— Добро пожаловать! Наши лучшие жрицы любви к вашим услугам. Выбирайте, все перед вами, — заискивающе распиналась толстая разукрашенная баба. Перед Лораном выстроились около десятка полуоголенных потасканных девиц. Те приняли позы, которые сами сочли сооблазнительными. При этом, как минимум две шлюхи едва держались на ногах от опьянения.

— Добрый день, я к Фаремелле, — заявил гвардеец.

Распорядительница вмиг посерьезнела и расторопно отогнав девиц, повела его наверх. Едва ли Лоран пошел бы в дешевый бордель на окраине ремесленной округи добровольно. Однако именно тут назначил ему встречу Аль-Карим. В послании было сказано, задание выполнено, в чем он может убедится лично в борделе Горячие Курочки. Лоран предусмотрительно посетил Гильдию оружейников, проблуждал по городу два часа, успел переодеться, и теперь он выглядел, как трубочист, идущий прямо с работы. Огромная грязная котомка, в которой он спрятал золото, не выглядела удивительной, трубочисты всегда носят с собой инструменты. Заодно, он мог быть уверен, его никто не узнает.

В коморе на чердаке, которая освещалась одной тусклой масляной лампой, его ждал все тот же человек, с которым он встречался еще в Нижней Округе.

— Дело сделано, — без всяких приветствий заявил он, и достал из мешка голову.

В нос ударил резкий тошнотворный запах. То, что эта почти разложившаяся голова принадлежит принцессе, можно было определить только по длинным белоснежным волосам.

— Хочешь, рассмотри, чтобы убедиться, — бросил мужчина, протягивая голову.

— Убери это дерьмо в мешок, — рявкнул Лоран и снял с плеча котомку. Рассматривать эту мерзость он не собирался, хер там поймешь, тем более, он пять лет ее не видел. Не доверять Аль Кариму оснований не было, тот уже давно промышляет и свято блюдет репутацию.

— Сам понимаешь, Небельхафт далеко, — бросил мужчина, пряча голову одратно в мешок.

Лоран вытащил из котомки увеаистый мешок, поставил перед ним и присел на табурет.

— Я принес золото. Можешь пересчитать. И я хотел бы услышать, как все прошло. Что творится в Небельхафте? Герцог вернулся? — посыпал вопросами Лоран.

Посыльный пересчитывать не стал, сказал, доверяет. Затем он поведал весьма любопытную информацию, которая по определенным причинам не могла его не радовать. Причина задержки состояла не только в почти не пробиваемой охране принцессы, но и в возвращении Генри Клеонского, намеревавшегося объявить Королевство. Но как итог, Генри мертв, супруга его — тоже, ну а голова принцессы — здесь. Из Клеонских, по утверждению человека Аль-Карима, осталась жива только Ева и внезапно вернувшийся блудный сын Альберт, который, прикончив папашу, объявивил себя Герцогом.

— Значит, мертв. Хорошо… Передай Аль-Кариму, что у меня есть еще работа. Снова Небельхафт. На этот раз Альберт и Ева. Плачу столько же. Согласие или отказ пришлешь тем же способом, — закончил Лоран, встал и вышел прочь. От ужасного запаха подальше. Даже в Нижней Округе так не воняло, а он и от той вони отвык.

До нужного трактира, где он мог бы помыться и переодеться было полчаса хотьбы. Лоран неспешно побрел по улице, мельком рассматривая немногочисленных прохожих. Те с озабоченным видом шли по своим делам, не обращая внимания на чумазого работягу. Едва ли кто-то мог узнать в ссутулившемся мужчине с перемазанным сажей лицом — императорского гвардейца. Вот и две шедшие навстречу небогато одетые женщины даже не взглянули на него.

— Надо пшеном запасаться, а не спасителя ожидать. Дерут на базаре страшно, демоны. Прости Мироздание, грешную, но кабы голод не нагрянул, — бросила одна из них, худощавая замученная женщина в потрепанном платке. В руках она едва тащила две увесистых котомки.

— Запасаемся, чего уж там, — вторила ей не менее худая и замученная баба, — Только дельные речи дед Апексий поучает. И в обители правду говорят. Порок от излишества. И зло оттуда. Спасение в скромности и смирении… — дальше Лоран уже не услышал.

Впрочем, о чем те болтали, и так было понятно. Тем более, повернув, он уже издалека увидел сборище из нескольких десятков человек. После того, как разнеслась новость о разгроме Халлара, в Эрхабене стало с новой силой распространяться весьма странное учение Обитель Второго Пришествия. Несколько лет назад чудаки, трактующие Книгу Мироздания буквально и призывающие отречься от всех страстей, встречались только в Нижней Округе. Проповедники призывали не поддаваться похоти и пьянству, не убивать и не есть живых существ, не копить золота и не сопротивляться злу насилием. Опасности они не представляли, но потом их вдруг резко разогнали. Как счел Лоран, Орден Света постарался, почуяв конкуренцию. Года три ничего о них не слышали и вот снова всплыли. Да как всплыли, буквально за месяц о них заговорила вся столица. Проповедники ходили по дворам, вещали на рынке и просто на улицах. Теперь их последователи происходили не только из Нижней Округи, но и из Ремесленной и даже Торговой. Простые горожане, напуганные падением Халлара, узрели в речах полубезумных фанатиков надежду.

Сам Лоран, как и гвардейцы и, тем более, придворные, только посмеивался. Если не есть мяса и не пить, темные колдуны и ведьмы не изведутся. Особенно если не сопротивляться злу насилием. И уж тем более, халифатцы тогда точно не отстанут. Впрочем, никто по поводу распространения этого культа не возмущался. В этом плане четко выразился Верховный Казначей Деер. «Пускай молятся. Побольше бы таких дураков. Мясо не едят, нам больше достанется. И роптать, если что, не пойдут. Они же против насилия». Лоран был полностью с этим согласен. В городе и впрямь стало неспокойно, так что пусть лучше молятся, чем бунтуют.

С момента падения Халлара прошло полтора месяца, но столицу продолжало лихорадить. Причин для этого хватало. Хамонцы воспользовались ситуацией, по последним данным не просто полностью заняли Мизбарию, но и вошли на территорию Олдского герцогства. Месяц назад стало доподлинно известно о наступлении войск Халифата. Второй фронт не предвещал ничего хорошего. Город, и так наводненный беженцами со всех концов Империи, фактически заперт. Под стенами окопались тысячи голодных людей, которые все продолжают пребывать. Столичные дома для убогих переполнены. Участились ограбления и кражи. Горожане скупают товары первой необходимости, молятся больше, чем обычно и множат мыслимые и немыслимые слухи. Многие всерьез ждут пришествия Проклятого. Все чаще звучит мнение, будто во всем повинен будущий брак принца с аркадийской ведьмой, из-за этого Мироздание отвернулось от Империи.

Во дворце ситуация ничуть не лучше. И так болезного Императора хватил удар, несмотря на усилия целителей, теперь он может умереть в любой момент. От простых горожан это пока скрывают. Дворец наводнили герцоги и графы, южные бароны шлют прошения о помощи. На юге и так не справляются с голодом, а тут еще Халифат. Западные герцоги, на чьих землях тишь и благодать, под началом Герцога Валенсия Мириамского, ссылаясь на шаткое здоровье Императора, напирают на скорейшем возвращении Эрики. Лоран уже догадывался, те приготовили ей жениха. Миранда сама не своя, выглядит неважно, постарела лет на десять. Она почти не выходит из покоев, появляясь только на военных советах, смысл которых сводиться к одному: с Мизбарий пора прощаться, Халифат куда опаснее. Впрочем, едва ли теперь все решает Императрица.

Тадеус будто с цепи сорвался, всюду сует нос, ведет себя как император. На волне разгрома Халлара и смерти практически всех высокостоящих жрецов Ордена Света, спасший Императрицу Верховный Маг стал одновременно, по сути, Верховным Жрецом. Неделю назад в Эрхабене прошел Собор из остатков Ордена Света, где было принято объединить Гильдию и Орден. Возглавил новоявленный Орден Мироздания, разумеется, Тадеус. Что примечательно, Собор признал способность женщин к магии стихий и жизни. В Орден теперь будут принимать девиц. Это решение также не удивляло, все же аркадийка Айрин — маг. Расстроить свадьбу и лишиться поддержки Аркадии в сложившейся ситуации будет весьма опрометчиво. Вот впопыхах и решили изменить закон. При этом, чтобы успокоить напуганный народ было заодно принято решение о восстановлении Инквизиции, целью которой объявлена охота за темными магами.

Впрочем, несмотря ни на что, настроение у Лорана сейчас было более чем хорошим. Как бы там ни было, у него все складывалось наилучшим образом. Императрица, как только вернулась из Халлара, на следующий день назначила его Командиром Императорской Гвардии, и в личном разговоре распорядилась, наконец, «закончить начатое», а заодно озаботиться смертью всех Клеонских. Если все удастся, он получит титул графа и земельный надел в метрополии. Вдобавок она тайным образом предоставила в его распоряжение весьма внушительное количество золота. Правда, предупредила, принцесса очень опасна и ей служат силы тьмы. Лоран, памятуя про Халлар, счел подобные утверждения последствиями пережитого ужаса. Возможно, Миранда сочла повинной в произошедшем Эрику. Сам Лоран, памятуя о случае с Хранительницами принцессы Айрин, которые хотели помешать свадьбе, полагал, это дело рук аркадийцев. Того же мнения была Лиолин, с некоторых пор ставшая его любовницей. Если учесть, что он и сам уже озаботился как минимум смертью Эрики, Лоран решил подождать весточки от Аль Карима.

Ждать пришлось ровно месяц, который, впрочем пролетел очень быстро. Входить в курс дела командования Императорской Гвардией в такое неспокойное время, оказалось еще тем испытанием. Раньше в его обязанности входило заботиться о безопасности принца, а в подчинении было не больше трех десятков гвардейцев. Всех знал по имени. Теперь же ему подчинялась вся Императорская гвардия, что ни много ни мало, две тысячи триста сорок три человека. Доклады, отчеты, еще и участившиеся доносы… Поначалу он спал по три часа в сутки. Сейчас стало полегче, но свободного времени все равно в обрез. А тут еще поручение Императрицы. Лоран опасался, ничего у Аль-Карима не вышло. Ясное дело, одна дорога в Небельхафт занимает немало, даже верхом на лучших лошадях, а убийство охраняемой принцессы задание не из простых, но все же те порядочно задерживались. Лоран уже подумывал выходить на других исполнителей, как вдруг это послание.

Все хорошо. Принцесса мертва. Мало того, Клеонские в лице Герцога и его супруги, тоже мертвы. А Ева и Альберт, это ведь сущая мелочь. И платить за их головы намного меньше, чем за все семейство. У него останется много золота. Как тут не радоваться? Подождет еще пару недель и отчитается перед Императрицей о выполнении приказа. Такой себе подарок к свадьбе наследника, которая должна состояться ровно через пятнадцать дней. Из-за сложившейся ситуации решили не просто не откладывать свадьбу Альдо и Айрин, а наоборот, ускорить все.

Из парадной трактира «У Валха», в который он вошел с заднего хода под видом трубочиста, Лоран вышел в форме императорского гвардейца. В конюшне его ждал уже оседланный жеребец. Нужно было спешить во Дворец, к вечерней смене караула, до которой оставалось всего три часа. Ему еще разобирать все доносы и доклады о происшествиях, оставшиеся с утра. После смены караула еще бумаг принесут, а его ждет очередная долгожданная встреча с Лиолин. Наконец, впервые в жизни у него появилась женщина, которую он выбрал не исходя из выгоды. Неважно даже, что их отношения приходится скрывать. Лорану не привыкать. Тем более, благодаря его повышению и предстоящей свадьбе принца, от ревнивого любовника он почти отвязался. Их встречи, действительно, теперь могут показаться подозрительными. К счастью, это понимал и сам принц. Уже как две недели они не были наедине. В дальнейшем Лоран надеялся, Альдо увлечется супругой, и окончательно оставит его в покое. Принц быстро нашел с красивой аркадийкой общий язык и проводит с ней почти все свободное время.

