Забавные рифмы

Векшин Николай Л.

Стихотворения

 

 

Сомненья в день рожденья

У меня сегодня День рожденья. Что бы мне такое натворить, Чтоб настало удовлетворенье От того, что весело мне жить? Может, пригласить друзей хороших? Где ж их взять, хороших в наши дни… Может, капиталы приумножить? Бред! Деньгами скучно вновь сорить… Пригласить за стол родню родную? Так я вижу их почти что каждый день. Разве что – напиться, так, втихую? Ох, поедет крыша набекрень. Завести себе букет любовниц? Ну, их на фиг, дуры они все. Если бы потомство приумножить? Нет, не кролик я и не кретин совсем. Может, мне попробовать жениться? Вот ведь чушь какая в голове! Как свинья нажраться и напиться? Эта мысль прельщает не вполне. Влезть на гору? Прыгнуть голым в прорубь? Сесть на поезд? Сигануть с моста? Посидеть победно на заборе? Жизнь начать как с чистого листа? Учудить всё это не решаюсь. Может, лучше подвиг совершить? Да уж, я сегодня постараюсь День как год стремительно прожить. День рожденья это день сомнений, Устремлений, радужных надежд… Пусть же он пройдет без сожалений, Как любовь приходит без одежд! У меня сегодня День рожденья. Что бы мне такое сотворить? Напишу-ка я стихотворенье, Чтобы дух мятежный усмирить!

 

Не для пиару

Я тружусь не для пиару: Мне не надо гниль-товару. Просто нравится шутить, Графоманов словом бить. Как издатель и поэт, Заработав «на обед», Я могу себе позволить Дурь насмешкой удостоить.

 

Белые листы

А перед взятием пера Всегда задуматься полезно, Что белый лист чернить с утра Не нужно словом бесполезным. Зачем, поэт, марать бумагу? Ведь эти свежие листы Прекрасней слов. Имей отвагу Молчать. Избегни суеты.

 

Патологографоман

(эпиграмма)

От всех нас остается ворох Стихов, надежд, воспоминаний, дел… Патолог раскромсает наши трупы. Таков, увы, Анатома удел. Но ежели сей доблестный Анатом Напишет вдруг «пат о лог» через « а », То стыдно будет даже октябрятам За этот «перл» родного языка!

 

Буратино и Мальвина

(пародия)

Пытлив, настойчив Буратино. Он вставит ключик золотой! А кукла глупая Мальвина Сидит с уныло-кислой миной И тупо пялится в картину. Вся жизнь её – сплошной отстой.

 

Феминизм

Да на фиг нам сдались мужчины!? От них ведь проку вовсе нет. За что любить их без причины? За секс? Ну, это не ответ. Мы сами – эпицентр Вселенной, Самодостаточны вполне. И победим мы непременно Мужчин остатки на земле.

 

Угрюмому критику сайта стихи. ру

Подмечены тобою правильно моменты Про чушь, про баб, про глупость, про пиар. Но ежели сравнить их с Президентом, То Стихи. ру – честнее во сто крат. На сайте есть убогие, больные, Уроды, хамы, просто дураки… Не надо, друг мой, связываться с ними. Попробуй-ка таланты разгляди. Талантов много: не один, не двое; На сайте есть огромнейшая рать, Которая прекрасна и достойна. Не нужно на нее угрюмо ср@ть.

 

Незнакомка

Что в голове твоей сокрыто, незнакомка? Быть может, там страна невиданных чудес? А, может, там какая-то поломка И скачет, как в припадке, хитрый бес? А вдруг там райский сад или обитель эльфов? Твой облик так на ангела похож! В глазах искрится смех. И древних кельтов В тебе живет спасительная ложь. Ты, как принцесса, внешностью прекрасна, Пленяешь взор ажурностью ланит. А в сердце сталь. И глупо понапрасну Страдаю я. Характер твой – гранит. Ты неприступна, царственно красива. В тебе природа кажет свою суть. Мила, скромна и можешь без надрыва Кинжал с улыбкой запросто воткнуть.

 

Расставание

Ты меня истерикой добила. Больше быть с тобою нету сил. И, себя почувствовав дебилом, Я тебя заткнуться попросил. Милая! Иди-ка ты подальше И глумись над кем-нибудь другим. Хватит словоблудия и фальши! И давай друг другу всё простим. Но не в силах ты уйти со сцены, Где играешь праведницы роль. Я боюсь сильнее, чем измены, Что проешь ты плешь мне, словно моль. Ты ревнуешь, что при расставанье Не останусь я один как перст. Женщина! Другую в наказанье — Мне такое сразу надоест. Ты кричишь: «Подонок! Убирайся! Спи с другими! С ними жри еду!» Нет уж, дудки! С женщинами маяться? Лучше вот я кошку заведу.

 

Рога олигарха

У меня растут рога: Сантиметров двадцать! Если вырастут на метр, Что мне делать, братцы?! Если вырастут на метр, С этими рогами Я не влезу в мерседес Заодно с ногами. Не попасть мне в казино, В Думу не проникнуть, «Вот смотрите я какой!» Про себя не крикнуть. Обниматься не смогу, Лежа на кровати. Даже шапку не надеть С мехом, не на вате! В президенты не попасть С головой ветвистой! Что же это за напасть!? Происк коммунистов?! …Я проснулся весь в поту. Лысину потрогал. И подумал: «Не женат!!! Ну, и слава богу!».

 

От обезьяны

Мы все произошли от обезьяны. Неандерталец был для нас отцом. Пещерный дед не поедал бананы. Сей людоед кровавым был самцом. Каннибализм, жестокость и коварство Сопровождали нас из века в каждый век. Убийства, подлость, зверство ради царства… И вот пред нами – современный человек. Да, мощь его не челюсти и зубы, А бомбы, деньги, химия и секс. Стальные звери, нефтяные трубы, Мильоны трупов. Разве не прогресс? Оскал шакала, жадность крокодила, Угрюмый дух и саблезубый взгляд… В нем динозавров процветает сила И питекантропы из глаз его глядят. (И птеродактили на веточках сидят).

 

Графоман

Мужчина пишет, чтоб почитать Шедевр свой на ночь, прям перед сном. Еще он пишет, чтоб удивлять Друзей на кухне своим трудом. Потея, пишет… Мильоны книг В библиотеках пылятся давным-давно. С упорством маньяка чеканя слог, Идет он к книге, а не в кино. Не видит неба, живет сычом, Витает в сумраке глупых фраз. Забыв про женщин, пьян первачом Своих же слов в пятисотый раз. Ему до славы – рукой подать. Ему до Бога – один лишь шаг. Он царства букв покорил всю рать. А в жизни он – ну, совсем чудак.

 

Нанизм

Нано-технологии не слухи! Нано-матерьялы хлеб дадут! Онанеть пора уже науке! К атомам ее теперь сведут! Демократы хором: «О! Осанна! Перспективный нано-ВВП! Щас с небес просыплется нам манна!». – Нано-шоколад попрёт из «п»… Ставят бюрократы слово «нано» В каждый исходящий документ, Просклоняв, где надо и не надо. Пусть воспрянет нано-импотент! Полетели нано-самолеты И поплыли нано-корабли. В зоопарке нано-бегемоты От нанизма просто полегли. На эстраде группы объявились: «Нано», «Очень нано» и «На-на». Модельеры тоже примостились, Нано-юбки надевая прямо на… Будем кушать сладкий нано-пряник. К изобилью – прыг в нано-момент! А главой страны пусть будет карлик — Самый мелкий нано-президент!

 

Яростному критику

Когда громишь стихотворенье, Не попадай в остервененье, Не передергивай слова… Тогда хвала тебе, хвала! Не злись, а просто пошути, Ведь нам с тобою по пути. Мы не враги, мы человеки! Не затевай вражды навеки. Не передергивай затвор, Впадая в ярость или спор. И не смотри через прицел. Тогда и сам ты будешь цел…

 

Мужик

Хитрить в любви – бессмысленно и дико. От хитрости заклинит все мозги. Мужик тогда мужик, надежный и великий, Когда в руках его божественный изгиб! Мужик всегда мужик. Хитрить он не умеет. Событий круговерть нисколько не страшна. Ведь чувство юмора мозги ему согреет И – хитрованство бабье не сведет с ума.

 

Лядь и лох

Пошла однажды Лядь под вечер на прогулку. И встретился ей Лох, доверчивый такой! Она пустила в ход улыбку и фигурку. И Лох влюбился насмерть, и стал совсем чумной. Он ей дарил цветы и сыпал комплименты, Жениться захотел и завести детей. Счастливо приносил подарки и презенты. И не было ему ее души родней. Она его шутя, с усмешкой, принимала: Забавен и влюблен, наивен как дитя. Она ему рога меж делом наставляла. Она ведь Лядь была и даже не жена. И вот прошли те дни, которым нет возврата. Лох с ужасом прозрел, увидел, кто есть кто. Он понял, что попал в сеть лживого разврата, И, вены вскрыв себе, шагнул навек в ничто . Хотела Лядь сказать: «Глупцов на свете много». Но в горле почему-то застыл из слов комок. И изумилась Лядь, что шла не той дорогой, И зарыдала в крик, вдруг ощутив любовь.

 

Ответ трезвой ирине

Я – султан гарема. Есть двенадцать жен. Их любовью крепкой Плотно окружен. В царстве у фантазий Я творец-кумир… Слишком ты буквальна, Трезвенькая Ир.

 

Белое и черное

(дружеская пародия на стихотворение в прозе Иланы Арад «Динамика раздавленного граната»)

Где граница между белым и черным?

Белые облака, белое платье, белое бельё, Белый пароход, белые папиросы «Беломорканал»… Из черного чрева чернеет зачерненная чернота. Любопытная пустота взирает черным на белое. Белое вопит белугой и брызжет белым. Черная чернь в чертеже чертыхается за чертой. Граница между белым и черным – шахматная доска.

 

Демонократический гимн

(исполняется под ритм рэпа на мотив песенки «Джеймс Бонд»)

Кремлевские мыслители руководят страной. Они ее вперед ведут. Наш президент – герой! Газпром, Газпром, РАОЕС Соблюдают наш интерес. Не так-то это просто о счастье рассказать И ловко инновацию, как фигу, показать. Газпром, Газпром, РАОЕС Заменили КПСС. Наш рубль укрепляется. Инфляции – каюк! Словесным винегретом насытим всех вокруг. Газпром, Газпром, РАОЕС! Две главы у орла с клювом есть. По телеку – «медведи» и шапки на меху. Пусть крепнет труд рабочих в заброшенном цеху! Газпром, Газпром, РАОЕС. Обеспечивают прогресс. Наука, производство, культура и Минздрав Поддержаны словами: «Кто с нами, тот и прав!». Газпром, Газпром, РАОЕС! Стабфонд сдадим в Америку? Yes !

 

Ни о чем

Я не жду ничего, никуда не стремлюсь, не надеюсь, Не прошу никого, ни о чем не жалею ничуть. Но поскольку живу, по утрам иногда даже бреюсь, То куда-то иду и зачем-то копаю, где суть. Это сладкий удел: опьяняться постылой работой, Ускользающий смысл средь туманных вершин постигать, Продираться без троп по коварным и топким болотам, Чтоб слова только верные в правильном месте сказать. Это странная жизнь: не любить, не желать и не верить, Не стремиться наверх и не падать безудержно вниз, Открывать лишь окно, позакрывши все наглухо двери, И шутя вылезать на покатый и скользкий карниз. Не зовут меня вдаль корабли ненасытных желаний, И не манят мечты о слиянии родственных душ. Я по жизни бреду, забывая о ней, как в нирване… И… простите, друзья, что сморозил здесь полную чушь.

 

Поэт и дева

Когда заходит дева, Собою – королева, То вспугивает дрёму Поэта. И тогда Он стих ей непременно Прочтёт так вдохновенно, Что погрузит в нирвану До самого утра.

 

Не плюй

Плевать не нужно никогда, Поскольку слюни Обмажут всё вокруг. Тогда В ответ нам плюнут. Давай, мой друг, вести себя Как в цирке клоун. Он пародирует не зря: От смеха стонут.

 

Склероз

Ах, первая любовь! Жаль, я ее не помню. За ней пришла вторая – с красавицей, кажись. Потом была жена (жаль, не было любовниц). Но тут кульбит свершила неправильная жизнь. Влюбился, как дурак (хоть «как» здесь не уместно) В сушеную, как вобла, зануду и ханжу. Четвертая? Пекла оладушки из теста. А больше ничего (забыл!) не расскажу. Эх, вспомнить бы кого! Мелькают только маски: Румяна и белила, помада, макияж… Фальшивые слова, заученные ласки, Вранье и меркантильность. Обычный антураж. Жеманны и капризны, холодно-сладострастны, Неряшливы и скрытны, податливы на лесть… На первый взгляд обычно пленительно прекрасны, А после – хуже куриц, залезших на насест. Не помню ни имен, ни ликов, ни событий, Ни капельки простого открытого тепла. Забыл их всех, увы! Склероз мой извините, Ведь поустал маленько от бабского фуфла. Хитры и примитивны, прилипчивы, как мухи… Я с ними, как безумец, растрачивал свой пыл… Не помню ни глаза, ни души и ни руки… …Лишь ту, что я не встретил, пока не позабыл.

