Жизнь-зебра
Жизнь – как зебра: черная полоса, белая…
Дальше нужно идти, если смелый ты.
И не надо спешить сразу в райский сад.
Поживи пока. Не глади назад.
40 лет не век. Пусть летят года.
И вином хмельным станет виноград.
Превращения, блин
В кого превращаются девочки?
В шикарных гулящих девиц.
И вот эти Тани и Леночки
Пленяют нас взмахом ресниц.
На вид все – невесты невинные,
Прекрасные скромницы, блин.
И, женскою слабостью сильные,
Легко покоряют мужчин.
Вот жёны (теперь они замужем!) —
Те брак свой священный блюдут:
Не шляются слишком усиленно,
Не всем без разбору дают.
Проходят года. Всё меняется.
Из жен вышли теща, свекровь…
И вот эти тетки стараются
Играть снова в страсть и любовь.
А ставши седыми старухами,
Ворчливо как двери скрипят,
Осенними скучными мухами
На всех без разбору зудят.
О боже, спасибо великое,
Что даже рождаясь от баб,
Мы шанс стать имеем мужчинами.
Мужик ведь не женщины раб!
Зима морозная
Мороз кусает щеки и коленки.
Зима пришла! В сугробах дремлет снег.
Снегирь пузатый, как малиновый вареник,
На ветке просвистел чего-то мне.
Снежинки падают волшебным покрывалом.
Окрест галдит в веселье детвора.
Скрипят полозья. Лыжников навалом.
У пацанов – в хоккей своя игра.
Вот кот крадется с белыми усами,
Высматривая глупых голубей.
Щенок лохматый, носится как пьяный,
В восторге тявкая на птиц и на людей.
Вдали сверкает речка, словно льдинка.
Плывут по небу чудо-облака.
А я иду неспешно по тропинке.
Душа моя спокойна и легка.
Мне улыбались все девушки
Я шел по бульвару весеннему.
Журчали победно ручьи.
Красавицы в странном смущении
Взирали на ноги мои.
Да, мне улыбались все девушки,
Как будто я принц иль богач.
Ах, нежные добрые феюшки,
Налейте мне счастья первач!
Я им многозначно подмигивал
Вздыхал сладострастно чуть-чуть,
От взглядов прямых не увиливал
И пялился даже на грудь.
Я чувствовал силу могучую,
Хотелось и петь, и плясать,
И выбрать бы самую лучшую,
Чтоб ей моей суженой стать.
Но что-то уж слишком хихикали
Они, как одна, все подряд…
«Ширинку свою застегните-ка!», —
Услышал я вдруг. Во отпад!
На джинсах разорвана молния.
Какой неприятный конфуз!
С другой стороны, разве стыдно мне?
Я тем, что случилось, горжусь!
Дыханье звёзд
(очень дружеская пародия на стих Марины Гербер «В желанье нового дисконта»)
От звезд шептания волна,
Упав елеем,
Была дыханием сотворена,
Желаньем Грея.
Дисконт крылом своим взмахнул.
Душа вздохнула.
В росинках наготу из чувств
Рождало чудо.
На сердце краской гроздью лёг
Тот теплый выдох,
Который был рождён всерьёз,
На шелке пыток.
Неделя ожидания
(чрезвычайно дружеская пародия на стих Он Ушел «За окном также капает дождик»).
Я во вторник тебя поджидал.
Ты в четверг собиралась прийти.
В воскресенье мне дождь обещал,
Что в субботу проснусь – рядом ты.
В понедельник – опять не пришла.
Даже в пятницу ждал я, но зря.
Может, в среду найдёшь ты меня?
Ох, тогда полюблю я тебя!
А я плыву к тебе по лужам
(дружеская пародия на стихотворение Марины Гербер «Я перепрыгиваю лужи»)
Какой, однако, дождик мерзкий!
Но я плыву под ним на стрежень,
Хоть слышу маятника скрежет,
Который душу мою нежит.
По лужам прыгаю как заяц,
На стоп-сигналы опираясь.
И кофе крепкий выпивая,
Вся я в зарубках, но живая!
Знать, ждет меня печальный ужин.
Но в лужу мне падёж не нужен.
Ах, где же блюдечко с пирожным!?
Как надоело бездорожье!
С улыбкой сыр жую. Крепеж
С морзянкой отбиваю телом.
Курю, не сплю, поскольку – дождь.
Жизнь не халва, но надоело!
Билет
(дружеская пародия на «Проездной этой жизни билет» Он Ушел).
Не хочу никаких я мучений.
И вообще не хочу умирать.
А чтоб не было в этом сомнений
Я стишок накропаю опять.
Наследив, не захлопну я дверцу.
Почитав, успокою нутро.
Как спокойно мне станет на сердце,
Когда брошу я лиры перо!
Свой билет проездной, хоть помятый,
Я по жизни в кармане несу.
Мне на небо еще рановато.
Мне на свете улыбка к лицу!
Мне этот вкус в бреду знаком
(дружеская пародия на стих «Мне этот вкус давно знаком» Марины Гербер).
Горчит, штормит исландский виски.
В ладонях стынут две сосиски.
Бокал, наполненный огнём,
Ванилью пахнет. Медальон
Скользит и падает по краю.
Я в захолустье уплываю
В тумане храмов и дождей.
О, век глотков и скоростей,
Страстей, причалов, площадей!
Любви печальной орхидей
Мне не наполнить послевкуссьем,
Печалью, болью и предвкуссьем.
И я гремлю порожняком…
Пусть бред мой назовут стихом.
Венец природы
Мы – homo sapiens – разумны, как мартышки,
Добры – как волки, человечны – как скоты.
По жизни суетимся, словно мышки.
Как бегемоты важностью полны.
Оскал звериный прячем под ухмылкой.
Ложь покрываем глянцем гладких фраз.
Мы похоть называем страстью пылкой.
И жадность, словно яд, питает нас.
Как лисы в отношениях плутуем.
И трусим, словно зайцы, если шум.
Как рыси мы крадемся. И воруем
Чужие вещи, деньги, мысли дум.
И, выглядеть спеша как ангелочки,
Поём псалмы про Бога, про мораль.
Но лакомые разные кусочки
Клыками рвём, как тигр терзает лань.
Плюемся мы почище, чем верблюды.
Собравшись в стаю, рады воевать.
Из танков, самолётов и орудий
Себе подобных любим убивать.
И, ядерным оружием бряцая,
С трибуны все борясь за прочный мир,
Талдычим про прогресс, как попугаи,
Ныряя из дерьма опять в сортир.
Так кто же мы? Ужель – венец природы?
Зачем живём? Кто сами мы собой?
Ответ простой: мутанты и уроды
Идущие все в ад иль на убой.
Карты на сайте
Карты тусуются: дамы, валеты,
Блеск мишуры, макияж, эполеты…
Много шестёрок среди королей.
Здесь не пасьянс, а игра посложней.
Круто блефуют престижем тузы.
Джокеры прячутся. Клонов кусты.
Рейтингом каждый усердно трясёт,
Чушь и вердыщенку гордо несёт.
Трутся в колоде они друг о друга,
Любят, ревнуют и ходят по кругу…
Но не судьба им сорвать крупный куш.
Глуп их азарт и понтовая чушь.
Платят они, подставляют очко,
Ссорятся, как дураки, горячо.
Только Хозяин срывает весь банк.
Он ведь единственный, кто не дурак.
