Чувствуя себя использованной и обиженной, разъяренная Мадди запрыгнула в свою машину и направилась к дому Эдди.

Его не было дома.

Либо так, либо он просто не открывал дверь.

Ее гнев, тем не менее, достиг температуры кипения, тихо ругаясь, она перерыла машину в поисках бумаги. Оторвала клочок от коричневого пакета из бакалеи, и, используя капот автомобиля как стол, она нацарапала гневное послание:

ОТЛИЧНО, МЕРЗАВЕЦ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, ТЫ МОГ БЫ ВЕСТИ СЕБЯ БОЛЕЕ ПРИЛИЧНО, КОГДА ГРОМИЛ МОЙ ДОМ.

Мадди, известная также как Я НЕ ПОЛОВАЯ ТРЯПКА

Она выхватила упаковку жевательной резинка из сумочки, развернула одну, запихнула в рот, и начала жевать так быстро и энергично, как смогла.

Промаршировала через двор, поднялась по ступеням. Она взяла комок резинки изо рта и прилепила его рядом с дверью. Ладонью она прикрепила свое послание к резинке, потом отошла назад и подбоченясь рассмотрела свою работу.

Это в достаточной мере передавало всю глубину ее гнева.

Она промаршировала назад к автомобилю и пустилась наутёк.

Она была бы рада разогнаться, но считала, что ей и так везет каждый раз, когда ее машина вообще заводилась.

Обычно по переулку она передвигалась медленно, почти ползком, тщательно избегая как можно больше выбоин, насколько это было возможно. На сей раз, она летела, подпрыгивая как сумасшедшая, ее голова ударялась о крышу, а плечо врезалось в дверь.

Она снизила скорость, но не раньше, чем услышала оглушительный грохот, и почувствовала вибрацию под ногами.

Она посмотрела в зеркале заднего обзора.

Ее глушитель лежал по середине переулка.

Она затормозила. Дала задний ход. Остановилась. Выбралась наружу

Схватила глушитель.

Закричала и бросила его.

Горячо.

Она открыла багажник, вытащила старое несвежее полотенце. Используя его в качестве гигантской прихватки, она подобрала глушитель, бросила его в багажник, захлопнула крышку, и продолжила свой путь.

Той ночью, она позвонила на работу и предупредила, что чувствует себя плохо и не придет. У нее были более важные дела. Ну, например, вылакать бутылку вина, которую она нашла в шкафу.

Она думала об Энид.

Решила, что отсутствие новостей уже хорошие новости.

Она думала об Эдди, об этом сукином сыне. В своем воображении, она представила его находящим ее послание. Возможно, слово мерзавец было слишком мягким. Может быть, ей надо было применить что-нибудь более жесткое.

***

Эдди и Джейсон шли рядом по дамбе, с удочками за плечами, оба насвистывали позывные Шоу Энди Гриффита. Они поймали, несколько сомов, довольно приличных размеров, плюс пару маленьких окуней, которых они выпустили обратно. Джейсон наслаждался жизнью.

Люди всегда говорят, что они не хотели бы взрослеть. На самом деле они не хотят этого. Не могут хотеть это. Джейсон никогда не повзрослеет.

Они почистили рыбу. Потом Эдди вручил ведро Джейсону. "Не забудь, либо сразу же положить их в холодильник, либо попросить, чтобы Адэль приготовила их".

"Хорошо". Джейсон крепко взял ведро обеими руками, пошаркал ногами. "Почему бы Вам не пойти и не пообедать с нами? "

Эдди вспомнил те времена, годы назад, когда он сидел за их кухонным столом. Он встряхнул головой. "Нет, не сегодня".

"Когда-нибудь?"

"Да. Когда-нибудь".

"Обещаете?"

"Обещаю".

Эдди наблюдал, как Джейсон ехал на своем велосипеде вниз по узкой дороге, затем повернулся, чтобы войти в дом.

Записка. На двери.

Он попытался схватить ее. Что-то розовое и липкое протянулось от двери до бумаги.

Жвачка.

Сначала, он засмеялся.

Черт, вечно она недовольна.

Потом, он начал думать о плохих замках на ее дверях. Если он не вламывался, то это мог сделать кто-то еще.

***

Мадди осторожно засовывала мышеловку в пластмассовый футляр для магнитофонных кассет. На внешней стороне футляра, волшебным маркером, она написала слово мерзавец.

Это должно привлечь его внимание, думала она, оставляя футляр на середине кухонного стола Эдди. Он не сможет сопротивляться подобному искушению.

Ее голова. Эта головная боль убивала ее.

Мадди застонала и перевернулась, крепко сжимая подушку, она пыталась вернуться в сон, и не могла сделать этого из-за пульсирующей головной боли.

И зачем только она выпила целую бутылку вина?

"Мадди. Просыпайся"

Энид. В ее сне.

"Я искала тебя", — сказала ей Мадди. "Хотела знать, куда ты ушла".

"Мадди."

Мадди вздрогнула и проснулась, или, по крайней мере, думала, что проснулась.