 

Скрипит кровать

Скрипит кровать… Она всегда скрипит, Когда в неё я тело погружаю. Кровать я очень крепко уважаю, Ведь человек на ней и трудится, и спит. Треть жизни мы проводим на кровати. Она нам ближе и родней, чем мать! В нее приводим женщин для объятий. И в ней мы будем даже умирать. О, сколько мыслей чудных о свершеньях Приходят мне сквозь дрёму поутру! Мне это очень даже по нутру: В кровати сочинять стихотворенья. Отбросив все безумные сомненья, Я наволочкой сопли оботру, Склоню главу к подушке, к мягкому перу В порыве чувств, любви и вдохновенья. В кровати можно даже выпивать! Вот только в ней опасна сигарета. Пожарников запомнил я примету: Курить в кровати это не к добру. Причина, отчего скрипит кровать, Волнует всех: друзей, врагов, соседей… Как будто в ней им хочется поспать Иль, взгромоздясь на ней, не слабо пообедать. Скрипит кровать! Как много в этом звуке!.. Пускай сосед от зависти умрет. Тут жизнь кипит! И творческие муки Зовут меня к победному «вперед!».

 

Перпендикулярный романс

Мы живем с Вами в разных пространствах, В отдаленных несхожих мирах. Но с упорным мечты постоянством Я несусь к Вам на полных парах! Разогнавшись по склону крутому, Я стартую с надеждой в душе, Что пока не пришли Вы к другому И что лик не сокрыт в парандже. Эх, увидеть бы глазки и ножки, Воспылать чувством дивной любви! Целовать-целовать босоножки И шептать «Друг, со мною лети!». Я верчу головой, что есть силы, Но любимой нигде не видать, И фигуры желанной и милой С фонарем не могу отыскать! Где же Вы запропали, родная? Средь каких поселились планет? Если Вас на Луне повстречаю, Значит, выпал счастливый билет. Мы по жизни идем параллельно: Я – по тверди, а Вы – в облаках. Верю, встретимся мы, несомненно… Ближе к пенсии, в райских кустах.

 

Если бы

(поется на мотив шлягера «Синий платочек»)

Если бы женщины знали, Если б мужчины могли, То непременно в постели дерзали Каждые ночи и дни. Если бы наши министры Ездили с нами в метро, То демократы и коммунисты Объединились давно. Если бы нашу культуру Не загонять на панель, То даже самая глупая дура Классиков брала б в постель. Если бы нашу науку Не сокращать, а любить, У инноваций выросли б руки, Чтоб ВВП прирастить. Если б ворюг и бандитов Вымести в тюрьмы метлой, То на просторах без паразитов Жил бы народ трудовой. Если б в стране был порядок, Бабы бы стали людьми, А мужики на похмел спозаранок Не собирали рубли. Если бы нашу планету Крепко за ось раскрутить, То прямо к звёздам песенку эту Я бы сумел запустить.

 

Кошачий блюз

Пришла весна. И я не сплю. Лежу без сна, Мышей ловлю. Я заключить хочу союз И спеть вдвоем кошачий блюз! Гляжу в окно: Среди людей Идёт в мехах… Ну, я – за ней! Крадусь в восторженности чувств. В душе звучит кошачий блюз! – Мур-мур, мадам, Давай дружить! – Ах, Вы нахал! – Прекрасна жизнь! – Я Вас немножечко боюсь… – Давай споем кошачий блюз! Она мне лапку подает, Глаза уже полны любви. Она сейчас со мной споет! Пускай оглохнут соловьи! И мы идем в какой-то шлюз, Чтоб выть всю ночь кошачий блюз! Дрожит Луна Средь звёзд небес, Звенит струна И стонет лес… И мне не страшно брачных уз! Как я люблю кошачий блюз!

 

Поговори со мною

Поговори со мною, мышка! Ну, пискни, весело спляши! Да что же ты молчишь трусишка? Хоть прозой оду мне скажи! Избавь от грубого искуса Тебя от шкурки отделить… Ты для котёнка – словно муза! Как хорошо на свете жить! Тобой блаженно я играю, Весь в предвкушенье трепеща. Ликую, вдохновляюсь, таю… В порыве чувств моя душа! Куда же ты бежишь, дурашка? Останови свой глупый бег! Не залезай в тарелку с чашкой! …Я съел тебя!.. Жестокий век!

 

Ты ошибся

Ты ошибся, дружок, развернув голубые знамёна. Я простой натурал, без заскоков и резвых затей. Мне принцессы нужны, а не принцы с жеманством отстойным, Хоть люблю я талантливых разных, конечно, людей. Я совсем не такой, о котором ты страстно мечтаешь. Ты попал не туда, спотыкнувшись в начале начал. Ты перчатку швырнул. Я – перчатку всегда поднимаю. И с открытым забралом тебя поразил наповал. Белый флаг не по мне. Не люблю черновых вариантов. Средь баталий словес я ищу только истины суть. Мне природа дала все мужские в избытке таланты, И на скользкую тропку не тянет нисколько, ничуть.

 

Лезгинка

(пародия)

Папаха на резинке! Рыдает полный зал. Танцую я лезгинку, За пазухой – кинжал. Зарезал я Тамарку, Бухгалтера побил, А Гиви иномарку Бензином запалил. Убил я дядю Петю И всю его родню. А завтра я, ребята, Еще вам и спою!

 

Совет пародисту

Когда громишь всю муть поэтов, На авансцену выходя, Не тужься слишком средь куплетов, На дно с пародией пойдя. Не тыкай пальцем в нос Кукушку И не ори на Петуха. Ведь даже если сам ты – Пушкин, Но обижать людей нельзя.

 

Когда-нибудь

Когда-нибудь, не сразу, но с годами Я неизбежно стану стариком; Пойду по жизни мелкими шажками Седым иль лысым маразматиком. С трудом себя в себе осознавая, Подрагивая, охая, скрипя, На лавочку у дома выползая, Я стану не похожим на себя. О, жалкий жребий стариковской жизни! Болезни, слабость, немощность, понос, Лекарства, ревматизм, запоры, клизмы, Отсутствие зубов, сопливый нос… Когда-нибудь всё станет слишком плохо… И я уйду, как сыч, в последний путь… И оборвется жизни нить последним вздохом… Но не теперь. Потом… Когда-нибудь…

 

Песня о родине

Шиш стране! Она уж не родная. Распродажа леса, нефти, рек… Я другой такой страны не знаю, Где так жалок был бы человек. От Москвы до самых до окраин, С южных гор до северных морей Олигарх жирует. Он хозяин В необъятной жадности своей. Всюду жизнь в неволе; дури много. Миллионы гибнут каждый год. Молодым – наркотики и водка, Старикашкам – хрен и огород! Всю клоаку глазом не обшаришь, Не увидишь новых городов. А словечко гордое «товарищ» Стало шуткой дятлов и ослов. Мы теперь как будто бы не дома. Превратились в черных и цветных. Мы с друг другом вроде незнакомы, Нет в стране ни близких, ни родных. За столом мы жрём как на поминках. По заслугам каждый награжден… И Газпрома буквами нам писан Всероссийский «медведёв» закон. Всё в стране – параша и отрава. Бандитизм повсюду – там и тут. Бюрократ теперь имеет право Обокрасть любой почетный труд. Над страной вонючий ветер веет. С каждым днём все пакостнее жить. Здесь никто не пашет и не сеет. Секс и бабки все хотят любить. Мы свою историю забудем. Нам не строить нужно, а ломать. И совсем мы Родину не любим, Ведь она нам мачеха, не мать. Широка страна совсем чужая. Процветают сволочь и дурак. Я другой страны еще не знаю, Где такой творился бы бардак!

 

Хайль Гитлер

(пародия)

Зажечь бы здесь сейчас костры Да запалить огнём «картавых»! «Хайль Гитлер!», – крикнут пацаны В фашистских гимнастерках бравых. Нам хочется своих царей, Чтоб спину гнуть и славословить. Наш президент – он не еврей. С чем можно снова нас поздравить!

 

Похмельная фантазия

Кто б меня утешил! Кто бы полюбил! Я бы той красотке Деток наплодил. День и ночь трудился, Не зевал, не спал! Сразу бы женился. Пить бы перестал. Бросил бы подружек, Позабыл стихи, Приносил бы денег Полные мешки. Завалил бы счастьем И цветы дарил. Я бы эту куклу На руках носил! Но никто не хочет Полюбить меня. И жена бормочет: «Вышла замуж зря».

 

Ты меня любишь

(пародия на идиотские стихи из великолепной песни, которую потрясающе проникновенно исполняет Александр Серов)

Ты меня любишь! Слово цепляешь за слово. Видишь, без смысла тут все глаголы распластаны. Ты меня терпишь! Нежно спряженье испытываешь, Но не запомнишь правила, даже под пытками. Ты в меня вертишь, Лепишь, творишь, малюешь! О, это чудо! Ты меня слышишь! Ты меня не гонишь, Мнешь, изучаешь, рисуешь! О, это чудо! Ты меня не держишь! Ночью дневною тихо придёшь, разденешься… Не ненавидишь сюжет, он КВНовский. Ты подчинишь меня ( Чушь ведь непобедимая! ). Жить – как целуешь нечто единое. Ты в меня смотришь! Хочешь, хохочешь, бормочешь… О, это чудо! Ты ведь не воешь. Ты мною дышишь! Хватаешь, жмёшь и бросаешь! О, это чудо! Исключения на Е не спрягаешь! Ты меня любишь – и на коне, и под конем. Так ты зависишь, что меня с собой любишь вдвоём. Не забываешь; и не обидишь меня за «прощай!» Но ты, веришь, грамматику я буду изучать!

 

Молитва президенту

(сатирическая пародия на «Благословление» Президенту от Татьяны Гладкой в День Независимости)

Благословляю Вас на трон, благословляю! Вы как Христос, как Божий судия! Я к Вам молитву страстно простираю. С коррупцией Вы боретесь. Ур-р-я! Вы – наш оплот, апостол и мессия! Вы не вернёте власть КПСС, Ведь только лишь «Единая Россия» Нам никогда, как жизнь, не надоест! Я заклинаю Вас: любите церковь! Она Вас правильной дорогой поведёт. Религия и истинная вера Зовут народ к всегдашнему «вперёд!». Даруй Вам Бог всю кротость милосердья! Апокалипсис Вас не подведёт! Своим советником назначьте за усердье Меня – кто эту публикацию даёт!

 

Я памятник себе

(это не пародия, но и не подражание)

Я памятник себе ничуть не воздвигаю. Да на фиг мне сдалась народная толпа! Чё возноситься-то? Но голову склоняю Перед строк а ми Александр Сергеича. Он умер не совсем. И я на то надеюсь. Прочь суета! По струнам душу так рвану, Что мир подлунный весь порадовать сумею И славу А. С. Пушкина собою заслоню! И поползут тут слухи по всей Руси забитой, Начнут меня склонять, коверкая язык. И стану я почти как гений знаменитым — Пиит, ученый муж, философ и мужик. И долго буду я будить народ наш сонный, Бубухая от чувств в свой лирный барабан. Пусть в этот подлый век не стану я свободным, Но восславлять его не стану никогда. Велению судьбы ни капли не послушен. Смеюсь на клевету. А лавровый венец, Обиды не страшась, бросаю равнодушно. Пусть все хвалы и почести захапает глупец.

 

Любовь-любовь

(экспериментальная поэзия)

Л енивая л уна по л зёт по небоск л ону. И л ю ди шл ю т «сал ю т!» л ю бому корабл ю , От б ывшему б ез б ед в б ессоннице б редовой К п о знанию д о бра и б о жества о гню. К з в езде плы в ёт ко в чег в в осторге, в ерный сло в у, И здес ь ни повернут ь , ни власт ь ю не согнут ь . И б л изится по л ёт, л юбовью просвет л ённый, По ю щих ю ных ю нг, мужа ю щих от вь ю г. Со б лазн по б ед б огат. И б лагородство б удет Открыт о и легк о о тстаивать св о й д о лг И в ремя в ластью чу в ств на в еки за в оюет. И старен ь кий Господ ь прол ь ёт бал ь зам на сол ь .

 

Тридцать четыре рубля

Помню, как был я студентом, Вечно голодным, как тля. Жил на стипендию сиро и бедно: Тридцать четыре рубля! Ринулся после в науку Нищим научным не зря: Премию мне ежегодно платили Тридцать четыре рубля! После реформ-демократий, Ваучер матом кляня, Я заработал на фондовой бирже Тридцать четыре рубля! Грант получивши на счастье, Бизнес я начал с нуля. Только, увы, получилось в балансе Тридцать четыре рубля! Страждуще жду инвестиций Я, в телевизор глядя, И, как всегда, ощущаю в кармане Тридцать четыре рубля!

 

У стихоморья

Дуб ы покрыли всю Стихиру, В цепях тусуются по кругу. Коты, как в сказке, щиплют лиру И дифирамб поют друг другу. Тут чудеса: бродячий Леший Из веток свесился Русалкой; Кентавры-звери на дорожках Понаследили, словно танки. Избушка квохчет, долбит носом. Тут Привидений строки полны, И хлещут чувств отстоя волны Пустых словес с дурным вопросом. И тридцать Охламонов разных Так матерятся безобразно, Что Девы уши затыкают, О Королевиче мечтая И грозно чешуей сверкая. Тут в облаках простор Уродам, И всяк старается не зря. Колдун срамит Богатыря. Не первый год Царевна тужит, Себе же Бурым Волком служит. Тут Боров с Бабою Ягой Ведут Принцессу на убой. Кощей грозится, что всех тр@хнет. Тут странный дух… здесь чем-то пахнет!

