Макс заходит в комнату матери. Она лежит неподвижно, и кажется, что она мертва. Однако, уловив шаги сына, она поворачивает глаза, и в них отражается радость, обида, злость и страх. Она не может говорить, паралич забрал всё, а если бы могла, то что бы это изменило? Мать знает, что скоро умрёт, и что бессильна перед смертью, как и все люди. Макс смотрит на неё. Сегодня у него отличное настроение, и даже её он воспринимает спокойно, без раздражения. Он рад, что наконец-то начался эксперимент, и гордится собой. Он проводит сеть в комнату матери и включает аппаратуру для проверки. Выводит изображение на экран в стене. Сейчас участники группы безудержно смеются друг над другом.

– Вот, мама, теперь мы не одни, – обращается сын, не глядя на неё, но зная, что она смотрит на экран вместе с ним. – Я их угостил тортом и чаем. Как видишь, сейчас им весело. Теперь у нас весёлая, дружная, большая семья, как ты всегда мечтала. Они, правда, все очень разные, но, несмотря на это, очень похожи хотя бы в том, что именно они откликнулись на моё объявление и ходят ко мне в группу.

– Мммммм, – мычит мать в ответ.

– Что тебе?

Макс оглядывается. У неё текут слюни, видимо, она срыгнула после еды. Она смотрит на экран, выражая взглядом недоумение и удивление. Макс подходит к ней и с отвращением вытирает ей рот тряпкой. Мать кривится. С динамиков доносится ржание ребят из группы, и оно не прекращается. Всё добродушие Макса и ощущение своей божественности вдруг исчезает в один момент. Он бросает тряпку и бьёт по спинке кровати.

– Что за дебилы? Сколько можно ржать?! И что за уродливые лица! Жесть. Дебилы! О, бля, фак, фак, фак! – он ругается на внешний мир, не в силах выразить свою злость к матери.

Макс выключает экран и стремительно направляется в ванную комнату. От одной мысли, что он злится на мать и ненавидит её, он чувствует себя плохо, грязно и недостойно. Какое он имеет право так думать о человеке, который дал ему жизнь, которому он обязан жизнью? Войдя в ванную, он трясущимися руками достаёт лезвие из шкафчика и уже привычным жестом проводит им по запястью. Только когда он ощущает боль от пореза и течёт кровь, он успокаивается, поняв, что достаточно наказан за свои мысли и чувства. Кровь капает в раковину, он смотрит на неё и успокаивается. Насладившись видом своей крови и ощутив жизнь, пульс жизни, а также близость смерти в любую минуту, он перевязывает руку бинтом, вытирает с раковины следы крови, несколько капель с пола и выходит. Он направляется в свою спальню, которая теперь служит и как наблюдательный пост, – здесь он установил основную аппаратуру, – и обессиленный валится в кровать. Он засыпает крепким сном.

Несмотря на то, что всем весело и беззаботно, София иногда ощущает тревогу. Она хочет уйти сегодня пораньше. Помня предупреждение Макса о возможной задержке, она всё же надеется отпроситься, потому что должен прилететь друг Ангелины и отдать ей какой-то чип. Она почти ничего не ест и корит себя, что раньше не предупредила Макса о необходимости уйти пораньше. Лучше было не приходить сегодня вообще, но любопытство взяло вверх. И вот, она здесь, а Макса нет.

– Да прекратите вы ржать, в конце концов, – говорит София. – Разве вы не чувствуете, что что-то не так? И где Макс?

Рыжий, который сидит рядом с ней, тупо на неё глядит, отходит в сторону и продолжает смеяться. Остальные и вовсе не слышат её тонкого голоска. Динара и Мигель смеются вместе с рыжим, а Сандра рассказывает историю Марии и наоборот, и обе тоже смеются. София останавливает свой взгляд на Марии, задерживает его, и тут она чувствует, что всё вокруг исчезает, и остаётся лишь Мария с её трясущимся жиром, ртом, наполненным пирожным, жующим и успевающим произносить звуки. Её голос расплывается, как в замедленном кино, и губы неестественно кривятся. София переводит взгляд на Динару, которая прижимается к Мигелю и бесстрашно находится на опасном расстоянии. Они уже долгое время так сидят. Ясно, что она мечтает прилепить его к себе, и он, видимо, тоже не прочь прилепиться, раз не сопротивляется. Лицо у неё перекривилось, состарилось, и она похожа на морщинистую поганку. Её жидкие волосы, мелкое лицо на толстой шее, беззубый рот, очки и дебильная улыбка, – она и до этого была противна, а сейчас София видит в ней полного дауна. И как у неё получилось подцепить Мигеля? Видимо, внутренне и он такой же, раз находится с ней вместе так долго, это только внешне он ничего, а внешность бывает обманчива. Да, совсем не осталось нормальных мужиков на Земле. Если внешне привлекательный, то обязательно с червяком внутри. А на непривлекательных внешне София не западает. Она понимает, что это неправильно, и внешность – не главное, но никак не может уйти от желания получать эстетическое удовольствие. Хотя очень часто с ней были мальчики, которые ей не нравились внешне. Они просто были, и всё. Главное, чтобы были. Если рядом с ней никого нет, она ощущает себя ущербной, никому не нужной и отверженной. Поэтому всегда хотелось иллюзии, что она нужна и достойная личность, за счёт присутствия молодого человека рядом. У неё внутри этого ощущения нет, вот и нужен кто-то извне. Проекция своих внутренних недостатков на внешний мир. Родители не научили, и сама ещё не научилась. Сейчас ей нравится Макс, и она хочет завоевать его внимание и расположение, но он куда-то делся.

– Никто не знает, где Макс? – ещё раз и погромче спрашивает девушка.

