— Этого на стол. Этого тоже… Так, а с этим что? До сих пор не очухался, что ли? Что, суки, опять на живце халтурите?! Если он до завтра не придёт в норму, я тебя вместо него положу туда, ты понял?!

— Да, Док, понял! Завтра он как новенький будет, обещаю!

— Нет! Нет! Не надо! Прошу вас!

— А-а-а-а! Твари! Ненавижу-У-У-У-У-А-А-А-А!!!!

Сквозь щёлочки глаз на опухшей, скорее всего, от удара морде я наблюдал, как командует невысокий, лысоватый мужик в белом халате и как испугался здоровенный мур, с туповатым лицом дауна, сопровождающий этого Дока. Первым утащили мужика, который храпел, вторым, видимо, был тот, который шевелился за моей спиной, третьим, судя по всему, должен был быть я. Но за последние три часа, как я очнулся, ко мне никто не подходил и ничем не поил. Про поесть, вообще молчу. А есть хотелось очень и пить. Кстати, тоже ко всему прочему мой мочевой пузырь выл волком, переходя на поскуливание, но опорожнить его по-человечески у меня не было никакой возможности. Я терпел до последнего, геройски сдерживаясь, несмотря на резь внизу живота. Но спустя несколько часов и нескольких попыток приподняться, нашёл только единственный выход — расстегнул ширинку более или менее здоровой рукой и, направив струю куда-то влево, сделал своё дело.

— Эй, ты там, вообще живой? — раздалось откуда-то сбоку.

Вновь громыхнул засов на железной двери, и в помещение зашёл молодой парень, лет двадцати. Подойдя к моему телу, легонько пнул под рёбра.

От такого деликатного пинка я чуть не заорал от боли, но сдержавшись, застонал.

— Живой значит, — усмехнулся парень. — Я тебя сейчас напою раствором гороха, только ты дурить не вздумай. На входе охрана стоит. Понял? Не слышу!

Не дожидаясь очередного пинка, я промычал что-то нечленораздельное.

Мне грубо приподняли голову и стали вливать вонючую, уксусную дрянь. Я судорожно глотал, стараясь не обращать внимания на боль, боясь поперхнуться. Кашель сейчас совсем не в моих интересах.

— Может, лучше капельницу ему поставить? — тихо спросил тот самый голос, испуганного, тупого мура.

— А может его ещё и жемчугом подкормить, — съязвил парень, поивший меня из пластиковой кружки.

— Если он Доку завтра не понравится… я готов и жемчуг скормить, ты ж знаешь. Док сказал… я не хочу туда вместо него. Только у меня… нет, жемчуга.

— Не бзди, Тундра. Ладно, прокапаем, неси систему.

— А ты — обратился он ко мне, — давай ка, вон туда переползай, кушетка как раз освободилась.

Я попытался встать хотя бы на четвереньки, но от боли потерял сознание.

Очнулся от очередного душераздирающего крика. Второго парня вытаскивали из камеры.

Третий, который стонал, теперь лежал тихо.

— Эй, ты живой? — позвал я своего оставшегося соседа по камере. В ответ тишина.

Или помер, или в отключке. А, может, просто не хочет говорить. Ну, ладно, позже узнаю причину молчания. Я позвал Рыжего и Каштана.

С тех пор, как они забрали призрак своей дочери, мы виделись только единожды и то лишь потому, что я подумал об их уходе на ту сторону, в свет. Но, нет, они остались, и Василиса тоже осталась. Просто, им пока было не до меня. Соскучились, а я и не настаивал. Вот теперь мне реально нужна их помощь. Почему именно их? Не знаю, просто, так инстинкты подсказали.

— О, какой ты красивый, — усмехнулся Каштан, — прям, как дед Мороз после запоя!

— Угу, — слегка улыбнулся одной стороной.

Опухоль уже почти сошла, но лицо ещё ощутимо побаливало.

— Где я?

— У муров, — констатировал и без того понятное Рыжий.

Я хмыкнул.

— А, ну, ща, подожди, осмотримся, — сказал Рыжий и исчез.

— Ты тут не скучай пока, — подмигнул Каштан и тоже испарился.

И, вот, лежу я такой хороший под капельницей и пытаюсь вспомнить, что же произошло… Нет, ни черта не помню, кроме летящей в морду двери и унитаза.

За дверью послышались тяжёлые шаги. Открылось маленькое окошко, и широкая, с выпученными глазами, тупая харя, которая даже наполовину не помещалась в проёме, обеспокоенно спросила:

— Ну, что, полегчало?

— Пить, — прохрипел я в ответ.

— Ну, пить — это можно. Пить — это мы щас, — обрадовался мур и, громыхнув засовом, ввалился внутрь. Открутил крышку со своей фляги и заботливо принялся меня поить.

На моё счастье там оказалась обычная вода, а не алкогольная бурда. Живчиком и горохом уже и так напичкали достаточно. Я просто хотел пить. И есть. Пользуясь его беспокойством о собственной шкуре, решил понаглеть.

— Для лучшей регенерации тела нужны жиры и протеины.

— Чего? — его лицо выражало крайнюю степень непонимания.

— Еда нужна, хорошая. И много. Тогда быстрее восстановлюсь.

Тупой замялся, обдумывая вдруг услышанное.

— Или ты завтра хочешь вместо меня? — Напомнил ему слова тёзки.

— Курица жареная пойдёт? — тут же выпалил идиот. — Только я, это, ножку уже съел

— Пойдёт. Неси срочно всё, что есть.

— Ага — активно кивнул здоровяк и вылетел из камеры, чуть не забыв запереть двери.

Вернулся, и минуты не прошло, притащив свою недоеденную курицу, жаренную картошку с тушёнкой, половинку батона и полторашку лимонада.

— Это всё, больше нету, — пробубнил он виноватым голосом.

— Пока хватит. И живчик оставь. Поем, потом выпью. К завтра, точно, приду в норму. Ты только про ужин не забудь, или что там следующее? — говорил я с трудом, да ещё и шепелявил в добавок ко всему.

Передних зубов я не обнаружил на месте, наверно, остались валяться там, в туалете, или ещё где-то.

— Обед скоро. — Шмыгнув носом, «санитар» добавил:

— Это я так, перекусить хотел. Ничё, до обеда потерплю, — и вышел.

Еду он мне поставил на краю кушетки, прямо на матрац, пропитанный старой засохшей и не очень кровью. На полу тоже была кровь, видимо, моя. Из вещей, на мне остались штаны, носки и майка. Ну, и на том спасибо. Вон парняга вообще голый лежит и не жалуется.

— Эй, есть будешь? — шёпотом, но достаточно громко, спросил я у него. Тишина в ответ. — Ну, ладно, как хочешь. — Я принялся за поглощение пищи и, чем дольше ел, тем меньше ощущал боль.