 

Женщина худела

Женщина усиленно худела: Истребляла собственное тело. Думала: «У пухленькой нет шанса Выйти замуж с весом сверх баланса». Женщина не пила и не ела. Так старалась… Чуть не поседела. Фитнес, бег, диета, воздержанье… Тяжко с рубенсизмом расставанье! Женщина без ужинов сидела, В холодильник даже не смотрела. Избегала завтраков, обедов, Даже безобидных винегретов. Женщина пыхтела и потела, Но – как пышка на дрожжах толстела! Йога, баня, голодовка, танцы, Суп-набор для вегетарианцев… Женщина от ужаса балдела: Не худею! Странное ведь дело! Караул! Спасите мне фигуру! Подарите чудо-физкультуру! Женщина дышать уже не смела. Ах, беда! Ну, что же с этим делать? Я сказал бы ей (конечно, не при детях), Что прекрасней форм не видел в целом свете!

 

Сукашвили

Жил-был красавчик, ласканный судьбою. Амбиций – море, интеллекта – нуль. Он бредил увести народ с собою, И президентский снился ему руль. В Тбилиси клокотали страсти гнева: «Россия – вот беда для всех грузин!». И самостийности похмелье перегрева Не осудил почти что ни один. Продавшись дяде Бушу за долл а ры, Поддержанный на митингах ружьём, Был избран президент совсем не старый — Подлец, провозглашенный королём. Политик, демагог и проститутка, Он флагом над придурками махал. И стал вершить судьбу страны, ублюдок. Он славы жаждал и войны алкал. И самолеты радостно завыли, Бомбя соседний родственный народ, И пушки по Цхинвали забомбили, И танки бросились в очередной «вперед!». Вождь, ослепленный страстью и наживой, Провозгласил с трибуны лозунг свой: «ВеликоГрузия останется единой! Абхазо-осетинов – на колени!». Головой Он думать не привык. Чье сердце глухо К страданиям, кровище и мольбам, Тот станет всенародной мерзкой сукой, Идущей в сапогах по головам.

 

Семь бутылок водки

Семь бутылок водки, тазик винегрета, Колбасы пол тонны, центнер оливье… Мы засели просто плотно пообедать, Поболтать о жизни, всякой суете. Наливаем рюмки, лопаем от пуза, Так жуем азартно, что нельзя вздохнуть. Нет на свете крепче нашего союза! И милашки рядом кажут свою грудь. Лапаем любовно станы дорогие, Обнимаем крепко баб своих подряд. К черту философию! Мы пока живые! Нам утехи плотские сердце веселят. Музыку врубили, вышли в круг пошире, Топнули ногою, запустились в пляс. И счастливей банды нету в целом мире! Почему же с неба смотрит строгий глаз!?

 

Счастье вдохновенья

Душу растерзав без сожаленья, Сильно так поэт переживал, Что родил букет стихотворенья, Сочинил любовный мадригал. Отчего поэт, процеловавшись, Не женился, не завел детей? Оттого что счастье вдохновенья Без умолку льется на людей.

 

Я встретил вас

(дружеская пародия на стих Дмитрия Белогривцева «То ли Вас»)

Я гляжу на Вас и восхищаюсь Вечно неизменной красотой. В женщин я влюбляюсь и влюбляюсь… И со счету сбился, сам не свой. То ли я теперь люблю другую, То ли Вас, а то ли всех подряд… Я о Вас вздыхаю и тоскую, И стою, как статуи стоят. Ущипнуть хотел я Вас, признаюсь. Но наклон у Вашей головы Намекнул: щипай себя, мерзавец, Руки прочь от попы и спины! Логика эмоций поражает, Колет фехтованием под бок. Под копирку женщин размножает Дьявол плоти или чувства Бог?

 

Странный сон

Недавно мне приснился странный сон, Как будто я не на земле, не дома, А где-то вне событий и времён Иду по облаку в пространстве незнакомом. Навстречу – шестикрылый серафим: «Добро пожаловать! Приветствую поэта! Не замирай, дружок, смелее заходи! Здесь нет ни офисов, ни зал, ни кабинетов. Поскольку на земле ты наследил Стихами, книгами, детишками, делами, То мы за это щедро наградим. Проси что хочешь: денег, женщин, славы!». «Ну, денег мне не надо занимать. А женщин сам найду, когда приспичит. Про славу я могу сейчас сказать, Что не стремлюсь к гранитному величью. Но, если можно что-то получить, То я хотел бы просто личной встречи С Высоцким Вовой. Как хотел он жить! Зря говорят, что время раны лечит». «Пойдем со мной. Я познакомлю вас», -, Изрек согласье спутник величавый. Залезли мы на старенький Пегас. И он примчал нас в дивные дубравы. Навстречу нам идет – совсем живой! — Владимир, глаз с усмешкою прищуря: «Садись за стол, товарищ дорогой, Давай с тобой поговорим, покурим. Как там живётся, люди, без меня? Какие песни вы теперь поёте? Хватает ли для Родины огня, Что в сердце устремляется полёте?». «Увы, теперь мы песен не поём. Огонь потух, кругом зола и пепел. Мы как жуки навозные живём Средь подлости и лжи на белом свете. В стране бардак, беда и воровство, Бандиты, проститутки, наркоманы, Бомжи, уроды, серых торжество И у банкиров полные карманы…». «Да как же так!? Не может это быть! Страна такая – ведь позор и горе! Кто может так Россию не любить, Чтоб – грязь кругом и вор сидел на воре?!». «Мы сами это сделали с собой, Наивно в рай земной попасть мечтая. У нас не всё в порядке с головой. И даже нефть в Кремле не выручает». Я встал. А он сказал: «Ну, что ж – салют! Быть может, хочешь выпить чашку чаю? Ты извини, тут водку не дают… Ну, и вообще домой не отпускают»…

 

Вечно

Если б Дни рождения Взять и отменить, Люди, без сомнения, Вечно стали жить. Вечные заботы, Вечные дела… Вечные проблемы Сытого стола. А средь этой вечности — Вечная тоска. И тошнит беспечностью Сладкого куска. Вечный телевизор, Вечное вранье… И над нами каркает Вечно вороньё. И от этой вечности Одурев совсем, Станет каждый в точности Словно манекен. Загрузив в компьютер Схемы без любви, Вечно будут люди Жить для «се ля ви». Ой, не надо вечности! Дайте нам тепла! Вечность человечества — Вечная мечта.

 

Телемедведь

Раздувшись от гордости важно, Смотря свысока на толпу, Шагал я степенно-отважно, В Президиум сел на виду. Сверкали зрачки телекамер. На бис аплодировал зал. И, словно медведь из кунсткамер, Я лапой с когтями махал. И зубы с клыками торчали, И молнии сыпались с глаз, И нефть мне в бокал наливали, И рвался из задницы газ. Смотрите, какой я могучий! Мне волки и львы нипочём! Конечно, я малость вонючий, Зато мой папаша – Газпром! Я – самый великий в зверинце! А друг мой – Путёвый Енот. И мы вам вдвоём из мизинца Насыплем рубли прямо в рот. Мы всем принесём изобилье. Коррупции бошку свернём. Чиновникам шеи намылим И – в бой за собой поведём!

 

Банный день

Случилось как-то в бане объявили, Что завтра – «День открывшихся дверей». Ну, мужики тотчас сообразили, Что это шанс для всяческих затей… Толпа собралась в женской половине. Кто первый, кто последний, не поймешь. «А, ну, ребята, стань друг другу в спину! Без очереди внутрь не войдешь!». Кричали, суетились и толкались. Выстраивались. Даже подрались. Томились в предвкушенье и смеялись. Счастливо думали: «Ну, вот, настала жизнь!». Травили попохабней анекдоты. Курили. Выпивали на троих. Хоть вместе все, конечно, обормоты, Но каждый – не похожий на других. И ждали: «Щас получим на халяву Роскошный театр шикарных женских тел! А, может, и попаримся на славу. Ну, и вообще устроим беспредел!». И вот – желанный час. Открылись двери. Рванули все, сметая всё вокруг. Но, внутрь ворвавшись, сразу обалдели: Ни баб, ни жен, ни девок, ни подруг! Ругались жутким матом и стонали: «Ох, тётки дюже хитрые пошли! С билетами ж они всегда бывали, Но отчего бесплатно не пришли?!».

 

Пузырь

Однажды он снялся в мультфильме, Сыграв там на троне царя. И лик стал известным отныне, Как профиль вождей Октября. На улице разные люди Автографы просят с него. Да кто же за это осудит! Ведь слава – дороже всего. В подъезде дежурят фанатки. Извечно звонит телефон. Его обожают мулатки. Поклонниц разносится стон. Газетчики пишут статейки, Спрягая его, как глагол. И даже на детской скамейке Он гимн обожанья прочел. Гламурная сеть фотосессий… Большой теледень трудовой… И даже слагаются песни О том, что он царь и герой. И вот, всенародно любимый, Великий борец-богатырь, Он так горделиво раздулся, Что лопнул, как мыльный пузырь!

 

Париж

Словечко «Франция» звучит почти как «рай». Я проживал почти полгода в городке, Где только косяки утиных (клином) стай Напоминали о родной моей земле. По выходным я выезжал в Париж. Бродил по улочкам, заглядывая в Лувр. С Монмартра обозрев шикарный вид, Я вспоминал маркизу Помпадур. Она сказала: «После – хоть потоп!». И предалась веселью и гульбе. Бездумный праздник из телес и поп С тех пор во Франции слагает гимн себе. Задумчивый, неспешно я шагал, Глазел в витрины, Сену, Нотр-Дам. Вокруг искрился буйный карнавал Из групп туристов и влюбленных пар. Пересекая чувственный Париж От Эйфелевой башни до Пигаль, Я наблюдал, как в небе среди крыш Мерцает в облаках России даль.

 

Привет

Привет, привет, коллега! Ты хочешь жить, как я? Забудь про рубль с евро И принца-короля. Наплюй на быт в цветочках. Шагни за горизонт. Вбивай, как гвозди, точки. И не стремись в бомонд. Какую хочешь сказку Из жизни сочини! Не надевая маску, Шекспиру присягни. Садись на бригантину. Смотри на облака. Держи прямее спину. Тебе – моя рука!

 

Повеса и поэтесса

(пародия)

Не предлагайте, Наденька, мне чай. Я пил «Агдам». Поверьте, это крепче. Я к Вам за стол ввалился невзначай. Давайте вместе рифмами поблещем. Я у другого Вас не уведу. Не обессудьте старого повесу! Ведь только в поэтическом бреду Я на диване милуюсь с принцессой.

 

Поэту-ловеласу

(пародия)

Не ходи, дружок, на рынок: Там с гнильцою весь товар. Вот Стихира! Девки стынут, Чувств гася в душе пожар. Если хочешь сдаться оптом, Вспомни: в розницу цена Сильно выше. Вытри сопли И Пегаса – в стремена!

 

Сова и жаворонок

Сова спала. Прекрасным утром ранним Средь неба звонко Жаворонок пел. Сова проснулась (голова в тумане): «Потише пой! Устроил беспредел!». «Ах, извини!», – воскликнул он сердечно, Взглянув на царственно прекрасную Сову. Влюбился тут же он в неё, конечно, Восторга песнь запел и крыльям, и уму. А перья! Перья – супер! Эти перья Так помрачили Жаворонка мозг, Что он спустился к ней из поднебесья И произнес хвалебный жаркий тост. «Весьма недурственно», – Сова в ответ сказала. И предложила: «Хочешь, полетим С тобой вдвоём при свете звезд!». – «Ты угадала! Мечтою этой я всю жизнь томим!». Настала ночь. Они взлетели дружно. Луна вся золотом сверкала среди звёзд. «Куда ты, братец!? К звёздам нам не нужно! Мышей там нет. И птичьих нету гнёзд». Тут Жаворонок странно встрепенулся, В испуге глянул в круглые глаза. Увидел клюв крючком. И ужаснулся. И съеден был. Хотя и не со зла. Мораль у этой басни есть простая: Влюбляйся не по перьям выбирая.

 

Игры в зверинце

Однажды Осел и Медведь Задумали игры в солдаты. Осел стал по аглицки петь, В Медведя швыряя гранаты. Медведь, разъярившись как Слон, Осла долбанул по макушке. Енот (в карате чемпион) Сказал: «Бросьте эти игрушки!». Медведь почесал лапой лоб И стал сочинять заявленья, Все Тигры увидели чтоб Какое в игре проясненье. Осел, получив передых, Привёл Крокодила и Волка. И вдарил Медведя под дых. И тут началась потасовка!

 

О пользе смеха

(пародия)

Не веселился я давно. Но вот потеха! Стишок небрежный написал О пользе смеха. Кропал бредовый текст, смеясь Почти до колик. Тут тряской водка взорвалась (Я, видите ли, алкоголик). И хохот сразу кончен был В одну секунду. Слеза печали с глаз моих Сорвалась будто. Для настроенья мне нужна Такая малость: Чтоб водка – в животе была И там осталась!

 

Не вырубить топором

«Люблю компот!», – сказал один поэт. Другой в раздумье репу почесал. У третьего прорезался сюжет. Четвертый пальцем в ухе ковырял. У первого ручьем лились слова. Второй грустил о смысле бытия. Над третьим в облаках парил Пегас. А у четвертого летело время зря. Женился первый. Словно в суп попал! Второй абстрактно в облаке витал. На третьего, устав, Пегас упал. Четвертый потихоньку задремал. Прошли года. Поэты вчетвером Отправились на кладбище, не в рай. Мораль проста. Махай хоть топором, Но звание поэта не марай!

 

Нежность

На меня напала нежность. Сердце тает в сладкой неге. Открывается безбрежность Во влюбленном человеке. Я мечтательно задумчив. И вздыхаю непрестанно. И шагаю так могуче Между креслом и диваном. Образ той, что поразила, Вдохновением питает. Я её забыть не в силах. Тело страстью аж пылает. Одурманенный, как пьяный, И мечтами упоенный Я поехал на свиданье Со своею нареченной. «Здравствуй, милая, родная! Я люблю тебя навечно!». «Если купишь мне феррари, Сможешь нежность обеспечить».