День влюблённых
(дружеская пародия на стих Марины Гербер «Девочка из дальних снов»)
Душа устала в полнолунье.
Пора сдавать её в архив.
А лев из смены караульной
На декольте взирает див.
Портрет размыт полутонами.
Нева в подмышках не скользит.
И сердце грешного мальчишки
К себе девчонку так манит!
Наш мишка Гамми столь вальяжен,
Что стал почти как тамада.
А хвост в любви не очень важен.
С Днём Валентина, господа!
Янычары
Янычары грозные рычали.
Ятаганы головы секли.
Яростные крики ужасали.
Яд стекал по рекам на крови.
Ямы завалились кучей трупов.
Ястребы кружили в облаках.
Яркие доспехи, сёдла, луки
Яхонтом сверкали, как наряд.
Явственно вокруг свистели стрелы,
Ясно вопли слышались окрест.
Ягуары-люди озверело
Ящерами бились там и здесь.
Яблоку упасть тут было негде.
Ягодами красными горя,
Яшма золотилась на эфесах
Януса – двуликого царя.
Якорь бросив рядом в синем море,
Ялик приспустил все паруса.
Ярославна плакала в неволе,
Ясли с новым воином неся.
Повеса и поэтесса
(дружеская пародия на стих Романа Курортного «Твой портрет»)
Свои словесны упражненья,
Как Леонардо написав,
В порыве чувств и вдохновенья
Повеса, голову теряв,
Воспел богиню лунолику,
Младую, словно Эвридику,
Свой слог у Пушкина содрав.
Пожалуй, он всецело прав
Средь чуда счастья и забав
Любовных, озорных и нежных.
Завидуют ему безбрежно
Тут все коллеги и друзья.
И, врать не буду, – даже я.
Слишком праведный Иов
(дружеская пародия на стих Владислава Яковлева «Иов»)
Мораль такая есть простая:
Не жди ни почестей, ни рая,
Ни одобренья, ни наград,
Тогда всему ты будешь рад,
Чем одарил тебя Творец.
Хотя у жизни есть конец,
Но этот факт совсем не повод,
Чтобы нести венец Иова,
Всех благочестьем поражать,
Себя в узде всегда держать,
Склонясь в поклоне пред Всевышним.
Чрезмерны потуги излишни.
Ведь жизнь не мёд и не халва.
Она бывает столь горька,
Что даже праведный Иов
Отречься от Творца готов
И плюнуть раздраженно в небо,
Продать себя за корку хлеба
Кому угодно, кто подаст,
Кто защитит и крышу даст,
Убережет от всех болезней
И столь окажется полезным,
Что станет всей родни родней.
И льёт Иов тогда елей,
И славословит словоблудьем.
Но мы его корить не будем.
Он слаб и жалок, этот раб.
Он не мужик. Похож на баб.
И пусть поймёт Иов урок:
Коль сам дурак, причем тут Бог?
Я – дровесек
(дружеская пародия на стих Иланы Арад «Я – дерево»)
Я – дровесек,
несу топор упрямо,
настойчиво рублю средь веток ствол,
чтоб обтесать его не криво, очень прямо,
без суеты; за этим в лес пришел.
Я – дровесек,
не хмурый и не тёмный,
пою о солнце песенку с душой.
Когда построю дом, то просветвлённо
Найду в нём утешенье и покой.
Я – дровосек,
построив храм свой светлый,
навек забуду лживую печаль.
Дрова, сгорая, греют незаметно.
Полезным надо быть – моя мораль.
Я снова утонул в весне
(дружеская пародия на стишок Григория Федорова «Я снова памятью в весне»)
Теперь я весь живу в зиме.
В кого б влюбиться?
Хоть не пацан я (много лет),
Успел жениться.
Прощайте юности года!
Меня бросали.
И Мопассановы слова
Спасут едва ли.
Сейчас я папа сам.
И неутешен.
Зачем любовь тогда была
Такой безгрешной!?
Мне вёсен хочется опять
И стать наивным.
И вновь под окнами стоять,
Чтоб быть счастливым!
Моя культурная семья
Страдает нервно,
Когда стишки кропаю я
О самой первой.
Любви коротким был рассказ.
Нравоученье
Я не сложил из кучи фраз
До отвращения.
Я не прошу у Вас ноги
(дружеская пародия на романс Оли Вольф «Я не прошу у Вас руки»)
Я не прошу Вас сразу в загс.
Терзать капризами не буду.
Вот мы расстанемся сейчас,
И я о Вас совсем забуду.
Душой моей не обладая,
Лишь тело соблазнили Вы.
А я, о счастии мечтая,
Корю Вас взглядом. Но – увы!
Вы не дерзнули стать мне мужем.
Любовь ушла. Осталась грусть.
Мне Ваш ответ совсем не нужен.
И, бросив Вас, я тем горжусь!
Букашка и жучок
(очень дружеская пародия на стишок Агаты Пустяк «Про ромашку и любовь»)
У меня ромашка
Выросла в горшке.
И ползёт букашка
По цветку в тоске.
А в его бутоне
Спрятался жучок.
Скоро в моём доме
Будет червячок!
Светская львица
Решил я однажды влюбиться.
Нашел подходящий объект.
Шикарную выбрал девицу,
Да просто достоинств букет!
Красивая, как Нефертити.
Фигура – ваще обалдеть!
И, глазки, и губки, и тити…
Ну, есть на чего поглазеть.
Она была светская львица,
В шелках, горностая мехах.
Легко покорила столицу.
Носили её на руках.
Как с ней познакомиться ближе?
Я в театр её пригласил.
Взирая на спину и ниже,
Свой нос в декольте погрузил.
Она засмеялась игриво,
Привычно улыбку даря.
И громко сказала: «Ты – милый!
Но секс ожидаешь ты зря.
Ведь я не отдамся беспечно.
Вот был бы ты крез иль банкир,
Тогда получил бы, конечно,
Любви моей огненной пир».
Тут мне захотелось напиться,
Забыться, уйти, умереть.
Красива она, но – тупица!
И глупо на дуру смотреть.
Ассоль или под парусом любви
Я состою из многих электронов,
Протонов и нейтронов заодно.
И мой фонтан харизмы и гормонов
Пленяет женщин крепче Бельмондо.
Но шляться – это пошло. Даже шлюпка
Плывёт всегда к родному кораблю.
И я гребу к тебе, моя малютка,
Поскольку обожаю и люблю.
Летит фрегат фантазий доброй сказки.
Мечту я смело превращаю в быль.
Другим мужчинам ты не строишь глазки,
Уразумев, какой я богатырь.
И пусть грохочут бури океанов,
Как капитан я поднял паруса,
Чтобы Ассоль от счастья стала пьяной
И вышла замуж раз и навсегда.
Надев очки и зонтиком укрывшись,
Ассоль сидит и ждёт меня в порту.
А я плыву под небом синей выси,
Слагая с рифмой песню про мечту.
На берегу пылятся чемоданы.
Ассоль глядит в безбрежный океан.
Похоже, что мы оба чем-то пьяны.
И каждый бережёт свой талисман.
Возникнет Грей. Возьмет Ассоль на руки
И понесёт к себе, на свой фрегат.
Пройдя через супружеские муки,
Ассоль под утро скажет: «Ах ты гад!»
