После того, как Дана выговорилась и выплакалась, ей действительно стало легче. И одновременно наступила полная опустошённость. Девушка сидела, уложив голову на плечо Атора, и не могла заставить себя пошевелиться. Почему-то он казался сейчас единственным оплотом надёжности в окружающем злом и жестоком мире.

— Спасибо, что выслушали, — она вздохнула, нехотя отпуская его. — Можно, я отлучусь на несколько минут?

— Разумеется, — разрешил боевик, всё ещё размышляя о коварстве Пересмешника.

Впрочем, коварным тот был исключительно в отношении юной герцогини. Именно её он обрёк на Атора. Ему как раз, можно считать, повезло. Пересмешник однозначно любил наёмников всех мастей, негласным покровителем которых являлся, военных и в меру порядочных сволочей. Атор был и тем, и другим, и третьим.

— Вернёмся к нашей беседе, — произнёс он, когда Лидана, умывшись холодной водой, вернулась. — Меня очень интересует один вопрос. Я настолько тебе неприятен, что ты готова была отдаться кому угодно, лишь бы не стать моей?

Он знал ответ, но хотел услышать его от девушки. Боевику было интересно, сумеет ли она признаться в том, что действовала, не думая, или попытается соврать. Дана ответила честно, смущённо глядя в кружку с остатками какао:

— Я благодарна вам, что вы удержали меня от этого поступка. Меня толкнули на него обида и злость. И безысходность…

Признаваться в том, что ей очень даже приятны прикосновения Атора, девушка не стала бы даже под пытками. И первую часть вопроса опустила, понадеявшись, что собеседник не станет настаивать.

— Чем конкретно я тебя обидел? — спросил мужчина. — Разве на тот момент я позволил себе что-то крайне неприличное?

— Вы лишили меня выбора, — Дана прерывисто вздохнула. — И считаете это нормальным. Поставили перед фактом, что я буду вашей любовницей, и всё.

— А у тебя когда-нибудь был этот самый пресловутый выбор? — Атор положил подбородок на переплетённые пальцы. — Допустим, если бы трагедия с твоей семьёй не случилась, родители непременно выдали бы тебя замуж за кого-то, выгодного роду. Не факт, что твои пожелания были бы учтены. К слову, твой отец вёл переговоры с несколькими знатными семьями, подбирая тебе жениха. И вероятно, муж требовал бы от тебя наследника в первый же год брака.

— Так это брак… — попыталась возразить девушка. — Освящённый Пресветлым, законный и честный.

Боевик лишь усмехнулся в ответ. Потянулся, взял её за руку, провёл большим пальцем по ладони, отпустил и спросил, спокойно и даже с любопытством:

— Хочешь, чтобы я на тебе женился?

— Упаси Пресветлый! — Дана осенила себя обережным знаком, вызвав у сидящего напротив мужчины искреннюю улыбку. — Нет, разумеется!

— Тогда в чём суть претензии? — поинтересовался он. — Быть моей любовницей даже выигрышней. По крайней мере, я не стану требовать наследника. И у меня нет матери, привыкшей быть единственной хозяйкой, болезненно реагирующей на появление в жизни сына значимой для него женщины и стремящейся превратить жизнь невестки в ад. У меня вообще никого нет. Зато и меня ни у кого нет. Никаких обязательств перед семьёй и родом.

Дана не решилась спрашивать дальше. Слишком категорично прозвучали последние слова Атора. Умолкла, зябко поёжилась. Почему-то на кухне стало прохладно. Заглянула в пустую чашку, подняла глаза на сидящего напротив мужчину и несмело попросила:

— Можно мне ещё какао?

— Разумеется, — боевик встал, подошёл к плите. Пока уже успевший остыть напиток разогревался, мужчина воспользовался моментом и обнял Дану за плечи. Почувствовав, как та подалась к нему, спросил: — Холодно?

— Немного, — призналась девушка, наслаждаясь ощущением горячих ладоней на плечах.

— Посмотри на меня, — Атор всмотрелся в серые глаза и кивнул: — Понятно. Боюсь, сегодня тебе придётся остаться у меня.

Вернулся к плите, снял кастрюльку с какао, молча налил Дане полную кружку.

— Вы же говорили, что отпустите меня ночевать в мою комнату! — испуганно охнула девушка.

— Обстоятельства поменялись, — пояснил мужчина. — Судя по некоторым признакам, у тебя сейчас пробуждается целительский дар. Авей не рассказывал, как это происходит?

— Он говорил, что разная магия пробуждается по-своему, но всегда достаточно неприятно для носителя, — Дана обхватила ладонями кружку, пытаясь согреться. — Без подробностей.

— Целительство и Свет — это озноб, — спокойно проинформировал Атор. — Дикий, пронизывающий холод, от которого не спасают ни горячая ванна, ни пять одеял. Длится от трёх до восьми часов. Единственное, что может немного согреть — живое тепло другого человека. Или животного. Но искать, где нынче ночуют кошки и отлавливать десяток самых пушистых я не намерен. Мне проще согревать тебя лично. Да и приятнее.

Он уловил момент, когда в глазах Лиданы засверкали уже знакомые упрямые огоньки. Малышка опять чего-то надумала и наверняка готовилась сказать ему необоснованную гадость. Значит, следовало дать повод и заодно отвлечь Лидану от нехороших мыслей. К тому же, Атору банально нравилось дразнить девушку.

— К слову, а ты помнишь, что за тобой должок? — ласково улыбнулся он.

— Какой? — непонимающе нахмурилась девушка.

— Поцелуй, — с нескрываемым удовольствием напомнил он и умолк, ожидая реакции.

— Да вы… вы чудовище! — щёчки Даны заалели. — Специально всё придумали, чтобы заставить меня остаться?

— Не специально, — уверил мужчина, любуясь возмущённой брюнеткой. — Я действительно хочу поцеловать тебя, Дана. А если есть повод, тем лучше. Иди ко мне, солнышко.

— Не пойду, — мстительно буркнула девушка.

— Если я подойду сам, не обещаю, что ограничусь только поцелуями, — Атор улыбнулся ещё ласковей. — Решать тебе.

— Будьте вы прокляты! — Лидана, допив какао, неохотно поднялась, подошла к нему. — Чтоб вас ночные и закатные твари унесли в свои подземные ущелья!

— Зачем я им? — усмехнулся боевик. — Пугать детёнышей?

Привлёк девушку к себе, усадил на колени, взял тонкую ладонь, коснулся губами каждого пальчика, поцеловал в середину ладони, медленно двигаясь к запястью, туда, где под нежной бархатистой кожей ритмично бился пульс. Поднял голову, глядя в серые глаза. У Даны перехватило дыхание. Настолько откровенными были эти безобидные прикосновения, столько обещаний таил в себе взгляд хаосита. Она смежила веки, ожидая, что теперь мужчина поцелует её в губы, но томительно медленно тянулись секунды, а он лишь поглаживал её ладонь.

— Поцелуи бывают разные, — улыбнулся боевик, когда девушка открыла глаза. — Если захочешь, потом поцелую иначе. Только попроси. Сегодня я не намерен тебя вообще ни к чему принуждать.