"Энид? "

"Привет, Мадисон. "

Мадди села, с удивлением щурясь на темную фигуру у края постели.

Она включила прикроватную лампу.

Энид стояла там во всем своем великолепии, напоминая вульгарную проститутку с ее чересчур обесцвеченными волосами, макияжем в полкило и километровыми ногтями. От нее пахло смесью дорогих духов и пепельницы, полной окурков.

Какое облегчение.

"Энид. Боже мой".

Мадди охватило острое чувство родства, сестринской привязанности, которое застало ее врасплох. Она с трудом слезла с кровати, сделал три шага навстречу сестре, затем остановилась.

Энид не казалась сильно взволнованной воссоединением.

"Я думала, что ты мертва!" — сказал Мадди, пытаясь заставить Энид понять, через что она прошла. "Я думала, что тебя убили. Я думала, что ты погибла в авиакатастрофе".

Ее голова выбрала именно этот момент, чтобы напомнить ей о недавнем чрезмерном возлиянии. Казалось, ее мозг распух, мысли запутались.

Энид.

Жива.

"Мне нужна кассета с записью".

Никакого "Рада видеть тебя, сестренка. Как ты?"

"О чем ты?" Что такого было в этой записи? Из-за всего этого голова Мадди начала болеть еще больше.

"Демо-запись. Где — она? "

Голос Энид был более резким, чем помнила Мадди, более скрипучим. Тяжелая жизнь. Вот что она делает с человеком.

"Я перевернула здесь все верх дном и не нашла ее. Что ты сделала с ней?"

"Ты обшарила свой собственный дом? "

"Это ведь так похоже на меня. Что ты сделала с моим видиком?"

"Я заложила его".

"Я хочу его назад".

Итак, настоящая Энид и ее реакция. "Давай-ка посмотрим. Ты украла мою машину и обчистила мой банковский счет, если я правильно помню".

"Ты была честной. Ты всегда вела игру по правилам".

"Почему ты просто не попросила, если у меня была твоя драгоценная запись?"

"Я не хотела, чтобы кто-нибудь знал о моем пребывании в городе. Я задолжала денег очень многим людям. Хотела, чтобы они считали меня мертвой".

"Я ведь тоже считала, что ты мертва".

Энид пожала плечами. "Ну и что? Не похоже, что мы когда-либо были близки".

Мысли Мадди переключились. Она представила записку, которую оставила для Эдди. Упс.

Энид издала недовольный звук. "Ты все испортила".

"Я приехала сюда, потому что ты потерялась".

"Я должна была потеряться. В этом была вся суть. Теперь отдай мне запись, и я пойду "теряться" дальше".

"Я не знаю, о чем ты говоришь".

"Я отправляла ее тебе. Когда ты были в Аризоне".

Мадди встряхнула головой. Она ничего не понимала.

Энид начала расхаживать по комнате взад и вперед. "Я использовала поддельное имя, и отправила запись тебе в Аризону. Но когда я полностью прошла весь этот непростой путь, чтобы получить ее, ты уехала".

"Тебе потребовалось два месяца, чтобы добраться до Аризоны?"

"Я была занята, пытаясь найти покупателя для кассеты. Так много сложностей возникает, когда ты делаешь что-то такого уровня. Я даже купила себе новое имя, но тебе его говорить я не собираюсь. Я хотела, чтобы Энид исчезла. Я хотела стать "предположительно мертвой". В этом был весь план. Я не хотела, чтобы кто-нибудь искал меня. Запись, Мадди. У меня есть кое-кто, желающий заплатить четверть миллиона за нее".

"Что может стоить таких денег?" — спросила Мадди, скорее себя, чем Энид.

"Прохладная тень". Энид улыбнулась, довольная собой.

Это заставило Мадди вспомнить времена, когда они были маленькими, и Энид делала что-то плохое. Она, казалось, никогда не чувствовала раскаяние или вину, только самодовольство. Тогда Энид беспокоила ее, но Мадди надеялась, что со временем, ее сестра постепенно приобретет совесть.

Судя по всему, этого так и не произошло. Интересный результат психологического исследования. Возможный ответ на старый вопрос, действительно ли человек рождается с чувством правильного и неправильного.

"Ты присвоила кассету с записью Эдди", — сказала Мадди.

"Он потерял сознание. Я не ожидала найти что-то подобное. Я искала немного травки или кокаина или что-нибудь еще. Все, что угодно. И я нашла кассету".

Она плюхнулась на стул, скрестив свои голые ноги, качая ступней с красными ногтями на пальцах в сандалиях на ремешках. "Эдди Берлин". Она сделала возмущенный кивок головой. Взгляд ожесточился.

Отвергнутая женщина.

"Этот придурок. Он не захотел меня. Он позвонил Элу, чтобы тот прислал проститутку. Когда я приехала, он посмотрел на меня, и приказал уйти! Уйти! А потом он упал в обморок".

"И тогда ты нашла кассету".