Рэпер с мозгами
(рэп-хип-хоп)
Если бы я родился поэтом, то сочинил бы песенку про то и про это. Но я не стихоплёт, не музыкант, не критик, а лишь хип-хоп-рэпа производитель. Трясу, чем могу, вдохновляясь речетативом, хотя не страдаю ни поносом, ни нервным тиком. А вот если б я был крутым олигархом, то стал бы в России новым монархом. Деток наплодил бы – наследников. И жена была бы не вредина. Такая красивая, как Шарехезада: вся аппетитная и спереди, и с зада. Клёвая очень, модерный прикид. И афоризмами так и гвоздит. Груди как дыни, губки – бантиком; все причиндалы есть для романтиков. Я бы с ней учил физику, математику. Чтобы в башке у неё, кроме попсы и рэпа, Пифагорова теорема сидела крепко. Очень это важно для человека: быть на уровне 21-го века. А кто не учится, а только ногами дрыгает, мозгами не двигает, тот ничуть не лучше африканской обезьяны, с кривляющейся рожей жующей бананы. И сколько ни подпрыгивай, себя не перепрыгнешь, если без смысла: жрешь и отрыгиваешь. А в чем же смысл, как по-твоему, парень? А в том, чтоб не свистело у тебя между ушами. И если ветер приключился в твоей голове, то бед наделает, другим и себе. Так что задумайся, друг, пока не поздно. Пойми: пацан с мозгами – это о-о-о-чень серьёзно.
Шахматы
Короли, ферзи и пешки
В бой идут. Но все насмешки,
Что бессмысленна игра
Отвергают. Им пора
Поразмяться бы в Кремле,
На потеху детворе
В Новогодней-то поре.
Правит Шах теперь страной.
Мат не страшен. Как ладьей,
Он Россией управляет,
Ловко пешки расставляя.
Кони скачут, громко ржут.
А слоны чего-то ждут.
Ферзь всему один – Газпром.
Как гроссмейстер может он
Всех искусно обыграть,
Чтобы кучу бабок взять.
Так поздравим с Новым годом
Мы родного Кукловода!
Побудь со мною
(первая строчка позаимствована из одноименного стиха Джона Магвайера)
Побудь со мною эту жизнь!
Не будешь? Жаль. Тогда пусть год.
Не можешь год? Так продержись
Один лишь месяц, без забот.
И это много? Что ж, пускай,
Мы будем вместе десять дней.
Не хочешь? Это был бы рай
Для двух прекраснейших людей.
Ты, отрицательно кивнув,
Не подарила даже ночь.
Хоть час мне дай! Ну, пять минут!
Ах, как твой холод превозмочь!?
И вдруг – о чудо! – ты сняла
Свои одежды. Обалдеть!
Столь неуступчива была,
Что трудно было овладеть…
И вот – финал. Потом – покой…
Я встал уйти. Сквозь сумрак век
Ты обронила: «Ангел мой!
Теперь люблю тебя навек!»
Мой геном
Я не динозавр, не птеродактиль.
Вымирать нисколько не хочу.
Закаляю в битвах свой характер.
Неустанно весело шучу.
Не желаю просто почковаться!
Завершивши поиска процесс,
Лягу с той, с кем буду размножаться,
Совмещая страсть и интерес.
Мой геном пробьёт себе дорогу,
Яйцеклетку оплодотворит.
Как творец, я стану равен Богу.
Пусть меня страна благодарит!
И настанут вскоре на планете
Мир, покой, любовь и коммунизм.
Подрастут немного мои дети
И воскликнут: «Пап, мерси за жизнь!»
Мэр
У нас был выбран новый мэр.
Он матом крыл СССР,
В единороссах процветал,
Лизал, обманывал, сосал…
А, пост занявши, заявил,
Что прежний мэр дебилом был.
С трибуны новый мэр вещал,
Что воплотит, что обещал…
Проходит год, затем другой…
Наш мэр красуется собой.
А в городке – бардак и грязь,
На всех постах жирует мразь.
Разруха. Нищ и сир народ.
А мэр коттеджи продаёт.
Он всем про совесть говорит,
Пыхтит, потеет и сопит,
Что, дескать, – кризис на дворе
И нету средств, и воры все,
И что урезали бюджет,
А лишних денег вовсе нет,
Не помогает президент,
И губит пьяный контингент…
К тебе, проныра-господин,
Вопросик есть всего один:
Чего ж ты в кресло мэра сел
И морду там, как хряк, наел?
В болоте
Однажды в каком-то застойном болоте
Завёлся ужасный большой крокодил.
Лягушки заквакали «ах!» Бегемоты
Пыхтели сердито: «Он нас оттеснил!»
И утки закрякали: «Экий мерзавец!
Он страшный, зубастый и хочет всех съесть!»
А цапли и гуси кричали: «Поганец!
Он к нам пристаёт! Не хотим умереть!»
И звери, и птицы охвачены гневом.
«Прогнать крокодила! Ату его! Бей!»
Досталось ему промеж глаз. И поленом
В башку получил он от дружных зверей.
Уполз аллигатор в расстроенных чувствах.
Болотному царству ведь был он не мил.
И стало в болоте тоскливо и скучно.
И все пожалели: «Ушёл крокодил!»
Треугольник и Окружность
(басня)
Окружность зацепила Треугольник.
Изящно повернувшись, он сказал:
«Божественно прекрасна! Я не школьник,
Но циркулем тебя б нарисовал!»
Она была в натуре словно Муза.
Ответила любезно, без затей:
«Мне нравится твоя гипотенуза.
В ней чувствую дыхание страстей!»
Воспламенился сразу Треугольник,
В Окружность сунул острый угол свой.
– «Дурак ты! И колючий, словно гвоздик!
А угол твой один – совсем тупой!».
– «Молчи, Окружность! Где твоя фактура?
Я так хотел ввести тебя в экстаз!
Ломаешься зачем? Твоя фигура
Напоминает формой круглый таз».
– «Хоть катеты твои – от Пифагора,
По формуле известной рождены,
Но – без штанов ты, Треугольник! Вот умора!
Такие кавалеры мне смешны».
И, отвернувшись гордо друг от друга,
Окружность с Треугольником тотчас
Остались в одиночестве. Как глупо!
Ведь шанс бывает в жизни только раз.
Квадрат Малевича и Дунька
Малевич был большой шутник,
Хоть бездарь. Быстро понял,
Как пропиариться. Возник
Квадрат на белом фоне.
Поскольку чёрен был квадрат,
То фон стал незаметен.
И хвалит дырку каждый всяк.
Есть дураки на свете.
Искусствоведы чушь несут.
Ослы пускают слюни.
Эстеты кошельки трясут
Тупоголовой Дуни.
И Дунька вторит им, вопит:
«Малевич гениален!»,
В восторге, как они, п@рдит,
Что он монументален.
Я Вас люблю
Я Вас люблю безмолвно, страстно, очень нежно.
Но жаль, что встретиться мне с Вами нет надежды.
Вы бесподобны! Столь чарующе красивы!
Изящны, грациозны, сексуальны, милы!
При этом интеллектом дюже Вы богаты:
/Q – 150, мозги – ума палата.
И с чувством юмора у Вас вполне нормально,
Хоть поведение весьма оригинально.
Улыбке Вашей покорялись президенты.
Привычным Вам всегда был шквал аплодисментов.
У Вас в поклонниках ходил науки гений.
Царица Вы! И в этом даже нет сомнений.
И я – всю жизнь томлюсь о Вас и вспоминаю.
