1

Кларжес, последний город планеты — 30 миль вдоль северного берега реки Шант, недалеко от впадины ее в Океан.

Кларжес — древний город. Жилые здания, рестораны, памятники, которым от двух до трех тысяч лет. Обитатели города берегли эти связи с прошлым, рождавшие иллюзорное ощущение бесконечности жизни. Но время предъявляло свои требования, заставляя их быть прагматичными и рациональными. Так и стал Кларжес причудливой смесью древности и модерна.

Не было на свете города, который мог бы сравниться с Кларжесом в величественности и мрачном великолепии. В районе Мерсер высились огромные небоскребы, напоминающие драгоценные турмалины. Повсюду — роскошные магазины, театры, респектабельные жилые дома.

Дальше виднелись предместья, промышленные районы. Престижные районы Балиас, Эрдистон, Вандун, Подоблачный Замок располагались на северных склонах холмов. С юга их омывала река. Тут постоянно кипела жизнь: миллионы окон отражали солнечный свет, по бульвару проносились машины, в воздухе совершали свой путь аэрокары и авиетки. У мужчин и женщин был озабоченный вид, казалось, они не способны потратить понапрасну ни секунды.

За рекой раскинулась Глайд Каунти — обширная территория, непригодная для жизни. Там ничего не было, кроме приземистых ив и колючих кустов. Глэйд Каунти не представлял бы никакого интереса если бы не 600 акров называемых Карневалим.

Карневаль! Драгоценность, пышный цветок на сером безжизненном фоне Глэйд Каунти. 600 акров сияющей всеми цветами радуги земли. Здесь царили радость и веселье.

Жизнь Кларжеса определялась деловой активностью ее обитателей. Карневаль жил особенной жизнью. По утрам там царила полная тишина. К полудню можно было встретить машины по уборке улиц да редких прохожих. А вот вечером Карневаль оживал. Он расправлял сияющие разноцветные крылья, словно великолепная экзотическая бабочка. К заходу солнца Карневаль был полон жизни, веселья, эмоций.

Вокруг Карневаля проносились кометы-автомобили: Сангрил, Рублон, Голл Глориана, Мистик Эмеральд, Мелантон Ультра-Лазурь. Они на ходу распускали хвост, напоминающий волшебное сияние.

Зеркальные окна домов отражали разноцветные огни, украшавшие город. Улицы наполнялись нарядно одетыми людьми. Звуки музыки, веселое пение, крики зазывал — все создавало атмосферу праздника.

Ночь продолжалась, общее опьянение усиливалось. Люди в карнавальных костюмах и масках забывали обо всем, запреты, преграды как бы переставали существовать: веселый смех оборачивался истерическим хохотом, беззаботное пение превращалось в дикий вой. Все это походило на спиритуальный оргазм.

Ночь завершалась, весельчаки выглядели усталыми, под масками открывались потные лица с воспаленными глазами. Мужчины и женщины — сонные, измученные отправлялись по домам. Жители фешенебельных районов и обитатели рабочих окраин в вагонах субвея становились равными. Все они приезжали в Карневаль, чтобы забыть о своих заботах, тяготах обыденной жизни, чтобы отвлечься, потратить деньги — но тратили гораздо больше — свою жизнь.

 

2

Мужчина в медной маске стоял у Дома Жизни и зазывал посетителей. Над его головой светился ореол — символ бесконечности, а на фасаде здания сияла огромная человеческая ладонь. Блестящая линия жизни проходила по ней правильной параболой.

Человек в маске кричал:

— Друзья, послушайте! Не верю, что вам жалко заплатить флорин за свою жизнь. Посетите Дом Жизни! Вы встретитесь с дидактором Монкуром, познакомитесь с его замечательными методами!

Он дотронулся до кнопки и низкий рокочущий звук наполнил воздух. Он становился все громче.

— Зайдите в Дом Жизни! Дидактор Монкур предскажет ваше будущее! Всего лишь флорин за вход в Дом Жизни!

Звук усиливался и изменялся — он перешел в вой, пронзительный свист. Вдруг пропал, оставив ощущение смятения, растерянности.

— У каждого из нас есть мозг, — спокойно и размеренно звучал голос зазывалы, — мозг у всех одинаков. Но почему есть Бруды, Веджи, Серды, Вержи и Амаранты?

Он наклонился вперед и продолжал тихо, доверительно:

— Секрет жизни — техника. Дидактор Монкур обучает технике жизни. Разве бесконечность не стоит флорина?

Дом Жизни постепенно заполнился любопытными.

Зазывала сошел с возвышения. К нему подскочил незнакомец и схватил за руку. Зазывала резко дернулся.

— Вэйлок! Ты испугал меня. Это я, Бэзил.

— Вижу, — кротко ответил Гэвин Вэйлок.

Бэзил Тинкоп, коротенький, толстый, напоминал сказочную птицу: ярко-желтый пиджак с зелеными металлическими нашивками, красно-серые платины закрывающие ноги, черные перья, обрамляющие лицо. Бэзил наверняка заметил недружелюбие Вэйлока, но решил проигнорировать его.

— Я ждал, что услышу о тебе, — сказал Бэзил. — Я был уверен, что наша последняя беседа...

Вэйлок покачал головой:

— Я не хочу быть замешанным в таком деле.

— Но твое будущее! — настаивал Бэзил. — Это же поразительно, ты уговариваешь других заботиться о своем будущем, а сам остаешься в тени.

Вэйлок пожал плечами.

— Всему свое время.

— Всему свое время! А проходят драгоценные годы и твой слоп остается низким.

— У меня свои планы. А пока я готовлюсь.

— В то время как другие уходят вперед! Плохая политика.

— Хочешь, я открою тайну? Но никому ни слова!

Бэзил обиделся:

— Разве я когда-нибудь давал повод сомневаться? За семь лет...

— Один месяц короче семи лет... Через месяц у меня регистрация в Бруды.

— Я рад это слышать. Идем выпьем по стакану вина за твое решение.

— Мне нужно присматривать здесь.

Бэзил покачал головой и чуть было не потерял равновесие — стало ясно, что он выпил лишнего:

— Ты удивляешь меня, Гэвин, Семь лет... и вот...

— Почти семь лет.

Бэзил удивленно моргнул.

— Семью годами больше, семью меньше... Все равно ты удивляешь меня.

— Каждый человек загадка. Я стараюсь быть проще.

Бэзил пропустил это мимо ушей.

— Приходи к нам в Балиасский Паллиаторий. — Он наклонился к Вэйлоку и черные перья скользнули по его маске. — Я пытаюсь разработать новый метод лечения. Если все будет хорошо, то крутой слоп мне обеспечен. Мне хотелось с тобой расплатиться, хотя бы частично.

Вэйлок рассмеялся. Маска отозвалась глухим эхом.

— Самый маленький из долгов, Бэзил.

— Ничего подобного! — закричал Бэзил. — Если бы не ты, где бы я был сейчас? На борту «Ампродекса»?

Вэйлок пренебрежительно махнул рукой.

Семь лет назад они вместе служили на корабле «Ампродекс». Капитан Хеснер Уэлси, огромный мужчина с густыми черными усами и нравом носорога, был Веджем, и все его усилия пройти в Серды оставались напрасными. Целых десять лет он был Веджем, постоянно находясь в состоянии раздражения и недовольства.

Однажды, когда корабль вошел в устье реки Шант и перед матросами возникла громада башен, с капитаном случилось нечто ужасное. Он разрубил топором вахтенного офицера, разгромил кают-компанию и направился к реактору, намереваясь взорвать корабль. Никто не решался остановить его. Перепуганная команда оторопела. Вэйлок, преодолев на секунду страх, попробовал подкрасться к капитану сзади, но увидев топор, так и не решился. Он заметил, как из каюты вышел Бэзил, осмотрелся, подошел к Уэлси. Бэзил увернулся от удара и что-то сказал капитану, тихо, доверительно. Уэлси выронил топор, тупо уставился на Бэзила. Через несколько минут он упал на палубу, потеряв сознание. Вэйлок вышел из укрытия.

— Не знаю, как тебе это удалось, но это чудо. — Вэйлок улыбнулся. — Ты сможешь быстро вырасти, работая с психическими больными.

Бэзил с сомнением посмотрел на него:

— Ты это серьезно?

— Абсолютно.

Бэзил вздохнул и покачал головой:

— Вряд ли.

— Тебе нужны лишь самоуверенность и нахальство. И везение.

— Что ж, надо попытаться.

Он попытался и через пять лет стал Веджем. Его благодарность Вэйлоку была безграничной.

— Приходи в Паллиаторий посмотреть на меня. Я ассистент психиатра. Мы поможем тебе увеличить свой слоп. Сначала, конечно, ничего особенного, но затем ты сможешь достичь успеха.

Вэйлок рассмеялся.

— Служить помешанным? Это не для меня, Бэзил. — Он поднялся на возвышение и символы бесконечности вновь закружились вокруг его головы. Голос Вэйлока зазвенел медью:

— Повышайте свой слоп! Дидактор Монкур держит ключи жизни! Читайте его трактаты, пейте его тоники, следуйте его советам! Слоп! Слоп! Слоп!

 

3

Слово «слоп», которое буквально означает «наклон», имело особый смысл. Слоп — как бы мерило вашего положения в обществе.

Началось этой системы стал Феэ-Плей-Акт (ФПА), появившийся 300 лет назад во времена мальтузианского хаоса. Он был продиктован ходом развития человеческой истории.

Когда число эпидемий и смертей значительно сократилось в результате совершенствования медицины, население Земли стало ежегодно удваиваться. При таком росте через три столетия людям негде было бы ступить на своей планете.

Теоретически проблема была разрешима: строгий контроль за рождаемостью, синтетическая пища, способствующая стерилизации определенной части населения, освоение пустынь и т. д. Но в мире, где жили люди с тысячами национальных и религиозных предрассудков, теория была бессильна. Даже техника, разработанная Объединенным институтом, не могла ничем помочь. Начались первые выступления недовольных. Наступил век Мальтузианского Хаоса, приближался Большой Голод.

Хаос охватил всю землю. Вспыхивали жестокие локальные войны. Города подвергались грабежам, миллионы несчастных бродили в поисках пищи, слабые погибали. Количество умерших стало превосходить численность живых.

Страшный пожар погас сам собой. Население планеты сократилось на три четверти. Национальности смещались, политические различия стерлись, государства исчезли, возрождаясь в виде экономических районов.

Одним из таких районов и стал Кларжес с окрестностями. Он не слишком пострадал и стал цитаделью цивилизации. Кларжес предусмотрительно закрыл свои границы, возведя электрический барьер, и сотни тысяч обгорелых трупов остались за его пределами.

Это породило легенду о кровожадности жителей Кларжеса. Никто из кочевых народов не вырос без баллады, возбуждающей ненависть к Кларжесу.

В Кларжесе находился Объединенный институт, где исследовались тайны жизни. Поговаривали, что в институте открыли секрет долгожительства. Слухи были недалеки от истины. Целью всех исследований института была вечная жизнь.

Обитатели Кларжеса были страшно возмущены, когда об этом объявили публично. Неужели забыт Большой Голод? Кларжесцы изобретали сотни способов избавить мир от новой угрозы. Тогда же был обнародован Феэ-Плей-Акт, получивший всеобщее одобрение. По этому акту право на повышенную продолжительность жизни имел только тот, кто блестяще проявил себя на службе обществу. Были учреждены пять филов — пять уровней общественной значимости: основной, второй, третий, четвертый и пятый. Основной — Бруды, второй — Веджи, третий — Серды, четвертый — Вержи. Пятая группа образовала общество Аморантов. ФПА подробно рассматривал условия перехода из фила в фил. Ребенок рождался вне фила. В любое время после шестнадцати лет он мог зарегистрироваться как Бруд и таким образом обязывался подчиняться правилам ФПА.

Если он не хотел регистрироваться, то жил обычной жизнью до среднего возраста — 82 лет. Иными словами, он становился Гларком, имеющим самый низкий социальный статус.

По ФПА продолжительность жизни Брудов была такой же, как у Гларков — 82 года. Веджи имели право на медицинскую обработку, предупреждающую старение, и получали лишних 10 лет жизни. Сердам полагалось дополнительных 26 лет, Вержам — 46. Те, кто достигал ступени Амарантов, получали вечную жизнь.

Население Кларжеса к тому времени достигло 20 миллионов человек. Предельно допустимым уровнем считалось 50 миллионов. Через несколько лет возникнет проблема перенаселения. Есть ли выход? Эмиграция? Но Кларжес ненавидели во всем мире. Любой, выехавший за его пределы, становится мишенью. В Кларжес были приглашены офицеры эмиграции. На сессии Пританеона, высшего официального органа власти, они сообщили, что только в пяти районах мира ведется более или менее разумная политика в области народонаселения: на Кипре, Су-Вентрс, в Империи Гондвана, в Сингали и в Новом Риме. Но ни один из этих районов не разрешает въезд, разве что в приграничные области. Это абсолютно ничего не давало — угроза перенаселения Кларжеса становилась страшной реальностью ближайшего будущего.

При тансои принял решение, согласно плана ФПА, насильственно лишать жизни тех, кто достиг установленного законом возраста...

ФПА утвердили, он стал законом. Почти все зарегистрировались в Бруды. Достигнуть фила «Ведж» было нетрудно — особенно на первых порах. Достаточно было заниматься обычной общественно-полезной деятельностью. Подняться выше было сложнее, но вполне возможно для тех, кто обладал способностями выше среднего. Новая система послужила стимулом и людей, стремящихся повысить свой фил, стало больше. Появились предпосылки для вступления Кларжеса в Золотой век. Бурно развивались науки, искусство...

Шли годы и ФПА модифицировался. Теперь награда для каждого фила варьировалась в зависимости от ежегодной деятельности человека; от количества людей, имеющих этот фил; от количества Гларков и множества других факторов.

Для установления награды для каждого представителя фила по этой сложной системе был сконструирован компьютер — Актуариан. Он, кроме расчетов печатал карты жизни по требованию человека, где изображалось движение слопов его жизни, по наклону которого можно было судить, приближается ли человек к горизонтальной границе следующего фила, или же он быстрее достигнет вертикальной линии — терминатора, означающего конец жизни.

Если слоп пересекает терминатор, то офицер эмиграции и его люди выполняют мрачную обязанность, возложенную на них ФПА. Это безжалостно, но необходимо.

Система, конечно, не была лишена недостатков. Все мыслящие люди стремились работать только в тех областях, где было наиболее вероятно получить ощутимые результаты. В новые, малоизученные области многие старались не лезть. В искусстве тоже почти все шли проторенными путями, стремясь побыстрее добиться результата. Так что всем неизвестным, необычным занимались Гларки, не думающие о карьере.

Непрерывная борьба за восхождение по общественной лестнице изнуряла нервную систему людей, поэтому психбольницы Кларжеса были переполнены.

Непрерывная борьба за повышение слопа доминировала в городе. Каждая минута старательно использовалась кларжесцами для повышения фила. Хобби и спорт были заброшены, эмоции стали немодными. Люди превращались в холодных, расчетливых роботов.

Без спускного клапана ни один человек не выдержал бы столь изнурительной борьбы и сошел бы с ума. И этим клапаном стал Карневаль. Каждый житель Кларжеса приезжал сюда один или два раза в месяц. Здесь затуманенный работой мозг мог отдохнуть. Здесь человек давал волю эмоциям. Здесь он мог не думать об основной цели своей жизни.

В Карневаль изредка приезжали и разодетые Амаранты. Счастливчики, они не знали, что такое зависть, в отличие от многих других, смотревших на них с тайной ненавистью...

 

4

В Карневаль приехала и Джакинт Мартин, три года назад ставшая Амарантом. Джакинт Мартин трижды поднималась из Брудов: первый раз, став специалистом по средневековым музыкальным инструментам, второй — как концертирующая флейтистка, и, наконец, как музыкальный критик. Трижды линия ее жизни круто устремлялась вверх, трижды срывалась и оказывалась внизу.

В возрасте 48 лет Джакинт изменила сферу деятельности и занялась историей музыкальной культуры. В 54 года она стала Веджем. В 67 за оригинальные исследования в области музыкальной символики Джакинт перешла в Серды. Ее назначили ассистентом дирижера в Картербургский университет, а через четыре года она сама стала сочинять музыку. «Древний Греаль» — насыщенная страстью оркестровая сюита, отражающая особенности ее незаурядной натуры, подняла Джакинт в Вержи. Тогда ей было 92 года. Затем на 30 лет отход от активной деятельности, поиск новых сфер, которые могли бы дать возможность перейти в Амаранты.

Джакинт всегда интересовалась загадочной культурой королевства Сингали. Но заняться этим всерьез никогда не хватало времени. Теперь, кажется, пришла пора.

Джакинт тщательно готовилась к поездке: изучила язык, традиции, обычаи. Она тщательно продумывала каждую мелочь: цвет волос, наряды на тот или иной случай. Да и вот еще: цвет кожи необходимо изменить!

В Канасте Джакинт объявила себя колдуньей и вскоре заработала себе прекрасную репутацию. Знатные люди Гондваны приглашали ее посетить империю, и она с благодарностью принимала их приглашения. Джакинт была очарована прелестью экзотической природы Гондваны, ее искусством — за работой местных художников она могла наблюдать часами, ее поражало и завораживало их своеобразное видение мира. Так прошел год, два, три...

Но однажды в Торренне она попала на церемонию Большого Ступа. Это было чудовищное зрелище: убийства, жертвоприношения... Джакинт и не подозревала, что гондванцы могут быть так жестоки. Она решила вернуться в Кларжес.

Шесть месяцев спокойной жизни в родном городе вернули ей душевное равновесие — следующие шесть лет были для нее весьма продуктивными. Джакинт выпустила книгу «Гондванское искусство», было напечатано множество ее статей и эссе по гондванскому искусству. Джакинт писала о музыке, танцах, праздничных обрядах и чудесных подводных садах далекого королевства Гондвана.

В возрасте 104 лет она, наконец, стала Амарантом.

После курса обновления Джакинт превратилась в очаровательную 19-ти летнюю девушку, напоминавшую ее саму в этом возрасте.

Хотя новая Джакинт действительно была девятнадцатилетней, ее жизненный опыт и знания оставались прежними. В ней сохранились все прежние черты характера, повадки, привычки. Она осталась сама собой, но в новом обличье. Джакинт заимела прекрасное стройное тело. Пепельно-серые волосы блестящим каскадом спадали на очаровательные плечи. Внешняя наивность Джакинт была обманчива — за ней скрывалась очень сильная, решительная натура.

В период борьбы за достижение высшего фила Джакинт подавляла в себе сексуальные инстинкты. Она старалась на время избавиться от всего, что мешало достижению главной цели. Джакинт никогда не была замужем и теперь ей предстояло открыть для себя новые ощущения.

В тот вечер она надела блестящее серебряное платье, обтягивающее стройное тело, и поехала в Карневаль без какой-то определенной цели, не особенно задумываясь, что она будет там делать.

Она припарковала свой автомобиль, проехала на пассажирском диске через прозрачный туннель и очутилась в самом сердце Карневаля.

Яркие костюмы, веселый смех, музыка, сверкание красочных реклам: Карневаль! Все это очаровало Джакинт. Ей оставалось только раствориться в общем спектакле, подчиниться его сценарию, бездумно плыть по течению...

Она пересекла Конкур, прошла через Фоли Инкредибль в Малый Овал, спустилась по Аркади Вэй, с интересом осматривая все вокруг.

Яркие цвета она воспринимала, как звон колоколов. Джакинт именно слышала гармонию цвета, ее обертоны, мягкие и взрывные, бьющие по нервам, возбуждающие ее. Она сама не ожидала такого эффекта. Она проходила мимо достопримечательностей Карневаля: Замок Истины, Голубой Грот, Лабиринт, Колледж Эроса, там на глазах у публики демонстрировались технические приемы любви.

Перед Джакинт шла игра реклам и ярче всех была реклама Дома Жизни. Человек в медной маске громким голосом зазывал публику. В ее мозгу вдруг вспыхнули тревожащие душу воспоминания о церемонии Большая Ступа в Гондване, главный жрец, величественный, красивый, таким же громовым голосом отдавал команды стонущей в религиозном экстазе толпе верующих...

Джакинт остановилась. Ей захотелось послушать.

— Друзья, каков ваш слоп? — Кричал Гэвин Вэйлок. — Заходите в Дом Жизни! Дидактор Монкур поможет вам! Бруд перейдет в Веджи. Ведж — в Серды. Серд — в Вержи. Верж — в Амаранты. Зачем жалеть час, если Монкур даст вам годы? Всего флорин, один флорин! Разве это много за вечность! — голос его гудел, как медный колокол. — Поднимайте свой слоп! Смотрите в будущее с надеждой! Всего флорин за вход в Дом Жизни!

Вокруг Вэйлока собралась толпа. Он обратился к мужчине:

— Вот ты, я вижу, Серд. Когда ты станешь Вержем?

— Я Бруд.

— Но ты должен быть Сердом! — крикнула женщина средних лет. — Зайди в Дом Жизни и через десять минут ты сможешь показать нос своим убийцам. А ты... У тебя есть шанс пережить своих детей. Не менее 42 Амарантов обязаны своим возвышением дидактору Монкуру.

Вэйлок заметил прекрасную девушку в серебряном платье.

— О, прекрасная леди! Ты хочешь стать Амарантом?

Джакинт рассмеялась.

— Меня это не интересует.

Вэйлок картинно развел руками:

— Нет? А почему?

— Может, потому, что я Гларк.

— Сегодняшний день может оказаться поворотным пунктом в твоей жизни. Заплати флорин и ты можешь стать Амарантом. И тогда ты поблагодаришь дидактора Монкура и его чудесный метод!

Облако голубого дыма вылетело из Дома Жизни и повисло над его головой.

— Заходи, если хочешь увидеть дидактора Монкура. Войти — это всего лишь минута и всего лишь флорин. Один флорин за продление жизни.

Вэйлок спрыгнул с возвышения. Теперь он был свободен. Те, что не вошли в Дом Жизни, уже не пойдут туда. Он искал глазами кого-то в толпе. Вот оно: серебряное платье. Он подошел к Джакинт.

Серебряная маска скрыла удивление на лице Джакинт:

— Неужели дидактор Монкур не пользуется популярностью и тебе приходится выискивать клиентов в толпе? — Тон ее был игривым.

— В настоящий момент я принадлежу тебе. И так будет до завтрашнего вечера.

— Но ты столько говорил о Вержах, Амарантах... Какой тебе интерес в девушке-Гларку?

— Самый простой. Ты очень красива. Разве этого мало?

— Что можно увидеть под маской?

— Ты одна в Карневале? Я буду сопровождать тебя, если позволишь.

— О, я могу втянуть тебя в неприятности.

— Я не боюсь риска.

Они прошли по Аркадии Вэй и вышли на Беллармин Серкус.

— Сейчас мы на перепутье, — сказал Вэйлок. — Колохан выведет нас на эспланаду. Малый Конкур вернет на Конкур, Рьяченда приведет в Район Тысячи Воров. Куда ты хочешь?

— Мне все равно. Я приехала посмотреть.

— В таком случае выберу я. Я живу здесь и работаю здесь, но знаю о Карневале немногим больше тебя.

Джакинт заинтересовалась:

— Ты здесь живешь?

— У меня квартира в районе Тысячи Воров. Многие из работающих в Карневале живут там.

Она вопросительно посмотрела на Вэйлока.

— Значит, ты Бербер?

— О, нет. Берберы деклассированные элементы. А я обычный человек, Гларк, как и ты.

— И тебе никогда не надоедает это? — Она показала на оживленную толпу.

— Честно говоря, иногда просто до смерти.

— Тогда почему же ты не живешь в Кларжесе? Это всего несколько минут лета.

Вэйлок посмотрел вдаль:

— Я редко выбираюсь в Кларжес. Раз или два в неделю. Вот там большая Пиротека. Мы сможем увидеть сразу весь Карневаль.

Они прошли под аркой, рассыпающей разноцветные искры. Эскалатор привез их на посадочную площадку. Один из кометных автомобилей — Ультра-Лазурь — стремительно опустился, из него вышли 30 человек, столько же вошли. Двери захлопнулись, и автомобиль взмыл вверх.

Они летели на небольшой высоте, огибая башни и высокие здания. Затем взлетели так высоко, что Карневаль казался им не более, чем снежинкой. Стремительный спуск — и вот они снова на посадочной площадке. Джакинт радовалась и щебетала как ребенок — настолько ее восхитило и изумило воздушное путешествие.

— Ну а сейчас, — сказал Вэйлок, — сверху — вниз, из воздуха — под воду.

Он провел ее по веренице лестниц в темный холл. Там прозрачный колпак накрыл их. Площадка дрогнула под ними и они поплыли вдоль темного канала. Вскоре Джакинт и Вэйлок оказались в подводном царстве, в царстве голубого и зеленого цвета. Они плыли между коралловых башен, стоящих в садах из разноцветных водорослей. Рыбы подплывали совсем близко, осьминоги вытягивали длинные щупальца. Вскоре они оказались над морской впадиной. Там, внизу не было ничего, кроме темной бездны.

Купол всплыл на поверхность и они снова оказались среди людей, в царстве света, красок, звуков — в Карневале.

— Вот это Дом Снов, — сказал Вэйлок. — Опускаешься на диван и видишь много чудесного.

— Боюсь, что мне не правится видеть сны.

Тогда Дом Далеких Миров. Там ты можешь почувствовать себя на Марсе, Венере, дотронуться до Юпитера, Сатурна, пройтись по неведомым планетам... А вот Холл Откровения. Там всегда очень интересно.

Они вошли в Холл и очутились в большом зале, где стояло огромное количество трибун. За некоторыми из них стояли люди — самые разные: строгие, возбужденные, злые, истеричные... Каждый из них говорил, обращаясь к своим слушателям. Одни слушали с любопытством, другие с благоговейным трепетом, третьи — равнодушно... Ораторами были представители различных доктрин и религиозных культов. Один из них объявил себя Маниту, второй говорил о тайнах Диониса, третий требовал вернуться к поклонению силам природы, четвертый доказывал, что он Мессия.

Вэйлок и Джакинт вышли на улицу.

— Они смешны и трагичны, — заключила Джакинт. — Хорошо, что есть место, где они могут высказаться перед публикой, излить то, что на них давит изнутри.

— Весь Карневаль для этого и создан. Видишь тех людей? — из одного дома выходили люди. Мужчины и женщины, по двое, по трое, покрасневшие и возбужденные. Одни хихикали, другие были угрюмы и бледны, как смерть. — Они выходят из Дома Ощущений. Жутких ощущений. — Вэйс помолчал, подыскивая подходящее слово для замены слова «смерть», не принятого в Карневале. — Это угроза перехода. Они платят за страх. Они с криком ужаса падают с высоты 200 — 300 футов, правда падают на мягкие подушки. В узком коридоре перед ними опрокидывается ковш расплавленного металла. Это происходит так близко, что искры прожигают их одежду. Человек в черном, играющий роль убийцы, заводит их в черную комнату, где ждет гильотина. Смертоносное лезвие останавливается в миллиметре от шеи. Люди выходят оттуда в ужасном состоянии, хотя может, это и хорошо для нас — поиграть в неизбежность. Я не знаю.

— Этот Дом не для меня, — заявила Джакинт, передернув плечами. — У меня нет страха перед неизбежностью.

— Нет? — он взглянул на нее. — Но ты так молода?

Она рассмеялась:

— У меня достаточно других страхов.

— В Карневале много Домов, способных принести забвение от любого страха. Ты боишься бедности?

— Я не хочу жить, как живут варвары.

— Может, ты хочешь стать богатой?

— Заманчивая идея.

— Тогда идем.

Заплатив по десять флоринов, они вошли в Дом. Здесь им дали платье, к которому были подвешены десять бронзовых колец.

— Каждое кольцо стоит флорин, — сказал служитель. — Как только вы войдете в коридор, начинайте воровать кольца друг у другу. Когда пройдет установленное время, включается свет и вы должны получить деньги за украденные вами кольца. Можно выиграть, но можно и проиграть. Счастливого воровства.

Они вошли в довольно темный коридор с зеркальными стенами, зашторенными нишами, альковами. Царила атмосфера неосторожности, недоверия. Откуда-то из-за угла показывалась голова и тотчас исчезала, из-за шторы возникла рука, ухватившая кольцо.

Свет замигал и стал гаснуть. Послышались мягкие шаги, шорохи, вскрики, шелест одежды... Наконец зазвенел звонок и Вэйлок вышел к кассе. Его ждала Джакинт. Вэйлок получил 12 флоринов за 12 колец.

— Мне повезло меньше, — сказала Джакинт. — У меня всего три кольца.

Вэйлок усмехнулся:

— Я украл два кольца для тебя.

Они вышли на улицу, заглянули в маленькое бистро, выпили по бокалу фиолетового шампанского.

— Ночь началась! — воскликнул Вэйлок и широким жестом показал на город. — Карневаль!

Они пошли по набережной. На противоположном берегу реки высились башни Мерсера, многоэтажные жилые дома Кларжеса. Тот город был строг и монументален, Карневаль полон безумного веселья и страстей.

Повернув на Гранадиллу, Джакинт и Вэйлок прошли мимо Астарты — огромного здания с двадцатью сверкающими куполами. Джакинт смутилась:

— Астарт явно напоминал гигантский мужской половой орган, хвастливо упирающийся в небо...

Навстречу Джакинт и Вэйлоку шли и шли сотни разодетых, веселящихся гостей Карневаля. Кругом лилась музыка, раздавался смех. Джакинт обратила внимание на попадающиеся тут и там скульптуры демонов, ведьм, вампиров. Это пугало, подстегивало воображение любителей острых ощущений. А среди приехавших в Карневаль, судя по всему, таких было немало.

Сознание Джакинт раздвоилось: она одновременно воспринимала все окружающее с холодной бесстрастностью и готовностью отдаться всеобщему веселию. Джакинт вся сконцентрировалась на ощущениях, глаза поглощали все, что творилось вокруг, нос жадно вдыхал чудесные ароматы, мозг реагировал на любую остроту. Джакинт нравилось все это и она охотно шла за Вэйлоком.

Они посетили дюжину Домов, попробовали множество угощений, напитков.

Восприятие Джакинт стало притупляться — окружающее напоминало ей теперь размытую, с линялыми красками картину.

Невдалеке игроки кидали копья в живых лягушек. Зрители бурно приветствовали каждый удачный бросок, осмеивали неудачников.

— Это противно, — сказала с отвращением Джакинт.

— Зачем же ты смотришь?

— Мне не оторваться. В игре есть какая-то мрачная притягательность.

— Игра? — Это не игра. Они делают вид, что играют. Им просто нравится убивать.

Джакинт отвернулась.

— Должно быть, это Вейрды.

— Может быть, каждый из нас немного Вейрд.

— Нет, — она энергично замотала головой, — только не я.

Они дошли до границы Района Тысячи Воров, повернули назад и заглянули в кафе «Памфилия».

Механическая кукла принесла им покрытые инеем стаканы с Санг де Диос.

— Это освежит тебя и снимет усталость.

— Но я не устала.

Он вздохнул:

— Я устал.

Джакинт наклонилась к нему:

— Но ты же сам говорил, что ночь только началась.

— Я выпью пару стаканов, — Вэйс приподнял маску и выпил. Джакинт с любопытством смотрела на него.

— Ты не назвал мне своего имени.

— В Карневале это не принято.

— Но я прошу.

— Меня зовут Гэвин.

— А я Джакинт.

— Красивое имя.

— Гэвин, сними маску, — ее голос звучал резко, — дай мне увидеть твое лицо.

— В Карневале принято скрывать лица под масками.

— Но моя-то серебряная маска совсем не скрывает лица.

— Только очень красивая девушка рискнет надеть такую маску. Для большинства вся прелесть именно в том, что под маской можно все скрыть. Так, в твоем воображении я могу сойти за принца, а без этой оболочки я превращусь в обыкновенного человека.

— Мое воображение не рисует мне никакого принца. Сними!

— Потом.

— Ты хочешь, чтобы я думала, будто ты безобразен?

— Нет. Конечно нет.

Джакинт рассмеялась:

— Ты разжигаешь мое любопытство.

— Нет. Считай меня жертвой обстоятельств.

— Как древних Туарегов?

Вэйлок удивленно посмотрел на нее:

— Не ожидал такой эрудиции от девушки-Гларка.

— Мы вообще весьма любопытная парочка, не правда ли? Ну а каков твой фил?

— Гларк, как и ты.

— А, — она кивнула. — Кое-что сказанное тобой заставило меня удивиться.

— Я что-то сказал? Что именно? — насторожился Вэйлок.

— Всему свое время, Гэвин. — Она поднялась. — А теперь, если ты выпил достаточно, чтобы прогнать усталость, идем отсюда.

— Идем, куда пожелаешь.

— Куда пожелаю?

— Да.

— Хорошо. Идем. — Она повела его по улице.

Где-то колокол пробил полночь. Воздух стал гуще, цвета ярче, движения людей наполнялись каким-то зловещим тайным смыслом, словно они на ходу исполняли ритуальный танец страсти.

Вэйлок притянул к себе Джакинт. Рука его легла на гибкую талию:

— Ты чудо, — хрипло прошептал он. — Ты сказочный экзотический цветок.

— Ах, Гэвин, какой же ты лжец.

— Я говорю правду.

— Правду? А что такое правда?

— Да, пожалуй, этого никто не знает.

Она остановилась:

— Мы можем узнать правду. Ведь здесь есть Замок Истины.

Вэйлок отшатнулся:

— Там нет истины. Только злобные идиоты, которые всех пачкают грязью.

Джакинт взяла его за руку:

— Идем, Гэвин. Нам плевать на их мнение.

— Идем лучше в...

— Гэвин, ты сказал, что пойдешь туда, куда я пожелаю.

Они миновали широкие ворота. Навстречу вышел служитель:

— Обнаженную правду или приукрашенную?

— Обнаженную, — быстро сказала Джакинт.

Вэйлок пытался протестовать, но Джакинт искоса посмотрела на него.

— Пусть так. Мне стыдиться нечего, — произнес он.

— Идем, Гэвин. Подумай только, ты узнаешь мое мнение о себе.

— Но ты увидишь меня без маски.

— Разумеется. Но разве ты не планировал это с са% мого начала? Не думал же ты целовать меня в этой оболочке?

Служитель провел их в специальное помещение:

— Здесь вы можете раздеться. Повесьте бирки с номерами на шею. Возьмите микрофоны и говорите все, что думаете о тех людях, что будут вам встречаться. Они в свою очередь будут говорить свое мнение о вас. На выходе получите резюме с отзывами.

Через пять минут Джакинт вышла в центральный холл. На шее ее висела бирка с номером 202, в руках был небольшой микрофон. Она была обнажена.

Пол холла был покрыт толстым пушистым ковром, в котором приятно утопали ноги. Пятьдесят голых мужчин и женщин разных возрастов прогуливались по холлу, разглядывая друг друга.

Появился Гэвин Вэйлок с номером 98 на шее. Он был скорее высокого, чем среднего роста, моложавый, хорошо сложен. Густые волосы, глаза светло-серые, красивое, выразительное лицо.

Он подошел к Джакинт, смело встретив ее взгляд:

— Почему ты так на меня смотришь?

Она отвернулась и посмотрела на людей в холле:

— Теперь нам нужно прохаживаться и демонстрировать себя.

— Люди всегда чертовски злы, — сказал Вэйлок. — Он осмотрел Джакинт с головы до ног. — Но ты вне всякой критики.

Поднеся микрофон ко рту, он сказал несколько слов.

— Теперь мое впечатление о тебе на пленке.

Почти пятнадцать минут они гуляли по холлу, перекидываясь короткими репликами. Затем вернулись в свои альковы и оделись. На выходе получили сложенные листки с надписью: «Обнаженная правда». На листках были отпечатаны отзывы тех, с кем они встречались.

Джакинт стала читать: она нахмурилась, хихикнула, густо покраснела и, наконец, скомкала листок.

