У Влада потрясающие друзья. И хоть он делает вид, будто вся честная компания его жутко раздражает, хоть и демонстративно тащит меня гулять подальше от всех, я вижу, что между ними есть связь, которая бывает между друзьями. Я почти забыла, какая она может быть крепкая, друзей совсем не осталось. Но все они: веселая Аня, немного надменная и резкая, но очень красивая Кристина, молчаливый Серж, серьезный деловой Игорь — они вместе не потому что так вынудили обстоятельства. Они вместе, потому что нужны друг другу и Влад — часть их сообщества.

Это круто. Я и не знала, что в их кругу такое бывает.

Мы бредем по утреннему лесу, удаляясь все дальше и дальше от дома. Влад крепко держит меня на руку, с поразительной быстротой умудряясь ловить момент и не давать споткнуться об очередную корягу. Мои мысли слегка путаются, прикосновение рождает воспоминания о прошедшей ночи и мне немного стыдно. Хотя, наверное, в удовольствии нет ничего плохого. Но не так-то просто вытравить из себя старые комплексы.

— Придется уехать, — вдруг говорит шеф. — Жирный заказчик родил мысль. Не хочу упустить сделку. А ты оставайся. Будет весело. Завтра утром вернешься с ребятами.

— Я поеду с вами.

— Уверена? Анька будет тебе рада.

— Уверена. Завтра на работу. Нельзя прогуливать.

— Да ну? — усмехается Архипов.

Я ни за что не признаюсь, что не хочу привязываться к его друзьям. Что однажды, когда три отведенных мне месяца истекут, мне придется покинуть офис "АрхиГрупп". И что если Аня станет моей подружкой, то порвать с прошлым раз и навсегда не получится. Мыслями я буду все время возвращаться к шефу. И я не уверена, что это будет просто праздное любопытство.

Мне кажется, я падаю с обрыва. Как во сне, лечу куда-то вниз, дыхание захватывает от высоты и скорости. Только во сне выходит проснуться, а я все лечу и лечу. Приземление выйдет болезненным.

— Как хочешь, — пожимает плечами Влад. — Но кончай мне уже выкать. Сейчас дождемся Макса и после обеда поедем. А вечером, если получится, я вырвусь на ужин.

А если нет, я устрою себе вечер красоты. Раз не нужно больше париться о деньгах, накуплю себе масочек, масел, бомбочек для ванны, возьму гигантский молочный коктейль с мороженым и буду отрываться в люксе пятизвездочного отеля.

Пожалуй, это даже интереснее, чем ужин в компании шефа.

Когда приезжает Макс, мы с Аней, Сержем и Игорем сидим в беседке, капая слюнями на готовящийся шашлык, дети бегают вокруг дома, Серж поехал в ближайший магазин за чем-то очень нужным и неожиданно понадобившимся, а Влад в доме, собирает вещи и разговаривает с кем-то по телефону.

— Олененок, возьми, пожалуйста, у Макса ноутбук и скажи, что мы приедем через пару часов, пусть ждет в офисе.

Делать нечего, я бреду к стоянке у ворот участка, где ждет хмурый невыспавшийся Макс. При виде меня он становится еще мрачнее. Мое раздражение взаимно, поэтому мы не здороваемся, лишь обмениваемся презрительными взглядами.

— Давай, — протягиваю руку за тонким серебристым ноутом. — Влад велел передать, чтобы ты ждал в офисе. Он приедет после обеда.

Макс протягивает ноут и криво усмехается.

— Что, отработала аванс?

Он знает, как меня разозлить. Еще во время первой ссоры в налоговой он упирал на то, что я не привыкла к такому формату отношений. Тогда он хотел отвадить меня от Архипова, а сейчас просто говорит гадости от бессилия. И хоть в таких ситуациях всегда говорят "не обращай внимания, не опускайся до их уровня", меня злит его издевка.

— А что, тебя не позвали на вечеринку? — нарочито удивленно интересуюсь. — Надо же, а я думала, Влад собрал самых близких. Все его друзья там. Странно… ну да ладно. Тебе пора, наверное? В обед пробки, не успеешь перекусить. А может, тебе шашлычка вынести? Я сейчас сбегаю!

— Пошла ты, — цедит парень сквозь зубы и резко разворачивается.

