Утро следующего дня началось с военной побудки. Приехавший в несусветную рань из поселка Роман Евгеньевич разбудил парней звонком в домофон. А три минуты спустя, когда на всю квартиру разнесся бодрый голос полковника, проснулись и Ника с Дашей.

– Вставайте, лежебоки! Хватит спать! Быстро умылись, переоделись и через пятнадцать минут собрались все на улице. – Он достал секундомер и включил таймер. – Время пошло.

Хлопнула дверь, и опять стало тихо, только многоголосый птичий гомон врывался в квартиру через распахнутые окна.

– Черт, словно в армию вернулся. – Ярослав потер заспанное лицо.

Ника первая шмыгнула в ванную, успев захлопнуть дверь прямо перед его носом.

– Нечего зевать, – рассмеялась она, услышав недовольное ворчание.

Итак, сколько у нее времени? Пятнадцать минут минус три, чтобы спуститься на улицу. Оставшееся время делим на четверых, значит, у нее только три минуты. Ничего себе, она не успеет даже зубы почистить, а еще душ принять надо. Захотелось плюнуть на все и, умывшись, опять лечь спать. Вот только Роман Евгеньевич не шутки шутить к ним приехал, поэтому Ника очень постаралась и уложилась в наикратчайший срок. Прихватив с собой расческу, освободила ванную следующему «новобранцу».

– Ваш полковник в своем уме? – раздался удивленный и одновременно возмущенный возглас Ярослава.

– Ты о чем? – Войдя в комнату, Ника увидела парней, распаковывающих сумку, которую Роман Евгеньевич оставил посреди комнаты.

– Психов в контору не берут. – Денис приложил к себе черные армейские трусы.

Ярослав держал в руках армейскую майку цвета хаки. Швырнул ее на диван, опять стал рыться в сумке.

– Четыре комплекта, все строго по размеру. Я это не надену.

Даша вышла из ванной:

– Что это вы тут делаете?

Ника глянула на часы. Они неумолимо тикали, приближая время выхода. Кинувшись в коридор, схватила свои кроссовки.

– Ты куда? – Яр на правах хозяина уступил Денису ванну и сейчас смотрел, как девушка судорожно завязывает шнурки.

– За шортами. Я видела, как они упали на кусты возле соседнего подъезда.

– Стой. – Парень поймал ее у дверей. – Они на балконе, надеюсь, высохли.

Ника расцвела.

– Ты сходил за ними? Спасибо. – От радости, что не надо никуда бежать, чмокнула Ярослава в щеку и умчалась переодеваться.

Спустя семнадцать минут пятьдесят шесть секунд они стояли у подъезда. Ежились от утренней прохлады и ждали реакции Романа Евгеньевича. Барбос жался к ногам хозяйки, страшась грозного полковничьего взгляда.

Мужчина демонстративно глянул на секундомер, давая понять, что они опоздали, а потом проехался по поводу их одежды.

– Я принес вещи, почему не надели?

Все молчали. Никто не хотел спорить и первым получить выговор за «невыполнение приказа». Яр одолжил Денису вместо джинсов свои шорты, сам надел удобные спортивные штаны и майку. Даше перепали трикотажные бриджи и ярко-розовая футболка со стразами, оставшиеся от бывшей Ярослава. Ника надела майку и шорты, только взяла у парня белые носки, свои она еще с вечера оставила отмокать в хлорке.

– Поня-а-атно. – Мужчина еще раз окинул компанию скептическим взглядом и решил посвятить в план действий, ради которого выдернул из их постели: – С этого дня вы будете каждое утро бегать со мной или Александром. Нагрузка по нарастающей. Начнем с пяти километров плюс по километру за каждую минуту опоздания. Еще километр – за несоблюдение формы. Задача понятна?

В ответ – молчание. Полковник довольно потер руки и рявкнул:

– Чего встали? Вперед!

Всю дорогу он подгонял их, ругая на чем свет стоит за то, что еле шевелятся, за лень, из-за которой теперь не могут нормально преодолеть несколько километров. Даша попыталась возмутиться, но только сбилась с ритма и долго тяжело дышала, пока после шестого километра у нее не открылось второе дыхание, и Роман Евгеньевич погнал их еще быстрее.