"Мне нужна была некоторая компенсации, что-нибудь повеселиться. Мне следовало оставить запись у себя, но я запаниковала. Я подумал, что он обнаружит пропажу, и соберет все воедино. Так что я отправил ее тебе. Я не беспокоилась о том, что ты поставишь ее. В своем письме, ты говорила, что ты не можешь ставить музыку со словами на этой жалкой маленькой станции". Она издала горький смешок. "Мне следовало спрятать ее. Он никогда даже не обнаружил бы пропажу".

До вчерашнего дня.

"Где запись, сестренка? "

Мадди потирала голову, пытаясь тянуть с ответом, пытаясь думать.

"Четверть миллиона долларов", — сказала Энид, как будто ее слова могли помочь Мадди вспомнить.

"Запись не твоя, ты не можешь продать ее". Почему она беспокоится, пытаясь обратиться к отсутствующей совести Энид?

"Я дам тебе четверть всей суммы".

Энид думала, что все такие же, как она, только они еще не знали об этом. И что когда-нибудь они придут в себя, и поймут, какими дураками всегда были, цепляясь за идеалы, которые привели их в никуда.

Энид вскочила на ноги.

Чем больше Мадди тянула с ответом, тем злее становилась Энид. "Ты всегда была такой сверхдобродетельной, такой Мисс Совершенство".

Она подошла ближе, свет падал на ее лицо, лицо, которое выглядело старше своих лет. На внутренних сторонах ее рук были кровоподтеки.

"Какой красивый оттенок фиолетового," — мягко сказала Мадди, в то время как безысходное отчаяние заполняло ее сердце. Как мог человек дойти до такого?

"Заткнись и принеси мне запись".

Мадди схватила свои джинсы и надела их под слишком большую футболку. "Я не могу поверить, что потратила впустую свое время, приехав сюда", — сказала она, застегивая джинсы, засовывая ноги в сабо.

"Жизнь каждого из нас — это бесполезная трата, неважно, где мы, неважно, что мы делаем", — сказала Энид. "Разве ты еще не поняла это, Мадди? Чего ты достигла за годы праведности? Открыла средство исцеления от рака? Может быть СПИДа? Или даже триппера?"

"Мы не все должны стать звездами", — тихо сказала Мадди, скорее себе, чем Энид. Она должна была верить, что каждая жизнь была важна. В противном случае она не смогла бы существовать. Не смогла бы жить. "Мы можем просто лелеять каждое мгновение. Мы можем жить изо дня в день".

Энид издала фыркающий звук и встряхнула головой. "Ты не изменилась. Ты такая же дура, какой всегда и была. Это точно. Вот и все. Люди карабкаются, с трудом достигают своей цели, получают то, что могут пока они могут".

"Я предпочитаю быть дурой, чем стервятником, питающимся другими людьми". Мадди направилась к двери.

Энид вскочила на ноги, загородив рукой проход. "Куда это ты направилась? "

"Взять запись. Она снаружи. В моей машине. В бардачке".

Энид засмеялась, порыв сигаретного дыхания ударил Мадди в лицо. "Ты всегда считала меня пустоголовой, не так ли? Жди здесь". Она ушла, бегом вниз по ступеням.

К тому времени как Мадди добралась вниз, Энид с кассетой в руках врывалась в переднюю дверь.

"Я возьму свои вещи и пойду", — сказала Мадди, стремясь выбраться отсюда прежде, чем Энид попытается проиграть запись.

"Разве ты не хочешь послушать это? "

"Нет"

Но Энид уже была у стерео. Она нажала на кнопку "питания" и вставила кассету.

Сначала было только шипение.

Потом голоса.

Невнятный разговор людей, подобный отдаленному шуму толпы.

Энид нахмурилась и усилила звук.

Это только усилило шипение. Она перемотала вперед, остановила, затем снова послушала. Более отдаленные голоса, как плохо улавливаемый звук, как будто запись была стерта, но не полностью.

Обезумевшая Энид перемотала до конца, перевернула кассету, и проверила другую сторону.

Пустая.

Энид готова была сорваться. "Песня. Песня исчезла!"

Мадди пожала плечами. "Кассеты с магнитной лентой не сохраняются вечно. Возможно, жара в машине вывела ее из строя".

Энид издала разгневанный вопль. Она всегда была крикуном, всегда имел взрывной характер, но, тем не менее, Мадди не была готова для следующего ее поступка.

Энид ударила ее.

Не слабый, девчачий толчок, а тяжелая пощечина открытой ладонью по лицу, которая отбросила Мадди к стене. Больно до слез.

Энид была права, они никогда не были близки, никогда не ладили, но даже во времена, когда они не имели никакой связи, Мадди всегда цеплялась за воображаемое мнение, что Энид была все еще Энид.

Это не была Энид. Это был кто-то другой. Кто-то, кого Мадди совсем не знала.

"Убирайся!" — закричала Энид, лицо красное, изо рта летят брызги слюны. "Убирайся из моего дома"

Мадди была только рада подчиниться. Тот кто сказал, что кровь не вода, не имел такую родственницу как Энид.