Вернувшись во дворец, Лоран намеревался сразу же направиться в кабинет, но планы пришлось изменить. Доложили, его желает видеть Тадеус. Верховный Жрец, и без этого мрачный и нервный, в этот раз был особенно резок. Спрашивал, куда он запропастился. Мол, в такое неспокойное время он не должен шляться. У Лорана была отговорка, он посещал оружейную гильдию с целью обсуждения грядущего сотрудничества. Но Тадеус се равно отчитал его за плохое исполнение обязанностей Командира, утверждая, что решать вопросы с вооружением должен его помощник по вопросам снабжения. И плевать, что и раньше серьезные вопросы обсуждал командир лично. Озверевший Верховный Жрец держал его три часа, задавая бесамысленные вопросы и предьявляя не менее бессмысленные претензии. Почему это по докладам вокруг дворца так много нищих поймали? Раньше так не было. Так раньше и нищих меньше было, знает же, а все равно издевается. Если бы не вечерняя смена караула, казалось, он бы его до утра мучил. Все настроение коту под хвост.

После смены караула, когда он выслушал отчеты от всех командиров, Лоран уже валился от усталости. Одно радовало, сегодня никаких происшествий не произошло, в пределах дворца все тихо. И гвардейских докладов сравнительно немного. Доносов, правда, только прибавилось. И еще с утра осталось. Лоран исправно просматривал все доклады и доносы, в том числе анонимные, не откладывая их. Это его обязанности, в конце концов. Его первый помощник Вейн уверял, гвардейские доклады вообще никто никогда не читает, прошлый командир сразу их складывал в архив. Все равно про значимые происшествия уведомляют командиры, отчитываясь, а читать, как на дворцовой площади задержали и отправили в темницу пьяного дурака, пустая трата времени. Но Лоран не спешил доверять Вейну, тот ведь может метить на его место. Да и зависть исключать нельзя. Все же такое резкое повышение стало для многих сюрпризом. Лучше он не будет изменять себе и продолжит четко выполнять свои обязанности строго по Уставу Императорской Гвардейской Службу. И не зря, если даже с его рвением Тадеус нашел к чему придраться. Вот и сейчас он, тем более, решил просмотреть все принесенные бумаги.

Доклады от гвардейцев как обычно, он просмотрел быстро. Все они касались окрестностей дворца. Ничего примечательного, то пьяный бродяга оказал сопротивление, когда его с дворцовой площади попросили, то сумасшедший под стенами дворца во всеуслышание поносил императорскую семью. Дугое дело — доносы. Их Лоран просматривал с особой тщательностью. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Конечно, чаще всего писали чушь, особенно в анонимках, а таковых было большая часть. Как оно бывает, челядь собачится, а потом пишут друг на друга мерзости, и разумеется, подсовывают гвардейцам. Устав предполагал, все доносы нужно передавать своему командиру. Те, в свою очередь, уже решали, какие доносы нести дальше, а какие — не стоят внимания. Но, так как Лоран стал Командиром в весьма неспокойное время, он, опасаясь подставы, распорядился, чтобы все доносы отдавали ему. Он читал каждый донос и уже решал, что делать дальше.

Конюх Акелий ворует овес и сбывает его на рынок? Передать донос Управляющему дворцовой конюшней, пусть разбирается. Придворная леди Анна Арлион с личной беседе назвала Императрицу шлюхой? Выбросить, ибо глупые бабские склоки. Помощник Верховного Казначея Павлиний при всем чесном народе обвиняет Императрицу в продаже Империи аркадийцам… Так, а вот это уже интересно. Лоран принялся читать анонимный донос более тщательно.

«… Например, вчера, в известном увеселительном заведении Честь Империи, напившись вусмерть, Павлиний утверждал, будто Ее Величество женщина небольшого ума и оттого, подписала договор с Королевством Аркадия. Привожу его слова как можно точнее: Этот поганый договор в Бездну Империю заведет. Золотом подсобили, нам есть за что воевать, вояк накормить, одеть и вооружить. Двадцать лет, чтобы отдать, выделили, и даже без процентов. Хорошо? Нет, гадство это. Теперь аркадийские купцы могут товар без пошлин везти и без податей продавать. Они и так уже все западные порты товарами своими завалили, а что теперь будет? Скоро аркадийцы еще больше товаров навезут, люди станут у них покупать. Даже для военной кампании в Аваргии половину обмундирования у аркадийцев купили. Потому что дешевле. А что с простого люда взять? Сначала наши купцы, с которых и пошлины и подати в казну идут, разорятся. Потом — ремесленники. Вслед в городах голодные бунты пойдут. Подати брать не с кого будет, казна опустеет. Аркадийцы скупят нас по кускам, а мы еще им должны останемся. Они будут нас доить, как мы при славном Александре доили Антанар. Продала нас Императрица, и веру истинную нашу растоптала. Святой Халлар ведь аркадийцы погубили. Не зря Великая Мать теперь вровень с Мирозданием, а и ее блядские предания святыми признали. Даже бабы нынче не ведьмы. Мой вам совет, учите аркадийский. Я стар уже учить, а вы еще попомните! Будете к этой ведьме на поклон ходить!» И это только некоторые утверждения. Когда Павлиний выпил еще, с его уст в адрес Императора, Императрицы, принца Альдо и принцессы Айрин звучали такие ужасные ругательства, что у меня рука не поднимается их писать. Его речи, слышал весь питейный зал, в том числе многие знатные господа. С уважением, верный подданый Антарийской Империи».

Лоран вздохнул и отложил донос. О том, что у старика Павлиния с Деером разрогласия, говорили давно, вопрос о его отставке был делом решенным. Известно было его неприятие договора с Аркадией. Да и не зря же он дальний родственник Мириамских, которые особенно недовольны этим договором. Зачем кому-то понадобилось это писать? Впрочем, какая разница, нужно что-то с доносом делать. С одной стороны, Павлиний все равно уйдет, а если его болтовня дойдет до Императрицы, старик не жилец, каторга станет ему могилой. А человек выпил просто, да и дело он сказал, как ни крути. Но, с другой стороны, этот донос мог читать еще кто-то из гвардейцев, утаить — подставить себя. «Все равно это дойдет до Тадеуса, лучше не подставляться» — решил командир, в очередной раз задумавшись над словами Павлиния. «Будете к этой ведьме на поклон ходить…» Что же, не зря он сошелся с Лиоли. Не зря.

* * *

Когда Лорану с утра передали, что ровно в полдень его ждут в кабинете Императора, с того момента его мучили догадки. Позавчера он отправил Ее Величеству послание с оговоренным шифром, что значило, задание выполнено. Может, его ждет обещанная награда? С другой стороны, через три дня свадьба принца, и его может ждать беседа относительно грядущего мероприятия. Тем более, Тадеус окончательно озверел, никому, в том числе ему, покоя не дает, а значит о титуле и земле, возможно, пока придется забыть. Все же ныне он верховодит всем. Лоран хотел верить в лучшее, но слишком уж много подозрительных событий произошло в последнее время. Тадеус постоянно срывался на нем, отчитывая за высосанные из пальца огрехи подчиненных. Лоран почти не спал, и буквально замучил гвардейцев проверками и придирками. Он едва выкроил момент для встречи с человеком Аль-Карима, дабы передать задаток за грядущую работу.

Закралась мысль, Тадеус знает про его преступление, и так как, видимо, делал ставку на Эрику, очень недоволен. От одной такой мысли муторно становилось. Особенно с учетом того, что Миранда превратилась едва ли не в затворницу. Но с другой стороны, он пока жив, а значит, дело в другом? Может, подозревают о его связи с принцем? В итоге, выждать запланированные две недели Лоран не смог, сдали нервы и его хватило только на десять дней. Последней каплей стало недовольство Миранды его службой. Ясное дело, или это намек или Тадеус под него копает. Он рассудил, что с момента приказа Императрицы прошло достаточно, чтобы убийцы успели вернуться и позавчера отправил послание. Решил, пусть Императрица убедится в его верности.

Он явился ровно вполдень. Ждать не пришлось, его сразу приняли. Замученная Миранда сидела за столом, рядом с ней стоял Тадеус. Как всегда, не обремененный ни одним признаком Верховного Жреца. Присутствие мага сразу насторожило, но деваться все равно было некуда.

— Лоран, присядь, — распорядилась Императрица после его приветствий. Он подчинился.

— Мне пришло твое послание. Я довольна, этим ты сделал многое в первую очередь для Империи. Как я и обещала, а я всегда исполняю свои обещания, жалую тебе титул графа. И землю в метрополии. Граф Кермиол увы, казнен как предатель, род его лишен титула. Так что его земли теперь твои, Лоран Октамиол. Октамиол с древнего языка значит «верность». Перед тобой все документы, даже карта с Кермиольским, а ныне, Октамиольским графством. Церемония посвящения будет через три недели, примешь присягу вместе со всеми в порядке установленного церемониала. При первой возможности, разумеется, ты сможешь посетить свои владения, — Императрица в конце устало улыбнулась.

Ошарашенный Лоран встал и поклонился.

— Благодарю вас за столь великую щедрость, Ваше Величество.

— Но это еще не все, за хорошие подарки мы ждем от тебя благодарной службы, — подал голос Тадеус.

— Я готов выполнить любой приказ и умереть, если придется, — уверил Лоран.

— Умирать пока не нужно, но ты, насколько я помню, был посвящен во многие тайны. Видел письмо наследницы, да и сейчас, исполнил очень деликатный приказ. Ты один из немногих посвященных, и цена такого доверия высока, служишь хорошо — получаешь все, хоть немного обманешь доверие — сам понимаешь. И сейчас ты будешь посвящен в очередную тайну, — мрачно поставил перед фактом маг.

— Я клянусь, что скорее умру, недели скажу хоть одно лишнее слово, — отчеканил Лоран.

— От тебя не просто требуется молчать, но и помогать нам, — заметила Императрица.

Действительно, тайна, в которую его посвятили, оказалась не то, чтобы ужасной, но заставила его серьезно задуматься. Он висел на волоске от смерти, потому что если бы они посвятить его не решились, выход оставался один — убить его. Как ему сообщили, в происходящее будут посвящены только присутствующие и принц Альдо. Императрица и Тадеус, мало того надумали предьявить всей Империи подставную Эрику, так еще и собираются выдать ее замуж за сына Герцога Мириамского. Зачем? Ему докладывать не сочли нужным, но Лоран и сам догадался. Он все же Командир Императорской Гвардии, и, что делается в Империи, а особенно при дворе, в курсе.

Лоран прекрасно знал, что Герцог Мириамский, позабыв о давних обидах, спелся с Герцогами Фенайским и Шайским, потом они дружно подмяли под себя мятежную Гаралию, и выступили единым фронтом, отрезав от Империи Гелению и Таир. То есть, если говорить прямо, поставили условие, или Эрику выдают замуж за кого они скажут или прощай весь запад. Еще и Фердинанд, будучи при смерти, требует встречи с дочерью Так что понять Императрицу можно. Если учесть, что смерть Императора почти свершившийся факт, а запад сейчас находится в куда лучшем положении, чем вся остальная Империя, ситуация сложилась опасная.

