Время приближалось к полуночи, но в покоях принца все ещё царила суета. Придворный портной вместе с тремя помощниками уже третий час носились как угорелые, показывая принцу всевозможные детали гардероба. Альдо примерял комплект за комплектом, крутился перед зеркалом и отчитывал портных, придираясь к каждой детали. Командир гвардии Его Высочества Лоран сидел в кресле, и уже не знал, куда себя деть. Если не знать наверняка, казалось, Альдо готовится к пиру, но он всего лишь подбирал свой гардероб для завтрашнего военного совета. Лоран уже успел прочесть предназначенный для принца отчет о состоянии дел на передовой, и теперь откровенно скучал.

— Рамон, как ты мог мне вообще такое принести? — картинно возмутился Альдо, небрежно смахивая свои аккуратно завитые локоны.

— Все сшито по последней моде, как вы и требовали! Рубаха шелковая, жабо как вы и любите, ровно три сантима, я измерял, вот сейчас ещё померяю! — Портной принялся мерить, тут же продемонстрировал, и продолжил, — Брюки прямо на вас сшиты, смотрятся превосходно. А с сапогами как они смотрятся. Поглядите же! Сапоги самые дорогие, отделанные серебром и алмазами, даже Халиф такие только на пир надевает. А сюртук, Ваше Высочество, на сюртук гляньте! Как вы требовали! Приталенный, заканчивается на три сантима выше бедра! Ворот обшит алмазами! Ваша любимая цепь с имперским символом будет смотреться как никогда отменно! И цвет, и орнамент — ваши любимые. Ткани самые дорогие, заказывали из Аркадии, такие ткани могут позволить себе только правители! — распинался Рамон, хотя по его лицу было понятно, сейчас он, похоже, проклинает принца, Империю, и тот день, когда он выбрал для себя стезю портного. Обычно принц мучил его, помощников и заодно Лорана от силы час, но в этот раз выбор гардероба изрядно затянулся.

— Разве ты не видишь, что рукава слишком длинные! Браслетов не будет видно! — ответил на все это недовольный принц.

— Ваше Высочество, но это такой фасон, — пояснил Рамон.

— Я прикажу тебя вышвырнуть! Ты хочешь, чтобы я, принц, явился на военный совет как оборванец! — истерично завопил Альдо.

Лоран только тяжело вздохнул, Миранда долго втолковывала сыну, что он, будущий Император должен уметь проявлять жесткость, вот он и проявляет. Не там где нужно, правда. И не так. Но зато проявляет.

— Ваше Высочество, но это последний комплект! Вы уже померяли все пятнадцать, которые вы сами требовали сшить, причем вы сами указывали именно на подобные фасоны! — в отчаянии сокрушался портной.

— Лоран, ну скажи, что это ужасно! — обратился принц уже к нему.

— Ваше Высочество, вы ошибаетесь. Этот костюм как раз самый лучший, и он сидит на вас идеально! — принялся уверять Лоран, хотя до этого он уже расхваливал все, что надевалось принцем. По сути, ему было вообще все равно, нормальные костюмы, что не нравится принцу, понять он не мог.

— Лоран, ты говорил так про все! — Альдо капризно надул губы.

— Ваше Высочество, просто тогда я ещё не видел вас в этом одеянии. И я просто поражен! А если вам не нравится длина рукав, то господин Рамон лично укоротит их к завтрашнему утру! — принялся уверять Лоран, только бы скорее все это закончилось. Тем более принцу сейчас не о сюртуках нужно думать, а о том, что он будет говорить на завтрашнем военном совете.

— Да, Ваше Высочество! Мы сейчас все померяем, и я лично укорочу рукава на столько, на сколько вы велите! Все будет в лучшем виде! — оживился портной.

— Вот, видите, Ваше Высочество! Повторяю, такого превосходного одеяния я ещё не видел! — добавил Лоран, изобразив невиданное воодушевление.

— Хорошо. Но чтобы это было в последний раз! — поставил перед фактом принц.

Лоран вздохнул с облегчением. Свершилось. Хотя понять, что себе думает Альдо, он не мог. Ведь ещё предстоит разобрать кучу бумаг, которые в спешном порядке предоставила Императрица. Она была недовольна тем, что Альдо, будущий Император, между прочим, уже как два года принимал участие в военных советах, но ни разу ничего толком не предложил. Альдо молча сидел, а потом просто поддерживал чье-то мнение. Обычно это были Маршалы, потом его мать. Уже как три года Миранда принимала участие в военных советах. А месяц назад, она была произведена в Императрицы, и с тех пор, по приказу Императора, именно она получила право принимать все решения, когда Фердинанд не мог выполнять свои обязанности. Причем, даже не советуясь с ним. Хотя по закону Фердинанд не принадлежал к правящей династии Сиол, и являлся Императором регентом, его жена могла носить только титул не выше того, который принадлежал её отцу, Миранда умудрилась воспользоваться ситуацией, и перетянуть все в свою пользу. Большой Совет поддержал это решение. Интриги, запугивания, подкупы, сделали свое дело, Миранда добилась своей цели. Вот только сделать из Альдо человека, способного править Империей, никакие интриги помочь не могли.

Пусть пока ещё решение о том, что именно Альдо наследник, приходилось держать в тайне, все было уже решено. Императрица сознательно готовила Альдо к этому, внушая сыну его избранность, и настоятельно привлекая его во все дела по управления Империей. С первым справилась она весьма успешно. Чем старше принц становился, тем высокомернее он себя вел, и тем чаще придирался к придворным служащим. То сюртук не такой, то музыканты поют плохо, то на стол не так накрыли. А вот с делами оказалось сложнее. Принцу были совершенно не интересны военные советы, встречи с главами Гильдий и Герцогами. Приемы иноземных гостей ему нравились только потому, что в честь них всегда проводился пир. А вот на переговорах он откровенно скучал, пусть и скрывал это. Альдо всегда делал вид, что принимает во всем участие, сидел с умным видом, и предусмотрительно поддерживал самых авторитетных участников, но на этом все и заканчивалось. Даже благотворительные мероприятия были для него в тягость. Не интересно ему, и все тут. Лоран не сильно переживал, ему это было даже на руку. А вот Миранда не особенно радовалась.

Когда, наконец, портные покинули покои принца, и они остались наедине, Альдо устало опустился в кресло и тяжело вздохнул.

— Это невыносимо! Когда я стану Императором, мне будут служить самые лучшие портные! О Мироздание, ты не представляешь, как я устал! — сокрушался он.

— А как я устал, — возмутился Лоран.

— Любимый, ты разве не хочешь, чтобы я хорошо выглядел, — Альдо обиженно надул губы, и поправил локоны.

— Для меня ты всегда прекрасен, мой принц, — с этими словами Лоран подошел к креслу. Принц встал, и потянул его за руку в сторону кровати. Но Командир повел его в сторону стола.

— Альдо, я и сам желаю этого, но завтра военный совет, а отчет маршалов уже с обеда лежит. Её Величество рассердится, если ты не примешь в завтрашнем совете активное участие. Да и сам подумай, будут решаться серьезные вопросы, Империя в опасности, и ты, как будущий Император, не можешь стоять в стороне, — уверял Лоран, подвигая к принцу толстую пачку бумаг.

— Зачем я должен во все это лезть, если мне будут служить люди, которые должны за это отвечать! Если они будут плохо служить, я буду их казнить! — возмутился Альдо.

— Но как ты поймешь, что человек плохо служит, если ты не будешь разбираться в делах? — не согласился Лоран.

— Разве ты мне не поможешь? — возразил принц.

— Помогу, но… — Принц не дал ему договорить.

— Но ты же меня никогда не бросишь, ты говорил! — испуганно выпалил он.

— Конечно, не брошу, я всегда буду с тобой! Я не это имел в виду! Но если со мной что-то случится?

— Не говори так, с тобой ничего не случится! Пообещай, что все будет хорошо! — взмолился Альдо.

— Успокойся, все будет хорошо. Я просто сказал глупость. А теперь, правда, нужно просмотреть отчет, ты же должен завтра что-то сказать, — настаивал Лоран. Так бы он может и не стал донимать принца, но Миранда лично попросила его повлиять на Его Высочество.

— Лоран, ты ведь уже прочитал эту кучу бумаг, расскажи кратко, про что там написано! — потребовал принц, и скорчил жалобное лицо.

— Кратко не получится. Завтра серьезный совет, поднимутся важные вопросы. Здесь только по поводу военных расходов куча тонкостей. Отдельно про стоимость вооружения, обмундирования, провиант, довольствие воинам и обозным. Все данные за последний год. Так же тут представлены отчеты по каждой битве и осаде за последние полгода. Количество погибших с обеих сторон, отчет по примерным жертвам среди мирного населения. Данные об отправке каждым Герцогством воинов, количество выделенного ими золота за время войны. Есть данные по дезертирам, заодно прилагаются выводы и предложения маршалов на этот счет. Десять листов посвящены тактике и стратегии вражеской армии, её вооружению и обмундированию. Ещё много какие вопросы подняты. Отдельно прилагается доклад по поводу Халифата. Самый важный вопрос. Из-з него и собран срочный военный совет. Халиф, под предлогом того, что Империя проигрывает войну, и по их расчетом не сможет вернуть долг вовремя, требует отдать Вольные Порты Аварги. Именно под них был взят огромный займ три года назад. По договору у Империи есть ещё два года на его выплату, но Халифатцы, судя по нашим данным, готовят наступление. Тебе лучше самому прочесть, разобраться.

