Гум-Гам

Велтистов Евгений

ИГРА НАЧИНАЕТСЯ

 

 

«Р-раз!»

Эта история началась тогда, когда Максим увидел на улице коня. Точнее, на рассвете, когда проснулся кот Рич и стал тихо и настойчиво мяукать у запертой двери.

А совсем точно – в пять часов и тридцать минут солнечного воскресного утра, когда Максим поднял голову с подушки и взглянул на будильник.

Максим быстро оделся, открыл дверь, вместе с Ричем спустился во двор.

Кот шмыгнул в кусты, а Максим побежал через двор на улицу сторожить белого коня.

Вчера он прошел мимо Максима, высокий, узкомордый, сильный, и белый его хвост, качавшийся в такт шагам, чуть не хлестнул мальчишку по лицу. Максим этого не заметил. Он смотрел, как милиционер, восседавший на коне, крепко натягивает уздечку, будто конь мог ускакать под облака. И когда они довольно далеко отъехали и дорога свернула к реке, Максиму на минуту показалось, что белый конь прыгнул с обрыва и плывет в чистом воздухе. Это был не просто конь, это был скакун, какого не часто встретишь в большом городе.

Ложась спать, Максим решил проснуться вместе с солнцем, когда на белом коне всадник едет на дежурство. Наверное, поэтому ему снилось, как он скачет высоко над крышами, над деревьями, над рекой, – снилось до тех пор, пока его не разбудил кот Рич.

Максим бежал через газоны, мимо клумб и кустов, но так и не добежал до белого коня. Свернув за угол, он услышал слова, которые заставляют остановиться любого бегущего мальчишку:

– Ты хочешь со мной поиграть?

«Поиграть?»

Максим оглянулся: кто это спрашивает? Но никого не увидел.

– Хочешь со мной поиграть? – повторил тот же голос откуда-то сверху.

Балконы пустые, окна совсем тихие – дом еще не проснулся. Но там, рядом с крышей, Максим разглядел такое, от чего замер на месте с запрокинутой головой.

Там, рядом с крышей, висела короткая лестница, а по ней лез человек в красном костюме и в каске. Увидев его, Максим обрадовался: пожарный! И удивился: куда он лезет – ни огня, ни дыма! Да и лестница какая-то чудная, совсем не пожарная. Лестница висела просто так, ни за что не держась, висела или стояла в воздухе. А человек в каске смело лез вверх и говорил те самые слова: «Ты хочешь со мной поиграть?» Не Максиму, нет, а кому-то еще – наверное, сидящему на карнизе голубю.

А еще выше, над голубем, крышей и лестницей, запутался в проводах бумажный змей, и к нему, конечно, поднимался красный верхолаз. Вот он добрался до конца лестницы, протянул руку к змею, но не достал. Тогда он нагнулся и ловко перевернул лестницу так, что верхняя перекладина, на которой он стоял, стала нижней, а нижняя – верхней. И опять полез.

Распутав нитки, верхолаз рассмеялся и помахал змеем. Голубь испуганно сорвался с карниза, улетел, треща крыльями.

– Глупая птица! Не понимает, – весело сказал верхолаз, спускаясь по перекладинам.

Он легко переворачивал в воздухе лестницу, которая ни за что не держалась. Спрыгнул на траву рядом с Максимом и, заметив его, протянул змей:

– Что это за хвостатый летун?

– Как что? Змей, – чуть растерянно ответил Максим, разглядывая незнакомца.

– Змей, – торжественно произнес тот и улыбнулся: – Этот змей должен забавно змеиться.

Максим увидел, что перед ним мальчик. Очень странный мальчик. Он был выше и старше Максима. Ненамного выше, ненамного, наверное, и старше. Но выглядел почти как взрослый. Пожалуй, из-за своего костюма. Тугой красный костюм напоминал космический скафандр. На голове так необычно одетого мальчика был шлем, сверкавший на солнце.

Максима удивило лицо незнакомца: голубое, будто намазанное краской, оно казалось очень печальным, даже когда он улыбался.

Мальчик в шлеме схватил змей за хвост, закрутил над головой, крикнул:

– А ну змеись!

Пока он отрывал змею хвост, Максим дотронулся до лестницы, которая стояла на земле и не падала.

– Как она ловко переворачивается! – с удовольствием сказал Максим.

– Пустяки, – махнул рукой хозяин лестницы. – Залезаешь наверх и переворачиваешь.

Следуя совету, Максим встал на нижнюю перекладину и, потеряв равновесие, грохнулся вместе с шаткой лестницей.

– Все ясно, – сказал Максим и заковылял прочь, потирая колено.

– Не уходи! – услыхал он за спиной голос, похожий на вздох. – Смотри, это совсем просто.

Максим обернулся.

Лестница вытянулась в воздухе, а незнакомец уже притопывал ногой наверху.

Только теперь Максим догадался, кто этот мальчишка, стоявший на верхней перекладине с раскинутыми в стороны руками. Конечно, никакой он не космонавт, а самый настоящий циркач. Гимнаст или акробат, а может, даже ученик клоуна. Максим видел таких смелых ребят на цирковом представлении. Они и на руках ходят, и проворно взбираются на гладкий шест, и еще делают какой-то мудреный кувырок, который называется очень весело: флик-фляк. Ну кто, как не артист – даже если он мальчик, – мажет себе лицо синей краской! Кто, как не акробат, тренируется утром во дворе, балансируя на шаткой лестнице!

Конечно, все эти фокусы с вертящейся лестницей – только ловкость и тренировка.

– Как тебя зовут? – спросил сверху мальчика акробат.

– Максим.

– Мак… сим… – повторил акробат. – Мак… сим… Я буду звать тебя Мак-сим. Не удивляйся, мне надо привыкнуть к твоему имени… Я забыл тебе сказать, Мак-сим, как надо залезать на мою лестницу…

– Как?

– А ты поможешь мне змеить этот змей?

«Чего он притворяется?! – возмутился про себя Максим. – Будто никогда не видел бумажный змей!..» А вслух сказал:

– Ладно, помогу.

Циркач мигом спустился вниз, зашептал на ухо Максиму:

– Когда ставишь лестницу, скажи одно только слово: «Р-раз!» – и она не упадет. И потом тоже: «Р-раз!» – и переворачивай. Все!

И хотя Максиму понравилось лихое «р-раз!», он от души расхохотался. Ну и шутник!

Акробат почему-то обиделся.

– Ты мне не веришь, – со вздохом сказал он.

– Верю, – весело отозвался Максим. – Раз! – и шишка на лбу. Ты вон шлем нацепил и воздухом надулся, можешь себе падать сколько хочешь.

– Ты мне не веришь, Мак-сим. – Голуболицый смотрел на Максима печальными глазами, и Максим перестал улыбаться, пораженный, как непривычно звучало его имя. – Зачем я пробивался через космос, искал эту планету… этот двор.. этот змей?.. Зачем?.. – продолжал голуболицый. – Я так искал тебя, Мак-сим…

Он сел прямо на землю в своем великолепном скафандре, опустил голову, увенчанную серебристым шлемом, – грустный мальчик с далекой звезды…

Максим подумал: «Если бы я прилетел с другой планеты и вдруг очень бы огорчился, я тоже сел бы прямо на землю и стал бы говорить таким обиженным голосом».

– Никто, совсем никто не хочет со мной играть… – бормотал звездный мальчик. – Конечно, это кажется слишком просто: раз – и ты не падаешь… Но ведь любая игра начинается, когда говорят: «Раз, два, три!» Так принято на всех планетах и на моей тоже. Глупейшая лестница, она повалилась потому, что я забыл сказать ей «р-раз!».

Максим подошел ближе.

– Я верю тебе, – сказал он, а сам подумал, вглядываясь в голубое лицо: «Наверное, он не шутит». – Давай запускать змей или играть в лестницу – как ты хочешь. Но для змея нужны крепкие нитки.

Мальчик вскочил.

– Нитки? Замечательно! Через минуту будут нитки. Фьють – и готово, я принесу их. Жди!

Он вытащил из кармана синий камень – необыкновенного блеска кристалл с множеством граней, бросавших во все стороны слепящие лучи, будто это было карманное солнце. Синие круги завертелись в глазах Максима: все вокруг изменилось, задрожало, поголубело.

– Ну-ка отойди, Мак-сим! – прозвучал громкий голос. Максим попятился. – Так, подальше… Еще дальше! А то фьють – и улетишь со мной… Сейчас здесь будет космическая пустота, и я в нее шагну. Р-раз! – и я дома…

– Как тебя зовут? Как тебя зовут? – закричал Максим. Синий камень не просто удивил его, он верил каждому слову мальчишки и очень жалел, что так скоро расстается с ним.

– Гум! – крикнул в ответ звездный мальчик. – Я говорю «гум» – и шагаю в космос, как в открытую дверь. Я говорю «гам» – и я уже дома…

И он подкинул карманное солнце над головой. Завертелись спицы невидимого колеса, и фигурка в скафандре оказалась внутри прозрачного шара. Шар рос, переливаясь всеми красками, отражая зыбкое круглое небо, непривычно круглый двор, круглые окна, круглые крыши, застывшего на месте Максима, восхищенного и испуганного.

– Дз-ззз-знн-н-н!.. Шар треснул, взорвался с легкостью мыльного пузыря. Космический путешественник исчез, будто растворился в воздухе, и в наступившей тишине долетели до Максима последние его слова: «Меня… зовут… гм… гм…»

– «Меня зовут Гум… гам…» – тихо повторил Максим. – Гум… гам!.. – Ему нравилось это имя: Гум-гам – таинственное слово… Космический гром в космической пустоте. Гум-гам!..

Максим побежал туда, где только что лопнул шар. Никакой космической дыры, в которую вошел мальчик в скафандре, не было и в помине. Лежали на траве забытая лесенка и бумажный змей.

Максим взял лестницу, поднял ее в вытянутых руках, шепнул:

– Р-раз!.. – и опустил руки.

Ему показалось, что в это мгновение двор отодвинулся вдаль и во всем мире остались только он да лестница.

Лестница не упала. Она повисла в воздухе.

Тогда он ударил ладонью по нижней перекладине, и лестница бесшумно перевернулась. Даже подпрыгнув, Максим не мог достать рукой до ступеньки. Что за послушная лестница! Да на такой лестнице не то что до крыши – до Луны добраться легко.

– Теперь ты будешь играть? – прозвучал за его спиной тихий голос.

– Гум-гам! – Максим подскочил от радости, увидев знакомое лицо. Смотри, она висит! – с гордостью показал он на лестницу.

