Аудиозапись: 119-е марсианские сутки
Я немного полежал, пытаясь разобраться, что случилось. Вообще-то, мне стоило быть куда более расстроенным, но меня крепко приложило головой. Эффект умиротворяющий.
Итак…
Ну, ладно.
Я в шлюзовом отсеке. В окно вижу Дом: до него около 50 метров. В обычных обстоятельствах шлюз соединяется с Домом. В этом основная проблема.
Отсек лежит на боку, и я слышу ровное шипение. Отсюда вывод: либо здесь утечка, либо сюда пробрались змеи. Что так, что эдак, — у меня серьёзные проблемы.
Кроме того, во время этого… что бы это ни было… меня, словно мячик от пинбола, пошвыряло по сторонам — и я разбил стекло шлема. А воздух, как известно, не слишком жалует огромные, зияющие дыры в скафандрах.
Похоже, Дом полностью сдулся и обрушился. Даже если бы скафандр на мне был в полном порядке, мне бы некуда было идти. Скверно.
Мне нужно с минуту подумать. А ещё нужно выбраться из чёртова скафандра. Он громоздкий, а в шлюзе тесно. Кроме того, похоже, скафандр больше ни от чего меня не защищает.
Аудиозапись: 119-е марсианские сутки
Всё не так плохо, как кажется.
Хочу сказать, я всё равно в заднице. Но не так глубоко, как мне казалось.
Не знаю, что случилось с Домом, но ровер, скорее всего, в порядке. Он далеко не идеальное пристанище, но уж всяко получше дырявой телефонной будки.
На мне скафандр Бека. Собственный я не надевал с шестых марсианских суток, когда меня насадило на вертел. Костюм Бека подошёл по размеру, и в нём не было дырки. Почему это так важно сейчас? Да потому что, в отличие от того моего скафандра, ремонтный набор этого ещё не использован.
Но рано радоваться. Скафандру этот набор, в любом случае, не поможет. Ремонтный набор — конусообразная штука с клапаном, на широком конце которой суперлипкая смола. Она слишком мала, чтобы залепить дыру размером больше 8 см. И, по правде говоря, если в твоём скафандре 9-сантиметровая дыра, ты склеишь ласты куда быстрее, чем вытащишь этот набор.
Тем не менее, набор — ценный ресурс, и, может быть, я сумею им воспользоваться, чтобы остановить утечку из шлюза. Это сейчас — моя главная цель.
Утечка невелика. Поскольку в шлеме зияет дырень, скафандр, по сути, заправляет всей атмосферой отсека. Он постепенно выпускает воздух, компенсируя потерю давления. Но в конечном счёте запасы воздуха закончатся.
Мне нужно обнаружить утечку. Думаю, она где-то в ногах — судя по звуку. Теперь, когда я выбрался из скафандра, я могу повернуться и рассмотреть получше…
Чёрт, ничего не видно!.. Я её слышу, но… Она где-то там, и я не знаю, где.
Мне пришёл в голову один-единственный способ её отыскать: нужен дым!
Да, знаю. Я не в первый раз мечтаю о том, чтобы что-нибудь поджечь. И — да! — преднамеренный поджог в крошечном и закрытом пространстве обычно не самая лучшая мысль. Но мне действительно нужен дым. Хоть самую малость!
Как всегда, меня окружают материалы, специально разработанные, чтобы не гореть. Но даже самые хитроумные разработки NASA не в силах остановить пиромана с баллоном чистого кислорода.
Скафандр целиком сделан из негорючих материалов. Шлюз — тоже. Комбинезон тоже не горит, — и даже нитки из него не горят.
Изначально я собирался проверить солнечную электростанцию и, если нужно, провести кое-какой ремонт после ночной бури. Поэтому я захватил с собой набор инструментов. Но, перебирая их один за другим, я видел лишь металл или негорючий пластик.
И тут я сообразил, что у меня есть кое-что горючее: мои волосы. Да, это подойдёт! В ящике с инструментами есть острый нож. Я сбрею волоски с руки, соберу в небольшую кучку.
