— Я так не хочу тебя никуда отпускать, — вздохнула Ассиат, прижавшись ко мне своим горячим обнажённым телом. — Я так скучаю.

Вместо ответа я притянул её к себе и впился в мягкие, страстные губы, так сильно пахнущие карамелью. Новая волна желания не заставила себя ждать, и накинувшись на девушку, словно зверь (кажется, я даже зарычал) снова попытался войти в её манящее лоно, но не тут-то было! Она вывернулась из-под меня, словно змея, и ухватив мои бёдра своими, оседлала как коня, горделиво и победоносно усмехнувшись, впилась в мою шею…зубками… О-о-о-О-О-О!!

* * *

Утро пришло неожиданно быстро. Вот, вроде, только что я наслаждался страстью своей подруги и после соития качался на волнах желанной неги, уплывая куда-то в дымчатую, карамельную даль, отдалённо слыша, но не слушая Асин щебет, и вот уже пищит проклятый будильник, так противно и назойливо. Блин, блин…

Застонав от негодования, протянул руку в сторону, нащупал это «чудо враждебной техники» и отключил оглашенную серену… Повернулся, собираясь тихонько чмокнуть на прощанье девушку, но обнаружив лишь пустую, мятую подушку, непонимающе потёр ладонью лицо.

— Хм…и куда же ты делась? — думал я, натягивая трусы, и рыская по полу ногами в поисках тапок.

Тайна исчезновения Афродиты раскрылась, стоило мне только выйти из комнаты. Даже в коридоре, на втором этаже ощущались кулинарные ароматы, вызывающие обильное слюноотделение. Я расплылся в улыбке счастливого слона, вот только в душ сходить осталось… и жизнь удалась!

Подойдя, уже по привычке тихо, эту науку в меня вложили крепко, я обнял со спины пискнувшую от неожиданности хозяюшку, усердно хлопочащую на кухне.

— Напугал! Ты как снежный барс ходишь! Ой! Пусти! Хачапуры горят!

— Я в душ, — я поцеловал Асю в шею и отправился приводить себя в порядок.

Протерев запотевшее зеркало, уставился на изрядно заросшего бородатого мужика с суровым взглядом. Точно абрек горный какой-то. Достал из шкафчика машинку для стрижки.

— Ася! — крикнул я из душевой. — Можешь на минутку отвлечься?

— Да, — тут же подошла она к открытым дверям и замерла. — Ой, молодой человек, я вас не знаю, вот сейчас придёт мой, — запнулась девушка на мгновение, — мужчина и достанется вам по полной! — Пошутила она, сдерживая сладкую улыбку.

— На-ка, — протянул я ей тример, — пока твой абрек не вернулся, состриги сзади, а то мне самому неудобно.

— Давай вот тут, по бокам, ещё чуть покороче сделаю, классная причёска получится. А бороду тоже сбреешь?

— Не совсем, оставлю вровень с «шевелюрой»

— Всё, готово. — Вернула мне машинку и, принюхавшись, ойкнула и кинулась на кухню, где разразилась осетинской тирадой. Видать, что-то подгорело. «Добив» бороду, ещё раз ополоснулся и посвежевший вышел к уже накрытому столу.

— Ого, да ты меня балуешь! — обалдел я от обилия блюд на столе, — Ася, я, конечно, много кушаю, но это даже мне не одолеть!

— Нет, что ты, это я тебе в дорогу сейчас сложу. Ты пока завтракай, — обвив мою шею руками, горячо и надолго впилась в губы.

— Ассенька, милая, я поесть сейчас не успею, потом что займусь другим делом — сказал я и многозначительно посмотрел вниз, где на семейниках возник «вулкан».

Плутовка хихикнула и ещё раз, коротко меня чмокнув, принялась вынимать из шкафа пластиковые контейнеры разной величины, а я, с сожалением и вожделением глянув на аппетитные формы нагнувшейся девушки, печально вздохнул и присел за стол. Ох…

— Обожрался, как бегемот! — отвалился я от стола с набитым пузом, еле дыша и лоб промокая салфеткой.

— Вот, смотри, тут хачапури положила и лаваш, по десять штук, они хранятся дольше и вкуснее, чем просто хлеб буханками. А вот тут блюда разные, но, правда, все кавказские, прости, я с русской кухни не очень знаю. Мама учила, но у меня плохо получается.

— Ты совсем сдурела? — нежно притянул я зардевшуюся девушку к себе, — столько всего наготовила, ещё и извиняешься. И, вообще, как ты всё это успела? Когда? Ты хоть спала сегодня, Ассия?

— Не переживай так, я днём посплю, — присев мне на колено, нежно обняла, уткнувшись носом в бритую шею. — Батон два выходных дал, когда я сказала, что ты приехал, кстати, привет тебе передавал и в гости звал. Док, а что теперь с Фениксом будет? Его в приют отдадут? — вдруг перевела она тему, нехотя нажав на ещё не зажившую душевную рану.

— Не знаю, но точно не в приют. Или кто-то из наших усыновит, или будет, как Аби и Рыся, ещё один «сын полка».

— А девочка эта, новенькая, Алёна?

— А вот Алёна… — я вздохнул, вспомнив Взрывника и как они меня из топи тащили, да так душа заболела, будто в узел её кто завернул. — Алёну, я удочерю. Будет у меня две дочки. Алёна и Василиса. Сейчас вот только в этот рейд съездим, дела кое-какие решим, и на обратном пути как раз за Васькой заедем. Домой уже с ней вернусь.

— Как же ты один, да с двумя девочками собрался справляться? Им мать нужна, это же девочки.

— Асенька, вот ты мне, как девушка, скажи, пожалуйста, кому нужен мужик, с двумя детьми?

Ася почему-то перестала дышать, застыв на пару секунд и чуть слышно пролепетала прямо мне в ухо:

— Мне…мне нужен…даже с тремя.

На голову словно ведро дроблённого льда высыпали, такого поворота событий я никак не ожидал. Повисшую тишину нарушил внезапный телефонный звонок.

— Да, — поднял я трубку

— Ну, ты чего, спишь ещё, Док? — послышался в телефоне голос Армана. — Мы уже почти готовы, давай, подтягивайся к Лешему, у нас сейчас совещание перед рейдом начнётся. Все только тебя и Седого ждут. Манчестер уже почти все Рыськины пирожки стрескал, поспеши, а то тебе не останется нифига, — хохотнул друг в трубку и отключился.

— Слышала? — сказал я с грустью в голосе. — Пора мне.

Ася судорожно выдохнула, прижалась ко мне на мгновение и плавно соскользнув с моих коленей ланью убежала на второй этаж.

— Вот, я вещи все тебе приготовила, — положила на диван высокую стопку чистого и отутюженного шмотья, которую разделила на две равные части.

— Это сейчас одеть, а это — с собой возьми, мало ли, что в дороге случится, — и сходив в коридор, принесла пару начищенных до блеска ботинок байкерских.