— Это не может не радовать, — пробормотала Лидана, чувствуя лёгкое разочарование.

Несколько секунд колебалась, решая, уйти с его коленей или остаться. Вздохнув, решила побыть ещё немного. Рядом с Атором было тепло. Хотелось прижаться к нему, как к большой грелке, и не отпускать. Но этого девушка себе позволить не могла.

— Почему тебя так тревожит перспектива провести ночь в моих объятьях? — поинтересовался боевик. Он намеренно не спешил уходить с кухни, понимая, что здесь Дана будет чувствовать себя свободнее, чем в комнате с кроватью. — Чего ты боишься на этот раз? Того, что воспользуюсь моментом и буду насиловать всю ночь с особым цинизмом?

— Не шутите так, — глухо попросила девушка. — Да, я боюсь, что вы… будете приставать.

— Не буду, — покачал он головой. — Просто хочу помочь. Рядом со мной у тебя есть шанс заснуть. В своей комнате ты будешь всю ночь дрожать от холода. Сейчас тебе теплее?

Дана кивнула. Сейчас, когда Атор обнимал её, озноб отступил. Но спать рядом с ним?.. К такому девушка была не готова. И обещание не приставать не успокаивало. Но мужчина принял решение, и спорить с ним было бесполезно. Кроме того, позволить ему обнимать себя было действительно меньшим злом, чем изнывать от холода. В том, что боевик не соврал, говоря о том, что пробуждение дара сопровождается диким ознобом, Дана не сомневалась.

Но всё оказалось не так страшно. Когда они перешли в комнату, Атор не стал настаивать на том, чтобы девушка разделась. Сел на кровать, устроил Дану в своих объятьях так же, как несколько дней назад в таверне, накрыл толстым пушистым пледом. Мягкий полумрак рассеивал лишь слабо мерцающая нить, протянувшаяся под потолком. Чистая энергия Света.

— А как вы стали лучшим имперским боевым магом? — спросила Лидана, откинувшись на грудь мужчины и устроив голову у него на плече.

— Повезло, — просто ответил он.

— А как же дисциплина, контроль и постоянная работа над собой? — не поверила девушка.

— Далеко не всё в жизни обусловлено дисциплиной и концентрацией на поставленной цели, — ладонь мужчины скользнула по талии Даны вниз, но тут же вернулась на место. — Они важны, несомненно, но всегда может случиться момент, когда твои стремления и старания до седьмого пота и кровавых звёздочек в глазах уступят чужому везению. Это не значит, что надо всё бросить и надеяться на случай, нет. Просто помни о том, что на одну историю о том, как кто-то работал над собой и сумел добиться всего, чего хотел, приходится с десяток других историй. О тех, кто старался не меньше, но их карты легли неудачно, и в итоге планы рухнули.

— То есть, как бы я ни старалась, что бы я ни делала, в итоге в нужный момент просто может не повезти, и всё будет зря? — огорчённо уточнила Дана. — И этого никак не изменить?

— Солнышко, ты слышала о золотых единорогах? — внезапно спросил мужчина.

— Слышала, — кивнула девушка, не понимая, к чему он клонит. — Очень редкий зверь, их осталось не более сотни, и встретить золотого единорога почти нереально.

— Верно, — согласился Атор. — Так вот, начиная любое дело, помни о «золотом единороге» — неучтённом факторе, который невозможно предугадать, к которому нельзя подготовиться, и который, если уж внезапно возникнет, лихо изменит всё вокруг и создаст абсолютно нове условия, в которых придётся жить дальше. И не обязательно, что станет хуже, шансы на перемены к лучшему такие же.

Дана подумала о том, что один «золотой единорог» в её планы уже вмешался. Возможный интерес Атора к ней, как к женщине, казался настолько маловероятным, что она не учла его, строя планы на будущее. И всё действительно изменилось в один миг. Перемены к лучшему произошли, несомненно. К примеру, появившаяся возможность всё-таки обучаться целительскому искусству. Но и минусы тоже были… Она по-прежнему пыталась считать Атора врагом, но его понимание, поддержка, забота, которую он проявлял, как само собой разумеющееся, никак не вписывались в образ холодного, опасного и жестокого боевика. Дана понятия не имела, хочет ли знать того Атора, о котором говорил ей Рид. Скорее, нет, чем да. Его было гораздо сложнее ненавидеть.

— А когда у вас просыпалась магия Света, вам тоже было холодно? — девушка зябко поёжилась и прильнула к Атору теснее.

— Да, — негромко ответил он. — Трясло, как в лихорадке. Казалось, по жилам вместо крови чистый лёд пытается течь. Крайне неприятное ощущение.

— Мне только немного прохладно, — призналась Дана.

— Одежда мешает ощутить тепло в полной мере, — спокойно пояснил боевик. — Погоди минутку, — отстранил брюнетку, тут же вздрогнувшую от пронзительного холода, стащил с себя футболку и вновь притянул Дану к себе. — Так будет лучше. Грейся.

— Как тепло, — блаженно выдохнула девушка, прильнув к нему, словно к печке. И тут же встревоженно добавила: — Я раздеваться не хочу.

— Я и не прошу, — тихо рассмеялся он. — Хотя, если передумаешь, только обрадуюсь.

От тепла Дану разморило. Спрашивать уже ни о чём не хотелось. Она прикрыла глаза, пообещав себе, что делает это буквально на минуточку, и провалилась в сон.

Атор не знал, что именно послужило катализатором для пробуждения дара целительства, но был рад, что это произошло сейчас. Не случись этого, Дана ни за что не согласилась бы разговаривать, лёжа в его объятьях. Сейчас девушка спала, чуть вздрагивали длинные ресницы. Прижималась к нему в поисках тепла, доверчиво обнимая. Мужчина осторожно, стараясь не потревожить спящую, лёг, укутал девушку в плед. Та нахмурилась и забросила на личную грелку стройную ногу. Устроила голову на плече мужчины и довольно вздохнула.

Боевик даже немного позавидовал. Он безумно хотел прикасаться к Лидане, целовать её до исступления, ласкать взглядом, руками, губами, касаться языком пульсирующей жилки на шее, упиваясь тихими стонами наслаждения. А потом брать её, ненасытно и жадно, чувствуя, как она обвивает его стройными ногами, как впивается ногтями в плечи. Но всё, что было позволено сегодня — лишь обнимать девушку, согревать её и вдыхать тонкий аромат волос. Сегодня от Лиданы пахло горечавкой и белым вереском. Нежные медово-травяные нотки. Она и сама была похожа на скромный полевой цветок, не бросающийся в глаза с первого взгляда. Но Атор хотел именно Дану, а не роскошных и пустых красавиц, многие из которых с удовольствием бы упали в объятья лучшего имперского мага.

Он провёл ладонью по щеке девушки, с сожалением убрал руку и прикрыл глаза, перечисляя боевые заклинания стихийной магии, от простых к сложным. Заснуть этой ночью всё равно не получилось бы: слишком остро он реагировал на близость желанной женщины. А та спала, доверчиво прижимаясь к нему, и боевик не мог себе позволить разрушить едва установившееся хрупкое перемирие. Он мог овладеть ею, но потерял бы в этом случае намного больше, чем получил. Атор прикоснулся к лежащей на его груди девичьей ладони, отметив, что та согрелась. Похоже, дар пробудился окончательно. Это радовало. Мужчина улыбнулся и вернулся к перечислению заклинаний. Ночь обещала быть долгой и бессонной. К сожалению, совершенно не по тем причинам, которые предпочёл бы он.