Принц теперь скорчил такое выражение лица, как будто он ощущал невыносимую боль.

— Ты ведь в этом разбираешься? — умоляющим взглядом он посмотрел на Лорана.

— Немного, если ты что-то не поймешь, я постараюсь объяснить. Слушай, давай я тебе сам это прочту, заодно освежу в памяти кое-что, и потом вместе решим, что ты там будешь говорить? — предложил Лоран, понимая, что приказ Императрицы лучше выполнить. Та в последнее время в дурном настроении, а впасть в её немилость весьма чревато.

— Хорошо, — недовольно согласился принц.

Лоран взял стопку бумаг, и принялся пересматривать скрепленные листы с отчетами. С чего-бы начать. Он понимал, принц все равно все не дослушает, ему стоит прочесть хотя бы основное. Пусть хоть о чем-то выскажется. Все что касается вопросов военной тактики и стратегии, принцу читать бессмысленно, в этом он не разберется. Лоран достаточно знал его, и был в курсе, как его ругали наставники по данной науке. Так что про осаду крепостей и битвы говорить бесполезно, все равно запутается и ничего умного не скажет. Про Халифат тоже без толку разговаривать. Про обеспечение армии тот и вовсе ничего не поймет, золото принц считать не привык. В итоге Лоран решил, будет проще надоумить принцу собственные измышления. Тем более, сам он в военном совете участия не принимает, а судьба Империи ему не безразлична. Раньше принц вообще не желал влезать, а теперь, когда его мать заставила, неплохой повод внести свою лепту.

— Ладно, только ради нашей любви. Не могу смотреть, как ты мучаешься. Давай, я тебе просто скажу, что нужно предложить?

— Так бы сразу! — обрадовался принц.

— Ситуация такая, нужно сократить количество воинов, судя по ситуации, такое количество мы просто не прокормим. Халифатцы долг требуют, но, судя по всему, золото им не нужно, даже если оно у нас вдруг появится. Я не знаю, сколько ума нужно было иметь, чтобы заключать с ними договор. Столько лишнего золота у нас, кстати, все равно не появится, потому что мы рассчитывали на контрибуцию от Хамонцев, а война может затянуться… — принялся рассуждать Лоран, как тут Альдо его перебил.

— Любимый, можешь просто продиктовать мне, я запишу, и потом выступлю с предложением? — попросил он. Лоран спорить не стал, судя по всему это лучший выход.

В итоге предложение Лорана состояло в том, чтобы в Мизабарии сократить количество воинов в два раза, заодно, тем самым спутать план врага, который может несколько расслабиться. Оставшуюся часть войска нужно обеспечить достойно, и самое главное, повысить его боеспособность. С осадами пора закончить, а при помощи магии бить врага на поражение. Лоран понимал, пока Фердинанд в болезни, стоит воспользоваться этим, и предложить жесткие решения. Освободившиеся отряды следует направить в Аваргию, а там хорошенько потрясти небедных хозяев Портов. Те не особенно обрадуются, но если на берегу высадятся Халифатцы, это обрадует их ещё меньше, вот и оплатят всю войну против них. Он был уверен, что Маршалы тоже выдвинут подобные предложения. Другого выхода нет, Герцоги совсем обнаглели, и вряд ли станут ещё выделять людей, а так у Империи есть шанс. В итоге, Лоран продиктовал Альдо все по порядку.

— Лоран, когда я стану Императором, ты у меня будешь Верховным Маршалом! — восторженно заявил принц.

— Польщен твоим доверием, — Лоран хитро улыбнулся, и потянул свою руку к волосам Альдо. Тот уже одним взглядом давал понять, что ему сейчас нужно. И это было явно не чтение отчета. Уже через какую-то минуту они были на кровати, и Лоран стягивал с него брюки. Ухватив принца за его идеально уложенные локоны, и глядя на его изнеженные ягодицы, он, сгорая от нетерпения, вошел в него. Довольный стон Альдо как обычно, ещё сильнее распалил его.

Удовлетворив зов плоти, Альдо быстро заснул. Лоран, в который раз, осторожно проверил, заперта ли дверь, и отправился в свою комнату.

Едва ли Лоран страшился раскрытия их недвусмысленных отношений с Альдо, хотя принцу он свою осторожность пояснял именно так. Вот только никто из караульных гвардейцев даже не посмел бы войти к принцу без его предварительного приглашения или крика о помощи. Даже то, что Лоран не вышел из его покоев, ничего не значило. На самом деле в правящих кругах часто практиковалось, когда комната личного телохранителя находилась не просто по соседству с покоями господина. Телохранитель имел возможность войти в комнату, в которой находится вверенный ему господин. Спать с Альдо Лоран не решался по другой причине. Кошмары, пугающие своей реалистичностью, из-за которых он периодически просыпался в холодном поту, могли обеспокоить принца и вызвать лишние вопросы, на которые едва ли он хотел отвечать. Как не хотел он объяснять, почему он кладет под подушку меч, никогда не спит в темноте, и всегда проверяет, заперта ли дверь, а главное, закрыто ли окно.

Лоран подлил масла во все четыре факела, и лег на кровать. Ему казалось, он сможет заснуть, только опустит голову на подушку. Но сон никак не шел. Возможно, дело в этом военном совете, ситуация в Империи действительно не могла не беспокоить. Хотя бы потому, что пока идет война, Императрица не отдаст приказ убить Эрику. Он много думал об этом, и в итоге понял, какую игру ведет Миранда. Понять Королеву можно, сейчас смерть принцессы была бы весьма не к месту, и так Империя на грани развала, не хватало ещё известия о том, что династия Сиол прервалась. Но легче ему от этого не становилось, скорее наоборот. Он понимал, пока жива принцесса, покоя ему не будет.

Лоран лежал и смотрел в потолок, а сам прислушивался к каждому шороху. В какой-то момент он ощутил, как по его лицу прошелся холодок. Он подскочил, и оглянулся в сторону окна. Вдруг оно резко распахнулось, ворвавшийся ветер затушил все факелы. Лоран схватил из-под подушки меч, вскочил и, не отрывая взгляда от окна, попятился к двери. В окне показался сначала один силуэт, потом второй, но все попытке открыть хоть какую-то дверь, к принцу или в коридор, были бесполезными. Похоже, все его сны оказались вещими. Не успел он обернуться, как темный силуэт был возле него. Убийцы, да, это убийцы. Вот за ним и пришли. Его ударило в дрожь, а страх будто лишил сил. Лоран дрожащими руками выставил меч впереди себя, но один убийца взмахнул плетью, и оружие полетело на другой конец комнаты. Уже через какое-то мгновение Лоран почувствовал, как плеть обвивается вокруг его шеи, будто змея. Он схватился за нее руками, пытаясь оттянуть, хотел что-то закричать, но будто бы онемел. Второй убийца направился к нему с кинжалом, но вместо того, чтобы просто заколоть, стал водить лезвием по его лицу. Вдруг дверь со стороны покоев принца открылась и в комнату вошла она. Эрика, одетая во все белое, в одной руке она держала факел, а в другой окровавленный кинжал. Лоран попытался что-то сказать, но убийца потянул за плеть, и горло сдавило так, что стало совсем нечем дышать.

— Убейте его, — сухо произнесла принцесса, плеть сомкнулась на его шее ещё сильнее, а перед глазами потемнело.

Лоран в который раз очнулся в холодном поту схватившись руками за горло. — Сон, это только сон, — тяжело дыша, успокаивал себя он, в ужасе глядя на запертое окно. Он вскочил, бросился к нему, проверил, крепко ли заперты засовы, потом кинулся к двери, проверил её, осторожно заглянул в покои Альдо, и, убедившись, что все нормально, поплелся к своей кровати.

«Проклятье, это невыносимо. Когда это закончится! Ненавижу!» — мысленно сокрушался Лоран. Каждую ночь одно и то же, каждый день он ждет. Он мечтал хотя бы день прожить без паранойи, хотя бы одну ночь поспать нормально. Но мысли, что за ним придут, не притуплялись, а наоборот, появлялись все чаще, буквально преследуя его. Хотя казалось, должно быть с точностью до наоборот. Взять хотя бы то, что добраться до него теперь едва ли не так же сложно, как и до самого наследника Империи. Лорану было стыдно себе в этом признаваться, но именно страх заставил его подать Миранде мысль, что принцу необходима своя личная гвардия. Лоран возглавил её, и за последние два года можно было посчитать по пальцам случаи, когда он прогуливался в одиночестве. Он боялся оставлять Альдо, потому что боялся не только за себя, но и за принца. Причем было непонятно, какой из этих страхов сильнее. Лоран сознательно старался все время быть рядом с ним, а, следовательно, и гвардейцами. Он только с горечью осознавал, он, человек, которому доверена жизнь наследника, по сути, сам прячется за его спину. Стыдно, а главное, от преследующей паранойи все равно не спасает. Он думал, обезопасив себя и принца, он постепенно перестанет бояться, забудет. Тщетно.

