Парадиз.

— Я твой парода таптал!

— Да ты меня таптат нэ можищ!

— Щто-о-о?!

— Ва-ай!

— Марика! Иди сюда, по-братски прошу! Ма-арика! Чести нэт в тибэ женьщина, сюда иди, говорю!

Из калитки одноэтажного дома, с высокой, раскидистой крышей пулей вылетела черноволосая девушка в тапках и пушистой, светло-дымчатой шубе на голое тело, с перекошенным от ужаса лицом и понеслась вверх по улице. Пробежав четыре дома, юркнула в калитку к соседям, живущим на противоположной стороне. Спустя мгновение, следом выскочил здоровенный волосатый детина, явно кавказкой национальности с пистолетом в руках. Широкие ноздри ходили мехами, пунцовое от ярости лицо, бешеные глаза зыркали в поисках сбежавшей жертвы. Узрев пятку удирающей девки, кавказец припустил следом, красуясь семейниками с угарными микимаусами.

— Марика!!! Стой, поговорить буду! Мамой клянусь, нэ убью!!

Девка, заскочившая в соседский двор, нырнула за угол сарая. Кавказец остановился в проходе, хищно осматривая территорию, оперевшись свободной рукой о водосточную трубу, вытер с лица пот тыльной стороной ладони, сжимающей оружие.

— Марика! Вихади, прелесть моя, — старался говорить он, как можно мягче и дружелюбнее, — бить нэ буду, мамой клянусь!

— Будищ! — крикнула девушка из-за сарая и тут же, поняв, какую ошибку совершила, в испуге прикрыла рот двумя ладошками, но было уже поздно.

Мужик довольно оскалился, обнаружив её местонахождение, и целенаправленно двинул к хозяйственному строению.

Девушка выглянула из-за угла.

— Вай! — взвизгнула она, подпрыгнув на месте, и ланью бросилась за дом, прыгая через клумбы, задрав полы мешающей шубы.

Получился объёмный такой, меховой шар на тоненьких ножках, скачущий по заднему двору. Вот она присела за беседкой и выглядывает.

Кавказец остановился у угла сарая, зло поблёскивая глубокими тёмными глазами, понимая, что девушку с даром ускорения просто так ему не поймать.

— Я твой мушь или щакал горный?! Домой иди! Бистра! — и, подобрав камешек под ногами, с силой швырнул, попав в звонкую штакетину.

Девушка шустро убрала голову из-под каменного обстрела, крикнув в ответ:

— Нет! Не пойду, убиват будищ!

— Марика, мамой клянусь, я твой всё род люблю, вернись домой, нэ буду убиват! Ну, чем хочищ, клянусь! Гаварить буду! Как человека прошу, иди сюда, а-а!

— Ты смелый, потому что моих братьев нет здесь! — крикнула девушка из своего укрытия, — но Аллах всё видит!

— Я сейчас и братьев твой таптат буду, и тебя, и маму твой!!! — побагровев ещё больше, ринулся взбешённый мужик в наступление.

— Ваааааиииииииии!!!!!! Убивааааююююют!!!!!!!

В доме громко заржали:

— Не убивают, а скорее род пытаются продолжить!

— Ну, всё, хорош концерт смотреть. — Подошёл высокий парень, бесцеремонно отпихивая смеющегося кучерявого брюнета, распахнул оконную раму и, обращаясь к кавказцу, громко крикнул:

— Остынь, Орёл!

Мужик затормозил резко, совсем немного не добежав до беседки, разворачиваясь с возгласом: — Я твой…

— Даже не думай, отрежу, на долго бездетным останешься. — Опережая события, посмеиваясь, ответил Кир из открытого окна на втором этаже.

Глаза «героя-топтуна» расширились, и остаток фразы он просто втянул в себя глубоким шумным вдохом, забыв как дышать, вдруг замер.

— Вах! Кир! Не узнал, брат! — хлопнув пару раз густыми ресницами, он выдохнул. — Прости, брат! Вот, жена роль рэпэтируэт, знаищ эти там спиктакли-минтакли женские. Помогаю ей! — Растянув губы в паршивом подобии улыбки, указал он на вновь выглянувшую из-за беседки перепуганную девушку. — Видищ, она рэпэтируэт!

Та перевела испуганный взгляд с Кира на бледного мужа и коротко кивнула.

— Гы-гы, — хохотнул Фома, выглядывая из-за плеча друга. — Репетируют, ну да, клоун… Гы-гы-гы…

— Сходи, Орёл, чай-май попей и успокойся. Давай, давай, заканчивай свой концерт, заходи в дом, гостем будешь. — При этом он приглашающе махнул рукой и, развернувшись, удалился в недра дома.

— А-а… — мужик повернул корпус, указывая рукой на беседку.

— Да вернётся твоя Марика, не волнуйся. — Пытаясь унять смех, сказал Фома. — Сейчас отсидится там, сколько надо… — всё же не сдержавшись, хихикнул, — по роли, и придёт.

— Заходи. — Кир вышел во двор, встречая гостя. — Это, вот сюда положи, — глянув на пистолет, указал он на железный ящик в коридоре.

— Да брат, канещна. — старательно вытирал гость босые ноги об половик у порога.

Мужика заметно потряхивало, но не из-за семейной склоки, а от осознания близкой смерти, которая прошла только что мимо, слегка дыхнув могильным сквознячком, взъерошив волосы не только на голове, но и там где они росли, вообще.

Орёл сидел в кресле, как пионер, прилежно сложив руки на волосатых коленях, краснота с лица схлынула, уступив место более бледным тонам кожи, что ближе к белому, и натянуто улыбался.

— Пойдёмте лучше на кухню, — предложил Фома, когда Орёл многозначительно покосился на пачку сигарет, силуэт которой отчётливо просвечивался сквозь светлую ткань нагрудного кармана летней рубашки. — В доме дети, так что в комнате лучше не курить.

— Канещна, брат! Дети — это святое! — Закивал Орёл, подтверждая слова, да с таким усердием, что хрустнуло в шее. Поспешил подняться и торопливо засеменил в указанном направлении, по пути почувствовал, что в районе ануса был «съеден» один из микимаусов, и небрежным движением поправил трусы, тем самым спас мышонка от неминуемой гибели.

Рыся поставила дымящие ароматом отличного кофе чашки и молча вышла.

Этот человек почему-то девочке очень не нравился, и, случайно встречаясь с ним на улице или в магазинах, она всегда старалась поскорее скрыться с его глаз.

Орёл невольно зыркнул в её сторону, но тут же отвернулся, испугавшись, что этот взгляд заметили и его интерес к девочке обнаружили.

В окне прошмыгнула чёрная лохматая голова.

Спустя минуту голова вернулась и опасливо заглянула в помещение, чуть показавшись с краю окна, быстро исчезла. Кир приоткрыл створку и увидел с растёпанной шевелюрой сверху серый мохнатый шар, сверкающий голыми ляжками. Девушка со скоростью хорошего спортсмена рванула к калитке, не забыв задрать шубу до самых бёдер, чтобы та не мешала очень быстрому бегу. Тапки она где-то потеряла.

Ироничная улыбка слегка коснулась губ старого немца.

