Бунт молодых был исполнен надежды – тысячелетнее царство должно было вот-вот наступить. Отращивались длинные волосы, в подражание Иоанну Крестителю, но этот бунт был направлен не только против материализма, но и против аскетизма. Все правила должны были быть нарушены, молодые и не очень молодые люди объединялись вокруг «психологии согласия», которая ниспровергла Фрейда и другие «школы»; в классных комнатах некоторых кампусов устраивались оргии в ответ на призыв отказаться от всех сдерживающих барьеров.

Наркотики, нечесаные волосы, разноцветные латки на рваных брюках, ругательства, вторгающиеся в литературу, – и облик Иоанна Крестителя оборачивается маской Хэллоуина. С помощью ножей и пистолетов юные девушки убивали неизвестных им собутыльников, на ночных оргиях Христос чествовался как суперзвезда. Но тысячелетнее царство маячило все дальше, чем когда-либо. Движение шло по инерции; круг замыкался вновь и вновь, и не было выхода из этого чистилища. Аура предшествующего десятилетия уже не казалась признаком наступающего тысячелетнето царства, а стала приметой декаданса, сигналом для расставания со всеми ценностями. Самоуверенные наркоманы объявляли себя современными пророками; наивные и невинные, подхваченные этим водоворотом, тщетно искали истинного пророка, но его не было ни за университетскими и церковными кафедрами, ни в лесах. Искалеченные во Вьетнаме были отброшены обществом, как прокаженные, перед ними закрылись все двери, и многие из них пристрастились к наркотикам еще в палатах госпиталей для ветеранов. Огни на «национальных автострадах» высвечивала ужасные картины, и гомосексуалы тут же продавали свои услуги.

«Новые левые», в рядах которых антисемиты я многие евреи, сохраняют ориентацию еще на одну супердержаву – Советский Союз. Но эта супердержава – место заключения. Все новости здесь подвергаются цензуре, и в течение десятилетий печатались только скучнейшие производственные отчеты, а писателям указывалось, что надо писать. Те из писателей, которые отказывались, попадали в тюрьму. Дважды нобелевские лауреаты исключались из литературных организаций и объявлялись отбросами общества. В фильме «Неизвестная величина», посвященном событиям в Греции, который был показан бесчисленным миллионам человек, русские ввозили в Грецию свое искусство – балет Большого театра – а американцы ввозили атомное оружие; греческие организаторы демонстрации протеста против атомного вооружения были избиты, а разрешение на проведение публичного митинга отменено. Однако в Советской России о таком разрешении никто не стал бы и просить, и оно никогда ие было бы дано. Семеро смельчаков, которые однажды собрались на огромной Красной площади, чтобы вступить в защиту свобод, были отправлены в психиатрические палаты, которые стали новой формой наказания для диссидентов, поскольку правительство избегало щекотливых ситуаций суда над людьми, все преступление которых состояло лишь в инакомыслии.

Где же тогда находится земля обетованная? Являются ли восемьсот миллионов перепуганных ослов, поднимающих вверх маленькую красную книжечку с цитатами председателя Мао, свободными людьми? Они могут думать, что они свободны, но они несвободны – у них один мозг на всех.

В своей агонии, в стране, где конституция позволяет отрицать, юноша стремится все попробовать, но в конце концов оказывается дезориентированным и беспомощный» растерянным и испуганным.