— С каких это пор у муров такая пайка?! — усмехнулся Каштан.

— Долго рассказывать.

— А зубы где потерял?

— Там же, где и себя. Ну, так, где мы?

— Это — старая ментура. Кажись, ещё времён Коммунизма. Ты на стабе. Тут, вроде небольшой базы и разделочного цеха. Народу девять человек охраны и один врач. Ну, типа врач. Тот, который разборкой людей занимается. Эта камера в подвале, отсюда тебе не слинять, при всём твоём желании. Ну, только, если ты в настоящего призрака превратишься, как мы.

— Нет, с этим пока подождём.

— Согласен. Расчленёнка на этом же этаже, в бывшей душевой. Оттуда тоже не свалить. Вот, если бы тебя перевели в камеру туда, наверх… Там легко, стена всего в один блок.

— И как же мне туда попасть?

— А, вот этого мы уже не знаем. Думай, голова, думай, а то ты только пищу в неё кладёшь, — усмехнулся Рыжий.

— Угу — я медленно пережёвывал эту самую пищу, остатками зубов и пытался думать, но ничего путёвого в голову не лезло.

Доев и допив всё принесённое, со страшной силой захотел уснуть. Регенерация требовала полной отключки организма.

— Ладно, я посплю пока немного. Может, потом смогу чего-нить придумать, как проснусь, — эти слова я говорил уже в полуспящем состоянии.

* * *

Проснулся от какой-то суеты.

Двое «санитаров» толклись около кровати моего соседа.

— Надо было сразу ему капельницу поставить, а ты, — парень загнусавил, передразнивая товарища, — «До утра вытянет, один хрен, его уже на разборку.». И кого теперь на разборку Док пустит, если этот кони двинет? Хм.

— Да, ладно тебе, не гунди. Не сдохнет. Сейчас прокапаем немного, и дотянет, никуда не денется.

— Смотри, Длинный, если что, я Доку так и скажу, что это ты спораны тыришь, и на карман себе кладёшь. Вон, Тундру уже подставил, теперь и меня хочешь? А, хрен, тебе в сраку по самые гланды, чтобы голова не качалась! — говоривший сунул Длинному фигу под самый нос.

Длинный, действительно, был длинным и худым типом. Если, описывая нормальных людей, употребляют слово «телосложение», то у Длинного — только «теловычитание» и никакого сложения.

— А, с этим что не так? — Спросил Длинный, кивнув в мою сторону.

— Уже ничего, но вчера чуть кони не двинул. По твоей вине, кстати. Тундра из собственного кармана его выхаживает, потому как, Док пообещал его на стол уложить вместо новенького. А, всё из-за тебя и твоей жадности. Доиграешься, сдам тебя, к ебеням собачим, и выкручивайся потом, как хочешь.

— Да, хули, ты кипешишь, Упырь? Ты же сам в доле.

— В доле, — буркнул Упырь. — Да только, если эта доля боком из-за твоей жадности скоро не вылезет. Сам будто не видишь? Или у тебя две жизни?

— Ладно, не бухти. Выкрутимся, — это уже услышал из-за запирающихся дверей камеры.

— Ну, что, выспался? — Не успела за мурами закрыться дверь, как тут же материализовались двойняшки, оба одновременно.

— Выспишься тут, — промямлил я недовольно. — Сколько времени-то?

— А, шут его знает, — пожал Каштан плечами. — Ночь.

— Понятно. Тогда ещё посплю. — И тут же отключился.

* * *

— Та-ак, ну, что у нас тут с новеньким? — услышал я сквозь сон уже знакомый голос.

— Всё хорошо, Док. Почти здоров, как и обещал. Эй, проснись. — Пихнули меня в плечо.

Я открыл глаза и теперь уже более ясно разглядел этого мудака в белом халате.

— А, ну ка, поднимись, — обратился ко мне Док, сопровождая сказанное жестом.

Я аккуратно привстал на дрожащей от болезненной слабости правой руке. Голова закружилась, и я вновь опустился на кушетку.

— Не могу пока, сотрясение слишком сильное. Голова кружится, тошнит, слабость, — прошептал я пересохшими губами.

Встать-то я мог, хоть и с трудом, но, зачем им об этом знать? Я намеревался их позже порадовать своим резким выздоровлением.

— Хм. С чего ты взял, что у тебя сотрясение?

— С того, что я врач и уж определить сотрясение мозга, вполне способен, даже в таком состоянии.

Лицо тёзки стало напряжённым, глаза так и сверлили меня.

— В какой области? — вкрадчиво поинтересовался он, не сводя с меня глаз.

— Нейрохирургия.

Брови этого Дока взлетели вверх.

— Хм. А, ну-ка, назови мне обычный набор инструментов.

— Дай горло смочить, — у меня давно уже язык к нёбу прилип.

— Дай ему попить, — приказал он Тундре.

Напившись, я вернул флягу и принялся перечислять:

— Корнцанг — применяется для обработки операционного поля. Их может быть два. Бельевые цапки — для удержания перевязочного материала. Скальпели: должны быть и остроконечный, и брюшистый, несколько штук, так как в процессе операции их приходится менять, а после грязного этапа выбрасывать. Зажимы кровоостанавливающие: Бильрота, Кохера, «москит»; применяются в большом количестве. Ножницы: прямые, изогнутые по ребру и плоскости, несколько штук. Пинцеты: хирургические, анатомические, лапчатые; они должны быть маленькие и большие. Крючки: они же ранорасширители Фарабефа, и зубчатые, и тупые, несколько пар. Зонды: пуговчатый, желобоватый, Кохера. Иглодержатель. Набор разных игл. — Без излишней суеты я извлёк из памяти забытые термины.

— Замечательно! — воскликнул этот говнюк в халате, чуть ли не подпрыгнув на месте от радости. — А, теперь ответь мне, Док, ты сильно хочешь жить?

— Ну, как бы, да.

— Будешь мне ассистировать — будешь жить. Нет — я тебя без наркоза на запчасти разберу. Ну, что скажешь?

— Я могу подумать?

— Нет. Нечего тут думать. Либо ты с нами, либо — мясо на разборку. Решай сейчас. Ну?

— Копыта гну… Падла ты, Док, конченая, и меня хочешь таким же сделать.

— Я всего лишь пытаюсь облегчить себе жизнь, тем самым предоставляя тебе шанс выжить. Хочешь — воспользуйся, нет — так сдохни. Тут думать нечего. Так: да, или нет?

— Ты так уверен в том, что я не сбегу? Или ты намереваешься меня держать в этом гадюшнике?

Мур ухмыльнулся.