К моменту, когда они остановились у дома, где жили Вероника и Денис с Дашей, с новоявленных бегунов сошло семь потов. Дышали так, словно они – стадо носорогов, сбежавших из ближайшего зоопарка, распугав свистом из легких всех дворовых кошек… Понятное дело, это не относилось к полковнику и Ярославу, которые даже не запыхались. И Барбос, засидевшийся в квартире, был рад размяться.

– Даша, Денис, – окликнул Роман Евгеньевич. – Живо домой.

– Но я ключи оставила в сумке дома у Ярослава. – Даша еле разогнулась, продолжая сжимать рукой бок. Ей труднее всех далась эта пробежка.

– Ваши родители вернулись, они вам откроют.

Близнецы, мигом забыв об одышке и о возмущении, что их заставляют бегать, испуганно переглянулись.

– Вы им рассказали?

– Только об аресте Дениса, так что готовься, парень, тебя ждет знатная головомойка.

Денис скис, но понимая, что оттягивать разговор бесполезно, подошел к дверям подъезда и набрал на домофоне номер своей квартиры:

– Мам, это мы.

– А как же одежда? Вещи? – Даша посмотрела на Ярослава.

– Можете прийти вечером. – Парень глянул на часы. – Мне через час на работу, потом тренировки в клубе, а после девяти я буду дома.

– Боюсь, нас не выпустят одних. – Девушка оглянулась на брата. Тот ждал ее, придерживая дверь, чтобы не закрылась. – Ника, может, ты принесешь? Ты же все равно сейчас вернешься с Ярославом?

Было видно, что Яр совсем не против, если Ника переедет к нему с вещами. Как же! Еще чего! Они и знакомы-то всего несколько дней.

– Зайдешь? – Она кивнула на окна своей квартиры.

– Зайду. – Парень улыбнулся.

– Роман Евгеньевич, вы с нами? – пригласила Даша мужчину, но он отказался.

– У меня есть пара дел. Но после обеда обязательно загляну.

Близнецы убежали объясняться с родителями. Ярослав пожал руку полковнику, пообещав быть с ним на связи и не спускать с Ники глаз, даже когда он на работе.

На том они с Романом Евгеньевичем и расстались, поднялись на ее этаж, и только Ника хотела снять иллюзию с замка, как дверь соседней квартиры отворилась и из нее выглянула бабушка Настасья.

– О, ты не одна? – Старушка удостоила Ярослава самым пристальным взглядом и недовольно поджала губы. – Как будет время, загляни, разговор есть.

– Вероник… – Парень тронул ее за локоть. – Я рад, что ты меня пригласила, но мне через час как штык надо быть на работе. Давай в другой раз, а?

– Ладно, как хочешь.

– Тогда увидимся на тренировке. – Он сжал ей руку, чтобы не унывала, и побежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

Ника свесилась с перил, посмотреть, как он выйдет из подъезда. Неужели за утро не набегался? Похоже, для него отмахать восемь километров – что слону дробина. Кажется, она с близнецами крепко влипла. Не только полковник с Красиным, но и Ярослав не даст им валяться на диване. Похоже, на тренировку соберется вся компания.

– Ушел он, что ты там высматриваешь, – окликнула ее бабушка Настасья.

Вздохнув, Ника выпрямилась:

– Вы хотели поговорить? По поводу амулета?

– И об этом тоже. Только собаку запусти к себе, я недавно пол вымыла.

– Ты учиться собираешься?

Все та же кухня, закипающий чайник. На столе – вазочка с разноцветным мармеладом и две чашки. Душистые травы ждут, когда их зальют кипятком, чтобы наполнить кухню чарующим ароматом.

– Учиться? – не поняла Ника, а когда сообразила, о какой именно учебе говорит бабушка Настасья, покраснела. – Я как раз сегодня собиралась пройтись по университетам, узнать куда зачислили.

– Не нужно. – Перед ней на стол легли четыре конверта. – Вчера принесли. Я забрала их из твоего ящика, зная, что ты можешь опоздать подать документы. Ты хотя бы помнишь, что осталась всего неделя?

