Судя по карте, от небольшого поселения в оазисе до пещеры с кладом было не больше половины дневного перехода. Грэм обещал, что, как только они найдут сокровище, обязательно поедут в селение и поедят по-человечески. К тому же пришла пора пополнить припасы.

До пещеры они добрались к полудню. Если бы они ехали с востока, то могли бы даже провалиться в нее: входом в пещеру служила длинная щель в земле. Грэм снимал с верблюдов поклажу, а Джиллиан скептически разглядывала зияющую трещину. Внутрь осыпался песок. Джиллиан поежилась.

– Ну вот и все, можно спускаться, – сказал Грэм. Он взял ее за руку. В другой руке он держал лампу, которую не торопился зажигать.

– Пошли.

Они заскользили вниз по песчаному откосу. Джиллиан казалось, что они падают в бесконечную темную пропасть. Она перевела дух, лишь когда они достигли усыпанного песком дна пещеры. Грэм вскочил, помог ей подняться и отряхнуть платье. Затем зажег лампу, и она не смогла сдержать вздох восхищения. Пещера завораживала ее, напоминая арабские сказки, на которые она как-то наткнулась в библиотеке отца. Теперь она поняла, что такое истинная магия пустыни.

С потолка свисали тысячи гигантских сосулек. Они искрились и переливались в свете фонаря, сплетаясь в причудливые ажурные конструкции. Грэм поднял фонарь, и свет по-новому заиграл на снежно-белых и желтовато-коричневых фигурах.

– Очень похоже на заколдованную пещеру, о которой я мечтал в детстве, – сказал он с восторгом на лице. – Когда я был маленьким, я придумал себе убежище, очень похожее на это.

Ее переполняла любовь. Джиллиан сжала его руку и сказала:

– Вот уж правда таинственная пещера Аладдина, полная сокровищ. Тут ты мог бы чувствовать себя в безопасности.

– Давай не будем тянуть.

Спустя несколько минут они собрали все необходимое: моток крепкой веревки, дорожные сумки, винтовку и бурдюк с водой. Грэм положил в пояс деревянный ключ, который вырезал еще в Каире, чтобы тот был под рукой.

Он повесил винтовку на плечо, и они отправились искать дверь. Некоторые закоулки пещеры осмотреть было невозможно из-за низко нависающего свода. Пещера была небольшая, и Джиллиан начала уже разочаровываться во всей их затее. Она морщила нос от запаха помета летучих мышей.

Но Грэм не сдавался, он сказал, что надо просто тщательнее искать, предупредив, чтобы она держалась подальше от широкой трещины в полу пещеры. Осмотрев все еще раз, они решили заглянуть и в трещину. Грэм кинул в темноту небольшой камушек, но сколько они ни ждали, звука удара об дно так и не услышали. Джиллиан содрогнулась. Где-то через час обнаружился узкий лаз, в который им обоим пришлось протискиваться чуть ли не ползком. Грэм указал на небольшой полустершийся картуш, вырезанный на одном из сталактитов.

Проход становился все уже и ниже, и Джиллиан чувствовала себя как Алиса из сказки, протискивающаяся в кроличью нору. Под конец им пришлось ползти на четвереньках, и Джиллиан задавалась вопросом, что будет, если вся эта масса камня обрушится на них.

Наконец они добрались до тупика, где высота потолка была не больше трех футов. Джиллиан готова была разрыдаться от отчаяния при виде гладкой стены из песчаника. Ничего. Нет даже намека на замочную скважину.

Но Грэм был спокоен. Он осмотрел стену и пробежался пальцами по ее поверхности. Стена беззвучно отъехала в сторону, словно на шарнирах, открывая другую стену с большой замочной скважиной.

Он обернулся к Джиллиан с торжествующей улыбкой.

– Старый египетский фокус, – пояснил он.

– И научил тебя ему старый египетский фокусник. Он со смехом достал из пояса деревянный ключ, со щелчком вставил его в скважину и повернул. Низкая дверь распахнулась, их встретила непроницаемая темнота. Грэм, низко склонившись, проник в новый зал. Джиллиан колебалась. Он глянул на нее через плечо.

– Иди, хабиба, не бойся. Мы почти у цели. Здесь все спокойно, – сказал он, желая ее подбодрить. – Ничего не случится.

Она сделала глубокий вдох, отгоняя страх, и последовала за ним.

Грэм помог ей встать. Она отказывалась от помощи, боясь стукнуться головой о низкий потолок.