Моя любимая! Прекрасная! Родная!
О, как мне Вас всегда, увы, недоставало —
Мэрлин Монро! (с обложки глянцевой журнала).
Не лови
Приобретать и всё тащить себе в дом
Полезней даже, чем грибы собирать.
Но у вещей тогда ты станешь рабом
И что-то главное ты будешь терять.
Чем больше денег, тем ты круче собой.
Купить дешевле, подороже продать.
И вот трясешься ты над кучей златой.
И этих кучек никому не отнять!
Друзей полезных если ты приобрел,
Гешефт лелея через них получать,
То даже глупый и упрямый осёл
Не станет в этом тебе помогать.
И сколько б тыщ ни стяжал, ни скопил,
Монетку даже не сможешь ты взять,
Когда покинешь земной этот мир,
Мечтая в рай непременно попасть.
Так как же жить, чтоб хоть что-то спасти?
Какую рыбку постараться поймать?
А ты вообще ничего не лови.
Тогда и нечего будет терять.
День жизни
День моей жизни опять просвистел.
Много сегодня я сделать сумел.
Как альбатрос, я парил и летел,
Быстро крутясь среди мыслей и тел.
В поте лица я старался, сопел.
Ох, суетился, спешил и потел!
В каждом поступке был ловок и смел.
Тужился, рвался, усердно кряхтел.
Всею душой за дело болел!
Мозг, как реактор, гудел и зудел.
Сколько же важных имеется дел!
Нет им конца. Трудовой беспредел!
Каждым вопросом я ловко вертел.
Люди, бумаги, звонки… Всё успел!
Ни на минутку нигде не присел.
(Кстати, в обед ничего не поел).
К вечеру что-то совсем поплохел.
Так притомился, что аж одурел.
Остановился и медленно сел.
Стоп. А зачем это всё? Обалдел.
Да, я влюблен
Я с первой встречи был пленён тобою.
Забилось сердце, заиграла кровь
Пред красотой высокою такою.
Я ощутил, что в мире есть любовь.
Растаял лёд. Обрушились преграды.
Как хорошо, что есть на свете ты!
Судьбе я благодарен за награду —
Смотреть на лик ума и чистоты.
Да, я влюблен. И этим безоружен.
Так восхищен, что даже поглупел.
Мне, как наркотик, голос твой стал нужен
И обликом твоим я заболел.
Но, женскую породу проявляя,
Ты забавляешься приятною игрой.
И я уже совсем не понимаю:
Я клоун для тебя, приятель иль герой?
Да, я влюблен. Но это не помеха,
Чтоб разумом и чувством осознать,
Что для тебя я – полигон для смеха,
Который наловчился вызывать.
Да, я влюблен. Но это не причина,
Чтобы ходить, как пёс, на поводке,
Покорно ждать с умильной робкой миной,
Что ты потреплешь нежно по щеке.
Я для тебя не друг, не муж, не гений,
А скоморох; быть может, навсегда…
Но идиотским Дон-Жуаном на колени
У ног твоих не рухну никогда!
Просто прёт
Насочиняв стихотворений сотни три,
Задумался вдруг я: а на фига?
Зачем же распирает изнутри
Меня давленье в буквах завсегда?
Да есть ли смысл: отыскивать слова,
Из них шеренги строчек выпускать?
Пусть смыслами набита голова,
Но что за глупость – мысли рифмовать?
Не лучше ль бросить эту хренотень
И посвятить себя работе и деньгам?
Или – по бабам лазить ночь и день?
Иль путешествовать по разным городам?
Да мало ль есть на свете разных дел,
В которых забавляется народ!
О, тяжкий мой пиитовый удел!
И Муза не причем. Ведь просто рифма прёт.
Я не верю в любовь
(навеяно песней В. Асмолова «Я впадаю в любовь»)
Я не верю в любовь,
Потому что ей верить нельзя.
Хоть она окрылит, но затем непременно обманет.
Пусть колотится сердце, но ждёт оно всё-таки зря.
Ведь счастливым в любви ни один никогда не бывает.
Я не верю в любовь
И над ней иронично смеюсь.
Я её не хочу. И в плену у неё я не буду.
Хоть холодной волной наплывает пронзительно грусть,
Ну и пусть. Ведь я мудро не верю ни в сказку, ни в чудо.
Я не верю в любовь.
Беззащитно ранима душа,
Если в ней прорастают ростки обожанья и неги.
И, когда замираешь от счастья, почти не дыша,
То рискуешь пропасть, растворившись в другом человеке.
Я не верю в любовь.
Ведь она неизбежно предаст
И отравит смертельно жестокой убийственной ложью.
И вольёт в мои вены измену любимой, как яд.
Пережить это будет при жизни почти невозможно.
Я не верю в любовь.
И, покрывшись защитной бронёй,
Закалившись, как сталь, я упрямо и гордо шагаю.
Покоряя вершины и веря лишь в истины соль,
Я любовь убиваю… Но я без неё умираю…
Коньячные излияния
(почти белый стих)
Вобблинннн… Клласссныйконьяк! Бульк, буль, бул…! Ажвдуше светлеет… Сстихире – привет и урра! Тока чётта пальцывязнут у клвитуре… Кгда я пьян ну невдрибидан, а такслехка то мысля становтся лехка. Иясочиняю белыепяные стихи. Ну не то чтобыочень стихи и не точтоб ужжжсовсем пьяные ил белые, но так – неуппорядоченыые рифмой илогикой размшления и умозключения осмыслежизни да и ваще – о причинах и слествиях. И самособой, о последстствиях. При этом просветления, чер… Че или чи? Че! чередующиещиеся с озарениями, наплняют душу мою теплом ивосторгом, подтдтверждающими радость бытия, тобишь существованияяя. Итогда мнестановится на плевать на разные ммнения и сужждения, ибо уменя возникают свои – родные иблизкие, как в желудке сосиски. Ведь свои – онизавсегда приятней, полезней и понятней, поскльку материлизуются в сбственной башке и упрямо ищутвыход. Не вход. Где вход незнает даже ГосподьБог. Он заблудился. И тоже искал выход куданибудь. А выход – вот он, пжалуйста, в буковках. Поэтому ОН и изрёк: «Вначалебылослово». Сложил буковки – и готово. Тырк-тырк – мысль воплтилась в строку. И ясно каждомудураку, что непокобелилебимым оплотом творческих потугов являются именнобуковки. Буковки от А до Я. Это ли нефигня? Чё-то не понимаю я: как втиснуть разбегающуююся Вселенную, вертящиеся галактики, полыхающеее Солце, млеющий Млечныйпуть, Антрактиду, джунгли и всё прогрссивное чловечество в какие-то три десятка закорючек набумаге? Пусть не на бумаге, а в недрах коммпьюттера, тьфу ты, ну ты! Блин! О чём этоя?… А!.. Осмысле жизни и кретинизме. Жизь! Это – что? Сранная штука… дюже странная и даже графоманная. То радость, томука. Не понятно, кому нужна эташтука. Глупо и тупо. А вот еще проблемка – чувстства. Любвь! Волнует кровь. Не, это пошлая рифма: любовь – кровь, брысь! Да… Любовь!.. Лю… Фь!.. Вулканные сотрясения материальнопсихологических глубин, кторые легко производит любой кретин. Как их (тобишь чувства), ежели они возникают из мрака подсознания и обожания, засунуть в буквы? Не понимаю, увы. Неблагдарная задача. И тут не светит удача. Ты их засовываешь, а они… блин… Вы спрашиваете – кого засовываешь? Ну, что за наивные трезвые вопросы?! Да буквы! Буквы засовываешь! Конечно буквы! Ведь не морковь и не брюкву. А они (буквы!) лезут из всех щелей и пищат, словно мыши на крыше (кыш, заразы! Что? нет, это не глюки, это просто зюзюки). Ты их утрамбовываешь, а они скрипуче пружинят, как старый диван и вздыхают. И пусть мне хоть кажый день говорят, что слова это яд, но я принимаю их как лекарство, хотя осознаю их ложь и коварство. И всем рекомендую хотя бы по сто строчек в день, вместо валерьянки или бледной поганки, чтоб излечить дурь или мигрень. Впрочем, не настаиваю. И не расстраиваюсь. Я ведь не в стае. У каждого – свой удел. У одного – стихов беспредел, другой – футболом заболел, третий – от жены охренел, четвертый – выпил и окосел, как свинья. О чем это я? Обо всём. Короче, всё путем. И – стоп. Что-то сам себе надоел. Кстати, пока сочинял, кажись, протрезвел.
