Солдат в окоп отчаянно зарылся, Накрытый шквалом стали и огня. Он понимал, что выжить потрудиться Ему поможет мать сыра-земля. Долбили разрывными пулеметы И танки выползали на бугор. И белый снег стал черным отчего-то. И пламя полыхало между гор. Ревели самолеты как сирены. Свистели бомбы, бухая кругом. Животный ужас бросил на колени Солдата, защищающего дом. Он понимал, что вряд ли повлияет Своей стрельбой на весь исход войны. Он знал теперь, что брошен на закланье И обагрит алтарь у Сатаны. Он понимал, что тыловые крысы Жируют, жрут и предают его И что верхушка власти в крови рыщет, И что страна гноится от того. Он понимал, что вряд ли кто оценит И что жена давно уже с другим, И что газеты ложью, без сомненья, Зароют его имя средь могил. Он понимал, что глупо и нелепо Отдать навеки собственную жизнь. Но все-таки солдат был человеком И почему-то верил в коммунизм. Он не был прост, наивен, простодушен. Он трезво взвесил в сердце «нет» и «да». И встал с колен. И взялся за оружие, Хоть чувствовал, что гибнет навсегда. Он понимал, что жизнь не получилась. Нисколько умирать он не хотел. Но все-таки рванул, что было силы В атаку устремясь по грудам тел. Он понимал, что это – миг великий. Он понимал, что Родина – одна. Он понимал, что только в Божьем лике Святая проступает красота.