(1) «И бысть во дни Ахаза сына Иоафамля, сына Озии, царя Иудина, взыде Расин царь Арамль, и Факей сын Ромелиев, царь Израилев, на Иерусалим, воевати на него, и не возмогоша разорити его». (2) «И возвестися в дому Давидове, глаголя: совещася Арам со Ефремом, и ужасеся душа его и душа людий его, якоже в дубраве древо ветром возколеблется».
Смысл сего изречения таков: два царя, сирийский и израильский, подступили к Иерусалиму «на брань» и не могли разорити его (ср.: 4 Цар. 16, 5). Имя же царю сирийскому Расин, а царю израильскому Факей. Пришли также вестники, доносящие царскому дому о союзе царей сирийского и израильского. Ибо сирийский, по еврейскому наречию, называется Арамом; а израильский именуется Ефремом, потому что из этого колена произошел Иеровоам, который произвел отступление вначале. В ужас пришли и царь, и весь народ при этом слухе; так были потрясены и смущены, что смятение их уподоблено дереву в лесу, колеблемому самым сильным дыханием ветров. Таков простой рассказ, заключающийся в сих словах.
Но иной, вникая глубже в сказанное, может в сем повествовании найти нечто, относящееся к нам и к домостроительству Церкви. Посему исследуем, по возможности, кто эти цари, совещавшиеся между собой? И думаю, что пророческое слово именем «Арам» означает разум, который мудростью века сего «взимается на разум Божий» (ср.: 2 Кор. 10, 5). Ибо «Арам» толкуется «выспренний». А таков разум князей века сего, углубляющийся в законы звезд, в их движения, соединения, в составляемые ими очертания и утверждающий, что от сего зависят причины дел человеческих. Он выспрен по самомнению и по кичливому превозношению себя самого, которое посрамить словами истины может один святой, силой Духа низлагающий «всяко возношение взимающееся на разум Божий». А «Ефремом», как полагаю, называется знание, составившееся по преданию Божественных Писаний, но уклонившееся от прямого пути и лжеименное. Ибо из Ефремова колена произошел Иеровоам, который первый отторг десять колен от семени Давидова и некогда, будучи рабом, бежавшим от Соломона, пришел в Египет и взял себе в жену сестру жены фараоновой Фекемины. Он слил золотых юниц и установил праздники «по сердцу своему» (ср.: 3 Цар. 12, 28–33). Посему когда языческий разум, высоко думающий о диалектических доводах, вступает в союз с разумом еретическим и совращенным, тогда говорится, что Арам совещается с Ефремом, имея желание разорить здания Давидовы и разграбить место истинного богослужения. Но не достигает цели, потому что не может «разорити» города, защищаемого Господом. А может быть, не могли бы они и «совещатися», если бы не умножился грех наш. Ибо, и по истории, совещавшиеся во дни Ахаза обнаружили взаимное свое согласие по причине греха Ахазова, потому что «Ахаз не сотвори правое пред очима Господа, но сына своего преведе сквозе огнь, и кадяше на высоких» (ср.: 4 Цар. 16, 2–4). И хотя замысел лукавых царей против Церквей смущает дом Давидов и ужасает души людей, так что, по причине волнения, произведенного смятением, стали они подобны бесплодному дереву; но, впрочем, человеколюбивый Бог, чтобы прекратить их смятение, посылает пророческое слово, которое изгоняет страх из сердец народа, говоря: (4) «Не бойся, ниже душа твоя да изнеможет от двою древу главень дымящихся сих».