– Посмотри вверх, – сказал он тихо. Она послушалась. Новый зал превосходил по красоте и роскоши все ее самые смелые фантазии о волшебной пещере Аладдина. Грэм подошел к стене, на которой древние строители около четырех тысяч лет назад укрепили факел, и зажег его.

Пол маленького зала неправильной формы был усеян драгоценными камнями, их грани переливались в свете факела искрами фиолетового, темно-синего, белого и красного цвета. Этот зал был совсем другим по форме.

– Как похоже на пирамиду, – воскликнула Джиллиан.

– Так оно и есть. Хитрый старый лис! Он построил себе вторую пирамиду в пустыне.

Посреди зала на небольшом постаменте из песчаника, чем-то напоминавшем алтарь, стояла длинная узкая шкатулка из какого-то белого материала. У Грэма задрожали руки, когда он к ней приблизился.

Вот она, волшебная шкатулка, исполняющая желания! Джиллиан, едва дыша от волнения, ободряюще кивнула мужу в ответ на его вопросительный взгляд. Тот открыл шкатулку.

Внутри была золотая фигурка крокодила размером с ладонь взрослого мужчины. В разинутой пасти крокодил держал сверкающий изумруд.

– Вот это да, – только и могла выговорить Джиллиан. Грэм не мог сдвинуться с места. Сбылась мечта его детства. Он с нежностью провел пальцами по белоснежной шкатулке, будто она была живой.

– Легенда гласит, – сказал он задумчиво, – что, если вложить в шкатулку записочку со своим самым заветным желанием и поставить ее на ночь под кровать, то, когда проснешься наутро, желание исполнится.

– Я не верю в сказки. Я и глазам-то своим не очень верю сейчас. – Джиллиан, пытаясь унять дрожь в руках, дотронулась до изумруда. – Какие еще желания могут быть у человека, владеющего таким богатством? Богачам что угодно по карману.

– Не все в жизни можно купить за деньги, Джилли.

Она сжала его руку.

– Да, ты прав. Если бы я только могла, то выкупила бы твое прошлое и подарила бы тебе взамен другое. Но это не в моих силах.

Грэм обернулся, бросая прощальный взгляд на пещеру, и уже опустился на четвереньки, чтобы последовать за женой, как дверь внезапно захлопнулась. Внутри у него похолодело. Он толкнул дверь, но она не поддалась. Грэм нахмурился и толкнул еще раз.

Тут он испугался не на шутку и навалился на дверь всем своим весом, но дверь все не поддавалась.

Из-за двери донесся низкий смех.

– Выходи, Колдуэлл. Медленно.

Грэм застыл. Голос из его самых страшных кошмаров. Странтон.

Граф, очевидно, взял карту и направился в ближайшее поселение, где и затаился, поджидая их. Странтон одинаково желал и заполучить сокровище, и избавиться от Грэма, чтобы он не рассказал о его темном прошлом. Сейчас он мог исполнить оба этих желания – и получить богатство, и заставить Грэма замолчать навсегда.

Грэм медленно открыл дверь и пополз на животе. Впереди мерцал свет. Грэм добрался до большой пещеры. В нос ему ударил запах помета летучих мышей.

Грэм стоял лицом к лицу с врагом. Он завернул шкатулку в свой биниш и вскинул винтовку на плечо. Прострелить ему голову. Так просто. Но Странтон притянул к себе дочь, используя ее вместо щита. Грэм не решался выстрелить.

Джиллиан была бледна и вся дрожала.

– Отпусти ее, Странтон, – приказал Грэм.

– Опусти оружие, Колдуэлл. Неужели ты готов рискнуть и пристрелить ее?

– Прекрати прятаться, ублюдок. Это касается только нас двоих. Ведь ни ты, ни я не хотим, чтобы она пострадала.

– Мне уже нечего терять.

После минутного колебания Грэм решился:

– Хорошо, я опускаю винтовку. Отпусти ее.

– Кидай винтовку сюда, – приказал граф.

Грэм повиновался, и Странтон приблизился, продолжая прикрываться Джиллиан. Не спуская глаз с Грэма, граф оттолкнул винтовку ногой, и она полетела в глубокую расщелину.

– Пришло время открыть ей правду, Колдуэлл. О том, кто ты есть на самом деле, – сказал Странтон с мерзкой улыбкой.

У Грэма бешено заколотилось сердце. Он замер, «Ну, значит, судьба», – подумал он с болью. Джиллиан наконец узнает всю правду…

Джиллиан была в ужасе. Она выбралась из узкого лаза и наткнулась на отца, который тут же зажал ей рот ладонью, чтобы она не закричала, и приставил пистолет к виску.