— Не переживай, коллега. Апартаменты тебе предоставят вполне нормальные, с видом на природу. Но, пока, посидишь взаперти, проведём пару операций, поснимаем кино и, вуаля, ты на свободе, — усмехнулся. — Если свалишь, это кино пойдёт гулять по всем стабам, приличным и не очень. Так что, гарантии есть, как видишь. Ну-у-у?

— Ладно, хрен с тобой… Своя шкура дороже…

— Вот и замечательно. Тогда выздоравливай, тёзка, а мне поработать немного надо. — И, посмотрев на Тундру, кивнул в сторону моего соседа.

Тундра подхватил того на руки и понёс… на разборку.

— Вот же суки! — Думал я, тихо бесясь от бессилия.

— Ты серьёзно? — В лоб озадачили, появляясь, призраки.

— А вы, как думаете? — ответил я вопросом на вопрос.

— Придумал план побега? — с опаской спросил Рыжий.

— Ну, нет, блядь! В муры хочу заделаться! — Взбесился я.

— Да, ладно, Док, не кипишись! Просто ты был, ну, уж очень убедителен.

— А-а, идите вы, оба!

Призраки переглянулись и исчезли.

Не успел я подняться с кушетки, как загремел засов. В дверях показался Тундра.

— Док сказал перевести тебя в нормальную камеру. Сам дойдёшь, или отнести?

— Неси!

Тундра молча поднял меня на руки и пошёл вдоль коридора. Впереди и сзади нас сопровождала охрана.

Опасаются, что попытаюсь сбежать, падлы… Правильно опасаются. Дайте только немного в себя прийти.

— Вот, душ там, туалет тоже. Вещи сейчас принесу, чистые, да.

Тундра посадил меня на стул. Видимо, не хотел пачкать чистую кровать, заправленную армейским одеялом.

— Посиди. Я скоро.

Я только хмыкнул в ответ. Дверь закрыли, и я, оставшись в одиночестве, принялся осматривать помещение. Аскетично, но чисто. Кровать обычная, односпальная, тумба стандартная, прикроватная, шкаф панельный, двухстворчатый. Стол метр на полтора, два стула, вот и вся обстановка. Но больше всего меня заинтересовало окно: маленькое, под самым потолком, с решётками. В него даже ребёнок не пролезет. Но! Мне и не надо, главное, там за стеной — пространство! Надо только немного набраться сил и слегка осмотреться.

— Сидишь? — вернулся Тундра. — Пойдём, помогу тебе отмыться. От тебя плохо пахнет.

— Дойти помоги. Дальше сам справлюсь.

— Как хочешь. Я тут тогда подожду, если упадёшь — позови.

Я ничего не ответил.

Минут пять стоял под струёй воды, отмачивая засохшую корку крови. Раны слегка зарубцевались, нога хоть и болела, но стоять мог, рука двигалась с трудом, сильно напоминая о травме.

— Ты как? — Постучал мой конвоир в двери душевой.

— Живой. Скоро выйду.

Сильно хромая и держась за стены, я кое-как «выполз» и устремился к кровати. После банных процедур голова очень кружилась. Перепарился на радостях, да и сотрясение хорошо давало о себе знать.

Тундра подскочил и, подхватив меня под руку, помог дойти до кровати.

— Тундра, почему ты стал муром? — Просканировав своего надзирателя, я был удивлён. Никакой гнили, присущей этому кругу нелюдей, скорее, детская наивность.

Сейчас при свете мне удалось разглядеть его гораздо лучше.

Да, не просто так он показался мне тупым. На лицо — явные признаки синдрома дауна. Теперь стала понятна его манера разговора и поведения.

— Я не мур, я Тундра. — Даун стоял рядом, выковыривая что-то из рукава своей куртки, видимое только ему.

— Почему ты с этими людьми? Они же, — я задумался, не зная, как лучше сформулировать вопрос для этого человека.

— Они меня спасли от чудовищ. Тут хорошо кормят и не обижают. В приюте плохо кормили, я всегда хотел есть. Главное, делать правильно то, что говорят и слушаться Дока. Он тут главный. Его все боятся, и я боюсь. У меня хорошая одежда и даже оружие есть. Серп научил, как стрелять.

— Но они же убивают людей.

— В этом мире все убивают. И я убиваю, если надо. Если надо, то надо. Ты теперь будешь мой начальник, как Док, только не такой главный. Если будешь его слушать, то у тебя будет всё хорошо. Я не такой тупой, ты не смотри, — указал на своё лицо, — этот мир меня вылечил. Я уже почти, как все, только вот лицо плохое. Я всегда всё правильно делаю. Ты можешь рассчитывать на мою помощь.

— Понятно. Тогда помоги одеться и принеси поесть. И живчик. Быстрее поправлюсь, тебе же меньше со мной нянчиться.

— Мне не трудно. Лучше с тобой, чем там, — Тундра опасливо кивнул в сторону подвала. — Я не люблю смотреть, как людей режут, и трупы потом носить, но это моя работа. Сейчас там Длинный. Ты знаешь, Док, Длинный плохой человек. Ты это запомни. — Тундра кивнул, как бы подтверждая свои слова, и вышел, заперев дверь с той стороны.

Я прилёг на подушку и отключился.

* * *

— Док, проснись. Я тебе капельницу поставлю. Еду принёс. — Тундра возился у стола, что-то там раскладывая.

— Не, давай сначала еду, потом капельницу. — Я кое-как приподнялся, подпихнул подушку под спину и сел.

Тундра поставил стол вместе с едой к кровати.

— Тундра, меня одного привезли или ещё люди со мной были?

— Одного. Тебя Серп достал из-под завала, а больше никого не было. Серп сказал, что там был сильный рейдер, который сделал купол, и вместе с остальными они уехали на бронемашине. Рупор сильно попал из-за этого. Он, ведь, ракету целую потратил, а привезли только тебя и то, еле живого. Хотя, он говорил, что всё рассчитал, и, если бы не тот купол и бронемашина, то куш был бы жирный.

— Зря он так думал. У нас, практически, ничего ценного с собой не было. Если, только, сама машина и наше оружие. Но, разве, оно стоит потраченной ракеты?

— Машина стоит. Но, дело не в этом. С вами был старый рейдер, очень-очень старый. На него и охотились. Док очень его ждал, а вместо него получил тебя. Рупора за это вчера разобрали без наркоза. Док очень разозлился.

— Подожди, подожди! Вы, что, знали, что мы едем этой дорогой, и ждали именно нас? С конкретной целью?! — Я даже забыл про еду, так и завис с ложкой на полпути ко рту.

— Что?

— Рупору было приказано взять именно этого старого рейдера?

— А-а, ну, да. Док послал Рупора именно за ним, да. Я слышал, угу.

— А кто Доку о старом рейдере сказал, ты случайно не слышал?