Но смотри, нельзя ли будет и в толковании имен найти основание к яснейшему уразумению сего места. Ибо Ахаз толкуется «одержание»; Иоафам — «совершение Иао»; Озия — «крепость Иао»; Арам, как выше сказано, «выспренний»; Факей — «полуоткрытие»; Ромелий — «выспренний из обрезания». Посему совещаются разум выспренний и разум, обещающий быть уяснителем Божественных Писаний. Сие означает Факей, по толкованию «полуоткрытие», как бы обещающий свое уяснение недоступных разумению свидетельств Писания. А что совещание против Иерусалима двух царей, одного — высоко думающего о мирской мудрости и другого — обещающегося объяснить сокровенное в Писании, состоит в учениях и противоречащих словах людей, которые надеются захватить в свою власть изучивших дела церковные, сие видно из последующего. Ибо Арам и сын Ромелиев совещали лукавый совет, говоря: (6) «взыдем во Иудею, и собеседовавше с ними отвратим я к нам». Пророческое слово ясно показывает, что надеются убедительностью речей отвлечь к себе дом Давидов. Обещаются же и сына Тавеилева поставить царем. А Тавеил толкуется «Благий Бог». Но покушающимся против Церкви свойственно обещать, что предадут учение о Сыне Божием, и такими «благими словесы прельщают» (ср.: Еф. 5, 6) они простодушных. А что все это — гадания, посредством истории показывающие настоящее состояние Церкви, сие явно обнаруживает пророческое слово, поступая далее и говоря: (9) «аще не уверите, ниже имате разумети».
(3) «И рече Господь ко Исаии: изыди во сретение Ахазу ты и оставыйся Иасув сын твой, к купели горняго пути села белилнича», (4) «и речеши ему: блюди, еже молчати, и не бойся, ниже душа твоя да изнеможет от двою древу главень дымящихся сих, егда бо гнев ярости Моея будет, паки изцелю». (5) «Сын же Арамль и сын Ромелиев яко совещаста совет лукавый на тя, глаголюще:» (6) «взыдем во Иудею, и собеседовавше с ними отвратим я к нам и воцарим в ней сына Тавеилева». (7) «Сия же глаголет Господь Саваоф: не пребудет совет сей, ниже сбудется», (8) «но глава Араму Дамаск, и глава Дамаску Расин; но еще шестьдесят и пять лет, оскудеет царство Ефремово от людий», (9) «глава же Ефремови Соморон, и глава Соморону сын Ромелиев; и аще не уверите, ниже имате разумети».
Посему думаю, что не чувственным слухом, не при сотрясении воздуха пророки внимали слову Божию; но поскольку у разумной души есть свой слух, то без всякого голоса достигало сего слуха самое означаемое. И сие бывало с ними, когда луч истинного света достигал до владычественного в них и служил к просвещению пророков. А глас сей внимали те, которые находились вне бренных чувств и приближались к исшествию из тела. Ибо когда душа бывает в созерцании Божественного, собираясь сама в себя чрез отрешение от союза с телом, тогда говорится, что она в исступлении. А когда она занята делами человеческими, или по необходимости служения телу, или потому, что не может более простираться к высшему, тогда она как бы переходит извне внутрь, в какой–то дом или в город, возвращаясь во сострастие с телом. Итак, поскольку Пророку надлежало услышать словеса Божии, то прежде всего сказано ему: «изыди ты и сын твой». Подобно сему некоторым образом и то, что в книге Бытия, при первом откровении, сказано Аврааму: «изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего» (Быт. 12, 1). Ибо совершенное исшествие есть восхождение от всего телесного, что названо «землею», бегство от чувств, которым дано наименование «родства», и обращение от виновной жизни, в которой предавался прежде занятиям противным, что названо «домом отца». И немного после о том же Аврааме написано, что Бог «изведе его вон» (Быт. 15, 5). Поскольку видел в нем ревность к исшествию, то Сам руководил его к совершенной деятельности, потому что не в состоянии он был совершить сего сам собой. Посему и при первом повелении, с условием, если изыдет вон, приемлет обетование наслаждаться плодами. А когда «изведе его» Бог, тогда научил его «искать вышних, идеже есть Христос» (ср.: Кол. 3, 1). И Моисей, когда был вне всего человеческого, упраздня ум к созерцанию словес, «потче вне полка далече кущу свою» (ср.: Исх. 33, 7). Почему и всякий, ищущий Господа, исходил в сию кущу. Поэтому наиболее удалившийся от всего человеческого «да потчет» кущу свою вне, чтобы жизнь его, будучи водружена и совершена, пребывала непоколебимой. Почему и теперь готовящемуся пророчествовать и возвещать веления Божии Господь повелевает изыдти, и не ему только, но и оставшемуся Иасуву, сыну его. Оказывается же, сколько можно заключить из сего места, что у него из многих оставался один сын, и слово требовало, чтобы и сын этот не отставал от нравов отцовых, но исшел вместе с отцом, куда призывал его Бог. Поскольку же Иасув толкуется «обращающий», то и всем нам, желающим чрез покаяние изыдти от плотских страстей, Писание показывает, что если будем с Пророком, то возможем совершить исшествие.