Лоран сидел на кровати, и осознавал, даже сейчас, понимая, что это сон, он не может оторвать взгляд от этого проклятого окна, и продолжает прислушиваться к каждому шороху за стеной. Все ли в порядке с Альдо? Помимо страха, Лоран испытывал стыд. Он ведь превратился в задерганного труса. «Проклятье, почему? Что же такое происходит? Почему я не могу ничего сделать?» — мысленно сокрушался Лоран, ухватив себя за волосы. Ведь когда-то он ничего не боялся, полагая, что детства в Нижней Округе достаточно, чтобы не бояться даже смерти. Раньше он шел к своей цели, игнорируя любую мораль. Он ничего не боялся. И он не ведал страха, когда совращал малолетнего принца. Даже когда бросали Эрику в колодец, и она выжила, он испытывал скорее азарт, чем страх. Доигрался. Вот только что же случилось? В Нижней Округе его могли убить даже за медяк. А то, что он делал во Дворце, и вовсе было веской причиной для казни. Так почему он сейчас шарахается даже от собственной тени? Почему, девчонка, засевшая где-то в провинции, за несколько лет не предпринявшая ни одной попытки убить его, превратила его жизнь в Бездну? Проклятье, он сейчас рядом с принцем, которого охраняют одни из самых надежных гвардейцев. Он сам не самый худший воин, в конце концов. Тогда почему? Он задавал себе вопросы, ответы на которые прекрасно знал. Принцессу, которую он едва не убил, охраняли тоже надежные гвардейцы, которые, тем не менее, предали её. Он знал, каким бы воином он не был, Эрика может прислать ещё лучшего, того же талерманца, а лучше двух. А ещё он знал, что такое смерть, и что такое боль.

Глядя на окно, Лоран с горечью осознавал, у него начинается паника, проклятая паника, которая с каждым разом длится все дольше и дольше, заставляя чувствовать себя жалким трусом, и каждый раз ненавидеть себя за это. Ему казалось, он сходит с ума.

— Так продолжаться не может, — вслух произнес он, и, соскочив с кровати, бросился спешно одеваться. Он ведь всегда знал ответ, нужно просто встретиться со своим страхом. Одевшись, Лоран осторожно вошел в комнату к принцу.

«Идиот, раньше я учил этому принца, говорил ему, что нужно идти навстречу своему страху, а сам несколько лет прятался» — мысленно упрекнул он себя, глядя на спящего Альдо.

Лоран оставил распоряжения караулу, состоящему из четырех гвардейцев, и спешно направился к черному ходу. Паника не отпускала, но иного выхода не было. Он должен был сделать это давно, должен был заставить себя не прятаться. Лоран солгал бы себе, сказав, что не пытался. Несколько лет назад он специально прогуливался по улицам Эрхабена, заходил в трактиры, но не испытав никакого облегчения, он решил, проще избежать ситуаций, когда его могут убить. Видимо, зря. Он не решил проблему, а только окончательно превратился в труса, который не может спокойно спать по ночам. Поначалу он не мог спать из-за чувства вины. Это чувство он в себе сознательно уничтожил, вот только спать спокойнее не стал. Страх наказания в итоге перешел в навязчивую идею. И он должен от него избавиться, любой ценой, потому что так жить нельзя. Лоран решил не тянуть, и прямо сейчас отправиться в Нижнюю Округу. Туда, где в это время суток вероятнее всего встретить свою смерть. То место, где он едва не погиб. Может, именно в этом причина его страха?

Выйдя за стену, окружающую Дворец, Лоран осмотрелся. Никого вокруг. Неудивительно, в такое время все, кроме караульных спят. Он пошел более быстрым шагом, хотя теперь ему казалось, что каждая тень таит в себе опасность. «Проклятье, да кому я тут нужен! Даже если убийца меня ищет, вряд ли бы он ждал меня тут» — упрекнул себя Лоран. Ему показалось, он успокоился. И действительно, он шел совершенно спокойно, и даже если оглядывался, то явно не беспочвенно. Так как он шел пешком, идти пришлось не один час. Когда в нос ударил отвратительный запах клоаки, Лоран, кроме отвращения, ничего не почувствовал. Он, душа в себе рвотные рефлексы, направился дальше, и поймал себя на мысли, ему плевать. Навстречу шли какие-то пьяные оборванцы, но, посмотрев на него, они шли дальше. Ну да, он одет в форму императорского гвардейца и вооружен, вот и постереглись связываться. Впрочем, даже если бы рискнули, подобная перспектива Лорана почему-то не пугала. Гулял по округе он недолго, никакой паники он не испытывал, только вспоминал неприятные моменты из детства, и тот ужасный день. Но тогда он был пьян, теперь же бояться нечего. Отогнав ещё двоих оборванцев одним только видом меча, Лоран решил, что пора возвращаться. Скоро рассвет, а он должен успеть до полудня, чтобы ещё раз поговорить с принцем по поводу его выступления. А если он отправится сейчас, то даже пешком успеет раньше.

Дошел он так же спокойно, такого спокойствия он не ощущал давно. Лоран не мог нарадоваться, упрекая себя лишь в том, почему он не сделал этого раньше. Всего-то прогуляться, вспомнить былое, испытать тот же кураж, и жить, как нормальный человек. Жить и получать удовольствие от риска. Вот только войдя во двор замка, он поймал себя на знакомых мыслях. За ним придут, она не забудет, навязчивая мысль вертелась в голове. Теперь, после временного спокойствия, ему это казалось особенно невыносимым. Вот только так жить нельзя. Нельзя, и нужно что-то делать. Мысль, что Эрика обязательно пришлет убийцу, настолько прочно засела у него в голове, что, видимо, во Дворце ему покоя не будет. Это значит, у него теперь только два выхода. Или исчезнуть из Эрхабена, покинув и Альдо, и все, ради чего он жил, или убить принцессу. Бросать все он счел трусостью, мало того, что он похерит всю свою жизнь, так ещё и оставит принца, которого сам однажды втянул в свои игры. Остается одно, убить наследницу.

Он думал об этом и раньше. Но поначалу он не имел таких возможностей, и ждал, когда же сама Миранда отдаст такой приказ. Через пару лет ему стали доверять, и он уже мог нанять хоть целый отряд, и послать его в Небельхафт. Но сам Лоран уже понимал, что смерть Эрики невыгодна, так как может подтолкнуть Герцогов к мятежу против Императорской власти, а Империя даже с Хамоном разобраться не может. Теперь смерть Эрики тоже весьма некстати, особенно в виду притязаний Халифата. Но Лоран не мог больше терпеть. Пусть он навредит Империи, Верховным Маршалом которой он так хочет стать, но если он что-то не предпримет, он сойдет с ума. Вскоре он не сможет скрывать свой страх, и его вышвырнут из Гвардии. Вот, чем ближе он подходит к покоям Альдо, тем сильнее колотит. Вдруг принц мертв, или чего доброго, его там ждут убийцы? А это значит, у него нет выхода, он должен убить наследницу. Эрика тогда ведь была права, когда сквозь смех требовала: «Убивай, или катись в Бездну!» Он не успел убить, и теперь его жизнь — сплошная Бездна. Каждую ночь пытка. Если он не разорвет замкнутый круг, и не уничтожит источник своего страха, он либо сойдет с ума, либо за ним все-таки придут. Умирать не хочется, впасть в безумие — тоже. Поэтому он убьет, выхода — нет.

* * *

Принц осведомился у гвардейцев, не пришел ли Лоран, и, услышав отрицательный ответ, в дурном расположении духа скрылся в своих покоях. День не задался самого утра. Разбудили его рано, Императрица пожелала, чтобы он в обязательном порядке присутствовал на утренней трапезе. Видите ли, нужно почтить своим вниманием тех, кто в полдень будет принимать участие в военном совете. В итоге, он не выспался, и целый час вынужден был выслушивать скучные разговоры про Халифат и войну с Мизбарией. Мало им военного совета, ещё и на трапезе обсуждают, сокрушался Альдо все это время. Ему вообще не нравилось, когда его будили к завтраку, он предпочитал вставать, когда пожелает, и трапезничать тогда, когда он пожелает. И с кем пожелает. Ладно, на ужин он ещё сходит, нужно же почтить всех своим вниманием, но вставать рано утром, это уже слишком. Вот только приходится, когда Императрица велит. И вот теперь, даже спать лечь нельзя, потому что через три часа военный совет. А что, самое ужасное, Лоран куда-то делся. Причем ушел среди ночи. Пожалуй, последний факт беспокоил принца сильнее всего.

Вот куда он пошел среди ночи? Вдруг к какому-то юноше? Благо девицы его не интересуют. Альдо давно заметил, Лоран изменился, стал каким-то скрытным, мрачным. Особенно в последний год. Вроде бы все как раньше, только любимого будто подменили. Раньше принц не подозревал его в изменах, тот никуда не отлучался, ночевал всегда у себя. Но перемены не могли не беспокоить, Альдо боялся представить, что с ним будет, если Лоран полюбит другого человека. Может он не бросит его, останется с ним, потому что он наследник, будущий Император, но любить не будет. И вот теперь, тот ушел куда-то среди ночи. Альдо не мог найти себе места. А тут ещё этот дурацкий военный совет. Есть ведь маршалы, они что, без него не разберутся, как надо воевать? Матушка после трапезы в который раз напомнила, он должен проявить активное участие. Вот как мог Лоран уйти в такой момент, когда так нужен? Скорей бы стать Императором, тогда никто не станет ему указывать, когда он должен просыпаться, трапезничать, и какие доклады и отчеты читать.