– Отец, пожалуйста, оставь нас в покое, – прошептала она.

– Это все твой муж. Это он подсунул мне того дрянного мальчишку, Джиллиан. Он думает, что ловко все придумал и сможет уйти от моего возмездия. Но я отвезу его в Лондон и сдам властям, чтобы справедливость восторжествовала и виновный понес заслуженную кару. Тебе ведь понравилось. Признайся, мальчик. Признайся. Я хочу услышать правду. Ты сам во всем виноват, Колдуэлл. Скажи ей правду. Скажи, что тебе понравилось, – твердил граф.

Грэм нехорошо ухмыльнулся:

– Ты сделал все, чтобы меня в этом убедить. Но мы оба знаем правду, так ведь, аль-Гамра?

Джиллиан сжалась. Не может быть, только не это! Так это ее отец был виновником кошмаров Грэма?

Грэм придал лицу подчеркнуто бесстрастное выражение, которое Джиллиан слишком хорошо знала. Но у него на шее пульсировала жилка – на самом деле он был не так спокоен, как хотел показать. В его глазах сквозила паника.

– Ты стыдишься, Джилли? – спросил он тихо.

– Как же мне не стыдиться?

Подумать только, ее отец так подло обманул доверие маленького отчаявшегося ребенка.

– Хватит вилять, Колдуэлл. Давай сюда клад.

Грэм вытащил шкатулку из складок своего биниша и стал ее разглядывать.

– Нет, не отдам, она моя.

Граф расхохотался:

– Мне перевели, что про нее написано. Ты просто дурак, если веришь во все эти сказки, будто шкатулка исполняет желания.

При этих словах лицо Грэма омрачилось, он стал похож на обиженного ребенка.

– Нет, я не верю в то, что шкатулка волшебная. – Грэм немного помолчал, борясь с чувствами. – Но мне бы очень хотелось, чтобы это оказалось правдой. Когда-то давно я нашел карту. Она вселила в меня надежду. Я мечтал о волшебной шкатулке, о том, что с ее помощью можно изменить… все. В том числе и меня.

И тут Джиллиан поняла, ради чего, собственно, он отправился на поиски сокровища. Он с детства мечтал найти шкатулку не просто ради скрытого в ней богатства, он надеялся, что с ее помощью можно будет вернуть то, что он навеки утратил в детстве – близких, душевный покой.

У него на лбу выступили капельки пота. Усилием воли он вернул себе непроницаемое выражение лица. Он даже не смотрел на графа, который не опускал пистолет. Как же он одинок…

– Мечтать не вредно, Колдуэлл. Твою истинную природу это все равно не изменит. От правды не убежишь. Признайся в этом моей дочери. Ты просто ее использовал, чтобы добраться до меня. Она достойна того, чтобы рядом с ней был настоящий мужчина. В Америке этот скандал не помешает ей начать новую жизнь. Я дам ей часть денег, которые выручу от продажи сокровища. Дай моей дочери шанс обрести свое счастье.

У нее защемило в груди. Столько лет она ждала, чтобы отец проявил к ней хоть какие-нибудь теплые чувства, чтобы он хоть намеком дал ей понять, что любит ее… Он ни разу в жизни не обнял ее. Он заковал ее в цепи многочисленных запретов и строгих правил. И вот сейчас он собирался дать ей то, чего ей хотелось больше всего на свете? Право свободно выбирать свою судьбу?

Грэм молчал, но глаза его, казалось, кричали: «Не бросай меня, Джилли. Верь мне».

Джиллиан едва дышала. Эти двое сверлящих друг друга взглядами мужчин олицетворяли для нее два разных пути в будущее. Сейчас ей представился шанс получить деньги и воплотить свою давнюю мечту: уехать в Америку, поступить в колледж Рэдклифф и никогда больше не вспоминать о прошлом. «Разве ты не об этом мечтала всю свою жизнь», – спросила она себя.

Но стоило ей посмотреть на любимого мужа, как она поняла, что иногда мечты меняются.

Нет, она не может его бросить. Она, конечно, не может переменить его прошлое. Но зато она может положить конец ужасным сомнениям, которые его мучили. Особенно сейчас, когда она кое-что вспомнила.

– Не слушай его, Грэм. Это он о себе говорит, а не о тебе. Это ему никуда не скрыться от правды. Это он вечно прячется, но больше ему не спрятаться. Помнишь, отец, тот случай, когда мне было шесть лет?