— Не, не слышал. Он, когда по рации говорит, никого в свою комнату не пускает и двери всегда закрывает, да. — Тундра кивнул.

— Док очень рад, что ты тоже доктор и можешь резать людей. Обычно он очень устаёт и сильно злиться, поэтому я тоже рад, что ты согласился работать с ним. Теперь Док не будет такой злой. Главное, делать в точности всё, что он говорит. Только я запутаюсь наверно… ты Док, он Док… — Даун неуклюже почесал нос тыльной стороной руки, глядя на меня.

— Не переживай, как-нибудь разберёмся, — сказал я задумчиво, мысленно находясь уже совершенно не тут.

Я думал о том, кто мог заказать Кира, и куда они делись после атаки. Радовало только одно: они сумели уехать. А, раз они живы, я их найду обязательно.

— Ты думаешь о своих друзьях? У меня никогда не было друзей. Может, в приюте и были, но я помню то время очень плохо, как в тумане. Меня тут не обижают… Только Длинный иногда, но Серп не даёт ему сильно борзеть. Серп хороший, да. Только он мне не друг. Твои друзья скоро окажутся тут. Не переживай, ты их скоро увидишь, — Тундра улыбнулся искренней детской улыбкой, не понимая того, что он сейчас сказал.

Я горько усмехнулся:

— И с чего ты это взял?

— Док послал за ними Рамзая. Это очень плохой и очень страшный человек. Он всегда привозит людей, и друзей твоих он обязательно привезёт, да. Ты знаешь, Док, тебе придётся резать своих друзей… Это точно, да, — снова кивнул, добродушно улыбаясь.

Я так и представил, как этот даун расчленяет тело, так же добродушно улыбаясь.

Внутри у меня всё перевернулось, будто организм поменял полярность, перепутав органы местами. Есть перехотелось, захотелось голыми руками вырвать сердце этому улыбчивому идиоту. Я вновь почувствовал то, казалось, забытое ощущение, но посмотрев на Тундру, перевёл глаза на еду и продолжил трапезу, запихивая в себя куски мяса насильно. Жевал и глотал, не ощущая вкуса.

Тундра, сидевший на стуле, внимательно наблюдал за мной, но он больше не произнёс ни слова. Дождавшись, когда я доел и выпил живчик, убрал стол на место, поставил мне капельницу, собрал на поднос посуду и так же молча вышел, не забыв замкнуть железную дверь.

У меня сложилось двоякое мнение об этом человеке…

Я лежал, пялясь в голубой потолок, и думал о том, как бы предупредить друзей об опасности… Так и уснул.

* * *

Проснулся — кругом непроглядная мгла.

— Где я? — мысли запрыгали, собираясь в кучу, вырисовывая картинки.

Ощупал пространство вокруг себя. Штатива с капельницей в зоне досягаемости моих рук — нет. Тумба и стена, с другой стороны кровати, — на месте

Понятно, значит, я там же, только сейчас ночь. Свет от звёзд в окошко не пробивался, наверно, на улице пасмурно.

В этом регионе было гораздо холоднее, чем у нас, и дожди шли намного чаще.

Я встал и, выставив перед собой руки, пошёл в туалет. Нащупал выключатель. Свет загорелся, осветив старую уборную с проржавевшей, но вполне работающей сантехникой. Зеркала на месте не было. О его местонахождении напоминали лишь дырка от дюбеля в стене и ровный квадрат хорошо сохранившейся краски.

Я более внимательно осмотрел свои повреждения и пришёл к выводу, что мне несказанно повезло. Будь эта рана на внутренней стороне бедра чуть выше, не стоять мне сейчас на этом месте. До бедренной артерии оставалось меньше сантиметра.

Окончив внешний осмотр, я сделал свои дела, выпил воды и, не выключая свет, похромал к кровати. Там, уже в расслабленном состоянии приступил к внутреннему осмотру и лечению своих пострадавших органов. Силы быстро закончились, но сделать успел многое.

Главное, я подлечил свой несчастный мозг, отбитую печень и левую почку, которая, практически, разорвалась напополам от сильнейшего удара.

Опять же, удивился, как я остался жив после такого. Пробитое лёгкое, три сломанных ребра, раздробленная ключица, переломанные пальцы на обеих руках, выбитая лодыжка и хорошие такие, глубокие порезы на левом боку, руках и ногах, лицо тоже посекло мелкими порезами, как и в тот раз, при взрыве кусача.

Наружные повреждения я оставил как есть, но внутренние постарался «починить» по максимуму, пока в глухой сон не вырубился, энергетически истощённый почти под ноль.

* * *

— Ты крепко спишь, коллега, — на стуле, закинув ногу на ногу, сидел Док, внимательно глядя мне в глаза.

Тундра стоял у изголовья моей кровати.

Это он меня разбудил, ощутимо тряхнув за плечо.

— Садись завтракать. Давно не ел в достойной компании, а то всё один да один. Кстати, чего и тебе не советую.

— О чём ты?

— Не садись с подчинёнными низшего уровня за один стол. Офицеры должны обедать с офицерами, а не хлебать щи из одного котла с солдатами. Понял?

— А… Да не проблема.

— Ну, в таком случае, присаживайся. Завтрак стынет. — Приглашающе помахал.

Накрытый белой скатертью стол и вышитые салфетки, напомнили мне недавнее чаепитие: тарелки из дорогого фарфора, золотые приборы… Вот, только, «офицер» не был похож на истинного арийца. Слишком неправильное строение черепа просто кричало о его непринадлежности к этой расе, к тому же, идейный ариец ни за что в жизни ни сел бы за один стол с молдаванином. (Брат Кира не сел, даже близко к столу не придвинулся). Я, хоть, и не чистокровный, но моя внешность ясно указывала на принадлежность к этой нации. В общем, сделал я вывод, что этот Док, ни кто иной, как банальный выпендрёжник, который хочет казаться лучше и выше остальных.

Я молча встал и, сильно хромая, пошатываясь, направился к столу. Тундра подхватил меня под руку, помог дойти до стула и сесть.

Передо мной на тарелке лежал слегка поджаренный тост из белого хлеба, на нём четыре тонкие обжаренные колбаски, накрытые тонким, но объёмным ломтём бекона, на котором, довершая композицию, дымилась горячая яичница с веточкой свежей петрушки. Стакан цитрусового сока и кексы с сахарной пудрой завершали завтрак.

Ел я медленно, несмотря на зверский голод, старательно показывая, насколько мне больно и неприятно любое движение.