Никто помешать Мириамскому и его союзникам забрать запад не сможет. А дальше и гадать не надо, Метрополия загнется от наплыва голодных беженцев, что уже началось, война с Халифатом будет обречена на поражение. Даже договор с Аркадией, который так не нравится западу, не поможет. Если запад отделится, в Аваргии будет идти война, а олдские берега хамонцы захапают, у Империи выхода к морю не окажется. Тогда аркадийцам Империя станет вообще не нужна, про так необходимое золото можно забыть. Вот и пришлось Императрице с Тадеусом самозванку подсовывать.

Впрочем, несмотря на все, Лоран остался доволен. Главное, никто под него не копает. Оказалось, Тадеус с Мирандой заодно. А придирки, это, видать, своеобразная проверка, все же срок исполнения приказа поджимал. Но в итоге, вместо того, чтобы убить, ему доверили серьезную тайну. Теперь он не просто Командир Императорской Гвардии, он знатный господин на службе Империи. Граф Лоран Октамиол. Его Светлость, Лоран Октамиол.

* * *

Зал для приемов был уже полон. Время начала заседания по поводу принятия титула и последующей церемонии присяги Альберта было назначено на полдень. Уже шел второй час, так что можно было смело утверждать, прибыли все, кто собирался. То есть, все приглашенные господа, кроме барона Дирмия. Впрочем, прибывший еще вчера утром, глава Управы Вольного города Цегенхафт Мэтиней успешно заменил неотесанного барона. Рожденный крестьянином торговец Мэтт на радостях даже решил переиначить свое имя, как ему показалось, на более городской манер. Весь вчерашний день Мэтиней донимал всех вокруг откровенно льстивыми высказываниями и весьма рьяно стремился пообщаться с Ее Высочеством и Его Светлостью. Остальные приглашенные в этом плане смилостивились и подтянулись только утром.

Все прибыли, как и предписывалось, лично. Только Граф Клиф Тилосский прислал своего второго по старшинству сына Анатолия. Но если учесть, что сам Граф ныне исполняет обязаности Герцога Ринского, а делами графства занимается именно Анатолий, это было вполне логично. Граф Викентий Леонтийский также пожаловал. Хотя, для этого пришлось постараться чуть больше, чем просто послать гонца с приглашением. Маг иллюзии из Перстов, передавший послание с угрозами, вдобавок порядочно запугал старика. Но как бы там ни было, все присутствующие явились вовремя, чего нельзя было сказать про инициаторов собрания. Принцесса и Герцог не просто задерживались, они нагло опаздывали.

Виктор, которому Эрика поручила отвечать за безопасность во время приема многочисленных гостей, уже раздал все мыслимые указания наемникам, и даже неколько раз убедился в их четком исполнении. Теперь он маялся от скуки и, что самое неприятное, от никак не отпускающего похмелья. Ночь в борделе «Звезда любви» как обычно сопровождалась обильными возлияниями горячительного. Однако последствия пьянства никак не отменяли возложенные на него обязанности, как впрочем эти самые обязанности ничуть не мешали выпивать. Как не мешали нравоучительные упреки Эрики и язвительные издевки Карла. Виктор напивался почти каждый вечер, а по утрам заливал в себя лекарские зелья и доставал целительниц из Перстов. Сегодня спешные попытки горе целительниц, как и очередное зелье от Альберта помогли не особенно хорошо. Талерманец уже с грустью предположил, дело в частоте, с которой он прибегал к этим самым зельям.

В зале не то чтобы стоял шум, однако даже тихие озабоченные беседы некоторых баронов безумно раздражали. А непрекращающийся треп Мэтинея о проблемах торговли, обращенный к бледному обеспокоенному Викентию, вызывал далеко не положительные мысли не только у графа. Конечно, купец высказывался разумно, разумеется, не упускал возможности похвалить принцессу, но талерманцу сейчас было совершенно плевать на содержание любых бесед. К своему стыду он хотел одного, чтобы все поскорее закончилось, и он мог в тишине приговорить бутылку санталы.

Выглянув в холл, Виктор в очередной раз окинул взглядом столпившихся гвардейцев, которых привели приглашеные господа и которым в зале присутствовать не позволили. Те, осторожно косясь на три десятка наемников, выступающих в роли замковых стражников, также о чем-то между собой перешептывались. Никаких признаков скорого явления Ее Высочества и Его Светлости не наблюдалось. Талерманец осведомился относительно обстановки, и закурив очередную самокрутку, вернулся в зал. Все присутсвующие, в очередной раз покосившись на него, снова заговорили чуть тише. В итоге, Виктор, надеясь, что знатные и не очень господа совсем заткнутся, не нашел ничего лучшего, кроме как присесть за стол, заняв место Герцога. В зале воцарилась долгожданная тишина.

«И почему я раньше так не сделал. Все равно в роли пугала выступаю» — с некоторым сожалением подумал талерманец, наслаждаясь спасительной тишиной.

Места за столом заседаний для него, в отличии от Карла, предусмотрено не было, причем, по его же опрометчивому желанию. Талерманец изначально наотрез отказался принимать участие в церемонии и последующем совете, но отсидеться в тени, как он надеялся, все равно не получилось. «Если полагаешь, что своей репутацией бешеного сумасшедшего будешь смущать уважаемых гостей на заседании, тогда займись безопасностью, там подобная репутация в самый раз» — поставила перед фактом Эрика. Вот и пришлось ему смутить приглашенную публику, дав дополнительный повод для перешептываний. Разумеется, всем было интересно, куда делось его клеймо, но спросить никто не решается, ведь помимо прочего, все быстро оказались в курсе его так называемого безумия.

«Да пусть что хотят, думают, демоновы ублюдки» — в очередной раз мысленно успокоил себя Виктор, нагло рассматривая замолчавших господ. Те тоже давно заждались, однако вслух неудовольствия не выказывали, что также было неудивительно. Дело не только в нем, якобы обезумевшем. Виктору достаточно было услышать, как бароны переговаривались по поводу злободневных проблем, периодически перешептываясь относительно таинственной личности Герцога.

«Изверг. В сотни раз страшнее Генри… Целыми днями развлекается пытками… Генри отрекся от него за чрезмерную жестокость… Альберт заставил признать себя. Казнил родного отца…» — совершенно серьезно утверждали знатные господа.

Напрашивалась ирония, «Выгнали из Бездны за жестокость». Но что самое забавное, в случае Альберта подобная репутация куда предпочтительнее истины. В этом Виктор был солидарен с Эрикой и даже с Карлом. Вот уж кому подчиняться не будут, так это помешанному лекарю, не видящему дальше своих ученых опытов. Куда выгоднее извергом и самодуром прослыть. Вот принцесса и решила не опровергать слухи о жестокости кузена, а напротив, подлить масла в огонь. Альберт, конечно, остался недоволен, но у него, как обычно, никто ничего не спрашивал.

Тишиной наслаждался Виктор недолго. Вскоре в реальность его вернул голос караульного, торжественно объявившего о прибытии Ее Высочества принцессы Эрики Сиол Клеонской и Его Светлости Герцога Альберта Клеонского Нидемиол с супругой Геррой. Затушив самокрутку об стол, Виктор швырнул окурок на пол, нехотя встал и направился на причитающееся ему место у стены.

Первыми вошли Альберт с Геррой, следом — Эрика с Карлом. Завершил процессию Лютый, который сразу направился к стене напротив. Что было любопытно, все, разумеется, кроме леди Герры, были облачены в парадное воинское обмундирование. Лютому как гвардейцу в таких случаях это положено. От Карла и Эрики ожидать иного бессмысленно. Но Герцог, который терпеть не мог любые воинские регалии, еще вчера наотрез отказываясь даже меч брать, удивил. Похоже, принцесса заставила кузена «быть похожим на отца».

Как только эта зловещего вида процессия вошла в зал, все резко встали. Эрика, Темный Мессия и Альберт с супругой спешно направились на свои места.

— Приветствую вас. Прошу садиться, — подчеркнуто сухо бросил Альберт и присел, демонстративно осмотрев присутствующих.

— Почему одно место пустует? Карл, почему ты не доложил мне, что прибыли не все? — с угрозой во всеуслышание спросила Эрика.

Темный Мессия тут же встал.

— Ваше Высочество, прошу меня простить, но я надеялся, барон Дирмий Нарийский просто опаздывает и не хотел вас преждевременно злить. Я думал, он еще прибудет. Еще раз прошу прощения, — подчеркнуто учтиво произнес он.

Принцесса резко встала и грубо ухватила Темного Мессию за ворот.

— Я не отдавала тебе приказа надеяться, хотеть и думать! Был четкий приказ доложить, кто прибыл! — с угрозой процедила она. Казалось, принцесса готова его разорвать на месте.

— Простите, больше такого не повторится, — виновато произнес Карл.

Виктор в недоумении смотрел на происходящее, силясь понять, зачем Эрика и Карл вдруг надумали устроить подобие своих извращенных постельных игр прямо на совете.

— Ладно, еще поговорим после совета. Теперь слушай мой приказ. Немедленно распорядись, чтобы в Нарийское баронство отправился отряд. Замок и тех, кто не сдастся на мою милость, уничтожить. Сравнять всех с землей, как в Халларе! А голова этого мудака должна быть у меня на столе, — сурово распорядилась принцесса.

— Будет исполнено, — зло улыбаясь откланялся Темный Мессия и развернулся уходить, но тут вмешался Альберт.

— Ваше Высочество, прошу вас повременить с приказом. Для начала стоит выяснить истинную причину неявки барона. А голову отрубить мы всегда успеем, — заявил он. Карл остановился в ожидании.

— У меня нет времени выяснять, почему эта гнида посмела ослушаться приказ, обязательный к исполнению! Единственное оправдание неявки это смерть! Если он сдох, значит, ему повезло. Мне надоело цацкаться с предателями. Прежде чем покинуть Клеонию, я хотела бы убедиться в восстановленном порядке. Отрубим голову Дирмию и тогда никому не повадно будет игнорировать законные приказы! Твои в том числе! — напирала принцесса.

— Ваше Высочество, прошу вас, позвольте взять эту проблему под свою ответственность. Если Дирмий окажется предателем, я с удовольствием лично отрублю ему голову, — все тем же безразличным тоном уверил Герцог. Но с учетом ситуации, звучал он весьма зловеще.

— Хорошо, я окажу тебе одолжение. Будем считать, это мой подарок в честь такого торжественного дня. Карл, приказ пока отменяется, — небрежно бросила принцесса и Темный Мессия вернулся на свое место.

Виктор, наблюдая за этим представлением мысленно выругался. Ясно, что это игра. Но подобное развитие событий стало для него сюрпризом. Талерманец сознательно не лез в планы принцессы, рассудив, в этом все равно нет смысла. Надоело столько лет говорить со стенкой, а после его косяков Эрика тем более слушать его не захочет. Поэтому, он решил, теперь будет просто выполнять приказы. Правда, это не мешало ему быть в курсе предстоящих планов. Так вот, всю неделю они планировали сделать совсем наоборот. Решили, Альберт выступает в роли «злобного герцога», а Эрика одергивает его, взывая к благоразумию. Виктору эта затея виделась совершенно бесполезной. Очередные идиотские игры, которые так любит принцесса. Но там хотя бы имелось объяснение, Эрика решила улучшить свою репутацию на фоне совсем бешеного Герцога. Глупость, разумеется, но это уже не его проблемы. Теперь стало вовсе непонятно, с чего это вдруг принцесса надумала окончательно демонизировать себя?

Тем временем церемония началась. Эрика обратилась к присутствующим с краткой речью по поводу принятия титула Альбертом Клеонским. Герцог произнес слова присяги и обратился к затаившим дыхание господам. Те в порядке титулов и старшинства, как полагается, присягнули ему в верности. Последним присягнул Глава Управы Цегенхафта Мэтиней. Следом Герцог, минуя приветственные речи, перешел к делу и зачитал приказы о временном снижении податей и отмене пошлин. Сообщил, он осуждает попустительство Генри и оказывает милость всем, позволив забыть былое и впредь жить честно и по совести.

