Лондон
Август 1907 года
Ее снова не пригласили на бал. Но она все равно попадет туда.
Надежно укрытая тенью, Джасмин Тристан пряталась в роскошном саду, раскинувшемся вокруг дома графа Кларедона, В воздухе витал еле слышный аромат роз. Протянув руку, Джасмин погладила кроваво-красный лепесток. Эти прекрасные растения упорно холили и лелеяли изо дня в день. Ни петрушке, ни упрямой примуле не позволялось нарушить строгий порядок. Леди Кларедон изгоняла чужаков из своего сада столь же безжалостно, как и неугодных гостей из списка приглашенных на ежегодный бал-маскарад.
Сорвав цветок, Джасмин вдохнула его аромат. Тяжелый, одуряющий, приводящий в восхищение англичанок. Джасмин взмахнула цветком, точно волшебной палочкой, в сторону застекленных створчатых дверей.
– Сезам, откройся, – прошептала она, вспомнив любимую сказку из книги «Тысяча и одна ночь».
Роса, усыпавшая тщательно подстриженную траву, окропила ноги девушки, когда та быстро перебежала к величественному дубу и спряталась за его стволом. Окутанная тенью, она двинулась к террасе. Из зала неслись звуки скрипки и флейты.
Джасмин выглянула из-за аккуратной живой изгороди квадратной формы. Изящные, точно встревоженные ветром перья, кружились пары в изысканных нарядах. Приглушенный свет, отбрасываемый хрустальными люстрами, отражался от золотистых шелковых обоев. Бальный зал напоминал сказочный дворец, наполненный принцами, принцессами и раболепными придворными.
Джасмин чувствовала себя незваной гостьей.
Она пригладила платье дрожащей рукой. Костюм эпохи Возрождения с его изумрудно-зеленой верхней юбкой и выглядывавшей из-под нее золотой парчовой эффектно облегал полные бедра и грудь девушки. Бархат красивыми складками ниспадал к ее ногам. Изящные руки скрывали пышные длинные рукава, украшенные жемчугом. Спускающиеся до талии, тщательно завитые иссиня-черные волосы были перехвачены золотой лентой. Под толстым слоем рисовой пудры, покрывающей лицо и шею девушки, был нанесен белый театральный грим. Все это делало ее золотистую кожу бледной, как у английской леди. Теперь никто не смог бы сказать, что Джасмин так же смугла, как ее родители-египтяне.
Много лет она пыталась сделать так, чтобы перед ней распахнулись двери высшего английского общества, но тщетно. Джасмин не помогли ни чистая английская речь, ни светские манеры, ни английские платья. А ведь она так пыталась скрыть акцент, научилась вполне благопристойно вести себя на званых вечерах. Даже титул ее приемного отца-виконта не помог. Семья Джасмин была не настолько состоятельной, чтобы распахнуть для себя двери высшего света.
Правда, ее дяде, герцогу Колдуэллу, удалось устроить дебют племянницы. Но все равно, едва только он отворачивался, присутствующие на балу леди и джентльмены начинали шептаться о том, как Джасмин напоминает вульгарную девку в своем белом платье.
Джасмин вновь устремила взгляд на террасу. Как и было запланировано, вскоре раздался короткий громкий свист. Пришло время войти в зал.
Озаренная светом, по каменным ступеням спускалась лучшая подруга Джасмин. Простое круглое лицо, пухлая фигура и скромное приданое Хлои не могли привлечь к ней большого количества поклонников. Но она обладала добрым нравом и готова была броситься, точно тигрица, на всякого, кто пытался осмеять происхождение Джасмин. К сожалению, таких людей было немало, а посему Хлою «забывали» приглашать на званые вечера и балы почти так же часто, как и ее подругу. Но Хлою это мало волновало. Джасмин же любила ее как сестру.
На бале-маскараде, ежегодно устраиваемом графом Кларедоном, собрались сегодня сливки общества. Хлою пригласили сюда лишь из уважения к ее дружбе с леди Амандой. А может, стройная, точно речной тростник, Аманда просто решила, что будет смотреться еще выгоднее на фоне пухленькой простушки Хлои?
– Джасмин? – Одетая в костюм молочницы, Хлоя сдвинула маску на лоб.