Я, кхекнув, потёр шею, таращась на происходящее растерянным взглядом.

— Ну, чего ты, одевайся же скорее, опаздываешь же, а я пока на кухне немного приберусь, — и мимо проходя, ещё раз чмокнула меня в губы, затем принялась собирать пустую посуду.

Я оделся, загрузил сумку с продуктами в багажник, с подбором оружия и боезапаса разобрались ещё вчера вечером. Выгнал машину и, поцеловав на прощание провожающую меня девушку, уехал, поглядывая в зеркало заднего вида на Асю, которая так и стояла у калитки, пока я не завернул за угол в конце квартала.

* * *

— Ох, девчонки, как я вас понимаю, — успокаивала подружек Алина, — я каждый раз с замиранием сердца ждала Студента из каждого рейда, даже когда мы ещё не встречались, а сейчас…даже и думать боюсь…

Глаза у Анюты и Татьяны были на мокром месте, распухшие носы краснели на фоне белых щёк.

— Хватит реветь, вы на енотов уже похожи, — на лице Ассиат не было и слезинки — Мужчины в поход ушли, а тут каждый рейд боевой и очень опасный, а вы воете им вслед, как по покойникам. Нельзя так!

От слов Аси, Таня вздрогнула и поперхнулась компотом.

— Чего ты такое говоришь, дура! — замахала на неё руками Аня, — типун тебе на язык!

— Каждой женщине своя доля испытаний отмеряна, если хватит сил не испугаться, вынести то, что нам судьбой отмерено, то и награда может быть велика, а не хватит духа, то и не жалуйся потом, что жизнь не удалась. Мама говорила, что все эти страдания душевные не жертва и не плата, а лишь напоминание нам, что всё ценное в жизни даром не даётся. Терпеть нужно и ждать, а не выть белугой. Ты, думаешь, им легко уезжать и нас тут оставлять? А вы ещё и добавляете им боли сердечной, вытьём своим и причитаниями. С какой душой ваши мужчины в рейд пошли? Уверена, что вы всю ночь на груди парней рыдали!

Таня с Аней переглянулись.

— Везёт тебе, Аська. Ты с матерью выросла, а мне некому было такие вот мудрости объяснять. Отец так и не женился больше, сам меня и братьев воспитывал, да дядьки помогали, тока они тоже не женаты были. Вот и получилось так, что росла, как в мужском монастыре, и все свои девчачьи и женские проблемки сама, как понимала, так и решала.

— Знаешь, как я боюсь Армана потерять?! Всех потеряла, понимаешь, всех! И через что мне довелось пройти, только мурам такого и желаю, ежедневно, чтобы всех муров так же, как нас с Танюхой! Арман, ведь, прекрасно знает обо всём и не побрезговал, принял! Только это уже дорогого стоит. То же и у неё, — раскрасневшаяся Анна кивнула на бледную Таню, так и сидящую в обнимку с кружкой, — вместе мы с ней через ад тот прошли, две сломались, а мы нет, и Прапор, вон, пылинки с неё сдувает, на руках носит. Ты думаешь, она не двинет рассудком, если с ним чего случится, после всего, что перенесла? Это окошко в жизнь, надежда на женское счастье и бах! — Аня резко хлопнула в ладоши. Девчата дёрнулись от неожидано резкого звука. — Судьба, злодейка извращённая, захлопнула это окно у самого твоего носа, или вместе с ним, это уж как повезёт. Что делать в такой ситуации, Ася, твоя мама не говорила?

— Нет.

— У тебя, Ася, и воспитание другое и менталитет, да и при переносе в этот мир, ты отделалась лишь лёгким испугом, поэтому и нервы твои крепче, ты можешь себя сдерживать, не размазывая сопли по всей морде, уцепившись за руку любимого, а мы вот нет. Но, всё же, ты права, провожать нужно без слёз, а вот потом, когда они не увидят, тогда и нареветься вдоволь.

Повисшую тишину нарушила Алина, разрядив обстановку своей юной непосредственностью:

— Я сегодня конфеты купила, а они с ликёром оказались, будите? — положила она на стол коробку с одной пустой ячейкой. — Нам такие нельзя, — улыбнувшись, с любовью погладила свой уже округлившийся животик. — Батон сказал, что у нас, скорее всего, будет мальчик. Энергетика, говорит, мужская.

— А как назовёте, придумали уже?

— А ты кого больше хочешь, мальчика, или девочку?

— Студент, наверно, счастлив, что это сын? Мужики, они ведь почему-то всегда сына больше ждут, чем дочку. Наследник!

Девчата щебетали до позднего вечера, пока Аврора не рявкнула, разогнав их по комнатам, а мужчины тем временем тряслись в машинах, мчась без ночёвок, круглые сутки напролёт, сменяя друг друга — двое спят, двое в дежурной смене.

* * *

— Всё! Хватит! Прекратить истерику! — орал мысленно сам на себя Док.

До боли, так, что даже сам охнул, закусил зубами палец на правой руке, мог бы — дал бы сам себе в морду, чтобы прекратить бешеный поток мыслей. Это была паника, именно паника и ничто иное! Проанализировав все события, Док пришёл к выводу, что всё вполне решаемо, и паниковать нет причин, значит, имелось что-то ещё более серьёзное, из-за чего подсознание било тревогу, но рассудком это ещё не понято. Отсюда и паника — есть опасность, очень серьёзная, но пока невидимая, только что-то такое чувствуешь, а объяснить не можешь. Результат — метание мыслей в черепной коробке, исключительно неприятных. Так, тот же ребёнок, испугавшись чего-то, даже непонятно чего, первым делом кричит: — «МАМА!!!!».

Мы летели на всех парах, чтобы быстрее разобраться со всеми делами и успеть к перезагрузке, до которой оставалось меньше двух недель. Лучше пару дней подождать поблизости, чем обратно, как в тот раз, опоздать. Сегодня ночью мы, как раз, проедем через этот кластер, ныне пустой и полностью выжранный за три месяца.

— Кир вызывает Дока. Приём. — Ожила рация.

— Док на связи. Что у вас? Приём.

— Тормозите, разговор есть. Приём.

— Принял.

— Сворачиваем, что-то стряслось, — сказал я рулившему Арману, а у самого аж ёкнуло всё внутри и похолодело от предчувствия.

Съехав на обочину, дождались «Патриота», который так и остался на балансе группы. Удобная машина, очень понравилась Киру. Были и другие, но наш эстет вцепился именно в эту. Шли без фар, опасаясь ненужного внимания, как со стороны людей, так и со стороны мутантов. Умника и всю его братию оставили дома, опасаясь за их жизни у озера. Нечего лишний раз соблазнять беременную женщину вкусной едой, может ведь, и на обещания наплевав, схарчить тех, кого не велено. Нет уж, пусть диких руберов себе ловит, их не жалко, а эти уже родными стали.