Второй шаг: кислород. Когда я превращал гидразин в воду, у меня были трубки, пакеты и всякие прочие изыски. Сейчас потока чистого кислорода у меня не будет. Всё, что я могу сделать — поиграться с контроллерами скафандра, чтобы повысить уровень кислорода во всём отсеке. Думаю, 40 % будет достаточно.
Теперь всё, что мне нужно — одна искорка.
В скафандре есть электроника, но она работает на очень низком напряжении. Не думаю, что с её помощью смогу получить искру. Кроме того, я не хочу её курочить: она мне пригодится, чтобы перебраться от шлюза к роверу.
В самом шлюзе тоже есть электроника, но она запитана на Дом. Вряд ли NASA просчитывали тот вариант, что шлюз может отлететь на пятьдесят метров. Ленивые задницы!
Пластик, может быть, и не горит, но каждый, кто хоть раз игрался с резиновым шариком, знает — он отлично набирает статический заряд. После этого я добуду искру, просто прикоснувшись к металлу.
Забавный факт из истории: именно так погиб экипаж «Аполлона-1». Пожелайте мне удачи!
Аудиозапись: 119-е марсианские сутки
Я в ящике, заполненном вонью горящих волос. Не самый приятный запах.
Огонь зажёгся с первой попытки, но дым просто-напросто рассеялся. Его развеяло дыханием. Поэтому я его затаил и попытал счастья ещё раз.
Успеху второй попытки помешал скафандр. Из отверстия в шлеме исходили слабые дуновения: скафандр пополнял улетучивающийся газ. Поэтому я отключил скафандр, задержал дыхание и попытался снова. Нужно было спешить: давление начало падать.
На третий раз помешала рука, которой я поджигал пламя. Её шевеление создало в воздухе завихрения, которые разметали дым во все стороны.
К четвёртой попытке я подошёл во всеоружии. Скафандр был по-прежнему выключен, дыхание я задержал, а когда настало время поджигать, я проделал это очень медленно и аккуратно. И тогда увидел, как небольшая струйка дыма дрейфует к полу кабины, чтобы там улетучиться сквозь еле заметную трещинку толщиной с волос.
Я поймал тебя, утечка!
Жадно схватив ртом воздух, я поспешно включил скафандр. За время эксперимента давление упало до 0,9 атм. — впрочем, в воздухе ещё оставалось достаточно кислорода и для меня, и для горящих волосков. Скафандр быстро привёл давление в норму.
Я внимательно рассмотрел трещину; она чертовски маленькая. Залепить её ремонтным набором — плёвое дело. Но теперь, немного над этим поразмыслив, я решил, что это скверная идея.
Мне нужно будет починить стекло от шлема. Я ещё не знаю как, но ремонтный набор с устойчивой к давлению смолой, судя по всему, окажется по-настоящему важен. И я не могу отщипывать от неё по кусочку. Стоит сломать пломбу набора, и бинарные компоненты смешаются — после чего у меня будет шестьдесят секунд, прежде чем смола затвердеет. Нет, взять лишь часть для задела трещины — не вариант.
Если бы у меня было время, я мог бы придумать план для починки стекла. После этого у меня могло остаться несколько секунд, чтобы можно было соскрести немного смолы и заделать трещину в шлюзе. Но времени у меня нет.
Уровень азота в баллоне упал до 40 %. Мне нужно срочно заделать трещину, и надо сделать это без помощи ремонтного набора.
Первая мысль: «маленький голландский пацанёнок». Я лизнул ладонь и закрыл ею трещину.
Так… Получилось не очень герметично, чувствуется поток воздуха… Руке становится холодно… Её прямо жалит мороз… О, чёрт — нет, надо как-нибудь иначе!
Идея номер два: скотч!
В ящике с инструментами он есть. Нужно его прилепить. Посмотрим, сможет ли он замедлить утечку. Интересно, сколько он протянет, прежде чем давление его порвёт. Так, леплю…
Ну что же, вроде… Да, вроде держит…
Сейчас сверюсь со скафандром… Датчики говорят, что давление не падает. Похоже, из скотча вышел неплохой герметик.