Граф побледнел, пистолет в его руке дрогнул.

– Джиллиан, замолчи.

– Я отгоняла от себя эти воспоминания, отгораживалась от них, но они вернулись. Марк, сын нашего грума, помнишь? Мы с ним часто вместе играли. Маме не нравилось, что я играю с детьми слуг, но ты не был против. В тот день мы играли у меня, а ты пришел и увел с собой Марка вниз, в ту комнату рядом с холлом, и запер дверь. Ты велел мне уйти и забыть все, что я видела. У меня перед глазами так и стоит бледное перепуганное лицо Марка, мелькнувшее, когда ты, медленно закрывая дверь, приказал ему снимать штаны…

– Джиллиан! – начал было граф.

– Потом ты запер дверь на ключ, но я не могла двинуться с места: ноги меня не слушались. Я стояла под дверью и слышала, как Марк плакал и кричал, а еще я слышала твои слова… ты говорил, – она проглотила подступивший к горлу ком, – «Какой хорошенький мальчик. Ну же, признайся, что тебе понравилось. От правды не скроешься. Тебе не спрятаться от самого себя».

Эти слова словно пробудили Грэма ото сна.

– Ах ты, грязный ублюдок! – хрипло сказал он, сверкая глазами. – Сколько же судеб ты загубил?

Но граф Странтон будто и не слышал этих слов, он строго уставился на дочь:

– Я же велел тебе уйти, Джиллиан. Я велел тебе…

– Я и хотела уйти, – прошептала она. – Но я больше не могу скрывать правду, отец.

На нее будто навалилась огромная тяжесть. Казалось, что сами стены пещеры сейчас обрушатся и погребут ее под собой. Джиллиан не могла отвести взгляд от отца.

И тут Грэм бросился вперед. Странтон вскинул пистолет, и Джиллиан с предупреждающим криком повисла у него на руке. Прогремел оглушительный выстрел. Пуля попала в сталактит, от которого брызнули в разные стороны осколки. Грэм упал и перекатился, уходя от выстрела, но не рассчитал и оказался слишком близко от края расселины. Он попытался уцепиться за край обрыва, но не удержался и сорвался вниз. Пронзительный вопль Джиллиан эхом отдавался под сводами пещеры.

Грэм съезжал вниз по откосу, прижимая к себе драгоценную шкатулку одной рукой, а другой отчаянно пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться. Наконец его рука нащупала узкий карниз. Он заставил себя успокоиться и найти опору для ног. Вверху над краем пропасти кристаллы, усеивавшие сводчатый потолок пещеры, переливались в свете факела. В жизни он не видел ничего более великолепного. Достойное зрелище перед смертью.

«Вот и настал мой смертный час», – подумал он с мрачной отстраненностью.

«Неужели? – ехидно заметил его внутренний голос. – Хочешь сказать, что ради Джиллиан ты не готов бороться за жизнь?»

Отец и дочь заглянули в пропасть. Джиллиан умирала от беспокойства, а на лице графа было написано мрачное удовлетворение. Грэм уставился в стену. Он не хотел видеть торжество врага.

– Грэм! Грэм, держись, я сейчас принесу веревку.

– Только в обмен на шкатулку, – крикнул граф.

– Никогда! – прокричал Грэм в ответ. Он отчаянно пытался удержать шкатулку вспотевшей рукой.

Будущее? Надежды?

Ему стало стыдно. Он боялся взглянуть вверх и увидеть осуждение в глазах Джиллиан.

– Грэм, пожалуйста, посмотри на меня. Грэм! – звала она. – Держись, я сейчас.

– Джиллиан, я тебе запрещаю, – закричал граф.

– Помолчи, отец, – отрывисто бросила она.

Грэм слышал, как они препираются, как отец просит Джиллиан прислушаться к доводам рассудка.

Удары сердца отдавались в ушах. Минуты тянулись нескончаемо долго, вдруг рядом с ним опустилась веревка.

– Отпусти шкатулку, Грэм, – услышал он голос Джиллиан. – Тебе понадобятся обе руки, чтобы выбраться.

– Нет, Джилли, не могу.

– Пожалуйста, брось ее. Я тебя люблю. Тебе это не нужно. Я не могу изменить твое прошлое, Грэм, но вместе мы можем построить новое будущее.

– Ты стыдишься меня.

– Не тебя я стыжусь, а отца и того, что он с тобой сотворил. Пожалуйста, вернись ко мне.