 

Муха

Однажды стало мне безумно одиноко, И я на кухню к себе муху запустил. Она – к столу. И съела хлеба крошку. Я тут же ложку мёда предложил. Она была голодная, худая. Набросилась на яства, словно волк… И вскоре муха выросла большая, Как вертолёт летя под потолок. Отъевшись и набравшись сил немалых, Она жужжала нежно по утрам. А по ночам в постели со мной спала, Подвинув своей сотней килограмм. Однажды как-то раз, придя с работы, Я мухи своей милой не нашел. И загрустил, понурился чего-то. На сердце стало так нехорошо. И вдруг (о, радость!) муха возвернулась, Влетев в широкое раскрытое окно. Она мне нежно томно улыбнулась: «Я на помойке кушала г@вно».

 

Любовный треугольник

Влюбившись как-то раз в одну красотку, Я голову от счастья потерял. Целуя всю, включая и колготки, Я с нежностью любимую ласкал. Ей это нравилось. «Ты самый-самый лучший!». Таков в постели был её вердикт. Но я засомневался почему-то. И вдруг узнал: у ней – ещё мужик! Причем, они вдвоём живут давненько. Она ему стирает, вяжет, шьёт, Готовит чебуреки и вареники… Как в масле сыр живёт тот обормот! «Послушай, дорогая! Я ревную, Страдаю, мучаюсь… А ты – живешь с другим». «А я озвучу мысль совсем простую: Мы с кем хотим, с тем дружим или спим». «Мне дюже за себя сейчас обидно. Ему – бифштекс, рагу и пирожок…». «Но я люблю – его! И это очевидно. С тобой же только тр@хаюсь, дружок!».

 

Капитализм

В России поселился страшный зверь. Под стильным пиджаком он весь в шерсти. В желудке копошится мерзкий червь. Глазища алчные, клыки и челюсти. С ухмылкой мумии ведёт он разговор, В уме считая, сколько с вас содрать. Он спекулянт, грабитель, хитрый вор. Он купит и продаст родную мать. Одной рукой он хапает и рвёт, Другой – поводит нить марионеток. Он иногда подачки раздаёт, Пред телекамерами гладя малолеток. По сути – гад, по виду – прохиндей, А по делам – подонок и мерзавец. Он манекенов лепит из людей И души развращает их, поганец. Принес с собой он бедность и порок, Сам в золотом ныряя унитазе. Бандит, иуда, врун, дерьма кусок Он по стране, как вошь, нахально лазит. Ему плевать на судьбы миллионов. Коррупции он папа и собрат. Рублей и долларов банкнотов миллионы Карманы полны и из задницы торчат. Он называет себя гордо Демократом. Ведет войну за нефть, богатство, власть. Он лучший друг рвачам и бюрократам. Загадил всё окрест. Резвится всласть. Он ненавидит равенство и братство, Высокие стремленья, гордый дух… Ему милей наркотики и бл@дство. Он кровь сосет народа, как паук. Так кто же он, сей грозный зверь ужасный? Ему как в горле кость – социализм. Кто хищно-жадно разорвал весь мир на части? Капитализм, Капитализм , Капитализм .

 

Воскрешение Лазаря

(дружеская пародия на стих Никиты Брагина «Лазарь»)

Колыхнулся молчальник в чугунном венце, Заглотив через зубы песок, И огнем полыхнул. Ерихонской трубе Померещился где-то восток. Раскрошились каменья (он статуей был) И меж ребер пошла благодать. Кем услышано было: «ну, встань и иди» — Не могу параллельно понять. Тут звезда простирнула средь ночи лучи И роса в паутине блестит ( ночью – блестит?! ). Но дорога на запад дорожной свечи Освещением ярко горит!

 

А хочешь

А хочешь, мы всё бросим и уедем? Рванем на море, в горы и тайгу. На яхте поплывем вдали от брега. Иль покорим Эльбруса крутизну. А хочешь, с рюкзаками за спиною Среди красот лесных простор Саян Пройдем вдвоём нехоженой тропою. А можем покорить весь океан… А хочешь, полетим в аэроплане, Воздушный шар под небо вознесем. Откроем даль. В неведомые страны Мы запах приключений принесём. А хочешь, покатаемся на танке, Завалимся на нём к своим друзьям. Или взломаем сейф в швейцарском банке, Потом соря деньгами там и сям… А хочешь… Ну, скажи – чего ты хочешь! Зачем в глазах твоих печально и темно? «Я думаю, ты можешь, но не хочешь. Ведь я тебя хочу уже давно!».

 

Ночное небо в ночи

(дружеская пародия на миниатюру Салахитдина Муминова «Ночное небо пело чистым детским голосом»).

Дор о га притворилась небом. Цикады запели о жизни. Гулко звучит шагов эхо. Лягушка на лапках прыгает. Звонкий плеск воды в реке. Прохожий закурил сигарету. Подбородок и губы в полумраке. У асфальта по запаху горечи нету. Льёт дождь. Черное многоточие птиц. Ливень красит черным заборы. Гроза дождем сшивает небо и землю, как нить, Стр у и прыгают, как лягушки-уморы. Гроза стихла и ушла на восток. Иду домой по пустынной улице. Фонарь пёсиком кусает ночи бок. Купол тишины раскинулся блюдцем. Сердце затрепетало в ночи, предчувствуя. По-детски в ночи звёзды чисто запели. Сонмы смыслов в ночи замерцали, не мудрствуя. Перед красотой ночи все слова прибалдели. Попрятались вглубь уголки сознания. Вселенная в любви не мнительность. Свет смыслов устыдился великолепия. Язык в ночи потерял убедительность. Дом бытия есть Любовь. Любовь и только. Луна желтыми руками тянет на себя покрывало. Любовь – наш Дом. Звёзд-то сколько! Тишина с ногами ночью укрывается одеялом. Вот мой домик. Скрипит калитка. С шумом падают яблоки прочь. Абрикосы пахнут. Ползет улитка. Тихо. Недурственно. Август. Ночь.

 

Бизнес-леди в авиакатастрофе

(пародия)

Средь роскоши, ролс-ройсов, лимузинов, В густой толпе охранников-верзил Она шагала гордо и счастливо. Ла-Манш у ней автограф попросил! Казалось, что глаза её пылали. Пилот забылся в суетном бреду. И аж вспотел над ним иллюминатор. И – самолет с небес упал ко дну… Она смотрела в небо голубое, Пилот её упрямо целовал… И море билось пенною волною, И самолёт, как уточка, нырял.

 

Моцарт и Сальери

(дружеская пародия на стишок в прозе «Мой Сальери» Инны Стариковой)

Я – Моцарт. Он – Сальери. И эти роли я нам сам распределил. И движусь я к своей, заветной важной цели. А он – к своей. И тоже – через жизнь. В нем – лишь тщеславие и зависть. Ядом брызжет его слюна на сточенных клыках. И я вгоняю пули: выстрел, выстрел! Мне серебра не жалко! Видит Бог – бездарен он! Огонь! Пах! пах! Ба-бах!!!.. Но он живуч, могуч. С таким не сладишь, Пока осиной не проткнешь егойный горб. И гроб – поджечь его! Спалить! Сальера может Моцарт своим же ядом опоить! И дом его разрушить, рассмеявшись!.. В калейдоскопе межусобных войн Погибли оба. И вечность Ухмыльнулась им вослед…

 

Прозрачный ясный день

Прозрачный ясный день, немножечко весенний, Слегка еще чуть-чуть холодный от зимы, Пришел не торопясь, не вызвав потрясений, Но отступила ночь, не стало больше тьмы. Хвала ему, хвала! Теперь волшебным светом Пронизан каждый дом, пейзаж и человек. Обычный новый день, чуть солнышком согретый, Вселяет радость жизни, хотя и не навек. Он к вечеру уйдет в пространство привидений, Растаяв синевой средь сумерек вдали, Оставив грустный след прошедших треволнений В душе у всех людей, у жителей земли. Но будет новый день. Не для меня. Но будет Из света и теней серебряный узор. Немножечко тепла. Чуть-чуть вздохну всей грудью, Слегка согреюсь вновь и – заглушу мотор.

 

Самоэпитафия

Представьте: я стану серьёзным, Лежащим спокойно в гробу, Покрытый рыданием слёзным, С морщиною скорби во лбу. Всю жизнь неустанно трудился, Потел и корпел, аки раб. Богам никогда не молился. А жил, хоть не евнух, средь баб. Такой неподвижно-суровый Я вас перестану смешить. А день будет снова и снова… Ох, как же мне хочется жить! Но нет: закопают, зароют, Засыплют сырою землей. И черви сто дырок пророют В мозоли моей трудовой. Из мрамора или гранита Накрытый холодной плитой Я стану, как царь, знаменитый, Великий, огромный, святой. Но, слыша занудные речи И глупых словес перезвон, Расправлю я руки и плечи И выйду куда-нибудь вон. И, весело брякнув гитарой, Шутя, улыбнусь, как всегда… Не быть мне серьезным и старым! И мертвым не быть никогда!

 

Лента коротких пародий

В дружеских пародиях на стихотворения из http://www.stihi.ru я использую те же словеса, интонации и стиль, что и авторы, но не называю их поименно, чтобы не обижать, и не цитирую, чтобы не загромождать текст.

* * *

Глазами черными кровать Манила шелком простыней. Когда пришла пора вставать, Поэт в трусах завис над ней.

* * *

Февраль! Налейте же чернил! Я их залью в клавиатуру, Чтоб март зимою закружил И чтобы мачо распахнул фигуру.

* * *

Закружив нарядной юбкой, Каблучками дробь отбив, Дева робкая истомой Смело в пляске вся горит.

* * *

Полетело небо к звезде? Раскололась любовь о косяк? Айсберг круто заскреб по стене? Ох, поэт, ты с похмелья иль как?

* * *

Время в ступе растолочь — Трудная задача. Счастье мёрзнет. Кошка-ночь От улыбок плачет.

* * *

«Горела свечка на столе…» Так переплюнуть Пастернака!.. Кто высек стих средь лир в труде, Тот, блин, не будет в строчках бяка.

* * *

Обнявшись то ли с мозгом, то ль с факелом, Замахнулся пиит, приподняв кастет. Оттого стих случился вдавленный. Пьедестала плоть оседлал эстет.

* * *

Сопьемся, друзья! Налетай, стихеряне! Проект ведь поддержан уже! Пробьемся средь рифмы в экстаза нирване! Пусть выберут лучшую ЖЕ!

* * *

Солнца труп, перелившись в страдание, Тошнотворно терзался средь луж. Рак и ВИЧ? Ерунда! Вот терзание: Терпеливо читать эту чушь.

* * *

Прочтя «стихи от А до Я», Я в них не понял ни…чего. И графоманская сопля Не каплет с носа моего.

* * *

Помехи огненно кипели, Терзая отреченный миг. Прощайте адские мученья! Поэт свой дар теперь постиг!

* * *

Возвратятся скалы, Возвратятся реки. В школу утром ходят Дети-человеки. В класс бы свой вернуться!.. Поучить уроки!.. Ведь еще не поздно Стать не одиноким…

* * *

ПРО стихи ПРО ПРО и НАТО ПРОтрындю я ПРОсто так. ПРОпыхтеть поПРОще надо, Между ПРОчим, пшик вПРОсак.

* * *

Средь Сциллы и Харибды гуляет Альбион. Юннань бушприптом в Гринвич угрюмо погружен. В фарватере кифары с ажуром Артемид Сакрально стих маячит, бизань во лбу горит.

* * *

Нет, не путайте процедуру С упаковкой и коньюктурой! Чувства в слитки отливши сдуру, Будьте счастливы рядом с дурой!

* * *

Я сегодня немного в ударе. Я из ы ском тебя накормлю. И в отменном и пьяном угаре На бульваре страдаю и пью.

* * *

Ты курила, курила, курила, курила… Взмахом кисти махала от Баха на пьяном снегу, Поскользнувшись на корке арбузной под трезвою вишней, Завернув сигарету и вишню для Баха в словесность-пургу.

* * *

На пышной холстине полозьями страстно Хрустела скрипучая суть. Отдаться скорее желала натура. И вьюгам её не согнуть!

* * *

Не люблю ни пырей, ни елей, Ни декорный борей до износа, Ни псалмов, ни зоилов осей, Ни кровей, ни словесных поносов.

* * *

Снова «крылья любви» у поэта, Вновь его «зарыдала душа»… Что-то снова меня затошнило От «провалов глазниц». Хватит!.. Ша!..

* * *

«Оглашенным звучаньем ослов?» Снова перл. Я тащусь и балдею. Не могу подобрать нужных слов. Я от рецки такой стекленею. Прощевай, графоман, будь здоров!

* * *

Замолчала меж слов пустота. Молча строчки без звука молчат. Зарифмованы «кровь» и «любовь», Вместе с ними – «джокондинский взгляд».

* * *

Летом глупые сороки Вылезают из берлоги, Улетают на базар, Покупают самовар…

* * *

В магазин торопилось желанье. В ожиданье сын мать ожидал. «Мать, пивка прикупи на прощанье!» — Так сынок свою мать обижал.

* * *

Сумбурные мысли в прыжке улетели. Вскипела душа на рывке в небосвод. Чего-то поэту зачем-то хотелось. И прыгнул он в пламя. Был славен полет!

* * *

Брызнув, вечность осколком убила обиду. Заскорбела букашка. Разбился февраль. Приземлившись на крыльях, порхая в хламиде, Клещ с гримасой в безумстве петлял прямо вдаль.