Ей опять никто не отвечает, как будто её нет или она невидимка. Она встаёт и подходит к двери, дёргает её, но та не открывается. Дёргает ещё раз, повернув ручку, но опять всё тщетно. Она стучит, сначала робко и несмело, потом уже кулаком, и ещё раз дёргает дверь. Бесполезно. Никак не получается. Мистика какая-то или… Макс ушёл и закрыл их, доходит до неё. Страх мурашками проходит по её телу и останавливается в животе. «Зачем запирать дверь? Или она сама захлопнулась, примагнитилась?»

Рыжий оказывается очень даже обаятельным малым. Он вовсю шутит, режет анекдоты, сыплет остротами, отчего Сандра, Мария и Динара с Мигелем катаются от смеха, держась за животы. От стола они перебрались на стоящий у стены большой диван и устроились на нём. Кажется, время перестало для них существовать и их проблемы тоже. Они выглядят беспечными и счастливыми. Сандра сидит между рыжим и Марией, а Динара и Мигель на самом краю и периодически целуются. Они уже приклеились друг к другу, но когда? Возможно, эта парочка уже пришла склеенная, но они замечают это только сейчас.

– Ой, а мы склеились! – радостно сообщает Динара. И это похоже на возглас молодой жены, не отягощённой браком и бытовухой семейной жизни, «мы поженились!»

– Точно, – Мигель смотрит свою на руку, тянет немного. – Я и не заметил, когда это произошло, – он смотрит на Динару, потом на остальных. Все молчат, вмиг перестав смеяться, но уголки их губ ещё сохраняют улыбку. Виновато пожимает плечами.

– Склеились, так склеились! – радостно поддерживает рыжий. – Совет да любовь, как говорила моя прабабушка.

– Ну, не знаю, хорошо ли это? Это же теперь всегда вместе во всём, – тихо говорит Мигель и с опаской смотрит на Динару. Больше всего он боится её реакции. Как-то раз она уже показала себя в гневе и даже ударила его так, что на руке остался синяк.

– Да, а ты как будто не рад этому? – уже определив, что может действовать на него подавляюще, говорит Динара. – Сам же говорил, что любишь меня и хочешь быть со мною всегда. Значит, врал?

– Почему же? Я не отказываюсь от своих слов. Просто я не знаю, как это – быть приклеенным к другому человеку, пусть даже и к любимой женщине, – пытается оправдаться Мигель.

– Не бойся милый, всё будет хорошо, – и Динара треплет его по щеке, как юного школьника. А она и воспринимает его как своего ребёнка, ведь она старше его почти на десять лет, и у него такой мягкий характер, что по-другому нельзя.

София ощущает лёгкую эйфорию и головокружение, но ещё может осознавать происходящее. Она понимает, что с ребятами и с ней творится что-то не то, и в этом пространстве что-то не так. Куда-то подевался ведущий, и дверь заперта. Хоть она и осознаёт это где-то на задворках мозга, лёгкая эйфория несёт её в безмятежность. Совсем не хочется думать ни о чём, все страхи проходят, лишь задевая тревожными мыслями, и через мгновение улетучиваются. Кажется, никто, кроме неё, не осознаёт происходящее.

– Ребята, Макса нет, и мы заперты. Я пробовала открыть дверь, бесполезно, – пытается прорваться к сознанию других людей Соня.

– Ну и что? – рыжий тупо уставился на неё. – Что это меняет? – он светится, как светлячок ночью, сидя рядом с Сандрой, которая не сопротивляется и даже откликается на его ухаживания. Такой популярностью он никогда не пользовался, и очень доволен.

– А то, что это неизвестность и неопределённость и, возможно, ловушка.

– У тебя паранойя! Разве тебе не хорошо в данный момент, здесь и сейчас? Тепло, полно вкусной еды, рядом друзья. А там что? Ад и ужас. Озлобленные люди, пытающиеся выжить, – Мария говорит уверенно, что совершенно ей не свойственно, закомплексованной, стесняющейся и пугливой овечке. Ведь все её яркие наряды и макияж – чистой воды мимикрия.

– Может, ты и права, – София подавленно опускает голову.

– Лучше иди к нам, – говорит раскрасневшаяся Сандра детским голоском и протягивает руку.

София безвольно подаётся вперёд, позволяет взять себя за руку и опускается на диван. Вскоре она чувствует сильную усталость и непреодолимую сонливость. Остальные чувствуют то же и по очереди вырубаются. Первым засыпает рыжий, потом Сандра. Мария поднимается и идёт к столу, где ещё остались пирожные, берёт одно и возвращаются к дивану. Динара с Мигелем, как только освободилось место на диване, тут же пододвигаются к Сандре и практически сразу засыпают, откинув головы на спинку дивана. Марии ничего не остаётся, как присесть с краю, ей тоже хочется спать, но голод сильнее, и она в блаженстве жуёт пирожное. Сон застиг её, когда она облизывала с пальцев прилипшие крошки. София смотрит на часы, сейчас 19:30. Они собрались в 17:00, значит, прошло два с половиной часа, мелькает у неё последняя мысль, и она тоже засыпает.

