Время шло, неумолимо приближая дату перезагрузки кластера с Василисой, но идей, где и как достать жемчуг, не было. Главы Парадиза предложили мне купить белую жемчужину у караванщиков.

– Не понимаю, зачем ему переться чёрт-те куда и рисковать жизнью, если мы можем просто её купить?! – Возмущался на повышенных тонах Манчестер. – Это наивыгоднейшее финансовое вложение средств! У мальчика такие таланты, а вы хотите его похерить?! Нет! Я вас не понимаю!

– А ты попробуй предложить ему вариант, – тихо сказал Седой, сложив руки на груди.

– Вот и предложу! Причём, на таких условиях, что он не сможет отказаться. Звони. Пусть сейчас же придёт. Будем договор заключать.

* * *

Я вынужден был согласиться с Манчестером. Как ни крути, но он действительно прав. Боец из меня никудышный, боевых даров нет, да и самих скребберов тоже нет. Мы заключили устный договор: если до появления скреббера приедет караван, то покупаем или заказываем жемчужину. Тогда я сижу в стабе и постигаю ПОЛЕЗНЫЕ науки по развитию Светлого, помогая во всём в течение десяти лет и не помышляю ни о каких сомнительных рейдах с этим пнём переростком, которому вечно не сидится на месте и который постоянно ищет приключений на свою трухлявую задницу. Можно сказать, я принимаю полное и покорное усыновление Манчестером. Но, если всё же я найду нужную мне зверушку раньше, чем появятся караванщики, то, естественно, я иду добывать её сам. Манчестер долго не соглашался, приводя кучу доводов, даже орал и запустил в сердцах пепельницей в стену. Но всё же я выгрыз это соглашение, и с тех пор каждый молился о своём: я о появлении скреббера, а Манчестер – о караванщиках. Он даже гонца отправил. Шли дни, недели… но, пока не было ни тех, ни других. Призраки не прекращали поиски всё это время. Ко всему прочему, мне на голову свалилась ещё одна проблема по имени Умник. Зомбик изрядно подрос на стабильном питании, превратившись из спидера в зубастого кусача. Содержать его в зверинце и дальше отказались. Не было камер такого размера. Стал вопрос ребром об устранении подопытного. Выпускать на волю такую машину убийства никто не собирался.

– Чего не весел, чего нос повесил? – спросил Рыжий, появившийся в кресле.

– И тебе привет… – ответил я без энтузиазма, гася сигарету в пепельнице. – Я, вроде, не думал о тебе.

– И что? Без приглашения нельзя?

– Можно, конечно. Просто, я думал…

– Индюк тоже думал. – небрежно перебил он меня. – Рассказывай.

– Умника завтра пристрелят. Паскудно на душе. Я обещал ему защиту… получается, что предал.

– Это который твой ручной мутант?

– Угу… – Я закурил ещё одну сигарету.

– Угу. – Почесал он бороду. – Погодь, я щас. – И исчез.

Я курил, глядя в одну точку. На душе скребли кошки.

Спустя полчаса Рыжий вновь материализовался в кресле довольно скалясь.

– Есть идея! Тут, километров двести на юго-восток, имеется островок в Черноте из трёх небольших кластеров, с маленьким стабом по центру – треугольником зовётся. Но не о том сейчас. Там кластеры быстрые, и на одном из них каждые десять дней прилетает коровник. Целая ферма коров. На этом острове образовалась стая из трёх элитников и кучки живчиков помельче. Так я о чём, – Рыжий вновь потёр подбородок. – Запусти своего туда. Один хрен, им с закрытой территории деваться некуда, чернота кругом, а через неё, слава Богам, мутанты бегать пока что не научились. Если местные его примут, то будет твой Умник жить, поживать и брюхо наедать. Ну, а если не примут… ну, что ж, ты сделал для него всё, что мог.