– Я говорил: это очень послушная лестница, стоит только скомандовать. Вот нитки.

– Что это ты разоделся, как на карнавал? – заметил Максим, оглядев космического путешественника.

Его новый приятель был одет совсем иначе, чем несколько минут назад: на нем был с узором из золотистых стрел костюм. Правда, этот скафандр такой же тугой, как и прежний. Грудь звездного гонца выгибалась колесом. Можно было подумать, что это знаменитый мотогонщик в начищенном шлеме.

– Успел переодеться, – небрежно сказал Гумгам. – У меня есть шкаф-одевалка. Автоматический. В одну секунду одевает.

– Здорово! – выдохнул Максим и хлопнул ладонью по упругому плечу. Ладонь отскочила как от мяча.

– Можно обойтись и без скафандра, – продолжал космический путешественник. – Но в скафандре чувствуешь себя безопаснее.

– Скажи, а разве можно так быстро пролететь космос? И без всякой ракеты? Как это у тебя получается? Ты сказал: космическая пустота. Я ее не видел. Был шар, и он лопнул. Я ничего не понял.

Гум-гам что-то пробурчал из-под шлема, сморщился и сразу стал похож на сердитого старика.

Мальчик испугался: не обидел ли он товарища?

– Не обращай внимания, – успокоил его Гумгам. – От вопросов у меня всегда трещит голова… Ты видел, я беру камень путешествий и шагаю, как в другую комнату. Р-раз! – и я на своей планете.

– Значит, твоя планета совсем близко?

– Не думаю, что близко. Она где-то там. – Гум-гам указал пальцем вверх.

– А в Антарктиду с твоим камнем можно попасть? – возбужденно допрашивал Максим.

– Куда только захочешь, на любую звезду, – ворчливо отвечал Гум-гам. Как видно, ему были неприятны вопросы.

– Антарктида – не звезда, – задумчиво сказал Максим. – Догадался! крикнул он, просияв. – Твой камень пробивает расстояния, понимаешь? Насквозь!.. Например, подо мной живут Сергей и Мишка. Когда они мне нужны, я бегу по коридору, спускаюсь по лестнице, стучу в дверь. А ведь я мог бы за одну секунду провалиться к ним через пол.

– Если Сергей и Мишка умеют змеить змей, я принимаю их в игру, прервал Гум-гам и укоризненно взглянул на товарища. – Я принес нитки всего за одну минуту, а говорим мы об этом пустяке целый час.

– Прости, – смутился Максим. – Я что-то разболтался. Держи змей!

Максим размотал катушку, привязал нитку и, попросив Гум-гама вовремя отпустить змей, бросился бежать. Сначала змей рванулся вверх, но затем чиркнул хвостом по асфальту, упал.

– Эх, ветра нет! – топнул ногой Максим. – Привязать бы его к велосипеду. А еще лучше – к машине.

– Играть так играть! – поддержал его приятель. – Машина всегда найдется. Я видел тут недалеко один грузовик. Прокатимся на нем!

– На грузовике? – удивился Максим. – Я не умею рулить.

– Пустяки, – сказал Гум-гам. – Я тоже не умею.

Максим не догадывался, что за грузовик приметил Гум-гам. Но когда они пришли на площадку детского сада, мальчик улыбнулся: опять шуточки!.. Деревянный грузовик с облупившимся кузовом – вот на чем предлагал прокатиться космический путешественник.

– Почти современная машина, – сказал Гумгам, с трудом втиснув тугой скафандр в тесную кабину. – Сейчас мы ее обкатаем. Садись!

Максим, конечно, не поверил, что они помчатся на какой-то детсадовской деревяшке, но игра есть игра. Он присел с серьезным видом на сиденье. И вдруг почувствовал, что оно дрожит и трясется под ним – это Гум-гам сказал свое лихое «р-раз!». Максим не успел ничего спросить грузовик рванулся с места, взлетел по косогору и понесся по улице.

Вот это была скорость! Ветер бил в лицо, ерошил волосы, холодил зубы. Максим высунулся из окна. Колеса отчаянно крутились, но не издавали никакого звука, грузовик скользил по асфальту, как бесшумный золотистый зверь. Лишь хлопал позади бумажный квадрат, привязанный к кузову.

Вдалеке мелькали знакомые вывески: «Аптека», «Фарфор», «Булочная-кондитерская», скакали совсем рядом одноногие деревья, а когда грузовик сделал плавный поворот и выехал на пустынное шоссе, деревья слились в сплошную ленту, и впереди росла на глазах, приближалась вышка трамплина.

Вот и великанская вышка проплыла совсем рядом, такая непохожая вблизи на себя: громадная, сильная, железными лапами уперлась в край обрыва.

– Держись! Прибавляю скорость! – весело кричит Гум-гам.

Он выглядел в своем серебристом шлеме совсем как заядлый гонщик.

– Стой! Колесо отвалилось! – Максим вцепился в локоть Гум-гама, увидев, как отлетел в сторону деревянный круг.

– Чепуха! – Гум-гам даже не оглянулся. – Доедем без колеса. Видишь, как змеится наш змей… Держись!

Встречное легковое такси резко свернуло в сторону и въехало на газон, хотя маленький деревянный грузовик не нарушал правил движения. А Гумгам не только увеличил скорость, он поднял свою машину в воздух! Хорошо, что поблизости не было милиционеров: они бы, конечно, погнались за странной машиной. Но вряд ли догнали бы на своих мотоциклах грузовик! Даже тот милиционер, на белом скакуне.

Приятели влетели во двор и приземлились на детсадовской площадке. Если бы дом не спал, такое появление Максима и его спутника вызвало бы немало разговоров. Но никто не заметил, как прямо с неба опустился в траву игрушечный грузовик, как водитель в скафандре, только что чудесно управлявший машиной, отпустил наконец деревянный руль, крепко-накрепко прибитый к кабине.

– Все! – вздохнул Гум-гам. – Это был настоящий полет змея. Можно, конечно, катить и быстрее, но я боялся, что грузовик развалится…

Он вылез, пыхтя, из кабины, разгладил ладонью помятый змей. А Максим, тяжело дыша, бросился под машину и присвистнул от удивления: грузовик стоял, опираясь на три колеса.

«В мире миллион разных машин или еще больше, – сказал себе Максим. И все – на четырех колесах. А мы ехали на трех…»

И он произнес вслух, лежа на животе:

– Я думаю, никто не заметит, что потерялось одно колесо…

– Ерунда, какое-то несчастное колесо, – прозвучал насмешливый голос Гум-гама. – Наш грузовик может ехать без колес.

– И без мотора? – спросил Максим.

Гум-гам закашлялся, проворчал:

– Вот всегда так: только разыграешься, и… уже тебя ждут на другой планете… Максим, ты мне подаришь летающий змей?

Максим вылез из-под грузовика, подошел к Гум-гаму. Дома обступали их со всех сторон, словно желая увидеть, как космический путешественник шагнет на свою таинственную планету.

– Конечно, бери, раз он тебе нравится, – сказал Максим.

И звездный мальчик сразу догадался, что его приятель расстроен. Он подошел к лестнице, которая, чуть покачиваясь, висела в воздухе, махнул ей, и лестница послушно скользнула в его руки.

– На. – Гум-гам протянул лестницу другу. – Мне кажется, она тебе нравится.

Максим просиял.

– Как только ты захочешь увидеть меня, скажи «р-раз!» – и я в одну секунду влезу в космический скафандр. Честно говоря, скучно дома. А вместе мы что-нибудь придумаем!.. И позови ребят.

– Позову, – обрадованно ответил Максим. – Мои друзья любят играть.

– Только скажи им об одном условии…

– Это «р-раз!»?

– «Р-раз!» – не самое главное в игре. «Р-раз!» – лишь начало игры. Голос Гум-гама звучал чуть тревожно, и Максим насторожился, почувствовал, что услышит какой-то секрет. – Пусть они запомнят: нельзя спрашивать как, почему, зачем…

Максим улыбнулся: только-то и всего! – и простодушно заметил вслух:

– Почему же нельзя?

На этот раз Гум-гам рассердился всерьез.

– Нипочему! Нипочему! Нипочему! – закричал он, махая руками. Слышать не могу этого «по-че-му»!

– Не сердись, Гум-гам, – искренне раскаялся Максим. – Я совсем забыл, что от вопросов у тебя трещит голова.

– Я бешусь от глупых вопросов, – признался, смягчаясь, Гум-гам. – Я точно знаю, Мак-сим, – продолжал он таинственным шепотом, – что никакая игра не получается, если начнешь твердить: что да зачем… – Гум-гам даже поголубел от волнения и оглянулся, произнеся неприятные ему слова. – Ты можешь сам проверить. Влезь на лестницу, начни спрашивать – сразу свалишься.

– Ну нет, – покачал головой Максим. – Я верю. А ребят предупрежу, чтоб держали язык за зубами.

– Ты настоящий друг! – горячо поблагодарил Гум-гам. – Я чувствую, что подружусь со всеми ребятами. Если, конечно, никто из них не разболтает. А то начнется: ах да ох… И опять игра пропала.

– Обойдемся без ябед и задавак, – обещал Максим.

Тут из кустов выскочил на асфальтовую дорожку кот Рич. Может, он ловил мышей, а может, спрятался со страху, когда деревянный грузовик сорвался с места и укатил на улицу.

– Давай поиграем с моим Ричем, – прошептал Максим, желая в последний раз испытать могущество друга.

– Давай!

– Например… – Максим задумался. – Например, может этот кот стать со скамейку?

– Может, – сказал Гум-гам.

Максим вздрогнул: перед ним стоял большой золотисто-желтый зверь, вылитый лев, только пострашнее. Зверь так и застыл с поднятой лапой, не понимая, почему вокруг него все так уменьшилось.

– А еще больше? – дрожащим голосом спросил хозяин кота. Он был испуган, но не растерялся. Все же перед ним был знакомый зверь: хоть и большой, но Рич. – Например, может он стать с дом?

– Пожалуйста. – Гум-гам сохранял полное спокойствие.

В следующее мгновение любой лев показался бы котенком в сравнении с клыкастым, взъерошенным чудовищем. Великан смотрел на ребят зелеными, круглыми, как тазы, глазами, смотрел долго и вдруг зарычал. Это был даже не львиный рык – свист, рев, грохот пронеслись по двору, ударили в окна домов: ШШШ – НИИ – ГР-Р-Р! Кто знает, что подумали просыпавшиеся жильцы?

– Пусть он будет маленьким! – закричал Максим, заткнув пальцами уши.