— …Необходимость таких мер я полагаю, понимает каждый. В Ринии герцога насадили на вилы именно из-за голода. Я ждать бунта не буду, а предпочту действовать на опережение. Лучше уничтожить десяток человек, чем потом вешать сотни бешеных крестян и горожан, — отчеканил Герцог, не выдав при этом ни единой эмоции.

После краткой речи Альберта слово взяла Эрика.

— Итак, приказ Герцога Клеонского вы услышали. Мое мнение, Альберт слишком милостив, и кое-кому из присутствующих повезло. Я не собираюсь распинаться в просветительских речах, объясняя, почему вы должны выполнить эти приказы. Скажу так, мне на хер не нужны бунты, ни народные ни какие-то еще. Невыполнение приказа тоже бунт. Если кто-то хочет повторить судьбу Генри Клеонского, Гая Леонтийского, Клемия Ергинского, мясника Фомы и прочих ринских мятежников, можете не выполнять приказы, утаивать подати и грести золото дальше. Но уверяю, в Бездну забрать его все равно не получится, а чтобы выжить, придется снова привыкать к законам Империи. Я полагаю, про Халлар вы все слышали? Так осмотритесь внимательно вокруг. Смелее, господа. Что вы видите? — с угрозой вопрошала она.

Виктор тоже стал осматриваться и только сейчас заметил, что по залу, на столах и в нишах, совершенно открыто расставлены инкрустированные рубинами золотые ритуальные статуэтки. Шесть из них достигали половину человеческого роста. Карл привез их из Халлара в качестве трофеев. Причем, некоторые из них не просто обычные статуи, пусть большие и золотые, это якобы древние священные реликвии из самого Вечного Храма Мироздания. Как выглядят они, знает любой последователь Ордена Света, и существуют они в единственных экземплярах. По их примеру хоть и создают все атрибуты культа, использовать драгоценные камни при этом запрещается, якобы, чтобы не гневить Мироздание, копируя его творение.

Судя по выражению лиц, все, кроме Мэтинея, прекрасно поняли, что хотела сказать этим принцесса. Особенно побледнел Викентий, который не просто видел эти священные реликвии на картинках Книги Мироздания или читал их описание, он сам не раз бывал в Вечном Храме. Вдобавок, у того рыльце в пушку, и колдун его еще при вручении послания до смерти напугал. Настолько напугал, что несчастный, как и было приказано, распустил всех наемников. Тем временем выдержав паузу, принцесса продолжила.

— Для особенно тупых я могу объяснить более доходчиво, — при этом она смотрела прямо на Викентия, — Халларские святоши взяли на себя слишком много, они сочли себя вправе совать нос куда не следует, тем самым нарушая закон. Запомните, Мироздание дало право творить закон на этой земле только Императору и тем, кого он изберет проводниками своей воли. Жрецы нарушили закон и теперь отправлены в Бездну. Надеюсь, мне не придется еще раз отдавать такой приказ. Если кто-то желает возразить, я и Его Светлость, слушаем, — Эрика закончила свою речь и в ожидании потянулась за самокруткой.

Она уже закурила, но высказаться никто так и не пожелал. Все, испуганно косясь на золотые реликвии, будто воды в рот набрали. Теперь даже Мэтиней понял, что к чему.

— Возможно, кто-то желает высказаться в поддержку приказа? — принцесса прошлась взглядом по залу.

Что тут началось. Господа поначалу высказывались учтиво, но в итоге едва не передрались в попытках восхвалить мудрый и своевременный приказ, напербой доказывая его правильность. Уверяли, как они сами хотели принять такие меры, только боялись предложить. И только сведущий в торговых делах Мэтиней, который и сам уже высказывался с похожими рассуждениями, был искренен. Но хвалить указ старался даже бледный Викентий. Эрика только довольно улыбалась, не менее довольным выглядел Карл. Альберт и Герра молчали с безразличным видом практически до самого конца заседания. Виктор в итоге отстранился от происходящего, не имея желания слушать всю эту болтовню. Скорее бы все закончилось.

Граф Викентий и бароны, несмотря на предложение остаться до завтрашнего утра, незамедлительно отбыли после окончания церемонии. Не помешала даже отвратительная погода и опасность бури. Все, как один, пояснили, что хотят поскорее выполнить приказ. Остались только Анатолий Тилосский и Мэтиней. Оба изъявили желание побеседовать с Герцогом и Эрикой. По какому поводу, Виктор не знал, и задумываться по этому поводу желанием не горел. Когда последний барон со свитой покинул ворота Небельхафта, он думал только об одном, как заперется в покоях, откроет бутыль санталы и, наконец, расслабится. А потом заснет в забытье. Или сходит в бордель. Как карта ляжет. С такими мыслями, Виктор, прихватив из погреба две бутылки, поплелся в свои покои. Впрочем, надеждам сбыться было не суждено. Его ждала неизвестно как проникшая туда Ясмина.

«Твою мать» — мысленно выругался талерманец, понимая, день окончательно испорчен.

— Что ты тут делаешь? Я же все сказал. Сколько раз я говорил, что ничего больше не будет, — раздраженно выпалил Виктор и поставил бутылки на стол.

Ясмина встала и подошла к нему.

— Но почему? Я не понимаю, было ведь все прекрасно! Почему ты так поступаешь со мной? — вопрошала она.

— Я уже все сказал. Оставь меня в покое. Что я должен сделать, чтобы ты отвязалась? Уйди, пока по-хорошему прошу, — Виктор открыл бутылку.

— Это все из-за нее? Ты не можешь ее забыть? Да? Но я помогу тебе ее забыть. Я открыла тебе душу, и ты откройся. Нас будет ждать вечность в Царствие Проклятого! — продолжала Ясмина.

— Ни хера я тебе не обещал. И душу не просил открывать. Покувыркались несколько ночей, и мне надоело. Надоело! Поэтому, будь добра, уйди, — мрачно бросил талерманец и прильнул к бутылке.

Церемониться с ведьмой сил больше не осталось. Сколько не говорил, без толку, вот уже неделю она ему покоя не дает. Значит, придется по-плохому. Объяснять Ясмине, кого и что он хочет забыть, и почему с ней у него это сделать никогда не получится, он не собирался.

— Подлец! — сквозь слезы ответила Ясмина, влепила пощечину и разрыдалась.

Следом на него обрушились всевозможные проклятия и угрозы жуткой расплаты за обман и растоптанную любовь. Причем, на этот раз вопли были особенно ужасными. Немудрено, до этого момента он вел себя куда деликатнее. Но на следующий день Ясмина снова приходила как ни в чем ни бывало. Оставалось только надеяться, после сегодняшнего разговора она прекратит его преследовать.

— Не хочешь уходить, сам уйду, — зло процедил он и прихватив недопитую бутыль, вылетел из комнаты. В очередной раз он пожалел, что вообще польстился на ведьму. Захотел на свою голову отвлечься от окружающего дерьма, а что в итоге?

«Гребаные благородные леди, да ну их к демонам. Ничему жизнь не учит, ничему» — мысленно сокрушался он, спускаясь вниз.

Изящная темноволосая девушка с голубыми глазами и аристократичной бледностью приглянулась ему сразу. Хотел отвлечься, тем более тогда сантала в голову ударила. А тут еще эта леди в постели не разочаровала. Виктор поначалу даже мирился, что своим фанатизмом Ясмина слишком часто напоминала Беатрис в последние месяцы жизни. Все же молится она не Мирозданию. Но чем дальше в лес, тем больше дров. Оргии Перстов юная леди посещать перестала, а не прошло и недели, как Ясмина стала недвусмысленно намекать на их совместное будущее. Причем, это самое будущее она неизменно связывала не только с браком, детьми, домом, но и со служением Повелителю Бездны и наступлением Царствия Проклятого. Да что там, она стала уговаривать его присоединиться к Перстам. Ни о каких детях и браке Виктор даже не помышлял, фанатики его бесили, а Персты вообще до боли напоминали Талерман, поэтому он решил прекратить любое общение с Ясминой. Тут то и началась настоящая нервотрепка.

Поначалу ему было жаль девушку, понятны были причины ее истовой веры в Проклятого. С несчастной и впрямь жизнь жестоко обошлась. Отец Ясмины, Маршал Имперской армии, погиб тремя годами ранее, брат отправился в Бездну через полгода. Семнадцатилетней девушке досталось немалое наследство. Антарийский Граф Винсент Корнемиол женился на юной придворной леди с немалым приданым по ее согласию. Императрица, на чьем попечении до своего замужества была юная леди, брак одобрила. В итоге, обходительный и заботливый женишок, получив ее приданое, превратился в жестокого деспота. Он запер Ясмину в замке, ни выходов в свет, ни нарядов, ни украшений. В ответ на претензии, оскорблял и даже бил. Наивная Ясмина после очередного избиения сбежала, и даже добралась до Эрхабена. Хотела просить защиты у Миранды, разумеется, надеялась расторгнуть брак. До Императрицы она так и не дошла. В столице ее и настигли люди Графа. Знавший про ее некотрые способности к целительству Винсент лично сдал девушку в Халлар. Там бы и сгинула она, если бы вовремя не появился Карл и не устроил погром. Печальная история Ясмины была одной из причин такого долгого терпения Виктора. Неделю раз за разом он объяснял, но любому терпению приходит конец.

Когда Виктор вышел на задний двор, он уже успел опустошить бутыль. Вот только ни в какой бордель он так и не попал. Караульный передал ему срочный приказ Эрики явиться к ней в кабинет. Первой мыслью было наплевать на приказ, но не успел он толком сообразить, как уже другой стражник передал ему тоже самое. Стало быть, приказ серьезный, если на уши подняли всю замковую стражу. В таких случаях его и в борделе найти могут. Настроение окончательно испортилось, не хотелось вообще ни о чем думать, не говоря уже о делах. Впрочем, он тут же рассудил, что уже успел порядочно выпить, Эрика это увидит и все равно отложит беседу. А он так или иначе окажется предоставлен сам себе. А утром снова зелья выпьет и целительниц потревожит. Пусть сантала проблем не решает, но как минимум она позволяет о них забыть. Тем более его проблемы может решить лишь отъезд из этого проклятого города, а если учесть, что уходить в никуда он также не видел смысла, оставалось только пить.

Когда он вошел, принцесса окинула его взглядом и демонстративно поморщилась.

— Успел нажраться, значит. А я то надеялась, — разочарованно бросила она.

— Ну пропустил пару кубков, что тут такого? Мое сознание ясно, а разум абсолютно трезв. И вообще, приказа не пить не было, — парировал он и присел напротив.

— Теперь будет. Ты заканчиваешь пить, потому что послезавтра утром мы уезжаем, — поставила перед фактом она.

— И куда же? В Эрхабен? Как же клыкастые? — недоумевал Виктор, хотя новость в какой-то степени его обнадежила.

— Ты совсем допился? Я не раз об этом говорила. Клыкастыми займется Карл и Персты. А мы отправимся в Редград, — принцесса довольно улыбнулась.

Виктор поинтересовался подробностями грядущей поездки, но чем дальше рассказывала принцесса, тем более безумной казалась эта идея. Карл получает полную свободу в разборках с клыкастыми и в дальнейших переговорах с Камирскими. В Небельхафте остается Альберт и его не менее странная супруга. А он вместе с Лютым отправляются с ней в Редград. Тайно. Искать Игрока. Мало того, Карл дел нагородит, истребив половину Камирии, а недоумок Альберт все старания принцессы за пару дрей похерит, но что можно делать в Редграде в качестве простых гостей? В рулетку играть? Несколько опьяневший Виктор в итоге благополучно забыл данное себе же обещание, не обсуждать с Эрикой ее планы, а просто исполнять приказы.

