С балкона номера Томаса открывался восхитительный вид на Нил. Фелюки плыли на север – ослепительно белые на фоне голубого неба. Над Долиной царей висела жара. Клонящееся к горизонту солнце отбрасывало на Луксор причудливые тени.

Слишком взбудораженный, чтобы наслаждаться открывающимися красотами, Томас расхаживал по комнате. Разве сможет он поделиться информацией с Джасмин, когда его подозрения еще не получили подтверждения? Его предположения были столь фантастичны, что даже ему самому с трудом в них верилось. Более того – они были слишком ужасны. Томас сжал кулаки, снедаемый негодованием.

Он раздумывал над личностью нападавшего, учитывая при этом каждую мелочь. Камень в парке мог бросить Оукли. Он ненавидел Джасмин.

Человек, которого Томас заметил среди развалин несколько дней назад, был не Оукли, а тот, кого не должно было здесь быть. Он провел рукой по волосам. Ну и что теперь делать?

Слуга принес серебряный поднос с виноградом, гранатами и апельсинами, налил в резной хрустальный бокал красного вина. Две фарфоровые тарелки и тяжелые серебряные приборы довершали убранство стола.

Кивнув, Томас отпустил слуг и некоторое время наблюдал за игрой света и тени в пальмовых, деревьях. Виднеющаяся в отдалении долина резко контрастировала с рисовыми плантациями и сочными зелеными полями, со всех сторон обнимающими Нил. Величественная река спокойно катила свои воды. Такое же спокойствие царило вокруг. В отличие от гробницы, таящей в себе опасность, отель казался настоящей крепостью.

Томас наблюдал за тем, как на город спускается ночь. Из-за горящих внизу огней звезды рассмотреть было трудно, но в долине они мерцали и переливались, подобно бриллиантам, рассыпанным на черном бархатном покрывале. В Англии, где небо зимой было затянуто желтым туманом, их блеск никогда не был таким ярким и чистым.

Вскоре пришла Джасмин. Пока они ужинали, солнце опустилось за горизонт. Говядина была очень вкусна, французское вино восхитительно, но Джасмин почти не притронулась к еде. С чего бы?

Джасмин отодвинула стул и поднялась из-за стола.

– Все чудесно, но у меня никак не выходит из головы произошедшее в гробнице. Мне бы хотелось… хотелось… – Голос Джасмин сорвался.

Подойдя к девушке, Томас ласково положил руки ей на плечи.

– Что, дорогая? Скажи, что я могу для тебя сделать? Джасмин с сомнением посмотрела на него.

– Ты говорил правду, Цезарь? Обо мне? О том, что любишь меня? Это ты хотел сохранить в секрете?

Томас коснулся щеки Джасмин.

– Посмотри на меня.

Он вышел на балкон и, перегнувшись через ограждение, сложил ладони рупором:

– Вы слышите меня? Слушайте все! Я люблю эту женщину! Томас Уолленфорд любит Джасмин Тристан!

Джасмин рассмеялась, когда Томас с улыбкой повернулся к ней.

– Вот видишь, я сказал это по-английски. Или ты предпочитаешь арабский?

Горячая чувственная волна окатила Томаса, когда Джасмин облизала губы.

– Ты нужен мне, Цезарь. Заставь меня забыть о плохом. Люби меня, как раньше, – прошептала девушка.

Взяв Джасмин за руку, Томас втянул ее назад в комнату.

– Черт возьми, и ты нужна мне, – пробормотал он. – Мне недостаточно только видеть тебя. Мне нужно касаться тебя, ощущать твой вкус. Мне нужно обладать тобой, Джас. И я ничего не могу с собой поделать. Ты для меня словно дождь в пустыне.

Томас коснулся щеки Джасмин и с мечтательной улыбкой на губах притянул к себе. Его поцелуй был теплым, гостеприимным и опьяняющим. Дрожь пробежала по телу Джасмин, когда она восхищенно посмотрела на образовавшуюся на брюках его выпуклость. На нее, на нее одну было направлено это сумасшедшее необузданное желание. Она ощущала всю силу своей власти над Томасом. Ошеломляющее отличие этого мужественного и необузданного любовника от холодного высокомерного графа возбуждало Джасмин. Все выглядело так, словно Томас снял с себя маску, позволив Джасмин увидеть прячущегося под ней страстного мужчину.