Как и в первую ночь, проведённую в объятьях Атора, Дана проснулась от того, что стало жарко. Пошевелилась и, поняв, в какой бесстыдной позе устроилась, едва удержалась от желания шарахнуться от мужчины на другой конец кровати. Попыталась осторожно высвободиться из-под его руки.

— Выспалась? — негромко спросил боевик. — Как себя чувствуешь?

— Нормально, — девушка снова замерла, словно мышка. — Только теперь мне жарко.

Вспомнила, чем закончился диалог, начавшийся практически идентично, в прошлый раз, и испуганно умолкла.

— Не волнуйся, в этот раз рвать твою одежду не стану, — понял её опасения Атор. — Сними рубаху, будет не так жарко. И не бойся, я же обещал не приставать этой ночью.

Немного поколебавшись, Лидана всё-таки сняла рубаху, оставшись в футболке. Снова легла рядом, стараясь не касаться мужчины, но тот сам повернулся к ней, положил тёплую ладонь на живот. Девушка не решилась возразить. Прикрыла глаза, раздумывая над всем, что произошло прошлым днём и вечером. Атор согласился дать ей время, но не отказался от своих намерений. Враг, который был ближе всех друзей. Враг, относящийся с пониманием и не спешащий навязать свою волю во всём. Враг, в объятьях которого было тепло и спокойно. Лучше бы он был жесток…

— Почему вы не стали требовать от меня расплаты за то, что дали возможность развивать целительский дар? — спросила она. И тихо добавила: — Вы же знаете, что я бы согласилась на всё…

— Знаю, — подтвердил боевик. — Не хочу принуждать тебя к близости таким способом.

— А каким-то другим хотите? — Дана всё-таки сбросила его руку, повернулась к нему.

Она понимала, что мужчина может расценить этот вопрос, как очередную провокацию, и намеренно пыталась вынудить его совершить какой-нибудь поступок, который разрушил бы очарование прошлого вечера, показал бы, что боевик только прикидывался хорошим и понимающим. Лидана не хотела быть ему благодарной, не хотела восхищаться им, не хотела испытывать к нему ничего, кроме неприязни. И то, что это уже не получалось, девушку огорчало. Дана знала, что самый опасный враг, победа над которым практически невозможна, тот, кого не хочется побеждать. Не потому, что он сильнее, а потому, что, глядя на него, уже заранее проигрываешь в поединке воли и мысленно склоняешь голову, признавая чужую власть. Тот, кто обернёт против неё её же силы, мысли и чувства, вызвав желания, далёкие от жажды биться за свободу до последней капли крови. По злой воле Пересмешника ей достался именно такой враг. Сильный, безжалостный, и почему-то проявляющий удивительное терпение и понимание в отношении самой Даны. От его поцелуев по телу разливалась горячая волна, пробуждая странное томление. И то, что эти желания после непременно обернутся горечью поражения и жгучим стыдом, казалось мелочью по сравнению с тем, что можно обрести. Но Дана никогда не верила иллюзиям. «Он сорвёт меня, как придорожный цветок, выпьет аромат, а потом выбросит в пыль», — напомнила девушка сама себе. И почему-то ей стало горько от этой мысли.

Атор молча смотрел на Дану, чувствуя за прозвучавшим вопросом неозвученные страхи. Слишком резко он был задан. И в ожидании ответа девушка волновалась, хоть и пыталась это скрыть.

— Нет, солнышко, — покачал он головой. — Я хочу, чтобы ты сама согласилась.

— Для чего вам это? — в полумраке глаза Лиданы казались совсем чёрными. — Вы можете просто меня заставить.

— Могу, — согласился боевик и замолчал.

— Так почему вы этого не делаете? — с какой-то обречённой настойчивостью произнесла девушка.

— Потому что «могу» не значит «хочу», — ответил он. — И даже если всё-таки хочу, не значит, что сделаю.

— Вы меня запутали, — Дана вздохнула. — Чего мне от вас ждать?

— А чего ты хочешь? — мягко прозвучало в ответ.

— Прекратите притворяться хорошим и понимающим! — не выдержала девушка. — Вы же совсем не такой!

— А какой? — уточнил боевик.

— Грубый, жестокий и безжалостный, — выпалила брюнетка. — Вы любите ломать людей, причинять боль, унижать!

— Так вот чего ты боишься на самом деле, — Атор притянул её к себе, невзирая на сопротивление. — Давай разберёмся. Первое. Я не считаю необходимым проявлять милость, заботу и снисхождение ко всем, кто попадается на моём пути. И особенно это касается будущих боевых имперских магов. Да, на занятиях я заставляю вас прыгать выше головы, суров и безжалостен. Но привыкнув не ждать помощи от того, кто сильнее, вы привыкаете справляться с трудностями сами. Второе. То, что я умею ломать людей, причинять боль и унижать не значит, что люблю это делать. Третье. Ты моя женщина, Дана. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне нравится, когда ты улыбаешься, когда обнимаешь меня, нравится тебя целовать и уж точно я не намерен быть с тобой грубым и жестоким. Или унижать.

— Простите… — пролепетала девушка, жалея о своей вспышке. — Я не должна была говорить этого.

— Ну почему же нет? — спокойно ответил он. — Говори о своих страхах, о том, что тебя беспокоит. Замалчивание проблем не помогает их решить.

— Я бы ни за что не согласилась стать вашей, будь у меня выбор, — тихо проговорила Дана через несколько минут. — Ни за что.

— Но выбора у тебя нет, — констатировал Атор. — А я не отступлюсь.

Девушка снова умолкла. Повернулась к мужчине спиной, не желая продолжать беседу. Слишком сложным выходил разговор, беспокойным, и в итоге всё равно не позволяющим относится к Атору с негативом. На высказанные Даной обвинения он реагировал так спокойно, словно его они не касались. И то, что боевик неделю с лишним назад просто поставил её перед фактом, не спрашивая, хочет ли она с ним спать, казалось не таким уж большим преступлением, учитывая, сколько он сделал для неё после этого. И ещё согласился подождать… Девушка понимала, что на такое пошли бы немногие, только ей от этого было не легче. «Пресветлый, ну почему я? — в который раз мысленно обратилась к божеству юная герцогиня. — Чем я так тебя прогневала?..» Бог молчал. А за спиной спокойно и ровно дышал мужчина, рядом с которым Дана не чувствовала себя одинокой. И которого пыталась ненавидеть лишь потому, что его отцом был Коул Бергенсон.