— Скоро привезут новую партию свежего мяса, — он, видимо, имел в виду моих друзей. — Так что, Коллега, поправляйся быстрее. Работы у нас много, заказ большой. Вдвоём и работать веселее будет. — Док улыбнулся, показав свои мелкие кривые, но белые зубы. — Хирурги в этом мире такая редкость. За два года, — сказал он это с такой гордостью, будто не два, а все двести прожил, — проведённые в Стиксе, мне не удалось повстречать ни единого врача, даже паршивого терапевтишку, ты представляешь?!

— Ох, и трепло же ты, «коллега», — думал я, старательно пережёвывая свой завтрак. Без передних зубов, оказывается, есть крайне неудобно. Пища так и норовит вывалится изо рта.

— Ты всегда такой молчаливый?

— Нет. Есть больно. Челюсть, зубы, болит всё. Жаль, рентгена нету.

— Думаешь — перелом? — с фальшивой заботой спросил собеседник. — Да, иногда он нужен. Ты знаешь, тут бывают такие люди, как рентген. Эти дары, это вообще что-то нереальное. Я долго не мог поверить в их существование, пока у самого не прорезался. Вот смотри, — он раскрыл поднятую ладонь, и стакан с соком, плавно поднявшись со стола, полетел прямо ему в руку.

— Ага, значит ты — телекинетик. Учтём. — Я мельком заглянул в его нутро с целью обнаружения других даров и не ошибся. Обнаружил хорошо развитый дар клокстоппера и ещё пару, совершенно неразвитых.

Док самодовольно отпил из стакана и поставил его на место, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Повезло тебе с даром. Прокачал уже, круто. А я, пока, совсем ничего не умею. Только месяц, как начал учиться у хорошего знахаря.

— Ты давно тут?

— Полгода.

— Немалый срок для этих мест, — сказал он это с высоты своих прожитых «двухсот» лет, опять же подчёркивая своё превосходство.

Я смотрел на него и не мог понять, почему муры так боятся этого истеричного полудурка с завышенным эго? Нет, тут явно что-то не то… или передо мной сейчас играют спектакль, потому как прокачанный телекинетик и клокстоппер не соответствовал тому болтливому трепачу, который сейчас сидел напротив меня, распинаясь о своих достоинствах. Если это так, тогда для чего этот спектакль? Либо за этой шавкой стоит матёрый зверь. Тогда, кто этот зверь?

Эх, времени мало…

Мило побеседовав за неспешным завтраком, мой осточертевший тёзка, наконец, свалил, оставив меня в обществе своего «цепного пса», который тоже далеко не даун.

Он молча убрал со стола, поменял мне постель, так как я немного испачкал её кровью. Незашитые раны срастались тяжелее и при малейшем движении норовили разойтись.

— Скажи Доку, что мне нужны иглы и кетгут для наружных швов, шприц, ледокоин и зеркало, — обратился я к Тундре.

Тот только кивнул в ответ и продолжил свою работу.

Спустя пятнадцать минут я уже штопал свои раны. Тундра возился, прибираясь и без того в чистой комнате, при этом не спуская с меня глаз. Делал он это очень даже незаметно, я не видел, но чувствовал его прекрасно.

Закончив со штопкой, вернул инструмент и улёгся в чистую кровать. Глаза снова налились свинцом. Я не стал сопротивляться, прикрыл веки и вырубился, не дожидаясь ухода надзирателя.

* * *

— Ну, выходите уже. Я же чувствую, что вы тут, — обратился я к призракам, которые появились с виноватыми выражениями на лицах.

— Док, ну, ты это, не злись…

— Иди в жопу, Рыжий! — сказал я примирительным тоном.

Я, и вправду, уже давно на них не злился.

— Ну, мы серьёзно…, - начал было Каштан, но я его перебил:

— Я вам это потом припомню, когда-нибудь. Обещаю.

— Ага, и мстя твоя будет жестока! — С пафосом продолжил Каштан старую шутку.

— Вот лишу вас подпитки от жемчуга, тогда и посмотрю, кто последний похохочет.

— Жестокий ты человек, крестничек. Разве можно покушаться на такие вещи, м? — покачал головой Каштан. — Серьёзно. Прости нас, идиотов.

— Давно простил. Проехали и забыли. Всё. Вы лучше скажите, чего тут интересного разведали?

Призраки загадочно так переглянулись.

— Ну-у-у-у, как бы это сказать…

— Как есть.

— Ну, в общем, Док, в жопе ты. В огро-о-о-омной такой, преогромной жопе. Этот кластер находится на острове посреди болота, и путь отсюда только один единственный и очень хорошо охраняемый, заметь, с двух сторон.

Услышав шум подъезжающей машины и невнятный спор, мы прервали свою беседу и внимательно прислушались к происходящему снаружи.

Неразборчивое: —.Бу-бу-бу, — вскоре переросло в громкое:

— Я тебе сказал, что это срочно! Буди! — уже на повышенном тоне, видимо, требуя Дока.

Больше я ничего не услышал.

— Интересно, чего у них там стряслось? — посмотрел я на двойняшек.

— Не проблема, ща узнаем. — И исчезли махом.

Я постоял ещё немного и похромал к кровати, долечиваться пока жду новостей, дабы не терять времени зря.

* * *

— Док! Полундра!! Линять надо! — Вид у Каштана был крайне обеспокоенный.

— И сейчас же! — Рыжий выглядел не лучше.

— Что, пожар? — На самолечение ушло немало сил, и мне даже языком ворочать было лень — слабость одолевала.

— Хуже! — гаркнул Каштан. Он метался по комнате рывками, то исчезая, то появляясь уже в другом месте.

— Да, поднимайся же ты, идиот!!! Бегом!!! — заорал Рыжий, с явным желанием треснуть мне в ухо.

В голове тут же прояснилось, и чувство самосохранения завопило об опасности.

Вопросов появилось миллиард, но расспрашивать, как я понял, времени нет. Окинув комнату взглядом, кинулся к шкафу, распахнув дверцы, увидел пустоту. Со стола схватил пластиковую бутылку с живчиком и кинулся к стене.

— Ты, только, сразу из режима не выходи. Там охранник в пяти метрах стоит, запалит, — предупредил Каштан.

— Постараюсь. — Хлебнул несколько глотков спасительного пойла. Глубокий вдох, выдох для лучшей концентрации и сбора всех своих мизерных сил.

Потеряв плотность организма, шагнул вперёд. Тут же вывалился, словно мешок с дерьмом прямо в лужу: — Шлёп!

Эх, спасибо Лешему и его безжалостным тренировкам, которые сейчас помогли не потерять концентрацию внимания и не вывалиться из призрачного режима.

Охранник даже ухом не повёл. Замечательно. Поднялся и бравой походкой Паниковского с гусем двинул вперёд!

* * *

— Куда бежим? — спросил я у призраков, бодро хромая, опираясь на палку, подхваченную по дороге. — Плана, как я понимаю, нет?