На этот раз победа, кажется, за мной, но почему же так погано на душе-то?

После обеда, несмотря на уговоры Ани, мы выдвигаемся в путь. Я такая сытая, что даже глаза с трудом держу открытыми. И это я еще мужественно отказалась от вина, побоявшись отрубиться после жесткого недосыпа. Негромкая музыка в машине так и убаюкивает.

Завтра понедельник, и сейчас все мысли заняты продумыванием плана по поимке коварного расхитителя шоколадок. Я почти уверена, что это Макс и еще думаю, не найду поутру ни одного, даже самого завалящего, леденца. Только как бы его прищучить?

— О чем задумалась, Олененок? — спрашивает Влад.

— Вы… ты съел мой киндер?

— Чего? Нахрена мне твой киндер?

— Значит, не ты. Кто-то спер у меня из стола киндер и шоколадки. Которые ты подарил.

— А, — он усмехается, — делиться не хочется?

— Я бы поделилась, если бы кто-то честно подошел и попросил. А тырить из моего ящика — свинство. Куда мне теперь убирать кошелек, зная, что любой может войти и порыться в столе?

— Хм. Да, это странно. Кошелек уберешь ко мне под замок. Завтра посмотрим камеры.

— Камеры?! В приемной стоят камеры?! А… но…

Мог бы хоть предупредить!

— Что такое? Чем ты занималась в приемной, что тебе стыдно перед камерой?

Так, это надо вспомнить. В кофе швабре не плевала, Максу перец в запасные ботинки не подсыпала, даже колготки не поправляла и лифчик не застегивала.

— А вдруг я ковыряла в носу?!

— Если ты делала это не в идиотской пижаме с совятами, то моя потенция переживет.

— Да причем тут твоя потенция, — бурчу я.

— Больше твое не королевское поведение ничему не угрожает. За камерами в приемной никто не следит, записи поднимают только в случае проблем. Завтра попросим службу безопасности посмотреть, кто роется в твоих шоколадках.

Ну вот, и детективный план становится не нужен. Даже обидно, я почти настроилась гуглить, где купить ловушку, которая стреляет синей краской. Или бьет током. Или записывает видео кражи и выкладывает его на ютуб с обидной подписью.

Мы въезжаем в город и в считанные минуты добираемся до отеля. Долго стоим на стоянке и целуемся. Утром я думала, что после прошедшей ночи еще долго не смогу испытывать желание, я чувствовала себя вымотанной до предела. Но сейчас я снова горю и ненавижу свое тело за то, что его так легко настроить на нужную волну.

А еще меня пугает новое желание, которое никогда еще не приходило в голову. По крайней мере так сильно и настойчиво. Я очень хочу доставить Владу удовольствие. Снова ощутить его желание, власть над ним и нереальный кайф от осознания, что твои прикосновения способны на такой эффект.

И я даже знаю, как это сделать, но не хватает смелости. Она всегда отказывает в самый нужный момент.

С явным сожалением Влад меня выпускает, и я быстро проскальзываю в отель. Захожу в магазин косметики на первом этаже и долго в задумчивости брожу между полок с жутко привлекательными баночками, пакетиками, свертками и бутыльками. Набираю целую корзину девичьего счастья, поднимаюсь в номер и обнаруживаю в папке с прайсом ресторана обалденно ценную информацию!

— В стоимость номеров категории "Полулюкс", "Люкс" и "Гранд" входит спа-программа на выбор, безлимитное посещение фитнес-зала на все время пребывания в отеле и доступ в панорамный бар на двадцать седьмом этаже, где для гостей круглосуточно представлены прохладительные напитки и легкие закуски.

Не веря собственному счастью, сверяюсь с категорией номера. И, убедившись, что живу в люксе, немедленно звоню на ресепшен. Какое удовольствие? Какой секс? Тут целая спа-программа в подарок!

Влад не приезжает и не звонит, но я так расслаблена, что даже не могу сходить на ужин. Заказываю вечером в номер травяной чай, леплю на глаза золотистые охлаждающие патчи и чувствую себя счастливой, глядя на огни ночного города.

Не зная, что на следующий день надо мной разверзнутся тучи.

