— Заткнулась все! Слышите?! — Прапор напряжённо вслушивался, приложив руку к голове.

— Я, ничего, не слышу, — слишком громко сказал Арман, показывая на уши.

Прапор приложил палец к губам и, призывая к тишине, немного приоткрыл двери. Он всегда жаловался, что тугой на ухо, вот, видимо, это его и спасло, потому что у всех, кроме меня и него, были проблемы со слухом. Что спасло меня от той же участи, я не знаю, возможно, развитый лекарский дар сработал в автономном режиме. Больше всех досталось Мухе и Киру. У Старшего уши тоже стали более чуткими после подарка от Умника, но Кир оправился от акустического удара, уколовшись спеком и вылакав из фляги весь живчик.

Руки Мухи немного потеплели. Почувствовав, что в ход пошли уже мои жизненные силы, открыть рот и сказать что-либо я не мог, а Муха всё ещё не пришёл в сознание, и я решил выжимать из себя всё до конца, потому как от моей жизни зависела его, а от его уже шесть — размен просто несравним. Чувствуя, что уже отъезжаю, вдруг ощутил лёгкий прилив сил, поток которых всё нарастал и нарастал. Скосив в сторону глаза, заметил Рыжего и Каштана, которые положили свои руки мне на плечи и перекачивали свою энергию, одновременно становясь бледными и прозрачными прямо на глазах, за ними проявились Валдай, Зума и остальные призраки, которых я уже не видел, но льющийся от них поток чувствовал сенсором замечательно. Вот Муха застонал и открыл глаза, синие-синие, цвета ультрамарина.

— Спасибо, — пролепетал я лишь губами, сил на голос у меня не было.

Призрачные друзья исчезли все.

Мне что-то сунули в рот и залили живцом, я глотнул. Тепло расползлось по желудку, наполняя моё тело жизнью. С усилием растерев ладонями лицо и промаргавшись, я наткнулся взглядом на не менее ошарашенного Муху, который так же тёр своё лицо и хлопал ресницами.

Я прокашлялся.

— Муха, ты невесту свою чуешь? — тихонько спросил Прапор, всё так же поглядывая через щель на улицу.

— Чую, кхе-кхе, — прочистил синеглазый альбинос слипшееся, видимо, горло. — Чую, она в бункере сидит, пытается выход найти. Страшно ей и больно, ушиблась сильно.

— Отто-то, буде ей, колотиться-то так о двери, ну, и горластая же баба попалась. Жуть! — Хохотнул Леший и, присев, крепко обнял нас с Мухой, сидящих на бетонном полу. — Ну, балбеса два, ну напугали.

— Задушишь, батька, — прохрипел зажатый Муха.

Из моих лёгких вышел последний воздух.

— Ну, вы, как, операцию продолжить сможете? — выплеснув в объятьях всё своё нервное напряжение, спросил Леший, глядя на нас и облегчённо улыбаясь.

— Пару минут мне ещё дайте, проверю себя, чтобы потом сюрпризом отсутствие чего-нибудь нужного не стало. — Муха закрыл глаза и сразу погрузился в самодиагностику.

Я осторожно поднялся, отряхивая от пыли брюки.

Кир делал записи в блокноте, Арман топтался около меня, Леший нависал громадой своего роста над развалившимся на полу Мухой. Остальные расселись на ступеньках первого лестничного пролёта, наблюдая за происходящим. Напряжение буквально висело в воздухе захламлённого подъезда.

— Отлично. Всё на месте, даже более чем. — Муха открыл глаза и поднялся.

— Док, спасибо, братка, — оживший парень, шагнув мне навстречу, протянул руку.

Не успел я ответить на рукопожатие, как был резко притянут и душевно обнят.

— Глаза твои опять синие, Муха, — произнёс я первое, что пришло в голову в тот момент, потому что просто растерялся.

— Ух ты! Классно! — А то думал уже солнцезащитные очки подбирать.