Надежда, было зародившаяся в моей душе, тут же увяла, стоило только подумать о всех деталях этой затеи. Нет, это точно не реально. С горя я всё же решил нажраться и пошёл к холодильнику за очередной банкой пива. Рыжий молча проводил меня взглядом туда и обратно, в итоге, не выдержав затянувшийся паузы, вопросительно развёл руками, требуя объяснения моего пессимистичного настроения.

– Даже, если мне Умника и разрешат вывезти, то каким макаром я его через чёрный кластер протащу? М-м? Я эти кластеры даже в глаза не видел, но зато наслышан о них немало, да в книгах своих, тех, которые с собой сюда притащил, достаточно о них начитался и прекрасно знаю, что ходить по черноте можно только, имея на то специальный дар Стикса, – я иронично усмехнулся, поставив уже полупустую банку на журнальный столик. – А меня Стикс наградил от души, но всё не тем, что надо. Так что, дружище, спасибо, но затея эта заведомо провальная, к сожалению.

Досада сдавила грудную клетку, в горле пересохло и образовался ком. Я сглотнул и вновь приложился к пиву.

Рыжий вольготно развалился в кресле, закинув одну ногу на подлокотник, и смотрел на меня, хитро щурясь.

– Сам, конечно, нет… – проговорил он вкрадчиво с усмешкой знающего человека, – а вот с Лешим – да. Во-первых, он силач не только от природы, но и дар у него такой имеется, причём изрядно прокачанный. Как-то раз он кусачу с размаха кулаком в лоб дал так, что у того, судя по выражению рожи, словно брови отлетели напрочь или спалились, к чертям, искрами из глаз сыпавшими. Хлопнулся на жопу и урчит, в себя прийти не может. Во смеху было! – Рыжий утёр выступившую от смеха слезу. – Знай, Док, дури у батьки нашего хватит на твоего питомца. А во-вторых, он видит скрытые тропы и сможет провести тебя и протащить клетку с Умником по всей черноте к самому острову. Выпустите зверюшку и тикайте оттуда, пока вас местные элитники не учуяли.

Надежда воспрянула, словно феникс из угольев, и, стряхнув пепел, тут же принялась строить грандиозные планы. Я вздохнул с облегчением.

– Хорошая идея, стоит попробовать. – С этими словами я глянул на часы и полез за телефоном. Надеюсь, что Леший ещё не спит…

* * *

– Умник, я должен сделать тебе укол, чтобы ты уснул.

– Убить? Я стал большой? Сильный?

– Да, Умник, ты стал большой и сильный, но я не хочу тебя убивать. Наоборот, я хочу тебя спасти. Тебе тут уже тесно, нужен новый дом. Мы погрузим тебя в клетку и повезём в новый дом, на свободу.

Мутант смотрел на меня сквозь маленькое окошко одним глазом, склонив голову набок, чтобы было удобнее. Он сидел в камере, занимая, практически, всю площадь. Его глаза уже не были замутнёнными, как у дохлой рыбы. Они стали чёрные, умные. За месяц постоянных бесед он заметно прибавил в словарном запасе, научился правильно составлять речь, иногда вспоминал отрывки из прошлой, человеческой жизни.

– На свободу? Твои собратья меня отпустят на свободу?

– Да. Но, только, есть два условия. Первое – ты должен себя вести прилично по дороге, не пытаясь никого съесть, даже если у тебя будет такая возможность. Хотя, навряд ли, но всё же. Понял? Никого!

– Обещаю. Я буду терпеть. Я смогу. Второе?

– Второе – ты будешь жить на острове, посреди четырёх кластеров. Там много еды, коровы. Очень много коров. Ещё там есть другие мутанты. Три элитника и младшие. Я надеюсь, они тебя примут.

– Какое второе условие?

– Жить на острове. Ни в какое другое место тебя отпускать не согласились. Тебя могут там убить, но это шанс. Тут, шансов нет. Сегодня тебя должны были застрелить.

– Я могу сам зайти в клетку.

– Мои собратья боятся, что ты нападёшь. Извини.

– Тогда делай свой укол, и поехали в новый дом.