Остаток недели прошёл вполне спокойно. Личный знак Императорского жнеца Дана продолжала носить на внутреннем шве рубашки, но предъявлять его не пришлось. Девушку никто не трогал, а рядом постоянно были друзья. Алехно, улучив момент, ещё раз напомнил о своём предложении фиктивной помолвки, но Дана отказалась, не желая впутывать парня в свои проблемы. Настроение испортила лишь Флавия в среду, предложив Дане во время практических занятий создать вместо безликого манекена иллюзию Атора. А когда девушка отказалась, покраснев, как вареный рак, госпожа Треаль лишь понимающе рассмеялась:

— Он тебя ещё не тронул. Не бойся, он опытный любовник, тебе с ним будет хорошо. Со второго раза точно. Ты молодец, правильного мужика выбрала. С ним как за каменной стеной будешь до конца учёбы. Только у меня теперь с тебя спрос особый будет: не хочу, чтобы Атор считал, что я неумех выпускаю. Так что давай, отбросила стеснение и ласкай ручками и грудью иллюзорного мужчину. Можешь потом отработать на настоящем.

И лукаво улыбнулась. Радовало лишь одно: кроме них с Флавией, этого разговора никто не слышал. Но когда преподавательница в конце занятия объявила, что со следующей недели у них начинается мини-курс по оральным ласкам, и продлится он полтора месяца, Дане захотелось утопиться в том самом пруду с лебедями.

Рид Ренуа обрадовался, что у Даны пробудился дар, но в тот же день выдал девушке пару серёжек-«гвоздиков», заявив, что это — ограничители целительского дара.

— Пока не освоишь курс по анатомии, даже не думай снимать их за пределами моего кабинета! — распорядился он. — А то вольёшь силы, не зная, как и куда, и я потом сойду с ума, устраняя последствия. Вот тебе атлас, вот учебник, изучай в свободное время.

Зато под чутким руководством Рида девушка сделала свою первую мазь от синяков и ушибов, влив в неё собственную магию. Перед этим целитель почти час рассказывал о природе появления ушибов и синяков, о том, как восстанавливать капилляры, демонстрировал голограмму с ускоренной регенерацией синяка, и в итоге, совершенно измучив Дану информацией, разрешил приступить к изготовлению мази. Молча наблюдал, как девушка отмеряет на весах необходимое количество ингредиентов, перетирает в ступке травы, а после смешивает всё в металлической чаше на водяной бане. Помог лишь с зачаровыванием. Браслет Даны никак не среагировал на применение магии, и Рид пояснил, что на целительский дар запрет не распространяется.

Даже два оставшихся вечера с Атором прошли неожиданно мирно. Боевик уводил её гулять по осеннему парку и они просто разговаривали. Точнее, Дана рассказывала, а он слушал. Неожиданно для себя девушка поведала даже о своих детских мечтах, о том, что всегда мечтала попасть на бал-маскарад и быть там пираткой или, на худой конец, леди-разбойницей, но единственный раз, когда в поместье устраивали бал-маскарад, Лидане сшили костюм цветочной феи, и она, дико обидевшись, не пошла на праздник вообще.

— Нет, вы представляете! — возмущалась она, словно заново переживая старую обиду. — Фея! Да ещё и цветочная! Платье с юбкой-колокольчиком, расшитое цветами, веночек из ромашек, и крылья! Разноцветные крылья, как у бабочки! И это после того, как я два месяца громко мечтала о костюме разбойницы! Тонкие кожаные штаны, свободная юбка чуть ниже колена, алый кушак, белая рубашка, чёрная полумаска… И тут — крылья с веночком! Издевательство!

— Плевок в душу, — согласился боевик. — Только у тебя странное представление о нарядах разбойниц. Белую рубашку, допустим, слишком легко заметить. Лесное братство предпочитает неброские цвета. Вот пиратки, те белые блузы носят. Говорят, море любит белый цвет.

— Я не видела ни тех, ни других, — покачала головой Дана. — А правду говорят, что у пиратов какой-то особый ритуал посвящения?

— Ты бы его провалила на первом этапе, — Атор усмехнулся. — Пираты любят ром, и новичок должен выпить три стакана, а после пройти с завязанными глазами по доске над морем и вернуться обратно. А тебя с одного стакана, как помнишь, вырубило напрочь.

— А что с теми, кто не прошёл? — пропустив шпильку мимо ушей, девушка остановилась, вглядываясь в лицо собеседника. — Тонут?

— Нет, разумеется, — покачал головой хаосит. — Их вылавливают, а после заставляют целую неделю драить палубу.

И первая, и вторая прогулки длились не более полутора часов. Боевик не позволял себе ничего лишнего, разве что, провожая девушку до общежития под отводящим чужие взгляды заклинанием, на прощанье легонько касался её губ целомудренным поцелуем. Дана не уставала напоминать себе, что лучшему боевому магу Ардана ничего не стоит втереться в доверие ради достижения своих целей, но снова и снова ловила себя на мысли, что так легко общаться она могла разве что с родными. Атор, даже если и притворялся, слушал её внимательно. Правда, о себе практически не рассказывал. Точнее, говорил он много и вполне охотно, только вечером, лёжа в кровати и обдумывая эти разговоры, девушка понимала, что толком он ничего о себе и не рассказал.

Её мучила эта странная лёгкость общения, то, что Атор, такой же безжалостный и требовательный на занятиях, внезапно оказался интереснейшим собеседником. Поражала его спокойная властность, не дающая повода считать озвученные решения простой прихотью. Девушка начала понимать, что за категоричностью боевика стоит не банальное «потому что я так хочу», а твёрдое отстаивание взвешенной позиции. И помимо желания, восхищалась им. А ещё Дана помнила про обещание боевика, что сразу после совершеннолетия «будет всё, кроме секса», и дня рождения ждала со смешанными чувствами опасения и предвкушения. Наверное, так могла бы восторгаться и ужасаться одновременно летящая на огонь бабочка.

Поместье Бергенсонов

Коул Бергенсон тяжело поднялся из-за стола, пронзая взглядом стоявшего перед ним человека с хитро бегающими глазками. Медленно прошёлся по кабинету, вернулся к столу и зло стукнул по нему кулаком.

— Два месяца! — прошипел он. — Два демоновых месяца вы не можете найти одну девчонку! За что я вам плачу?

— Господин Бергенсон, мы ищем, — уверил собеседник. — Брошены все силы, и мы…

— … так ничего и не добились! — рявкнул Коул. — А время уходит!

— Если бы у нас была её кровь, мы бы справились быстрее, — мужчина, стоявший перед хозяином кабинета, поджал губы. — По вещи мы смогли определить лишь то, что объект находится в Ардане.

— То, что она в Империи, я знаю и без тебя, болван, — Бергенсон сцепил пальцы так, что они побелели.

— Она в столице, — поспешил уточнить сыщик. — И мы отыщем её, нужно лишь немного подождать. Мои люди…

— Пошёл вон, — тихо приказал Коул. Поднял бешеный взгляд на собеседника и рявкнул так, что задрожали стёкла в шкафу: — Вон!!!

Сыщик вылетел из кабинета так, словно за ним гналась сотня закатных тварей. Бергенсон закрыл глаза, несколько раз медленно вдохнул и выдохнул. Девчонка С`аольенн путала ему все планы. А ещё через два дня ей должно было исполниться шестнадцать, и если маленькая мерзавка выскочит за кого-то замуж, тщательно продуманный план развалится, словно карточный домик. На следующий день после её побега раззяву-караульного, прошляпившего девчонку, вместе с его бабой насмерть запороли на конюшне. Но отправленная поутру погоня вернулась ни с чем. Везучей маленькой дряни удалось уйти порталом в столицу, и там её следы терялись.