— Туда! — Указал Рыжий куда-то на юго-восток.

Спустя двадцать минут я брёл уже по колено, а иногда и по самые бёдра в ледяной воде, среди чахлых деревьев неизвестной мне породы. Периодически оступался, цепляясь за корни, проваливался в ямы, ныряя с головой, но бутылку держал мёртвой хваткой.

С острова никакого шума не слышал, возможно, я уже слишком далеко.

Шёл молча, экономя силы, призраки поочерёдно то появлялись, то пропадали, выискивая и указывая подходящий и относительно безопасный путь. Как они это делали? Да, понятия не имею. Потом спрошу, если не забуду.

После очередного нырка с головой, я выбрался с великим трудом и понял, что дальше идти не могу.

— Всё, мужики, сдох Бобик, — пробубнил я себе под нос и подпёр спиной деревце, усевшись на корточки, жопой в холодной воде.

Холода уже не чувствовал, даже дрожать перестал, сил не было для этого.

— Выпей, Док. Полегчает, — Рыжий с Каштаном сочувственно смотрели на меня. — Нам немного осталось. Давай, ещё рывок, и доберёмся до сухого, там и отдохнёшь.

Посмотрел на ребят, на почти пустую бутылку в синей руке, кое-как отвинтил крышку непослушными пальцами, сделал три глотка. Чуть погодя повторил, и, закрыв остаток в сосуде, поднялся, обнимая тонкий, шаткий ствол молодого деревца. Ног не чувствовал, стоял, будто на костылях, долго не решаясь отпустить хлипкую опору. Собрав в кулак всю свою волю, опираясь на слегу, двинулся в указанном направлении.

* * *

Мозг, кажется, отключился. Я слышал лишь своё тяжёлое дыхание и старался двигать ногами в ритме: вдох — шаг, выдох — шаг. Видел, словно лошадь в шорах, только то, что впереди, и когда нога, наконец, ступила на твёрдую, сухую поверхность, она подломилась, и я упал лицом вперёд. Нет, я не потерял сознание, как обычно, просто, сил не было, вообще никаких.

Я лежал на суше, а ноги — в воде, и отдыхал. Может, десять минут, может, больше, не знаю, но понял, что нужно идти дальше.

Сделав несколько робких попыток, всё же сумел чуть отползти от воды и перевернуться на спину. Так я пролежал ещё неопределённый промежуток времени, бездумно глядя в голубое небо…

— Ур-р!!! — Услышал вдруг знакомый говор мутантов этого мира.

— Как же ты не вовремя, чмо, — прошептал я, переворачиваясь и поднимаясь на четвереньки.

— Ох, ё! — Появился Рыжий. — Как же…, как же мы его проглядели-то. Ох, ё! Прости, друже…

— Ага, от Лешего словечек нахватался, — подумал я, глядя на кубарем летящего с горки в мою сторону немалых размеров мутанта.

Докувыркавшись до подножья холма, мутант начал копошиться, пытаясь встать, при этом издавая странные звуки: то ли стонал, то ли кряхтел, не понять.

— Это же надо так, а! — захохотал я, медленно поднимаясь на непослушных ногах.

Мутант, хоть и здоровый, но совершенно обессиленный от голода, медленно перебирал лапами, подтаскивая своё исхудавшее до костей тело, очень похожее на мумию времён Фараона Рамзеса IV.

— Miel, — еле слышно проурчало создание, не сводя с меня голодных, мутных глаз.

— Не, дружок, мне нечем тебя покормить, честно, — я отошёл на пару шагов в сторону, наблюдая за действиями нового знакомого.

Говорил он на незнакомом мне языке, но то, что просил чего-то, было понятно и без переводчика.

— Я таких ещё не видел, — прозвучал удивлённый голос Рыжего. — Пустыши, это в порядке вещей, но чтобы кусач, да ещё и такой здоровый, да такого цвета…, - Рыжий покачал головой.

Кусач остановился. Пару минут лежал, опершись на локти, потом и вовсе упал, таращась на меня, уже не только голодным, но и жалобным взглядом.

Три метра костей, обтянутых бурой, местами чёрной, грубой шкурой, с когтями не меньше десяти сантиметров на всех четырёх конечностях и с зубами разного размера и формы, в два неполных ряда, бессильно валялись на грунте, вызывая скорее жалость, нежели страх.

Я обошёл по дуге, рассматривая существо со всех сторон, но приближаться не спешил.

Кусачи уже не так глупы, как их более младшие собратья. Они вполне способны на хитрость, даже засады устраивают, так что, недооценивать его я не собирался.

— Ну, что же мне делать-то с тобой, болезный? Кормить тебя нечем, сам бы поел чего с удовольствием. Может тебя съесть?

— Miel…

— Да, дружок, согласен. И я голодный. Ладно, потом с тобой разберусь. Поползай пока ещё немного. — Кинуться с палкой, пусть и на слабого, но кусача, у меня и в мыслях не возникло.

Я направился вверх, на невысокий холм, откуда недавно скатился этот несчастный. Возможно, там я найду хоть что-то, что поможет мне справиться с этим представителем второй расы. Да и, вообще, надо глянуть, откуда он такой тощий выбрался.

— Там чисто, — сообщили призраки. — Мы весь остров, каждый кустик проверили.

— Этого-то как проглядели? — Я был удивлён, обычно такого никогда раньше не было.

— Энергетика у него вообще еле-еле светится, вот и прошляпили. Но сейчас мы совсем всё проверили, даже подвалы. Стопроцентно!

— Какие подвалы?

— А, не сказали разве? Да, там же кусок посёлка! — Махнул на вершину холма Рыжий.

— Да не, то деревня, скорее всего, а не посёлок. Дома, уж больно, характерные, — появился Каштан.

Это известие здорово прибавило мне прыти, и я уже хромал, опираясь на свою палку, почти бегом, карабкаясь, то на двух, то на трёх конечностях, в горку.

— Вот, ещё немного и я наверху! Да! Я это сделал! — В душе всё ликовало от победы над самим собой. Вот они, дома! А там и сухие, тёплые вещи, и. возможно, еда, а внизу, у болота, ползают мои спораны.

Очень хотелось опуститься в сочную зелёную траву и посидеть немного, но, допив последний живчик, я двинулся вперёд, осматриваясь по сторонам.

Пока что, видел лишь одну пыльную улицу без какого-либо покрытия, окромя природного. Деревянные дома, срубы и такие же деревянные заборы, с выломанными дырами и снесёнными напрочь калитками, перерытые палисадники тянулись по обеим сторонам метров на двести вперёд. Всюду валялись разгрызенные остатки белых костей и ни одной целой косточки: подъел всё подчистую дикий турист. Домики все какие-то однотипные и уж очень ухоженные. С резьбой по срезам крыш, по карнизу, но разглядывать и вспоминать узоры у меня, пока, желания не было. На данный момент все мои потребности были более приземлёнными: еда, вода, и отдых в тепле на перине…

Прошёл вдоль по улице домов восемь, прежде чем свернуть в указанное Каштаном жилище.