Вэйлок пренебрежительно взглянул на свой «документ», но тут же впился в него глазами:

«Это лицо знакомо мне. Но откуда я знаю его? Внутренний голос называет мне имя: Грэйвен Варлок! Но тот ужасный монстр осужден и передан убийцам. Кто же тогда этот человек?»

Вэйлок поднял глаза. Джакинт смотрела на него.

Взгляды их встретились и Джакинт, не выдержав, отвернулась.

Вэйлок аккуратно сложил листок, спрятал его в карман.

— Ты готова?

— Да.

— Тогда идем.

 

II.

 

1

Гэвин Вэйлок ругал себя: из-за этого красивого личика он забыл о бдительности, о чем не позволял себе забыть все семь лет.

Джакинт могла только предполагать, что происходит в голове Вэйлока. Маска скрывала его лицо. Но руки... Они говорили о многом: они дрожали, когда Вэйлок читал о себе.

— Твое самолюбие ранено? — спросила Джакинт.

Глаза Вэйлока сверкнули из-за прорезей маски. Он овладел собой и произнес спокойно:

— Чуточку. Давай посидим немного в «Памфилии».

Они перешли улицу и направились в кафе почти утонувшее в зарослях жасмина. Ощущение легкости у обоих исчезло. Каждый был погружен в свои мысли. Служитель принес бокалы с вином. Молчание затянулось.

Джакинт тайком поглядывала на медную маску, представляя выражение его красивого лица. В ее мозгу всплывал образ — жреца в Торенге. Он приходил к ней из прошлого той, прежней Джакинт и внушал ужас.

Джакинт содрогнулась. Вэйлок удивленно посмотрел на нее.

— Замок Истины подействовал на тебя угнетающе? — спросила Джакинт.

— Я немного озадачен, — Вэйлок достал листок. — Послушай, — он прочел запись, которая вызвала такую реакцию в его душе.

Джакинт выслушала без особого интереса:

— Ну и что?

Вэйлок откинулся на спинку кресла.

— Странно, что твоя память возвращает тебя в те времена, когда ты могла быть не более, чем ребенком.

— Я! — воскликнула девушка.

— Ты одна в Замке знала мой номер. Я незаметно от тебя перевернул бирку другой стороной.

Джакинт ответила звенящим голосом:

— Ну хорошо. Это действительно написала я.

— Тогда ты обманула меня, — сказал Вэйлок. — Ты не можешь быть Гларком, так как семь лет назад ты была ребенком. И ты не Бруд. Но девушка твоего возраста, достигшая фила «Ведж», уникальное явление. Это может означать только одно: ты Амарант. Твоя исключительная красота подтверждает мою мысль. Такое совершенство не может быть создано одной лишь природой. Значит, твои гены подверглись модификации. Как тебя зовут?

— Джакинт Мартин.

— Я был прав в своих предположениях. Ты частично права в своих. У меня действительно лицо Варлока. Я его реликт.

 

2

После того, как человек вступает в общество Амарантов, он подлежит перевоплощению, ему даруется вечная молодость. Из его тела экстрагируется пять клеток. После необходимой перестройки генной структуры клетки помещают в раствор нутреинов, гормонов и специальных стимуляторов, благодаря чему клетки быстро проходят цикл развития: эмбрион, новорожденный — ребенок — молодой человек. В результате получают пять идеализированных копий прототипа. Когда в них вкладывают память прототипа, они становятся полными копиями.

Пока проходит цикл развития суррогатов, Амаранты уязвимы, как обычные люди. Они тщательно оберегают себя, не желая погибнуть по глупой случайности. Но после перевоплощения Амарант полностью неуязвим. Даже если Амарант гибнет в катастрофе, в жизнь вступает его копия.

Бывали случаи, когда Амаранты гибли до полного развития суррогата. Такие суррогаты, внешне копии Амарантов, но без вложенной в них памяти, назывались реликтами. Они выходили в мир и жили обычной жизнью, отличаясь от остальных только своим бессмертием.

Если суррогат хотел, мог регистрироваться как Бруд и бороться за повышение фила, так как несмотря на бессмертие, срок жизни был ограничен рамками закона. Если суррогаты оставались Гларками, могли жить бесконечно, но постоянно опасаясь, что их обнаружат и тогда они автоматически становились Брудами со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Гэвин Вэйлок оказался именно таким человеком — реликтом без памяти о прошлом и без опыта жизни своего прототипа. Джакинт Мартин, напротив, была суррогатом, получившим все от своего прототипа.

 

3

— Реликт... — задумчиво произнесла Джакинт. — Реликт Грэйвена... Семь лет назад... Для реликта с семилетним стажем ты хорошо развит.

— Я очень способный, — улыбнулся Вэйлок.

Джакинт отхлебнула из бокала.

— Грэйвен Варлок высоко поднялся в свое время. Чем он занимался?

— Журналистика. Он основал газету «Кларжес Дирекшн».

— Припоминаю. Его соперником был Абель Мандевиль со своим «Кларионом».

— И его врагом. Они однажды встретились на Порфировой башне. Слова, оскорбления. Абель ударил Грэйвена. Тот ответил и Абель упал с высоты тысячи футов на Картерхауз сквер. — Горькие нотки появились в голосе Вэйлока. — Его объявили монстром, объявили о всеобщем презрении и выдали убийцам, когда его суррогаты еще только развивались. — Глаза Вэйлока сверкнули. — Среди Амарантов такого не бывает. Смерть для них исключена. Если она и случится, то ненадолго. Через несколько недель новый суррогат продолжит его жизнь. И вот с Грэйвеном случилось такое... Его отдали убийцам, хотя он только что стал Амарантом.

— Ему бы следовало быть осторожнее до перевоплощения, — сухо заметила Джакинт.

— Но он был нетерпелив, импульсивен, он не мог долго находиться в изоляции. И он не учел мстительности и вероломства своих врагов.

— Существуют законы государства, то, что они ино.- гда беспомощны, не умаляет их значения. Каждый, кто совершает чудовищный акт убийства, подлежит забвению.

Вэйлок ответил не сразу. Он поудобнее устроился в кресле, поиграл бокалом и пытливо посмотрел на Джакинт:

— Ты что теперь собираешься делать?

Джакинт допила вино:

— Мне не хотелось бы узнать то, что я узнала. А теперь я не могу скрывать монстра.

Вэйлок перебил ее:

— Монстра нет! Грэйвен уже семь лет как предан забвению!

Она кивнула:

— Да, конечно!

Круглое лицо в обрамлении черных перьев появилось над баллюстрадой:

— О, это же Гэвин! Старый, добрый Гэвин!

Бэзил Типкоп ввалился на террасу и опустился в кресло возле их столика. Его птичий костюм был в полном беспорядке. Черные перья печально свешивались на лицо.

Вэйлок встал.

— Прости нас, Бэзил. Мы как раз собирались уходить.

— Не так скоро! Неужели я могу общаться с тобой лишь перед входом в Дом Жизни? — Бэзил заказал вина. — Гэвин, — обратился он к Джакинт, — мой самый старый друг.

— Да? Сколько же лет ты знаешь его?

Вэйлок медленно опустился в кресло.

— Семь лет назад мы выловили Гэвина из воды. Это был корабль «Ампродекс» с капитаном Неснером Кэлси. Он потом чокнулся. Ты помнишь, старина, помнишь, а?

— Прекрасно помню, — напряженно ответил Гэвин. Он повернулся к Джакинт.

— Идем...

Она взяла его за руку:

— Твой друг Бэзил заинтересовал меня. Значит, вы вытащили Гэвина Вэйлока из воды?

— Он уснул в воздушном шаре и тот занес его в море.

— И это случилось семь лет назад? — Джакинт искоса посмотрела на Вэйлока.

— Что-то вроде этого. Гэвин может сказать точно. У него прекрасная память.

— Гэвин мало говорит о себе.

Бэзил важно кивнул:

— Посмотри на него, сидит как статуя под своей маской.

Оба взглянули на Вэйлока. В его глазах стоял туман, словно после изрядной дозы наркоза. Усилием воли он заставил себя выпить бокал. Алкоголь прояснил мозги.

Бэзил тяжело поднялся:

— Простите меня. Небольшое дело. Умоляю, не уходите, — он пошатываясь побрел по террасе.

Вэйлок и Джакинт смотрели друг на друга.

Она мягко заговорила:

— Семь лет назад Грэйвин Варлок был передан убийцам. Семь лет назад Гэвина Вэйлока выловили из воды... Но дело не в этом. Ведь монстр уничтожен...

Вэйлок молчал.

Вернулся Бэзил и плюхнулся в кресло:

— Я уговариваю Гэвина бросить свое дурацкое занятие. У меня есть некоторое влияние. Я мог бы дать ему неплохой старт.

— Простите, — сказал Вэйлок. Он поднялся и вышел.

По дороге он зашел в телефонную будку, дрожащими пальцами нажал на кнопки набора. Вспыхнул экран. Появился черный круг.

— Кто вызывает? — спросил низкий голос.

Вэйлок показал лицо.

— А, Гэвин Вэйлок!

— Мне нужно говорить с Карлеоном.

— Он занят в музее.

— Соедините меня с Карлеоном!

Щелчок.

На экране появилось круглое лицо. Черные как агаты глаза смотрели на Вэйлока с любопытством. Вэйлок обо всем рассказал. Карлеон задумался.

— Я сейчас занят выставкой...

— Это подождет, — резко оборвал Вэйлок.

Лицо на экране не изменило выражения:

— Хорошо. Две тысячи флоринов.

— Хватит и тысячи.

— Ты же богатый человек, Вэйлок.

— Хорошо. Две тысячи. Но побыстрее.

— Задержки не будет, обещаю.

 

4

Вэйлок вернулся к столу. Бэзил что-то горячо рассказывал Джакинт:

— Ты не понимаешь! Каждая индивидуальность — это круг. Как к нему может прикоснуться другой разум? Только к одной точке. К одной точке на окружности. Хотя на ней много точек, число их определяется количеством способностей человека, то есть оно равно числу точек, из которых разум способен воздействовать на внешний мир.

— О! — многозначительно произнесла Джакинт, искоса поглядывая на Бэзила. — По-моему, ты все упрощаешь.

— Ха, ха! Ты не хочешь понять всю глубину моего метода. У каждого есть любимые точки приложения сил, в которых он действует успешнее всего. Я пытаюсь найти эти точки и заставить пациента направить свои силы именно туда. Но я пошел дальше. У меня возникла новая идея. Если она сработает, я могу воздействовать на сам источник, который не позволяет человеку максимально использовать свои силы. Это будет огромный шаг вперед и выдающееся достижение. — Он замолчал, а потом добавил:

— Прости, но весь этот разговор здесь не к месту.

— Напротив, — ответила Джакинт. Она повернулась к Вэйлоку. — А ты как считаешь, Гэвин?

— Мы уходим?

Она улыбнулась, покачала головой и Гэвин понял, что так и должно быть. — Я остаюсь тут, Гэвин. Но ты устал и хочешь спать. Иди отдыхай. — Ее улыбка перешла в смех. — Бэзил Тинкоп позаботится обо мне. Иди...

Она внимательно всмотрелась в толпу:

— Альберт! Денис!

Двое мужчин в роскошных костюмах остановились:

— Джакинт! Приятный сюрприз!

Они поднялись на террасу. Вэйлок нахмурился, сжал кулак.

Джакинт представила своих знакомых: — Альберт Пондиферри, Денис Лестранж, Бэзил Тинкоп, а это... Гэвин Вэйлок.

Денис Лестранж — элегантный, стройный мужчина. Альберт Пондиферри — смуглый, крепкий, со сверкающими черными глазами. Они сдержанно ответили на приветствие.

Хитро взглянув на Гэвина, Джакинт сказала:

— Друзья, только в Карневале можно встретить поистине интересных людей.

— Да? — Они посмотрели с любопытством на Бэзила и Гэвина.

— Бэзил работает психиатром в Балиасском Паллиатории.

— Вероятно, у нас найдется много общих знакомых, — заметил Денис.

— А Гэвин Вэйлок... вам никогда не догадаться.

Вэйлок стиснул зубы.

— Я не буду и пытаться, — сказал Альберт.

— А я попытаюсь, — Денис с любопытством рассматривал Вэйлока. — По телосложению — профессиональный акробат.

— Нет, — сказала Джакинт. — Давай дальше.

— Ну помоги. Какой у него фил?

— Если я скажу, не будет тайны.

Вэйлок едва сдерживал себя. Эта женщина становилась невыносимой.

— Бессмысленное развлечение, — заметил Альберт. — Сомневаюсь, что Вэйлоку нравится эта игра.

— Я уверена, что совсем не нравится. Но игра имеет смысл. Однако, если вы...

В воздухе что-то прошелестело. Прошелестело так тихо, что звук уловил только Гэвин. Джакинт вздрогнула, поднесла руку к плечу. Укол был мгновенным, она не успела что-либо понять. Возможно, локальное раздражение нерва.

Бэзил Тинкоп положил руки на стол, обвел всех взглядом.

— Должен сказать, что у меня разыгрался чудовищный аппетит. Кто разделит со мной омара?

Все отказались. Бэзил поднялся:

— Пройдусь по набережной, где-нибудь перекушу. А вообще-то пора идти домой. Это вы счастливые Амаранты можете не думать о завтрашнем дне.

Альберт и Денис церемонно пожелали ему спокойной ночи. Джакинт покачнулась в кресле, она изумленно моргала, раскрыв рот, как будто ей не хватало воздуха.

Вэйлок встал:

— Я с тобой, Бэзил. Пора и мне домой.

Джакинт наклонила голову, она с трудом дышала. Альберт и Денис в недоумении смотрели на нее.

— Что-нибудь случилось? — спросил Вэйлок.

Джакинт не ответила.

— Она перевозбудилась, — заметил Альберт.

— Ничего страшного, — лениво ответил Денис. — Пусть расслабится, это ей только на пользу.

Джакинт медленно опустила голову на руки. Ее пепельные волосы рассыпались по столу.

— Вы уверены, что ничего страшного? — вновь спросил Вэйлок.

— Мы о ней позаботимся, можешь не волноваться, — пообещал Альберт.

Вэйлок пожал плечами:

— Идем, Бэзил.

Выходя из кафе, Вэйлок обернулся. Джакинт сидела в той же позе не двигаясь. Альберт и Денис смотрели на нее, ничего не понимая.

Вэйлок глубоко вздохнул:

— Идем, Бэзил. Это не наше дело.

 

 

1

Вэйлок чувствовал страшную усталость. Он расстался с Бэзилом у ресторана.

— Я не голоден. Я просто чертовски устал.

Бэзил хлопнул его по плечу:

— Не забывай о моем предложении. Я всегда смогу подыскать тебе место в Паллиатории.

Вэйлок медленно шел но набережной. Уже занимался рассвет и красочные огни Карневаля начинали меркнуть. Редкие прохожие попадались ему.

Горькие мысли теснились в мозгу Вэйлока. Семь лет назад его ярость оказалась губительной для него. Абель Мандевиль упал с башни. Сегодня, чтобы заставить замолчать жрнщину, пытавшуюся погубить его, он совершил второе убийство. Теперь он дважды монстр.

Монстр. В те времена это слово означало конец человека: тот, кто приносил смерть, считался кошмарным чудовищем, исчадием ада.

Однако Вэйлок никого не лишал жизни. Абель Мандевиль возобновил свое существование спустя неделю после гибели. Новая Джакинт тоже скоро появится. А он сам должен был исчезнуть насовсем семь лет назад. Ведь к тому времени его суррогаты не завершили цикла своего развития. Но Вэйлок не упустил своего шанса. Он захватил воздушный кар и сбежал за границу Кларжеса. Убийцы не стали его преследовать. Ведь житель Кларжеса, попавший в руки варваров, погибал мучительной смертью.

Вэйлок не погиб. Он обогнул Кларжес с юга, пересек пустыню, озеро Хук и очутился над Южным Морем. Там он увидел «Ампродекс», имитировал крушение авиакара, был подобран и зачислен в команду. Гэвин Вэйлок начал свое существование.

Вэйлок тщательно скрывался все эти годы. Только раз в неделю он покидал Карневаль, и то в маске.

Жил он в районе Тысячи Воров, но даже там никто и никогда не видел его без маски.

И все было не так просто: по законам города Грэйвен Варлок мог быть оправдан за давностью преступления через 7 лет, не менее. И только тогда он мог начать новую жизнь под новым именем. Оставался еще месяц — постоянное напряжение, боязнь разоблачений. Он надеялся выпутаться из этой скверной истории с Джакинт. Новая девушка появится только через неделю или две. Время есть.

Вэйлок долго бродил по темным пустым улицам. Попав домой, быстро снял с себя одежду и лег спать. Все, хватит думать об этом, надо забыться, отдохнуть, забыться, отдохнуть...

 

2

Шесть часов беспокойного сна. Духота, мерзкие мысли во сне. Вэйлок встал, принял ванну и сел завтракать. Крепкий чай, сэндвич — немного полегчало. Он попытался проанализировать то, чго произошло с ним прошлой ночью. Нет, хватит об этом. Надо думать о будущем — ему опять предстоял долгий путь наверх, в общество Амарантов.

Грэйвин Варлок преуспел в области журналистики. Он основал «Кларжес Дирекшен» и сделал сто самым популярным журналом. Нет, Абель Мандевиль сразу узнает Вэйлока, если он займется прежним делом. Журналистика отпадает.

Чаще всего повышают свой фил люди искусства: художники, музыканты, писатели, артисты. Но из-за этого пробиться там почти невозможно.

Космолетчики тоже чаще других становятся Амарантами, но это слишком опасно.

Вэйлок знал, чтобы быстрее добраться до заветного фила, гарантирующего бессмертие, нужно полностью освободиться от моральных ограничений, стать холодным и безжалостным к конкурентам. Общество не было милосердно к Грэйвену Варлоку. Он был принесен в жертву общественному мнению. Следовательно, Гэвен Вэйлок обществу ничем не обязан и может воспользоваться им для достижения своих целей.

Вэйлок открыл записную книжку, стал читать. Знакомые мысли, выношенные годами...

Через месяц в Актуриан. Гэвин Вэйлок, Гларк, мог бы жить вечно, если бы удалось избежать опознания. Но Грэйвен Варлок сумел стать Амарантом. Гэвин Вэйлок тоже должен достигнуть этого высоког о фила.

Чем скорее он станет Брудом, тем скорее начнет путь в желанное общество Амарантов.

 

 

1

Месяц прошел без происшествий. Вэйлок по-прежнему работал в Доме жизни. Каждую неделю он посещал Кларжес, адреса, которых никто, кроме него, не знал.

Прошел месяц, решающий месяц в жизни Вэйлока — теперь по всем законам города Грэйвен Варлок мертв, его преступление за давностью лет предано забвению.

Наконец Гэвин Вэйлок может свободно ходить по улицам без медной маски и ничего не бояться. Грэйвен Варлок мертв. И это придает сил Гэвину Вэйлоку. Он полон сил, он готов бороться за свое место под солнцем. Он намерен стать Амарантом.

Вэйлок бросил работу в Доме Жизни, выехал из района Тысячи Воров и поселился в роскошной квартире на Фариот Вэй в Октагоне, к югу от Мерсера, близ Актуриана и Эстердази Сквер. Утром Вэйлок направился на площадь перед Актурианом, зашел в кафе выпить чашку чаю. На площади всегда толпился народ. Это место считалось воплощением всех надежд. Люди желали знать, насколько они преуспели, каков их слоп.

Вэйлок почувствовал волнение. Семь лет он жил довольно спокойно, регистрация в Актуриане изменит все. Он узнает те же волнения, что и все жители Кларжеса.

Сидя в теплом, уютном кафе, Вэйлок думал, не отказаться ли ему от этих хлопот.

Но допив чай, решительно направился к Актуриану.

 

2

Он подошел к стойке с надписью «Информатор». Служитель, бледный юноша с горящими глазами и тонкими бескровными губами, спросил, чем может быть полезен.

— Я хочу зарегистрироваться в Бруды.

— Заполните, пожалуйста, карточку.

Вэйлок взял бланк, вставил в щель кодирующего устройства, нажал необходимые клавиши. Застрекотал аппарат, закрутилась магнитная лента.

Вошла женщина средних лет. Лицо ее выражало тревогу.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался клерк.

— Я относительно своего мужа. Его имя Эган Фортам. Я уезжала на три дня, а когда вернулась домой, мужа не было. — Голос ее дрожал. — Помогите отыскать его.

Клерк взял карточку.

— Ваше имя, мадам?

— Голд Фортам.

— Фил?

— Я Ведж, школьный учитель.

— Имя вашего мужа?

— Эган Фортам.

— Его фил?

— Бруд.

— Его код?

— ИХД-995-ААС.

— Адрес?

— 2244, Клеобюри Курт, Уиблсайд.

— Минуточку.

Он опустил карту в щель аппарата, а сам занялся юношей лет восемнадцати, который, видимо, только что закончил колледж и пришел регистрироваться в Бруды.

Аппарат защелкал, клерк взял ленту. Лицо его изменилось.

— Миссис Фортам, вашему мужу Фортаму нанес визит убийца в 8.39 в прошлый понедельник.

— Благодарю, — прошептала Голд Фортам и пошла к выходу.

Клерк взял карточку Вэйлока:

— Прекрасно, сэр. Теперь положите сюда палец правой руки.

Отпечаток был получен, снимок его опущен в щель аппарата.

— Необходимая проверка, сэр. Некоторые умники снова приходят регистрироваться, когда их слоп приближается к терминальному.

Вэйлок задумчиво потер подбородок. Сейчас достанут его карточку семилетней давности... Он ждал. Медленно тянулось время. Клерк, опять невозмутимый, спокойно рассматривал свои ногти.

Короткий звонок. Клерк с изумлением посмотрел на экран, повернулся к Вэйлоку:

— Дубликат!

Вэйлок крепко стиснул руками стойку. Клерк прочел:

— Идентично отпечатку Грэйвена Варлока, переданного убийцам. — Он посмотрел на Вэйлока, прочел дату: — Семь лет назад.

— Я его реликт, — сказал Вэйлок. — Я ждал семь лет, чтобы иметь возможность зарегистрироваться.

— О, да, — юноша надул щеки. — Да, да. Тогда все в порядке. Ваш отпечаток не принадлежит ни одному живому человеку, а мертвые нас не интересуют. Мы редко встречаемся с реликтами.

— Нас мало.

— Да, — клерк подал Вэйлоку металлическую пластину. Ваш кодовый номер КАО-321-НСР. Если пожелаете узнать свою линию жизни, наберите кодовый номер на ЭВМ и прижмите палец к сенсору.

Вэйлок кивнул:

— Я понял.

А сейчас пройдите в комнату «С», там запишут ваш «Альфа» для телевекции.

В комнате «С» Вэйлока отвели в кабину, усадили в металлическое кресло. Сотрудник в белой маске надел ему на голову металлический шлем с нолусотней электродов.

На виски прикрепили контакты:

— Мы делаем анестезию, — объяснила молодая лаборантка. — Тогда излучение вашего мозга будет четким и ясным. — Она нажала на кнопку. — Это не больно, но ваш мозг на секунду онемеет.

Что-то вспыхнуло и сознание Вэйлока погасло. Он пришел в себя, не представляя, сколько прошло времени.

Девушка сняла шлем, ласково улыбнулась:

— Благодарю, сэр. Первая дверь направо.

— Это все?

— Все. Теперь вы Бруд.

Вэйлок вышел из Актуриана, пересек площадь, снова зашел в кафе, заказал чай, сел на прежнее место. Вэйлок посмотрел в окно.

Возле Актуриана стояла железная клетка. В ней корчилась какая-то старуха. Это была Клетка Стыда. Старуху, видимо, бросили туда, пока Вэйлок был в Актуриане. Она нарушила правила Актуриана и теперь, по древнему обычаю, несла наказание.

За соседним столиком сидели двое мужчин — толстый и тонкий. Они обсуждали происходящее.

— Эта старая ворона, — сказал толстяк, — хотела обдурить Актуриан.

— Теперь это не редкость, — ответил его собеседник. — Раньше эти клетки использовались не чаще раза в год. — Он покачал головой. — Мир изменился...

И вдруг Вэйлок увидел знакомую девушку, с деловым видом пересекающую площадь. Серый плащ подчеркивал красоту ее фигуры, пепельные волосы развевались по ветру. Молода и прекрасна, подумал Вэйлок.

Это была Джакинт Мартин.

Она прошла совсем близко от кафе, Вэйлок привстал, но тут же осекся: что он ей скажет?

Джакинт, казалось, заметила его, взглянула, как бы припоминая что-то, но ее мозг был занят другим. И скоро она исчезла за углом, как прекрасное видение.

Вэйлок постепенно пришел в себя. Странное ощущение: для новой Джакинт он незнакомец.

Вэйлок приказал себе не думать о ней. Главная забота — будущее. И все во имя него, все ради него!

Он вспомнил о предложении Бэзила работать в Паллиатории.

Перед ним лежала кипа газет. Как во все времена пресса Кларжеса обсуждала самые горячие темы городской жизни. Газеты могли помочь в выборе работы.

Вэйлок просмотрел заголовки. В Кларжесе было много проблем. Люди не успевали за развивающейся техникой. Социологи с тревогой говорили о нарастающей войне самоубийств. Вэйлок прочел:

«Веджи вносят наибольший вклад в число таких исчезновений. За ними идут Серды и Бруды. Вержи и Гларки менее подвержены этому. Амаранты, естественно, не могут уйти из жизни, даже если и захотят».

Вэйлок задумался. А что если заняться методами выявления и наказания потенциальных самоубийц? Это может быть повышение фила...

Он читал дальше. Два Амаранта — Блэйд Дюкерман и Фиделия Бусби были закиданы гнилым виноградом в одной деревушке. Это случилось во время праздника. Толпа гнала их через всю деревню с хохотом и криками. Вмешались местные власти, но наказания не последовало. Власти извинились — извинения были приняты.

Интервью с дидактором Тальбертом Фалькона, Вержем, выдающимся психопатологом.

Дидактор Фальконе был... крайне обеспокоен нарастающим количеством умственных расстройств, 92 процента больных в стране — это психические больные. Один человек из шести находится на учете в психдиспансере. Серьезнейшая проблема нашего времени, но ею никто всерьез не занимается, не видно путей ее решения, значит, эта область не принесет повышения фила.

Вэйлок читал с интересом и даже каким-то волнением:

«Причина всех психических расстройств очевидна. Интеллигентный человек, много работающий, однажды приходит к выводу, что несмотря на все усилия, его слоп неотвратимо приближается к терминатору. Человек впадает в транс. Немало примеров, когда болезнь заходит далеко, человек становится опасным для окружающих.

Это нежелательная, печальная характерная особенность нашего времени. И количество таких больных увеличивается в связи с тем, что повышение фила становится все более и более труднодоступным. Разве это не трагедия? Мы, познавшие тайны материи, покорившие межзвездное пространство, построившие роскошные дворцы до небес, и, наконец, победившие время, мы, знающие и умеющие так много, все еще беспомощны, когда нам приходится иметь дело с человеческим мозгом!»

Вэйлок положил газету. Он расплатился, вышел из кафе, пересек Эстергази сквер и прошел по Рамбольд Стрит в Мерсер.

Вот его поле деятельности — и именно тут пролегает путь в Амаранты, именно здесь предлагает ему работу Бэзил, обещая поддержку. Разумеется, ему сначала будет трудно. Придется много учиться. Но Бэзил прошел через все это и теперь уже приближается к Сердам.

Вэйлок в задумчивости дошел до башни Пелагис Индастри и поднялся на лифте на верхнюю площадку.

Вид был исключительный. Горизонт расширился до пятидесяти миль. Он видел реку Шант, Глэйд Каунти, Карневаль и даже далекое море. Внизу лежал город, издающий низкие звуки, вверху сиял купол неба. Вэйлок подставил лицо ветру. Кларжес! Блистательная цитадель цивилизации в море дикости и варварства. Он, Гэвин Вэйлок, уже раз вознесся над ним.

Он сделает это еще раз!

 

 

1

К северу от Мерсера река огибала Семафор Хилл и втекала в долину Ангелов. Дальше она извивалась среди холмов Вандун Хайленд — самой красивой местности в Кларжесе. На северном холме расположился Баллиас, тоже красивое место, но менее престижное. Здесь в основном жили Вержи и Серды.

Паллиаторий был расположен в нескольких сотнях метров от Риверсайд Роад. Вэйлок вышел из сабвея на станции «Баллиас», поднялся по эскалатору и оказался перед Паллиаторием.

В приемной он узнал, что комната Бэзила Тинкопа находится на третьем этаже. На двери висела табличка:

Комната 303

БЭЗИЛ ТИНКОП

ПСИХИАТР

и чуть ниже, более мелким шрифтом:

СЕТ КАДДИГАН

психотерапевт

Вэйлок вошел.

За столом сидел человек и что-то писал, вернее вычерчивал линии на листе бумаги. Вероятно, это и есть Сэт Каддиган. Он был высок, худощав, узкое лицо, растрепанные рыжие волосы, чересчур длинный нос. Он нетерпеливо посмотрел на Вэйлока.

— Я хотел бы видеть мистера Бэзила Тинкопа.

— Бэзил на конференции. — Каддиган продолжал вычерчивать линии. — Садитесь, подождите. Он скоро вернется.

Вэйлок подошел к стене — его заинтересовали фотографии. Это были групповые снимки, очевидно, персонала Паллиатория. Каддиган искоса наблюдал за ним.

— А зачем вам мистер Тинкоп? Может, я помогу? Вам нужно место в Паллиатории?

Вэйлок рассмеялся:

— Разве я похож на сумасшедшего?

Каддиган наблюдал за ним с профессиональной беспристрастностью:

— Словно сумасшедший не несет в себе научной информации. Мы, врачи, редко используем его.

— Вы ученый? — спросил Вэйлок.

— По крайней мере считаю себя таковым.

На столе лежал лист бумаги, на котором было что-то изображено красным фломастером. Вэйлок взял лист.

— И художник к тому же.

Каддиган взял бумагу, поднес к носу, положил на стол.

— Этот рисунок сделан пациентом. Он нужен для диагноза.

А я думал, это ваша работа.

— В ней чувствуется что-то необычное...

Каддиган снова посмотрел на рисунок:

— Вы действительно так считаете?

— Да, конечно.

— Вероятно, у вас те же мании, что и у больного, рисовавшего это.

Вэйлок рассмеялся:

— А что это?

— Пациента попросили нарисовать его мозг.

Вэйлок заинтересовался:

— У вас много таких рисунков?

— Очень.

— Вы как-то классифицируете их?

Каддиган показал на прибор:

— Пытаемся с его помощью.

— А после того, как проведете классификацию?

Каддиган явно не хотел отвечать. Наконец сказал:

— Вы конечно знаете, что психология как наука, развивается не так быстро, как другие.

— Предполагаю, — задумчиво ответил Вэйлок. — Психология привлекает мало талантливых людей.

Каддиган поморщился:

— Трудность в сложности нервной системы человека и в отсутствии точных методов контроля. Уже набрано громадное количество материала — например, диагностика по рисункам. — Он показал на лист бумаги. — Я надеюсь, что моя работа внесет небольшой вклад в это дело. Психология будто развивается, но всегда наталкивается на основную трудность — сложность мозга и отсутствие точных методов. Кое-что уже сделано. Можно вспомнить Амарантов Аброяна и Сашевского, Коннели, Мелларсона... Но несмотря на это, паллиатории полны больных и наши методы лечения ничем не отличаются от методов во времена Фрейда и Юнга. — Он внимательно посмотрел на Вэйлока:

— Вы хотели бы стать Амарантом?

— Очень.

— Решите одну из 20 основных проблем психологии и вы на вершине славы. — Он склонился над столом, как бы говоря о конце беседы. Вэйлок улыбнулся, пожал плечами и прошел по комнате.

Внезапно раздался пронзительный, леденящий душу вой. Вэйлок вопросительно посмотрел на Каддигана.

— Старый добрый шизофреник, — сказал тот. — Наш хлеб.

Дверь открылась. Вэйлок повернулся. В дверном проеме стоял Бэзил Тинкоп в строгой серой робе.

 

2

Во второй половине дня Гэвин Вэйлок покинул паллиаторий. Сел в воздушный кар и отправился домой. Солнце опускалось в оранжевый туман за Глэйд Каунти. Башни Мерсера горели в последних лучах солнца. Через несколько минут на город опустились сумерки, начали зажигаться огни. За рекой веселой россыпью засветился Карневаль.

Вэйлок думал о своем новом деле. Бэзил был несказанно рад, увидев его, уверял, что Вэйлок сделал правильный выбор:

— У нас работы столько, Гэвин, горы работы! Работы и слопа!

Каддиган с легкой ухмылкой смотрел на восторги Бэзила. Он явно считал его дилетантом.

Сейчас главное, думал Вэйлок, овладеть терминологией, жаргоном. Однако нужно стараться избежать рутины, в которой запутались и застряли сотни его предшественников.

Он должен изучить все досконально, до всего надо дойти самому, чтобы не подпасть под чье-либо влияние. Он должен остаться в стороне от всех существующих доктрин и теорий, но уметь использовать их в своих целях.

А пока не представится возможность повысить фил — необходимо завоевать авторитет у коллег и пациентов, это поможет обойти тех, кто стоит выше его. Вверх к слопу! К дьяволу всякие предрассудки! Теперь он не остановится ни перед чем.

Он приземлился в Флориандер Ден в трех минутах ходьбы от своего дома.

Остановившись у стенда книжных новинок, он пробежал глазами индексы, выбрал две монографии по психологии и организации психиатрических учреждений. Вэйлок нажал нужные кнопки, опустил флорин в щель автомата и через минуту получил микрофильмы в целлофановых упаковках.

Утреннее возбуждение прошло. Он устал и очень хотел есть. Дома он как следует поужинал и лег спать. Через пару часов проснулся. Голова была тяжелой. Вэйлок чувствовал себя ничтожным и раздавленным. Он взял микрофильмы, устройство для просмотра и вышел на улицу. Была уже ночь.

Он лениво брел по Эстергази Сквер, по привычке завернул в кафе «Далмация». Площадь, темная и пустая в этот поздний час, казалось, хранила эхо шагов тех, кто ходил по ней днем. Клетка Стыда по-прежнему стояла на площади, в ней сидела старуха. В полночь ее должны освободить.

Он заказал чай, кексы, достал пленки, начал их рассматривать.

Когда Вэйлок отвлекся, поднял глаза, удивился, что в кафе полно народу. Было 23 часа. Он продолжил чтение.

Ближе к полночи все столики были заняты. Вэйлок заметил, что мужчины и женщины странно возбуждены и стараются не смотреть друг другу в глаза.

Он больше не мог работать. Посмотрел на темную площадь. Пусто. Но все знали, что Вейрды там.

Полночь. Голоса в кафе притихли.

Клетка на площади заколебалась. Старуха стиснула руками прутья, вгляделась в темноту. Страшно.

Вот дверь открылась — старуха свободна. Наказание кончилось.

Многие подошли к окнам, затаили дыхание.

Старуха осторожно пошла вдоль фасада Актуриана к Бронз Стрит.

Позади нее на тротуаре упал камень. Еще и еще. Ее ударило в бедро. Она побежала. Камни сыпались из темноты. Один, размером с кулак, попал в шею. Старуха пошатнулась, упала. С трудом поднялась, проковыляла до угла и исчезла в темноте.

— Она сбежала, — нарушил тишину чей-то голос.

Ему ответил другой:

— Ты сожалеешь об этом, значит ты такой же, как и Вейрды.

— Вы заметили, сколько камней? Настоящий град.

— Вейрдов становится все больше.

— Вейрды, Визереры и остальные... Я не знаю, не знаю...

 

 

1

На следующее утро Вэйлок появился в Паллиатории точно в назначенное время. Я становлюсь похож на всех остальных трудолюбивых неудачников, подумал он.

Бэзила Тинкопа не было и Вэйлок представился Сэту Каддигану.

Каддиган протянул ему бланк:

— Заполните это, пожалуйста.