Повелевается же взойти на горний путь, который «у купели села белилнича». Место это известно и по истории. Ибо написано, что «посла царь Ассирийск Рапсака от Лахиса на Иерусалим с силою многою, и сташа у водотечи купели вышния, на пути села белилнаго» (ср.: 4 Цар. 18, 17). Но, может быть, слово сие заключает в себе и поучительное нечто к образованию нравов, а именно, что надобно удаляться низкого и долу лежащего, поспешать же к горнему, где достигшие туда найдут и воду очищения, и село Белильника, очищающего скверну, что полезно нам по заповеди Екклесиаста, сказавшего: «Во всяко время да будут ризы твоя белы» (Еккл. 9, 8). Но и Беседующий с Моисеем повелевает, чтобы готовящийся слушать Бога измыл одежды. «Сошед засвидетелствуй людем и очисти я днесь и утре, и да исперут ризы, и да будут готовы в день третий» (Исх. 19, 10–11). А кто достиг туда, тот будет иметь в готовности и одеяние «брачно», чтобы не связали ему «руце и нозе» и из брачного чертога не ввергли «во тму кромешнюю» (ср.: Мф. 22, 2–13).
Посему говорится: «Скажи Ахазу: "блюди, еже молчати"». Но сие и нам полезно, чтобы «всяцем хранением» блюсти нам сердце свое (ср.: Притч. 4, 23). «Егда бо крепкий хранит свой двор бодрственно, в мире суть имения его» (ср.: Лк. 11, 21), он и безмолвствует, удалив от себя мятеж и молву, не предаваясь страстному страху, не изнемогая душой, но вооружившись духом крепости.
«Не бойся от двою древу главень дымящихся сих». Это — повеление нам не бояться эллинских правдоподобий и произносимых иномысленными хулений, то есть — двух дерев, а лучше сказать, двух главень, потерявших растительную жизненность и древесную крепость, не имеющих в себе светоносности огня, но «главень дымящихся», которые очерняют и оскверняют прикоснувшихся к ним, а из глаз у приближающихся извлекают слезы. Если же хочешь узнать вред дымящихся головней, производимый их дымом, припомни, что говорит Соломон: «Якоже гроздие зеленое вред зубом и дым очима, тако законопреступление творящим е» (Притч. 10, 26). Ибо думаю, что зеленым гроздием названа греховность дел порочных, а дымом — вред лжеименного знания, которое приводит в слитность острозрительную силу нашей души.
«Егда бо», сказано, «гнев ярости Моея будет, паки изцелю». То есть, после вразумительных ударов, когда увижу, что исправление достаточно, не оставлю их под тяжестью наказаний, как и врач говорит больным: «Когда сделаю сечение и прижигание, тогда пореза и струпа от прижигания не оставлю без попечения. Ибо как скоро будет достигнуто, для чего употреблялось мучительное средство, тотчас, приступив к уврачеванию остального, восстановлю здравие».