Зверь исчез. Они стояли вдвоем на асфальтовой дорожке.

– Тоже мне чудовище! – презрительно сказал Гум-гам. – Просто здоровенный кот. Для такого кота нужны очень большие мыши.

– Так я его и испугался! – отозвался Максим. – Обыкновенный Рич, только дикий… Пожалуй, он мог бы побороть и тигра, – добавил Максим. Пожалуй, и льва.

– Я ухожу, Максим. – Гум-гам помахал бумажным змеем. – Видишь, я уже привык к твоему имени. Я говорю: Максим!

– До свиданья, Гум-гам!

– В моей стране не говорят «до свиданья» или «здравствуй», усмехнулся звездный мальчик и шутливо погрозил пальцем, как бы напоминая о договоренности: ничего не спрашивать. – У нас вместо «прощай» говорят «не скучай»… Не скучай, Максим!

– Не скучай, Гум-гам, – сказал Максим. – Как только заскучаю, я тебя позову.

– Играть – не скучать! – озорно подхватил Гум-гам, вынул синий камень путешествий, подбросил его над головой и очутился в ярком пузыре.

Максим проводил Гум-гама взглядом. Он нисколько не сомневался, что его новый друг попал на далекую планету, в загадочную страну, где люди не здороваются и не прощаются. Максим взвалил на плечо подаренную лестницу, донес ее до подъезда и, оглядываясь и шепча заветное «р-раз!», заставил лестницу стоять. А потом, пыхтя, неуклюже переворачиваясь вместе с лестницей, долез до своего балкона на третьем этаже, изо всех сил стараясь не думать, почему лестница не падает.

 

Карусельная карусель

После завтрака папа предложил Максиму:

– Погуляем во дворе или поедем в парк – как ты хочешь?

Максим, конечно, хотел выйти во двор, найти Мишку и Сергея, показать им свою лестницу (он спрятал ее под диван). Потом они втроем заберутся в укромный уголок, р-раз – вызовут Гум-гама, и… кто знает, что будет дальше!

Но гулять с отцом во дворе было опасно. Там бродил старик Митин с заклеенной щекой и приставал ко всем с вопросом: кто видел утром на газоне заросшего рыжей шерстью мамонта? Странный звук слышали многие, но мамонта не видел ни один жилец, кроме Митина, который в тот момент брился у окна и от испуга порезался. Митин повторял свой рассказ каждому соседу, показывал яму на клумбе – след ноги мамонта, а потом доставал из кармана крохотного желтого котенка, спрашивал: «Не ваш?

Я его нашел в траве».

Максим представил, как они гуляют во дворе и встречают Митина. Отец, как и все, улыбнется сказке про какого-то мамонта: мало ли отчего бывают на клумбе ямы, а порезаться человек может и без всякой причины. Но как только отец увидит котенка, он сразу узнает Рича. И тогда раскроется вся история, в которой виноват только он, Максим. Ведь он сам, испугавшись огромного Рича, попросил сделать его маленьким.

– Знаешь, папа, поедем в парк! – сказал Максим. – Прокатимся на карусели, и на летающих лодках, и еще на чем-нибудь. – А про себя добавил:

«Бедный Рич, потерпи еще немного. Как только я увижу Гум-гама, ты станешь обычным котом. И тогда уж я покажу ребятам, как надо лазить по деревянной лестнице».

Он все думал про бедного Рича, пока шел рядом с отцом к трамвайной остановке. И вот, сверкающий и нарядный, подлетел к ним трамвай, прозвонил:

«Трень-брень». Хотя этот желто-красный трамвай и казался беззаботным, катил себе по рельсам, на самом деле у него было много хлопот: пассажиры, светофоры, пешеходы, автомобили. Трамвай довез Максима до парка и умчался. Папа нажал пальцем Максимкин нос: «Трень…» И где-то вдалеке тотчас отозвался трамвай: «Брень…»

Шумела над головой листва, каждое дерево в парке вырядилось в новые одежды. Максим смотрел на деревья и думал: «Когда-нибудь, когда их никто не видит, они бегают, и машут ветвями, и говорят на своем языке. И этот могучий дуб – может, тот самый, из сказки, бродит тихонько по ночам…»

– Вот так повеселились, – грустно сказал отец. – Все закрыто.

И верно: карусели на замке, и летающие лодки, и качели, и гигантские шаги – все, все на замке. Но разве могут замки и заборы остановить родителей, если они пришли катать своих детей!.. И вот папы лезут через высоченный забор, а потом, словно подъемные краны, поднимают и перетягивают к себе ребят. А за ними лезут самые храбрые, самые отчаянные мамы.

– Пап, раскрути карусель, – громко сказал Максим.

И все ребята подхватили:

– Давайте кататься! Толкай ее! Крути!..

Карусель со скрипом дрогнула: это отцы взялись за металлические прутья. И деревянные, прибитые к кругу кони дрогнули: это дети влезли к ним на спины. Каждый на своем коне, а Максим – на белом.

– Пошли! – крикнул отец Максима.

Сначала папы пошли шагом, раскручивая карусель, и кони двинулись шагом. А всадники хотели скакать, они нетерпеливо покрикивали на своих лошадей.

Карусель завертелась веселее: взрослые побежали, высоко поднимая ноги, держась одной рукой за прутья. Они бежали круг за кругом, круг за кругом, все быстрее и быстрее. Дети были довольны, кричали:

– Эй! А ну еще! Скачите за мной!..

Но карусель остановилась. Папы больше не могли скакать галопом. Они вытирали пот со лба и тяжело дышали.

Какой тут раздался писк, какие понеслись вопли! Дети хотели скакать, скакать и скакать. И не хотели больше ничего. Ни конфет, ни воздушных шаров, ни мороженого. Только скакать! Если бы деревянные лошади умели плакать, они бы прослезились от такой преданности!

Отец Максима сказал, обращаясь к другим родителям:

– По команде «раз-два!» – раскачиваем. «Три!» – вскакиваем на круг и отдыхаем. Ну! Взялись!

«Молодец папка, командует! – подумал Максим и вдруг вспомнил Гум-гама. Если бы он оказался здесь, тогда никому бы не надо бегать. „Р-раз!“ – и все».

Снова тронулись кони, притихли седоки, но это была уже не та скорость. Пока взрослые бежали, колесо легко крутилось, но после команды «три» карусель быстро останавливалась. Так она и вертелась рывками: быстро, медленно, остановка. Снова разбег и снова стоп.

И вот случилось неожиданное: родители вскочили на круг, а карусель не затормозила. Наоборот, она пошла и пошла крутиться. Сначала все умолкли, потом кто-то ахнул, и всадники завопили хором «ура!». Папы влезли на свободных лошадей.

Мамы махали им из-за ограды.

Один только человек остался стоять возле карусели, не вскочил на круг – маленький спокойный милиционер. Все кричали ему: «Залезайте! Прокатитесь!..» Но он не отвечал. Видно, очень устал на дежурстве; даже щеки посинели от бессонной ночи.

А Максим, как только увидел низенького милиционера, сразу узнал его.

Гум-гам! Он явился, едва Максим подумал о нем, в темно-сером, с блестящими пуговицами скафандре, похожем на милицейскую форму. Это он играл с Максимом и всеми всадниками.

Гум-гам подмигнул другу, когда тот проезжал мимо, и даже свистнул в серебряный свисток: не скучай, Максим, катайся на здоровье!

Карусель все убыстряла свой бег, и Максиму показалось, что деревья расступились, отодвинулись от бешеной карусели. А потом они слились в один зеленый круг. Теперь видна Максиму лишь деревянная голова. Да хвост переднего коня. Да лицо папы, когда оглянешься. Эх, посмотрели бы на него Сергей, Мишка и другие ребята! Как он летит-скачет. Не хуже, чем на настоящем коне.

– Тр-р-р!.. Страшный треск раздался внизу. Карусель дрогнула, остановилась.

– Безобразие! Взрослые люди – и балуетесь! – Это кричала сердитая тетка, открывая замок на калитке. – Всю машину мне поломали. Вот вызову милицию…

Родители слезли с лошадей, забрали маленьких всадников.

– Не кричите, пожалуйста, – сказал отец Максима. – Милиционер только что был здесь и не делал нам замечаний. А механизм мы не включали.

– Как это не включали, ежели вертелись! – снова закричала тетка и вдруг спокойно согласилась: – Верно. Машина заперта… Но все равно неправильно вы ведете себя, граждане. Парк еще не открыт.

– Как не открыт? – возмутились родители.

– Гулять гуляйте. А игры еще закрыты, – пояснила тетка и в доказательство показала тяжелый замок.

Замок убедил родителей. Все стали расходиться.

– Когда ж они откроются? – спросил Максим отца.

– В один прекрасный день загремит музыка, будут продавать билеты, и тогда катайся хоть весь день.

– Музыка, кажется, играла, – вспомнил Максим.

– Не заметил, – сказал папа. – Я ведь бегал.

– Если б не тетка, мы бы катались до вечера. Даже без музыки.

– Вряд ли, – ответил папа. – Я до сих пор не понимаю, как включился мотор. Может, замыкание?

– Очень просто. Он знал, что мы хотим кататься… – Максим запнулся, чуть не назвав Гум-гама.

– Кто знал? – Папа засмеялся. – Ах ты, изобретатель! Ну что ты понимаешь в электричестве!..

– А зачем понимать? Катайся, если хочешь, и все, – проворчал Максим.

Он все время оглядывался: не покажется ли знакомая фигура в милицейском скафандре.

Нет, не зря исчез Гум-гам, когда прибежала крикливая тетка. Верно говорил его друг: некоторые взрослые только портили игру…

Максим не знал, что когда ворчливая тетка заперла все замки и удалилась, пустая карусель дрогнула, бесшумно завертелась. Нет, она была не совсем пустая: на одном из коней сидел маленький человек в сером скафандре. Он счастливо улыбался и бормотал: «Вот это игра, всем играм игра. Веселая карусель, карусельная раскарусель. Сейчас эта карусель у меня покаруселится…»

Карусель крутилась все быстрее и быстрее, стала похожа на большой волчок, потом на велосипедное колесо, потом на самолетный винт. И вдруг этот винт плавно взлетел с места и поднялся над парком.

Все выше и выше над крышами домов уходил, ввинчиваясь в небо, сверкающий круг. В самую глубину неба.

Говорят, таинственный диск видели жители разных городов. Он летит с огромной скоростью, меняет свой цвет, крутится на месте – словом, каруселится, как сказал Гум-гам. Но голуболицего пассажира на нем нет. Гум-гам покинул бешеную раскарусель.

