На мосту Риальто не было ни души. Музыка на Пьяцетте отвлекла обычных немногих прохожих. Плохой вечер выдался для торговцев, разбивших вдоль моста свои лавочки.
На земле стояли в ряд горшки и дешевая посуда, за ними висело господское платье, когда-то элегантное и нарядное, грубые женские рубашки, жестяная и цинковая утварь, мышеловки, птичьи клетки и т. д. На мосту Риальто вы можете найти все, что может понадобиться неприхотливому обывателю Венеции.
Доктор Мартенс торопливо вошел в одну из таких лавочек; агент остался стоять в дверях, пытливо поглядывая в направлении города.
По дороге комиссар успел снять с себя галстук, воротник и манжеты. В лавочке он купил за несколько лир простое платье и с разрешения хозяина тут же переоделся. Торговец равнодушно смотрел на всю эту процедуру: видимо, он привык к подобным происшествиям.
Комиссар растрепал прическу, нахлобучил на лоб широкополую дешевую шляпу и, попросив купца сохранить до завтра снятое платье, вышел на улицу.
Никто бы не узнал в рабочем, одетом в простую синюю блузу, элегантного доктора Мартенса, за полчаса перед тем гулявшего на площади Святого Марка в обществе первого аристократа города.
Вовремя окончил он свое переодевание!
Не успел он выйти на улицу, как на темном фоне соседних домов вырисовалась стройная женская фигура и, не замечая обоих мужчин, быстро взбежала по ступенькам моста.
За ней в отдалении, шагах в двадцати, осторожно крадучись и прячась в тени домов, следовал какой-то мужчина.
— Совсем как вчера, — на ходу прошептал доктору Мартенсу агент Губер, — она вышла через заднюю калитку, свернула в переулок, обошла почти всю площадь Святого Марка, а теперь, видимо, идет туда же, куда вчера.
— По дороге ничего особенного не случилось?
— Нет, ничего.
Доктор Мартенс молча кивнул и быстрыми шагами пошел вперед: в беспорядочном клубке узких улиц и переулков каждую минуту можно было потерять женщину из вида.
Минут десять продолжалось это преследование; женщина снова свернула направо, в узкий переулок, имевший не более двух метров в ширину.
Прежде чем комиссар успел добежать до угла, она исчезла!
Две-три неясные фигуры попались им по дороге; из-за угла несся им навстречу глухой, смутный гул.
Подойдя ближе, они увидели небольшую харчевню с вывеской, прочесть которую им не удалось ввиду окончательно наступившей темноты.
— Она должна быть здесь, Губер, взгляните-ка. Если через пять минут вы не выйдете из трактира, значит, вы нашли ее, и я приду к вам.
Губер направился в трактир, а через пять минут туда вошел и доктор Мартенс.
В лицо ему пахнул противный запах прогорклого сала. Воздух был пропитан махоркой и запахом трески — главной пищи бедного итальянского люда. Несколько подозрительного вида субъектов сидели за столами перед глиняными кружками. На полу валялись тыквенные семечки. Было шумно, ругань висела в воздухе. Каждую минуту кто-нибудь из присутствующих ударял кулаком по столу, так что стоявшая на нем посуда звенела и подскакивала.
Около самой двери комиссар увидел своего агента. В нише, за другим столиком, сидела женщина, видимо, погруженная в глубокую задумчивость. Время от времени она бросала взор на дверь.
Хозяин подозрительно оглядел вошедшего комиссара и поставил перед ним кружку кислого красного вина.
В последующие несколько минут не произошло ничего знаменательного, и комиссар имел время хорошо разглядеть свою соседку.
Она, видимо, сильно волновалась и часто с напряженным ожиданием взглядывала на дверь.
Доктор Мартенс в первый раз видел баронессу. На тонком овальном лице сверкали громадные черные глаза. Она откинула назад вуаль, так что ее густые роскошные волосы были на виду. С боков волосы придерживали маленькие черепаховые пряжки, вроде той, которую комиссар нашел в кучке сора в пустой квартире.