— Не понимаю, зачем ехать тайно? Что за глупость? Да как мы его тогда найдем, если даже маги со святошами не нашли? И вообще, тащиться как простые путники, когда в Империи такой бардак, неразумно, — возмутился он.

— Я не ослышалась? Ты снова взялся за свое? Ты что, так издеваешься? Лезешь со своим мнением только когда не спрашивают. Значит, когда я обращалась к тебе относительно набора городской стражи, ты отмахивался, мол только приказы исполняешь, и вообще, ничего не знаешь. А тут, значит, недоволен. Или может, просто ты слишком много выпил и стоит отложить разговор до тех пор, пока ты проспишься? — вспылила принцесса.

— Да, ты права, я выпил. Правда, выпил слишком мало, чтобы спокойно воспринимать совершенно непонятные для меня приказы. Знаешь, я уже ничего не понимаю, что происходит. Вот объясни ты мне, идиоту, что ты вообще творишь? Что сегодня было? Почему ты вдруг решила признаться в разгроме Халлара?

— Кажется, сантала окончательно затуманила тебе голову, если ты даже элементарных вещей не понимаешь. Все просто, я хочу, чтобы их страх стал сильнее ненависти, — принцесса зловеще улыбнулась.

— Очередное озарение Темного Мессии?

— Сама додумалась. Отец мой распустил всех, упыри привыкли к самоуправству. Многие будут ненавидеть и меня и Альберта только за то, что мы решели прекратить вольницу и заставить исполнять законы. Клиф поначалу смирится, он заинтересован стать Герцогом, Мэтиней тоже в эйфории от своей должности, но остальные будут роптать. Я же покусилась на их карман. И это будет настоящая ненависть, которая способна объединить недовольных. Так вот, если ненависть неизбежна, мое положение сможет спасти только страх, и он должен быть в разы сильнее ненависти. Разрушенный Халлар — отличная причина. И Альберт в выиграше. В сравнении со мной этот изверг покажется святым, а следовательно, в нем будут видеть хоть какую-то защиту от моего произвола. Разве не гениально?

— Браво, Ваше Темнейшество. Мне даже возразить нечего. Но раз уж мы тут беседуем почти по душам, поведай неразумному, как ты собраешься искать Игрока? Как ты, будучи инкогнито, выйдешь на него? Ты всерьез надеешься на этого Рикиния? Все эти догадки шиты белыми нитками! — никак не унимался талерманец.

— Официальный визит исключен. Игрок не захочет светиться. Ты думаешь ему не предлагали союзы? Не только мудак Олис, но и Эйсин поведала много интересного. А Рикиний, действительно, вполне может оказаться приближенным Игрока! — упиралась Эрика.

— Бред. Ну смог Рикиний сбросить со стены Генри, но это ничего не значит! Кто такая Эйсин, если ее даже на эту гребеную стену не пускали? Даже про инцедент со сточной канавой мы узнали от Олиса. Она ничего не знает. Этот мужеложец там завсегдатай, заплатил кому надо, может, зад подставил, вот и провернул свою страшную месть. А мы попремся туда попусту, и вернемся с хером, — продолжал настаивать Виктор.

— Раз такой умный, что ты предлагаешь? — с претензией спросила принцесса.

— Заехать в Редград уже на пути в Эрхабен. Я бы с Карлом отправился, в ты в Клеонии разбиралась бы, а не оставляла все вот так. Нашла кому оставить! Альберту, — не удержался от возмущений он.

— Ты хоть понимаешь, что несешь? Зачем время терять? И так поджимает. Если бы ты интересовался не только выпивкой, понимал бы все. Тадеус уже объявил себя Верховным Жрецом, свадьба Альдо через неделю, а эти аркадийцы уже хозяйничают. Слыхал, чего толкуют? Нет, не слыхал, хотя Карл рассказывал, но тебе не интересно. Не интересно, что Халифат войну уже начал, а у нас Верховный Маршал шпион. Чем тебе план не нравится? Ты ни разу не беседовал с Эйсин. И про особенности организации защиты Редграда ничего не знаешь. И оставляю я все не только Альберту, его супруга, между прочим, не дура, и куда приземленнее, но тебе это тоже не интересно. Тебе ничего не надо. А значит, не хер умничать. Выполняй приказ или катись. И тогда пьянствуй, сколько вздумается, можешь даже под забором сдохнуть, — распалилась Эрика.

— Да выполню я твой приказ, не беспокойся. Хоть Редград посмотрю, в рулетку поиграю, — уверил он, мысленно признав правоту принцессы. В одном ведь она права, ни Редградом, ни чем бы то ни было, кроме выпивки и борделей он в последнее время не интересовался.

— Только учти, пьянствовать ни в пути, ни в Золотой Лихорадке будет нельзя. И азару курить — тоже, — строго предупредила она.

— За кого ты меня держишь? Переживу. Сама, главное, не сорвись. Знаешь, говорят в Редграде сама атмосфера располагает, — заметил он.

— Посмотрим, на атмосферу. А теперь иди, проспись. Завтра будем готовиться к отбытию. Нужно продумать, в качестве кого отправимся, сколько золота брать, да и документики склепать, — предупредила Эрика.

«Редград, значит Редград. Какая разница, какой приказ исполнять. Но лучше спиться в императорском дворце, чем под забором» — с этой мыслью талерманец покинул кабинет и сразу же направился в сторону погреба. Отправляться все равно послезавтра, а с утра выпьет зелья и будет как огурчик.

Когда он уже спустился, по виднеющемуся еще в коридоре свету от факела стало понятно, в погребе уже кто-то есть. Впрочем, Виктору было плевать на этот факт, то, что он никого не послал принести ему санталу, еще не значит, что он скрывается. Он ожидал увидеть в погребе служанку, но каково же было его удивление, когда он увидел там Изольду Ергинскую. Девушка резко обернулась, и выронив бутыль на пол, испуганно уставилась на него.

— Санталой балуешься? — с иронией спросил он.

— Простите… Я… Меня попросили. Принести, — запинаясь, оправдывалась она.

— Ладно тебе, кому ты рассказываешь. У тебя на лбу написано, все достало, жизнь дерьмо, деваться некуда, а подыхать не хочется. Вот и решила выпить, — предположил Виктор.

— Вы правы, достало, но мне выпивка не помогает. Меня попросили, — обиженно пробурчала Изольда, все еще опасливо глядя на него.

— Ясмина, значит. Да? — вновь предположил Виктор.

Изольда кивнула.

— Понятно, — отмахнулся он и принялся запихивать взятую бутыль в карман. Задерживаться в погребе он не собирался.

— Почему вы так поступаете с ней? Как вам не стыдно? — выпалила вдогонку осмелевшая девчонка.

— Мудак потому что, — огрызнулся талерманец и пошел прочь. Оправдываться перед этой глупой девицей он не собирался.

Цель нахождения Изольды в замке вызывала у Виктора не меньшее недоумение, нежели идея с Редградом. Очередное безумное предложение Темного Мессии, он решил, что из этой особы получится шпионка, которую можно использовать в Эрхабене. Эрика согласилась и даже простила юной леди ее дурные помыслы. Впрочем, простила ли, еще вопрос, если учесть, что в случае необходимости Изольде придется раздвигать ноги перед тем, на кого ей укажут. Девчонка, которая приперлась мстить Эрике, обвиняя принцессу во всех грехах, после беседы с Карлом, как ни странно, вдруг поняла свою неправоту и согласилась на все условия. О чем с ней поговорил Темный Мессия, оставалось загадкой, как и мотивы ее согласия. Но Карл ведь и мертвого уговорит встать, а тут всего лишь испуганная глупая девчонка. Теперь Изольда в числе иных премудростей постигала придворный этикет, в чем ей помогала бывшая придворная леди Ясмина. И судя по всему, эти благородные леди неплохо нашли общий язык.

В бордель Виктор так и не пошел, на этот раз он решил ограничиться гостиным домом. Там он заперся в комнате и наконец исполнил мучившее его весь день желание, — напился до беспамятства.

* * *

— Вообще-то по Своду Законов, Имперские гонцы не должны облагаться податью, это во-первых. А во-вторых, на Имперском тракте в принципе подати собирать нельзя, да караванов, — возразила принцесса, после того, как даже узрев их грамоты, подорожные стражники потребовали оплатить по три медяка с каждого.

— Ничего не знаю. Есть приказ барона, это его земля. Мы служим ему. Господа имперские гонцы, если у вас есть вопросы, мы можем вас проводить к барону Савронию Валгузскому, — доброжелательно предложил стражник. Причем, Виктор прекрасно понимал, если бы не их документ, с ними бы вообще никто не любезничал.

— Времени нет беседовать. Виктор, заплати, — недовольно распорядилась Эрика, которая сейчас точно не планировала дискутировать с бароном относительно исполнения законов.

Талерманец молча отдал монеты, им сунули три бумаги с печатями и отпустили восвояси.

— Ну и дерьмо же творится в этой сраной Ирии, мать вашу! Паршивый баронишка какой-то, и тот подати на Имперском тракте собирает, — зло возмутилась Эрика, только они отошли от стоянки подорожных стражников на пару сотню метров.

— Да, мудаки очередные. Только нахера мы платили, их же всего четверо. Да я бы и сам справился, — вклинился простодушный Лютый, который в прошлый раз едва не подрался с подорожными, требующими монеты за проезд.

— Эрика, этот барон Свод Законов Имперских и не открывал. Все так делают, никто не мешает, вот и дерут, как хотят. Бардак, — отмахнулся талерманец. Он не видел смысла так возмущаться, ныне каждый творит, что взбредет.

— Лютый, мне насрать на эти сраные медяки, как ты не поймешь! Хватит с тебя тех разбойников! Бардак бесит, бардак! Совсем страх потеряли! Так, значит, барон Савроний Валгузский, я запомню, — никак не унималась принцесса.

— А фамилии тех двух графов не забыла еще? Ты записывай лучше, это ведь только начало, — сыронизировал Виктор.

— Помню я всех. И почему это начало? Ты думаешь, впредь все будут так нагло нарушать законы? Но в Клеонии и Ринии, которые вообще окраина, так не было, только один мудак охерел, — возразила Эрика.

— Да не хер вообщи им платить, раз они еще и не имеют права требовать. Мы чего, крайние? Люлей отвесить и все дела! — снова вклинился Лютый со своими соображениями, на которые уже никто не обратил внимания.

— Будут нарушать, еще как, потому что нет никаких законов, срать всем. Выражаясь твоими словами, страх потеряли. Теперь у нас как в Антанаре, каждый только за свои карман и шкуру дрожат. А в Клеонии после твоего разгона не рискуют, будем считать, ты навела там порядок. В Ринии же сейчас не до сборов. Мятеж недавно разогнали, бандитов и разбойников полно, в чем мы сами убедились, — пояснил Виктор.

— Ну ничего, я их всех запишу, а прийдет время, повешу, — вспылила принцесса.

— Вот это дело, чтоб не наглели! — согласился Лютый.

— Хочешь повесить всех графов и баронов, а также герцогов Ирии и Тилии, через чьи вотчины проходит Северный тракт? Много виселиц нужно, это не Клеония и даже не Риния, места тут населеннее, барон на бароне, а между ними граф. Особенно в Тилии. А еще учти, не факт, что эти упыри по указке господ монеты собирают. Знаешь, как оно бывает, решил один граф подати собирать, молва разнеслась, ну а там желающие поживиться всегда найдутся. Глядишь, и уже во всем герцогстве беспредел. И это не предположение, антанарские стражники и не такое рассказывали, — насмешливо поведал Виктор.

— Дерьмо, гребаное дерьмо. Не империя, а клоака, — коротко заключила Эрика и вытащив самокрутку, закурила.

