На следующее утро я проснулась голышом в роскошной мягкой постели.

И нет, рядом со мной никого не было. Каждый мыслит в меру своей испорченности. Мне просто захотелось узнать, какова будет на вкус жизнь, когда у меня появится миллион жетонов.

Я потянулась и выгнула спину. Как же я здорово выспалась!

Это вам не мой гнусный «гроб», здесь была отличная шумоизоляция. Соседи не мешали спать визгливыми ссорами или громким сексом. Не было слышно разговоров в коридоре, и пьяные идиоты не натыкались на стены.

А какая кровать! Я спокойно могла улечься поперёк и всё равно поместилась бы. Простыни и одеяло были мягче бархата. Постельное белье ласкало кожу, не то что моя пижама.

Эта роскошь стоила две тысячи жетонов за ночь. Когда я получу причитающееся мне с Тронда, я тут же куплю шумоизолированную квартиру и такую кровать.

Я глянула на Гизмо: одиннадцать утра?! Ну и заспалась же я!

Я выскользнула из тёплой постели и направилась в ванную — персональную ванную. Халат надевать не надо, никто не заглядывается на тебя, пока идешь по коридору. Я и мой мочевой пузырь отправились по делам в блаженном одиночестве.

Я умылась и приняла долгий–предолгий душ. Персональный душ — ещё одна вещь, запланированная на будущее.

Вода в Артемиде стоит дорого, но мы в любом случае попусту её не тратим. В городе установлена замкнутая система водоснабжения, так что оплата на самом деле идет за очищение воды. В отеле использовалась система рекуперации серых стоков. Первые двадцать литров — это свежая вода (хватает примерно минуты на три). После этого система подогревает уже использованную воду, и ты используешь её снова. Так что можно стоять в душе сколько угодно, но используешь всё равно только двадцать литров. Важное примечание: не стоит пИсать в душе, который использует «серую воду».

Я набросила потрясающе мягкий махровый халат и соорудила на голове тюрбан из полотенца.

Пора было заняться следующим этапом моего зловредного плана. Лазить по Интернету в этот раз было не нужно, нужно было только как следует подумать. Я снова улеглась на Кровать, С Которой Джаз Башара Хотела Бы Вообще Не Вставать, и рассеянно принялась перебирать в уме разные идеи.

Задача: как выбраться из города?

Воздушный шлюз не откроется без команды члена Гильдии РБП. Для этого есть вполне весомые причины: последнее, что нам нужно, это чтобы какой–то необученный придурок забавлялся с контрольной панелью шлюза. Не вовремя открытый воздушный шлюз — это наиболее быстрый и эффективный способ убить всех под куполом.

Поэтому, чтобы открыть шлюз, надо приложить свой Гизмо к контрольной панели, которая получит подтверждение, что ты член Гильдии. Это примитивная, но прекрасно работающая система защиты от дурака. Недостаток этой системы только в одном: она не способна защитить от решительно настроенного дурака.

Исходя из требований защиты человеческой жизни, воздушные шлюзы не оборудованы контрольными панелями с наружной стороны. Если у вас проблемы со скафандром, утечка воздуха и вам надо как можно быстрее попасть внутрь, то последнее, что вы хотите видеть, это надпись «Идет проверка разрешения доступа» на табло двери.

Так что всё, что мне было нужно, это чтобы кто–то открыл шлюз снаружи. Кто–то… или что–то.

Администрация гостиницы предупредила, что мне придется освободить комнату, или они выставят счёт за вторые сутки, так что я завела «Триггер» и отправилась на уровень Армстронг Нижний 4, или, как его местные называют, в «Маленькую Венгрию». Практически все металломастерские принадлежали венграм, так же как вьетнамцы оккупировали все службы в системе жизнеобеспечения, а саудиты — сварочные работы.

Я остановила карт возле мастерской коллеги отца. Звали её Жока Стробль (похоже, когда ребенку давали имя, в стране был дефицит гласных), и она специализировалась по сосудам, находящимся под давлением. Когда отцу заказывали воздушное убежище, он обычно покупал сам корпус у Жоки. Качество всегда было отличное, а качество — это то, что отца волнует больше всего.

Я припарковала «Триггер» и постучала в дверь. Жока приоткрыла дверь, выглянула в щелочку одним глазом и спросила с грубым венгерским акцентом:

— Что надо?

Я показала на себя:

— Миссис Стробль, это я, Джаз Башара.

— Ты дочь Аммара Башара, — ответила она. — Он хороший человек. И ты была хорошей маленькой девочкой. А теперь ты плохая.

— Угу… Послушайте, мне нужно с вами кое о чем поговорить…

— Ты не замужем и спишь с разными мужчинами.

— Да уж, я блудница, каких поискать.

Я еле сдержалась от того, чтобы высказать ей, что её собственный сын Иштван перетрахал столько парней, сколько мне за всю жизнь не успеть.

— Мне просто нужно одолжить кое–что на пару дней. Я готова заплатить тысячу жетонов.

Она приоткрыла дверь пошире:

— Одолжить что?

— Мне нужен ваш БИК.

Жока принимала участие в строительстве сфер Бина и Шепарда. Строительство куполов — та ещё работенка (хотя и хорошо оплачиваемая).

Она вместе с десятками других специалистов изготавливала слегка выгнутые металлические треугольники, которые потом закреплялись на каркасе и формировали корпус сферы. Специалисты РБП собирали каркас и начерно заклепывали детали, чтобы обеспечить начальную герметизацию обшивки. Служба жизнеобеспечения подавала дополнительный воздух, чтобы компенсировать утечку, пока сварщики вели сварку настоящих швов изнутри купола. Отец, как я помню, получил за эту работу кучу денег.

Мастера, придерживающиеся рабочей этики, постоянно проверяют свою работу. Но как проверить внешнюю сторону купола, если ты не лицензированный РБП-мастер? Тут нужен Бот для Инспекции Купола, короче БИК.

