Сегуйло исчез.
Пэррин обыскал маяк и унылый утес. Сегуйло не мог пропасть, а спрятаться здесь негде — вокруг только небо и море.
Сегуйло нигде не было.
Пэррин вышел в ночь, взглянул на пять лун и задумчиво оглядел волнующееся море. Если бы Сегуйло поскользнулся на мокрой скале и упал в море, он непременно закричал бы... Пять лун мерцали, сверкали, отражаясь от поверхности моря; возможно, Сегуйло барахтается где-то поблизости.
Пэррин крикнул в темную морскую даль:
— Сегуйло!
Он еще раз взглянул на башню маяка. Сдвоенный бело-красный луч кружил над головой, предупреждая баржи, идущие от Южного континента в Спэйстаун, об утесе Айзел Рок.
Пэррин быстро направился к маяку; несомненно Сегуйло лежал в своей койке или в ванной.
Пэррин поднялся на вершину маяка, обошел вокруг прожектора, спустился по лестнице.
— Сегуйло!
Молчание. Только маяк отозвался вибрирующим металлическим эхом.
Сегуйло не было в его комнате, не было в ванной, на кухне и в кладовой. Куда еще он мог пойти?
Пэррин выглянул в открытую дверь. Пять лун отбрасывали беспорядочные тени. Он увидел серое пятно.
— Сегуйло!
Пэррин выбежал наружу.
— Где ты был?
Сегуйло, худощавый человек с задумчивым печальным лицом, что-то сказал, но ветер унес его слова.
Внезапное озарение пришло к Пэррину.
— Наверно, ты залез под генератор?
Это было единственное место, где тот мог быть.
Сегуйло подошел ближе.
— Да... я залез под генератор.
Он нерешительно остановился у дверей, глядя на луны, которые в этот вечер взошли все вместе. В замешательстве Пэррин наморщил лоб. Что побудило Сегуйло забраться под генератор?
— Ты... в порядке?
— Да. В полном порядке.
Пэррин подошел ближе и в свете пяти лун: Исты, Бисты, Лиады, Миады и Поидели, внимательно оглядел Сегуйло. Глаза Сегуйло были тусклыми и избегали встречи с его взглядом, казалось, он держит себя принужденно.
— Ты не вывихнул ногу? Скорей поднимайся и присядь.
— Хорошо. — Сегуйло медленно пересек утес и сел на ступени.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке?
— Абсолютно.
Спустя минуту Пэррин сказал:
— Перед тем как... залезть под генератор, ты собирался рассказать мне что-то, как ты говорил, очень важное.
Сегуйло медленно кивнул.
— Это правда.
— Что ты имел в виду?
Сегуйло молча уставился в небо. Ничего не было слышно, кроме шума прибоя и порывов ветра там, где утес полого спускался к воде.
— Ну? — не выдержал Пэррин. Сегуйло колебался. — Ты говорил, что когда пять лун восходят вместе, ничему нельзя верить.
— Да, — кивнул Сегуйло, — верно.
— Что ты имел в виду?
— Я плохо помню...
— Почему так важно ничему не верить?
— Не знаю.
Пэррин резко поднялся. В нормальном состоянии Сегуйло был человеком жестким, без эмоций.
— Ты уверен, что здоров?
— Все нормально.
— Хочешь глотнуть виски?
— Неплохая идея.
Это было более в духе Сегуйло. Пэррин знал, где Сегуйло хранит свои запасы.
— Сиди здесь, я принесу виски.
— Да, я посижу здесь.
Пэррин поспешил к маяку, взбежал по лестнице на кухню. Может, Сегуйло и останется ждать, но что-то в его позе и сосредоточенном взгляде на море, заставляло думать, что нет. Найдя бутылку и стакан, Пэррин сбежал по ступенькам. Почему-то он чувствовал, что Сегуйло исчезнет.
Сегуйло исчез. Его не было на ступеньках, не было и на обдуваемой ветром поверхности утеса Айзел Рок. Он не мог незаметно проскочить мимо Пэррина по лестнице. Должно быть, он проскользнул в дизельную и опять забрался под генератор.
Пэррин распахнул дверь, включил свет, нагнулся и заглянул под генератор. Никого. Толстый слой пыли и пленка из масла означали, что никого здесь и не было.
Где же Сегуйло?