«И все же хорошо, что мы поперлись как Имперские гонцы. Пусть Игрока не достанем, так зато Ее Высочество с небес на землю спустилась. Пусть своими глазами узреет, что вокруг творится.» — довольно подумал Виктор.

— Чего так довольно ухмыляешься? Нравится бардак? — подозрительно поинтересовалась Эрика.

— Да нет, думаю о том, как ты будешь порядок в Империи наводить, — почти не солгал он.

— Не переживай. Наведу. Мало не покажется, — зловеще бросила она.

— Чего там наводить, перевешать половину упырей, а остальные в штаны наложат, — поделился своим авторитетным мнением варвар, и в кои-то веки его соображения не показались Виктору такими уж глупыми. Не половину, конечно, но все же. Увы, бардак такой, что без виселиц не обойдется.

Через Ирийское герцогство они ехали целую неделю. Разбойники, к их же счастью, не встретились, да и в гостиных домах они умудились обойтись без приключений. Какие там приключения, если они только ночевали. Что порадовало, в отличии от полуразгромленной Ринии проблем с гостиными домами не было. И дорога, хоть и хреноватая, но все же получше клеонской, по которой в дождь толком груженая повозка не проедет. Миновала их и встреча с новобранцами Имперской Армии, те прошли неделю назад. А вот поборов со стороны подорожных отрядов, как и предполагал Виктор, избежать не удалось. Причем аппетиты требующих разнились, кому-то трех медяков хватало, а кому десяток подавай. Средств у них хватало, рисковать, привлекая лишнее внимание принцесса не захотела, поэтому распорядилась исправно платить. Отличились и бароны, и графы, и даже герцог. Вышедшие самовольно подорожные стражники тоже попадались. Ну а как еще понимать, если в пределах одного баронства или графства их не просто дважды останавливали, но и уверяли, что предыдущая печать на подорожном документе, поддельная, а значит, нужно платить снова. Причем, печати и впрямь разнились.

Чем дальше к югу они продвигались, тем становились лучше дороги, они встречали больше гостиных домов, случаев поборов и едущих навстречу караванов. Менялась и погода, становилось теплее, если не сказать — жарче. По северному тракту через Тилию они ехали только три дня, на четвертый с утра — свернули на восток. И если поначалу лес чередовался с полями, после поворота начались сплошные степи. День выдался солнечным, причем с самого утра. Жаре радовался только выросший на юге Виктор, Лютый знатно обгорел, Эрика лицо прикрыла, но зато после нескольких часов езды через степь ее стошнило. Жара от паляшего солнца весьма пагубно сказалась на самочувствии принцессы, которая пять лет безвылазно провела на северных землях. И это, зная Эрику, как минимум предвещало порядочную нервотрепку. Мало того, она становится раздраженной, еще и как вести себя, непонятно.

— Тебе все еще есть чем блевать? — скептически поинтересовался Виктор, когда принцесса уже в третий раз изволила остановиться.

— Не твое собачье дело. Я вообще сказала, не хер останавливаться! Че так интересно смотреть? Уже и отравиться нельзя! — огрызнулась принцесса, поднимаясь на ноги. Мало того, ее немного шатало. Сплюнув, она прикрыла лицо и поплелась к лошади.

— До сих пор веришь, что отравилась. Я же объяснил, в чем дело. Пару дней отлежишься и привыкнешь, — осторожно заметил он.

— Слушай, лекарь доморощенный, еще раз довожу до твоего сведения, то, что я альбинос, к жаре отношения не имеет, главное, кожу прикрыть. Так что закрой рот и не лезь ко мне. Совсем, — повышенным тоном потребовала она, и ужеоказавшись верхом добавила, — Затрахал своим беспокойством. Небось хочешь меня отлеживаться отправить, а сам о бутылке думаешь.

— Хорошо, я не прав, нужно ехать дальше, — вынужден был согласится Виктор.

Надеясь, что все обойдется, решил все же поберечь свои нервы и последовать совету принцессы. Тоже самое он порекомендовал Лютому. В итоге ехали молча, а когда приходило время поить и кормить лошадей, только кивали, глядя на едва стоящую на ногах принцессу, обещающую отравившему ее трактирщику все мыслимые кары. Впрочем, когда Эрика соизволила объявить об остановке на ночевку в очередном попавшемся гостином дворе, солнце еще не село.

«Видать, совсем дело худо»- тут же сделал прискорбный вывод Виктор, особенно не надеясь на вдруг прояснившийся разум Ее Высочества.

Гостиный двор оказался жутким дешевым клоповником, но принцессе, обычно брезгующей подобными местами, было плевать. Эрика, едва добравшись до комнаты, в итоге потребовала оставить ее в покое и не трогать до утра. Виктор, да и Лютый, особенно не расстроились, принцесса не умрет, зато их нервы целее будут. Оставив Эрику, они спустились вниз, решив посидеть в трактире. Пусть место и паршивое, и отравиться тут вполне реально, но с другой стороны, деваться некуда. Все же проголодались, да и рано еще спать.

— Может пропустим кубок другой, а? Для затравки! Сам говоришь, в такой дыре гниль подают, — с надеждой предложил Лютый.

Виктор сглотнул слюну, и обреченно вздохнул. Как и приказала Эрика они не пили горячительного с самого отъезда из Небельхафта. То есть, уже больше двух недель.

— Приказ помнишь? Она и так злая, представь, если мы еще выпьем, — нехотя возразил он.

— Да она дня три минимум будет валяться. Точно тебе говорю. Я помню, как впервые в степи попал! До той поры я и жары не знал…, - варвар принялся рассказывать уже набившую всем оскомину историю про свой отъезд из Колдландии. В Небельхафте все уже слышали об этом десятки раз.

— … Вот вроде и херня жара, а ведь тогда пришибло. Неделю привыкал. Так, а к чему я это говорил… А, я к тому, что пару тройку дней Ее Высочеству не до Редграда и не до нас с тобой будет. Она еле до комнаты дошла. Так что можно по кубку тяпнуть! — уверенно заявил Лютый.

— Она и завтра может в себя прийти, что ты, принцессу не знаешь? Хочешь, выпей чуток, а я не буду, — все же отказался Виктор.

Хотя, он был отнюдь не против, только не хотелось потом выслушивать, какой он пьяница, что ему лишь бы выпить и вообще, он сдохнет под забором. Потому что если он и впрямь не способен отказаться от кубка, стоит только отвернуться, эти слова будут еще и правдой. А Лютому похер, да и какой спрос с варвара?

— Нет, я тоже тогда не буду, самому скучно, — разочарованно вздохнул колдландец, проводая взглядом разносчицу, несущую бутыль.

Зал в трактире пустовал. Кроме них, сидели еще четверо гостей. В противоположном углу бедно одетые дородный бородатый мужчина и тощий паренек молча дощипывали курицу, запивая отваром. А прямо посередине зала двое растрепанных пьяных мужчин неопределнного возраста оживленно спорили. Громко, но так как едва вязали лыком, о чем именно, непонятно. Одним словом тоска. Лютый, полагая, что этим спасет положение, рассказывал очередную историю из жизни. На этот раз про то, как уже в Антанаре они с собратьями по оружию пошли в трактир и встретили там врагов, с которыми собирались воевать. Виктор это уже слышал, но не перебивал. Все равно тоска, так что пусть болтает. А вскоре принесли еду и рассказ прервался возмущениям варвара на счет качества блюда. Подали и впрямь гадость, мяса почти нет. А чем закончилась история, Виктор и так знал — разгромом трактира и безоговорочной победой колдландца с товарищами.

Варвар отправился на улицу, видимо, справить нужду. Талерманец без особого энтузиазма доедал так называемое мясо с картошкой и уже думал дождаться Лютого и отправиться наверх, как услышал топот копыт, а следом шум. Вскоре в трактир завалились около десятка мужчин. Судя по облачению, по большей части сотники имперской армии, среди которых затесались двое пятидесятников. Или военнообязанные или наемники, воюющие за Империю. Наемников в Тилии вообще часто можно встретить.

«А это уже меняет дело» — довольно подумал он, передумав уходить. Все же любопытно, куда они идут воевать, да и вообще, неплохо узнать, как дела на передовой, из первых уст. Завести беседу, дело нехитрое. Тем более, когда клейма нет.

Но пока Виктор предпочитал наблюдать за обстановкой. Как только вояки вошли, дородный мужчина с пареньком бросили трапезу и ретировались наверх. Двух бессвязно орущих пьяниц, занявших стол посередине, несмотря на их такой же бессвязный протест, бравые воины вышвырнули за дверь и не спрашивая ни чьего разрешения, принялись сдвигать столы в один большой. На Виктора пока внимания не обратили, все же сидел он в углу, и даже не мешал.

— Санталы нам, три ящика! — заорал на весь зал высокий рыжий мужчина с бородой и собраными в хвост волосами.

— Нет санталы, есть только бормотуха! — громко ответил из-за прилавка трактирщик.

Мужчины принялись наперебой ругаться. Суть возмущений не удивляла, они попали в жуткую дыру, шлюх тут нет, санталы — тоже, но увы, поблизости лагеря больше забегаловок не сыскать, поэтому придеться им пить бормотуху. В итоге обритый налысо приземисоый вояка не менее громко чем товарищ потребовал принести бормотухи и «что-нибудь пожрать».

— Не что-нибудь, а мяса и побольше! — заорал кто-то из воинов, и следом все рассмеялись.

Трактирщик расторопно вынес несоколько бутылок, а разносчица, хихикая из-за недвусмысленных щипков курчавого смуглого брюнета, не менее расторопно расставляла кубки. В этот момент рядом с их столом оказался Лютый.

— Неужто и впрямь Валун! — радостно и весьма громко воскликнул он.

— Чего? — откликнулся тот самый рыжий бородатый здоровяк, осматриваясь.

Лютый обращаясь к Валуну радостно заорал на своем языке. Как предполагал Виктор, это было что-то вроде «Какими судьбами брат, ты жив, и прочий стандартный приветственный набор». Валун вскочил, судя по тону, радостно ответил, и полез с объятиями.

«Значит, все-же наемнички, вон, даже земляк варвара затесался» — сделал вывод талерманец.

— Наливайте, за это надо выпить. Это Лютый, земляк, брат, друг! Воевали вместе, жизнь мне спас! Живой! — Торжественно пояснял Валун товарищам.

Ну а дальше все пошло по накатанной, выпили, радостно пошумели. Снова выпили. Валун с Лютым принялись говорить на своем языке, периодически громко смеясь, как умеют, наверное, только колдландцы. Их отвлекали, требуя перевести, почему они смеются. В итоге они, видимо, решив пообщаться о своем и по-своему, вышли из трактира. О Викторе Лютый в пылу радости, благополучно забыл. В общем-то талерманцу было все равно, он не особенно расстроился, если бы не одна проблема. Как-бы в пылу радости тот лишнего не разболтал.

«Хотя, кто ему поверит» — все же успокоил себя талерманец, решив не упускать возможности побеседовать с вояками. Разузнает что да как, а еще будет оправдание перед принцессой, почему он выпил. Все же странно будет, если добывая информацию, он станет цедить отвар как девица, пока все мужики пьют. Однако только Виктор обернулся к прилавку, дабы подозвать разносчицу, чтобы распорядиться принести бормотухи, он увидел следующую к нему Эрику.

«Твою мать, и чего тебе не отдыхалось» — мысленно возмутился он. Теперь про теплую беседу с соседним столиком можно забыть, как и про кубок другой, чего греха таить.

— Полегчало? Решила перекусить? — спросил Виктор скорее для приличия.

— Ни хера. Выпить надо, при отравлении самое-то. А чтобы в комнату принесли, в этой дыре хер дождешься, — принцесса натянуто улыбнулась и принялась поджигать самокрутку.