Принц присел за стол, перечитал доклад, который продиктовал ему Лоран. Но это не смогло его отвлечь от переживаний. По какой причине он ушел среди ночи? У него нет родственников, нет друзей, вот зачем ему уходить? Похоже, у него появился другой. Вот только, вдруг он ошибается, и у любимого было важное дело? Нужно все проверить. Вот он и проверит. Альдо решил, что наймет человека, который будет следить за Лораном. Потому что не сможет он жить спокойно, подозревая любимого в изменах.

Все, так он и сделает, рассудил принц, и решил пригласить прислугу, чтобы переодеться к совету. Нужно ещё подкрутить локоны, подобрать украшения. Не дело, если наследник явится на военный совет в непотребном виде.

Прислуга испортила ему настроение окончательно, все будто сговорились, даже прическу нормально сделать не могли. С горем пополам принц подготовился к совету. Лорана все ещё не было, а до полудня оставалось ещё целых два часа. Альдо, надеясь, что он отвлечет себя от дурных мыслей, решил просмотреть этот пресловутый отчет. Скучно, но все же лучше, чем переживать о возможной измене. Принц принялся перебирать бумаги. Все казалось таким непонятным, одни оглавления навевали скорбь. Например, Доклад Маршала Ротана. «Использование Алхимии Хамонским Легионом». Принц начал его читать, и вскоре отложил, ерунда какая-то, алхимия в Империи запрещена, зачем про нее вообще писать. Альдо взял другую скрепленную пачку листов. Доклад того же маршала, называется «Тактические и стратегические успехи войска Имперского в войне с Хамонским Магистратом. Зима — весна 2356 год». Это он даже читать не стал, хватит с него жутких уроков, которые он вынужден был брать по настоянию матушки. Пусть маршалы об этом думают. Альдо принялся пересматривать все листы подряд. Заинтересовался он отчетом о дезертирах. Принц мог только сокрушаться, вот что за люди, почему столько предателей? Потом он наткнулся на прошение Генерала Дмитруса, как там написано, отвечающего за содержание войска. Отчет о тратах за последний год прилагается. Принц принялся его читать.

«Ваше Императорское Величество, прошу учесть отчет и принять во внимание мое прошение. С прискорбием вынужден сообщить, что средств на содержание войска не хватает катастрофически. Увы, это сказывается на всей военной компании, более того, это грозит её полнейшим провалом… — Альдо заинтересовался и принялся читать дальше. То, что там было написано, вызывало небывалое негодование. Оказывается, воины вынуждены снимать с мертвых, и своих, и врагов не только оружие, но и одежду. Возмущенный Альдо отложил прошение, и решил посмотреть отчеты, касаемо этого вопроса. Взгляд его сразу зацепился на списке обмундирования пехотинца. Оказывается, смена сапог предусмотрена раз в два года. Смена штанов, рубахи и ватника только раз в год. Смена плаща и вовсе не предусматривалась. «Какой кошмар, может они ещё и панталоны раз в год меняют» — возмутился Альдо, и, решив проверить свои предположения, ужаснулся, в списке вообще не было такой важной детали гардероба. Причем панталоны не предусматривались не только для пехотинцев, но и для других войск. Получается, люди должны воевать в рваных панталонах, или хуже того, совсем без них. И это помимо того, что тем одеть нечего. Это же какой стыд, хамонцы поди смеются, что воюют с голодранцами. Вот потому и не может Империя победить, потому что нет боевого духа. Откуда он появится, если люди вынуждены идти в бой совсем в непотребном виде, а потом ещё снимать одежду у мертвецов? Принц решил дочитать прошение, было интересно, что ещё творится, но тут явился Лоран. Разумеется, Альдо мигом отвлекся.

— Лоран, где ты был? — вне себя от возмущения выпалил принц.

— Нужно было отойти по делу, — отговорился он. Причем голос его был особенно мрачен и холоден. Это насторожило ещё сильнее.

— Среди ночи? Какие могут быть дела? — с претензией спросил Альдо.

— Мой принц, ты что ревнуешь, — Лоран натянуто улыбнулся.

— Нет, я просто хочу знать, где шляется командир моей гвардии в тот момент, когда должен быть рядом? — возмутился он, надеясь тем самым скрыть свои подозрения. Лоран вдруг помрачнел, он прошелся по комнате, и присел в кресло. В этот момент принцу стало страшно, он боялся услышать признание в измене.

— Я не хотел тебе говорить, зачем тебе беспокоиться зря из-за накатившего на меня приступа сентиментальности. Я был на кладбище, ходил на могилу брата. Мне приснился жуткий сон. Уже давно снится, — мрачно ответил он, пряча взгляд.

Мелькнула мысль, тот врет. Но Альдо тут же стало совестно. А если он правду говорит, и ходил к брату, на кладбище? Вот любимый и мрачный такой пришел. Конечно, проследить за ним все равно не мешало бы, чтобы убедиться, но сейчас не стоит упрекать его, рассудил принц, и обнял Лорана.

— Прости, я не знал.

— Пустое, — отмахнулся тот и улыбнулся.

С Лораном принц побыл недолго, подходило время начала военного совета. Обсуждать с ним военные вопросы Альдо не стал, доклад уже есть, более того, ему самому есть что сказать.

Это, наверное, был первый военный совет, на который принц шел с энтузиазмом. Когда он вошел в зал, там уже почти все собрались. Во главе восседала Императрица, его место было рядом с ней. Отец уже неделю болен, и, похоже, не явится. Что же, матушка и без него справится. По другую сторону, рядом с ней сидел Верховный Маг Тадеус. Этот человек не особенно нравился принцу. По придворным слухам поговаривали, что маг мужеложец, так как его ни разу не видели с женщиной. Альдо же только мог удивляться. С этим Тадеусом ни девица ни юноша спать не захотят, выглядит жутко. И дело даже не во внешности. Хотя вид тот имеет тоже весьма неприглядный, доходяга какой-то, одевается в немодные тряпки не по размеру, отросшие волосы как сосульки висят. А три года назад он почему-то резко поседел, хотя ему даже тридцати лет не было. Но будь он просто уродом, пол беды, но Тадеус ещё выглядел зловеще, никогда не улыбался, неприятный какой-то, жуткий прямо. Вот и сейчас, он сидел мрачнее тучи, изредка бросая свои убийственные взгляды на других заседающих.

Ровно в полдень все собрались. Императрица, как полагается, взяла слово, и толкнула длинную посвященную угрозе со стороны Халифата, и положению дел в Мизбарии. Альдо слушал в пол уха, все это ему уже рассказал Лоран. Принц продолжал рассматривать присутствующих. Тадеус, как всегда, сидел с безразличным видом. Сидящий по соседству Верховный Жрец Тереней заинтересованно слушал, причем он, как обычно сложил руки так, как это принято делать при молитве. Сидящий следом, казначей не переставал перебирать листы, и делать на них заметки. Представитель от Вольных Портов Аваргии, Герцоги Преквистский и Олдский слушали, и почему-то явно нервничали. Маршал Олаф пытался слушать, но его отвлекал Верховный Маршал Генри Клеонский. Тот периодически срывался на смех, и дергал сидящего по соседству Олафа. Судя по всему, Генри был уже явно пьян. Более того, он пришел с бутылкой, из которой периодически пил прямо из горла. Принц терпеть не мог этого человека. Причем это было взаимно. «Обвешанный золотом пустоголовый попугай» — так пьяный Генри назвал принца на пиру, причем пир был в честь его дня рождения. Конечно, с Верховным Маршалом потом серьезно поговорили, и больше тот не оскорблял его, но Альдо видел, с какой злобой этот пьяница на него смотрит. Учитывая, как отвратно выглядит Генри, принц не сомневался, тот просто завидует его красоте, вот и ненавидит. Маршал имел вид подзаборного пьяницы. Ладно морщины, возраст берет свое, у отца, хоть тот и младше, их ещё больше, но пьяницей тот не выглядит. Но опухшее лицо, непонятный цвет кожи, мешки под глазами, вечная небритость и нечесаные отросшие волосы с проседью, никого не украсят. Ростом Генри был высок, как и все в роду Клеонских, вот только стать его не особенно радовала. Может быть, когда-то у Герцога была нормальная фигура, теперь же он обрюзг и располнел. Альдо не удивлялся, когда говорили, будто Генри ночует в борделе. Кроме шлюхи, на такой ужас вряд ли кто-то польстится. А вот почему этот человек до сих пор Верховный Маршал, принц не понимал. Войну он выиграть не может, зато позволяет себе приходить на советы пьяным. А сегодня он и вовсе обнаглел, раньше он хоть бутылку с собой не приносил. Император, видимо, не хотел выгонять брата, рассуждал Альдо, надеясь, что мать, которую этот Генри тоже явно ненавидит, все-таки его вышвырнет. Он сам её попросит, потому что позволять подобное нельзя.

Когда Императрица закончила, она дала слово Маршалу Олафу. Тот принялся читать подробный доклад про положение дел на передовой. Когда Маршал закончил, она вновь взяла слово.

— Итак, господа, вы все услышали доклад. Впрочем, все вы люди осведомленные, к тому же вчера, вы получили отчет с исчерпывающей информацией о положении дел в Империи. Ситуация более чем серьезная, и нужно предпринимать меры. У меня есть свои соображения, но для начала я хотела бы услышать мнение каждого, — поставила перед фактом она.