Пэррин взобрался на верхнюю площадку маяка и тщательно обыскал все щели и закоулки сверху донизу. Сегуйло не было.
Пэррин вышел на утес. Пусто.
Сегуйло исчез.
Темные волны лагуны вздыхали и бились о риф.
Пэррин открыл рот, чтобы крикнуть этим, залитым лунным светом, волнам, но передумал. Он вернулся на маяк и сел за передатчик, нерешительно тронул ручки настройки, ведь аппарат находился в ведении Сегуйло. Тот сам собрал его из деталей двух старых аппаратов.
Пэррин неуверенно щелкнул тумблером. Экран вспыхнул, громкоговоритель загудел и затрещал. Пэррин поспешно настроил аппарат. На экране замелькали голубые зигзаги и красные пятна. С экрана глянуло тусклое, размытое лицо. Пэррин узнал младшего клерка в офисе Комиссии в Спэйстауне и быстро заговорил.
— Это Харольд Пэррин, маяк Айзел Рок; вышлите дежурный корабль.
Лицо на экране смотрело на него словно через толстый слой воды. Заглушаемый шумом и треском слабый голос произнес:
— Настройте передатчик... Вас не слышно...
Пэррин повысил голос:
— А теперь вы меня слышите?!
Лицо на экране расплылось и исчезло.
Пэррин завопил:
— Это маяк Айзел Рок! Вышлите дежурный корабль! Вы слышите меня? Здесь произошел несчастный случай!
— ... сигналы не доходят до нас. Составьте рапорт... — голос умолк.
Ругаясь сквозь зубы, Пэррин крутил ручки настройки, щелкал тумблерами. Разозлившись, он ударил кулаком по аппарату. Экран вспыхнул оранжевым светом и погас.
В течение пяти мучительных минут Пэррин пытался оживить передатчик, но безрезультатно.
Пэррин тяжело поднялся. В окне он увидел пять лун, плывших на запад.
«Когда пять лун восходят вместе, — говорил Сегуйло, — ничему нельзя верить». Сегуйло исчез. Он исчез и вернулся; возможно, вернется опять.
Пэррин поморщился, вздрогнул. Будет лучше, если Сегуйло останется там, где он есть. Он бросился к выходу, запер дверь на замок и засов. Довольно сурово по отношению к Сегуйло, если тот снова вернется...
Пэррин постоял, прижавшись спиной к двери и прислушиваясь, затем пошел в машинное отделение, заглянул под генератор. Никого. Никого на кухне, в кладовке, в ванной, в спальнях. Никого на прожекторной площадке. Никого на крыше.
Никого во всем маяке, кроме самого Пэррина.
Он вернулся на кухню, сварил чашку кофе и полчаса сидел, прислушиваясь к вздохам волн у рифа, затем пошел в свою спальню. Проходя мимо комнаты Сегуйло, он заглянул в нее. Койка была пуста.
Когда Пэррин поднялся утром, во рту было сухо, мускулы одеревенели, как пучки прутьев, а глаза воспалились от долгого разглядывания потолка. Он сполоснул лицо холодной водой и, подойдя к окну, осмотрел горизонт.
Пелена грязно-серых облаков висела на полпути к востоку; сине-зеленая Магда сияла сквозь них, как старая монета, покрытая ярью-медянкой. Маслянистые клубки сине-зеленого света плыли над водой, соединялись, расходились и таяли. В южной части горизонта Пэррин увидел пару черных гифен-барж, везущих торговую выручку в Спэйстаун. Через несколько минут они скрылись в облачной дымке.
Пэррин включил главный рубильник, над ним раздался вибрирующий гул прожектора, постепенно затихающий. Он сошел по лестнице, онемевшими пальцами отпер дверь, широко распахнул ее. Ветер зашумел в ушах, принося запахи моря. Прилив был низким, Айзел Рок возвышался из воды, как огромное седло. Пэррин осторожно подошел к кромке воды. Сине-зеленая Магда освободилась от пелены облаков, ее лучи пронизывали воду. Осторожно став на край утеса, он заглянул вниз — через тени, рифы и гроты — в самый мрак... Уловив какое-то движение, Пэррин потянулся. Нога поскользнулась, и он едва не упал.
Вернувшись на маяк, Пэррин в течение трех долгих часов возился с передатчиком, и в конце концов решил, что все бесполезно. Из строя вышла наиболее важная часть аппарата.