— Ну, что, Орёл, рассказывай, как докатился до такой жизни? — Развернулся он к гостю.

— Какой жизни, Кир? Харощая жизнь у миня, честная! Мамой клянусь!

— Ты прекрасно знаешь законы, касающиеся граждан нашего города… Устроил тут балаган. — Бросил Кир, не сводя холодного взгляда с кавказца, которому, кажется, уже совсем плохо стало, не спеша выдвинул табурет и присел напротив.

— Она сама просила! В кино-шмино актрисай быть хочет! — Развёл он руками, блестя мокрыми ладонями.

Кир смерил мужика в трусах уничтожающим взглядом. Голова того медленно втянулась в плечи, на лбу выступила испарина.

— Прости Кир, палку перегнул, — ответил Орёл севшим голосом.

— Кофе пей. Остыл уже, — кивнул Кир без намёка на хорошее настроение.

Мужчина попытался взять чашку, но руки предательски заколотились, выбивая невольно звон посуды.

— Не пролей, — усмехнулся Фома, — трусы испортишь. Козырные! — Широко улыбнулся.

— Мамой клянусь, не бил я её, пальцем не тронул, попугать просто хотел, чуть-чуть совсем. — Кавказец начал торопливо оправдываться. — Язык имеет: нож бы мне такой, как её язык! Броню элиты пробил бы таким ножом!

В стекло робко постучали.

— Орёлик, вещи твои принесла. — В окно просунулась аккуратно сложенная стопка одежды.

— Вот! Видищ! — Тут же воспрял духом… Орёлик. — Жина прищла, харащо всё у нас! — Встал он, нервно улыбнувшись, и протянул дрожащие руки к вещам.

— Вижу, — усмехнулся Кир и отпил из чашки терпкий напиток.

На подоконник меж тем встали ботинки.

Орёл поспешно одевался, пальцы от волнения не слушались, и пуговицу на штанах удалось застегнуть только с четвёртой попытки.

— Спасибо, Кир, от всего сердца благодарю тебя, брат мой. — Тряс он руку Кира, обхватив двумя своими, прощаясь у забора.

— Орёлик, увижу у жены твоей побои, не посмотрю, что она сама упала, с тебя спрошу. Понял?

— Канещна понял, брат! Как вазу хрустальную беречь её буду! Матрас куплю, буду за ней ходить! Спасибо, брат! — Наконец-то, распрощавшись с начальником стаба, Орёл направился к своему дому, наискось пересекая улицу, старался шагать, как можно шире и твёрже, но ноги не слушались, то и дело подгибаясь.

Голова Марики, торчащая из-за забора их дома, тут же исчезла, завидев возвращение супруга.

— Хорошие соседи, весёлые. — Улыбнулся Кир, задрав голову и подмигнув зависшему квадракоптеру, затем пошёл в штаб, где его уже ждали.

Дел на сегодня предстояло ещё много. Серьёзных.

* * *

После своеобразного знакомства с Шёпотом и его группой мы, практически, всю дорогу ехали молча. Однажды только Прапор открыл рот, приказав Взрывнику немедленно слезть с мутанта и пересесть в машину, когда мы заехали забрать свой припрятанный «Патриот». Думать о плохом не хотелось, но каменная мина на лице командира предвещала, как минимум, бурю. Хорошую такую бурю…

Добрались до лагеря спокойно, но как только вышли из машин, командира прорвало. Он орал на всех вместе и на каждого по отдельности, по полочкам раскладывая все недочёты и ошибки, допущенные во время рейда, в этот момент и подошёл батька. Понаблюдав пару минут за «концертом», гаркнул, заткнув Прапора и потребовал полный, подробный отчёт о поездке.

После доклада Лешему о произошедших событиях буря от Прапора показалась всем без исключения участникам рейда полным штилем, а вот об нахмуренный лоб Лешего можно было годовалых бычков забивать. Расслабились мы непростительно тогда, и, если бы не Прапор, то выезд этот оказался бы последним для всей группы.

Когда Леший стал разбирать, кто на чём прокололся, выяснилось, что у меня пропала связь с призраками, со всеми.

В горячке боя я даже и не думал о них, а в дороге голова была забита совершенно другим, и только, когда батька задал мне вопрос: — «Почему же призрачная разведка, рыскавшая впереди, не обнаружила засаду?», до меня дошло, что даже после боя ни один из них не явился, а для двойняшек — так это вообще не характерно. Попытался их вызвать, но в ответ получил полное безмолвие. Льдом окатило от затылка до самых пяток. Сев в позу лотоса и расслабившись, как учил Батон, я заглянул в собственное тело, с ужасом ожидая обнаружить пропажу дара.

Дар мерцал там, где ему и было положено, вот, только, видок у него сильно изменился. Если раньше он выглядел, как шарик с тоненькими, волнистыми лучиками во все стороны, то сейчас он больше походил на жутко спутанный разноцветный комок волос. Попытался распутать, но почувствовал вдруг, как трясут моё тело, и вернулся из Нирваны в реал.

— Ты чего творишь, ёлупень?! — внешний вид у Лешего не на шутку перепуганный. — Чего стряслось-то? — Спросил он уже совершенно спокойно, поставив моё несчастное тело на землю. До этого он держал меня за плечи примерно в полу метре от земли и тряс с душой.

Рассказав о том, что случилось с даром, в ответ узнал причину, почему меня крепко держали: оказывается, я просто начал парить в воздухе и терять материальную плотность. Просто… мда.

— Ну, Псих! Ну, Менталист хренов! — От души ругался я, поняв, кому обязан этим сбоем в проявлении дара Улья. — Да, чтоб тебе жилось долго-долго и икота двадцать лет мучила беспрестанно! Ну, погоди ж ты, Псих!

— Без Батона больше не смей лезть туда, — предупредил батька таким тоном, что точно лезть Туда расхотелось. — Домой вернёмся — разберётесь. Итак, на чём мы остановились? — Окинул он хмурым взглядом «штрафников».

— Съездили, бля… — грустно вздыхал Торос, сидя на перевёрнутом ведре, чистя картошку. — Один командир втыку дал, второй не отстал от первого, а третий и вовсе полную жопу шишек напихал… — кинул очищенный клубень в большую бадью с водой, взял следующий, недовольно покосившись на ещё полный мешок.

— Хорошо, что он к этим шишкам белок не выпустил, было бы тогда… — передёрнул Фома плечами нервно. Видимо, что-то подобное уже было, судя по его выражению лица.

— Шо рожи недовольные?! — Громыхнул бас Лешего. — Спасибо скажите, что ножи взять дозволил, слепни глуховатые!

Разбор полётов не минул и Умника. Спасли габариты, иначе тоже бы картошку с нами чистил. Но Леший пообещал, что следующей весной именно на нём будут огороды стаба перепахивать. Так что, досталось бедолаге от Высшего не слабо.

— Домой приедем, я с вас по пять шкур с каждого спущу на полигоне! И тебя тоже это касается, увалень шипастый! — Повысил батька тон, глянув вроде как в пустоту. — Жить у меня там будете! А потом в Пекло вас, лоботрясов, отправлю экзаменты сдавать!