Пристально всматривался доктор Мартенс в черты баронессы, стараясь что-нибудь прочесть на ее лице. Но в нем не было ничего грубого, а тем более преступного. Оно было грустно и очень бледно. Горе выражали большие черные глаза, беспокойство и напряженность читались в ее позе и всей ее фигуре.
Прошло еще несколько минут. Вдруг раздалось мяуканье кошки.
Комиссар переглянулся с Губером. Это был сигнал агента, сторожившего на улице.
Дверь отворилась, и в харчевню вошел стройный белокурый мужчина с усталым, мятым лицом и светлыми усами, беспорядочно нависавшими на рот. Он производил впечатление человека сильно уставшего, но держался прямо, с какой-то странной выправкой.
Он подошел к сидевшей в нише женщине и поздоровался с ней. В его поклоне не было ни наглости, ни неуклюжести человека, не знакомого со светскими манерами. Совсем наоборот: его поклон был безукоризнен, и это не укрылось от зоркого взгляда доктора Мартенса.
Баронесса молча кивнула, предоставляя незнакомцу начать разговор. Тот бросил испытующий взор на соседний столик и, убедившись, что сидевшие за ним оживленно беседуют, вполголоса спросил:
— Принесла?
Новый кивок был ему ответом.
— Сколько?
— Столько, сколько ты требовал.
— Давай сюда.
— Имей терпение. Мне нужно поговорить с тобой. Должно же это когда-нибудь кончиться… Мне нужен покой… Выслушай меня. Сколько тебе нужно, чтобы…
Она понизила голос до шепота, так что комиссар, как ни напрягал слух, не мог уловить ни слова.
Зато ответ незнакомца прозвучал весьма отчетливо.
— Сколько нужно? Скажем, тридцать тысяч крон. Ты сама знаешь, что это цена невысокая. Я мог бы получить вдвое больше, если бы тот вечер не спутал мне все карты.
Баронесса содрогнулась.
— Не говори об этом, — простонала она.
Она провела рукой по глубоко запавшим глазам и устремила неподвижный пристальный взор перед собой… Прошло несколько минут…
— Значит, решено, тридцать тысяч крон, — заговорила она снова, справившись со своим волнением.
— Да, но имей в виду, что я не уступлю ни одного келлера.
— Разве ты не боишься, что я донесу на тебя? — после короткого молчания спросила она.
— Какие глупости! Ты прекрасно знаешь, что одного моего слова достаточно, чтобы разбить счастье всей твоей жизни. Себя ты способна еще, пожалуй, принести в жертву, но не семью!
— Я уплачу деньги, — беззвучно прошептала она.
— Вот и великолепно! Сегодня я еду в Вену и как только получу деньги, привезу или пришлю через указанное тобой доверенное лицо то, что ты желаешь. А теперь давай мои четыре тысячи крон! Я не могу терять время даром.
Доктор Мартенс уже несколько минут не спускал глаз с мужчин, сидевших за соседним столиком и наблюдавших за интересовавшей его парой. При виде денег, которые баронесса быстро передала незнакомцу, они многозначительно переглянулись. Один из них, со шрамом от ножевого удара на щеке, поднялся с места и быстро зашагал к выходу.
Между тем незнакомец, обменявшись с баронессой еще несколькими фразами, в свою очередь встал, поднял воротник пальто, надвинул на самые глаза мягкую широкополую шляпу, бросил на ходу хозяину лиру за вино и закуску и, отвесив молодой женщине такой же изысканный поклон, как и при входе, торопливо вышел из харчевни.
Выйдя на улицу, он пошел к железному мосту, расположенному в северном направлении. Агент Крафт, стороживший у трактира, незаметно последовал за ним.
Минутой позже из-под ворот вынырнула темная мужская фигура и в свою очередь устремилась за незнакомцем.
Между тем баронесса, не имея надобности дольше оставаться в харчевне, вышла на улицу. За ней по пятам шли и парни, наблюдавшие весь вечер за ее совещанием с неизвестным.