Он открыл упаковку с завтраком, пододвинул стул к окну и уселся, глядя на океан. Одиннадцать недель до корабля со сменой. Даже вдвоем с Сегуйло на Айзел Рок было одиноко.
На западе зашла сине-зеленая Магда. Зелено-желтая пелена облаков двигалась за ней. На несколько минут закат придал небу печальное величие: оно окрасилось в нефритовый с фиолетовыми прожилками цвет. В соответствии с ночным расписанием Пэррин включил красно-белый луч и остановился у окна.
Прилив нарастал, вода с грозным шумом перекатывалась через риф.
С запада выплывала луна: Иста, Биста, Лиада, Миада или Поидель? Уроженец этих мест узнал бы ее с первого взгляда. И вот они вышли все — пять шариков, голубых, как давний лед.
«Нельзя верить... Что имел в виду Сегуйло?» — Пэррин постарался вспомнить. Сегуйло сказал: «Пять лун редко собираются вместе, но когда это случается, поднимаются очень высокие приливы. — Он помолчал, глядя на утес. — Когда пять лун восходят вместе, ничему нельзя верить».
Пэррин в замешательстве глядел на него, наморщив лоб. Сегуйло был здешним старожилом, знавшим легенды и предания, которые он иногда рассказывал. Пэррин никогда не знал, чего можно ожидать от Сегуйло; тот обладал чертой, незаменимой для смотрителя маяка — молчаливостью. Передатчик был его хобби, а в неумелых руках Пэррина аппарат сразу сломался. «Что необходимо маяку, — подумал Пэррин, — так это один из передатчиков нового типа со встроенным источником питания, общим предохранителем, с современным органическим экраном, упругим и нежным, как большой глаз.»
Внезапный шквал дождя накрыл половину неба, пять лун мчались к гряде облаков. Прилив высоко вздымался у утеса, волоча какую-то серую массу. Пэррин заинтересовался. Что бы это могло быть? Размером приблизительно с передатчик, примерно такой же конфигурации. Конечно, невозможно, чтобы это был передатчик, но какое чудо, если бы все-таки... Он прищурился, напряг зрение. Несомненно, там белел экран, а черные точки были ручками настройки. Он вскочил, сбежал по лестнице, пересек утес... Это невозможно, почему передатчик должен появиться именно тогда, когда он пожелал этого, как бы в ответ на его молитву? Может, это часть груза смытая за борт?..
Аппарат был надежно прикручен к бревенчатому плотику, по-видимому, его принесло к утесу высоким приливом.
Пэррин, не в силах оценить свою удачу, склонился над серым футляром. Новая модель с красной предохранительной прокладкой у тумблера включения. Аппарат был слишком тяжел, чтобы его унести. Пэррин сорвал предохранительную прокладку, включил питание — он хорошо разбирался в этой системе. Экран засветился.
Пэррин связался с отрядом Комиссии. Появился интерьер офиса, с экрана глядела не какая-нибудь мелкая сошка, а сам суперинтендант Рэймонд Флинт. Лучше и быть не могло.
— Суперинтендант! — закричал Пэррин. — Это маяк Айзел Рок, говорит Харольд Пэррии.
— Да-да, — отозвался суперинтендант Флинт. — Здравствуйте, Пэррин. Что случилось?
— Мой партнер, Эндрю Сегуйло пропал, исчез неизвестно куда; я остался один.
Суперинтендант Флинт, казалось, был потрясен.
— Исчез? Что случилось? Он упал в море?
— Не знаю. Он просто исчез. Это случилось прошлой ночью.
— Вы должны были сообщить нам раньше, — осуждающе заметил Флинт. — Я бы уже выслал на поиски вертолет.
— Я старался связаться с вами, — объяснил Пэррин, — но не мог наладить передатчик. Он сгорел... Мне казалось, я забыт всеми, как на необитаемом острове.
Суперинтендант удивленно поднял брови.
— А каким передатчиком вы пользуетесь сейчас?
— Это аппарат новой конструкции... его принесло море. Наверное, его потеряла одна из барж, — запинаясь, объяснил Пэррин.
Флинт кивнул.
— Команды барж состоят из беззаботных личностей, кажется они не представляют, сколько стоит оборудование... Что ж, будьте спокойны. Я прикажу, чтобы утром выслали самолет со сменной командой. А вас переведут на побережье Флорал. Надеюсь, вам это подходит?