Посмотрим, продержится ли он…
Аудиозапись: 119-е марсианские сутки
Прошло пятнадцать минут, и скотч держится. Похоже, данная проблема решена.
Меня это даже слегка разочаровало: я уже разработал план, как заделать трещину льдом. В скафандре есть «поилка», в которой два литра воды. Я мог бы отключить обогрев скафандра, позволить шлюзу охладиться до точки замерзания, а потом… впрочем, неважно.
Я мог бы запечатать льдом. Просто говорю, что были ещё варианты.
Ладно, переходим к следующей проблеме: как починить скафандр? Скотч может выдержать трещину толщиной с волос, но явно не справится с атмосферным давлением на площади разбитого стекла шлема.
Ремонтный набор слишком мал, но он всё же полезен. Я могу распределить смолу вокруг краёв выбитого стекла, а затем присобачить что-нибудь, что закроет основную часть дырки. Проблема такая — чем именно закрыть дырку? Мне нужно что-нибудь прочное, что выдержит давление.
Осмотревшись, я увидел единственное, что может выдержать давление в одну атмосферу: собственно скафандр. В нём полно материала, и я даже могу откромсать кусочек. Помните, я резал полотно Дома на полоски? Так вот, те ножницы как раз в ящике с инструментами.
Если я отрежу часть скафандра, в нём появится ещё одна дырка. Но форму и расположение этой дырки я могу выбрать сам!
Так… думаю, я вижу решение. Мне нужно отрезать руку!
Э, нет. Не мою руку, а руку скафандра. Рукав. Я сделаю надрез чуть ниже левого локтя. Затем я продолжу вырезать повдоль, превращая вырез в прямоугольник. Он будет достаточно большим, чтобы запечатать шлем, и его удержит смола.
Материал, способный выдержать атмосферное давление? Есть.
Смола, которая будет герметиком при атмосферном давлении? Есть.
А как быть с зияющем прямоугольником на рукаве? В отличие от шлема, материал самого скафандра гибкий. Я плотно прижму края и склею их смолой. Потом, когда надену скафандр, мне придётся прижать левую руку к боку — но места в скафандре мне хватит.
Смолу придётся размазать довольно тонким слоем, но это самая липучая штука на свете — я серьёзно! И не обязательно добиваться абсолютной герметичности. Мне нужно продержаться ровно столько, чтобы перебраться в безопасное место.
Но где оно, это «безопасное место»? Без понятия.
В любом случае, будем решать проблемы по очереди. Сейчас надо чинить скафандр.
Аудиозапись: 119-е марсианские сутки
Сделать надрез на рукаве оказалось довольно просто; столь же просто было вырезать из него прямоугольник. Ножницы мощные, как чёрт знает что.
На то, чтобы убрать со шлема остатки разбитого стекла, ушло больше времени, чем я ожидал. Вряд ли они могут проткнуть ткань скафандра, но я не могу полагаться на удачу. Кроме того, не хочу, чтобы перед глазами торчали острые осколки.
Затем пришлось взяться за самое сложное. Как только я сорвал пломбу с ремонтного набора, начали тикать шестьдесят секунд, после которых смола затвердеет. Я пальцами содрал смолу с воронки и по-быстрому размазал её по краям отверстия в шлеме. Затем собрал остатки и запечатал отверстие в рукаве.
Я прижал к шлему вырезанный из рукава прямоугольник. Зажал его крепко, обеими руками, коленом сдавливая шов на рукаве. И не отпускал, покуда не досчитал до 120 секунд. Просто, чтобы смола застыла наверняка.
Похоже, всё сработало как надо. Швы казались крепкими, а смола застыла до твёрдости камня. Однако, я приклеился к шлему рукой.
Не смейтесь!
В ретроспективе, размазывать смолу пальцами было не лучшей мыслью. По счастью, левая рука оставалась свободной. Поворчав и как следует выругавшись, я сумел дотянуться до ящика с инструментами. Вытащив отвёртку, я сумел проковырять смолу и освободиться. Всё это время я чувствовал себя полным идиотом.