— Экзамены, что ли? — Я по неопытности ляпнул на свою голову.

— А самые умные, — глянул он на меня из-под кустистых бровей, — дважды! И после — марш бросок с полной выкладкой! Я вас научу, как уши в рейде развешивать! А ты чего? Особого приглашения ждёшь?! — повернулся он к Прапору. — Плюй свою цыгарку, и вперёд за Родину! — Указал он старому вояке на свободный табурет, стоящий рядом со мной.

Прапор в недоумении покосился на Лешего и, поняв, что тот не шутит, зло плюнул, отшвырнул окурок и, что-то бубня себе под нос, пошёл исполнять приказ.

* * *

Парадиз.

— Не пойдут они через городской кластер. Нет смысла. Ну, во-первых, это ожидаемо, так как самый короткий путь. А, во-вторых, слишком оживлённо. — Прапор сделал паузу и окинул взглядом собравшихся. — От Эмбера до нас по этой дороге несколько подобных населённых пунктов, и скольких заражённых они за собой потащат, приманив шумом своих колонн?

— Ну, да, верно, — усмехнулся Седой. — Я из-за этого и не рискнул первым идти в наступление. Пока доедешь — половина боезапаса на мутантов уйдёт, так они же ещё и хвостом подтянутся, и второй половиной думай, то ли от них отбиваться, то ли от Эмберцев.

— Вот и Лорд с Рубином не идиоты, тоже понимают расклад. — Прапор, взяв карандаш, навис над картой, составленной из разных кусков бумаги, занявшей всю не малую площадь столешницы. — Есть вариант подтянуть технику вот сюда, — показал он на южный берег озера, питающего Парадиз водой. — Но, опять же у нас этот сектор давно пристрелян, и выйди они на открытое пространство со своими стрелялками, мы их разделаем, как Бог черепаху. Я так думаю, они и это учли, а поэтому пойдут во-о-от отсюда, — провёл кончиком грифеля по рисунку горной местности, оставив еле видимую полосу. — И ударят аккурат с тыла, пока мы будем отбиваться от их отвлекающих групп, вот тут, — указал на основную трассу, — и тут, — указал на южный берег озера.

— Возможно, ещё вот тут засядет пехота. — Прапор обвёл кружком зелёный участок — непролазные лесные дебри с западной стороны города. — И когда наши войска втянутся в бой с мурами, а это будут именно муры, которых в качестве приманки и пушечного мяса запустят в отвлекающее нападение, дав самую паршивую технику, или вообще муляж для отвода глаз и устрашения, отсюда ударят артобстрелом, — нарисовал на карте три стрелки, ведущие от гор к Парадизу. — А эти, — тыкнул в кружок на зелёном массиве, — пойдут на приступ стен. — Зажав карандаш меж пальцами, достал сигарету, закурил, выпустил дым. — По моим расчётам основной бой должен занять не больше сорока минут, и город будет взят со всеми по-тра-ха-ми, — сказал он по слогам и щёлкнул языком, зачеркнув Парадиз крестом. Затянувшись так, что истлело почти пол сигареты, выдохнул дым на карту, окутав этот участок словно туманом-кисляком. — По крайней мере, так бы сделал я, — добавил он, посмотрев на задумчивые и немного растерянные лица четверых давних друзей, Глав стаба.

— Кхым… — уставился Манчестер на «горную местность». — Как? Дорог там нет, ущелье — да, есть, но такое, что и черти ноги переломают. По реке, если только вплавь, с техникой прямо к нам в озеро! — Усмехнулся бывший толстяк, теперь уже просто слегка упитанный мужчина. — Да смешно! Не-е! Не пройти транспорту тем путём, это нереально, Прапор, не-е-ет. — Покачал он головой, глянув на вояку с полной уверенностью в правоте своих слов.

Кир молча «ползал» глазами по изображениям гор, ущелья, реки и, перейдя вверх по руслу к соседнему кластеру, по которому эта река, изрядно попетляв, уходила ещё дальше, в конечном итоге распадаясь на более мелкие речушки, расползаясь в стороны. Ткнув пальцем в маленький кружок с буквой «Д» на карте спросил:

— Это — дамба?

— Да, — ответил Седой. — Там завод, но это территория эмберцев, к тому же она пустынная на многие километры. Кроме этого завода и пары отдельных домов там ничего нет.

Прапор наблюдал за Киром с довольной ухмылкой.

— Как от Эмбера колонной техники добраться до дамбы? — Так же задумчиво шаря взглядом по карте, спросил Кир негромко.

— По этой дороге — спокойно. — Седой указал на серый серпантин. — Мутантов практически нет, те, что на шум прибегут, кончатся быстро. Серьёзных тварей моими ребятами замечено не было, а они, пока занимались топографией, излазили там всё вдоль и поперёк, так что…, - потёр Седой подбородок, глядя, как Кир вёл отобранным у Прапора карандашом от Эмбера к дамбе, — да, вполне реально…

— Сюда-то да, а дальше-то как? — встрял Манчестер.

— А вот так! — Кир перечеркнул жирной линией реку у пометки «Д».

— Перекрыть дамбу? — удивился Манчестер. — И зачем? Вода из реки пока уйдёт, это не меньше недели пройти должно, а то и того больше! Да за это время уровень воды так поднимется, что будет не путь по сухому руслу, а вселенский потоп, сметающий всё на своём пути.

— Не будет, — заговорил громкогласый Леший. — Если, к примеру, прорыть отводной рукав, то воды схлынут, и уровень на дамбе не превысит положенных норм.

— Но, это же сколько работы! А шума?! — эмоции из Манчестера так и пёрли. Ему не хотелось верить в столь безумную, на его взгляд, затею, но факты говорили об обратном упрямо.

— Угу…работы много. — Леший сел на большой табурет, давно сколоченный именно для него, ноги всё ещё давали о себе знать, вес тела-то не маленький. — Вот потому то мы и успели, а иначе они давно бы буром попёрли. Но теми силами, которыми они располагают, нахрапом нас не взять, ибо по зубам обратку такую огребут, что и костей опосля не собрать будя. А что шумно дюже, дык Седой же сказал, что тама нема никого. Нешто отстреляются? Нынче же они создают видимость активности своими мелкими вылазками и стычками с нашими бойцами, охраняющими подступы по очевидным направлениям, тем временем готовя проход через горное ущелье по руслу реки. Умно-о… И сказать более нечего, — хмыкнул в бороду Леший, не замечая, как наматывает на указательный палец прядь волос из этой многострадальной бороды.

— Ты как додумался-то до этого? — поразмыслив немного, батька перевёл свой взгляд на Прапора.

— Помнишь, призрачная разведка Дока доложила о странном поведении Эмберцев? Они искали строительную технику и набирали рабочие группы из мирных жителей, собрали женщин, подростков и куда-то увезли. А увезли всех вот сюда, — указал на дальнюю часть карты, близ реки, выше дамбы на несколько километров, — и выставив охранные посты, разбили палаточный лагерь и начали рыть. Тогда я особого значения этому не придал, подумав, что таким образом вояки просто решили устроить временное укрытие для своих семей и остального мирного населения на время боевых действий, и убрал от них дальнейшее наблюдение. Однако, когда пришёл доклад о поиске людей, смыслящих в управлении дамбами, я насторожился. И тебе тогда это странным показалось.