— Да, сэр, — радостно ответил Пэррин. — Это просто здорово. Не знаю, как благодарить вас... Айзел Рок начинает действовать мне на нервы.
— Когда восходят пять лун, ничему нельзя верить, — сказал суперинтендант Флинт замогильным голосом.
Экран потух.
Пэррин выключил питание. Капля дождя упала ему на лицо. Он поднял глаза к небу. Шквал был почти над ним. Он изо всех сил навалился на передатчик, хотя понимал, что тот слишком тяжел. На складе был брезент, которым можно накрыть аппарат до утра. А утром сменная команда поможет затащить его внутрь.
Он побежал к маяку, нашел брезент и поспешил наружу. Где же передатчик?.. А, вот он. Под барабанящими каплями дождя Пэррин обернул брезент вокруг футляра, обвязал его веревкой и бегом вернулся на маяк. Запер дверь и, насвистывая, открыл упаковку с консервированным ужином.
Дождь хлестал по маяку. Сдвоенные красно-белые лучи описывали по небу широкие круги. Пэррин залез в койку и лежал в тепле и дреме... Исчезновение Сегуйло было ужасным событием, которое оставило шрам в его душе. Но оно в прошлом, и не стоит вспоминать об этом. Надо смотреть в будущее. Побережье Флорал...
На утро небо было пустым и чистым. Насколько хватало взора вокруг простиралась спокойная, как зеркало, водная гладь. Айзел Рок лежал открытый солнечным лучам. Выглянув в окно, Пэррин увидел беспорядочную кучу — брезент, веревки. Передатчик и деревянный плотик бесследно исчезли.
Пэррин сел на пороге. Солнце взбиралось по небу. Дюжину раз он вскакивал, пытаясь расслышать шум моторов. Но самолет так и не появился.
Солнце достигло зенита и стало клониться на запад. В миле от утеса прошла баржа. Пэррин взбежал на риф, крича и размахивая руками.
Высокие загорелые моряки, развалившиеся на грузе, с удивлением уставились на него, однако не двинулись с места. Баржа ушла на восток.
Пэррин вернулся на ступеньки у двери и сел, обхватив голову руками. Его бросало то в жар, то в холод. Не будет никакого спасательного самолета, и он останется на маяке Айзел Рок все одиннадцать недель.
В состоянии апатии он медленно поднялся на кухню. Еды хватало, голод ему не грозит. Но сможет ли он выдержать одиночество и неопределенность? Исчезновение Сегуйло, его возвращение, опять исчезновение... Пропавший передатчик... Кто в ответе за все эти жестокие шутки? Восход пяти лун — существует ли между всем этим какая-либо связь?
Он нашел календарь, принес его на стол. Вверху каждой страницы пять белых кружков на черной полоске соответствовали расположению лун. Неделю назад они находились на равном расстоянии друг от друга. Четыре дня назад расстояние между самой медленной из них, Лиадой, и самой быстрой, Поиделью, составляло тридцать градусов, в то время как Иста, Биста и Миада находились между ними. Две ночи назад они сильно сблизились, а прошлой ночью сошлись почти вплотную. Этой ночью Поидель чуть-чуть опередит Исту, а следующей ночью Лиада останется позади Бисты... Но какая связь между пятью лунами и исчезновением Сегуйло?
Пэррин мрачно съел свой обед. Магда тихо погрузилась в воду лагуны, неясные сумерки окутали Айзел Рок, волны вздымались и вздыхали у рифов.
Пэррин включил свет, запер дверь. Больше не будет надежд, не будет желаний и раздумий. Через одиннадцать недель дежурный корабль доставит его назад в Спэйстаун, а пока он должен сделать все, что возможно в создавшейся ситуации.
Сквозь оконное стекло он увидел голубое зарево на востоке. Пять лун поднимались в небе. Прилив нарастал с их восходом. Морские воды были безмолвно спокойны, и каждая луна отбрасывала на водной глади свою дорожку света.
Пэррин оглядел горизонт. Красивый, но унылый вид. Даже рядом с Сегуйло он иногда чувствовал себя одиноким, но никогда одиночество не было столь тягостным. Одиннадцать недель... Если бы он мог найти товарища... Пэррин позволил себе помечтать.
В лунном свете возникла стройная фигура, одетая в рыжевато-коричневые бриджи и белую спортивную рубашку с короткими рукавами.