 

Трик-Трак

Во дворе, куда вернулись Максим с отцом, снова что-то случилось. У подъезда – толпа. Еще издали заметно, как все громко говорят, размахивают руками.

– Ну вот, – сказал папа, – новое происшествие! Какое-то ненормальное воскресенье.

Он хотел проскользнуть в подъезд, но его окликнули:

– Не торопись, Семен Васильевич! В квартиру ты не попадешь.

И мама – она оказалась тут же – подтвердила, что в квартиру они не попадут.

Посреди толпы стоял дядя Захар и держал за руки своих сыновей – Мишку и Сергея. Это они, пока жильцы гуляли, дышали свежим воздухом, слушали рассказ Митина о мамонте, испортили тридцать шесть замков в четвертом подъезде. Причем они не скрывали своих планов – на каждой двери висела записка с кривыми буквами: «Замок испорчен». И подпись: «Разбойники». Вещественное доказательство – кипу записок – собрал Митин. Он показал их всем родителям и выяснил, что это писал Мишка.

– Вот как – разбойники! – говорил красный от возмущения дядя Захар и грозно смотрел на сыновей. – Ну, что теперь делать?

«Разбойники» молчали. Они уже во всем признались. Лишь не могли толком объяснить, как испортили столько замков.

– Записки писали – да, пугать – пугали, а замков не трогали! твердили в один голос близнецы.

Однако ни один ключ не мог открыть замок. Тридцать шесть дверей ждали, когда их отомкнут.

– Зачем вы это сделали? – спросил дядя Захар.

– А зачем они нужны – замки? – вмешался Максим. – Только мешают.

– Да, зачем? – робко поддакнул Мишка.

– Зачем? – тонким голосом спросил Сергей.

Митин стал объяснять, зачем нужны замки. Вопервых, на свете еще не перевелись жулики. Во-вторых… Тут Митин замолчал и больше ничего не мог сказать. И другие взрослые задумались, вспоминая, зачем нужны замки.

Зато ребятам было что сказать. Во-первых, теряются ключи. Во-вторых, если замок тугой, зря тратишь силы. В-третьих, замки ломаются. В-четвертых, человек, пока не вырастет, не может достать до звонка. В-пятых, звонки будят грудных детей. Вшестых, если в квартире глухая бабушка, никогда не дозвонишься до приятеля. В-седьмых, разрушается дружба. В-восьмых…

Но вот пришел слесарь, и жильцы заволновались. Кому первому ломать дверь? У каждого были срочные дела: кто хотел обедать, кто собирался в кино, кто спешил смотреть по телевизору футбол. А старуха Митина вдруг вспомнила, что она варила суп, а газ не выключила, и теперь неизвестно, что с этой кастрюлей, и вообще в квартире, может, пожар.

– Да-а, – раздумчиво сказал слесарь, – тут работы часов на пять.

И опять жильцы заволновались, а дядя Захар покраснел еще больше, погрозил сыновьям кулаком и побежал в магазин покупать тридцать шесть новых замков.

Сергей и Мишка облегченно вздохнули, переглянулись, выскользнули из толпы.

– Ребята, – позвал их Максим, – бежим в беседку, что я вам расскажу…

Сергей и Мишка – приятели Максима, братьяблизнецы. Каждому из них по семь лет два месяца и тринадцать дней; разумеется, точный счет действителен только сегодня, а завтра оба брата будут на день старше. Говорят, все близнецы похожи друг на друга, но Сергей и Мишка, вероятно, исключение из общего правила. У Сергея глаза голубые, у Мишки – зеленые. Сергей тощий и бледный.

Мишка, наоборот, упитанный. Сергей любит все ломать, он даже ухитрился отодрать две клавиши от пианино. Мишка при взрослых ничего не ломает и прилежно учится музыке. Словом, как говорит дядя Захар, один сын у него положительный, другой отрицательный. Вернее, говорил до сегодняшнего дня. Неизвестно, что он скажет после истории с замками.

И сами виновники происшествия никак не могли выяснить, кто из них положительный, кто отрицательный. Пока Максим рассказывал приятелям, как он встретился с Гум-гамом, братья то и дело перебивали его.

– Это ты придумал писать записочки! – говорил Мишка.

– А ты зато писал, – вспоминал Сергей.

– Ты первый наклеил на сто вторую квартиру.

– Но ведь я не трогал замок! – оправдывался Сергей. – Как он мог сломаться?

– В самом деле, как? – переспросил Мишка. – Как теперь люди откроют свои двери?

– Топором. А нас ждет ремень.

– Вы слушаете или нет?! – прервал братьев Максим.

Постепенно все неприятности забылись. Мишка и Сергей, устроившись на лавочке, слушали Максима. Везет человеку! На грузовике летал, на карусели крутился, видел дикого зверя – и это за один день. А тут прилепили какую-то несчастную крохотную записку, и уже весь дом гудит.

Они верили и не верили Максиму. Всякое бывает на свете, но так, чтоб лестница висела просто в воздухе, – этого они даже не представляют.

– Вот бы сюда твоего друга. Он бы придумал, что делать с замками… зашептал Сергей.

– И нам бы тогда не попало, – добавил Мишка.

– Он не хочет играть со взрослыми, – напомнил Максим. – А там около каждого замка по пять человек. И все ругаются.

– Мы никому не скажем, что это Гум-гам. Скажем: слесаря привели. Верно? Максим, позови, пожалуйста, Гум-гама!

Максим на минуту задумался.

– Хорошо, – сказал он решительно. – Я очень хотел бы поиграть с Гум-гамом в замки. – И шепотом добавил: – Р-раз!

– Ты меня звал? – весело сказал кто-то. – Я здесь.

Сергей и Мишка вздрогнули. Перед ними был живой Гум-гам. Не выдумка, не фантазия, не сказка – человек с другой планеты. Звездный путешественник, который всегда появляется неожиданно.

– Я вижу грустные лица, – удивленно произнес Гум-гам. – Как будто вы проиграли…

– Это все замки, – хмуро сказал Максим.

– Играть можно и в замки, – подхватил весело Гум-гам.

Мишка и Сергей, едва услыхали эти слова, сразу повеселели: Гум-гам поможет им!

– Хорошо бы, двери открывались сами собой… – вздохнул Максим. Трик-трак – и все! Треньбрень – и готово!

– Ты прекрасно придумал, Максим! – Гум-гам хлопнул в ладоши. – Нам надо обязательно сыграть в трик-трак. А ну, покажите ваши пальцы.

Три пальца протянулись к Гум-гаму. Он внимательно осмотрел их, бормоча: «Через пять минут это будут самые замечательные в доме пальцы!»

– Каждый из вас, – продолжал он, – подходит к закрытой двери, говорит: «Р-раз!» – и пальцем как будто открывает замок. Трик-трак – дверь отперта.

– И все? – удивились Сергей и Мишка. – Так просто?

Ребята помчались к подъезду.

– Ты, Мишка, начнешь с первого этажа, Серега с десятого, а я поднимусь на пятый, – командовал по дороге Максим. – И не спрашивайте Гум-гама: «Почему да как?» И так далее… А то он рассердится.

Слесарь только что взломал дверь Митиных и принялся за соседний замок.

– Подождите, – сказал запыхавшийся Максим, – не надо ломать.

Он приложил к замку указательный палец, негромко произнес:

– Р-раз!

Дверь квартиры №121, жалобно скрипнув, отворилась, и кто-то тихонько пропел над ухом мальчишки: «Тра-та-та, тра-та-та, я совсем не заперта».

Максим заглянул за дверь и отшатнулся, заметив в полутьме коридора голубое лицо Гум-гама.

– Те-с! – Гум-гам приложил палец ко рту. – Молчи!

«Как он туда попал?» – подумал удивленный Максим и с беспокойством оглянулся на слесаря.

– Ишь ты, – крякнул слесарь. – Дверь-то не заперта, а я вывинчиваю замки.

Он тоже заглянул за дверь, но никого не увидел. Собрал свой ящик и ушел.

А Максим, облегченно вздохнув, побежал к следующей квартире. «Р-раз!» – и эта дверь готова. И опять что-то прозвенело: «Трик-трак, вот так… Трик-трак, вот так…»

Сосед молча смотрел на мальчика, ничего не понимая. Потом вставил в замок ключ, запер дверь, открыл и вместо благодарности проворчал:

– Болтуны! Говорят «закрыто, закрыто», а замок работает. – И с треском захлопнул за собой дверь.

Максим нагнулся к замочной скважине и услышал то же самое: «Трик-трак…» Теперь он не сомневался, что и за этой дверью несколько секунд назад стоял Гум-гам.

Вскоре на всех этажах гремели замки, хлопали двери, трезвонили звонки.

– Вы видели, как он пальцем трик-трак, и дверь открылась? – говорили соседи друг другу. – Эй, Михаил, у тебя что – талант фокусника?

– Да нет, – отвечал розовый от смущения Мишка. – Просто мы играем.

– Ну, знаете, поменьше таких игр, – ворчал кто-то. – Сто человек выгнали из дома!

Никто не обращал на Гум-гама внимания: он был в спецовке, какую носят слесари. Но не в обычной, а в спецовке-скафандре: она слегка пружинила и поскрипывала. И когда только Гум-гам успел переодеться!

Максим, скатившись по ступеням, схватил мальчишку-слесаря за рукав, зашептал:

– Гум-гам, ты что ходишь по чужим квартирам? Тебя никто не видел?

– Никто не видел и не увидит, – усмехнулся Гум-гам. – Ты ведь предложил эту игру…

– Какую?

– Трик-трак, трень-брень, – напомнил Гумгам. – Поющие двери. Твое изобретение!

– Это ты сломал и починил все замки? Ты входил в квартиру через стену? – Максим вытаращил глаза от внезапной догадки.

– Не через стену, а мимо стены, – улыбнулся его друг и предостерегающе поднял руку: – И не вздумай меня спрашивать: как? Пройти мимо стены так же легко, как достать цыпленка из яйца, не разбив скорлупы. Ты никогда не пробовал? Смотри! Это делается вот так: трик-трак…

И Гум-гам, кивнув другу, шагнул прямо в стену, как будто она была из воздуха. А до Максима долетел звон, похожий на колокольчик: «Тюр-лер-лер, беги во двор…»

У подъезда Максим увидел дядю Захара. Он стоял, держа в вытянутой руке тяжелую сумку, и кричал:

– Вот! Тридцать шесть замков. Ну, как идут дела?

– Не нужны твои замки, – сказал ему отец Максима. – Все двери открыты.

– Ка-ак? – Дядя Захар так и замер с поднятой сумкой.