Любовь – океан
Отгадайте секрет: что такое любовь?
И зачем накрывает она, как тайфун в океане?
А спастись невозможно. Но в плаванье хочется вновь,
Хоть тонул ведь, когда позабыл проявить осторожность в тумане.
Паруса все подняв, несмотря на крутую волну,
Бригантины надежд устремляются в дальние дали.
Горизонт приближается. Пена ласкает корму.
И свобода пьянит. И песни красивыми стали.
Безрассудства тут нет. Это просто судьба —
Открывать острова, называя их ласково, словно любимых.
Ведь любовь не мираж, не пустые без дела слова,
А святой талисман для безумных счастливцев.
И пускай впереди ожидают шторма,
Вихревые воронки и острые рифы,
Но лишь тот ощутит, как прекрасна собой глубина,
Кто хлебнёт из неё и – выплывет в новые мифы.
Твой выбор
Средь множества различных душ и тел
Мы встретились нечаянно. И вот,
От резонанса малость обалдев,
Я стал вести себя почти как идиот.
Я чувствам своим волю не давал,
Боясь тебя обидеть невзначай.
И гимны в твою честь вовсю слагал,
Пока ты в чашки наливала чай.
От восхищенья глупо опьянев,
Весь в ступоре от счастья и надежд,
Был как юнец я робок и несмел,
Стыдясь тебя оставить без одежд…
Глаза твои светились. Ты ждала…
Меня в застенчивость куда-то занесло…
Обидевшись, ты встала и ушла.
И встретила другого, мне назло.
Тебя окучив, словно куст в саду,
Он стал твоим зигзагом по судьбе.
Бороться я не стану, а уйду
И предоставлю вас самим себе.
Твой выбор не из худших, это факт.
Но вот глаза твои холодны и пусты.
И вскоре вступишь ты в законный брак,
Но это будешь впредь совсем не ты.
Рояль и блуд в кустах
(дружеская пародия на стих «Рояль в кустах» Дана Кешона)
Мы заблудились и в кустах нашли рояль.
Легли на крышку, как два пьяных пианиста.
Гремя костями и крылами быстро-быстро,
В первкуссиях меж тел нашли Грааль.
Рояль скрипел под нами чисто музыкально.
Ногой давя ему на правую педаль,
Я молоточком сердца бился (ах, как жаль!),
Талант в себе рубя монументально.
Как будто топором махал! Над струнами нахально
Средь звуков музыкального вранья
Исторгнув стон, блудил со вкусом я.
Хотя и вел себя средь клавиш как свинья,
Но, видит бог, творил я шедеврально.
Слепой тормоз
Ты думаешь, я тормоз? Ты права.
Еще – слепой? Ну, близорук я, каюсь.
Забита ерундою голова?
Тобой почти совсем не занимаюсь?
И не звоню. И мэйлы не пишу.
Вообще веду себя немного странно.
И встреч наедине я не ищу.
И объясняюсь несколько туманно.
«Открой глаза! Ведь я – твоя любовь!», —
Ты в нетерпенье страстно восклицаешь.
Да, я влюблен. И даже нету слов,
Когда ты сердце щедро открываешь.
Как мы похожи, родственны душой!
И образ твой мне будоражит тело.
И очень трудно справиться с собой…
Когда ты близко, я – как очумелый.
Так в чём причина странной слепоты?
Зачем я замер в ступоре уныло?
Всё очень просто: не свободна ты;
Меня ты среди прочих полюбила…
Я тобой переболел
Я любил – как песню пел.
Ты была так близко!
Но жениться не успел.
И – любовь прокисла.
Я тобой переболел.
Всё. Теперь свободен.
Не скучаю по тебе.
Не пишу мелодий.
Не рифмую, не пою,
Не мечтаю тихо.
Не вторгаюсь в жизнь твою
Весело и лихо.
Что ж, родимая, прощай!
Счастья тебе в жизни!
Ты меня не вспоминай,
Не грусти, не кисни!
Я ожил теперь совсем,
Крепну понемногу.
Я тобой переболел.
Ну, и слава богу.
Это была любовь
(вальс)
Это была любовь.
Жаль, что она не сбылась.
Словно принцесса из снов
Ты опьяняла меня.
Это была любовь —
Трепетна и высока.
Средь её щедрых даров
Были не нужны слова.
Это была любовь.
Счастьем светились глаза.
Цепи сторонних оков
Не удалось разорвать.
Это была любовь —
Солнечный зайчик с утра.
Двери закрыв на засов,
Нас обокрала судьба.
Это была любовь,
Не пустоцвет, не игра.
В том я поклясться готов.
Сердце сгорело дотла.
Это была любовь —
Та, что бывает одна.
Хоть мы расстались с тобой,
Главное – всё же была!
Дятел
(детская песенка)
Я дятел, дятел, дятел.
Стучу я: тук-тук-тук.
Букашкам я приятель,
Жучкам – первейший друг.
Я дятел, дятел, дятел.
Живу я на сосне.
О домике мечтаю,
Когда храплю во сне.
Я дятел, дятел, дятел.
Работаю весь день.
Долбить башкой по дереву
Мне клёво и не лень!
Дни летят
Дни летят стремительно, со свистом.
Смотришь – месяц минул… и второй…
Что-то тут неправильно, нечисто.
Чувствую себя… тупой стрелой.
Где же цель? Куда воткнусь я, братцы?
Почему всё время – «молоко»?
Разве я в потугах не старался
Улететь за счастьем далеко?
Может, направление не верно?
Но, увы, его не изменить.
Чувствую себя ужасно скверно:
Не свернуть куда и не поворотить.
И остановиться нет свободы,
Замереть, зависнуть навсегда!..
Но бегут, бегут куда-то годы…
Или правильней сказать – года?
Жизнь моя! Спеши не слишком сильно!
Дай от дел немного отдохнуть!
Я ведь не железный, не стожильный…
Впрочем, отдохну когда-нибудь…
Кузнечик и Стрекоза
(басня для не очень взрослых)
Кузнечик как-то раз влюбился в Стрекозу.
И вроде трезвый был: ведь ни в одном глазу…
Красавица сидела перед ним —
Восторженным поклонником своим.