* * *

Многим не понравилась эта идея, но Седой и Леший меня поддержали. Прочная клетка стояла на задворках зверинца. Собрались мы быстро и уже к полудню катили по дороге в сторону острова мутантов. Ехали на двух машинах, по три человека. Один за рулём и два стрелка. В первой машине Леший, Фома и Торос. Филин и Студент ещё не пришли в норму, нам нужны были ещё два бойца, и ребята из группы Прапора вызвались помочь. Во второй машине ехали Арман, я и Муха. Да, тот самый Муха, который всё никак не мог прийти в себя и видоизменился, как внутренне, так и снаружи.

Он долго находился в коме, почти три недели. Изначально цвет кожи его почернел и окаменел. Батон ломал голову, не зная, что делать. Поил своими фирменными настойками, колол какие-то уколы, пока ещё можно было колоть, а потом и вовсе опустил руки. Парень получал питание внутривенно, но после затвердения кожи это стало невозможным. Муха умирал от истощения, пищевого и спорового. Я часто заходил в палату и наблюдал за окаменевшим парнем, думая, чтобы ещё можно предпринять. И придумал. Призраки говорили, что я – как энергетическая батарейка. Он, конечно, ещё не умер, но попробовать стоило, может, на живых тоже подействует положительно.

Я позвал двойняшек, так как не помнил, как открыть канал для выплеска энергии душевной волны. Явились, почти серьёзно всё обмозговали. Разобрались. Послал волну… и ничего. Она прошла мимо, точнее, сквозь тело Мухи, и ушла в Нирвану. Повторил попытку ещё три раза и всё с тем же результатом.

– Ты чего добром расшвыриваешься? – Сказал Каштан, ловя волну на выходе из тела. – Не, так дело не пойдёт. Он же живой. Попробуй прямо через контакт.

Я взял Муху за руку и, сосредоточившись, направил энергию через свои руки. Почерневшая рука в месте соприкосновения стала сереть, светлеть, белеть, и так – по всему телу. Через пятнадцать минут я валялся на полу с синими губами и наблюдал замутнённым взглядом, как подрагивает снежно-белая кисть Мухи, свисающая с края кровати. Батон зашёл в палату в тот момент, когда Муха стал хрипеть и закатывать глаза.

– ВААХ! ТИИ ТУ! Три-и-и-ивога! Анжелика! Бистра! Бистра! Ево бери! Этава держи! Вах! Вах! Вах! Батоно! Давай кали! Бистра! Бистра! Этава туда! На, эта дай! Вах, баране! Индюк!

Я почувствовал, как игла впилась в руку, меня подхватили и потащили, но недалеко, до соседней койки. Бесцеремонно зажали нос, открыли рот и влили знакомую до боли, отвратительную микстуру. Амбре-е-е! Батон орал, как бешеный, обзывая меня всяческими словами, причём не только на русском. Его языка я не знал, но не думаю, что там было что-то шибко лицеприятное. Суета и заполошная беготня продолжались ещё минут пять, сопровождаемые командами главврача.

– Батон, тебе надо прапорщиком в армии, а не в больнице Айболитом работать.

– Малчи уже, да! Не давади да греха! Зачем стал сам делат эта, а?! Пазват не мог меня, да?! Знаишь, кто ти, Док, ти не врач, ти ишак! Савсем глупий ишак! – после уже Батон опустился обессиленно на кровать, придавив мне ногу. – Ти глаза его видел, да? Он тебе гаварил что? Он ва-а-абьще челавек?

– Нет. Ничего он мне не говорил. Что с его глазами не так?

– Синий. Не такой синий, как твой, савсем синий, как, – достал из кармана упаковку жвачки, – вот такой синий. – Показал пальцем на ярко-голубую полосу.

– Ничего себе! Прям, вот такие? – Не поверил я.

Цвет был совсем яркий-яркий, синий, насыщенный.

– Да, батон, прям, такие. А сам он теперь белий, савсем белий, как бумага. И глаза синий…

Помолчав немного, добавил:

– Если не человек, стрелять нада его, – вздохнул вымученно. – Наверно, кваз. Харашо, если кваз.

