Не знаю, то ли действие препарата закончилось, то ли наоборот усилилось, но я проснулся посреди ночи. В комнате горел тусклый свет. Заметил, что никаких трубок и проводов ко мне не присоединено. Значит, пошел на поправку, и медсестра с большой грудью их отсоединила. Не прошло и пары минут, как в палате появился доктор.

— Доброй ночи, — поприветствовал гостя, но тот промолчал.

Я не удивился, списав такое поведение на его задумчивость и нежелание отвлекаться от поставленной задачи. Доктор подошел ко мне, но не прикасался. Он просто посмотрел, что-то взял с тумбочки и ушел.

— Странный какой-то, — произнес эти слова шепотом, боясь, что доктор услышит их, но он не вернулся.

Не успел я проводить взглядом своего первого гостя, как в палате появился второй, точнее будет сказать вторая. Ее появлению я был рад, но как она появилась и откуда, меня насторожило. Да что там насторожило, испугался так, что снова онемел и не мог пошевелиться. Моей второй гостьей оказалась цыганка с вокзала. Она подошла ближе, когда доктор закрыл дверь.

— Не бойся, — прошептала она, — я не причиню тебе вреда.

Ее слова подействовали на меня успокаивающе, я смог расслабиться и произнести несколько слов.

— Что со мной происходит? — и это вместо того, чтобы спросить, откуда она появилась и зачем.

Гадалка улыбнулась и промолчала, как будто ожидала такого вопроса, но заданного по-другому.

— Что со мной происходит? — повторил я, не желая менять сути вопроса.

Она присела рядом со мной и взяла за руку. Ее прикосновение было таким же, как и тогда на вокзале, мягким и нежным, только в этот раз оно было и с долей прохлады.

— Ты меняешься, становишься тем, кем должен быть, — ровно и без запинок ответила цыганка, словно репетировала всю ночь или день.

— Кем я должен быть? — мое любопытство было оправдано.

— Тем, кем должен быть, — ответила цыганка в точности, как несколько секунд назад, даже глаз прищурила и провела пальцами по моей ладони так же.

Я нахмурился и моргнул от того, что в комнате немного усилилась яркость света. Когда открыл глаза, никого не было. Не помогло и то, что осмотрел все участки палаты, заглянув и под кровать. Цыганка пропала, как и появилась, неожиданно.

— Бред, — снова закрыв глаза, мой разум стал рисовать картину дня встречи с цыганкой. Вдруг услышал шорох.

В который раз, открыв глаза, я увидел перед собой медсестру, да, ту самую медсестру с большой грудью, имени которой не знал. Узнав ее лицо, не сразу смог принять, что это действительно она, так как одета девушка была в короткую юбку и легкую куртку. Она стояла посреди палаты и смотрела на меня.

— Это ты, — сопоставив все факты и элементы, я понял, что девушка с автобусной остановки и медсестра — один и тот же человек.

Девушка молчала. Мне надоело пребывать в тишине, хотелось, чтобы она со мной поговорила.

— Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь, — приказал ей, но все без толку.

На мгновение мне показалось, что девушка снова одета в медицинский халат белого цвета, но лишь на мгновение. Она сделала шаг вперед, которому я сильно обрадовался, решив, что не сошел с ума и что эта девушка не видение.

Я до сих пор не мог шевелиться, поэтому не пытался встать с кровати, чтобы подойти к медсестре. Мои действия ограничивались только речью, которая была несвязной.

— Эй, — не зная имени, обратился к ней именно так, — как тебя зовут?

После этого вопроса я зачем-то посмотрел вниз, на ноги девушки и увидел, как по ним течет что-то красное, похожее на кровь.

— У тебя кровь, — испугавшись, смог указать пальцем вниз. Девушке было все равно.

Через минуту вся коротенькая юбка девушка приобрела темно-красный цвет, набрав в себя крови.

— Тебе нужна помощь, — я видел, как взгляд девушки тускнеет, она вот-вот могла упасть в обморок, и тогда должна будет занять мое место.

Мои слова улетали в пустоту, и я, наконец-то, это осознал.

Просто наблюдая за тем, как молодая хрупкая девушка стоит посреди комнаты и истекает кровью, впервые почувствовал свою беспомощность. Что-то останавливало меня, когда думал позвать на помощь. Спустя несколько минут девушка упала на пол. Она лежала в луже собственной крови. Вышло так, что ее взгляд остановился на мне, и когда она умерла, глаза продолжали смотреть на меня. По моим щекам покатились слезы. Впервые увидев, как умирает человек, мне стало страшно, что когда-то такое может случиться со мной. Так, когда никто не поможет, а просто будет смотреть и ждать конца.

Я протянул руку, чтобы стереть слезы с лица, как вдруг меня осенило.

