Против Квантунской армии

26 июня Ставка приняла окончательное решение о создании Главнокомандования советскими войсками на Дальнем Востоке. Все сосредоточенные там вооруженные силы были разделены на три фронта: Забайкальский, 1-й и 2-й Дальневосточные. Сталин назначил командующими: на Забайкальский фронт — маршала Малиновского со 2-го Украинского, воевавшего в Карпатах, где условия местности примерно схожие с дальневосточными; на 1-й Дальневосточный — маршала Мерецкова с Карельского фронта. По поводу Мерецкова Верховный заметил, что ему приходилось действовать в условиях труднопроходимой местности и сильно развитой системы укреплений противника. «"Хитрый ярославец" найдет способ разбить японцев. Ему воевать в лесу и рвать укрепленные районы не впервой». На 2-й Дальневосточный — старожила Дальнего Востока генерала армии Пуркаева, командовавшего войсками Дальневосточного фронта.

Главнокомандующим стал маршал Василевский. Для него это было не новостью. Сталин еще летом 1944 года в беседе с ним сказал, что ему придется ехать на Дальний Восток и что он должен быть готов возглавить группировку в войне с Японией. Теперь, когда план разгрома японских войск в Маньчжурии, Корее, на Сахалине и Курильских островах был утвержден, такое назначение состоялось.

Перед отъездом Василевского на Дальний Восток Сталин спросил его:

— Вы продумали, откуда и кого с собой возьмете?

— Из ВВС, артиллерии…

— Возьмите Новикова, Чистякова.

— Еще из тыла нужен представитель.

— Берите, кого сочтете нужными. Верховный под конец разговора сказал:

— От вас зависит очень многое. Мы собираемся в Берлин на конференцию. Вопросы очень сложные по разделу Германии, контрибуции, по новому порядку в Европе. Союзники, судя по всему, не рассчитывают разбить Японию в ближайшее время, будут втягивать нас в эту войну Мы останемся верны нашим обязательствам, вступим в войну, но провести ее должны решительно, в самые короткие сроки, победоносно.

* * *

Из Москвы на Дальний Восток Малиновский и Мерецков убыли секретно. По документам и внешнему виду они были не маршалами: Родион Яковлевич Малиновский превратился в генерал-полковника Морозова, Кирилл Афанасьевич Мерецков — в генерал-полковника Максимова.

Сталин предложил Кириллу Афанасьевичу назваться на время в целях маскировки генералом армии. Но Мерецков предпочел стать генерал-полковником, сказав в шутку, что такого звания он еще не носил, хочет попробовать. Псевдоним Максимов был взят потому, что на Дальневосточном фронте действительно находился генерал Максимов, командовавший одной из армий. Мерецков рассчитывал, что японцы решат, будто именно о его переездах с места на место и его распоряжениях идет речь, и не станут остро реагировать на соответствующие донесения своих лазутчиков, которых в Приморье было немало. И в самом деле, как потом станет известно, пленные японские генералы интересовались во время допросов, тот ли это знакомый им генерал Максимов командует войсками 1-го Дальневосточного фронта.

Как вспоминал генерал-полковник И.М. Чистяков, командующий 25-й армией 1-го Дальневосточного фронта, в начале июня он улетал из Москвы в Приморье. У самолета встретил генерала Белобородова, с которым в предвоенные годы вместе служил на Дальнем Востоке.

— Ты куда, Афанасий Павлантьевич? — спросил Чистяков Белобородова.

— В первую Краснознаменную армию.

— А я в двадцать пятую…

— Что, Иван Михайлович, летим громить японцев?

— Как будто бы. Все хорошо, но если бы взять мне с собой шестую гвардейскую…

— А мне бы свою сорок третью…

— Ну ничего, дальневосточные армии будут драться с японцами не хуже, чем наши на западе с фашистами.

— Не сомневаюсь.

В самолете во время полета они вспоминали довоенную службу в Приморье. Многие офицеры и генералы, которые летели вместе с ними, никогда не были в тех краях. Афанасий Павлантьевич Белобородое увлеченно рассказывал им о маньчжурских сопках, покрытых лесом, где масса грибов, ягод, обилие зверья, птицы, особенно фазанов.

Летели 26 часов, и, понятно, на протяжении этого времени у каждого были свои думы. Фронтовики знали: окончание войны в Европе определило исход мировой войны в целом, но на Дальнем Востоке и на Тихом океане еще шли бои. Дальневосточный агрессор, недавний союзник гитлеровской Германии, продолжал вести борьбу против Англии, США и Китая. Военные действия проходили вблизи дальневосточных границ Советского Союза, где страна вынуждена были в самые тяжелые годы войны с Германией держать не менее 40 дивизий. А как бы они пригодились на западном фронте, особенно под Москвой и Сталинградом!..

Чистяков и Белобородов разместились в гостинице Военного совета 25-й армии, которой командовал генерал-майор А.М. Максимов. Здесь их уведомили, что сегодня, 3 июля, в 19.00 им необходимо быть у командующего Приморской группой Маршала Советского Союза Мерецкова…

В кабинет командующего первым вошел Чистяков. Не взглянув на погоны Мерецкова, он по-солдатски выпалил:

— Товарищ Маршал Советского Союза! Генерал-полковник Чистяков прибыл в ваше распоряжение на должность командующего двадцать пятой армией! — И отступил на шаг в сторону.