Кузнечик аж подпрыгивал, скакал,
Обнять любимую он жаждал и алкал.
Подругу он к общенью призывал
И усиками нежно щекотал.
Пиликал, как на скрипке, стрекотал,
А ножкой брюшко радостно чесал.
И, выпучив прекрасные глаза,
Внимала гимн хвалебный Стрекоза.
Она была не против, даже за;
Ну, в общем, отказали тормоза…
Казалось, счастье обретут они сейчас:
Тут прямо на лужайке будет загс!
Чуть не свершился свадебный обряд.
Кузнечик, приготовившись, был рад…
Но к Стрекозе вдруг афоризм пришел:
«Так он – Кузнечик, никакой не Стрекозёл!»
Разочарованно вздохнула Стрекоза
И – улетела вдаль, куда глядят глаза.
Кузнечик чертыхнулся: «Так нельзя!
Вот ненормальная! И скачет как коза!»
Мораль из этой басни следует такая:
Скачите в загс, сперва друг дружку проверяя…
Есть такое слово
Есть такое слово «наплевать»:
Ничего не жалко потерять.
Глупо было б кем-то дорожить.
Без измен никто не смог прожить.
Есть такое слово «уходи».
Это значит – разошлись пути.
Хлопнув дверью, будешь ты один.
На висках прибавится седин.
Есть такое слово «позабудь».
Не гляди назад, в тоску и муть.
Старый хлам не трожь, не вороши.
Не строгай полено из души.
Есть такое слово «никогда» —
Жуткое, как мёртвая вода,
Грозное, как молния во мгле,
Страшное, как призрак на скале.
Виртуальная принцесса
В словах она любила ритм и буквы.
Не понимала логику и смысл.
Красивая и глупая, как кукла.
Восторг считала вроде как за мысль.
Изящна, миловидна и любезна.
По клавишам лупила целый день.
И виртуально время бесполезно
Расходовать казалось ей не лень.
В неё влюблялись даже импотенты,
Как будто пообъевшись конопли.
И стихирнутые в мозгах интеллигенты
Слагали гимны пламенной любви.
Клонируясь бездумно и усердно,
С десяток виршей в час производя,
Флиртуя с увлечением победно,
Она принцессу мнила из себя.
Как увлекательны взаимные приветы!
О, сколь приятственны взаимопохвалы!
И примитивные слюнявые куплеты
Казались очень тонки и умны.
Так год за годом время пролетало…
И вот из сказки получилась быль:
Резвясь и понарошку в жизнь играя,
Принцесса та отправилась в утиль.
Любовь это мёд
(джаз-блюз)
Любовь это мёд.
Как сладко любить!
Летать среди звёзд,
Над землею парить!
Любовь это рай,
Где фанфары звучат,
Безоблачный край,
Полный дивных наград.
Любовь это жизнь
Средь блаженства мечты!
Иду в магазин,
Покупаю цветы.
Любовь это сон,
Сумасшедший восторг!
Помимо цветов,
Приобрёл еще торт.
Любовь это цель,
Что превыше всего.
Стучусь к милой в дверь.
Под мышкой вино.
Любовь это бред.
Происходит облом.
В квартире – сосед,
Не одетый притом.
Любовь это яд,
Раз красотка с другим!
Не зря говорят:
«Всё исчезнет как дым».
Любовь это чушь.
Осознай, наконец:
У каждой есть муж
Иль замена тебе.
Любовь это глупость.
Не будь дураком!
Без женщин стань мудрым,
Ведь с ними – дурдом.
Любовь это миф.
Обойдись без любви.
Пошли её на фиг!
И с кайфом живи!
Круговорот еды в природе
(вдохновение – от стиха Юрия Фесенко «Однажды шустрый воробей»)
Вот воробей. Склевал червя
И – сытым стал поганец.
Тут Васька. Слопал воробья
Бандит и оборванец.
Кота сожрал потом кобель.
Собаку съел вьетнамец.
А человека скушал червь.
Лишь Бог – вегетарьянец!
Сам себе палач
(комментарий на стих Татьяны Гладышевой «Амнезия»)
Где основы? На чём стоять?
И куда нам идти по жизни?
Нет ответов. А что выбирать —
Сам решай. Как сопля не висни.
Опереться на бред стиха?
На порок? На бадью? На шефа?
Если нет за душой ни шиша,
То погибнет чудак от блефа.
Каждый – сам себе судия.
Не сиди на чужом пороге.
Всяк – палач сам себе: ты и я,
И любой, если сбился с дороги.
Что творится
Что творится? Мы в Содоме.
Вся страна – сплошной бардак.
Нищета с разрухой в доме.
Не Россия, а кабак.
Олигархи, как вампиры,
Кровь народную сосут.
А чиновники в мундирах
Грабят, жульничают, врут.
Раскормились жироморды
У продажного Кремля.
Все мошной трясут. И горды.
И прожорливы, как тля.
Распродали лес и недра,
Разорили города.
Обещанья сыпав щедро,
Воровали без труда.
Пьянство, тлен и запустенье…
Бандитизм, притворство, грязь…
И насилует Россию
Респектабельная мразь.
Лис и козлы
(басня)
Однажды средь козлов
Завёлся ушлый лис —
Хитрюга, рыжий вор,
Нахал и оптимист.
Козлам он объяснил,
Что стадо пропадёт
Иль выбьется из сил,
Коль не за ним пойдёт.
Послушные козлы
Назначили его
Начальником своим.
Тут – все за одного.
«Капусту» всю себе
Срубил тот ловкий лис.
Козлы кричали: «М-мне-е…!».
Но лис ведь был артист:
Хвостом своим махнул
И – скрылся у ослов.
Теперь он главный там.
«Капусту» продаёт…
Графская усадьба
Графская усадьба —
Позабытый дом.
Ставни заколочены.
Пол, покрытый мхом.
Стены обветшалые.
Крыша прогнила.
Комнаты пустынные.
В камнях нет тепла.
А вокруг – крапива,
Травы да бурьян.
И ползёт, как облако,
От реки туман.
Старая усадьба
Средь плакучих ив.
Здесь когда-то жили.
Поминайте их.
Птичий двор
(басня)
Весь птичий двор с утра галдит,
Кудахчет, бьет крылом,
Гогочет, крякает, пищит…
Стремится каждый – в дом.
Ведь в доме – праздник! На столе —
Бутылки, щи, пирог…
Как скучно птицам на дворе!
Скорей все – на порог!
Рядком – гусыни, индюки…
Столпилась стая кур.
Вперёд пролезли петухи —
Ретивы чересчур.
Как много крошек на полу!
И как тепло в сенях!
На шум вошла хозяйка вдруг
С топориком в руках.
И то, что выпало потом
На долю глупых птиц,
Не описать ничьим пером!
Не будет впредь яиц…
На всю деревню дан был пир!
Наелись на сто лет!
Мораль проста: не всяк спеши
На праздничный обед.
Я не люблю
(стих инициирован одноименной песней В. Высоцкого)
Я не люблю тех женщин, у которых
Блудливые скользящие глаза.
Противны мне болтушек разговоры,
Их сплетни, мелочность и лишние слова…
Мне неприятны стервы и кокетки,
Гулящие и шлюхи всех мастей,
Пустые содержанки и гризетки,
Которые задов своих глупей.
Я не терплю увёртки и уловки,
Хитросплетения, уколы и обман.
Скандалы не приветствую. Но всё-таки
И скрытность не люблю у милых дам.