Макс выходит из забытья. Около 20 часов. Он проспал два часа. Включает сеть и обнаруживает, что все участники спят. Отлично, всё идёт по плану. Он бросает взгляд на свою руку, на ней ещё осталась засохшая кровь. За долгие годы тыльная сторона руки стала похожа на шагреневую кожу. Так же, как и его зад, привыкший к ремню в детстве. Он привык к боли. В его сознании укрепилось: «Бьёт – значит, любит. Мама же не может не любить». А его мама часто прибегала к физическому насилию – к ремню. Иногда ни за что, просто для профилактики, как она говорила. Она очень любила его и заботилась о нём и очень беспокоилась, чтобы он не попал в дурную компанию. Её тревожное беспокойство сохранилось, и когда ему уже стукнуло восемнадцать лет и даже позже. Как-то он познакомился с девушкой и привёл её в гости, мать поджала губы, сухо поздоровалась и весь ужин молчала. А потом, когда Макс проводил девушку и вернулся домой, она слегла с приступом. Он очень испугался, вызвал скорую помощь. С той поры она парализована и не разговаривает, а Макс ощущает свою вину из-за того, что привёл девушку в дом. Уже около пяти лет она лежит парализованная, и сын вынужден всегда быть рядом, заботиться о ней, как и она о нём в детстве. Он чувствует свой долг перед ней. Но иногда его охватывает невыносимая злоба на мать. У него своя жизнь, он хочет жить для себя и просит в душе, чтобы она отпустила его и оставила. Но тщетно. Каждый день похож на предыдущий, ничто не меняется. И вот, наконец-то, свершилось! Время и обстановка в мире на его стороне. В его бункере шесть человек, и никто их не потеряет, не будет искать, и можно делать всё что угодно. Всё, что угодно! Хоть в наказание, хоть для профилактики. Макс смотрит на себя в зеркало, белые волосы, кажется, стали ещё белее, и теперь он похож на альбиноса, скулы более чётко выступают, его лицо приобрело рельеф, то ли из-за худобы, то ли возрастное. Он тщательно выбирает себе одежду, так как считает, что сегодня вечером он должен выглядеть особенно торжественно. Облачается во всё кожаное: брюки, куртку и специальные защитные нагрудные ремни. Свежую рану он заклеивает лейкопластырем телесного цвета, который на руке почти незаметен.

– Что, детки? Ваш папочка готов к вам прийти и изменить вашу жизнь. Вы не пожалеете, поверьте мне, – обращается он к своему отражению в зеркале, воинственно выставив подбородок.

Быстрой походкой он ещё раз заходит к матери. Она лежит, уставив свой взгляд в экран напротив. Свой пустой взгляд, ничего уже не выражающий. И даже когда Макс приветствует её, она никак не реагирует. Менять ей подгузники и кормить ещё не надо, это он сделал пару часов назад, и теперь полностью свободен. Сеть отлично работает, на экране чётко видны спящие на диване люди. Теперь он направляется к своим испытуемым. Нажимает на пульт и размагничивает дверь, заходит в комнату. В нос бьёт неприятный запах, и Макс включает кондиционер.

– Здравствуйте! Как вы себя чувствуете? – спрашивает он, скорее проверяя, все ли спят, чем приветствуя.

В ответ тишина, все крепко спят, плотно прижавшись друг к другу. Макс подходит и внимательно осматривает людей. Динара с Мигелем уже склеились, это было ожидаемо. Отлично. Макс раздвигает диван, увеличивая его в два раза, и принимается заботливо перекладывать своих испытуемых в лежачее положение. Хорошо, что сил у него хватает. Тяжело даётся Мария, но и её получилось уложить.

– Ну, не надо меня трогать, – лепечет во сне рыжий, когда Макс укладывает его.

– Всё-всё-всё, тихо-тихо-тихо, – заботливо говорит Макс.

Все шестеро помещаются поперёк дивана. С ними не приходится особо возиться, только подтянуть немного. Все уже сами разместились как надо. Кто с кем дружил или чувствовал близость, тот к тому и сел ближе. Теперь остаётся только подождать, когда они все склеятся. Как показывают факты, особенность патологии, вируса в том, что склеивание происходит от минутного до часового постоянного контакта тел в зависимости от индивидуальности. Учёные говорят, что для склейки должны быть общие непрожитые эмоции. Вот, здесь и сейчас, Макс и собирается проверить это. Он пододвигает всех поближе друг к другу и прослеживает, чтобы у всех участников части тела соприкасались. Он снимает верхнюю одежду, закрывающую тело и кидает в сторону. София мычит во сне и ворочается, пытаясь рукой оттолкнуть от себя рыжего, который лежит спиной к ней и обнимает Сандру. Рядом с Сандрой Динара в обнимку с Мигелем. Динара во сне что-то невнятно бормочет. И завершает эту цепочку Мария, распластавшая свои телеса на краю дивана. Все выглядят беззащитными и беспомощными, и на минуту Макса охватывает жалость ко всем этим людям. Он смотрит, смотрит на них. Иногда он не осознаёт свои действия и эмоции. Например, такие как резание вен на запястье и своё чувство жалости. Он протягивает руку к голове Сандры и гладит её по пышным волосам.

– Очень красивая девушка и очень глупая. Даже не то чтобы глупая, а зажатая своими комплексами, чувством вины и стыда. И ведь таких большинство. Все вы не обременены заботой о родителях, и не пытаетесь что-то придумать или сделать в своей жизни, чтобы оставить след, – он говорит, как бы оправдываясь, глядя на кучку прижатых друг к другу людей, ощущая свою причастность к изменениям в их жизни и чувствуя себя богом.