«Сын же Арамль и сын Ромелиев яко совещаста совет лукавый на тя, глаголюще: взыдем во Иудею, и собеседовавше с ними отвратим я к нам и воцарим в ней сына Тавеилева. Сия же глаголет Господь Саваоф: не пребудет совет сей, ниже сбудется». Поскольку против Церкви совещаваются два разума, находящиеся вне истины: сын Арамль — разум выспренний, взимающийся на разум Божий, и сын Ромелиев — разум выспреннего обрезания, который, под предлогом знания и под видом учения о высоких предметах, отвлекает от истины Божией по учению Церкви, то совещали они совет лукавый, как бы говоря: «Собеседуя с тем, что в Иудее, то есть в исповедующей душе (ибо Иудея иначе называется «исповеданием Бога»), посредством диалектического правдоподобия отвратим ее к себе, обещая дать не другого какого царя, а сына Тавеилева, то есть Сына Благаго Бога (Которого хотя называют они Сыном Благаго Бога, однако же Самого не именуют Благим, превратно воспользовавшись евангельским изречением: «что Мя глаголеши блага? никтоже благ, токмо един Бог» [Лк. 18, 19]). Посему, когда видишь, что иномысленные обещают знание, вводят языческую мудрость, ополчаются против Церкви, заключай, что и ныне сын Арамль и сын Ромелиев совещавают совет лукавый. Но на лукавый совет сего, как объяснили, сына Арамля и сына Ромелиева Господь говорит так: «Совет Божий стоит и пребывает, а совет противоборствующих истине не устоит, но падет и сокрушится». Почему и сказано: «глава Араму Дамаск, и глава Дамаску Расин», то есть глава выспренних есть некто проклятый и исполненный крови. Ибо Дамаск толкуется «кровь вретища»; а вретище как само по себе есть символ покаяния, так намоченное кровью нечисто, почему может быть принято за покаяние мнимое, не будучи покаянием истинным, потому что не держится здравых учений. Но опять глава Дамаска — покаяния не чистого, а оскверненного смертными грехами, — называется Расин, который сам есть символ нездравого и нечистого учения.
«Но еще шестьдесят и пять лет, оскудеет царство Ефремово от людий, глава же Ефремови Соморон, и глава Соморону сын Ромелиев». Посему царство Ефремово есть какое–то владычество иномысленных, потому что из сего колена произошел отщепивший Израиля от Иуды. Поэтому глава Ефрему Соморон, то есть Самария. А Самария есть область каких–то врагов, повредивших здравое учение чрез уклонение самарян от иудейства. Как Дамаск — глава Сирии, а глава Дамаска — Расин, так Самария — глава Ефрему, а глава Самарии — сын Ромелиев. Сим словом выражается какое–то расширение и преумножение зол, так что нет возможности препобедить совещание таких людей, невозможно кому–либо иметь крепость против предначинаемых ими злоумышлений.
«И аще не уверите, ниже имати разумети». Должно верить Писаниям, как содержащим в себе Божию мысль, и таким образом приступать к уразумению написанного в них. Ибо должно восходить выше образов и таким образом постигать истину показанного нам. Прежде всего нужно верить простой верой, что Писания богодухновенны и полезны, а потом в тонкости и со всей внимательностью исследовать заключающуюся в них мысль.
(10) «И приложи Господь глаголати ко Ахазу, рекий»: (11) «проси себе знамения от Господа Бога твоего во глубину, или в высоту».
Ахаз в предыдущих словах научен Исаией, что надлежит ему делать, именно блюсти, «еже молчати», и не бояться двух «главень дымящихся». А теперь, как благопокорно принявший пророческое наставление, сам удостаивается Божественных откровений. Ибо «приложи Господь глаголати» самому «Ахазу». Может быть, и мы сим научаемся, что познавший Божию волю чрез какого–либо служителя, преуспевая впоследствии, в состоянии будет и сам принимать откровения от Господа. А есть и такие, что, первоначально быв научены от Бога не чрез людей, с самого начала могли, как уже очищенные, вмещать в себе внушения Духа. Таковы были Авраам, Моисей, Илия, Иеремия и им подобные. «И приложи Господь глаголати». Приложение сие связывает речь с предыдущим. И после пророчества об оскудении Ефрема, то есть отступника Израиля, естественно было пророчествовать, каким образом придет Еммануил от Пренепорочной Девы. Итак, что же повелевает слово Ахазу?