Компьютеру скафандра я приказал довести давление до 1,2 атм. Заплатку на шлеме надуло, но она держала. Рукав тоже надулся, угрожая разойтись по шву, но остался одним целым.
Тогда я бросил взгляд на датчики скафандра, чтобы узнать, насколько он герметичен.
Ответ: не очень!
Скафандр рассчитан на работу в течение восьми часов. Это подразумевает 250 мл жидкого кислорода. Для безопасности в баллон скафандра можно закачать целый литр кислорода. Но это не всё.
Остальная часть воздуха — азот. Он нужен, чтобы просто создавать давление. Когда в скафандре случается утечка, именно азот восполняет потерю воздуха. Баллоны скафандра могут вместить до двух литров жидкого азота.
Скафандр конкретно пропускал воздух! За шестьдесят секунд он выпустил его столько, что давление во всём шлюзовом отсеке выросло до 1,2 атм.
Примем объём шлюза за два кубических метра. Надутый скафандр, по всей видимости, занимает половину. Итак, у него ушло пять минут на то, чтобы добавить 0,2 атм. к одному кубометру. А это 285 г воздуха (поверьте моим расчётам). Плотность воздуха в баллонах — примерно один грамм на кубический сантиметр. Значит, я только что потерял 285 мл.
В общей сложности я начал с 3000 мл. Пока не заделал утечку в шлюзе, много газа улетело в атмосферу Марса. Кроме того, часть кислорода я с дыханием превратил в CO2, который уловили углекислотные патроны скафандра.
Проверив показания, я увидел, что у меня остались 410 мл кислорода и 738 мл азота. В общей сложности это составляет почти 1150 мл. Разделим на 285 мл/мин…
Стоит покинуть шлюзовой отсек, и скафандр протянет лишь четыре минуты.
О, чёрт!
Аудиозапись: 119-е марсианские сутки
Так, я ещё немного поразмыслил.
Какой прок бежать к роверу? Там я окажусь точно в такой же ловушке. Места будет больше, но в конечном счёте я всё равно погибну. Ни регенератора воды, ни регенератора кислорода, ни еды. Любая из этих проблем фатальна — выбирайте какую хотите.
Мне нужно починить Дом. Я знаю, что делать; мы это отрабатывали. Но работа продлится долго: мне нужно будет хорошенько порыться в сдувшихся стенах, набрать запасных материалов для заплат. Потом я найду прореху и запечатаю её лентами герметика.
Но эта работа растянется на несколько часов, а мой скафандр — решето.
Мне нужен ещё один скафандр. Скафандр Мартинеса раньше был в ровере. Я брал его с собой в поездку к «Марсопроходцу», на тот случай если вдруг понадобится замена. А по возвращении унёс обратно в Дом.
Чёрт бы его побрал!
Итак, мне нужно добыть один скафандр, прежде чем я вернусь в ровер. Который из них? Скафандр Йоханссен мне мал (она совсем крошка, наша милая Йоханссен). Скафандр Льюис заполнен водой — точнее, в сию секунду там полно сублимирующегося льда. Изувеченный и кое-как заштопанный скафандр, который сейчас со мной — скафандр Бека. В моём личном скафандре дыра. Остаются скафандры Мартинеса и Вогеля.
Первый я разместил рядом с койкой, на тот случай если мне потребуется торопливо одеваться. Конечно, теперь — после внезапной разгерметизации — он может быть где угодно. И всё же, поиски можно начать оттуда.
Следующая проблема: я в пятидесяти метрах от Дома. Бежать в громоздком скафандре при гравитации в 0,4g ой как непросто. Лучшая скорость, на которую я могу рассчитывать — 2 м/с. Это означает драгоценные 25 секунд; чуть ли не одна восьмая из отпущенных мне четырёх минут. Мне позарез нужно снизить эту цифру.
Но как?
Аудиозапись: 119-е марсианские сутки
Я подкачу этот чёртов шлюз поближе.
В сущности, это лежащая на боку телефонная будка. Я провёл с нею несколько экспериментов.