Она не помнила. Забегалась, забыла и теперь было неимоверно стыдно, что соседка позаботилась о том, о чем должна была бы подумать сама Ника. А ведь не так давно она мечтала стать знаменитым архитектором.

Вскрыв поочередно все конверты, Ника прочла содержимое и не особо удивилась, узнав ответ. Во всех письмах был примерно один и тот же текст. Да, она способная выпускница, у нее превосходные баллы по ЕГЭ и она на отлично сдала дополнительные экзамены. Но все бюджетные группы уже укомплектованы. Зато в университете будут счастливы, если Ника будет учиться у них на платном отделении и рады довести до сведения абитуриентки Вероники Селезневой, что стоимость выбранного ею курса составляет такую-то сумму и что первый взнос нужно внести не позднее чем за неделю до начала занятий. Дальше прилагался график, согласно которому оплату можно было производить по семестрам, по годам или сразу за все обучение, если у нее появится такое желание и найдется соответствующая сумма.

– Ну что? Определилась? – Соседка заварила чай, разлила по чашкам и села за стол. – Или еще думаешь?

– Я давно определилась. Просто не знала, пройду по баллам или нет. – Ника отложила три письма в сторону, оставив перед собой ответ из Международной академии, чьи студенты с третьего курса, если учились на отлично, имели шанс проходить практику за границей, сотрудничая с известнейшими архитекторами и зарабатывая собственный авторитет. Она мечтала там учиться. Специально три года отзанималась в вечерней художественной школе, когда узнала, что без ее диплома в академию не поступить. Естественно, и оплата за обучение была соответствующей, международного уровня. Почти в два раза больше, чем в других университетах. А это значило, что придется потратить все родительские сбережения и искать работу уже сейчас, иначе ей просто не на что будет жить.

Мелькнула мысль, что можно переехать к Ярославу, у него наверняка хорошая зарплата, да и парень будет рад, а ее квартиру выгодно сдавать, но Ника тут же отмела ее. Не привыкла она быть обязанной. Бабушка учила, что всего в жизни нужно добиваться самостоятельно, иначе грош цена этим достижениям. Как вариант можно пустить к себе студентов. Все равно четыре комнаты будут пустовать, потому что теперь не на что будет покупать мебель. Но где она наберет четырех ведьм? А обычных девчонок приглашать нельзя, иначе сама колдовать не сможет. На шесть лет отказаться от своей сути? Нет, на такую жертву она не пойдет. Значит, что остается? Правильно, работа.

Свернув письмо и положив его в задний карман шорт, Ника отпила чай и поняла, что глупо улыбается. От радости, что она прошла и заветная мечта получила реальный шанс осуществиться, внутри все пело и ликовало.

Настасья Валерьевна тоже улыбалась, не иначе как подхватив от нее счастливую волну:

– Довольна?

– Конечно! Я сегодня же отнесу документы и напишу заявление, только как произвести оплату? – Она опять достала письмо, чтобы уточнить дату, и тут ее лицо вытянулось от удивления, а радости сразу поубавилось. – Первую сумму нужно внести до пятницы. Настасья Валерьевна, что мне делать?

– Это ты мне скажи. Помнишь, о чем мы договаривались? Ты предлагаешь план, а я помогаю тебе его осуществить.

– Может, вы за меня заплатите? От своего имени? И не надо ничего мудрить.

– Не пойдет. Не ровен час, разругаемся. Я ведь могу денежки от своего имени и обратно взять. Как тогда учиться будешь? Вылетишь из академии и пойдешь улицы мести? Давай другой план.

Ника задумалась, а потом ее осенило. Она ведь сама вчера так делала, и все получилось.

– Тогда давайте наведем морок на ваш паспорт. Изменим серию, номер, кем и когда выдан, и фамилию с именем поставим бабушкины. Вряд ли им понадобится ксерокопия. Ведь буду учиться я, а им только данные в договор вписать. И получится так, будто она за меня платит.

– Это мне уже больше нравится, только про ксерокопию заранее узнай, на них мороки не отражаются.

– Да в курсе я. – Ника поежилась, вспомнив вчерашнюю историю с видеокамерами. Если техника и дальше будет внедряться такими темпами в повседневную жизнь людей, колдунам и ведьмам придется отказаться от волшебства или уйти жить в леса, иначе внимания спецслужб не миновать и тогда прости-прощай, вольготная жизнь. – А что у вас с парнем с амулетом? Что-нибудь выяснили?