Леший кивнул.

— Потом призраки доложили, — продолжил Прапор, — что эмберцы устроили по окрестностям массовый сбор фанеры, красок и развели деятельность по театральной бутафории, припахав на это остаток населения вплоть до шестилетних детей. Зачем, спрашивается? — вздёрнул брови вверх, собрав на лбу складки кожи, тут же вернул прежнюю мимику «рожа кирпичом» и продолжил. — Ну, а тут, взглянув на все карты в полном сборе, я взглядом зацепился за ущелье и вспомнил душманские караваны. Всё сразу встало на свои места. — Дёрнул щекой.

Этот нервный тик он получил, ещё воюя в Афганистане, и даже при помощи всеисцеляющей регенерации Улья не смог от него избавиться, искажая лицо однобоким кратковременным оскалом при малейшем негативном нервном всплеске.

— Они точно пойдут этим путём, иначе просто и быть не может, — закончил Прапор свои объяснения Лешему, а заодно и всем остальным.

******

Ущелье.

Чибиса клонило в сон. Конечно, он по-ни-мал, что спать нельзя, но глаза предательски слипались, и голова тяжело падала на выставленные вперёд руки, сжимающие автомат. Боец на мгновение проваливался куда-то глубоко в пустоту, но тут же приходил в себя, тряс головой, щипал себя за руку, обтирал лицо платком с холодной водой из снятой с пояса фляги. Когда становилось совсем невмоготу, Чибис подтягивал ноги к подбородку и садился в тени большого валуна, за которым лежал. Стараясь отвлечься от обволакивающей тягучей дрёмы, он думал обо всём подряд, перебирая значительные и незначительные события прожитой жизни, концентрируя внимание на самом интересном и ярком. Периодически оглядывался на своего напарника и друга, молодого бывшего военнослужащего, который попал в Стикс три года назад, во время отпуска за проявленный героизм во время боевых действий в одной из горячих точек его мира. Парень лежал среди камней в пяти шагах от него и наблюдал за тылом. Он тоже время от времени клевал носом, и тогда Чибис бросал в товарища маленький камешек. Крафт вздрагивал, поворачивал голову и виновато кивал.

Сказывались и бессонные ночи, и неделями накапливаемая усталость, и слабый рацион питания. Всё это время, как заварилась каша с Эмбером, Чибис работал на износ, но возможности человека не безграничны даже в этом мире. Когда-то наступает тот предел, когда организм даёт сбой…

Внезапно кто-то навалился сзади и стал душить. Елозя по земле, пытаясь сбросить навалившегося, оторвать от горла вцепившиеся горячие, потные пальцы, Чибис кричал то ли от охватившего его ужаса смерти, то ли, пытаясь предупредить своих и позвать на помощь. Уже обессилев, теряя сознание, вдруг вспомнил, что на груди, в разгрузке припрятан нож.

Отпустив руки напавшего, Чибис заученным движением выхватил широкий, с наборной рукояткой и выбитой на лезвии арабской вязью тесак, и трижды ткнул им снизу вверх.

Выбравшись из-под грузного тела, командир группы попытался подняться на ставшие вдруг непослушными ноги, но снова был отброшен на землю. На этот раз он получил прикладом по голове. Хорошо, что удар пришёлся вскользь. Среагировал.

Стараясь понять, что же всё-таки происходит, парень быстро огляделся и увидел застывшее в нелепой позе неподвижное тело Крафта. Автомат, который мёртвый, бывший солдат всё ещё держал в руках, тускло поблёскивал в темноте, отражая свет далёких, прекрасных и холодных звёзд. Разорванная маскировочная накидка валялась рядом. Тогда не до эмоций было.

Совсем близко грохнула автоматная очередь, что-то больно ударило в левую ногу и в правый бок… Командир тройки завалился, погружаясь в сладостную дрёму…

Чибис не знал, сколько находился без сознания. Очнувшись, он вновь услышал стрельбу и крики убивающих друг друга людей. Превозмогая боль, выхватил из-за пазухи пистолет и двумя выстрелами свалил подскочившего вплотную врага.

Кружилась голова. Боль мешала руководить боем. А ведь надо было что-то делать. Командир понимал, что даже просто поданный им голос поддержит вверенных под его командование ребят, которые мужественно вступили в кровавую схватку, сдерживая прорыв безбашенного врага. Собрав все силы, командир крикнул:

— Огонь! Бей гадов!

И тут же задохнулся от резко вспыхнувшей в боку боли. Казалось, в правую сторону живота набросали раскалённых углей. Он застонал. Откуда-то из-за ближних валунов стеганула пулемётная очередь. Пули противно взвизгнули над головой.

— Сдавайся, падаль, хуже будет!

— В плен возьмём, пожалеешь, что вообще родился! — Раздался другой голос с сильным хриплым надрывом и лёгким акцентом. Чибис увидел, что к пулемётчику, пригнувшись, перебежал ещё один вражеский боевик.

Командир выпустил вдогонку длинную очередь, но не попал. Привычный АКМ, раньше казавшийся пушинкой, теперь стал непомерно тяжёл. Руки предательски тряслись, перед глазами плыли круги.

Только бы сознание не потерять, зарежут ведь, как барана, да ещё и поглумятся перед тем, — беспрестанно сверлила в голове тревожная мысль.

За валунами послышалось движение, и разведчик ударил очередью в полмагазина, понимая, что какого-либо вреда напавшим не принесёт: укрытие у них уж больно надёжное, но хотя бы собьёт спесь. В ответ раздалась разноязычная ругань отборного русского и витиеватого, кажется, молдавского, после чего Эмберцы принялись спорить, как им взять упрямого рейдера. Кто знает, сколько бы продолжался их спор, но Чибис первым сообразил, что надо делать. Он достал из кармана разгрузки эфку, разогнул усики чеки, выдернул кольцо, превозмогая боль в боку, приподнялся и метнул гранату туда, где залёг противник…

В правой стороне ущелья, где ещё недавно велась стрельба и слышались взрывы гранат, уже некоторое время стояла мёртвая тишина. Именно там Чибис разместил группу из трёх ребят во главе с опытным, не раз проверенным в боях Баркасом. Командир уже было горько подумал, что подчинённые, по всей вероятности, погибли, как там вновь заговорил автомат раскалённым голосом.

— Живы, — с облегчением шептал разведчик, облизывая сухие, потрескавшиеся губы, — только бы выжили… раны заживут… дьявол…

Но почему-то стучал лишь один автомат, да и то как-то вяло, неохотно, как будто стрелок смертельно устал.

Или ранен, или патроны кончаются, — с тоской подумал командир, вкалывая спек в ногу, прямо сквозь штанину в мышцу, чтобы он не подействовал слишком быстро, отключив сознание и ввергнув в целебный сон.

Сейчас он боялся только своего одиночества. Нет, он не страшился умереть, постепенно пришло какое-то безразличие к тому, умрёт он сегодня или нет. Жутко не хотелось попасть в руки Эмберцам живым, маловероятно, что его убьют сразу.