– Все двери открылись сами собой, – объяснил Максим и быстро добавил: – Миша и Сергей совсем не виноваты. Наоборот, они открыли почти все замки! Замки сами испортились… – Максим запнулся, подумав, что не стоит сейчас говорить про Гум-гама: слишком долго объяснять. – Дядя Захар, а вы силач, – добавил он, глядя с уважением на железный груз.

Дядя Захар бросил сумку, присел на лавочку, вытер платком лицо. Мишка и Сергей так и застыли по бокам скамейки, будто часовые.

– Как это так? – расстроенно переспросил дядя Захар. – Зачем же я их покупал?

– Один замок нужен, – тихо сказал Сергей. – Митиным сломали дверь.

– А другие?

– А другие мы сдадим в металлолом, – предложил Максим.

Все рассмеялись, даже дядя Захар улыбнулся. Только Сергей да Мишка остались серьезными.

Отец Максима взял дядю Захара под локоть, отвел в сторону. Он что-то рассказывал ему. Может быть, о том, как странным образом отомкнулись все двери.

Максим, не дожидаясь развязки событий, улизнул в беседку. А Гум-гам уже тут: ходит довольный, потирает руки, посмеивается.

– Слушай, что я придумал, Максим. Игра «трик-трак» продолжается! Кто захочет играть днем или ночью, будет выходить, не открывая замка. Дверь сама распахнется перед игрунами. Только скажи ей: «Р-раз!»

– Вот обрадуются ребята! – подпрыгнул Максим. – Я всем расскажу.

– Я-то знаю, – продолжал Гум-гам, чуть погрустнев, – как противно что-то открывать, что-то закрывать, на что-то нажимать. У меня полный дом разных машин. Их надо включать и выключать, выкидывать и заказывать новые. С этими машинами столько забот…

– Одну только минуту, – попросил Максим, поняв, что Гум-гам торопится. – Доиграем с моим Ричем.

– Мы как будто играли, – поднял брови Гум-гам.

Максим стал говорить, как страдает сейчас Рич в кармане у Митина: такой беспомощный, несчастный котенок, даже не может самостоятельно выбраться… Нельзя ли его сделать обыкновенным котом, каким он был прежде?

Гум-гам щелкнул пальцами, сказал «р-раз!» и, довольный, объявил:

– Рич жив, здоров и бежит домой. Извинись перед ним, пожалуйста, за меня…

Он вынул из кармана синий камень путешествий.

– Не скучай, Максим! – крикнул Гум-гам, исчезая.

Прибежав домой и увидев Рича, Максим взял кота на руки, стал гладить его, что-то шептать. Невозмутимый Рич и ухом не повел. Будто несколько минут назад он не сидел в тесном кармане.

…Старик Митин привинчивал к двери новый замок и совсем забыл, что носит с собой котенка. Как только Гум-гам сказал свое знаменитое «р-раз!», Митин почувствовал непонятную тяжесть в кармане. Он успел лишь выпрямиться – перед его глазами мелькнула желтая молния, и какой-то рыжий зверь побежал вниз по лестнице. Митин хотел закричать, позвать жену, но передумал. Зверь был похож на кота, и жена, вероятно, не удивилась бы. А объяснить, какая существует связь между котом, желтым котенком и рыжим мамонтом, Митин никак не мог.

Он вздохнул, взял отвертку и вновь принялся вставлять замок, то и дело оглядываясь через плечо и ворча: «Что это ребята разбегались?..»

На всех лестницах в этот вечер были слышны легкие шаги. На всех этажах перед ребятами сами собой раскрывались двери. Во всех дверях шептали, звенели, напевали, бубнили, бормотали, шелестели, насвистывали замочные скважины:

«Тра-та-та, тра-та-та, начинается игра…»

«Там, на третьем этаже, серенький котенок…»

«Трень-брень-брень, играть всегда не лень…»

«Пятью пять – иди скакать…»

«Во сне ты играешь, а как – ты не знаешь…»

«Перед тем как лечь в кровать, не забудьте полетать…»

«Тра-та…»

Эти звоны, шепот, бормотание слышали те, для кого пели замочные скважины, те, перед кем отныне сами собой распахивались двери, те, кто просыпается ночью, если во дворе тоскливо залает собака или мяукнет на лестнице одинокий котенок…

 

Теплоходная игрусия

Вы умеете играть в теплоходы? В настоящие, конечно, а не в игрушечные. Нет? Что ж, наверное, не все еще ребята умеют играть в теплоходы… Максим, Мишка и Сергей тоже не умели, пока не встретили Зайчика. Этого мальчишку зовут Петя, а фамилия его – Зайчиков, но он такой белоголовый, пушистый, что так и хочется звать его Зайчиком.

Зайчик ходил по двору и приставал к ребятам:

– Я не знаю, что мне делать.

– А что ты хочешь? – спросил его Максим.

– Ничего не хочу, – тихим голосом отвечал Зайчик.

Он говорил правду. Еще лежа в кровати, Зайчик подумал, что сегодня не хочет ничего. И он бродил по комнатам, отказавшись от завтрака, а бабушка спрашивала: «Почему ты не находишь себе места?» Потом Зайчик бродил по двору и жаловался:

– Я не нахожу себе места.

– Я тебя спрашиваю не про место, – сказал Максим. – Во что ты хочешь играть?

– Ах, играть… – вздохнул Зайчик. – В теплоходы.

– В теплоходы? – удивился Мишка. – Как это – в теплоходы?

– Ну как, ясно. Садишься и едешь…

Зайчик решил рассказать, как он вчера с мамой и папой катался на теплоходе, как сверкала на солнце река, гудок гудел: «У-у-у-у», но увидел странного человека с голубым лицом. В первый момент Зайчик даже испугался, но голуболицый подмигнул ему и воскликнул:

– Замечательная игра! В теплоходы-волноходы! Хороший сегодня денек..

– Гум-гам! – Мишка, Сергей и Максим обрадовались встрече. – Сыграем в теплоходы, Гумгам? Вот что придумал Зайчик!

– Я рад с тобой познакомиться, Зай-чик, – приветливо сказал Гум-гам. – В такую жару играть в теплоходы интереснее, чем просто валяться на облаке.

Зайчик, конечно, не понял, как можно валяться на каком-то облаке, но ему было приятно, что теперь он знаком с путешественником, о котором говорил весь двор.

А Гум-гам ходил по дорожке, обдумывая игру Зайчика. Он как будто уже собрался на прогулку. На нем был шлем особой формы – как мексиканская шляпа.

– Вода, ветерок и быстрые теплоходы, – бормотал Гум-гам под нос. – А ну, – он поднял руку, – зовите лучших игрунов, всех, кто в эту минуту не может жить без теплоходов!

Зазвенели во дворе голоса:

– Эй, ребята, сюда! Катим на теплоходах.

– Скорее! Кто еще?

– Тебя не берем, ты еще маленькая. Не реви, бабушка домой загонит!

– А ты слишком большой, иди учи арифметику.

– Ну, все?

– Гум-гам ждет!

– Кто?

– Гум-гам! Тот самый, не видишь, что ли?

– Бежим, ребята!

Голоса прозвенели по улице, поплыли над рекой, и по зеленому косогору скатился пестрый клубок бантиков, платьев, курточек, тюбетеек.

Ребята оглядываются на Гум-гама, посмеиваются, шепчутся:

– Какой он голубой… А шляпа… вот умора… Это он открыл все двери… Трик-трак – вот так. А кто он? Марсианин? Я-то думал… А он совсем как мы…

– Тише вы! – одергивает Максим. – Что тут особенного: человек из космоса… У них все так загорают голубым цветом. Сами увидите, что он умеет! Только не спрашивать ничего…

– Гум-гам… Гум-гам… Вот он какой! – шелестят голоса.

Веселый и смешной, в своей широкополой шляпе, он очень нравится ребятам.

– Некоторые думают, что самое главное для прогулки на теплоходе – это купить билет, – рассуждает Максим.

– А что же?

– Самое главное, – подхватил Гум-гам, – найти подходящий теплоход, чтобы он умел теплоходиться.

– Сюда! – кричит Зайчик. – Уже близко пристань.

У пристани замер белый теплоход. На палубе ни одного человека. День отдыха для речников – понедельник: все накатались в выходной.

Капитан, грустно оглядывавший палубу, оживился. Он высунулся по пояс из рубки, окликнул Гум-гама:

– Товарищ вожатый, у вас экскурсия? Куда поедем? В бухту Радости или в Забытую бухту?

Гум-гам удивленно поднял брови.

– Экскурсия? Г-гм… – Казалось, Гум-гам смутился, что его приняли за вожатого. Но уже в следующую минуту он беззаботно махнул рукой: – Это игру сия, капитан, разве вы не видите?.. Мы плывем в любую бухту, в какую вы только захотите нас отвезти.

– Игрусия, игрусия! – подхватили ребята.

– Тогда плывем в Забытую, – решил капитан. – Вахтенный! Посадка!

Ребята с Гум-гамом вошли на палубу.

Капитан включил дизель. Зашипела вода. Теплоход мягко отвалил от пристани, прогудев коротко и властно: «Уу-у!»

– Слышите? – обрадованно сказал Зайчик. – Он кричит: «Иду!»

– Что он кричит? – спросила девочка с красным бантом. – Я не слышала.

– Придется повторить, – сказал Гум-гам. – Слушайте все. Р-раз!

И теплоход загудел. Нет, он не загудел, а вдруг запел хриплым басом:

Иду-иду, ребят везу-у…

Ребята рассмеялись.

Капитан на минуту застыл у штурвала прислушиваясь. Он, кажется, не нажимал кнопку, а теплоход гудел, да еще как-то странно. Капитан подумал, включил гудок и услышал:

Иду-иду, играть хочу-у…

– Самое главное, когда плывешь на теплоходе, – это быть в шутливом настроении, – говорит Гумгам. – Я слышал немало историй о том, как корабли садились на мель только потому, что везли скучных пассажиров… Эй, Зайчик, ты, кажется, хотел играть в теплоход, – напомнил Гум-гам.

Зайчик вскочил, вытянул руку:

– Едем туда, под мост. Обгоним все машины на берегу!

– Всем сесть на скамейки! – распорядился Гум-гам.

Ребята расселись на палубе. Максим задумался: «Как же Гум-гам заставит играть теплоход? Его ведет капитан…»

А теплоход рванулся на середину реки; Здесь он плавно повернул и, разрезая носом воду, нырнул под мост. А когда вынырнул, пассажиры сразу заметили, какая большая скорость: дома-гиганты по обе стороны реки поспешно уплывали назад, даже катившие по набережной машины не поспевали за теплоходом, а облака и подавно были тихоходами.