— Что случилось?! — я обеспокоенно спросил у хмурого Кира. За его спиной сидели не менее хмурые Леший, Муха и Фома.

— Муха говорит, что перезагрузка скоро, — сообщил мне Кир о родном кластере «двойняшек», в котором мы сейчас и находились, проезжая сквозь него.

— Да, десять дней всего осталось. — Расписание, дату и даже время, я уже знал отлично.

— Нет, Док, ты не понял. Он слишком сильно мигает для десяти дней, тут как бы не меньше суток осталось, земля уже светится, — шокировал меня новостью Муха.

Из меня словно выпустили весь воздух. Вот тебе и паника, вот и причины…

После второй моей заливки энергии, Муха научился видеть кластеры так же, как и мутанты, и теперь с лёгкостью определял приблизительное время до и после загрузки.

— Блядь! — стукнул я со всей силы рукой по машине, напрочь отсушив конечность.

Леший с Киром переглянулись

— Знаешь, Док, не так страшен чёрт, — хмыкнул Леший. — Я, как знал, что может пригодиться. — И вытянув верёвочку из-за пазухи, вытряхнул себе на ладонь белую жемчужину из ладанки. — Манчестер, правда, долго сопротивлялся, но я умею убеждать, — хохотнул здоровяк.

Я выдохнул с облегчением, но паническая тревога почему-то никуда не делась, так и осталась, продолжая носиться с воплями в моём подсознании. Рассказал о дурных предчувствиях и напомнил о встрече со старым элитником из разряда Высших. Возможно, этот кусок города — его постоянное пастбище, и моя паника как раз из-за него.

— Вполне возможно, но, если ты на обед приходишь каждый раз к трём часам дня, а он вдруг случился не в три, а в час, тогда есть большая доля вероятности, что ты опоздаешь к обеду, и скорее всего, останешься ни с чем, ну, или подберёшь крохи со стола.

— Твои бы слова, Кир, да в уши тому элитнику. Как вспомню его, так, аж плохо становится, — передёрнул плечами Арман.

Нужный нам дом находился почти у промзоны, а за ней начинался лес. Вот там мы и устроились, практически, у самой границы. Всё складывалось, как нельзя лучше, но внутренний набат только набирал обороты, хотя, казалось, что уже некуда. Я, буквально, не находил себе места, сканировал своим даром чуть ли ни каждую минуту, разослал всех призраков по округе в дозоры и на разведку. Всё кругом было тихим и умиротворяющим, хоть, пикник устраивай, с шашлыками. Отсутствие спешащих на трапезу мутантов объяснялось несвоевременной подачей еды, как и говорил Кир, к обеду все опаздывали, но почему же я тогда так нервничаю?

— Да, успокойся ты, — рядом присели счастливые Рыжий и Каштан, — это мандраж у тебя, знаешь, как перед рождением ребёнка. Ходишь под окнами род дома и места себе не находишь.

— Да, я помню это чувство, даже проблевался на нервах.

— А я нет.

— А ты — чурбан.

— О, смотри, начинается.

Глянув на пустырь, я заметил, как по-над самой землёй стелется лёгкая дымка, с каждой минутой набирая плотность и высоту.

— Ты бы подальше отошёл, — подошедший сзади Арман, положил руку мне на плечо. — Ща, светопреставление начнётся.

Мы отошли на десяток метров назад и, усевшись на землю, наблюдали бесшумные всполохи молний и явление, схожее с северным сиянием в высоких широтах:

— Красотища…

— Ага. Завораживает и пугает одновременно.

Подошёл Муха.

— Вот, балдёжники, расселись как в амфитеатре. Айда, по машинам, лентяи, выезжать пора.

* * *

Въехали в город, когда ещё висела в воздухе облачными шмотками туманная дымка, редеющая и тающая на глазах. Люди столпились у границы кластера, одни тихо переговаривались между собой, другие, молча таращили глаза. Мужчина средних лет полез в карман и принял лекарство трясущимися руками.

— Ой, господи! Ой, господи! Что же это творится-то! — причитала пожилая тётка, усевшись прямо на собственную сумку, вытянув ноги.

— Мама, что, мы сегодня в школу не пойдём? — дёрнул за рукав остолбеневшую молодую женщину один из двух близнецов.

— Дурак ты, Стёпка, глянь, школы-то нет, куда нам идти? — ответил брату второй близнец.

— Оп-па! А, ну, тормози! У этих мелких паутина золотая! У обоих!

Арман остановил машину, ехали мы очень медленно, с открытыми окнами, и я покрикивал иногда на людей, чтобы отошли, дали дорогу, потому как народу на улицы высыпало просто немерено. Люди с любопытством осматривали наш транспорт с отбойниками, нашпигованный шипами, защитной сеткой и оружием.

Покопавшись в бардачке, я вытянул липовое удостоверение старлея и, выйдя из машины, представился, показывая девушке корочку.

— Следуйте за мной, все вопросы потом, — жёстко подхватил её под руку и усадил в машину, пока она не пришла в себя и не принялась истерить.

Дети последовали за матерью, с любопытством рассматривая нас с Арманом в амуниции и машину изнутри.

— Не трогай! — рявкнул я на одного из пацанов, который уже нацелился на ящик с минами.

— За что вы нас задержали, вы не имеете права! Я закон не нарушала! — наконец очнулась мамаша.

— Вас эвакуируют, вы стратегически важные объекты! Сидите тихо, скоро будут ещё такие, как вы. Вас отвезут в безопасное место, — выложил я ей заготовленную и много раз отработанную версию.

— Но-о-о, а как же мой муж?! У меня родители рядом живут, давайте и их тогда заберём, пожалуйста! Я никуда без них не поеду!

— Мы не можем, их нет в списке. Вас в нём, кстати, тоже нет, только вот, они — кивнул я на притихших пацанов. Если не хотите, можете выйти, вас не держим, но они останутся тут и это не обсуждается.

Мать прижала обоих близняшек и отрицательно замотала головой.

— В таком случае сидите молча. Поехали, — повернулся я к Арману.

Доехав до нужного дома, я немного «подвис», не зная, как себя вести на этот раз.

— Пойди с ним, — сказал Прапор Арману и полез через салон к рулю.

Частный домик, копия моего в Парадизе-Светлом, оставленного в наследство от погибших друзей, вот только палисадник обычный, без всяких гномов и фонтанчика.

Я волновался. Постучал. Кратковременное ожидание показалось вечностью.

Дверь мне открыл Рыжий, ну, почти рыжий, скорее, золотой. Светлая кучерявая шевелюра, цвета спелой пшеницы с золотым отливом, вот, как-то так. И карие глаза, а так, во внешности, различия больше не было.

Я растерялся, но быстро взял себя в руки и сунул в лицо удостоверение.

— Нам нужно поговорить, срочно!

— Проходите — Впустил нас хозяин дома. — Значит, всё-таки, это были не учения? Био оружие? Чем я могу помочь? У меня единственная просьба, увезите мою дочь в безопасное место.