Вэйлок просмотрел бумагу, нахмурился. Каддиган рассмеялся:

— Если хочешь работать здесь, заполни.

— Но я уже принят на работу.

Каддиган терпеливо повторил:

— Бланк нужно заполнить. Таковы правила.

Вэйлок написал несколько слов, поставив прочерк против тех вопросов, на которые не хотел отвечать, и вернул бумагу.

— Вот. Моя история жизни.

Каддиган просмотрел листок.

— Твоя жизнь кажется мне сплошным вопросительным знаком.

— Какая есть.

Каддиган пожал плечами.

— Здесь у нас наверху сидят люди, которые любят строго придерживаться правил. Твоя бумажка будет для них как красная тряпка для быка.

— Может, эти люди нуждаются в таком стимуляторе.

Каддиган строго взглянул на него.

— Люди твоего положения редко бывают стимуляторами, не пожалев об этом.

— Надеюсь, что я недолго буду в таком положении.

Каддиган улыбнулся:

— Я уверен, что недолго.

Последовала короткая пауза. Вэйлок первым прервал ее:

— Ты когда-нибудь был в такой должности, как я?

— Нет. Я получил образование в Хорфройдском колледже. Два года проработал интерном в Мидоу Групп Хоум. Следовательно... — Каддиган посмотрел на свои руки. — Я был сразу принял на более интеллектуальную работу.

Он взглянул на Вэйлока:

— Хочешь познакомиться со своими обязанностями?

— По крайней мере, мне любопытно.

— Отлично. Работенка не очень приятная. Иногда опасная. Если ты причинишь вред пациенту, твой слоп понизится. Мы не имеем права на эмоции и жестокость, если, конечно, сами не сходим с ума. — Глаза Каддигана сверкнули. — А теперь, если ты пройдешь со мной...

 

2

— Вот наша маленькая империя. — Усмехнулся Каддиган. Он прошел в зал, который чем-то напоминал Вэйлоку музей. По обеим сторонам стояли кровати. Все было выдержано в серо-белых тонах. Прозрачные пластиковые перегородки отделяли одну кровать от другой.

Казалось, что кровати в дальнем конце зала окутанны туманом. Пациенты лежали на спине, вытянув руки вдоль тела. У некоторых глаза были открыты. Это были мужчины, в основном молодые.

— Все тихо и спокойно, — сказал Каддиган. — Они в сильном коллапсе и даже не могут шевельнуться. Но иногда в мозгу кого-нибудь из них что-то происходит и тогда он начинает извиваться, корчиться...

— Такие пациенты опасны?

— Это зависит от человека. Некоторые просто корчатся. Иные вскакивают и бегут по залу, сметая все на своем пути. Если, конечно, позволить им это. — Он угрюмо улыбнулся. — Посмотри... — он показал на углубление в полу, куда входили ножки кроватей. — Как только пациент поднимается с постели, датчики давления подают сигнал и специальное устройство закрывает дверь отсека. Пациент не может бежать, тогда от безысходности он начинает рвать простыни. Мы разработали специальный материал для постельного белья, который рвется со страшным треском. Когда пациент истратит свою ярость на них, входим мы, успокаиваем его и укладываем в постель. — Каддиган помолчал. — Но такие больные — не самое страшное. Есть гораздо хуже. — Он посмотрел на потолок. — Так наверху крикуны. Они лежат тихо и неподвижно, как статуи, но иногда издают вопли. Это трудно выдержать, ведь мы люди, а человеческий мозг очень чувствителен к звукам определенной частоты.

Вэйлок с ужасом смотрел на безжизненные лица больных. Каддиган продолжал:

— Я часто думаю, что если бы у меня был смертельный враг, я поместил бы его в палату крикунов, где бы он мог все слышать и не мог бежать оттуда. Через шесть часов он стал бы таким же, как они.

— Вы не используете седативы?

Каддиган пожал плечами.

В отдельных случаях без них не обойтись, а обычно мы работаем по указаниям психиатра, ведущего отделение. Здесь это дидактор Альфонс Клу. Дидактор Клу разработал курс лечения, в котором совершенно не используется телепатия, что, по-моему, неверно. Но я Бруд, а дидактор Клу за свой метод получил Вержа. Помощником Клу является Бэзил Тинкоп. Этот зал его домен. У него тоже свои представления о лечении. Очень необычные. Он считает, что все известные методы лечения неправильные. Необходимо делать все как раз наоборот. Если, например, известно, что в определенных случаях истерии помогает массаж, Бэзил заворачивает пациента в мокрую простыню. Бэзил — экспериментатор. Он делает все, что хочет, без сомнений и колебаний.

— И каковы разультаты?

Каддиган поджал губы.

— Никому хуже не стало. Некоторым помогло... Но, конечно, Бэзил не знает сам, что делает.

Они пошли по центральному проходу: лица, разные лица, но выражение у всех одно: глубокая меланхолия, ни проблеска надежды.

— О, боже, — прошептал Вэйлок. — Эти лица... Они в сознании? Мыслят они? Знают они, что мы смотрим на них?

— Они живые. В какой-то мере мозг их функционирует.

Вэйлок покачал головой.

— Но ты не думай о них как о людях, — сказал Каддиган. — Если ты будешь так думать, то ты пропал. Ты ляжешь рядом с ними. Для нас они только объекты, с помощью которых мы повышаем свой слоп. Идем. Я покажу тебе, что нужно делать.

 

3

Вэйлоку его обязанности показались отвратительными. По своей должности он должен был убирать, проветривать, кормить 36 коматозных пациентов, каждый из которых в любой момент мог стать буйным. Кроме того, в его обязанности входило вести записи и помогать Каддигану и Тинкопу.

Бэзил заглянул в зал в конце дня. Он был в прекрасном настроении и хлопнул Вэйлока по спине:

— Ничего, Гэвин. Ты не слушай ворчание Сэта. Вообще-то он умный мужик.

Каддиган поджал губы и отвернулся.

— Полагаю, что мне пора пойти поесть. — Он коротко поклонился и вышел. Бэзил взял руку Гэвина.

— Идем, я покажу тебе кафе. Мы поедим и подумаем, чем тебе заняться.

Вэйлок взглянул в зал.

— А как с ними?

Бэзил усмехнулся.

— А что с ними? Куда они денутся! Что с ними может случиться? Они лежат, как замороженные. А если взорвутся, то что? Из камеры не выйти. Разорвут простыни, уляжется пыл и они снова будут спать.

Кафе размещалось в полусфере, соединенной с главным зданием. Из окон открывался великолепный вид на залитую солнцем долину. Столы в кафе были расставлены так, что все посетители сидели лицом к окну. Бэзил провел Вэйлока к самому дальнему столу. Никто не обратил на них внимания.

Когда они сели, Бэзил коротким кивком поздоровался с кем-то.

— Заметил, как они бесятся?

Вэйлок неопределенно хмыкнул.

— Они знают, что я иду впереди. Я вытащил приз прямо у них из-под носа, и это их злит.

— Я думаю!

— Все эти, — Бэзил показал на сидевших за столиками людей, — погрязли в зависти и подозрениях: Они мне завидуют и сплетничают обо мне, как деревенские бабы. Сэт Каддиган поведал тебе о своем отношении к моим методам лечения?

Вэйлок рассмеялся:

— Не совсем так. Он назвал их необычными и сказал, что они беспокоят его.

— Разумеется. Мы начинали с одного уровня. Но Сэт принялся разрабатывать классические методы, я же плюнул на них.

Принесли меню. Бэзил заказал латук и крекеры, объяснив такой выбор тем, что лучше себя чувствует, когда легко поест.

— Сэт трудится очень много, но он больше работает над совершенствованием своих познаний, чем совершенствованием самой психиатрии. Я же... экстравагантен. Так говорят они. Но в основном я прав. Наше общество это самая стабильная структура в истории и у нее нет тенденции к изменению. Это причина всех психических заболеваний. Мы должны сражаться за наши убеждения яростно. — Вэйлок, занятый котлетой и кресс-салатом, кивнул. — Они говорят, что я эксперементирую с пациентами, как с морскими свинками. Это не так. Я просто пробую разные системы терапии. И это могло бы осуждаться, критиковаться, если бы не приносило результатов. Но... ха, ха, ха, — засмеялся Бэзил, зажимая рот рукой, — к их великому огорчению, моим пациентам становится лучше. Некоторых я даже выписал. Кто больше всех вызывает зависть, как не дерзкий и удачливый выскочка? — Он хлопнул Вэйлока по плечу. — Я так рад, что ты со мной, старина! Кто знает, может, мы вместе пробьемся в Амараты. Неплохая игра, да?

Бэзил провел Вэйлока в покой № 18 и оставил его там. Вэйлок ввел каждому пациенту витамины и тонизирующие средства.

Он думал о тех, кто лежал здесь. 36 мужчин — всех их привело сюда желание получить высший слоп.

Вэйлок всматривался в эти безучастные лица. Он постоянно думал о том, как лечить этих несчастных, как помочь им выбраться отсюда. Они не должны оставаться здесь до приезда черного лимузина. Он поможет этим людям. Вэйлок остановился у постели, где лежал щуплый человек, глаза его были закрыты. Вэйлок прочел на табличке его имя и фил. Олаф Джеремски, Ведж. Там были еще какие-то значки, но он их не понял.

Вэйлок коснулся щеки больного. — Олаф, — мягко сказал он, — проснись. Ты здоров. Олаф, ты здоров, ты можешь идти домой.

Лицо Олафа Джеремски оставалось безжизненным. Ничто не шевельнулось в нем.

— Олаф Джеремски, — строго сказал Вэйлок, — твоя линия жизни пересекла горизонталь. Теперь ты Серд. Поздравляю, Олаф. Ты — Серд.

Лицо не изменилось. Глаза не открылись. Но Вэйлоку показалось: что-то мелькнуло на лице Олафа.

— Олаф Джеремски! Серд. Олаф Джеремски! Серд! — громовым голосом вскричал Вэйлок. — Олаф Джеремски, теперь ты Серд!

Но то едва заметное проявление жизни не возобновлялось.

Вэйлок отошел, хмурясь посмотрел на безжизненную маску. Он вновь наклонился к Олафу:

— Жизнь! — прошептал он. — Вечная жизнь! Жизнь! Жизнь!

Выражение лица оставалось прежним. Лишь глубокая печаль пришла откуда-то изнутри, но угасла и она.

Вэйлок наклонился ниже.

— Смерть! — жестко произнес он.

— Смерть, — самое страшное слово, запрещенное здесь. — Смерть! Смерть! Смерть!

Вэйлок смотрел в лицо Олафа. Оно оставалось спокойным, но вот из глубины вырвалось что-то жуткое. Вэйлок отступил назад, не отрывая взгляда от лица Олафа.

Глаза Олафа внезапно открылись. Они двигались то вправо, то влево, затем остановились на Вэйлоке. Глаза горели дьявольским огнем. Губы растянулись в зловещем оскале. В груди что-то заклокотало, рот открылся и вот Олаф издал дикий вопль. Казалось, без всяких усилий он вскочил с кровати. Руки его потянулись к горлу Вэйлока, но тот успел отскочить. Спиной он ощутил металлические прутья клетки. Она автоматически захлопнулась.

Джеремски шел вперед, вытянув руки. Вэйлок крикнул, ударил по рукам — но это было все равно что бить по стальным прутьям.

Вэйлок изо всех сил оттолкнул Джеремски, схватился за прутья клетки, закричал:

— На помощь!

Джеремски снова бросился на него. Вэйлок пытался вновь оттолкнуть его, но тот схватил Вэйлока за пиджак. Вэйлок упал на пол, увлекая за собой Джеремски. Тот повис у него на спине. Вэйлок перевернулся, выскользнул из пиджака, оставив его в руках Олафа. Вэйлок бросился за кровать, взывая о помощи. Джеремски, дико хохоча, кинулся за ним. Вэйлок юркнул под кровать. Джеремски остановился, изодрал пиджак в клочья, заглянул под кровать. Вэйлок забился подальше, чтобы его нельзя было достать. Джеремски нырнул под кровать, стремясь схватить Вэйлока с другой стороны, но тот успел откатиться на противоположную сторону. Началась смертельная игра.

Джеремски вскочил на кровать и замер. Вэйлок оказался в ловушке. Он не знал, куда откатиться. Лежа в центре, он был в зоне досягаемости с обеих сторон.

Он услышал голоса, звуки шагов.

— Помогите! — завопил Вэйлок. Он увидел ноги Сэта Каддигана.

— Я здесь!

Ноги остановились возле клетки.

— Этот маньяк хочет задушить меня! — крикнул Вэйлок. — Я не могу сдвинуться с места!

— Спокойно, — сказал Каддиган. Появились еще чьи-то ноги. Клетка открылась. Джеремски завопил и бросился в коридор, его тут же схватили, одели смирительную рубашку, положили в постель.

Вэйлок выполз из-под кровати. Каддиган делал укол больному. Тот вытянул руки вдоль тела и впал в беспамятство. Каддиган повернулся к Вэйлоку, кивнул ему и вышел из зала.

Вэйлок бросился за ним, остановился, взял себя в руки и пошел спокойно.

Каддиган сидел в кабинете и занимался бумагами. Вэйлок опустился в кресло, пригладил волосы.

— Довольно неприятное ощущение.

Каддиган пожал плечами:

— Тебе еще повезло, что Джеремски слабак.

— Слабак! Да у него руки как железо! Я еще никогда не встречал такой силищи.

Каддиган кивнул, усмехнувшись:

— Возможности маньяков чудовищны. Они разбивают все наши представления о механике человеческого тела. Но есть и другие феномены. — Голос его стал монотонным. — Например, в древности да и сейчас существуют люди, способные ходить босиком по огню.

— Да, я знаю.

— Я сам видел человека, который мог управлять полетом птиц, заставляя их лететь туда, куда хочет он. Ты можешь в это поверить?

— А почему нет?

Каддиган кивнул:

— Ясно одно. Эти личности могут управлять такими силами в своем организме, которых мы даже распознать не можем. Олаф Джеремски становится в шесть раз сильнее, чем обычно. Но он еще довольно слабенький. У нас есть два силача: Максимилиан Герцог и Фидо Веделиус. — Улыбка искривила губы Каддигана. — Должен предупредить — а именно к этому я вел разговор, что очень опасно возбуждать наших клиентов, какими бы мирными они ни казались.

Вэйлок промолчал. Каддиган откинулся на спинку кресла, сжал пальцы.

— Сегодня я блокирую твой лист прогресса и не выставлю высокий балл. Я не знаю, как ты попал сюда, да и знать не хочу, не мое это дело.

Вэйлок открыл было рот для ответа, но решил промолчать.

Каддиган поднял руку:

— Может, ты считаешь Бэзила Тинкопа образцом для подражания? Если так, то получше планируй свои действия. А еще лучше изучи секрет его поразительного везения.

— Я думаю, ты неправильно понимаешь ситуацию.

— Возможно, — насмешливо сказал Каддиган. — Но думаю, что ты и Бэзил приверженцы того метода в психиатрии, который можно назвать методом Молота и Наковальни.

— Твой юмор весьма тонок.

Бэзил вошел в комнату, посмотрел на обоих:

— Этот старый шакал Каддиган снова скрипит? — он прошел вперед. — Когда я впервые оказался здесь, мне постоянно приходилось выслушивать его. Я думаю, что пробился в Веджи только для того, чтобы избавиться от его нравоучений.

Каддиган промолчал и Бэзил обратился к Вэйлоку:

— Значит у тебя уже было боевое крещение?

— Чепуха, — ответил Вэйлок. — Теперь я буду осторожнее.

— Правильно, — сказал Бэзил, — только так.

Сэт Каддиган встал:

— Прошу прощения, но у меня сегодня вечером занятия и я должен подготовиться.

Он поклонился и вышел.

Бэзил покачал головой и ехидно улыбнулся:

— Бедный Сэт, он с таким трудом воздвигает свой слоп. И набивает голову всякой чепухой. Сегодня... хм... сегодня лекция по поведению вирусов и хирургия при температуре абсолютного нуля. Завтра он будет изучать развитие эмбрионов. Послезавтра еще что-нибудь...

— Обширная программа.

Бэзил уселся в кресло, отдуваясь:

— Мир большой и мы все не можем быть одинаковы. Твоя работа на сегодня кончилась. Можешь идти домой. Завтра у пас важный день.

— Я с радостью пойду, — сказал Гэвин. — Мне нужно кое-что почитать.

— О! Ты серьезно взялся за дело!

Я буду наверху. В любом случае!

Бэзил поморщился:

— Только не вбивай это себе в голову слишком сильно, а то кончишь как они, — и он выразительно покрутил пальцем у виска.

— Нет. Это исключено.

 

 

1

Вэйлок вошел в прихожую своей квартиры, осмотрелся. Какая безвкусица! Он с сожалением вспомнил аппартаменты Варлока в Подоблачной Башне. Все это его собственность. Но как можно предъявить права на нее?

Ему захотелось есть, но, заглянув в холодильник, ои не нашел ничего, что соблазнило бы. Вэйлок взял микрофильмы, прибор для просмотра и вышел на улицу.

Пообедал он в ресторане Гларков. Он думал о событиях прошедших дней. Ему вспомнилась Джакинт в Замке Истины — стройная, грациозная. Теплое чувство охватило его. Но нет, лучше этого не вспоминать.

Вэйлоку хотелось дружеского общения. Кафе «Далмация»? Нет. Бэзил Тинкоп? Нет. Сэт Каддиган? Не самая дружелюбная личность, но... почему бы и нет?

Вэйлок, никогда не сопротивляющийся своим импульсам, пошел к телефону, нашел код Каддигана, нажал кнопки. На экране появилось лицо Сэта:

— О, Вэйлок...

— Хэлло, Каддиган. Как занятия?

— Как обычно, — Каддиган держался настороженно.

— Ты не очень занят? Мне нужен твой совет.

Каддиган не был очень любезен, но пригласил Вэйлока к себе. Каддиган жил в Воконфорде, восточном пригороде, где жили представители богемы. Квартира Каддигана была выдержана в пастельных тонах, разностильная мебель придавала интерьеру своеобразие. Освещение исходило из шаров бледно-лимонного цвета, развешанных по углам. На стенах висели картины художников-дистортионистов, странные керамические фигурки стояли на низких книжных шкафах. Вэйлоку показалось, что у самого Каддигана появился налет эксцентричности.

К удивлению Вэйлока у Каддигана была жена — высокая женщина, живая, доброжелательная, внушающая симпатию.

Каддиган представил ее:

— Пледж буквально выбила меня в Веджи. Сама она дизайнер, и, вероятно, хороший.

— Дизайнер? — воскликнул Вэйлок. — Для меня это звучит как...

Пледж улыбнулась:

— Как нечто древнее? Не смущайтесь. Все считают нас смешными. Но мы просто любим ощущать материал, форму... кстати, все древние предметы сделаны гораздо красивее, чем наши.

— У вас в квартире так необычно.

— Да, есть определенный стиль. Но сейчас я должна извиниться и покинуть вас. У меня много работы. Я делаю калейдохром.

Пледж удалилась, Каддиган проводил ее взглядом, полным гордости.

Он повернулся к Вэйлоку, рассматривавшему лист бумаги, исчерченный кривыми слопа. Их было много и вместе они создавали довольно красивую картину.

— Это, — заметил Каддиган, — запись наших взлетов и падений. Беспощадно обнаженная биография семьи. Иногда мне хочется стать Гларком. Короткая, но счастливая жизнь. — Голос его изменился. — Ну, что тебя привело ко мне?

— Я могу надеяться на твою скромность? — спросил Вэйлок.

Каддиган покачал головой.

— Я не очень скромен и не хотел бы быть таким.

— Но если я хочу поговорить конфиденциально?

— Я ничего не могу гарантировать. Мне жалко, что приходится говорить это, но лучше, чтобы между нами не было непонимания.

Вэйлок кивнул. Это его устраивало, тем более, что не было никакого серьезного вопроса к Каддигану.

— Тогда я, пожалуй, воздержусь от обсуждения своей проблемы.

Каддиган кивнул:

— Очень мудро. Впрочем, не требуется особого воображения, чтобы разгадать твою тайну.

— О, Каддиган, ты все время впереди меня на несколько шагов.

— И намереваюсь оставаться впереди. Хочешь послушать, как я представляю твою проблему?

— Давай, попробуй.

— Дело касается Бэзила Тинкопа. Кроме меня тебе никто не даст нужную информацию. Так вот, ты хочешь получить информацию о Бэзиле от того, кто стоит достаточно близко к нему. Ты же человек с амбицией и к тому же без особых моральных принципов.

— Сейчас все такие, — возразил Вэйлок, но Каддиган пропустил его слова мимо ушей.

— Должно быть, ты спрашиваешь себя, как тесно ты должен связать свою судьбу с Бэзилом? Будет он возвышаться или падать? Ты хочешь возвышаться с ним, но падать с ним вместе у тебя нет желания. Ты хочешь получить мою оценку будущего Бэзила. Когда я предложу тебе ее, ты выслушаешь, но свое мнение сохранишь при себе. Ты знаешь, что я представляю течение, в корне противоположное энергетическому прагаматизму Бэзила. Тем не менее, ты считаешь меня честным человеком и надеешься получить объективную оценку. Я прав?

Вэйлок, улыбаясь утвердительно покачал головой.

Губы Каддигана искривились в усмешке:

— Теперь, когда мы покончили с формальностями, я хочу предложить тебе чашку чаю.

— Благодарю, — Вэйлок откинулся в кресле. — Каддиган, почему у тебя такая неприязнь, предубеждение ко мне?

— Неприязнь не то слово, предубеждение лучше, но тоже не точно. Я чувствую, что ты не искренний психиатр. Ты пришел сюда не для того, чтобы лечить людей, а для того, чтобы сделать карьеру. Но уверяю тебя, в данной области это совсем не просто.

— А как же Бэзил?

— Везение.

Вэйлок сделал вид, что задумался.

Каддиган заговорил:

— Хочешь я скажу тебе то, о чем ты даже не догадываешься?

— Ради Бога.

— Бэзил легко может ввести в заблуждение. Сейчас он излучает оптимизм и довольство. Но если бы ты видел его до того, как он стал Веджем! Он был погружен в черную меланхолию и чуть сам не стал нашим пациентом.

— Я понятия не имел об этом.

— Про Бэзила я могу сказать одно: он вполне искренне хочет улучшить мир. — Каддиган взглянул на Вэйлока. — Он вылечил пациентов. Это очень неплохо, но у него наивная мысль, что если он интенсифицирует свою терапию, то излечит 900 пациентов. Его метод, как перец в пище: небольшая порция улучшает вкус, но переперчить — пища становится несъедобной.

— Значит, ты считаешь, что его успехи позади?

Разумеется, случиться может всякое.

— А что у него за методы лечения?

Каддиган пожал плечами:

— Перец в пище.

В комнату вошла Пледж. Она была одета в черно-красно-коричнево-золотое сари, на ногах — красные сандалии с изумрудно-зелеными пряжками, на руках браслеты.

— А я думал, — сухо заметил Каддиган, — что ты занимаешься докладом. Или эго и есть калейдохром?

— Нет, конечно. Но у меня возникла идея и мне тут же захотелось проверить ее на практике.

— Бабочка никогда не думает о своем слопе.

— О, слоп! Плевать на него.

— Ты заговоришь по-другому, когда я стану Сердом.

Пледж подняла глаза к небу:

— Иногда я жалею, что ввязалась в эту гонку. Кому хочется стать Амарантом?

— Мне, — ухмыльнулся Вэйлок. Он заметил, что понравился Пледж, но еще более обрадовался, когда увидел, что это беспокоит Сэта.

— Мне тоже, — сухо заметил Сэт. — И тебе, что бы ты ни говорила.

— Я говорю правду. Раньше люди боялись смерти...

— Пледж! — воскликнул Каддиган и взглядом указал на Вэйлока.

Пледж стиснула руки, браслеты зазвенели. — Не будь идиотом. Все мы смертны, кроме Амарантов.

— Вряд ли хорошо говорить об этом.

— А почему бы и нет? Почему бы нам не говорить о том, как все обстоит на самом деле?

— Обо мне не думайте, — сказал Вэйлок. — Считайте, что меня здесь нет.

Пледж опустилась в кресло.

— У меня есть теория. Хотите выслушать ее?

— Конечно.

— Пледж, — предостерегающе покачал головой Каддиган, но жена проигнорировала его.

— Главная причина того, что в паллиаториях так много пациентов, это постоянная необходимость сдерживать себя, придавливать свои эмоции.

— Чепуха, — возразил Сэт. — Я психиатр и утверждаю, что это не имеет ни малейшего отношения к психическим расстройствам. Пациенты жертвы страха и меланхолии.

— Может быть. Но взгляни, как люди ведут себя в Карневале.

Сэт кивнул на Вэйлока:

— Вот специалист по Карневалю. Он проработал там семь лет.

Пледж с восхищением посмотрела на Вэйлока:

— Как, должно быть, прекрасно жить в вечно веселом мире, полном красок, смеха, музыки, встречаться с людьми, полностью раскрепощенными.

— Да, довольно интересно.

— Скажи, — чуть дыша проговорила Пледж, — о Карневале ходят разные слухи. Ты можешь подтвердить их или опровергнуть?

— Какой именно?

— В Карневале много нарушителей закона. Верно?

— В какой-то степени верно. Люди там нередко занимаются тем, за что были бы наказаны в Кларжесе.

— Господи, какой стыд, — пробормотал Сэт.

Пледж не обращала на него внимания:

— Насколько глубоко распространяется беззаконие? Я имею в виду... я слышала, что там есть Дом, очень дорогой, где можно увидеть смерть.

— Пледж! — взмолился Сэт. — Что ты говоришь? Ты сошла с ума!

— Я даже слышала, — продолжала Пледж хриплым шепотом, — что если у вас есть много денег, тысячи и тысячи флоринов, то вы можете купить человека и убить его своей рукой любым способом, каким хочешь...

— Пледж! — крикнул Каддиган. — Ты говоришь страшные вещи! Опомнись!

Пледж фыркнула.

— Сэт, я слышала об этом от других и теперь хочу услышать, что скажет мистер Вэйлок.

Вэйлок подумал о Карлеоне и его музее, о Рубелле о Лориоте и других Берберах.

— Я тоже слышал нечто подобное, — заговорил он, — но я считаю, что это просто слухи. Я никогда не встречал людей, которые с уверенностью могли бы подтвердить все это. Как вы знаете, посетители Карневаля платят за то, что они убивают копьями лягушек или рыб электрическим током. Но вряд ли они сами понимают, что делают. У них скорее работает подсознательное желание испытать острые ощущения.

Сэт с отвращением отвернулся:

— Чепуха какая-то.

— Теперь, Сэт, ты сам несешь чепуху. Ты ученый, но ты отказываешься смотреть в лицо фактам, противоречащим твоим теориям.

Сэт помолчал, затем ответил с шутливой галантностью:

— Я уверен, Пледж, что мистер Вэйлок составил о тебе совершенно неверное представление.

— Нет, нет, — возразил Вэйлок. — Мне очень интересно.

— Видишь? — обрадовалась Пледж. — Я уверена, что мистер Вэйлок человек без предрассудков.

— Мистер Вэйлок, — медленно произнес Каддиган, — хищник. Он пробивает себе путь наверх и его совершенно не интересует, чьи ноги он отдавит при этом.

Вэйлок ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла.

— Во всяком случае, — заявила Пледж, — он не Гипократ, он мне нравится.

— Приятное лицо, хорошие манеры... — подтрунивал Каддиган.

— Сэт, ты не боишься оскорбить мистера Вэйлока?

— Сэт улыбнулся:

— Мистер Вэйлок реалист и правда его не оскорбляет.

Чувствуя себя не очень удобно, Вэйлок через силу заговорил:

— Ты наполовину прав, наполовину неправ. У меня есть определенные амбиции...

Музыкальный звонок прервал его. Вспыхнул экран, на котором появился человек, стоящий возле двери дома. Он был одет в черную робу убийцы.

— О, боги! — вскричала Пледж. — Он пришел за нами.

— Неужели ты не можешь быть серьезной? — рявкнул Сэт. — Спроси, что ему нужно?

Пледж открыла дверь. Убийца вежливо поклонился. — Миссис Пледж Каддиган?

— Да.

— Согласно нашим данным, вы до сих пор не зарегистрировались у нас как Ведж.

— О, я совсем забыла. Но ведь вы и так знаете, что я Ведж?

— Конечно.

— Тогда зачем я должна уведомлять вас об этом?

Голос убийцы был холоден:

— Таковы правила. И вы значительно облегчите нашу работу, если будете помогать нам, неукоснительно соблюдая правила.

— Ну хорошо. Форма у вас с собой?

Убийца подал конверт. Пледж закрыла за ним дверь, швырнула конверт на стол.

— Столько шуму из ничего... Такова наша жизнь. Это две стороны медали. Если бы не было убийц, не было бы Амарантов. А гак как мы все хотим стать Амарантами, нам приходится помогать убийцам.

— Точно, — сказал Сэт.

— Порочный круг. Змея, кусающая свой хвост.

Каддиган искоса посмотрел на Вэйлока.

— Пледж стала Визерером.

— Визерером?

— Это правда, — сказала Пледж. — Мы создали общество и мы вместе спрашиваем, что нужно сделать, чтобы изменить мир, существующий порядок в нем. Вы, мистер Вэйлок, должны прийти на нашу встречу.

— С удовольствием. А где это происходит?

— О, здесь, там, где угодно. Иногда в Карневале, в холле Откровений.

— Вместе с остальными идиотами, — заметил Сэт Каддиган.

Пледж не обратила внимания на оскорбление.

— Мы не скрываемся и делаем все открыто.

Последовала короткая пауза. Вэйлок поднялся:

— Думаю, что мне пора.

— Но ты так и не рассказал о своей проблеме, — заметил Сэт.

— Я думал о ней, слушая вас. Многое мне теперь стало ясно. — Он повернулся к Пледж. — Доброй ночи.

— Доброй ночи, мистер Вэйлок. Надеюсь, Вы позвоните нам еще.

Вэйлок взглянул на молчащего Сэта:

— С удовольствием.

 

2

Утром, когда Вэйлок вошел в лабораторию, Каддиган уже сидел за своим рабочим столом. Он приветствовал Вэйлока коротким кивком. Каждый занимался своим делом, лишь изредка Каддиган проверял все ли идет нормально у его подчиненного, но Вэйлок был внимателен и придраться было не к чему.

В полдень в лабораторию ворвался Бэзил. Он увидел Вэйлока и остановился:

— Трудная работенка, да? — Посмотрел на часы. — Время ленча. Идем поедим. Я попрошу Каддигана присмотреть здесь.

В кафе они уселись за тот же столик. Вид из окна был впечатляющий: откуда-то с гор надвигалась буря, рваные облака неслись по небу, на реке вздымались черные волны, деревья в парке едва выдерживали сильные порывы ветра, склоняясь до земли.

Бэзил отвел глаза от окна.

— Гэвин, — начал он. — Мне трудно говорить это, но ты единственный в Паллиатории, кому я могу доверять. Я нуждаюсь в твоей помощи.

— Я потрясен, — сказал Вэйлок. — И удивлен. Ты нуждаешься в моей помощи?

— Именно в твоей. Конечно, я предпочел бы работать с человеком, имеющим опыт в психиатрии. — Он покачал головой. — Но те, что выше меня, считают меня эмпириком, те, что ниже и должны были бы уважать, не желают поддерживать меня.

— Сейчас каждый предоставлен самому себе.

— Ты прав, — Бэзил наклонился к Вэйлоку, хлопнул его по руке. — Ну так что ты скажешь?

— О, я рад возможности помочь тебе.

— Отлично, я хочу попробовать новую терапию. На Максимилиане Герцоге — одном из наших любопытнейших пациентов.

Вэйлок вспомнил, что Каддиган упоминал это имя.

— Случай интересный, — продолжал Бэзил. — Во время коллапса Герцог лежит, как мраморная статуя, но в буйном состоянии он страшен!

— И чем я могу помочь тебе?

Бэзил посмотрел вокруг, прежде чем ответить:

— Гэвин, — хрипло сказал он. — На этот раз я получил средство лечения психозов. Эффективное для девяноста процентов наших пациентов.

— Хм...

— В чем дело?

— Если мы вернем пациентов во внешний мир, еще большее количество людей вернется сюда.

Бэзил задумался:

— Ты предлагаешь совсем не лечить их?

— Да нет. Просто мне кажется, что теперешнее число пациентов при этом возрастет вдвое.

— Возможно, — без энтузиазма согласился Бэзил. Он продолжал с жаром:

— Но зачем же тогда вообще лечить их? Эти пациенты вверены нам. Ими могли быть и мы сами... — Он замолчал и Вэйлок вспомнил слова Каддигана о меланхолии Бэзила. — Во всяком случае не нам судить этих несчастных. Это дело Актуриана. Мы просто должны делать свою работу. Вот и все.

Вэйлок пожал плечами:

— Ты сам сказал, что это не наша проблема. Наша проблема просто лечить. Пратенион устанавливает общественную политику, Актуриан оценивает наши жизни, убийцы поддерживают равновесие...

— Верно, — сказал Бэзил. — К этому времени я уже пробежал несколько новых тестов и достиг некоторого успеха. Максимилиан Герцог — это яркое доказательство тому. Я уверен, что если смогу вылечить Герцога или добиться существенного улучшения его состояния, я докажу эффективность моего метода.

— Мне кажется, что если у тебя пойдет дело, ты станешь Сердом.

— Да, Сердом. А может, и Вержем. Это великолепный успех!

— Могу я узнать принцип твоего метода?

Бэзил осторожно осмотрелся:

— Я еще не готов обсуждать его. Я только могу сказать, что в отличие от традиционной терапии, основой которой является терпение и выдержка, мой метод сильный и быстродействующий. Разумеется, состояние Герцога может ухудшиться, и тогда... — он улыбнулся, — у меня будут неприятности. Меня обвинят в страшном грехе: в том, что я использую пациентов как подопытных животных. И это правда. Но как еще можно лечить этих несчастных? — Бэзил стал серьезным. — Мне нужна твоя помощь. Ели я выиграю, то выиграешь и ты как помощник. Но по этой же причине риск существует и для тебя.

— Почему?

Бэзил с презрением посмотрел на своих коллег, сидевших в кафе:

— Всем им очень не нравятся мои идеи.

— Я помогу тебе, — решительно сказал Вэйлок.

 

3

Бэзил Тинкоп вел Вэйлока по Паллиатори — из зала в зал — вдоль нескончаемых рядов коек, на каждой из которых неподвижно лежал человек. Наконец они оказались у двери. Бэзил сказал что-то в отверстие, затянутое сеткой, дверь скользнула в сторону. Они прошли короткий туннель в зал № 101.

Это была высокая камера с пластиковыми отделениями для коек. Пациенты лежали на подвешенных полотняных матрацах. Над каждым из них висела сеть, готовая упасть на пациента, если он станет буйствовать. На больных не было ничего, кроме набедренной повязки.

— Чтобы пациент не смог повредиться по время буйства, — пояснил Бэзил. — Сети очень крепкие — с 14-ти кратным запасом прочности, если рассчитывать на силу обычного человека. Но Рой Атвен порвал уже три таких сети. Максимилиан Герцог — две.

Вэйлок изумленно покачал головой:

— Кто из них Герцог?

Бэзил показал. Герцог был невысоким, но очень мощным. Могучие руки перевиты канатами мышц.

— Интересно, — сказал Бэзил, — что даже в таком состоянии он поддерживает высокий физический тонус! Ведь могла произойти полная атрофия мышц. Да и все остальные, хотя и лежат без движения, выглядят как хорошо тренированные атлеты...

— Это возможный предмет исследования, — заметил Вэйлок. — Может, мозг сумасшедшего влияет на гормоны-строители мышц.

Бэзил поджал губы.

— Вполне возможно. — Бэзил нахмурился и кивнул. — Я подумаю об этом позже. Интересная мысль... Но скорее всего мышечный тонус сохраняется из-за того, что мышцы в постоянном напряжении. Посмотри на лица больных.