Так же по-солдатски четко доложили генерал Белобородов и другие прибывшие генералы. И вдруг кто-то шепнул Чистякову:

— Иван Михайлович, а на плечах маршала погоны генерал-полковника…

Чистяков не поверил своим глазам, даже в жар бросило. Что такое?

Мерецков заметил его смущение:

— Я, товарищи, не маршал, а генерал-полковник Максимов, но это временно, в целях дезинформации противника.

Все прибывшие впервые здесь встретились с Мерецковым. Знали о нем лишь то, что он был начальником Генштаба Красной армии, а во время войны с гитлеровской Германией командовал Волховским и Карельским фронтами. Знали еще, что до войны участвовал в испанских событиях и одно время служил начальником штаба Особой краснознаменной Дальневосточной армии.

Кирилл Афанасьевич сказал:

— Поскольку вы после долгого полета устали — отдохните, а завтра прошу в десять ноль-ноль быть у меня.

Утром все прибыли в штаб. В кабинете маршала уже были развешаны карты, схемы, испещренные разноцветными стрелками. Мерецков приветливо поздоровался с каждым и заговорил:

— Советские войска на Дальнем Востоке в настоящее время объединены в три фронта. Забайкальским командует маршал Малиновский, Вторым Дальневосточным — генерал армии Пуркаев, Первым Дальневосточным — я. Тихоокеанским флотом командует адмирал Юмашев. Руководить всеми боевыми действиями фронтов будет главнокомандующий маршал Василевский.

Василевского многие очень хорошо знали по боям под Сталинградом, на Курской дуге, при освобождении Белоруссии и Прибалтики.

— А сейчас, — продолжал Мерецков, — я ознакомлю вас со здешним положением. Наступательные операции США и Англии против Японии развертываются крайне медленно. Не станем заниматься предположениями. Скажу вам, что сего дня со всей остротой стоит вопрос о быстрейшей ликвидации японского очага войны на Дальнем Востоке. — Он взял указку и подошел к картам-схемам, на которых был нанесен общий стратегический план разгрома Квантунской армии.

Генерал Белобородое толкнул в бок Чистякова и довольно громко произнес:

— Смотри, Канны!

Квантунская армия была взята в полукольцо стрелками трех фронтов.

Маршал, взглянув в его сторону, улыбнулся:

— Да, товарищи, это действительно Канны. Маньчжурская операция своим размахом поражает воображение даже тех, кто близко видел не одну войну. Наступление наших войск, как вы видите, намечается начать на фронте общим протяжением более пяти тысяч километров при глубине, достигающей шестисот — восьмисот километров. Для достижения конечной цели операции — полного разгрома всех сил Квантунской армии — отводится крайне ограниченное время, не более двадцати — двадцати трех дней. Средний темп наступления тридцать пять — сорок километров в сутки. Если учесть сложнейшие природные условия Дальнего Востока, его огромное удаление от центральных районов страны, сжатые сроки под готовки, то для каждого из нас становится ясным, как трудна эта операция.

Первый Дальневосточный фронт получил задачу прорвать систему приграничных укрепленных районов, разгромить противостоящего противника и на пятнадцатый — восемнадцатый день операции выйти на рубеж Боли—Муданьцзян—Ванцин. В дальнейшем с выходом главных сил фронта на западный берег реки Муданьцзян и в район Ванцин, Яньцзи развить удар в направлении Гирин—Чанчунь и частью сил на Харбин.

Войска фронта должны нанести два удара. Первый — силами 35-й армии из района Губерово, Лесозаводск в направлении на Мишань с целью овладеть Хитоуским и Мишанским укрепленными районами и тем самым обеспечить с севера действия главной группировки фронта. Второй — силами 25-й армии из района восточнее Дуннина в направлении Ванцин, Яньцзи с задачей расширить прорыв в сторону фланга, отрезать японским войскам пути отхода в Северную Корею. Кроме того, на войска фронта возлагается задача во взаимодействии с Тихоокеанским флотом обеспечить оборону морского побережья на участке от бухты Преображения (160 километров восточнее Владивостока) до мыса Сосунова.

— Должен вам сказать, — продолжал Кирилл Афанасьевич, — что пока Генштаб и штаб Первого Дальневосточного работают над двумя вариантами плана операции нашего фронта. Имеются также мнения: учитывая сложность природных условий в полосе фронта и то, что здесь находятся особо сильные укрепрайоны противника, начать наступление Первого Дальневосточного фронта на десять дней позже Забайкальского. Это заставило бы японцев перебросить часть своих сил в полосу Забайкальского фронта, тем самым ослабив группировку, противостоящую войскам Первого Дальневосточного фронта. Это, конечно, важное соображение. Однако разновременный переход в наступление мог бы позволить противнику сравнительно свободно маневрировать по внутренним оперативным линиям крупными группировками своих сил. А можно ли с уверенностью сказать, что противник станет выводить для отражения удара Забайкальского фронта войска именно из полосы Первого Дальневосточного фронта? Что он не использует для этого свои резервы? Вряд ли. И еще: при разновременном переходе в наступление утратится внезапность действий Первого Дальневосточного фронта…

Мерецков говорил с глубоким знанием дела, даже прочитал целую лекцию по Квантунской армии, которая занимала особое место в вооруженных силах Японии. Служба в ней считалась большой честью для японских офицеров и генералов и рассматривалась как почти обязательное условие для продвижения.