Как я прикинул, если собираюсь её катить, мне нужно ударить в стенку как можно сильнее — и в момент удара находиться в воздухе. Ни в коем случае в момент удара нельзя опираться на какую-либо часть шлюзового отсека: силы взаимно сократятся, и отсек не сдвинется с места.
Сперва я попытался отпрыгнуть от одной стенки и врезаться в другую. Отсек немного шевельнулся, но и только.
Затем я попробовал оттолкнуться от пола, чтобы взлететь в воздух (0,4g, ура!), а затем впечататься в стену обоими ногами. Но и на этот раз отсек чуть шевельнулся.
С третьей попытки у меня получилось. Хитрость в том. чтобы упереться в пол возле стены обеими ногами, а затем подпрыгнуть к верхушке противоположной стенки и ударить спиной. Я только что проделал этот фокус, и получил достаточный импульс для того, чтобы будка перевалилась на соседнюю грань.
Ширина отсека — один метр, поэтому… я приблизился к Дому именно на такое расстояние. Печально… придётся повторить ещё пятьдесят раз.
После этого моей спине не позавидуешь.
Аудиозапись: 120-е марсианские сутки
Моей спине не позавидуешь!
Искусной и изящной технике «впечатайся в стену» оказались присущи некоторые недостатки. Схема срабатывала в одном случае из десяти, и каждый удар доставлял адскую боль. Мне приходилось делать перерывы, вытягиваться во весь рост и основательно уговаривать себя на то, чтобы продолжить биться о стену ещё и ещё.
У меня ушла на это всё ночь, но всё-таки я это сделал.
Сейчас я в десяти метрах от Дома. Ближе я подобраться не могу из-за всякого барахла, от декомпрессии разлетевшегося по окрестностям. Мой шлюз — не внедорожник, он не может переваливать через препятствия.
Дом лопнул утром. Сейчас следующее утро. Я провёл в этой проклятой будке целые сутки. Но скоро я её покину.
Теперь я в скафандре и готов действовать.
Итак… Ну, ладно… Ещё раз пробегусь по плану. Вручную провести декомпрессию шлюзового отсека. Выбраться из него и бегом в Дом. Быстро поискать скафандры под сложенными стенами. Найти скафандр Мартинеса (или Вогеля, если наткнусь на него). Затем к роверу. Там я буду в безопасности.
Если у меня выйдет время, прежде чем я найду скафандр, я просто побегу к роверу. У меня будут серьёзные неприятности, но, по крайней мере, в нём у меня будет время подумать и материалы, с которыми можно поработать.
Делаю глубокий вдох… вперёд!
Запись в журнале: 120-е марсианские сутки
Я жив! И я в ровере!
Всё прошло не совсем так, как я планировал, но я не умер — так что можно засчитать победу.
Декомпрессия шлюза прошла чисто. Через тридцать секунд я был уже на поверхности. Вприпрыжку бросившись к Дому (это самый быстрый способ передвижения при местной гравитации), я пересёк целое поле, заваленное всякой всячиной. Авария безжалостно разметала всё, в том числе и меня самого.
Я почти ничего не видел; отверстие в шлеме закрывала самодельная заплата. По счастью, в рукав скафандра была встроена камера. В своё время NASA решило, что разворачиваться вместе со скафандром, чтобы на что-то посмотреть — совершенно излишняя потеря времени. Поэтому в правый рукав они встроили крошечную камеру. Видеосигнал транслируется на экран внутренней поверхности шлема. Так что можно смотреть на что угодно, просто указывая на это рукой.
Мне пришлось рассматривать искажённую, ущербную версию внешнего мира. Заплатка отнюдь не была гладкой или отражающей. И всё же, так я видел, что происходит вокруг.
Я направился прямиком к тому месту, где раньше был установлен шлюзовой отсек. Я знал, там должно быть отверстие порядочных размеров, и я смогу пройти внутрь. Дыру я нашёл без проблем. Ох, какая же она жуткая! Починить её будет целой проблемой.