Пэррин смотрел не в силах сдвинуться с места. Фигура подошла к двери, постучала. Приглушенный звук донесся до лестницы.
— Эй, есть кто-нибудь дома? — крикнул звонкий девичий голос.
Пэррин распахнул окно и прохрипел:
— Уходи прочь!
Она отступила, повернула голову, и лунный свет упал на ее лицо. Слова застряли у Пэррина в горле. Он почувствовал, как лихорадочно забилось сердце.
— Уйти? — удивленно спросила она. — Мне некуда идти.
— Кто ты? — спросил он. Его голос звучал, как чужой — в нем слышались отчаяние и надежда. В конце концов, ее появление на маяке было возможным, хотя она невероятно красива... Она могла приплыть из Спэйстауна.
— Как ты сюда попала?
Она показала на лагуну.
— Мой самолет упал в воду в трех милях отсюда. Я приплыла на спасательном плоту.
Пэррин взглянул на море. В лунном свете были хорошо видны очертания спасательного плота.
— Ты меня впустишь? — спросила девушка.
Пэррин медленно спустился по лестнице. Он замер у двери, взявшись за засов, кровь стучала в висках. Нетерпеливый стук прервал его колебания.
— Откройте, я замерзла до смерти.
Пэррин распахнул дверь. Она стояла перед ним с легкой улыбкой на губах.
— Ты очень осторожный смотритель маяка, или ты — женоненавистник?
Он впился взглядом в ее лицо.
— Ты... настоящая?
Девушка рассмеялась, ничуть не обиженная вопросом.
— Конечно, я настоящая, — она протянула руку. — Дотронься.
Пэррин глядел на нее — он ощущал запах фиалок, мягкий шелк волос, горячую кровь и нежность.
— Дотронься, — мягко повторила она.
Пэррин нерешительно отступил, и она вошла.
— У тебя есть связь с берегом?
— Нет... мой передатчик сломался.
Она быстро взглянула на него:
— Когда придет смена?
— Через одиннадцать недель.
— Одиннадцать недель! — она тихо вздохнула.
Пэррин отступил еще на полшага.
— Откуда ты узнала, что я здесь один?
Девушка смутилась.
— Я не знала... Я думала, что смотрители маяков всегда работают по одиночке.
— Нет.
Она подошла на шаг ближе.
— Кажется, ты не рад мне. Может, ты... отшельник?
— Нет, — пробормотал осипшим голосом Пэррин. — Как раз наоборот... Но я никак не могу привыкнуть к твоему появлению. Это просто чудо. Ты слишком хороша, чтобы быть настоящей. Совсем недавно я мечтал о ком-нибудь... о девушке, в точности похожей на тебя. В точности.
— Вот я и здесь.
Пэррин беспокойно дернулся.
— Как тебя зовут?
Он знал, что ответит девушка еще до того, как она заговорила.
— Сью.
— Сью, а дальше? — Он изо всех сил старался ни о чем не думать.
— О... просто Сью. Разве этого не достаточно?
Пэррин почувствовал, что лицо его окаменело.
— Где ты живешь?
Она посмотрела куда-то через плечо. Пэррин хотел, чтобы пустота заполнила его мозг, но слово родилось именно там.
— В аду.
Пэррин тяжело дышал.
— И на что похож ад?
— Он холодный и мрачный.
Пэррин отшатнулся.
— Уходи. Уходи!
Лицо девушки расплывалось, словно он видел ее сквозь слезы.
— Куда же я пойду?
— Назад, откуда пришла.
— Но мне некуда идти, кроме лагуны, — потерянно проговорила она. — А здесь... — Она внезапно замолчала, быстро шагнула вперед и остановилась, глядя ему в лицо. Он ощущал тепло ее тела. — Неужели ты меня боишься?
Пэррин с трудом отвел взгляд от ее лица.
— Ты не настоящая. Ты — нечто, воплотившееся в мою мечту. Может, это ты убила Сегуйло... Я не знаю, что ты такое. Но ты не настоящая.
— Не настоящая? Нет, я настоящая. Дотронься. Вот моя рука.
Пэррин сделал шаг назад.
— Возьми нож, — страстно заговорила девушка. — Если хочешь, режь меня; ты увидишь кровь. Режь глубже — ты увидишь кость.