— Дайте-ка мне ваш револьвер, как только мы будем на дворе, — шепнул своему агенту доктор Мартенс. — Он нам сегодня пригодится.
Они поспешно вышли из трактира и бросились бежать по направлению к мосту Риальто, но не успели они пробежать и двух-трех переулков, как до слуха их донесся отчаянный крик.
Они бросились на зов. Переулок за переулком, улица за улицей, добежали они наконец до узенького прохода, где, наклонившись над упавшей на землю женщиной и осыпая ее ударами, возились двое мужчин.
Доктор Мартенс и агент схватили негодяев за шиворот и оттащили их от несчастной, лежавшей, по-видимому, в глубоком обмороке.
Сверкнули ножи…
С проклятием бросился один из негодяев на доктора Мартенса, но хладнокровно направленный на него револьвер заставил его отшатнуться.
Он отскочил от комиссара и пустился бежать со всех ног.
Между тем второй хулиган тоже выхватил нож, стараясь ударить агента Губера. Ему удалось ранить своего преследователя в руку.
С легким криком выпустил тот парня, который, видя бегство своего приятеля, недолго думая, последовал его примеру.
Агент Губер хотел было броситься за ним, забыв про свою рану, но комиссар остановил его:
— Оставьте его, пусть улепетывает. У нас тут есть более важное дело.
Его перебил звук выстрела, раздавшийся со стороны железного моста. За первым выстрелом последовал второй…
Доктор Мартенс наклонился над баронессой, лежавшей на земле без признаков жизни.
Глаза ее оставались закрытыми, лицо было мертвенно-бледно, уголки рта болезненно сводило…
— Барышня, барышня, — позвал ее комиссар.
Губы открылись, но не проронили ни звука.
— Знать бы, где тут найти доктора или по крайней мере аптеку. Мне не хочется звать на помощь… ее здесь легко узнают. Губер, посмотрите, пожалуйста, нет ли поблизости гостиницы или постоялого двора.
— Я вижу свет, — крикнул агент, добежав до угла улицы, — здесь есть гостиница для приезжих.
— Хорошо. Мы должны доставить туда баронессу. Можете вы мне помочь?
— Справимся как-нибудь.
Комиссар приподнял баронессу под руки, агент помогал ему, насколько позволяла раненая рука. Таким образом дошли они со своей ношей до дверей гостиницы, где хозяин встретил их далеко не дружелюбно.
Доктор Мартенс, владевший итальянским языком, объяснил ему, в чем дело.
— Мы нашли эту женщину в обмороке на улице, — сказал он, — позовите скорей доктора и отведите нам комнату.
С этими словами он протянул хозяину бумажку в десять лир.
Вид денег совершенно успокоил того. С подобострастным видом побежал он на первый этаж, отворил низенькую дверь и попросил посетителей войти.
— Я сейчас сбегаю за врачом. У меня тут есть приятель, доктор Сарто, которого я могу вам рекомендовать. Он сейчас находится в кофейной у моста Риальто. Через несколько минут он будет здесь.
С этими словами он вышел из комнаты, пахнувшей салом и рыбой и отличавшейся более чем сомнительной чистотой.
Доктор Мартенс положил баронессу, все еще остававшуюся без чувств, на диван. Девушка принесла свежей воды и нюхательного спирта и принялась растирать ладони и виски больной.
Между тем агент Губер обмыл свою рану холодной водой. Она, к счастью, оказалась не особенно глубокой. Губер изорвал на бинты носовой платок и с грехом пополам сделал себе перевязку.
— Ах, господин комиссар, чуть было не запамятовал. Я вырвал у парня из рук какую-то вещицу. Он, наверное, украл ее у барыни.
С этими словами он подал доктору Мартенсу небольшой медальон.
Комиссар открыл его и с криком удивления так и отпрянул назад…
В медальоне было два небольших портрета. Первый изображал капитана генерального штаба австрийской армии, второй — убитого на Грилльхоферштрассе…
Ценная и знаменательная находка!