Меня страшит любовный треугольник.
Отвратны меркантильность и расчёт,
А также всхлипы, сопли, слюни, слёзы,
Истерики, капризы… Что еще?
Я ненавижу фальшь и лицемерье,
Вонючие колготки по углам,
Унылый дух, занудность и безделье,
И терроризм упреков тут и там.
Мне не нужны восторги непростые,
Где чувства измеряют по рублю…
Уж не пора ли мне податься в «голубые»?
Я слишком сильно бабство не люблю!
Думай о последствиях
Если ты бездумно прыгнул,
Сиганул без лестницы,
То башку сломаешь мигом.
Думай о последствиях.
Если ты хотел всю водку
Выпить сам (вот бестия!),
Вдруг застрянет водка в глотке?
Думай о последствиях.
Если ты прибавил скорость,
Вскоре будет следствие.
Ведь кювет с дорогой рядом.
Думай о последствиях.
Если ты свой голос личный
Не отдал ответственно,
В Думе сядет шут публичный.
Думай о последствиях.
Если ты полез куда-то
Ловеласом ветреным,
То подцепишь там заразу.
Думай о последствиях.
Если ты жениться хочешь
(Что вполне естественно),
Про рога соседа вспомни.
Думай о последствиях.
Если ты стишки кропаешь
(Графоманство – бедствие!),
Жизнь на буквы разменяешь.
Думай о последствиях.
Раз Путин сказал
Раз Путин сказал, значит, будет.
Народ убедился давно.
Любую проблему обсудит
Премьер наш, любимый за то.
Где надо – советом поможет.
Пожар если – станет тушить.
В медведя стреляет! Но всё же
Медведевым он дорожит.
С трибуны легко выступает,
Заветные сыпет слова…
И сладко народ замирает.
И катится славы молва.
Расставив своих однокашек
На все ключевые посты,
Он самых лояльных какашек
Поставил на службу страны.
Уверенно, крепко, вальяжно
Он в кресле кремлёвском сидит.
Страна вымирает? Не важно!
Ведь главное – в телеке вид.
Он весь положительный вроде,
Не то, что Распутин-подлец,
Который урод был уродом,
Нашедший бесславный конец.
Раз Путин не гад, как Распутин,
То пусть управляет и впредь!
Но только противно чего-то
На рожу его мне смотреть.
Там и здесь
В бесконечной бескрайней Вселенной,
Средь галактик мерцающих звёзд,
Есть планета, где все совершенны.
Там царят доброта и любовь.
Там никто не предаст, не осудит.
Каждый – друг и опора другим.
Ведь живут эти странные люди
Среди смыслов познаний глубин.
Вот поэтому нет одиноких,
Не бывает ни войн, ни вражды.
Мне в просторах отсюда далёких
Эти люди, как воздух, нужны.
Как без них тяжело и тоскливо!
На планете Земля я чужой.
Снег идёт… Значит, гроздья рябины
Наклонятся, прощаясь со мной.
Стихи слагать
Стихи Слагать Совсем-Совсем Серьёзно?
Да Даже Дюже Девственный Дурак,
Который Кичится Куплетами Курьёзно,
Творит, Терзает Темы Только Так.
Поэтому Пиши, Поэт, Про Пиво.
Шути, Шмонайся, Широко Шагай.
Безумствуй Бодро, Благостно, Бодливо.
Веселье В Виршах Всяко Выбирай!
Не Ной. Нытьё Никчёмное Не Нужно.
Ехидность – Есть Естественность Ежа.
Чудилам Чванство Чопорное Чуждо.
Живи Же, Жизнелюбием Жужжа.
Осенью – весна
Почки на деревьях распускаются.
Осенью нагрянула весна!
В невпопад природа просыпается.
Да и мне сегодня не до сна.
Что-то стало как-то колобродно.
В голове – беспечность и мечты.
Кувыркнуться хочется свободно
И сбежать от дел и суеты.
Мне понятно, что совсем недолго
Будет этот праздник на душе.
Осень неизбежна и холодна.
И зима накатит. И вообще…
Но в любую стынь и непогоду
Я могу спеть песенку про то,
Что весна – в любое время года,
Если бес колотится в ребро.
Не только в рифме дело
Говорят, стих построен на рифме.
Глупо спорить. Но всё же поэт
Ритму очень обязан. И тут же
Я сонет вам поставлю в пример.
Сам Гораций не жаловал рифму,
Он гекзаметр в ямб не совал.
Подымал, как Сизиф он каменья.
В утомленье устал, как Вольтер.
Сэр Уильям, запавши на пьесы,
Театрал был. Творил чудеса.
И принцессы-балбесы, пришедши,
Телесами трясли, как всегда.
Вот и я, как Шекспир иль Гораций,
Весь в прострации, жду всех на пир,
Где паяцем Стихиры пиарюсь.
На конце нету рифм? Но есть ритм!
Дон-Кихот и Дульцинея
Скакал куда-то Дон-Кихот когда-то.
И где-то вдруг принцессу углядел.
Поскольку был он вроде не женатый,
То так влюбился, что офонарел.
В порывах чувств, стеная и страдая,
Он сочинил любовный мадригал:
«О, Дульцинея! Чистая! Святая!
Тебя всю жизнь я трепетно искал!»
Она была изрядно аппетитна,
Роскошные имела телеса.
Для рыцарей проезжих знаменитых
Творила на кроватях чудеса.
И, обнажившись перед Дон-Кихотом,
Она призывно бросилась в постель.
Но рыцарь не врубился отчего-то.
И продолжал сонетов канитель.
Он восторгался искренне и нежно.
Она, от нетерпения вспотев,
Все позы перепробовав прилежно,
Сбежала вскоре с Санчо-Пансой в хлев.
P.S.
Себя я не равняю с Дон-Кихотом.
И в санчо-пансы вроде не гожусь.
Но обхожу за десять поворотов
Всех дульциней. И этим я горжусь.
Стихирнутому рецензенту
(эпиграмма посвящается восходящей пропиаренной звезде нынешней российской словесности – Андрею Гришаеву, поместившему на сайте Стихи. ру 6 ноября обзорную рецензию творчества стихирян за октябрь месяц)
Октябрь. Итог. Занудный графоман,
Без юмора, вне лирики, убогий,
Он вкус свой постный, словно кашу нам
Пихает так торжественно и строго,
Что хочется спросить его: ты – кто?
Откуда столько спеси и апломба?
Внук Пушкина? Племянник Мирабо?
Иль террорист с гранатою и бомбой?
И почему все мнения твои,
Столь плоские, что аж воротит скулы,
Считаешь интересными другим?
Ведь сам ты бездарь. Хоть тебя раздуло
От непомерной важности и слов,
И лик твой на серьёзность претендует,
Но выпирает суть и дух ослов,
Которые в Стихире торжествуют.
И если бред, фигню и грязный мат
Ты рецензируешь, как истый литератор,
То я скажу: иди-ка лучше в зад!
Ты не поэт, а дрянь, мистификатор.
Да, я клоун
(ответ злопыхателям; ария из оперы)
Да, я клоун, паяц. Ну и что же?
Но зато не хожу с кислой рожей.
Из себя я не строю Шекспира,
Не рыдаю в конвульсиях с лирой.
Ну, а вы маршируете шагом
Под халтуры позорнейшим флагом.
Хоть вы члены (различных союзов),
Но безлико-сера ваша муза.