Оно говорит: «проси себе знамения от Господа Бога твоего во глубину, или в высоту». Знамение есть вещь явная, содержащая в себе объяснение чего–либо сокровенного и темного. Так, знамение Ионы, способным уразумевать таинственный закон событий, представляет сошествие во ад и опять возвращение из мертвых. Но надобно, чтобы знамение всегда предстояло и было видимо в настоящем времени; означаемое же им нередко принадлежит трем временам. Ибо бывает настоящее знамением настоящего, как выходящий из дома дым есть знамение горящего внутри огня. Бывает же настоящее знамением будущего, как видимое столпление облаков есть знамение, что будет на землю дождь. Но еще настоящее бывает знамением и прошедшего, как остатки угля служат знамением сожженного на том месте костра. Писание же называет знамением необычайное и служащее к выражению какого–то таинственного слова. Что же чудеснее и божественнее для слуха и зрения, как рождение Бога нашего от Девы? Посему «проси от Господа Бога твоего» (потому что никто другой не может дать) «знамения во глубину, или в высоту». В положении мира по природе своей занявшее низшую страну есть земля; а высшую всего видимого — небо. Поскольку «Слово плоть бысть» (Ин. 1, 14), то пророчество речением «во глубину» означает землю и восприятую от нее плоть, а речением «в высоту» — пренебесное Слово — Того, Кто превыше всякого начальства и власти, Кто «в начале бе у Отца, и есть Бог Слово» (ср.: Ин. 1, 1). А может быть, глубина означает дольнейшие страны ада, высота же — пренебесную страну, как представляет нам Апостол, говоря: «да не речеши в сердцы твоем: кто взыдет на небо? сиречь Христа свести. Или кто снидет в бездну? сиречь Христа от мертвых возвести» (Рим. 10, 6). Поскольку же «сшедый, Той есть и возшедый» (Еф. 4, 10), то знамение во глубину или в высоту могло быть сказано о снисшествии Господа. «И возшедый, Той есть превыше всех небес» (ср.: Еф. 4, 10).
(12) «И рече Ахаз: не имам просити, ниже искушу Господа».
Дар Божий велик, богат и щедр. Но Ахаз, как не научившийся еще просить великого и пренебесного, отказывается искать знамения, как предполагающий, что оно выше человеческой природы, или как намеревающийся исполнить заповедь, которая говорит: «Да не искусиши Господа Бога твоего» (Втор. 6, 16). Но о таком событии сказано было державствовавшему тогда царю по необходимости, чтобы чрез него всем сделалось известным пророчество. Ибо Исаия, может быть, или по зависти современников, или по смирению своей жизни во всех других отношениях, не нашел себе веры, как бы не от Господа приявший откровение, но из собственного своего сердца измысливший слово. Ахаз же получил пророчество о будущем, так же как Лаван, Авимелех, Навуходоносор, фараон и, наконец, Каиафа, не по достоинству жизни, но потому, что сан его делал его достоверным свидетелем. Ибо не из богобоязненности Ахаз отрекался просить знамения. А если бы не было ему сие полезно, Бог в начале не повелел бы ему просить. Почему и присовокупляемое Пророком заключает в себе упрек Ахазу.
Пророк, обратив речь к Давиду, говорит: (13) «Слышите убо, доме Давидов! еда мало вам есть труд даяти человеком, и како даете Господеви труд?» Ибо в сих словах Пророк, по–видимому, выражает негодование на непокорство Ахазово. Но яснее несколько изображает мысль сию другое издание, в котором сказано: «Не мало ли того, что вами утруждаются люди? для чего же утруждаете и Бога?» Как человек дает «труд» (αγωνα) Богу, если только борение (αγονια) есть страх падения? Но сим приписывается Богу не страсть, именованием же труда выражается нерасположение к тем, которые противятся Его повелениям.
(14) «Сего ради даст Господь Сам вам знамение».