Оторванные пуговицы рубашки покатились по полу. Тяжело дыша, она смотрела, как раздевается Томас, а потом принялась снимать собственную одежду дрожащими от нетерпения руками. Обхватив Джасмин за затылок и зарывшись пальцами в густые, черные как вороново крыло волосы, Томас страстно поцеловал ее. Это был наполненный страстью поцелуй собственника, и Джасмин едва не растворилась в нем. Прижав ее к стене, Томас с перекошенным от желания лицом задрал ее юбки. Джасмин выгнулась ему навстречу. Расстегнув пуговицы брюк, Томас выпустил на волю трепещущую плоть.

Джасмин едва сдержала стон, когда он вошел в нее одним порывистым движением. Горячая твердая плоть вонзилась в ее тело, и Джасмин закричала. Томас осыпал поцелуями ее лицо, глаза, губы, словно ждал этого момента всю свою жизнь. Два тела сплелись в одно. Страсть вырвалась на свободу, прогоняя поселившееся в душе Джасмин одиночество. Вот он, ее мир, наконец-то она обрела его.

Обвив шею мужчины руками, она притянула его к себе, ища поцелуя. Томас поцеловал ее и возобновил движения, погружаясь все глубже и глубже. Никогда еще Джасмин не испытывала такого первобытного чувства. Ее ноги, обвившиеся вокруг бедер Томаса, дрожали. Неконтролируемая страсть была такой же земной и горячей, как ее родная пустыня.

Пальцы Джасмин впились в плечи Томаса. Чувствуя приближение развязки, девушка укусила его за плечо, впившись зубами в тугие мышцы. В ответ мужчина так сильно вошел в Джасмин, что та охнула и содрогнулась. Томас смотрел на нее. Вены на ее шее вздулись, ноздри трепетали, грудь тяжело вздымалась. Томас застонал, содрогнувшись всем телом.

Дрожа и прерывисто дыша, оба они не двигались несколько минут, а потом Томас опустил девушку на пол. Она сползла по стене, и юбки упали следом за ней, подобно лепесткам цветов. Джасмин жадно наблюдала за тем, как Томас приглаживает растрепавшиеся волосы.

Сняв одежду, влюбленные отправились в постель. Сплетясь в объятиях, они прислушивались к постепенно успокаивающемуся сердцебиению друг друга.

На Томаса, прижимающего к себе Джасмин, снизошло умиротворение. Девушка была такой теплой и нежной – истинное воплощение женственности. Рука мужчины собственнически покоилась на ее груди. Сквозь полуоткрытое окно виднелось расцвеченное звездами небо. Ничто не могло быть совершеннее египетской ночи и Джасмин в его объятиях. Томас чувствовал себя так, словно в его жизни все наконец-то обрело смысл и встало на свое место. Последняя деталь – и разрозненная мозаика превратилась в произведение искусства. Джасмин украла его сердце, которое Томас долго прятал в своей душе подобно тому, как скорпион прячется за камнем.

Да, они создали восхитительный маленький оазис в центре этих роскошных апартаментов. Здесь, спрятавшиеся от всего мира, они любили друг друга. Томас знал, что это ненадолго. Это восхитительный сон, а сны рано или поздно заканчиваются. Но пока он будет жадно брать то, что может, наслаждаться каждым моментом, проведенным в этом оазисе с Джасмин.

Томас приподнял темную копну волос Джасмин и посмотрел на ужасные синяки, обезображивающие ее безупречно гладкую кожу. Он нежно прикоснулся к ним губами в попытке унять боль. Шевельнувшись, Джасмин потерлась своими шелковистыми ягодицами о его чресла. Томаса тотчас же охватило возбуждение. Он провел рукой по спине Джасмин и начал осыпать ее поцелуями.

Длинные темные ресницы дрогнули, и Джасмин пробудилась с сонной улыбкой на лице. Томас легонько укусил ее за шею, а потом поцеловал. Он покрыл поцелуями грудь Джасмин и наконец обхватил губами превратившийся в тугую бусину сосок. Томас легонько пощекотал его языком, с удовольствием наблюдая, как нетерпеливо заерзала лежащая рядом с ним Джасмин. Он коснулся рукой ее лона. Влажное и горячее. Не в силах больше сдерживаться, Томас раздвинул коленом дрожащие бедра.