Все это не случайно. Квантунская армия предназначалась для захвата советского Дальнего Востока и Сибири. Как писали тогда японцы, она должна была пройти по «самурайским тропам», что тянулись от берегов Японского моря через всю Корею и Маньчжурию в Приамурье и Сибирь, вплоть до Урала. Личный состав Квантунской армии воспитывался в духе фанатической верности империи и ненависти к народам других стран, прежде всего Советского Союза, Монгольской Народной Республики и Китая. Командующий армией генерал-лейтенант Отодзо Ямада совмещал функции генерал-губернатора Квантунской области оккупированной Маньчжурии, а также чрезвычайного посла императора Японии при «правительстве» Манчжоу-Го.

По организационной структуре Квантунская армия представляла собой группу фронтов. Наиболее сильным по своему составу был 1-й фронт. Именно его главные силы сосредоточены перед 1-м Дальневосточным фронтом. 10 пехотных дивизий и одна бригада были развернуты вдоль границ советского Приморья, прикрывая хуньчунское и муданьцзянское направления. Командовал 1-м фронтом генерал Кита, штаб его располагался в городе Муданьцзяне.

После того как Мерецков закончил, присутствующим генералам были вручены оперативные документы. Стали разъезжаться по своим «хозяйствам». Чистяков и его новые подчиненные отправились на машинах на КП 25-й армии.

Для Чистякова дорога — будто вчера проезжал по ней, каждый поворот, каждое дерево и куст знакомы. А для его спутников все было внове. Они не переставали восхищаться природой: быстрыми речушками с прозрачной водой, вековыми лиственницами, сопками, покрытыми кустарниками, и травами с крупными яркими цветами.

Чистяков думал о том, что всем им предстоит пережить на этой земле много тяжелых часов. На западе они знали противника: его тактику и стратегию, его военную технику. Здесь же всё по-иному — другая обстановка, другой враг…

У наступательных ударов свои особенности. Район главного удара — безлесная полоса с небольшими горами, заросшими густым перелеском высотой в рост человека. Войдешь в него — темно как ночью. На склонах высот — завалы, ниже — болота. Район вспомогательного удара из Краскина — озеро Хасан не легче: большие скалистые хребты. На границе довольно широкая река Туманган, а левый фланг упирается в Японское море. И наконец, укрепрайоны, которые никак нельзя сравнить с полевыми укрепленными рубежами на западе. Здесь укрепрайоны строились десятки лет. Не каждая пушка, даже дивизионная, может вывести огневую точку из строя… А в глубине Маньчжурии еще более непроходимые места — горная тайга. Плохо и то, что на каждом из трех направлений только по одной дороге, рокадных же совсем нет. Так что проложить колонный путь с одного направления на другое почти невозможно…

Машина проскочила мост, вдали показалось большое здание — КП 25-й армии. Около него собралась группа командиров, некоторых из них Чистяков знал еще до войны. Максимова не было, вместо него новому командующему докладывал начальник штаба генерал Г.И. Шанин…

* * *

5 июля с документами на имя Васильева прибыл специальным поездом в Читу маршал Василевский. Одет он был в форму генерал-полковника. С ним приехали командующий ВВС РККА Главный маршал авиации А.А. Новиков, заместитель командующего артиллерией Красной армии маршал артиллерии М.Н. Чистяков, заместитель начальника войск связи Н.Д. Псурцев, заместитель начальника тыла генерал-полковник В.И. Виноградов и некоторые другие ответственные работники Наркомата обороны и Генерального штаба.

Он познакомился с войсками Забайкальского фронта, вместе с Малиновским побывал на основных участках. Они провели ряд рекогносцировок, ознакомились, насколько могли, с войсками, обсудили обстановку и предстоящие боевые задачи с командованием армий, корпусов и командирами основных дивизий.

Затем Василевский совершил поездку по войскам Дальневосточных фронтов. Во второй половине июля он вместе с Мерецковым побывал на командном пункте 5-й армии в районе города Кабанья, чтобы при участии командиров соединений еще раз рассмотреть вопрос о способе перехода в наступление.

Доктор исторических и доктор военных наук, президент Академии военных наук генерал армии Махмут Ахметович Гареев в то время был на 1-м Дальневосточном фронте старшим помощником начальника отделения оперативного отдела штаба 5-й армии. Он рассказывает, как готовилась Маньчжурская операция.

Командарм 5-й армии генерал-полковник Н.И. Крылов предложил начать наступление без артподготовки, внезапно перейдя госграницу силами усиленных передовых батальонов. Главные силы до начала перехода предполагалось держать в глубине, часть артиллерии выдвинуть ближе к границе и иметь в готовности к открытию огня. После раздумий и анализа плюсов и минусов это предложение было утверждено.

Как и в лучших операциях, проведенных на советско-германском фронте, обращает на себя внимание исключительная конкретность в работе при подготовке Маньчжурской операции. Все было подчинено скрытности проведения подготовительных мероприятий и обеспечению внезапности действий. После определения командующим замысла и принятия решения по планированию операции к ее подготовке и организации боевых действий допускался ограниченный круг должностных лиц. Все документы исполнялись лично этими должностными лицами без привлечения чертежников, машинисток и другого технического персонала.

«Например, — пишет Гареев, — в штабе 5-й армии мне пришлось работать в составе группы планирования во главе с начальником штаба армии генерал-лейтенантом Н.Я. Прихидько. В районе станции Мучная нас закрыли в отдельном строго охраняемом домике, откуда никого не выпускали; еду нам приносили часовые. Работать приходилось почти круглыми сутками.

