На основании фактов, представленных на предшествующих страницах, фараон, известный в книгах по египтологии как Рамзес III, «освободил» трон, который ошибочно был приписан ему в двенадцатом веке, и передвинулся в свое истинное место, в четвертый век: он стал царем Нектанебом I у греческих историков. За ним следуют его непосредственные преемники, «шег едо, которых следует искать в том же самом четвертом веке, незадолго до появления Александра.

Пересматривая имена и прозвища Рамзеса III, мы обнаруживаем, что одним из его так называемых имен Гора было Нектанеб (Канехт-мау-пехти-нект-а-неб-кепех-Сати)1. Б ад ж, который составил перечень имен, использовавшихся этим и другими царями, не предпринял попытки прочесть это имя как Нектанеб, потому что и не подозревал, что у него в руках ключ к необычной идентификации. Создается впечатление, что Рамзес III – это единственный фараон, о котором мы точно знаем, что он имел среди своих царских имен то самое имя, которое известно от греческих авторов, писавших о Египте четвертого века. Слог «неб» также обнаруживается в имени Рамзеса'У! (Небмаре-мерамун Ра-мессе-итамун-нутехакаон); «Нехт» (или «Нект» в греческой версии этих имен) – обычно часть царских имен, означающая «могущество». Следовательно, именно слог «неб» вызывает недоумение.

Отождествление Рамзеса(Ш)-Нехт-а-неба с Некта-небои греческих историков обосновывалось на предшествующих страницах доводами гораздо более убедительными, чем тождество имен: но как итог всех прочих фактов тождество имен тоже в высшей степени желательно.

Однако недостаточно соединить воедино Рамзеса III и Нектанеба I: необходимо осуществить еще один этап детективного расследования, а именно исключить какую-либо ассоциацию Нектанеба! с некоей личностью, которую современные историки считают египетским вариантом Нектанеба. В ходе поисков среди персонажей, действовавших на египетский сцене в персидскую эпоху и оставивших в Египте памятники, претендующие на демонстрацию принадлежности к царской фамилии, были обнаружены два кандидата с именами, содержащими часть имени Нектанеб. Им приписывается по крайней мере более двух памятников, носящих их имена, – Нект-хор-хеб и Нект-небеф1. В прошлом веке один из них был избран на роль Нектанеба I греческих историков, а второму была отведена роль Нектанеба II.

При этом беспокоило то обстоятельство, что ни один из них не упомянул в своих многочисленных надписях ничего о тех войнах, которые они оба вели: Нектанеб I – против Артаксеркса II и его наемников на суше и на море, а Нектанеб II – против Артаксеркса III, прежде чем был окончательно разбита завершающем сражении. Эти надписи хвастливы, и потому отсутствие в них каких-либо упоминаний о военных подвигах представляется загадочным. Ввиду очень большого количества оставленных ими надписей, нельзя было утверждать, что их многочисленные постройки и дарственные надписи сохранились лишь по случайности,-в то время как монументы, посвященные войнам, и мемориалы в честь триумфальных побед были полностью уничтожены. Однако, за недостатком лучших вариантов, такая идентификация была проведена. Затем в начале нынешнего века В.Шпигельберг, немецкий египтолог, нашел повод пересмотреть эту точку зрения, и Нект-небеф был провозглашен Нектанебом I, а Нект-хор-хеб, который прежде играл эту роль, был назначен на роль Нектанеба II, менее удачливого правителя1. Со времени опубликования работы В.Шпигельберга большинство египтологов приняли его концепцию, хотя время от времени раздаются голоса оппонентов в защиту предшествующего варианта.

Поскольку Нектанеб I имел своего реального двойника в Рамзесе III, а Нектанеб II, с той же вероятностью, был Рамзесом VI, нам необходимо подобрать для Нект-небефа и Нект-хор-хеба их реальных исторических двойников. Теперь мы приступим к осуществлению этого детективного расследования. Прежде чем мы окончательно расселим Рамэеса III и Рамзеса VI в их настоящих владениях, мы должны изгнать оттуда незаконно поселившихся жильцов.