– Никакого дикого жасмина. Только чопорная английская роза, – сострила Джасмин, стукнув подругу бутоном по носу.
Широко улыбнувшись, Хлоя водрузила маску на место.
– Сделаем вид, что мы отправились в сад прогуляться и посплетничать. А потом ты просто войдешь назад со мной вместе. Никто тебя не заметит. Ты легко смешаешься с толпой. – Хлоя оглядела подругу с головы до ног и вздохнула. – Ты такая красивая. Наверняка многие захотят потанцевать с тобой.
В душе Джасмин всколыхнулось чувство солидарности.
– И с тобой тоже, Хлоя.
Девушка покачала головой.
– Пока никто, кроме Томаса, не изъявил такого желания. Да и он пригласил меня лишь из вежливости. Он представил меня своему другу Саймону, который показался мне довольно интересным человеком, но… – Хлоя осеклась, а потом, понизив голос, произнесла: – Но только если я предложу ему то же, что и Аманда.
Джасмин сдвинула брови.
– Удовольствие?
– Определенного рода. Это случилось в прошлом году после званого обеда. Все ушли, а я задержалась – разговаривала с Томасом. Вскоре ушел и он, а я вышла в сад, чтобы подышать воздухом и полюбоваться на розы леди Кларедон. Как вдруг услышала стоны, доносящиеся из кустов. А потом увидела Аманду с садовником. Он сорвал цветок. Только совсем не из тех, что благоухают в саду.
Рассказ ошеломил Джасмин. Аманда, благопристойная дочь графа, которая недавно обручилась с лордом Ридли?
– Аманда? Ты уверена?
Хлоя пожала плечами.
– Было темно, садовник загораживал ее лицо, но я уверена. Кроме того, я узнала туфли. Она всегда ими хвасталась. Это ее любимые.
Значит, в этом семействе завелась паршивая овца. Эта мысль развеселила Джасмин.
– Уверена, леди Кларедон придет в ужас, когда узнает, что ее драгоценный бутон лишился лепестков. И благодаря кому? Простому садовнику, – хихикнула Джасмин.
– Он сорвал его под корень. – Хлоя изобразила стон, засмеялась и указала в сторону зала. – Готова войти?
– Готова. – Отбросив в сторону розу, Джасмин надела на лицо атласную маску изумрудного цвета, украшенную мерцающими стразами.
Склонив головы, девушки направились в сторону террасы по выложенной мелкими камешками дорожке. Поднявшись по ступенькам, Хлоя обернулась через плечо. Джасмин замешкалась внизу, подхватив тяжелый подол.
– Идем! – прошептала Хлоя.
Дрожь пробежала по спине Джасмин. Едва она ступит на паркет танцевального зала, обратного пути уже не будет. С той злополучной ночи в саду Джасмин избегала попадаться на глаза членам семьи графа. Девушка судорожно сглотнула. Она уже совершила одну ужасную ошибку. Стоит ли рисковать снова? Если ее инкогнито раскроют, то наверняка вышвырнут вон. Или того хуже – поднимут на смех. Леди Кларедон, которая за глаза называла ее «уродливым Коричневым Скорпионом из Египта», вполне могла оскорбить ее прилюдно.
Джасмин посмотрела на свои руки в белых перчатках. Она докажет им и самой себе, что может быть одной из них. Пусть даже совсем недолго.
– А пошло оно все к черту, – громко произнесла девушка. – Идем, Хлоя. Я не стану пробираться в зал тайком. А войду гордо, и пусть все смотрят.
Лицо Хлои посеребрил свет луны. Девушка выглядела удивленной. Но потом она улыбнулась, коротко кивнула и вошла в зал, плотно притворив за собой дверь.
Джасмин глубоко вздохнула, пытаясь унять сердцебиение. Немного подождала, а потом взялась за медную ручку двери. Гордо вскинув голову, она вошла в зал, подобно королеве, почтившей своим присутствием придворных.
Перед ее глазами замелькали пестрые наряды. Джасмин замерла, узнав в Алисе из Страны чудес леди Аманду, рядом с которой вышагивал Моцарт. Гости зашептались.
Леди Аманда бросила на Джасмин оценивающий взгляд, словно безмолвно порицая ее за прогулку по саду. Джасмин заколебалась, но потом вспомнила о том, что ей поведала Хлоя. Насмешливо улыбнувшись, она расправила плечи.