После рассмотрения и утверждения командующим выработанные решения и планы доводились в части, их касающейся, до подчиненных инстанций. Основные усилия командного состава и штабов сосредотачивались в войсках на организации, боевом, тыловом и техническом обеспечении боевых действий».

С офицерами на картах и макетах местности детально, скрупулезно отрабатывался порядок скрытного выдвижения батальонов и перехода ими госграницы во взаимодействии с группами пограничников, досконально знавших местность. В каждой дивизии были созданы учебные поля, которые воспроизводили опорные пункты японцев со всеми заграждениями, долговременными огневыми точками, системой охраны и обороны. На этих учебных полях затем в течение недели шли тактико-строевые занятия с многократным повторением наиболее сложных приемов действий и взаимодействия между подразделениями различных родов войск…

1-й Дальневосточный фронт (командующий Маршал Советского Союза К.А. Мерецков, член Военного совета генерал-полковник Т.Ф. Штыков, начальник штаба генерал-лейтенант А.Н. Крутиков) к началу августа окончательно сложился: имел в своем составе 1-ю Краснознаменную армию (командующий генерал-полковник А.П. Белобородое), 5-ю (командующий генерал-полковник Н.И. Крылов), 25-ю (командующий генерал-полковник И.М. Чистяков) и 35-ю (командующий генерал-полковник Н.Д. Захватеев) общевойсковые армии, Чугуевскую оперативную группу, 10-й механизированный корпус, 9-ю воздушную армию (командующий генерал-полковник авиации И.М. Соколов) и армию ПВО.

Фронт во время действий против Квантунской армии должны поддерживать Тихоокеанский флот (командующий адмирал И.С. Юмашев) и Краснознаменная Амурская флотилия.

6 августа Соединенные Штаты Америки применили ядерное оружие против японского города Хиросима. Через два дня они сбросят атомную бомбу на второй город Японии — Нагасаки.

Цели атомных бомбардировок ВВС США не имели военного значения, находились вдалеке от районов дислокации Квантунской армии и военной промышленности в Китае и Корее. Это была демонстрация возможностей нового оружия массового уничтожения японскому военно-политическому руководству Кроме того, демонстрация предназначалась и для руководства СССР, уже знавшего ряд деталей «Манхэттенского проекта» и санкционировавшего по этой причине работы над советским ядерным оружием. (Трумэн не предполагал в Потсдаме, что Сталин знает об атомной бомбе.) Еще одной из задач атомных бомбардировок было «натурное испытание» нового оружия по принципу: «Вложены многие миллионы долларов, как иначе?» Однако «натурные испытания» провели на мирном населении двух японских городов.

После оккупации Японии американцы проведут детальные исследования последствий применения атомного оружия на живых людях и все материалы засекретят.

 

Разгром

7 августа в штабы трех фронтов — Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных — поступила директива Ставки Верховного главнокомандования. Она предписывала в ночь на 9 августа развернуть наступление против Квантунской армии. Авиации начать действовать с утра 9 августа. Тихоокеанскому флоту перейти в оперативную готовность номер один, приступить к постановке минных заграждений, одиночное судоходство прекратить, транспорты направить в пункты сосредоточения, а в дальнейшем организовать судоходство конвоями под охраной военных кораблей, подводные лодки развернуть.

8 августа советское правительство опубликовало заявление, в котором говорилось, что с 9 августа Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией.

Войскам 1-го Дальневосточного фронта была поставлена задача провести Харбино-Гиринскую наступательную операцию против Квантунской армии. Эта операция рассматривалась как одна из важнейших составных частей общей стратегической Маньчжурской операции, которая войдет в историю под названием «Битва за Маньчжурию», а на Западе — «Августовская буря».

9 августа, сразу после полуночи, по приказу Мерецкова разведывательные отряды и передовые штурмовые части придвинулись вплотную к территории противника.

О том, как началось сражение против квантунцев, лучше, чем главный участник и руководитель его — маршал Мерецков, пожалуй, не расскажешь.

«Разразилась гроза, хлынул тропический ливень. Перед нашими войсками мощные железобетонные укрепления, насыщенные большим количеством огневых средств, а тут разверзлись хляби небесные… Замысел был такой: используя боевой опыт Берлинской операции, мы наметили атаковать противника глухой ночью при свете слепящих его прожекторов. Однако потоки воды испортили дело. Как быть?

А время идет. Вот наступил час ночи. Больше ждать нельзя. Я находился в это время на командном пункте генерала Белобородова. Вокруг стояли войска. Люди и боевая техника были в полной готовности. Одно слово — все придет в движение. Открывать огонь? Или нет? Уже некогда было запрашивать метеорологические сводки, собирать какие-то дополнительные сведения. Решать нужно немедленно, на основе тех объективных данных, которые уже известны. А они требовали: не медлить! Несколько секунд на размышления — и последовал сигнал. Советские воины бросились вперед без артподготовки. Передовые отряды оседлали узлы дорог, ворвались в населенные пункты, навели там панику… Внезапность сыграла свою роль… Наступательный порыв наших войск был неудержимым. Так, отряд 26-го стрелкового корпуса, пройдя по глухой тайге 40 километров, уже 10 августа овладел городом Мулин (Бамяньтун). Японцы стали отходить, но наши передовые отряды, вклиниваясь между японскими частями, разобщали их действия, рвали связь и дезорганизовали оборону.

Тем временем погранвойска генерал-майора П.И. Зырянова ликвидировали полицейские кордоны и мелкие японские гарнизоны».