— Вот как раз для этого мы и приехали, Рыжий, — выдавил я, наконец, из себя. — Василиса, надеюсь, дома?

В глазах парня промелькнуло удивление, но только лишь промелькнуло.

— Вы имеете в виду мою дочь?

— Да, разумеется.

— Естественно, дома, вот только её зовут Арина. Хотя, с моим позывным вы попали в точку. Я, как понимаю, вы не случайно, в целях общей эвакуации заскочили ко мне? Целенаправленно?

Я кивнул. На душе скреблись кошки, я видел серую паутину в голове у этого человека, которого я абсолютно не знал, но он был очень дорог мне. Хотелось выть, но ребёнок был в приоритете.

— Меня Саша зовут, — протянул он руку. — У нас есть время поговорить? Я бы хотел, чтобы мне объяснили, что здесь происходит.

— Немного, но есть, — я не мог ему отказать в столь малой просьбе.

— У меня чайник только что закипел, кофе будите?

Рассказали ему всё очень сжато, но достаточно для общей картины. Объяснили и про жемчуг, и причину нашего визита, и про его двойников тоже поведали, которые, кстати, сидели тут же, один на стиральной машинке, второй на подоконнике с Василисой на руках. (С призраком, естественно, которая осталась после прошлого моего неудачного визита.)

— Вот, в общем, вот так, — закончил я свой рассказ.

— Па-ап, ты что, меня хочешь им отдать? — раздалось откуда-то сверху, оглядевшись, я заметил притаившуюся щуплую фигурку за перилами лестницы, ведущей на второй этаж.

— Иди сюда, Аря — на Саше не было лица, но он держался молодцом.

Мы привели ему множество доказательств в подтверждение наших слов, благодаря подсказкам призрачных двойняшек и фото с видеороликами у Армана на телефоне. Там были ещё живые двойники, заснятые на одной из общих посиделок в стабе, в почти таком же доме.

— Я всё слышала, — пискнула девочка из-за перил, — я тебя не брошу! Зомби не бывает! Это выдумка киношников! Всё это неправда! Ты не можешь превратиться в ходячего мертвеца и жрать мозги! — Аря в порыве эмоций даже встала на ноги, высунувшись из-за своего укрытия.

Я замер, всматриваясь в её паутину. Видимо, мои эмоции сильно отобразились на лице, потому как оба и Арман, и Саша спросили в один голос:

— ЧТО?!

— ЗОЛОТАЯ! ОНА ЗОЛОТАЯ!

— Знаю, — пискнула немного засмущавшаяся девочка и поправила свои длинные золотые локоны.

— У неё иммунитет? — догадался отец девочки.

— Да!

Арман подскочил со стула, словно ужаленный, и вылетел из кухни, тут же хлопнув входной дверью. Спустя минуту в дом ввалились все, кроме Прапора и Мухи, которых оставили в дозоре.

Арина, испугавшись такого нашествия вооружённых людей, и особенно огромного Лешего, кинулась в руки к отцу, плотно прижавшись, выглянула из-за его плеча.

— Кто эти люди, папочка?

Саша оглядел нашу банду и улыбнулся, узнав половину из зашедших (они были на видеороликах)

— Говорил же, чует моё сердце! — пробасил здоровяк и протянул парню белый жемчуг. — С возвращением, сынку!

— Па-а-ап, а я узнала его, — Арина глазела на Лешего. — Это же Хагрид, из Хогвардса!

* * *

Мы не спеша проехались по всем улицам города, не оставлять же иммунных на растерзание пустышей, если нам выдалась удача попасть в чистый от мутантов свежий кластер. Не по человечески это будет.

— Вот тут сворачивай, ага, дуй пока вперёд, потом направо повернёшь, — командовал Леший, указывая Прапору дорогу к небольшому стабильному кластеру, как он сказал, с чудесным зеркальным озером.

На ночёвку и сортировку людей планировали остановиться там. Вместе с иммунными пришлось и несколько заражённых прихватить, в комплекте.

* * *

— Чудесное место, я как-то случайно его обнаружил, ещё в далёкие времена своих странствий, помню, прожил там почти год.

— А чего ушёл, если там так красиво было? — поинтересовался Фома.

— Скучно стало. Затосковал я, семью вспоминать очень часто стал, мысли дурные полезли, а дорога, она лечит, не даёт человеку в себя уходить, движение, сынок, это жизнь. О! Вот оно, родимое! — Леший указал рукой вперёд, и нашему взору открылась неописуемая, сказочная красота.

Мы остановились на краю котлована, в котором склоны и большая часть дна, занимал лес, а чётко в середине расположился скалистый остров, возвышающийся над зеркальной гладью озера.

— Тут постойте, схожу дорогу гляну, не поменялось ли чего. Лет-то много минуло.

Вернулся Леший минут через сорок.

— Давай, во-о-он туда правь, там спуск удобный, автобус проехать должен.

Не зря именно Армана за руль гражданского транспорта посадили, вёл его он очень аккуратно, несмотря на бездорожье.

— Всё! На выход, приехали! — крикнул пассажирам Арман и вылез на свежий воздух.

— Красоти-и-и-ища-то какая! — потянулся он, разминая затёкшую поясницу.

— Так, граждане эвакуируемые, слушаем мои команды очень внимательно! — заорал Прапор лужённой глоткой на выползших свежаков. — Мамаши с отпрысками вон туда отошли и присели, тихо и без суеты! Повторяю! МАМАШИ И ДЕТИ! Все остальные пошли за мной! Бе-е-егом марш! — и уже более тихо добавил. — Нехрен прохлаждаться.

* * *

— Эй! А вы куда?! — Торос окликнул двух пацанов лет по двенадцать, может чуть больше.

— Туда. — Кивнул один из них на удаляющуюся в сторону грузовика толпу взрослых. — Помогать.

— Детям, сказано же, туда! — показал на сидящих женщин.

Пацаны переглянулись.

— Мы не дети! Мы тоже можем что-то делать! — заявил второй.

— Торос, пусть идут, если уже не дети, тут лишних рук нет, — осадил товарища Арман.

— Ага, ни рук, ни ртов! — правильно, нечего халявщиками расти, пусть пашут! — усмехнулся Прапор. А то пытались тут нам объяснять, что мы ОБЯЗАНЫ и что они налогоплательщики, и мы нарушаем закон и их права, и всё в таком ключе.

Наши командиры молча переглянулись и, взяв этих птиц за крылья, а кого и просто, за шкирняк, ловко выкинули из автобуса, затем поинтересовались у остальных пассажиров, кто хочет за ними следом. Желающих не нашлось, притихли как мыши, тогда закрыли двери и уехали.

Вот странное дело, когда пытаешься удержать людей, отбрыкиваются и рвутся на свободу, а когда начинаешь гнать взашей, упираются и не желают идти — парадокс!

— Нечего в стабе гниль разводить, пришлых хватает, досыть, — буркнул тогда Леший так, что услышали все.