Внимательный читатель этой книги сразу об-ьявит решение относительно Нект-хор-хеба. Мы уже встречались с ним на предшествующих страницах – с управляющим и государственным казначеем, а также администратором владений Арзамеса, который был всемогущим сатрапом, обосновавшимся в Вавилоне и считавшим Египет только частью своей безграничной сатрапии. В своих письмах Арзамес постоянно предписывал Нект-хору лучше заботиться о его личных владениях, увеличивая число рабов на принадлежащих ему территориях и расширяя сами эти территории любыми средствами, даже незаконными. Письма, адресованные Нект-хору, свидетельствуют о недостатке личного уважения к этому «реЫ<1а» (чиновнику), местному жителю, находящемуся в зависимости. Тем не менее этот чиновник обладал большой властью по отношению к своим соотечественникам и, кроме того, имел доступ к значительным суммам денег: все деньги проходили через его руки, прежде чем попадали к сатрапу в Вавилон. Я цитировал в разделе «Арзамес» (глава I) одно из таких типичных писем от сатрапа к его управляющему.

Дотошный критик может задать вопрос: может ли Нект-хор соответствовать имени Нект-хор-хеб? Письма сатрапа адресовались следующим образом: «От Арсама к Нект-хору». Помня о той бесцеремонности, с которой сатрап писал своему чиновнику в Египет, мы считаем вполне естественным, что Арзамес опускал последнюю часть имени своего адресата (он опустил также все приветственные фразы в письме одному знатному персу, посетившему Египет, о чем скоро будет сказано). Однако для более точной идентификации было бы лучше найти доказательство того, что Нект-хор заменяет имя Нект-хор-хеб, И, к счастью, это тоже можно сделать.

В статье, опубликованной в 1933 году, аббат П.Трес-сон провел собственную экспертизу двух фигурок, обнаруженных в одной частной коллекции1. Одна из них представляет собой коленопреклоненного человека (голова отсутствует), держащего в руках маленькое изображение (икону) с фигуркой Осириса. Основание этой статуэтки исписано иероглифами.

«… (совершая жертвоприношение) Нехбет, великой Божественной Матери… ради души (ка) благородного Бога, наследственного принца… Царя Севера… (совершая жертвоприношение Нехбет), великой Божественной Матери, чтобы она дала погребальную еду, все самое лучшее… для «Ка» благородного властелина, наследного принца, носителя царской печати Севера, единственного защитника, главного управляющего владениями,… надзирающего за всеми входами (в Египет) по суше и по морю, от Нект-хор-хеба, рожденного от Нес-ан-пер-Мут».

Далее Нект-хор-хеб заявляет: «Я был истинно отличен манерами, прекрасен характером, служил безупречно, сердце мое было (всегда) исполнено гармонии, в мыслях был бесхитростен, и мне нечего было скрывать в глубине моей души…».

В этой надписи Нект-хор-хеб убеждал, что он честно служил держателю царской печати – • в последнем мы узнаем Арзамаса, Молитва о душе этого «благородного властелина и наследного принца» подтверждает, что фигурка была изготовлена по случаю смерти Арзамеса, Изображение Осириса, бога мертвых, и молитва о еде для покойного говорят о том же самом. Правив более половины столетия, Арзамес, в последний раз упомянутый в элефантинском письме, написанном в 407 г, до н. э., должно быть, умер вскоре после этого или даже до этого, скорм всего в Вавилоне, а возможно, в Персеполе, потому что. элефантинское письмо связано с его визитом к царю, совершимся в 410 г. до н. э. Дарий II (Нотус) умер в 404 г. до н. э.

Слова о Царе Севера в надписи на статуе безошибочно указывают на персидского монарха. В списке династий Манефона персидские цари составляют двадцать седьмую династию. Однако Манефон не называет их имен. По памятникам известны только царские имена Камбиза н Да-рия Великого; что касается последующих персидских царей, египетские писцы предпочитали говорить о них как о царях Севера, не называя их. Из персидских царей только Камбиз и Дарий посетили Египет, и, с точки зрения жрецов, чтобы быть освященным царем и носителем Двойной Короны, нужно было пройти через церемониал в южных и северных святилищах страны. Никогда не посещая Египта, персидские цари после Дария не могли законным путем приобрести египетского тронного имени.

Можно предположить, что управитель- помощник решил обойти нелегкую ситуацию, и в надписи он просит Божественную Мать, чтобы «сын Ре», Аамес, смог достигнуть «тридцатилетней годовщины на троне Гора»,

«Сын Ре», Аанес, упомянутый в этом отрывке, заставил аббата Трессона предположить, что здесь имеется в виду царь Амазис, предпоследний в, двадцать шестой династии (который умер за несколько месяцев до завоевания Египта Камбизом). Отнеся данную статуэтку к эпохе Ама-зиса, аббат Трессон вынужден был предположить, что кроме царя Нект-хор-хеба, возможного Нектанеба II четвертого века, существовал два века спустя, в эпоху Амазиса, какой-то его тезка. Такая интерпретация упоминания об Аамесе должна вступить в противоречие с упоминанием в той же надписи о Царе Севера: молящийся не мог в эпоху Аамеса воздавать почести «Царю Севера».