– Тебе нечего меня стыдиться, Джиллиан. Это он во всем виноват, – хрипло сказал Странтон.

Грэм сжал белый ящичек в руках. Его сокровище. Его защита. Он не мог его бросить.

– Посмотри на меня. Посмотри на меня! – Джилиан кричала.

Он собрался с духом и поднял взгляд. Ее глаза мерцали в полутьме, как изумруды.

Если он не отпустит шкатулку, то умрет. Но есть ли смысл жить? Он давно был готов к смерти. Он устал от боли и хотел, чтобы все поскорее кончилось.

Но взглянув на нее, он увидел в ее глазах слезы.

– Пожалуйста, Грэм, пожалуйста, вернись ко мне. Ты просил меня не покидать тебя. Я обещаю, что останусь с тобой. Не бросай же меня!

Он держал в руках сокровище. Шкатулка даст ему деньги, – деньги, которых хватило бы, чтобы заплатить Странтону двадцать лет назад и предотвратить ту мерзость, которую сотворил с ним граф. Деньги – это власть.

– Мне она нужна, – прохрипел он, из последних сил хватаясь за шкатулку.

– Нет, Грэм! Я тебя понимаю: ты хочешь с ее помощью защитить себя от всех трагедий в будущем. Но мне не нужны твои деньги, не нужен твой титул. Я любила бы тебя, даже будь ты нищим трубочистом. Рамзес сказал, что тот мрак, который царит в душе человека, может похитить его душу. Не держи этот мрак в душе, выпусти его наружу и впусти меня.

Он взглянул на Джиллиан, и сердце его замерло. Вот оно, его настоящее сокровище. Она любит его, несмотря на его многочисленные недостатки. Она несла живой огонь, который рассеивал мрак в его душе. Впервые в жизни он почувствовал, как мрак в его душе отступает, как ее наполняет свет.

Но он так долго жил одной лишь болью и яростью, которые переплелись в нем, как нити в ковре… Мог ли он так сразу от них отказаться? Грэм посмотрел на жену, и боль утихла. Наконец-то у него появилось то, ради чего стоит жить, вместо того, что заставляло его хотеть умереть.

Он ослабил хватку и ощутил неожиданное умиротворение, когда тяжелая шкатулка выскользнула из его пальцев и полетела в темноту, расколовшись об уступ буквально в футе под Грэмом.

– Нет! – закричал Странтон. Он схватился за веревку и стал спускаться. Добравшись до нижнего уступа, он жадно потянулся к шкатулке, но уступ не выдержал его веса. Граф потерял равновесие и упал бы, но в последний момент успел схватиться кончиками пальцев за крошечный выступ.

Грэм посмотрел сверху вниз на человека, который так жестоко обманул его и который сейчас находился на волосок от смерти, затем перевел взгляд на Джиллиан.

Он осторожно потянулся к веревке, которую она ему кинула, обвязал ее вокруг талии и стал спускаться за графом. – Я помогу, – сказал он решительно.

Странтон взглянул на дочь. На его лице промелькнуло какое-то мрачное выражение.

– Я никогда не хотел причинить тебе боль, Джиллиан. Я так старался не втягивать тебя во все это, так старался уберечь тебя от всей этой грязи. Поэтому я растил тебя в такой строгости. Ты была единственным светлым пятном в моей жизни. Я гордился тобой и тешил себя надеждой, что мне удалось тебя хорошо воспитать. Но сейчас… Я больше не могу за тобой прятаться. Я вижу это по твоим глазам. Я в них, как в зеркале… – он перешел на шепот, – вижу, во что я превратился.

Грэм поймал себя на мимолетном сочувствии Странтону, осознавшему всю черноту и мерзость, накопившиеся у него в душе.

Граф умоляюще посмотрел на него.

– Прости меня, – прошептал он. – Пожалуйста.

Грэм зажмурился. Он вспомнил всю перенесенную боль, подумал о Джиллиан и о надеждах на будущее. Открыв глаза, он произнес слова, которых сам от себя не ожидал:

– Я… я прощаю.

Лицо графа стало умиротворенным.

– Береги мою девочку, – произнес он и, разжав пальцы, полетел во тьму. Джиллиан закричала.

Надо скорее добраться до нее, она там совсем одна, ей нужна его поддержка. Он медленно полез вверх. Он поднимался навстречу новой жизни.

