В начале февраля я ехал на троллейбусе по зимней Москве. Было холодно и промозгло. Через стекло проплывал унылый пейзаж городских строений. По краям дороги возвышались горы неубранного снега. В троллейбусе толкалось много народу. Все куда-то ехали. Стоп, а я куда? Силился вспомнить, но не мог. Неужели склероз? Не рановато ли?

Троллейбус остановился, повинуясь голосу водителя: «Остановка Ленинский проспект». Так и не вспомнив, с какой же целью ехал, я вышел. Зачем вышел? А чёрт его знает. Куда идти и зачем? Не ясно. Я машинально двинулся к памятнику космонавту Гагарину. Почему-то вокруг не было ни души. Странно.

На фоне сугроба я узрел одинокую женскую фигурку. Она стояла неподвижно буквально в нескольких метрах от меня, в черной шубке, шапке и сапогах. Её прекрасное лицо было мне совершенно не знакомо, но как будто давно знакомо, то есть я был абсолютно уверен, что никогда раньше с ней не встречался, но в то же время возникло чувство, что мы с ней близки, как родные. На вид этой красотке было около тридцати.

Я неуверенно подошел. Она в упор смотрела на меня, причем, спокойно и невозмутимо. Её темные глаза буквально гипнотизировали, вызывая ощущение чего-то холодного и жаркого одновременно. Я выжидательно замер. Она усмехнулась и тихим грудным голосом сказала: «Привет». Я машинально ответил: «Привет». Она сделала шаг вперёд и уверенно констатировала: «Ну, вот мы и встретились». «А Вы кто?», – спросил я недоумённо. «Не догадываешься?», – вновь усмехнулась она.

Меня смутило, что она обратилась ко мне на «ты». Значит, она меня хорошо знает. Я мучительно стал перебирать в памяти всех женщин, которые когда-либо прошагали через мою жизнь. Почти все они были на неё чем-то похожи, но не более того. Её я не помнил. Значит, всё-таки склероз.

«Дайте, пожалуйста, подсказочку», – ироничным тоном попросил я. «Ты меня никогда не видел. Но я всегда была рядом», – опять усмехнулась она. Я удивился. О чём это она? «О чём это Вы?», – эхом повторил я вслух свою мысль. «Какой ты не сообразительный!», – в очередной раз усмехнулась она. «У меня склероз», – самоиронично отозвался я. «Нет, склероза у тебя пока нет. У тебя сердечные проблемы» – «Вы про сердце или про любовь?» – «Не или, а и» – «Откуда такая информация?» – «Я всё про тебя знаю».

Ну, раз она мне, старшему, тыкает, я тоже буду: «А я про тебя – ничего не знаю. Кто ты?» – «Твоя смерть.» – «Что?!» – «Ничего. Ты спросил. Я ответила. Ты думал, смерть – старуха с косой? Нет, она такая, какую ты сам себе готовил». – «Вообще-то шутка не очень смешная». «Это не шутка. Пойдём со мной», – сказала она и, взяв меня под локоть, бесцеремонно потянула куда-то.

Я с трудом высвободил свою руку из её цепких пальцев. «Глупенький, зачем дергаешься? Всё равно никуда от меня не денешься», – усмехнулась она в который раз. «Это мы ещё посмотрим!», – возразил я, хотя чувствовал, что в её уверенности есть знание. «Дай я тебя поцелую», – вплотную приблизилась она ко мне. Я отшатнулся. И проснулся. Фу, так это был всего лишь сон?! Слава богу.

Я встал с дивана, заправил постель. Потянулся. Отжался тридцать раз. Умылся. Оделся. Подошел к окну. За ледяным узорным стеклом разгоралось солнечное морозное утро. Деревья тихо стояли в золотящемся серебре. Я пошел на кухню и включил чайник. И тут внутри меня раздался голос: «Давай умрём в марте». Это был её голос. Из моего сна она умудрилась перекочевать в реальную жизнь.

Мне стало не по себе, сердце ёкнуло. В марте? Так ведь уже февраль. Значит, мне осталось совсем немного. Жаль. Жизнь – неплохая штука. Я бы ещё пожил. Но раз пора, значит, пора. Не я первый, не я последний. Чем заняться в оставшийся срок? С чего начать? Я начал торопливо перебирать в уме возможные варианты. Но все они казались удивительно мелкими, малозначительными, не важными. Да фиг с ними! Ничего особенного не стану делать. Просто буду жить как жил.

И тут мне пришла спасительная мысль: она объявила, что в марте, но не сказала в каком! Может быть, это случится в марте следующего года или ещё позже. Или вообще через сто лет. И, облегченно вздохнув, я бодренько отправился на работу.