Непривычно дико и странно было для меня такое проявление чувств. В тот момент я понял, каким же был слепцом и бесчувственным чурбаном по отношению к родным. Вспомнились и мать с отцом, и брательник мелкий, который всегда на меня глядел горящим от восхищения взглядом и пытался подражать, слушая ту же музыку и посещая те же секции, что и я когда-то. Думаю, и в мед. институт бы тоже поступил, если бы жив остался. А я, кретин бесчувственный, вечно занят, вечно времени нет… Пролетело… Не вернуть…

— Док? Чё, плохо так? — Муха слегка трухнул меня за плечо.

— Не. Нормально, просто выпал из реала. Задумался чёт…

Усмехнувшись, Муха кивнул в сторону выхода, где на улице нас уже ожидали остальные.

* * *

Купол Мухин теперь стал видимым и для нас: прозрачный, слегка переливался голубоватой дымкой. Я спросил, почему он стал видим, оказывается, плотность синтезированной оболочки повысилась, и теперь мы в ещё большей безопасности, чем прежде. По идее, и звуки должны отфильтровываться да приглушаться.

— Вот, как раз, и проверим, — пообещал нам, завершая свои объяснения Муха, и вздохнув, посмотрел на вход в бункер.

Я заметил, что теперь и ему не по себе, побаивается.

— Если и сейчас ничего не получится, то пусть сидит там, пока сама не сдохнет, — зло сказал Прапор. — Или не выберется.

— Надеюсь, мы успеем убраться отсюда подальше, — проблеял Торос, косясь на гермодвери.

— Не дрейфь, прорвёмся! — Арман ободряюще, но довольно чувствительно хлопнул друга по спине, так, что тот аж хекнул, выплюнув воздух из лёгких.

Ко всеобщему облегчению мы совершенно не слышали воплей и не чувствовали её ментального призыва. Был ли он, или скребберша, вымотанная и уставшая, просто молча сидела в бункере, затаившись, можно было узнать, только выйдя из-под полусферы защиты, что Прапор и сделал.

— Не, ничего нету, — подтвердил он мою догадку. — Молчит падлюка, затихорилась.

Осмотрев мощные двери и убедившись в их исправности, мы все выдохнули с облегчением.

Беспокоить истеричную особу и провоцировать на новые вопли у нас желания не было, но как-то нужно же её оттуда вытащить… как? Процесс поимки пошёл не совсем по плану, и теперь все думали, что предпринять дальше.

— Муха, у меня есть к тебе поистине безумное предложение! — заявил Кир. — Ты сказал, что можешь общаться с ней при помощи мыслеобразов?

— Как? — не понял парень.

— Картинками.

— А, ну да, могу.

— Ну, так и поболтай с ней. Пока просто контакт установишь, а я, по ходу вашего общения сформулирую уже интересующие меня вопросы. Если честно, то я уже начинаю сомневаться в правильности нашего поступка. Возможно, найдётся ещё вариант для достижения желаемого.

— Что-то я тебя не понимаю, дружище, — уставился на Кира Прапор. — Ты, что, отпустить её хочешь?

— Не гони коней! — Леший немного осадил Прапора. — Кир прав, переговоры тут не лишни. Давай, Муха, налаживай контакт с подружкой, — одобрительно кивнул командир парню, — а мы поглядим, что нам за мадама досталась и как с ней поступить.

* * *

Убрав защитный купол, Муха тут же послал картинку: — Орущая скребберша — Люди с маленьким предметом в руках — Нажали кнопку на предмете — Взрыв в бункере и кишки скребберши по стенкам.

В ответ получил кадр: — Сидит в темноте, головы плотно прижаты к телу, молчит.

— О, как проняло! — хохотнул Леший, после Мухиного перевода вирто-беседы. — Ну-ка, сынку, давай дальше.

— А, чего спрашивать-то? — в растерянности пожал плечами парень. — О чём мне с ней говорить? Она нас боится, сильно, домой хочет. Подожди! Знаю!

Муха отправил картинку разбитого лесного дома, Кепа с Томарой и Фениксом. Потом лужи крови и церемонию погребения.