Он ещё раз осматривает комнату. Здесь есть всё необходимое. Сумки с телефонами и сетью остались в комнате групповой терапии, и Макс направляется, чтобы просмотреть их и убрать. Он подбирает одежду и выходит из комнаты, оставив мирно спящих и, кроме Софии, ничего не подозревающих людей. Дверь мягко закрывается и намертво примагничивается. Макс собирает все вещи в общую кучу и удобно устраивается в своем кресле, чтобы получить удовольствие от заглядывания в чужой мир. Первая сумка-рюкзак, сразу понятно, рыжего. Какие-то бутерброды, газировка, плеер, солдатики… вот и сетевой ресурс! Макс осматривает его. Один вызов от адресата «мама». Решает ответить, чтобы подстраховаться, хотя он и просил предупредить своих родственников. «Я задержусь, не волнуйся. Буду через пару дней». Макс нажимает на пуск, и сообщение отправляется. Он швыряет рюкзак в угол комнаты, а сетевой ресурс на стол и берётся за следующую сумку. Эта женская, несмотря на то, что большая и тяжёлая. Косметичка, платочек, булочки, сок, две книги.

– Вот эта собралась правильно, надолго, – но внезапно Макса осеняет. – Хотя возможно, это ежедневный арсенал. Но как тяжело! Насколько нужно любить себя, чтобы ежедневно таскать такую ношу? Скорее всего, совсем не любить. И зачем две книги? А может, с кем-то встречается или договорилась встретиться? Ладно, что мне голову ломать. Так, вот и сетевой ресурс. Он так швыряет сумку в угол, что часть содержимого высыпается, а сеть кладёт на стол.

Таким образом он перебирает все сумки. В одной он не находит сеть, и это его беспокоит. Нельзя допустить, чтобы кто-то взял её с собой и разговаривал во время эксперимента. Он же предупреждал, кажется, или нет, забыл. Он не помнит. Придётся ещё раз осмотреть самих спящих. Одежду он забрал, но в последнее время стало модно делать кармашки на белье, так что стоит проверить, вдруг найдётся что-то ещё. А возможно, у кого-то две сети, хотя в настоящее время это бессмысленно. Но всё может быть. Лекарство будет действовать ещё пару часов, этого достаточно, и чтобы осмотреть их, и для склеивания. Макс возвращается в комнату, где спят участники группы. В их позах практически ничего не изменилось, лишь Мария развалилась на спине, ещё шире раздвинув ноги, тем самым потеснив остальных и прижав их ближе друг к другу.

– Время и терпение приносят свои плоды, – вслух произносит Макс, глядя на посапывающих во сне людей. – Когда выжидаешь, приходит то, что надо.

Он хлопает рыжего и Мигеля, проверяя, если у них карманы на трусах. Там ничего, даже странно. У девушек он не может решиться проверить, что-то его останавливает, и в то же время любопытно. У Сандры очень соблазнительно торчит грудь, и он проводит рукой, сжимает её, отпускает и тут же одёргивает руку, как будто обжёгшись. Секундное возбуждение сменяется страхом и тревогой. Он наклоняется ближе к девушке и слышит её мерное дыхание. В нос бьёт запах, непонятный и неприятный, что-то похожее на коровник или птицефабрику. Как-то в детстве он проезжал район птицефабрики, и этот запах стоял в округе, просачивался сквозь щели в клаудуз. «Надо же, такая привлекательная и сексуальная, и так пахнет! Обидно», – думает он. Он смотрит на Софию, на её маленькую грудь, тоже трогает. На этот раз никакого возбуждения, даже секундного. Он наклоняется к её дыханию и тоже ощущает неприятный запах изо рта, к тому же жирные волосы с перхотью вызывают у него неприятие, даже отвращение. И уже из чистого любопытства он трогает грудь у Марии и Динары. У Мигеля что-то оттопыривается сбоку майки, и Макс находит сеть во внутреннем кармашке. Нашёл то, что искал! Вот ведь урод, припрятал, а прикидывался простачком. Почувствовав себя врачом-маммологом и победителем, Макс улыбается и выходит из комнаты.

София просыпается и ощущает давление в руке. Она соображает, что заснула в доме, куда ходит на занятия в психотерапевтическую группу, и только дёрнулась, чтобы встать, как почувствовала боль в левой руке, и что её что-то держит. Мгновенно понимает, что приклеилась, и ощущает ужас. Она поворачивает голову и видит рыжего рядом с собой. Вся её сущность кричит. Как она могла потерять бдительность?! Ведь она уже это прошла, и пережила такой кошмар, неужели снова всё повторится? В животе ходят спайки и боль, и кажется, всё внутри трясётся от страха и ужаса. Она снова поворачивается к рыжему. Он ей противен. Жирная узкоглазая морда. Она приподнимается на локте, и новая волна ужаса прокатывает холодом по всему телу. Они все склеены друг с другом!.. Вчера они, как сидели, так и уснули. Но кто-то всё-таки уложил их, опустил спинку дивана. Кто? Неужели Макс? А где он? Его нет. «Чёрт! Гадство!» – проносится в мозгу Сони. Её охватывает паника. Она трясёт рыжего свободной правой рукой, но он крепко спит, обожравшись накануне, и никак не реагирует. Перед глазами Софии выстраивается картинка: они поели, и похоже, что-то было подмешано в еду, потому что всех накрывает эйфория, а потом все заснули. Сама она ела мало, вот и проснулась первая. Сеть осталась в сумке. Она смотрит на часы. Они показывают половину первого, но ночь это или день, непонятно. Имитированные окна всегда отражают сумерки, и понять по ним, какое сейчас время суток, невозможно. В отчаянии Соня бессильно опускается на диван с чувством полной безнадёжности.

– Просыпайтесь, мои птенчики, папочка приготовил вам сюрприз! – Макс с безумной улыбкой наблюдает за пробуждением Сони. – Всё идёт по плану. Мамуля, ты видишь? Всё получилось. Теперь у нас будет большая семья, и тебе будет больше внимания.

Макс сидит в комнате матери. Она молча смотрит, то ли в потолок, то ли на стену с экраном. Понимает ли она, что происходит? Насколько жив ещё её мозг? Неизвестно. Вот уже второй день она молчит и даже не издаёт, как раньше, громкое мычание, сопровождающееся истошным гортанным хрипом, который всегда пугал и раздражал сына.

