– Как же хочется есть. Люди так вкусно пахнут, когда так сильно хочется есть. Нет! Я дал слово другу! Я не стану есть его друзей, даже если сдохну! Это не по-человечески! Но я же не человек… Но я же был человеком. Иные лучше людей. Иные не умеют врать. Иные не нарушают клятву. Иные не предают. Низшие тоже вкусные, когда хочется есть. Тут много еды. Прячутся.

Умник принюхался.

Еда! Хорошая еда! Серые люди, я вас чую!

Мутант кинулся во двор пятиэтажки. Там толпилось больше десятка свежих обращённых, которые словно перепуганные крысы прыснули в разные стороны, узрев несущегося в их сторону Старшего. Мозг у свежаков соображал туго, но инстинкт самосохранения подстегнул к бегству, заставляя спасаться между строениями.

Свежие обращённые очень тупые, пожравшие чуток умнее, вероятно, строительный материал в виде белка способствует восстановлению мозговой деятельности. Получается, что чем больше заражённый кушает мяса, тем он умнее. Один прыжок, и Умник сбил сразу несколько тел, тех, кто не успел вовремя сбежать, тех, кто не успел поесть после обращения и слишком поздно понял, что сейчас сами станут обедом. Сомкнув челюсти на первой жертве, Умник почувствовал, как брызнула тёплая вкусная кровь, растекаясь по всей пасти, оставляя послевкусие чего-то неуловимого, но такого знакомого. Зубы с лёгкостью погрузились в податливую плоть, хрустнули хрупкие кости.

– Апельсин! – всплыло в памяти забытое. – Так же брызгает. Тоже вкусный. Другое мясо не брызгает, но оно, всё равно, вкуснее. Коровы вкусные! Тёплые коровы будут брызгать, как апельсин. Скреббер тоже любит коров. Док убьёт скреббера. Док обещал. Он почти, как иной. Он не предаёт, не врёт, не нарушает клятв. Записка! Надо отнести записку!

Умник не доел. Такого с ним ещё не случалось, он оставил целое тело и ещё ногу и поспешил к друзьям Дока.

* * *

– Не, я, конечно, всё понимаю, но как мы их найдём? У нас сенсов-то нет, единственный наш сенс ускакал галопом на мутанте, – бурчал Фома, как всегда нервный и раздражённый. – Кому скажи, на смех же поднимут.

– А ты и не говори. – Шагал рядом Торос по высокой траве, стараясь вновь не провалиться в очередную нору, не понятно кем вырытую. – Много будут знать, плохо будут спать. – Он перешагнул через очередной холмик.

– Доберёмся до города, там видно будет. Может, Док подсказки какие оставил. Не дурак же он, – поддержал разговор Арман, тащивший здоровенный рюкзак с провизией и кухонным скарбом. Свои котелки он никому не доверял.

– Мутант идёт, – неожиданно произнёс Муха, до этого молчавший весь день.

Все подобрались, напряглись, приготовились принять бой. Бежать посреди поля было некуда.

– Ты чувствуешь его?! – спросил Фома, всматриваясь в указанном направлении.

– Нет. Вижу я. Это мутант Дока.

Арман присвистнул.

– Ну, ничего себе, глазастый! Я только точку вижу. Вон, там, – указал он прямо по курсу, – а у меня дар Зоркости прорезался уже как месяца три.

Там, и вправду, маячило что-то маленькое и тёмное почти на горизонте.

– Ты точно уверен, что это Умник? – Спросил Леший у кваза с синими глазами.

– Точно, командир. Я хорошо его вижу, очень хорошо, это наш мутант.

Леший достал бинокль.

* * *

Не подходить. Помахать лапой. Помахать. Да. Не пугать. Записка. Вот записка.

– Что он делает? – спросил удивлённый Торос, усердно всматриваясь вдаль.

– Не видишь что ли, машет лапой, – ответил нервно хихикающий Фома. – Во, воспитание! – кивнул он в сторону Умника, но винтовку не опустил, продолжая держать его на мушке.

Торос стоял в обнимку со своим автоматом, слегка приоткрыв рот.

– О-ХРЕ-НЕТЬ! – выдал он, буквально, по слогам. – Да, точно, никто не поверит!

– Он положил на землю сложенный белый лист, – сказал далее Муха и посмотрел на командира группы. – Записка.

– Кто сходит? – забеспокоился Торос. И трусом выглядеть в глазах товарищей не хотелось, но и подходить к этой машине смерти никакого желания не имелось.

Леший внимательно наблюдал за действиями мутанта, но и реакция его группы не осталась незамеченной.

– Командир? – спросил согласия Муха.

Леший кивнул и слегка чему-то усмехнулся в свою косматую бороду.

Муха пошёл за запиской, а остальные бойцы выдохнули с облегчением, но товарища прикрывать не перестали, продолжая целиться в Умника со всех сторон.

Мутант крутился неподалёку. То сядет, то встанет, пройдёт вправо, влево, принюхается.

– Муха! – окликнул его Фома, – глянь, он нервный какой-то. Может, ну, его. Не ходил бы. Пусть дальше отойдёт.

Муха остановился. Резко развернулся и пошёл назад к тележке.

– Мясо! Мясо! М-М-М, как вкусно пахнет. Высший человек умный. Глупый Детёныш! Мясо! Возьми мясо! Да! Да! Умный Детёныш! М-М-М, вкусное мясо!

Желудок подводило от голода, слюна уже не капала, она текла ручьём, а из глотки вырывалось счастливое урчание. Муха шёл к Умнику, неся на плече замороженную тушу свиньи.

– Вот, как знал, не зря тянул, – сказал Леший, кивнув на прицеп с морозилкой.

* * *

«Четверо иммунных. Сидим в подвале. Идите за Умником, он приведёт. Д О К» – написал Док в записке…

Разделавшись с тушей, Умник, не спеша посеменил назад к Доку, иногда оглядываясь в сторону спутников.