В ответ пришло: — Мутанты растут — Она приходит, строит на поляне гнездо, выводит потомство — Постепенно кормит их элитниками — На пузырь указала, это очень важная часть рациона малышей.

Пришла вторая картинка: — Приходят люди — Убивают мутантов — Строят дом на месте её гнезда — Она крушит жилища, убивает людей — Показывает их потомство — Думает о своём — Уходит — Ей грустно.

Третья картинка: — Её дети в гнезде, два маленьких скребберёнка, мёртвые. — Кормить их нечем.

Ребята молча переглянулись.

— Дела, однако, — почесал Леший заросший подбородок.

Муха отослал Гидре картинку: — Не на острове полно мутантов, много пищи для детей, гнездо там.

В ответ получил мнемо кадр: — Она на охоте — Дети в гнезде одни — Люди убили детей, вскрыли им головы и ушли.

Картинку мадама повторила несколько раз, но места гнездовья показывала разные.

Муха тяжело вздохнул.

— И, чё делать будем? — напряжённо спросил Кир

— Надо было грохнуть, ну, или усыпить её сразу и не разводить тут полемику, — всё сильнее злился Прапор. — Меньше знаешь — крепче спишь!

— Нехорошо, однако, выходит… — Арман присел на парапет, растирая ладонью шею — Мы только о своём интересе думаем… а они, ведь, тоже, оказывается, жить хотят и детей растить… — нервно выпил живчика. — Ох, что-то у меня запоскудило на душе… Душно мне, курить охота.

— Мирная она, какая то, слишком, — хмыкнул Фома. — А ты её о других породах и собратьях спроси, может, чего интересного расскажет?

* * *

Переговоры затянулись до утра следующего дня. Узнали мы очень много интересного и о других скребберах, и о людях, и о географии Стикса и его особенностях. Кир исписал уже весь свой блокнот, и ребята бегали в близлежащие квартиры в поисках чистых тетрадей. Жаль, нельзя было заснять на видео все эти картинки, которые описывал Муха. Дама нам попалась болтливая и не такая уж и кровожадная, как нам думалось изначально. Но, не все скребберы были такими лапочками, как наша Гидра. Оказалось: их такое множество, и они все такие разные, что рассказать подробно обо всех она просто не могла; зато сказала, что все как один ужасно ненавидят людей и относятся к ним, как мы к тараканам. Мы — самые настоящие вредители, которые донимают их своей настырной охотой, и было бы просто замечательно, если бы мы все до единого обращались в столь полезных и съедобных мутантов.

Жемчужин у неё, и в самом деле, семь, по одной в каждой голове. У каждого из нас жаба боролась с совестью не на жизнь, а на смерть. Дилемма стояла не шуточная, но всё же, совесть, хоть и еле живая, одержала победу, причём у всех. Прапору Фоме и Киру решение досталось ОЧЕНЬ тяжело.

— Одно меня успокаивает, вот, — Кир бережно погладил исписанную стопку тетрадей и блокнот. — Эта информация поистине бесценна и, думаю, Герман не сильно расстроится, получив вместо живого куска мяса, вот это. Свой жемчуг мы стрясём с него, а Гидра пусть гуляет на свободе. Вот только, где ей теперь рожать? — Кир усмехнулся, — не было печали, да купили порося! — рассмеялся «старый» немец во весь голос.

Я вспомнил о своих скитаниях по болоту после плена и предложил три варианта на выбор. Остров с мурами, остров с одиноким мутантом, но он, на мой взгляд, подходил меньше всего, и огромный остров с частью мегаполиса и сломанным кластером. Обмозговали эту идею и предложили Гидре (да, мы её так назвали) переехать на то место, отослав картинки с островами. Мне пришлось изрядно напрячься, формируя информацию в виде фото и настраиваясь на волну скребберов. Косо, криво, но получилось. Муха уловил эту мемо информацию, подправил все корявости и послал даме на рассмотрение. Как я и предполагал, выбор пал на большой остров с неисправным кластером, но я попросил, если, конечно, её не затруднит, иногда наносить визит вежливости на муровскую базу по разборке людей, разумеется, после её родов. На что пришёл ответ — картинка, как она обучает своих детей обороняться и охотиться на людей. Это место годилось ей, как полигон для обучения потомства. На том и порешили. Теперь ребром встала другая проблема: нужно открыть бункер и выпустить беременную зверюгу, но гарантий о ненападении у нас не было.