Подбородок вверх. Не сутулиться, не опускать глаз долу, как служанка. Подхватив юбки, Джасмин без колебаний двинулась вперед. Она чувствовала себя английским военным кораблем, плывущим навстречу победе над обществом снобов.
С гулко бьющимся сердцем она отошла в уголок, чтобы понаблюдать за танцующими и подождать. Вскоре Джасмин поняла, что никто к ней не подходит, никто не таращится на нее и не задает вопросов. Зал наполнился звуками вальса, и пары закружились в танце.
Слава Богу. Никто ничего не заметил. Пока. Сердце Джасмин трепетало от радости и вновь пробудившейся надежды. Она немного расслабилась и стала с интересом оглядываться по сторонам. Музыканты располагались на невысоком помосте возле обитой шелком стены. На тонких морщинистых шеях пожилых дам, сопровождающих своих юных подопечных, поблескивали бриллианты.
Взгляд Джасмин остановился на пирате, танцующем с изящной темноволосой женщиной, одетой в костюм принцессы. Сердце Джасмин замерло в груди, когда пират повернулся, явив ее взору точеные черты единственного сына и наследника графа Кларедона – Томаса Уолленфорда.
Когда Джасмин было девять лет, а ему двенадцать, она ударила Томаса по лицу за то, что тот обозвал ее уродливой кобылой. Его мать придумала бы для нее худшее прозвище, и знай Джасмин Томаса немного лучше, она непременно приберегла бы этот удар для другого случая.
Вскоре после этого Томас пригласил ее на свой день рождения. Джасмин приняла приглашение из чистого любопытства. Томас разговаривал с ней о лошадях и улыбался, когда она называла его Цезарем. Это прозвище Джасмин дала ему потому, что он, по ее собственным словам, считал себя важным, как римский император.
А потом его мать вылила ей на платье целый чайник заварки и отослала домой переодеваться. Когда Джасмин вернулась вместе с гувернанткой, дворецкий послал их к входу для слуг. Униженная гувернантка увела девушку домой.
Томас. Красивый и недостижимый. Найджел, его брат, умер два года назад после падения с арабской кобылы, купленной Томасом у дяди Грэма.
Джасмин охватило привычное чувство вины, и воспоминания о той злополучной ночи нахлынули на нее с новой силой. Она вновь ощутила испытанные тогда гнев и стыд. Отчетливо услышала пьяный смех Найджела, бешеный топот копыт по траве и леденящий душу крик.
Джасмин тряхнула головой, чтобы прогнать гнетущие воспоминания, и сосредоточила внимание на Томасе. Дядя Грэм восхищался его коммерческой хваткой. Деловые партнеры между собой называли его беспощадным. А женщины – соблазнителем. Томас слыл искусным и щедрым любовником. Он неторопливо изучал пристрастия женщины, а потом с удовольствием доставлял ей наслаждение.
Сердце Джасмин забилось быстрее, когда вальс закончился и Томас проводил свою партнершу на место. Его тут же окружили девушки и дамы всех возрастов. Такого красивого. Такого опасного.
Своими изумрудно-зелеными глазами он напоминал Люцифера. Его темно-каштановые волосы ниспадали на высокий лоб и непослушно завивались на концах. Это придавало ему залихватский вид, который очень нравился Джасмин. Щеки Томаса были чисто выбриты. Густые темные брови, большие глаза, обрамленные длинными загнутыми ресницами, и орлиный нос, точно вытесанный долотом, волевой подбородок и чувственные полные губы.
Томас был одет в костюм пирата – черные бриджи, облегающие мускулистые бедра, высокие ботфорты и накрахмаленную белую сорочку с расстегнутым у шеи воротом. С широкого кожаного ремня свисала деревянная сабля. Вместо маски его лицо украшала черная повязка, закрывающая один глаз. Он одновременно казался властным и привлекательным. По спине Джасмин пробежала легкая дрожь.
Она пробралась сквозь толпу, чтобы рассмотреть привлекательного пирата повнимательнее. Скрестив руки за спиной, Томас с улыбкой прислушивался к сентиментальному рассказу одной из дам.