Первым взял слово Тереней.

— Ваше Величество, нам нельзя падать духом, Книга Мироздания ясно говорит нам, что уныние — грех, ибо это сомнение во всесилии Мироздания. Нам нужно помолиться перед принятием…

Как всегда, Жрец заставит всех молиться, а потом начнет проповедовать, мысленно возмутился Альдо, и едва не зевнул. Впрочем, начавшуюся проповедь прервал Генри.

— А ничего Книга Мироздания не говорит насчет того, как нам победить? У нас война, а вы со своими молитвами! Толку от них! Хватит уже время на херню тратить! — Верховный Маршал стукнул кулаком по столу.

— Верховный Маршал прав, нужно о победе думать! — вклинился Альдо, в кои-то веки, будучи солидарным с ненавистным дядей.

— Герцог пьян, от него пойлом несет, — поморщился Тадеус, и тут же добавил, — но сейчас он правильно говорит. Может, хватит молиться? Поговорим лучше о том, сколько за последние годы ушло золота на содержание Храмов!

— Да как вы смеете роптать на Мироздание! Именно поэтому мы проигрываем, потому что вы не доверяете Всевышней Силе! Ваши молитвы были не искренни, а одной моей молитвы недостаточно! — возмутился Тереней, держась за амулет.

— Какие молитвы, если нам нечем кормить армию? — возмутился теперь уже Олаф. Тут Альдо решил, что пришло его время выступить со своим предложением.

— Да, молитва это хорошо, но давайте задумаемся о насущном! То, что творится сейчас в имперском войске, это безобразие! Как мы могли допустить, чтобы Имперская Армия состояла из оборванцев?! — искренне вознегодовал принц, — Я читал отчет, и я искренне возмущен! Наши воины снимают одежду с мертвых врагов! Как нам не стыдно такое допускать! — он уже распалился, и едва не кричал, — Подумать только, смена сапог предусмотрена всего раз в два года. А панталоны вообще не предусмотрены! Война уже пять лет идет, а воинам не выдали ни одной пары панталон. Но на передовой им негде озаботиться их пошивом даже за собственные средства! Это варварство, вынуждать людей снимать одежду, а уж тем более панталоны, с мертвых врагов! Вот вы все про стратегию и тактику рассуждаете, а людям одеть нечего, они воюют в драных панталонах! А может и вовсе без них! Какой может быть боевой дух? Оттого и дезертиров много, потому что не заботимся мы о тех, кто проливает кровь за Империю! Мы не обеспечивает их элементарным! — когда принц закончил свою яркую речь, все молча на него уставились, даже на лице Тадеуса, и то отобразилось удивление. Принц поначалу решил, что видимо, он сказал что-то важное, вот все и удивились.

— Только что мы послушали принца. Я разделяю его мнение по поводу того, что мы должны озаботиться лучшим обеспечением войска. Разумеется, без перегибов, — заметила Императрица.

— Учитывая, что одни панталоны стоят столько же, сколько два комплекта воинского облачения без учета оружия, я надеюсь, это была шутка! — осторожно вклинился казначей. Принц хотел было возразить, но тут уже слово взял Олаф. Тот почему-то улыбался.

— Действительно, принц вовремя обратил внимание на состояние дел в армии. Я читал прошение, и полностью его поддерживаю. По поводу отсутствия в списке панталон, я полагаю, Его Высочество просто плохо проинформировали. Дело в том, что рядовые в армии не носят панталоны, как не носят их большинство простолюдинов Империи, — не сдерживая улыбки, пояснил тот.

Альдо только в изумлении уставился на Маршала. Он понятия не имел, что кто-то может не носить панталоны. Ясно, что крестьяне не носят дорогих тканей, и у них нет драгоценных камней или золотых украшений, но панталоны казались принцу такой же обязательной частью гардероба, как, например, штаны. Тем временем Генри, пошатываясь, встал, и демонстративно отпил из бутылки. Все теперь уставились на Верховного Маршала.

— У меня предложение! — потрясая бутылкой, обратился ко всем он, — Продать сюртук нашего принца! Нам этого хватит, чтобы вооружить всю армию! А если продать его сапоги, армию можно одеть! А украшений хватит даже на панталоны! Для каждого! А если потрясти Теренея с его Храмами, мы даже халифатцев разгоним! — Генри расхохотался, следом неловко рассмеялись Герцоги и даже Олаф. Альдо утратил дар речи от такой наглости. Тереней, на лице которого читалось явное возмущение, резко встал.

— Побойтесь Мироздания! Вашими устами глаголет Проклятый! В такое тяжелое время мы должны как никогда чтить заветы Книги Мироздания!

— Да ты уже затрахал всех своим Мирозданием! Как принц затрахал своими бабскими нарядами! Гляньте только, не принц, а шлюха из борделя. Д-да его надо к мужеложцам в Честь Империи, он вам быстро на три войны заработает!!! А-ха-ха-ха!

— Да как вы смеете! — вознегодовал Альдо.

— Прекратите, я приказываю! — Императрица резко встала, — Ведите себя подобающим образом, вы не в трактире! — сурово отчитывала она Генри.

— А ты вообще заткнись, шлюха! Тебе тоже в борделе место! Императрица, которая перед всеми ноги раздвигает! Думаешь, нарядилась как добродетельная, повесила на шею кулон, и святой стала?! — Верховный Маршал вновь приложился к бутылке.

Со стороны Герцогов послышались приглушенные смешки, Миранда уставилась на Герцога полным ненависти взглядом.

— Послушай меня, Верховный Маршал, я настоятельно советую извиниться перед Её Величеством, а заодно перед всеми нами! — вмешался теперь уже Тадеус, пренебрежительно глянув на Генри. Маг продолжал сидеть на своем месте.

— Пошел ты! — с этими словами Генри плеснул из бутылки прямо в Тадеуса. Тот не шелохнулся, брызги его даже не коснулись, а полетели обратно, то есть прямо в лицо Верховному Маршалу. Все затихли, и буквально, застыли. Альдо также не отрывая взгляда, наблюдал за Генри и Тадеусом.

— Я предлагаю тебе покинуть совет, если ты не в состоянии принимать в нем участие, — сухо бросил Верховный Маг.

— Крыса паршивая, — с этими словами Генри попытался замахнуться на мага, но вместо этого резко схватился за горло, и с грохотом рухнул но пол. Тадеус при этом даже не вздрогнул.

— Жить будет, — прокомментировал Верховный маг.

— Стража, унесите бывшего Верховного Маршала в его покои, — распорядилась Императрица, и присела. Все почему-то замолчали, только Герцоги о чем-то шептались. Когда Генри унесли, Миранда, наконец, прервала молчание.

— Господа, я полагаю, нам нужен новый Верховный Маршал. Мне нужно подумать, в связи с этим совет переносится на послеобеденное время. Вас всех предупредят, — объявила она.

В холле принца ждал Лоран, и вместе с ним он и направился в свои покои. С одной стороны, новость о том, что Генри больше не Верховный Маршал, обрадовала. Наконец-то, получил по заслугам. У принца даже поменялось отношение к Тадеусу. Как тот держался. Он единственный, кто вступился за честь Императрицы. Остальные языки проглотили, даже он сам, и то растерялся от подобной наглости Генри. Если Тадеус мужеложец, теперь понятно, чем он может привлечь юношу. Могущество и при этом ледяное спокойствие, которое он принимал за безразличие. Впрочем, Альдо тут же отогнал от себя подобные мысли, у него есть Лоран, нечего ему на мужчин засматриваться. Тем более, других проблем хватает. Например, конфуз, в котором он выставил себя дураком. Конечно, он хотел как лучше, а в итоге, оказался посмешищем.

Когда они уже вошли в его покои, Альдо принялся рассказывать Лорану все, что произошло на совете. Когда речь пошла о панталонах, тот не смог сдержать смех.

— Откуда мне знать, я же не заглядывал под штаны крестьянам! Почему ты мне не сказал! — обиженно воскликнул принц.

— Ещё чего не хватало, чтобы ты крестьянам штаны снимал, — наигранно возмутился Лоран.

— А ты тоже когда-то их не носил? — спросил Альдо, вспомнив о происхождении любимого.

— Ну, сам понимаешь. Но в гвардейской школе с этим строго, так что пришлось привыкать! А простые люди вообще непривычны их надевать, — пояснил он, и вновь расхохотался. Принц рассмеялся следом. Потом Альдо поведал про конфликт с Генри.

— Наконец то! Ну, все, теперь, когда Миранда может сама принимать решения, а Генри убрали, все должно измениться в лучшую сторону, — заявил Лоран. Принц его оптимизм разделял.

Продолжение военного совета было объявлено сразу же после обеда. Генри на нем уже не было, а Верховным Маршалом был назначен Олаф. Принц первым зачитал свой доклад с предложениями, которые продиктовал ему Лоран. В конце прозвучали аплодисменты, а его идеи вызвали у большинства одобрение. Только представитель от Портов поначалу возмущался, что армию придется содержать им самим, но когда ему напомнили про возможное возвращение халифатстких традиций, тот умолк. А вот предложение Олафа обратиться к алхимии, встретили не очень тепло. «Алхимия есть деяние Проклятого, и освоить её может только служитель Повелителя Бездны» — и Тереней и Тадеус были на редкость солидарны. Альдо не спорил, нечего про эту алхимию вообще рассуждать, если она запрещена, полагал он. А в остальном, царила полнейшая идиллия. Тереней заявил, что Орден Света возьмет на себя все расходы и хлопоты по борьбе с последствиями мора на юго-востоке, и плохих урожаев на западе. Это значит, что в имперской казне освобождается золото на содержание войска.