Входная дверь валялась во дворе, окна разбиты. Разодранная белая занавеска в пятнах крови развивалась на сквозняке.

— Вы уверены, что там никого? — Я прекрасно понимал, что в таком состоянии даже простой пустыш для меня — серьёзная угроза.

— На всём острове — никого крупнее птички, Док, — улыбнулся Каштан. — Не зря же этот, — кивнул в сторону мутанта, оставленного у болота, — так истощал. Подъел тут всех, кого мог, и всё. Сидит теперь, лапу сосёт, а уйти не может. Воды они боятся. По пояс ещё зайдут, а дальше — не, назад выходят. Это, если только в азарте погони залететь могут, но плавают в воде, как топоры. — Каштан усмехнулся и прошёл сквозь стену.

Я поднялся на четыре ступеньки и переступил порог дома…

В доме полный кавардак. Всё разбито, валялось по полу повсюду, тут и там виднелись бурые пятна и глубокие борозды в плахах. Засохшая кровь… выскребали из дерева, видимо, пытались есть. Несложно догадаться, чьих это лап дело.

— Чем этот дом отличается от остальных? — Мне стало любопытно, зачем я прошёл столько домов мимо, если и тут всё разбито в хлам.

— Пойдём, — увлёк меня Каштан ко второй двери, ведущей во внутренний двор.

— Тут есть погреб, — улыбнулся он — Хороший погреб. Тебе понравится.

Во дворике скромно располагался мини бассейн с мутной водой, в которой плавал разный мусор. Перерытая лужайка, и в самом конце — неприметный маленький домик, с двухскатной крышей до земли, который оказался перекрытием над лазом в погреб.

— Еда-а-а!!! Ура-а-а!!! — Я готов был расцеловать эти банки, бочки и того запасливого хозяина. Но, потом, всё потом, а пока нужно подкрепиться.

Мой несчастный желудок запел не хуже мутанта на все лады. Сколько я не ел? Сутки? Меньше? Но я был голоден настолько, что и в самом деле готов был сожрать того мутанта. Вот без шуток. Наверно, это обратно мой организм, потребляя жизненную энергию, требует кучу калорий. Ага, знаем, плавали уже. Я вспомнил нападение орды на Парадиз и свой зверский голод с непрерывным употреблением пищи на протяжении нескольких дней. Всё из-за выхода волновой энергии для поддержания тогда оборонной функции призраков. А сейчас что? Призраков не кормлю, вроде, сам еле живой… Ладно, пока неважно, главное, есть еда.

Надо подкрепиться и найти, во что переодеться. Сухое желательно…

Тапки свои я давно потерял, где, даже не помню, внимания не обратил. Штаны изорвались вдрызг, да и мокрый весь, до нитки промок. Снял тину с уха, посмотрел на неё и швырнул в сторону, переключив своё внимание на бочку, стоящую в углу.

— Вино! — Попробовал. — Фу, десертное.

Но на безрыбье и это сойдёт: налил в ковш и выпил всё до дна одним махом.

— Ху! Кайф! — по телу расплылось долгожданное тепло, и меня начало колотить.

Вот лишь сейчас я почувствовал, насколько продрог. Очень захотелось укутаться с головой во что угодно, лишь бы тёплое, и уснуть.

Оглядевшись, ничего подходящего не нашёл и направился к дому. Там-то, уж точно, должно хоть что-то остаться из вещей.

Пройдясь по комнатам, наткнулся на спальню.

Вещи и бельё валялись повсюду, кровать перевёрнута набок. Я прислонил к стене свою слегу, на которую приловчился опираться при ходьбе, и дрожащими руками принялся торопливо стягивать мокрые вещи и одевать сухие. Вытянул из завала несколько одеял, закутался в них, как в кокон, и, свернувшись калачиком, лёг на матрас, валяющийся на полу.

Колотило меня так, что я аж подпрыгивал. Зубами стучал настолько интенсивно, что несколько раз прикусил язык. Но, наконец, вроде стал согреваться и засыпать.

* * *

— Док! Док! Проснись! Вот же, чёртов идиот! Да, просыпайся же ты, кретин!!!

Я нехотя разлепил один глаз и увидел перекошенную от испуга и ярости рожу Рыжего. Понял, что что-то произошло, и резко вскочил на ноги.

— Чёрт! — Ругнулся я от пронзительной боли в конечностях. — Что? Где?

— Там! — раздражённо указали оба призрака в сторону окна, ведущего на улицу. — Знакомец твой там! На чай пришёл! — зло сказал Рыжий — А ты спишь, так чего бы ему и не подкрепиться бы заодно, а?!

Спросонья я туго соображал, и всё понял, только дохромав до выбитого окна. К дому тихо, но неуклонно подползал тот самый, буро-чёрный кусач.

— Ах, же-ж, ты — сучий потрох! — выругался я сам на себя за совершённую глупость. Ну, кто же ложится спать в таких местах! Вот же идиот!

— Сарай — на заднем дворе! — крикнул Рыжий, теряя олимпийское спокойствие. — Да шевелись же ты, растяпа безмозглая!

Я рванул, что было сил, периодически хватаясь за стены и забор, чтобы не упасть. От резких движений боль сполохами пронизывала мой истерзанный организм. Повреждённые внутренние органы напомнили о своём бедственном существовании, атакуя мозг сигналами. Добравшись до сарая, я немного потерялся, ввалившись со света в темноту. Когда глаза слегка привыкли к сумраку, я, наконец-то, разглядел инструменты. Газонокосилка, бензопила, Лобзик, дрель… Не то!

Подходить на близкое расстояние к этому оголодавшему уроду я не собирался: нема дураков!

— Сука! Всё не то!.. Топоры! Вот, отлично!

Метать топоры мне категорически не нравилось, но Леший настаивал. Вот теперь и посмотрим, как эта наука, блин, спасёт мне жизнь.

По изобилию деревообрабатывающего инструмента несложно было догадаться, что хозяин был столяром. Топоров на стене весело аж семь штук, и все разные, но мне столько не унести. Выбрал четыре. Три — для метания и один, самый большой, на длинном топорище, для ближнего боя.

В дом возвращаться не понадобилось. Кусач, как раз, сползал с порога, целенаправленно перегребая лапами в мою сторону. Я бросил топоры на землю, оставив два в руках. Немного покрутил, изучая амплитуду и вес, прицелившись в морду, швырнул первый топор.