– Выяснить выяснила, но пока ничего конкретного. – Соседка встала из-за стола. – Беги, вижу, уже не терпится. И кстати, дверь почини.

– Я могу вернуться к себе? – Ника тоже встала и помогла убрать чашки в раковину.

– Можешь, и, как хотела, дверь поставь железную, для надежности, а защиту на окна я тебе покажу. Заклинание из арсенала темных, но жить захочешь – и не такому научишься.

Ника застыла с вазочкой с мармеладом в руках. Она хотела убрать ее в буфет, но после слов колдуньи боялась шевельнуться и отвести от нее взгляд.

– Что смотришь? – Старушка улыбнулась. – Ведь сразу догадалась, кто я, так чего теперь глаза таращишь?

– Бабушка Настасья, но как же так? Я светлая, как вам можно меня учить?

– Глупая ты, но по молодости прощается. Подрастешь, сама во всем разберешься, а сейчас иди, не то везде опоздаешь.

Ника пулей вылетела в подъезд, заскочила к себе в квартиру и, прижавшись спиной к двери, медленно переваривала новую информацию. Светлая в ученицах у темной ведьмы, и совет старейшин это одобряет. День ото дня жизнь становится все интересней и интересней. Но в одном Настасья Валерьевна права: надо поторапливаться.

– Прости, Барбос, сегодня ты остаешься дома.

Пес уткнулся лбом ей в колени и лизнул руку, намекая, что он не прочь покушать, и потопал на кухню, зная, что еда хранится там.

Ника высыпала ему в миску целый пакет сухого корма, потрепала за уши и помчалась в академию, опять забежав на минутку к соседке, чтобы взять подлинные документы и немного денег. Ее рюкзак, как и сумка Даши, остался в квартире Ярослава, а после восьмикилометровой пробежки не хотелось идти пешком через полгорода. Лучше на метро доехать, сэкономив силы и кучу времени.

До академии она добралась за сорок минут. Комплекс старинных зданий утопал в зелени вековых дубов. А вокруг – тьма-тьмущая автомобилей. Студенты, собираясь после летней практики и каникул и отметившись в деканате, толпились перед главным корпусом. Встречали друзей, делились последними новостями и указывали дорогу абитуриентам. Те, в компании родителей, на фоне старшекурсников походили на едва вылупившихся цыплят, не знающих, куда идти и как себя вести.

Оказавшись посреди пестрой, шумной, веселой толпы, Ника сама невольно заулыбалась. Она-то как раз знала, куда ей идти. Лавируя между группами абитуриентов и их родителей, пробралась к главному корпусу, поднялась по парадному крыльцу и, миновав охранника на входе, оказалась в огромном фойе.

Здесь было сумрачно, прохладно и так же многолюдно. Следуя по стрелкам-указателям, развешенным на стенах, девушка поднялась по широкой лестнице на второй этаж и нашла нужную аудиторию, у дверей которой толпилось человек тридцать.

– Кто последний?

Высокий худощавый парень оглянулся и смерил ее уничижительным взглядом, в котором явственно читалось: «Понаехало тут деревенщины».

– Я буду.

– Тогда я за тобой, – привстав на цыпочки и вытянув шею, Ника попыталась рассмотреть из-за спин поступающих, как быстро движется очередь, но ничего, кроме закрытой двустворчатой двери, не увидела.

Длинный коридор, куда выходили двери сразу нескольких аудиторий, гулким эхом разносил голоса абитуриентов. Отдышавшись, Ника прислонилась к стене, ощущая, как постепенно успокаивается бешеное биение сердца, мысли перестают беспорядочно мельтешить, становятся плавными и неторопливыми. Она уже поступила. Ее зачислили. Осталось уладить формальности в виде подачи документов, подписания договора, заплатить за обучение – и ближайшие шесть лет можно не беспокоиться о своем будущем. Насчет того, что придется работать, она не переживала. Лучший вариант – получить работу прямо в академии, на кафедре своего факультета, чтобы совмещать ее с учебой, но это в идеале, а там… как получится.