Она была жива, это Коул знал точно. Серый жемчуг в окружении сапфиров на родовом амулете герцогов С`аольенн не тускнел. Да и сама глыба гематита, в которую были вмурованы камни, всё так же сверкала отполированными гранями. Император Виам в милости своей назначил наместника в герцогство, пока наследница не была найдена, но у Бергенсона были свои люди среди прислуги, исправно докладывавшие о состоянии амулета.

За прошедшее время нанятые Коулом люди обыскали, казалось, всю столицу. Напрасно. Девчонка С`аольенн словно сквозь землю провалилась. Не было её на целительском факультете в Арданской военной академии, не появлялась она при дворе Императора. Сыщики умудрились добыть даже списки студентов факультета боевой магии, но и там Лиданы С`аольенн не было. Впрочем, Коул и не сомневался, что её там не окажется. Оставалось только ждать и надеяться, что кто-нибудь случайно узнает девушку, проследит за ней и явится за обещанной наградой, повышенной до двух тысяч золотых.

— Вот тогда мы с тобой поговорим, юная герцогиня С`аольенн, — лицо Бергенсона-старшего исказила ухмылка. — И ты будешь делать то, что я скажу.

Прижимистому Коулу было жалко обещанной награды, но на кону стояло намного больше. Для всех единственные оставшиеся в живых дальние родственники искали бедную сиротку, чтобы принять её в любящие объятья. А то, что они сомкнутся на тонкой шейке последней из рода С`аольенн мёртвой хваткой, будет уже внутрисемейным делом. Мужчина задумчиво постучал пальцами по столу. За последний месяц он лишь убедился в правильности решения выдать Лидану за Бенедикта, но ложиться с ней самому. Сын словно с цепи сорвался. Целитель едва успевал лечить его «игрушки». Особенно не везло последней, темноволосой, немного похожей на юную герцогиню.

С ней Бенедикт был особенно жесток. Узнав, что девчонка забеременела, пришёл в ярость и после очередного сеанса «любви» несчастная не только скинула плод, но и потеряла возможность иметь детей навсегда. По крайней мере, целитель наотрез отказался восстанавливать эту функцию, цинично и правдиво заявив, что его пациентке это всё равно не понадобится. Бергенсон-старший был не уверен, что Бенедикт удержится не покалечит Лидану раньше времени. А дети с кровью С`аольенн Коулу были нужны, очень нужны. И он намеревался получить их любой ценой. А уж потом отдать девчонку законному супругу.

Ардан. Военная академия

Ночью перед шестнадцатилетием Дана не могла заснуть. Ворочалась с боку на бок, гадая, как изменится её жизнь после дня рождения. Даже друзьям она не сказала, что станет совершеннолетней в эти выходные. Не хотела поздравлений и внимания к себе, искренне считая, что поздравлять не с чем. Пусть уж лучше всё выяснится потом. И о грустном для Лиданы празднике знали лишь трое. Она сама, Рид и Атор. Даже Лея и Альма не знали точной даты.

Девушка свернулась калачиком, обняв подушку и тихо вздохнула. Всё шло совсем не так, как хотелось. Дана подозревала, что за прошедшее с начала семестра время ни на шаг не приблизилась к своей цели. Она по-прежнему всей душой желала смерти Коулу Бергенсону с его отвратительным семейством, но с трудом представляла себе, как будет их убивать. Вспоминала, как легко, походя, Атор убил трёх бандитов и понимала, что сама лишать кого бы то ни было жизни с таким равнодушием не сумеет. Может, и впрямь было бы проще нанять убийц? Дана вспомнила сестрёнку и тихо всхлипнула. Купленные золотом Бергенсонов твари убили всех. Девушка не могла понять, почему именно она, Лидана, понадобилась родовитым мерзавцам живой? Не только потому ведь, что отвратительный Бенедикт воспылал к ней похотью? И брак… Законный, освящённый Пресветлым брак. Для чего? Ответов у девушки не было.

Встала Дана, едва начало светать, чувствуя себя совершенно разбитой. Умылась, взглянула на себя в зеркало. Круги под воспалёнными глазами, бледное, осунувшееся от бессонницы лицо. Красавица, ничего не скажешь! Истинная герцогиня, наследница рода. Взглянула на браслет. По тёмной поверхности ещё змеились зелёные прожилки, уже едва заметные. Мама говорила, что Дана появилась на свет ближе к полудню. Значит, в это время браслет почернеет окончательно… Не таким девушка представляла своё совершеннолетие, совсем не таким. В душе были лишь тоска и пустота. И абсолютное равнодушие ко всему. Ей было уже всё равно, что произойдёт в этот день и чем он закончится. Дана чувствовала себя механической куклой, у которой сломался заводной механизм. Не было сил держать лицо, фальшиво улыбаться, делать вид, будто ничего не происходит.

— Гори всё ясным пламенем, — обречённо шепнула девушка, плеснув в лицо холодной водой.

Накануне Атор после тренировки потребовал, чтобы утром Дана пришла к нему, сразу, как проснётся. И если вечером она мысленно ещё возмущалась, теперь ей было абсолютно всё равно. Сейчас, позже… какая разница? Девушка вышла из ванной, застегнула рубаху, накинула пальто, пусть простенькое, зато тёплое, обулась и тихо, стараясь не разбудить спящую Айю, выскользнула в коридор. Ёжась от утренней осенней прохлады, подошла к преподавательскому общежитию, поднялась на нужный этаж. Тихонько поскреблась в дверь. Та распахнулась, выпустив наружу аромат свежесваренного кофе.

— Ты вообще не спала? — Атор, в отличие от Даны, выглядел вполне бодрым. — Проходи.

— Не хотелось, — пустым, безжизненным голосом ответила она.

— Напрасно, — сообщил боевик. — Те, кто не выспался, обычно злее медведя-шатуна. Или, как ты, спят на ходу.

— Мне уже всё равно, — девушка опустила голову. — Делайте, что хотите.

— Значит, чай с ромашкой, — кивнул мужчина.

— В смысле? — Дана нахмурилась.

— В прямом, — боевик снял с неё пальто. — Планирую сделать тебе чай с ромашкой. Поможет успокоиться.

— Не поможет, — упрямо покачала головой брюнетка. — Мне уже ничего не поможет.

— Солнышко, мне тебя пожалеть? — обманчиво мягко поинтересовался Атор. — В очередной раз подставить плечо, выслушать сентенцию о несправедливости мира в целом и себя в частности? Ты, в конце концов, на каком факультете учишься?

— Зря я вообще сюда поступала, — нахохлилась Дана, проходя на кухню и садясь на табуретку.

— Разумеется, — согласился боевик. — И ко мне в группу тоже зря попросилась. Ненадолго тебя хватило. Слабачка.

— Да вы… вы… — Дана обиженно вскочила.

— Хам и скотина, мы это уже как-то выяснили, — кивнул Атор. — И утирать слёзы и сопли никому не намерен. В том числе тебе. Сядь!