С наступлением утра 76 самолетов Ил-4 из состава 9-й воздушной армии нанесли удары по командным пунктам и другим военным объектам в Чанчуне и Харбине.

Японское командование предполагало, что Красная армия поступит по всем правилам военной науки: прежде чем перейти госграницу, будет проведена артиллерийская и бомбовая обработка передних оборонительных рубежей. Опытный японский военачальник Ямада решил переиграть русских и приказал отвести свои войска от пограничных районов на тыловые линии. Ямада рассчитывал: первый массированный удар придется по этим пустым районам и живая сила и техника его армии сохранится. Но он ошибся. Советские разведчики своевременно выявили передвижение вражеских войск. В тылу противника активно действовало более 600 агентов. Они держали под контролем все военные объекты Квантунской армии. Авиация в дневное время, когда улучшилась видимость, отбомбилась как раз по тем местам, куда были перемещены японские части и подразделения с переднего края.

Японцев ошеломила внезапность и нестандартность начала военных действий со стороны Красной армии. Стремительный бросок множества советских бронетанковых подразделений через, казалось, непроходимую горно-лесистую местность парализовал их волю. Почти повсеместно была пробита оборона противника, японцы потеряли управление и связь. Началось их хаотичное отступление.

Мерецков вслед за частями и отрядами прорыва ввел в действие главные силы фронта. 5-я армия атаковала Суйфыньхэйский укрепрайон и продвинулась до 23 километров. 1-я Краснознаменная двинулась бездорожьем через горную тайгу к Муданьцзяну.

Соединения 25-й армии вели успешное наступление на гиринском направлении.

Вражеские войска были рассечены мощными фронтальными и фланговыми ударами.

За короткое время главные силы фронта в трудных условиях местности овладели центрами укрепрайонов Хутоу, Пограничненского и Дуннин, пройдя за два дня боев на отдельных направлениях до 75 километров. На Муданьцзян рвались, ломая сопротивление противника, 1-я Краснознаменная и 5-я армии. 13 августа 26-й стрелковый корпус армии Белобородова завязал бои на улицах Муданьцзяна. Параллельно обрушивались на врага дивизии армии Крылова.

25-я армия Чистякова громила японские силы в направлении на Ванцин и вдоль восточного побережья Кореи.

В несколько иных условиях начались действия 35-й армии. Здесь переходу войск в наступление предшествовал сильный артиллерийский обстрел опорных пунктов противника. Затем основные силы армии, форсировав Уссури и Сунгачу и преодолев обширный болотистый район, отбросили врага и к исходу дня дошли до тыла мощного узла сопротивления противника.

Стремительность наступления позволила нашим войскам перерезать все коммуникации врага, прежде чем командование Квантунской армии смогло ими воспользоваться для отхода и организации обороны на заранее подготовленных рубежах в глубине.

«Однако, — пишет Мерецков, — неправильно было бы думать, что японцы заботились только об отходе и не оказывали серьезного сопротивления. Напротив, я ежедневно получал доклады о том, что они яростно сражались и не сдавали без боя ни одного укрепленного пункта, ни одной высоты. Были, например, такие случаи. В Дуннинском укрепленном районе, где наступала 25-я армия, японские офицеры, видя бесполезность дальнейшего сопротивления, приказывали своим солдатам сдаваться. Однако последние не выполняли этих приказаний и расстреливали офицеров. А в ряде гарнизонов японское командование посылало священнослужителей и местных учителей, которых обязало разъяснить солдатам бесцельность дальнейших боевых действий. Но солдаты, годами воспитывавшиеся в самурайском духе, не повиновались и священнослужителям, продолжая сражаться».

Особенно упорные бои шли у Муданьцзяна. Здесь враг потерял около 40 тысяч солдат. Получив известие о том, что наконец прорвана оборона в районе Муданьцзяна, Мерецков поехал посмотреть на места, где проходили бои. И вот что, по его словам, он там увидел. «Сначала, километров на пять, тянулось предполье, подготовленное для сдерживания наших авангардов. Сравнительно небольшой интервал — и машины с комфронта и охраной уперлись в главную оборонительную полосу с долговременными железобетонными точками. Глубина этой полосы была четыре километра. Проехали дальше ровно пятнадцать километров, и открылась новая полоса обороны — трехкилометровой глубины. Отъехали еще на пятнадцать километров и обнаружили еще оборонительную полосу такой же глубины. Узлы сопротивления выглядели чрезвычайно внушительно. При осмотре одного из них насчитали 17 артиллерийских дотов, 5 артиллерийско-пулеметных точек, свыше 50 пулеметных гнезд и массу различных сооружений полевого типа».

Кирилл Афанасьевич говорит, что картина этого узла сопротивления пробудила тогда в его памяти зрелище пятилетней давности: перед глазами встала линия Маннергейма. Только вместо опушенных финским снегом грязно-серых железобетонных сооружений с вывороченной разрывами стальной арматурой на зеленом фоне густо разросшегося кустарника чернели трапециевидные покатые крыши столь же прочных японских укреплений.

После того как была разбита крупная группировка неприятельских войск, соединения армии Белобородова двинулась на Харбин, а армии Крылова — на Гирин.