За время этой спонтанной эвакуации я неоднократно задумывался о правильности нашего поступка — стоит ли оно того? Зачем, если делая людям добро, в ущерб собственным интересам, в ответ получаешь от них только упрёки, обвинения и требования. Несколько раз хотелось всё бросить, послать этих недовольных к чёртовой матери и поехать по своим делам, не мороча свою голову ненужными проблемами, но глядя, как возятся с ними остальные, радуясь каждому новому свежаку, думал, что, наверное, всё же оно того стоит, просто, я пока чего-то недопонимаю.

Свежаки, под командованием Прапора носились как муравьи, таскали вещи, ставили палатки, готовили еду, пока мы занимались их охраной и разведкой местности.

— Гля, сколько Док беремчатых набрал, хоть в бочку соли, — посмеивался Фома, сидя на крыше Патриота у турели и наблюдая за округой.

— Семь… жаль что не все выживут, — обломал всё веселье Торос, который сидел с ним в паре.

— Док говорит, там четыре мелких иммунных и две девки, вон те, рыжая и в джинсах которая, а одна, вообще, джек-пот отхватила, вон, видишь, здоровенная такая, на лошадь похожая и сама, и малой с иммунитетом. Так что, совсем пустых он не взял.

Торос раздражённо хмыкнул.

— Чего я опять не так сказал? — тут же подкинулся Фома. — Ну, ладно, не лошадь, а женщина с крупными формами и широкими зубами. Так лучше? — усмехнулся он.

— Да, не в этом дело. — Торос, набычившись, отвернулся наблюдать в другую сторону.

— А в чём тогда? Давай ещё в угадайку поиграем, — зашипел Фома.

— Да отношение твоё к ним… никакого сочувствия, — бросил из-за спины Торос.

Фома вытаращил и без того слегка выпуклые глаза, пялясь в ухо собеседнику:

— Ты хоть себя слышишь сейчас? Может, ты на солнце перегрелся? Так скажи, тебя сменят.

— Да иди ты! — рыкнул в ответ товарищ.

— Сам иди! Ведёшь себя, как зелень-первогодка, а ещё хватом называешься. Если прислушаться к твоим словам, то рейдер ты зелёный, а не хват. — Пихнул друга в плечо так, чтобы тот повернулся к нему лицом:

— Или забыл, сколько их, — кивнул в сторону мамаш с детьми, — там осталось, и, что вот эти, пузатые, ни хрена не обращаются, пока с пузом, и что жрать их там живьём будут, вырывая из них плод прямо на глазах! — Закипел сам прямо на глазах Фома. — А эти вон, малявки? Сколько в городе детей, не достигших семнадцати килограмм? Как их будут разрывать на части родные мать с отцом, и всё потому, что они слишком лёгкие для обращения?! А тебе в моём голосе сострадания не хватает? По твоему, слишком я сухо отношусь к ним? — тыкнул пальцем в сторону кучки женщин, которые уже внимательно слушали перепалку. — Да им, по сравнению с теми, что остались, просто, мать твою, сказочно повезло. Аж, сука, шесть раз подряд, а этой, твоей лошади — все семь! Перезагрузка пошла не по расписанию, это раз, — принялся он загибать пальцы, — мы оказались рядом, это — два; среди нас нашёлся тот, кто видит, — Фома постучал себя по голове пальцем, — паутины — три; они иммунные — четыре; их нашли и вывезли — пять; о них будут заботиться, оберегать, охранять, кормить и доставят в безопасность — шесть! Да ещё и планы все наши летят к чертям под хвост, и придётся всё менять и переиначивать, из-за них, подскажу тебе, если сам не додумался! И ты считаешь, что я должен ИМ сочувствовать?! Сострадать?! Вот я и спрашиваю тебя — ты перегрелся?!

— ФОМА!!! — гаркнул, будто грома раскат по небу прошёл, Леший, сверля парней яростным взглядом. — ВЫ! ЧТО! СУКИНЫ ДЕТИ! СЕБЕ! ПОЗВОЛЯЕТЕ!

Оба вмиг присели так, что из люка виднелись только макушки и глаза.

— Чтобы я от вас больше слова лишнего не слышал! — уже более тихо сказал командир. — А вечером поговорим! — Окинув ребят многообещающим взглядом, Леший пошёл дальше, куда и шёл до того, как услышал гневную тираду Фомы.

— А вы чего рты пораззявили? Заняться нечем?! — рыкнул он, проходя мимо так и застывших женщин. — Ну, Фома, ну, стервец, — пробубнил Леший себе под нос, сокрушённо качнув головой.

Лагерь разбили под кронами высоченных старых деревьев, зайдя достаточно глубоко в лес. Там же и машины припарковали, на какие накинув моск-сети, какие, просто закидав ветками. Пока не подойдёшь на достаточно близкое расстояние, особенно ничего и не видно. Дрова приказали собирать только сухие, костёр получился чистый, бездымный, как называют такой муры и некоторые рейдеры — безпалевый.

Пока все были заняты делом, никто не лез с лишними вопросами и не возмущался, но близился вечер и первый шок — ночное небо, возможно, и кровавый закат, это уж как повезёт.

Чувство тревоги меня не отпускало, продолжая метаться и драть душу. Я накрутил уже всех ребят, просто выклевав им мозг своим дурным предчувствием. Что-то мне не давало покоя, словно задницей на горячей печке сидел.

— Док, как думаешь, через сколько обращение начнётся? Я смотрю, несколько человек уже совсем явно выделяются из основной толпы, — ко мне подошёл Муха в лыжной маске, нацепил, чтобы не пугать свежаков своим необычным видом.

Всмотревшись в «серых» я предположил, что обратятся сегодня ночью, ближе к утру. Так что, вечером нужно провести беседу и связать заражённых, от греха подальше.

* * *

— Дроны! Дроны! — Заорали Арман и Прапор одновременно.

И в душе всё словно в пропасть сорвалось: — ВОТ ОНО!

— ТРЕВОГА! ВСЕ В ПАЛАТКИ И НОСА НЕ ВЫСОВЫВАТЬ! — орал Леший, сгоняя растерявшихся людей, как стадо овец и чуть ли не за шкирки вкидывая их по палаткам.

Мы рассредоточились в укрытиях, по позициям, готовые к чему угодно, но только не к тому, что произошло в следующие пару минут.

Четыре дрона, показавшиеся в поле зрения, сделали круг над котловиной и, зайдя на второй круг, пронеслись над озером, скинув в него четыре продолговатых бочонка, стрекозами взмыли вверх.

— Что за… — не успел Прапор договорить, как оглушительной силы взрывы выбили четыре высоченных столба воды из озёрной глади.

Спустя мгновение озеро вскипело, и, расшвыривая тонны воды в разные стороны, из него вырвалось взбешённое чудовище, которое с потрясающей скоростью метнулось к вершине скалистого острова, целиком обхватив его кольцом своего туловища, потому как голова уже была на вершине, а хвост ещё касался озера, низвергая с себя пузырящиеся потоки воды.