Вэйлок увидел, что Бэзил прав. Маска нечеловеческого отчаяния была на каждом лице. Зубы стиснуты, мышцы напряжены до предела. Лицо Максимилиана было выразительнее всех. — И ты думаешь, что сможешь вылечить его?

— Да, да. Сначала переправим его в мой кабинет.

Вэйлоку казалось, что мощное тело Герцога, зажатое в невидимые тиски, похоже на паровой котел, в котором нагнетается высокое давление.

— А это не опасно, Бэзил?

Бэзил рассмеялся.

— Естественно, мы примем меры предосторожности. Например, гранулы миорала. Герцог будет слабым как ребенок.

Бэзил подошел к Герцогу, прижал распылитель к шее Герцога. Послышалось шипение — препарат вводился в кровь. Бэзил отошел от постели, махнул рукой.

Тут же два служителя принесли носилки и положили на них больного.

Бэзил подписал какую-то бумажку, принесенную сенатором, все формальности были соблюдены.

Носилки внесли в лифт.

— Теперь мы можем идти, — сказал Бэзил. — Герцога доставят в мою лабораторию.

 

4

Бэзил и Вэйлок прошли через приемную, где сидел Каддиган, занятый своими картами и записями. Он на секунду поднял голову и, не произнеся ни слова, вернулся к работе.

Бэзил и Вэйлок вошли в кабинет. Бэзил набрал кодовый шифр, стена скользнула в сторону и они оказались в его лаборатории.

Это была небольшая, но прекрасно оборудованная комната. У одной стены стоял диван, у другой — компьютер, производивший различные операции измерений, записей и бог знает чего еще. Тут же стоял шкаф с книгами и лекарствами.

Бэзил сдвинул стенную панель. За ней находилось неподвижное тело Максимилиана Герцога.

Бэзил потер руки:

— Ну вот и он, наш инструмент, с помощью которого мы сможем продвинуться. Я надеюсь, что мы заодно и вылечим его.

Они освободили Герцога от пут.

— А сейчас, — сказал Бэзил, — начнем процедуру. — В некотором смысле она, — он сделал паузу, — нападение на источник болезни.

Он выпрямил тело Герцога, поправил его руки и ноги. Находясь под действием лекарства. Герцог был спокойным и умиротворенным. Бэзил подошел к компьютеру, нажал на кнопки, установил металлический цилиндр на груди больного. На экране дисплея побежали цифры и замелькали вспышки света.

— Пульс слишком замедленный, — сказал Бэзил. — Подождем. Миорал быстро всасывается.

— А потом что? — спросил Вэйлок. — Он будет в беспамятстве или станет буйным?

— Кто знает! Садись, Гэвин. Я постараюсь тебе кое-что объяснить.

Вэйлок устроился в кресле, Бэзил прислонился к постели. На экране компьютера высветилась цифра 41. Это был показатель пульса.

— Мозг наших пациентов, — заговорил Бэзил, — можно сравнить с заклинившим мотором.

Вэйлок кивнул. Частота пульса поднялась до 46.

— Естественно, существует бесчисленное множество теорий и методов лечения. Одни дают результаты в отдельных случаях, а в других абсолютно бесполезны. И все они основаны на том, что необходимо приглушить, обесчувствить неверно функционирующую часть мозга, но никак не вылечить его. Есть методы, основанные на применении шока — химического, электрического, механического, какого хочешь. Иногда эти методы дают поразительные результаты, но чаще всего сам шок становится губительным для мозга.

Есть хирургические методы замены поврежденных частей мозга или всего мозга. И, наконец, система Готвальда Левишевски, аналогичная тому, как выращивают суррогаты Амарантов. Но этот процесс вряд ли можно назвать лечением. Скорее это получение нового человека. Я изучил все эти методы и убедился: ни в одном из них нет нападения на сам источник болезни. Чтобы излечить нашего больного, нужно убрать препятствие, мешающее вращаться мотору, который заклинило. Самое простое, но вряд ли приемлемое, изменить существующую систему жизни. Или же изменить мозг пациента так, что препятствие перестанет быть непреодолимым для него.

Вэйлок кивнул:

— Понятно.

Бэзил горько улыбнулся:

— Понятно, правда? Но как это сделать? Гипноз слишком слаб, хирургия слишком рискованна, да и неизвестно, что нужно вырезать. Остается электролечение или лечение препаратами. Необходимо выбрать наиболее эффективное лечение.

Глаза Вэйлока не отрывались от экрана. Пульс уже 54.

— Я нашел ключ к решению проблемы в работах Хельмута и Герарда, — продолжал Бэзил. — Я имею в виду их работы в области хирургии синапсов — короче, я понял, что происходит, когда импульс проходит от нерва к нерву. Результат Хельмута-Герарда действительно интересен. Оказывается, при передаче импульсов имеет место 21 химическая реакция. И если хоть одна из них запаздывает или не происходит, импульс возбуждения не передается от нерва к нерву.

— Мне кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, — сказал Вэйлок.

— Значит, теперь у нас есть метод контроля над мыслительными процессами. Нужно выключить из мозга пациента память о препятствии, о неразрешимой проблеме. Ты спросишь, как это сделать, атаковать синапсы на пути прохождения импульса возбуждения. Для этого я выбрал вещество, полученное Хельмутом и Герардом. — Бэзил цодошел к шкафу, достал мензурку с оранжевой жидкостью. — Вот он, антигептан. Прекрасно растворимый в воде, нетоксичен, высокоэффективен. После введения в мозг, действует как кнопка стирания, затрагивая активные в данный момент цепи, а бездействующие как бы обходит стороной.

— Бэзил! — искренне воскликнул Вэйлок. — Это же гениально!

— Осталась еще одна серьезная проблема, — сказал, улыбаясь, довольный Бэзил. — Мне совсем не хочется стирать куски памяти у наших пациентов, но как это сделать, я не знаю, да меня, честно-то говоря, это не очень интересует сейчас.

Ты уже пробовал антигептант?

— Только на пациенте с легкой формой психоза. Герцог будет настоящим пробным камнем моего метода.

— Его пульс стал почти нормальным, — заметил Вэйлок. — Нам нужно быть поосторожнее.

Бэзил махнул рукой:

— Не беспокойся. Сэт у нас под рукой. Наша основная цель — перевести его в состояние буйства.

Вэйлок поднял брови:

— А я думал, наоборот, предотвратить это.

Бэзил покачал головой:

— В его мозгу нам нужен только источник болезни. Когда мы его распознаем, введем антигептант. Мыслительная цепь, ведущая к источнику, рухнет и с нею должен исчезнуть сам источник. Понимаешь, Вэйлок? И тогда человек здоров!

— Просто и гениально!

— Просто и элегантно! — Бэзил всмотрелся в лицо Герцога. — Он возвращается в нормальное состояние. Теперь, Гэвин, приготовься измерять антигептант.

— Что я должен делать для этого?

— Нам нужно знать концентрацию антигептанта в мозгу Герцога. Если ввести слишком много лекарства, мы отключим большую часть его мозга. — Бэзил прикрепил электроды к голове Герцога. — Антигептант слабореактивен, поэтому мы не можем измерять его количество. — Бэзил нажал на кнопку подключения сети. На экране вспыхнуло небольшое красное пятно. Он отрегулировал резкость. — Вот измеритель. Когда концентрация антигептанта станет нормальной, пятно приобретет желтый цвет. Но ни в коем случае нельзя допускать переходы в зеленый. Понимаешь? Следи внимательно, Вэйлок.

— Да.

Бэзил подготовил шприц и без колебаний ввел иглу в сонную артерию Герцога. Пациент шевельнулся. Пульс сразу подскочил до 70.

Бэзил подсоединил трубку к резервуару.

— Видишь кнопку? При прикосновении к ней ты вводишь в мозг Герцога один миллиграмм антигептанта. Как только я скажу, нажимай. Но будь очень внимателен. Понял? — лицо Бэзила было серьезным и напряженным.

Вэйлок кивнул.

Бэзил посмотрел на экран:

— Сейчас я введу стимулятор. — Выбрав в шкафу нужный шприц, он ввел препарат.

Дыхание пациента стало глубоким и тяжелым. На лице его появилось выражение крайнего отчаяния и напряжения. Вэйлок заметил, что он шевельнулся.

— Осторожнее, — предупредил он. — Герцог сейчас очнется.

— Хорошо. Этого нам и надо. — Бэзил смотрел на аппаратуру. — Действуй быстро, если потребуется.

— Я готов.

— Хорошо, — Бэзил склонился над Герцогом.

— Герцог! Максимилиан Герцог!

Пациент, казалось, затаил дыхание.

— Герцог! — крикнул Бэзил. — Проснись!

Герцог шевельнулся.

— Герцог! Ты должен проснуться. У меня есть новости. Хорошие новости. — Ресницы больного затрепетали. Бэзил быстро прокричал: — Антигептант!

Вэйлок нажал кнопку. Препарат проник в мозг Герцога. Красное пятно дрогнуло, посветлело, перешло в оражнево-желтое.

Бэзил кивнул.

— Герцог! Проснись! Хорошие новости!

Глаза Герцога приоткрылись. Желтый цвет снова превратился в красный.

— Антигептант! — на этот раз прошептал Бэзил и Вэйлок снова нажал кнопку.

— Герцог! — тихо, но повелительно заговорил Бэзил. — Ты проиграл, ты не смог стать Сердом. Антигептант... Герцог, ты пытался, ты много работал, но сделал много ошибок. Тебе нужно винить только себя за то, что ты выброшен из жизни.

Из горла Герцога вырвался низкий звук, как бы предвещая бурю. Бэзил снова потребовал антигептант.

— Максимилиан Герцог, — торопливо заговорил Бэзил. — Ты человек низшего сорта. Другие смогли стать Сердами, а ты не смог. Ты проиграл. Ты потерял время. И потеряешь жизнь.

Вены набухли на лбу Герцога. Клокочущие звуки неслись из груди.

— Антигептант, Гэвин! — простонал Бэзил.

Вэйлок нажал кнопку.

Бэзил снова повернулся к Герцогу:

— Герцог, ты помнишь, сколько шансов упустил? Люди, которые ничем не луччше тебя, добились многого, а у тебя впереди ничего, кроме последней поездки в черном автомобиле.

Максимилиан Герцог медленно сел. Он посмотрел на Бэзила, затем на Вэйлока.

Все молчали. Вэйлок не мог отпустить кнопку, так как пятно снова стало красным.

Наконец Вэйлок спросил:

— Хватит антигептанта?

— Хватит, — нервно ответил Бэзил. — Я не хочу слишком обширного воздействия.

— Какого еще воздействия? — спросил Герцог. — Он пощупал электроды на своей голове, увидел трубки, тянущиеся к его телу. — Что все это значит?

— Только ничего не трогай, — сказал Бэзил. — Это необходимые условия для лечения.

— Лечения? — Герцог был озадачен. — Разве я болен? Я чувствую себя прекрасно. Еще никогда я не был в такой хорошей форме. Ты уверен, что я болен? — Он нахмурился. — Мое имя...

Бэзил многозначительно взглянул на Вэйлока. Антигептант стер из памяти больного его имя.

— Максимилиан Герцог.

— А, да, конечно, — Герцог осмотрелся. — Где я?

— Ты в больнице. Мы лечим тебя.

Максимилиан Герцог подозрительно взглянул на Бэзила. Тот настойчиво продолжал:

— Тебе лучше лечь. Через несколько дней все будет хорошо и ты сможешь вернуться к своим делам.

Герцог лег в постель, переводя взгляд с Бэзила на Вэйлока.

— Но где я? Что со мной? — Он бросил быстрый взгляд на Вэйлока, заметил на его униформе слова «Баллиасский Паллиаторий».

— Баллиасский Паллиаторий! — прохрипел он. — Так вот в чем дело! — Грудь его заходила ходуном, голос стал хриплым. — Выпустите меня отсюда! Со мной все нормально! Я такой же здоровый, как и все!

Он сорвал с головы электроды, отшвырнул трубку.

— Нет, нет, лежи спокойно, — умолял его Бэзил.

Герцог отшвырнул его в сторону и попытался встать с постели.

Вэйлок нажал кнопку. Сеть опустилась на Герцога, прижала его к кровати. Он стал рычать и рваться. Ярость охватила его.

Бэзил подошел к нему и ввел в кровь транквилизатор. Герцог постепенно стал успокаиваться.

Вэйлок перевел дыхание:

— Фу! Вот это номер!

Бэзил тяжело опустился в кресло. — Ну, что скажешь?

— Некоторое время он был вполне рационален, — осторожно ответил Вэйлок. — Этот метод мне кажется перспективным.

— Перспективным! — Гэвин, еще ни один метод в мире не давал столь поразительных результатов! Ни один и никогда!

Они освободили Герцога от сети, закатили кровать в бокс.

— Завтра, — сказал Бэзил, — мы попробуем проникнуть глубже.

Вернувшись в кабинет, они застали там Каддигана. Тот отложил работу:

— Ну, джентльмены, как продвинулись исследования?

Ответ Бэзила был уклончив:

— Нормально, нормально.

Каддиган скептически посмотрел на него, хотел что-то сказать, но лишь пожал плечами и отвернулся.

 

5

Бэзил и Вэйлок пересекли Риверсайд Роад и вошли в одну из старых таверн. Они уселись за стол из темного дерева, заказали пиво.

Вэйлок предложил тост за успех Бэзила. Тот выразил уверенность в хорошем будущем Вэйлока.

— Кстати, — сказал Бэзил. — Ты помнишь ту женщину, Джакинт Мартин? Она мне вчера звонила.

Вэйлок напряженно смотрел на него.

— Не могу представить, что ей нужно, — сказал Бэзил, опустошив кружку. — Мы немного поболтали, она поблагодарила меня и мы распрощались. Удивительное создание. Ну, мне пора домой, Гэвин.

Они расстались на улице. Бэзил сел в метро, чтобы добраться до района Семафор Хилл, Вэйлок задумчиво побрел по Риверсайд Роад.

Джакинт заинтересовалась своей смертью. От Бэзила ей ничего не узнать. И от него тоже, если, конечно, он сам не захочет все рассказать.

Монстр. Вэйлок презрительно улыбнулся. Так бы назвали его жители Кларжеса. Жуткий человек, исчадие ада, посягающее на жизнь граждан.

Но разве можно убить Амаранта? Например, Джакинт Мартин? А Абеля Мандевиля? Вэйлок в который раз вспомнил то, что произошло семь лет назад. Ему стало не по себе.

Он зашел в старую таверну «Тузитала», стоявшую на высоких сваях над водой. Выпил кружку пива, заказал немного еды.

На экране телевизора появилось лицо комментатора. Вэйлок прослушал новости — в основном местные события. Комиссия естественных ресурсов разрешила освоение 100 тысяч акров Глэйд Каунти. Разработчик плана Ги Лесли принял поздравления по этому поводу. Комментатор заявил, что по всей вероятности после успешного завершения операции Лесли станет Амарантом.

Затем объявили о начале новой сессии Пританеона. Этого архаичного, по сути формального органа власти.

— Домой из космоса, — радостно объявил комментатор, — возвращается корабль «Стар Энтерпрайз». Наши герои посетили Плеяды, исследовали десятки планет и везут домой много любопытного. Хотя пока неизвестно, что именно.

Комментатор провел двухминутное интервью с Каспаром Джереисом, генеральным директором ведомства убийц. Он говорил о возрастающей активности Вейрдов и Берберов, которые обосновались в Карневале. Если дело так пойдет и дальше, то в Карневаль придется ввести специальные подразделения по поддержанию порядка. Такого в этом городе еще не было.

Комментатор закончил обзор сплетнями о тех, кто собирается в ближайшее время повысить свой слоп. С особым интересом он говорил о тех, кто поднимался на высшую тупень Амарантов.

Когда Вэйлок вышел из «Тузиталы», в Кларжесе была ночь. Небо светилось отраженными огнями.

В нескольких милях к югу лежал Эльгенбург, чуть дальше — космический порт. Вэйлок с трудом удержался от желания посетить «Стар Энтерпрайз». Он шел по Риверсайд Роад к Дистрикт Мартон. Спустился в метро и через несколько минут вышел на станции «Эстергази» у кафе «Далмация».

Он устроился за своим любимым столиком рядом с незнакомым молодым человеком. Тот представился Гэвину как Один Ласло, математик из Актуриана. Ласло сообщил еще, что занимается хореографией. Узнав, что Гэвин работает в Паллиатории, он возбудился.

— Расскажите мне о Паллиатории! Я задумал балет, уникальный, даже в чем-то зловещий: день жизни сумасшедшего. Я хочу показать мозг человека, как чистый кристалл. Затем нарастает напряжение, все связи в мозгу рвутся, кульминация — человек безумен. Полное отторжение от внешней жизни, замыкание внутри себя!

Вэйлоку стало не по себе:

— Ты хочешь, чтобы я говорил тебе о работе, хотя я пришел сюда, чтобы забыть о ней?

Он выпил чай, распрощался с новым знакомым и вышел из кафе.

Вэйлок прошел по Алеманд Авеню, свернул на Фариот Вэй, подошел к своему дому. Лифт быстро поднял его на нужный этаж. Он вошел в квартиру.

Когда открыл дверь в гостиную, увидел спокойно сидящую на диване Джакинт Мартин.

 

 

1

Джакинт встала:

— Надеюсь, ты простишь меня. Дверь была открыта и я решила зойти.

Вэйлок знал точно, что дверь он запирал.

— Я рад, что ты пришла. — Вэйлок подошел к ней, обнял, поцеловал. — Я ждал тебя.

Джакинт освободилась из его объятий, взглянула на него. Она была одета в бледно-голубую тунику, белые сандалии, темно-голубой плащ. Волосы ее золотым потоком стекали на плечи, в больших темных глазах сузились зрачки.

— Ты необыкновенная, — сказал Вэйлок. — Ты могла бы стать Амарантом только за свою красоту, если бы зарегистрировалась в Актуриане.

Он снова хотел ее обнять, но она отступила.

— Должна тебя разочаровать, — холодно сказала она. — Каковы бы ни были твои отношения с прежней Джакинт, на меня они не распространяются. Я новая Джакинт.

— Новая Джакинт? Но тебя зовут не Джакинт!

— Мне лучше судить об этом. — Она отошла еще на шаг, осмотрела его с головы до ног. — Ты Гэвин Вэйлок?

— Да.

— Ты очень похож на Грэйвена Варлока.

— Его нет в живых. Я его реликт.

Джакинт подняла брови.

— Да?

— Да. Но я что-то никак не пойму, зачем ты здесь?

— Я объясню, — жестко сказала девушка. — Я Джакинт Мартин. Месяц назад моя первая версия была убита в Карневале. Кажется, что большую часть ночи ты сопровождал меня. Мы вместе пришли в «Памфилию» и там к нам присоединились Бэзил Тинкоп, а позже Альберт Пондиферри и Денис Лестранж. Вы с Бэзилом ушли прямо перед моей смертью. Верно?

— Сначала я должен привести все в порядок у себя в голове, — сказал Вэйлок. — Значит, ты Джакинт Мартин, но ты не Гларк?

— Я Джакинт Мартин.

— И ты была убита?

— Ты не понял этого тогда?

— Когда ты положила голову на стол, мы решили, что ты пьяна, и ушли. Альберт с Денисом обещали позаботиться о тебе. — Он показал на диван. — Садись. Позволь налить тебе вина.

— Нет. Я пришла к тебе только за информацией.

— Отлично. Что ты еще хочешь узнать?

Глаза ее сверкнули:

— Метод убийства! Кто-то лишил меня жизни. Я должна узнать его имя и отомстить.

— Месть не то слово, — мягко возразил Вэйлок. — Ты жива, ты дышишь, кровь течет в твоих жилах, ты полна энергии и красоты. — Он вопросительно посмотрел на Джакинт.

— Только монстр может оправдывать этим свое преступление.

— Значит, ты винишь во всем меня? Ты считаешь, что монстр — это я? Это я лишил тебя жизни?

— Я тебя не обвиняю в этом. Я только комментирую ход твоих мыслей..

— Значит, мне следует воздерживаться от высказываний вообще. По правде говоря, я предпочел бы более приятное времяпрепровождение. — Он снова потянулся к ней.

Она отступила:

— Каковы бы ни были у тебя отношения с моей предшественницей, теперь их не будет. Ты для меня чужой, никто, понял?

— Я был бы рад начать все сначала, — сказал Вэйлок. — Хочешь вина?

— Я не хочу пить! Я хочу знать, я должна знать, кто и как меня убил! — Она стиснула руки. — Я должна знать и я узнаю. Ну, говори же!

Вэйлок пожал плечами:

— Что я могу сказать?

— Мы с тобой встретились... Где? Когда? Ты работал в Карневале. У Дома Жизни.

— О, ты много узнала у Бэзила Тинкопа.

— Месяц назад ты покинул Карневаль, ты бросил дело, которым занимался семь лет, зарегистрировался в Бруды. Ты изменил свою жизнь. Почему?

Вэйлок подошел к ней. Она отступала, пока не уперлась спиной в стену. Вэйлок положил свои руки на ее груди. Но девушка не обратила на это внимание, видимо, даже ее жснское естество было направлено на одно — жажду мести.

— Ну вот, — тихо сказала она. — Как, оказывается, все просто узнать. Я вижу, вижу все в твоем лице. Вижу правду.

— Ты просто хочешь ее увидеть там.

Она взяла его руки за кисти и с силой отвела от себя.

— Не хочу, чтобы ты прикасался ко мне!

— Тогда у тебя не будет причины находиться здесь.

— Ты так и не ответил на мои вопросы.

— Я не хочу отвечать, у тебя ведь уже сложилось мнение.

— Тогда ты ответишь против воли. Ты будешь говорить перед теми, кто умеет читать мысли.

Она прошла мимо него к двери, задержалась, взглянула на него испытующе и быстро вышла.

 

2

Вэйлок прислушивался к ее удаляющимся шагам. Подумать только! Женщина, способная подарить высшее блаженство, стала для него страшной угрозой. Несколько минут он стоял неподвижно, погруженный в размышления. Если у нее были какие-то подозрения относительного него, то как же она рискнула прийти сюда одна ночью?

И вдруг он понял. Он быстро осмотрел комнату, начал поиски. Под диваном он нашел маленький передатчик. Значит, кто-то слышал их разговор и мог вмешаться в нужный момент.

Теперь все ясно.

Вэйлок раздавил передатчик каблуком и выбросил обломки в мусоропровод. После этого он с бутылкой вина прилег на диван и попытался разобраться в случившемся.

Джакинт Мартин достаточно высказать подозрения и его заберут в камеру для допроса. Там быстро выпотрашат его мозг.

Если окажется, что он невиновет, то поплатится Джакинт Мартин. Если же его вина подтвердится, мир никогда больше не услышит о Гэвине Вэйлоке.

Вэйлока мутило от отвращения ко всему окружающему. Мозг предаст своего хозяина! Обмануть чтецов мыслей невозможно! Господи, как все нелепо и несправедливо!

Он вскочил на ноги. Чтецы мыслей! Пусть читают его мысли! Они ничего не узнают!

Он стал расхаживать по комнате, размышлять. Прошло полчаса. Он сел к диктофону и записал два длинных текста. Один из них завернул в бумагу, второй вставил в диктофон и оставил записку для себя.

Он завел будильник на 7 часов и лег спать.

 

3

Вэйлок прибыл в Паллиаторий рано утром, застав еще служителей ночной смены. Прошел мимо дежурного, поднялся на второй этаж.

Магнитофон на столе Бэзила подмигивал, что означало наличие на нем телефонного сообщения. Вэйлок нажал кнопку:

— Оффис Суперинтенданта Бенберри, — заговорил женский голос. — Внимание, Бэзил Тинкоп. — Затем вступил голос, видимо, самого суперинтенданта. — Бэзил, как придешь, сразу свяжись со мной. Я серьезно встревожен. Нам нужно выработать политику поведения, которая сделала бы твои исследования менее раздражающими Совет. Твои стихийные работы должны прекратиться. Не приступай к работе, пока я не переговорю с тобой.

Вэйлок прошел в лабораторию. Там он выбрал распылитель и наполнил его антигептантом. В мензурке осталось совсем немного. Бэзил вряд ли приступит к работе сегодня. А ему, Вэйлоку, кнтигептант крайне необходим.

В мензурку он добавил воды, чтобы не было заметно уменьшения. Вернувшись в кабинет, Вэйлок вставил пленку в магнитофон, поднес распылитель к шее. Но опустил его, написал несколько слов на листе бумаги. Вновь поднял распылитель, нажал.

Он сразу почувствовал, что память покидает его. Он уже не помнил ничего, даже своего имени. Магнитофон рассказывал, как Вэйлок убил Джакинт Мартин. Но эти слова текли мимо его мозга, не задерживаясь. Та информация, которую он занес на пленку, исчезла из его памяти, стерлась.

Запись кончилась. Вэйлок закрыл глаза, откинулся в кресле, усталый, опустошенный. Антигептант рассосался в его мозгу и потекли мысли, смутные, неясные, как тени в тумане.

Он сел прямо. Листок бумаги, написанный им, привлек его внимание. Он прочел:

— Только что я стер память из своего мозга. Возможно, я стер слишком много. Мое имя — Гэвин Вэйлок. Я реликт Грэйвена Варлока. Мой адрес — 414, Фариот Вэй, квартира 820.

Там было еще много напоминаний, а в конце запись:

«Вероятно, в памяти будут еще провалы. Не беспокойся от этом. Возможно, что Спецслужба вызовет тебя для чтения мыслей по вопросу убийства Джакинт Мартин, о которой я ничего не знаю. Непременно сотри магнитную запись. Не прослушивай ее, иначе стирание памяти будет бессмысленным.

Не забудь стереть запись!»

Вэйлок дважды прочел текст, затем стер запись на пленке. Значит, его зовут Гэвин Вэйлок — что-то знакомое.

Он положил распылитель в шкаф и уничтожил все следы своего пребывания в лаборатории.

Вошел Сэт Каддиган. Он был удивлен:

— Что привело тебя сюда в такую рань?

— Совесть, — ответил Вэйлок.

— Удивительно, — Каддиган подошел к своему столу, просмотрел бумаги. — Кажется, ничего не пропало, все на месте.

Вэйлок проигнорировал его слова. Немного погодя Каддиган сказал:

— В Паллиатории ходят слухи, что дни Бэзила сочтены. Он будет уволен из-за профессиональной некомпетентности. Твоя судьба, конечно, будет не лучше. На твоем месте я бы поискал другое поле деятельности.

— Благодарю, Каддиган. Твоя открытая неприязнь мне больше по душе, чем фальшивое дружелюбие.

Каддиган ухмыльнулся и сел за стол.

Послышались шаги Бэзила. Он вошел в комнату.

— Доброе утро, Сэт, доброе утро, Гэвин. Еще один день работы. К делу! Время не ждет! Попусту потраченные часы укорачивают жизнь.

— О, Боже, до чего напыщенно! — усмехнулся Каддиган.

Бэзил ткнул пальцем в его сторону.

— Ты вспомнишь совет старого Бэзила, когда к тебе постучится черный убийца. Гэвин, иди работай.

Вэйлок неохотно последовал за Бэзилом в его кабинет. Он стоял возле двери, пока Бэзил слушал приказ Бендери. Бэзил сначала был ошарашен, затем решительно повернулся и пошел в лабораторию.

— Я не слышал этого. Идем, Гэвин.

Вэйлок колебался. В бутылке уже поти не было антигептанта. Просто вода.

— Мы не можем сейчас останавливаться, — сказал Бэзил. — Мы почти у цели. Если позволим остановить себя, мы погибли.

— Может, лучше... — начал Гэвин, но Бэзил не дал ему договорить.

— Ты волен поступать как хочешь. Но я закончу эксперимент даже один.

Вэйлок кашлянул. Ему было плевать на приказ Бендерри, но как он объяснит отсутствие антигептанта?

Бэзил по внутренней связи уже приказал доставить к нему Максимилиана Герцога.

Инъекция воды в Герцога, — думал Вэйлок, — к чему это может привести? Он, наверное, даже не выйдет из транса. А если выйдет?.. Черт побери, в койце концов ведь есть же сеть!

Вэйлок нерешительно посоветовал Бэзилу отложить эксперимент, но тот был полон решимости.

— Если хочешь, уходи, Гэвин. Всего тебе хорошего. Но я должен пробить эту стену косности и непонимания. Бенберри... глупая обезьяна.

Прозвенел звонок. Герцога привезли в лабораторию.

Бэзил начал подготовку. Вэйлок весь в напряжении стоял посреди комнаты. Если он скажет, что использовал антигептант, ему придется объяснять и мотивы. Память его была пуста, но давило ощущение чего-то зловещего. Оно возникло от чтения записки, которую он оставил себе.

Бэзил поинтересовался:

— Ты помнишь свои функции?

— Да, — пробормотал Вэйлок. Сети вдруг показались ему чересчур хлипкими. Он открыл дверь в кладовую.

— Зачем? — спросил Бэзил.

— Вдруг сети не выдержат?

— Ммм. Сегодня сети нам не понадобятся. Если ты готов, начнем. Антигептант.

Вэйлок тронул кнопку. Жидкость стала вливаться в кровь Герцога.

Бэзил смотрел на индикатор:

— Еще, еще, — он осмотрел датчик. — Что за дьявольщина?

— Может, препарат выдохся?

— Не пойму. Вчера было все прекрасно. — Он осмотрел мензурку. — Препарат тот же... Черт, надо продолжать. — Он склонился над неподвижной фигурой. — Максимилиан Герцог, проснись! Сегодня мы освобождаем тебя из Паллиатория. Просыпайся.

Герцог сел на постель так резко, что Бэзил чуть не упал назад. Герцог сорвал с себя электроды, трубки. Клокочущий звук вырвался из его горла. Он вскочил с постели и стоял, покачиваясь посреди комнаты. Глаза его горели адским пламенем.

— Сеть! — крикнул Бэзил.

Герцог протянул к нему руки. Бэзил отскочил в сторону, как краб. Вэйлок швырнул в сторону Герцога стол, схватил Бэзила за руку, втащил в кладовую.

Герцог ударом ноги откинул стол и прыгнул за ними. Дверь захлопнулась перед его носом. Он ударил плечом в дверь, стена загудела.

— Мы не можем оставаться здесь. Нам нужно как-то скрутить его, — сказал Бэзил.

— Как?

— Не знаю, но мы должны, иначе я пропал.

За дверью послышались шаги. Вдруг все стихло, а через несколько мгновений раздался крик ужаса: голос Сэта Каддигана.

Вэйлоку стало плохо. Крик резко оборвался. Слышно было, как на пол упало что-то мягкое, взрыв дикого хохота и опять страшный крик:

— Герцог! Максимилиан Герцог! Убийца! Максимилиан Герцог!

У Бэзила подкосились ноги. Вэйлок понял, что все происходящее на его совести. Он открыл дверь, осторожно прошел через лабораторию в кабинет.

Сэт Каддиган был мертв. Вэйлок взглянул на изувеченное тело. Только монстр мог сделать такое. К горлу подступил тупой ком, на глаза навернулись слезы.

В кабинет вошел Бэзил. Он увидел Каддигана и закрыл лицо ладонями. Из глубины холла донесся пронзительный крик, затем хриплое рычание.

Вэйлок вбежал в лабораторию, схватил распылитель, зарядил его препаратом «Мгновенный отключатель». Он быстро присоединил распылитель к четырехфутовой пластиковой трубке, взвел курок. Теперь он был вооружен.

Вэйлок выскочил в кабинет, пробежал мимо Бэзила. В коридоре осмотрелся, прислушался.

Послышалось женское всхлипывание. Значит, Герцог там. Вэйлок пробежал по коридору, заглянул в настежь распахнутую дверь. Герцог стоял над истерзанным телом.

Прижавшись к стене стояла женщина. Глаза ее были стеклянными от ужаса. Она изредка всхлипывала. Герцог держал ее за волосы, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, словно примериваясь, как легче оторвать ее одним рывком.

Вэйлок вошел, заглянул в лицо мертвеца: Дидактор Бенберри!

Вэйлок сделал глубокий вдох, шагнул вперед, приставил распылитель к шее Герцога, нажал курок.

Герцог отпустил женщину, повернулся, хлопнул себя по шее, равнодушно посмотрел на Вэйлока.

— Тебе не напугать меня! — прорычал Герцог. — Дай мне только добраться до тебя и я разорву на куски твое жалкое тело. Я убью весь мир!

Вэйлок отступил назад.

— Почему ты не хочешь договориться мирно? Тогда ты будешь свободен.

Герцог рванулся вперед, вырвал трубку из рук Вэйлока.

— Мы можем договориться, — хрипел он. — Но сначала я убью вас всех. — Он уже шатался, препарат начал действовать. И вот Герцог рухнул на пол, парализованный.

Вэйлок подождал пока прибежали служители. С ними появился и дидактор Сэм Юдиг, помощник суперинтенданта. Они остановились в дверях, с ужасом глядя на то, что произошло.

Вэйлок прислонился к стене. Голоса ушли куда-то вдаль. Он слышал только бешеные удары своего сердца. Сэт Каддиган и дидактор Руф Бенберри... оба мертвы...

— Теперь поднимется страшный шум, — сказал кто-то. — Не хотел бы я оказаться на месте Тинкопа.

 

4

Тело Каддигана унесли. Бэзил стоял у окна, потерянный, поникший.

— Бедный Каддиган. — Он повернулся и посмотрел на Вэйлока. — Что же было неправильно? Гэвин, что могло произойти?

— Препарат потерял силу, — с трудом выговорил Вэйлок.

Бэзил пристально посмотрел на Вэйлока.

— Вероятно, жене Каддигана уже сообщили? — спросил Вэйлок.

— А? — Бэзил нахмурился. — Юдиг должен был позаботиться об этом. Думаю, что мне следует подыскать ей новое жилье. — Такова была традиция: если умирал член семьи, оставшиеся должны были переселиться в новое место.

— Если хочешь, я займусь этим. Я с нею немного знаком.

Бэзил был рад такому предложению. Это избавляло его от дополнительных хлопот.

Вэйлок набрал номер Пледж Каддиган. Она уже знала о трагедии, а сотрудник Паллеатория снабдил ее препаратом «Не плачь», таблетками, помогающими забыть горе. Видимо, она нашла им хорошее применение: лицо горело, яркие глаза возбужденно светились, голос звенел.

Вэйлок сказал все, что требовалось в подобных случаях. Пледж поделилась своими планами, пригласила его зайти, на этом разговор закончился.

Бэзил и Вэйлок несколько минут сидели молча. Бэзила позвали к телефону. Это был дидактор Сэм Юдиг, теперь уже суперинтендант Паллиатория.

— Тинкоп, собрался Совет. Мы хотели бы выслушать твои показания. Ждем тебя в кабинете суперинтенданта.

— Хорошо. Я иду.

Бэзил поднялся:

— Я пошел, — с тяжелым вздохом сказал он. Увидев скорбное выражение лица Вэйлока, он добавил с деланным оптимизмом:

— Не беспокойся обо мне, Гэвин. Я выкручусь. — Он хлопнул Вэйлока по плечу и вышел.

Вэйлок прошел в лабораторию. Здесь был страшный разгром. Он нашел мензурку с антигентантом, вылил содержимое, уничтожил мензурку. Затем вернулся в кабинет и сел за стол Каддигана.

Он чувствовал связь между этой трагедией и каким-то другим, не менее ужасным событием. Джакинт Мартин? При чем тут она? Они вместе провели ночь в Карневале... Больше он не помнит ничего.

Он ходил взад-вперед, стараясь оправдать себя. Почему он должен чувствовать себя виновным? Жизнь в Кларжесе построена по принципу «каждый за себя». Тот, кто становится Вержем, автоматически уменьшает число Брудов на несколько десятков человек. Жизнь — суровая игра, и если хочешь выиграть, нужно выработать свои правила и строго придерживаться их. Иначе сомнут тебя.

