Мы не стали терять времени. Не дожидаясь одобрения руководства, которому я рассказал о новом воспоминании, мы с Катей принялись искать детский дом.

Катя оставалась уже несколько дней со мной в квартире. Мы вместе искали нужное здание детского дома, пересматривая сотни фотографий и страниц в интернете.

Уставая от большого количества информации, которая, как оказывалось, была не нужной, Катя иногда дремала, пока я продолжал поиски. Мои способности пригодились.

Было уже за полночь. Девушка спала рядом со мной за столом. Я перелистывал фотографии, как вдруг увидел на одной из них здание, похожее на то, что было в воспоминании.

— Есть! — воскликнул, но постарался сделать это менее восторженно, чтобы не разбудить спящую девушку, — так, нужно записать, где это.

Я скопировал адрес здания и ввел его в поисковой строке. Поисковик сразу же выдал совпадение. На том месте действительно располагался детский дом, но сейчас он закрыт. Здание пришло в негодность. Просмотрел несколько фотографий, показывающих состояние дома в настоящем времени.

— Так, но должны ведь остаться какие-то данные о персонале. Если сопоставить данные, то нужно найти персонал, который работал там где-то в 1994 году.

Я принялся искать имя директора детского дома, а именно того, кто руководил им в 1994 году. Его было проще всего найти, да и зачем мне был нужен кто-то еще.

После недолгих манипуляций с поиском мне улыбнулась удача.

— Иван Степанович Немов. Руководил детским домом «Незнайка» в 1992—1999 годах.

Это все, что мне было нужно. Я глянул на время. Часы показали половину второго ночи. Утром еще предстояло идти на работу. Постарался аккуратно перенести Катю на мягкую кровать, чтобы ей удалось хорошо поспать. Утром у меня была хорошая новость для нее.

Укрыв девушку одеялом, я присел рядом.

«А ведь она единственный человек, кому могу сейчас доверять. Больше никого нет. Ребята из отдела компьютерных технологий переведены в другой город. Директор отдела исчез. Динара снова на задании, которое неизвестно когда завершится. Насти больше нет. Остались только Катя и я», — от таких мыслей стало еще грустней.

Я не заметил, как просидел еще полчаса, а затем и вовсе уснул рядом с Катей.

Уже утром проснулся от того, что меня кто-то позвал.

Резко подхватившись, никого не увидел. Решив, что меня зовет Катя, которая где-то в другой комнате, пошел ее искать. Так все и оказалось. Девушка находилась на кухне, но она не готовила завтрак.

— Нам пора, времени уже осталось мало.

Я посмотрел на часы. Мы опаздывали на работу.

Так и не поняв, зачем Катя тогда была на кухне, я быстро собрался. Через пару минут мы уже находились в машине на пути к работе.

— Ну, что, ты нашел вчера, что искал? — спросила девушка, завязывая разговор.

Да, кстати, охранник тоже сменился, и он мне не нравился.

— Почти, но адресов слишком много. Был один похожий, но только лишь похожий, — говоря все это, одновременно набирал на телефоне текст, где говорил Кате всю правду о том, что нашел нужный адрес и что не хочу говорить при охраннике.

— Понятно, — немного расстроилась Катя для вида, — ладно, мы продолжим поиски, может, что и найдем.

— Да, было бы хорошо, если бы мы нашли, — тяжело вздыхая, я отвел взгляд и стал смотреть в окно, словно ища то самое нужное в нем.

Охранник, как и предполагалось, ничего не говорил, он только вел машину и смотрел по сторонам.

День прошел быстро. Я даже не ожидал, что сканирование моего мозга станет для меня непривычным делом. За время пребывания в коме успел отвыкнуть от этого занятия.

Мы встретились с Катей у выхода.

— Ну, что, — начала она, — ты точно нашел нужный адрес?

— Да, а также нашел адрес директора этого детского дома и сейчас поеду к нему. Ты со мной?

Было видно, что Катя очень хотела поехать, но у нее намечались важные дела.

— Прости, но не могу.

— Хорошо, — я видел, что она собиралась оправдываться, но остановил ее, — можешь не объяснять. У тебя есть своя личная жизнь. Ты ведь свободная девушка.

Катя мило улыбнулась.

— Спасибо, что понимаешь, — она сделала шаг ко мне и поцеловала в щеку, — удачи тебе.

Я остался, а она села в машину и уехала.