– Не отстают ли люди? Высший человек тянет ящик, в котором находится вкусное мясо. Мясо для Умника. Высший человек не забыл про Умника. Нравится. Это нравится. Это хорошо. Высший умный. С Высшим все Старшие и даже Детёныш. Детёныш не должен дружить с человеком. Даже с Высшим. Иной не должен дружить с человеком. Но дружит. Детёныш тоже дружит. Он в свите Высшего. Док Низший, но тоже в свите. Высший принял его. Я тоже соберу свиту. Я тоже буду Высшим. Свиту надо учить. Надо много говорить. Как Док говорит со мной. Свита будет умная. Стая остановилась? Почему стая остановилась! Мясо? МЯСО! Да! Да! Детёныш достаёт мясо! – В желудке Умника вновь голодно заурчало. Сколько в эту утробу не пихай, всё мало. Мясо переваривается очень быстро и практически без остатка.

Умник подбежал к людям почти вплотную, забылся.

Арман и Торос вскинули автоматы одновременно, Фома – на долю секунды позже. Леший поднял руку в останавливающем жесте. Мутант замер на месте, он понял, что совершил ошибку. Он напугал людей.

Люди тоже замерли. Люди не стреляли, но от них пахло страхом. От всех, кроме Детёныша. Высший отдал команду, и Детёныш продолжил доставать мясо.

Высший показывал рукой «Стоять!». Док учил. Это жесты. Умник знал – надо стоять. Детёныш отнёс мясо чуть в сторону. Как же хотелось сорваться с места и впиться зубами в холодную, вкусную тушу. Но нельзя. Высший пока не разрешает. Глупые Младшие люди до сих пор боятся, я бы давно со всеми разделался, не будь они друзьями Дока. Мясо! Вкусное мясо!

* * *

– Так, ребятки, надо передохнуть трохи. – Сказал Леший, останавливаясь.

– Может, перекусим? – спросил Арман с нажимом, с завистью поглядывая на обедающего мутанта.

– Ты вечно хочешь жрать. Прям, как Умник, – хохотнул Фома, стягивая свой тяжёлый рюкзак. – Тебя легче прибить, чем прокормить, оглоед.

– У меня быстрый обмен веществ, что я, виноват что ли? – ответил Арман, уже что-то жуя и продолжая коситься на Умника. – И у него тоже, наверное, обмен быстрый.

– Пятнадцать минут отдыха, – сказал Леший, разминаясь. – Хотите жрите, хотите спите, хотите срите. Через пятнадцать минут идём дальше. Зверюшку ещё покормите, всё мне легче тащить этот ящик будет. – Грустно глянул он на передвижной морозильник. Вздохнул и направился к Арману с целью тоже перекусить.

Муха молча пошёл доставать очередную тушу, как вдруг почувствовал общее напряжение и звук затворов.

Мутант сидел в пяти метрах от Лешего. Леший стоял с поднятой рукой, глядя в глаза Умнику. Три ствола направлены точно в голову замершего мутанта.

– Мясо поодаль положь. Только, без резких движений, – сказал Леший, не сводя взгляда. Мутант послушно сидел на месте, одним глазом следил за мясом, другим, смотрел на командира.

– Всё, иди, – сказал Леший, опуская руку, махнул в сторону туши.

Умник ломанулся с места, сорвав лапами пласт грунта с травой.

– ООЙ-ЁЁЁЁ! – выдохнул Торос, – не, мужики, с вами в рейд ходить – обосраться можно!

– У тебя двенадцать минут ещё есть, – рассмеялся Арман и полез доставать припасы из рюкзака.

* * *

– Не хило вы тут устроились! – Арман с любопытством разглядывал помещение подвала. – Тут даже рубера пересидеть реально, не выковыряет.

– Думаю, не каждому элитнику по зубам, это точно, – согласился Леший, растирая ушибленное плечо. – Они-то уж точно в эти двери не пролезут. Зачем вы такие маленькие двери поставили, уважаемый? – Обратился он к мужчине в годах, с военной выправкой, расценив, что это жилище принадлежит именно ему.

– Кеп. Теперь меня зовут Кеп, – протянул руку Капитан второго ранга, здороваясь с Лешим и со всеми остальными. – Я предполагал, что что-то должно обязательно произойти в ближайшие пару лет, но всё же склонялся к мысли, что это будет либо Третья мировая, либо ядерная война. Оживших мертвецов я уж, точно, не ожидал, хотя, была версия и о биооружии. Это помещение абсолютно герметично. Тут стоят фильтры и воздухоочистители. Ещё у меня есть это, – Кеп открыл железный шкаф, в котором висел костюм, похожий на скафандр. – Таких три, к сожалению, больше не удалось достать. Если бы не старые связи, то и этого бы не было.

Фома слушал в оба уха рассказ хозяина и рассматривал самодельные стеллажи, забитые ящиками с продовольствием.

– Их бы с Манчестером познакомить, – сказал он задумчиво, – точно спелись бы.

– Тамарочка, наших гостей, наверное, надо покормить. Не могли бы вы мне помочь?

– Оставьте, Капитан, мы с Леночкой сами всё сделаем, – Тамара забрала у Кепа увесистую кастрюлю литров на десять и понесла её к столу.

– Давайте я вам помогу. Я люблю готовить, – Арман уже тянул мешок картошки из ямы, заодно и с самой Леной, которая залезла в подпол. – Вы мне только говорите, чего делать, втроём быстрее справимся.

Женщина оценивающе глянула на Армана и, поняв, что тот вполне серьёзен, вручила канистру с водой.

– Ну, тогда вы с Леночкой картошкой займитесь, а я пока кофе всем сделаю. Вы будете кофе, Арман?

– Конечно. Спасибо. – Принял он пятилитровку, влил воду в кастрюлю и уселся чистить картофель, вытащив из ножен свой походный тесак.

– Зря вы этого проглота к продуктам пустили. Подвинься, ирод вечно голодающий. – Фома подпихнул боком Армана, присаживаясь на лавку, держа в руках тот самый нож, которым он обычно орудует при вскрытии споровых мешков. – За тобой глаз да глаз нужен, или мы все рискуем остаться без обеда.

– Меньше трыньди, больше работай, – раздался из-за стеллажа насмешливый бас командира.