Это было его право. Общество виновато перед ним и должно платить за свою вину. Грэйвен Варлок добился звания Амаранта, статус Амаранта по праву принадлежит и ему, Вэйлоку. Поэтому он может использовать все средства, чтобы вернуть себе высший фил.

В коридоре послышались шаги. Вошел Тинкоп, потухший, удрученный.

— Я уволен, — едва слышно произнес он. — Я больше не работаю здесь. Они сказали, что мне еще повезло, что я не встретился с убийцами...

 

5

Известие о смерти дидактора Руфуса Бенберри и Сэта Каддигана стало сенсацией в Кларжесе. Гэвина Вэйлока восхваляли везде за исключительную храбрость и хладнокровие. Бэзила Тинкопа характеризовали как карьериста, использующего несчастных пациентов в качестве подопотных животных для подъема по служебной лестнице.

Когда Бэзил прощался с Гэвином, он был в полнейшем расстройстве. Он сразу постарел на несколько лет: щеки его обвисли, глаза померкли, лицо посерело.

— Что же было неправильно, никак не могу понять. Может, судьба, Гэвин? Может, Великий Принцип нашего общества хочет, чтобы люди страдали психозами, как бы расплачиваясь за свое благоденствие? — Он улыбнулся через силу.

— Что ты собираешься делать? — спросил Вэйлок.

— Найду что-нибудь. Видишь, психиатрия — не моя область. Попробую начать сначала. Но это вопрос будущего.

— Желаю тебе счастья.

— И я тебе желаю, Гэвин.

 

 

1

Новым суперинтендантом Баллиасского Паллиатория стал дидактор Леон Граделла, приглашенный из другого института. Выглядел он уродливо: тяжелый торс и паучьи конечности, огромная голова, тяжелый, сверлящий взгляд.

Граделла объявил, что будет беседовать со всеми сотрудниками Паллиатория и, возможно, изменит структуру. Начал он с ведущих специалистов. От него никто не выходил улыбающимся и никто не рассказывал о содержании бесед. На следующий день был вызван и Гэвин Вэйлок. Он вошел в кабинет, Граделла указал ему на кресло. Не говоря ни слова, он углубился в досье Вэйлока.

— Гэвин Вэйлок, Бруд, — сказал он, подняв глаза на посетителя. Маленькие пронзительные глазки внимательно изучали его. — Вы здесь недавно?

— Да.

— Вы приняты на низшую должность?

— Да. Я хотел начать с самого начала, чтобы мое продвижение по службе было результатом работы. Я хотел, чтобы моя работа говорила сама за себя.

На Граделлу это не произвело впечатления:

— Люди могут имитировать бурную деятельность, чтобы обеспечить себе путь наверх. Здесь этого не будет. Ваша квалификация в области психиатрии слишком низка, чтобы на что-то надеяться.

— Я не согласен.

Граделла откинулся на спинку кресла.

— Естественно. Но как вы можете убедить меня в обратном?

— Что такое психиатрия? — спросил Вэйлок. — Это изучение болезней мозга и лечение их. Когда вы используете термин «квалификация», вы имеете в виду формальное образование в этой области, которое совсем не связано с умением лечить больных. Следовательно, квалификация — иллюзорное понятие. Истинная квалификация доказывается успехами в лечении. У вас какая квалификация с этой точки зрения?

Граделла улыбнулся почти с удовольствием.

— Ну что же, по вашему определению, я вообще профан. И значит, вы полагаете, что нам следовало бы поменяться местами?

— А почему нет? Я согласен.

— Лучше оставайтесь пока на своем месте. Я буду внимательно следить за вашей работой.

Вэйлок поклонился и вышел.

 

2

В тот же вечер звонок оторвал Вэйлока от занятий. У двери стоял высокий человек в черном.

— Это вы Гэвин Вэйлок, Бруд?

Вэйлок рассматривал пришельца, не произнося ни слова. Лицо незнакомца было длинным, голова покрыта редкими волосами, подбородок заостренный. Черная роба и специальная эмблема указывали на то, что это человек из Специального Отряда Убийц.

— Я Вэйлок. Что вам нужно?

— Я убийца. Если хотите, можете проверить мои полномочия. Я почтительно прошу следовать за мной в Дистрикт Келл для короткой беседы. Если сейчас время, неудобное для вас, мы можем договориться о более подходящем.

— Разговор о чем?

— Мы расследуем преступление против Джакинт Мартин. Получена информация, согласно которой вы возможный преступник. Нам необходимо все выяснить.

— Кто источник информации?

— Наши источники конфиденциальны. Я советую идти сейчас, хотя, разумеется, решаете вы.

Вэйлок поднялся.

— Мне скрывать нечего. Идемте сейчас.

— Внизу нас ждет служебный автомобиль.

Они подъехали к старому угрюмому зданию на Парментер Стрит, поднялись по узкой каменной лестнице на второй этаж, где убийца передал Вэйлока молоденькой девушке. Она усадила его в кресло, предложила минеральной воды.

Вэйлок отказался.

— Где Трибуны? — спросил он. — Я не желаю, чтобы кто-нибудь шарил по моим мыслям в отсутствие Трибунов.

— Здесь трое Трибунов. Вы можете потребовать большего количества, если желаете.

— Кто эти Трибуны?

Девушка назвала имена. Вэйлок удовлетворился: ни один из них не был замешан в чем-нибудь скандальном.

— Они будут здесь через минуту. Сейчас заканчивается очередное дело.

Прошло пять минут. Открылась дверь, вошли три Трибуна, за ними инквизитор, высокий тощий человек с умными, язвительными глазами.

Инквизитор сделал формальное заявление:

— Гэвин Вэйлок, вы допрашиваетесь по делу об устранении Джакинт Мартин. Мы хотим знать все, что вы делали в то время, когда это случилось. У вас есть возражения?

Вэйлок задумался:

— Вы сказали, во время, когда произошло устранение. Это слишком расплывчато. Это может быть и минута, и час, и день, и месяц. Я думаю, что для ваших целей достаточно знать, что я делал в момент устранения.

— Время точно не установлено, сэр. Поэтому мы должны рассматривать некоторый период.

— Если я виновен, — заявил Вэйлок, — то я знаю точный момент, если я не виновен, то вторжение в мою частную жизнь вам ничем не поможет.

— Но, сэр, — улыбнулся инквизитор, — мы на службе общества. Неужели в вашей жизни есть нечто, что нужно скрывать от нас?

Вэйлок повернулся к Трибунам:

— Вы слышали мое заявление. Будете ли вы защищать меня?

Один из Трибунов сказал:

— Мы разрешим задавать вопросы, касающиеся только трех минут до и трех минут после устранения Джакинт Мартин. Я думаю, что такой период времени должен устроить всех.

— Хорошо, — сказал Вэйлок. — Я готов.

Он сел в кресло. Девушка принесла электроды, закрепила их на висках Вэйлока. Послышалось шипение, в шее стало покалывать.

Наступила тишина. Инквизитор расхаживал взад-вперед, Трибуны сидели неподвижно.

Прошло две минуты. Инквизитор коснулся кнопки.

— Смотрите на свет, Вэйлок. Расслабьтесь. Больше от вас ничего не требуется. Расслабьтесь и ждите. Скоро все кончится.

Вэйлок смотрел на раскаленную добела точку. Сознание стало удаляться. Вокруг слышались неясные голоса, двигались какие-то тени. Вдруг свет мигнул, яркое пятно стало рассасываться — и вот он уже в полном здравии.

Инквизитор стоял рядом, вглядываясь в лицо Вэйлока.

Было очевидно, что чтение мыслей ничего не дало. Трибуны смотрели в сторону, как бы стесняясь своей необычной роли, дающей право проникать в сокровенные тайны людей. За ними стояла Джакинт Мартин.

Вэйлок привстал и в гневе крикнул:

— Почему эта женщина была здесь? Это противоречит всем законам. Я потребую наказать вас!

Главный Трибун, Джон Фостер, поднял руку:

— Присутствие этой женщины, конечно, нежелательно. Но оно не противоречит законам.

— Почему бы тогда не производить чтение мыслей прямо на улице? И все прохожие смогут удовлетворить свое любопытство.

— Вы не поняли. Джакинт присутствует здесь по своему положению. Она сама убийца. Недавно зачислена в штат.

Вэйлок повернулся к Джакинт. Та улыбнулась холодной улыбкой:

— Да. Я расследую убийство своей предшественницы. Кто-то совершил чудовищное преступление. Я хочу знать, кто это.

— Хорошенькое занятие для красивой женщины.

— Что делать. Но я не собираюсь заниматься этим все время.

— А можно поинтересоваться, — съязвил Вэйлок, — есть у вас какой-нибудь прогресс?

— Он был бы, если бы не странные провалы в твоей памяти.

Инквизитор откашлялся:

— Вы не хотите дать нам информацию по своей воле?

— Какую? — спросил Вэйлок. — Я ничего не знаю о преступлении.

Инквизитор кивнул.

— Мы это выяснили. В вашем мозгу есть провал относительно всего, что касается данного дела. — Он отошел. Трибуны поднялись с кресел. — Благодарим, мистер Вэйлок. Вы старались нам помочь.

Вэйлок повернулся к Трибунам:

— Благодарю вас за помощь.

— Это наш долг, мистер Вэйлок.

Вэйлок бросил взгляд на Джакинт, вышел из комнаты и направился к выходу. Сзади послышались шаги. Это была Джакинт Мартин. Вэйлок остановился. Она подошла, выжидательно улыбаясь.

— Я должна поговорить с тобой, Гэвин Вэйлок.

— О чем?

— Разве гы не знаешь?

— Я не могу сказать ничего, кроме того, что ты уже знаешь.

Джакинт прикусила губу:

— Но ты был со мной в ту ночь! Правда, я не знаю, как долго. Эта часть ночи мне совсем неизвестна. А в ней, может, и содержится ключ.

Вэйлок пожал плечами.

Она сделала шаг вперед, вгляделась в его глаза:

— Гэвин Вэйлок, ты будешь говорить со мной?

— Если хочешь...

 

3

Они нашли укромное место в «Голубом Боболинке», старой таверне, деревянные стены которой почернели от древности. На одной из них висела коллекция старых фотографий — знаменитости давно ушедших лет. Официант принес им заказанные напитки и удалился, не сказав ни слова.

— Ну, Гэвин Вэйлок, — сказала Джакинт, — расскажи мне, что случилось в тот вечер.

— Я мало что могу сказать тебе. Ты все уже знаешь. У нас возникло взаимное влечение друг к другу, по крайней мере, мне так показалось. Мы посещали разные Дома развлечений и под конец пришли в «Памфилию». Остальное ты знаешь от своих друзей.

— А где мы были до «Памфилии»?

Вэйлок, как помнил, перечислил все их действия. С большим трудом он выуживал сведения из своей памяти и наконец добрался до встречи с Бэзилом.

Джакинт запротестовала:

— Но ты многое пропустил. — Вэйлок нахмурился. — Я не помню. Может, я был сильно пьян?

— Нет. Денис и Альберт утверждают, что ты был совершенно трезв и насторожен.

Вэйлок пожал плечами:

— Значит, тогда не произошло ничего такого, что произвело бы на меня впечатление.

— И еще, — сказала Джакинт. — Ты забыл сказать, что мы заходили в Дом Истины.

— Да? И этого я не помню.

— Странно. Служитель хорошо запомнил тебя.

Вэйлок согласился, что это действительно странно.

— Хочешь услышать мою теорию? — мягко спросила Джакинт.

— Пожалуй.

— Я уверена, что в Доме Истины я узнала о тебе нечто такое, что ты хотел бы скрыть. И ты решил убить меня. Что ты скажешь на это?

— Ничего.

— Ты ничего не сказал во время чтения мыслей. Самые интересные события почему-то отсутствуют в твоей памяти. Не знаю, как ты добился этого. Но я хочу узнать правду. Ты увидишь, что не извлек выгоды из своего преступления.

— Что ты имеешь в виду.

— Больше я ничего не скажу.

— Ты странный человек.

— Я обычный человек, но с сильным характером.

— И я тоже.

Джакинт сидела неподвижно:

— О чем ты?

— О том, что распри между нами ни к чему хорошему не приведут.

Джакинт расхохоталась:

— Ты более уязвим, чем я.

— И соответственно более безжалостен.

Джакинт поднялась:

— Я должна идти. Но думаю, ты не забудешь меня. — Она быстро пробежала по ступенькам и скрылась из виду.

На следующее утро Вэйлок направился в Паллиаторий. Примерно через час его вызвали к дидактору Градалле.

Он был холоден и суров:

— Я рассмотрел ваше дело. У вас нет никаких оснований занимать эту должность, следовательно, вы уволены.

 

 

1

Бэзил Тинкоп зашел к Вэйлоку через день после того, как его уволили из Паллиатория:

— Гэвин! Я боялся, что не застану тебя дома.

— Зря боялся. Я больше не работаю в Паллиатории.

— Плохо, Гэвин! Какое несчастье!

— Работа была так себе. Может, мне удастся найти что-нибуь получше.

— Хотел бы я сказать то же самое.

— Значит, у тебя еще нет планов?

— В молодости я занимался стеклодувным делом. Я мог бы предложить несколько усовершенствований. А может, вернусь на корабль. Я все еще не устроен и не уверен ни в чем.

— Только не бросайся на первую попавшуюся вакансию.

— Разумеется. Но я должен подумать о своем слопе, иначе надолго застряну ниже Серда.

Вэйлок налил себе чаю.

— Нужно все хорошо обдумать.

— Обо мне не беспокойся, — махнул рукой Бэзил, — буду на ногах.

— Давай думать. Ты утверждал, что в Паллиаторий необходим приток свежих мыслей.

Бэзил покачал головой:

— И какая от этого польза?

— Другое подобное заведение, — сказал Вэйлок, — это Актуриан. Может, мы наладим его работу так, что добьемся всеобщего признания.

Бэзил с сомнением посмотрел на него.

— Любопытно. У тебя очень гибкий ум, Вэйлок.

— Актуриан не какое-нибудь святилище.

— Это просто основа всей нашей жизни!

— Точно. Подумаем над этим. Его основные операции установлены лет 300 назад. Можно ввести изменения — ведь основные уравнения те же самые, те же самые пропорции филов в обществе, тот же самый уровень рождаемости.

Бэзил задумался:

— И что можно получить от изменения?

— Слушай... чисто гипотетически: предел численности населения зависит от максимальной производительности общества в сфере материальных благ. Увеличение производительности может повысить допустимое число Вержей и Амарантов. Человек, который докажет это, повысит свой слоп. Так или нет?

Бэзил молчал, глядя в потолок.

— Но ведь подобные вещи контролируются кем-то, кто заведует всем в Актуриане, Вэйлок.

— А твой дидактор Бенберри помогал тебе лечить больных?

Бэзил покачал головой:

— Бедный старик Бенберри.

— И еще, — сказал Вэйлок. — Клетка Стыда.

— Отвратительно, — пробормотал Бэзил.

— Ужасное наказание, даже в те времена, когда не было Вейрдов.

Бэзил улыбнулся:

— Человек может повысить свой слоп, избавив Кларжен от Вейрдов.

Вэйлок кивнул:

— Несомненно. Тот, кто сделает это, заслужит всеобщее одобрение и повысит свой слоп.

Бэзил покачал головой:

— Я не уверен. Кто протестует против этих наказаний? И когда провинившийся выходит из клетки в полночь, многие респектабельные граждане идут посмотреть, ты же сам знаешь.

— Или смешиваются с Вейрдами.

Бэзил глубоко вздохнул.

— Может, Вэйлок, ты наведешь меня на что-нибудь ценное, важное. Благодарю, что ты теряешь время на меня.

— Ничуть не теряю. Дискуссия полезна нам обоим.

— Что ты собираешься делать?

— У меня идея: клиническое изучение Вейрдов, исследование их психологии, мотивов, привычек...

— Интересно. Однако тема запрещенная.

Вэйлок улыбнулся:

— Но зато такая, что заинтересует многих.

— Но где ты получишь материал? Никто не признает себя Вейрдом. Нужно иметь огромное терпение, изворотливость, смелость...

— Я семть лет был резидентом в районе Тысячи Воров. Под моим управлением была сотня Берберов.

Бэзил был подавлен:

— Мы должны еще поговорить. Я позвоню тебе.

Вэйлок сел за письменный стол, стал набрасывать план будущих исследований. На практическую работу потребуется шесть месяцев, на описание — еще три. Результат должен поднять его до Веджа.

Он позвонил в одно из известных издательств и, договорившись отправился туда.

Беседа прошла именно так, как он и ожидал. Беррет Хоскинс, издатель, заговорил о тех же трудностях, что и Бэзил, но Вэйлок все-таки выиграл. Хоскинс согласился, что исследования прояснят проблему, ведь пока о них ходят только невообразимые слухи. Визит для заключения контракта назначили на завтра.

Вэйлок вернулся домой в радостном возбуждении. Это была именно та работа, о которой он мечтал! Какого черта он позволил затащить себя в Паллиаторий? Вероятно, семь лет выжидания затмили его разум, погасили воображение, расхолодили. Теперь он снова в седле и никто не остановит его. Он откроет новую область социологических исследований, он поразит население Кларжеса...

Беррет Хоскинс позвонил Вэйлоку в полдень. Экран замелькал. На лице Хоскинса не было и следа вчерашнего энтузиазма.

— Я действовал опрометчиво, мистер Вэйлок. Наше издательство не может опубликовать эти исследования.

— Что!? Что случилось?

— Выявились некоторые обстоятельства и главный редактор наложил вето на подобные публикации. Прошу проще...

Вэйлок бросил трубку, не дослушав. На следующий день он побывал в нескольких издательствах, но ни в одном его даже не выслушали.

Вернувшись домой, он принялся расхаживать по комнате. Наконец сел к телефону, набрал номер Джакинт Мартин.

На экране появилась Джакинт, как всегда холодная и прекрасная.

Вэйлок не стал тратить время:

— Ты вмешиваешься в мои дела.

Джакинт несколько секунд молча смотрела на него, затем улыбнулась:

— У меня сейчас нет времени говорить с тобой, Гэвин Вэйлок.

— Нет уж послушай, будь добра.

— Поговорим в другой раз.

— Хорошо. Когда?

Она задумалась. Внезапно у нее появилась идея, которая показалась забавной:

— Сегодня вечером я буду в «Пан-Арт Юнион». Ты можешь мне все сообщить там, если хочешь. — Она загадочно добавила: — Может, и я что-нибудь скажу тебе.

Экран погас. Вэйлок долго сидел, задумавшись. Убийцы следят за ним. Общество Амарантов делает все, чтобы не дать ему пробиться наверх. Это очевидно. Все радостные мечты вчерашнего дня оказались иллюзией. Он ощутил усталость и апатию, и сразу борьба показалась ему бессмысленной суетой. Как хорошо было бы сейчас отдохнуть, погрузиться в сладкое забытье... Но нет, нельзя расслабиться — иначе конец.

Он поднялся, одел вечерний костюм — серый с темноголубым. Он пойдет в «Пан-Арт Юнион» и встретится со своим противником на его поле. Он задумался. Последние слова Джакинт... Не означали ли они что-нибудь зловещее? Он хмыкнул, стал одеваться дальше, беспокойство его росло.

На всякий случай Вэйлок проверил, нет ли в его комнате подслушивающего устройства — похоже, нет. Ладно, подумал он, будь что будет. Он надел маску и парик. Лицо его стало тяжелым и длинным, губы красные, выпуклые, волосы темно-коричневые. Он набросил плащ и закрепил в волосах серебряную пряжку.

 

2

Вэйлок посмотрел в окно. Фариот Вэй была пустынной. Несколько человек стояли на движущемся тротуаре. Если это шпионы, то недостаточно опытные. Лишь бы они не подключили воздушное наблюдение и сложную систему связи. Правда, от этого тоже можно уйти, но придется приложить много усилий. Нельзя уйти только от телевекции, но она запрещена законом.

Вэйлок хотел избежать слежки сражу, чтобы не раскрывать свое инкогнито. Самая опасная область — холл при выходе из квартиры. Он приоткрыл дверь и в щель рассмотрел все, что мог увидеть. Он не заметил ничего подозрительного, хотя обзор был слишком маленький.

Вэйлок снял маску, парик, плащ, свернул их в узел и вышел из квартиры.

Он прошел по Фариот Вэй до станции метро Алеманд Авеню. Там, убедившись, что за ним никто не идет, он вошел в капсулу, нажал первую попавшуюся кнопку: Гарстенг. Капсула пришла в движение и Вэйлок натянул маску и плащ. После этого он направил капсулу на станцию Флориандер Дек. Вэйлок вышел, почти уверенный в том, что скрылся от возможного наблюдения.

В киоске он купил коробочку «Стимос» и после минутного колебания проглотил желтую, зеленую и красную таблетки.

«Стимос» — лекарство, воздействующее на нервную систему и мозг. Оранжевые таблетки вызывают восторженность и веселье, сиреневые — влюбчивость, зеленые — сосредоточенность и усиление воображения, желтые — мужество и решительность, красные — усиливают остроту ума, темно-голубые — сентиментальность, светло-голубые улучшают работу мышц, черные возбуждают визуальные фантазии, белые минимизируют эмоциональный отклик. Таблетки можно комбинировать для получения сложного эффекта.

Впереди возвышались залитые светом склоны холмов. Там находились Подоблачный Замок, Вандун Хайленд, Баллиас с Паллиаторием, Семафор Хилл, Эйджел Ден, где жил Бэзил, за ними виднелся «Пан-Арт Юнион».

Вэйлок поднялся на посадочную площадку, сел в воздушный кэб. Повсюду — внизу и вверху тысячи огней. За черной лентой реки пылало зарево праздничного Карневаля.

 

 

1

Воздушный кэб доставил Вэйлока на посадочную площадку, где было полно частных флайеров — дорогих игрушек, наслаждаться которыми имели возможность лишь Амаранты. Широкий туннель, покрытый черным ковром, вел в холл. Вэйлок ступил на ковер. Оказалось, что все ворсинки его незаметно вибрируют и переремещают идущего. Вейлок прошел в вестибюль. В глаза бросилась надпись:

СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ!!!

АКВАФАКТЫ!!!

РЕЙНГОЛЬД БИБУРСОН!!!

Большая ленивая женщина сидела за столиком, над которым висел плакат:

«Пожертвования принимаются с благодарностью.»

Женщине, видимо, было скучно, и она плела из проволочной нити замысловатый узор. Вэйлок положил на стол флорин. Женщина поблагодарила хриплым голосом, не отрываясь от работы. Вэйлок шагнул за бархатные портьеры и оказался в холле.

Аквафакты Рейнгольда Бибурсона, сложные конфигурации из сгущенной воды, размещались на пьедесталах. Посмотрев на них, Вэйлок решил, что это не в его вкусе, и стал наблюдать за присутствующими.

Здесь было около двухсот человек. Они стояли группами, беседуя, или проходили вокруг блестящих пьедесталов. Рейнгольд Бибурсон стоял возле двери. Высокий худой человек семи футов ростом. Он выглядел не как виновник торжества, а как жертва, обреченная на страдание. Эта выставка должна была принести ему успех, признание, прибыль, кто знает, может, так оно и будет, но пока он стоял один и лишь изредка к нему подходил кто-то и о чем-то спрашивал.

Джакинт стояла у противоположной стены и разговаривала с молодой женщиной, одетой в платье серозеленого цвета. На Джакинт было пепельное — в тон ее волосам. Наряд был в стиле одежды аквитанских уличных танцовщиц. Волосы ее были уложены в прическу, напоминающую пламя свечи. Глаза Джакинт скользнули по Вейлоку, но, видимо, она не узнала его, так как перевела взгляд на других и с интересом продолжала беседу.

Вейлок двигался вместе со всеми вокруг зала. Джакинт не узнавала его, и по-прежнему наблюдала за входом. Ее подруга, молодая, красиво сложенная женщина, казалось, тоже внимательно следила за входом в зал. На ее холеном лице выделялись большие темные, блестящие глаза. Роскошные темные волосы волнами сподоли на плечи. Вэйлоку показалось это лицо знакомым. Где-то, когда-то он видел его.

Он прошел за ними и задержался, чтобы услышать хотя бы отрывки разговора.

— Он придет? — спросила Джакинт.

— Конечно, — ответила темноволосая. — Он ведь без ума от меня.

Вейлок поднял брови. Значит ждут не его! Он был немного разочарован. Джакинт нервно рассмеялась:

— До такой степени?

— Винсент, если я попрошу его, будет жить даже среди кочевников... А вот и он!

Вэйлок проследил за ее взглядом и увидел человека, вошедшего в зал. Ему было лет тридцать. Скорее всего у него был средний фил. Одежда его выглядела довольно экстравагантной, но он умел носить такие вещи с непринужденным изяществом. Маленькие корие глаза, длинный острый нос, маленький подбородок... скорее всего, учитель-наставник, строгий и придирчивый.

Джикинт отвернулась, хотела отойти:

— Может, не стоит, чтобы он видел нас вместе?

Темноволосая пожала плечами:

— Как хочешь.

Теперь Джакинт могла видеть Вэйлока и он решил спрятаться в толпе. Больше он ничего не слышал.

Темноволосая девушка торопливо направилась навстречу тому, кого ждала, столкнулась с двумя пожилыми джентльменами, направяющимися к Джакинт. Она сконфуженно улыбнулась и исчезла. Пожилые мужчины подошли к Джакинт, завязался разговор.

Вэйлок продолжал движение по залу. Кажется, этот Винсент каким-то образом вовлечен в планы Джакинт, с ним полезно познакомиться поближе.

Винсент сразу направился к темноволосой девушке, но, заметив Рейнгольда Бибурсона, подошел к нему.

— К стыду своему, — начал он, — должен признаться, что совсем незнаком с вашими работами.

— Многие незнакомы, — сказал Бибурсон гортанным голосом.

— Меня очень интересует, мистер Бибурсон, — продолжал юноша, — а сам я техник, как вы переводите воду в такое сгущенное стеклообразное состояние. Как вы получаете из воды такие сложные поверхности и сохраняете их.

Бибурсон улыбнулся:

— Для меня нет проблем. Я ведь космолетчик, а в космосе нет силы тяжести. Там я могу делать что угодно, я сохраняю формы с помощью гравитационного излучателя.

— Великолепно! — Но склонен думать, что чудовищные бездонные глубины космоса должны скорее влиять подавляюще, чем возбуждать тягу к творчеству.

Бибурсон вновь улыбнулся:

— Космос — это разинутый рот, который требует, чтобы его наполнили, это голова — требующая мыслей, требующая формы.

— А куда вы летали в последний раз? — спросил Вэйлок.

— Сириус. И планета Дог.

— А! — воскликнул юноша, — значит, вы были на борту «Стар Эндевор».

— Я главный навигатор.

К нам присоединился мужчина средних лет:

— Позвольте представиться, — сказал он, — Якоб Мил.

Вэйлоку показалось, что юноша насторожился. — Мое имя Винсент Роденейв, — сказал он неохотно.

Вейлок промолчал, Бибурсон смотрел на них со спокойной отрешенностью.

Якоб Мил обратился к нему:

— Еще никогда не разговаривал с космолетчиком. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?

— Конечно, пожалуйста, буду рад.

— Я читал, что во вселенной существует бесчисленное множество миров.

Бибурсон кивнул.

— И есть миры, где человек может выйти из корабля и жить.

— Я видел такие миры.

— Вы исследуете такие миры, если предоставляется возможность?

Бибурсон улыбнулся:

— Не часто. Я ведь всего лишь пилот, извозчик, и делаю только то, что мне приказывают.

— О, я уверен, что вы можете рассказать больше, — запротестовал Мил.

Бибурсон кивнул:

— Есть планета, о которой я редко рассказываю. Свежая и прекрасная, как весенний сад. Она моя. Еще никто не открыл ее. Это девственная планета с ледяными шапками полюсов, континентами, горами, океанами, лесами, пустынями... она моя. Я бродил по берегу реки. Справа и слева от меня стояли голубые леса, впереди возвышались горные хребты. И все это мое. Не одного человека в пределах пятнадцати световых лет...

— Да вы — богач! — воскликнул Мил. — Вам можно позавидовать!

Бибурсон покачал головой:

— Этот мир я видел лишь однажды. И увидеть его снова столько же шансов, сколько увидеть знакомое лицо на улице чужого города. Я потерял свою планету. И, вероятно, никогда ее не найду.

— Но есть и другие миры. Может, их хватит на всех? Стоит только отыскать.

Бибурсон рассеянно кивнул.

— Вот такая жизнь мне нравится, — сказал Вэйлок.

Якоб Мил рассмеялся:

— О, мы люди, живущие в Кларжесе, не космолетчики. И Бибурсон не один из нас. Он из прошлого. Или из будущего?

Бибурсон посмотрел на Мила, но ничего не сказал.

— Мы живем в крепости, — не успокаивался Мил. — Мы отгородились от варваров барьером, мы находимся на острове в море дикости.

И это определяет всю нашу жизнь. Слоп! Слоп!! Слоп!!! Вот все, что можно услышать в Кларжесе. — Мил поднял руки, словно взывал к небесам, затем, опомнившись, поспешил прочь.

Роденейв тоже двинулся по залу, обходя аквафакты. Вэйлок немного постоял, затем присоединился к нему. Они заговорили.

— Меня удивляет, — сказал Роденейв, указывая на причудливые формы, — как поддерживаются эти линии?

Вэйлок нахмурился:

— Может, он использует поверхностные пленки?

Они прошли мимо Джакинт, которая все еще беседовала с двумя пожилыми мужчинами.

— Это Джакинт Мартин, — небрежно бросил Вэйлок. — Ты знаком с нею?

Роденейв бросил на Вэйлока острый взгляд.

— Только понаслышке. А ты знаешь ее?

— Очень мало.

— Лично я здесь по настоятельному приглашению Анастазии Фанкут, — сказал Винсент и Вэйлок ищутил дрожь в его голосе.

— Я незнаком с нею. — Так вот почему это лицо показалось ему знакомым! Анастазия Фанкур! Знаменитая мим!

Роденейв снова оценивающе посмотрел на Вэйлока:

— Она подруга Джакинт.

Вэйлок расхохотался:

— Между Амарантами це бывает дружбы! Они слишком довольны собой и не нуждаются ни в ком.

— Ты, вероятно, серьезно изучал психологию Амарантов?

Вэйлок пожал плечами:

— Да нет. — Он посмотрел на виновника торжества. — Рейнгольд Бибурсон. Какой у него фил?

— Верж. Хорошее достижение для космолетчика!

— А какой у тебя фил? — спросил Вэйлок.

Роденейв ответил:

— Серд.

Он работал техническим руководителем в Актуриане. Вэйлок спросил, каковы его функции.

— Разные исследования. За последний год я ввел упрощение в телевекторную систему. Сейчас информация печатается пряма на лист, который является непосредственной частью карты. За это я и стал Сердом.

— Поздравляю, — сказал Вэйлок. — Мой друг хочет перейти на работу в Актуриан. Он будет рад услышать, что там есть возможности для повышения.

Винсент посмотрел на Вэйлока:

— В какой области он хочет работать?

— Вероятно, в области общественных отношений.

— О, там он ничего не заработает.

— Разве нет возможности повысить слоп на усовершенствованиях? Я и сам хотел бы поступить в Актуриан.

Роденейв смутился:

— К чему эта всеобщая миграция в Актуриан? У нас прозаическая работа, начего необычного.

— Но ты же существенно повысил свой слоп?

— В технической области, если у человека есть логический ум, точная память, работоспособность, он всегда добьется успеха. Хотя, должен заметить, мой успех больше связан с изобретением.

Вэйлок посмотрел по сторонам:

— Интересно, и что же ты изобрел?

— Ничего существенного, но это приобрело большую популярность. Ты, наверное, и сам не раз грелся у очага?

— Конечно!

— Очаг — это встроенный в стену экран. При включении на экране возникает изображение огня с углями, с потрескиванием, с запахом дыма... и с инфракрасным излучением.

— О, ты со своим изобретением, наверное, повысил не только свой слоп, но улучшил материальное положение?

Роденейв фыркнул:

— Кто думает о деньгах, когда жизнь так коротка? Сейчас я должен сидеть дома и изучать логарифмы.

— Да? — изумился Вэйлок.

— Я тренирую память. Уже сейчас я умею определять логарифмы числа при любом основании.

Вэйлок с сомнением улыбнулся:

— Чему равен логарифм сорока двух?

— При каком основании?

— 10.

— 1,62325.

— 85?

Роденейв покачал головой:

— Я дошел только до 71.

— Тогда 71?

— 1,85126.

— Как ты делаешь это?

Роденейв махнул рукой:

— Мнемоническая система. Каждую цифру я представляю как часть речи. 1 — неодушевленное существительное, 2 — одушевленное существительное, 3 — существительное-растение, 4 — минерал, 5 — глагол, 6 — наречие эмоции, 7 — наречие цвета, 8 — наречие направления, 9 — наречие размера, 0 — ничто. Для каждого числа я составляю кодовое предложение.

— Замечательно.

— Сегодня, — вздохнул Роденейв, — я должен был дойти до 74 или 75. Если бы не Анастазия. — Он замолчал. — А вот и она.

Винсент смотрел на Анастазию, как завороженный.

Она подошла легкими шагами.

— Добрый вечер, — Винсент, — сказала Анастазия чистым голосом и бросила на Вэйлока короткий взгляд. Роденейв сразу забыл о новом знакомом.

— Я принес то, о чем ты просила. И позаботился, чтобы не было ни малейшего риска.

— Прекрасно, Винсент, — она взяла его руку и наклонилась совсем близко к нему, отчего он весь напрягся и побледнел. — Зайди ко мне после представления.

Роденейв расплылся в улыбке. Анастазия тоже улыбнулась ему, снова бросила косой взгляд на Вэйлока и исчезла. Оба смотрели ей вслед.

— Чудесное создание, — пробормотал Винсент.

Анастазия остановилась возле Джакинт, та спросила о чем-то. Анастазия кивком показала на Винсента Роденейва. Джакинт повернулась и увидела стоящих рядом Винсента и Вэйлока.

Г лаза ее расширились от изумления. Она нахмурилась и отвернулась. Неужели она узнала его, подумал Вэйлок.

Винсент Роденейв тоже заметил взгляд Джакинт. Он с любопытством посмотрел на Вэйлока. — Ты не назвал мне своего имени.

— Я — Гевин Вэйлок, — грубо и прямо ответил тот.

Брови Роденейва взметнулись вверх, рот открылся:

— Ты сказал: — Гэвин Вэйлок?

— Да.

Роденейв осмотрелся:

— Сюда идет Якоб Мил. Я лучше уйду.

— Он тебе чем-то неприятен?

Роденейв быстро взглянул на него:

— Разве ты не слышал о Визерерах?

— Я слышал, что они встречаются в Холле Откровения.

Роденейв кивнул.

— Я не желаю слушать его излияния. Он Гларк с головы до ног.

Роденейв поспешил прочь. Вэйлок взглянул не Джакинт, которая продолжала беседовать.

Якоб Мил продошел к Вэйлоку, с ухмылкой глядя вслед Роденейву:

— Можно подумать, что юный Роденейв избегает меня.

— Кажется, он боится вашей философии.

Якоб Мил начал что-то говорить, но Вэйлок извинился и пошел за Роденейвом, тот остановился. Заметив Вэйлока, он отвернулся и стал что-то разглядывать.

Вэйлок тронул его за плечо, Роденейв повернулся с недовольным видом.

— Я хочу поговорить с тобой, Роденейв.

— Сожалею, не сейчас...

— Может нам лучше выйти?

— У меня нет такого желания.

— Тогда пройдем в боковой холл. Там легче поговорить о делах. — Вэйлок взял Роденейва за руку и повел в один из боковых альковов.

Там он отпустил Винсента.

— Отдай это мне, — сказал Вэйлок.

— Что?

— Ты принес для Анастазии что-то, что касается меня. Я хочу увидеть это.

— Ты ошибаешься. — Роденейв хотел уйти, но Вэйлок схватил его за руку.

— Отдай это мне!