– Сейчас все проснутся, и тогда мы расскажем им о наших обычаях, привычках и правилах. Да, мама?

Мать безмолвствует. Лишь испускает газы, о чём говорит ужасный запах в комнате, но Макс уже привык. В этот раз время идёт быстро. Иногда оно тянется невыносимо медленно и неинтересно, и в эти моменты гнусное, тревожное ощущение в животе изматывает и убивает. Нет смысла жить. Но сейчас Макс придумал себе смысл, и это его вдохновляет и радует. Он уверен, что сделает открытие, что его гипотеза верна, и если группу склеенных людей провести через их эмоции детства, дать им пережить их сполна, они расклеятся. Пусть он применил насилие, но этим безмозглым людишкам никак по-другому не втолковать. Они согласны жить в своей относительной зоне комфорта, боясь что-то изменить, пусть даже склеенные, пусть на грани уничтожения Земли. Нет! Сейчас как раз такое удачное время. Надо быть дураком, чтобы не понять всю критичность ситуации и не воспользоваться ею. Это время даёт ему шанс.

– Просыпайтесь, птички мои, просыпайтесь, – бормочет он себе под нос.

А на улице идёт проливной дождь. Он не заканчивается уже второй год. И уровень воды всё повышается и повышается, захватывая всё большую часть суши. Люди всё больше теснятся в центральных регионах, а у кого хватает возможностей и смелости, пытаются улететь на Микзу. Учёные прогнозируют, если дождь не закончится в течение трёх лет, вся суша будет поглощена водой. Строители наперебой продвигают воздушные и плавучие дома.

Соня лежит и тихо плачет. Она опять заложница обстоятельств, снова оступилась, снова идёт по кругу. Это уже было с ней, похожее, полтора года назад. Как же всё повторяется! Она бессознательно притягивает те же ситуации и таких же людей, чтобы снова и снова прожить одни и те же эмоции. Что это? Зачем? Видимо, что-то не прожито в детстве, тянется хвостом сквозь всю жизнь, и так и будет тянуться. «Как же избавиться от него, от этого груза?» – думает девушка. И главное, она ведь пошла к психологу в группу, чтобы избавиться от непрожитого и измениться, а получается, что опять она жертва. А может, это так и надо, и для неё так лучше? В этом она сомневается, вспоминая вчерашнюю всеобщую эйфорию. Её не оставляет подозрение, что их накачали наркотиками.

Что-то бухнуло на другом конце дивана, слышится возня и стоны. Соня приподнимает голову. Проснулась Мария и своим весом вот-вот опрокинет диван. Она хочет повернуться, но не может. Несколько раз тщетно пытается поднять руку и бессильно опускает её. Завозился Мигель, лежащий рядом с Марией. Видимо, ворочаясь, она слишком потянула свою руку, которая приклеена к соседу, и разбудила его. Когда Мария окончательно просыпается, первое, что она замечает и от чего приходит в ужас, это то, что она голая. Кроме нижнего белья на ней ничего нет, хотя она не помнит, чтобы вчера раздевалась. Набожная Мария поворачивает голову и видит, что все ребята спят рядом на диване и тоже без верхней одежды. Ужас, который охватывает её, сначала парализует и лишает дара речи. Но это лишь на мгновение. Она ещё раз пытается встать, и эта попытка отзывается болью в правой кисти и давлением от спины Мигеля. Мария приподнимает голову и видит Софию с другой стороны, которая наблюдает за ней, также приподняв голову. Они встречаются взглядами. И тут Мария истошно вопит. Её тело сотрясается от напряжения и крика.

– Аааааааааааа!!! Мамааааааааа!

– Ну чё ты орёшь? – еле ворочая языком, бурчит Динара, поворачивая голову. Она пробует перевернуться на спину, но упирается во что-то, оставляет эту попытку, разворачивается обратно к Мигелю и засыпает.

– Мы все склеились, потому что пролежали рядом почти голые, – говорит София.

– Ну и хрен с ним, – сквозь сон отвечает Динара.

– Я хочу писать, – стонет Мария. – И как теперь?

– Терпи, пока не проснутся все, – советует уже наученная опытом София.

– Я не могу терпеть, – капризным голосом стонет Мария.

– Значит, ссы под себя, – раздражённая тем, что её разбудили и не дают поспать, шипит Динара.

– А кто нас раздел? Я не помню, чтобы раздевалась, – меняет тему Мария.

– И я не помню. Ой, кошмар. Я в ужасе, если придётся всё то же самое пережить, – лёгкое ощущение тревоги блуждает в животе Софии. И хотя оно там почти всегда, сегодня примешивается что-то ещё.

– Вопрос, зачем это надо? Если это Макс задумал, значит, в этом есть какой-то смысл, – Мария чешет свободной рукой нос.

– Может, он просто псих, ты не думала об этом? Ты просто не представляешь, как это, быть склеенной с другим, а сейчас нас много.

– Что вы тут… А, чёрт… – рыжий просыпается и слова застревают в его горле. Он пытается встать, но оказывается, что приклеен спиной к руке Софии, а своим левым бедром к правому бедру Сандры. – Что за хуйня?

– Я бы тоже хотела это знать, – отзеркалив его агрессивный тон, отвечает Мария.

– Не, мы так не договаривались… Хотя в этом что-то есть, – только сейчас продрав глаза и заметив, что рядом лицом к нему лежит Сандра в трусиках, с обнажённой грудью, уже другим, мягким тоном говорит рыжий и притрагивается рукой к груди девушки.