Парень и три девушки, стоящие перед ним, то и дело бросали на ведьму косые взгляды. Девчонки хихикали, парень закатывал глаза, всем видом показывая, что таким курицам, как она, не место среди архитекторов с мировым именем. Ника еле сдерживала улыбку. Подождем до первой сессии, а там увидим, кто будет хмыкать, а кто автоматом получать зачеты.

Дверь открылась, и худенькая, неуверенная в себе девушка с решительно настроенной мамой покинули кабинет приемной комиссии. Вместо них прошел парень, и очередь сдвинулась на один шаг.

– В общежитии мест нет, если необходимо жилье, обратитесь в агентство, – миловидная женщина с короткой стрижкой в деловом сером костюме, сидящая за преподавательским столом, глянула на нее поверх очков в тонкой оправе.

– Спасибо, мне есть где жить. – Ника положила документы на стол.

Преподаватель развернула паспорт, сверила фамилию со списком и, поставив галочку, пролистала все страницы.

– Вы еще несовершеннолетняя. – Она не спрашивала, а просто констатировала факт. – Кто будет заключать договор на обучение?

– Бабушка, – у нее было полтора часа, пока стояла в очереди, чтобы обдумать еще одну идею. – Скажите, а можно заключить договор на один семестр, а потом его переделать уже на мое имя?

Преподаватель поправила очки, окинув ее удивленным взглядом, явно не понимая, зачем ей такие сложности.

– Узнайте в бухгалтерии. – Вернув паспорт, женщина сложила остальные документы в папку и положила ее в стопку на краю стола.

Ника покинула аудиторию, спустилась вниз на вахту и уточнила у охранника, где бухгалтерия и как туда пройти. Настасья Валерьевна заронила в ее голову дельную мысль. Сегодня у них хорошие отношения, а завтра неизвестно, как сложится жизнь. Лучше ни от кого и ни от чего не зависеть, даже от колдовства.

В бухгалтерии тоже удивились ее просьбе, но, выслушав, почему она хочет позже перезаключить договор, уверили, что это возможно. Попутно она выяснила еще одну удивительную вещь. Совершенно не обязательно, чтобы оплату производил родственник, так что им с соседкой не придется ничего мудрить. Дама из бухгалтерии попросила внести оплату за первый семестр уже сегодня, пообещав через час подготовить договор.

Ух, как Ника летела домой! Промчалась по лестнице на второй этаж и забарабанила в дверь квартиры бабушки Настасьи.

– Чего шумишь? – возмутилась старушка.

Ника, чуть не сбив ее с ног, ворвалась, схватила колдунью за руку и потащила внутрь.

– Пожалуйста, одевайтесь, мы должны ехать. Я все узнала, нам не надо накладывать морок, но оплату нужно произвести сегодня, иначе меня не примут.

– Да угомонись ты! – Настасья Валерьевна стряхнула ее руку и пошла одеваться. Скрывшись в спальне, попросила из-за закрытой двери. – Вызови такси.

Схватив телефон, Ника пару мгновений смотрела на трубку.

– А какой у такси номер?

Колдунья фыркнула:

– Ладно, я сама.

Пока женщина собиралась – гладила темно-синий пиджак с юбкой и белую блузку, укладывала волосы и подкрашивала глаза и губы, – Ника вся издергалась. Так хотелось поторопить ее, но девушка понимала, что именно сейчас спешка может выйти ей боком. А колдунья, словно нарочно, тянула время. Одевшись, трижды проверила содержимое своего ридикюля, вспомнила, что забыла паспорт, вернулась за ним в спальню. Потом достала нужную сумму из сумки с деньгами, которую хранила в сейфе. Трижды ее пересчитала. Дважды уже звонила девушка-оператор, сообщая, что такси ждет у подъезда. Ника подпрыгивала от нетерпения и чуть не взвыла, когда Настасья Валерьевна по второму кругу пошла проверять, выключена ли плита и закрыты ли краны. И только уверившись, что в ее отсутствие с квартирой будет все в порядке, старушка вместе с девушкой вышла в подъезд и еще пять минут проверяла, хорошо ли заперла все дверные замки.

– Теперь можем ехать.