* * *

Утром все как обычно. Мне приходит смска от шефа "Хочу красное", и я, закатывая глаза и зевая, бреду к шкафу, чтобы выбрать там красное платье с кожаными вставками. К нему я делаю небрежный пучок и нахожу туфли на высоком каблуке. Не хватает только очков в пластиковой черной оправе, но уж чего нет, того нет.

Затем неспешно пью кофе в гостиной, и в назначенное время спускаюсь вниз, где уже ждет водитель. У ресепшена толпится народ с чемоданами — оформляют ранний заезд. Несколько человек из очереди провожают меня взглядами. Интересно, что они думают? Что я — командировочная бизнес-леди с личным водителем?

Или что элитная проститутка. Тоже вариант.

О том, что кто-то не добавляет слово "элитная" думать вообще не хочется.

Входя в приемную я жду чего угодно. Просьбы сварить кофе, ответа на вопрос "кто спер киндер", влюбленного Макса, украшающего розовыми шариками кабинет Архипова. Да хотя бы уже знакомого отрывистого приказа "раздевайся!". Но никак не того, что Влад выйдет, едва глянет на меня и бросит:

— Зайди ко мне. Сейчас.

В детстве, когда мама кричала мне "Олеся, иди сюда, поговорим!", я сразу понимала: мне капец. Так вот, в экранизации моей биографии Влад вполне бы смог сыграть маму, и ни один кинокритик не высказался бы, что он не подходит на эту роль и вообще мужик! Интонации, взгляд, сложенные на груди руки. Все так и кричало: ты больше не Олененок, Леся, ты накосячивший олень.

Только что я снова сделала, если даже на работе вчера не была? Целовалась "ниоч"?

— Садись, — говорит Влад.

Смешно, но у меня начинает бешено стучать сердце.

— Олеся, у тебя с Максом конфликт?

Вот такого вопроса я точно не жду.

— С чего вы… ты взял?

— Вы не ладите с первой встречи, это я заметил. Но скажи мне, он тебя обижает? Почему ты не рассказала мне?

— Потому что ничего особенного не происходит. Мы просто не сошлись характерами, что тут такого?

Я скорее умру, чем признаюсь, что именно Макс поставил мне подножку и разрисовал плакаты с пижамами. В какой-то мере мне даже жалко помощника. Ну, влюблен он, так что, теперь не человек? Ревность у него, конечно, адски нездоровая. Но она не должна стоить дураку карьеры.

И вообще, это моя жертва! Я сама ему отомщу!

— Знаешь, я такого от тебя не ожидал, — сокрушенно качает головой Влад, чем окончательно вводит меня в замешательство. — Я не стану скрывать, что мне понравилась твоя непосредственность. Что в определенной мере дурачества веселят и даже заводят. Но Леся! Так же нельзя! В моей фирме это недопустимо, никто не имеет права так поступать, ни секретарша, ни…

— Кто? — Я вскидываю голову. — Опять шлюхой назовете?

— Я этого не говорил. Я хочу понять: неужели я мало тебе позволяю? Неужели тебя обижаю? Неужели не помог тебе решить проблемы, не вытащил из неприятностей? Почему вместо того, чтобы пойти со своей проблемой ко мне, ты… поступила так?

— Да объясните уже, что я такого сделала!

Я понятия не имею, о чем Влад говорит. Хотя мне уже обидно и совершенно забылся уговор не "выкать" шефу. Но, похоже, пока я релаксировала и отсыпалась перед рабочей неделей, вокруг снова что-то стряслось. И в этом "чем-то" обвинили меня.

Вместо ответа Влад поворачивает ко мне моноблок. Сначала я вижу только открытый почтовый клиент, но затем вчитываюсь в письмо на экране. Оно состоит из пар строк и прикрепленной картинки, которую шеф любезно для меня открывает.

По мере чтения я понимаю, что мир вокруг начинает слабо пошатываться. Это сон? Обычно такое происходит в дурацких реалистичных кошмарах.

— Но я этого не писала!

— Но это адрес приемной.

— Да, но…

Я всмотрелась в дату и время и напрягла память. Так, это было в тот день, когда была вечеринка в арт-центре. Или нет? Нет, следующий! Утром я ела бутерброды, приходил Сергей, а потом Влад… и в общем я легла спать на диване, проснулась и обнаружила записку!

— Я спала!

— Что?