На самом деле они представляют собой просто небольшие радиоуправляемые машинки с крючьями вместо колес. Внешние корпуса сфер Артемиды покрыты специальными скобами для облегчения доступа ремонтников. БИКи используют эти скобы, чтобы добраться до нужного им места. Не очень эффективно? Другого способа вскарабкаться по внешней стороне купола нет. Алюминий немагнитный металл, присоски и пропеллеры в вакууме не действуют, а использовать ракетные двигатели было бы верхом дорогостоящего идиотизма.

— Зачем тебе БИК? — спросила Жока.

Я заранее продумала, что ей сказать:

— Аварийный выпускной клапан в Шепарде слегка протекает. Его отец устанавливал, он попросил меня проверить место сварки.

Поддерживать в Артемиде постоянное давление не так просто, как кажется. Если население города использует больше энергии, чем обычно, атмосферное давление в сферах повышается. Почему? Потому, что энергия переходит в тепло, которое повышает температуру, что повышает давление. Как правило, Служба жизнеобеспечения сбрасывает излишки воздуха из системы, чтобы компенсировать этот процесс. Но что, если это не сработает?

Именно поэтому в каждом куполе есть аварийные выпускные клапаны. Когда давление становится слишком высоким, клапан открывается, и лишний воздух стравливается из купола, пока давление не придет в норму.

— Если твой отец заварил шов, то утечки не будет. Должно быть, там какая–то другая причина.

— Мы обе это понимаем, но проверить всё равно надо.

Жока обдумала вопрос:

— Надолго он тебе нужен?

— Всего на пару дней.

— Тысяча жетонов, говоришь?

Я достала Гизмо:

— Да, и я могу заплатить вперед.

— Подожди секундочку, — Жока закрыла дверь.

Вскоре она снова открыла дверь и передала мне небольшой чемоданчик. Я открыла его, чтобы убедиться, что всё, что нужно, на месте.

БИК представлял механического жука длиной сантиметров тридцать. Четыре двигательных крюка были сложены для удобства хранения, а механическая «лапа» была уложена зигзагом на спине робота. Лапа оснащена камерой высокого разрешения на конце и базисными захватами и манипуляторами. Годится только для того, чтобы тыкать в нужное место и записывать результат, но именно это и нужно для дистанционной проверки состояния обшивки купола. А также именно то, что нужно для моего злодейского плана.

Жока протянула мне небольшой обтекаемый пульт управления с кучей кнопок и джойстиков вокруг видеоэкрана.

— Знаешь, как пользоваться?

— Я прочитала инструкцию в Интернете.

Она нахмурилась:

— Сломаешь, будешь платить.

— Ты только никому не говори, — я задержала палец над экраном Гизмо. — Гильдия сварщиков только и ищет, за что бы прицепиться к отцу, так что я не хочу, чтобы они об этом узнали.

— Аммар хороший человек. И сварщик хороший. Я никому не скажу.

— Договорились?

— Да, — Жока вытащила свой Гизмо.

Я отправила ей деньги, и она подтвердила, что деньги получены.

Жока вечно была всем недовольна и к тому же считала меня полной пустышкой. Но знаете что, я бы хотела, чтобы вокруг было больше таких как она, — никакой лишней болтовни, никакой дешевой хрени, никаких претензий на дружбу. Простой обмен товаров и услуг на деньги. Идеальный партнер по бизнесу.

Дальше пришлось отправиться в сферу Вина для небольшого шопинга. Там всё дороже, чем мне хотелось бы, но мне нужно было кое–что особенное. Мусульман в Артемиде мало (мой отец — один из них), поэтому не так много магазинов, продающих товары для них. Я купила длинное бежевое платье, украшенное яркой стилизованной вышивкой, которое устроило бы самую консервативную мусульманскую девицу. К нему я подобрала темно–зелёный никаб. Сперва я хотела было купить чёрный или коричневый, но зелёный лучше подходил к бежевому платью, создавая стильный ансамбль в «земных» оттенках. Если даже планируешь ограбление, почему бы при этом не выглядеть хорошо?

Можете не притворяться, что знаете, что такое никаб. Это традиционный исламский женский головной убор, закрывающий всю нижнюю часть лица. Идёт в комплекте с хиджабом, который закрывает волосы, и в результате видны остаются только глаза. Отличный способ ходить в маске, не вызывая при этом никаких подозрений.

Теперь мне нужно было обзавестись новым Гизмо. Мой собственный я не могла использовать, не оставив электронные свидетельства всех моих нелегальных проделок. Я представила себе, как Руди проверяет мой Гизмо и собирает доказательства нарушений закона. Нет уж, спасибо. Когда коп постоянно висит у вас на хвосте, жизнь превращается в сплошную боль в заднице. Мне нужна была другая, поддельная личность.

К счастью для меня, с этим здесь не сложно, просто потому, что никого не волнует, кто ты вообще такой. Правила безопасности работают против кражи чужой личности, а не против создания фальшивой. Как только жертва обнаружит, что её личные данные похищены, она пожалуется в полицию, и Руди отследит вора по его Гизмо. И куда вы сбежите? Наружу? Надеюсь, вы умеете надолго задерживать дыхание.

Я зашла на обменный сайт и перевела несколько сотен жетонов в евро. Потом я зашла на сайт ККК под именем «Нуха Неджем» и купила за эти евро жетоны. Весь процесс занял минут десять. На Земле было бы ещё быстрее, но у нас постоянная двухсекундная задержка связи.

Я забежала домой и оставила там свой Гизмо. Пора было превращаться в Нуху Неджем.