Отступили, раздвинулись каменные берега реки, теперь они виднелись вдалеке. Бежал, торопился теплоход, уплывал из города – туда, к далеким зеленым берегам. И хрипло вскрикивал, веселя пассажиров:

Иду-иду, гулять хочу-у…

«Гуляй, гуляй, – твердил про себя капитан. – Вот разберу я твой мотор, тогда ты у меня погуляешь».

С мотором что-то случилось. Как ни снижал капитан скорость, ничего не получалось. Зарывшись по грудь в воду, теплоход не хотел останавливаться, не слушался руля. И капитан, крепко держа штурвал, следил за тем, чтоб не столкнуться с какой-нибудь лодкой да не сесть с разбегу на мель.

Они проплывали мимо последней городской пристани. У причала стояли пустые теплоходы, с уныло повисшими флагами.

– Чего они тут стоят! – сказал Максим, обращаясь к Гум-гаму. – Пусть тоже гуляют!

– Пусть гуляют, пусть теплоходятся, – согласился охотно Гум-гам и прищелкнул пальцами: – Р-раз!

Такого рева никогда еще не слышала тихая пристань. Из будки выскочил перепуганный дежурный. Он протирал глаза, не понимая, что творится на реке.

Десять теплоходов, разом взревев, оборвали причальные канаты и поплыли вниз по течению.

Они не просто плыли, а догоняли друг друга, кружили на месте, кидались врассыпную, будто затеяли игру в догонялки. А впереди мчался белый, весь в пене теплоход, и с его палубы махали детские руки и летел дружный смех. Дежурный растерянно смотрел на всю эту чехарду. Внезапно он вспомнил, что ни на одном теплоходе нет экипажа. Дежурный сорвался с места и, оглядываясь на реку, побежал звонить, бить тревогу.

Этот звонок прервал важное совещание. Капитаны и их помощники вскочили в автобус и через полчаса были на пристани. Они увидели свои теплоходы мирно дремавшими у причала. Дежурный, заикаясь, рассказал, что теплоходы вернулись сами, как и уплыли. Хотя дежурный клялся, что говорит правду, капитаны не верили ни одному его слову. И все же здесь что-то произошло: канаты оборваны, трапы попадали в воду… Ну и досталось растяпе-дежурному!..

А Гум-гам затеял новую игру. Белый дизельный теплоход преследовал быструю гордую «Ракету». Первым увидел ее Зайчик и громко закричал, показывая пальцем. От «Ракеты», мчавшейся на подводных крыльях, тянулся по воде длинный серебристый след, и по этому следу догонял ее обычный теплоход. Из капитанской рубки «Ракеты» махали красным флагом: впереди было опасное место – железнодорожный мост, под которым не разъехаться двум теплоходам. Но теплоход не снижал скорости, он настигал «Ракету» и при этом гудел на всю реку:

Иду-иду, летать хочу-у…

Капитан теплохода был в отчаянии. Он ясно видел красивую корму «Ракеты», в которую они через минуту врежутся. Эта корма вдруг стала уходить вниз, словно «Ракета» тонула, а теплоход, наоборот, задирал нос. Капитан взглянул в боковое окно. Что такое? Его теплоход, на котором он проплавал одиннадцать лет, выскочил из воды, перелетел через мост и, плюхнувшись опять в реку, подняв фонтаны брызг, продолжал плыть дальше.

Только тут капитан по-настоящему испугался, но не за себя, не за корабль – за пассажиров. Вдруг кто-нибудь из них упал за борт?

Капитан стал быстро считать макушки.

Мальчишки и девчонки вместе с вожатым сидели на палубе, с ног до головы мокрые, чуть испуганные, но счастливые.

– Так ей и надо, этой «Ракете»! – кричал Максим. – Пусть знает: нас не перегонишь!

– Ура, обогнали! – шумела палуба. – Вперед, быстроход, летучий теплоход!

Максим с гордостью взглянул на своего друга: теперь все убедились, что Гум-гам умеет играть. Наверное, в мире миллион теплоходов, но только один из них стал летающим. Раскрасневшись от пережитого волнения, Максим пытался понять, какое чудесное превращение произошло с ним минуту назад. Он, Максим, живой человек, как будто стал вдруг теплоходом. И остро почувствовал, как бьется моторное сердце, и бешено вертится живой винт, и трепещут железные бока, – ведь даже теплоходу немного страшно, когда он перелетает мост. А когда он, теплоход-человек, снова плюхнулся в воду, и ощутил жесткий удар о днище, и вздохнул полной грудью, приняв на себя волну, он с радостью подумал, что так же легко сможет окунуться в просторы моря, и неба, и космоса. Он победил свой земной страх!..

Капитан увидел знакомые берега и вздохнул с облегчением: «Вот она, бухта Забытая».

Теплоход влетел в заросшую ивняком бухту и, к ужасу капитана, перескочив деревянные мостки, заскользил по прибрежному лугу. Не скрипнула ни одна песчинка, теплоход словно пригладил днищем шелковую траву, потом сполз кормой в воду.

Ну что ты будешь делать с таким разудалым теплоходом, который не признает никаких дорог, не различает точных границ воды, неба и суши!

– Отличный у вас корабль, – сказал вожатый капитану и подмигнул ребятам.

– Какой уж есть, – хмуро ответил капитан. – Извините, если что не так… Это бухта Забытая. Стоянка два часа. Мы вам посигналим, когда соберемся в обратный путь.

Спустив пассажиров на берег, капитан и матрос полезли осматривать двигатель.

Все в этой бухте было зеленое: вода, деревья, земля, даже небо, если смотреть на него снизу, изпод ветвей. А самая зеленая поляна недалеко от берега, куда сразу помчались ребята, как будто почувствовали, что она самая душистая, самая солнечная, самая-пресамая. Тут можно кувыркаться, скакать на одной ножке, прыгать, бегать, ползать, лежать на траве, рвать одуванчики, плести венки и гоняться за бабочками. Что еще надо людям, убежавшим из пыльного города!

И вдруг застучало по листьям, и на поляну обрушился грибной дождь крупные капли вперемежку с горячими солнечными лучами.

– Ребята, ко мне! – зовет Гум-гам. – Сейчас будет крыша!

Он мигом приметил крепкий лопух, сказал: «Р-раз!» – и лопух тотчас вырос на глазах, стал огромным зеленым зонтом.

– Все скорее, скорее сюда, под зонт, пока не отшумит дождик!

– Что за чудо-лопух? – спросил кто-то из мальчишек. – Откуда он?

– Тс-с… – Гум-гам прикладывает палец к губам, напоминая условия игры. – А то останешься без крыши.

Ребята сбились в кучу, трогают толстый, как у дерева, ствол, охают, ахают, смотрят вверх, на зеленую крышу, и смеются.

А когда дождь внезапно перестал, начались другие просьбы:

– Гум-гам, сделай этого муравья большим-пребольшим!

– И божью коровку!

– Еще червяка. Пожалуйста, Гум-гам!

– А жука – с танк! А травинку – как саблю! Я буду с ним сражаться.

– Мне лодку из щепки! И парус из троллейбусного билета. Уплыву от вас!

Так кричали все – Максим, Мишка, Зайчик, Сергей, Лена, Вовка, – все мальчишки и девчонки из одного двора. Их новый друг Гум-гам, такой же страстный игрун, как и они, тер лоб, выслушивая просьбы. Нет, он не сомневался в своем могуществе – это все понимали, – он просто раздумывал, какой игре отдать предпочтение.

– Ай, ай, ай! – раздался вдруг крик.

Ребята оглянулись и увидели, что визжит девчонка в горошковом платье. Она махала руками, подпрыгивала, и так же смешно подпрыгивали красные и синие горошины на ее платье. А слезы так и брызгали из зажмуренных глаз.

Максим первым подбежал к ней:

– Ты чего?

– Уходи, уходи! – пропищала девчонка.

Максим повернулся было спиной, но девчонка опять закричала:

– Не ты! Не ты!

Подбежали другие ребята, уставились на плаксу.

– Чего она ревет, Максим?

– Тихо! – шепотом сказал Максим, а девчонке велел: – Стой! Не шевелись!

Он увидел, кого испугалась девчонка. Лимонножелтая бабочка порхала над ней, садилась на красные и синие горошины, взлетала и никак не могла распробовать эти странные цветки. Вот она снова повисла на платье, и тут Максим накрыл ее рукой, осторожно взял за брюшко.

Ребята рассмеялись, а девчонка открыла глаза, сказала:

– У кого есть булавка?

– Зачем она тебе? – спросил Максим. – Это обыкновенная капустница.

Девчонка хитро прищурилась:

– Не. Я, когда ревела, одним глазом подглядывала. Видишь, как блестит? Она прилетела из Африки!

– Капустница! Капустница! – закричали дети.

– Если она прилетела из Африки, – сказал Максим, – то я ее выпущу. И он разжал пальцы.

Девчонка отпрыгнула, пискнула: «Ай!» – и красно-синие горошины подпрыгнули вместе с ней.

А капустница улетела в другую сторону.

– Эх ты, трусиха, девчонка-цветок! – сказал Максим и удивленно уставился на девчонку.

И все ребята подошли к трусихе поближе. Вместо разноцветных горошин на ее платье распустились цветы. Нежно-алые, золотистые – таких не увидишь и в ботаническом саду.

– Не бойся! – покровительственно сказал Гумгам, довольный своей проделкой. – Если бабочки будут приставать к тебе, позови меня.

Девочка замерла на месте, боясь пошевелиться.

– Играй, цветы не ОСЫПАЮТСЯ. А ты что хочешь, Зайчик? Шутить так шутить!

– Я хочу быть желтым, как одуванчик.

И в ту же секунду на рубашке и штанах Зайчика выросли желтые лепестки, и Зайчик поскакал по траве, словно солнечный мяч.

– Смотрите, какой я желтый! Какой я пушистый!

Максим был удивлен: неужели Гум-гам может сделать все-все, что ни попросят ребята? И еще он чувствовал себя немного обиженным: раньше его друг играл только с ним, а теперь…

– А ты, Лена? – спрашивал Гум-гам девочку с красным бантом. Он уже знал всех по имени.

– Фартук, туфли и шапку из листьев.

– Ты, Михаил?

– Мне бороду из травы.

– Теперь твоя очередь, Сергей.

– Я хочу деревянный щит и меч. В лошадь я превращу палку.

– А отчего Максим хмурый? Для друга я сделаю все, что он захочет.