Помесь крокодила, варана, годзиллы и ехидны, выросшая в стометровую хуйню плюющуюся голубым пламенем! — других слов, чтобы описать ЭТО у меня просто не нашлось. Потому как, удивительно, что я вообще не сдох от разрыва сердца, узрев сие чудо природы! Надеюсь, что именно чёртовой природы, а не рук человеческих!

С самолётиками она разделалась в считанные мгновения, словно плетью сбив с ясного неба, и повернув морду в нашу сторону издало леденящий кровь рёв, который ударил звуковой волной вместе с ураганным ветром, вырвавшимся из пасти этой твари. Люди в палатках завизжали на все голоса и бросились врассыпную, пихая и давя друг друга, понеслись, выпучив глаза, кто куда, Несколько человек остались лежать. Рядом с одним из детей расползалась лужа крови по песку.

— Муха! — рявкнул первым пришедший в себя Леший. — Купол! Давай, сынок!!

Ящеровидный исполин проворно метнулся в нашу сторону, нырнув и тут же вынырнув у этого берега, принялся отлавливать языком людей на суше, сунув морду в лес по самую шею и как муравьед, выстреливая длинным розовым жгутом мышц, возвращая в пасть уже вместе с добычей.

Мы не стреляли в мутозавра. Смысла не было, тут даже танк не причинит вреда этой броне, а у нас в стволах патроны, а не ракеты с ядерной боеголовкой. Но что-то надо было делать, не стоять же истуканами, наблюдая за трапезой этого монстра. И тут мне в голову пришла безумная идея, вычитанная когда-то в одной из многочисленных шпионских книг. Быстро рассказал про задумку друзьям и заметил, как все буквально ожили лицами, в глазах их заиграл озорной огонёк. Муху оставили прикрывать гражданских; а я, Кир, Леший и Прапор кинулись под куполом Кира, какая ни какая, но тоже защита, к своим машинам. Остальные ребята только помешали бы моему плану, хоть, и нехотя, но они остались с Мухой. У нас имелось два «волшебных» чемоданчика с С-4, с доработками одного местного Кулибина, которые по идее, должны были так жахнуть, что наведённая изжога этой шипастой ящерице точно гарантирована. Нужно только, чтобы она их проглотила вместо ирисок, и она их у меня обязательно проглотит! Исчадие Ада! Проблема заключалась в том, что передвигаться в призрачном режиме я мог исключительно с одним чемоданом, ограничения массы не позволяли, а за вторым бегать — времени нет. НО! Даже, если тебя проглотили, ты всё равно имеешь в наличии два выхода! Так что, и тут выход нашёлся в виде Лешего с его даром Клокстоппера. Вот он пусть и побегает, с даром. Кир прикроет своей защитой, Прапор — ведением огня, если понадобится. Монстр так увлёкся отловом шумной еды, что на наш тихий купол не обратил внимания.

— Ну, давай, сынок — Леший сжал мне на миг плечо, благославляя.

Скинув плотность организма, я добежал до открытого пространства и, обретя плотность вновь, заорал:

— А-А-А-А-А-А!!! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

Резкий разворот головы, и вижу, как в замедленной съёмке: ужасная раскрытая пасть с полутора- и двухметровыми зубищами, между которыми торчат части человеческих тел. Тут же летит в меня раскручивающийся, как пожарный шланг, язык… Я делаю шаг в сторону и вытягиваю руку с бомбой. На то место, где только что стоял и… доля секунды…язык касается взрывного чемодана, загребает в мою сторону, но я уже призрак… и ФИГ ТЕБЕ, А НЕ ДОК! Ящерица-переросток чавкнула, заглотив сюрприз, а ко мне уже примчался Леший с новой «конфетой». Но тварь оказалась слишком умна, заподозрив неладное, она просто плюнула в нас голубой струёй огня, как лазером, срезав лапу мутанта, вдруг возникшую из неоткуда на пути смертоносного плевка и заслонившую нас от неминуемой гибели. Леший выхватил из моей руки чемодан и кинулся к озёрному монстру, исчезнув и тут же появившись у вновь открывающейся пасти, забрасывая туда вторую бомбу, громко крича:

— ЖРИ-И-И!!!

Из пасти вырвался новый луч голубого огня! Леший успел исчезнуть, но не весь. Ноги, дымясь, остались валяться на песке. Леший появился в десяти метрах от морды мутазавра, в которую уже палило сразу несколько дружеских стволов, протаранив головой и руками посадочную полосу, изрядно зарывшись в песок. Раздался глухой хлопок, безобразная туша нелепо подпрыгнула, обдав берег брызгами фиолетовой воды, кровавой блевотины, и замерла с остекленевшими жёлтыми глазами. Броня монстра выдержала взрыв, но из приоткрытой пасти ручьём вытекала густая чёрная кровь вместе с остатками энергии жизни.

Я кинулся к Лешему, который на удивление пребывал в здравом уме, развалившись на песке. Культи вместо массивных ног никак не укладывались в сознании. Крови ни капли, срез ровный и подпаленный, запах горелой плоти ударил в нос. Тут же вколол спек.

— Живой?! — подлетел Фома с медицинской сумкой.

— Ни чё, ни чё, нормально всё! Док, пади Умника глянь, ему лапу отняло! — Леший указал куда-то мне за спину. — Тут Фома сам справится, иди.

И память только сейчас прокрутила момент с возникшей лапой на пути у смертоносного огня. Я согласно кивнул Лешему и кинулся бегом ко второму другу.

Умник лежал на боку, печально обнюхивая свой обрубок и фыркая.

— Давай, спек вколю, легче будет, — оглядев его и придя к выводу, что ничего смертельного ему не грозит, предложил обезболивающее.

Хоть у мутантов болевой порог гораздо круче нашего, зато лайт-спек на них, оказывается, действует, как успокоительное и способствует регенерации туши.

— Ты откуда взялся? — удивлены его появлением были все, не только я.

— Ты нервничал сильно очень, я почувствовал и побежал. Думал, не успею. Большая беда! Большая беда! — Я так тебя слышал. На подходе сюда я почуял скреббера. Смерть. Я понял, это смерть. Он гораздо страшнее того, который приходил на остров. Я помню его запах тогда, когда впервые ступил на ту землю. Даже вонь трусливого элитника не смогла перебить запах, оставленный скреббером. А этот пахнет ещё страшнее, намного страшнее. Я боюсь даже его трупа, — стыдливо сознался мутант, отведя в сторону взгляд.

— Может, тебе скушать какую-нибудь его часть, и страх пройдёт? Да и для регенерации тебе мясо сейчас требуется, а тут глянь, целая гора валяется. Свежее ещё, тёплое, наверно, — покосился я на дохлое существо и подумал, что оно, скорее всего, хладнокровное.