— И, что делать? — тёр вспотевший затылок Прапор.

Муха послал ей картинку: — Она вышла из бункера, напала на нас, мы исчезли и её дети мёртвые в гнезде. Потом вторую, где она вышла из бункера, и мы ведём её на новый остров, где много больших мутантов и мало вооружённых людей. Два скребберёнка резвятся между высотных домов, отлавливая вкусных руберов.

Гидра переслала Мухе вторую его картинку обратно и тихонько поскреблась в гермодверь.

* * *

Уже поздним вечером сидели мы за большим столом в нашем городском подвальчике и обсуждали завтрашний маршрут домой и дальний, к новому гнездовью. Муха дополнял неточности в карте, но только с юга от Удавки и до наших земель. Карту скурпулёзно рисовали Главы стаба на протяжении многих лет, путешествуя и исследуя Стикс. Парень получил от Гидры кучу информации по местной географии и изменению кластеров. Память у юного скреббера стала феноменальной и, вообще, он всем был хорош, кроме одного. Как поведала Скребберша, все девки будут к нему бегать на смотрины. То есть, проходящий на расстоянии десяти километров от нашего Мухи скреббер (самка) ОБЯЗАТЕЛЬНО завернёт поглядеть на самца. Что здесь за порода? А не подойдёт ли он для спаривания? Вот, такая вот весёленькая проблемка. Даже я могу сказать, не кривя душой, что это настоящая ПРОБЛЕМИЩА. Муха, прям, поник на глазах, пока спасало только присутствие Гидры. Чувствуя пару скребберов, другие самки не рисковали сунуть свой нос. Зато самцы, по словам Гидры, будут обходить десятой дорогой. Они очень не любят встречи с себе подобными по половой принадлежности. У большинства пород самки, как правило, намного крупнее самцов и многие жрут своих женихов после спаривания. Муха даже зарисовал нам несколько экземплярчиков, и все они сильно смахивали на насекомых, жуков или всё это вместе. Эти, самые агрессивные, бескомпромиссные и самые распространённые; никакие разговоры ни к чему хорошему не приведут: либо ты его, либо он тебя, больше — никак. Скребберы, похожие на медуз и слизней, самые мирные и трусливые, не считая человекоподобных, об этих вообще разговор отдельный.

Есть ещё лужа, зеленоватая, похожая на застоялую воду. Наступишь в такую, и она тут же обволакивает тебя с ног до головы и начинает переваривать живьём. Одуванчиковое поле: летают зонтики, похожие на одуванчики, коснулся такой живого существа, прилип к телу, и тут же к нему присоединяются остальные, как стая насекомых, полностью облепливая, поднимают в воздух и волокут в центр поля, где и происходит процесс поглощения биомассы. Вырваться, практически, невозможно. Эти два вида скребберов жрут абсолютно всех без разбора и по половым признакам не делятся, размножаются обычным делением, разговаривать не умеют вообще никак. Скребберы любят черноту, потому что она их подпитывает энергией и спасает от назойливых людишек. На юге очень много черноты и много островов, но почти все они кем-то заняты. По большей части, там гнёзда, но вот еды маловато, и таким, как она, не боевым скребберам, приходится искать себе убежище в достаточно опасных и неудобных местах, чтобы более сильные скребберы, позарившись на угодья, не прогнали.

— Вот же, блин, и тут конкуренция и выживание, бои за жилплощадь, — хмыкнул Торос, — жилищный вопрос даже скребберов испортил.

— Ага, выживает сильнейший! — Арман активно жевал здоровенный бутерброд, развалившись на одном стуле и закинув ноги на другой.

— Родственных ей пород осталось очень мало, слишком сложно найти самца, а ещё и детей защитить и прокормить нужно. Они вымирают. — Объяснял Муха, реально сочувствуя.