Батон оказался прав: Муха стал квазом. Тело его не изменилось, изменился только цвет кожи, глаз и паутины головной ауры. Паутина стала серебристая, глаза насыщенного, неестественно голубого цвета, и кипельно-белая кожа, с такими же белыми волосами, будто мукой всего обсыпали. Альбинос по сравнению с нашим квазом выглядел бы мулатом. Чудеса!

Мы с Батоном пытались разобраться в его новых способностях, но так ничего и не поняли. Его тело стало телепортом. Все входящие в его тело предметы телепортировались туда, куда он их направлял. Его старый дар ментальных атак усилился в разы. Вообще, все его дары усилились и обрели дополнительные грани. К тому же он стал молчалив и спокоен, будто в нём разом отключили все эмоции. Даже я его не слышал. Для меня он был просто пустотой, белым шумом на дне памяти. Видимо, из-за этого его стали все сторониться, ведь, неизвестное вызывает опасение, пугает и побуждает к уничтожению, чтобы избавиться от возможной опасности.

* * *

Спустя неделю он попросился в группу Лешего, как раз в день выезда. Все бойцы нашей группы дали согласие на пополнение, только Фома в меру своей природной подозрительности выплеснул эмоции недоверия. Меня как-то негласно тоже зачислили в эту группу, хотя, я не просился, даже разговора на эту тему ни разу не было. Просто, все стали так считать, как само собой разумеющееся. Даже я.

В тот день, спустя четыре часа, мы стояли на границе чёрного кластера. Я смотрел, словно заворожённый на эту пугающую красоту. Чёрная и с виду стеклянная, высокая трава издавала мелодичный перезвон тонкими стеблями, шевелясь, соприкасаясь от малейшего дуновения ветерка. Лучи солнца играли на травинках всеми цветами радуги, как в капле росы или чистейшем бриллианте. Я протянул руку, сломив один стебелёк. Рассмотрев его со всех сторон, сжал в ладони. Послышался хруст. У меня в руке остался лишь мелкий, чёрный песок.

– Мда…

Леший, несмотря на свои габариты, как всегда подошёл тихо, совершенно неслышно, и положил свою широкую ладонь на моё плечо, отчего у меня душа похолодела и я мимолётно подумал, что если я сейчас нечаянно испачкал штаны, виду подавать нельзя.

– Это что, ты ещё лес не видал. – Мечтательно улыбнулся Леший. – Вот где сказка. Знаешь, как поёт такой чёрный лес – волшебно… Только, ходить там не советую. Ветки ломаются постоянно и с жутким треском и звоном битого стекла падают, разлетаясь в пыль при ударе о предметы и черноту. И этой пылью лучше не дышать, я так думаю.

Продолжая разглядывать антрацитовую долину с невозмутимым видом, я спросил:

– Что будет?

– Не знаю, что будет, но и проверять неохота. Просто знаю, что ничего хорошего. Вон тропа, смотри. – Указал он куда-то в сторону, чуть правее нашей стоянки.

– Я ничего не вижу, – всматривался я в указанном направлении.

– Жаль. Хороший дар. Можа, ещё вылупится у тя когда, потом.

Дружески хлопнув меня по спине, Леший пошёл к ребятам, которые скучковались вокруг Армана с его котелками и уже что-то с аппетитом хомячили. Я повёл плечом, разгоняя ощущения от хлопка – рука у батьки тяжёлая знатно.

Мы встали на ночёвку неподалёку. Идти, на ночь глядя, в гости к трём элитникам в центре чёрного клина никто не собирался. Установив охранные растяжки и выставив вахту на ночные часы, умостились спать вблизи границы треугольника.