– Я не хмурый, просто задумался, – сказал Максим. – Я хочу крылья, как у стрекозы. Немножко полетаю.

– Что ж, это будет самая большая стрекоза, – соглашается Гум-гам.

Вслед за Максимом и остальные попросили прозрачные крылья, ноги как у кузнечиков, хвосты как у ящериц.

Максим, конечно, нисколько не обиделся, наоборот, обрадовался, что ему подражают. Так всегда в игре: стоит кому-нибудь придумать себе крылья, как сразу же вокруг него – веселая стая.

Гум-гам сидел на пне, обмахивался шлемом, тихонько смеялся, напевал:

Летусия-ползусия, Скачусия-прыгусия, Прекрасная игрусия, Забавная игра!..

Это пригодится для моей коллекции, – прошептал Гум-гам и достал из кармана записную книжку. Оглянувшись, он открыл книжку и стал по слогам читать свои записи:

«Удивительный игры в каторые я играл.

Змей.

Кот Рич.

Корусель.

Замки».

Прочитав эти малограмотные заметки, голуболицый мальчик остался доволен и стал записывать новые игры для своей коллекции, которые он узнал сегодня. Его, конечно, не мучил вопрос, как пишется слово «теплоход», и он с легкостью вывел: «Литучий типлаход».

– Удивлю Кри-кри, – сказал, улыбаясь, Гумгам. – Полетаем мы с ним на теплоходе… Только вот где нам достать теплоход?..

А на поляне, недалеко от Гум-гама, Максим гонялся за Мишкой, чтоб дернуть его за зеленую травяную бороду. Оттолкнется от земли, и крылья несут его немного. И Мишка оттолкнется, взлетит вверх и оглядывается: нет, не поймал! А Максим и не может догнать, он умирает от смеха: такое смешное у Мишки лицо с бородой.

– Эй, Максим!

Девчонка-цветок, трусиха Нина, зовет его:

– Ты не улетай далеко! Они опять на меня садятся.

– Не укусят! – кричит Максим. Но все же он подлетает к девчонке, машет руками на бабочек.

– Знаешь, сколько раз меня кусали, когда я был маленький! успокаивает Максим Нину. – Пчела кусала, комары кусали, муравей укусил. А одна собака только ткнула носом, я ее погладил, и она не укусила. А это меня укусила Ленка Медведева, очень давно, еще в детском саду. Видишь, какой шрам на руке? Пустяки, все прошло.

«Ребят зову, домой хочу-у!..» – гудит с реки теплоход.

Жаль уходить с поляны, но теплоход гудит второй, третий раз, и ребята бегут к берегу. Крылья шелестят за спиной, хвосты волочатся по земле, игра окончена.

– У вас что? Карнавал? – спросил капитан, оглядев зеленые наряды ребят.

– Обычная экскурсия, – сказал Гум-гам. – То есть игрусия.

– Да, – махнул рукой Максим, – видите: трава да листья. – Он понимал, что Гум-гам не хочет рассказывать капитану, как они веселились.

Теплоход шел против течения, подчиняясь капитану.

Гум-гам шептался на палубе с Максимом:

– Какую придумать новую игру? Игру, в которую никто никогда не играл…

Ребятам слышны лишь некоторые слова, которые говорит на ухо Гум-гаму Максим: «Праздник… Ночью… Луна…»

– Я очень люблю праздники, – вздыхает Гум-гам.

– Пусть это будет праздник! – говорит Максим.

– Мне очень нравится луна, – улыбается его друг.

– Значит, будет лунный праздник.

А потом Максим произносит слово, от которого вздрагивает и как-то странно голубеет его друг.

– Лунад… – задумчиво повторяет Гум-гам. – Лунад… Я очень люблю все таинственное. Мне нравится твой лунад.

– Конечно, я это выдумал, – оправдывается Максим. – Никакого лунада вообще-то не бывает.

Разве достанешь так сразу лунный порошок?..

Гум-гам удивленно смотрит на Максима.

– Ты великий фантазер! – восхищенно говорит он и вскакивает со скамейки. – Лунад! Лунад для любой игры! Х-ха! Такой игрусии не придумает даже мой старший брат Кри-кри, а он знаменитый изобретатель.

Теперь все смотрели на Гум-гама.

– Будет игра, – объяснил Гум-гам. – Согласны? Лунный праздник! Вы все ложитесь в постель одетыми. Даже если кто-то и уснет, он все равно попадет на праздник. Я дам знак…

Они не заметили, как причалили к пристани.

Гум-гам очень спешил. Твердя про себя: «Лунад, лунад, таинственный лунад…» – Гум-гам махнул рукой и исчез, как исчезал всегда.

– Куда он пропал? Где шар?.. Какой яркий свет… Я глаза зажмурил, чтоб не ослепнуть… – зашептали притихшие ребята.

– Он шагнул через космос, – объяснил Максим. – В свой дом.

– Так просто? – загалдели приятели. – Как это?

– У Гум-гама есть камень путешествий. Видели? Синий такой, – стал рассказывать Максим. – Он пробивает пространство. Только я не знаю, как называется его планета.

Рассказчик смолк, испуганно оглянулся. За его спиной с тихим шорохом отвалились крылья, на которых он только что летал, упали, рассыпались по траве. Максим поднял крыло и бросил.

– Чего ты злишься, – добродушно сказал Мишка. – Все равно эти крылья ненастоящие.

Ребята посмотрели на Мишку и захихикали: ну и борода! Настоящий гном, а не Мишка!

– Интересно, как это Гум-гам мигом приделал Мишке бороду из травы?

– А почему теплоход кричал человеческим голосом?

– Вы видели, как я летал?

– Смотрите, цветы на платье не завяли! Как же он сумел? Р-раз – и цветы?

И вдруг посыпались на землю листья, трава, лепестки, березовая кора, сосновые иголки, прозрачные крылья.

– Ну вот, – закричал Максим, – дождались! «Что?» «Почему?» Гум-гам предупреждал: кто будет спрашивать, выбывает из игры.

Ребята виновато молчали. Но через минуту снова затрещали, загалдели как сороки. Их мучили вопросы. Только что перелетели на теплоходе через мост, порхали на крыльях, прыгали на пружинящих хвостах. Все было загадочно, как и призрачный шар, который взорвался вместе с Гум-гамом.

– Мне бы такой, – с завистью сказал Зайчик, – я бы все планеты облетел!

– Молчи, тебя бабушка не отпустит! – засмеялись приятели.

– А я убегу! – храбро сказал Зайчик. – Как Гум-гам. Р-раз! – и я в космосе.

– А почему он приходит к нам? – спросил ктото. – Откуда он узнал про нас?

– Чудак. Гум-гам, когда приземлился, попал в наш двор и встретил Максима. Ну, поздоровался, конечно, и говорит: «Научи меня змеить змей».

Максим – он хитрый – отвечает: «Хорошо, научу.

Но ты будешь играть только с нами и не пойдешь в соседний двор…»

– Вот болтуны! – рассердился Максим и убежал.

– Ну и уходи! – крикнули ему вслед. – Подумаешь, великий фантазер… Сам первый крылья потерял.

А окна, распахнутые во двор, звали детей:

– Игорь, домой!

– Вова, уже девять часов!

– Максим, пора спать.

Как быстро проходит в игре время! Не успеешь оглянуться – уже вечер и мама зовет домой. Как будто его не было вовсе – зеленого дня. Как будто сразу вечер пришел.

Хорошо сказали когда-то древние мудрецы: время – это река, которая течет всегда одинаково, и мы плывем на корабле по невидимой реке времени… Но с тех пор никто не может объяснить, почему, когда ты делаешь что-то очень важное, время пролетает незаметно, но оно тянется бесконечно долго, если тебе скучно. Никто не знает секрета. Может быть, только Гум-гам. Ведь он умеет играть так, что часы мелькают, словно минуты…

Гудит за окном город. Синие сумерки окутали деревья, скамейки, дома. Синие, как чернила, сумерки…

 

Гум-Гам, Кри-Кри и Луна

Луна повисла над домом. Небо в звездах. Ночь.

Если б кто-нибудь этой ночью любовался луной или разглядывал созвездия, он бы заметил висящую в небе серебристую лестницу, а на ней странного музыканта. Этот музыкант играл на маленькой флейте, сидя на верхней перекладине лестницы. Он играл, наклонив голову, и не падал. Он даже слегка притопывал одной ногой, забыв, что находится не на эстраде. А в доме, пока играл музыкант, одно за другим гасли окна.

Если б кто-нибудь этой ночью заглянул в другие дворы, он бы везде увидел таких забавных музыкантов. Они стояли на своих лестничках – кто высоко над крышей, кто пониже – и играли на скрипках, на кларнетах, на маленьких трубах, каждый на своем инструменте. И хотя играли они очень тихо, засыпали полуночники, больные бессонницей и даже милиционеры на своих постах, останавливались автофургоны, развозящие свежий хлеб, замирали на месте ночные такси. Когда город успокоился, музыканты спустились во дворы, легко переворачивая в воздухе свои лестницы.

Гум-гам спрыгнул на футбольную площадку, положил в карман флейту, подбросил на дерево лестницу. Огляделся и… «р-раз!» – распахнулись в квартирах двери, застучали по лестницам подошвы, из всех дверей выбежали ребята. До этой минуты они лежали в кроватях, не раздеваясь, некоторые даже в ботинках, чтоб быстрей выбежать, и ждали, когда их друг скажет свое знаменитое «р-раз!». А те, кто уснули, но хотели играть, все равно поднялись от этого тихого «р-раз!», вышли, хлопая ресницами и поеживаясь, во двор и увидели своих приятелей и с ними бодрого, готового играть днем и ночью Гумгама.

Его лицо казалось таинственным в лунном свете, костюм мерцал вышитыми звездами. Гум-гам приветствовал шуткой каждого мальчишку, каждую девчонку. Тем, кто первым прибежал на площадку, он говорил:

– Я вижу, ты очень хочешь попасть на праздник… Кто играет, тот не спит. Верно, Зайчик?.. К сожалению, Великий Фантазер примчался к финишу только восьмым…

А опоздавших встречал общий смех, потому что Гум-гам шутливо замечал:

– Как жаль, все места под елкой заняты, но мы берем тебя в игру. Завяжи левый ботинок, а то потеряешь, и мама не найдет его утром под кроватью…

Все собрались? Никто не передумал? За мной!

Они вышли на улицу, притихшие, серьезные, оглядывая непривычно спокойные улицы. С открытыми окнами дремали дома. Звездное небо распростерлось над крышами. Отдыхал от жестких шин теплый асфальт. Полмира спало вместе с этим городом.