Фома сделал вид, словно это было сказано вовсе не в его адрес, и тут же переключился на сидящую напротив девчонку, заметив, как она застыла, рассматривая нашего Муху.

– Ты чего такая перепуганная? Он не кусается, не бойся, – хохотнул и кивнул в сторону альбиноса, который сидел как статуя на стуле, не моргая и пялясь в одну точку. Видимо, снова вышел в свой астрал, общается с природой Стикса.

– Я и не боюсь. Просто он… странный, немного, – пожала она при этом плечами и, смутившись, перевела взгляд на недочищенный корнеплод в своих руках.

– Страшный? – Фома ехидно улыбнулся, пытаясь заглянуть ей в глаза.

Девочка бросила короткий взгляд на Фому.

– Нет, не страшный. Просто, необычный, – она дочистила овощ, положила в воду и взяла следующий. – Ваш командир тоже необычный, но он не так притягивает взгляд, как… Муха. Мало того, что он белый такой и глаза у него, как фары, так он ещё такой тихий и почти не шевелится. – Снова посмотрела на альбиноса, так и продолжающего медитацию. – Он ходит тише меня, а я очень тихо хожу. Мама всегда пугалась, когда я подкрадывалась со спины. – При воспоминании о матери настроение у девочки пропало, судорожно выдохнув, она угрюмо принялась чистить картошку с удвоенным усердием.

Фома очень внимательно всматривался в лицо этого ребёнка. Что он пытался в ней разглядеть, я так и не понял. Арман молча наблюдал за обоими.

– Не расстраивайся. Всё не так плохо, как тебе кажется. – Фома, видимо, вспомнил свои терзания в первые дни попадания в Улей. – Ты сейчас спокойно сидишь дома вместе с мамой и играешь на компе, ну или ещё чем-то занимаешься, чем ты там обычно занималась.

Лена искоса глянула на говорившего, подозревая, что у этого дядьки, кажется, не все дома, но оставила своё мнение при себе. Арман, прихрюкивая, заржал. Да, нянька из Фомы никудышная, даже мне смешно стало.

– Чего я такого смешного сказал? – возмущённый Фома уставился на Армана, забыв про картошку.

За спиной послышались шаги и женский голос:

– Ах, вот вы где, молодой человек, – подошла Тамара с двумя дымящимися кружками кофе, обращаясь к Фоме, – а я вам там на столике поставила. Весело у вас тут, как я погляжу, а там ваш командир такой ужас рассказывает, даже не верится, что такое в природе бывает. Вот скажите, разве может, скажем, даже мутированный человек достигнуть десяти метров в размере? Это ведь биологически нереально, тем более, за столь короткие сроки.

Арман принял горячий кофе и поставил рядом с Леной и Фомой на пол.

– Ещё как может. И желаю вам от всей души никогда в жизни его не повстречать, потому как для вас ничем хорошим эта встреча не закончится, чего не могу сказать о мутанте.

– Да? И чем же хороша эта встреча для него? – Искренне удивилась Тамара.

– Да тем, что он славно пообедает, даже не спросив вашего имени, – грустно усмехнулся Арман и закинул очередную картофелину в кастрюлю с водой.

Тамара постояла немного, видимо, переваривая информацию, и молча куда-то ушла, а он, развернувшись к девочке, продолжил:

– Ты, Леночка, конечно, верно подметила, что этот дядька у нас не совсем здоров, – Арман постучал тыльной стороной ножа по своей голове, – но, всё же, он прав. Тут, понимаешь ли, такое дело… – почесал ножом нос. – Мы – копии. Да-да, не делай такие глазюки, мы все – копии, и всё это, – обвёл он взглядом окружающее пространство подвального помещения, – тоже является копией. В каждый определённый срок времени участок земли вместе со всеми строениями и всеми живыми существами обновляется, и происходит своеобразный круговорот. То есть, в следующей перезагрузке вновь будут те же люди, те же птицы, кошки и собаки, но, допустим, твоя следующая копия окажется не иммунной, а вот копия твоего друга наоборот. Но оригинал всегда остаётся на месте. Так что, ты, действительно, сейчас там сидишь с мамой дома и даже не подозреваешь об этом мире и о том, что сейчас происходит тут с тобой. Ты там и ты тут, это уже совершенно два разных человека. Ну, в общем, как-то так. Я плохо объясняю, это тебе потом подробнее Леший расскажет. Только напомни, пожалуйста, как время свободное будет, угу?

Лена слушала с застывшим в одной точке взглядом и с окаменевшим лицом, которое по мере повествования всё больше и больше расслаблялось, и к концу рассказа даже лёгкая улыбка скользнула на губах, а в глазах заплясали уже знакомы чёртики азартного человека. Душевные терзания исчезли и пропала тревога о матери, она явно почувствовала эйфорию полной свободы перед просторами нового мира и жажду приключений. Это было написано на её лице, ну, прям, очень крупным шрифтом. А самое интересно, что страха в этом взгляде не было ни капли.

– Так, ну, что тут у вас с картошкой? – вернулась Тамара, неся ещё две кружки с кофе. – Грязную воду сливать вон туда в люк, видите? Чистая вода вон там. Фома, помогите мне ящик достать. – Тамара раздавала команды, будто всю жизнь только этим и занималась, профессионально и чётко, словно прапорщик.

Кеп тоскливо вздохнул, наблюдая с другого конца помещения, как суетится Тома, командуя молодёжью.

– Я думал – она ваша супруга, – заметил Леший душевные терзания нового знакомого.

– Нет, что вы. Мы едва знакомы. Её супруг – вон тот урчащий субъект… к сожалению.

– Почему же к сожалению? Что-то я не заметил, чтобы она была слишком опечалена. – Продолжил Леший весьма щекотливую тему.

Кеп лишь пожал плечами, неопределённо дёрнув щекой, и поспешил заняться делами. Продолжать дальнейший разговор на эту тему ему явно не хотелось.

Сегодня мы уже никуда не пошли, решили остаться на несколько дней и обследовать остров. Была только одна загвоздка: наша долгая задержка могла навести на нехорошие мысли оставшихся в Светлом друзей. Связи не было. Решили послать «засланцев» с вестью о том, что у нас всё в норме и мы просто занимаемся исследованием территории. В поход вызвался Муха. Ему в напарники пошёл Торос. Спустя четыре дня, они должны были вернуться.