Я отправилась в «Артемида Хайят», маленький отель на шестом верхнем уровне купола Бина. Место незатейливое, но зато цены разумные. Основную массу их постояльцев составляли люди с небольшим достатком, позволившие себе раз в жизни слетать на Луну. Я там была всего один раз, на свидании с таким туристом. Комната была вполне неплохая, но судья из меня не самый объективный — я только потолок и рассмотрела во всех подробностях.

Отель занимал один длинный коридор. Ресепшен представлял собой кабинку размером со стенной шкаф, где сидел один–единственный клерк. Я его не узнала, что меня обрадовало, поскольку означало, что и он меня не узнает.

— Приветствую, — обратилась я к нему с сильным арабским акцентом. Этот акцент и традиционный наряд яснее ясного говорили любому, что перед ним туристка.

— Добро пожаловать в «Артемида Хайят»! — ответил он.

— Я нуждаться Гизмо.

Ему явно не первый раз приходилось общаться на ломаном английском:

— Гизмо? Вам нужен Гизмо?

— Гизмо, — кивнула я. — Нуждаться.

Я отлично понимала, о чем он сейчас думает. Он мог попытаться выяснить, под каким именем я зарегистрирована в гостинице, но как саудитка, я скорее всего значилась там под именем мужа. Что означало долгое выяснение деталей, полное непонимание и использование пантомимы. Проще было предоставить мне уже настроенный Гизмо. Отелю это всё равно ничего не будет стоить.

— Как вас зовут? — спросил клерк.

Я озадаченно уставилась на него, не желая демонстрировать излишнюю заинтересованность в процессе.

— Нортон. Нортон Спинелли. — Он похлопал себя по груди, а потом показал на меня:

— Имя?

Я сделала вид, что наконец поняла и, в свою очередь, похлопала себя по груди:

— Нуха Неджем.

Он принялся печатать что–то на компьютере. Ага, Нуха Неджем уже значилась в системе, но никакой Гизмо ещё не был привязан к имени. Все это было вполне ясно. Он вытащил из–под стола потрепанный Гизмо, старую модель с надписью «собственность отеля «Артемида Хайят»» на обратной стороне, нажал пару кнопок для настройки и передал мне со словами:

— Добро пожаловать в Артемиду!

— Я благодарить, — улыбнулась я в ответ. — Я благодарить много. Луна очень интересно!

Вот и всё, теперь у меня была фальшивая личность. Пора было переходить ко второй фазе проекта.

Я открыла карту на экране Гизмо и притворилась, что исследую город по ней. Мне карта Артемиды без надобности, я тут всё знаю, но мне же нужно было изобразить туристку. Я неуверенно брела в сторону Порта, путаясь в коридорах, и тащила на руке большую сумку. Вы когда- нибудь видели туристку без большой сумки?

Мне предстояла сложная задача.

В Порту меня знали все. Во–первых, я там бывала каждый день, во–вторых, такую искрометную личность разве забудешь? А это совершенно некстати, если вам нужно куда–то пробраться тайком. Но сегодня я была не Джаз Башарой, а Нухой Неджем, туристкой из Саудовской Аравии.

Я направилась к шлюзу и присоединилась к толпе туристов, ожидающих прибытия поезда. Все сидячие места были заняты и многим пришлось ожидать стоя. В толпе было несколько семей с шумными детишками, которые носились вокруг, отскакивая от стен, как резиновые мячики. На Луне это не просто метафора. Гиперактивная малышня на самом деле отскакивала от стен. Родителям приходится нелегко в условиях лунного тяготения.

— Это страшно круто! — заявила тупая на вид блондинка своему холёному дружку. — Мы сейчас поедем по Мунорельсовой дороге!

Ох, только туристы могут так это назвать. Тем более, что это даже не монорельс: поезд идет по двум рельсам, как поезда на Земле.

К слову, мы также терпеть не можем, когда кто–то называет нас «лунатики» или когда про Артемиду говорят «космический город». Мы не в космосе — мы на Луне. С технической точки зрения, мы, конечно, в космосе, но тогда и Лондон тоже в космосе.

Впрочем, я отвлекаюсь.

Поезд прибыл, и я притворилась, что наблюдаю за прибытием так же увлечённо, как и все остальные туристы. Лунный поезд — это не те длиннохвостые составы, к которым привыкли на Земле. Здесь поезд состоит из одного-единственного вагона. Подходя к перрону, вагон замедлился, осторожно продвигаясь к точке стыковки со станцией. Раздался щелчок и лязг, и круглая шлюзовая дверь открылась. За дверью стоял проводник.

Проклятие, это был Радж! Чёрт его побери, откуда он взялся? Должно быть, поменялся с кем–то сменами.

Мы с Раджем выросли вместе. Вместе ходили в школу, вместе взрослели. Не то чтобы мы были очень близкими друзьями, но мы виделись практически каждый день большую часть жизни. Я сомневалась, что платье и хиджаб его обманут.

Радж ступил через порог двери, поправляя свою униформу — идиотскую темно–синюю форму проводника в стиле XIX века, с бронзовыми пуговицами и фуражкой. Из вагона высыпали восторженные туристы, вернувшиеся с экскурсии на место посадки «Аполлона‑11». Многие тащили приобретенные в Центре туризма сувениры: макеты посадочных модулей, выточенные из местной породы, копии нашивок со скафандров астронавтов, и так далее.

После того, как все прибывшие пассажиры покинули вагон, Радж выкрикнул звонким голосом:

— Поезд к «Аполлону‑11»! Отправление в 2.34! Все на бо–о–орт!

В руках он держал старинного вида бронзовый компостер для билетов. Разумеется, дырявить бумажные билеты ему не приходилось в связи с отсутствием оных. Бронза служила украшением для современного считывающего устройства.

Я подтянула никаб повыше и ссутулилась, стараясь двигаться совершенно не так, как обычно. Может, прокатит и он меня не узнает. Проходя мимо Раджа, пассажиры проводили своими Гизмо над считывающей панелью, затем проходили через небольшую шлюзовую камеру, и шли дальше в вагон.