Имя Аамес (Амазнс), обведенное овалом (картушем), может относиться к иному лицу, но не к «Царю Севера», и у нас есть возможность выяснить его личность: в персидскую эпоху, в пятом столетии, «военачальник, в обязанности которого входило собирать со всех местных начальников дары для бальзамирования Аписа, быка, носил то же самое имя, что и царь Амазис, и писал его с картушем, хотя его стела указывает на персидское вторжение (оккупацию)»1. Этот человек, главнокомандующий всего Египта, вероятно, назван Нект-хор-хебом в тексте, выгравированном на коленопреклоненной фигурке с иконой, если только это имя не относится к самому Царю Севера.

От этой жертвенной статуэтки мы узнаем, что Нект-хор-хеб, помимо исполнения обязанностей агента покойного и других должностей, занимался также сбором чужеземной дани («надзирающий за всеми входами (в Египет) по суше и по морю»). Действительно, Нект-небеф, о котором мы будем говорить ниже, возвел стелу в морском портовом городе Навкратисе, на которой указал размеры этой дани.

Кроме того, мы узнали, что мать Нект-хор-хеба звали Нес-эс-пер-Мут. Очень пространный текст на саркофаге «царя» Нект-хор-хеба, который никогда не переводился и не публиковался, должен быть прочитан, ибо разумно предположить, что он также может заключать в себе имя его матери. Но свидетельства о личности Нект-хор-хеба, агента сатрапа и управляющего, уже налицо в собрании писем Арзамеса и в тексте на статуэтке с иконой.

Таким образом, установлена и эпоха Нект-хор-хеба: он действовал в последние годы жизни Арзамеса и находился на посту, когда тот умер, т. е. в 407 г. до н. э. или даже немного ранее.

Чтобы доказать, что Нект-небеф жил и действовал немного раньше, но тоже во времена сатрапа Арзамеса, нам понадобится заняться личностью Псамхека.

В одном из писем, написанных Арзамесом Нект-хору и уже цитировавшемся в этой книге, он упомянул о Псам-хеке как о человеке, который занимал должность адресата непосредственно перед ним. В другом, более раннем, письме, адресованном персидскому принцу Артаварту, который оказался в Египте, Арзамас писал:

«Желаю тебе много мира и благоденствия. Что касается дани, которую давал мне царь, а для меня – А-хапи, мой слуга, который управлял моими владениями в Верхнем и Нижнем Египте, то Псамхек, сын А-хапи, который теперь сделан управляющим (ракИа) вместо него в моих владениях, что в Верхнем и Нижнем Египте, просил меня об этом.

Теперь то обеспечение, которое давалось мне царем, а через меня А-хапи, будет позволено собирать здесь в Египте Псамхеку, его сыну».

Мы стоим у разгадки одного из наиболее странных недоразумений египетской истории, или, если только стиль научного исследования позволяет такие выражения, на пороге разоблачения одного человека, который незаслуженно играл роль не только одного из последних царей, как об этом говорилось, но который воплощал собой, вероятно, образ одного из величайших египетских царей. Важность того, что мы должны рассмотреть, может легко бросить свет на проблему, решение которой мы здесь ищем, а именно – место в истории Нект-небефа (уже не Некта-неба I), с которого мы и начнем, хотя мы установим время его жизни только в связи с его отношением к Псамхеку.

Базальтовые плиты балюстрады с изображениями Псамхека и Нект-небефа были обнаружены и описаны. Из этого мы узнаем, что Псамхек и Нект-небеф были, современниками, и поскольку Псамхек был непосредственным предшественником Нект-хор-хеба на его посту, Нект-небеф должен был быть еще более высокопоставленным чиновником при Арзамасе. Я уже упоминал о его стеле с декретом, касающимся взимания дани, обнаруженной в Навкратисе, торговой греческой колонии, основанной в седьмом или шестом веке.