Но вот детские голоса и смех, легкие шаги, будто ветер, пронеслись по пустынным улицам – без пешеходов и автомобилей, без милиционеров и лоточников, – по совсем пустынным улицам. Со всех концов города спешили дети к парку.

Едва ступили ребята на поляну, как засветились темные ели, замерцала под ногами голубая трава, подмигнули светлячками кусты. Ребята ступали опасливо, боясь мять светящуюся траву. Осторожно вдыхали они ночной прохладный воздух, прислушивались к звенящей тишине, всматривались в окружавший таинственный ночной мир. Все немного волновались, как в цирке, когда гаснет свет и зрители ждут: что же дальше?

– Смотрите! Синяя луна! – крикнул кто-то.

Звезды погасли, взошла яркая синяя луна, и все лица, обращенные к ней, стали голубыми.

«Что со мной? – спрашивал каждый себя и поглядывал на соседей. Может быть, я попал к марсианам?»

Что-то громко хлопнуло, лопнуло в тихом небе. Два громадных зонта повисли над поляной. На этих зонтах, как на парашютах, опускались какие-то чудаки. Ребята разбежались, давая им место для приземления. И вот уже прыгуны с зонтами коснулись травы – один в серебристо-звездном костюме, второй в золотом.

– Это Гум-гам! – узнал Максим звездного человека.

И ребята его двора подхватили:

– Ура! Гум-гам!

– Кри-кри! – закричали на другом конце поляны. – Наш Кри-кри! – Это соседний двор приветствовал своего мастера игр.

Сразу все заговорили, засмеялись, забыли о странном ночном светиле.

Гум-гам и Кри-кри удивленно оглядывали таких же, как и они сами, голуболицых ребят. Будто видели их впервые, будто оба свалились с луны.

– Ого, сколько тут знакомых! – закричал Гумгам. – И всем, я вижу, очень весело.

– Серьезные люди давно спят, – тонким голосом подхватил Кри-кри, – а эти – хохочут.

Ребята уселись на траве. Она была сухая, жесткая и пахла совсем не так, как обычная трава.

– А чего им грустить! – сказал Гум-гам. – Они умеют во все играть. Вот ты… – Гум-гам подошел к мальчишке, сидевшему недалеко от него, – что ты хочешь?

Мальчик поднялся, тихо сказал:

– Луну. Точнее, лунный камень.

– Он хочет лунный камень, – громко повторил Гум-гам.

– Лунный камень? – закричал Кри-кри. – Пожалуйста! Я могу отломить кусок от вашей Луны. Проверим?

Ребята зашумели:

– Кусок от Луны? Тоже сказал… Пусть попробует…

– Сейчас проверим. – Гум-гам показал Крикри на Луну. – Пожалуйста, вон она.

Кри-кри сложил свой зонт, взял его за ручку, прицелился в Луну и бросил вверх. Зонт, кувыркаясь, улетел. Ребята захлопали веселой шутке.

– Смотрите! – Кри-кри показывал на Луну, сиявшую в ночном небе.

Зрители ахнули. От Луны отломился здоровенный кусок и полетел вниз, прочерчивая черноту неба. Все вскочили, зажали уши ладонями.

Нарастающий свист. Грохот взрыва. Огненные брызги. И тишина… У ног Кри-кри лежит огромный мерцающий камень.

С окруживших поляну елей посыпались голубые искры – так бурно хлопали ребята. Один Гум-гам остался недоволен.

– Кри-кри, что ты наделал! – возмущался он. – Как мы теперь будем играть под обломанной, некрасивой Луной!

Луна была похожа на кругляк сыра, от которого отломили кусочек.

– Это легко исправить! – крикнул Кри-кри.

Он ухватил глыбу одной рукой. «Р-раз!» – и поднял ее над головой. «Р-раз!» – и швырнул в небо. Камень, светясь, долетел до Луны. И оказался на прежнем месте. Снова полный диск спокойно светил на небе.

– Ого-о! Вот это силач! Молодчина, Кри-кри! – загудела поляна.

– Ты что, волшебник, Кри-кри? – спросил Гум-гам.

– Волшебник? Ты, Гум-гам, говоришь глупости. Волшебников не бывает. Я, Кри-кри, много путешествовал в космосе, но нигде не встречал волшебников. Я и мои друзья – мы просто любим играть.

И Кри-кри крикнул в ночное небо:

– Тили-тили!.. Чур-чура!.. Тень-пень!..

Они возникали в глубине неба и опускались на светящуюся траву – один на маленьком облаке, второй с огромным листом в руке, третий со связкой шаров.

Их имена звучали непонятно-сказочно. И хотя Кри-кри только что уверял ребят, что его друзья не волшебники, странно было видеть, как они прыгали на поляну прямо с неба. Правда, мастера игр жили на другом конце звездного мира и, наверное, там считались обычными имена, похожие на звон колокольчиков, а вместо парашюта, как видно, пользовались шарами и облаками.

– Тин-лин!.. – выкликал Кри-кри. – Дин-до!..

Пом-лом!.. Дара-даг!..

С большим, как подсолнух, цветком, с вертящимся пропеллером, с бумажным змеем, на прозрачных крыльях прыгали на поляну синелицые путешественники в своих дорожных скафандрах.

Приземлившись, они неуклюже подскакивали на месте, с любопытством оглядывались и махали ребятам, как старым знакомым.

– Мои друзья принесли подарок, – объявил Кри-кри. – Хотите, ребята, играть во все на свете?

Играть в звезды, в луну, в дома, самолеты, марсиан, рыб, зверей, птиц – хотите? Играть днем и ночью, каждый час, каждую минуту – хотите?

– Хотим! Хотим! Хотим! – громом взорвалась поляна.

– Раздайте всем лунад! – приказал Кри-кри товарищам.

Синелицые игруны обошли ребят, вручили каждому лунад. Круглый, как медаль, в синей обертке, с таинственно блестевшими словами: «Я ВСЕ УМЕЮ».

– Что это такое? – спрашивали ребята друг друга.

Гум-гам поднял руку.

– Это не простой лунад, это лунад для игр, – объяснил он. – В нем лунный порошок и звездный свет. Тот, кто взял лунад в руки и откусит кусочек, – тот самый счастливый человек. Лунад можно уронить из окна и опять найти, можно съесть и достать из кармана новый… Но можно и навсегда потерять…

Ребята растерянно молчали, разглядывая загадочный лунад. – Никто не решился развернуть синюю обертку.

– Не бойтесь, лунад вам понравится, – усмехнулся Гум-гам. – Вы спросите: а что мы потребуем за лунад? Ничего! Только новые игры, в которые будем играть вместе. Между прочим, – продолжал Гум-гам, – лунад придумал мой друг Максим. Я назвал его – Великий Фантазер.

– Где Великий Фантазер? – позвал Кри-кри. – Покажись!

Максим встал. Согни глаз смотрели на него.

– Я дарю тебе камень путешествий, – сказал Кри-кри. – Он у тебя в кармане.

Великий Фантазер сунул руку в карман и вынул сверкающий, как маленькое солнце, кристалл, точно такой, какой подбрасывал в воздух Гум-гам, возвращаясь домой. Сидящие рядом ребята зажмурились.

– Ты знаешь, как с ним обращаться? – спросил Гум-гам.

– Да, – кивнул ослепленный Максим и спрятал камень.

– Максим научил нас играть со змеем и в поющие двери, – объявил Гум-гам.

– И в карусель, и в летающие теплоходы, – подсказал Кри-кри.

– Теплоходы я придумал! – пискнул Зайчик из толпы.

И тут все засмеялись, зашумели, закричали:

– Ура! Будем играть! Да здравствует лунад!

Гум-гам оглядел сидящих и хитро улыбнулся:

– Я вижу, кое-кто уже попробовал лунад и ждет, что будет дальше. Скажите теперь: «Р-раз!»

Зрители испуганно вскочили, не понимая, куда пропали их товарищи. Только что сидели рядом, болтали, жевали лунад, и уже нет их – лишь примятый след в траве.

– Они в постели, – объяснил спокойно Гумгам. – А завтра новая игра.

«Р-раз!.. Р-раз!.. Р-раз!..»

Будто ветром сдувает мальчишек и девчонок с поляны. Самые смелые уже спят дома. Самые нерешительные медлят, мнутся с ноги на ногу, а рука сама подносит ко рту лунад, и губы сонно шепчут:

– Р-раз!.. Тишина. Гаснут синие ели. Потемнела трава.

И вдруг вспыхнули, взорвались под елями разноцветные шары, словно кто-то огромный, многоглазый выглянул из леса, – это космические игруны возвращались домой.

А вслед за вспышками – крик:

– Гум-гам! Гум… га-ам!

По поляне бежал мальчишка.

– Гум… га-ам!

– Это ты, Максим?

Знакомая фигура в звездном скафандре возникла из темноты: Гум-гам опустился сверху на зонте. Максим подбежал к другу.

– Скажи, – задыхаясь, спрашивает мальчик, – скажи, куда я попаду, если подброшу этот камень? В космосе миллион миллионов звезд, а планет еще больше.

– Ты попадешь на мою планету, – пообещал Гум-гам, – ко мне в дом.

– А как называется твоя планета? Твоя страна…

– Не все ли равно, как она называется? Приходи когда хочешь.

– Нет, ты скажи.

– Лучше не спрашивай, Максим, – сказал голуболицый. – Ты нарушаешь запрет…

– Ты чего-то боишься, – догадался Максим.

– Автук, – загадочно произнес Гум-гам.

– Ав-тук, – повторил мальчик странно звучащее, непонятное ему слово.

– Автук управляет всем на свете, – продолжал Гум-гам. – Если Автука о чем-либо спросить, игра обрывается…

Максим вспомнил, как отвалились у него прозрачные крылья, когда он рассказал про Гум-гама, как посыпались с ребят лепестки, трава, листья…

Максим хотел узнать, что это такое – Автук, но не решился.

– Я приду к тебе в гости, – сказал Максим другу. – И не буду приставать с глупыми вопросами.

– Ты все сам увидишь, – отвечал Гум-гам. – Моя планета называется Голубая планета… Моя страна, – Гум-гам вздохнул, – моя страна называется СТРАНА БЕЗ ПОЧЕМУ. – И он произнес устало: – Спокойной ночи. Не скучай, Максим!..

Синяя луна нырнула за облака и вынырнула обыкновенной, лимонно-желтой.

Шел по пустынной улице одинокий мальчишка, держа в руке сверкающий камень.