Радж следил, чтобы в шлюзовой камере находилось не больше одного человека одновременно. Проделывал он это хитро, просто становясь на дороге у людей. Это было проще, чем каждый раз объяснять: «Если произойдет разгерметизация поезда, шлюзовая дверь закроется. Город будет в безопасности, но вы умрете».

Когда подошла моя очередь, я опустила голову, стараясь не встретиться с Раджем взглядом. Мой Гизмо пискнул и выдал подтверждение «Город Артемида: билет на поезд — 75 ж». Радж не обратил на меня никакого внимания, я облегченно вздохнула и вошла в вагон.

Все места были заняты, и я уже приготовилась было, что придется стоять всю дорогу, но тут высокий чернокожий парень заметил меня и встал, что–то говоря по–французски и указывая на своё место. Настоящий джентльмен! Я поклонилась ему и села, пристроив сумку на коленях.

Когда последние пассажиры зашли в вагон, Радж вошел следом за ними и тщательно закрыл обе двери шлюза по дороге. Он прошел в начало вагона и обратился к пассажирам по внутренней связи:

— Добро пожаловать на борт Лунного Экспресса! Наш поезд отправляется к Центру туризма «Аполлон‑11» ровно в 2.34. Прибытие в 3.17. Пожалуйста, не высовывайте руки и ноги из окон поезда!

Несколько пассажиров хихикнули в ответ. Шутка дурацкая, но туристам именно такое и надо.

Поезд мягко тронулся, без толчков, тряски и тому подобных эффектов. Двигатели у поезда электрические, и на Луне нет погодных условий, искривляющих рельсы на Земле. Да и нагрузка на них приходится куда меньшая.

Возле каждого ряда кресел был круглый иллюминатор. Пассажиры по очереди садились у окна, чтобы полюбоваться сереньким лунным пейзажем. И что они все в таком восторге? Подумаешь, куча серых скал. Кого это вообще волнует?

Невзрачно выглядящая туристка со Среднего Запада обернулась ко мне со смешком:

— Не правда ли, это потрясающе! Мы на Луне!

Я пожала плечами:

— Ма’ареш, ана ма’ареф Энглизи.

Она обернулась к другому пассажиру:

— Не правда ли, это потрясающе! Мы на Луне!

Языковой барьер — отличная штука, если хотите, чтобы люди оставили вас в покое.

Я открыла арабский форум со всякими светскими сплетнями на экране Гизмо, в основном для того, чтобы иметь предлог не поднимать голову. Но, к счастью, Радж сидел за панелью управления и смотрел в другую сторону.

К тому времени, когда мы прибыли на место, я знала все подробности последнего скандала в саудовской королевской семье. Наследный принц изменял своим женам, и две из них подали на развод согласно исламскому правилу «хул». Две другие заняли сторону мужа. Я как раз читала комментарии королевы по этому поводу, когда поезд остановился на станции.

Послышались знакомые звуки соединения со шлюзом станции, и Радж закричал:

— Поездка окончена!

Он направился к двери и открыл шлюз:

— Мы прибыли в Центр туризма «Аполлон‑11»! Желаю вам приятного отдыха!

Мы все толпой покинули поезд и сразу оказались в сувенирном магазине. Некоторые туристы застряли там, но большинство направились дальше к Смотровому залу. Одна из стен зала представляла собой огромное, от пола до потолка, окно, выходившее прямо на место посадки легендарного модуля.

Мы приблизились к окну, где нас встретил лощённый до предела лектор. Я отвела глаза. Ещё один человек, которого я знаю. Чёрт побери, до чего же непросто совершать преступление в маленьком городе, где все друг друга знают.

Гунтер Айкел эмигрировал в Артемиду десять лет назад вместе со своей сестрой Ильзой. В Германии к ним плохо относились из–за того, что они были мужем и женой. Я серьёзно. Поэтому они и уехали. На Луне нам все равно, кто с кем спит, если это с общего согласия и люди взрослые. (Хотя некоторые слово «взрослый» понимают своеобразно.)

Мы с ним не были друзьями или близкими знакомыми, так что моему маскараду ничего не грозило.

Гунтер подождал, пока туристы сгрудились вокруг него, и начал свой рассказ:

— Добро пожаловать на Базу Моря Спокойствия. Подходите поближе к окну, места достаточно для всех.

Мы двинулись вперёд и выстроились вдоль огромного стекла. Посадочный модуль стоял там же, где и последнюю сотню лет, окруженный коробками с приборами для научных экспериментов, которые оставили древние астронавты.

— Возможно, вы заметили, что окна Смотрового зала изгибаются по странной кривой, — объяснял Гунтер. — Почему бы не сделать стекло прямым или полукруглым? Но у нас здесь существует правило, согласно которому ничто не должно приближаться к месту посадки Аполлона ближе чем на десять метров. «Место посадки» включает в себя сам модуль, любое оборудование, инструменты, памятную табличку и даже оставленные астронавтами следы. Поэтому Зал построен так, чтобы каждая часть окна находилась на расстоянии десяти метров от ближайшей части места посадки. Вы можете походить по залу и рассмотреть место посадки под самыми разными углами.

К тому времени некоторые из туристов уже бродили вдоль извилистой стены, но после объяснения Гунтера к ним присоединились ещё несколько.

— Пожалуйста, не беспокойтесь о том, что от космического вакуума снаружи вас отделяет только это окно. Стекло в обзорном окне должно защищать от космической радиации, поэтому его толщина — двадцать три сантиметра. Этот побочный эффект делает его самой неуязвимой частью корпуса Центра туризма. Я должен с гордостью указать, что стекло было изготовлено здесь, на Луне. В стекло было добавлено небольшое количество реголитовой пыли для создания эффекта затемненных линз, иначе солнечный свет снаружи мог бы ослепить нас.