— Хрясь! — откололся кусок пластины от головы, оголив черепушку.

Раскрутил второй, прицелился…швырнул.

— Хрясь! — лезвие впилось в плечо. Кусач дёрнулся головой в сторону, уходя от удара.

— Оfgeschloss, — проурчал кусач, уставившись мутными зенками прямо мне в глаза.

Я подобрал третий топор и, прицелившись ему в голову, швырнул.

Тот крутанулся пару раз в воздухе и с сочным чавканьем вошёл в оголённый череп.

Кусач замер на мгновенье и упал мордой в зелёный газон. От тела отделился призрак молодого чернокожего парня с измученным лицом.

— Dankie! — прошептал он и растаял, словно дым.

— Вот тебе, на тебе — Каштан стоял рядом и таращился во все глаза. — Вот, значит, какие мутанты из негров получаются…

— Ну, что, давай посмотрим, что этот иностранец нам принёс. — Рыжий появился рядом с мёртвым телом. — Я тут территорию ещё раз облетел, на всякий случай, но нет, этот — единственный остался. Жаль, не узнать, когда перезагрузка. Ты хоть понял, на каком он трындел?

— Вроде, как немецкий, но не совсем. Я только и понял, что — «Спасибо!»; на немецкий похоже. Кир бы точно понял. — Каштан разглядывал труп.

Я вскрыл споровой мешок и, покопавшись в чёрной паутине, вытащил один- единственный споран.

— Мда-а… — расстроился я, глядя на добычу. — Чего это так: всего один?

— Кластер один, вот и споран один. Хорошо, что хоть это. Могло бы вообще ничего не быть, — ответил Рыжий.

— Поясни!

— Для развития споранов им, — кивнул на труп, — нужно постоянно передвигаться из кластера в кластер, менять, так сказать, энергетику. Сидя на этом острове, он не развивался. Расти-то рос, а вот спораны, тю-тю, — развёл руками. Вот поэтому фермы с мутантами и не держат — смысла нет. Хотя, бывают умники, которые пустыша к машине привязывают и катают, но недолго. Растут-то они быстро, да и урчат громко, призывая своих, так что и этот способ халявных споранов не годится. Только чистая охота на свободно бегающих мутантов. А ещё…

— Ну всё! Остапа понесло! — хохотнул Каштан.

— Этот остров большой? — я задумался, случись перезагрузка, успею ли я отсюда ухромать.

— Ну-у, несколько километров будет. Не дрейфь, слинять успеем, — догадался о моих опасениях Рыжий.

Споран положил в нагрудный карман и, подобрав самый маленький и самый большой топоры, отправился в погреб.

* * *

На болотном острове я провёл два дня, потратив их на самолечение и восстановление сил для дальнейшего похода. Пока лечился, заодно и обследовал территорию.

В моём распоряжении оказалось двадцать четыре дома с огородами, кусок администрации и дорога, уходящая в болото, плюс огрызок поля с посевами.

Кластер, действительно, попался иностранный. Книги и газеты подтвердили, но к какой стране принадлежал, я так и не понял.

Получается, прилетает в каждый определённый промежуток времени этот кусок с людьми. Судя по всему, тут оборот долгий. Люди обращаются, жрут друг друга, и в конце «в бочке остаётся последняя крыса, которая обречена на голодную смерть» — страшно… просто ужасно. Бороться за жизнь, поедая соседей, для того, чтобы умереть мучительно и долго от голода в закрытом пространстве… — Я тяжело вздохнул.

Облазил все дома и подвалы, нашёл много интересных и полезных вещей, вот только огнестрела не было совсем и это огорчало. Зато подобрал два комплекта качественных, практичных вещей, вместе с удобными ботинками, с высокой шнуровкой. То, что нужно: размокнув, не соскочат с ноги. Запасные вещи сложил в пакет и замотал сверху пищевой плёнкой намертво. Теперь купаться можно вдоволь, не промокнут. Как выберусь на берег, спокойно переоденусь и пойду дальше с комфортом… надеюсь.

Разложив всё найденное на полу, принялся собирать рюкзак в дорогу. На рассвете продолжу путь.

— Так, что там стряслось у муров? — вдруг вспомнил я, копаясь в вещах, что причину столь поспешного побега мне так до сих пор и не рассказали.

— Ой, ё! — сказали хором двойняшки и одновременно хлопнули себя по лбу.

Я усмехнулся. Всё же это, считай, один человек, и привычки одинаковые.

— Ну, мы, в общем, толком ничего не поняли, — начал Каштан, кроме того, что сейчас тебя придут пытать, вот и ломанулись, как лоси, спасать твою задницу.

— Зачем пытать? Вроде, я этому придурку нужен был.

— Чтобы ты рассказал им всё о своей группе и о ручных мутантах с белыми метками, которые похерачили всех муров, вместе с группой какого-то спецназа. Выжил только тот самый козёл, который и заявился тогда ночью. Он, как я понял, командир этого спецназа. Говорит, чудом выжил. О тебе спрашивал и орал на Дока, как бешеный, пока не понял, что тебя не разобрали на запчасти и ты жив, и вполне здоров. Сказал, что с живого кожу снимет и всё, что ему надо, узнает. Они уже из кабинета выходить собирались, когда мы к тебе прилетели. Ещё пару минут и всё, поздно было бы бежать. Козёл тот выживший говорил, что группа разделилась. Один из людей сел верхом на элитника и направился обратно, тебя искать, а остальные ушли в том же направлении, в каком и шли. Он слышал разговор о тебе, об острове, о захвате жертвы и каком-то клиенте, но ничего не понял. Вот и собирался расспросить тебя подробно обо всём.

— Надеюсь, ребята все живы.

— А, чего надеяться, зашли кого из наших, пусть найдут и узнают. Приблизительный маршрут-то известен.

— Точно! Вот я идиот! — расстроился я из-за своей тупости.

— Фуфайка ты, гражданская! — усмехнулся Рыжий. — Хорошо, что хоть нас догадался позвать.

Каштан сидел на краю стола и улыбался, глядя на меня.

— Ничего, всё придёт, со временем.

* * *

Разослав на поиски ребят и мутантов весь свой отряд призраков, кроме двойняшек, я снова приступил к еде. Калорий требовалось очень много, и пища сгорала в желудке просто с пугающей скоростью, практически без остатка.

Мне крупно повезло, что в двух погребах оказались хорошие, крепкие двери, и голодный кусач не смог их взломать. Все остальные съестные припасы в этой деревеньке были сожраны, даже сырые макароны и варенье.

Рыскал бедолага по острову основательно, выгребая всё, до чего мог дотянуться, переловив всю живность, вплоть до лягушек. Ни единого «- Ква-ква,» за все двое суток я так и не услышал.