— А что будет, если я всажу нож в твое сердце? — спросил Пэррин.
Она не ответила, глядя на него большими глазами.
— Зачем ты пришла сюда?! — закричал Пэррин.
Сью оглянулась на темную воду.
— Это все чары... темнота... — несвязно пробормотала она, и Пэррин понял, что девушка читает его мысли. Неужели она, как попугай, повторяла его мысли на протяжении всего разговора?
— Тогда, в воздухе, — проговорила она, — двигатель вдруг стал плохо тянуть. Я планировала, ловила воздушные потоки, луны привели меня сюда... Я делала все возможное, чтобы удержаться в воздухе...
— Говори своими словами, — резко прервал ее Пэррин. — Я знаю, что ты не настоящая, но где Сегуйло?
— Сегуйло? — Она подняла руку, поправила волосы и неопределенно улыбнулась Пэррину. «Настоящая она, или нет?» — кровь стучала в его висках. — Настоящая или нет...»
— Я не фантом, — сказала она, — Я реальна...
Она медленно подошла к Пэррину, улавливая его чувства, его мысли, желания.
— Нет, нет. Уходи. Уходи! — воскликнул Пэррин прерывающимся голосом.
Она остановилась и взглянула на него затуманившимся взором.
— Ну, хорошо. Сейчас я уйду...
— Сейчас! И навсегда!
— Но, может быть, ты еще попросишь меня вернуться...
Она медленно вышла за дверь. Подбежав к окну, Пэррин наблюдал, как очертания стройной фигуры теряются в лунном свете. Подойдя к краю рифа, она остановилась. Пэррин внезапно почувствовал невыносимую боль. Чего он лишает себя? Настоящая или нет, она была именно такой, какой он хотел, она была так похожа на настоящую... Он подался вперед, чтобы позвать:
— Вернись... кем бы ты ни была... — но сдержался.
Когда он снова взглянул на утес, девушка исчезла...
Куда? Пэррин задумчиво оглядел залитое лунным светом море. Он так хотел, чтобы Сью была рядом, но он больше не верил в происходящее. Он поверил фантому по имени Сегуйло, он поверил появившемуся передатчику, и они оба полностью соответствовали его ожиданиям. Так же как и девушка, а он прогнал ее прочь... «Нет, я поступил правильно, — пытался убедить он себя. — Кто знает, во что бы она превратилась, если повернуться к ней спиной...»
Когда, наконец, рассвело, небо вновь было затянуто облаками.
Сине-зеленая Магда, похожая на заплесневелый апельсин, тускло мерцала в небе. Вода блестела, как масло... В западном секторе обзора он заметил движение — это баржа вождя Панапы ползла у горизонта, подобно водяному пауку. Перепрыгивая через ступеньки, Пэррин взлетел на прожекторную площадку, включил прожектор на полную мощность и направил в сторону судна серию беспорядочных вспышек.
Баржа продолжала двигаться в прежнем направлении, весла дружно поднимались и опускались. На воду опустились клочья тумана. Баржа превратилась в темное пятно и исчезла.
Пэррин подошел к старому передатчику Сегуйло и сел, уставившись на него. Затем вскочил, снял кожух и разобрал аппарат на части. Он увидел оплавившийся металл, обгоревшие провода, разбитую керамику. Задвинув этот хлам в угол, Пэррин встал у окна.
Солнце стояло в зените, небо было цвета незрелого винограда. Море медленно дышало, огромные бесформенные водяные глыбы вздымались и опадали. Прилив шел на убыль, утес высоко поднимался из воды, обнажившиеся черные скалы казались незнакомыми. Море пульсировало вверх, вниз, вверх, вниз, шумно облизывая выброшенные на берег обломки.
Пэррин спустился по лестнице. По пути он посмотрел в зеркало, висевшее в ванной, и собственное лицо, бледное и безжизненное, с впалыми щеками и широко раскрытыми глазами, глянуло на него.
Пэррин вышел наружу и осторожно зашагал по утесу, зачарованно глядя на кромку воды. Вздымающиеся водные громады закрывали обзор, были видны только тени и изменчивые столбы света. Шаг за шагом он обходил утес. Солнце клонилось к закату, когда Пэррин вернулся к маяку и сел на пороге.