Девушка стояла, с вызовом глядя на него, но в глазах её блестели слёзы. Боевик подошёл к ней, надавил на плечи, принуждая опуститься обратно на табуретку.

— А теперь слушай внимательно, — спокойно проговорил он, заваривая обещанный чай. — Три истины жизни. Первая. Уважение к себе приобретается только через личный опыт. Не уважаешь себя — не жди, что это будут делать другие. Вторая. Правда о том, чего ты стоишь, приходит с практикой. Той самой, которая «боюсь до дрожи, не люблю, не хочу, но делаю, превозмогая себя». И третья. Внутренний стержень появляется тогда, когда кисель берёт себя в руки. Решай, Дана, хочешь ли остаться дрожащим киселём. Вот твой чай.

Он поставил перед ней кружку. Девушка сидела, опустив голову. Такой отповеди она не ожидала. И услышать её оказалось очень обидным. Атор придвинул табурет, сел рядом, положив ладонь на худенькое плечико. Добавил:

— Я не отказываюсь тебя учить и в любое время готов помочь советом и поддержать. Но разобраться со своими приоритетами, желаниями и границами, которые готова перейти, ты должна сама.

Убрал руку, взял кружку с кофе, отхлебнул. Боевик ждал реакции на свои слова. И в принципе, был готов даже к тому, что обиженная резкостью Лидана попытается облить его чаем. Но девушка, вздохнув, тоже придвинула чашку, сделала глоток. Подняла на боевика серые глаза.

— Господин Вальтормар, посоветуйте, с чего мне начать, чтобы в итоге отомстить Бергенсонам, — произнесла она чуть дрожащим голосом. Быть унылым киселём Дана совершенно не хотела. — Я не знаю, правда.

— Во-первых, не «господин Вальтормар», а Атор, — поправил хаосит. — Во-вторых, скажи, ты в курсе, зачем им вообще понадобилось убивать всех твоих родных, и при этом оставлять в живых тебя?

— Бенедикт сказал, что хочет на мне жениться, — девушку передёрнуло от одного воспоминания о несостоявшемся женихе. — Он и до этого сватался ко мне, но отец отказал.

— Я помню твой рассказ, — кивнул мужчина. — Зачем?

— Не знаю, — Дана вздохнула. Предположила: — Может, дело в алмазном руднике? Там ведётся добыча чёрных алмазов, камней не так много, но все они крупные и очень чистые.

— Рудник был твоим приданым? — спросил Атор. Увидев отрицательное покачивание головой, произнёс: — Тогда отпадает. Организовывать такую многоходовую комбинацию и вырезать целый род ради одной алмазной жилы по меньшей мере глупо. Значит, дело в тебе.

— Да во мне ничего особенного нет, — девушка пожала плечами. — Дар целительства, слабенький стихийный, который неизвестно, проснётся ли вообще. Я могу быть важна только как наследница герцогства. Может, что-то есть на землях моего рода?

— Попробую выяснить, — пообещал мужчина.

— Вы мне поможете? — Дана неверяще взглянула на него. — Но… почему?

— Я помогу тебе информацией, — уточнил боевик. — А разбираться с ними будешь сама. Пока не затронуты мои личные интересы, я в чужие свары ввязываться не стану.

— Спасибо и на этом, — девушка слабо улыбнулась.

— Пока не за что, — Атор поднялся. — Если вопросы закончились, допивай чай и иди ложись. — Заметив, как испуганно дёрнулась брюнетка, уточнил: — Спать, солнышко, просто спать. Пока что без меня. Нам с тобой предстоит насыщенный день, и я не хочу, чтобы ты засыпала на ходу. Так что отдохни, пока есть возможность.

В мягком полумраке комнаты, накрывшись пледом, Дана действительно задремала. Может, сыграл свою роль ромашковый чай, может, обещание лучшего имперского мага помочь в осуществлении задуманной мести, пусть даже информацией. В любом случае, проснувшись через несколько часов, девушка чувствовала себя намного лучше, чем ранним утром. Сонно жмурясь, поднесла к глазам запястье с браслетом. Зелёные прожилки ещё оставались. Перевела взгляд на окно. Сквозь неплотно задёрнутые шторы пробивались лучи солнца. День обещал быть погожим.

Дана поднялась, аккуратно сложила плед. Несколько секунд колебалась, раскрывать ли шторы. Всё-таки она не хозяйка здесь, а гостья, причём не совсем добровольная.

— Позавтракаем в таверне, — раздалось от двери.

Атор стоял, прислонившись к косяку, в обманчиво расслабленной позе. Взгляд янтарных глаз, как обычно, был непроницаем.

— Хотите забрать меня из Академии прямо с утра? — голос девушки чуть дрогнул.

— Имеешь что-то против? — осведомился хаосит. — Нет? Вот и славно. Уйдём порталом. Через пять минут.

И вышел из комнаты. Озвученного времени Дане как раз хватило, чтобы умыться и пригладить мокрыми ладонями растрепавшиеся за время сна волосы.

— Что бы ты хотела на завтрак? — поинтересовался мужчина, вновь заходя в комнату.

— Не знаю, — честно призналась девушка. — Может, салатик… Или что-нибудь из творога.

— Тогда нам к дядюшке Окыну, — губы боевика тронула лёгкая улыбка. — Тебе понравится.

Дане действительно понравилось. Дядюшка Окын, низенький, толстый, смуглый мужчина со сверкающей лысиной, был из кочевников, но уже почти два десятка лет жил в Ардане. Женился на дочери кондитера и так и остался в столице. Открыл таверну, и помимо национальных мясных кушаний кочевых народов, сытных и с неимоверным количеством специй, заведение славилось блюдами из молока, которые готовила жена Окына — пухлая и румяная, словно булочка, женщина с добрыми лучистыми глазами. Свежий зернёный творог, политый густыми сливками, посыпанный лесными ягодами выглядел и пах так вкусно, что Дана просто не могла от него оторваться. Узнав о том, что у девушки день рождения, дядюшка Окын, всплеснув толстыми ручками, умчался в сторону кухни и через десять минут лично принёс молочный десерт: взбитые сливки, посыпанные тёртым шоколадом и политые густой карамелью.

— Спасибо, — Дана попробовала и прикрыла глаза от удовольствия. — Восхитительно!

— За счёт заведения, — сверкнул белозубой улыбкой владелец таверны.

Для Атора этот десерт стал настоящим испытанием. Он наблюдал за тем, как соблазнительно облизывает губы девушка, наслаждаясь нежными сливками, и чувствовал, как тяжелеет в паху. Подхватить бы её на руки сейчас, унести на ближайший постоялый двор и любить, страстно, жарко…

— Хотите? — перехватив его взгляд, поинтересовалась Дана, вырывая из паутины опасных грёз.

— Хочу, — медленно кивнул мужчина, не сводя взгляда с крошки шоколада в уголке её рта.

— Могу поделиться, — щедро предложила девушка, пододвигая к нему креманку.

— Кушай, солнышко, — Атор покачал головой.

Крошка шоколада будоражила воображение, манила наклониться к Дане, поцеловать уголок губ, ощутив на них сладость взбитых сливок и карамели. Дана смотрела непонимающе, вдвойне соблазнительная в своей невинности и наивности. Не выдержав, боевик протянул руку и указательным пальцем аккуратно смахнул крошку. Девушка вздрогнула, смутилась.