— В это время я спала у вас в кабинете на диване. Вы сами мне разрешили. Я долго спала, потом проснулась и увидела записку с заданием. Я не отправляла емейл! Ну зачем мне рассказывать всем об ориентации Макса? Да еще и скринить его профиль на сайте знакомств? Да я туда даже не хожу! И вообще… это просто глупо: рассылать такое с емейла приемной. Вы можете считать меня ребенком, но уж за дуру-то не держите!

Архипов задумчиво смотрит, изучает, не может понять, говорю ли я правду. А я не могу отвести глаз от экрана, где в емейле, якобы отправленном мной, куча гадостей и мерзко подписанный скриншот какого-то сайта для геев.

— Я хотел бы тебе поверить, Олененок, — наконец вздыхает Влад.

— Верьте не мне. Верьте камерам. Если кто-то разослал с компьютера в приемной сообщение, то его будет видно. Ну или на худой конец станет ясно, что во время рассылки я не приближалась к компьютеру.

На самом деле я почти уверена, что это сделал Макс. А, учитывая, что он "на ты" с гаджетами и наверняка знает о камере в приемной, глупо рассчитывать на легкую победу.

— А что Макс говорит? Вы с ним общались? Он обвиняет меня?

— Он сказал, что знала только ты. Макс никого не обвинял, просто принес заявление.

Тут челюсть у меня отвисает второй раз. Это что? Карьерный Камикадзе? Сделал гадость ненавистной секретарше — и сразу увольняться? Я думала, Макс любит работу в комплекте с шефом больше всего на свете. И уж точно не способен уйти из-за одной секретарши, которую через три месяца сдадут по гарантии.

— Заявление? — тупо переспрашиваю я.

— Лесь, кто-то разослал емейл, что он гей и влюблен в начальника. Как ты думаешь, после такого реально работать?

— А чего, толерантность уже не в тренде? — тоскливо вздыхаю я, понимая, что сейчас тот момент, когда шутками делу не поможешь.

Как ни крути, а я в полной заднице. Выхожу в приемную, будто пыльным мешком по голове ударенная, и сажусь в кресло.

Итак, шеф лишился помощника. Это плохо само по себе, потому как Макс Влада нехило так разгружал, явно работая сверх меры. А еще шеф вряд ли избавится от ощущения моей причастности. Даже если запись с камеры докажет, что я не отправляла емейл, то, как в анекдоте, осадочек останется. Обидно, несправедливо и обидно.

Даже не знаю, что и думать. Макс навредил себе, чтобы мне отомстить? Должно быть, я перегнула палку, когда ударила в самое больное место. Хотя он первый начал! И не стеснялся в выражениях.

Вот только меня все же окружили приятностями и вниманием, а парень жил в обществе неразделенной любви. Наверное, я бы в такой ситуации в один момент тоже послала все к черту и ушла, следуя поговорке "с глаз долой, из сердца — вон".

Только что делать-то теперь?

Вплоть до обеда я сижу в гордом одиночестве в приемной. В сотый раз до тошноты внимательно рассматриваю скрин, ищу в почте следы отправленных писем или посещения сайтов. Но кто бы ни сделал мерзкую рассылку, он хорошо подчистил все следы. И поживился моим киндером, сволочь.

Архипов уходит после обеда. Молча проходит мимо меня, даже не взглянув, и мне становится еще тоскливее. Я вдруг понимаю, что мне не хватает внимания. Того, которому я так удивилась в начале, и к которому почти привыкла на выходных, на даче. Когда тебе позволяют дурачиться, варят манную кашу на завтрак и укладывают поспать в обед. Когда можно ни о чем не думать, просто делать то, что велят, получать от этого удовольствие и чувствовать себя красивой, желанной девушкой.

Меня ранит равнодушие Влада. И гнетет мысль о том, что кто-то подставил меня с рассылкой.

Есть совсем не хочется, но я все равно бреду к лифту. Выйду, проветрю голову, отвлекусь от уныния. Так глубоко погружаюсь в свои мысли, что не замечаю, как вместо первого этажа нажимаю кнопку подземного паркинга. Из него тоже есть выход, так что я неспешно иду вдоль рядов машин, пока не натыкаюсь взглядом на Макса.