Даст, говорит Пророк, даже и не просящим. Хотя и не найдет достойного принять знамение, однако же, по предопределенному Домостроительству рождения Господня по плоти, Сам Господь Бог даст знамение. Ибо нужно было, чтобы Ахаз выразумел, что для рода человеческого не возможно иначе исправление, как только чрез пришествие к людям Бога Слова, и чтобы просил он «знамения во глубину, или в высоту». Но поскольку Ахаз признавал себя недостойным, потому что не научился просить знамений великих и небесных, то посему Пророк говорит: «даст Господь Сам вам знамение», даст не чрез какого–либо служителя, и приспешника, и священнодействователя, но Сам непосредственно, чтобы из сего видно было величие дарованного. Ибо закон вчинил «Ангелы, рукою ходатая» (Гал. 3, 19) — Моисея, а знамение Сам дал дому Давидову. Дается не Ахазу, но всему дому Давидову, потому что «от семене Давидова по плоти» Господь (ср.: Рим. 1, 3), потому и благовествование о пришествии Христовом относилось ко всему сродству Давидову.
«Се, Дева во чреве зачнет и родит Сына, и наречеши имя Ему Еммануил».
Иудеи оспаривают издание Семидесяти, говоря, что в еврейском стоит не «дева», а «отроковица», между тем как отроковицей можно назвать цветущую возрастом, а не женщину неискусобрачную. Ответ им удобен и сам собой готов. Ежели знамение есть показание чего–либо чудного и отличного от общего обыкновения людей, то удивительно ли, чтобы одна из многих женщина, живущая с мужем, стала матерью отрока? И как бы рожденное «от похоти плотския» (ср.: 2 Пет. 2, 18) могло быть наименовано Еммануилом? Поэтому если даруемое есть знамение, то и рождение да будет необычайно. А если образ рождения Отрока обыкновенный, то не называй и знамением, не именуй и Еммануилом. Посему если рождающая не дева, то какое это знамение? И если рождение не божественнее, чем у прочих, то почему это — пришествие Еммануила? А что «отроковица» есть имя, употребляемое собственно о девах, сие видно из сказанного во Второзаконии: «Аще на поли обрящет человек деву обрученую, и насиловав будет с нею, убийте человека единаго, а отроковице ничтоже сотворите; несть бо деве» (Отроковице) «греха смертнаго»: «якоже аще кто бы востал на ближняго своего, и убил бы душу его, тако сие дело. На селе обрете ю, возопи отроковица, и не бе помогаяй» (ср.: Втор. 22, 25–27). Посему вопиявшая, до растления, очевидно, была девой. Поэтому одно и то же значит — сказать «вопияла дева» и «вопияла отроковица». И в Третьей книге Царств «Сумантяныня», согревавшая Давида, будучи девой, не познавшей мужа, названа отроковицей. Ибо сказано: «обретоша Ависагу, и приведоша ю ко царю. И бе отроковица добра зело, и служаше царю; и царь не позна ея» (ср.: 3 Цар. 1, 3–4). Посему Еммануил родился от Святой Девы, Которая говорила: «како будет сие, идеже мужа не знаю?» и Которой сказал Ангел: «Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя» (Лк. 1, 34–35). Она не подлежит закону очищения. Ибо во Второзаконии написано, что «жена, яже аще зачнет» (στερματισφη) «и родит мужеск пол, нечиста будет седмь дний» (Лев. 12, 2). Она же поскольку бессеменно стала Матерью Еммануила, то чиста, свята, пренепорочна и, после того как стала Матерью, пребывает Девой. Ибо первый Адам получил бытие не от сочетания мужа и жены, но образован из земли; и последний Адам, обновляющий поврежденное первым, приял тело, образовавшееся в девической утробе, чтобы чрез плоть быть «в подобии греха» (ср.: Рим. 8, 3). А чтобы необычайное сие рождение не было вовсе невероятным для тех, которые не признают Божия Домостроительства, Творец создал таких животных, у которых может рождать один женский пол без соединения с мужеским. Ибо изучавшие природу животных повествуют это о коршунах.
(15) «Масло и мед снесть, прежде неже разумети Ему, или изволити злая, изберет благое» (слав.: разумети ему, изволити злая, или избрати благое).