— Я могу двигаться, — и мне показалось, что я плакал от счастья, обретя способность двигаться.

Скинув с себя одеяло, хотел было рвануть к телу медсестры, чтобы, возможно, успеть помочь, но каково было мое удивление, когда я обнаружил, что на полу никого не было. Он был абсолютно чист: ни тела, ни лужи крови, ни даже каких-либо следов. Одним словом — ничего.

— Что это? — я передумал вылезать из-под одеяла и накрылся им снова. Стало еще страшней, — это сон, всего лишь сон.

Я убеждал себя в неправдоподобности происходящего. Появление всех этих людей было ненастоящим, и тем более смерть медсестры. В попытках не верить всему этому я уснул. Мой мозг вымотался и не смог сопротивляться.

Проснулся от того, что в мою палату вошел доктор. Подозрение, что это снова видение, тут же появилось в моей голове.

— Как вы себя чувствуете? — доктор задал этот вопрос с очень позитивным настроем, что у меня у самого настроение приподнялось.

Мысли о докторе-призраке исчезли.

— Неплохо, надеюсь, — ответ был с настороженностью.

Я ожидал, что доктор мне скажет еще более хорошие новости.

— Это хорошо, — протянул он, задумчиво читая что-то в медицинской карте.

— Доктор, а когда меня выпишут?

Мой вопрос остался без ответа, так как в палату вошла медсестра. Это была не та хрупкая девушка, а полная противоположность ей. Мне даже показалось, что она нарочно занимается каким-либо видом спорта, чтобы казаться сильной. Она не пожелала доброго утра, а незамедлительно обратилась к доктору.

— Вы уже знаете? — голос был ровным, но в нем чувствовалась капля грусти.

— Знаю о чем? — все с тем же позитивом ответил вопросом доктор, продолжая изучать историю моей болезни.

— Сегодня ночью… — я уже знал, что она скажет дальше, практически был уверен, — умерла Света.

Улыбка пропала с лица доктора. Он помрачнел и побелел одновременно.

— Как? — смог вымолвить он.

Медсестра, одарив меня косым взглядом, повернулась боком ко мне и лицом к доктору, тем самым заслоняя его наполовину от моего взгляда. Я не мог видеть их лиц, чтобы попытаться прочесть слова по губам, так как говорили они шепотом.

— Она истекла кровью, — услышал я и тоже побелел.

Все сошлось. Медсестра Света, та самая хрупкая девушка с большой грудью, которая помогала мне вчера, которая привиделась мне ночью, мертва. Виноват ли в ее смерти я, я не знал и не мог знать. Все предположения, что ночью мог что-то сделать плохое, мой разум отбрасывал. Все то, что произошло со мной в этой палате, решил оставить втайне ото всех, от докторов в особенности.

Доктор положил медицинскую карту на тумбочку рядом со мной.

— Простите, мне нужно ненадолго отлучиться. Я скоро вернусь, — доктор пытался быть все еще позитивным, но это выходило у него все хуже и хуже. Из палаты он вышел с мрачным лицом. Медсестра вышла вслед за ним.

«Мое видение как-то связано со смертью этой девушки. Но как? Я просто стал свидетелем или же как-то причастен к ее гибели? Гадалка… она сказала, что я становлюсь другим, тем, кем должен быть. Значит, я должен видеть смерть людей. Бред какой-то. Все эти видения и совпадения. Возможно, вчера просто слишком заострил свое внимание на девушке Свете, но как тогда объяснить тот факт, что я видел, как она истекает кровью. Это загадка. Гадалка могла бы дать мне ответ на все мои вопросы, но ее нет», — я не думал о том, что мне нужно отыскать цыганку с вокзала, не думал, что виновен в смерти медсестры, но меня беспокоил факт, что я видел ее смерть. Это могло значить все, что угодно. Хотел думать, что просто могу видеть смерти людей, которые должны умереть. Как это устроено, не имело значения. Мне было не интересно.

— Поскорей бы вернуться домой, — это единственная мысль, которая беспокоила меня в то утро.

Чтобы выяснить, могу ли я отправиться домой, мне пришлось встать с больничной койки, что получилось довольно легко, и пойти на поиски доктора. По пути увидел, как несколько девушек устраивали место, где должна будет стоять фотография медсестры Светы с траурной лентой. Они ставили цветы. Одна девушка держала саму фотографию. Она прижимала ее к своей груди. На миг высвободив из объятий фотографию, я увидел портрет Светы, улыбающейся красивой девушки.

— Жаль, — шепнул себе и пошел дальше.

Сделав несколько шагов дальше по коридору, я встретил доктора, который заходил ко мне.

— Что вы здесь делаете? — спросил он громко, — вы должны лежать!