«Твою мать, ну не идиотка» — подумал он, прекрасно понимая, что горячительное в ее случае сделает только хуже, но, разумеется, вслух ничего не сказал. Все равно не поверит, что это не отравление.

— Да, наверное, не помешает, — согласился он, надеясь, ему хоть предложат роль собутыльника.

— Мне, а не тебе. Пьянствовать нельзя, а я буду пить в лечебных целях. Но ты не беспокойся, я в комнату уйду, душу травить не буду, — съязвила она.

— А я и не собирался. Тут и пойла приличного нет. Я не пьяница, бормотуху на опилках лакать, — огрызнулся Виктор. А что еще оставалось? Еще в Небельхафте, после того, как он проигнорировав приказ, напился в гостином доме, где его нашли только к вечеру, Эрика пришла к уверенности, будто он конченый пьяница. Разумеется, подтверждать ее убежденность он не хотел.

— Ну да, разумеется. А Лютый где? — поинтересовалась она.

— Вышел свежим воздухом подышать, — отмахнулся Виктор, не став выдавать варвара. Все равно после такого «лечения» вскоре принцессе будет не до Лютого.

Принцесса подозвала разносчицу, и сунув монет, попросила принести выпивку. Тем временем, разговоры за соседним столиком не умолкали. А еще, стало ясно, на них, а точнее, на Эрику, обратили внимание.

— Гляньте, бледный выродок, — среди шума болтовни услышал Виктор.

— Да ну его, попрошайка наверное…, - отмахнулся один.

— Ну и чего ты хотел от такой дыры, — безразлично протянул другойю.

— Вряд ли, приличный, при оружии…,- возразил кто-то еще.

— Тебе привиделось, какое оружие, я бледных уродов только на паперти видел, — возмутился тот самый воин, первым обраивший на принцессу внимание. Как уже рассмотрел Виктор, курчавый смуглый брюнет, который еще щипал разносчицу.

— Не обращай внимания, ты же понимаешь. Если даже мы их перебьем, это шумиха, нам придеться быстро сваливать. Ты видела их облачение? Тут неподалеку лагерь имперских войск разбит, минимум тысяча человек, — шепнул Виктор, боясь, как бы принцесса не взбесилась. Тем более, она сейчас не в духе.

До этого момента нигде таких проблем не возникало, даже с подорожными стражниками. Разумеется, те косились странно, но куда больше их интересовали монеты. А так, они весь день в пути были, в трактирах не заседали, предпочитая ужинать в комнате, чтобы не светиться лишний раз. И тут такая подстава.

— Я что, на дуру похожа? Я уже в курсе, про этот сраный лагерь, там переполошились все наверху. Мне на этих ублюдков насрать, и на их тупые разговоры — тоже. Шумиха мне тоже не нужна. Но если какой-то говнюк полезет, что предлагаешь делать? — зло прошипела она и кажется накаркала.

Краем уха Виктор слышал спор. Следовало ожидать, что двое основных спорщиков решат подойти познакомиться поближе.

— Эрика, я все улажу. Мы же, типа Имперские гонцы, укажаемые люди, — уверил Виктор, глядя как к их столу приближаются двое мужчин. Лысый крепкий сотник и невысокий пятидесятник, тот самый смуглый брюнет.

— Господа, вам что-то угодно, — учтиво поинтересовался Виктор.

— Узнать хотим, кто вы такие и чего тут делаете, — развязно пояснил брюнет.

— Мы Имперские гонцы. Вот, грамота, — он развернул и показал свиток, и задал встречный вопрос, — А вы, кто?

Если учесть, что Имперские Гонцы, доставляющие важные послания из дворца, это далеко не простые посыльные, можно было надеяться на мирный исход. И вообще, за убийство Имперского гонца можно легко отправится на виселицу. А если гонец должен был доставить особо важное послание, вероятность того, что злоумышленника найдут, многократно возрастает.

— Прошу простить, господа. Я Шонни, сотник Имеерского войска. Наш лагерь неподалеку, в Аваргию следуем, — доброжелательно представился лысый.

— Я в курсе, — с улыбкой ответил Виктор, уже решив, что инцедент исчерпан. Но ни тут то было.

— Да лгут они, Шон! — возмутился брюнет, — Я не слышал, чтобы бледных уродов брали в Имперские гонцы! А на бумажке че угодно накалякано может быть, любая херня! Ты читать все равно не умеешь, олух! Эй, мужики, кто по-имперски читает! Подсобите разобраться! — заорал он во весь голос.

«Твою мать, ну все, приехали» — мысленно выругался Виктор. Одно хорошо, всем этим сотникам по большей части вообще похер на них, те продолжают пить за своим столом. Главное, чтобы принцесса не вспылила. Мрачная Эрика тем временем молча докуривала самокрутку.

К их столу подошел так называемый грамотей. Остроносый мужчина с выбитыми зубами сморщившись наклонился над свитком.

— Написано, что гонцы. И печать императорская, — уверил мужчина, все еще с интересом рассматривая свиток.

— На хер читать. Я зуб даю, никто бледного в Имперские гонцы не возьмет. Туда кого-попало не берут, только знатных и крепких! Да я сам хотел, и то не взяли. Потому что знатностью не вышел, — авторитетно заявил все тот же смуглый смутьян.

В этот момент принцесса затушила самокрутку об стол и резко встала, заставив на миг всех затихнуть.

— Может, хватит лясы точить? На деле разберемся, кто Имперский гонец, кто наемник, а кто просто болтливый кусок дерьма! — со злостью заявила принцесса, сверху вниз уставившись на смуглого наемника, оказавшегося ниже ее больше чем на голову.

«Ну вот ты и доболтался», — довольно подумал талерманец.

Уже оценив обстановку, он рассудил, дело не так уж печально. Все же перед ними не конченые головорезы, а сотники в имперских мундирах, которые не станут рисковать, пытаясь убить пусть и вероятных, но все же Имперских гонцов. Да и выпили они пока не много, чтобы из-за болтливого придурка подставлять свои головы. А придурок этот вдобавок по всем признакам не самый авторитетный там, вот и лез из шкуры выпендриться.

— Это урод меня дерьмом обозвал! Вы слышали! — стиснув кулаки, возопил оскорбленный вояка.

— Никос, ну так наваляй ему, — лениво отмахнулся долговязый бородач, не поворачиваясь.

— Только не убивай его, все же за Империю воевать идет, — бросил Виктор принцессе.

Никос, искренне уверенный, что не встретит никакого сопротивления, левой рукой он попытался ухватить Эрику за ворот. Наверное, боялся, как бы после первого удара не пришлось доставать альбиноса из под стола. В итоге он ни замахнуться, ни даже схватить ничего не успел. Принцесса руку перехватила, и с хрустом скрутив ее, ударила Никоса под ребра. Тот захрипел, попытался оттолкнуть ее свободной правой рукой, но получив в челюсть, благополучно был отпущен прямо в руки остолбеневшего Шонни.

Никос, держась за ребра, сплюнул кровью и парой зубов.

— Теперь все понятно? — зло процедила принцесса. Взгляд ее выдавал бешенство.

— Выблядок, да я с тебя шкуру спущу, — брызгая кровью, Никас потянул трясущуюся руку к рукояти мече.

Вояки за столом снова рассмеялись. Прозвучало предложение прекратить страдать херней. Принцесса, заметив телодвижения Никоса, с довольной улыбкой выхватила свое оружие. Точно обрадовалась поводу добить Никоса. Впрочем, меч наемнику никто применить и даже достать не позволил. Его без проблем скрутил Шонни.

— Придурок, остынь! А лучше извинись перед Имперским гонцом.

— Дело говорит Шон! Ты же сдохнешь, а нам потом на ковре у маршала объяснять, что мы тут делали и какого хера с тобой случилось, — добавил короткостриженный блондин.

— Да кто еще сдохнет! Да чтоб я перед выродком извинялся. Шон, пусти, — зло требовал Никос, но вырваться не получалось.

В этот момент из-за стола встал крупный бородатый мужчина.

— Твою мать, да ты затрахал уже. Сейчас я тебе приказываю, как сотник пятидесятнику, приноси извинения или я тебя сам тут прикончу. За невыполнение приказа! — рявкнул он.

— Кайл дело говорит, не будь дундуком, — согласился Шонни.

— Ладно. Я был не прав, Проклятый попутал. Приношу извинения, — недовольно пробурчал Никос, прекратив вырываться. Шонни отпустил униженного приятеля, подтолкнув идти к столу.

— Извинения приняты, — не менее недовольно ответила принцесса окинув презрительным взглядом удаляющегося наемника, присела обратно на свое место и достала самокрутку. Теперь можно было смело утверждать, инцедент исчерпан.

Увидев, что все затихло, разносчица принесла уже приготовленные бутыль и два кубка. За соседним столом Никоса обругали всеми бранными словами, кто-то прочел нотацию, о том, что надо врагов бить, а не задираться к уважаемым господам. И это хорошо, отходчивый мужик попался, иной бы за такие слова кишки выпустил. Эрика, видимо передумав идти в комнату, молча налила себе бормотухи и с отвращением отхлебнула пару глотков. Не прошло и минуты к их столу направились Кайл и Шонни. Они представились. Виктор представился своим именем, а вот принцесса, как и оговаривалось еще перед поездкой, назвалась Эрви. Кайл, пояснив, что их сослуживец просто пьяный осел, предложил присоединиться к ним, дабы отметить примирение. Разумеется, они угощают.

Виктор, понимая, в чем дело, а дело именно в интересе к ним, как к Имперским гонцам, надеялся, принцесса откажется. Он уже предполагал, о чем их будут спрашивать, а если учесть, что осведомлены они еще хуже самих наемников, придется нести чепуху. Но Эрика все равно согласилась.

— Ну сейчас хоть выпить можно? — шепотом поинтересовался Виктор, когда они вышли из-за стола.

— Нужно, — шикнула она.

Виктор ничего не ответил. И вроде хотел выпить, да только стоило ему представить, как он изворачивается, отвечая на вопрос, как дела в Эрхабене и что творится во Дворце, даже пить перехотелось. А еще не покидала мысль о Лютом, который по пьяной лавочке вполне способен разболтать своему старому приятелю все их секреты.

Как он и предполагал, их появление за столом вызвало весьма оживленный интерес. Разве что Никос молча сидел, вливая в свой разбитый рот бормотуху. Сначала, все, как полагается, представились. Оказалось, вояки все же не совсем из наемников, хотя и те среди них затесались. Но в целом их можно назвать ставленниками от богатых баронов, спокойно выделивших не менее половины сотни солдат. Для густонаселенной Тилии в случае массового призыва это вполне нормальное количество людей. А что среди командиров ни одного знатного не нашлось, а сотники читать не умеют, так теперь это обычное дело.

Знатные господа, конечно, не только посылать людей должны, оплачивая их содержание, но и сами первые военнообязанные. Однако закон позволяет в случае отсутствия в роду боеспособных мужчин послать командующего. Еще лет двадцать назад людей посылали только когда, действительно, воевать было некому, ибо любому знатному мужчине зазорно было предстать трусом. Да и для младших сыновей война давала шанс подняться. Да что там, воевать за Империю считалось почетным. Болезные и те не отнекивались. Ныне же на Империю всем плевать, и почета в бесславной возне, как в Мизабрии, никто не видит. Скорее, дураком сочтут, если барон родного сына на убой отправит. Младшие отпрыски и безземельные родственники погибли или ретировались от греха подальше, вот господа и стали дружно кто наемника опытного оплачивать, а кто пожаднее, из своих же подневольных людей командиров ставить. Тем более, война давно идет, на каждую деревню не один ветеран найдется.

— Чего в Эрхабене делается хоть? Чего во дворце судачат? Сдали Мизбарию? — ожидаемо поинтересовался Кайл. Все затихли.