Еммануил употребляет по плоти детскую пищу — масло и мед. Впрочем, находясь в младенческом еще состоянии, по обитающей в Нем силе благости, прежде совершенного возраста, отвергает Он лукавое и избирает благое. Наша природа имеет равное влечение к тому и другому и, как весы, нередко склоняется к лукавому, а нередко — и к доброму, поскольку душа то преклоняется в страсти, то опять увлекается разумом к лучшему. Но не так Господь; напротив того, в Нем сродство Его с добром обнаружилось тотчас с самого рождения. Ибо что написано? «Прежде неже разумети Ему, или изволити злая, изберет благое». Но восходя к написанному в книге Бытия «о разуметелном добраго и лукаваго» (ср.: Быт. 2, 9), найдешь там состояние Адама до греха близким к описанному теперь, потому что Адам не знал лукавого опытно. Почему и Господь в детском состоянии подражал невинному и не поврежденному еще состоянию Адама; а тем, что отвергнул лукавство, вознаградил преслушное законопреступление.
(17) «Но наведет», сказано, «Господь на тя и на люди твоя и на дом отца твоего дни, иже еще не пришли, от дне в оньже отъя Ефрем от Иуды царя Ассирийска».
Кажется, что пророческое слово делает намек на последние дни, по страдании Господнем, когда началась осада Иерусалима римлянами. Ибо по пришествии Еммануила «наведет Господь» на Ахаза «и на люди» его «и на дом отца» его «дни, иже еще не пришли», с того времени, как отделен от Иуды отведенный (т. е. Ефрем, или десять колен Израилевых) в плен царем Ассирийским. Отпал же Ефрем от Иуды во дни Иеровоама, сына Наватова, «иже во грех введе Израиля» (3 Цар. 14, 16), и первый начал отпадение, сказав: «несть нам часть в Давиде, и наследия в сыне Иессеове» (ср.: 3 Цар. 12, 16). Посему «Ефрем отъя царя Ассирийска от Иуды» и вооружил против себя тем, что отошел и не дал усиленно продолжать осаду Иерусалима.
(18) «И будет в той день, позвиждет Господь мухам, яже владеют частию реки египетския, и пчеле, яже есть во стране Ассирийстей». (19) «И приидут вси и почиют в дебрех страны и в пещерах каменных, и во вертепех и во всяцей разселине и во всяцем древе».
Сказано: «во Египет снидоша людие Мои прежде, еже пришелцем быти тамо, и во Ассирию нуждею отведошася» (Ис. 52, 4). Посему пророчествует, что будет ли кто из народа в Египте или у ассириян, при рождении Еммануила они выйдут и в стране Иудейской почиют в самородных и никем не занятых убежищах. Говорит же, что мухи владеют частью реки египетской и что есть пчелы в стране Ассирийской, показывая тем малозначительность сопротивных сил. Ибо муха есть животное, родящееся из навоза, беспокойное для людей и отвратительное, у которого и жизнь беспокойна, и смерть мерзка. Тогда овладеют частью реки египетской. Ибо Нил начинается выше, у эфиопов, и при малой его части, именно при впадениях его в море, населен Египет. И на этом месте все четвероногие, звери, гады и птицы обоготворены, и им поклоняются. Сих–то мух, бессилие сопротивной силы, потребит Господь Своим позвизданием, то есть «духом уст Своих» истребит (ср.: 2 Сол. 2, 8). «И во стране Ассирийстей пчеле». И пчела есть животное малое и слабое, умирающее в то самое мгновение, как отмщает. Ибо в одно время и впускает свое жало, и с ужалением умирает; уязвленному вредит мало, а себя лишает жизни. Таково же свойство людей язвительных и духоборцев: они лукавством более делают зла себе, нежели тем, которые подвергаются их гневу.
(20) «В день оный обриет Господь бритвою наятою об ону страну реки царя Ассирийска, главу и власы ног, и браду отымет».