— Доктор, — обратился я более тихим голосом, чем он, — когда мне можно будет пойти домой?

Доктор улыбнулся. Мне показалось, что он сейчас разрешит это сделать, но ответ был иным.

— Вечером я отпущу вас.

— Вечером? — удивился, что пациентов могут выписывать и вечером.

— Да, вечером, может к концу рабочего дня, — уточнил он, — а сейчас вам нужно вернуться. Я пришлю медсестру, чтобы она сделал вам пару уколов, и вы сможете поспать.

— Я сплю уже почти сутки.

— Сейчас сон вам не повредит. Насколько я знаю, вы ведете далеко не здоровый образ жизни, — и тут я вспомнил о маме, но спросить, откуда он знает о моем образе жизни, не решился.

Кивнув в знак согласия, я развернулся и пошел обратно в палату, туда, где провел последние сутки. Проходя по коридору, вновь увидел фотографию Светы. Место для ее фотографии уже было обустроено: поставлена сама фотография и рядом цветы. Цветов было так много, что я подумал, будто люди знали заранее о случившемся. На самом деле рядом с больницей располагался цветочный магазин. Это я узнал позже. Вернулся к себе в палату и снова лег. Через минуту вошла медсестра, та самая, спортивная девушка. Она быстро взяла шприц, набрала в него лекарство и сделала укол.

— Совсем не больно, — неожиданно для себя произнес я, наверно, потому, что девушка была сильной, а укол сделала так легко, что не почувствовал.

Она улыбнулась, положила использованный шприц на поднос, где была уже использованная ампула, взяла его и быстро вышла из палаты.

— Хорошая разговорчивая девушка, — вывел итог я, как только дверь закрылась.

Через несколько минут снова, как и прошлым вечером стал погружаться в сон. Мое тело расслабилось, и лекарство снова начало действовать.

Вечером, как и обещал доктор, меня выписали. Я вновь прошел по коридору мимо фотографии Светы. В тот момент видел ее в последний раз. Для меня она навсегда осталась медсестрой с большой грудью, хотя иногда я вспоминал о ней, как о замершей девушке с автобусной остановки.

Придя домой и поговорив с мамой, которая объяснила свое отсутствие в больнице тем, что доктор приказал ей быть дома и не навещать меня. Так было нужно, чтобы выяснить истинные причины моего нервного перенапряжения. Оказалось, что доктор считал ту ситуацию с аварией не главной причиной моего попадания в больницу, а только лишь последней каплей. Возможно, он и прав.

Было уже поздно. Я лег на свою мягкую кровать.

— Снова спать, — улыбнулся и закрыл глаза.

Все мои догадки и предположения о том, что со мной произошло в больнице, я оставил там, в больнице. Дома решил не думать об этом, хотя мысли все равно переплетались, запутывались и приводили меня в ту самую ночь.

На следующее утро, чтобы не думать обо всем случившемся, отвлекся прогулкой по парку. Позавтракав, я собрался и вышел на улицу. Был легкий мороз, но из-за отсутствия ветра он практически не ощущался. Я шел в неизвестность, да, мой путь лежал в парк, но что мне там делать, не знал. Проходя по асфальтированной дорожке, обращал внимание на скамейки, которые все были заняты.

«Сегодня воскресенье что ли?», — задумался я и вспомнил, что утром видел на календаре субботу. Смутило большое количество людей. Вообще я должен был быть в институте, но мама разрешила мне не ходить в этот день, пока полностью не пришел в себя.

Наконец, увидел почти свободную скамейку. Почему почти? Потому что на ней сидел лишь один человек — девушка. Она что-то читала, держа в руках книжку, обычную книжку, а не планшет или что-то вроде того. К ней я и подсел. Разговор заводить не стал, просто сидел и смотрел куда-то вдаль, желая показаться умным и серьезным.

Девушка повернула голову в мою сторону, чтобы узнать, кто с ней рядом.

— Привет, — сказала она уверенно.

Я повернулся к ней медленно, опасаясь, что она одна из тех девушек, с которыми проводил ночь и после расставался.

— Привет, — настороженность возрастала.

— Почему ты не на учебе? — этот вопрос снял с моих плеч груз. Девушка знала меня по учебе в институте.

— Заболел, — отговорился, но не убедительно.

— Я тоже, — поддержала она.

Девушка заметила, что я не узнал ее, и поспешила исправить это.

— Я — Маша. Мы учимся на одном курсе, я в параллельной группе.

Я улыбнулся и сделал вид, что знал это.