* * *

В секунде некто отражает вечность. В покое тени – бесконечность. В горниле страсти мы с тобой. Пойду-ка я теперь домой.

* * *

Она пристально смотрела на неё. А она смотрела на оно. А оно стояло в вышине. Солнце! Подари любовь ему и мне!

* * *

Напиши мне письмо на ажурной с виньеткой бумаге, Окропивши перо не в чернила, а прямо в слезу. Напиши горячо про любовь, небеса и овраги, Чтобы сердце мое на колени упало. Зову!

* * *

Спасибо вам, Виктория и Лара За рецки классные в поддержку обезьянки! Тащусь от поэтического дара, Который не найти у куртизанки!

* * *

Если крыльям придать ускорение: Дать пинка, чтоб не сбился в пути, То тогда даже стихотворение Не придется бензином облить.

* * *

Я с Вами почти полностью согласен, Но лишь один момент пока не ясен: Когда поэта чувства распирают, Что делать, если смысла не хватает?

* * *

Я в шахматы часто играла. Когда застигал меня мат, Я дождиком слезы смывала, Хоть дождик и плыл в невпопад.

* * *

Смывая в ванной поцелуи, Вдыхая запах от объятий, Средь несуразицы примятий, Стояла, бедрами ликуя, В жарище женщина чужая, Талантом брызжа пеной мути И слезы звуками роняя Средь романтических прелюдий, С бумагой мужу изменяя.

* * *

Сиеста средь страны Советов, Пришельцы с Марса, эполеты… От инсталляции от этой — С ума сойти в бреду куплетов!

* * *

Я не согласен был с обоими. В носу я шарик не катал. Блаженным помыслом исполненный Я бы обоих расстрелял.

* * *

Феникс и дракон в небесах. Искорки снежинок на хвое. Я что-то в этот стишок не врублюся никак: Кто тут кого беспокоит?

* * *

Нехай ту пробку от горилки Процует Ющенкина милка, А гарной харькивськой дывчиной Дывяться москали-мужчины.

* * *

Я плачу, реву и рыдаю, И слёзам не видно конца… Я страшно его проклинаю, Но всё же люблю подлеца.

* * *

Мосье застыл… Его аорта Дрожала в сонме городов… Бесхозный Серафим эфира Витал над монитором снов… Психолечебница планеты Объяла жареный гранит, В котором виделись котлеты — Все в куче, словно монолит. Там лес и дол видений полны. У рельсов нету берегов. Но средь штыреющих оков Витает тазик златомедный Кошмарным полонезом слов. Фаготов кашлянье застыло На ряхах, мордах и губах. Харон страдает здесь без пива, Бутылки пусты, дело швах… The mirror arrow below Was like a shift in stupped brain… А у Макдональдса пустого Не видно окон и дверей. Чернил бездарных кадиллаки From fingers выстрадал поэт. И дребезг этой кулебяки Ему – заслуженный успех!

* * *

Ей достались норов с жаром, Кожа, руки и коса. И стихи слагает даром Вместе с рифмой «колбаса».

* * *

Оплодесменты! Етой вот Сабаке Жилаю прадалжениев таких, Штоп хахатали дажи вурдолаки И порадисты плаколи назрыд!

* * *

Раз потек ручей Меж лопаток, что ж! В душ ходить не смей! Сердце не тревожь! Связку взяв ключей, Подберешь замок И откроешь дверь С шифром на денек. Покупая ложь, Не плати собой. Твой герой хорош. Будет он с тобой.

* * *

Кабы тот Каин не стал убивать, Взялся бы рьяно за стих, Каждый потомок мог рифмы слагать Из погремушек одних.

* * *

Стоял Цветочек на поляне. Он трезвый был, совсем не пьяный. Вдруг Буря страшно налетела. Цветок увял. Такое дело.

* * *

Ни уснуть, ни упасть на траву средь пыли! Тяжко смысл среди рифмы извлечь. Распрямлялся, пытаясь устало прилечь, Втрое согнутый пламенный меч.

* * *

Гремят затворами года из времени. В прицел, прищурясь, глядят попутчики. Вся жизнь в реале – лишь поражение. Для белых тапочек стишок получится.

* * *

В Мадрасе матраца матрос не встречал, Поскольку уехал в пампасы. Таков был стиха распечальный финал, Скрипящий в своем тарантасе. В пампасах матрос не матрац повстречал, Не койку, не кресло-кровать. Навстречу ему тарантас выезжал — Чтоб гимн про Мадрас сочинять.

* * *

… Этот 1 с тоской не прожил: Жуть – одиночества боль. Стих свой на сайт просто так положил. И получился 0.

* * *

Как плохо работает почта в лесу! В избушку у Бабы-Яги Разбойник Русалку принес навесу, В конверт завернув из фольги. Свистал Соловей, хохотал Гавриил, Вампиры открыли конверт И в нём на хвосте у девицы прочли: «Всем – шиш! Подписал – Президент».

* * *

Звенят бубенцы барабанщиц. Повисла на брови маска. Я пивом умылся в пабе, Массажно царапнувшись лаской. Солёный вдохнулся воздух. Без шлепанец вдаль я прошлёпал И блеск лакированных туфель Содрал; потом персик слопал.

* * *

Кака-фония бреда взопревшего Обессилена до беспамятства. Несмышленыша, друга съевшего, Стик с Нарциссом забили камушком.

* * *

Ты сразу сунул карту в среду, Плеснувши в пятницу стакана. Ты показал однажды утром засов на двери так устало. На четверге жестяной жизни родил ты странно звуки губ. Но вот ноктюрн сыграл на флейте Твой славный парень словно дуб.

* * *

Позвольте, ваше преподобие, Ксерокопировать себя. Издергав душу до надгробия, Откантоваться без дождя.

* * *

Смех застыл тугим клинком, Отсекается сарказм, А душа, взведя курок, Свечку бросила к ногам.

* * *

Я и стихи! Стихи и Я! А вместе мы – стихия! Я гром и молния! Погибель ждёт меня Без представления Стихов, моя Россия!

* * *

Сегодня ночью ты была одной из многих, Которых я объял при блеске глаз. Я действо разворачивал. О Боги! Зачем я с придыханием не раз Свой водевиль трагедии убогой Венчал хихиканьем пустых и глупых фраз?! К чему я вызывал чужие вскрики? Почто автографы хранил в чулане я? За это Боги отвернули свои лики И плюнули с презрением друзья.

* * *

Догорела мечта в поцелуйных объятьях. Заигрался изгиб бесшабашно в любовь. Летаргический дым не смогу почесать я. Дайте спички! Зажгусь и сгорю вновь и вновь!

* * *

От стены отскочив, режет сердце упрямое эхо. Паралитик дрожит и тихонько считает до ста, Молчаливо-бессильно рожает на крыльях сонеты: Ах, останься, останься, останься, останься-ся-ся…

* * *

Покатилась пылинка, как мячик, Измоталась в дорожной пыли, Грех ума непохожести прячет, Как все лишние дети земли.

* * *

Полагаю, весна накатила. Полагаю, лябовь не пришла. Полагаю, что мышь удавилась, Этот стих перед кошкой прочтя.

* * *

Вживь-пронзительный дракон Рок-энд-ролом увлечен. Сотня крыльев, эльфов стон… Жуть и оторопь берёт.

* * *

Я распарился веником летом И проткнул взором весь небосвод. Что ж осталось у женщин секретом? Что у них не скрывает красот? Они грудью, бедром и интригой Легкомысленно манят всерьёз. Почитать с ними умную книгу Я хотел бы. Такой вот курьёз. Озабочен я частью нетленной, Что скрывают они под собой. И от мысли своей потаенной Жаром страсти горю сам не свой.

* * *

Кукушка яйца не кладет средь лилий; Они поэтам только лишь мешают, Которые потеют от усилий, А свой «куку-кс» никак не замечают.

* * *

Вот луч. Я радуюсь лучу. Вот друг. Я восхищаюсь другом. Мне нечего сказать. И я пишу, Что правда расцветёт не по заслугам.

* * *

Как альпинист карабкаясь в стихах, Вбивая между слов стыдливо скобы, Поэт всю скорбь христианского поста Как лилиплут объел у булки-сдобы.

* * *

А вы бы хотели сплошного апреля? Храню я доселе лишь лепет капели. И грудь моя помнит: меня предавали. А я не рехнулась. Лишь рифмы пропали.

* * *

Под небом посередь России Романсы петь – моя стихия. Вот я пою: «Хухра-фигня», Но слов не помню ни…каких.

* * *

Как притягателен премиленький Дракоша! А Зайчик – просто прелесть, черт возьми! И Паучок тут мудр. Смеется Лошадь. И травки все от хохота легли.

* * *

Такие здесь строчки, что хочется плакать: Боками и телом поникли тюльпаны, Тут время-художник опало на скатерть В соседстве густом второсортной нирваны; Комета становится почкой весенней, Здесь запахи свечек в красе натюрморта, Микстурой и ладаном дышат аккорды, Живая натура пришла в понедельник.

* * *

Не загоняй табун строкой. Не рви уходом грудь и сердце. Седлай Пегаса! Только с ним В объятьях душ тебе согреться!

* * *

Смотри в упор, не подымая глаз. Не говори молчаньем свои речи. Ведь мы расходимся теперь до новой встречи. И так – не в первый раз, не в первый раз…

* * *

Как-то Сита мыла Раму. Кхара жил в дому Душана. Шурпанакха из Дашаратха Аж вспотел весь от Нирваны. Воды Ганга с гордой Ланки Оросили Амаравати. Лакшман с Брахманом в кровати Шастро Ведали Бхарате. Стрелы стали с Саммоханом Залезать на Читракету… Запустить бы эту «драму» Прямо на Бомбей ракетой!

* * *

Бежали врассыпную огородами, От соли с дробью попами виляя… Ах, детство беспризорное, голодное! Теперь поэта сторож не поймает.

* * *

Родители оставили ребёнка. Подумали: «Он на фиг нужен нам!» В больнице полюбили постреленка. Соседки приходили по часам. Он болен был. Ах, бедненький малютка! Рыдают все читатели навзрыд. Поэт пустил слезу не на минутку. Теперь он будет супер-знаменит! Ручонкой – мать обнять! Какое чувство! Какой возвышенно-прекрасный слог! Да это просто писк пиитова искусства! Поэт страданья своим словом превозмог!

* * *

Если народу свободу подарят, То вакханалии будет разбой. Хамство абортов весь блуд пропиарит. Взятки подкупят народ трудовой. Бизнес, коррупция, черные списки, Пошлость, предательство… Боже ты мой! Стресс от наркотиков, нищие миски… Только стихи неподкупны порой!

* * *

Если в конце недели Звёзды сойдут с орбит, То голова без боли Вечером улетит. В лед превратятся пальцы; Их победит удар. Вскоре поскачут зайцы Прямо под светом фар. Трудно обиды с тоскою Слепит злосчастный стих. И синтезатор рукою Шрамы налепит на них.

* * *

Беспризорный старый чайник всех замучил свистопляской. Он взлетает над пучиной, пуповиной плюща мозг; В переполненной квартире, сбросив на пол власяницу, Разбудить любовь к девице Франту с фартом удалось. По каскадам и восторгам среди эха и просвиры Полетел мотив пернатый прямо к звёздам в пустоте! Рикошет наделал дыры В земляничной багрянице. Полетели чувства-птицы, Расфуфырясь на метле!

* * *

Во глубине хрустальных руд Храню я гордое терпенье. Не пропадёт души томленье! Мой дьявол выскользнет из пут! Войди, красавица, ко мне! Я припаду к твоим коленям! И в мавзолее бедный Ленин Аж вздрогнет в непробудном сне.

* * *

Печален я на дне колодца. Ни водки тут, ни уколоться. О! Как бы жизнью насладиться: Влюбиться, переспать, жениться!

* * *

Мысль цветёт холстом прямо на холсте. Не пальну я в стих рано по весне. Тает снег тревог в свете фонарей. Буду рисовать запахи ветвей.

* * *

Я лечу на крыльях, Отражаюсь в небе. Потерял я перья. Начал жить на хлебе. В пузе нету пива. Затерялся ключик. Я шагаю криво. И живот мой пучит. Рассмешил я небо Блюзом в своем брюхе. Эх, пропало лето! Солнце светит в ухи.

* * *

Держи меня в ладонях, как кольцо! Держи в ладонях, да держи покрепче! И пусть я упаду, и пусть ты упадешь, Зато мы упадем с ладонью в сердце!

* * *

Мне двадцать лет давно минуло. Теперь смотрю из-под руки На мир смешной. Жаль, ветром сдуло Мои прекрасные деньки!

* * *

Давай когда-нибудь стихи Вдвоём напишем. И рецензенты оплюют Все наши вирши. Защемит ногу нам судьба Другого сорта. Зато, Серёга, не пойдём Тропой аборта.

* * *

Вызвав безжалостно горе терзания, Мерзкая сплетня ползёт по стерне: Жалит, ломает и мажет. Страдания Терпят все люди на бедной земле. Дьявольски нежится в сладкой истоме, Рушит, пронзает, терзает во мгле, Блудит и рубит. У всех переломы. Кровь прямо стынет. Сё ода фигне.

* * *

Шедевр сочиняя гусиным пером, Почти как Шекспир или Пушкин, Я трогаю ножки устало порой, Девичии губки и ушки. В грудях у меня проживает швея С мотором от фабрики «Зингер». А утки летят со своим «кря-кря-кря», И мне за курсив их обидно.