Роденейв попытался вырваться. Вейлок распахнул его пиджак и в кармане жилета увидел конверт. Вэйлок взял его, несмотря на отчаянное сопротивление Роденейва.

Вскрыв конверт, Вэйлок увидел три квадратика пленки. Он вынул один, посмотрел на свет. Изображение было слишком мелким, но метку можно было разобрать; Грэйвен Варлок.

— А, — произнес Вэйлок. — Я начинаю понимать.

Роденейв поник, но гнев вскипал в нем.

На второй пленке стояла метка: Гэвин Вэйлок. На третьей: Анастазия.

— Это же телевекторы, — сказал Вэйлок. — И ты мне скажешь...

— Я не скажу ничего! — резко оборвал его Роденейв. Глаза его злобно сверкнули.

Вэйлок с любопытством посмотрел на наго:

— Ты хоть понимаешь, что будет, если я заявлю на тебя?

— Безвредная шутка и ничего больше.

— Безвредная? Шутка? Ведь ты вмешиваешься в мою жизнь. Ведь даже убийцы не имеют права пользоваться телевекцией.

— Ты преувеличиваешь.

— Это ты преувеличиваешь расстояние до Клетки Стыда.

Роденейв мохнул рукой:

— Отдай мне пленки.

Вейлок с усмешкой посмотрел на него:

— Ты сумашедший?

— Я сделал это только по просьбе Анастазии, — оправдывался Роденейв.

— Зачем ей это?

— Не знаю.

— Уверен, что она хотела передать пленки Джакинт.

Роденейв пожал плечами:

— Не мое дело.

— Ты сделаешь для нее другие? — спросил Вэйлок.

Роденейв встретился с ним взглядом, отвернулся.

— Нет.

— Хотелось бы верить тебе.

Роденейв посмотрел на конверт:

— Ас ними ты что будешь делать?

— Ничего, что повредило бы тебе. Благодари Бога, что удалось легко отделаться.

Роденейв повернулся и вышел из алькова.

Вэйлок некоторое время размышлял, затем снял маску, сунул ее в угол и вышел в зал.

Джакинт сразу увидела его. Глаза их встретились и Вэйлок уловил в них вызов. Он пошел к Джакинт. Она ждала, холодно улыбаясь.

 

2

— Халдеман видел руины в Бискайской гавани... — говорил один из собеседников Джакинт. — Стены, бронзовые стеллы, обломки мозаики, панель голубого стекла...

Второй хлопнул в ладоши:

— О, это настоящие чудеса! Если бы я не был занят в офисе, я присоединился бы к экспедиции.

Джакинт указала на Вэйлока:

— Вот человек, предназначенный для авантюр! — Она представила всех: — Сидон Сэм... — подтянутый человек с обветренным лицом... и его честь Канцлер Притареона Клод Имиш... — хорошо откормленный седовласый старец.

Вэйлок назвал себя.

Джакинт, ощущая внутреннее напряжение Вэйлока, пояснила:

— Мы говорим о последней экспедиции Сэма. Он подводный археолог. Разве это не увлекательно, Гэвин Вэйлок, увидеть разрушенные города под водой?

— Очень увлектельно! — воскликнул канцлер Имиш.

— А что это за город? — спросила Джакинт.

Сэм покачал головой:

— Кто знает? Только дальнейшие исследования могут ответить на это.

— А вам досаждали пираты?

— До некоторой степени. Но мы научили их остерегаться нас.

Вэйлок больше не мог сдерживать нетерпение. Он обратился к Джакинт:

— Могу я поговорить с тобой?

— Конечно! — Она извинилась перед собеседниками, они отошли в сторону.

— Ну, Гэвин Вэйлок, что ты хочешь?

— Зачем ты позвала меня сюда?

Она изобразила удивление:

— Разве ты не хотел встретиться со мной?

— Я тебе уже сказал: если ты будешь вмешиваться в мою жизнь, я буду вмешиваться в твою.

— Это звучит как угроза, Гэвин.

— Нет. Я не угрожаю тебе, ты же снабжена вот этим... — он указал на круглую кнопку.

— Если бы я имела это в Карневале! — вздохнула она. — Тогда бы не было всего, что произошло. — Она посмотрела мимо Вэйлока и глаза ее сузились. — А вот и тот; с кем тебе нужно встретиться. Очередной любовник Анастазии... один из них...

Вэйлок повернулся. Абель Мандевиль!!! Они смотрели друг на друга.

— Грэйвен Варлок! — воскликнул Абель.

Вэйлок холодно ответил:

— Мое имя Гэвин Вэйлок.

— Гэвин заявил, что он реликт Грэйвена, — сказала Джакинт.

— Тогда я извиняюсь, — глаза Абеля сузились. — Реликт? Не суррогат?

— Реликт.

Абель внимательно смотрел на Вэйлока, изучая его движения:

— Возможно, возможно. Но ты не реликт. Ты Грэйвен, каким-то образом избежавший уничтожения. — Он повернулся к Джакинт.

— Что можно сделать с монстром, чтобы привести его в руки правосудия?

— Не знаю, — задумчиво ответила Джакинт.

— Почему ты общаешься с ним?

— Должна признать, что он интересует меня. И может быть он суррогат...

Абель махнул большой красной рукой:

— Где-то произошла ошибка. Когда убийцы хватают человека, они должны уничтожать все, даже память о нем.

— Абель, — сказала Джакинт, глядя на Вэйлока, — к чему вспоминать о прошлых ошибках, когда полно новых?

Абель хрипло прорычал:

— Монстеризм становится респектабельным занятием. — Он повернулся и ушел.

Джакинт и Вэйлок смотрели ему вслед.

— Он сегодня более желчен, чем обычно, — сказала Джакинт. — Это из-за Анастазии. Ревность грызет его.

— Ты пригласила меня сюда для встречи с ним?

— Ты слишком чувствителен. Да, я хотела быть свидетелем этой встречи. Меня интересует, каковы были твои мотивы для моего уничтожения. И я уверена, что ты Грэйвен Вар л ок.

— Но мое имя Гэвин Вэйлок.

Она отмахнулась от этих слов:

— Я не уверена в этом. Прежняя Джакинт не могла бы заинтересоваться тобой. Причина всему — дело Варлока — Мандевиля.

— Даже если это и так, почему я должен убивать тебя?

— Когда я увидела тебя в Карневале, еще не прошло семь лет. Ты боялся, что я передам тебя убийцам.

— Предположим, что это так. Ты сообщила бы обо мне убийцам?

— Обязательно. Ты повинен в ужасном преступлении и повторил его в Карневале.

— Ты очень странная. Чтение мыслей доказало, что я ничего не знаю, а ты упорно не хочешь поверить в это.

— Я не дурочка, Гэвин Вэйлок.

— Даже если я виновен... а я никогда этого не признаю... В чем состав преступления? Ни ты, ни Абель не испытали ничего, кроме маленького неудобства.

— Преступление, — мягко сказала Джакинт, — состоит в твоей готовности отобрать чужую жизнь.

Вэйлок беспокойно осмотрелся. Мужчины, женщины... они разговаривали, смеялись, рассматривали экспонаты... В окружении всего этого, его беседа с Джакинт казалась чем-то нереальным, лишним.

— Сейчас вряд ли подходящее время спорить, — сказал он. — Однако я должен сказать, что, если лишение жизни — преступление, то преступники все, кроме Гларков.

Джакинт прошептала в притворном ужасе:

— Расскажи, в чем заключается мое преступление.

Вэйлок кивнул:

— Один Амарант на две тысячи человек, такова разрешенная пропорция. Когда ты стала Амарантом, информацию об этом ввели в Артуриан. Две тысячи черных автомобилей выехали по приказу Актуриана. Две тысячи дверей отворились, две тысячи несчастных покинули свои дома, две тысячи...

Голос Джакинт зазвучал, как расстроенная скрипка:

— Но я тут не причем...

— Да, — ответил Вэйлок. — Это борьба за существование, вечная борьба, но самая жестокая и безжалостная за всю историю человечества. И ты сочиняешь фальшивые теории, обманываешь себя, ослепляешь... Если бы ты честно смотрела в лицо действительности, в Паллиагориях было бы меньше пациентов.

— Браво! — воскликнул канцлер Имиш, подошедший сзади. — Неортодоксальный взгляд на вещи, высказанный с большой искренностью.

Вэйлок наклонился:

— Благодарю.

Он быстро направился к выходу.

 

3

Вэйлок устроился в тихом месте, где ему никто не мешал. Значит, Джакинт заманила его на эту выставку, чтобы окончательно установить личность. Если не с помощью Абеля Мандевиля, так с помощью телевекторных диаграмм, которые достал поклонник Анастазии.

Вэйлок достал пленки, стал рассматривать. Телевекторные диаграммы Гэвина Вэйлока и Грэйвина Варлока совпадали полностью. Вэйлок горько улыбнулся и разорвал их. На диаграмме Анастазии изображение было расплывчатым. Как будто два изображения наложились одно на другое. Даже красный крест — знак совмещения — и тот был двойным. Один четкий и яркий, другой — бледный и расплывчатый. Почему? В чем же тут дело? Вряд ли неполадки в машине. Впечатление такое, словно наложились диаграммы двух человек. Но это невозможно: Альфа — диаграммы мозга уникальны...

И вдруг Вэйлоку пришла мысль, с первого взгляда абсурдная, но...

Возбуждение охватило его. Сразу появился четкий подробный план действий.

Звуки труб прервали течение его мыслей.

 

4

Часть стены отошла в сторону и открыла сцену с черным занавесом. На сцене появился молодой человек:

— Друзья искусства! Перед нами согласилась выступить самая замечательная актриса. Я конечно имею в виду несравненную Анастазию де Фанкур. Она поведет нас за кулисы кажущегося и скинет вуаль с действительности. Выступление будет коротким и она просила меня извиниться за некоторую схематичность представления. Но я не хочу этого делать. Помогать Анастазии будет музыкант-любитель. Это не кто иной как я.

Он поклонился и исчез. В холле стало темно.

Черный занавес задрожал. Вспыхнул свет прожектора, но на сцене никто не появился.

Потом из мрака вышла хрупкая белая фигурка в костюме Пьеро. Казалось, она вся трепещет на фоне яркого света. Она осторожно подошла к занавесу и как бы в нерешительности отогнула его. Что-то большое, черное прыгнуло на девушку. Она отскочила, пошла по сцене. Яркий луч света преследовал ее. Девушка-Пьеро повернулась к зрителям. Лицо ее было белым, как снег. На нем четко выделялись черные губы. Волосы едва прикрывала белая шапочка с черным пятном. Свободный белый балахон с черными помпонами вместо пуговиц. Черные большие глаза, брови, выгнутые так, что придавали лицу изумленное выражение. Кто она: клоун? Привидение?

Девушка подошла к самому краю сцены и смотрела на занавес, который дрожа, двигался вправо.

Спектакль-пантомима состоял из трех сцен, в каждой утверждалась победа сердца над разумом, фантазии над сухой реальностью.

Действие первого эпизода происходит в лаборатории парфюмерной фабрики, где девушка работает лаборантом. Она смешивает разные масла, эссенции, но в результате получает только зловонный пар, который заставляет морщится зрителей в зале. Девушка в отчаянии мечется, берет толстую книгу, находит рыбью голову, бросает ее в чашу, добавляя туда розовых лепестков, вспыхивает зеленое пламя. Девушка расстроена. Она роняет в чашу свой платок и оттуда поднимается сноп разноцветных искр. Все это сопровождается чарующей музыкой.

Теперь девушка выступает в роли садовницы. Она выкапывает ямки, сажает розу, подсолнух, лилию... Цветы один за другим сохнут и гибнут. Девушка удручена. Она рвет цветы, бросает их на землю. В порыве отчаяния она втыкает в землю лопату. Тут же из ее черенка вырастают цветущие ветки.

Абсолютно темная сцена. Виден только циферблат часов, зеленые стрелки, красная отметка на 12-ти. Девушка выходит на сцену, смотрит на небо, начинает строить дом. В ход идут сломанные доски, куски металла, осколки стекла. Получается неплохо. Девушка снова смотрит на небо, старается работать быстрее. Стрелка приближается к красной отметке. Дом готов. Девушка счастлива. Она любуется своим творением. Стрелка часов тем временем коснулась красной отметки: яркая вспышка, гром... Огромная волна швыряет в разные стороны доски, камни, накрывает и уносит с собой девушку...

Зажигается свет, опускается занавес.

 

5

Анастазия де Фанкур вернулась в свою комнату, закрыла за собой дверь. Она чувствовала себя так, словно выпила ледяной воды и попала на солнечный пляж.

Спектакль вроде бы получился, хотя и были шереховатости.Возможно, придется добавить еще один эпизод...

Она застыла. В комнате был кто-то чужой. Она заглянула в маленькую прихожую. Действительно, там стоял огромный бородач.

Анастазия прошла вперед, сняла шапочку, распустила волосы.

— Мистер Рейнгольд Бибурсон. Большая честь для меня.

Бибурсон медленно покачал головой:

— Нет. Это честь для меня. Я не буду извиняться за вторжение. Космолетчики выше условностей.

Анастазия рассмеялась:

— Я бы согласилась с вами, если бы знала, какие условности вы имеете в виду.

Бибурсон отвел глаза в сторону. Анастазия подошла к столу, взяла полотенце и начала стирать грим с лица.

— Я не из тех, кто умеет хорошо говорить, — сказал Бибурсон. — В моих мыслях рождаются картины, которые мне трудно перевести в слова. Мне приходилось бодрствовать на вахте недели, месяцы, пока остальные спали.

Анастазия скользнула в кресло:

— Вы, дожно быть, очень одиноки.

— У меня есть работа. Есть скульптуры. Есть музыка. Сегодня я увидел вас и поразился. До сих пор я только в музыке находил то, что всколыхнули во мне вы.

— Этого следовало ожидать. Мое искусство подобно музыке, и я, как музыканты, пользуюсь символами, далекими от реальности.

Бибурсон кивнул:

— Я понимаю.

Анастазия подошла к нему, заглянула в лицо:

— Вы странный человек. Вы чудесный человек. Почему вы здесь?

— Я пришел просить, чтобы вы были со мной. В космосе. «Стар Энтерпрайз» готовится к полету. Скоро мы полетим на Акарнар. Я зову вас с собой, в черное, украшенное звездами небо.

Анастазия улыбнулась:

— Я такая же трусиха как и все остальные.

— В это трудно поверить.

— Но это правда. — Она подошла к нему, положила руку на плечо. — Я не могу покинуть своих суррогатов. Тогда распадется связь между нами. Как видишь, моя свобода весьма ограниченна.

Сзади послышались шаги, раздался хриплый голос:

— Должен заметить, что сценка весьма любопытная.

В дверях стоял Абель Мандевиль. Он прошел вперед.

— Крутишь шашни с этой бородатой вороной? Обнимаешься с ним?

Анастазия разозлилась:

— Не слишком ли много ты позволяешь себе?

— Ха! Моя грубость не так отвратительна, как твое легкомыслие.

Бибурсон встал:

— Боюсь, что я испортил вам весь вечер.

Мандевиль хмыкнул:

— Не обвиняй себя. На твоем месте мог быть любой другой.

Раздался еще один голос. В комнату заглядывал Винсент:

— Могу я поговорить с тобой, Анастазия?

— Еще один! — воскликнул Абель.

Роденейв напрягся:

— Это оскорбление, сэр.

— Не имеет значения. Что тебе здесь нужно?

— Я не понимаю, почему это вас должно интересовать. — Абель двинулся к нему. Роденейв, ростом чуть не вдвое ниже, не тронулся с места. Анастазия очутилась между ними:

— Эй, петухи! Остановитесь! Абель, уйдешь ли гы наконец?

Абель взбесился:

— Мне уйти? Мне?

— Да.

— Я уйду последним. Я хочу говорить с тобой. — Он махнул в сторону Роденейва и Бибурсона:

— Эй, вы, уходите!

Бибурсон поклонился и вышел.

Винсент нахмурился:

— Может быть, мы увидимся позже? Мне нужно объяснить...

Анастазия прошла вперед. Ее лицо выражало страшную усталость:

— Не сегодня, Винсент. Мне нужно отдохнуть.

Роденейв удалился.

Анастазия повернулась к Абелю:

— Пожалуйста, мне нужно переодеться.

Мандевиль стоял как бык:

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Я не хочу ничего от тебя! — голос ее сорвался на крик. — Ты понимаешь, Абель? Я с тобой покончила, навсегда, насовсем! Уходи! — Она отвернулась и принялась стирать грим.

Сзади послышались тяжелые шаги. Испуганный крик, стон, звук упавшего тела...

 

 

1

Воскресенье, Вэйлок проснулся в состоянии крайней прострации. Он медленно оделся, вышел на улицу и направился вдоль озера к Эсторгази Сквер. Вэйлок заглянул в небольшое кафе, выбрал место с видом на озеро и набережную. И заказал крепкий чай с рогаликами и джемом.

Площадь заливал солнечный свет. Народу было больше, чем обычно. Стайка крикливых детей играла в игру «Найди Гларка». За соседним столиком сидели трое юношей, они о чем-то разговаривали, громко смеялись.

Вэйлок прислушался: рассказывали анекдоты, большей частью неприличные.

На душе у Вэйлока было погано. Все, что происходило с ним, было просто чудовищно. Его считали монстром, убийцей. Он постоянно попадал в какие-то истории. А вокруг пустота и чужие, холодные лица. Смех молодых людей бил по нервам, раздражал. Хотелось накричать на них, устроить драку. Хотелось выплеснуть горечь, усталость. Но окружающие были не при чем, словно из другого мира. Просто все так сложилось в его судьбе.

Постепенно он приходил в себя. Ласковое солнце за окном, блики озера, яркая зелень — все это отогревало его, возвращало силы.

Вэйлок достал из кармана конверт Роденейва, стал рассматривать пленку Анастазии. Разделить эти два изображения, наложенные друг на друга совсем нетрудно. Обычная фототехника с фазовым анализом.

Он спрятал конверт в карман. Роденейв сильно рисковал из-за Анастазии. Если станет известно, чем он занимается, парень потеряет работу и угодит в Клетку Стыда. Вэйлок однажды рискнул, но напрасно. Кажется, сейчас пришло время рискнуть опять, но теперь вероятность выигрыша несомненно больше.

Вэйлок взял газету. С первой страницы на него смотрело лецо Анастазии де Фанкур, прекрасное, одухотворенное. Да, ее вчерашнее выступление было запоминающимся. Вэйлок взглянул на название газеты «Кларион» — газета Абеля.

Он быстро пробежал глазами новости. Миллионер Гларк предлагал все свое состояние за слоп Амаранта. Автор статьи беспощадно высмеивал миллионера. Новый суперинтендант Леон Граделла рассказывал о Баллиасском Паллиатории. Лига Гражданской Морали гневно клеймила развлечения в Карневале, называя их позорными, грязными, отвратительными.

Вэйлок зевнул, отложил газету, выглянул в окно. По набережной шла странная пара: высокий угрюмый молодой человек и женщина, такая же высокая, с гладкими рыжими волосами, лицом похожим на скрипку.' На ней был ярко-зеленый жилет, ярко-желтая юбка, на руках звенела дюжина медный браслетов.

Вэйлок узнал ее: Пледж Каддиган. Пледж почувствовала на себе взгляд, она встратились глазами.

— Гэвин Вэйлок! — воскликнула она и всплеснула длинными руками. Она подхватила молодого человека и потащила в кафе, к столику, где сидел Вэйлок.

— Роджер Бисли, Гэвин Вэйлок, — представила она. — Мы можем посидеть с тобой?

— Конечно. — Если Пледж и скорбела о муже, то хорошо скрывала.

Пледж и Роджер сели за стол Вэйлока.

— Я надеюсь, Роджер, — сказала Пледж, — что Гэвин Вэйлок станет одним из наших.

— Кем же? — спросил Вэйлок.

— Визерером, конечно. Сейчас все мыслящие люди приходят к нам.

— А кто такие Визереры?

Пледж в притворном ужасе закатила глаза:

— О нас так много говорят... Мы люди протеста. Мы создали свою коалицию и теперь организуем центральный комитет.

— Зачем?

Пледж удивилась:

— Чтобы стать реальной силой и противостоять правительству.

— Что же именно вы можете сделать?

Пледж снова всплеснула руками. Баслеты зазвенели.

— Если все будут заодно, то все будет просто. Нынешние условия жизни невыносимы. Мы хотим перемен. Все, кроме Бисли.

Бисли кротко улыбнулся:

— Наш мир несовершенен. Но я уверен, что нынешняя система ничем не хуже любой другой.

Пледж сделала гримасу:

— Видишь, насколько он консервативен?

Вэйлок посмотрел на Бисли:

— Почему же он тогда с вами?

— А почему нет? — воскликнул Бисли. — Я самый настоящий Визерер. Они спрашивают друг друга: каким будет мир? А я конкретизирую вопрос: каким будет мир, если нынешние условия сохранятся?

— Он не предлагает ничего конструктивного, лишь спорит с нами.

— Ничего подобного. У меня есть четкая тачка зрения. Она настолько проста, что Пледж и ее горячие друзья не могут понять ее. Я считаю так: во-первых, каждый стремится к вечной жизни.

Во-вторых, этого нельзя допустить, иначе мы вступим в новый век Хаоса. И, наконец, третье — дать вечную жизнь лишь тем, кто заслужил ее. А это и есть наша нынешняя система.

— Но люди! Их постоянное нервное непряжение, страдания, ужас! Что ты скажешь о несчастных, заполняющих Паллиатории? Двадцать пять процентов всего населения!!!

Бисли пожал плечами:

— Мир несовершенен. В нем всегда будет страх и боль. Мы стремимся уменьшить их. Именно этим и нужно заниматься.

— О, Роджер! Ты не можешь серьезно верить в то, что говоришь!

— При отсутствии доказательств обратного, верю. — Он повернулся к Вэйлоку. — Во всяком случае, такова моя точка зрения, за что и подвергаюсь нападкаи со стороны этих горячих голов.

— Я встречался с Визерером вчера вечером, — сказал Вэйлок. — Его звали Якоб Мил...

— Якоб Мил! — Пледж от возбуждения ущипнула Бисли. — Роджер, позвони ему. Он живет рядом. Спроси, не придет ли он сюда.

Роджер Бисли сделал гримасу, Фледж не выдержала:

— Хорошо. Я сама. — Она встала, пошла к телефону.

— Очень горячая особа, — заметил Бисли.

— Да, пожалуй.

Пледж вернулась:

— Он выходит. Сейчас будет здесь.

Вскоре появился Якоб Мил и был представлен Вэйлоку.

Мил наморщил лоб: — Ваше лицо мне знакомо. Мы уже встречались?

— Я видел вас вчера в Пан-Арт Юнион.

— Да?-- Мил нахмурился. — Возможно. Я не помню... Ужасное событие.

— Действительно ужасное.

— А что случилось? — спросила Пледж и не успокоилась, пока не получила полный отчет о происшедшем.

Снова заговорили о Визерерах. Мил посетовал на упадок и дегенерацию статичного общества. Вэйлок смотрел на оззеро.

— Якоб, ты витаешь в облаках! — сказал Роджер. — Чтобы идти, нужно знать куда!

— Человечество уничтожило своего последнего врага. Мы открыли тайну вечной жизни и она должна принадлежать всем!

— Ха, ха, — рассмеялся Бисли. — Под этой маской доброты скрывается самая жестокая доктрина. Кларжес, неселенный Амарантами, плодящимися и размножающимися! А потом — спасайся, кто может!

Вэйлок оторвал взгляд от озера.

— Ход событий будет неотвратимым. Сначала мы переполним свое государство. Затем перехлестнем через границы. Варвары объявят нам войну. Мы будем оттеснять их все дальше. Наше население будет постаянно расти. Мы оросим пустыни, воздвигнем острова в океанах, вырубим джунгли — и все это время нам придется воевать.

— Это будет империя, — проборматал Бисли, — воздвигнутая на костях, замешанная на крови.

— А что потом? — поинтересовался Вэйлок. — Мы завоюем мир. Через сто лет вечной жизни люди будут стоять на земле плечем к плечу, а те, кому не нашлось места на суше, будут плавать на плотах.

Якоб Мил вздохнул:

— Именно это я и называю леностью мышления. Все видят проблему, обсуждают ее возможные решения, а затем опускают руки и живут по-прежнему, утешая себя тем, что хотя бы выговорились.

Наступила пауза.

Ее прервал Якаб Мил:

— Будь у меня власть, я никому не сообщил бы о своих идеях. Ими должен проникнуться каждый. Каждый должен понять необходимость такого шага.

— Но Якоб! — сказала Пледж. — Все обеспокоины, все ищут решение, все думают, куда идти дальше.

Якоб пожал плечами:

— Я знаю, куда мне идти — но пойдут ли за мной остальные? Думаю, что не имею права звать за собой других.

Роджер усмехнулся:

— Может, ты все-таки укажешь нам направление?

Мил добродушно заулыбался и показал на небо.

— Вот наш путь. К звездам. Вселенная ждет нас.

Наступила тишина, все были в замешательстве. Якоб смотрел на них, улыбаясь.

— Вы считаете меня сумасшедшим? Может, я и есть сумасшедший. Тогда извините.

— Нет, нет, — запротестовала Пледж.

— Может, это и решение проблемы, — сказал Бисли, — но не для жителей Кларжеса. У нас устоявшийся образ жизни, привычки, работа в конце концов.

— Цитадель, — сказал Мил с презрением. И указал на Актуриа. — А это сердце цитадели.

Пледж вздохнула:

— Ты мне напомнил. Мне нужно проверить свой слоп. Я не была там уже две надели. Кто-нибудь идет со мной?

Бисли согласился сопровождать ее. Все разом поднялись, вышли из кафе.

Вэйлок остановился у киоска, купил газету. Заголовок на первой полосе ошеломил его: «Абель Мандевиль совершил второе по тяжести страшное преступление: самоуничтожение». Шеф Убийц Обри Херват писал по этому поводу: «Мы надеемся и настаиваем, чтобы те, кто будет общаться с новым Абелем Мандевилем, были великодушны и снисходительны. Естественно, его поступок не скрыть от нового Абеля, но не нужно рассматривать его как потенциального самоубийцу. Дадим ему шанс снова построить свою жизнь и будем обращаться с ним как с обычным человеком».

 

2

На следующее утро Вэйлок пришел в Актуриан, подал заявление с просьбой принять его на работу.

Молодая женщина, заполнявшая его карточку, была холодна и немногословна. По свему было видно, что она не одобряет решение Вэйлока:

— Естественно, это ваше право — работать там, где хочется. Но я советую подумать. На работу, даюшую высокий слоп, претендует много не менее умных, высокообразованных людей. Человек с амбициями может подыскать работу в другом месте.

Вэйлок отказался следовать ее совету. Его проводили в боковую комнату, там он подвергся подробному тестированию. Когда Вэйлок вернулся в офис, молодая женщина расшифровывала результаты тестов.

Она с нескрываемым интересом посмотрела на него:

— У вас довольно высокий коэффициент, но я все равно не могу вам предложить многого. Ваше техническое образование не позволит занять пост начальника отдела или лаборатории. Может быть, вам нужно в отдел общественных отношений, тем более один из инспекторов недавно ушел в отставку. Если хотите, я узнаю.

Девушка вышла. Вэйлок остался.

Ожидание затянулось — вот уже более получаса о нем никто не вспоминал. Вэйлок начал злиться. Прошло еще десять минут — девушка вернулась. Она была явно расстроена.

— Ну как?

Она торопливо заговорила:

— Прошу прощения, мистер Вэйлок. Но я ошиблась. Должность, о которой я говорила, уже занята. Я могу предложить вам три места: помощник хранителя времени, ученик механика и охранник. Все они примерно одинаковы по слопу. — Она увидела, как изменилось выражение лица Вэйлока. — Возможно, со временем вы приобретете достаточную квалификацию и сможете занять подходящее место.

Вэйлок смотрел на нее:

— Странная ситуация. С кем ты говорила?

— Ситуация именно такая, как я объяснила вам.

— Кто проинструктировал тебя?

Она отвернулась:

— Извините, меня ждут дела.

Вейлок наклонился к ней:

— Ответь, с кем ты консультировалась? Прошу, скажи, это очень важно.

— Я, как всегда, показала все данные супервизору.

— И?

— Он сказал, что вы не подходите для той должности, которую предложила я.

— Я хочу поговорить с супервизором.

— Как желаете, сер, — с явным облегчением сказала девушка.

Супервизором был Клеран Тисволд, толстый маленький человечек с грубым красным лицом и жесткими торчащими волосами цвета соломы. При виде Вэйлока глаза его превратились в щелочки.

Разговор длился 15 минут. Тисволд полностью отрицал наличие какого-либо давления на него, однако голос его звучал неуверенно. Он согласился с тем, что Вэйлок имеет достаточно высокий коэффициент, дающий ему право занять ответственный пост.

— Я не только ориентируюсь на результаты тестов, но и сам оцениваю претендента, — заключил Тисволд.

— Как же вы могли оценить иеня, не повидавшись со мной?

— К сожалению, не располагаю временем для споров с вами. Принимаете ли вы то, что вам предложено?

— Да, — сказал Вэйлок. — Я принимаю. — Он поднялся. — Оформляться я приду завтра. А сейчас я иду подать на тебя заявление Трибунам. Надеюсь, ты проведешь приятный вечер.

Вэйлок вышел из Актуриана. Небо затянуло серой пеленой. Холодный ветер и дождь заставили его вернуться в Актуриан.

Двадцать минут стоял он в вестибюле, мысли были одна другой горче. Ясно было — если Джакинт и ее дружки Амаранты не прекратят травлю, он будет вынужден принять контрмеры.

Нужно объяснить Джакинт, чем может закончиться ее агрессивная политика.

Вэйлок позвонил ей.

Экран засветился, но изображения на было.

— Гэвин Вэйлок! Какой угрюмый! — начала с издевательств Джакинт.

— Я должен поговорить с тобой.

— Мне не о чем говорить с тобой. Если ты хочешь, иди к Каспару Джарвису, расскажи, как ты убил меня, как стер память об этом из своего мозга...

Вэйлок не успел ответить, как экран погас. Джакинт выключила связь.

Он почувствовал себя слабым и опустошенным. Кто может повлиять на Джакинт? Роланд Зигмонт, президент Общества Амарантов. Вэйлок нашел код и позвонил Роланду.

Вспыхнул экран. Послышался голос:

— Резиденция Роланда Зигмонта. Кто говорит и какое дело?

— Я, Гэвин Вэйлок. Хочу говорить с Роландом по делу относительно Джакинт Мартин.

— Секунду.

На экране появился Роланд Зигмонт. Сухое лицо, лишенное эмоций, острый взгляд.

— Я узнаю лицо из прошлого, — сказал Роланд. — Это лицо Грэйвина Варлока.

— Может быть, — ответил Вэйлок. — Но я пришел говорить не об этом.

Роланд заметил:

— Я знаком с этим делом.

— Тогда вы должны остановить ее!

Роланд выразил удивление:

— Монстр уничтожил Джакинт. Мы не потерпим посягательства на жизнь Амарантов. Это должно быть ясно всем.

— Значит, эта травля — официальная политика Общества Амарантов?

— Не в таком выражении. Наша политика — это достижение справедливости. Я советую вам отдать себя в руки правосудия, в противном случае ваша карьера не состоится.

— Вы не признаете результаты чтения мыслей?

— Я смотрел записи. Совершенно очевидно, что вы нашли способ блокировать определенные участки памяти. Существование такого способа тоже является угрозой нашему обществу — еще одна причина, по которой вы должны отдаться в руки правосудия.

Не говоря больше ни слова, Вэйлок выключил связь. Хотелось освободиться от всего этого, забыть о неприятностях, никогда не видеть лиц своих недругов, а их, оказывается, так много.

Он принял горячий душ, вытерся насухо и бросился на диван. Сон был беспокойный, тяжелый. Когда Вэйлок проснулся, приближался полдень. Дождь перестал, рваные облака неслись по небу.

Он сварил кофе, выпил его, даже не почувствовав вкуса. Необходимо поговорить с Джакинт, объясниться с нею до конца.

Он надел новый темно-голубой костюм и вышел на улицу.

 

3

Джакинт Мартин жила на Вандунских холмах, откуда открывался вид на весь Кларжес. Ее дом был небольшой, элегантный, за ним располагался сад с прекрасными цветочными клумбами.

Вэйлок нажал на кнопку звонка. Возле двери появилась Джакинт. Она была удивлена.

— Почему ты здесь?

— Могу я войти?

Она помолчала:

— Хорошо. — Джакинт повела его в гостиную, украшенную экзотическими вещицами из варварских стран: глиняная посуда из Альтамира, фигурки богов из Хотана, стекло из Дедекана...

Джакинт выглядела великалепно. Ее пепельные волосы были распущены, глаза сверкали. Она выжидательно смотрела на Вэйлока.

— Ну, так зачем ты здесь?

Вэйлок чувствовал, что ему трудно не обращать внимания на красоту Джакинт. Она холодно улыбнулась:

— Скоро прибудут мои гости. Если ты еще раз хочешь уничтожить меня, то учти, незамеченным тебе уйти не удастся. А если ты пришел, чтобы признаться мне в любви, то это совершенно бессмысленно.

— Ни то, ни другое, — хрипло сказал Вэйлок. — Хотя твое поведение заставляет меня желать первого, а твоя внешность второго.

Джакинт рассмеялась:

— Может, ты присядешь, пока мы беседуем?

Вэйлок сел на низкий диван возле окна:

— Я пришел говорить с тобой, убедить, упросить — называй это как хочешь... он помолчал, но Джакинт стояла перед ним, внимательная и настороженная.

Вэйлок продолжал:

— По меньшей мере трижды за последние две недели ты вставала на моем пути.

Джакинг хотела что-то сказать, но передумала.

— Ты подозреваешь меня в преступлении. Но если ты ошибаешься, ты не имеешь права мешать моей карьере. А если ты права, то должна понимать, что я человек, способный постоять за себя.

— А, вот, оказывается, что, — тихо проговорила Джакинт, — ты угрожаешь мне.

— Я не угрожаю. Если ты прекратишь мешать мне, наши пути не пересекутся. В противном случае, мы будем противниками и это будет плохо и для меня и для тебя.

Джакинт посмотрела в окно. На небольшую площадку опустился голубой Пелестин:

— А вот и мои друзья.

Двое мужчин и женщина вышли из кэба и направились к дому. Вэйлок встал. Но Джакинт внезапно сказала:

— Оставайся с нами. Заключим перемирие на пару часов.

— Я бы был бы рад заключить перемирие навсегда. И не отказался бы от более близких отношений, Джакинт, и ты это прекрасно знаешь.

— О! До чего же хитер и ловок монстр. И распутен к тому же. Он желает изучить жертву со всех сторон.

Прежде чем Вэйлок смог ответить, раздался звонок и Джакинт пошла встречать гостей.

Это были композитор Рори Мак-Клачерн, реставратор древних музыкальных инструментов Малон Керманец, темноволосая девушка-Гларк Фименелла.

Позже пришли и другие гости, среди которых были канцлер Клод Имиш и его секретарь, самоуверенный молодой Рольф Авершам.

Джакинт устроила роскошный обед. Разговор был легким, шутливым. Почему, спрашивал себя Вэйлок, так не может быть всегда? Он почувствовал на себе взгляд Джакинт. Настроение у него поднялось. Он выпил больше вина, чем обычно, с легкостью вступал в беседу.

Рори Мак-Клачерн сыграл свое новое произведение, основанное на древних мелодиях.

Канцлеру Имишу музыка показалась скучной и они с Вэйлоком удалились в другую комнату.

— Мы где-то недавно встречались, — сказал Имиш.

Вэйлок напомнил ему обстоятельства встречи.

— Да, конечно. Я встречаюсь с таким количеством людей, что мне трудно запомнить всех.

— Безусловно, у вас такая работа.

Канцлер рассмеялся:

— О, я присутствую на празднествах, поздравляю новых Амарантов, читаю приветственные адреса в Пританеоне, — он презрительно махнул рукой. — Однако по Конституции я обладаю большими полномочиями и если бы я ими воспользовался...

