумагах и в рекламе было это название, но по факту и по сути это нечто иное. Макс, хотя и кончил когда-то ускоренный курс психологии и имел диплом, дающий право на групповую практику, но он и с психологом-то в качестве ассистента никогда не практиковал, это была его первая группа и практика. Он, имея кучу внутренних проблем и зная о необходимости самому пройти курс психотерапии до начала личной практики, как это принято, всячески сопротивлялся этому. Он убеждён, что у него нет проблем, и это настолько сильный защитный механизм, что невозможно осознать его действие.

Его торжественная поза большинством не остаётся незамеченной.

– Здрасти, – Рыжий, ссутулившись, вразвалку, как медведь, проходит к своему месту и задерживает свой взгляд на необычно подтянутого ведущего. Как правило, тот сидел расслабленный, вальяжно развалившись в кресле. – Сегодня праздник или что?

– Или что. В своё время всё узнаешь. Я предупреждал в прошлый раз.

Заметив, как сгорбился под короткими резанными фразами рыжий и как София, заметившая это, переводит непонимающий взгляд то на рыжего, то на Макса, последний принимает миролюбивое выражение лица, натягивает добродушную улыбку и говорит:

– Да, сегодня необычный день. Вы всё узнаете в процессе.

– Звучит угрожающе-интригующе, – София чувствует смутное сомнение, но, не поняв причины своей тревоги и очарованная красотой Макса, не придаёт значения и отпускает чувство.

– Я сегодня совсем не хотела идти, – произносит Сандра. – Так было уже, похожее. Перед болезнью и смертью сестры. Она настаивала на том, чтобы пойти в оперу, а я не люблю и отказывалась. Но она в конце концов настояла, мы сходили, а на следующий день она заболела и слегла. Это последнее посещение оперы я запомню на всю жизнь. И сейчас у меня чувство непонятное, странное. Так и хочется уйти, но в то же время что-то держит.

– Когда хочется уйти, надо остаться и посмотреть, что будет дальше, – парирует ей Макс фразой, где-то им услышанной.

– Извините, опоздала, – тяжело дыша и медленно передвигая своё тело, входя, говорит Мария.

Видно, что она прилагает много усилий, чтобы перемещать себя в пространстве и даже произносить слова.

– Ничего страшного, Мария. Ты не единственная. Мы ещё ждём Динару и Мигеля. Обещали прийти, – кивает ей Макс.

– Надеяться на обещание алкашей не серьёзно и глупо, – агрессивно фыркает рыжий.

В это же мгновение слышатся шаги снаружи, громкий голос Динары и смех. Через пару секунд дверь в комнату открывается, и заходит парочка, держась под руку. Так и кажется, что они уже прилепились друг к другу. Но это не так. Мигель опять пьян, хотя меньше, чем вчера.

– Всем здравствуйте, привет! – почти орёт Динара.

Мигель скромно, как бы стыдясь развязного поведения своей подруги и извиняясь за неё, тупо улыбается и клонит голову вбок. Проходя мимо рыжего, Динара треплет его по щеке, на что тот отмахивается. София ухмыляется, а Сандра удивлённо наблюдает за поведением пары. Мария, уже отдышавшись, ковыряет в носу, и кажется, что ей происходящее неинтересно, даже безразлично. Она кивает в знак приветствия.

– Здравствуйте! – произносит Макс и, подождав минуту, пока все усядутся и замолчат, продолжает. – Ну вот, все в сборе. Больше мы никого не ждём, и я предлагаю построить сегодняшнюю встречу по-другому. Мы начнём с чаепития и торта, всё приготовлено и ждёт нас в соседней комнате.

– А всё-таки, что за повод? – опять не удерживается от любопытства и перебивает его рыжий.

– В прошлый раз я говорил, что сегодняшняя встреча будет необычная, и просил предупредить близких, что вы задержитесь. И повторюсь, сегодня уникальный день.

– Какие-то загадки. Что же необычного в сегодняшней встрече кроме чаепития? – не унимается рыжий.

– А я забыла предупредить, – ахает Динара и, посмотрев на рыжего, говорит, – да что ты привязался? Необычно уже то, что чай и торт.

– Я собирался вам рассказать об этом как раз за столом. Давайте пройдём в столовую.