В этот вечер попросил охранника не забирать меня. Никто этому не воспрепятствовал.

Примерно через час я стоял возле двери дома, где жил тот самый директор Иван Степанович. Позвонив в домофон, представился человеком, который когда-то был в том детском доме. Он меня сразу же впустил.

Мы расположились в гостиной. Иван Степанович был уже пожилым человеком. Прошло ведь двадцать лет с тех пор. Но держался он молодцом.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Кирилл, — негромко произнес я.

— Кирилл, Кирилл. Что-то знакомое, но не могу вспомнить. А в каком году ты у нас был?

Я не стал отвечать на этот вопрос, постаравшись тактично перевести тему.

— Простите, Иван Степанович, мне очень интересно узнать об одном случае. Возможно, вы помните.

— О каком случае? Может, и помню, — незатейливо ответил старик.

— Примерно в 1994 году к вам в детский дом один мужчина привел двух ребят. Одному из них было лет пять, может, меньше, другой был постарше. Второго звали Саша. Может, помните их?

Старик поежился в кресле, словно вспоминал тот случай.

— Да, помню.

У меня сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Радость могла просто вываливаться из меня, если бы это было возможно.

— А можете рассказать, что помните? — вежливо попросил я Ивана Степановича.

— В один прекрасный день ко мне пришел молодой мужчина лет тридцати, наверно. Он спросил, можно ли привести двух ребят бездомных. Я конечно же сказал, чтобы он приводил их. Спустя несколько дней этот мужчина появился на пороге нашего дома с двумя ребятами. Одному, как вы и сказали, было около пяти лет, второй был постарше.

— А что случилось с ними дальше?

Старик устроился поудобнее в кресле и продолжил историю.

— Через год или даже раньше одного из них усыновили, того, который поменьше был. Маленьких быстрее забирают, их проще воспитать, а тех, кто постарше, берут реже. Другого парня тоже забрали, но уже позже, почти перед самым закрытием нашего детского дома в 1998 году. А закрыли его в 1999 году, в самом начале. Ребят распределили по другим домам, я больше никого и не видел с тех пор.

Старик принялся рассказывать о том, что с ним было после закрытия детского дома. Я его внимательно слушал, проявляя вежливость и уважение, а также благодарность за помощь.

— А можно еще вопрос? Данные о семьях, которые усыновляют ребят, где-нибудь хранятся?

— Должны храниться. В основном в службе усыновления и попечительства, или как она там сейчас называется.

— Да, точно. А в самом детском доме есть какие-нибудь данные о них?

— Есть, то есть были, а сейчас там мало чего можно найти. Все заброшено.

— Спасибо вам, — я поблагодарил старика и направился к двери. Он пошел меня провожать.

— Так ты один из тех ребят? Или друг их, а может, родственник?

— Друг, — поспешил ответить, чтобы не вызывать подозрений.

Уже в дверях вспомнил, что хотел спросить про имена.

— Скажите, а вы случайно не помните, как звали того мужчину, который привел ребят?

Старик почесал затылок, напряг мозг.

— Нет, его имени не помню, да он и не представлялся вроде бы, а вот ребят имена знаю. Одного звали Саша, а второго…

Напряжение возросло. Я мог узнать имя второго мальчика и тогда можно было найти по данным отделов загса семью, где родились два мальчика с нужными именами.

— А второго? — я словно просил поторопиться с ответом.

— А второго звали Кирилл, вот как тебя. Ты ведь сказал, что был в нашем детском доме. Может, это ты и есть, а не друг какой-нибудь?

Я не слышал последних слов Ивана Степановича, думая уже о своем.

— Спасибо, — сказал автоматически и пошагал вниз по лестнице.

Переступая со ступени на ступень, я словно скатывался вниз по обрыву. «…а второго звали Кирилл, вот как тебя…», — разносилось в моей голове.

— А что если… — мое предположение могло все подтвердить, но оно же и запутывало историю еще больше, — нет, этого не может быть, хотя…

Я посчитал года. Мальчику в 1994 году было около пяти лет, если прибавить двадцать лет, то получится, что сейчас тому мальчику должно быть двадцать пять лет. Это вполне мог быть я. Возможно, мой возраст, записанный в свидетельстве о рождении, неверен нарочно. И мне сейчас не двадцать один год.