Он не видит меня, сидит на корточках спиной. На его машине красуются алые неровные буквы, которые он безуспешно пытается оттереть. На самом деле я настолько поражена, что не могу сдвинуться с места. Когда весь офис получает информацию о том, что ты гей — это неприятно, спору нет. Наверное, в курилках сейчас нет других тем для разговоров.

Но написать на чужой машине "Пидор"?

Хотя я бы это написала, даже не зная, что Макс — гей. Хотя сейчас мне его жалко.

— Что уставилась? — Он, наконец, замечает меня в отражении. — Наслаждаешься?

— Это не я.

— Да уж вижу, ты, поди, грамотно писать не способна, даже на чужих машинах.

Это он намекает на ошибки в письме, которые, кстати, тоже косвенно свидетельствуют о моей невиновности.

— Не я разослала всем скрин.

— Ага, — язвительно хмыкает парень.

— Я серьезно. Если бы я хотела, то не стала бы так подставляться. Кто-то с моего компа разослал всем письмо, пока я спала в кабинете.

— Даже не знаю, что более убого: то, что ты как полудохлая рыба конвульсивно дергаешься, в то время как Архипов стремительно теряет к тебе интерес. Или то, что шлюха спит прямо на рабочем посту.

— Знаешь, что?! — взрываюсь я. — Так тебе и надо! Понятия не имею, кто разослал письмо, но если выясню, подарю ему шоколадку! А если узнаю, что это был ты, то поверь, мало не покажется, я теперь знаю, где секс-шоп находится!

— Вот и вали нахуй! — орет мне вслед Макс.

А слово написано и с другой стороны машины.

Нет, все же его немного жалко. И себя. Что ж за жизнь-то такая!

Аппетита нет, есть желание свернуться клубочком и пореветь, но от этого я давно себя отучила. Покупаю в торговом центре неподалеку большой молочный коктейль. Раньше они меня радовали, а теперь это кажется таким глупым.

Я, наверное, неправильная. Ведь есть в жизни справедливость: Макс говорил в мой адрес столько гадкого, а теперь его самого все обсуждают. Он изрисовал плакаты с моими фотками, а теперь и на его машине написано все, о чем думают его коллеги.

Но все равно это жестоко. Они-то не знают, что Макс делал мне. Неужели это просто потому что ему нравятся парни? Или наверх помощник шефа поднимался теми же методами, которыми отваживал секретаршу?

Я не знаю, есть ли смысл мне возвращаться в офис. Равнодушный взгляд Влада резанул, как острое лезвие. Поверил? Посмотрит камеры? Или просто даст пинка под зад проблемной секретарше? Я бы дала. По моей вине он лишился кучи денег, поимел проблем с заказчицей, потерял помощника и даже секса толком не получил.

Не Леся, а беда какая-то.

Но делать нечего, надо вернуться. Вдруг еще все образуется? Порой мне кажется, что хуже быть не может, что выхода из безнадеги просто нет. А потом лучик солнца освещает все вокруг и оказывается, что жизнь не заканчивается на побеге парня, обокравшего тебя до нитки. И на должности любовницы отцовского партнера все только начинается.

Вдруг история с Максом тоже начало чего-то интересного и необязательно ужасного?

Архипова нет, так что я просто сижу в кресле, пью кофе и просматриваю новости. Изредка кто-то звонит, получает ответ, что шефа нет на месте, и просит передать записку. Так я сижу вплоть до момента, когда в приемную входит коренастый мужчина с форме охранника.

— Шеф у себя? — спрашивает он.

— Вышел. Куда — не сказал, когда вернется — тоже.

— Понял. Он записи просил с камер, я принес. Передашь, сестренка?

При этих словах мое сердце начинает биться чаще. Я стараюсь выглядеть равнодушной и спокойной, но рука дрожит, когда я беру флешку.

— Пахнет у вас тут вкусно. Кофейком хорошим.

Да иди уже отсюда!

— Давайте я вам отсыплю? Попьете у себя в тишине и спокойствии, — предлагаю я прежде, чем он решается попросить сварить и ему.

Я просто не выдержу, если буду ждать, пока он свалит!

К счастью, охранник удовлетворяется половиной банки с кофе и уходит. Я тут же кидаюсь к столу, но вставив флешку в разъем, замираю. И совесть здесь совершенно не причем. Быстро нахожу номер Макса, который остался еще со времен разговора о собеседовании и, не давая себе передумать, звоню.