Тамара хлопотала с посудой, я помогал.

– Док, вот вы мне объясните, как коллега коллеге, каким образом за столь краткий срок может так измениться костная ткань и нарасти такое количество мышечной? Это же нереально! – всё не успокаивалась бывшая врач-биолог, наслушавшись рассказов про обитателей этого мира. – Разве можно мутировать до таких размеров? А эти дары? Какова их природа? Вы не задумывались над этим? Что способствует развитию, а как оно влияет на…

– Тамара, – перебил я женщину, а точнее, научного сотрудника, поняв, что она уже вошла в профессиональный раж, – давайте я лучше вам покажу. Только очень вас прошу, не кричите, не пугайтесь, не бегите, и, вообще, постарайтесь просто стоять около меня и не делать ничего лишнего. Хорошо?

При этих словах, словно чёртик из табакерки, из-за стеллажа выглянула Лена.

– А мне можно посмотреть? Я всё сделаю, как вы сказали, обещаю. Я не трусиха. – Лицо девочки выражало крайнюю степень любопытства и азарта.

– Даже нужно, – пробасил Леший из дальнего угла помещения, – и вам тоже не мешало бы познакомиться с нашим Умником. – Посмотрел командир на Молчуна и Кепа, которые усердно разбирались с предоставленным им холодным и огнестрельным оружием.

Батька поднялся и подошёл к столу.

– Только учтите, он единственный в своём роде такой, как бы правильнее это сказать, – по обыкновению запустив пальцы в свою бороду, Леший задумался на мгновение, – разумный, что ли. Он не нападёт на вас, но! – Он поднял вверх указательный палец, – это единственный мутант, который не нападёт на вас. Все остальные – ОПАСНЫ! Запомните это раз и навсегда, и ни в коем случае не вздумайте искать в них человечность. Всё людское в этих существах умерло при перерождении, и теперь это только твари. Вечно голодные, злобные, жаждущие вашей плоти твари.

Люди притихли.

– Мы сейчас выйдем на улицу? – вдруг опомнилась и заволновалась Тамара. – Там же зомби!

Фома как-то странно ухмыльнулся при этих словах, выдавая тираду:

– Сейчас там Умник. А где Умник, там нет маленьких зомби. Они его боятся, потому что он их кушает.

Леший строго посмотрел на болтуна, тот сразу потупился и отошёл в сторону. Я вышел первым, чтобы поговорить с Умником о предстоящем знакомстве и предупредить, чтобы он нечаянно не довёл новеньких до разрыва сердца. Мутант остался ждать во дворе, а я вернулся за свежаками. Концерт предстоял знатный.

Не ожидал. Молодцы, нервы хорошие, никто даже не пискнул, только побелели сильно, и глаза очень увеличились, но стояли твёрдо. Кеп икнул. Мутант переступил с лапы на лапу. Ноги Молчуна подогнулись, но парень устоял.

– Ой! – Тихо пискнула Лена, прижавшись к ноге Лешего.

Изумление и явный страх на лице Тамары сменились любопытством и каким-то фанатичным блеском в глазах. Она сделала шаг вперёд. Кеп тут же ухватил её за руку.

– Док, что делает эта самка? – судя по всему, удивлены были не только мы, даже Умника пробрало от взгляда этой дамочки.

– Видимо, хочет с тобой познакомиться поближе. Ты не против?

– Она меня боится, я чувствую. Но от неё идёт ещё что-то, оно сильнее страха.

– Это любопытство, Умник.

– Хорошо, пусть подойдёт.

Я шагнул навстречу Тамаре, взял её за руку и подвёл к Умнику почти вплотную. Профессор медицинских наук медленно подняла правую руку, вытянула её по направлению к мутанту. Постояв так немного, коснулась его передней лапы ладонью. Замерла, восторженно разглядывая с ног до головы.

Погладила по пластине, перенесла руку на шершавую кожу, при этом шепча что-то про какие-то законы и генетические коды. Все стояли молча, казалось, даже сама природа пребывала в прострации и не издавала ни единого звука.

– Он прекрасен… – прошептала Тамара, глядя на Умника влюблёнными глазами фанатичного профессора.

– Док, она меня пугает, – уркнул Умник. – Люди так не делают. Люди боятся иных. Они не говорят «Ты прекрасен». Док, что значит «Прекрасен»?

– Он вам что-то говорит? Почему я его не понимаю? Вы его понимаете?

– Так, Тамара, на первый раз хватит. – Я показал взглядом Арману. – Забери её.

Товарищ торопливо, но с пафосом, дабы не ударить перед свежаками в грязь лицом, подошёл к нам. Так к Умнику он ещё ни разу не приближался и, судя по выражению его глаз, боялся гораздо больше, нежели фанатичный биолог в юбке.

– Всё? Познакомились? Теперь пойдёмте отсюда. Доку нужно поговорить с мутантом, а мы только мешаем. Тамара… – Арман галантно подхватил даму под ручку и, увлекая за собой, очень быстро скрылся в недрах жилого строения, продолжая что-то говорить возмущённой докторше.

* * *

За три дня мы облазили все три кластера. Размером они были не так уж и велики. Самым большим оказался участок с коровниками и фермами, также к ним прилагалось здоровенное поле, которое, видимо, являлось пастбищем. На одной из ферм раздобыли УАЗ в очень хорошем состоянии. На нём и колесили. Тут нашлось полно сложной техники и сохранились магазины, полные различного товара. От отделов для спорта, рыбалки и охоты до Торгового центра. Не сильно большого ТЦ, но вполне годного для провинциального городка. Город подгрузился далеко не весь, где-то приблизительно три квадратных километра. Но, практически, вся центральная часть. От частного сектора прихватило домов пятнадцать, остальными были пятиэтажки-хрущёвки и несколько девятиэтажек. Сильно обрадовало отсутствие детских учреждений. Лена сказала, что кусок зелёного забора, обрезанный словно ножом, – школьный, там учился Павлик. Но в тот день он прогулял школу из-за неё. Лена опять расстроилась, вспомнив о друге.