Макс уверенно встаёт и направляется в соседнюю комнату, которую назвал столовой. Здесь сервирован стол, в центре стоят блюда с десертом и огромный чайник. Комната такая же большая, как та, в которой всегда встречается группа. И так же ничего лишнего. Если в комнате для занятий стоят лишь стулья, кресло Макса и встроенный шкаф для верхней одежды, и она вся красного цвета, что поначалу режет глаза, то столовая зелёного цвета и здесь стоят стулья, широкий диван с высокой спинкой и ещё стол. Все шкафы так же встроены и спрятаны в стены. А возможно, их и нет вообще. Лампочки, вмонтированные в потолок, излучают множество света, но при желании можно создать и полумрак. На протяжении двух месяцев встреч всегда была красная комната, и вот теперь зелёная. Начинается чаепитие. Чай заварен и благоухает необычным ароматом трав. Торт и пирожные потрясающе вкусные. Кажется, все довольны. Лишь Сандра не ест сладкое и выглядит грустной и подавленной. Это не скрывается от глаз наблюдательного Макса, и он подходит к ней. Сандра вздрагивает от неожиданности.

– У тебя что-то произошло, Сандра? Может, ты хочешь поговорить? – спрашивает у неё Макс.

– У меня какое-то непонятное чувство тревоги, предчувствие. Я не могу понять, что это. Меня подташнивает, и болит живот в районе солнечного сплетения. Я даже чувствую, как там бьётся пульс.

– Ничего, скоро всё пройдёт, – успокаивает её Макс и гладит по плечу. – Попробуй пирожное с чаем.

София смотрит на Сандру и Макса. Мурашки пробегают по телу, и лёгкая ревность отзывается в сердце. Она смотрит на Сандру и восхищается её красотой. Сравнивая себя с ней, София считает её более красивой, а себя даже дурнушкой. Она сутулится от мыслей о своей убогости и недоступности Макса и мрачнеет. София ведь думала, что нравится Максу, а сейчас обнаруживает, что ему приглянулась другая. Опустив глаза, чтобы никто не увидел её грусти, она машинально допивает свой чай в размышлениях о своей несчастной жизни и судьбе. Сандра нехотя берёт пирожное. Макс ухаживает за ней, наливает чай. Остальные с аппетитом уминают десерт, запивают чаем и непринуждённо болтают. Мария, периодически ограничивающая себя в сладком, как раз сейчас после такого периода воздержания и с невероятной страстью накидывается на пирожные, движимая голодом, снятием запретов и желанием заполнить внутреннюю пустоту.

– Я сейчас приду, – говорит Макс, так и не притронувшийся к еде и чаю.

Он выходит из комнаты. Все прекращают болтовню и провожают взглядом своего гуру. На короткое мгновение воцаряется такая тишина, что можно слышать звук работающих челюстей, пережёвывающих пищу, и изредка стук зубов. Внезапно вспыхивает яркий свет, снова гаснет, и все стены овальной столовой заполняются экранами, транслирующими разные телеканалы. София насчитывает шесть каналов на боковых стенах от потолка до пола. На трёх каналах показывают ужасы настоящего времени: склеенных людей, умирающих, страдающих. На других трёх каналах позитивные программы. Макс возвращается, улыбаясь. Он ловко может маскировать свою тревожность за улыбкой и уверенностью. Эта защитная реакция выработалась у него ещё в детстве.

– Вот так-то лучше будет, – Макс оглядывает присутствующих.

От его глаз не укрывается, кто сколько выпил и съел. И в торт, и в чай он подмешал, по его мнению, гремучую смесь. Он давно заметил, наблюдая за своей матерью, что когда она принимала определённый набор таблеток, прописанных ей врачами, она сначала становилась активная и вела себя, как ребёнок. А потом её настроение резко менялось. Она плакала, капризничала, вспоминала обиды и разочарования прошлого. Потом становилась вялая, а её движения скованными, и вскоре она засыпала. Скорее всего, в таблетках содержался наркотик. Это-то Максу и нужно. Он рассчитывает, что под действием наркотика люди начнут раскрываться, открыто выражая свои чувства. Он определит общие эмоции для всех и каждого, и когда они заснут, попробует подложить их друг к другу, чтобы они склеились. Таким образом, он сможет наблюдать за этими людьми и сделает открытие, как лечить. Это сделает его популярным и знаменитым. Конечно, что-то может пойти не по плану. Если они не уснут, всё равно их движения будут заторможенными и вялыми. Деятельность мозга также замедлится. А после окончания действия наркотика человек ничего не помнит. Макс сначала определил эффект на матери, потом попробовал сам и записал на видеоленту. Так вставило, что он себе только удивлялся.

Макс засматривается на экран, куда смотрят большинство участников группы. Экраны имеют сенсоры, которые ловят взгляд и включают динамики. Пока человек не смотрит на экран, он и не слышит ничего. На одном из каналов учёный муж рассказывает о перспективах развития вселенной в хаосе, который творится в настоящее время.