— Да, а я Кирилл, — Маша протянула руку, чтобы таким образом подтвердить знакомство. В тот миг по моему телу пробежала дрожь. Последний раз, когда я прикасался к руке девушки, она умерла. Увидев, что Маша была в перчатках, успокоился. Она не сняла перчаток, мы пожали руки. Ничего не произошло. Никаких видений, странных образов и галлюцинаций. Все прошло спокойно. Из-за этого, а может, просто потому, что мне хотелось поговорить с кем-то, я нашел в Маше родственного человека, с которым можно говорить обо всем.

— Ты не похож на себя, — заявила Маша, словно знала, какой я, лучше меня самого.

— Знаешь, — начал я с серьезным видом, — в последнее время со мной много чего произошло, поэтому стараюсь пересмотреть взгляды на жизнь, — на самом деле ничего я не старался, просто так я мог заинтересовать Машу.

— Что случилось с тобой? — она даже подвинулась ближе ко мне, чтобы услышать мою душераздирающую историю, которую мне нужно было придумать.

Придумывать ничего не стал, просто рассказал ей то, что на самом деле случилось со мной в последние дни.

— Меня сбила машина…

— Какой ужас! — перебила она мою речь, прикрывая свое лицо руками. Я поспешил исправиться.

— Не совсем сбила. Машина остановилась в десяти сантиметрах от меня. После того, как очнулся в больнице, доктор сказал мне, что я испытал сильный стресс, нервное перенапряжение. Это как-то могло сказаться на моем поведении. Вот так и сказалось, — я развел руками, показывая, что стал другим.

Маша погрустнела. Не знаю, хотелось ли ей услышать такую историю, или она думала, что с таким, как я ничего не может произойти, так как я ни о чем не думал.

— С каждый из нас случается что-то, что меняет нас навсегда, — она заявила это с такой интонацией, что я понял, у нее в жизни тоже произошло что-то необычное.

— Расскажи, что случилось с тобой, — посоветовал девушке, и она после недолгой борьбы с собой начала рассказ.

Книжка в ее руках закрылась, перед этим сделав закладку, чтобы не потерять нужную страницу.

— Несколько лет назад, — и тут понял, что история может затянуться, — я увидела, как умер маленький мальчик, — я почувствовал, как ее сердце забилось в несколько раз быстрее, а может, это мое сердце стало биться чаще, — он просто бежал… такой радостный и счастливый… бежал к своим родителям, — Маша отвернулась на миг, чтобы сдержать появившиеся слезы.

— Не волнуйся, — я обнял девушку, чтобы успокоить, но не знал, что говорить дальше. Она продолжила.

— Он бежал и споткнулся обо что-то. Наверное, о какую-то неровность или о камень, я не видела. Мальчик упал и головой ударился о землю. Потом я узнала, что на том месте, о которое он ударился, лежал камень, небольшой, но его хватило, чтобы убить маленького мальчика, — она сделала паузу, подводя ей черту, — после я уже не могла воспринимать маленьких детей, как раньше. Я изменилась.

— У тебя история печальнее моей, — это все, что смог сказать в ответ на откровения Маши.

Побеседовав еще немного о различных фактах из жизни, преимущественно из жизни Маши, мы пошли домой. О себе я не любил рассказывать, да и не было ничего в моей жизни такого, о чем можно было говорить с такой девушкой. Я проводил ее до дома, после чего мы попрощались. Она исчезла за дверью подъезда, а я, простояв минуты две перед этой закрытой дверью, развернулся и побрел к себе.

Это был чуть ли не первый раз, а может, и первый, когда я не поднимался к девушке в квартиру после того, как проводил ее до дома. Уже отвык от этого. Маша показалась мне другой, не такой, какие были в ночных клубах. Показалась? Скорее всего, она и была другой.

Дома я поужинал вместе с мамой, которая всегда готовила очень хорошо. Мы поговорили о прошедшем дне. Я рассказал ей о Маше, и она обрадовалась моему рассказу. Мы часто разговаривали с мамой, но все наши разговоры не были такими откровенными и настоящими, каким получился этот. Я всегда говорил лишь об учебе и о том, что мне нужно куда-то идти, не говоря толком для чего именно. Ей не нужно было знать, чем занимаюсь в свободное время, иначе я был бы заперт дома в своей комнате, чего мне не хотелось совсем. А то, что сказал маме о Маше, это было сделано для того, чтобы она успокоилась и смогла думать, что я простой парень, такой же, как все. В этом я стал сомневаться. Таким, как все я уже не мог быть после встречи с цыганкой. Как сказала Маша, в жизни каждого случается такое, что меняет навсегда. Встреча с гадалкой стала для меня таким событием.

После ужина, как и обычно, пошел к себе в комнату, где меня ждала мягкая и уютная кровать. Я прилег. Потолок в комнате изучен уже до мельчайших подробностей, поэтому закрыл глаза и вспоминал свое детство. На лице иногда появлялась улыбка, но иногда я хмурился, вспоминая, что случались и нехорошие события.