Как близка должна была быть эта женщина убитому, если носила его карточку постоянно при себе. (Какое еще нужно было доказательство?) Как досталась ей эта фотография? И зачем понадобилось ей бежать так стремительно из Вены, вместо того чтобы поднять шум из-за убийства любимого человека?
Но она не должна знать, что тайна ее стала известна посторонним. Комиссар хотел застать ее врасплох, выступить перед ней с фактами и неопровержимыми доказательствами, под гнетом которых она должна будет склонить голову. Он запер медальон и опустил его в карман молодой женщины, еще не очнувшейся от своего обморока.
Между тем подоспел доктор. Это был старый, болтливый, как почти все итальянцы, человечек. После краткого осмотра он заявил, что положение больной не опасно и что налицо имеется лишь глубокий обморок, вызванный страхом или каким-либо нервным потрясением. «Через несколько минут, — успокаивал он присутствующих, — пациентка обязательно придет в себя».
И точно: щеки баронессы понемногу стали розоветь, она несколько раз вздохнула и медленно открыла глаза.
С испугом и удивлением взглянула она на стоявших около нее мужчин. Затем в широко открытых глазах ее отразился глубокий ужас.
Она сделала усилие приподняться…
— Где я, — пролепетала она, хватаясь за голову, — что вам всем от меня надо?
— Не бойтесь, барышня, — успокоил ее доктор Мартенс, — мы нашли вас в бесчувственном состоянии на улице и доставили сюда, чтобы вы могли оправиться.
Слова эти и особенно обращение «барышня», казалось, немного успокоили баронессу.
— Дайте пить, — попросила она.
— Полезнее всего был бы стакан хорошего вина, — заметил доктор.
Комиссар позвал хозяина и спросил, есть ли у него в погребе шампанское.
— Случайная бутылочка, — услужливо заявил тот, — недавно у нас свадьбу справляли, так осталась.
— Подайте ее сюда.
Вино подкрепило истощенные силы баронессы. Она встала, привела в порядок свой туалет, надела шарф.
— Мне пора домой. Меня уж и так, наверное, хватились. Долго я здесь пробыла?
— Четверть часа, не больше.
— Значит, еще не поздно?
— Девять часов, — ответил доктор, посмотрев на часы.
— О, мне надо торопиться. Благодарю вас, за все благодарю, господа.
Она протянула доктору Мартенсу руку и пошла к дверям.
— Извините, барышня, — остановил ее комиссар, — я не могу пустить вас одну. Мы с товарищем проводим вас.
— Нет, благодарю вас! Я, право, теперь достаточно оправилась. Я живу тут поблизости. За мостом Риальто. Здесь всего несколько шагов, и я могу смело пройти их одна.
— Послушайте меня, барышня, — вполголоса проговорил комиссар, — я очень боюсь за вашу безопасность. Или вы забыли, что было полчаса назад?
— Кажется, на меня напали. Я помню, что двое каких-то людей набросились на меня. И только благодаря вашему вмешательству…
— Я не потому напомнил вам об этом происшествии, — перебил ее доктор Мартенс, — чтобы выслушать вашу благодарность, а потому, что негодяи могут повторить свое нападение. Разрешите мне проводить вас до безопасного места, я обещаю вам уйти, как только вы прикажете.
Баронесса в нерешительности оглянулась:
— Право, это… этого не нужно.
— Как угодно, я не хочу навязываться. Но я думаю, что вы ничего не можете иметь против того, чтобы мы с товарищем издали следили за вами.
— Пожалуйста, — после легкого колебания наконец ответила баронесса, — но если вы уж так любезны, то давайте отправимся сейчас же, я очень спешу.
Доктор Мартенс предложил баронессе руку и помог ей сойти по узким и ветхим ступеням лестницы.
На улице баронесса несколько раз вдохнула воздух и тяжело оперлась на руку своего спутника.