Гунтер указал на место посадки:

— «Орёл», названный так в честь птицы — национального символа Соединённых Штатов. Совершил посадку на этом месте 20 июля 1969 года. То, что вы видите перед собой, — это посадочная ступень «Орла». В конце своей миссии астронавты Нил Армстронг и Базз Олдрин улетели на взлетной ступени модуля на лунную орбиту.

Туристы прижались к стеклу, завороженные открывшимся перед ними видом. Я тоже стояла и смотрела во все глаза. Ну и что, что я живу здесь? Я же не каменная, я люблю свой город и его историю. А «Орёл» является одной из важнейших частей нашей истории.

— Каждая миссия, садившаяся на Луну, оставляла здесь американский флаг. Вы спросите, а где же он? Дело в том, что при отлете с Луны выхлопные газы взлетной ступени опрокинули бедный флажок. А потом его ещё и засыпало пылью. Если вы повнимательнее приглядитесь к поверхности чуть левее «Орла», вы можете увидеть крохотное белое пятнышко. Это единственная часть флага, которую по–прежнему видно.

Толпа загудела, туристы показывали друг другу, где находится белое пятнышко.

— Экипажи более поздних экспедиций на Луну сообразили, что флаг надо было ставить подальше от места посадки взлета.

Кто–то в толпе рассмеялся.

— Интересно, что все другие флаги подвергались воздействию прямых солнечных лучей, не прошедших через атмосферу, больше сотни лет. Поэтому они выцвели до чисто–белого цвета. Но флаг на Базе Спокойствия покрыт тонким слоем реголитовой пыли и, скорее всего, выглядит точно так же, как в 1969‑м. Само собой, убедиться в этом невозможно, поскольку никому не разрешено приближаться к месту посадки.

Гунтер сцепил руки за спиной:

— Мы надеемся, что вы получите удовольствие, знакомясь с историей и красотой Базы Спокойствия. Если у вас есть вопросы, пожалуйста, обращайтесь ко мне.

Позади толпы Боб Льюис и ещё двое специалистов РБП стояли рядом с дверью, помеченной табличкой «Зона подготовки к выходу в безвоздушное пространство». Гунтер показал туристам на эту троицу:

— Мы предлагаем экскурсии с выходом на поверхность Луны для всех желающих. Это потрясающее приключение и к тому же позволяет вам взглянуть на место посадки с тех точек зрения, которые не может обеспечить Смотровой зал.

Обычно Дейл дежурил бы вместе с остальными мастерами РБП, но сегодня была суббота, и, как истинный иудей, он находился в единственной синагоге Артемиды, на собрании религиозного братства Бет Шалутзим.

Вокруг специалистов РБП собралась небольшая толпа, но туристы победнее остались у смотрового окна. Я медленно двигалась вместе с желающими выйти на поверхность, стараясь держаться в середине толпы и подальше от Боба.

Мастера разделили нас на три группы, и я оказалась в группе Боба. Ч`рт бы его побрал.

Каждый из гидов отвел свою группу в сторону и принялся объяснять базисные правила выхода на поверхность Луны. Я стояла позади всех, отводя взгляд, чтобы не быть узнанной.

— О’кей, слушайте меня, — обратился к туристам Боб. — Я буду в полном РБП-скафандре, но вы будете в так называемых «хомячьих прогулочных шарах». Запрещено брать с собой любые острые предметы, потому что если вы случайно проколете шар, умрете. Пожалуйста, без выкрутасов. Ходите спокойно, не надо бегать. Также не нужно прыгать или сталкиваться с чужими шарами.

При этих словах Боб бросил свирепый взгляд на парочку подростков в группе.

— Место посадки ограждено метровой изгородью для защиты от вас. Изгородь отмечает десяти метровую границу, за которую никому не разрешается заходить. Не пытайтесь перелезть через изгородь. Если вы попробуете это сделать, я немедленно прекращу экскурсию и вы будете высланы на Землю.

Боб на минуту замолк, чтобы дать туристам возможность обдумать его слова:

— За пределами станции все мои команды должны выполняться немедленно и беспрекословно. Вы все должны постоянно оставаться в поле моего зрения. Вы можете ходить вокруг места посадки в любом направлении, но если я передам по радио, что вы ушли слишком далеко, вы должны немедленно вернуться. Вопросы есть?

Невысокий азиат поднял руку:

— Лектор предупредил нас, что на поверхности радиация. Насколько это опасно?

Боб ответил с заученной легкостью:

— Ваше пребывание на поверхности продлится около двух часов. За это время вы получите менее ста микрозивертов радиации — примерно столько же, сколько при рентгеновском снимке зуба.

— А почему тогда Центр туризма оснащен защитой от радиации? — спросил Нервный Тип (в каждой группе всегда такой найдется).

— Все строения, находящиеся на Луне, защищены от радиации, чтобы сохранить здоровье людей, которые здесь постоянно живут и работают. Кратковременное одноразовое воздействие не страшно, но постоянное — это совсем другое дело.

— А как же вы? Вы же часто выходите на поверхность?

Боб кивнул:

— Да, но каждый мастер РБП водит не более двух экскурсий в неделю именно для того, чтобы свести радиационное воздействие к минимуму. Ещё вопросы есть?

Нервный Тип опустил глаза. Если у него и оставались вопросы, он был слишком испуган, чтобы задать их.

Боб поднял считывающее устройство:

— Стоимость экскурсии на поверхность тысяча пятьсот жетонов с человека.

Туристы по одному подносили свои Гизмо к считывающей панели для оплаты. Я пробралась в середину толпы и заплатила вместе с ними, тревожно отметив уменьшающийся баланс на счету. Пока что мой план по быстрому обогащению обходился мне в кучу денег!

Боб повёл нас в отсек перед шлюзом. Как самый старший из присутствующих мастеров РБП он выводил свою группу первым.