– С древних времён, ещё до нашей эры, человечество пытается разобраться в системе устройства вселенной. Одни утверждают, что её нет, этой системы, всё – хаос, другие уверены в существовании волшебной чаши Грааля. Это и золотое сечение, и математические повторения чисел. Но как только человек приближается к истине, возникает хаос, сбой всей системы, построенной хоть человеком, хоть природой. И сейчас на Земле хаос. Экономическая система рухнула. Политическая система на последнем издыхании, климат, да и вся природа. И что самое страшное, – никто не знает, что будет дальше. Если следовать системе вероятности и предопределённости, после хаоса всегда наступает упорядоченность. Но в данном случае хаос длится десятый год, и мы уже давно ожидаем остановку, но её всё нет. Это похоже на воронку. Если раньше мир развивался по спирали вверх, то сейчас идёт вниз. Обратный отсчёт… Люди склеиваются, теряют свою индивидуальность, внутреннюю сущность, и умирают. По последним данным количество населения продолжает уменьшаться и уже на сегодняшний день составляет чуть больше миллиарда человек во всём мире. За какие-то десять лет человечество потеряло 90 процентов. Это несравнимо ни с одной эпидемией или катастрофой. Можно сказать, что умирают не члены социума, – погибает биологический вид. А мы знаем, что в экосфере всё взаимосвязано, и если из цепи исключить любое звено, рушится вся цепь. Вымирание человечества – это всепланетарная катастрофа.

Учёный, говорящий с экрана, выглядит очень взволнованным. Он то и дело поправляет очки и дрожащей рукой проводит по бороде.

– Конечно, а как вы хотели? Всему приходит конец, невозможно постоянно двигаться вверх, – оживлённо произносит Мигель. – Два шага назад, три вперёд. Так было всегда и во всём. А если получается делать больше трёх шагов вперёд, то и откат ожидайте соответствующий.

– Да, я согласна, – подхватывает Динара чуть заплетающимся языком, глядя на Мигеля влюблёнными глазами.

Лекарство действует на всех по-разному, наверное, в зависимости от того, кто сколько съел сладкого и выпил чая. Макс продолжает наблюдать.

– Человек не привык довольствоваться малым, и как только у него появляется возможность взять больше, он берёт, не думая о том, что он столько же должен будет и отдать. Чем-то другим. И неизвестно, что именно придётся отдавать. Но это происходит всегда. За всё приходится расплачиваться, – говорит Макс.

– Мне мама всегда говорит, что дала мне жизнь, и я должен быть ей благодарен, – необычно глухим голосом произносит рыжий. – Меня это ужасно раздражает, прямо бесит. Я помню, как она била меня в детстве ремнём, и я думаю, что она, как дала жизнь, так и забрала бы её, если бы я не сопротивлялся.

– Я услышал обиду в твоём голосе и вместе с тем вину. У тебя много чувств по отношению к маме, – Макс радуется, угадывая начало действия наркотика и видя, что люди начинают открываться и делиться чувствами.

– Да нет, ничего я не чувствую. Так просто сказал, – рыжий сам не понимает, что говорит, и поэтому сразу даёт отпор.

Макс кивает головой и ничего не отвечает. По его расчётам лекарство должно начать действовать через пятнадцать-тридцать минут. Как раз сейчас прошло пятнадцать. И вот, начинается. Он смотрит на всех участников, останавливает взгляд на Марии. Она чувствует это и прекращает жевать. Она, как села за стол, так и набросилась на еду. Макс слегка улыбается.

– Я уже рассказывала, что отец называл меня толстухой. А в детстве мне запрещали есть, от меня прятали еду. И я всегда чувствовала себя голодной. Сейчас утолила голод, но знаю, что это ненадолго. Спасибо за вкусные тортики и чай, – пытается оправдать своё поведение Мария.

– Да, спасибо! И правда, всё очень вкусно, – подхватывает София и смотрит на Макса с благодарностью, – только я как-то непонятно себя чувствую. Никто не замечает?

– А что с тобой? – спрашивает Сандра, заметив в своём состоянии лёгкое изменение и не понимая его.

– Как-то грустно мне, и воспоминания тяжёлые грузят. И лёгкое чувство тошноты.