Этой ночью дверь будет надежно заперта. Никакая приманка не сможет заставить его отпереть, самые соблазнительные видения тщетно будут умолять его. Он вновь подумал о пропавшем напарнике. Чему поверил Сегуйло? Что за существо создала его фантазия? Существо, силы и злобы которого хватило, чтобы погубить его... Возможно, здесь каждый становится жертвой собственного воображения. Когда пять лун восходят вместе, Айзел Рок — неподходящее место для человека с богатой фантазией.
Этой мочью он запрет дверь, ляжет в постель и будет спать, охраняемый стальной дверью и безмятежностью сна.
Солнце закатилось в клубы плотного тумана. Север, восток и юг одновременно вспыхнули фиолетовым, а запад окрасился в белый и темно-зеленый цвета, которые смешавшись, превратились в темно-коричневый. Пэррин вошел внутрь маяка, запер дверь, включил прожектор, и красно-белые лучи заскользили по горизонту.
Он открыл упаковку с консервированным ужином и без аппетита поел. За окном была непроглядная ночь. Прилив нарастал, и волны шипели и стонали у рифов.
Пэррин лежал в постели, но сон не приходил к нему. За окном был виден свет маяка, и вот появились все пять лун, сияющие сквозь облака, словно в дымке синего газа.
Пэррин резко повернулся в постели. Ему нечего бояться; здесь, на маяке, он в полной безопасности. Ни один человек не в силах сломать дверь, для этого нужна сила мастодонта, когти горного медведя, свирепость акулы...
Он оперся на локоть, приподнялся, прислушался... Что за посторонний звук? Пэррин выглянул в окно, и душа его ушла в пятки — он увидел неясные очертания чего-то огромного. Пока он смотрел, оно неуклюже двинулось к маяку. Он знал, что так и будет. «Нет, нет, — Пэррин бросился в кровать, забрался с головой под одеяло. — Это плод моего воображения, оно не реально... Убирайся прочь! Убирайся!»
Он прислушался. Сейчас оно, наверное, уже у дверей. Поднимает свою тяжелую лапу, и когти блестят в лунном свете.
— Нет, нет! — закричал Пэррин, — там ничего нет!
Он поднял голову и прислушался. От дверей донеслись скрежет и грохот, как будто огромная туша билась в дверь.
— Убирайся! — завопил Пэррин. — Ты не существуешь!
Дверь затрещала. Тяжело дыша, Пэррин стоял на самом верху лестницы. Еще минута, и дверь распахнется. Он знал, что увидит: огромную черную фигуру с округлыми, как столбы, конечностями и горящими, как фары, глазами. Пэррин даже знал, что последним звуком, который он услышит, будет ужасный хруст его костей...
Верхний засов сломался, дверь покачнулась. Огромная черная лапа проникла внутрь, схватила задвижку, и Пэррин увидел блеск когтей.
Он нервно озирался в поисках какого-нибудь оружия... На маяке не было оружия — только разводной ключ, да кухонный нож.
Нижний засов разлетелся на куски, дверь едва держалась на петлях. Пэррин стоял, ничего не соображая. Внезапно спасительная мысль выплыла из глубины подсознания. «Что ж, — решил Пэррин, — это единственный шанс». Он бросился в свою комнату. С грохотом упала входная дверь, послышались тяжелые шаги. Он оглядел комнату. У кровати лежал ботинок.
Чудовище двинулось вверх по лестнице, и весь маяк завибрировал. Пэррин ожидал самого страшного, он догадывался, что сейчас услышит. Раздался голос, грубый и безжизненный, но чем-то похожий на тот, другой, нежный и мелодичный.
— Тебе же сказали, что я вернусь.
Бум, бум, бум — вверх по лестнице. Схватив ботинок за носок, Пэррин изо всех сил стукнул себя каблуком по виску.
Сознание возвращалось медленно. Держась руками за стенку, Пэррин с трудом поднялся на ноги. Наощупь добрел до кровати, сел. За окном, по-прежнему, была ночь. Он посмотрел на небо. Пять лун ушли далеко на запад. Поидель вырвалась вперед, а Лиада отстала от остальных.
Завтрашней ночью луны взойдут порознь. Завтрашней ночью не будет высокого прилива, волны не будут вздыматься и биться о рифы.
Завтрашней ночью луны не смогут вызвать из кромешной тьмы ужасные призраки.
Одиннадцать недель до смены. Пэррин осторожно дотронулся до виска. Весьма приличная шишка.