Когда с внешними врагами закончили, взялись за проблемы внутри Империи. Альдо периодически отвлекался, но в целом за сутью разговора следил. Позориться, как с панталонами, больше не хотелось. В итоге обсудили предложение Гаралийскому Герцогу, который отказался признавать власть Императора. Все поддержали идею Императрицы. Постановили, предложить сократить тому подати в два раза, если тот пойдет на попятную, а в случае неподчинения — пригрозить объявить предателем, служителем Проклятого, и разделить все его земли между соседними Герцогствами и некоторыми Графами, которые ему подчиняются. Разумеется, не только силами имперской армии, но и силами этих самых Герцогов и Графов. Потом обсуждали народные бунты и их последствия. Герцог Олдский выступил с докладом, зачитал жалобы от четырех графов и трех баронов. Оказалось, в герцогстве с начала весны свирепствуют народные бунты, и в разных концах объявились трое независимых друг от друга народных атаманов, Клементий Справедливый, Зоркий глаз и Воин Света. Последний прикрывается Книгой Мироздания, и объявил себя народным мессией. Так же Императрицей были зачитаны прошения Герцогов Эрского и Ринского. Там народный атаман Данго баламутит народ в деревнях, и, собрав под свое начало немалую армию недовольных, уже разорил несколько городов. Ходят слухи, те надвигаются на замок Герцога Ринского. Тереней предложил объявить народных атаманов служителями Проклятого, это предложение было всеми поддержано. Также, по мнению Альдо, совершенно справедливо решили объявить солидное вознаграждение за их головы.

Принц выходил из зала советов в хорошем настронии. Все-таки хорошо, что у него есть Лоран. Тот ведь не только красив и отважен, но и весьма умен. Разве не идеальная кандидатура для Верховного Маршала. Когда он станет Императором, он обязательно его назначит. Единственное, что вдруг омрачило его мысли о будущем, это необходимость женитьбы. Именно об этом вспоминал он, когда думал о престоле. Альдо понимал, у Императора должна быть жена, а главное, у него должен быть наследник. Даже если мужеложство перестанет быть преступным, без наследника обойтись нельзя. Но только одна мысль, что ему придется спать с женщиной, портила ему настроение. Мать ещё два года назад решила озаботиться его подготовкой к будущей супружеской жизни. Обычно подобным вопросом занимался отец, но в его случае Императрица велела Лорану найти подходящую девицу, и организовать ему урок. В итоге Альдо заплатил девице в два раза больше, и даже не прикоснулся к ней. Они с девицей неделю в назначенное время просто сидели в комнате. Матери Лоран доложил, что все прошло благополучно. Тогда он смог избежать участи делить ложе с женщиной, но как быть дальше? Война закончится, его объявят официальным наследником, а он даже слышать о каких-то принцессах не может. Вот только изменить ничего не получится.

* * *

Очнулся Генри в своих покоях с жуткой головной болью. Это же сколько он должен выпить, чтобы так хреново стало? Как он тут очутился, он тоже не помнил. Они с Олафом решили пропустить перед военным советом кубок другой, они всегда так делали. Напиться от этого невозможно, уж тем более ему. Но почему он тогда здесь? Как же военный совет? Генри посмотрел в окно, уже смеркалось, он вскочил, посмотрел на часы. Время приближалось к ужину. Проклятье, это он, получается, проспал военный совет, да ещё и не помнит, как и где напился? Верховный Маршал, чего греха таить, был не прочь напиться, но на военные советы он приходил. И приходил он, как полагал, в нормальном состоянии, а что он делает вне службы, это уже его проблемы. Генри, едва привел себя в порядок, выскочил за дверь, и наткнулся на Олиса, тот уже полгода служил у него писарем и счетоводом, а, заодно, переводчиком. Тот его ждал.

— Ваша Светлость, Её Величество Императрица желает вас видеть. Она распорядилась сообщить вам, как только вы очнетесь, — как обычно монотонным голосом отчитался тот. Генри хотел было спросить у Олиса, что случилось, но в итоге, не стал. Не пристало Верховному Маршалу срамиться перед младшим по званию, и признавать, что утратил память из-за того, что перепил.

— По какому вопросу? — решил начать издалека Генри.

— Её Величество не сообщили мне, — отговорился Олис, но по тому, как он замялся, было ясно, тот что-то знает.

— А по слухам что? Я хочу знать, — рявкнул Генри, уже подозревая, что ему грозит выговор от этой стервы. Видимо за то, что он не пришел на важный военный совет.

— То, что я сейчас скажу не слухи. Вас отстранили. Верховным Маршалом назначен Олаф, — отчитался писарь. Генри не мог поверить своим ушам. Сразу мелькнула мысль, этот упырь Олаф его специально напоил, или подсыпал херни. Вне себя от бешенства он схватил Олиса за ворот.

— Как, отвечай! Какого хера! Только потому, что я не был на совете! — зарычал он. Трое служащих ему гвардейцев только покосились.

— Вы были на совете, — возразил писарь. Тот оставался все таким же безмятежным, и это злило Генри ещё сильнее.

— Не лги! — рявкнул он, не отпуская Олиса, и тряся его, а сам понимал, что он может просто не помнить ничего. Такие случаи в его жизни бывали, но тогда он действительно много выпил.

— Я не лгу, Ваша Светлость, — спокойно ответил писарь. Генри, понимая, что у него нет выхода, кроме как узнать у этого человека, что случилось, отпустил его, и отвел в сторону, подальше от гвардейцев.

— Расскажи, что произошло? — стиснув зубы, спросил он, пытаясь успокоиться.

— Я на совете не присутствовал, и не могу поручиться, будет ли сказанное мною правдой.

— Говори, что знаешь, — требовал Генри.

— На военный совет вы пришли, изрядно выпивши, оскорбили принца, Императрицу, и полезли в драку с Верховным Магом. Это все, что я знаю, потому что об этом говорят на каждом углу, — отчитался Олис. Генри задумался, он прокручивал эти слова несколько раз, но вспомнить ничего не мог. Он только вспоминал, как выпил всего один кубок вместе с Олафом. Проклятье, этого не может быть, ну не мог он после одного кубка захмелеть настолько, чтобы не помнить выпитое потом. А выпить он должен был изрядно. Ладно, этого молокососа недомужика оскорбить, или шлюху, называемую Императрицей, но наброситься на Верховного Мага может разве что совсем безумный. Все в курсе, что к этому мудаку лучше не подходить.

— Предатель, я убью его! — рявкнул Генри, и пошел вперед. Ни к какой Императрице он идти не собирался. Оправдываться перед этой шлюхой? Нет уж, он не намерен. Как не собирался он идти к болезному братцу, от которого и раньше толку не было, а теперь и подавно. Все решает его женушка. Единственное, что он сейчас хотел, это убить предателя Олафа. Его протеже, между прочим. Он ведь его сам в Маршалы назначил, и вот… А ведь этот упырь пил с ним, братался. Они вместе в бордель ходили. Сука, крыса поганая. Как он не заметил, как мог проморгать? Генри вспомнил один момент, как полгода назад Олаф узнал, что он взял из военной казны золото, чтобы оплатить свой проигрыш в карты. Как тот негодовал, угрожал, что если ещё раз такое заметит, вынужден будет сообщить Императору. Тогда в итоге все замяли, они выпили, поговорили. Олаф, вроде его позицию понял, у него не было выхода, а взятое золото погоды не сделает. С этим никчемным Императором, его женой шлюхой, вороватым святошей Теренеем они все равно войну просрут, толку себе лгать. И вот, теперь он остался ни с чем, проморгал крысеныша.

Генри шел, а сам уже сжимал рукоять меча. Олис и гвардейцы, шли за ним. Поначалу он хотел послать этого писаря подальше, чтоб не путался. От гвардейцев хоть какой-то толк будет, а у этого даже оружия нет, и не факт, умеет ли он с ним обращаться так же, как с пером или счетами. Но перед тем как отослать его, он решил уточнить, где сейчас Олаф. Он ведь даже не знает, где искать его.

— Ваша Светлость, Верховный Маршал…

— Не называй его так! — рявкнул Генри.

— Простите. Олаф, по моим данным, совещается с Верховным Магом. Потом у него назначено совещание с Казначеем. Простите за дерзость, не подумайте, что я вам напутствую, решать вам. Но сейчас не самый подходящий момент его убивать, — монотонно заметил писарь. Генри, который все ещё не мог отойти от бешенства, остановился, и хотел уже врезать Олису, но тот вдруг продолжил.

— Даже если вы вызовете его на поединок, он может отказаться, вы сами понимаете, он бесчестен. Если вы убьете его просто так в стенах Императорского Дворца, вы подпишете себе смертельный приговор. Я разделяю ваше мнение, месть дело благородное, но сейчас не время горячиться. Вы потеряли должность, но разве вы хотите потерять жизнь?

— А когда время? — несколько успокоившись, вопрошал Генри, понимая, Олис ведь прав, — Ты, какого хера, мне все это говоришь? — недоумевал он, теперь уже не доверяя даже собственной тени, не то, что какому-то писарю.