Я, шутя, развлекаю поэтов,
Дурь ища средь великих куплетов.
Сам пишу, как хочу, без оглядки.
И со смыслами рифм всё в порядке.
Вы – всегда в большинстве и едины.
Все – в наградах. И непобедимы.
Удушить вы хотите Стихиру.
Злобный хай – ваш ответ на сатиру.
Но летят мои крепкие стрелы,
Хоть без яда, а точно по целям.
Я один в поле воин? Не важно.
Я – как ГОСТ-ОТК эпатажный.
Ваша кодла – сплочённей ОМОНА.
Круговая у вас оборона.
От пародий моих вас корёжит.
Так пишите получше! (кто может).
Женщина
О, женщина! Ты – свет и луч надежды.
Ты – радость жизни, цель и даже смысл.
Когда снимаешь ты свои одежды,
Я лишь одну лелею в теле мысль.
И эта мысль пульсирует не в мозге.
Ведь мозг собою чувства тормозит.
В любви совсем не важен этот орган.
Тут правят страсть и обнаженный вид.
Без женщин невозможно ни влюбиться,
Ни сочинить прекрасный мадригал.
Без них не смог бы я на свет родиться!
Поэтому жениться не устал.
О, женщина! Тебя я прославляю!
Перед тобой я голову склонил.
Читая эти строки, ты рыдаешь?
Итак, мой стих тебя собой пленил.
Капитан
Один капитан, закаленный штормами,
Любивший свободу и ром,
Решил отдохнуть и найти в океане
Спокойную гавань и дом.
Вот прямо по курсу – таинственный остров.
Фрегат быстро в бухту вошёл.
Чудовищ не видно. Тут рай будет просто.
О, счастье: искал – и нашёл!
Но кто там вдали одиноко маячит
На диком пустом берегу?
В бинокль девица видна! Это значит:
Она ожидает судьбу.
В волненье и спешке, мечтая о встрече,
Прибавил узлов капитан.
И врезался в рифы. Какая беспечность!
Хоть вроде был трезв, а не пьян.
Погиб морской волк, не добравшись до цели.
Как жалко, что он утонул!
Три слова до девушки лишь долетели:
«Пипец!», «караул!» и «буль-буль…» [1]
Цокот каблучков
Когда я слышу цокот каблучков,
То в предвкушенье сладко замираю.
А вдруг – красавица? И, если без очков,
Глаза таращу: где ж она такая?
Рассудок вдруг подсказывает: стоп,
Не торопись! Ведь вид и суть различны;
Не трепещи, не будь как остолоп;
Веди себя достойно и прилично…
И вот – она! В натуре – предо мной.
Высокий класс! Реально: как богиня!
И я сражен. И словно сам не свой.
И даже рот восторженно разинул.
Мне наплевать, что в голове у ней,
Быть может, вакуум иль куча тараканов.
Да и вообще: чем женщина глупей,
Тем меньше шансов, что она обманет.
Памяти Иосифа Бродского
(читать монотонно вслух, с легким подвыванием)
Среди темных аллей вдалеке от несчастной России
Я по берегу Сены шагаю неспешно и важно пешком.
И прохожие смотрят и смотрят мне пристально в спину,
Но не в курсе они, что ведь я диссидент и поэт (и известный притом).
За стихи, что писал я в дыму и на кухне былых коммуналок,
Мне Советская власть припаяла жестоко тюремный Сибирский острог.
И в суровой тайге среди урок-уродов на зонах лесоповалов
Я на звёзды смотрел и вмещал постепенно все смыслы меж строк.
А когда отпустили меня наконец те глупцы, дураки-коммуняки,
Я известным стал в мире, как гуру, поэтом великим на шаре земном.
И в Стокгольме меня короли принимали с улыбкой в моднючейшем фраке.
И обмыл я награду прекрасным французским вином (и шампанским игристым потом).
А когда я закончил свой тернистый жизненный путь и забыт был Парижем,
И на кладбище где-то улёгся средь знатных и прочих различных людей,
Мне берёзы России остались (вот странно!) немножечко капельку ближе,
Чем Монмартр и Пигаль, наводнённые кучей бездушных лядей.
В ресторане
(пародия на одноименный стих Александра Блока; к 130-летию со дня рождения поэта)
Никогда не забуду вечернее небо.
Оглушенный пожаром зари,
Я глаза приоткрыл (то ли быль то ли небыль?)
И увидел в заре фонари.
Я дремал в глубине опустевшего зала.
Пела скрипка. Зажглись фонари.
Я был в позе хорош. И отпил из бокала.
Как на небо попал для любви!
Ты взглянула. Я тоже взглянул, тоже дерзко.
И, отвесив надменный поклон,
Я тебе улыбнулся. Ответила резко:
«Ты еще не поэт, хоть влюблён».
И синхронно заныли певучие скрипки.
Исступлённо по сердцу скрипя.
И презренье твоё было лучше улыбки.
И дрожала рука у тебя.
Ты рванулась не к небу, поскольку не птица,
Ты прошла. Ну, а я, задремавши, заснул.
И дыхнули духи. Тут же я сквозь ресницы
В твоём шёлке почти утонул.
Ты мне взоры бросала. Бросая, кричала:
«Ах, мой друг, я желаю любви!»
Где-то скрипка стонала. И ты мне сплясала.
И визжала: «Ты – мой визави!»
P.S. При всём моём уважении к Блоку, его стих «В ресторане» довольно слаб и наивен; в нём масса тавтологий и неудачных пассажей.
Непроизвольный мужской рефлекс
Вселился как-то в поэта с годами бес.
Тестостерон в крови по весне взыграл.
И вот (непроизвольный мужской рефлекс!)
Себя султаном он чувствовать сразу стал.
От женщин разных, ну, просто отбою нет.
Такие страсти вокруг и внутри кипят,
Как будто крон-принцем он стал 18-ти лет.
Восторженно дамы аж в очереди стоят.
И всех зазноб в гарем принять поэт порешил.
Созвал гостей. И устроил шикарный пир.
Три дня он как следует ел и неслабо пил.
И хором пели невесты: «Ты секс-кумир!»
Но вот настала пора перейти от словес к делам.
Разделись дружно все жёны и стали в ряд.
Но не случился с поэтом тот самый рефлекс для дам.
Мораль: не хапай жадно всех баб без разбору подряд!
Зачем жена?
(дружеская пародия на стишок Анны Ромашкиной «Мамочка, зачем жена?»)
Ежли хочется жениться,
Ето вам не в бане мыться.
И какой бы ни был гений
У своих стихотворений,
Но на Музу просто так
Не запрыгивай, дурак!
Не насилуй смысл и рифмы.
Метром меряй биоритмы.
И держи пред ей фасон,
Коль не враг и не масон.
И тогда она (вся – «ню»)
Не воскликнет «мать твою!»
Тикают часики
(пародия на чей-то стишок)
Тикают часики, тикают,
Резво секунды бегут.
Пальцы по клавишам кликают.
Рифмы рождаются тут.
Слово за слово цепляется.
Стих сочиняется сам.
Вроде уже получается.
(Восемь минут, по часам).
Много стихов – это радостно.
Книгу потом бы издать…
Дни пролетают так благостно!
Жаль, не воротятся вспять…
Скрипочка где-то пиликает…
Стрелка по кругу ползёт…
Тикают часики, тикают…
Так моя жизнь и пройдёт…