— У них будет невероятная жизнь, — вспомнил слова того мужчины, который привел ребят в детский дом, — у меня ведь жизнь именно такая.

Мне нужно было с кем-то поговорить, рассказать все, что узнал. Единственным человеком, кому мог доверять, была Катя. Но она занята. Я не находил себе места. Брел по тротуару куда-то вперед, не понимая, куда именно иду.

— Нужно позвонить маме. Она точно знает, кто я такой. Если она меня усыновила, то все сойдется. Только она может подтвердить это, больше никто. А мой отец, где он? Я не знал его, никогда не видел. Может, он и привел меня с братом в этот детский дом, а после ушел.

Остановился.

— Погодите, мой брат. У меня есть брат! — снова радость меня переполняла. Уже и забыл, что это всего лишь предположение, а не реальность, но мне было все равно. У меня мог быть брат, где-то в этом мире, а может и в одно м городе, а может на соседней улице у меня был брат.

Я глубоко вздохнул.

— Нужно позвонить маме.

Достав телефон, принялся икать номер мамы, но прямо перед ним был номер Кати. Сначала решил посоветоваться с ней, как оказалось, позвонил ей не зря.

— Привет. Прости, что отвлекаю от дел, но мне нужно с тобой поговорить. Это очень срочно.

— Я так поняла, что этот разговор не по телефону.

— Да, если можешь. То давай встретимся.

— Давай, приезжай ко мне.

— Нет, давай лучше в кафе возле твоего дома.

— Хорошо, давай встретимся там.

Я рассказал Кате все, что узнал у старика. Она смотрела на меня с открытым от удивления ртом.

— Этого не может быть!

— Я пока не уверен. Нужно позвонить маме, узнать, родной ли я сын, или меня усыновили.

— Погоди, не нужно этого делать.

— Почему? — удивился я.

— Если она скажет, что ты родной сын, о тогда все твои старания пойдут насмарку. Если подтвердит твои догадки, тогда ты…

— Тогда я узнаю правду и пойму, что мой отец оставил меня в детском доме.

— Почему ты уверен, что это был твой отец? Старик ведь сказал, что тот мужчина не говорил ему, что те ребята были его детьми.

— Возможно, он не сказал этого, чтобы не было лишних проблем.

— Да, но вспомни видения. В них этот мужчина просто приходит и отводит детей в детский дом. Он даже не общается с детьми, как отец.

Я задумался. Все указывало на то, чтобы согласиться с Катей, но желание победить в споре не могло этого сделать.

— Да, ты права, — поборол свою гордость, — он мог быть и не моим отцом. Но давай пока что предполагать, что он — мой отец.

— Хорошо, давай. Что это нам дает?

Я снова задумался. Катя тоже думала над этим вопросом. Время незаметно пролетело. Мы разговаривали уже два часа.

— Прости, что отвлек тебя от важных дел, — я немного ушел в сторону от основной темы разговора, чтобы как-то снять напряжение, повисшее в воздухе.

— Не важно, нет никаких дел.

— Так значит, ты просто решила отдохнуть от меня? — улыбаясь, спросил я.

— Нет, дела были, но они не пришли на встречу, — Катя поспешила сделать глоток чая, чтобы вместе с ним проглотить обиду.

— Мне жаль, — посочувствовал я, — он был хорошим?

— Не знаю, мы виделись всего пару раз. Мне он показался милым, — она сделала паузу и добавила, — наверно, показался.

— Не переживай, однажды ты встретишь хорошего человека. Вы полюбите друг друга и поженитесь, — это прозвучало с небольшой долей сарказма, но Катя приняла это за дружескую шутку.

— Спасибо за поддержку. Мне это очень нужно. Спасибо.

— И тебе спасибо. Ты уже столько времени живешь моей жизнью, делаешь все, чтобы я узнал истину. Это дорогого стоит.

Вот так поблагодарив друг друга за помощь, мы и разошлись с Катей по домам.

Теперь меня тревожила мысль о том, где искать моих новых родственников. Найти отца, как я предположил, было нелегкой задачей, практически невозможной. Хотя еще и не пытался. Найти брата было похожим делом.

Между нами явно была связь, которая и порождала эти необычные воспоминания. Что-то или кто-то делал так, чтобы я собирал цепочку, ведущую к разгадке, постепенно, давая мне время все обдумать и понять свою роль. Пока что не понимал этой роли. Возможно, поэтому следующего воспоминания и не было.