— Слушаю.

Ну и голос у помощничка противный. Недовольный еще.

— Слушай, голубой вагон, хватит уныло качаться и трусливо бежать. Предлагаю вычислить крокодила и надрать ему уши до состояния чебурашки.

— Ты бухая? — мрачно интересуется Макс.

— Я остроумная. Наверное. Мне принесли запись с камеры наблюдения в приемной. На то время, в которое было разослано письмо. Можешь и дальше на всех дуться и играть в автомойку, а можешь подняться и выяснить, я это была или нет.

— И нахрена мне это?

— Значит, это ты меня подставил?

— Ты поехала? И "пидор" на машине тоже я написал, да?

— Ну а вдруг ты настолько же самокритичен, насколько и я — остроумна? В общем, как хочешь, я тебе сказала, что ничего не посылала. И могу это доказать. Запись с камер у меня, шефа на месте нет. Не будь трусихой, Макс.

С этими словами я кладу трубку и жду. Не верю, что Макс придет, он давно для себя все решил. И даже не попытается бороться с течением. А уж мне не поверит и тем более не доверится это сто процентов. Да и зачем мне оно надо? Посмотреть видео, получить подтверждение, что я ничего не делала, сунуть доказательства под нос Архипову — и обидеться. За то, что поверил, будто я могла так поступить, за то, что не поверил мне. Показательно так обидеться на денек-другой, чтобы знал, а потом простить.

Потому что мне кажется, я не способна на него злиться и даже когда рассержена, все равно скучаю по перепалкам.

Десять минут, что я отвожу Максу, истекают. Он не пришел, а значит, я смотрю видео сама. Но едва я запускаю проигрыватель, дверь приемной открывается, впуская помощника. Видок у него что надо. Нечто среднее между злобной тварью из старого ужастика и промокшим пушистым зайчиком, забытым хозяйкой на скамейке.

Нависая прямо над душой, Макс пялится в экран, где на видео пустая приемная. Значок времени показывает, что сообщение будет разослано через десять минут. Дверь в кабинет закрыта.

— Я там сплю, — зачем-то сообщаю Максу.

— Да мне похуй.

Пока придумываю достойный ответ, картинка вдруг меняется. Медленно открывается дверь приемной. Я затаиваю дыхание: входящего пока не видно. Макс склоняется ниже, и я чувствую, как он дышит мне в ухо. Уху щекотно. Это отвлекает.

— Швабра! — вырывается у меня, когда посетитель показывает себя.

Виляя филе, как в рекламе колготок, швабра сначала заглядывает в кабинет, очевидно, видит уснувшую меня и задумчиво оглядывается. О существовании камеры она, похоже, не подозревает.

— Фу, какой ужас, она смотрела на меня, пока я спала. Придется брать с собой молоток.

— Не спать на работе не пробовала?

— Козел ты, Максимка.

— То, что ты не рассылала скрин не значит, что я резко стану тебя боготворить.

— Да мне плевать. Но что делать со шваброй?

Меж тем Лариса на экране садится за комп и минут пять там копается. Вот она что-то ищет на столе, выдвигает верхний ящик и обнаруживает там гору шоколадок.

— Вот стерва, киндер сперла! И мармелад!

Швабра уходит, перед этим тщательно проверив, что не оставила никаких следов. Буквально через десять минут заходит Влад. Архипов быстро пишет мне записку, оставляет флешку и…

— Нет, это не офис, а какой-то клуб любителей вранья! — возмущаюсь я, наблюдая, как из ящика пропадает еще одна шоколадка.

Если от швабры я ожидала нечто подобное, то Влад с самым честным видом клялся, что не брал шоколад! Хотя стоп… Напрягаю память и понимаю, что он клялся исключительно в неприкосновенности киндера. Про шоколад речи не шло.

Вот жук!

— Что ты сделал швабре? И как она вообще узнала? — спрашиваю я.

— Понятия не имею. Я закрыл все профили, когда получил здесь работу. Но теоретически все, что когда-либо было в сети, там и остается. Так что при желании найти можно.

— А счеты у нее к тебе откуда? Ты что, и ее пытался отвадить от Архипова?

И Макс краснеет! Натуральным образом заливается краской, будто его не я спросила о вражде с Ларисой, а Влад на свидание пригласил!