Сдутые «хомячьи шары» висели на стенах отсека. Рядом с каждым из них находился жёсткий ранец. В дальней стене виднелся большой герметичный люк с панелью управления, за которым располагался большой воздушный шлюз, который мог вместить всю экскурсионную группу.

Боб снял со стены один из ранцев:

— Это специальный походный ранец, который должен быть у вас на спине все время пребывания на поверхности. В нём находится ваша система жизнеобеспечения, которая убирает углекислый газ и добавляет кислород по мере необходимости. Это устройство поддерживает нужную температуру и давление внутри шара.

Он повернул ранец боком и указал на прикрепленные «липучкой» наушники:

— Вы не должны снимать наушники. Они предоставляют открытый канал связи со всеми участниками экскурсии. Помимо этого, ваш ранец сообщит мне, если у вас возникнут какие–либо проблемы.

Нервный Тип поднял руку:

— А как управлять этим ранцем?

— Никак, — ответил Боб. — Система полностью автоматизирована. Не пытайтесь с ней ничего сделать.

Я слушала с деланным интересом. Я‑то всё знала об этих ранцах. Чёрт, во время моей подготовки к экзамену мне давали несколько намеренно выведенных из строя ранцев, чтобы я определила, в чём там проблема. И я ни разу не ошиблась.

Боб указал на ряд шкафчиков:

— Личные вещи и всё, что вы не хотите брать с собой, можете оставить здесь. Личные Гизмо держите при себе.

Оживление среди туристов нарастало, они улыбались и переговаривались, возбуждённо смеясь. Я подошла к ближайшему шкафчику и поднесла Гизмо к дверке, которая тут же открылась. Теперь она была кодирована на мой Гизмо, так что, кроме меня, никто уже не смог бы открыть шкафчик. Элегантное решение — даже Нервный Тип и тот самостоятельно справился.

Я положила сумку в шкафчик и скосила глаза, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает. Никто на меня не смотрел.

Я вытащила БИК из сумки и опустила его на пол рядом со шкафами. Спрятать его полностью было невозможно, но так он был хотя бы частично скрыт от случайного взгляда. Пульт дистанционного управления я положила в специальный карман, пристегнутый к внутренней стороне бедра.

После этого мы все должны были надеть ранцы под бдительным надзором Боба. Затем он один за другим загерметизировал наши шары. Несколько человек споткнулись и кое–кто даже упал, но в целом все неплохо приспособились. Это вовсе не сложно.

Боб достал из шкафчика свой скафандр и облачился в него за три минуты. Вот это скорость! Мне однажды удалось влезть в скафандр за девять минут, и это был мой лучший результат.

Мы выстроились позади Боба, передвигаясь с разной степенью грации. Боб махнул своим Гизмо в сторону контрольной панели, и внутренний люк открылся. Мы всей группой вошли в воздушный шлюз.

Я вошла первой и поспешила убраться в дальний угол. Достав из–под платья пульт, я активировала БИК, который немедленно ожил и включил свою камеру. Теперь я могла наблюдать за происходящим ещё и через камеру робота.

Боб наблюдал за туристами и, соответственно, стоял спиной к моему роботу. Туристы, в свою очередь, все как один смотрели на внешний люк — последнюю преграду между ними и замечательным приключением на Луне. К тому же «хомячьи шары» сделаны из довольно тёмного материала, специально чтобы защитить находящегося внутри человека от ослепляющего солнечного света.

Всё это давало мне шанс провернуть то, что я задумала. По моей команде БИК засеменил вперёд на своих забавных коготках, проскочил в шлюзовую камеру рядом с предпоследним шаром и спрятался в углу.

Боб задраил внутренний люк и прошел вперед, чтобы вручную открыть внешнюю дверь. Почему мы не используем какую-нибудь супер–пупер компьютерную программу? Да потому, что ручное управление не нуждается в перезагрузке и не отказывает без всякой причины. С безопасностью на Луне не шутят.

Зашипел выходящий из камеры воздух, и наши «хомячьи шары» постепенно затвердели. Боб постоянно отслеживал показания приборов, чтобы убедиться, что все восемь туристов теперь находятся в твёрдых оболочках. Когда в шлюзовой камере образовался вакуум, он включил радиосвязь:

— Отлично. Сейчас я открою внешний люк. Район экскурсий был специально очищен от острых камней. Но если вы заметите что–то, что, по вашему мнению, может проколоть ваш шар, не пытайтесь справиться сами, просто сообщите об этом мне.

Боб открыл внешний люк, за которым расстилался серый безжизненный ландшафт.

Туристы заохали и заахали, говоря все одновременно — и это по открытому каналу.

— Постарайтесь поменьше болтать, — посоветовал Боб. — Если вы хотите поговорить с кем–то, вызовите его через ваш Гизмо. Общий канал связи предназначен для инструкций и вопросов.

Он двинулся вперед, знаком показывая нам следовать за ним.

Я выкатилась на поверхность вместе с другими шарами. Шершавый лунный реголит тихо похрустывал под весом шара. Гибкое полимерное покрытие защищало от большей части солнечного света, но внутри становилось жарко. Внутренние слои полимера служили неплохой изоляцией, но не могли полностью справиться с теплом. Я вышла на солнечный свет и через несколько секунд уже почувствовала, как жарко становится в шаре.

Ранец включил один из вентиляторов, втянул нагретый воздух и выпустил струю прохладного.

Как и комбайнам, шарам приходится справляться с головной болью, которую представляют собой излишки тепла в вакууме. Но человека внутри шара не зальешь воском. Что же делал ранец со всем этим теплом? Отводил его на изрядный кусок льда.