Некоторые укрепрайоны сопротивлялись долго. Советские войска были уже у Харбина и Мукдена, а в тылу у них японские солдаты отдельных узлов сопротивления, окруженные со всех сторон, все еще ожесточенно вели сражение. Позднее, просачиваясь через линию боевых действий мелкими группами, они переходили к диверсионным действиям. Самурайская пропаганда трубила об «особенной натуре» солдат Страны восходящего солнца. Но дело заключалось не только в национальной специфике. Допросы пленных показывали, что более развитый, грамотный японец критичнее оценивал политику правящих кругов своей страны, был менее фанатичен, нежели малограмотный, отсталый и забитый.

Во многих местах японцы при отходе широко использовали команды смертников — солдат, заранее «запрограммированных» на гибель. Вот как они действовали, например, против наших танков. В боях под станцией Мадаоши участвовало до двухсот смертников, которые, обвязавшись сумками с толом и ручными гранатами, прятались в зарослях густого кустарника и, выждав момент, бросались под советские танки. Эти «живые мины» были очень опасны. Специальные подразделения, заранее подготовленные к такой тактике противника, быстро парализовали действия этих групп, но они успели нанести танкистам определенный урон.

Монгольская Народная Республика вступила в войну 10 августа. Народно-революционная армия маршала Хорлогийна Чойбалсана вместе с Забайкальским фронтом Малиновского наносила удары от Сайн-Шанда в пустыне Гоби по войскам князя Де Вана и Суйюанской армейской группы в направлении Калгана (Чжанцзякоу).

Соседние фронты — 2-й Дальневосточный и Забайкальский — также активно громили Квантунскую армию. Василевский пишет в воспоминаниях, что они на своих направлениях отлично справлялись с выполнением поставленных задач. Передовые части Забайкальского фронта вплотную подошли к западным склонам Большого Хингана, а подвижные войска главной группировки преодолели его и вышли на Центральноманьчжурскую равнину. Форсирование Хинганского хребта явилось подвигом, не имевшим себе равных в современной войне. К исходу 14 августа войска Забайкальского фронта, пройдя расстояние от 250 до 400 километров, вышли в центральные районы Маньчжурии и продолжали продвигаться к ее столице Чанчуню и крупному промышленному центру Мукдену.

Войска 2-го Дальневосточного фронта вели результативные бои на подступах к Цицикару и Цзямусы.

К этому времени левофланговые соединения армии Чистякова при поддержке артиллерии кораблей Тихоокеанского флота овладели долговременными укреплениями противника на границе с Кореей. Совместно с морскими десантами они заняли порты Унги (Юки) и Наджин (Расин), лишив тем самым Квантунскую армию связи с материковой Японией и отрезав ее главным силам пути отступления в Корею.

На правом крыле фронта успешно наступала 35-я армия. К исходу 15 августа ее соединения продвинулись вглубь Маньчжурии на 120—150 километров.

16 августа соединения 1-й Краснознаменной и 5-й армий, овладев Муданьцзяном, развернули стремительное наступление на Харбин и Гирин.

Советская авиация господствовала в воздухе на всем дальневосточном театре военных действий. Тихоокеанский флот овладел японской военно-морской базой Чхонджин и прочно закрепил за собой северокорейское побережье.

Харбино-Гиринская наступательная операция подошла к своему победному завершению. С 17 августа японцы стали массово сдаваться в плен.

Чтобы ускорить освобождение Северо-Восточного Китая и Кореи, были высажены воздушные десанты в Гирине (Цзилинь) и Харбине. Сопротивления японцы не оказали, и 20 августа города эти были в руках Красной армии. Миссию по организации порядка в них Мерецков возложил на особоуполномоченных генерал-майора Г.А. Шелахова и полковника В.П. Лебедева, сопровождавших десанты.

Результатом боев войск 1-го Дальневосточного фронта стал разгром 3, 5 и 34-й японских армий. Противнику был нанесен огромный ущерб в живой силе убитыми и ранеными, захвачено около 300 тысяч пленных, свыше 700 орудий, 120 танков, 360 самолетов и другой военной техники. Войска фронта во взаимодействии с Тихоокеанским флотом освободили от японских оккупантов Северную Корею.

 

Капитуляция Японии

Японское правительство 14 августа приняло решение капитулировать. А за пять дней до этого оно заявляло, что признает Потсдамскую декларацию при условии сохранения императорской власти в стране. В ответе союзников — СССР, США, Великобритании и Китая — от 11 августа вновь было подтверждено требование о безоговорочной капитуляции.

Под ударами Красной армии главная военная сила Японии Квантунская армия терпела катастрофическое поражение. Страну восходящего солнца ожидал неминуемый крах. Император Хирохито сделал заявление: Япония признает себя побежденной. 15 августа токийское радио передало его указ о принятии всех условий капитуляции. Тем не менее Квантунская армия продолжала сопротивляться.

16 августа в советской печати было опубликовано разъяснение Генерального штаба Красной армии, в котором говорилось:

«1. Сделанное японским императором 14 августа сообщение о капитуляции Японии является только общей декларацией о безоговорочной капитуляции.

Приказ вооруженным силам о прекращении боевых действий еще не отдан, и японские вооруженные силы по-прежнему продолжают сопротивление. Следовательно, действительной капитуляции вооруженных сил Японии еще нет.

2. Капитуляцию вооруженных сил Японии можно считать только с того момента, когда японским императором будет дан приказ своим вооруженным силам прекратить боевые действия и сложить оружие и когда этот приказ будет практически выполняться.

3. Ввиду изложенного Вооруженные Силы Советского Союза на Дальнем Востоке будут продолжать свои наступательные операции против Японии».