— Потрясающий офис, — вздыхаю я и погружаюсь в раздумья.

Швабре надо мстить. Только как? Нажаловаться на нее Владу слишком просто, а мне (да и Максу, судя по лицу) хочется большего. И за шоколадки, и за попытку меня подставить, и просто за то, что раздражает!

— Что ты делаешь? — спрашиваю Макса, когда вижу, как он копается в телефоне.

— Пишу сообщение шефу.

— С ума сошел?! Он же ее просто уволит! Или даже не уволит…

— Ты плохо знаешь Архипова. Он ее выебет за такое.

— А по-моему ты плохо знаешь швабру. Ей того и надо!

— Ладно, и что ты предлагаешь?

— Пока не знаю. Но скоро придумаю. Вот поем и придумаю, на голодный желудок не идет.

— Да, перекусить не мешало бы.

— Придумала! Идем есть и рожать план мести.

— А шеф?

— А пусть думает, что я обиделась. Во-первых, он меня в буллинге обвинил, а во-вторых шоколадки мои тайком трескал. Кстати…

Я выгребаю из ящика оставшиеся шоколадки в сумку. Не то чтобы мне жалко, на самом деле мысль о том, что я готова отдать Владу куда больше, чем пара шоколадок, пугает меня с самых выходных на даче.

Но нефиг тырить у меня сладкое и с честным видом отмазываться. Вместо шоколадок и конфет я кладу в ящик флешку. А потом, боясь, что Архипов вернется раньше, чем мы смоемся, быстро спускаемся к лифту.

Одна проблема: на машине Макса ехать нельзя, а у меня своей нет. В барах и ресторанчиках неподалеку есть риск встретить швабру или кого-то из сотрудников, а сейчас такая встреча на пользу не пойдет. Поэтому мы вызываем такси и Макс сам называет адрес. Мне остается только надеяться, что это не коварный план злобного маньяка, потому что еще каких-то пару часов назад мы люто друг друга ненавидели. И я не уверена, что ситуация изменилась. Общий враг сближает, но рано или поздно он оказывается повержен.

Мы приезжаем к симпатичному гастропабу, в котором я ни разу не была. Пока выходим из машины и поднимаемся по ступенькам, мелькает мысль, что с Макса станется привести меня в заведение для гостей с нетрадиционной ориентацией (одна моя подружка в универе совершенно искренне утверждала, что именно в баре для лгбт подают самые вкусные стейки, правда проверить мне ни разу не довелось). Но нет, бар оказывается самый обычный, а вот меню очень завлекательное и сытное.

А вот сейчас я должна заявить: именно этот момент становится роковым мигом, когда я попадаю под тлетворное влияние Максима… э-э-э… не знаю, как его по фамилии.

— Стейк хочу, — решает он. — И текилы. Надо выпить.

— Ой, и я! — вырывается у меня прежде, чем мозг успевает сообразить, встрепенуться и выдать паническую мысль "Леська, ты чего-о-о? Какой выпить? Месть — блюдо, которое подают холодным, а не которое запивают текилой!".

Но мясо буквально тает во рту, сок хочется прямо слизывать с дощечки, на которой лежит блюдо. Я все же отказываюсь от текилы, меняю ее на бокал сухого вина.

— Кто она? — спрашиваю я. — Как устроилась в "АрхиГрупп", какие отношения с Владом?

— Понятия не имею, когда я пришел, Лариса уже работала. Думаю, ее нанимал отец шефа. И, думаю, у Ларисы и Влада был короткий роман, на продолжение которого она и надеется.

На словах про отца я вспоминаю встречу в супермаркете и не могу сдержать любопытство.

— А где родители Влада? Он говорил, его отец — совладелец банка. И фирма семейная.

Макс кивает. Текила мгновенно превращает его из нелюдимого раздражительного парня в болтливую подружку.

— Они уже давно не занимаются делами. Часть имущества перешла Владу, когда он решил жениться, а частью занимается управляющий. Отец Архипова давно хотел пожить вдали от города и, едва Влад закончил учебу, передал ему компанию. Они живут за городом, в коттеджном поселке.

— Но Влад с ними не общается.

— А ты откуда знаешь?

— Мы встретили его мать в магазине. Он на нее даже не посмотрел.

— А ты бы посмотрела после того, что случилось?