— Слышь, Кир, может, нам заповедник скребберный организовать, а? Как думаешь? Информацию у них и о них собирать будем, толмачь у нас уже есть, — расплылся в мечтательной, коммерческой улыбке Фома.

— Ага, и квартплату брать тока жемчугом, с погибших товарок и сожранной элиты. Жемчуг они же, вроде, не жрут? — поддержал товарища Торос.

— Не все, есть, которые и жрут.

— А ещё чего-нибудь вам в газетку не завернуть? — хмыкнул скептически Прапор.

— Вот, не интересный ты человек, Прапор, помечтать даже не даёшь, — возмутился Торос.

— Подожди-подожди, а подружка наша? Она всего элитника ухомячила, вместе с жемчугом? — подкинулся со стула Фома.

— Не знаю, завтра спрошу, если не забуду, — лениво ответил Муха.

— Я тебе напомню обязательно, — Фома аж заёрзал, опустившись на стул.

— Жадность, Фома, до добра не доводит, — поучительно произнёс Арман, проглотив очередной кус.

— Не жадный я, а разумно бережливый! Нечего добром раскидываться! Многие иммунные даже чёрный жемчуг в глаза не видели, а вы, любезнейшие Муха и Арман, зажрались совсем. Если на вашем банковском счёте жемчужины десятками исчисляются, это ещё не говорит о том, что вы должны столь наплевательски относится к истинным ценностям этого мира!

— Ну, ладно, ладно, — сдался Муха, — хочешь, сейчас спрошу. Она, всё равно, тут у окна сидит.

Я чуть чаем не подавился от такого известия, другим, смотрю, тоже новость не понравилась.

— Ну-у-у-ты и… говнюк ты, Муха. Вот ты кто! — подскочил на месте Торос.

— Она обещала никого не трогать, — спокойно осветил Муха, будто не замечая всеобщего беспокойства и воцарившегося напряжения.

— Да, конечно, свинья тоже обещала в грязь не лезть! — зло бросил Фома.

— Не, Муха, действительно, пусть лучше идёт в гнездовье своё. Беременным отдых положен, а не под окнами ночью торчать, да и нам спать спокойнее, когда подруга эта подальше. И чем дальше, тем лучше, — стараясь, как можно мягче выражаться, сказал Леший.

Муха закрыл на пару минут глаза и, открыв, сообщил, что Гидра жемчуг сожрала, как конфетки и на данный момент движется к лесному стабу спать, хотя она вполне может обойтись без сна. Несколько часов в чёрном кластере заменяют полный сон.

Фома да и все остальные выдохнули тут с облегчением.

* * *

Барышню Муха отправил напрямую к болотам, а сами мы должны были зайти на сутки домой, рассказать обо всём друзьям и собраться в дальний рейд.

Фома, Торос, Прапор, да и я, чуть ли не заскулили, глядя как семь белых жемчужин удаляются, буквально, растворяясь в черноте. Придушенная вчера жаба, вновь шевельнулась, напомнив о своей живучести.

— Вот тут, — указал он на карте, прямо на границе черноты, — стоит бетонный завод, я знаю эту территорию, показал её Гидре. Там она нас и подождёт. Болота эти твои, вот тут начинаются, как раз, где наша карта и заканчивается, — говорил Муха, тыкая в карту, развёрнутую на капоте «мёртвой» машины.

— Ну, не все же болезные на всю голову, как некоторые, по топям шариться, — усмехнулся Леший, глянув на меня. — Я ток по лесам ходил, а в болота, ни-ни. Не моё это.

— Вот, за одно и пробелы заполним, — обрадовался Прапор — А эта, семиглавая, что, тоже там не была? Ничего тебе о тех местах не говорила? Ну, эти картинки не показывала?

— Нет, она — дама южная и севернее этого острова не ходила, ну, если только совсем чуть-чуть.

— Жаль, — вздохнул Прапор, — а то, здорово ты карту подправил, ещё бы и эту часть так же сделать.

— Раскатал губу, — буркнул Леший, — всё, сворачивайся, идём до дому.