* * *

Под забором я долго и гордо валялся. Как копейка, сверкал своим профилем асса чеканным. Тут девица прошла. Я поднялся. Предложил потереться взаимно-желанно. Не пойду по рукам. Полежу на груди своей милой. Послужу ей как рубль. Не захочет она расставаться. Что б еще рифмануть мне теперь вместе с «милой»? Или лучше без слов пятачком по пыли покататься?

* * *

Пропунктирил он по кристаллу шлака. Кипяток от пунша заварился в слякоть. В декабре у ягод отцвели цветочки. Я пьяна росою и дошла до точки.

* * *

Иду на природу интимно общаться. Отдаться хочу без людей! Свою ностальгию фатально меняю На остров июньских затей!

* * *

Когда ручонки чешутся без дела, От этого страдает организм И процветает жуткий пессимизм, И матерщина прёт из слов и тела.

* * *

Много в Париже всего интересного: Лувр, гильотина, Дефанс и Ла-Манш. В сердце осталась Джоконда известная. Так с умиленьем закончен вояж.

* * *

Ах, образ женщины-блудницы! Не покидай меня нигде! Смещались в кучу руки, лица… С интимной родинкой в губе.

* * *

Бомбы бомбят Хиросиму! Взрывы летят как гранаты. В небе небесно-синем Летчик ругается матом. Плачьте, рыдайте, люди! Не проходите мимо! Чушь из словес словоблудья – Вот вам моя Хиросима!

* * *

Дуйте в трубы, заря! Я на «Вы» пообщался с зарею. И в экстазе змея По-змеиному сыта со мною. Хохотушка луна И изломы ореховых веток Хохотали сполна Над бредовым и жалким куплетом.

* * *

Ангелы плачут в безумстве. Очень им хочется моря! Крылья повисли от горя. Прыгают женщины в чувстве! Я подружился с планидой! Это такая подруга: С ангелом ходит по кругу, Сунув мне крепкую руку. Ангелы! Ангелы! Люди! Подлость исчезнет навеки! Люди! Вы все – человеки! Взгляд просияет у судей!

* * *

Интегральными дозами нежности Мы сжигаем солями зрачки И рискуем в житейской безбрежности Не зачать в преферансе очки.

* * *

Прямо в сердце втыкая иголочки, Из графинчика клоны песчиночек Припечатав ботинком по стеночке, Парафином обляпали девочек.

* * *

Чарли Чаплин с Тулузом Лотреком Для Роксаны в далёком Норильске Выполаскивал кисти в кармане, Хотя трезвым он был человеком.

* * *

Я ногти грыз зубами не своими. Отгрыз по плечи. Это не беда! Жаль, книг не публикую. Горе с ними: Читатель не прочтет их никогда!

* * *

Истина пахнет плохо. Даже в вечерней заре Стих спрятан в странных строфах. Грех! Приходи ко мне!

* * *

Друг мой! В Рай я не мечтаю, Поживу пока что на земле. И без крыльев улечу; куда – не знаю. Главное мне – быть на высоте.

* * *

Не рвите в клочья свои жизни! Не совершайте сгоряча! Взрослейте в молодости призмы! В бифштекс рубите не дитя!

* * *

Объект залапанных желаний. Путана. Шлюха. Просто лядь. Она в постелях коммуналки Училась, как не залетать.

* * *

Кто бы меня увидел! Кто бы меня узнал! Кто бы меня заметил! Кто бы меня ласкал! Я бы его любила. Я бы его ждала. Но я бы его убила, Если б его прочла!

* * *

Блин и вошь, кукушка, бородавка, Паутина, пенис, микрофон, Падла, буби, слюни, ж@па, тёлка… Разве это джаз? Сиё – г@ндон.

* * *

Стрекозы, бабочки и птицы Летали посередь страницы. В гробу такое не приснится: Вампир хотел средь лиц напиться!

* * *

Посмотри на меня через рифмы пылящих фраз. Через стекла очков загляни в мою осень и суть. Так взгляни же со стоном скорей хоть один только раз На глядящую в мир из-под кр у жева дивную грудь!

* * *

Мало ваты в носочках новых, В старых тоже не видно ваты. Я протер все носки до пятки. Кто б пришил мне туда заплатки?

* * *

Лежал я, как в нирване, На дне горячей ванны. Луна по мне светила, Над ванной тихо плыла. Ловил я рыбу в сети. Пегас хромал в комеди. Кричала что-то ванна, Как будто океан. И тут случилась драма: Вошла внезапно дама. Закончилась нирвана, И, как джентльмен, я встал. Когда заходит дама, Конечно ж это драма: Встаёт поэт из ванны И ну… читать стихи!

* * *

На занавески от ресниц Упали молний вереницы. За занавесками девицы Манили дерзкие синицы. За приоткрытой занавеской Сквозь щелки виден глазик дерзкий. Стишок, конечно же, не мерзкий, Но черканулся, словно детский.

* * *

Вино огромными глотками Из бочки жадно я лакаю. И от усталости и грусти Я обопьюсь и утомлюся. Густеют тени повсеместно. Скрипит под попой моё кресло.

* * *

Взгомонила сердца Бело-тканная ночь. Рядом бледность лица. Кто бы мог нам помочь? Твоей кожи кальян Закольцован средь губ. А на сердце бурьян — Кризис близости двух.

* * *

Поролоновая ( вариант: порно-новая ) кровать, Сено, спальник или диван… Разве важно – где переспать? Важно – с кем завести роман.

* * *

Цветом разбивались в кровь ладони, Кольца захлестали по щекам, Загорелось платье Коломбины, Кто-то делит море пополам. Плетью бренькнула испанская гитара, В клочья подраздул себя костёр. В д у ше небо принимает ванну. У цыганки – пламенный мотор.

* * *

Поэт не крал себе кораллы. Он Кларе вдохновенно врал. На склад резиновых изделий Он двадцать лет назад попал. Поэт украл две тыщи сразу. Хотел их в дело применить. Но срок храненья (вот зараза!) Убил поэта. Как тут быть?

* * *

Я хочу лобызать твое тело, Прикоснуться хотя бы к нему. Ты отбросила платье несмело. Ты отдашься совсем одному. Я тебя зацелую в колени, Ибо ростом не вышел совсем. И от этой от всей дребедени Я тебя понемножечку съем.

* * *

В беге дыханья ласкались на пальчиках пряди. Губы улыбкой на ноги без флага упали. Взоры согрелись на лучиках нежных и взгляде. Исклокотался надрыв и испился, застывши в тетради.

* * *

Долго-долго на рельсах Каренин искал свою Анну. А она, вместе с Вронским сбежавши в Париж, дала телеграмму: «Здесь кошмар каждый день или ночь. Но в любую погоду Я рога наставляю тебе – дураку и уроду!»

* * *

Порычал умильно поросенок Прямо на волчицу: «Хрю-хрю-хря!». Он ведь был совсем не из трусливых; Небеса упали тут не зря. Сердце разорвалось динамитом! Склеились частями все флажки. В угол загнанным захрюкавшим пиитом От изжоги плюнуты куски.

* * *

Нет, не будет ни слёз, ни пожаров, ни жутких истерик. Обвалилась труба, задымился домашний очаг. Первобытной тропой среди сумрака выйду на берег. Под покровом небес обниму чёртов ветреный фрак.

* * *

Посмотрев на тебя, как Ван Гог, откусил себе ухо. Посмотрев, как Платон, написал философский трактат. Посмотрев, как Гоген, на Таити умчался без звука. Недотрога моя! Полыхни на костре Жанной Дарк!

* * *

Полетел поцелуй через зимнюю стужу среди ночи. Зазмеился позёмкой азартный и страстный поэт. На асфальте застыл лепесток оторвавшийся очень. Инкрустаций цветок очумело звездил этот бред.

* * *

Она марки с волнистою кромкой в дел а собирала, Свой рефренный стандарт в авангард-раритет примеряла. До чего ж сновидения сов в пелене невесомы, Несладимы, неполны, небрежны, но не увядомы!

* * *

Завтрак в постель – не предлог, чтоб знакомиться утром. Слёз на тарелочку капать – не хватит песчинок росы. И с подвываньем в шкафу платяном по секундам Сыпется зеркало в складки, хитон и трусы.

* * *

Когда бойцу разворотило башню, Он резво бросился на пашню. И на него, застыв на танке, Глазела фрау. Вот поганка! Она бантом своим крутила У губ накрашенных и рыла. Когда-то мать она была, Теперь – фашистская свинья!

* * *

Давай, дружище, вместе помолчим, Чтоб лучше слышен был бы скрип кровати. Приятно: записал меня ты в «дяди»! Спасибо, что не в «тёти» поместил.

* * *

Сидел я как-то дома. Учил закончик Ома. Напала что-то дрёма, Неясная истома… Хотелось водоёма. Не испытал подъема. Не уловил фантома. Как это всем знакомо: Мечты Обломова!

* * *

Я залезаю в кулуары И там лежу на пару с Кларой. Она хол о дна, как кораллы. Но мне плевать. Мне нужны баллы.

* * *

Дождь коленями стучался в окно, По бульвару плыл огромный корабль. Взбаламутившись от крика из снов, Струны рельсов оплели весь вокзал.

* * *

Сбежав на Прозу со Стихиры, Писать про розовые бёдра — Вот это цирк с заветной лирой! Тут резонируют все вёдра. На оголтелой роже с гримом, Сгорая в горнах репетиций, Отплющил клоун пантомиму В манеже вместе с синей птицей. Парад страданьем бесноватым У публики будил восторги. Нимфетка вся в минорной муке Мажорно стих кропала гордо.

* * *

Не в почёте мозги средь тумана. Распорхались на крыльях стихи. Расхандрилась душа у дракона. Голубые горят огоньки. И на черной корявой машине Рано утром на прошлой среде, Через власть продираясь к вершине, Наш изгой повинился себе.

* * *

Сделай ставку на скрип зубов! Брось солидный Иегов куш! Абонент! Не спи! Ты в плотине слов! Крикодуш же, хлопчик, цэ чушь.

* * *

От жара звёзд сгорают сердца кроны. Судьба в Судьбе душой души горит. Нена'долго, нена'долго мы Дома. А дым – он прямо звёздочкам летит.

* * *

Вервольф завыл в ночном лесу. Луна звездилась в звёздных тряпках. В ковше средь звёзд Луна звезду Медведицы схватила бреда лапкой.

* * *

Позволь поэту чувства вскрик Назвать нахлынувшей любовью. Остановить он сможет миг, И – вечность станет к изголовью.

* * *

Солнце глянуло с небес. Сердце рвется из груди. Я и плачу, и смеюсь, Твоим сердцем становлюсь. Ты возьми меня в полёт. Не живём мы без любви. В омут сладкий звёздолёт Унесёт нас. Я дышу!

* * *

Если ты родился на свет порочным поэтом, То ничто не спасет тебя от стихосложения. Ты будешь раскладывать свои вирши, как бомбы, На сайте Стихиры до полного умопомрачения.

* * *

Мне бы стадо коней! Я на них бы помчался к Парнасу. Росинант, Буцефал, Боливар, Горбунок и Пегас, Выносите меня, как Икара! За это – полцарства! Я не жертва хреновых мутаций, я Призрак Диктата сейчас!

* * *

Грустит в слезах сама печаль. У снежных стен витает мысль. Стекает с куполов хрусталь. Любви пожар взлетает ввысь. Глядят на пламя миражи. Два такта гибнут в полутьме. Сквозь зеркал а , поэт, пиши! Тоску водой залей в душе!

* * *

Кровь и земля перемешаны с красками: Ужас по черному, маска по красному. Ось наклонилась, не видно вращения… Вот что бывает в момент протрезвления!

* * *

Я умер ровно в понедельник. Я на часы тогда смотрел. Дождило. Не глазел я в телек, На крылья я свои глядел. Ну, как мне жить – совсем без перьев!? Куда, как птице, мне лететь? Я умер, умер, вы поверьте! Хожу на памятник глядеть.

* * *

Матерщину вурдалака Услыхали в небесах И сказали: «Это бяка, Глюк о долбанных чертях».

* * *

Ждать в окаёме сини Яблок средь мути снега? Кислый кусок кусая Вздохом уйти в загул? В книгах Евангелистов Мысль одна есть простая: В рот сразу 10 яблок Лучше зараз не суй.

* * *

Страдаю, вздыхаю, скучаю, Играю, ловлю и теряю, Встречаю, потом провожаю; Не знаю, но – понимаю. Когда же тебя возвращаю, Ревную и – всех убиваю.

* * *

Траур плылся корягой горбатой. Ветер пылью бросался в лицо. Перекрёстком развёлся женатый. Защемился лимит в пальтецо.

* * *

Бог целует прямо в сердце, Слёзы гладит на устах, Дышит в душу (можно греться!), Обнимается в грудях. Устремляясь к сердцу новью, Учит он себя любить. Улучшается здоровье, Если к милой приходить!

* * *

Два глаза бросали два взгляда Своей воровской эпитафьей. Два взгляда – такая награда Улыбки зловещей пираньей. Страданье, сердечные боли… Влюбляться не сложно влюбившись. Не сыпьте мне в раны те соли, Которые сыплют по жизни! Любовь! Я тебя отпускаю. Хватать за тебя мне не надо. За бабу себя проклинаю. Стихи – вот где рая отрада!

* * *

Сотни тысяч меня прочитали! Мои вирши слагались из слов. Начиная строку, я не знаю, Как аукнется в это любовь.

* * *

Спать вдвоём не лучшая идея, Если ты как конь во сне храпишь, А проснувшись на одно мгновенье, От любви как паровоз сопишь.