Ника молча подставила соседке локоть, и когда та на него оперлась, спустилась вместе с ней вниз, где их ждал такой же издерганный водитель такси. Зато как быстро они доехали!

Медленно бредя по Лесогорскому парку, Ника не могла до конца поверить, что у нее получилось. За один день подать документы, заключить договор и оплатить первый семестр обучения. После того как все юридические формальности были улажены, ей на кафедре за такую оперативность выписали студенческий билет под номером один, тут же для него сфотографировав. Правда, фотография получилась не очень, с бешеным взором, челка торчит во все стороны, зато улыбка – как у золотой рыбки, сумевшей обдурить вредную старуху. В каком-то смысле так и получилось. Настасья Валерьевна не одобрила ее план дробить сумму, но договор уже был составлен. Поэтому, как только в присутствии колдуньи отпала необходимость, она вручила девушке квитанцию об оплате и на такси отбыла домой. А Ника, закончив дела в академии, совершенно счастливая, отправилась гулять.

Мимо пробежали малыши, пиная разноцветный мячик, и умчались дальше по дорожке. За ними быстрым шагом, чтобы не выпускать из вида, шли две молодых девушки, крича детишкам, чтобы не ходили к воде.

Озеро блестело под лучами солнца. На берегу было полно людей, купающихся и загорающих. В основном подростки, догуливающие последние дни каникул.

Надо будет на выходных вытащить сюда Ярослава и устроить настоящее свидание вдвоем, а то у них постоянно куча-мала получается. Ой! Ника совсем забыла, что обещала его матери зайти в гости.

Глянув на солнце, девушка поняла, что до шести вечера у нее уйма времени и надо провести его с толком. Первое, что она сделала, – купила еще пару зеркал и возобновила слежку за черными риэлторами. И пусть пока ее затея не принесла результатов, хуже точно не будет. Еще она съездила на вокзал, забрала сумку с вещами и, решив разобрать потом, пошла мириться с бабушкой Настасьей.

На этот раз они сидели в гостиной. Колдунья успела переодеться в домашний халат и, устроившись в любимом глубоком кресле, до ее прихода листала журнал, который сейчас отложила на столик. Ника неуверенно ерзала на диване.

– Я не понимаю, чем вам не нравится моя идея.

– Не понимаешь? – Старушка расцепила пальцы и положила руки на подлокотники кресла. – А если бы ты сейчас вернулась, а я уже с твоими денежками съехала в неизвестном направлении? И не было бы никакой возможности меня найти? Как можно быть такой беспечной, Вероника? Когда ты поймешь, что не все люди будут относиться к тебе по-доброму, и если предлагают помощь, то только надеясь с этого что-то получить.

Ника вспомнила Ярослава и Красина. Они без раздумий пришли к ней на выручку, когда она застряла в полицейском участке. Боги-покровители, неужели это было вчера? Такое ощущение, что прошла целая вечность. И ни тот ни другой не искали в этом выгоду для себя. Роман Евгеньевич готов глотки рвать за близнецов, хотя они не его дети. Или в философии Настасьи Валерьевны что-то не сходится, или колдунье просто не доводилось сталкиваться с добротой и бескорыстием.

– И какая выгода вам помогать мне?

Старушка сощурила выцветшие глаза, и тонкие губы сложились в довольную улыбку.

– Я рада, что ты поняла – моя помощь будет тебе чего-то стоить. Я знаю, ты тоже следишь за парнем с амулетом. – Не успела Ника удивиться ее осведомленности, колдунья вскинула руку, прося дать ей договорить. – Так вот, ты и твои друзья должны помочь мне получить эту вещь.

– Не нужно впутывать сюда Дашу и Дениса, – тут же ощетинилась Ника, вставая на защиту близнецов. – Я посмотрю, что смогу для вас сделать, но мне нужно больше информации.

– Получишь через два дня. – Тонко выщипанные брови иронично изогнулись. – Только с чего ты решила, что котята тебе помогут? Пока они для тебя одна обуза. Нет, Вероника, я имела в виду других твоих друзей. А теперь иди, хочу немного подремать.