— Точно не будете? — предложила угоститься десертом ещё раз. — Очень вкусно.

— Не сомневаюсь, — согласился Атор.

— Тогда почему отказываетесь?

— Я тебе потом расскажу, договорились? — он с трудом заставил себя отвести взгляд от сероглазого искушения.

Дана непонимающе пожала плечами. Иногда лучший имперский маг вёл себя очень странно. Почему отказался от сливок, если сам сказал, что хочет их попробовать? Может, какой-то личный обет? Когда-то девушка нашла в библиотеке книгу, в которой говорилось о том, что человек, прося помощи у богов, мог пообещать отказаться на какой-то срок от того, что очень любит. Или наоборот, пообещать, что сделает что-то, что ему не хотелось бы делать. Но Атор пил с ней какао на молоке. Может ли касаться обет только десерта из сливок? Решив, что может, Дана успокоилась. Это объяснение её вполне устраивало и требовать пояснений от боевика она не собиралась.

Следующим местом, в которое боевик привёл Лидану, оказалась лавка одной из модных портних. Магическая вывеска сияла, привлекая внимание посетителей, на голографическом манекене в витрине менялись наряды.

— Мне ничего не нужно, — заупрямилась Дана.

— Нужно, — припечатал Атор. Пояснил: — Вечером в одном из столичных салонов будет бал-маскарад. Сейчас выберешь наряд на вечер. И не спорь.

Открыл дверь, пропуская девушку вперёд. Где-то в помещении серебристо звякнул колокольчик.

— Уже иду, — донеслось из дальней комнаты.

Через несколько секунд портниха, статная женщина средних лет, одетая в элегантное повседневное платье, вышла к посетителям. Увидев хаосита, расплылась в довольной улыбке. Перевела взгляд на Дану.

— Какая милая у вас спутница, господин Атор, — защебетала она. — И фигурка ладненькая, я-то всё вижу. Идёмте, милая, идёмте. Всё уже готово. Будете сегодня самой прелестной на маскараде, уверяю!

Вслед за портнихой они прошли в помещение с зеркальной стеной. Часть его была огорожена ширмой. В углу стояла банкетка. Мастерица с гордостью отдёрнула ширму, и Дана охнула, глядя на манекены. На первом был костюм пиратки. Чёрные штаны-юбка, белая блуза, алый кушак, шляпа с пером. Второй манекен «носил» одежду разбойницы. Опять же чёрные штаны, удлинённая тёмно-зелёная туника, кожаная коротенькая безрукавка. А на третьем было восхитительное платье в пол. Настоящий наряд Снежной королевы из старой сказки. Тёмно-синяя ткань и лёгкое, почти прозрачное, невесомое кружево, словно изморозь, на ней. И мелкие голубые жемчужинки, как капли воды.

— Можно примерить? — завороженно спросила девушка.

— Нужно, — улыбнулась портниха. — Если будет великовато, подгоню магией. Я запас оставляла. С чего начнём?

Она взяла Лидану за руку и подвела к манекенам. Задёрнула ширму, лукаво бросив боевику:

— Присаживайтесь, господин маг. И ждите. — Добавила уже девушке, споро снимая с неё пальто: — Ох, повезло вам с кавалером! Щедрый, и вкус хороший. Маги, они порой скупердяи бывают. Но ваш не из таких, сразу видно. А я-то насмотрелась, уж поверьте. Ну, что больше нравится?

— Всё, — призналась девушка, проводя рукой по ткани пиратского наряда. — Давайте начнём с этого.

Мастерица учла каждую мелочь, включая подходящее под наряд бельё. Дорогая ткань пиратского костюма скользила по телу. Приятное, полузабытое за два месяца в Академии ощущение. К маскарадному наряду прилагались высокие сапоги и декоративный кортик. Выйдя из-за ширмы и взглянув в зеркало, Дана замерла. Уверенная в себе, раскованная, яркая девушка, смотревшая из отражения, никак не могла быть ею. Сквозь тонкую белую блузу слегка просвечивал бюстгальтер, и это выглядело волнующе. Широкий алый пояс перехватывал тонкую талию. Лихо сдвинутая набок шляпа придавала образу необходимую вольность.

— Восхитительна, — коротко выразил своё мнение Атор.

Девушка благодарно улыбнулась и вновь скрылась за ширмой. Наряд разбойницы ей понравился не меньше. Туника не сковывала движений, а кожаная безрукавка подчёркивала нежность и хрупкость владелицы. Снова Дана вертелась перед зеркалом, любуясь собой. И одобрение в глазах мужчины ей льстило. Но когда она надела платье, поняла, что детским мечтам придётся подождать. Оно облегало и одновременно струилось по телу, переливалось, словно действительно сотканное из морозных кружев. Дана смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Даже подошла, чтобы прикоснуться рукой к холодной поверхности, убедиться, что всё это не иллюзия.

— Оно, наверное, безумно дорогое, — шепнула девушка, с сожалением отворачиваясь от зеркала.

— Солнышко, все три наряда — твои, — Атор поднялся, подошёл к Лидане. — Не думай о ценах. Это подарок.

— Я не могу его принять, — девушка с сожалением покачала головой. — Это неприлично.

— Тебе нравится? — поинтересовался хаосит.

— Очень, — Дана снова повернулась к зеркалу. — Оно чудесное.

— Тогда к Пересмешнику в глотку приличия, — боевик усмехнулся. Повернулся к портнихе. — Запакуйте всё.

— Дора! — позвала мастерица. — Дора! Упакуй костюмы пиратки и разбойницы. И одежду, в которой барышня пришла, тоже. — взглянула на Дану. — Присядьте на банкетку, вижу, атласные туфельки чуть великоваты, сейчас подгоню по размеру. Вы же не хотите потерять их?

Напоследок, таинственно улыбаясь, вручила Лидане полумаску из той же ткани, что и платье, расшитую белым жемчугом. У края мостовой уже ждал экипаж.

— Куда мы теперь? — слегка смущённая «неприличностью» подарка, но счастливая Лидана взглянула на Атора.

— Ты к цирюльнику, я — в ювелирную лавку за украшениями, — ответил мужчина. — Образ требует завершённости. До последней детали.

— А откуда вы знали, что я выберу это платье? — изумилась девушка. — Только не говорите, что у ювелира ждут три комплекта, под каждый костюм!

— Хорошо, не скажу, — боевик усмехнулся. — И ни слова о том, что это неприлично. Иначе покажу, что такое действительно неприлично.

Дана тут же передумала возражать. А попав в руки к цирюльнику, точнее, как потребовал называть себя мастер, стилисту, поняла, что зря считала самым страшным в жизни момент пребывания в плену у Бергенсонов. Оказаться в плену у стилиста Андреа оказалось куда страшнее.