А Динара, Мигель и поддерживающий их рыжий пялятся на экраны и ничего не слышат. Звук для каждого из них настолько громкий, заполняющий всё пространство вокруг, что они полностью погружаются в происходящее на экране и не реагируют на разговоры в комнате. Динара смотрит трансляцию битвы хоров. Её это так захватывает, что она уже ощущает себя всю там, в живом эфире. Мигель смотрит на другой экран, где показывают сериал про Супермена, и представляет себя героем, который нужен всем. А рыжий смотрит хроники событий в мире. Сейчас как раз показывают группу склеенных людей, уже по большей части трупов, некоторые из них начали разлагаться. Группа состоит из друзей, родственников и коллег. И оставшиеся в живых два человека держат на себе восемь трупов, живут с ними, пока соседи не вызывают службу помощи и эвакуации. Эту группу привозят в больницу. У мужчины помоложе болезнь Дауна, он плохо понимает происходящее. Второй мужчина – его отец, уже в преклонном возрасте, просто ждёт. Он настолько обессилел, что ждёт своей смерти со смирением и даже надеждой. Переживая смерть своих родственников и друзей, он уже чувствует себя трупом, его держит только сознание, что его единственный сын-даун ещё жив, и он, отец, должен заботиться о нём. Для рыжего всё происходящее выглядит настолько реально, что у него текут слёзы, и он весь сжимается в комок. Он очень часто сожалеет о том, что их с мамой только двое, и что у них нет большой семьи, как он мечтал. Все уже давно умерли. Может, по отцовской линии дела обстоят более благополучно, но рыжий не знает отца и страдает от этого.

– У меня тоже странное ощущение происходящего, – произносит Мария, вновь принимаясь за торт, – как будто это не я. Как будто во мне вечно голодный и ненасытный монстр, и я наблюдаю за ним со стороны. И мне он так противен! Я ненавижу себя.

Мария, ещё жуя торт, наклоняет голову, стыдясь смотреть в глаза девушкам и Максу, которые услышали её слова. Волосы ещё больше закрывают её круглое лицо, у неё в глазах слёзы.

– Макс, что происходит? – спрашивает Сандра, глядя в упор на ведущего. – Действительно, какое-то обострённое восприятие реальности. Более сильные ощущения и чувства, которые переживать невыносимо. Я думала, только у меня одной, но это не только у меня.

– Что происходит, что происходит? – почти нараспев произносит Макс. Он доволен, что наконец-то осмелился начать, и уже предвкушает скорый результат своих действий. – Скоро всё узнаете сами.

Это слышат остальные, смотревшие на экраны, и поворачиваются к Максу. На минуту повисает молчание. Последняя фраза ведущего звучит зловеще и неожиданно для самого Макса. Надо только узнать, что чувствуют остальные.

– Ух, ты! У меня все раздвоились! И теперь две Сандры, Софии, два Макса. И тебя, Мария, две, и так много! О-го-го-го-го! – рыжий внезапно разражается хохотом, откидываясь назад и держась за живот. Тут он бросает взгляд на экран и бьёт себя по лбу, словно догадавшись о чём-то. – Я-то думал, так и надо, глядя в экран, а это оказывается… Фигня какая-то. Но круто. Пока что мне нравится. А что вы все такие мрачные? Кто-то умер?

– Ты ведёшь себя, как дебил, – злобно выпаливает Мария, обиженная его смехом. – Сейчас кругом все умирают, и, может, следующая очередь – твоя.

– Да уж! Не дождётесь! Ха-ха-ха, ну это умора!.. Ой! – Он смотрит на Динару с Мигелем. – Вы тоже в двойном размере и склеенные. Ах, как искривились ваши лица! Ужас! Зачем вы так делаете? Специально кривляетесь? Ха-ха-ха!

Рыжий не перестаёт смеяться, держась за живот, разглядывая участников группы и постоянно находя то изъян, то искривление, то ущербность в каждом лице и теле. Ржёт, раздражая остальных. Тут к нему присоединяется Динара, вслед за ней Мигель. Они тоже начинают смеяться. Мигель сначала сдерживается, скромно улыбаясь, потом заходится смехом. Динара, обнажая свой беззубый рот, смеётся, словно ржёт лошадь, выгоняемая к жеребцу на случку. Они смеются над сидящими напротив них девушками. Потихоньку начинает смеяться и Мария, потом София и Сандра. Всё вокруг похоже на всеобщее смехошоу. Они видят, как искажаются лица других людей, а формы тела преображаются. И если сначала присутствует страх, то сейчас он перешёл в безудержный хохот. Это похоже на защитную реакцию. Макс это знает и понимает, когда участники группы просмеются, страх снова вернётся. И он, пользуясь моментом, выходит из комнаты и закрывает её снаружи.

Эта комната специально была им оборудована под бункер, обнесена шумоизолирующим непробиваемым материалом. Он установил самые мощные замки. Когда дверь примагничивается, помещение полностью герметизируется, и разгерметизировать его можно, только зная специальный код. Макс его знает и тщательно прячет.

Теперь он уверен, что лекарство подействовало на всех, и отправляется к маме. В столовой он заранее установил экраны-камеры по всем круглым стенам, которые одновременно служат и информационными табло, и для видеонаблюдения. Всё идёт по плану, и он внутренне ликует.