Внезапно в глазах молодого человека возникло выражение скуки, ранимости и незащищенности. В этом зале, полном людей, он выглядел таким же одиноким, как и Джасмин. Тьфу, глупость какая. У него есть все: деньги, титул, толпы обожающих его женщин. Какое одиночество?
Словно зачарованная, Джасмин продолжала смотреть на Томаса, когда к нему подошла тощая женщина в костюме Дамы Червей. Девушка в испуге отшатнулась – леди Кларедон. Что будет, если эта старая карга ее заметит? «Беги отсюда со всех ног!» – приказала себе девушка.
Леди, окружавшие Томаса, не скрывая своего разочарования, разошлись по залу. Графиня похлопала сына по руке скипетром, увенчанным сердцем, и указала на кого-то. Хлоп-хлоп – скипетр взметнулся вверх. Хлоп-хлоп.
Джасмин подхватила юбки, готовясь убежать прочь. Но, пока она искала глазами Хлою, Томас обернулся в ее сторону. Сердце девушки затрепетало, когда их взгляды встретились. Подняв на лоб пиратскую повязку, Томас внимательно смотрел на нее. Джасмин охватил страх. Она совершила ужасную ошибку. И как только она поверила в то, что сможет танцевать в этом доме и не встретиться с его хозяином? Она должна была избегать его. Ведь сын графа мог пойти гораздо дальше своей матери и не только унизить ее, но и разбить сердце.
Томас вновь опустил на глаз повязку и отошел от матери.
– Томас, куда ты? – недовольно спросила леди Кларедон.
Не обращая внимания на слабые протесты матери, Томас направился в сторону Джасмин. Будучи особой благоразумной, девушка сделала единственное, что могла в подобных обстоятельствах, – побежала.
Как можно чувствовать себя таким одиноким, когда окружен столькими людьми?
Лорд Томас Уолленфорд раздумывал над этим вопросом, кружа свою любовницу в вальсе и внимательно рассматривая гостей. Под маской мог скрываться кто угодно. Только Томас знал, что каждый из этих людей принадлежал к элите, как и он сам. Все они были похожи друг на друга, точно близнецы – такие же непримечательные, как золотистые обои на стенах. Только эти обои прикрывали уродство, скрывая за элегантным фасадом начинающие гнить стены. Какое подходящее сравнение!
Мысли Томаса двинулись в ином направлении. Теперь он вспомнил о встрече с герцогом Колдуэллом, своим новым деловым партнером. Они с Грэмом обсуждали дела, в то время как герцог катался по полу гостиной, играя в медведя со своими двумя очаровательными дочурками. Девочки визжали от восторга и дергали отца за одежду, а тот рычал на них, словно настоящий медведь. Сидящая рядом герцогиня – его жена – улыбалась. Полные обожания взгляды, какими обменивались герцог и герцогиня, заставляли Томаса чувствовать зависть. Сможет ли он когда-нибудь встретить такую же любовь?
– Ты сегодня задумчив. Что случилось? – спросила Шарлотта.
Мгновенно взяв себя в руки, Томас одарил любовницу обворожительной улыбкой.
– Наслаждаюсь балом, – тихо произнес Томас. «И думаю о том, насколько он скучен».
Герцога Колдуэлла не слишком-то охотно принимали в обществе. Представители высшего света не доверяли ему и избегали приглашать на балы и званые обеды. Выросший в Египте, Грэм постоянно становился предметом пересудов. Намекали даже на какой-то давний скандал.
Томас же избегал скандалов. Когда не занимался бизнесом, он общался лишь с «правильными» людьми, строго соблюдающими принятые в обществе нормы поведения и благопристойными до мозга костей. «Если платой за это станет одиночество, значит, так тому и быть», – уныло рассуждал Томас. Ведь он будущий граф Кларедон.
– Томас, ты совсем на меня не смотришь. А я специально для тебя надела это платье, – капризно надула губки Шарлотта.
Молодой человек внимательно посмотрел на свою партнершу. Глубокое декольте ее платья, сшитого в стиле ампир, являло взору Томаса соблазнительную глубокую ложбинку между ее пышными грудями. Томас представил себе дальнейшее развитие событий. Сначала он потанцует с ней, а позже переместится в ее спальню.
– Ты ослепительна, Шарлотта. А твое платье невероятно соблазнительно.