— Не дёргайтесь! Не шевелитесь! Не вздыхайте! Изогните бровь дугой. Куда обе на лоб поползли, я сказал, одну бровь! — стрекотал мастер, порхая вокруг. — Нет, в зеркало мы не смотрим! О, Пресветлый, как можно работать в таких условиях! Куда коситесь, смотрите прямо! И не надо ойкать, выщипывание бровей — это не больно. Нет, это не орудие пытки, это инструмент для завивки ресниц. Не моргайте! Скажите «о». Куда закрыли рот? Долго говорим «о», пока мне не надоест! Вот так, губки у нас накрашены.

Дана с отчаянием взглянула на Атора, успевшего, похоже, не только зайти к ювелиру, но ещё и побывать в Академии, потому что пакетов при нём уже не было. Боевик наблюдал за работой стилиста бесстрастно. Поймав взгляд Лиданы, ободряюще улыбнулся.

— Куда вы смотрите? — вознегодовал мастер. Обернулся, смерил хаосита недовольным взглядом, заявил: — Подождите вон там, за дверью, не мешайте мне огранять этот бриллиант. У меня нервная работа, между прочим! Мне надо молоко за вредность выдавать!

Девушка едва сдержала смех, поняв, что господин Андреа понятия не имеет, кто пришёл в его модную цирюльню. «Ещё у кого работа нервная», — подумала она. Впрочем, то, что боевик не кичился статусом лучшего имперского мага, ей импонировало.

Наконец стилист вдел в уши Лиданы серьги, застегнул цепочку с кулоном, гордо сообщил, что всё готово, и отработанным движением повернул вращающееся кресло с девушкой к зеркалу. Герцогиня смотрела на себя и не узнавала. Господин Андреа не зря мучил её несколько часов. Из отражения смотрела настоящая Снежная королева. Гордая, неприступная, холодно-прекрасная. В ушах мерцали сапфировые серьги в оправе из белого золота, кулон из этого же камня устроился в ложбинке между грудей. Сложную причёску украшали шпильки с белым жемчугом и миниатюрная тиара.

— А ваш чёрный браслет, этот ужасный браслет, совершенно не подходящий по стилю, не снимается! — стилист закатил глаза. — Это возмутительно! Снимите его немедленно!

— Я не могу, — призналась девушка. — Он действительно не снимается.

— Ну вот как можно работать в таких условиях?! — простонал мастер, падая в свободное кресло и хватаясь за сердце. — Я убит! Растоптан! Оскорблён в лучших чувствах! — Оживившись, приподнялся. — А ваш кавалер тоже не сможет снять браслет? Зачем тогда принёс сапфиры в белом золоте? Зовите! Зовите же его сюда!

Не дожидаясь реакции Даны, вскочил с кресла, бросился к двери, распахнул её и энергично замахал рукой:

— Вы! Да-да, именно вы, невозможный человек, мешавший мне создавать красоту! Идите скорее сюда! Снимите с прекрасной леди вон то жуткое уродство!

— Могу лишь сделать его невидимым, — боевик вошёл в помещение и остановился на пороге, рассматривая Лидану. — Андреа, вы скромничали, говоря, что не маг. Когда вы успели заменить мою спутницу настоящей Снежной королевой?

— Вы бессовестно льстите, — всплеснул руками стилист. — Но продолжайте, умоляю, продолжайте! И сделайте что-нибудь с тем жутким браслетом, он меня угнетает!

Атор подошёл к девушке, коснулся её браслета своим, и тёмная полоса, охватывающая запястье герцогини, стала прозрачной. Подлетевший стилист тут же застегнул на руке Лиданы браслет с сапфирами и умилённо вздохнул:

— Я всё-таки гениален. Ах, какое совершенство снова создал Андреа Темплеро! Нет-нет, исходный материал был прекрасен, но я всё равно гений! Миледи, позвольте, я сам надену на вас маску. Вы восхитительны!

Стилист рассыпался в комплиментах себе и Дане ещё долго. Проводил пару до двери, и даже идя к ожидающему экипажу, девушка ещё слышала удаляющийся голос Андреа Темплеро. И лишь одно её огорчало: боевик опять закрылся, и в янтарных глазах не отражалось ни одной эмоции. А ей так хотелось увидеть восхищение…

— Вам не нравится? — спросила она, когда экипаж тронулся с места.

— Поражён вашей красотой, — сдержанно донеслось в ответ.

— По вам не скажешь, — слегка обиженно произнесла Дана. — Вы так холодно это произнесли…

— Хотите знать правду о моих эмоциях, леди? — осведомился мужчина. — Считаете, что готовы к таким откровениям?

— Полагаю, вы уже успели наговорить мне достаточно откровенностей, чтобы меня не испугала ещё одна, — брюнетка гордо вздёрнула голову.

Атор вёл себя вежливо и чуть отстранённо, как того требовали принятые в свете правила. Лидане никогда не давалось искусство говорить полунамёками, но, тем не менее, когда боевик обращался к ней на «вы», девушка чувствовала себя гораздо уверенней.

— Как пожелаете, — он чуть склонил голову.

А когда снова поднял на девушку взгляд, Дана вздрогнула от неожиданности. Восхищение, страсть, восторг и жажда обладания… Сидевший напротив мужчина откровенно желал её и не собирался этого скрывать. Он молчал, лаская её взглядом, и это было намного откровенней слов. Но длилось его всего несколько секунд. Затем янтарные глаза боевика вновь стали непроницаемо спокойными.

— Сегодня многие мужчины падут к вашим ногам, — произнёс он. — Это ваш вечер, Лидана, наслаждайтесь вниманием и комплиментами.

И слушайте. Ручаюсь, узнаете много нового о нравах высшего общества и столичных аристократов. И позвольте себе сегодня быть Снежной королевой. Уверенной и гордой. Все мы носим маски, этим вечером — ещё и в буквальном смысле.

Дана глубоко вздохнула, чувствуя, как заалели щёки. Но мужчина и не ждал ответа. Он достал из кармана чёрную бархатную полумаску, надел. И девушка моментально поняла, чей образ выбрал её спутник на этот вечер. «Ночной Кот», — герцогиня почувствовала, как губы сами собой расплываются в улыбке. Кажется, не только ей нравилась «разбойничья» тематика. Ночной Кот был личностью легендарной. По слухам, его банда грабила лишь тех, кто нажил состояние нечестным путём. И почти всю добычу пускали на добрые дела. Выкупали из тюрем должников, помогали бедным семьям. А девизом банды Ночного Кота была фраза «Грабь награбленное!»

— Поможете? — Атор протягивал ей алую шёлковую ленту. — Чуть выше локтя на правой руке. И успокойтесь, я не собираюсь на вас набрасываться.

Дана глубоко вздохнула. Самоконтроль лучшего имперского мага поражал. Вот так легко за секунду скрыть эмоции во взгляде… Ей такому ещё учиться и учиться. Взяла протянутую ленту, повязала её чуть выше правого локтя, как и просил мужчина. Именно так носил алую повязку легендарный Кот.

Маскарад проходил в одном из столичных салонов, открытых по распоряжению Владыки Зиама. Устраивать пышные приёмы во дворце без повода и тратить на это государственные средства Император не желал. И нашёл выход. Балы, приёмы, маскарады и тематические танцевальные вечера проводились в трёх салонах. Еженедельно. Вход в них был платным. Таким образом, цвет арданского общества имел возможность показать себя, увидеть других, а казна от этого лишь выигрывала.