— Я вам служу. Если вас объявят предателем, я могу попасть под раздачу. Если вас убьют, мне будет некому служить, а меня все устраивает. Я простолюдин, и не смею даже мечтать о большем счастье, — как ни в чем не бывало, пояснил Олис. Генри ответ его устроил, человека заботит его собственная шкура. Хотя бы честно, а не как этот сука, улыбался в лицо, а на деле…

— Пошли в трактир, — выдавил из себя Генри, понимая, что сейчас он просто не может и не хочет ни о чем думать. Да, он просто хочет выпить, как обычно. Он и раньше был не прочь напиться, а в последнее время пил все чаще. Потому что иначе было совсем невыносимо. Все коту под хвост. Из-за этого никчемного слюнтяя Фердинанда, который не способен править, но при этом, вместо того, чтобы прислушаться к нему, к родному брату, он слушает всяких мразей. Болеет того, Император лишил его сына, позволив глупому мальчишке покинуть Императорскую гвардию. Фердинанд, по глупости, сам того не ведая, практически подставил его с этой войной. Проклятая война, в которой при нынешних условиях невозможно победить, но поражение в которой — будет его ответственностью. Его обязали вести в бой голодранцев, хотя достаточно потрясти Орден Света, и золота хватит на три войны. Император все просрал, разбаловал Герцогов, и вот теперь Империя разваливается. А его сначала подставили, а потом просто вышвырнули, наплевав на все его заслуги.

Генри решил отправиться в самое дорогое питейное заведение Эрхабена. Трактир Честь Империи. Здесь обычно развлекались самые богатые и влиятельные господа не только солицы, но и всей Империи. Не важно, шла война, был голод или где-то ещё случалась какая-то напасть, в Чести Империи всегда был праздник. На третьем этаже этого заведения, убранство которого, казалось, не уступало даже императорскому дворцу, находился самый дорогой Дом Удовольствий Эрхабена, где несмотря на официальный запрет, практиковались даже мужеложство. Это бесило Генри, но в остальном его все устраивало. Ничто, даже требования Ордена Света, не могли помешать процветанию трактира. Среди влиятельных людей всегда находились ярые заступники, отстаивающие неприкосновенность самого элитного заведения столицы. Герцог Клеонский был из их числа. Генри был завсегдатаем Чести Империи. Если он пребывал в Эрхабен, то практически целыми днями он пропадал именно там. Герцог традиционно напивался, играл в азартные игры, в которых нередко проигрывал, провоцировал потасовки, особенно с мужеложцами, устраивал себе оргии с несколькими жрицами любви. Он мог не выходить из трактира неделю, проматывая там весьма внушительное количество золота.

Генри потребовал предоставить ему самый лучший стол, что незамедлительно было сделано. Гвардейцы остались стоять у стен. Писарь был приглашен к столу. Генри не привык пить со служащими ему людьми, но и самому пить не хотелось, уж лучше с этим писарем. Все равно ведь больше не с кем. Не с предателями же ему пить? А Олис, как и любой простолюдин, служить хотя бы умеет. Повезло ему однажды, вот и старается. Генри толком не запоминал, но тот, кажется, был сыном обедневшего учителя иноземных языков, оттого и грамотен. Воевать пошел по глупости, из-за юношеских порывов. Правда, воевал совсем недолго. Генерал один его переводчиком приметил. Штабной переводчик с хамонского куда-то делся, толи погиб, толи сбежал, а допрашивать пленных нужно. Вот и стали искать, кто хоть что-то понимает. Нашли, и взяли штабным переводчиком. А когда Генри в который раз вынужден был искать писаря, вспомнил, как тот самый Генерал расхваливал Олиса, мол два языка знает, хамонский и халифатский, и даже счета вести умеет. Герцог потом не пожалел, этот писарь служил отменно, причем уже как полгода продержался, обычно от него сбегали через пару месяцев. А этот не ропщет, а главное, умеет не только грамотно писать на антарском, но и счета вести, что немаловажно, ещё и языки иноземные знает.

Сидели они молча. Генри пил кубок за кубком, а вот Олис не особенно налегал на горячительное.

— Чего не пьешь? — прервал молчание уже изрядно захмелевший Герцог.

— Не испытываю удовольствия от выпивки, — ответил тот.

— А от чего испытываешь?

— От чтения книг, от интересной беседы, — заявил Олис.

— А бабами ты хоть интересуешься, книгочей? — небрежно спросил Генри.

— Да, как и любой нормальный мужчина, — все так же сухо и учтиво ответил писарь.

— Хорошо. Это хорошо! Мне в рядах моих служащих мужеложцы не нужны! Я бы их всех в войско отправил, пусть их хамонцы в зад трахают! Тьфу! — Генри сплюнул и расхохотался, — особенно принца, этого попугая разряженного, на него только глянь, мужеложец! Я тут, на третьем этаже видел, прямо один в один! Ты же тут впервые, а я постоянно бываю! Не поймешь, бабы или мужики! Эх, бордель тут хороший, не было бы ещё этих… Тьфу! Трактир Честь Империи! Вот! Вот где честь Империи, просрали всю честь! — он стукнул кулаком по столу, — Просрали! А так, шлюхи тут хорошие! Только Императрицы не хватает! Ты же не знаешь! — Генри выпил очередной кубок залпом, и продолжил, — Вот ты не знаешь ни хера. Империя гниет изнутри! Ха-ха-ха! У власти слюнтяи, мужеложцы и шлюхи, а трактир, где извращенцы трахают друг друга в зад, называется Честь Империи! Трахал я такую честь!

— Зачем вы тогда сюда ходите? — вдруг спросил Олис. Генри рассмеялся, и лишь когда успокоился, ответил.

— А куда ходить, если везде гниль! Гниль поганая, вот и остается только пить, чтобы не чувствовать этот запах! — Генри вновь налил себе кубок, и выпил его. Олис молча сидел, и продолжал цедить ещё первый кубок.

— Ты разве не видишь, что творится? Ты же не идиот, вон, языки иноземные знаешь, считать умеешь! Вот скажи мне, что ты видишь? — вопрошал Генри, а перед глазами у него уже все плыло.

— Я вижу бардак, разврат и гниль. Надвигается смута. А ещё я вижу человека, который может все изменить. Это вы, — говорил писарь, который уже двоился, но Генри его все равно слушал, — Император недостоин, чтобы вы ему служили, Императрица шлюха, принц мужеложец. Вы Герцог, и можете вернуться в Клеонию, объявить Королевство. В соседних Ринском и Эрском Герцогствах бунт, вы можете подавить их, а потом пойти дальше.

— Пойти дальше, да! Я должен был стать Императором, а не этот слюнтяй! — заплетающимся языком произнес Генри. Ему, одурманенному санталой, казалось, будто это его мысли.

— Время пришло. Возвращайтесь в Клеонию, и скажите свое слово, уничтожьте гниль, — продолжал Олис. Генри уже не мог понять, это вещает писарь или его внутренний голос. Он часто не раз думал об этом, но не решался, идиот, он должен был раньше решиться, время пришло. Время пришло, говорил себе он, а перед глазами уже все окончательно мутилось.

Очнулся Генри в шикарно обставленной комнате на огромной кровати с красными шелковыми простынями. Он протер глаза, и только через несколько минут вспомнил знакомый интерьер. Он в борделе Честь Империи. Генри, ругаясь на чем свет стоит, позвал прислугу. В комнату мигом влетела девица, она покорно выслушала его требования, и побежала выполнять. Ему принесли воды, вина, таз с водой, чтобы умыться. Когда Генри был уже готов, он, все ещё потирая голову, вышел из комнаты. Там несли караул его гвардейцы.

— Книс, передай Командиру Леору мое распоряжение. Завтра с утра мы выдвигаемся в Небельхафт. Пусть вся гвардия в полном составе немедленно следует к моему особняку, — распорядился Генри. Когда тот ушел, он поинтересовался, куда делся Олис. Оказалось, тот по настоянию самого Герцога, также отправился развлекаться с распутной девицей. Генри распорядился позвать его, а сам вернулся в комнату, где в который раз задумался о своем будущем. Теперь ему все виделось более оптимистично, нежели вчера. Он решил, с него хватит бесполезной службы. Его вышвырнули, хотя он, как идиот, служил и терпел весь этот беспредел. Что же, они ещё пожалеют. Он отправится в Клеонию, и, наконец, сделает то, что должен был сделать давно. Он заявит о себе. Смута в Империи ему на руку, вся эта шайка состоящая из глупцов, шлюх и вороватых люзоблюдов, ещё будет пожинать плоды своей бездарности. Да, они все пожалеют, и в первую очередь братец.