– Может, заглянешь ко мне позже и посмотришь на другой наряд? Он не менее соблазнителен.
Господи, как же он обожал женщин! Особенно очаровательных вдов, хорошеньких богатых наследниц и чувственных любовниц. Шею Шарлотты украшала изящная золотая цепочка, на которой висел недавний подарок Томаса – золотой амулет. Она повертела его между пальцами и бросила на Томаса томный взгляд из-под длинных ресниц.
– Ты обещал мне подарок, Томас. Что это? Еще один египетский амулет? Они меня очаровывают, – продолжала Шарлотта.
– Я думал, Египет тебя мало интересует.
– Меня интересуешь ты. Ты говорил, что некоторые из амулетов приносят удачу. Как тот, со скорпионом, что ты мне показывал. Мне очень нужна удача… так же как и ты. – На щеках девушки появились соблазнительные ямочки, и она погладила руку Томаса.
Томас выгнулся, точно довольный кот. Ему хватило этого легкого прикосновения, чтобы тотчас же ощутить возбуждение.
– Знаешь, ты совсем не такой, как твой брат, – жарко зашептала Шарлотта. – Он никогда не смог бы сравниться с тобой в постели.
Улыбка Томаса померкла, а возбуждение мигом пропало. Слова Шарлотты были подобны ушату ледяной воды.
– Дорогая Шарлотта, – прошептал Томас в ответ. – Я вынужден отклонить твое приглашение, потому что всегда избегал menage a trois.
Шарлотта озадаченно сдвинула брови, и Томас подавил вздох – красивая, как кукла, но очень недалекая. Музыка закончилась, и Томас проводил свою партнершу.
– Томас, но ведь я увижу тебя после бала? Мне это необходимо, – начала подлизываться Шарлотта.
Но Томас извинился, сославшись на якобы намеченную ранее встречу. Не обращая внимания на обиженно надутые губки любовницы, молодой человек смешался с гостями.
Томас бросил оценивающий взгляд на танцующих. Его лицо просияло, когда он увидел Аманду, кружащую в танце со своим женихом. Просто удивительно, что строгие, родственники будущего мужа Мэнди одобрили выбор сына и наследника, сочтя репутацию невесты безупречной. Томас помнил, как барон расторг помолвку сына, узнав, что у его суженой был мимолетный роман с промышленником-американцем.
Вид счастливой сестры, танцующей с Ричардом, лишь усилил ощущение одиночества. Найдет ли он ту, кого полюбит больше жизни? Ведь он вынужден жениться по расчету. Что ж, по крайней мере Мэнди будет счастлива. А ее счастье для Томаса – главное.
Томас задумчиво разгуливал по залу. Сегодня на душе у него было неспокойно. Его снедала острая тоска, происхождения которой он не знал. Жизнь прекрасна. Окружающие смотрят ему в рот, свадьба Мэнди не за горами, а его собственное будущее сверкает и искрится, словно шампанское, налитое в хрустальный бокал. Но тогда почему он чувствует себя таким несчастным?
Друзья – вот что ему нужно. Томас подал знак Уильяму Оукли. Молодой человек снял с лица маску, кивнул и исчез в толпе. Клуб – вот лекарство от скуки. Выпивка, шутки, смех… Этот скучный вечер закончится вполне предсказуемо.
Томас собрался было незаметно исчезнуть, когда на горизонте возникла его мать. При появлении леди Кларедон почитательницы Томаса мгновенно ретировались, словно по залу вдруг прошлись метлой. Намерения леди Кларедон были предельно ясны. Она милостиво кивнула юной леди в шелковом платье цвета индиго, отделанном кружевом цвета слоновой кости. Мать похлопывала скипетром по руке – стало быть, она одобряла свой собственный выбор.
– Томас, я собираюсь представить тебя Элис Рэндалл. Ее отец виконт и весьма состоятельный человек. Ей всего восемнадцать, и она лишь недавно начала выходить в свет. Девушка с такой родословной, как у нее, отличная партия. У нее широкие бедра и отменное здоровье. Лучшей матери для твоих будущих сыновей не сыскать.
Родословная. Отменное здоровье. Томас почувствовал себя племенным жеребцом, от которого насильно хотят получить породистое потомство.