Нект-небеф и Нект-хор-хеб обогащали персидскую корону, сатрапа Арзамеса и прежде всего самих себя. Из их собственных признаний мы узнаем, что каждый из них демонстрировал щедрость по отношению к жреческому классу и одаривал храмы и святилища земельными владениями и рабами1. Оба они, а также Псамхек писали свои имена в обрамлении картушей, претендуя таким образом на царские титулы. Персидского Великого Царя это не заботило: он был Царем Царей,

Изысканно отделанный саркофаг Нект-небефа был найден в одном из частных дворцов в Александрии, где о'н использовался многими поколениями в качестве ванны. Теперь он выставлен в музее Каира.

Саркофаг Нект-хор-хеба пережил немало приключений, прежде чем обрел свое постоянное место в Британском музее. Он служил купелью в церкви св-Анастасия, которая позже была превращена в мечеть, где он был выставлен как гроб Александра.

Важно отметить, что саркофаг Рамзеса III, который ныне находится в Лувре, был построен по образцу саркофага Нект-хор-хеба: сходство простирается от полуовального очертания до многих других деталей, и это неудивительно, ибо их владельцы, как мы теперь знаем, при жизни были разделены всего одним поколением, а не многими столетиями.

Огромная путаница в установившейся временной шкале истории Египта может быть проиллюстрирована целым рядом примеров, начиная с конца Среднего Царства. Однако одним из самых темных периодов остается история двадцать первой династии, и не только потому, что она отодвинута на шесть-восемь столетий назад от своего истинного исторического времени, но и потому, что некоторые из ее представителей были ошибочно отождествлены с личностями более ранних или более поздних эпох.

Египетский царь Псамметих – это наиболее яркая фигура в египетской истории, как говорили Геродот и другие греческие историки. Современные историки помещают его в седьмой век и отводят ему место в начале двадцать шестой династии, в соответствии со шкалой Манефона. В этой, реконструированной версии истории он является Сети-Птах-Маатом из девятнадцатой династии, и это было предметом подробного обсуждения в книге «Века в хаосе», посвященной периоду ассирийского завоевания и владычества. Подробное исследование тождественности девятнадцатой и двадцать шестой династий – это главная тема книги, посвященной халдейскому владычеству. Поэтому здесь мы не уделим этому вопросу внимания. Достаточно сказать, что история девятнадцатой династии написана на основе египетских памятников, а история (та же самая) двадцать шестой династии написана на основе данных греческих авторов.

Сети-Птах-Маат на монументах – это Псамметих в истории Геродота, но современные историки ищут памятники Псамметиха независимо от памятников Сети. Были обнаружены предметы с именем, которое читается как Псамхек. Однако наиболее удивительным оказался тот факт, что среди этих довольно многочисленных реликвий не оказалось ничего, что напоминало бы историю, содержащуюся у Геродота и других классических историков. Почему Псамметих воздержался от повествования о своих великих деяниях в дни войны и мира: как ему удалось обойти одиннадцать других правителей Египта, каким образом он вернулся из Палестины, куда бежал от эфиопов, каким образом он получил помощь от карийцев и ионийцев, которые прибыли морем, как он построил для них военные лагеря и стал перв'ым из фараонов, кто позволил трекам поселиться в Египте; как он освободил Египет от ассирийской гегемонии; каким образом, будучи теперь союзником своего прежнего властителя Ассурбанипала, он начал войну в Сирин? Ничего, даже отдаленным образом напоминающего эти события, не было обнаружено на памятниках, носящих иероглифическое имя Псамхека.

Еще одна загадка состоит в самом этом имени: Псамхек, как оно написано иероглифами, звучит довольно странно для царского имени. Гардинер размышлял: «Это имя, на вид чужеземное, на самом деле является египетским и означает «продавец лимонада»1

Но фараон не взял бы себе имя «продавец лимонада». Птах и Маат в царском имени и прозвище Сети – все это египетские божества, и именно этого должно ожидать от царских имен и прозвищ. Но «продавец лимонада».,, – вряд ли это лучшее, что можно было отыскать в египетском языке, если только это имя вообще является египетским. Поскольку, кроме знаменитого Псамметиха, греческие авторы называли по крайней мере еще семерых правителей, носивших то же самое имя, но менее представительных, можно дойти и до предположения, что «продавец лимонада» стало любимым царским именем, вроде Цезаря во времена римлян.

Смысл данной ситуации совсем иной. Памятники с именем Псамхека, написанным иероглифами, можно спокойно связать с Псамхеком, управителем Египта при сатрапе Арзамесе, и именно поэтому мы уделили здесь внимание этому человеку и его социальному положению. Из писем, написанных на коже и посланных из канцелярии Ар-замеса в Вавилоне, которые были адресованы его подчиненным в Египет, мы узнали, что перед Нект-хором управителем Верхнего и Нижнего Египта был Псамхек.