Умник приподнял голову и посмотрел на меня, как на идиота.

— Обычно скребберы жрут Высших, а не наоборот.

— Да, и, обычно мутанты не катают скребберов на спине, — напомнил я ему его же слова. — Так что, ты попробуй сначала, может, вполне съедобное мясцо, а я пока пойду, делом займусь. Раненых сегодня страшно много.

* * *

Всего было восемьдесят один человек, гражданских, вывезенных из города, а осталось двадцать четыре, и, самое обидное, что девять их них без иммунитета.

Многие пострадали во время паники, нескольких зашибли насмерть. Я сильно злился, меня нервировало и раздражало такое человеческое поведение.

И из леса вернулись трое. Сколько сожрано и сколько удрали в панике, куда глаза глядят, я даже и думать не захотел. Туда им всем и дорога. Закончив оказание медицинской помощи, я без сил присел под деревом, рядом с живым (который не призрак) Рыжим.

— Нужно его как-то перекрестить, а то может путаница получиться, — подумал я в тот момент.

Арина сидела на руках у отца, крепко прижавшись, а он, тихонько бубня ей в макушку, чего-то говорил. Автомат, выданный Лешим, лежал у него под боком. Выпив живчика, я закрыл глаза и отключился.

— Док, Док, проснись, замёрзнешь, — Фома тряхнул меня за плечо. — Иди в машину, досыпай.

Я, угукнув, поплёлся к своему «Комбату», обнаружив там Армана и Кира, которые постелили прямо на полу, подвинул их и, примостившись с краю, обратно уснул.

Пробуждение далось тяжко, спать хотелось убийственно, настроение находилось где-то очень глубоко в заднице, голова гудела колоколом, руки дрожали, и жутко хотелось закурить.

Растерев руки и лицо, проморгался, тряхнул головой, сгоняя сон, и поплёлся к стоящим в кучке ребятам.

— Что случилось? — увидел как Арман сушит своими ладонями Фому, который весь мокрый и от холода колотится, как собачий хвост, постукивая зубами.

— Ку-ку-ку-у-у-па-а-аться полез, пад-д-дла! — зло ответил Фома сквозь дробь зубов.

— Да смену же сдавать собрались, слышим, идёт кто-то, глядим, свежак из палатки выполз и к озеру, ну, мы его окликнули, а он, — По нужде я, вернусь скоро. — Сидим, слышим плеск воды, кинулись туда, а эта сука в воде барахтается! С жизнью он покончить захотел, а как водички хлебнул, так и передумал, забарахтался, орать принялся. Ну, этот, — кивнул на Фому, — и кинулся за ним, я и глазом моргнуть не успел, тока автомат мне сунул и нырнул рыбкой.

— И, где этот Ихтиандр хренов — спросил я, оглядевшись и не обнаружив в поле зрения горе суицидника.

— Да в автобусе валяется, Кир с ним. Спека всадили, чтобы истерику сбить, вроде, притих. Вот, блин…

* * *

— А с «серыми» чего у нас? Обращённые есть? И, вообще, времени сколько сейчас?

— Утро скоро. Двое обратились, двое уже не адекватные совсем, а остальные пока держатся, — ответил Арман. — Девку ту жалко, с близняшками которая, толковая, — с досадой плюнул в сторону сквозь зубы.

Пока я спал под деревом, командиры собрали в кучу всех выживших и рассказали о прелестях этого мира, объяснив, кто мы и каким образом происходил отбор на эвакуацию. Сказали, что девять человек из них скоро станут зомби, и для безопасности остальных и их же собственных детей, этих невезучих нужно отделить и связать. На прощание с родственниками дали час. Арман рассказывал, что первой вышла мать близнецов, первая и единственная, остальных пришлось вытягивать силой и с истериками.

И как я не проснулся от такого шума, удивительно просто. Откат, блин…

Утро нас «порадовало» ещё двумя новостями. Очередными суицидниками, на этот раз удачно повесившимся на дереве челом, и вскрывшей себе вены чувихи.

Оказывается, пока ребята возились с «утопленником», один из парней вышел незамеченным из палатки и вздёрнулся аккурат за ней, на собственных шнурках и ремне, смастерив себе, блин интересную виселицу. А предпоследняя беременная, которая являлась носителем «золотого» малыша, вскрыла себе вены осколком зеркальца, так что пробуждение началось с очередных криков и визгов на весь лес.

Вторая же новость заключалась в том, что мать близняшек до сих пор боролась с обращением, цепляясь за остатки разума изо всех сил. Увидев это, Прапор с Мухой принесли Лешего. Женщина с искусанными в кровь губами и пальцами, положив на землю перед собой фото сыновей, смотрела на них, не отрываясь, еле ворочая языком, вела устный счёт, периодически сбиваясь, замирая, кусала себя за пальцы до крови и, очнувшись, упорно продолжала счёт, который уже приближался к миллиону.

Командир посмотрел молча пару минут и, так ничего и не сказав, развернулся, кивнув Киру и Прапору, ушёл вместе с ними (его унесли на руках) в «Патриот», где поговорив не больше пары минут, он «вышел» и, позвав всех нас, спросил, есть ли кто против того, чтобы мы приняли в семью ещё троих? Все поняли, что он собирается сделать, но никто не возразил. Прапор, подойдя к девушке, сунул ей в рот белую жемчужину, одну из пяти, которые извлекли из ящеровидного скреббера при помощи болгарки и такой-то матери, потому как броня у гада оказалась, ну, очень прочной.

Распилив небольшое углубление в бугре на шее твари, запихали кусочек пластида и подорвали. Вот так, понемногу и удалось снять один пласт из брони, чтобы добраться до черепа.

— Запей. — Прапор без промедления сунул флягу под нос женщине, счетоводу…

Она проглотила тёплый шарик, запила живчиком и, ничего даже не спросив, просто сделала то, что ей сказали. Глаза её чуть распахнулись и, прижав истерзанную конечность в районе солнечного сплетения, прохрипела пробуждающимся голосом:

— Печёт…малость…

Дыхание её участилось, я проверил пульс — зашкаливает. Вдруг она вытянулась в струнку, мелко задрожав, и тут же обмякла, потеряв сознание. Пульс постепенно приходил в норму, дыхание стало ровным, и я увидел собственным даром, как в районе груди начал пульсировать крохотный золотой огонёк, раскидывая тоненькие лучики по всей венозной системе, пополз к мозгу, оплетая и уничтожая серую паутину. Золотая сияющая аура заняла её место, растворив в себе остатки безобразных щупалец. Огонёк в груди с каждым сокращением кардиолы увеличивался, и, достигнув размера теннисного мячика, взорвался, разделившись на три разные по величине огонька, которые принялись пульсировать в такт сердечному ритму. Паутина в голове засветилась ярче, и, сделав глубокий вдох, она ещё раз напряглась и, наконец, обмякла, тихо и спокойно засопев в глубоком сне. Посеревшая кожа её лица вновь приобрела естественный цвет фейса живого человека, ранки все затянулись, волосы причёски, которые стали похожи на грязную паклю, вновь заблестели естественным пшеничным оттенком, хотя, до этого, она была черноволосой, видимо, крашеной. Муха, подхватив уснувшую девушку на руки, отнёс в мою машину, где так и остался расстелен походный матрац. Срезали хомуты с конечностей страдалицы, накрыли её одеялом… Спи, мать…

— Малым её сказать надо, извелись, наверное, ревут, небось, — тихонько сказал Торос с зарождающейся улыбкой на грубых губах…

Леший глянул на него с усмешкой, сидя на водительском сидении, выставив забинтованные обрубки на улицу.