— Только бы не потерять сознание. Только бы держаться… скоро наши подоспеют… — шептал он заклинание из прошлой жизни, глядя по сторонам и раскручивая крышку на фляжке с живчиком. — Но почему их так долго нет?

И тут Чибис различил звуки перестрелки в районе дальнего поста.

Вот оно что, блокировали, сволочи! Теперь, точно, помощи до утра не жди.

В левой стороне ущелья, где располагались боевые тройки Сокола и Жгута, всё ещё кипел бой. Со стороны нападающих огонь был плотный, бойцы же Парадиза отвечали редкими очередями из двух-трёх стволов. В направлении Чибиса не стреляли. Кто-то из группы Малого отвлёк огонь на себя и сейчас огрызался короткими, экономными очередями.

Чибис разложил перед собой рядком гранаты, вытащил из бокового квадратного кармана на штанах перевязочный пакет и как можно туже, насколько хватило сил, перетянул бедро. Затем извлёк второй пакет, сбросил разгрузку, куртку и, как мог, забинтовал сквозную рану в боку, пустив на перевязку и разорванную майку.

— Ещё поживём… раны сквозные… кость не задета, — тихо разговаривал сам с собой парень, перевернувшись на спину и отдыхая. Спек начал действовать, расслабляя и снимая боль.

На перевязку ушло слишком много сил. Его лихорадило, трясло от потери крови, от предутреннего холода и сырости, пробирающих до самых внутренностей, но не меньше — от злости. Да, он был страшно зол и на этих зажравшихся чертей, взбаламутивших из-за своей жадности умы вполне нормальных людей, отправив их на войну с такими же нормальными соседями, навешав высокопарной лапши на уши, и на начальство, гонявшее его людей вместе с ним две недели по всему региону почти без передыху, и на себя, так глупо застигнутого врасплох и пропустившего спец группу ликвидации, и за то, что не сумел уберечь своих ребят, и за своё бессилие теперь.

Справа зашуршала щебёнка.

— Чибис, — раздался слабый, надрывный окрик, и командир разглядел медленно ползущего к нему человека. — Не стреляй, это я, Кадр.

Даже в предрассветной темноте на земле, на камнях были видны кровавые тёмные полосы, оставленные раненым бойцом. Ноги парня ниже колен были буквально раздроблены взрывом гранаты, от левого плеча до середины спины камуфляж вместе с кожей вспорола пуля.

— Как же ты дополз сюда, дружище? — с сочувствием спросил Чибис бойца из группы Малого. Видимо, это он и отвлёк на себя противника. — Как же ты смог, Кадр?

Кадром парня назвали не просто так. Его нашли на недавно загрузившемся кластере, когда привлечённые странными, глухими хлопками с хлюпающими отголосками Малый с ребятами, марадёревшими охотничий магазин, заглянули во двор по соседству. На балконе четвёртого этажа увидели парня, примерно лет семнадцати, явно издевающегося над столпившимися внизу мутантами. В основном собрались бегуны и лотерейщики, половина из которых валялось уже в дохлом, раскуроченном виде.

— Кыс, кыс, кыс! На! Лови, падла! — Перевесившись через перила, он держал в руках явно какую-то еду и кидал это вниз порциями.

Самый проворный лотерейщик, грубо оттолкнув в прыжке собрата чавкнул, заглотив летящий предмет и довольно заурчал, требуя ещё. Парень уже стоял наготове со следующим угощением.

— Куть, куть, куть! Ну, кто следующий?! — Нервно посмеиваясь, стебался свежак.

Бывалые рейдеры оторопело наблюдали за происходящим из укрытия и выдвигали версии о безумии или ещё каком-то другом помешательстве несчастного человека, и догадки, откуда трупы мутантов-то взялись, но вдруг раздался глухой взрыв, и брюхо того шустрого лотера разлетелось, разбрасывая ошмётки внутренностей во все стороны. Мутант рухнул и заскрёб по асфальту одной передней лапой, остальные раскинулись в стороны и не шевелились. Видимо, взрывом повредило позвоночник вечно голодного мутозавра.

— Вот это кадр! — в сердцах воскликнул тогда Малой и, усмехнувшись, открыл огонь по оставшимся тварям.

Парня вытащили из осаждённой квартиры, так и окрестив — Кадр.

Чибис как-то сразу забыл про свои ранения. Ему было жаль этого пацана, только начинающего жить и вот так страшно искромсанного осколками и пулями, но не сдающегося духом.

— Я так боялся…, - еле слышно зашептал парнишка, — я один… последний патрон оставил… долго сюда полз… думал, вас тоже всех положили, но сенс мой показал, что ты живой… и я так обрадовался, — слабым, прерывистым голосом шептал он, размазывая по лицу кровь и слёзы. — Прости Чибис… пропустил я их… не увидел… не знаю… не знаю, почему…

— Молчи, Кадр, молчи, — тихо говорил Чибис, бинтуя раны парнишки. — Не трать силы попусту. Не ты один их прохлопал. Мимо меня прошли, дьяволы.

Между тем, ночная чернота уходила. Стали меркнуть звёзды, по ущелью поплыл туман. Чибис напрягся, со страхом втягивая носом воздух.

— Нет, ничем не пахнет, — выдохнул он с облегчением, — обычный, утренний туман.

Постепенно проявились очертания огромных камней, за которыми сейчас прятались люди, на время затаившиеся, но в любой момент готовые вцепиться друг другу в глотку. Одинокие, корявые деревья, разбросанные там и тут трупы, уже успевшие пристыть в ночной прохладе.

— Щас, щас, потерпи немного… — достав из нагрудного кармана второй шприц со спеком, вколол парню в вену и, сползав к телу мёртвого товарища, вернулся с ещё двумя перевязочными пакетами, продолжил перевязку. Парень с благодарностью смотрел на командира, терпел, стонал сквозь сжатые зубы. Видно было, что держится он с превеликим трудом.

— А-а-а-а, — раздалось со стороны Эмберцев слезливо-плачущее.

— А-а-а-а-а! — прокатился дальше по ущелью душераздирающий предсмертный крик и так же, как возник, резко оборвался.

— Да, раненые были не только на нашей стороне, — подумал Чибис, заканчивая бинтовать Кадра.

— Ублюдки! — Заорали с той стороны, и тут же загрохотала автоматная очередь.

Сцепив зубы, Чибис, принялся поливать свинцом камни, за которыми засели кричавшие. В ответ стрекотнул пулемёт. Одна из пуль сбила с разведчика кепку, одновременно содрав лоскут кожи на голове. По лицу поползла струйка крови. В ту же секунду вскрикнул Кадр и, резко перевернувшись на спину, застонал. На его груди расплывалось тёмное пятно. Губы, пуская красные пузыри, судорожно скривились…

— Держись, держись, малый, — шептал командир, зажимая руками пульсирующую рану в левой стороне груди бойца. — Сейчас перевяжу, и всё будет нормально… скоро наши придут… — сказал и сам себе не поверил.

По ущелью полз туман. Небо закрывалось облаками. Слабо, но запахло кислятиной.