– Если бы не я со своими проблемами, то он бы не превратился в это… существо. Он был всегда так добр… всегда помогал моей бабушке, а когда я приехала, мы очень быстро сдружились. Я не особо общительна, просто… мама говорила о таких людях – «Это ЧЕЛОВЕК!». Я вообще не отсюда. Мы с мамой в тайге живём, уже давно. Но бабуля приболела, пришлось мне к ней в город приехать, пока на время. А Павлик, он сосед бабули через забор. Он всегда ей то дров наколет для бани, то травы накосит. Она вон там, в частном секторе жила. – Девочка вновь вздохнула. – Мы, как раз в больницу к ней шли, когда этот вонючий туман окутал всё вокруг, а потом сверкать начало, как гроза, но без грома. Вернулись, окна, двери, всё тряпками заткнули и сидели дома, пока туман не исчез. Павлик сказал, что, наверно, это химическая атака или испытания. Так в Америке делали, он фильм смотрел: над маленьким городком распылили какую-то гадость, а потом наблюдали за результатами. Опыты ставили. Он подумал, что и у нас так сделали. Мы планировали добраться до бабули и его мамы, а потом двинуть в лес, пока не начался кошмар. Павлик сказал, что обязательно будут беспорядки и даже массовые убийства, а потом, возможно, и зачистка. Следы же надо заметать… экспериментаторам. А людям по телеку скажут, что авария случилась. В общем, побежали мы в больницу, но… больницы не было. Вообще той улицы не было. Исчезла. И здание, где работала мама Павлика, тоже исчезло. Там начинался лес, но даже этот лес был не наш, чужой какой-то. Я хорошо знаю тайгу, я пять лет там прожила… В первый день, вроде, ничего всё было, нормально. Мы ждали, что исчезнувшие улицы вернутся на место, или мать Павлика появится, но ни того, ни другого не произошло. А на третий день, точнее ночь, стало реально страшно. На улице раздавались крики, шум, вопли. Павлик прибежал в два часа ночи ко мне. Мы так и просидели до утра в темноте. Свечку побоялись зажигать, потому что вдруг привлечём внимание чьё-то. А утром мы всё же собрались бежать в лес… но не успели. Павлику ещё ночью стало плохо. Он иногда забывал, где мы и что тут происходит. Даже меня иногда не узнавал. То смеялся просто так, то становился полным психом, бился головой об стены, мебель и даже пытался кусаться. Но это было временно, недолго, и он не помнил о своих приступах. Я подумала, что мы надышались и это реакция на газ. Действует на нервную систему. У меня тоже голова болела и, вообще, самочувствие становилось хуже с каждым часом. Мы вышли из дома, крались, стараясь никому не попадаться на глаза, на улицах стали встречаться пятна крови, это жутко пугало, и мы строили разные догадки, но потом мы увидели растерзанный труп, а потом и странных, неадекватных людей. Они урчали и тянули руки к нам, многие были изранены и перепачканы в крови. Лица… такие страшные, не человеческие лица, и этот жуткий звук на вдохе… Павлику становилось всё хуже, в итоге, я, практически, тащила его на себе, не считая двух рюкзаков. Я понадеялась срезать через дворы пятиэтажек, и мы попались. Как раз в этот момент Павлик пришёл в себя и, увидев, что нас окружают зомби, подобрал кусок кирпича и кинулся на них. Он так бился… я… я никогда не думала, что он сможет убить человека… он убивал. Он разбивал им головы, швырял, бил ногами и кусался… он был такой сильный… такой злой… это было по-настоящему страшно… потом… потом из подъезда выбежал дядя Степан с большим красным топором. Он кромсал людей, как… как дрова… а потом, я больше ничего не помню. Очнулась уже тут, в подвале… а Павлику совсем плохо стало, он бредил. Потом его связали… для безопасности. Вот… а дальше, вы видели, что с ним стало. Он был единственным близким человеком, который у меня остался. Что теперь с ним будет? Он станет такой, как Умник? Или вы убьёте его?

Все молчали. Командир посмотрел на меня.

* * *

Утром четвёртого дня Леший пошёл на ту сторону черноты встречать Муху и Тороса. Вернулись они далеко за полдень. Уставшие, голодные, но довольные. Вернулись не одни, а вместе с Прапором и Аби, который всё же умудрился уломать сурового вояку взять его в этот рейд.

Исследовав весь остров и посовещавшись, командиры пришли к выводу, что тут надо делать базу и оставлять хотя бы одного дежурного для эвакуации иммунных.

Как оказалось, Умник не только может отличать иммунных от не иммунных, но ещё и видит приближение перезагрузки. Это было настоящее открытие для нашей группы. С таким помощником можно не опасаться внезапного попадания под откат, нападения других мутантов и пустой нервотрёпки, траты сил и времени на эвакуацию всех подряд и отсеивание свежаков. Решили построить небольшой домик на стабильном кластере в лесу, но как основную базу оставить подвал Кепа. Очень уж удобно он тут всё оборудовал. Ещё надо было выяснить интервал перезагрузки всех трёх кластеров. Из-за этого решили задержаться ещё на пару недель. Началась бурная деятельность по строительству и собиранию нужных в хозяйстве вещей. Нашли двенадцать внедорожников, семь тракторов и ещё кучу нужной в Светлом техники. Встал вопрос о переправке машин через Черноту. Леший, конечно, хороший силач, но и его силы не бесконечны. Лишних, посторонних людей привлекать, ох, как не хотелось. Из тупика помогла выйти детская непосредственность.

– А вы верёвками тяните, – сказала Лена, сидевшая в сторонке и вроде как не обращавшая внимание на разговоры взрослых, – можно сделать длинный трос и лебёдку, как на пароме. Тут цепляешь, там тянешь и всё. Только, где вот столько верёвки найти, – задумалась девочка, – а там долго по этой черноте идти? Сколько километров?

– Вот, видал, – ошарашенный Прапор кивнул не менее удивлённому Лешему, – а мы тут, толпа идиотов, битый час уже голову ломаем!