* * *

Подняли меня ещё до рассвета, бесцеремонно пихнув в бок. Давненько я так сладко не спал. Или это разряжённый воздух так подействовал, или накопившаяся усталость, но проснулся я с трудом, мечтая о крепком кофе, но вместо этого услышал голос батьки:

– Этого своего отцепляй, парни машины отгонят к овражку. – Командовал Леший с утра пораньше. – Там кустики хорошие, с далека и не приметишь, шо транспорт стоит. Ты, можа, его это, уколешь? Пусть спит. Кабы дрыгаться не стал. Не любят они черноту, боятся, страсть как.

Я подошёл заплетающийся походкой к двери клетки, на ходу растирая заспанное лицо – поднять подняли, а разбудить забыли. Умник сидел, сложив ноги лотосом, лапами сжимая прутья, и таращился в долину простирающегося антрацита так же, как вчера я. От него шли сильные волны страха – чую. Настолько сильные, что перебивали волны голода. Он впервые не думал о еде. Я даже взбодрился от его эмоций. Прицеп отстегнул уже вполне осознано.

– Не бойся, всё будет хорошо. – Попытался подбодрить друга. – Давай укол сделаю, и ты уснёшь, а проснёшься – уже всё позади будет. Хорошо?

Умник только судорожно вздохнул, молча лёг на дно клетки, разинув пасть для укола. Это было единственное доступное место. Всё тело покрывала толстая серая кожа с костяными пластинами брони. Болевой порог у мутантов достаточно высокий, намного выше человеческого. Десятикубиковый шприц с относительно тонкой иглой он, практически, не заметил.

– Брр, – Торос передёрнул плечами, глядя, как я сую руку в пасть мутанта по самый локоть. – Жуть жуткая! – Его передёрнуло ещё раз.

Я ободряюще похлопал Умника по морде.

– Всё, дружище, закрывай свою варежку, а то муха залетит. Давай, перекуси немного и спи. Как уснёшь, так и поедем спокойно. Может, и нам перекусить перед дорогой? – спросил я у ребят.

– Дело хорошее, особенно с утра, но тебе не советую, – сказал мне Леший. – Ты, считай, ещё свежак, два месяца – не срок. Вывернет там. Новеньких всех выворачивает и ломает. Лучше уж так, на пустой желудок идти в черноту.

Я вздохнул, посмотрел на вяло жующего мутанта.

– Слыхал, – обратился я к Умнику, – пойду лучше голодным.

Тот окинул меня сочувствующим взглядом и продолжил свой завтрак.

* * *

Да, ощущения и вправду были охрененно неприятными. Чувство такое, будто все мои органы поменяли своё местонахождение, перепутав, кто, где должен быть. Я полностью потерялся в пространстве – где земля, где небо – непонятно. Меня штормило, словно на Американских горках. Я чувствовал то резкий взлёт, то резкое, стремительное падение. В итоге просто распластался звёздочкой на пузе и не шевелился, боясь потерять драгоценные миллиметры опоры.

Мужики ржали на все тона, комментируя мои неловкие 3D телодвижения.

– Ползёт! Ползёт! О-о-па! Завалился! – вопил Фома, согнувшись втрое.

– Боком! Правильно! Так и до острова доберёшься! – басил Арман.

– Гля-гля, как распластался! Ты ещё клешнями помаши, ангел чёрный получится, – посылал советы Торос.

– Вот, тоже мне, умники, нашли забаву над товарищем тешиться. Парашютист как парашютист. А, ну, быстро под руки его, и вперёд! Али щас этого у меня потащите. – Леший махнул в сторону клетки.

– Да, ладно, мы же не со зла. Сами, ведь, такие были, или уже не помнишь? – Фома, хитро щурясь, смотрел на командира.

– Ах, ты, сучий потрох! Это ты на шо намекаешь?! Я щас дам тебе – «не помнишь!». – Леший погрозил кулаком Фоме, тот в ответ заржал ещё сильнее.

– Хорош глотки драть, шевели поршнями, ибо до темна обратно не поспеем. Али вы там ночевать хотите? – Леший посмотрел на Фому с таким же хитрым прищуром, теребя свою бороду.

Ржач резко закончился. Меня подхватили под руки, и мы дружною толпою, бодренько двинулись к цели.