«Ну вот, началось» — с прискорбием подумал Виктор и решил промолчать. Пусть Эрика отдувается. Захотела поговорить, пусть выкручивается. Глядишь, и самочувствие улучшится, не до отравления будет.

— Что в Эрхабене? Что во Дворце? Да как всегда! Высоко сидят, высоко глядят, да ни хера не видят! Мы как в последний раз выезжали, а было сие месяц назад, все только про Халлар и судачили, на Халифат валили, на Хамон. В штаны понакладывали. Даже про аркадийцев забыли. А как по мне, все они уже сдали, мудаки поганые. Только и гаразды, в три горла жрать, а что в Империи все законы давно похерили, на войско положили, так даже слушать не хотят. Одно хорошо, пьянь Генри убрали, да и то, потому что он видите ли Ее Величество оскорбил. Не потому, что войну просирал, нет, он шлюху эту на военном совете оскорбил! Вот что в Эрхабене! — толкнула эмоциональную речь Эрика, весьма разумно выкрутившись. И не солгала, и сказала то, чего хотят услышать. А про настроения среди воинов и гадать не надо.

И, действительно, воякам речь понравилась, особенно про Генри и про шлюху. Начались расспросы, что там на военном совете все же случилось.

— Мы, гонцы, сами не видали, гвардейцы поведали. Шила в мешке не утаишь, там все во дворце шептались, как Генри пьяный пришел, Императрицу шлюхой назвал, принца — мужеложцем, а потом на Верховного Мага с кулаками кинулся. Вот и поперли его! — с энтузиазмом поведала Эрика.

Все, кроме Никоса, одобрительно рассмеялись.

— Генри хоть и пьяница был, и маршал херовый, а ведь дело сказал. Негоже, чтобы баба правила, нечего ей на военном совете делать! — стукнул кулаком по столу Кайл.

— А что принц зад подставляет, каждый знает, даже песенка про это есть! Вот, послушайте! — долговязый сотник Лех принялся петь незатейливый куплет, повествующий о том, как принц вышел в народ, его приняли за шлюху и трахнули.

— Мудаки они все! Не понимаю, как Тадеус их терпет. Один нормальный человек там. Выступал три года назад перед командирами. Я еще в солдатах ходил, но меня сотник из земляков провел. Маг тогда дело говорил! — вклинился Шонни. Некоторые вояки одобрительно закивали, похоже, Тадеус пользовался некоторым авторитетом в армии.

— Да не терпит он. Как Халлар разхерачили, он все в свои руки взять решил. Я краем уха слыхал, он теперь не только Маг, но и Верховный Жрец. Только не к добру это и он мудак еще тот! — возразил Кайл.

— Какой еще жрец? Че ты несешь? Поди болтовня бабская! — возмутился Ник.

— Не болтовня, жрец он, — подтвердил Виктор.

— А чего это он мудак? — вдруг вознегодовал Шонни.

— Да потому что ты дундук неграмотный, из-за него нам воевать нормально не дают. Думаете, чего у нас до сих пор этих, как их там, огненных самострелов нету, а у хамонцев есть? — вопрошал Кайл.

— Сам ты дундук, это же темная магия, — настаивал Ник.

— А ни хера. Послушайте. Даа года назад, когда я еще десятником воевал, осада была. Два года назад было. Отбили мы крепость тогда. В плен взяли одного хамонца, который еще возле самострелов тех командовал. Допрашивали, пытали. Переводчик был. Пленник даже рисунок самострела нарисовал. Доложили сотнику. Тот наградить пообещал, а сам к Маршалу пошел. Хер его знает чего там было, да только не увидел я награды. Через пару недель Маршала заменили, командира — тоже. А к нам из Гильдии приходили, и со мной тоже беседовали. Все про тот допрос спрашивали. Я уж все понял, надо дурака корчить. Скорчил. Вот только не дурак я, и этот мудак Тадеус не зазря нормальное оружие невзлюбил. За шкуру свою боится, за влияние, а на солдат и на Империю срать ему! — закончил свою гневную речь Кайл.

Большая часть солдат одобрительно зашумели.

— А правда, мужики, коли ему эти самострелы не нравятся, какого хера маги хамонца не поперли? Отступили с хером, а теперь непонятно, что в Аваргии будет. Не зря ныне воевать никто не хочет, знатные по замкам прячутся, идут или подневольные, или кого золотом аркадийским приманили, — согласился Шонни.

Дальше пошла оживленная болтовня о Мизбарии, Хамоне, Халларе. Даже вопросы задавать не надо. Только слушай, запоминай и делай выводы. Чем принцесса, кстати и занималась. Виктор при всем своем негодовании отдавал ей должное, неплохо она выкрутилась, еще и спровоцировав нужную тему. Да и вояки порадовали, вроде неграмотные, а суть понимают.

«Все же не перевелись разумные люди даже среди простого народа» — думал Виктор, при этом иногда поглядывая на мрачного Никоса.

— Никос, а ты чего молчишь? Общество наше не нравится. Так ты на Эрви не сердись, сам полез вот и огреб, — с укоризной заметил Виктор обращаясь к наемнику.

— Да у него челюсть болит, вот и молчит, — издевательски бросил сотник Вейн и все расхохотались.

— Все в порядке, я не сержусь, — Никос натянуто улыбнулся.

Оживленную беседу о челюсти Никоса прервала громко звучащая песня на колдландском языке. Вернулись Лютый и Валун.

«Хоть-бы не разболтал» — мысленно взмолился Виктор.

Растрепал ли что-то варвар, в итоге он так и не понял. Валун постоянно пялился на Эрику, но при этом язык за зубами держал. Учитывая, что внешность принцессы вполне могла привлечь лишнее внимание пьяного варвара, оставалось только догадываться о его осведомленности.

Так они все вместе просидели до полуночи. Уже опьяневшие воины, прекратив петь песни о мертвых врагах, решили, пора возвращаться в лагерь. Утром рано их трехтысячному войску следовать дальше. Распрощавшись, они взяли подмышки опъяневшего Никоса, и покинули трактир.

— Эх, как же хорошо то друга встретить. Как мы с ним за конунга воевали… — пьяный Лютый заплетающимся языком затянул очередной рассказ о былом.

— Все, завтра расскажешь, а сейчас спать, — приказным тоном бросила также успевшая порядочно набраться Эрика.

Никто спорить не стал и они дружно поплелись наверх. Эрика в свою отдельную комнату, они с Лютым в соседнюю. Уже в комнате, когда они потушили лампу и улеглись каждый на свою лежанку, варвар снова начал вещать про былые времена, однако Виктор почти сразу перебил его.

— Ты лучше скажи мне по секрету, не поведал ли ты Валуну, кто мы такие? Про принцессу? — все же не удержался от вопроса он.

— Так он же скала! Валун точно никому… ничего. Никогда, — заплетающимся языком уверил варвар.

«Так и знал. Ну и хер с тобой. Все равно твоему Валуну никто не поверит» — подумал талерманец, проваливаясь в долгожданный сон. Тем более, он хотел заснуть раньше, чем Лютый захрапит.

Утро выдалось не очень добрым. Проспали до полудня, голова болела, животы, тоже, вдобавок теперь блевала не только Эрика, но и вся их компания. Причем, сейчас это было точно отравлением, потому как если бы только блевали. Когда они, держась за головы и ругаясь, спустились, застали нелециприятную картину. Некоторые столы и стулья в зале валялись перевернутыми, прилавок разгромлен, пол залит бормотухой. Дверь выбита. Все это великолепие довершал сдавленный вой, сопровождаемый всхлипываниями.

Они, прекратив ругаться, прошлись дальше. В углу возле прилавка в луже из смеси крови и бормотухи лежало истерзанное тело трактирщика. Над ним, рыдая, склонились две женщины, молодая разносчица и доселе незнакомая женщина постарше. У стены молча сидел бледный мальчишка около десяти лет. Эрика принялась выяснять, что случилось. Девицы так и не смогли ничего внятно объяснить, сквозь рыдания причитали про солдат, горе и Мироздание. В итоге все рассказал мальчишка. На рассвете пришли воины, стали бить отца, обвиняя, что он отравил их всех, из-за него их друг умер. Они отобрали их монеты, разгромили зал, забили трактирщика до смерти, и ушли. Под конец мальчишка стал оправдываться, что его отец не виноват, это все торговец Райхо, который вчера с утра плохую бормотуху им продал.

— Соболезную, — сухо бросила Эрика, положила на стол десять золотых и растерянно добавила, — Хватит. Не разориться чтобы. И, мой вам совет, осторожнее с качеством пойла. Всякие люди есть…

Мальчишка ничего не сказал. Разносчица, как оказалось, дочь трактирщика, рыдая поблагодарила, а его супруга только запричитала по поводу того, что ее горю все равно ничто не поможет.

— Нам пора, — пробубнила принцесса и смешно выскочила за дверь.

Лютый же начать выяснять, кто там все-таки умер. Не добившись никакого ответа, он принялся спрашивать как воины выглядели, мол хочет наказать злодеев. Мальчишка начал описывать их приметы. Услышав о рыжем бородатом здоровяке, Лютый успокоился, уверил, что все будут наказаны и распрощался. Виктор, уже догадываясь, кто умер и почему, еще раз окинул взглядом осиротевшее семейство, пошел следом.

— Не стыдно? Думаешь, откупилась? — тихо спросил Виктор у мрачной Эрики, когда они уже верхом выезжали из двора. Ясно же, принцесса, не простив оскорбления, отравила Никоса. Не зря она в дорогу прихватила яд в том числе.

— Шел бы ты, — огрызнулась Эрика, помолчала, и потом добавила, — Я не думала, что так получится.

— А на хрена? Ты же его и так вчера ниже некуда опустила. Могла бы тогда еще пару раз пнуть, для успокоения души, — укоризненно заметил талерманец.

— Может, не надо тут умничать? Пнуть говоришь? Да я вообще боялась, что на месте его там пристукну. Тогда бы хер замяли потасовку. Остальные, кстати, нормальные мужики, все равно за сослуживца впряглись бы.

— Ну хоть это ты поняла, — отмахнулся Виктор.

— А знаешь, я все равно рада, что Никос сдох. Мало того, оскорбил меня, он еще и мразь. Никчемный трусливый ублюдок, который кидается на тех, кто, по его тупому мнению, не сможет ответить, — зло возмутилась принцесса.

— И этим он нанес Ее Высочеству смертельное оскорбление, не озаботившись о ее самолюбии должным образом, — сыронизировал он.

— А самолюбие тут причем? Уж поверь, пары прилюдно выбитых зубов этой мрази мне хватило. Дело в справедливости! Нормальный человек не станет рисоваться, без повода цепляясь, по его мнению, к ничтожеству. А трусливая мразь будет. Так что без этой гниды мир станет лучше. Кто знает, кого он счел бы недостойным завтра? В другой раз он испортит кому-то жизнь, подставит сослуживцев, как вчера это чуть не сделал. Все справедливо. А трактирщика жаль, и семью его, тоже. Но я же его не убивала, это случайность, многое решает случайность. Завтра могли прийти бандиты, выпили бы плохую бормотуху и зарезали его, — посыпала аргументами принцесса.

— Браво, и ведь не поспоришь. Я тоже раньше думал, что мир спасет только массовая резня за справедливость. Как ты знаешь, вырезал я многих, но что-то справедливости больше не стало, — продолжал иронизировать талерманец над весьма знакомым исскуством самооправдания.

— Ну, видимо, не тех вырезал. Рыба гниет с головы. И кстати, если уж пошла речь о справедливости, посмотри на бардак, царящий вокруг. Вот что начинает происходить, если править Империей, думая о каждой случайной жертве, как это делал мой отец. Так что лучше даже не начинать привыкать, — жестко парировала Эрика, похоже еще сильнее убедившись в собственной правоте.