В итоге завертелась ещё одна стройка. Строили самый настоящий паром. На колёсах, с двумя движителями на зелёных кластерах, вместительностью сразу на четыре трактора. При перезагрузке конструкция легко снималась и перекатывалась в безопасное место. Дом в лесу уже подвели под крышу.

Умник вместе со своей новоиспечённой стаей, в которую вошёл и Павлик, подъели, практически, всех оставшихся пустышей. Наконец, перезагрузился кластер с коровами. Умнику стоило великого труда удержаться самому и удержать на месте свою, ещё туповатую стаю. Я очень боялся появления скреббера. Мы все боялись его появления.

Прапор пялился в бинокль уже битых три часа.

– Ты уверен, Док? Может, давай ещё денёк понаблюдаем, – говорил Прапор, рассматривая фермерскую территорию.

Леший лежал рядом.

– Ночью начнётся обращение, и завтра будет уже небезопасно. – ответил батька, сканируя Кирдовской приспособой округу.

– Вроде как, – ответил я. – По крайней мере, кроме людей и живности я больше никого не чувствую, – и снова включил свой эмонациональный сканер на пределе возможностей. Пользовался им я пока что коряво. Как говорил Батон – «Дури много, а опыта нэт».

Арман валялся неподалёку, подставив пузо солнышку, лениво пережёвывая травинку.

– Может, мутозавр вообще не придёт, – сказал он, жмурясь от яркого света, – может, он чисто мимоходом в тот раз завалился, пожрал и дальше побрёл своей дорогой.

Фома хмыкнув, развернулся в сторону Армана:

– Если ты случайно найдёшь склад с боеприпасами и военной техникой, выметешь всё оттуда подчистую, ты забудешь про этот склад и больше не вернёшься туда, так? – спросил, ухмыляясь, Фома. – Да ты будешь наведываться туда регулярно, как к себе домой! Возможно, даже приведёшь друзей… но не думаю, что эти существа такие добрые, как ты. Тут два варианта: либо наш клиент опаздывает к обеду, либо он затаился и наблюдает, так же, как и мы, а Док его просто не видит. Мы же не знаем, как его сенсор на этих, – показал руками бабайку, – работает. Может, никак не работает. – Пожал он плечами, разводя руки в стороны.

Тут встрял Прапор:

– Мы за коровником наблюдаем, и он за коровником тоже наблюдает… Тогда получается, что ему не коровы нужны? – Прапор не отрывался от наблюдения за территорией, продолжал рассуждать, – что вы говорили, он всех элитников местных схарчил, и только один подранок ушёл, перепуганный до усрачки? А коровы были все сожраны? Нет? Ни на какие мысли вас это не наводит?

– Умника не пущу! – Тут же понял я, к чему клонит этот хренов стратег.

– А и не надо, – продолжал Прапор. – Я так понимаю, эта гадость питается вовсе не коровками, она питается элитниками и теми, кто старше спидера. В прошлую загрузку тут было полно крупняка и три элитника. А в итоге от них остались рожки да ножки.

Арман даже приподнялся, опершись на локоть, и выплюнул травинку.

– Что ты хочешь сказать, что он теперь несколько загрузок пропустит, выжидая новое поколение подросших мутантов? – спросил он, уставившись серьёзным взглядом на Прапора.

– Так точно, се-ер, – ответил тот, не поворачиваясь. – Поэтому не вижу смысла тянуть резину. Выводите иммунных, если таковые имеются, и можно кормить стаю.

– Я пойду с Доком. – Арман подтянулся ближе к лёжке наблюдения, протянув раскрытую ладонь к Лешему. Тот, сунул в неё свой бинокль и сказал:

– Тройкой идите, у Фомы язык хорошо подвешен. Эти свежаки не пуганы, брыкаться будут.

* * *

– Здорово, отец! Где тут у вас главный? – вежливо поинтересовался Фома, подойдя поближе к какому-то деду, подтягивающему подпруги замызганной лошадке.

Дед замер, удивлённо таращась на бойцов в камуфляже и при оружии.

– Война дед! Война! Давай скорее веди к начальству и собирай всех людей… – огляделся по сторонам, – да вот, хоть здесь. – Указал Фома на небольшой пустырь.

Дед, охнув, слегка присел, хлопнув ладонями себя по коленям, и быстро посеменил к двухэтажному пошарпанному зданию, попутно причитая и бормоча о том, что же это в мире-то творится. Мы топали следом. Я сильно нервничал. Подобная операция с населением на моём счету первая.

Начальству напели ту же версию о войне и о срочных сборах определённых лиц, имён которых мы не знаем, но имеются фото. Поэтому просим предоставить для осмотра весь персонал без исключения, даже женщин и детей, если таковые имеются.

Осмотр ничего не дал. К сожалению, все оказались с серой паутиной. Жаль…

Объявив, что нужных граждан не найдено, мы удалились, оставив всё и всех на попечение судьбы.

По пути я дал Умнику отмашку. Стая ринулась пировать. На душе стало очень мерзко и паскудно, я только скрипнул зубами и запинал свою совесть поглубже, заставив её заткнуться. Это не люди. Это уже не люди, твердил я себе в оправдание. Нет, не помогло. Хотелось напиться и забыться, но в походе этого делать нельзя. Пришлось терпеть.

Вернувшись в подвал, мы обнаружили сюрприз. Этот сюрприз сидел на руках у Тамары и наяривал кусок сала, капая слюнями на розовую кофточку.

Наша четвёрка замерла в дверях. Сзади послышался бас Лешего:

– Ну! Чего встали! И так не пролезть в эту кроличью нору, а они ещё тут… – Леший, наконец, пролез сквозь маленький, жутко ненавистный им дверной проём, и тоже встал столбом. – И откуда у нас это маленькое чудо? – спросил он, расплываясь в улыбке и протягивая здоровенный палец к животу ребёнка, – ути-и, какая прелесть, – легонько пощекотал он малышку. Та тут же цапнула его жирной ручонкой и попыталась затянуть в рот. – Э-э, у дядьки руки грязные. – Забрал он свой палец у недовольной малышки.

– И откуда дровишки? – Спросил Прапор, скептически рассматривая ребёнка, – Док, а ну-ка глянь, она иммунная?