Сандра никак не реагирует. Спит крепко. И рыжий ещё раз, уже более смело трогает её круглую грудь. Она входит в ладонь, и он легонько сжимает её. В это же мгновение он чувствует, как увеличивается его член. Он поворачивает голову назад и видит Софию, тоже в одном нижнем белье, и ощущает прилив эйфории, блаженства. Он об этом даже и мечтать не мог. Он из той серии вечных страдальцев, которым никто не даёт.

– О, я попал в сказку!

– Дурак, – говорит София. – Ты ещё не представляешь, что тебе предстоит.

– А ты представляешь.

– Да, я примерно представляю, – тоном превосходства говорит Соня.

Заворочалась и Сандра. Она открывает свои большие глаза и в изумлении смотрит на рыжего, который тоже смотрит на неё. Когда она осознаёт, что лежит голая, дёргается, но с двух сторон её останавливает боль в теле. С одной стороны тянет правое бедро и рыжий, а с другой стороны за ягодицей тянется Динара, которая, лежит на спине и рукой держит Сандру за задницу. Девушка медленно поворачивает голову обратно и вопросительно смотрит на рыжего. Он пожимает плечами.

– Кто это сделал и зачем? – наивно-детским голосом спрашивает Сандра.

– Кто бы знал, – отзывается София. – Видимо, наш Макс. Только его сейчас нет, а мы все склеены.

– И что мы теперь будем делать? – хнычет Сандра. – И ведь я так долго не снимала биооболочку! Как чувствовала…

– Моя матушка точно будет кипишевать. Хотя я даже не сказал, куда хожу, просто на группу, и всё, – рыжий сощуривает глаза и выпячивает губы.

– Чёрт, а у меня встреча должна была быть. Чёрт, чёрт, чёрт, – вспоминает София.

– Что за встреча? – подаёт голос Мария с другой стороны склеенной цепочки.

– Важная встреча, деловая, можно сказать.

– Ой, ладно, какие дела в это время? Тут как бы выжить и не умереть, – язвит рыжий завистливо.

– Нееее… Всё же вы не дадите поспать, – гневно отзывается Динара. – Ой, а что это ещё за «здравствуйте», что за приплод? – она хочет поднять свою правую руку и обнаруживает, что её держит ягодица Сандры.

– Да, здравствуйте, мы все склеились. И возможно, это вы с Мигелем распространили вирус в нашей группе, – говорит рыжий. Ему не нравится Динара, и он не скрывает своего отношения и раздражения.

– Если уж на то пошло, вирус по всей Земле, и Динара с Мигелем ни при чём, мы все потенциально опасны друг для друга, – вступается София. – Это какая-то эмоциональная революция. Все подавленные эмоции выходят наружу в виде клеящего вещества и приклеивают другие такие же непрожитые.

– Что за бред ты несёшь? Вроде бы образованная девушка, – говорит Сандра.

– Я в какой-то степени согласна с Софией, – поддерживает её Мария.

– А что? Интересная идея, эмоциональная революция, – усмехается рыжий.

– Вот так проснулся! – внезапно произносит Мигель. – Засыпал с одной девушкой, а проснулся с двумя, – он приподнимается и видит всех участников группы. – О, так у нас здесь групповуха! Это мне нравится. Ой-ля-ля!

– Ещё один озабоченный, – констатирует София.

– А ты давай не умничай, – отзывается рыжий.

– Я бы оделась, – говорит София, проигнорировав слова рыжего и оглянувшись вокруг, насколько могла позволить в теперешнем положении, высматривая что-то наподобие одежды. – Ничего не вижу. Только еда.

Мария, видимо, забывшись, резко встаёт, перевалив вес своего тела вперёд. От этого движения все по очереди дёргаются друг за другом. Тут же, осёкшись, она поворачивает удивлённое лицо к Мигелю, который к ней ближе всех.

– Я хочу писать, – тоном капризного ребёнка произносит она.

Все смотрят на неё, как будто впервые слышат об этом, и что им это незнакомо, на самом деле поражённые весом её тела и свисающим со всех сторон необъятным жиром.

– Что замерли? Надо придумать, как теперь мы будем ходить по нужде? Мы ведь не знаем, когда это закончится, и сколько терпеть. Тем более, что терпеть нельзя, для здоровья вредно.

– Да, я согласна с Марией, – отзывается Динара, – тем более, я тоже хочу в туалет.

Мария стоит и ждёт, нисколько не смущаясь своего полуголого тела, источающего запах пота, жира и ещё какой-то дряни. Видимо, уловив немую угрозу, исходящую от этих бесформенных телес, встаёт София, за ней Сандра, рыжий и остальные. Мария поворачивается и медленно идёт в сторону туалета. Он находится в углу комнаты. Все следуют за ней, неуклюже, запинаясь, наступая друг другу на ноги и спотыкаясь.

– Эй, осторожнее! – визгливо орёт Динара и толкает идущую впереди Сандру.

– Не толкайся, – поворачивается к ней девушка.

– Давай-давай, двигайся.

– Как ты разговариваешь, Динара? В колхозе родилась, с коровами общалась? – возмущается Сандра.

– Как хочу, так и разговариваю. Радуйся этому, – лицо Динары искажается в тупой блаженной улыбке с примесью злости.

– Не связывайся с ней, – шёпотом говорит София.

– Нашлась заступница-защитница, – услышав шёпот, хрюкает Динара и обращается уже к Мигелю, подтягивая левое плечо, к которому он приклеен правым предплечьем. – Иди ко мне поближе, любовь моя.