Именно в этот момент начали проявляться недостатки моего плана. Я мог шевелить только одной рукой. Левая рука была прижата к телу, а обрезанный рукав просто болтался. Поэтому, двигаясь под осевшим плотным потолком, мне приходилось приподнимать его единственной свободной рукой. Это меня сильно замедляло.
Из того, что я мог видеть, интерьер Дома обратился в хаос. Всё сдвинулось со своих мест. Даже столы и койки оказались в метрах от того места, где они стояли до происшествия. Лёгкие предметы валялись в полном беспорядке, многие из них — снаружи. И всё это было засыпано почвой и изувеченными кустами картофеля.
Шаг за шагом продвигаясь вперёд, я добрался до того места, где должен был находиться скафандр Мартинеса. К моему изумлению, он оказался на месте!
«Ура! — наивно подумал я. — Проблема решена».
К сожалению, скафандр оказался пришпилен к месту столом, на который, в свою очередь, навалился осевший потолок. Если бы я мог действовать обеими руками, я бы его освободил — но в одну руку это оказалось невыполнимым.
Поскольку времени оставалось в обрез, я отцепил шлем скафандра Мартинеса. Отложив его в сторону, я порылся под столом в поисках целого ремонтного набора. С помощью камеры на руке я сумел его обнаружить. Затем швырнул его в шлем и со всех ног бросился прочь.
Кое-как добежав до ровера, я едва успел. Уши сдавило декомпрессией, и в ту же секунду в шлюз ринулся божественный воздух при давлении в 1 атм.
На карачках забравшись внутрь, я свалился на пол и постарался как следует отдышаться.
Итак, я снова в ровере. Словно сейчас опять идёт Великая экспедиция по спасению «Марсопроходца». Бр-р-р! Что ж, по крайней мере, сейчас здесь пахнет получше.
Должно быть, NASA уже не на шутку разволновалось. По всей видимости, они заметили, что шлюз сдвинулся в сторону Дома, и потому знают, что я жив — но им нужен отчёт. И, по счастью, именно в этом ровере есть связь с «Марсопроходцем».
Я попытался было отправить сообщение, но «Марсопроходец» оказался недоступен. Неудивительно — он запитан от Дома, который отключился. Во время моей краткой панической вылазки наружу я успел заметить, что «Марсопроходец» стоит в точности там же, где я его оставил — гейзер мусора так далеко не достал. Скорее всего, посадочный модуль в порядке, нужно только наладить электричество.
В текущей ситуации огромный плюс — целый шлем. Они взаимозаменяемы, поэтому теперь я надену шлем Мартинеса. Обрубок руки по-прежнему остаётся проблемой, но главным источником утечек был дырявый шлем. Теперь, получив в распоряжение свежий ремонтный набор, я могу заклеить рукав более тщательно.
Впрочем, это подождёт. Я не спал больше суток. Прямой угрозы для жизни сейчас нет, поэтому я ложусь спать.
Запись в журнале: 121-е марсианские сутки
Я хорошенько выспался, и сегодня добился существенных успехов.
В первую очередь я ещё раз заделал рукав. В прошлый раз мне пришлось размазать смолу довольно тонким слоем — львиная доля ушла на заплату в шлеме. Но сейчас я ухлопал на рукав целый набор. Герметичность абсолютная.
Скафандр по-прежнему однорукий, но, по крайней мере, он больше не даёт утечек.
Почти весь воздух из скафандра я выпустил ещё вчера. У меня остался только кислород, которого бы хватило на полчаса. Как я уже говорил, организму нужно не так уж много кислорода. Проблема была с давлением.
Такого запаса кислорода мне хватило, чтобы пополнить скафандр запасами ровера. Эту процедуру я бы не смог провернуть, если бы он по-прежнему давал утечку.
Пополнение баллонов через ровер — аварийный случай. Предполагалось, что астронавты будут пользоваться ровером в скафандрах с достаточным количеством воздуха. Роверы не рассчитаны на длительные поездки, они не рассчитаны даже на работу в течение полусуток. Но, на случай чрезвычайной ситуации, снаружи ровера имеются шланги для сжатых газов. Внутри для этих шлангов мест уже не оставалось, да к тому же NASA приняло за аксиому, что большинство аварийных ситуаций, связанных с потерей воздуха, случаются снаружи.