В Харбине были пленены начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант X. Хата и группа его генералов и офицеров. Их доставили на командный пункт 1-го Дальневосточного фронта, где находились Василевский и Мерецков. «Перед нами сидел бритоголовый человек с угрюмым взглядом, — описывает Мерецков японского генерала Хату. — Ворот его рубашки был расстегнут, как будто ему было трудно дышать. Брови временами непроизвольно дергались. Обрюзгшее лицо выражало усталость. Не о таком исходе событий мечтал он, конечно. Спокойнее держались сопровождавшие его офицеры. По-видимому, они радовались, что на них лежит меньше ответственности. Когда они обращались к советским командирам, сквозь их зубы слышалось легкое шипение: так изображается у японцев особая степень почтительности при разговоре».

Василевский очертил Хате круг его действий, указал сборные пункты сдачи в плен, маршруты движения к ним и время. Хата согласился со всеми указаниями советского командования. Он объяснил, что приказ штаба Квантунской армии о капитуляции не удалось довести до японских войск своевременно ввиду того, что в первые же дни советского наступления была прервана связь с соединениями и японская армия сразу же потеряла управление. Пришлось оповещать самолетами.

Маршал Василевский предупредил Хата, что японские войска должны сдаваться организованно и вместе со своими офицерами и что в первые дни забота о питании пленных солдат ложится на японскую сторону.

— Вы должны переходить к нам со своими кухнями и запасами продовольствия. Японские генералы могут держать при себе своих адъютантов и необходимые личные вещи. Мы не будем разыскивать их принадлежности, которые могут понадобиться, — разъяснял маршал. В заключение сказал: — Я гарантирую хорошее отношение со стороны Красной армии и к высшим офицерам, и к солдатам.

Хата попросил разрешения до вступления Красной армии в различные города оставить у японских солдат оружие, поскольку «население ненадежное и могут быть нападения». Василевский разрешил.

Затем главнокомандующему Квантунской армией генералу Ямаде был послан приказ-ультиматум:

«Главнокомандующему Квантунской армией генералу Ямада.

Начальник штаба Квантунской армии генерал-лейтенант Хата получил 19.8.1945 года от меня следующие указания о порядке капитуляции Квантунской армии и ее разоружения.

1. Немедленно прекратить боевые действия частей Квантунской армии повсюду, а там, где это окажется невозможным, быстро довести до сведения войск приказ о немедленном прекращении боевых действий и прекратить боевые действия не позднее 12 часов дня 20.8.45 года.

2. Немедленно прекратить всякие перегруппировки войск Квантунской армии. Все передвижения, необходимые для обеспечения выполнения условий капитуляции, производить каждый раз по моему указанию.

3. Дать командующему 1-м фронтом и командующим 3-й, 5-й и 34-й армиями следующие указания:

а) немедленно связаться с командованием советских войск на местах через своих делегатов, выслав их в пункты встречи: Яньцзи, Нингуша, Муданьцзян;

б) войскам, дислоцирующимся в Северной Корее, сосредоточиться по указанию представителя командования 1-м Дальневосточным фронтом, для чего командующему 34-й армией прибыть к утру 22.8.45 года в Яньцзи;

в) командующему 1-м фронтом за получением указаний по выполнению условий капитуляции прибыть в 20.00 20.8.45 го да в Нингушу;

г) предписать соединениям и частям сдать оружие в районах: Боли, Муданьцзян, Нингуша, Ванцин, Дуньхуа, Яньцзи, Кайней, Сейсин, Харбин, Гирин;

д) представить в штаб Главкома советских войск на Дальнем Востоке к утру 22.8.45 года:

1) полный перечень всех соединений и частей Квантунской армии;

2) перечень тыловых частей и учреждений, складов и содержащихся в них запасов;

3) все мероприятия по выполнению условий капитуляции войскам Квантунской армии осуществлять через командование и штабы армий. Поэтому на период с 20 по 25 августа вся сеть связи штаба Квантунской армии со штабами армий остается полностью в распоряжении главнокомандующего Квантунской армией.

4. Ответственность за питание и санитарное состояние своих войск в период капитуляции и в последующем несет Главное командование Квантунской армии. Поэтому войска должны иметь свои кухни и обеспечиваться по существующим нормам питанием за счет запасов продовольствия Квантунской армии.

Главнокомандующий советских войск на Дальнем Востоке

Васильев».

* * *

К концу августа было полностью закончено разоружение капитулировавшей Квантунской армии и войск — сателлитов Японии. В плен сдалось около 600 тысяч солдат и офицеров, были взяты большие трофеи, освобождены Северо-Восточный Китай, Ляодунский полуостров, Южный Сахалин, Курильские острова и Северная Корея до 38-й параллели.

Война завершилась, но у командования и штабов дел по решению различных организационных вопросов было невпроворот. Василевский почти каждый день говорил со Сталиным по телефону, сообщал обстановку. Итоговый доклад Ставке и ЦК о прошедших военных действиях готовился не спеша, благо Москва его не торопила. И вдруг в один из дней раздался неожиданный звонок Сталина:

— Товарищ Василевский, кто у нас командует войсками Дальнего Востока?

Василевский не знал, что отвечать. Сталин продолжал:

— Командующий Первым Дальневосточным фронтом Мерецков прислал в Ставку отчет о военных действиях. Вы знаете об этом?