Я непонимающе смотрю на Макса, и тот со вздохом поясняет:

— В институте Архипов встречался с девушкой, Леной. Она не нравилась его родителям, потому что была из неблагополучной семьи и видела кучу дерьма. Алкоголь, наркотики, притон вместо квартиры. Сбежала в интернат в тринадцать, потом поступила в шарагу, а оттуда прыгнула на курс какой-то экономической хуеты. Где и познакомилась со старшекурсником. Влад стал оплачивать ей учебу, поселил у себя. Родители пытались запретить, но разве ж запретишь взрослому ребенку что-то? Они ее прямо ненавидели. Считали, что девка тянет из него деньги.

— И что случилось? — спрашиваю я.

Когда Архипов с отцом еще работали вместе, мне казалось, Влад женат. Я точно видела на его руке кольцо, а еще он пару раз приходил в гости с миловидной светловолосой девушкой. Молчаливой и улыбчивой. Они расстались?

— А дальше Лена погибла в автокатастрофе.

Я ежусь: в зале будто становится холоднее.

— И он поэтому перестал общаться с родителями?

Макс замахивает еще одну рюмку и качает головой.

— Не, там как было. Архипов с Леной решили пожениться. Поехали в гости к родителям с ночевкой. Атмосфера напряженная, но ничего особенного. Выпили, шашлычок, все дела. И под алкашкой предков понесло. Зацепились за какую-то хуйню и высказали Лене все, что думали. Что она приживалка, что деньги из их семьи тянет, что родит от какого-нибудь алкоголика, что у таких здоровые не рождаются. Лена в слезы и истерику. Пришлось Владу везти ее домой.

Я вдруг понимаю, что даже не дышу, а бокал сжимаю с такой силой, что больно пальцам.

— И все. Он был бухой, несильно, но достаточно, чтобы вылететь с трассы и грохнуться в какой-то кювет. Лена, говорят, умирала долго. С тех пор он с родителями не общается. И секретарш меняет раз в пару месяцев. Швабра, думаю, из той же оперы. Сначала перетрахал всех девок на работе, потом решил, что так не дело, и стал разграничивать должностные инструкции.

Мне кажется, что я только что залпом выпила половину бутылки коньяка: внутри одновременно больно и горячо. Не могу сказать, что не догадывалась о скрытой в прошлом Архипова боли, но такого я себе точно не представляла. Развод, измена, тяжелая болезнь — да, но такое?

— Мне тоже надо выпить, — бормочу я и отбираю у Макса текилу.

Через три рюмки легчает. Хотя не знаю, как теперь смогу смотреть Владу в глаза и скрывать, что я знаю его историю. Он поймет мгновенно, ни разу еще мне не удавалось скрыть от него настоящие чувства.

— Что ж вокруг такое дерьмо-то со всеми происходит, — говорю я.

А, была ни была! Еще текилы не повредит. От нее голове легко и спокойно, насколько вообще может быть легко сегодня.

— Как думаешь, кто написал на твоей машине? Тоже Лариса?

— Да хрен знает. — Макс пожимает плечами. — Кто угодно. Ты не видела офисный чат.

— А я думала, у нас всем пофиг, кто с кем спит.

— Да. — Макс невесело смеется. — Почитаешь, так всем плевать на геев, пока они парады не проводят. А под каждой новостью "пидор" — самое ласковое из того, что пишут. Официально никому не разрешат, конечно, ставить вопрос о моем увольнении только потому что я гей. Но какой смысл переть против большинства?

— Так нельзя. Это ведь работа, а не кружок по интересам. На работе не сексом занимаются, а…

Я осекаюсь и снова берусь за рюмку. Теперь мне еще тоскливее. Хочется напиться, свернуться клубочком под одеялом и снова очутиться во времени, когда самая страшная моя проблема: кто стащил из стола шоколадки?

Мы с Максом проявляем в вопросах ужина удивительное единение: заказываем пивную тарелку и разливаем новую порцию текилы. Я чувствую себя такой расслабленной, почти не злюсь на прошлые гадости Макса и даже нахожу его вполне приятным собеседником.

Последнее, что я помню: как мы спорим из-за последнего сырного шарика и под чутким надзором официанта делим его напополам.

А потом темнота намекает, что я впервые в своей жизни напилась в дрова.