Но пополнение запасов — дело неторопливое. Баллоны наполняются куда медленнее, чем скафандр вчера терял воздух. Поэтому вчера пользы от аварийной заправки быть не могло. А сегодня, имея надёжный скафандр без малейших утечек, заправить баллоны оказалось проще простого.
Пополнив запасы азота и кислорода, я сразу убедился что скафандр держит. У меня было сразу несколько неотложных задач. Сколь бы я не доверял результатам своих трудов, сейчас мне был позарез необходим скафандр с обеими руками.
Я вернулся в Дом. На этот раз спешить было некуда, и я захватил с собой шест, чтобы использовать его как рычаг и сдвинуть стол со скафандра Мартинеса. Освободив его, я перетащил его в ровер.
Для пущей уверенности проведя тщательную диагностику, теперь я мог заявить, что у меня есть полноценный скафандр! Я получил его в два приёма, но всё-таки получил.
Завтра я починю Дом.
Запись в журнале: 122-е марсианские сутки
Сегодня я в первую очередь выложил рядом с ровером камни, чтобы написать «В ПОРЯДКЕ». NASA эта надпись должна порадовать.
Я снова вернулся в Дом, чтобы оценить ущерб. Первейшая задача — сделать так, чтобы стены были целыми, и чтобы Дом мог выдержать давление. После этого я уже смогу чинить всё остальное.
В обычных обстоятельствах Дом — нечто вроде палатки с гибкими шестами арок и жёстким складным полом. Высокое внутреннее давление — ключевой компонент поддержания формы. Утратив его, структура обрушилась. Я проверил шесты и убедился, что ни один из них не сломался. Они просто легли на пол — и всё. Некоторые из них мне придётся стянуть заново, но это будет несложно.
Отверстие, в котором раньше был установлен шлюз N 1, было громадным. Впрочем, и с ним можно справиться: у меня есть ленты герметика и запасы полотна. Работы предстоит много, но я смогу надуть Дом заново. Как только я это сделаю, я восстановлю питание и запущу «Марсопроходец». После этого NASA расскажет мне, как починить то, с чем я не разберусь сам.
Всё это меня не сильно беспокоит. У меня проблема посерьёзнее.
Ферма погибла.
Полностью лишившись атмосферы, почти вся вода выкипела. Кроме того, температура упала куда ниже точки замерзания. Даже бактерии в почве не могут пережить катастрофу вроде этой. Некоторая часть урожая созревала в аварийных тентах Дома, но и она тоже погибла. Я шлангами подсоединил тенты к Дому для поддержания атмосферы и температурного режима. Когда Дом лопнул, аварийные тенты тоже сдулись. Но даже если бы в них остался воздух, мороз всё равно прикончил бы мой урожай.
Сейчас картофель на Марсе — вымерший вид.
То же самое можно сказать о бактериях в почве. Мне больше никогда не вырастить здесь ни одного растения.
Всё было спланировано. Плантация дала бы мне продержаться до 900-х марсианских суток. Посылка с припасами прилетела бы на 856-е сутки — задолго до того, как закончатся мои припасы. Но теперь, без фермы, наш план стал историей.
На брикетах с продуктами обрушение Дома никак не сказалось. Кроме того, картофельные клубни, пусть и мёртвые, всё равно остаются едой. Я как раз собирался снять урожай, поэтому время для происшествия, если можно так выразиться, выдалось самое что ни на есть удачное.
На готовых порциях я продержусь до 400-х марсианских суток. Не могу сказать с уверенностью, сколько я протяну на картошке — для начала мне нужно посмотреть, сколько её получилось. Но я могу прикинуть. У меня было 400 растений, на каждом из которых выросли в среднем 5 клубней — итого 2000 клубней. Из расчёта 150 калорий на клубень, для выживания мне нужно съедать 10 штук в день. Значит, на картофеле я смогу протянуть 200 дней. В общей сложности, я доживу до 600-х марсианских суток.
К 856-м суткам я давным-давно скончаюсь.