— Нет…

Потом Александр Михайлович назовет это курьезным случаем. «Я отнюдь не имею целью этим бросить какую-то тень на "виновника" этого курьеза, — напишет он в своих воспоминаниях. — Он хорошо воевал и неизменно соблюдал субординацию в служебных отношениях… Я хорошо знал К.А. Мерецкова и не придал его докладу ставке какого-либо значения. Но когда он прибыл ко мне в штаб в Хабаровск, я по его виду понял, что он переживает по поводу своей поспешности с докладом».

Нынче некоторые историки по поводу этого «курьезного случая» пытаются подтрунить над Мерецковым, мол, «хитрый ярославец» не прогадал в августе 45-го. Он знал, как важно вовремя напомнить о себе генсеку. И попал в точку. По итогам войны с Японией Сталин дал Василевскому вторую Звезду Героя Советского Союза (надо бы орден «Победа», но он уже дважды им награждался), а Мерецков 8 сентября 1945 года был награжден орденом «Победа» № 18.

* * *

Принятие официальной капитуляции Японии состоялось 2 сентября на борту американского линкора «Миссури». О том, как это происходило, рассказали корреспонденты ТАСС Н. Богданов и И. Бочарников:

«Медленно рассеивается туман над Токийской бухтой в этот исторический день. Постепенно вырисовываются силуэты многочисленных кораблей союзников, грозно выстроившихся напротив столицы Японии.

К правому борту линкора пришвартовался миноносец "Будконан", на котором прибыл генерал Макартур. Вслед за ним поднимаются на линкор делегация союзных стран и гости. Делегация занимает свои места позади стола. Справа налево — представители Китая, Великобритании, СССР, Австралии, Канады, Франции, Голландии, Новой Зеландии. Гости, свыше 230 корреспондентов, размещаются в носовой части линкора, заполняя капитанский мостик, все орудийные площадки башни.

Заканчивается подготовка к церемонии.

По трапу поднимаются привезенные на катере одиннадцать человек японской делегации. Впереди, весь в черном, министр иностранных дел Японии Мамору Сигемицу. Потом — приземистый начальник армейского генерального штаба Японии генерал Умэдзу. За ними — дипломатические и военные чины в разношерстных костюмах и мундирах.

На палубе корабля появляется генерал Макартур. Он обращается с краткой речью к делегатам и гостям. Закончив речь, Макартур скупым жестом предлагает японцам подойти к столу и подписать акт о безаговорочной капитуляции.

Нерешительно подходит Сигемицу. За ним — генерал Умэдзу.

Ставит свою подпись Макартур.

После Макартура подписывают акт китайские делегаты. Китайцев сменяет английский адмирал Фрэзер.

Треск и щелканье многочисленных фото- и киноаппаратов увеличиваются, когда Макартур приглашает к столу делегацию СССР. Она здесь в центре внимания. Подписывает акт уполномоченный Верховного Главнокомандующего советскими вооруженными силами генерал-лейтенант К.Н. Деревянко…»

* * *

Кузьма Николаевич Деревянко служил в разведорганах, хорошо владел английским и японским языками. Перед Великой Отечественной войной был заместителем начальника разведотдела Прибалтийского особого военного округа, затем начальником разведотдела штаба Северо-Западного фронта. В последующем занимал должности начальника штаба корпуса, нескольких армий.

В связи с предстоящей войной с Японией генерал-лейтенант Деревянко был переведен на Дальний Восток начальником штаба 35-й армии 1-го Дальневосточного фронта. А вскоре получил назначение представителем Главного командования советских войск на Дальнем Востоке при штабе Макартура.

«Акт подписан.

Высказав убеждение, что отныне прочный мир установится во всем мире, Макартур с улыбкой заканчивает процедуру и просит делегации, подписавшие акт, проследовать за ним в салон адмирала Нимица на "Миссури".

Некоторое время японские делегаты стоят одни. Затем Сигемицу вручают черную папку с экземпляром подписанного акта, и японцы спускаются вниз по трапу, где их ждет катер».

Следует сказать, что Макартур провел церемонию подписания акта о капитуляции таким образом, чтобы создать впечатление, будто Япония была сокрушена чуть ли не одними Соединенными Штатами, а роль Советского Союза здесь второстепенная.

Открыто об этом США заявят через пять лет после окончания Второй мировой войны. В тексте японо-американского мирного договора с Японией, подготовленного государственным департаментом Соединенных Штатов в 1951 году, содержалось утверждение, что СССР оказал незначительное влияние на японцев в этой войне и участвовал в ней только «шесть дней».

Советское правительство в своей ноте правительству США от 10 июля 1951 года опровергло это утверждение. «Во-первых, — отмечалось в документе, — Советский Союз вступил в войну с Японией точно в срок, как это было условлено на Ялтинской конференции, без какой бы то ни было просрочки. Во-вторых, Советская армия вела кровопролитные бои с японскими войсками не шесть дней, а в течение месяца, так как Квантунская армия долго еще продолжала сопротивление вопреки императорской декларации о капитуляции. В-третьих, Советская армия разбила в Маньчжурии 22 японские дивизии — главные силы японской Квантунской армии и взяла в плен около 600 тысяч японских солдат и офицеров. В-четвертых, Япония пошла на капитуляцию только после решающего удара советских войск по Квантунской армии. В-пятых, еще до вступления СССР в войну с Японией, в течение 1941—1945 годов, СССР держал на границах с Маньчжурией до 40 дивизий и приковывал к себе всю Квантунскую армию, облегчая тем самым операции Китая и США в войне против японских милитаристов».

К сожалению, об этом сегодня не любят вспоминать современные политики Запада.