— Домой приедем, три шкуры с тебя спущу на тренировках, и с Фомы тоже. Не-е, с него все пять спущу, две — за язык мерзопакостный, — сказал он, улыбаясь. — Мальки-то, проныры ещё те, — хохотнул и, повернувшись в сторону раскидистых кустов, поманил пальцем. Ветки зашевелились и оттуда выбрались близняшки, замызганные и лохматые, с лесным мусором в волосах.

— Они всю ночь там просидели, за мамкой блюдя, а вы и не заметили, — покачал он головой. — Ладно, эта зелень, — кивнул в нашу сторону, — но как же вы прохлопали? — обратился к Киру и Прапору, которые в недоумении хлопали глазами. — Никак, скрыт прорезался? — сам с удивлением, вскинув одну косматую бровь, глянул на прижавшихся друг к дружке мальчишек. — А не рановато ли? А, ну-ка, глянь, Док, — кивнул он мне, теребя свою бороду.

Осмотрев пацанят, у обоих нашёл золотые ядрышки в груди, которые трепыхались, не попадая в сердечный ритм.

— Прорезались у обоих, но, пока что неуправляемые, — сообщил я остальным — Это от страха и нервного стресса, плюс за мать сильно перенервничали. Спрятались и боялись, что их найдут и прогонят, вот и сработало, как явный пинок активации.

Глаза у одного из них набухли слезами, но мальчонка лишь ещё сильней закусил губу. Брат, мельком глянув, ухватил того за руку и крепко сжал, засопев и набычившись.

Леший кивнул им, велев подойти ближе к машине, и подхватив обоих, как нечто невесомое, усадил на ящики рядом со спящей матерью, перекинув через передние сидения в салон.

— Всё видели? — спросил он у детей?

Те кивнули с готовностью.

— Всё слышали?

Переглянулись и опять кивнули, синхронно.

— А теперь слушайте внимательно, — Леший строго посмотрел на детей. — Никогда и ни при каких обстоятельствах не смейте никому говорить о том, что вы сейчас видели и слышали. Для всех — ваша мать оказалась иммунной. Наш врач, просто, плохо её осмотрел. Не разглядел, чувак. Всё поняли?

Пацаны активно закивали светлыми головами.

— И когда наступило утро, все обратились, а она, ваша матушка, — нет. Запомнили?

Близняшки опять закивали.

— На-ка, хлебни, — дал свою флягу с живчиком на травах, малому, который сидел ближе. — И брату дай, а то у вас ручонки уже колотятся, откат пошёл. — И лягте, поспите тут чуток, в дорогу скоро отправляемся.

* * *

— Ты же хорошо знаешь эти места? — не унимался Прапор.

— Знал! — нахмурился Леший, — всё меняется, всегда нет гарантии ни в чём, кроме изменений. Было тут безопасно, раньше, а нынче чего вышло? Я бы их на остров какой, в чёрном кластере закинул, там от всех мерзостей в безопасности…А припрётся туда скреббер какой-нибудь, и пиши пропало! Нет безопасного места тут нигде, не-е-ту!

— А не многовато ли за эту неделю скребберов на нас, а, батька? Гляди, так и мы суеверными станем, забоимся даже имя его произнести, дабы на беду не накликать, — усмехнулся белый Муха.

— Кстати, насчёт скребберов, — подкинулся Фома, — ты же говорил, что чуешь их за десять километров, а этого чего прохлопал? — уставился он на Муху, как на нашкодившего кота.

— А не чуял я его! Вообще никак! — развёл тот руками. — Я его как скреббера не ощущал, и как мутанта, кстати, тоже. Может, это у него дар такой… что, скорее всего, так и есть…

Подопечных осталось двадцать один человек, и куда их девать теперь, как обезопасить, мы ломали головы уже третий час, остановившись на ночёвку в пустом недостроенном дачном посёлке. С той стоянки снялись с первыми лучами солнца и в данный момент находились на приличном расстоянии от потенциально опасного места. Если здесь летали дроны, значит, рядом база внешников, или логово муров, профессиональных бойцов, а не отребья какого-то, работающих на внешников. Хрен редьки не слаще, ноги уносить нужно было, по идее, ещё вчера, но в ночь переться побоялись ещё больше.

Умника, после того звероящера, свежаки восприняли уже не так истерично, хотя, некоторые всё же поголосили и сознание норовили потерять, почти каждый раз, как натыкались на него взглядом. Больше всего я переживал за дедка и за беременную женщину, единственную оставшуюся в живых. Дети, поняв, что этот, с виду страшный монстр — их друг, проявляли больше любопытства и сочувствия, потому, как — «у азякина лапка болит, плохой азякин сделал больно хорошему» — так сказала одна трёхлетняя малявка, которая даже порывалась этого хорошего «азякина» погладить и полечить.

Со взрослыми проблем было больше, чем с детьми. Четыре человека так и остались в состоянии овоща, уйдя глубоко в себя, в броню защитного эгоизма. Ноги у деда отпустило, и старик на самом деле оказался психикой крепче многих молодых перцев.

Хромать Умнику на трёх лапах оказалось крайне затруднительно, за машинами он угнаться не мог, и, когда Фома увидел Белаз, а рядом дачный посёлок, который строился для богатеев, и там вблизи рыли карьер для озера, то чуть потолок в машине своей головой не пробил, от возбуждения и радости. Теперь Умник поедет, развалившись с комфортом, как на диване: в кузов тяжеловоза накидали веток молодых деревьев и строительного утеплителя, для мягкости. Арман быстро разобрался с управлением колёсного гиганта и сказал, что вполне с ним справится. С топливом нам тоже повезло — почти полный бак, но кушает транспорт с аппетитом бодибилдинга, поэтому придётся по пути подбирать все крохи, постоянно пополняя затраты, а это, опять же, риск нарваться на неприятности. Увы.

Умник приподнял голову и посмотрел на кавалькаду автотранспорта. Нет, он не сожалеет о случившемся. Все его друзья, теперь его новая семья, все живы. Старший тоже пострадал, защищая разных людей. Старший всегда защищает младших, даже совсем из чужой стаи. Защищает от большой беды…

Следующая книга выйдет под названием «Филант»

Корректура: Булат__ Фанавин