Угу, именно на лед. Добрая старая замороженная вода. Примерно пара литров. Среди химических веществ вода — один из лучших поглотителей тепла. А чтобы растопить лед, нужно ещё больше энергии. Собственно, именно это и служит определяющим фактором того, сколько может длиться экскурсия на поверхность — столько, сколько будет таять этот кусок льда. Оказалось, что он тает около двух часов.

Когда все вышли, Боб закрыл внешний люк шлюза и повел нас к месту высадки. Маленького робота (я решила, что буду называть его «Бикки») я специально оставила в шлюзе.

Идти вокруг арки Центра туризма было совсем недалеко.

Я вместе со всеми подошла прямо к изгороди вокруг места посадки. Помните, как я сказала Чжин Чу, что из Смотрового зала вид ничуть не хуже? Я соврала. Снаружи, с поверхности вид куда лучше. Такое впечатление, что ты прямо там. То есть, ты на самом деле там. Ну, вы поняли, что я хотела сказать.

Я полюбовалась на места, по которым в своё время бродили Нил и Базз. Впечатляющее зрелище — моя история прямо в двух шагах передо мной.

Но пора было приниматься за работу.

Туристы разбрелись, рассматривая место посадки с разных сторон. Некоторые махали рукой оставшимся в Зале, хотя снаружи ничего не было видно. С наружной стороны обзорное стекло покрыто зеркальным слоем, поэтому на поверхности свет куда ярче, чем кажется изнутри.

Я повернулась спиной к Бобу, делая вид, что любуюсь лунной пустыней, вытащила пульт управления и снова включила БИК. Вы, наверное, задаете себе вопрос, как простой дистанционный пульт способен послать сигнал, проходящий сквозь оболочку купола. Не так–то просто передать сигнал через два слоя алюминия по 6 сантиметров каждый и метровую прослойку грунта между ними.

На самом деле, это несложно. Как и все остальные устройства в городе, пульт послал свой сигнал через систему беспроводной связи. Передающие станции стоят на всех куполах и даже на крыше Центра туризма. Вы же не хотите лишить связи специалистов, работающих в безвоздушном пространстве? Коммуникации — это мощнейшее средство обеспечения безопасности. Так что пульт Бикки мог общаться с ним без всяких проблем.

Сейчас в шлюзе был вакуум — это обычное состояние шлюза. Следующая группа туристов как раз готовилась к выходу на поверхность. У меня оставалось совсем немного времени, чтобы осуществить свой план.

Я заставила Бикки подобраться поближе к внешнему люку шлюза. Экран пульта высветил места, за которые он мог ухватиться, чтобы вскарабкаться повыше. Шикарный компьютерный мозг у этой штуки. Все, что от меня требовалось, просто сказать, куда ему нужно попасть, а как это сделать, он соображал сам.

Хватаясь за трубы, рукоятки и вентили, БИК забрался на самый верх внешней двери, закрепился на подвернувшемся ребре жесткости и ухватился за открывающую дверь рукоятку.

Ему пришлось использовать две клешни, чтобы открыть дверь, но он справился. После трех полных оборотов рукоятки дверь приоткрылась. По моей команде БИК упал на пол, причем автоматически повернулся в воздухе и приземлился на свои «когти». Просто шикарная игрушка! Я дала себе обещание купить такой, когда разбогатею.

Словно кот, пробирающийся в комнату, Бикки толчком приоткрыл дверь и выскользнул наружу. После чего закрыл за собой дверь шлюза.

Я оглянулась кругом, чтобы убедиться, что никто за мной не наблюдает. Большинство туристов стояли у изгороди, Боб только что просканировал окрестности, но никакой опасности не было и никто не пытался нарушить правила, так что он расслабился.

Бикки прикрыл дверь, потом взобрался наверх и загерметизировал шлюз. Потом я дала ему команду забраться на самый верх купола Центра туризма. Самое лучшее место, где его никто не заметит. Он вскарабкался наверх минуты за две по какой–то странной траектории, используя скобы и выступы, до которых мог дотянуться.

Я включила режим экономии энергии и спрятала пульт. На всякий случай я глянула наверх, на купол Центра, но верхушку купола с поверхности вообще не было видно. Отлично.

Первая часть плана выполнена. Остаток времени я провела, рассматривая «Орла». Подумать только, что люди осмелились сесть на Луну в этой штуковине. Да я бы и за миллион жетонов не рискнула бы.

Ладно, за миллион я бы рискнула. Но сильно нервничала бы при этом.

***

«Дорогой Кельвин,

Шон тут устроил полный крындец.

Не, я его люблю и в койке он просто потрясающий, но иногда он бывает потрясающим идиотом.

Он купил у какого–то туриста немного травки, и мы решили организовать вечеринку. Проблема только в том, что на Луне не шибко покуришь — кругом пожарная сигнализация. Так что куда нам было податься?

Я придумала отличное решение: в новую мастерскую отца.

Отец как раз решил расширить бизнес. Он снял второе помещение под мастерскую, завёз туда новое оборудование, начал искать сварщиков себе в помощь, в общем, целая история.

Он ещё не всё там устроил и не всё оборудование прибыло, так что пока это просто большая в основном пустая комната, и я знаю код к замку. К тому же, курить в помещении, специально предназначенном для работы с огнем, означает ответственно относиться к вопросам безопасности! Защита города от пожара, ну и так далее. Поэтому я предложила устроиться там.

В общем, мы устроили там вечеринку. Народу было совсем немного, несколько друзей Шона и я. Накурились мы до одури, и тут Шон и остальные решили поиграть с оборудованием. Мне надо было их остановить, но все смеялись, и всем было чертовски весело. Не хотелось их обламывать, ну, понимаешь?

Но оказалось, что отец как раз в тот день заполнил ацетиленовые баллоны. И когда Шон со своими идиотскими друзьями принялись в шутку фехтовать горелками, там был газ. Кто–то, видимо случайно повернул вентиль и когда от удара металла проскочила искра, комната вспыхнула сразу.