Он погрузился в ее шелковистые глубины, и с его губ сорвался стон. Приподнявшись на руках, Томас посмотрел в охваченное страстью лицо Джасмин, на щеках которой выступил восхитительный румянец.

– Иди ко мне, Джас, – выдохнул он. – Иди ко мне, моя сияющая звезда.

Стон вырвался из горла Джасмин. Томас смотрел на возлюбленную, переполняемый мужской гордостью. Господи, как же она прекрасна, как охотно откликается на его ласки. Она принадлежит ему. Только ему.

Томас почувствовал, как сжимается вокруг его плоти ее лоно и, войдя в нее последний раз, со стоном содрогнулся.

С гулко бьющимся сердцем Томас перекатился на бок, увлекая Джасмин за собой. Обнимая любимую, он ласково гладил ее волосы.

– Я не хочу тебя отпускать, – хрипло произнес он.

– Давай все оставим как есть, – ответила девушка, прижимаясь к Томасу.

Томас продолжал гладить ее волосы, снедаемый чувством вины. Ведь ему придется отпустить ее, когда они вернутся из Египта. Сможет ли он удержать Джасмин подле себя? Сможет ли заставить свое окружение принять ее, как принял ее он?

Томас не мог думать об этом сейчас. Но у него впереди еще достаточно времени.

Джасмин появилась из ванной, окруженная облаком пара. Накинув на плечи свободный халат из ярко-голубого шелка, она подошла к распахнутой балконной двери и принялась неторопливо расчесывать свои блестящие пышные волосы. С улицы раздавалось пение муэдзина, приветствующего в своей молитве рождение нового дня. С мечтательной улыбкой на губах Джасмин тихонько запела.

Это была арабская песня о девушке, тоскующей по своему возлюбленному. Приподнявшись на локтях, Томас наблюдал за тем, как щетка в руках поющей Джасмин опускается на волосы в такт завораживающей мелодии. Околдованный волшебным голосом, Томас лежал, не в силах пошевелиться. Он мог только смотреть и слушать. Джасмин, его прекрасная Джасмин, подчинила его своей власти. В ее голосе слышался плач по потерянному возлюбленному. Закрыв глаза, девушка посылала в открытое окно скорбную песнь о возлюбленном, рядом с которым она никогда не сможет быть, и о сладких объятиях, потерянных навсегда.

Горло Томаса сжалось от переполнявших его эмоций. Он встал с постели, подошел к Джасмин и обнял ее за талию. Девушка прильнула к нему.

– Пока ты в моих объятиях, никто не посмеет причинить тебе зло, – произнес Томас с плохо скрываемым волнением. Он прижался щекой к волосам девушки, наслаждаясь ее близостью.

– Ты сумел сделать так, что я забыла об окружающем мире и обо всех своих несчастьях. Я чувствую себя в безопасности рядом с тобой, Томас.

– Я запру тебя здесь навсегда, если это поможет спасти тебя.

– До тех пор, пока не придется уезжать, – заметили Джасмин. – А тот, кто желает мне смерти, все еще здесь. Думаешь, это один из твоих друзей, Цезарь? Представляешь, как сильно он меня ненавидит, если предпочитает, чтобы я оказалась в могиле, а не рядом с тобой? Это делает нашу связь весьма опасной.

– Это не связь, – пробормотал Томас, поглаживая щеку девушки. – Любовная связь – это то, что скрывают от всех.

– А разве у нас не так? Давай посмотрим правде в глаза. У наших отношений нет будущего.

– Но пока что есть прекрасное настоящее.

– Все это пустая трата слов. Как в парке. – Улыбки Джасмин померкла.

– О чем ты, любовь моя?

– Я должна сказать тебе кое-что. О записках, о содержащихся в них угрозах. И об истинной причине гибели твоего брата.

Томас напрягся.

– Найджела сбросила лошадь, и он умер от полученных ран.

– Ты не знаешь, почему так случилось. – Джасмин высвободилась из объятий Томаса. – Все из-за меня. Это моя вина. Я убила твоего брата.