* * *

Сбросив тины и накипи прежнюю пену, Я тебя, как Монблан, покорю несомненно. Целомудренно-страстный и даже развратный Ты котенком играешь со мною приятно. Если вдруг я замечу враньё и измены, Не поверю я в сплетен и душ перемены! Пусть секут этот стих, как ремнём, на Стихире, Зазубрю я его! Не повешусь на лире!

* * *

Поэт мечтал о дивной бабочке, Играл средь слов в стихосложение… Но вместо крылышек – два тапочка Убили всё стихотворение.

* * *

Расплела осень косу, Невестою представившись. Расплескав на кудрях росу, Птичкой посылаючись. Солнце яркое укрываючи, Персты белые у поста В лист под ветрами увядающий Отснежились средь туч в уста.

* * *

Задрожала, шипя, за балконом усталая Тверь. Шевельнутся мозги, но пульсирует вязкая кровь. Сквозь похмельную муть замяукает старая дверь. Вот такой получился стишок про кота и любовь.

* * *

Ты не тот, кто устроит мне сказку. Ты не тот, кто назначен судьбой. Ты не тот, кто подарит мне ласку. Ты не тот, кто разлучит с тоской. Ты на белом коне не явился. Ты не рыцарь под светом Луны. Ты – моя роковая ошибка. Ты порвал мои струны, увы.

* * *

Он пригласил её на танец. Она с ним счастьем упивалась. Даря ей негу, страстью маясь, Шептал «хочу!» он, забавляясь. Желанье всё начать сначала В грудях звучало и кричало: «Я тоже трах@ться хочу». Что было дальше – умолчу.

* * *

Я взял телефон. Позвонил. Нет ответа. Шахидка вдруг вышла. Автобус стоял. «Товарищ! Конечная!» – кто-то заметил. Гляжу: размечтавшись, багаж потерял.

* * *

Да здравствуют Стихир! Сердца средь нём встречаются, Знакомятся и любятся, И женятся в пути. Озарены улыбкою, Мечтой соединяючись, Сердца в сердцах наполнятся И плюхнутся в стихи!

* * *

Напьюсь из самовара рюмкой чаю. Срифмую три стакана с краем к раю. На рандеву младенца повстречаю. Убью всех словом. Всё. Теперь кончаю.

* * *

Ночь с ресницами возится, Ей в старании жарко. В переулке все модницы Ждут клиентов из банков.

* * *

Девочка ребёнка родил а Папа-гад валялся на помойке. Мальчику мамаша солгала. Запах от бомжа был очень стойкий. Корчился в рыданьях истеричных Безотцовский бедненький малыш. Маме поделом. Сиё логично, Даже если умно поблудишь.

* * *

Барабанит сразу крышу, Если обнял дождь. Если ж парень обнял парня, То любовь ведь, что ж…

* * *

Девчушке было одиноко. Она стихи давай писать! Но на Стихире злые волки Её задумали кусать. Клевали, ржали и топтали, Плевались в девушку мою. А ведь она летать мечтала! Но ей кричали «У-лю-лю!». Убита! Желчью вновь убита! Притихли глазки у неё. А стая псов богемы сыта. Как психи, радо вороньё!

* * *

Одержимый паранойей, Ходит-бродит конвоир. За моею за спиною Понаделал в теле дыр. Превративши в фарс обломы, Подпаливши малахит, Обработав сердце, стонет: «Этот стих мне не спасти!».

* * *

Мы уходим к другим После ссоры и криков. А потом мы на бис Повторяемся дико.

* * *

Брошусь. Всё. Назову тебя Далью. Без лыжни заликую, шагнувши от Той. Одержимость готовит мне Ту, что не звали. Краски мыслей вслепую рисуют мне облик Другой.

* * *

Как же можно порвать носом землю? Где в щебёнке белеют зубы? Разве дерево сронит завязь? Копошенья в корнях – чьи потуги?

* * *

Я отправил письмо Вам на Кремль-Альфа-Центавра, Но не был столь наивен, как глупая дичь. Понимаю, что сигнал туда идет годика два, Вот почему в интернете держу свой пламенный спич. Педофильство и рабство для деток Бябяк уготовил. Вы ж, как ангел, сотрите у деток слезу! Маячок на Стихире шедеврами я удостоил. Приходите ж к нам в гости, я Вам не сострою «козу»! Мы поможем сироток проблемы в два счёта устроить. И надеемся только, наш зайка кремлёвский, на Вас. Попотейте у нас! Вся страна размечталась, чтоб Вас познакомить С нашим творчеством сразу, немедля, сейчас!

* * *

Мы из общего сделаны теста. Мысли в панике разбежались. Плоть и кровь! Убежденьям не место, Если всходы в доходах остались.

* * *

Не забывай родню, дружище! Вот конь: он помнит, где овёс. Ходи к родителям почаще! Я стих в конюшню бы отнес.

* * *

А я давно не верю сантиметрам. Размеры хоть не губят никого, Но чувства вызывают, несомненно, И нас соединяют горячо!

* * *

Ты видел Севера сиянье В ночных сугробах Заполярья? Здесь снег не тает даже в мае. Восторг меня не оставляет.

* * *

Я тобою пленённая, Безрассудно влюблённая И любовью спасенная, И цунами сметённая.

* * *

Пусть пишет сивая кобыла О том, что её сердцу мило! Она страдала и любила, Но про стихи не позабыла.

* * *

С ладоней медленных в купель Стекал двоих кленовый сок. Доколе будет дребедень Эквилибристничать в клубок?!

* * *

Однажды, облаком блуждая, На стебельке я вниз повис Напротив выхода из Рая. В фокстроте все слова сплелись.

* * *

Я с Вами, мисс, коров не пас, За пазуху не лез. Ведь я совсем не свинопас: Я князь, мужик и крез! Мы в поле крикнем «ох и ах!» — Я с тёлкой, Вы с быком. Такой веселый тарарах Устроим вчетвером!

* * *

Пел акын про родину верблюдов, Про талмуд, арабов, малахай… На Стихире офигели люди И сказали дружно: «Наливай!»

* * *

Если жизнь у вас не получилась, Если спит с женою мерзкий шеф, Злость свою отдайте мне на милость. Пожалею вас сегодня всех… Но однажды, протрезвев под утро, Врежу в морду каждому подряд. Ведь с похмелья это очень мудро. Как стихи пусть зубы полетят!

* * *

Портят настроение поэтам Критикой тупые пародисты. Я убью их мастерским куплетом! Перья им повыдергаю чисто!

* * *

Живу себе простым Драконом, Травинкой ноздри щекочу, За стаей птиц с бездумным словом, Бряцая кольцами, лечу.

* * *

Будда медитирует. А на фига? Чакру открыл, вырубив звук. Марширует. У него мертвая голова. И ляжки с графином трясутся без рук.

* * *

Светлячок-балагур побежал по астральным сугробам. И голодные звёзды летели на сосенный гул. Камнем в камне меня на меня охватило почти до озноба Караванное счастье субботней свечи. Караул!

* * *

Желаю жить в очень синем доме, Траву косить и строгать рубанком. Чтоб в синей речке синела рыба И чтоб любовь посинела рядом.

* * *

Мошенник март кидал монетку. Монетка стала на ребро. Сей бред весны со всхлипом круговерти Осмыслить, боже, не дано.

* * *

Била лошадь вдумчиво копытом. У коровы зачесалось вымя. Я читаю это и серчаю. На Парнас Панас пришел с корытом.

* * *

У меня есть на примете крокодил. С пистолетом на дуэль он не ходил. Он не пьет ни «киросин», ни «керосин», Скачет звездочкой по рифме средь осин.

* * *

Два крыла подарил ты мне, Два огромных крыла белых. Но зачем два крыла этих: Чтоб шагать в облаках смело?

* * *

Как измучился снег! Он в ладонях порезанных тает. Зачернела заря. И в карманах души – тишина. Поизмялися крылья. Аллюром апрельная стужа витает. Восемь нот. Одуреть! Севши в лужу, достану до дна.

* * *

Сердце шпарит собой в любовь. Сонмы струят на выплеск наш. Колыханье в бреду буробь! Муть средь звёзд. Вот такая блажь!

* * *

Давай мы пойдем по рельсам, блокируя рейс трамвайный. А хочешь, пойдем по парку, жуя дорогой пломбир. И пальцами жадно тыкать в людей (как смешно!) давай-ка. А может, раскисшей солью средь роз мы натрём пунктир.

* * *

По жилам побежали строчки. Упругим шагом пионера Полились звуки сверху меры Упрямо в ярости комочке.

* * *

Мороз средь ночи. Вьюга злится. Ушла весна. Не видно лета. Осенний дождь. Два битых сердца! В бреду такое не приснится.

* * *

В ладонях жмурится испуганная нежность. Плевать из вечного я в пустоту спешу. Куриным богом выскребаю бесконечность И неизбежно глупости пишу.

* * *

Океанские слёзы не смыли средь луж твою душу. Среди слёз ты в слезах обрыдался средь белых берёз. Ах, как капают слёзы! Рыданьем тоску не заглушишь. Водопадом из слёз ты читателя сердце зальёшь!

* * *

Если кошка снова беременна, Мир изменится втрое к лучшему. Шприц вгоняя в свой зад отчаянно, Позабудешь сказку о ключике.

* * *

Ой, закину да я ногу на ногу, Посижу в лесу на пеньке пустом. Ой, судьба моя, пришли парубка! Погрешим с судьбой мы тогда втроём!

* * *

Где принцессы в гости ходят И вниманья принцев ждут, Там ведь черти тоже бродят И наводят ночью жуть.

* * *

С разбега брошусь в листья липы, Повисну птичкой до среды. И веток нежные изгибы Напомнят милые черты.

* * *

Разлив дорожкой зыбкой молоко, Пространств круженье заплетая в мир, Богиня-ночь сверчком сейчас споёт. Ведь я её немножко рассмешил.

* * *

Кот в сапогах вломился к поэтессе В одних пропахших кошечкой трусах. Он навалился ураганом страсти. Она звездой повисла на усах.

* * *

Весь мир замрёт в немом восторге, Как дар свихнувшихся эпох, Когда Юдифь в оргазма морге Срефренит эпатажный вздох.

* * *

Режу картошку, как правду, Плюхаю на сковородку. Труп расчленив, тоже кладу. Ох, как всё сочно под водку!

* * *

Из окна чего-то дуло. Мне в висок мысл ю надуло. Заметались кони в мыле И с душою пошутили.

* * *

Бьют под дых колокола. Не важн ы мои дела. В землю набросав кровей, Про любовь хоть пой, хоть пей!

* * *

Хвори спрятали кл е щи От наломанных дров. Очень мелко рубил я, Словно бомж среди слов.

* * *

Как разжатый кулак Не уйду я никак. И крылами средь перьев взлетаю, Вспоминая клыкастую стаю.

* * *

Половина лица у него Поросла апельсиновой коркой. Он из мрамора? Что ж из того! Ведь без цитрусов грустно и горько.

* * *

В Кривоколенном переулке Куплю бутылку молока И зарифмую со стезею. Ох, рифма эта нелегка!

* * *

Мы ломали зубы бранью, По-собачьи грызли кость. Сиську мамки не давали. Карачун пропил, небось.

* * *

Мои вцепившиеся корни Торчали в детстве из кормы. Руби швартовы! Крепко дёрни! Задраим двери дома мы.

* * *

Держусь за пыль. Колотит рукавом Бурьяна хлеб уж тыщу лет подряд. Где электрички с розами гудят, Там ляпается милый Ленинград.

* * *

Я собой заполняю эпоху. Мне всё пох…. Ой! очень плохо. Затравлю я в себе цунами пивом. Что-то звёзды повисли криво.

* * *

Глаза из гнёзд, Присыпка солнца, Объятья звёзд… Недосыпонца!

* * *

Рты, животы вместе с членами В кухне с парашою родются. Тяжестью дум переполнены мы. Кошки с котами не водются.

* * *

Взойдя на вебсайты в пробелах И зуммеры матриц схватив, Поэт, как ландскнехт очумелый, Влепился в коралловый риф.

* * *

Целуй меня, имей и восхищайся! Во сне я стался папой с миской плова. И, ножницы вонзая, не прощайся! Уродство мата есть угроза слову.

* * *

Связавши бантики в кленовой бороде, Душа кричит «К любимому иди!». Хоть камни давятся и колются в воде, Но ложе брачное с лампадкой – впереди.

* * *

Как дождь сегодня глуп! Рыдает над потерей. И немота сердец гвоздями бьёт в ладонь. Изорваны все струны. Я злюсь, но снова верю! А оплеух дождя, палач любви, не тронь!

* * *

Облако томно Луна Сдернула радостью вниз. Солнце проснулось от сна. В небе – душевный стриптиз.

* * *

Блеснув отражением глаз в полироль, Струят забытьё даже звуки. Реприза понятна. Но где же тут соль? Ах, льдинка упала на руки!

* * *

Мне кричат воробьи Про надежды седин: «Нету, нету любви!» И сижу я один.

* * *

Но этого ей было мало. Всего через сорок недель Она звёздной мамою стала И с горя пошла на панель.

* * *

Откройте ночью свои окна! Смотрите: в небе есть звезда! Вздохните! Выдохните снова! В ночи – ночная ночи мгла!

* * *

Выгибается пространство, Как магическая вязь. Взмах ресниц непостоянства Убивает смыслов связь.

* * *

– Покажи мне себя изнутри! Нашу похоть в бокалы разлей! – Хоть светло у меня там внутри, Но туда ничего мне не лей!

* * *

Как в море корабли краями Цепляют брашпиль за корму, Так нам с тобой не стать друзьями. Ошибки мы! Идем ко дну.

* * *

Стих для супер-альманаха Не рискую рифмовать: В ум приходит сразу «на…!» А потом словечко«…дь».