Сделав свои дела, периодически переругиваясь и препираясь, люди возвращаются в комнату, и Мария сразу направляется к столу, потянув за собой всех остальных. Ей очень хочется есть, прямо сосёт в желудке, но пока она стесняется открыто говорить о голоде, который всегда накрывает её, как только она просыпается, и сопровождает её до ночи. Этот невероятный голод ослепляет её, и она ничего не соображает, лишь одно желание – заполнить пустоту в желудке и угомонить его бурчание. Как только она стремительно подтягивает всех за собой к столу, тут же хватает пирожное, которое лежит ближе всего к ней, и с жадностью пихает его в рот. Жуя, она уже тянется свободной левой рукой за другим пирожным. Так как она с краю склеенной цепочки, её движения более свободны по сравнению с теми, у которых две стороны склеены и которым приходится постоянно договариваться с обоими соседями.

Все выстраиваются вокруг стола. Кто-то начинает есть, кто-то просто стоит, не решаясь притронуться к пище, охваченный переживаниями и тревогой. Внезапно загораются все экраны по стенам комнаты, и люди переключают внимание на них, продолжая безрадостно и равнодушно жевать, не ожидая ничего хорошего от будущей жизни. На экранах перед ними предстаёт их ведущий Макс.

– И снова здравствуйте. Я жду, когда же вы проснётесь и будете готовы меня увидеть и услышать.

Все замирают в ожидании и страхе, и лишь рыжий шепчет:

– Вот он, ну надо же.

– Что-то хочешь сказать? – обращается Макс к рыжему.

– Да не, я так… – мотает головой рыжий.

И так как за этим следует тишина, Макс продолжает:

– Вы, естественно, были удивлены, когда проснулись склеенные и раздетые. Буду с вами честным, – это моя идея, чтобы вы склеились. Это мой эксперимент. И я рад, что первый этап мы прошли, – он торжествующе оглядывает всех.

– Но зачем? В мире и так полно склеенных, мы-то зачем? И это подло. Мы тебе поверили, а ты воспользовался этим, – берёт на себя инициативу София.

– Добровольно вы бы на это не пошли, да и никто бы не пошёл. Я имею в виду, сознательно. Бессознательно все склеиваются и живут с этим. Я хочу сделать открытие, прославиться. И с помощью нашего эксперимента, если вы будете хорошо себя вести, мы выясним причины склеивания и как расклеиться.

– Макс, за кого ты себя принимаешь? Думаешь, самый умный, и никто до тебя не додумался до этого? – робко спрашивает Мигель тихим голосом.

– Может, и не самый умный, но по сравнению с большинством окружающих – гений, – Макс смотрит на Мигеля таким властным и уничтожающим взглядом, что последний съёживается, его голова втягивается в плечи. – А кто будет плохо себя вести, того ждёт наказание, и предупреждаю, со мной лучше не шутить. Я могу быть злым. Пока что я терпел ваши причуды и капризы. Но всё, больше не буду.

– В чём заключается наказание, и что значит «хорошо себя вести»? Мне, вообще-то, надо домой, – заявляет Динара.

– Не только тебе, и мне надо домой, у меня тоже дела, и думаю, у всех свои дела, – добавляет Сандра.

– Да, Макс, когда всё это закончится? Когда ты нас отпустишь? И одежда есть какая-то? – спрашивает Мария, пятясь к дивану и увлекая всех за собой.

– Когда закончится, об этом вы сами узнаете. Одежду сейчас дам.

– Я считаю это насилием, – возмущается Сандра. – Я буду жаловаться. Я пришла на тренинг, а оказалась втянута в сомнительный эксперимент.

Внезапно её тело дважды содрогается, лицо кривится в нелепой гримасе. Она ещё пару раз открывает рот, но не издаёт ни звука. И безвольно повисает между рыжим и Динарой. А так как её верхняя часть тела свободна, рыжий укладывает её на диван и склоняется над ней.

– Эй, что с тобой, Сандра? – он похлопывает её по лицу. – Очнись, пожалуйста, миленькая.

– Странно, что это с ней? – Динара тоже смотрит на соседку, из-за которой ей пришлось есть на диван.

– Макс, это ты сделал? Человеку плохо, ты не видишь? Нам нужна медицинская помощь, – громко говорит София.

– Я же сказал, надо вести себя хорошо. Эта участь ждёт каждого, кто будет мне прекословить, – и он отключает экран.

На самом деле он хочет проверить действие светового шокера, которым можно управлять удалённо. Для этого достаточно направить луч на изображение объекта на экране и нажать кнопку активации. И этот луч выполняет свою работу, – парализует человека на пару часов, по крайней мере, так написано в инструкции. «Отлично. То, что надо», – думает Макс. Он сгребает часть одежды и направляется в сторону комнаты, где находятся его испытуемые. Открывает дверь и, не дав людям опомниться, пока они удивлённо смотрят и соображают, что делать, зашвыривает вещи. Быстро закрывает и блокирует дверь.

Рыжий испуганно смотрит на Софию и на Марию. София опускает голову и размышляет о ситуации, в которую попала: «Для чего мне это нужно, что ещё я должна прожить в своей жизни, какие непрожитые эмоции?» Мария тупо переводит взгляд с рыжего на других и пребывает в немом оцепенении. Динара подвывает на плече у Мигеля. А последний сосредоточенно смотрит в пол и хмурит лоб.

– Пошли одеваться, – устало говорит Мария, вставая с дивана.

– А как Сандра? Долго она будет в отключке? – говорит рыжий, прикладывая ей пальцы на сонную артерию, прощупывая пульс.

– Сандра, Сандра, очнись, – пытается её растормошить София, но бесполезно. – Давайте попробуем растянуться. Мария, ты потихоньку можешь идти.