По Рождестве Христовом, когда вся сопротивная сила, подобно мухе и пчеле, будет рассеяна духом уст Господних, введены будут сыны Израилевы и почиют в самородных прибежищах, в дебрях, на полях, в расселинах и тому подобном. А в словах: «обриет Господь бритвою наятою царя Ассирийска, главу и власы ног, и браду» его «отымет» — Пророк, словами «бритвою наятою», указывает, кажется, на какое–то наемное войско, которое и приведет Ассирийское царство в оскудение и расхитит, что было в нем славного, то есть истребит власы главы его, и народ многочисленный и подлый, который у Пророка иносказательно наименован «власами ног». А потом Пророк угрожает, что самые драгоценности и знаки мужества, которые Пророк назвал «брадою», отъяты будут «бритвою наятою». И вникающие в историю найдут, может быть, что так поступило с ассириянами римское войско и что сие было при рождении Еммануила.
(21) «И будет в той день, кормити будет человек юницу от волов и две овце»,(22) «и будет от множества творения млечнаго, масло и мед снесть всяк оставыйся на земли».
Когда настанет покой для Израиля, избавленного из плена, и обесчещен будет злоумышлявший против него царь, будучи обнажен «бритвою наятою», тогда, говорит Пророк, будет такое изобилие в стране, что одна корова и две овцы доставят владельцу много молока, и будет у него в преизбытке масло, потому что все живущие в земле станут питаться маслом и медом.
Но, может быть, гораздо приличнее учения о животных принимать в смысле более возвышенном. Ибо вместо того чтобы сказать: «Каждый возрастит в душе трудолюбие и деятельность», Пророк наименовал юницу — животное, возделывающее землю и нам спомоществующее в труде; и, вместо нрава тихого, кроткого и щедроподательного, иносказательно наименовал овец. Посему как это животное дает нам вещество для приготовления одежды, так жизнь внимательных к себе обыкновенно украшается облечением в добродетель. А поскольку таковой питается и украшается духовно, то поэтому «кормити будет юницу и две овце». Маслом и медом называет Пророк вступительные уроки в Божественное учение. Почему прежде предлагается человеку пища — масло и мед. Но когда достаточно будет им напитан, по первоначальном обучении, став выше всего земного, приобщится пищи более твердой, высшей и приличной мужам, посвятив себя духовным наукам.
(23) «И будет в той день, всяко место, идеже аще будет тысяща лоз винограда, по тысящи сикль, в лядину будет и в терние». (24) «Со стрелою и луком внидут тамо, яко лядиною и тернием будет вся земля». (25) «И всяка гора оремая возорется, не найдет тамо страх: будет от лядины и от терния в паству овцам и в попрание волу».
По крайней мере, думаю, что в местах неудоборазумеваемых нами найдено не вовсе разногласное сказание. Посему смотри, нельзя ли из сей речи вывести такую мысль, что принадлежавшие к обрезанию были «тысяща лоз винограда, по тысящи сикль». Ибо «виноград из Египта пренесл еси», изгнав «языки, насадил его» (ср.: Пс. 79, 9). И он, будучи сперва плодоносным, впоследствии пренебрежен за то, что «превратился в горесть» (ср.: Иер. 2, 21), и низложен «оплот его», и стал он в расхищение «мимоходящим» (ср.: Пс. 79, 13). Сии–то многоплодные виноградники обратились в «лядину» и места, заросшие тернием, когда с тысячами стрел и луков взошло неприятельское войско, неся с собой опустошение. А горы «оремыя» суть души, уверовавшие во Христа. Прежде были они пустынны и невозделанны, потому до пришествия Христова оставались дикими и приносили терния. Но поскольку Христос пришел «на падение и на востание многим» (Лк. 2, 34) и призвал «не сущая, да сущая упразднит» (1 Кор. 1, 28), то принадлежавшие к обрезанию, утратив свежесть и плодовитость, превратились в «лядину»; а собрание из язычников, которое названо горой «оремою», возделывается, будучи свободно от всякой боязни и страха вражеского. Итак, гора есть душа, возвышенная учением Христовым. Когда пришел Господь, Израиль «отломился», а язычники привились, «да тех падением» устроится «спасение» всем (ср.: Рим. 11, 17, 11), и на горах сих небоязненно пасущиеся овцы и волы обильную доставляют от себя пользу. Очевидно же, что овцы суть более добронравные, а волы — более трудолюбивые к деланию необходимого.