Сквозь слезы Джиллиан разглядела, как из пропасти вылез Грэм. Он заключил ее в объятия. Ища утешения, она склонила голову ему на грудь. Он дал ей выплакаться, потом нежно провел рукой по мокрой щеке, убирая непокорный локон.

– Прости, любовь моя, – сказал он с нежностью.

– Я не могу поверить, что его больше нет. Я… мне легче от того, что он больше никогда не причинит боль тебе или кому-нибудь еще. Господи, и этот человек был моим отцом! А я все эти годы переживала, что никогда не смогу соответствовать его высоким стандартам. Я так хотела, чтобы он меня любил, а он… он не мог любить меня так, как мне того хотелось. Он просто прикрывался мной, как щитом. – Внезапно ей пришла в голову тревожная мысль. Она с мольбой глянула на Грэма: – Подожди, а что он имел в виду, когда говорил, что ты просто использовал меня, чтобы добраться до него.

Грэм побледнел и судорожно сглотнул.

– Я и сам не очень-то понял.

Внезапно она почувствовала приступ острой боли: «Я не хочу этого знать, но я должна выяснить», – подумала она. Собравшись с духом, она прошептала:

– А мне кажется, ты прекрасно знаешь, о чем речь.

Грэм вздохнул и посмотрел ей прямо в глаза:

– Да, Джиллиан. Хватит скрывать правду. Он решил, что я использовал тебя, чтобы втереться к нему в доверие, а потом погубить.

У нее дрогнуло сердце.

– Так ты поэтому женился на мне, Грэм? Чтобы подобраться к отцу? Я была для тебя лишь средством достижения цели, да? – «Пожалуйста, скажи мне правду. Я не знаю, переживу ли я, если ты использовал меня так же, как отец, не знаю, перенесу ли я всю эту ложь и предательство…» – думала она.

– Я женился на тебе по многим причинам, Джилли. Но признаюсь, что добраться до твоего отца было одной из моих главных целей.

– Ты хотел его убить за то, что он сделал с тобой, когда ты был маленьким.

– Я хотел убить его тогда, на балу. Я все спланировал заранее. Но… я увидел тебя, и все мои планы переменились.

Господи, так все было еще хуже, чем она себе воображала. У Джиллиан дрожали губы. Как он мог так поступить с ней?

– Планы переменились? Ты хотел погубить отца, используя меня в качестве орудия? Так вот почему ты не хотел, чтобы я ехала сюда с тобой!

– Да, я подстроил так, чтобы его поймали с тем мальчиком. Его арестовали, он сбежал и отправил мне письмо, угрожая отомстить. Я заманил его в Египет. Мне было известно, что у него есть карта и он сможет найти пещеру. Он убил бы меня, или я убил бы его. Но я никогда не хотел сделать тебе больно, Джилли. Никогда.

По ее щекам скатились две крупные слезы.

– Но ты сделал. Ублюдок, – прошептала она.

Он подошел было к ней, но, оскорбленная до глубины души, она выставила вперед руку, отстраняя его.

– Не надо, Грэм. Ты мне солгал. Подумать только, ты меня использовал, точно так же как отец. Он никогда по-настоящему меня не любил. И ты тоже. Ты погубил мою репутацию, заявив во всеуслышание, что я утратила невинность, – и все для того, чтобы заставить меня выйти за тебя замуж. Ты не хотел, чтобы я родила тебе наследника, тебе не интересны были, – тут она насмешливо его передразнила, – мои интеллектуальные способности. Тебе просто надо было отомстить.

– Это было так, когда я женился на тебе. Но сейчас все переменилось. Я полюбил тебя, Джилли. Я люблю тебя сейчас.

– Я так хотела доверять тебе, Грэм. Мне не нужны были ни твое богатство, ни твой титул. Мне хотелось искренности. А ты, ты даже сейчас не захотел сказать мне правду о словах отца!

– Прости меня. Пожалуйста. – Голос у него срывался.

– Тут дело не в прощении, Грэм. Что у нас будет за семья, если я не смогу тебе доверять? Что ты за человек?

– Не бросай меня, Джилли, – умолял он.

Она сцепила руки и опять заплакала.

– Я сдержу свое обещание остаться с тобой, но я больше не смогу доверять ни единому твоему слову. Ты можешь хоть сто раз повторить, что любишь меня, а я никогда не буду до конца уверена, что ты говоришь правду. Никогда!

Отец умер. Брак распался. Она все потеряла.

Хотя если вдуматься, можно ли в ее случае говорить об утрате? Был ли у нее настоящий отец? Или настоящая семья?