– Мама, мне всего двадцать пять лет. У меня впереди куча времени, чтобы обзавестись наследниками.
Подслеповатые глаза леди Кларедон наполнились слезами, и она потянулась за кружевным платочком, спрятанным в длинном рукаве.
– Твой дорогой брат ушел в мир иной, так и не женившись и не оставив после себя наследников. И виноват в этом проклятый арабский скакун!
У Томаса перехватило дыхание. Найджел, брат, который сперва ненавидел его, а потом стал другом. Найджел, идеальный сын, баловень судьбы, почему-то вознамерившийся погубить себя. Томас пытался остановить его. Тщетно. Найджела больше нет. Томас не допустит такой нелепости, не подведет семью.
«Эх, Найджел, Найджел! Ну какого черта ты решил прокатиться на моей кобыле? Ты же знал, что не сможешь совладать с ней. Она была слишком норовиста, а ты чересчур пьян. Это моя вина. Я должен был предвидеть это, должен был остановить тебя. А теперь ты ушел в мир иной».
Леди Кларедон промокнула платочком глаза.
– Томас, я так понимаю, ты не собираешься жениться в ближайшее время. Но если ты умрешь, не оставив потомков, титул перейдет к этому мерзкому кузену твоего отца. Ты хочешь, чтобы мы все потеряли?
Постаравшись скрыть свои истинные чувства, Томас внимательно посмотрел на тучную леди Элис, встретившись с ее суровым ответным взглядом.
С женитьбой и появлением на свет желанного наследника долг Томаса перед семьей и титулом будет выполнен. Долг, который с каждым днем давил на него все сильнее. Томас намеревался жениться на состоятельной женщине из хорошей семьи, которая разделила бы его страсть в постели. Но подобное намерение было сродни желанию достать с неба далекую звезду. А раз достичь желаемого невозможно, то пусть его невестой станет привлекательная девушка, которая с радостью родит ему наследника. Леди Рэндалл не отвечала ни одному из этих требований. Томас ничего не имел против пышнотелых женщин, но эта казалась ему отвратительно глупой. Похожий на луковицу нос леди Элис дернулся, как если бы она учуяла что-то неприятное.
– Нет, мама, она не для меня, – вздохнул Томас. Внезапно его взгляд уловил какое-то движение в толпе и тут же остановился на фигуре в изумрудно-зеленом наряде. Он поднял с глаз повязку, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.
Теперь он увидел, что это женщина. Алые губы, вздернутый нос, необычная форма лица, напоминающая сердце. Голодный взгляд молодого человека пожирал фигуру незнакомки. О да! Тяжелый зеленый бархат не мог скрыть роскошной округлой груди. Жар пронизал тело Томаса при мысли о том, как он берет эти нежные упругие полушария в ладони, гладит подушечками пальцев похожие на жемчужины выпуклые соски, наслаждаясь тихими стонами удовольствия.
Но более всего его привлекло в незнакомке величавое безразличие, как если бы она не принадлежала к собравшемуся в зале обществу, но не придавала этому факту никакого значения.
Томасу ужасно захотелось обладать этой женщиной, пусть даже в течение единственного танца. Но едва он направился в ее сторону, она попыталась смешаться с толпой. Томас преследовал незнакомку, точно дикий зверь добычу.
Она уже взялась за ручку двери, когда Томас преградил ей дорогу. Леди отпрянула, но в глазах вместо испуга вспыхнуло негодование:
– Вы позволите?
Она говорила, как истинная англичанка, но от Томаса не ускользнул мелодичный иноземный акцент. Он озадаченно изучал незнакомку, прищурившую темные, как ночное небо, глаза. Девушка сердилась.
Заинтригованный Томас подошел ближе.
– Я не собирался преграждать вам путь. Правда. Потанцуете со мной?
– Нет.
Нет? Ему еще никто не отказывал.
– Почему? – спросил Томас.
– Потому что мне не хочется танцевать.
– Это не причина.
– Для меня очень даже веская причина. Не будете ли вы так любезны отойти в сторону?
Шок прошел, уступив место жаркой волне, окатившей Томаса с головы до ног. Он ее не отпустит. В этой женщине был огонь. Это не кроткая и жеманная дебютантка. Но кто же она?
Он раскроет ее инкогнито – или откажется от титула.