Это я посмотрел тут же, как только увидел ребёнка.

– Ага. Ядрышко золотое. Удачно угадали. – Обрадовал я и всех остальных.

– Это не мы, – крикнул Аби откуда-то из-за стеллажа. – Это Умник принёс. Он стал фыркать в окошко и кидать камни, тёть Тамара вышла и вернулась вот с ней.

– Умничка такой молодец, – Тамара вся светилась счастьем, словно новогодняя ёлка. – Он так аккуратно нёс малышку, что даже не поцарапал нигде. Вы представляете, он не дал её съесть другим мутантам и принёс нам! Какой он молодец, правда?!

Прапор набычился. Слова стали сухими, голос жёсткий, хотя и до этого он никогда особой нежностью не отличался.

– Тамара, а вы хорошо подумали, когда самостоятельно, без оружия, выходили на улицу? – Спросил её начинающий звереть Прапор. – На вашей ответственности находилось двое детей, вы это понимаете? А ты, – развернулся он к Аби, который уже подошёл к нашему небольшому столпотворению, – куда смотрел ты, когда безоружная баба попёрлась на улицу?!

– Я страховал! Я же не идиот! Я ломанулся следом и прикрывал! Всё было чисто, безопасно. Не кричи…

Прапор нервно дёрнул щекой и вышел прочь из подвала.

Тамара опешила и стояла с вытянутым лицом, хлопая накрашенными ресницами.

– Простите нашего товарища, он иногда бывает не сдержан, – извинился Леший за другого, хотя и понимал, что Прапор абсолютно прав.

– Я… я не обижаюсь, – наконец, пришла в себя женщина. – Я только сейчас поняла, как опрометчиво поступила. Я прошу прощения, такого больше не повторится. А Аби, действительно выскочил следом за мной вон с той штукой, – указала она на приставленный к стене АКМ. – И с Умником мы уже давно подружились. Я не боюсь его. Он такой милый. Такой хороший. И в обиду не даст. Его слушают другие мутанты и никогда не нападают без команды. Да-да, я наблюдала.

Теперь уже опешил я. И все остальные тоже, если судить по офигевшим лицам товарищей.

– Хи, хи-хи, милый, хи-хи… – Фома, нервно посмеиваясь, пошёл попить водички. – Никогда не понимал женщин. – Выдал он, оторвавшись от кружки.

Прапор вернулся только к ужину вместе с Мухой и Торосом, которые оставались монтировать паром.

– Вот, – поставил он объёмный пакет у ног Тамары. – Простите. Вспылил.

– Я не обижаюсь на вас. Я понимаю, что поддалась чувствам и совершила ошибку. В этом мире нельзя быть такой беспечной. Простите и вы меня, пожалуйста. – Тамара виновато улыбнулась. – А, что это вы принесли, – переключила она своё внимание на пакет. – О-ой! Какая прелесть!

– Там ребёнку. Еда. Вещи. Ещё что-то, не знаю. Собрал, что было, всего понемногу, – сухо ответил Прапор и ушёл в другой конец подвала.

За ужином мы обсуждали планы на ближайшие два дня. Пора было сворачиваться, и нужно выбрать первую пару дежурных. По приблизительным подсчётам в ближайшие два месяца клиента ждать не стоило. Коровник грузится каждые десять дней. Городской кластер – приблизительно раз в два месяца, пустырь и того дольше. Умник мне сказал, что он почти не мерцает.

Тамара нянчилась с ребёнком.

– Какая хорошенькая…

– Леший, скажите, что будет с малышкой?

– У нас в стабе есть хороший детский приют. Но её, скорее всего, быстро удочерят, она иммунная, и при заполнении документов это будет указано. Так что, всё с ней будет хорошо. Я смотрю, она вам пришлась по сердцу? Почему бы не оставить её себе?

– Нет, что вы. Я уже совершенно не в том возрасте. Да и не место ребёнку тут. Я не смогу за ней уследить и случится беда. Нет. Однозначно, нет. Пусть малышка живёт в безопасном городе, с нормальными родителями.

Все сидящие за столом уставились на женщину. Леший даже приподнял брови:

– О чём вы говорите, Тамара? Разве вы не собираетесь ехать в Парадиз?

– Нет, конечно. Я останусь тут. – Твёрдо, безапелляционно заявила Тамара. – Что я там буду делать, в этом вашем Парадизе? У меня нет ни семьи, ни дома, я абсолютно никого, кроме вас, не знаю.

– Вы можете поехать в Институт. Там вас примут с распростёртыми объятиями и обеспечат всем необходимым. Это целый город науки, профессоров, врачей, академиков. Там рай для вас, Тамара.

– Нет, Леший, спасибо. Но я предпочитаю остаться тут. И позвольте мне самой решать свою судьбу. Мне несказанно повезло очутиться, как вы говорите, в этом ужасном мире. Жизнь дала второй шанс. Она избавила меня от однообразия, от рака почек и даже от надоевшего до зубовного скрежета мужа. Я не собираюсь возвращаться к старой работе. Нет. И ещё раз нет! Я могу быть вам очень полезна тут. Кому-то надо следить за домом, приводить в чувство спасённых, готовить еду и многое другое, на что у ваших дежурных просто не будет времени. К тому же, я квалифицированный медик, и случись какая оказия… в общем, я думаю, мы друг друга поняли, – наградив Лешего твёрдым взглядом, не терпящим отказа, она продолжила безмятежно тетешкать ребёнка.

– Мням, ням, ням, дааа, – пожевав воздух, крякнул командир, охреневши глядя на борзую бабу. – О, как…

– Да-а, братан, так в оборот тебя ещё не брали… – неопределённо дёрнув щекой, посочувствовал другу Прапор.

Тишину нарушила Лена:

– А меня, вы тоже в приют сдадите?

Мужчины за столом переглянулись, предчувствуя очередной женский бунт.

– Я тоже могу быть очень полезной. Я не лентяйка, не нахлебница, я не буду обузой. – Лена смотрела на молчащих мужчин. – Я много чего умею. И женскую работу делать и мужскую…

– Леночка, дело не в том, какую работы ты умеешь делать, понимаешь, – Леший постарался как можно мягче объяснить ребёнку, – у нас очень серьёзная группа, и в ней нет места детям.