Вэйлок вежливо согласился, хотя прекрасно знал, что стоит канцлеру воспользоваться даже самой незначительной властью, он будет выведен из состава Пританеона в течение 24 часов. Пританеон был всего лишь символом власти, оставшимся с тех далеких времен, когда требовалось принимать срочные решения.

— Прочитай внимательно Великую Хартию, — сказал канцлер. — Это супертрибун, сторожевой пес. Мой долг — постоянно инспектировать общественное благосостояние и общественные институты. Я имею право собирать чрезвычайные сессии Пританеона, я верховный суперинтендант убийц. — Имиш хмыкнул. — В этой работе есть один недостаток. Она не дает слопа. — Его взгляд упал на темнолицего юношу, пришедшего вместе с ним. Он сделал гримасу. — А вот еще один недостаток в моей работе. Заноза в сиденье.

— Кто он?

— Мой секретарь, помощник и козел отпущения. Его титул Вице-канцлер, а его должность еще большая синекура, чем моя. — Имиш с удовольствием смотрел на своего помощника. — Однако Рольф желает, чтобы его считали важной персоной. — Он пожал плечами. А чем ты занимаешься, Вэйлок?

— Я работаю в Актуриане.

— Да? — Имиш заинтересовался. — Замечательное место. Возможно, я скоро приду туда с инспекцией.

Музыка кончилась, все присутствующие поздравляли композитора.

В полночь собрались уходить первые гости. Вэйлок дождался, пока разъехались все. Наконец они с Джакинт остались одни.

 

4

Джакинт устроилась рядом с ним на диване, поджав под себя ноги. Она внимательно рассматривала его.

— Ну а теперь умоляй, упрашивай меня, помнишь?

— И достигну ли я чего-нибудь?

— Думаю, нет.

— Почему ты так неумолима?

Джакинт резко сменила положение:

— Ты никогда не видел того, что видела я, иначе бы ты понял мои чувства. — Она искоса взглянула на него, как бы сравнивая с ним того, кого она видела в своем воображении. — Память постоянно возвращает меня в Тонпенг. Каждый день там совершается церемония Большая Ступа, каждый день там пляшут жрецы и приносят жертвы... — Она поморщилась при этих воспоминаниях.

— А, это действительно может объяснить твою непримиримость.

— Если демоны существуют, — прошептала Джакнит, — то они собрались в Тонпенге. За исключением одного. — И она снова бросила взгляд на него.

Вэйлок решил проигнорировать это обвинение: — Ты преувеличиваешь зло этих людей, судишь их слишком сурово. Вспомни, они живут в своей обстановке, в другой культуре.

Они приносят жертвы... Но история человечества помнит много зла. Мы — продукт эволюции, потомки хищников. Каждый кусок мяса, съедаемый человеком, отобран у другого живого существа. Мы все рождены для убийства, мы убиваем, чтобы жить!

Джакинт побледнела при этих ужасных словах, но он не обратил на это внимания.

— У нас нет инстинктивного отвращения к убийству, оно продукт нашего времени.

— Правильно! — вскричала Джакинт. — Разве не в этом предназначение Кларжеса? Мы должны совершенствовать себя. Если мы будем терпеть среди нас монстров, мы совершим грех перед нашими потомками.

— И ты считаешь, что общество нужно очистить от меня?

Она взглянула на него, но ничего не ответила.

Немного погодя Вэйлок спросил:

— А что ты скажешь о. Вейрдахе? Об Абеле Мандевиле?

— Если бы это зависело от меня, — сказал Джакинт сквозь зубы, — каждый монстр, к какому бы филу он ни принадлежал, должен быть уничтожен полностью и окончательно.

— Значит, ты травишь меня только потому, что это в твоих силах?

Она наклонилась к нему:

— Я не могу остановиться, я не могу пожелать тебя, я не могу переделать свои убеждения и идеалы!

Их глаза встретились.

— Гэвин Вэйлок, — хрипло сказала она, — если бы ты доверился мне в Карневале! Но теперь ты мой личный монстр, и я не могу забыть об этом.

Вэйлок взял ее за руку:

— Насколько любовь лучше ненависти, Джакинт.

— И насколько лучше жизнь, чем небытие, — сухо ответила она.

— Я хочу, чтобы ты правильно поняла мое положение. Я буду бороться за выживание, я буду так жесток и безжалостен, как тебе и не снилось.

Рука ее напряглась:

— Ты имеешь в виду, что не отдашься в руки закона! — Она вырвала руку. — Ты бешеный волк, тебя нужно уничтожить раньше, чем ты принесешь вред тысячам людей!

— Подумай, прошу тебя. Я не хочу этой войны.

— О чем мне думать? Я больше не судья. Я доложила обо всем Совету Амарантов и они вынесли решение.

Вэйлок встал:

— Значит ты решилась?

Поднялась и Джакинт. Ее красивое лицо горело ненавистью:

— Конечно.

— Тогда все, что произойдет дальше, будет определять не только мою судьбу, но и твою.

В ее глазах появилась нерешительность, но только на миг:

— Гэвин Вэйлок, уходи. Больше нам говорить не о чем.

 

 

1

В понедельник утром Вэйлок пришел на работу в Актуриан. После необходимых формальностей он был представлен своему новому шефу — технику Бену Риву, низенькому темнокожему человеку с задумчивыми, грустными глазами. Рив рассеянно поздоровался с Вэйлоком, задумался.

— Тебе придется начать с самого низу. Но я думаю, ты другого и не ждал.

— Я здесь для слопа, — ответил Вэнс коротко. Все, что мне нужно, это шанс для возвышения.

— Ну что ж, шанс у тебя будет. Посмотрим, что можно предложить тебе сейчас.

Он повел Вэйлока через множество комнат, коридоров, лестниц. Там и тут им попадались компьютеры, сложные аппараты со множеством кнопок. Все мигало, гудело — ужасно действовало на нервы.

Трижды их останавливали охранники, проверяли пропуска. Все это подавляло Вэйлока. Он и не думал, что будет заниматься столь секретной работой.

— Видишь, — сказал Рив, — если не хочешь неприятностей, не выходи из своей зоны.

Когда они наконец пришли к месту работы Вэйлока, Рив принялся объяснять его обязанности. Он должен был снимать показания с некоторых приборов, докладывать о неисправности компьютеров. Да для такой работенки, подумал Вэйлок, особым умом обладать не обязательно. Он пересилил себя и принялся за работу. Рив смотрел на него и Вэйлоку показалось, что на лице начальника заиграла улыбка.

Понимаю, что пока не очень-то справляюсь с этой работой, — сказал Вэйлок, — но я уверен, немного практики — и все будет в порядке.

Рив улыбнулся:

— Каждый должен начинать, а это твой шанс. Если хочешь продвигаться вперед, тебе придется изучить вот это, — он показал Вэйлоку список технических книг. Рив взглянул на часы и вышел.

Вэйлок работал без энтузиазма. И когда закончился рабочий день, с радостью отправился домой.

Разговор с Джакинт казался теперь чем-то нереальным, далеким... Вдруг ему показалось, что кто-то следит за ним. Да, нужно быть осторожным.

На следующий день он попытался встретиться с Роденейвом, но у того был выходной день и найти его не удалось. Вэйлок пригласил Бэзила Тинкопа в ресторан.

— Как ты себя чувствуешь на новом месте? — спросил Вэйлок.

— Прекрасно, — глаза Бэзила засветились. — Мне уже обещали повышение и на следующей неделе мы проверяем одну из моих идей.

— Что за идея?

— Я всегда считал, что карты жизни, которые рассылают жителям Кларжеса, какие-то пресные, безжизненные. Я предлагал улучшить их. Теперь на каждой карте будет место для дружеского совета, девиза, может быть, даже для хороших стихов...

— И все это строго индивидуально, все определяется человеком, которому эта карта предназначена, — добавил Вэйлок.

— Правильно! — воскликнул Бэзил. — Мы хотим, чтобы все понимали: Актуриан признан служить людям, заботиться об их благополучии. И все начинается с этих маленьких посланий. — Он с победным видом смотрел на Вэйлока.

Внезапно послышались звуки сирены. Посетители кафе застыли, лица их побледнели, словно сигнал тревоги заставил каждого почувствовать себя виноватым.

Вэйлок что-то спросил у Бэзила, но его голос потонул в звуках сирены. В кафе вбежал человек, маленький, тощий, с впалыми щеками, растрепанный, испуганный. Он сел, положил руки на стол и опустил на них голову. Ему хотелось исчезнуть, спрятаться от страшной реальности хотя бы на миг.

Три человека в черной униформе вошли в кафе. Они быстро осмотрели все вокруг, подошли к беглецу, и, подхватив его под руки, потащили к выходу.

Сирены умолкли. Все сидели молча, не двигаясь, словно в оцепенении.

— Бедняга, — прервал молчание Бэзил.

— Его сразу посадят в Клетку Стыда? — поинтересовался Вэйлок.

Бэзил пожал плечами:

— Может, сначала будут бить. Он обвиняется не в преступлении, а в святотатстве.

— Да, — пробормотал Вэйлок. — Актуриан — святилище Кларжеса.

— Это огромная ошибка, — горячо заговорил Бэзил, — обожествление машины!

Подошел Алвар Визерспок, сотрудник Бэзила. Он был очень возбужден.

— Что вы думаете об этом шакале? — спросил он. — Нам нужно быть очень бдительными.

— Мы ничего не знаем о его проступке, — сказал Бэзил.

— Он работал здесь. Трюк его был простым, он перехватывал ленты с сообщениями о его работе и менял содержимое записи с помощью магнитных чернил.

— Неплохо, — задумчиво сказал Бэзил.

— Такое уже было. Но виновных всегда обнаруживали и бросали в Клетку Стыда.

— Сигнал тревоги звучит только тогда, когда трюк не удается. — Заметил Вэйлок. — Более удачливые умудрялись обмануть систему тревоги.

Визерспок взглянул на Вэйлока:

— Во всяком случае этого уже допрашивают убийцы, а потом его ждет Клетка Стыда и полуночная прогулка. Но он слишком слаб и напуган. Хорошей травли не получится.

— Меня там не будет, — заявил Бэзил.

— И меня тоже, — сказал Визерспок и отошел, чтобы подойти к другому столику и поделиться своими новостями.

Вэйлок вновь позвонил Роденейву, на этот раз ему повезло. Роденейв разговаривал нехотя, все время стараясь уклониться от встречи, на которой настаивал Вэйлок.

— Боюсь, что сегодня у меня нет времени.

— Но у меня очень важное и срочное дело.

— Я извиняюсь, но...

— Вызови меня к себе сейчас.

— Это невозможно.

— Ты помнишь то, что ты сделал по просьбе Анастазии?

Роденейв поморщился и медленно опустился в кресло.

— Хорошо. Я пошлю за тобой.

Через некоторое время к нему пришла девушка:

— Гэвин Вэйлок, ученик техника?

— Да.

— Прошу вас пройти со мной.

Она провела Вэйлока в кабинет Роденейва, коснулся пластины, которую протянула девушка. Этим он брал на себя ответственность за присутствие Вэйлока в пурпурной зоне.

Вэйлок сел без приглашения.

— Здесь можно говорить свободно?

— Да. В моем кабинете нет записывающих и подслушивающих устройств. — Роденейв не скрывал своей неприязни к Вэйлоку.

— Нам надо поговорить начистоту, в частности о твоем служебном преступлении по просьбе Анастазии.

— Довольно, — прервал его Роденейв. — Я же сказал. Здесь ничего не записывается.

Вэйлок улыбнулся и Роденейв ответил ему улыбкой обреченной овцы.

— Я думаю, — сказал Вэйлок, — что твое влечение к Анастазии не уменьшилось?

— Я теперь не круглый идиот, если ты это имеешь в виду. Я не хочу, чтобы меня закидали камнями Вейрды. — Он выжидательно смотрел на Вэйлока. — Но ведь не мои переживания привели тебя ко мне. Почему ты здесь?

— Мне кое-что нужно от тебя. И чтобы получить это, я дам тебе то, что ты хочешь.

Роденейв скептически улыбнулся:

— Что же такого я хочу?

— Анастазию де Фанкур.

Глаза Роденейва посерьезнели:

— Чепуха.

— Скажем так: одну из Анастазий. Ведь их несколько. Прошла неделя после того, как Анастазия умерла. Сейчас клетки открыты. Растет новая Анастазия. И остается еще несколько.

Взгляд Роденейва был жестким и враждебным. — Ну и что?

— Я хочу предложить тебе один из этих суррогатов.

Роденейв пожал плечами. — Никто не знает, где находятся эти клетки.

— Я знаю.

— Но ты предлагаешь мне ничто. Каждый из суррогатов — Анастазия. Если один из них отвергает меня, значит, и все остальные тоже.

— Если не применить аппарат стирающей памяти.

Роденейв посмотрел на Вэйлока:

— Это невозможно.

— Ты до сих пор не спросил меня, что хочу я.

— Хорошо. Что же ты хочешь?

— Ты достал одну телевекторную диаграмму. Мне нужны остальные.

Роденейв рассмеялся.

— Теперь я вижу, что ты сумасшедший. Ты понимаешь, чего просишь? Что будет с моей карьерой?

— Ты хочешь Анастазию? Вернее, одну из них?

— Я даже не хочу обсуждать этот вопрос.

— Но ты сделал это на прошлой неделе.

Роденейв встал: — нет. Это окончательный ответ.

— Вспомни, ты достал не одну, а три пленки. Сделав это, ты нанес мне вред. Поэтому и от меня жалости не жди.

Роденейв упал в кресло. Прошел час, в течение которого он изворачивался, лгал, умолял Вэйлока оставить его в покое. В конце концов он начал понемногу сдаваться.

Вэйлок не дал увести себя от основной темы.

— Я не прошу тебя делать ничего такого, что ты не делал раньше. Если ты поможешь мне, получишь то, что не получил в тот раз. Если откажешься помочь, получишь наказание за то, что ты уже совершил.

— Я подумаю.

— Не возражаю. Могу подождать.

Роденейв посмотрел на Вэйлока и несколько минут в комнате стояла напряженная тишина.

Наконец Роденейв произнес:

— У меня нет выбора.

— Когда ты дашь мне пленки?

— Тебе нужны только пленки Амарантов?

— Да.

— Я постараюсь сделать побыстрее.

— Сегодня понедельник. В среду вечером?

— В среду вряд ли? У нас будет посетитель. Канцлер Имиш со своей свитой.

— Да? — Вэйлок вспомнил разговор с канцлером. — Хорошо. Пусть будет пятница. Я приду к тебе вечером домой.

Ненависть исказила лицо Роденейва:

— Я передам тебе пленки в кафе «Далмация». И надеюсь, что увижу тебя в последний раз.

Вэйлок улыбнулся, встал:

— Я буду нужен тебе, чтобы ты получил свою долю. Возвращаясь домой, Вэйлок прошел мимо Клетки Стыда. Заключенный сидел неподвижно, безучастно глядя на окружающих. Вэйлок не остыл от разговора с Роденейвом и эта картина показалась ему еще более гнетущей, чем прежние.

 

2

Рабочее расписание Вэйлока все еще не было отрегулировано, в среду он освободился днем.

Вэйлок пересек площадь, зашел в кафе «Далмация». Он не спеша пил кофе и читал «Кларион».

«Вчера в городе Кобек, расположенном в верхней долине реки Шант, у самой границы произошли ужасные события, — прочел он на первой полосе. — Жители города занимались добычей и обработкой прекрасного розового мрамора. Они вели спокойный, размеренный образ жизни, никогда никому не причиняли вреда. Но на прошлой неделе случилось ужасное: кобекцы разгромили казармы пограничников, убили всех.

Электрический барьер впервые за много лет был отключен. Толпа бросилась в страну варваров, но была окружена и уничтожена. Варвары перешли границу и углубились на территорию Кларжеса. Они сеяли смерть и разрушения. В конце концов порядок был восстановлен, граница возобновилась, нанесенный ущерб огромен.

Что же случилось с жителями Кобека? Обвинить слоп было трудно. Жизнь там текла медленно и монотонно, но не было всего Карневаля и напряжение нервной системы накапливаясь годами, не имело выхода. Такова гипотеза ученых».

Вэйлок оторвал взгляд от статьи. На площади, обычно закрытой для транспорта, появился большой золотистый правительственный автомобиль.

Из него вышел канцлер Имиш, сопровождаемый темнолицым секретарем. Их встретили функционеры Актуриана. После обмена приветствиями все вошли в здание.

Вэйлок вернулся к чтению.

 

3

Канцлер Имиш в сопровождении Гемота Гаффенса, помощника супервизора, двух младших сотрудников и Рольфа Авершама, своего секретаря, стоял на галерее, откуда был виден весь архив Актуриана. Магнитные ленты в огромных шкафах непрерывно крутились, принимая и выдавая информацию. Имиш с изумлением наблюдал за работой сложных механизмов. Он покачал головой:

— Пожалуй, мне никогда не понять всего этого.

Один из младших сотрудников выдал:

— Эта сложная система отражает сложность нашей цивилизации.

— Возможно, — согласился Имиш.

Гемет Гаффенс усмехнулся:

— Может, мы продолжим?

Он прошел вперед и коснулся пластины на двери. Это была граница между зонами. Дверь открылась и их встретили охранники. После необходимой проверки все пошли дальше.

— У вас здесь больше предосторожностей, — сказал Имиш.

— Необходимая бдительность, — коротко ответил Г аффенс.

Они приблизились к двери с надписью:

ЛАБОРАТОРИЯ ТЕЛЕВЕКЦИИ

Гаффенс вызвал Нормана Неффа, супервизора и Винсента Роденейва, его помощника.

— Ваше лицо мне знакомо, — сказал Имиш Роденейву. — Правда, я встречаюсь со столькими людьми...

— Я видел вас на выставке Бибурсона.

— Да, да. Вы друг нашей Анастазии.

Норман Нефф торопливо попрощался и поручил Роденейву заняться гостями.

— Я буду очень рад, — сказал Роденейв. Он постоял, потирая подбородок, затем решился:

— Может, я покажу вам систему телевекции?

У дверей в лабораторию их снова остановили охранники. После необходимых формальностей всех пропустили.

— Почему такие предосторожности? — осведомился Имиш. — Неужели сюда кто-нибудь решит вломиться?

Гаффенс произнес ровным голосом:

— В данном случае, канцлер, мы охраняем частную жизнь наших граждан. Даже генерал-директор Джарвис не может затребовать информацию отсюда.

Канцлер кивнул:

— Может, вы объясните мне функции этой лаборатории?

— Роденейв продемонстрирует вам работу системы.

— Конечно, — согласился Роденейв.

Они прошли по белому полу к машине. Все отошли в сторону. Гаффенс позвал старшего техника, шепотом приказал ему что-то и тот включил машину.

Роденейв подвел Имиша и Авершама к пульту.

— Каждый человек имеет свою картину излучения мозга, такую же уникальную, как отпечатки пальцев. Когда же человек регистрируется в Бруды, излучение его мозга тут.

Имиш кивнул:

— Продолжайте.

— Чтобы обнаружить местонахождение человека, радиостанция излучает волны определенной длины, а две приемные станции принимают интерференционные волны и устанавливают его местонахождение. Изображение появляется в виде черной точки на карте. Вот... — Он поискал код, нажал кнопки. — Я набрал ваш код, канцлер. Вот здесь на карте — Актуриан, а эта черная точка — вы.

— Превосходно!

Роденейв продолжал рассказывать, нервно поглядывая на Гаффенса и старшего техника. Как бы случайно он нажал на пульте кнопку общества Амарантов. Защелкала машина и в кассету пошли пленки — одна за другой.

Руки Роденейва дрожали.

— Это, — пробормотал он, — телевекторы Амарантов. Но они, конечно, испорчены. — Пакет выскользнул из его рук и пленки рассыпались на пол.

Гаффенс с беспокойством воскликнул:

— Роденейв, что с вами?

— Ничего, ничего, — добродушно сказал канцлер Имиш. — Сейчас мы их соберем. — Он опустился на колени и начал собирать пленки.

— Не нужно, — благодарю вас, — сказал Роденейв. — Мы их все равно выбросим в корзину.

— А, тогда... — канцлер поднялся.

— Если вы удовлетворены, канцлер, мы можем двинуться дальше, — сказал Гаффенс.

Группа пошла к выходу. Рольф Авершам задержался. Он поднял одну из пленок, посмотрел на свет, нахмурился. Он повернулся к Гаффенсу, который уже выходил из лаборатории.

— Мистер Гаффенс, — позвал он...

 

4

Вэйлок сидел в кафе «Далмация», вертя в руках стакан. Делать ему было нечего, и он не мог придумать, чем бы себя занять.

Из Актуриана донесся звук тревоги. Вэйлок повернулся, но ничего особенного не увидел.

Прошло полчаса. Распахнулись ставни на верхнем этаже, заскрипели цепи и над площадью повисла Клетка Стыда.

Вэйлок привстал. В Клетке Стыда сидел Винсент Роденейв, его взгляд раскаленной иглой вонзился в мозг Вэйлока. Вэйлок почти физически ощутил это, но в нем не родилось никакого сочувствия, он лишь пожалел, что хорошо продуманный план сорвался.

 

 

1

Полночные улицы Кларжеса тихие, притаившиеся, лишь иногда откуда-то доносится приглушенный гул субвея.

Сегодня на улицах почти никого нет. В ночных кафе и театрах веселятся Гларки. Тот, кто решил снять напряжение, расслабиться, уехал в Карневаль.

Площадь перед Актурианом была пуста. В такое время в кафе «Далмация» обычно мало посетителей. Сегодня все столики заняты.

С реки наплывал редкий туман. Клетка Стыда стояла на площади, как нечто зловещее, жуткое, пришедшее из глубины веков.

Откуда-то донесся мрачный звон. Полночь. Цепи заскрипели, дверь Клетки Стыда открылась. Винсент Роденейв был освобожден.

Он осмотрелся, замер. Странные шорохи. Он сделал первый шаг. Откуда-то справа вылетел камень, ударил его в плечо. Роденейв вздрогнул. Леденящий кровь вой раздался в темноте. Это было неожиданно, странно, ведь Вейрды всегда действуют в полной тишине.

Роденейв бросился бежать в кафе «Далмация». Град камней обрушился на него. Они вылетали из мрака, как метеоры. Сегодня Вейрды были настроены очень агрессивно.

Над площадью появился какой-то предмет, вот он приземлился — воздушный кар. Дверца открылась и Роденейв нырнул внутрь. Кар взлетел. Несколько камней ударились о его обшивку, но не смогли пробить ее. Темные фигуры вышли из укрытия и растерянно смотрели на удаляющийся кар. Это была нарушением правил — Вейрды впервые вышли на открытое пространство.

 

2

Роденейв сидел, скорчившись в кабине кара. Глаза его напоминали осколки мутного стекла. Он поблагодарил спасителя и погрузился в свои мысли.

Вэйлок посадил кар и повел Роденейва к своему дому. Роденейв колебался, стоя на пороге, но все-таки решил войти. Он упал на диван:

— О, Господи. Все кончено. Обесчещен. Выброшен. — Он взглянул на Вэйлока. — Почему ты молчишь? Тебе стыдно?

Вэйлок промолчал.

— Ты спас меня. Но в этом нет ничего хорошего. Где теперь моя работа? Я встречусь с терминатором, как Серд. Это катастрофа для меня.

— И для меня, — сказал Вэйлок.

— А тебе-то что? Твои пленки остались.

— Что?

— Пока остались.

— Где они?

Выражение лица Роденейва внезапно изменилось:

— А теперь хлыст в моей руке.

Вэйлок задумался:

— Если ты сдержишь свое слово и отдашь мне пленки, я сдержу свое.

— Со мной все кончено. Зачем мне теперь женщина?

Вэйлок ухмыльнулся:

— Анастазия излечит твою боль. И еще не все потеряно. Ты образован и умен. Весь мир перед тобой. Есть много мест с гораздо большими возможностями продвинуться.

Роденейв фыркнул.

— Где пленки? — мягко спросил Вэйлок.

Они смотрели друг другу в глаза. Роденейв не выдержав, отвернулся:

— Они за обшлагом пальто канцлера.

— Что?

— Этот идиот секретарь поднял тревогу. Он прошел через пост проверки с куском пустой пленки. Тревога отключилась и тогда я взял канцлера за руку и сунул ему пленки за обшлага.

— А потом?

— Гаффенс увидел пустую пленку. Он сразу заподозрил меня, прошел в лабораторию и просмотрел остальные пленки. Все пустые. Но на всех отпечаки моих пальцев. Поэтому меня передали на допрос убийцам, а затем бросили в Клетку Стыда.

— А Имиш?

— Ушел с пленками.

Вэйлок вскочил. Час ночи. Он прошел к телефону, набрал номер резиденции канцлера в южном пригороде Трайенвуд.

После долгой паузы на экране появилось лицо Рольфа Авершама:

— Да?

— Я должен говорить с канцлером.

— Это невозможно. Он отдыхает.

— Всего несколько минут.

— Мне очень жаль мистер Вэйлок. Может вы назовете удобное для себя время?

— Завтра в десять.

Авершам посмотрел в книжку.

— В это время канцлер занят.

— Тогда в любое время, какое назначите вы.

Авершам нахмурился:

— Может быть, я выделю для вас десять минут в десять сорок.

— Прекрасно.

— Вы скажете, в чем состоит ваше дело?

— Нет.

— Как угодно. — Экран погас.

Вэйлок повернулся к Роденейву.

— Ты не сказал, для чего тебе нужны эти пленки.

— Я не уверен, что тебе нужно это знать, ответил Вэйлок.

 

3

Джакинт Мартин не могла заснуть. Ночь была душной. Джакинт вышла на балкон. Ночной город лежал под ногами. Какая-то необъяснимая тяжесть навалилась на Джакинт. Ей захотелось плакать. Великолепный Кларжес не должен погрязнуть в грехе. Человеческий гений создал этот город и он же должен спасти его теперь. Он должен встать стеной на пути гнусных монстров.

Утром она позвонит Роланду Зигмонту, председателю Общества Амарантов. Он человек с головой, он разделит ее беспокойство, он уже согласился действовать с ней против Вэйлока. Нужно, думала она, настоять на конклаве. Необходимо добиться встречи всего общества. Встретиться и все обсудить, чтобы выработать один общий план действий против общих врагов Кларжеса. Золотой Век должен продолжаться...

 

 

1

Резиденция канцлера располагалась в большом парке с мраморными статуями. И дом и сад были выдержаны в стиле старого Бижу. Дом завершался шестью башнями, стены их украшены мозаикой и витражами. Между башнями балконы с причудливыми металлическими решетками. Посадочная площадка находилась за воротами и строго охранялась.

Вэйлок вышел из кэба, к нему тут же подошли:

— Да, сэр?

Он назвал свое имя. Охранник проверил книгу и разрешил Вэйлоку войти.

Он поднялся на большую террасу, пересек ее и вскоре очутился в фойе. Точно в центре под огромной старой люстрой стоял Рольф Авершам.

— Доброе утро, мистер Вэйлок.

Вэйлок произнес вежливое приветствие.

— Я должен информировать вас, мистер Вэйлок, что канцлер не просто занят, он очень занят. Как вы знаете — я вице-канцлер. Может, вы изложите мне свое дело?

— Я уверен, что вы могли бы мне помочь, но мне в любом случае хочется увидеть моего друга канцлера Имиша.

Авершам поджал губы:

— Сюда, пожалуйста.

Он провел Вэйлока по тихому коридору. Лифт поднял их на последний этаж. Авершам пригласил Вэйлока в маленькую боковую комнатку. Он посмотрел на часы, выждал тридцать секунд, постучал в дверь.

— Войдите, — донесся голос Имиша.

Авершам открыл дверь, отступил в сторону. Вэйлок вошел. Канцлер Имиш сидел за столом, рассматривая старый фолиант.

— Как ваше здоровье? — спросил Вэйлок.

— Благодарю, ничего, — ответил Имиш.

Авершам сел в дальнем конце кабинета. Вэйлок не обращал на него внимания.

Отложив фолиант, Имиш откинулся в кресле и ждал, когда Вэйлок изложит свое дело. Он был одет в просторную блузу — там явно не было пленок.

— Канцлер, я пришел к вам не как знакомый, а как гражданин, обычный человек, хотя мне и пришлось оторвать время от своей работы.

Имиш нахмурился: — В чем же дело?

— У меня нет еще полной информации по делу, но возможно, оно представляет угрозу.

— Что ты имеешь в виду?

Вэйлок колебался.

— Вы полностью доверяете своим служащим? Они абсолютно надежны? — Он красноречиво удержался от того, чтобы не бросить взгляд на Авершама. — Может случиться так, что слово, даже неосторожный взгляд увеличат опасность.

— Какая-то чепуха.

Вэйлок пожал плечами:

— Может быть. — Затем он рассмеялся. — Пожалуй, я не буду говорить больше ничего, пока не случится что-либо, что подтвердит мои подозрения, сделает их более очевидными.

— Может, это будет самое лучшее.

Вэйлок расслабился, поудобнее устроился в кресле. — Мне очень жаль, что ваш визит в Актуриан кончился так неудачно. В некотором смысле я виноват в этом.

— Как это?

Краем глаза Вэйлок заметил блеск глаз Авершама.

— В том смысле, что я предупредил о вашем визите.

Имиш махнул рукой:

— Не думай об этом. Просто глупая история.

— У вас очень интересный дом. Но... но не подавляет ли он?

— Очень. Я бы не жил здесь, если бы не требовали правила.

— Сколько ему лет?

— Он построен лет за сто до Хаоса.

— Прекрасное здание.

— Да. — Внезапно канцлер обратился к Авершаму. — Рольф, может, вы займетесь рассылкой приглашений на официальный прием?

Авершам молча поднялся и вышел из кабинета: — Ну, Вэйлок, о чем ты говорил? — спросил Имиш.

Вэйлок осмотрелся:

— В вашем кабинете нет подслушивающих устройств?

На лице канцлера появилась смесь сомнения и негодования:

— Кому нужно за мной шпионить? — Он горько усмехнулся. — Я всего лишь канцлер, можно сказать, ничто.

— Вы глава Пританеона.

— Ха! Я ничего не могу. Если я воспользуюсь своей якобы властью, я попаду либо под домашний арест, либо в Паллиаторий!

— Может быть. Но...

— Что но?

— Вы знаете, что недавно были волнения среди жителей? Недовольство.

— Недовольство начинается и кончается.

— Вам не приходило в голову, что за этим стоит организация?

Имиш заинтересовался:

— К чему ты ведешь?

— Вы когда-нибудь слышали о Визерерах?

— Естественно. Банда болтунов.

— С виду. Но их организует и ведет к цели.

— Куда ведет? К какой цели?

— Кто знает? Мне говорили, что их первая цель — офис канцлера.

— Но это смешно. Мне ничего не грозит, по закону срок моего пребывания на посту канцлера — шесть лет.

— А предположим, переход, — сказал Вэйлок, не рискнув произнести слово «смерть».

— Это уже дурной вкус.

— Попробуй рассмотреть эту гипотезу: что произойдет в этом случае?

— Канцлером станет вице-канцлер Авершам. Так что...

— Совершенно верно, — сказал Вэйлок.

Канцлер посмотрел на него:

— Не хочешь же ты сказать, что Рольф... '

— Я ничего не говорю. Я только излагаю факты, из которых вы можете сделать выводы.

— Почему ты говоришь мне все это?

Вэйлок уселся поудобнее:

— Я сделал ставку на будущее. Я верю в стабильность и хочу ее. Я могу помочь защитить стабильность и при этом повысить слоп.

— А, — с легкой иронией произнес Имиш. — Теперь все ясно.

— Пропаганда Визереров делает из вас символ рокошной жизни и автоматического слопа.

— Автоматического слопа! — Канцлер горько рассмеялся. — Если бы они знали!

— Прекрасная идея — дать возможность узнать всем! Уничтожьте этот стереотип.

— Как?

— Самая эффективная пропаганда — это телепрограмма — экскурс в историю Пританеона и ваша биография, из которой ясно, что вы по праву занимаете этот пост.

— Но вряд ли кого это заинтересует. Ведь в наше время канцлер — всего лишь пешка.

— Но канцлер становится истинным главой во времена смуты и беспорядка.

— Такого в Кларжесе не может быть. Мы цивилизованный народ.

— Времена меняются. В воздухе носится дух недовольства. Одно из проявлений этого — усиление деятельности Визереров. Телепрограмма, о которой я говорил, разобьет основные положения их пропаганды. И если нам удастся существенно поднять ваш престиж, мы оба можем рассчитывать на повышение слопа.

Имиш задумался:

— Я не имею возражений против этого, но...

— Я принесу вам материалы для окончательной редакции.

— Да, это не повредит.

— Значит, я начинаю работать с сегодняшнего дня.

— Я хочу подумать, прежде чем принять окончательное решение.

— Естественно.

— Я уверен, что ты преувеличиваешь серьезность положения. А что касается Рольфа... Я не могу в это поверить.

— Давайте не будем сейчас делать выводов, — согласился Вэйлок. — Но лучше не доверяйте ему.

— Хорошо, — Имиш поерзал в кресле. — У тебя уже сложился план передачи?

— Главное, — сказал Вэйлок, — показать вас человеком старых традиций, очень ответственным, но простым и неприхотливым в повседневной жизни.

Имиш хмыкнул:

— Это будет трудно. Все знают, что я люблю и умею пожить.

— Неплохо было бы, — продолжал Вэйлок, — показать ваш гардероб: церемониальные костюмы и прочее...

Имиш был озадачен:

— Я думаю, вряд ли...

— Это будет хорошее вступление к разговору, — сказал Вэйлок. — Дань человеческому любопытству.

Имиш пожал плечами:

— Может, ты и прав.

Вэйлок встал. — Пожалуй, я прямо сейчас посмотрю ваш гардероб и сделаю кое-какие заметки.

— Как хочешь. Я позову Рольфа.

Вэйлок перехватил его руку, протянувшуюся к звонку:

— Я не хотел бы работать с мистером Авершамом. Вы только скажите, куда идти. Я сам найду.

Имиш засмеялся:

— Это весьма экстравагантно — использовать мой гардероб в качестве контрпропаганды! Впрочем, твое дело... — Он поднялся.

— Нет, нет, — запротестовал Вэйлок. — Я не хочу нарушать порядок вашей жизни больше, чем необходимо. Лучше я схожу один.

Имиш пожал плечами:

— Как хочешь.

Он рассказал Вэйлоку, куда идти.

— Я скоро вернусь, — сказал Вэйлок.

 

2

Вэйлок пошел по коридору. У нужной двери он остановился. Никого не было. Он распахнул дверь и вошел.

Образ жизни Имиша, как он и предполагал, трудно было назвать аскетическим. Белый мрамор, зеленый малахит, черное и красное дерево, бархатные обивки, шелковые шторы...

А там пальто, накидки, туники, плащи, пиджаки, бриджи, брюки. Сотни разнообразной обуви, церемониальные одежды нескольких десятков цветов, спортивная одежда, охотничья одежда... маскарадные костюмы... Вэйлок шарил глазами, стараясь найти алый пиджак, в котором вчера был канцлер.

Вот то, что нужно: во втором ряду он нашел его, снял с вешалки. Но тут же замер. В дверях стоял Авершам. Он медленно пошел вперед. Глаза его блестели.

— Я не мог понять интереса к гардеробу канцлера, пока... — он кивнул на пиджак. — Я понял, что тебе здесь нужно.

— Ты знаешь для чего я здесь? — спросил Вэйлок.

— Ты держишь пиджак, в котором канцлер ездил в Актуриан. Это единственное, что я понял. Дай его мне.

— Зачем?

— Из любопытства.