— Всё… — произнёс совсем молодой парнишка, напрягая последние силы.

Он попытался ещё что-то сказать, но вдруг захрипел, закашлялся, дёрнулся и затих. По его лицу прошла мелкая судорога…

Не далеко, в ущелье со стороны Эмберцев послышался звук моторов.

По руслу высохшей реки двигалась колонна.

Почти рассвело. По ущелью плыли густые клубы тумана, небо заволокли плотные, тёмные тучи. Невозможно было понять, где заканчиваются облака и начинается туман. Заморосил холодный, противный дождь.

— Теперь, кажется, всё. Остался совсем один… — пробормотал командир мёртвой группы, пододвигая поближе к себе холодные гранаты…

****

Сокол бесшумно выскользнул из-за многотонного камня, за которым залёг сторожевой наряд, скрытно выдвинувшийся с поста к ущелью, и пополз к заранее определенному для его тройки месту. За ним, копируя движения, последовали Бритый и Мазик. Дорогу Сокол знал отлично и безошибочно ориентировался в сгущающихся сумерках. Несколько ночей назад они с Прапором и командирами других троек провели здесь рекогносцировку, присматривая, где удобнее всего разместить людей, чтобы наглухо перекрыть ущелье и не дать банде проскользнуть в тыл. И вот уже четвёртую ночь ждут непрошеных гостей, которые должны здесь пойти, но всё никак не идут. Лучше бы и не шли.

Ползти его тройке далековато, значительно дальше, чем трём другим. В горах это тяжкий труд, но делать нечего — светиться нельзя, возможно, за ущельем ведётся наблюдение. Эмберцы тоже не дураки, попусту голову под пули подставлять не станут. Тем более они тоже хороший боевой опыт имеют, прокачанные не меньше нашего, некоторые вообще проходили спец подготовку и в горячих точках многие были, будучи на Земле. Так что противник серьёзный, недооценивать его нельзя. Нужно всё делать с умом. Здесь кто кого переиграет.

Периодически Сокол останавливался, замирал, осматривался и прислушивался к звукам наступающей ночи. Замирали и его бойцы. Услышав короткий условный звук, отвечали пароль и ползли дальше.

— Молодцы, не дремлют, срисовали ползунов, — каждый раз думал Сокол после обнаружения.

Оставалось ещё проползли среди огромных валунов, разбросанных по ущелью россыпью, так, будто ими играл великан, а потом бросил за ненужностью. Пересечь открытое пространство до уже почти сухого русла, подняться немного вверх и разместиться на склоне горы с левой стороны ущелья, заняв круговую оборону. Они были уязвимы лишь сверху — можно забросать гранатами, зато половина ущелья, и особенно «дорога», были как на ладони.

Справа от группы Сокола, прямо на берегу, в каких-то пятидесяти шагах заляжет тройка Динамо. Те поползут следом, через десять минут. А на тропе, ведущей к Парадизу, останется группа Малого. Ну, а Жгут со своими ребятами разместятся в середине ущелья на небольшой каменистой возвышенности, уходящей немного в тыл, на месте Армана, Дока и Тороса. Самая дальняя позиция выпала Чибису и его парням, считай, у входа со стороны Эмберцев. Но они — и самая сильная группа-разведка, почти все с даром скрыта.

«Разведка» меняла Прапора с его обезбашенными парнями, а Сокол, Динамо и Малой — Лешего, Фому и Филина с «молодняком». Люди дежурили по двое суток, дольше просто было нельзя, но и чаще маячить, тоже опасно.

Сержант понимал, что позиции нарядом выбраны удачно. Если Эмберцы пойдут, то бойцы Парадиза встретят их достойно. Только бы скорее уж.

Достигнув места, Сокол перевёл дыхание от души приложившись к живцу, внимательно осмотрелся и, услышав условный сигнал, ответил, чирикнув.

— Кто? — раздалось из «прятанки»

— Свои.

— Я сейчас шмальну, а потом на труп твой посмотрю, свои или нет, — рыкнул бас из засады.

— Синица, — поспешил исправиться Сокол.

— Яблоко. Давай, выползай по одному, токо не шуми.

— Здорово, парни, ну, чё тут у вас? — добрался Сокол до укрытия.

— Тихо. Ни души.

— Может, не пойдут уже? — с надеждой в голосе сказал Бритый.

Новенький, Чинук, слегка улыбнулся, обрамив уголки глаз лучиками морщинок.

— Чё, сыкотно? — спросил он, кивнув. — Не дрейфь, отсидишь двое суток, сменим тебя, — подмигнул он бойцу.

Бритый глянул на новичка исподлобья и, зло сощурив глаза, прошипел:

— Не свежаку мне говорить о страхах. Такие, как ты, здесь дохнут первыми.

— Охолони! — коротко рыкнул Леший, окинув обоих тяжёлым взором.

Три часа никто не произнёс ни слова, наблюдали за округой, пока Леший, не пожелав удачи новой смене, не отбыл со своими людьми к городу.

Уже давно перевалило за полночь, когда Сокола слегка коснулся Мазик, обладающий даром Слуха:

— Сокол, — тихо прошептал парень, — там, позади нас кто-то ходит. Тииихо так идут, даже я почти не слышу.

Сокол повернулся и тихонько пополз назад, чтобы понаблюдать в том направлении, куда указал Мазик. Но, не успев, как следует осмотреться, услышал крик Чибиса, затем тишину ночи разорвала автоматная очередь в правой стороне ущелья, следом — ещё одна. В ответ на стрельбу «Разведки», а стреляли именно оттуда, ущелье буквально взорвалось грохотом автоматов, взрывами гранат и криками людей. Теперь открыла огонь и группа Жгута. Враг попёр буром.

Сокол, не видя, в кого стрелять, затаился, снял автомат с предохранителя, достал и приготовил к бою гранаты, нож и стал ждать. Не стреляли и его подчинённые. Сокол боковым зрением видел, что Мазик, как и он, изготовился к бою, заткнув уши, посматривает по сторонам, а вот Бритый почему-то забился под большой валун, обхватил голову руками и тихонько скулит.

— Ментальная атака! — поспешил он предупредить оставшегося в строю бойца.

Мазик кивнул и вынул бируши, усердно прислушиваясь, пытаясь вычислить местонахождение Ментанта.

Как ни внимательно всматривался Сокол в темноту ночи со своим даром Зрения, ожидая увидеть противника, Эмберцы появились внезапно. Первый из них выскочил из-за камня, буквально в трёх шагах от него. Сокол оторопел, но натренированные руки сделал своё дело — короткой очередью врага отбросило под ноги выскочившим вслед за ним собратьям. Нескольких из них Сокол тут же завалил, остальные, растаяв на глазах, откатились назад.

Сокол вовремя сменил позицию: место, где он только что лежал, буквально вскипело от попаданий.

— Ну, личности не традиционной ориентации, держите! — прорычал разъярённый Сокол, стреляя по невидимым целям.

Группа Чибиса замолчала. Перестрелка шла в середине ущелья. Беспокоясь за друга, Сокол, услышав, как заработал автомат командира дальней группы, несказанно обрадовался.

— Жив, чертяка!