— Я еще не могу опомниться от страха и я еще не так сильна, как предполагала. Душевно вам благодарна, что вы так заботитесь обо мне. Я не знаю, как бы я без вас справилась.
Медленно двигались они к мосту Риальто. На улице не было ни души. Луна лила с небес яркий свет, на земле летали черные отчетливые силуэты домов.
Агент Губер внимательно оглядывался по сторонам, но нигде не было ничего подозрительного. Однако напуганный недавним нападением, он на всякий случай держал револьвер наготове.
Молча шла баронесса, видимо, погруженная в тяжелое раздумье. Что за человек ведет ее под руку, спрашивала она себя, пугливо поглядывая на своего спутника. Наверно, иностранец, судя по акценту, скорее всего, немец. Он держал себя так корректно и тактично, что взор молодой женщины с удивлением скользил по его скромному, почти убогому костюму.
— Вы, вероятно, проездом в Венеции? — решилась она наконец спросить.
— Да, по делам.
— Где вы живете обыкновенно?
— В Вене.
— В… Вене.
— Ну да. Вам знаком этот город?
— Да… — после минутного колебания ответила она, — я там была… в услужении… имела место…
— Вот как! Вы были в услужении… Можно спросить у кого?
— У госпожи… как ее фамилия… Господи, — засмеялась баронесса, — да у госпожи фон Зигльгейм.
— Значит, вы говорите по-немецки?
— Немного, недостаточно хорошо, чтобы вести разговор.
Снова наступило молчание. Так дошли они до моста Риальто.
— Теперь мы у цели. Еще раз сердечно вам благодарна. Не будете ли вы так любезны назвать мне ваше имя. Быть может, мне представится случай отблагодарить вас.
— Мое имя Map…с, — представился комиссар, стараясь выговорить свою фамилию как можно менее ясно.
Баронесса остановилась и протянула руку.
— Могу я в свою очередь полюбопытствовать, кому я имел счастье оказать небольшую услугу?
— Меня зовут Мария Феретти, мой адрес Рива дель Соль, сто тридцать два.
— Не разрешите ли вы мне зайти завтра справиться о вашем здоровье?
— Ах, нет, нет! Пожалуйста! Я… я завтра уезжаю в Туринрано утром… там живут господа, которые предлагают мне место… Поэтому я хотела попросить вас сохранить сегодняшнее происшествие в тайне… Мне это может повредить у новых господ. Некрасиво ведь девушке так поздно разгуливать по пустынным улицам. До свидания, не следуйте за мной, пожалуйста. Мне теперь недалеко… всего несколько шагов до дома. Могут выйти неприятности, если меня увидят так поздно в обществе мужчины!
— Как вам будет угодно. Спокойной ночи! Может быть, до свидания!
— До свидания. Если случай когда-нибудь снова сведет нас, то напомните мне только мост Риальто: этого будет достаточно, чтобы я вас узнала. Еще раз благодарю вас!
Последние слова она, забывшись, произнесла тоном настоящей светской дамы. Даже обычная, салонная улыбка мелькнула на мгновение на ее устах.
Еще раз кивнув комиссару, скрылась она за поворотом улицы.
Комиссар и агент остановились, чтобы обождать, пока стихнут шаги, и убедиться, что никто не следует за молодой женщиной.
— Губер, следуйте за ней незаметно. Вероятно, она направится прямо домой. После сегодняшнего происшествия у нее, я думаю, надолго пропадет охота к приключениям. Но на всякий случай все-таки последите за ней. С этими женщинами ничего нельзя сказать наверно.
— Где я найду вас?
— В отеле.
Агент поспешил за баронессой, а доктор Мартенс кликнул гондолу и приказал везти себя в отель.
Второй агент еще не вернулся. Зато барон фон Сфор был на месте и, не заметив даже перемены во внешности доктора Мартенса, жизнерадостного и восторженного, приветствовал его не менее восторженными словами:
— Говорю вам, доктор, что маленькая Кастелламари самое очаровательное создание на свете!