Мария направляется в сторону одежды, за ней идут Мигель, Динара. Сандру аккуратно спускают на пол, и рыжий подталкивает её вперёд. София помогает. Мария с трудом протягивает руку и подхватывает футболки, кофты, юбки, брюки. Она ухватила не всё, и, отбросив назад к дивану полученную порцию одежды, она тянется за оставшейся. За ней тянутся остальные. Кто-то стонет от того, как болью отзываются склеенные места. Последняя рубашка и брюки в руках Марии, и напряжение спадает, все возвращаются на диван, начинают разбирать одежду и одеваться. Получается не у всех, в зависимости от того, кто где склеен. Приходится рвать одежду, чтобы надеть её или хотя бы частично прикрыть наготу. Сандру кладут на диван. Она вроде бы очнулась, но забытье сменилось глубоким сном.

– Мы что, так и будем тупо подчиняться этому Максу? – капризно произносит Мария.

– А какие у тебя предложения? – язвит рыжий. – Устроим баррикады или революцию? Ты посмотри, здесь стены железные, ни окон, ни дверей.

– Есть дверь, как это? – спорит Динара.

– Ну, это я так, образно выражаюсь.

– Давайте оденем Сандру, – предлагает Мигель, пугливо оглядываясь на свою подругу.

– Да, надо одеть девочку, – снисходительно произносит Динара, когда все оделись. – Как же мне хочется вина выпить! Уже вторые сутки сухое горло, и промочить нечем. Чёрт бы побрал эту группу, и зачем я ввязалась в это, не понимаю. Ведь чувствовала, что сюда лучше не лезть.

Она безвольно следует за движениями участников, то наклоняется, то отодвигается, пока они пытаются одеть Сандру. Мария тоже не участвует в процессе, она также без сопротивления следует за остальными, погружённая в свои мысли. Сандра так и не просыпается. Пока София, Мигель и рыжий возятся, наклонившись над девушкой, они шёпотом переговариваются.

– Я думаю, что здесь есть прослушка, поэтому мы должны быть осторожны. Нам надо придумать план побега.

– Какой смысл нам бежать, пока мы все склеены? Надо расклеиться, а потом бежать.

– Можно и склеенными прийти в институт аномалий и там остаться, там надёжнее.

– Не факт, я бы поспорил, – возражает Мигель так же шёпотом.

– Думаете, что у вас получится сбежать? – внезапно раздаётся голос Макса.

Все поворачивают голову. Везде, по всем стенам горят экраны, и Макс в количестве шести штук разговаривает с ними.

– Даже не мечтайте. Вот вам правила и условия эксперимента, – из стены, видимо, там встроен принтер, вылезают листочки бумаги формата А5. – Рекомендую прочитать их и придерживаться. Здесь же указаны методы наказания за неподчинение и ослушание.

– Что ты сделал с Сандрой? Пусть она очнётся. Отпусти нас, – обиженным и чуть детским голосом произносит Динара, выдвинувшись вперёд.

– Если ты будешь плохо себя вести, и тебя отключу. Лучше изучите правила, это вам будет полезно в будущем, – жёстким тоном, не терпящим возражений, обрубает её Макс.

София, ближайшая к листочкам с правилами, делает два шага, берёт всю охапку, раздаёт остальным, и все принимаются читать.

А Макс отключает своё изображение на экране, и включается космический пейзаж. Он ликует, начиная со вчерашнего вечера, когда наконец-то его мечта начала сбываться буквально на глазах. Сейчас он сидит перед монитором и смотрит, как все читают правила, придуманные им, а слева посапывает его мать. Он оборачивается к ней, и она прекращает сопеть, как будто слышит или чувствует. Да, конечно, связь у него с матерью сильна, как, впрочем, и у всех людей. Но ему кажется, что у него она самая сильная, учитывая, что он был любовником своей матери несколько лет, пока не познакомился с девушкой и не привёл её в гости, после чего мать парализовало. Тогда он стал бояться даже просто общаться с другими женщинами. Мать говорила раньше, что её наказал бог, но Макс не понимает за что. Он считает, что они избранные, он и его мать, и так и должно быть. Он ни с кем не общается, и о своей личной жизни ему некому рассказать. Телеканалы давно не демонстрируют фильмы про секс и любовь, это давно неинтересно людям. Макс считает, что они с матерью несут в себе остатки древнего смысла жизни, животные инстинкты. Может, потому что они долгое время, да практически всё детство и юность Макса, жили в лесу. Его отец был егерем, а когда он умер, мать заменила отца во всём, и только через семь лет они перебрались в город, когда Максу было уже двадцать лет. Мать страдала от потери мужа и через два года оставила сына в своей постели. Ему тогда было всего пятнадцать. Так до сих пор они и живут вместе, разве что сейчас Макс не делит с матерью постель.

Эти мысли вытолкнули его в настоящее, и ему захотелось полежать рядом с ней и вспомнить, как это было приятно и хорошо. Он ложится рядом с матерью, она открывает свои затуманенные глаза и молча смотрит на него с любовью и страхом. Макс смотрит на неё. Он хотел бы услышать её голос, такой нежный, чуть низкий и гортанный, который всегда заставлял его сердце учащённо биться и вздрагивать, когда она повышала его. Он поворачивается на бок и смотрит на неё, а она на него. Кажется, они понимают друг друга без слов. У Макса катится слеза, а мать отворачивается и смотрит в окно. Макс всё отдал бы, чтобы узнать, о чём она сейчас думает. Он отгоняет мысли, что она может умереть, он боится, что неминуемое может произойти очень скоро. Главное, чтобы это не случилось во время эксперимента. Странная смесь ненависти и симбиотической привязанности к матери уже не беспокоит его. Он не знает, как может быть по-другому, для него только так правильно и лучше всего.