Внутри все клокотало от бешенства и собственной глупости. Слезы щипали глаза. До одури хотелось что-нибудь разбить вдребезги. Да так, чтобы осколки было не собрать. Увы, вся посуда у Ники была из пластика, а швыряние сумки с одеждой и пинание матраца не слишком хорошо подходили для того, чтобы спустить пар. Сумку с красками девушка не трогала. Вещи можно постирать и погладить, а вот если испортить художественные принадлежности, восполнить их потерю будет очень трудно ввиду нынешнего банкротства.

Темная обхитрила ее, дав понять, что не вернет оставшиеся деньги, пока Ника с Ярославом и Красиным не раздобудут ей треклятый амулет.

Барбос, забившись между раковиной и плитой, прижал уши к голове, наблюдая, как хозяйка носится по квартире.

– Дура, дура, дура! – ругала она себя, смахивая слезы.

Увы, слезами горю не поможешь. Ей в жизни столько не заработать, чтобы оплатить обучение, даже если она будет голодать все шесть лет. Можно взять в долг у Ярослава или попросить его оформить на себя кредит… И расплачиваться потом натурой? Лучше она вовсе не будет учиться и пойдет мести улицы, как и предсказывала колдунья.

– Какая же я дура, – обозвав себя в последний раз, Ника без сил опустилась рядом с Барбосом и от души выплакалась в его косматую шерсть.

Пес поскуливал, желая ее утешить, лизал лицо, руки, заглядывал в глаза, пока она не успокоилась.

– Ладно, друг, что-нибудь придумаю. Может, и помогу ей украсть этот дурацкий амулет.

Пес тявкнул и издал грозный рык, протестуя против воровства.

– А что делать? Думаешь, она стала бы меня шантажировать, если бы могла сама его достать? При ее-то возможностях?

– Гав!

– Вот и я о том же. Что-то здесь не так. И прежде чем совать голову в петлю, лучше заранее самой все разузнать.

Ника решила: раз пошел такой расклад, то она имеет полное право доставать соседку. Не прошло и часа, как она опять трезвонила ей в дверь.

– Вероника? – удивилась старушка, пропуская ее в коридор. – Что-то случилось?

– Вы обещали научить ставить защиту на окна.

В полутьме коридора ей показалось или колдунья на самом деле довольно улыбнулась? Но когда они вошли в комнату, выражение ее лица было полностью сосредоточенным.

– Садись.

От старушечьей рассеянности и слабости не осталось и следа. Перед Никой была настоящая темная. Девушка опустилась на пол, сложив руки на коленях.

Настасья Валерьевна расстелила перед ней платок, достала из секретера ларец, поставила поверх платка и села напротив.

– Для начала ты должна уяснить – это заклинание убьет любого, кто осмелится через него пройти. Поэтому ты сразу должна определить, кому ты разрешишь беспрепятственно входить в твою квартиру. Начнем с того, какие параметры для этого нужно указать. Слепка ауры недостаточно, ее излучение легко подделать с помощью амулета.

Ника внимательно слушала колдунью. Многое из того, что та говорила, она знала, но никогда не думала, что эти знания можно применить подобным образом. Воистину у темных изощренный ум. Как можно додуматься использовать нити дружбы и любви, тянущиеся между людьми и их питомцами, как определитель «свой – чужой»? До этого дня она просто ощущала такую связь. Это позволяло им с Барбосом понимать друг друга. Благодаря этим нитям она понимала, что у Даши и Дениса все в порядке. Отец ругал их, мать плакала, но родители не собирались бросать сына. Виталий Дмитриевич по своим каналам собирался повлиять на ситуацию. Знала, что ее чувство к Ярославу не просто симпатия, а зарождение любви, потому что эта нить светилась другим цветом. Даже к Красину и Роману Евгеньевичу шли тонкие нити, и если их не оборвать недоверием, то они воплотятся в канаты крепкой дружбы. Но заложить их в основу заклинания, чтобы близкие не пострадали? До такого она бы точно не додумалась.

– Проще работать с домовыми, они никогда не ошибаются и обмануть их невозможно, но ты и этого не сделала.