Сзади грохнуло. Бездыханное тело Мазика подбросило взрывом и отшвырнуло на камни.

Крики боли и ярости доносились со всех сторон. Сокол расстрелял в полу прозрачных нападающих, мелькающих то тут, то там, весь магазин, перекатился за соседний валун и бросил оттуда одну за другой две гранаты. Третью оставил для себя. Последнее, что он запомнил, крики и проклятья раненых Призраков и близкий столб огня.

Очнулся Сокол от пинка в бок.

— Живой, этот живой! — радостно-торжествующе воскликнул кто-то рядом.

Лёжа на животе, Сокол усилием воли приподнял голову, с трудом разомкнул залитые кровью веки и увидел вокруг себя Эмберцев. Какой-то бородач в бандане склонился к нему:

— Что, паскуда, допрыгался? Сейчас землю грызть будешь, гад! Я тебе за Дамбиса такие проводы на тот свет устрою, что пожалеешь о том, что тебя мутанты живьём не сожрали!

Кто-то из бойцов стал пинать его, стараясь попасть в голову. От дикой боли Сокол на мгновение потерял сознание, а когда пришёл в себя, выхватил заветную гранату, перевернулся на спину и, приподняв руки вверх, отпустил предохранительную скобу…

* * *

Чибис прислушался. Даже в середине ущелья, где ещё недавно шёл бой, стало тихо. Высоко в стороне Парадиза протарахтел вертолёт. Командир с надеждой поднял голову. Но тщетно. Вертушка так и не появилась, ушла в неизвестном направлении.

Наступило какое-то тяжёлое оцепенение. Тело совсем задеревенело и не слушалось, казалось, примёрзло к земле. Чибис время от времени проваливался куда-то в пустоту, а приходя в себя, вздрагивал от осознания, что Эмберцы возьмут его, матёрого скрыта, вот так голыми руками. Позорище-то какое будет.

Рокот моторов становился все отчетливей. Караван, двигавшийся по высохшему руслу реки, стремительно, насколько позволяла «дорога», приближался, подгоняемый близкой перезагрузкой кластера.

Когда совсем отчётливо потянуло кисляком, разведчик сменил позицию, переместившись немного вглубь ущелья. Граница кластера проходила как раз у самого его начала, захватывая часть гор и место засады его бывшей группы.

Обессиленный кровопотерей боец с трудом поднял автомат, изготовился к бою. Уйти он, конечно, мог, но пропускать гадов в тыл своего города командир спец разведгруппы не собирался даже ценой собственной жизни. На мгновение ему показалось, что он увидел рядом с собой всех своих погибших товарищей.

— Не дрейфь, командир, ты не один! — подмигнув, тихо сказал Крафт

— Ну, что, пацаны, встретим гадов? — усмехнулся и снял с предохранителя свою винтовку снайпер Бибик.

— Ох, и нафаршируем сейчас козлов свинцом, — улыбнулся Кадр во всё своё измазанное лицо.

Араб ободряюще хлопнул по плечу командира и пристроился к пулемёту.

Сказать, что Чибис был рад возвращению друзей — ничего не сказать. Он убедил себя в том, что их смерть была галлюцинацией, а возвращение их, ничто иное, как реальность. Захотелось жить и верить в свои силы. Граница между безумием и здравомыслием потеряла очертания, потонув в тумане, уступив своё место чувству уверенности в собственных силах и в безграничных возможностях.

— Что мне смерть?

— Что мне зной?

— Что мне дождик проливной, когда мои друзья со мной? — пропев во весь голос, Чибис прищурил глаз, выравнивая прицельную планку и мушку ствола.

— Огонь, мать их, по всему, что шевелится. И… спасибо, братцы, спасибо за возвращение!

Из-за поворота вынырнул ЗРК «Оса», сопровождаемый по обеим сторонам вооружёнными до зубов пехотой, за ним «Бук» и следом поползли тяжело гружённые крытые «ЗИЛ», «Тайфун»…

Бойцы, хоть и озирались по сторонам, но бежали трусцой, в полный рост, судя по всему, думая, что защищающие проход либо убиты, либо рассеяны. Им явно хотелось побыстрее выбраться из не по расписанию идущего на перезагрузку кластера, но двигаться быстрее им не позволяла каменистая «дорога», грозящая людям вывихами и переломами ног, заставляющая ползти транспорт на черепашьей скорости по оголённым донным булыжникам.

Подпустив караван поближе, Чибис нажал на спусковой крючок и не снимал с него палец, пока в магазине не кончились патроны. Прицельной стрельбы не получалось, но с такого расстояния не попасть было просто невозможно.

Четверо Эмберцев у первой машины легли сразу, троих догнали пули почти у самого валуна, за который так торопились спрятаться всполошённые бойцы. Ещё один, будто подрезанный, завалился набок, суча ногами. Его товарищ кинулся назад помочь, но тоже упал. Рановато почуяли вседозволенность крези наёмники.

Слева от Чибиса над камнями быстро мелькнула чья-то фигура, и в разбегающихся Эмберцев полетела граната. Ущелье снова наполнила пулемётная и автоматная трескотня.

— Свои! Живы! — закричал, пугаясь собственного голоса, командир.

Он попытался перезарядить автомат, но не смог — руки его не слушались.

Взяв подготовленную гранату, он зубами выдернул кольцо. Бросок получился слабый, рвануло рядом, засыпав парня каменной крошкой.

— Ничего, — подумалось ему, — зато будут знать, что мы ещё живы и просто так не дадимся!

Слева к разведчику кто-то бежал, и притом не один, петляя между камнями. Командир потянулся за второй гранатой.

— Свои, свои! — услышал он голос Баркаса. — Не стреляй! Фух! Немного не успели!

В одной руке кряжистый мужик, заросший недельной щетиной, держал автомат без магазина, а второй волок за шиворот упирающего и скулящего Бритого. Тот мычал что-то нечленораздельное и, поскуливая, трясся, тараща обезумевшие глаза.

— Вот, среди камней нашёл, — кивнул Баркас на Бритого, прижимая того к земле. — Сокола и Мазика бросил, они оба убиты. Глазастый себя гранатой подорвал, чтобы живым не взяли, да с собой четверых прихватил, а этот… — Баркас презрительно скривился, глянув на вояку с мокрыми штанами, зло плюнул и крепко выругался, не забыв того слегка пнуть коленом.

— Где остальные? — с холодком в груди спросил командир, заранее предчувствуя ответ.

— Там ползут, не успели мы чуток, ты без нас встречу начал. Я как пальбу услышал, вперёд рванул, — на удивление спокойно ответил Баркас. — Мангуст ранен, и Норд ему помогает. — Баркас покосился на продолжающую движение колонну и в сторону ожидаемых ребят и, заметив, как ползком один дотянул другого до границы перед открытым пространством, понял, что дальше им таким темпом не пройти.

«Пехота» попряталась, постреливая из укрытий, техника, несмотря на обстрел, упрямо шла вперёд, давая шанс на жизнь идущим позади.

— Что, шкуры, кислятиной запахло?! — с усмешкой проорал Баркас из-за камня и швырнул очередную гранату.