– А, как же Аби? Он же тоже в вашей группе, почему тогда вы его не сдали в приют? Он ведь ребёнок.

Мужчины вновь переглянулись.

– Аби – сын нашего друга. Покойного друга, и он отличный стрелок. Он уже полноценный боец. Не сравнивай его с собой. – Прапор раздражённо вновь дёрнул щекой.

– Я тоже умею стрелять. – Лена не сдавалась даже под тяжёлым взглядом Прапора, который, буквально, сверлил её.

– Ты, девочка, кажется, меня не понимаешь, – жёстко чеканя каждое слово, говорил Прапор, упершись костяшками в столешницу, подавшись чуть вперёд. – Мы тут не по банкам стреляем. Мы стреляем по людям!

– Я могу попасть человеку в глаз на расстоянии в пятьсот метров. Я стреляла в людей! Я могу убивать! Возьмите меня в группу на испытательный срок, вы не пожалеете, обещаю! – Отчеканила Лена, не отводя глаз от Прапора.

Его брови резко взлетели на лоб, и лысая голова напомнила вдруг шкуру шарпея.

– И, где же ты, милое дитя, умудрилась так лихо пострелять? – Голос Прапора стал вкрадчив, как у змея Каа, он продолжал буравить девочку взглядом.

Та не отводила глаз, смотрела твёрдо и прямо:

– Моя мама была егерем на одном из отдалённых участков тайги. Бывало, приходилось учить браконьеров. Иногда они устраивали целые облавы. Моя мать снайпер, подполковник в отставке, спецназ, антитеррор. У меня и бабуля снайпером была в Советском Союзе, по горячим точкам покаталась хорошо. И прабабушка в войну Отечественную. Мама говорит, это наследственное, талант. Ещё я следопыт, мать научила.

– Династия, значит… угу… – голос Прапора смягчился, напряжение спало, он сел на место, налил в кружку чаю. Поставил чайник и сказал:

– Завтра утром я посмотрю, как ты стреляешь, девочка.

* * *

Больше двух метров роста, косая сажень в плечах, длинные, по плечи косматые волосы, стянутые кожаным ободком и не менее косматая борода с двумя косичками на варяжский манер – человек шёл медленно, размеренно делая широкие шаги. Рядом, чуть более торопливо его сопровождал лысый, хмурый мужчина, голова которого едва достигала плеча здоровяка. Друзья увлечённо беседовали.

– Что, Прапор, сделала тебя девчонка?! – Леший медленно шёл рядом, довольно улыбаясь в косматую бороду.

– Сам в шоке. На четыре. Нет, Леший, ты представляешь, какая-то соплячка меня – и на четыре!

– Тебя… Она вровень с Аби бьёт, если не дальше пятисот метров, хотя, и дальше тоже не сильно отстаёт, а у него ведь дар, если ты не забыл.

– Да, уж, детки пошли… – усмехнулся Прапор, – один мне всю плешь проел: – «Возьми меня в рейд, пожалуйста, обещаю, честное слово, без разрешения больше никого ни убивать! Честно-честно!», – и смотрит же, гадёныш, такими ангельскими глазами, что так и хочется поверить. А эта: – «Могу попасть в глаз человеку до пятисот метров…». И, главное, смотрит как! Ты видел, как она смотрела?! Вот потому, Леший, я своих детей и не завожу. Они теперь какие-то странные пошли, опаснее мутантов даже.

Леший забулькал басистым смехом.

– Что же ты тогда её заграбастал в свой отряд? Пусть бы у меня и оставалась.

– Ты и так у меня двоих бойцов отжал. Имей совесть! Я её поднатаскаю чуток, дурь лишнюю выветрю, и отличный снайпер получится. Ты, кстати, видал, как она на тренировках Тороса с поста сняла? Не, правильно я её назвал, точно – Рысья! – Прапор оскалился. Его улыбка скорее вызывала страх, чем ответную улыбку, но по-другому этот человек улыбаться не умел. Он вообще редко улыбался.

– С чего это ты решил, что я у тебя бойцов отжал? Никого я не отжимал, они сами попросились. Чего вот от тебя Муха ушёл? – Леший остановился, преградив путь Прапору, и уставился на него, не мигая. Глаза его стали враз серьёзными, жёсткими.

Прапор, дёрнув щекой, опустил глаза в землю.

– Знаю, сам виноват. Из лазарета выплыла информация о его паутине. Ты же знаешь: у нас все суеверные, вот и стали парня сторониться. Кто он теперь? И не человек, и не кваз, и не мутант. Вообще непонятно: кто он и что за сюрприз выкинуть может.

– Нет, Прапор, не знаю. В моей группе суеверных нет. Его приняли, как родного. И ты верно сказал, он непонятно кто и неизвестно на что теперь способен. И во что он превратится, если уйдёт от людей отверженный, обозлённый недоверием и предательством. Как это потом может аукнуться, ты подумал? Вот и Торос ушёл потому, что потерял общий язык с бывшими сослуживцами. Они и на него косо посматривать стали. И Болт из твоих был. – Леший будто очередной костыль вбил в крышку гроба. Прапор заиграл желваками и поменялся цветом лица, сжав кулаки до хруста.

– Так что, ты хорошо подумай, прежде чем тащить к себе девчонку. Наведи порядок. Это я тебе, как другу, советую, а потом и Рысю заберёшь, если она согласится. Я никого держать не собираюсь, но и девчонку портить не дам. Хороший она человечек, чистый. И имя ты ей хорошее дал – Рыся… под стать натуре внутренней, так что, раз крёстный ты ейный, то и в ответе будь. Понял? – Леший улыбнулся, дружески хлопнул товарища по спине. Прапор от удара хекнул, враз сбив дыхание.

– Я понял тебя, Леший. Спасибо. – Чуть закашлялся и повёл плечом. – Всё понял, прав ты, старый, как ни глянь. Да, пусть у тебя живёт, а там видно будет, и с архаровцами своими я тоже разберусь, как только приеду.