* * *

Вынул я сердце, вложил в твою грудь. Тише, любимушка, тише! Слёзки утри! Дай же мне отдохнуть! Сердцу положено биться!

* * *

Рябиновые кисти грудей рук Ноктюрн шептали, ребрышки кромсая. И, через сетку задницу спуская, Засосом обсосал всех мух паук.

* * *

Во мне любовь пылает без рассудка. Бокал любовных чувств огнём горит. Игра в любовь – лекарство, а не шутка. Иглой проткну любовь, взлечу на миг.

* * *

Раскрыв бутоны чайной розы, Сердечно исцеляя грёзы, Без совершенства идеала Рифмуй в моленьях что попало!

* * *

Лошади с доспехами взлетали, Слыша легкокрылый беспредел. Закружились девы, зарыдали, Не поняв, так кто же с кем взлетел?

* * *

Август, Август, снова этот Август! Звёзды на ладони среди ржи. Август развезло. Медовый Август! Ты над звёздным Августом не ржи!

* * *

В лабиринтах у Персея Началась игра-затея: «Станьте, детки, шире круг! Подвиг сделайте без рук!»

* * *

В затылок дышит паранойя. Застряли мысли на нуле. И поэтесса с жутким воем Свой бред несёт о наготе.

* * *

Пой, гитара, пой, сердце радуя, Жадно-страстно пой, ненаглядная! Звёзды слушали – опускалися. Люди слушали – обрыдалися.

* * *

Бывают апрели, случаются маи, Июни средь лета с июлями тают. За августом – осень, сентябрь приползает. А там уж октябрь и ноябрь налетают. Декабрь дирижаблем навалится. Снегом Январь заморозит любого нагого. Февраль по мозгам бултыхнёт бесполезно, А март отфутболит с мечтою любого.

* * *

В тюрьмах ошиваются романтики. Очень подлый есть у нас Закон: Своровал с девчушки просто бантики — Лет на двадцать сразу осуждён.

* * *

Я стою, генацвале, с боржоми, Неподдельно любя сэсэсэр. Мы родные мы по водке и крови И плодим стихотворных химер.

* * *

Золотистые звёзды запели, Освещая сияющий сад, Под вуалью лун ы прибалдели. Девы-ангелы в дымке горят.

* * *

Калина машет алой веткой. Из сосен опадает лист. Средь петухов лопух плечист. Ах, бабье лето, ты так редко!

* * *

Ты, Прозерпина, сестра моя. Красная белая роза! У Прозерпины под ветром крыла средь божеств отросла. И Аполлон Прозерпине корону в объятиях сна Так услаждает, что даже увяла мимоза.

* * *

Сердце плачет, сердце стонет, Сердце гнётся и скрипит. Сердце рвётся, сердце воет, Сердце бедное шумит.

* * *

Почему бы не любить чужого мужа? Заедает мне мозги больной вопрос. Понавешаю лапшу на ваши уши И расслаблюсь с тем мужчиною всерьёз.

* * *

Подари мне ресницы свои! Ведь тебе они вовсе не н у жны. Как зонтом, я укроюсь под них, Ведь крупинки любви мне не чужды. Подари мне тепло своих рук! Я тепло так накину на плечи, Что у жаркого дня среди мук Вдруг наступит сверкающий вечер.

* * *

– А если я ветер? А если подую? А если под вечер Тебя я задую? – А если ты ветер, То дуй только с юга. Я стану под вечер Искать в тебе друга.

* * *

Идущий сквозь строй полуночных хрущевок, Чеканящий шаг через миф расстояния, Я шагом взрывным и зловеще-холщовым Без башни сзываю иконы читания. Безвыходен храм средь мечетей за шторами. Я вывернул стих через рупор в ковчеге. В пустыне средь полок я тот, для которого Лишь призрак моргает головкой о бреде.

* * *

А ночью, вставая с постели, Гляжу на родной монитор. И вижу, что Вы обалдели, В меня утыкая свой взор.

* * *

Полюби меня немного, Поцелуй меня чуть-чуть. И, хотя ты недотрога, Мирозданье – твоя грудь.

* * *

Асмодей Амадея с Вальгалой учил. Гаутам заплатил за прозренье. А на харе Перуна Эдем поместил Дырку Евы – для стихосложенья.

* * *

Я прощаюсь с тобой, Россия. Я с тобой, Россия, прощаюсь. Я, как кляча, не вынес насилья. От насилья на кляч задыхаюсь.

* * *

Просияет Яга прям над кринкой. И заплачут березы у ив. Но не вырвется с корнем рябинка, Молотка не увидев средь нив.

* * *

Несговорчивой мыслью о луже капкан горизонта Заслонил журавля синим небом в прокуренной кухне. Дефективный сюжет хитроумно некрозом от рома Диктатурой завыл, как без мозга, у фразы в разлуке.

* * *

Катышки из свитера катая, Средь горшков рыдая и страдая, Девочка вдруг выросла большая, Кисточкой счастливо рисов а я .

* * *

Мы спинами червивые шары В утесы не зарыли как собаку. Кастетами кусались, а суды Монеты завязали гиду мрака. И, поводок у щёк ломая пальцем, Амбонцем бога юбочкой накрыв, Такую чушь лепили мы под солнцем, Что с крыш поэты плакали навзрыд.

* * *

Отсюда мораль: не алкай брачной ночи, Не прыгай в постель через ЗАГС! Сначала проверь: вдруг девица хохочет И булькает, как унитаз.

* * *

И вновь трубят фанфары сбор! Опять – пародии для баллов кучки. А в прошлый раз упал забор. Ох, шаловливы Соньки ручки!

* * *

Поцелую утром на удачу. Не пойду, однако, на работу. Из последних сил, себя коряча, Я с тобой прокувыркаюсь до субботы.

* * *

Прошлое лето август паучье утюжит. Облаком прошлого летом летят облака. Лету плевать на мои тенет а в бездорожье. Лето уйдёт. Прошлое лето, пока!

* * *

Ходит Мишка по рукам. Добывает он «капусту». Похвалу таким стихам С плюшем дам в порыве чувства.

* * *

Даже высотки тянут ладони к свету. Горло сжимает у них их железный прут. Архитектурой пыля, крылья падают в небо. Крановщика без крана прям в котлован несут.

* * *

Картофель музыкой движений Фристайл танцует в животе. И нет, товарищи, сомнений: Удобрит почву он затем!

* * *

И от этой постылой от скуки Я пишу бесноватую муть. Улучшать всех людей – это мука! А от скуки идёт баламуть.

* * *

Любовь свою мы сами разорвали, Потом топили в речке и топтали. Бедняжка так стонала при луне, Что ноги обломались в глубине.

* * *

Фемина! Все иллюзии прекрасны. Мы в прошлой жизни виделись в мечтах. Теперь грешим словами не напрасно: Читатель восклицает «ох!» и «ах!».

* * *

Срывая с женщины мохер Средь танца скотча в ориентире, Ты подаешь дурной пример, Блистая чушью на Стихире.

* * *

Назови меня хоть дубом, Крокодилом, тигром, львом… Но не тронь мою свободу В искушении большом!

* * *

Уцеплялся за пальцы песок. Море жалось в скитаниях к ветру И, набросив ажурный платок, Пригоршнями швырялось в небрежность.

* * *

Не терпки блики. Не цветы у клёнов. Не у коней морды. Не галоп мягок. А явит контраст, как у бабок-липок, Танжерин в юбке: материт дико.

* * *

Небо заперлось на щеколду, Звёзд песчинки стекают с глаз, Море укрылось пустыней Бога, Самолюбобичевание стреляет в нас.

* * *

Звоню на работу Даже в субботу. Голос, зараза, пропал! Жую сигарету. И песенку эту Тебе напеваю, нахал!

* * *

Я по строчкам тебя вычитал, Я из дерева тебя выточил, Я роденово-живородящую Среди стульев тебя выманил. На губах твое имя замерло, По-кошачьи урча безтреково. А у простыни было радио, И безумен был стих в д е кабре.

* * *

Просыпаясь под утро, Отряхну с него пыль. Патефон захрипевший Отнесу я в утиль.

* * *

Мечтая быть среди друзей, Писал поэт такую муть, Что даже стая из гусей К нему боялась завернуть.

* * *

Хоть грешили мы с тобою вместе, Ты уплыл туда, где корабли. И теперь я, как вдова-невеста, Сочиняю про тебя стихи.

* * *

Когда гляжу я на фиалки, Жую отменный антрекот. А феи, эльфы и русалки Мне наливают пиво. Вот.

* * *

Хрусталят синицы смурную эпоху. Хлеба преломляют жрецы от науки. Позорно! Послать бы их на…? Иль к богу? Я рву календарь. О, танталовы муки!

* * *

Пушкина вспомню на Волге. В сердце огонь разожгу. Сотню сгубив, прямо к волку В сне беспокойном схожу.

* * *

Материнский инстинкт – то великая вещь: Хоть десяток детей обнимает! Ну, а мужу прикажет подальше прилечь. Пусть, сердечный, теперь отдыхает.

* * *

Собачий бог, великий и свирепый, Гонял щенка, цыплят и петуха. Но на растерзанном матраце обогретый Щенок лизнул, а богу дал пинка.

* * *

Я всех заклинаю: пишите стихи! Не бойтесь, что будут смешными. Лекалами криков скворчатся они, Зеркально влюбляясь отныне.

* * *

Сердце сладостно трепещется под блузой. Ноздри чуть дрожат и стонет грудь. Сладкий грех приходит и без Музы, Но в перинах лепит свою муть.

* * *

Если нет желания видеть в мире Божественное провидение В незримом мире наискосок, То не расчесывай гребнем ресницы, А то в горле и нёбе застрянет кусок.

* * *

Осень не смеётся. Осень плачет Хладными слезами от дождя. Восемь лет в мечту повадку пряча, Обними с мольбою сам себя!

* * *

Щёкоспелая, жизнью зрелая, Покатилась ягодка перезрелая. Задушился крик градом с розгами. Стих рассыпался по колхозному.

* * *

Рисуя искаженья пальцем На картах в стылом октябре, Застыл я с грошиком – страдалец На желтой вымокшей траве.

* * *

Эх, съев кило «Гусиных лапок», Найти бы пару новых глаз! В пороше клён, без белых тапок. Чеканю стих свой без прикрас.

* * *

Зажурчали слова, на песок бесшабашной волной набегая. И грохочут грома средь слезинок у птицевой стаи. Самолеты гудят. И разряд светом молний сечёт. Трубочист засвистел и застрял, из трубы вылезая, как черт.

* * *

О, как же ласковы они — Любимых руки! Скольжу в движеньях через них В гармоний звуке.

* * *

Зажав в кулаке все иголки и нервы, Шампанского хочут все блюдцы и стервы.

* * *

Осень тоской надрывается, Нежный вздымая порыв. Грудь моя осенью мается, Руки у глаз приоткрыв.

* * *

Рой пчёл зацвел. Я затрубил И между строк Косяк забил.

* * *

Присядь со мной на подоконник! Я буду говорить стихи В бессвязанности бормотни. Я не Шекспир. Я твой поклонник.

* * *

Я ждала тебя. Так хотелось! Ты в окно смотрел, как с экрана. Разгорелось кострами пламя. Топором не руби, не надо.

* * *

Цыган Цыпленку Цыкнул «Цыц»! Цензура – Ценный Циркуляр. Цветов Цветаевских Цивиль Циклофонирует Цибирь.

* * *

Мне говорили: неприлично женщине пить водку. Потом спросили – будешь? Я сказала: буду. Выпила. И узрела Будду.

* * *

Пылает сердце у причала. Сердечный стук притих в глазах. О скольких ты людей ласкала! Тавром не выжжешь! Небо! Ах!

* * *

В окне – печальная луна. Тебя со мною рядом нет. Вдали – туманная дыра. Игра! Закончен мой сонет.

* * *

Вместо свечек приятственней люстры. А коттедж попрочней, чем шалаш. И любовь в унисон среди чувства Победит виртуальный пейзаж.

* * *

Про папу, про маму, про внучку По птичьи щебечем права. Мы держимся правильной кучкой. Мы бывшие птицы пера.

* * *

Если очень любишь пиво, Это, братец, хорошо. А стекляшки от бутылок Относи в металлолом.

* * *

Зачем человеку сердце? Стучит оно просто «тук-тук». Как хочет оно согреться Без плоти, костей и рук!

* * *

Ежели хочешь романы писать, Киллера надо в соавторы звать. Коль пародист замахнётся пером, Киллер зарубит его топором.

* * *

Греховна грань границы горя. Где грязь гармоний, груб Грааль. Геном гамет – грудей гаплоид. Герой – графичный гангреналь.

* * *

Лохматя бабочку на ветке, Мелькая зайчиком в стекле, На школьниц рухнул стих с пометкой Из междометий на скале.

* * *

Парашютом летит паутинка. Шорох в душу настырно ползёт. Лето бабье! Из глаза слезинка Аж до боли деревья дерёт.

* * *

С добрый утром, друг сердечный! Я люблю тебя навечно. Летом – просто благодать Всех любить и обнимать!

* * *

Пахнут в квартире травы душистые, Сыплются с неба куски потолка, Антициклоны врываются в форточку. В общем, с утра в голове кавардак.

* * *

Осень разбросала птичек на пороге. Мысли улетают. И замерзли ноги. Жизнь черствит похмельем грустно и убого. И листочек сгинул посередь дороги.

* * *

Мощно чувства заштормили И накрыли с головой. Если в шторм в волне утонешь, Обретешь в душе покой.

* * *

Презумпция влеченья — До хруста простыней! Такое увлечение: Мы делаем детей!