— Патронов нет, — усмехнулся вояка. — И гранат всего две осталось, но ничего, продержимся, ведь?

— С таким арсеналом ещё раз Рейхстаг можно взять, — нервно хохотнул Чибис, протягивая товарищу свой магазин, и тут же зашипел от пронзительной боли, потревожив рану.

Баркас бросил короткий взгляд на разгрузку парня.

— Бери, бери, у меня в пистолете ещё кое-что есть. Да и гранаты остались. Так что, живём.

Эмберцы, интенсивно постреляв и вдоволь наругавшись, притихли, что-то снова замышляя. Справа, за прямоугольной глыбой кто-то жалобно кричал, причитая, переходя то на отборный мат, то на стоны и всхлипы.

Слева за камнем мелькнула лохматая голова Жулика.

— Эй, принимай гостей! — обозначился он, чтобы по случайности не словить пулю от своих же. И тут же прыгнул спиной вперёд, в полёте пустив короткую очередь из пулемёта, завалился, проехав по земле полтора метра, и быстро-быстро заработал ногами, окончательно заползая за укрытие. Благодаря развитому дару Силы парень мог справиться с тяжестью и отдачей «зверской машинки», несмотря на свой щуплый, цыплячий вид.

Баркас, ухватив парня за шкирку, подтащил ближе к середине, деловито посмотрел на почти ещё мальчишку, одобрительно хмыкнул и встал с краю, прикрывая того от бокового попадания. Снова глянул на лежащих поблизости своих бойцов, кивнул им.

— У Эмберцев отжал! Патронов в коробке почти сто штук, — радовался лохматый паренёк с торчащими во все стороны волосами, горящими глазами поглядывая на старших. — А ещё вот это, — показал он Баркасу две разгрузки с убитых противников. — Тут тоже патроны и гранаты, — и громко шмыгнув носом, добавил: — Ща постреляем!

Чибис с Баркасом переглянулись и оба посмотрели на парня.

— Давай, — кивнув, сказал Чибис Баркасу и, хлопнув паренька по плечу, сказал уже ему: — Стреляй. Не подкачай.

Два бойца исчезли, а третий открыл прицельный огонь, не давая высунуться врагу. Вскоре под глыбой появилось четверо защитников Парадиза, а вместе со стреляющим пареньком — пять.

— Ты какого хрена тут делаешь?! — наконец-то, уняв боль и напившись живца, восстанавливая силы после вылазки, спросил парня Чибис.

— Там наши идут. Я слышал их, а у вас дела — дрянь. Добыл всё, что смог и к вам на поддержку.

Баркас, тем временем подтащивший раненого бойца своей тройки, взялся перевязывать тому простреленное плечо, меняя промокшую насквозь повязку на новую, предварительно вколов ещё одну дозу спека. Получилось неважно, рана на выходе зияла ужасной дырой и он постоянно чертыхался.

Второй боец, Норд, устало прислонившись спиной к холодной глыбе, обняв свой автомат, постоянно сплёвывал кровь, бросая настороженные взгляды во все доступные в данном положении стороны. Во время ночной схватки ему рассекло щёку и пулей выбило несколько зубов.

Бледный Мангуст, потерявший слишком много крови, лишь бредил и глухо стонал.

Плотная стена тумана, из которой ещё выбегали люди и показалась морда БТРа, заискрилась беззвучными молниями. Бронемашина резко остановилась, так и не выехав полностью. Упавшего бойца, вынырнувшего из тумана последним, двое товарищей подхватили под руку и за шкирку потянули. Он истошно заорал и обмяк, на камнях остались две широкие кровавые полосы. Безногого бедолагу дотащили до ближайшего укрытия, где и засели, не поднимаясь выше.

— С ребятами что? — спросил Чибис Жулика, наблюдая за происходящим.

Парень пристраивал в камнях пулемёт.

Наступившее затишье подозрительно затягивалось. По округе разносились только звуки работающей техники и голоса раненых. Командира снова колотил озноб. Глаза всё чаще застилала молочная пелена, он достал флягу.

— Живы, — ответил Жулик, не поворачиваясь. — Оба ранены, Спортсмену ногу задело. (Получил своё имя из-за того, что, будучи свежаком, умудрился смыться от бегуна). А Жгут без сознания.

Чибис открыл рот, чтобы спросить, почему он бросил раненых и покинул свою позицию, но парень продолжил:

— Кончились там Эмберцы, и наши на подходе. Я по округе трофеи собрал, Спортсмена затарил. Если бы его не подбили, то я бы сейчас там сидел, а он тут, с вами.

Не успел Жулик договорить, как вдруг его тело, резко подскочив, ринулось за спины товарищей, размазываясь в пространстве от ускорения. Командир развернулся, но не так быстро, и увидел, как паренёк катился кубарем по склону в обнимку с таким же шустрым Эмберцем. Их тела периодически сливались в одно целое, руки, наносившие удары, мелькали размытыми бликами, понять кто где было нереально. В этот же миг со стороны Парадиза раздалось три мощных взрыва, один за другим, и тут же затрещали автоматы пехоты, до этого тихо сидевшей за валунами. Замыкающая машина, ещё маячащая кузовом, остановилась и начала сдавать назад.

Бритый, до этого более-менее успокоившийся, резко вскочил. Пуля вошла ему прямо в лоб.

— Господи, лучше бы я его сюда и не притаскивал, — только и успел сказать Баркас, с первыми же выстрелами падая рядом с Чибисом и открывая огонь из пулемёта, установленного Жуликом.

Норд швырнул гранату и начал прицельный отстрел, переключив автомат на одиночные выстрелы. Мангуст, услышав стрельбу, тоже потянулся к оружию, но потерял сознание.

На этот раз Эмберцы атаковали осторожно, на рожон не лезли, прятались за камнями и стреляли прицельно.

Норд успел сделать всего несколько коротких очередей из своего автомата. Пуля, попав в ствольную коробку, заклинила его, а срикошетив, вспорола рейдеру руку от локтя до плеча. Баркас попытался перетянуть её ремнём, но и сам упал рядом, раненый в шею осколком гранаты. Чибис занял место у пулемёта.

Дважды тогда поднимались Эмберцы в атаку, но, натыкаясь на меткий огонь, откатывались назад. В третий, последний раз они подошли вплотную, и Чибису, единственному из бойцов ещё способному держать в руках оружие, пришлось отбиваться гранатами. В конце концов, автоматная очередь достала и его, прошив обе ноги. Но, к счастью, нападавшие убедились в тщетности своих попыток прорваться вперёд, но и назад путь пока что был отрезан. Бросив тяжелораненых, остатки Эмберцев ушли в горы…

Когда, наконец-то, прибывшая подмога подоспела, достреливая тех, чьи спины ещё мелькали среди скал, и прочёсывая ущелье в поисках раненых, как своих, так и чужих, взору отряда предстала страшная картина. В окружении многочисленных трупов Эмберцев у валуна сидел полуживой командир разведгруппы, на окровавленной земле головами к нему лежали трое раненых бойцов. Побелевшие от напряжения пальцы из последних сил сжимали предохранительные скобы гранат. Кольца из них были вынуты…