Псамхека необходимо вернуть в его истинное время – в середину пятого века. Его имя, заканчивающееся на «ек», звучит на персидский манер, как мне говорил профессор Мартин Диксон из Принстонского университета. Его эпоху можно также выяснить по тем сведениям, которые мы имеем из греческих источников. В 445 г. до н. э. «царь Псамметих» послал на кораблях зерно для народа Афин. Полагалось, что эта.информация относится к тезке знаменитого Псамметиха из седьмого века, жившему в пятом веке, и что ничего иного о нем неизвестно. Это неверно: этот «царь Псамметих» не кто иной, как Псамхек, правитель при Арзамесе. Совершенно ясно, что Псамхек не отправлял зерно в Афины без ведома и даже распоряжений 'Арзамеса. Должно быть, это было то время, когда персидские интересы требовали поддержки Афин.

Восстание Инароса против персидского владычества в Египте, которое началось в 463 г. до н. э, и продолжалось до 454 г., было поддержано афинянами и их флотом. Афинянам удалось захватить крепость Мемфис, затем они двинулись к Просопиту и подверглись там длительной осаде, во время которой персы отвели воду из канала. Эта война закончилась мирным договором в 448 г. до и. э. между персами при Артаксерксе I и Афинами. Афины оставили персам Кипр и Египет, а Персия пообещала не нападать на греков на побережье Малой Азии. В результате этой политики невмешательства и наладившихся отношений последовал мирный договор 446 г. до к. э. между греческими государствами – Аттикой (Афины), Беотией (Фивы), Лакедемоном (Спарта) и другими, который позже получил название 1 ридцатилетнего мира. Артаксеркс I восстановил полный контроль над Египтом и предоставил его в качестве сатрапии Арзамесу, который сохранил свою резиденцию в Вавилоне (третьей столице империи после Персеполя и Сузы), а А-хапи, упоминавшийся в письме I, которое уже оптировалось, стал с некоторого времени его полномочным лредставителем в Египте. После смерти А-хапи его сын Псамхек был назначен на должность отца. Восстановив все это, мы получили две точные даты: Псамхек отправил зерно в Афины в 445 г. до н. э., а Нект-хор-хеб, его преемник на службе у Арзамеса, оплакивал смерть своего хозяина в 407 г. до н. э. или приблизительно около этого времени.

С этими двумя точными датами мы сможем решить еще несколько проблем. Еще несколько исторических лиц, сорванных со своих исторических якорей, были бесцеремонно передвинуты через границы столетий. Насколько запутывает такая ситуация общепринятую историческую схему, читатель может судить, познакомившись с заключением эксперта в области египетского искусства и истории, У.С.Смита, изучавшего плиты балюстрады с портретами Нект-иебефа и Псамхека:

«Странные портреты двух царей, Псамметиха I и Нектанеба I (Нект-небефа) были обнаружены на царском барельефе, и они свидетельствуют о том, что стремление к передаче индивидуальных характерных черт не утратилось в период между началом XXVI династии и эпохой Птолемеев. Они изображены на базальтовых плитах, в 4 фута высотой, которые, казалось, составляли балюстраду какого-то одного памятника. Нелегко представить первоначальный вид этого памятника или обменить, почему большая его часть оставалась без надписей в течение почти 200 лет, пока Нектанеб скова не взялся за работу. На двух основаниях плит, по обе стороны, нанесены аналогичные рисунки. На одной стороне – занимающая всю площадь коленопреклоненная фигура царя, приносящего жертвы различным божествам, с бордюром, составленным из ястребов, наверху. На другой стороне плиты – одиночная фигура царя расположена на черном фоне, а карниз – в форме змеи (урея)».

Насколько может судить читатель, эти две личности, Псамхек и Нект-небеф, идентифицированы неверно: одни представлен как фараон седьмого века, а другой – как фараон четвертого века. Они не были разделены периодом «почти в 200 лет» (в действительности скорее тремя веками), а оба принадлежали пятому столетию до н. э.

Нект-небеф, изображенный в серии барельефов рядом с Псамхеком, должен был быть его современником и, следовательно, также чиновником при Арзамесе. Вполне возможно, что они служили одновременно, один как управитель, второй как казначей, или один на севере, а второй на юге. А может быть, их функции при Арзамесе были разделены каким-то другим, путем.