Генри никогда не понимал своего младшего брата, порой тот вызывал в нем просто животную ненависть. Тот был младше на пять лет, и с детства отличался немыслимыми малодушием, трусостью и жалостливостью. После его рождения, мать сбежала, бросив мужа, и собственных детей. Генри был мал, помнил только, что мать не особенно общались с отцом, тот называл её шлюхой, а сама она постоянно молилась, и его учила этому. Генри вспоминая слова отца, потом не раз думал, может, Фердинанд ублюдок? И это отец сам выгнал мать, а ребенка просто пожалел? Впрочем, свидетелей того, что мать его была гулящей, он не нашел, отец сменил всю челядь. Но как бы там ни было, Генри так и не простил ей побега. Так же он предпочитал думать, что Фердинанд пошел в мамашу. Нравилось ему молиться. Или например, в восемь лет тот рыдал, потому что увидел, как забивают корову. Генри поначалу думал, тот просто малолетний, но с каждым годом он только убеждался, братец идиот. Фердинанд ничем не интересовался, только читал книжки да прогуливался в одиночестве. В играх с мальчишками он участия не принимал. Генри подговаривал его поколачивать, сам пытался, может, тот разозлится и хоть что-то сделает. Но брат вел себя как идиот, не отвечал, трусливо снося удары. Так же Фердинанд молчал, когда его сек отец, сек за малодушие, за что, что отказывался учиться воинским искусствам. За то, что заявил, как хочет быть послушником. В итоге, он махнул рукой на младшего брата, как это сделал отец. Еще когда Фердинанду было тринадцать, рассудив, что если ни разговоры, ни порка, не дают результата, отец решил, пусть делает что хочет. В конце концов, наследник то не он, а Генри. Когда Фердинанд стал старше, он ожидаемо не поумнел. Воинские искусства, охота, девицы, его не интересовали, зато желание уйти в послушники стало проявляться все чаще и чаще. Правда, это слюнтяй даже это сделать не решался.

Генри было девятнадцать, когда он женился на Беатрис, у него вскоре родился наследник Альберт, а через два года умер отец, и он возглавил Герцогство. Фердинанд продолжал вести все тот же образ жизни, ему как раз исполнилось восемнадцать, когда в Небельхафт приехала делегация из Ордена Света. Торжественно объявили, что исходя из пророчества, его младший брат, избранный Мирозданием. И он должен жениться на единственной наследнице имперского престола, Адриане Сиол. Получается, однажды он станет Императором. Генри не мог поверить в подобную чушь, его никчемный братец — будущий Император. Ни кто-то другой, ведь в Империи хватало высокородных юношей, а именно Фердинанд. Последний человек, хоть как-то годящийся для этой роли. Это была даже не зависть, это казалось несправедливым. Пусть не он избранный, тем более, он женат, но Фердинанд ведь не достоин, полагал Генри. Особенно злила реакция самого брата, тот не обрадовался, а едва сознание не потерял, и неделю не выходил из комнаты. Генри тогда хотелось пойти и удавить этого слюнтяя. Впрочем, он вскоре успокоился, рассудив, что если его брат будет Императором, это тоже неплохо, и сам пошел успокаивать его. Как он потом сожалел об этом. Лучше бы Фердинанд тогда удавился. Или он бы помог ему.

Вскоре брат покинул Клеонию. Пока был жив Александр, тот не имел никакого влияния, с его то характером это было неудивительно. Генри надеяться было не на что, он мог только ждать. Но это ожидание будто убивало. Месяц тянулся как год. Оставаться в Небельхафте было невыносимо. Его начала бесить жена, которая своей приветливостью с гостями, в том числе с мужчинами, постоянно давала поводы для ревности. Не мог Генри забыть, как в первую брачную ночь узнал, что его шестнадцатилетняя невеста, оказывается, невинностью не отличается. Ему досталась шлюха, такая первая мысль посетила Генри. Мать его была шлюхой, и вот жена. Беатрис как и мать, была не прочь помолится, и это бесило особенно. Но тогда Генри не выгнал её, он был уверен, все женщины шлюхи, и нет разницы, какую шлюху он будет держать в узде. А Беатрис понравилась ему. Но тут это пророчество, которое потом долго не давало ему покоя. Вдруг оно не говорило про имя, а просто имело в виду род Клеонских? Если бы он выгнал тогда эту шлюху, он мог бы стать Императором. Просрать свой шанс из-за бабы, это последнее, с чем он мог смириться. Особенно, если баба шлюха, а в этом он был уверен. Беатрис вела себя именно как распутная девка. Чего стоят её любезные беседы с мужчинами. В итоге, Генри пил, совращал служанок, и понимал, он не может жить так дальше. После свадьбы брата с наследницей, он сразу же решил отправиться воевать, благо война с Хамонским Королевством такую возможность ему предоставила. Генри командовал клеонскими воинами, умудрился проявить себя, и закончил войну уже в звании Маршала. В Небельхафт с тех пор он ездил только периодически и максимум на месяц. Вся его жизнь оказалась связана с воинской службой, и ожиданием, когда же Фердинанд станет Императором, и он получит больше возможностей. Лучше бы он этого не ждал, уже потом сожалел Генри. Уж лучше бы Императором оставался Александр, а он мог проявить себя на воинской службе.

Но Александр был подло отравлен, а Фердинанд объявлен Императором. Он сразу предложил Генри стать его Советником. Вот только Герцог вскоре убедился, напрасно он ждал, что сможет оказывать на брата влияние. Вроде тот слюнтяй, нерешительный мягкий идиот, вот только Генри никак не удавалось найти к нему подход. Генри, сторонник жесткого правления, поражался тому, как Император откровенно распускает подданных. Вот только сделать он ничего не мог. Вокруг уже столпились другие советчики, готовые перегрызть друг другу глотку за возможность пастись рядом с новоявленным Императором. Генри имел доступ к Фердинанду, вот только тот его почти никогда не слушал. Зато слушал других. Верховный Жрец Кириус первым заморочил голову его брату. Тот чуть не заставил его вернуть Инквизицию. Помешала женушка Миранда, та ещё шлюха, правда, тогда он ещё не знал какая та хитроумная стерва. Это было невыносимо, видеть, как Император в очередной раз идет на поводу у ненавистных ему святош. Генри даже попытался сговориться с Мирандой, но та иметь с ним дел не захотела. Как не пожелала с ним спать, хотя шлюхой была ещё той, он был в курсе, как та опускалась до связей с гвардейцами. Уже потом он понял, эта хитрая дрянь просто поняла, что её муженек в грош его не ставит, и не увидела смысла с ним связываться.

В качестве советника, Герцог пробыл почти три мучительных года. Именно в тот момент он увлекся выпивкой, и стал завсегдатаем трактира Честь Империи. Последней каплей для него стал скандал, связанный с его сыном. Император, проигнорировал его просьбу, и позволил Альберту бросить службу в Императорской гвардии. А для чего? В Академию Мудрости тот захотел. Этот слюнтяй, несмотря на то, что весьма отличился в школе и получил назначение в саму Императорскую гвардию, проявил трусость, и захотел стать лекаришкой. Генри убедился, что брат его не уважает, и оставил Дворец, отправившись в Небельхафт. Там он пробыл полгода, практически каждый день выпивая, а потом решил вернуться на воинскую службу. На ту же границу, где служил до того, как стал советником.

Когда же началась война с Хамонским Магистратом, Генри в качестве Маршала отправился на передовую. А вскоре Коннел был убит, и он был назначен Верховным Маршалом. Вот только война эта стала для него не победоносной, а полностью провальной. Он все чаще пил, теперь уже не от безделья, а от накатывающего отчаяния. Что ещё делать, если на него повесили войну, в которой сами же не дают победить. А спрос будет с него. Не все решает Верховный Маршал. Особенно, когда он вынужден вести в бой голодранцев, в то время как Храмы жируют. Когда вокруг никчемного Императора вьются натуральные шакалы, которым только и надо, что набить карман или усилить влияние, ждать иного трудно. Раньше Верховные Маги, сначала Румиус, потом Алвиус, не особенно стремились пастись вокруг Фердинанда, но потом появился Тадеус. Мерзкий тип, все победоносные битвы вечно приписывал магам, но при этом не делал всего того, что сделать может. Или сознательно, или от недостатка ума, понять трудно, но то, что человек он мутный, Генри был уверен. А главное, гнида ещё тот, ни капли святого, он в приказном порядке не позволил ему поехать в Небельхафт, когда пришла весть о смерти его дочери. Святоша Тереней, тоже тот ещё мудак. После того, как в Храме Мироздания погибла его старшая дочь Лолита, Жрец предложил построить в Клеонии Храм. Генри тогда едва не удавил Фердинанда, требуя запретить это делать. Брат его все-таки послушал. Но Верховный Жрец продолжил окучивать Императора, а заодно, теперь уже его жену. Хотя в случае последней, кто ещё кого окучивал. Стерва Миранда вызывала у Генри особенную неприязнь. О том, что та раздвигала ноги едва ли не перед всеми прилично выглядящими мужчинами во Дворце и не только, говорили на каждом углу. Но никто её за непотребством так ни разу и не застал, а Фердинанд считал едва ли не святой. В итоге, эта интриганка добилась своего, и теперь правит Империей. Правда, ума у нее от этого вряд ли прибавилось. И вот уже вокруг этой шлюхи вьётся ещё больше шакалов. Те же Тереней с Тадеусом, казначей, некоторые Герцоги. Теперь ещё и этот сукин сын Олаф. А он, Генри Клеонский, будет объявлен крайним, будто это он, паршивый пьяница, просрал всю войну. Всех собак на него повесят. Вот только зря они списали его со счетов, он ещё заявит о себе, и возможно, оттяпает не только Клеонское, Эрское и Ринское Герцогства. Империя со своей армией голодранцев на грани краха, вот, уже Халифат предъявил свои права. Империя все равно падет, так почему бы не поучаствовать в этом, и не отхватить себе добрую её часть, а заодно, тем самым, отомстить этим проклятым интриганам?