Девушка выдержала взгляд колдуньи, понимая, что Настасья Валерьевна права. Сейчас Ника жалела, что не последовала ее совету и не подчинила Дениса, а за ним и Дашу. Скольких проблем можно было избежать. За пару лет ребята пообтесались бы в колдовском мире, набрались ума и силы, а потом с чистой совестью можно было отпускать их на волю. Только толку теперь сожалеть об этом.

– Теперь само заклинание. – Колдунья открыла ларец, вынула из него четки из черных каменных бусин и протянула ей. – Сорок бусин, столько раз нужно читать заклинание у каждого окна. Видишь маленькие бусинки на каждом десятке?

Ника кивнула, чувствуя в руках прохладу гладкого отшлифованного камня.

– Это поворот на девяносто градусов. Каждое заклинание создает клинок, разрезающий любого, кто пересечет линию его удара. По десять для верха, низа, на правую и левую стороны окна. От того, кто посмеет к тебе проникнуть, останется один фарш.

Девушка представила обыкновенного воришку, решившего вынести у нее несуществующий телевизор. Он бы получил до трех лет тюрьмы, а ей грозит пожизненный срок за особо изощренное убийство.

– Тогда придется на каждое окно вешать табличку, как на трансформаторной будке: «Не влезай. Убьет».

Колдунья улыбнулась:

– Это лишнее. Люди будут чувствовать опасность и к тебе не сунутся, ну а кто рискнет, сам виноват, что не послушал интуицию.

– И что мне потом делать с трупом?

Ника чувствовала, как от четок по рукам распространяется холод тьмы. Но вопреки всему, что она о ней слышала от бабушки, тьма не обжигала и не вызывала желания бросить четки и бежать без оглядки, как от чумы.

– Знаешь, почему тебя отдали мне на обучение?

Ника отрицательно качнула головой, прислушиваясь к своим ощущениям. Удивительно, но тьма ее не пугала. Она дарила ясность мысли и четкое понимание, не замутненное шелухой эмоций.

– Нравится?

Девушка задумалась, какой дать ответ, и честно кивнула:

– Нравится.

– Потому что ты наполовину темная, – видя, как от удивления у Ники распахнулись глаза, старушка снисходительно улыбнулась. – Твои родители не геологи. Мать – светлая ведьма, а отец – темный колдун. Совет разрешил им пожениться с условием, что они не будут сами воспитывать ребенка, который родится от этого брака. Никто не знал, какое влияние свет и тьма окажут на тебя. Поэтому было решено, что начало жизни ты проведешь среди светлых, потому что ты девушка и свет перешел к тебе от бабушки и матери. Но всегда рядом был темный, чтобы обуздать тьму, если она в тебе проснется.

– Иван Кондратьевич?

– Он самый. Теперь ты будешь учиться у меня тьме, нравится тебе это или нет. Я вижу, ты осознала, какую глупость допустила с котятами. Я научу тебя, как подчинить их волю силой.

Ника сжала четки в кулаке. Внутри нее все бунтовало против слов колдуньи. Она не верила, что все это происходит с ней. Привычные устои мира рушились. Родители, о которых она, оказывается, ничего не знала, старейшины, следящие за ней с самого рождения, словно она не человек, а продукт научного эксперимента. Окажись так на самом деле, она бы уже не удивилась.

Разбуженная колдуньей тьма набирала мощь и силу, смешивалась со светом внутри нее, но не вытесняла, а дополняла его. Белое и темное пламя бушевали, сплетаясь черно-белыми языками, обретая новую силу, стремительно заполняющую новый объем внутреннего резерва, открытый для нее Красиным.

За окном громыхнуло. Небо стремительно заволокло тучами, сверкнула молния, и ливень ударил в окна. С детской площадки послышался визг разбегающейся от дождя малышни. От особо сильного раската грома взвыли сирены автомобилей.

Настасья Валерьевна молчала, давая ей время подчинить новую силу, и Ника справилась. Постепенно буря за окном угомонилась. Ветер перестал срывать листья с деревьев, и тихий дождь забарабанил по подоконнику.

– И кто я теперь?

– Вероника Селезнева, студентка первого курса академии и моя ученица. Страшно?

Ника вяло улыбнулась:

– Не очень.

– Вот и славно. Теперь повтори за мной заклинание и можешь его опробовать, потом расскажешь о результатах.