Все загорелось, заорала сигнализация и комната автоматически блокировалась. Мы оказались в ловушке и едва успели спрятаться в воздушном убежище. Пришлось стоять там в жуткой тесноте и ждать пожарную команду.

В общем, если коротко, никто не погиб, но помещение было практически уничтожено. Руди (это жутко любопытный говнюк из бывших конных канадских полицейских) хотел, чтобы меня вообще выслали на Землю, но пожар уничтожил всю траву, так что никаких доказательств, что мы использовали незаконные горючие вещества, у него не было.

Отец был просто В ЯРОСТИ. Он орал на меня так, как никогда раньше не орал — без конца поминал, сколько денег он вбухал в новую мастерскую, а теперь это всё пошло прахом из–за меня. Это меня вконец разозлило. Вообще–то я ведь могла умереть. Мог бы. по крайней мере спросить, как я себя чувствую, не так ли? Придурок.

В общем, мы жутко поцапались. Отец приказал, чтобы я прекратила встречаться с Шоном. Как будто он вообще может мне что–то указывать, когда речь идет о моей личной жизни! А потом он опять завел старую песню о том, как я разбазариваю свой «потенциал».

Как же я устала от этого распроклятого слова «потенциал». Устала слышать его от отца, от учителей и от каждого распроклятого «взрослого», которого я встречаю.

Я ему сказала, что он не имеет права указывать мне, с кем мне встречаться! Он продолжал долдонить своё про то, что с моим умом я могла бы добиться «чего–то серьёзного», а Шон — это просто трата моего времени, бла–бла–бла. Это моя жизнь, и я могу делать с ней всё, что захочу!

Я похватала кое–какие вещи и унесла ноги из этого дома. Сейчас я пока живу у Шона. У него квартира гораздо лучше, чем у отца. Ему всего двадцать три, а у него уже есть своя спальня и ванная комната. И он не вкалывает, как проклятый, только для того, чтобы свести концы с концами, как все хотят, чтобы я делала. Он букмекер и сам тоже делает ставки. Он сейчас откладывает деньги, чтобы купить стол в «Казино Старлайт». Это в сфере Олдрина!

Я собираюсь найти работу и скопить достаточно денег, чтобы хватило на отдельное жилье. А может, и нет. Может, мы с Шоном просто будем жить вместе».

«Дорогая Джаз,

Мне очень жаль слышать, что ты поссорилась с отцом. Я понимаю, что ты сейчас очень сердита, но пожалуйста, постарайся помириться с ним, даже если ты не хочешь больше жить в его доме. Нет ничего важнее семьи.

У меня тоже новости: я получил работу в ККК! Пока я только помощник погрузчика и весь день взвешиваю грузовые контейнеры, но это же только начало! После испытательного периода мне пообещали, что будут учить меня размещению и балансировке грузов. Очень важно, чтобы груз был правильно закреплён и сбалансирован, иначе может сорваться запуск корабля.

Если мне удастся получить место мастера по погрузке, я смогу обеспечить профессиональное образование моим сестрам. А когда они получат специальности, мы вчетвером сможем поддерживать наших родителей и они смогут уйти на пенсию. До этого ещё далеко, но мы с сестрами делаем всё, чтобы этого добиться».

«Дорогой Кельвин,

Извини, что я так долго тянула с ответом. Последние две недели были очень суматошными. Мы с Шоном поссорились, но уже помирились (я избавлю тебя от описания деталей, сейчас у нас всё отлично).

Поздравляю тебя с первой работой!

Ко мне заходили саудовские сварщики и звали к себе в подмастерья — учиться на сварщика. По крайней мере пятеро мастеров–сварщиков изъявили желание, чтобы я пришла работать в их мастерскую. Заходили также венгерские механики. Видимо, считают, что сварка и работа с механизмами — это одно и то же, поскольку и там, и там имеем дело с металлом. Странная логика. В общем, они думают, что у меня отлично получится.

Похоже, кто–то разболтал, что я сейчас не у дел и свободна. Со мной связалась целая куча разных мастеров — сантехники, электрики, стеклодувы, кто только не заявился. Нежданно–негаданно я вдруг стала королевой бала. Я знаю, что про меня говорят, что всё, что я решу сделать, получается отлично, но это уже доходит до смешного.

Чую я, что тут вмешался отец. Уж больно это всё напоминает его образ действий. Он имеет определенное влияние на мастеров в городе. То ли он напрямую попросил их поговорить со мной, то ли они решили, что если дать работу дочери Аммара Башара, это может улучшить деловые связи с ним.

Я всем отказала. Не то чтобы я ненавидела отца, вовсе нет. Просто я хочу сама строить свою жизнь, понимаешь? К тому же, если честно, все эти профессии подразумевают кучу тяжёлой работы.

Я нашла работу курьера. Это пока временно, просто чтобы заработать на мелкие расходы. Шон платит за квартиру, но я не хочу зависеть от него полностью, понимаешь? Ещё мне нравится, что я могу работать столько, сколько захочу — больше или меньше, зависит только от моего желания. У меня нет никаких начальников, мне не надо подстраиваться под какую–то структуру и платят мне за каждый доставленный груз.

Раз уж речь зашла о Шоне: он трахается с другими женщинами. Мы никогда не обещали друг другу, что больше ни с кем не будем встречаться. Я переехала к нему только потому, что мне некуда было больше идти. Так что ситуация складывается странная, но это ничего. Мы выработали совместные правила. Самое главное: ни один из нас не приводит никого к Шону в квартиру. Хочешь трахаться — ступай куда–нибудь в другое место. Для меня это всё, по большому счету, теория. Мне совершенно не хочется жонглировать любовниками. Одного вполне достаточно.

Мне такая ситуация не нравится, если честно. Но Шон с самого начала всё мне откровенно объяснил, так что я не могу жаловаться. Ладно, поживем — увидим».