Вэйлок отошел в конец комнаты и, отвернувшись, стал доставать пленки. Он чувствовал их, но не мог зацепить. Сзади послышались шаги Авершама. Руки его схватили пиджак. Вэйлок рванул, но Авершам держал крепко. Вэйлок ударил Авершама в лицо, тот пнул его в низ живота. Вэйлок схватил ногу Авершама, резко вывернул ее. Авершам упал, покатился к окну, вскочил на ноги, но Вэйлок уже был рядом и снова ударил его. Авершам схватился за шелковые занавески, но не удержался, хрипло вскрикнул и упал. Вэйлок в ужасе смотрел на пустой прямоугольник окна. Снизу донесся вопль, а затем послышались странные звенящие звуки.

Вэйлок выглянул из окна и увидел тело Рольфа Авершама. Он упал прямо на металлическую ограду и напоролся на одну из острых пик. Ноги его судорожно дергались, задевая металлическую решетку. — Вот откуда этот звон, — подумал Вэйлок. Но вскоре все затихло.

Вэйлок вернулся к пиджаку, быстро вытащил пленки, повесил пиджак обратно.

Через мгновение он уже ворвался в кабинет Имиша. Канцлер быстро выключил экран, на котором обнаженные женщины и мужчины разыгрывали какую-то непристойную сцену:

— Что случилось?

— Я был прав, — задыхаясь сказал Вэйлок. — Авершам пришел в гардеробную и напал на меня! Он подслушивал нас!

— Но... но... — Имиш привстал с кресла. — Где же он?

Вэйлок сказал ему.

 

3

Канцлер Имиш диктовал рапорт Трайндервудскому шефу убийц.

— Его работа всегда изобиловала небрежностью. А затем я обнаружил, что он следит за мной. Я объявил ему, что увольняю его и взял мистера Вэйлока Гэвина на его место. Он ворвался в мой гардероб и напал на меня. К счастью, рядом был Гэвин Вэйлок. В завязавшейся борьбе Авершам выпал из окна. Это случайность, чистая случайность.

Убийца принял рапорт и ушел. Имиш, пошатываясь, прошел в комнату, где ждал Вэйлок.

— Все, — сказал он. — Я надеюсь, что ты прав.

— Это был единственный способ оправдаться. В любом другом случае вас ждал бы громкий скандал.

Имиш покачал головой, все еще ошарашенный тем, что случилось.

— Кстати, — сказал Вэйлок — когда мне приступить к выполнению своих обязанностей?

Имиш удивленно посмотрел:

— Ты действительно хочешь занять место Рольфа?

— Мне не нравится в Актуриане, я с удовольствим стал бы помогать вам.

— Так слоп не сделаешь, — прыгая с места на место.

— Я доволен, — сказал Вэйлок.

Имиш покачал головой: — Секретарь канцлера — это секретарь ничтожества. А это еще хуже, чем быть ничтожеством.

— Я всегда хотел иметь титул. Как ваш секретарь я становлюсь вице-канцлером. А кроме того, вы же сами сказали убийцам, что взяли меня на службу.

Имиш поджал губы:

— Ну и что. Ты можешь отказаться.

— Я боюсь, это вызовет подозрения. А кроме того, нам нужно подумать о Визерерах.

Имиш уселся в кресло, бросил на Вэйлока обвиняющий взгляд:

— Ужасное событие!

— Я сделаю все, чтобы вытащить вас из неприятностей.

Долгое время они смотрели друг на друга.

— Пожалуй, пойду, освобожу комнату от пожитков Авершама, — сказал Вэйлок.

 

 

1

Вэйлок провел день в своей квартире на Фариот Вэй, где теперь жил и Винсент Роденейв. Винсент исхудал, глаза его ввалились, поблекли.

Он работал над пленками. Крупномасштабная карта висела на стене. Вся она была утыкана булавками с алыми головками. Каждая отмечала местонахождение убежищ, где Амаранты хранят свои суррогаты. Вэйлок с большим удовлетворением изучал карту.

Он сказал Роденейву:

— Это самый опасный лист в мире.

— Я понимаю, — ответил Роденейв. Он показал на окно. — На улице все время дежурит убийца. За квартирой следят. А что если они ворвутся сюда?

Вэйлок нахмурился, сложил карту, сунул ее в карман. — Продолжай работу с остальными. Если я уеду на неделю...

— Ты можешь уехать? Ты работаешь?

Вэйлок улыбнулся:

— Я работаю за троих. Авершам минимизировал свои обязанности. Я хочу стать незаменимым.

— Как?

— Во первых, укрепив положение самого Имиша. Он уже сдался и ждет убийц. Он Серд, но надеется стать Вержем. Мы много ездим. Он укрепляет свой общественный статус, как может. Он произносит речи, дает интервью корреспондентам, короче ведет себя как человек, обладающий властью. — Вэйлок помолчал, затем задумчиво произнес:

— Он еще удивит нас всех.

 

2

Вернувшись в Трайенвуд, Вэйлок прошел прямо к канцлеру. Тот спал на диване. Вэйлок опустился в кресло.

Имиш проснулся, сел, сонно моргая:

— А, Гэвин. Ну как праздник в Кларжесе?

Вэйлок задумался:

— Так себе.

— Почему?

— Чувствуется какое-то напряжение. Все возбуждены. Свободный поток растрачивает свою энергию. Но если поток запрудить, энергия его нарастет до угрожающих размеров.

Имиш почесал голову и зевнул.

— Город переполнен. — Сказал Вэйлок. — Все вышли на улицу. Никто не знает, почему, но все вышли.

— Может, для моциона, — зевнул Имиш. — Подышать воздухом, посмотреть город...

— Нет. Люди возбуждены. Их не интересует город, они что-то задумали, они собираются в толпы.

— Это звучит так печально...

— Я этого и добиваюсь.

— Чепуха, — сказал Имиш. — Такие люди не создали бы Кларжес.

— Я согласен. Но великие дни приходят и уходят.

— Но?.. — воскликнул Имиш, — еще никогда в нашем обществе производительность не была такой большой, отходы производства такими маленькими...

— И еще никогда не были так переполнены Паллиатории.

— В тебе сегодня совершенно отсутствует оптимизм.

— Иногда я удивляюсь, почему я борюсь за слоп? Зачем стремиться стать Амарантом в обществе, которое падает вниз?

Имиш был и встревожен, и рассмешен:

— Сегодня у тебя очень желчное настроение.

— Великий человек, великий канцлер сможет изменить будущее, сможет спасти Кларжес!

Имиш встал, наклонился над столом:

— Ты полон интереснейших идей. Наконец, — он засмеялся. — Теперь я понимаю, откуда берутся слухи, которые ходят о тебе.

— Обо мне?

— Да, — Имиш смотрел на него сверху вниз. — Я слышал очень любопытную вещь.

— Что именно?

— Говорят, что черная тень тянется за тобой. Куда бы ты ни пошел, везде за тобой идет ужас.

Вэйлок фыркнул:

— Кто автор этой чепухи?

— Генерал-директор убийц Каспар Джарвис.

— Генерал-директор занимаетя сплетнями, в то время как Вейрды и Визереры нависли как топор палача над нашей цивилизацией?

Имиш улыбнулся:

— Сейчас, я думаю, ты не так серьезен, как тогда.

Вэйлок использовал Визереров как пугало, чтобы проникнуть в гардероб канцлера, но теперь он уже трезво относился к ним.

Имиш продолжал:

— Вейрды — это неорганизованная масса психопатов, Визереры витают в облаках, они романтики. Единственно опасные преступники укрываются в районе Тысячи Воров.

Вэйлок покачал головой:

— Мы их знаем. Они изолированы. А эти — часть нас. Они здесь, там, везде. Если Визерерам удастся распространить свою главную идею, что Кларжес болен, что Кларжес нужно лечить — число Визереров увеличится намного.

Имиш потер лоб в замешательстве:

— Но именно это ты говорил мне пять минут назад! Ты сам Архивизерер!

— Возможно, — сказал Вэйлок, — но мои предложения не столь революционны.

Имиш был непоколебим:

— Каждый знает, что мы живем в Золотом Веке. Генерал-директор говорил мне...

— Завтра вечером, — сказал Вэйлок, — состоится встреча Визереров. Я возьму вас на эту встречу и вы увидите все своими глазами.

— Где они встречаются?

— В Карневале. Холл Откровений.

— Этот сумасшедший дом? И ты еще принимаешь их всерьез?

Вэйлок засмеялся:

— Сходим и увидим.

 

3

Карневаль, как всегда, был заполнен людьми в ярких костюмах. Вэйлок надел новый ярко-оранжевого цвета, украшенный перьями. На лице его была бронзовая маска, в которой отражались огни факелов, свет фонарей, вспышки фейерверков. Теперь он сам походил на ходячий сноп пламени.

Имиш не отстал от него по оригинальности: на нем был костюм Матаганского воина. От него исходил звон колокольчиков, яркие бляхи отражали свет, голубые и зеленые перья колыхались в такт шагам. Его головной убор представлял собой умопомрачительную коллекцию пластин из разноцветного стекла, приклеенных к серебряному обручу.

Всеобщее возбуждение захватило Имиша и Вэйлока. Они громко смеялись и оживленно разговаривали. Имиш даже высказал желание забыть о деле, которое привело их в Карневаль, но Вэйлок был тверд и проходил мимо различных увеселительных домов. Они вошли в Холл Откровений.

Шум голосов оглушил их. Вдоль стен стояли пустоглазые античные богини, держащие зажженные факелы. Высокие потолки терялись во мраке. Под каждым факелом было возвышение, на каждом стояли мужчины или женщины. Все они излагали свои доктрины, около каждого стояли слушатели. На одно возвышение взобрались два оратора, каждый старался перетянуть собравшихся на свою сторону. Но после безуспешных попыток они бросились друг на друга с кулаками.

— Кто поплывет со мной? — кричал с одного возвышения оратор. — Я строю ковчег и мне нужны деньги. На моем острове, клянусь, будет настоящий рай. Там полно фруктов.

— Это Кизим, примитивист. Он уже десять лет собирает людей для своей колонии, — сказал Вэйлок.

— А как насчет каннибалов-варваров? — спросил кто-то ехидно. — Нам придется съесть их раньше, чем они съедят нас. — Толпа дружно расхохоталась.

— Мы будем купаться в теплой воде, спать на горячем песке — это же натуральная жизнь, спокойная, мирная... — но его уже никто не слушал. — Причем здесь каннибалы? — надрывался Кизим. — Остров мой и им придется уйти!

— С сотней черепов в качестве трофеев, — добавил кто-то, и Кизим вконец смешался и исчез.

Имиш и Вэйлок пошли дальше.

— Лига заката солнца, — сказал Вэйлок. — В основном Гларки.

— ...и затем, в конце, о, братья и сестры, не отворачивайтесь, потому что я скажу: наступает конец! Мы снова возвращаемся в Лоно Великого Друга, мы будем жить вечно в славе, которая недоступна Амарантам! Но мы должны сейчас верить, должны отречься от земных соблазнов, отдать свои души Великому Другу!

— ...десять тысяч сильных мужчин — вот все, что нам нужно! — кричал с другого возвышения тщедушный мужчина. — Зачем нам потеть и изнурять себя работой в Кларжесе? Я поведу вас, поведу Легион Света! Десять тысяч, закованные в металл, хорошо вооруженные! Мы пройдем через Таппанию, мы освободим Мерсию, Ливернь, Эскобар. И затем — мы сами станем Амарантами. Всего только десять тысяч, Легион Света...

На противоположном возвышении стояла хрупкая женщина с бледным лицом. Глаза ее, большие и дикие, смотрели куда-то вдаль, не видимую другим. Она как будто не знала, что ее слушают:

— ...Страх и зависть, они с нами, а с кем справедливость? Бессмертие принадлежит одинаково — и Амарантам, и Гларкам: никто не умирает. Как живет Амарант? Он использует суррогаты, он полностью сливается с ними? Как будет жить Гларк? Почти так же. Он будет сливаться не со своими суррогатами, а с человеком. Все люди будущего его суррогаты. Он будет сливаться с человечеством, он будет жить вечно!

— Кто это? — спросил Имиш.

— Не знаю. Я ее вижу впервые... А вот и Визереры. Идем, послушаем.

Женщина исключительной красоты стояла на возвышении.

— ...Сейчас трудно определить тенденцию, если она, конечно, есть. Однако ответ могут дать Паллиатории. Некоторых пациентов излечивают и выпускают. Эти излеченные возвращаются к работе, к борьбе за фил. А человек, как веревка — где тонко, там и рвется — ведь в этом месте развивается наибольшее напряжение. И он уже снова в Паллиатории. Чтобы решить проблему, нужно не укреплять веревку, нужно уменьшить напряжение. Но напряжение не уменьшается, напротив, растет. Поэтому, как мы согласились на прошлой встрече, нужно готовиться к чему-то. Здесь Моркас Марр, который даст ам дальнейшую информацию.

Она сошла с помоста. Имиш подтолкнул Вэйлока:

— Я знаю эту женщину. Это Иоланда Бенн! — Он был ошарашен. — Иоланда Бенн! Подумать только!

Моркас Марр уже стоял на возвышении. Невысокий, крепкий человек с суровым лицом. Он говорил ровным голосом, изредка заглядывая в записную книжку.

— По рекомендации комитета мы упрощаем администрирование и оставляем только главных по районам. Здесь у меня список главных, который я оглашу. Естественно, кандидатуры могут быть одобрены не всеми, но мы полагаем, что сейчас не до выборов. Сейчас важно, как можно быстрее привести организацию в действие.

Имиш прошептал Вэйлоку в ухо:

— О чем это он, черт побери?

— Слушайте!

— Каждый главный, назовем его лидером, организует свой район, назначает свою исполнительную группу, вырабатывает план действий. Сейчас я прочту список лидеров. — Он поднял книжку.

— Координатор Якоб Мил.

По толпе прошло волнение. Вэйлок повернулся и увидел Мила. Рядом с ним стояла женщина с длинным нервным лицом, впалыми щеками, рыжими волосами: Пледж Каддиган.

Моркас Марр закончил чтение:

— Вопросы есть?

— Конечно есть! — прозвучал голос рядом с Вэйлоком, и он с удивлением увидел, что это крикнул канцлер Имиш.

— Я хочу знать, какова цель этой мощной полузаконспирированной организации?

— Мы надеемся защитить человечество и цивилизацию от надвигающегося катаклизма.

— Катаклизма? — Имиш был удивлен.

— Разве можно подобрать более подходящее слово для полной анархии? — Еще вопросы?

— Мистер Марр, — сказал Мил, выступив вперед. — Мне кажется, я узнал крупного политического деятеля. — Тон его был язвительным. — Это канцлер Пританеона Клод Имиш. Может, нам удастся привлечь его в свои ряды?

Имиш поддержал его иронию:

— Я мог бы вступить в вашу организацию, если бы я знал, чего вы хотите.

— Ха! — воскликнул Мил. — На этот вопрос никто не может дать ответа. Мы не хотим определять свою цель. И в этом наша сила. Каждый из наших уверен, что основная цель организации совпадает с его личной целью. Мы связаны только общим вопросом:

— Куда катится мир? Как его переделать?

Имиш разозлился:

— Вместо того, чтобы болтать о катаклизме и блеять «Куда, куда», вы бы лучше спрашивали себя: «Что могу сделать я, чтобы разрешить те проблемы, которые сотрясают Кларжес?»

Несколько минут стояла тишина, сменившаяся взрывом негодования. Вэйлок оставил Имиша и подошел к Пледж Каддиган и Якобу Милу.

— Как ты оказался в столь изысканном обществе? — спросила Пледж.

— Моя дорогая Пледж, — ответил Вэйлок, — я сам теперь изысканное общество. Я вице-канцлер.

Якоб Мил нашел эту ситуацию очень занимательной:

— И вы, номинальные главы правительства, почему вы здесь, в такой подозрительной компании, как мы?

— Мы надеемся повысить свой слоп, доказав, что Визереры — это конспиративная, подрывная организация.

Мил рассмеялся:

— Если вам будем нужна помощь, обращайтесь ко мне.

Сердитые возгласы прервали их. Этот вечер превзошел все ожидания Вэйлока.

— Послушайте этого осла, — прошептал Мил.

— Если вы не партия преступных синдикалистов, — кричал Имиш, то почему вы создаете целую организацию?

Десяток голосов ответил ему, но Имиш не слушал.

— Вы можете быть уверенными в одном. Я намереваюсь напустить на вас убийц. Я выведу вас на чистую воду!

— Ха! — вскричал Моракс Марр презрительно. — Давай, давай! Кто будет слушать тебя? У самого младшего из нас больше влияния, чем у тебя!

Имиш махнул рукой. Он не мог найти слов и только плюнул. Вэйлок взял его за руку:

— Идем.

Ослепленный гневом Имиш позволил увести себя. В Помадре, на четвертом этаже знаменитого «Кольца Садов», они сели за столик и выпили прохладительное.

Имиш молчал. Он стыдился того, что пришлось уйти так позорно. Вэйлок тактично молчал. Оба смотрели на залитый огнями Карневаль. Была полночь, праздник продолжался.

Даже воздух вздыхал и вибрировал.

Имиш поставил стакан на стол:

— Идем, пора.

Но они зашли еще в «Аргонавт», выпили ликеру. Имишу стало нехорошо. Они решили возвращаться домой.

Карневаль был каким-то призрачным, нереальным. Огни цветных фонарей поглощались темной водой реки, сгорбленные мрачные фигуры пробирались в полумраке. Кто-то из них был Ревелером, никому не известным, кто-то — Бербером, который, как и Вейрд, находит удовольствие в мрачных преступлениях и насилии. Группа незнакомцев вышла из темноты и направилась к Имишу и Вэйлоку. Они набросились на канцлера и его помощник.

Имиш сразу рухнул на колени и старался покинуть поле боя на четвереньках. Вэйлок отступил. Тени двигались на него, нанося удары. Один пришелся по лицу. Вэйлок ответил, но силы были неравны. Вскоре он лежал на земле. Маска свалилась с его лица...

— Это же Вэйлок! — послышался шепот. — Гэвин Вэйлок.

Вэйлок выхватил нож, ударил по чьей-то ноге, услышал крик. Он вскочил, бросился вперед, нанося удары направо и налево. Ночные бандиты побежали, рассеялись во тьме.

Вэйлок обернулся к Имишу, тот со стонами поднимался на ноги. Они побрели по экспанаде. Одежда их была в полном беспорядке, волосы растрепаны. Несколько синяков и ссадин украшали лица.

В конце набережной они взяли кэб и полетели через реку, в Трайенвуд.

 

4

Канцлер Имиш был в дурном настроении несколько дней. Вэйлок, как обычно, исполнял свои обязанности.

Имиш вошел в кабинет Вэйлока, уселся в кресло.

Ребра его все еще болели, синяки не полностью сошли с лица. Он сильно переживал то ночное событие: похудел, в уголках рта прорезались морщины.

Вэйлок слушал, как Имиш, путаясь и сбиваясь, пытается изложить свою концепцию:

— Как ты знаешь, Гэвин, я анахронизм. Золотой Век не нуждается в сильном лидере. Но... — Он помолчал, задумался. — ...При чрезвычайных обстоятельствах... — Странные вещи творятся в Кларжесе, но никого это не беспокоит. Я намеревался заняться этим. Поэтому... — Он повернулся к Вэйлоку. — Позвони генерал-директору убийц Каспару Джарвису, попросил быть здесь в одиннадцать часов.

Вэйлок кивнул:

— Хорошо, канцлер.

 

 

1

Вэйлок позвойил на Центральную Станцию в Гарстанге и попросил соединить его с генерал-директором Джарвисом. Этот процесс потребовал много времени и усилий. Ему пришлось спорить последовательно с оператором, чиновником Главной Станции... и наконец перед ним на экране возник сам Джарвис — могучий человек, сидящий за своими бумагами, как собака над костью.

— Какого дьявола вам надо?

Вэйлок объяснил и Джарвис стал более дружелюбным.

— Значит, канцлер желает видеть меня в одиннадцать часов?

— Да.

— А ты вице-канцлер, Вэйлок?

— Да.

— Интересно. Я надеюсь познакомиться с тобой поближе, вице-канцлер!

— Значит, в одиннадцать, — бесстрастно сказал Вэйлок.

Джарвис и два его помощника появились за десять минут до назначенного времени.

Джарвис прошел в приемную, остановился возле стола Вэйлока, осмотрел его внимательно и улыбнулся, как заговорщик:

— Вот мы и встретились лицом к лицу.

Вэйлок встал и кивнул.

— Надеюсь, не в последний раз, — продолжал Джарвис. — Где канцлер?

— Я провожу вас к нему.

Вэйлок проводил Джарвиса в кабинет канцлера. Джарвис оставил своих помощников у двери.

В кабинете ждал Имиш. Он сидел в массивном старом кресле. За его спиной на стене висели портреты всех канцлеров Кларжеса. Был полон достоинства. Он приветствовал Джарвиса, затем дал знак Вэйлоку оставить их одних.

— Ты нам не нужен, Гэвин. Можешь идти.

Вэйлок с поклоном удалился Джарвис с развязным дружелюбием сказал:

— Я занятый человек, канцлер. Полагаю, вы хотите мне сказать что-то важное.

Имиш кивнул:

— Думаю, да. С некоторых пор меня стало беспокоить положение в Кларжесе...

Джарвис поднял руку:

— Один момент, сэр. Если Вэйлок имеет отношение к делу, можно позвать его сюда. Потому что он все равно будет подслушивать.

Имиш улыбнулся:

— Может, он и хитрец, но тут нет подслушивающих устройств. Мой кабинет тщательно проверяется.

Джарвис скептически осмотрел комнату:

— Вы не будете возражать, если я сам проверю кабинет.

— Ради Бога, если считаете нужным.

Джарвис достал какой-то прибор в форме трубки и прошелся с ним по комнате, проверяя показания на шкале, он повторил процедуру во второй и в третий раз.

— Странно. Действительно ничего нет.

Он подошел к двери, открыл ее. Возле двери стояли его люди. Все было спокойно.

Джарвис вернулся в свое кресло:

— Теперь будем говорить.

Вэйлок, стоял в соседней комнате, приложив ухо к отверстию, которое он предусмотрительно проделал. Он улыбнулся, услышав слова Джарвиса.

— В некотором смысле, здесь замешан Вэйлок, — доносился голос Имиша. — Из своих собственных соображений он показал мне ту опасность, которую вы не хотите замечать.

— Мое дело только непосредственная опасность.

Имиш кивнул:

— Наверное, это мое дело. Я говорю о любопытной организации — Визерерах.

Джарвис пренебрежительно махнул рукой:

— В них ничего интересного нет для нас.

— У вас есть агенты в этой организации?

— Нет. Их нет и в Лиге Солнечного Заката, и у Абракадабристов, и в Гильдии Масонов, и в Объединенном Земном Шаре, и у Серебряных Сионистов...

— Я хочу, чтобы вы немедленно занялись Визерерами.

Начался спор. Имиш был неумолим. Наконец Джарвис поднял руки:

— Хорошо. Я сделаю, что вы просите. Времена неустойчивы, возможно, мы слишком беспечны.

Имиш кивнул, откинулся в кресле. Джарвис наклонился к нему через стол. — А теперь у меня к вам настоятельная просьба. Бросьте Вэйлока. Избавьтесь от него. Это темная лошадка. Более того, он монстр. Если вы заботитесь о репутации Пританеона, вы уволите его до того, как мы пришлем за ним.

Достоинство Имиша поколебалось.

— Вы имеете в виду случай с моим предыдущим секретарем?

— Нет. — Джарвис внимательно посмотрел на Имиша. Тот отвел взгляд. — Согласно вашему свидетельству, Вэйлок в этом невиновен.

— Нет, — поспешно сказал Имиш, — конечно, нет.

— Я говорю о преступлении, которое совершилось несколько месяцев назад в Карневале, где Вэйлок убил Джакинт Мартин.

— Мы вошли в контакт с его сообщником: неким бербером по имени Карлеон. Карлеон может дать показания, достаточные для осуждения.

— Почему вы мне говорите это? — напряженно спросил Имиш.

— Потому что вы можете помочь нам.

— Как?

— Карлеон хочет прощения. Он хочет покинуть район Тысячи Воров и вернуться в Кларжес. У вас есть право дать ему прощение.

Имиш мигнул:

— Моя власть чисто номинальна. Вы это прекрасно знаете.

— Тем не менее она есть. Я сам могу пойти в Колледж Трибунов или в Пританеон и просить амнистии для Карлеона. Но тогда будет огласка, дурацкие вопросы.

— Но этот Карлеон... разве он не виновен так же, как и Вэйлок? Почему нужно простить одного, чтобы наказать другого?

Джарвис молчал. Оказывается, Имиш не так глуп, как он предполагал.

— Это политическое дело, — наконец сказал Джарвис. Вэйлок — это специальный случай. Я получил приказ осудить его любым способом.

— Вне всякого сомнения, это давит Общество Амарантов? — поинтересовался Имиш.

Джарвис кивнул:

— Рассмотрите ситуацию с этой точки зрения. Два преступника — Вэйлок и Карлеон на свободе. Подарив амнистию Карлеону, мы схватим Вэйлока. Очевидный выигрыш.

— Я понимаю... У вас есть необходимые бумаги?

Джарвис достал из кармана документ.

— Нужно только подписать здесь.

Имиш прочел список преступлений, за которые он прощает Карлеона. Негодование охватило его:

— Это же исчадие ада. И вы хотите простить этого человека, чтобы схватить Вэйлока, святого по сравнению с ним!

Он бросил документ на стол.

Со стоическим терпением Джарвис снова начал объяснять ситуацию:

— Я же говорю, сэр, мы ничего не теряем, простив Карлеону его преступления — он все равно живет свободным в Карневале. Но зато мы получаем Вэйлока... И кроме того, нам следует не забывать об интересах высокопоставленных особ...

Имиш взял перо, нацарапал свою подпись. — Хорошо. Пусть будет так.

Джарвис взял документ, сложил его, встал:

— Спасибо за помощь, канцлер.

— Я надеюсь, что не буду иметь неприятностей в Пританеоне, — забеспокоился Имиш.

— В этом я могу вас заверить. Они ничего не узнают.

Джарвис вернулся к себе и тут же ему позвонил Имиш. — Директор, Вэйлок исчез.

— Исчез? Как?

— Не знаю. Он ушел, не сказав мне ни слова.

— Хорошо. Благодарю за звонок.

Экран погас. Джарвис глубоко задумался. Он нажал кнопку и проговорил в микрофон:

— Прощение Карлеоса готово. Свяжитесь с ним. Договоритесь о встрече. Чем скорее, тем лучше.

 

2

Человек в медной маске быстро шел по открытому тротуару. Возле маленькой стальной двери он остановился, осмотрелся, вошел, вновь остановился. Он ждал две секунды, пока сработает ловушка: огненные молнии ударили в пол перед ним и позади него.

Он поднялся по ступеням и вошел в комнату, где не было ничего, кроме деревянных скамеек и грубого стола. За столом сидел старик со сморщенным лицом и большими горящими глазами.

— Где Карлеон? — спросил человек в маске.

Старик кивнул на дверь:

— В своем музее.

Человек в маске быстро подошел к двери, открыл ее, пошел по темному коридору, прижимаясь то к левой стене, то к правой. В самой темной части коридора он нащупал боковую дверь, открыл ее, оказался в длинной комнате. Она была освещена зеленоватым светом, что усиливало гнетущее впечатление.

Огромный человек с круглым мертвенно-бледным лицом вопросительно посмотрел на вошедшего:

— В чем дело?

Его посетитель снял маску.

— Вэйлок! — Карлеон схватился за пистолет, но оружие Вэйлока было наготове, безжизненное тело Карлеона рухнуло на пол.

Вэйлок прошел по музею. Карлеон был некроманом: он собирал экспонаты, показывающие смерть в самых разнообразных видах и формах. Вэйлок с удивлением смотрел на распростертое тело Карлеона. Этот человек собирался стать свободным ценой жизни Вэйлока. Да, Вэйлок недооценил решительность своих противников и их неразборчивость в средствах...

Он вернулся в мрачную приемную. Старик сидел как и раньше.

— Я убил Карлеона, — сказал Вэйлок. Человек не выказал ни удивления, ни интереса.

— Карлеон захотел на ту сторону реки. Он договорился с убийцами об амнистии.

Старик молчал.

— Мне нужна сотня человек, Рубель, — сказал Вэйлок. — У меня большие планы и мне нужна помощь. Я буду платить по пятьсот флоринов за ночь.

Рубель угрюмо кивнул:

— Есть опасность?

— В какой-то степени.

— Деньги вперед?

— Половину.

— А у тебя есть они?

— Да, Рубель. Грэйвен Варлок, издатель «Кларжес Дирекшен», был богатым человеком. Ты будешь играть роль нанимателя.

— Когда нужны люди?

— Я скажу тебе за четыре часа до начала. Они должны быть сильные, быстрые, умные, хитрые и точно выполнять приказы.

— Сомневаюсь, чтобы в Карневале набралась сотня таких.

— Тогда бери и женщин. Они тоже подойдут. В некоторых отношениях даже лучше.

Рубель кивнул.

— Еще одно. Убийцы в основном действуют через тебя, Рубель. Ты их агент.

Рубель улыбнулся змеиной улыбкой.

— Возможно, ты знаешь и других информаторов. Предупреждаю: полная тайна. Никакой утечки. Ты отвечаешь за это. Понял?

— Абсолютно.

— Прекрасно. На следующую нашу встречу я принесу деньги.

Зазвонил телефон. Рубель искоса взглянул на Вэйлока, ответил. Голос говорил на сленге, не понятном для непосвященных.

Рубель повернулся к Вэйлоку:

— Убийцы хотят Карлеона.

— Скажи им, что Карлеон мертв...

 

3

Эту новость передали Джарвису. Он действовал решительно:

— Пошлите Специальный отряд в Карневаль. Приказ — найти Гэвина Вэйлока и схватить его.

Прошло два часа и отряд вернулся ни с чем.

— Он ускользнул.

Джарвис сидел в кресле, глядя на черные крыши города. — Мы найдем его... Жаль, что нельзя использовать телевекцию... Они связывают нам руки!

Джарвис отдавал приказы один за другим.

 

 

1

Общество Амарантов собралось на свой 229 конклав. Каждый член Общества находился у себя дома перед большой стеной, сделанной из десяти тысяч плиток. На каждой плитке-экране было изображение Амаранта и лампочки, отражающей его мнение потому или иному вопросу. Если лампочка светилась красным светом, это означало крайне неодобрительное отношение, оранжевым — просто неодобрительное, желтым — нейтральное отношение, зеленым — одобрение и голубым — полное одобрение.

В стене было вмонтировано устройство, которое обсчитывало все данные.

Сегодня вечером на конклав собралось девяносто два процента членов.

После официальной церемонии открытия Роланд Зигмонт занял экран оратора.

— Я не буду терять время на вступление. Мы сегодня встретились, чтобы обсудить дело, которое каждый из нас старался не замечать: насильственное уничтожение Амарантов.

Мы игнорировали эту проблему до сих пор из ложного стыда и не считали ее серьезной. Действительно, в противном случае — зачем нужны были бы наши суррогаты?

Сейчас мы должны выступить за свои принципы: посягательство на жизнь есть крайнее зло и мы обязаны бороться с любым проявлением этого.

Вы удивляетесь, почему сейчас встал этот вопрос. Основная причина — это продолжающаяся серия уничтожений. Последнее — это Анастазия де Фанкур. Ее убийца покончил с собой и пока среди нас не появились ни новая Анастазия не новый Абель.

Но главное — это Гэвин Вэйлок, известный нам как Грэйвен Варлок.

Я передаю слово Джакинт Мартин, которая занималась этим делом.

Лицо Джакинт появилось на центральном экране. Глаза ее расширились и сияли странным блеском. Видимо, она была перевозбуждена и напряжена.

— Дело Гэвина Вэйлока — это общая тенденция отношения к нам, Амарантам. Впрочем, может, я несправедлива к Вэйлоку, потому что человек он уникальный!

Давайте посмотрим преступления, за которые он несет прямую ответственность: Абель Мандеваль, я — Джакинт Мартин. Предположительно: Сет Каддиган, Рольф Авершам; только вчера Бербер Карлеон. Все это события, известные нам. А сколько неизвестных? Зло идет за Вэйлоком.

Почему? Случайность? Может, Вэйлок невинное орудие зла? А может, он дошел до такой степени эгоизма, что ему ничего не стоит взять человеческую жизнь для достижения своих целей?

Голос ее зазвенел, слова запрыгали, как дождевые капли с крыши. Она тяжело дышала.

— Я изучила Гэвина Вэйлока. Это не невинное орудие зла! Это монстр! У него мораль хищника, и она дает ему могущество — могущество, направленное против жителей Кларжеса. Это физическая угроза каждому из нас.

Вся мозаика всполошилась: — Почему? Почему? Почему? — неслись крики с каждого экрана.

Джакинт продолжала:

— Вэйлок презирает наши законы. Он нарушает их когда захочет. А успех заразителен. За Вэйлоком могут последовать и другие. Он загрязняет наше общество, как вирус!

Вся мозаика гудела и перешептывалась.

— Цель Гэвина Вэйлока — стать Амарантом, и он изо всех сил стремится к этому. — Она посмотрела на мозаику из десятка тысяч взволнованных лиц. — Если мы решим, мы можем проигнорировать законы Кларжеса и дать ему то, что он хочет. Какова ваша воля?

Шум голосов, как звуки прибоя, вырвался из громкоговорителей. Индикаторы засветились всеми цветами радуги, но больше всего было красного и оранжевого. Панель центрального регистра стала розовой.

Джакинт подняла руку:

— Но если мы не сдадимся, я предупреждаю вас, нам придется сражаться с этим человеком. Нам придется не просто подчинить его, этого будет недостаточно, мы должны... — Она наклонилась вперед. — ...мы должны уничтожить его!

С мозаики не донеслось ни звука.

— Некоторые из вас потрясены. Но к этой мысли нужно привыкнуть. Этот человек хищник и должен быть уничтожен.

Она села. Роланд Зигмонт, председатель Общества, снова занял место на центральной панели. Он тихо заговорил:

— Джакинт осветила специальный объект общей проблемы. Без сомнения, Грэйвен Варлок умный преступник. Он каким-то образом перехитрил убийц и скрывался семь лет, после чего зарегистрировался в Бруды, как свой же реликт с намерением снова пробиться в Амаранты.

— Разве это плохо? — спросил кто-то.

Роланд проигнорировал вопрос. — Однако...

На экране снова появилась Джакинт. Она обшаривала глазами тысячи людей. — Кто это спросил?

— Я.

— А кто ты?

— Я. Гэвин Вэйлок. Или Грэйвен Варлок, если вам это больше нравится. Я — вице-канцлер Пританеона. Дай мне слово, председатель.

Лицо Вэйлока появилось на центральной панели. Десять тысяч глаз рассматривали волевое лицо.

— Семь лет назад, — начал Вэйлок, — я был передан убийцам за преступление, в котором виновен лишь технически. Благодаря большому везению я сегодня здесь, чтобы выразить протест. Я прошу конклав отменить свой орден на арест, признать свою ошибку и восстановить меня в членах Общества со всеми правами.

Роланд Зигмонт заговорил. В его голосе чувствовалось волнение:

— Конклав проголосует, принять или не принять твою просьбу.

— Ты монстр, — сказал чей-то голос. — Мы никогда не подчинимся твоему требованию.

Вэйлок повторил стальным голосом:

— Я прошу голосования.

Контрольная панель стала красной.

— Вы отвергли мою просьбу, — сказал Вэйлок. — Роланд Зигмонт, могу я узнать, почему?

— Я могу только предположить мотивы, которыми руководствовалось Общество, — ответил Роланд. — Очевидно, мы чувствуем, что твои методы неприемлемы. Ты обвинен в готовности совершить преступление. Нас тревожит твоя агрессивность. Мы не считаем тебя достойным занять место среди Амарантов.

— Но при чем здесь мой характер? Я Грэйвен Варлок и я уже был признан Амарантом.

Роланд сослался на слова Джакинт Мартин:

— Ты зарегистрировался в Актуриане как Гэвин Вэйлок. Так?

— Верно. Но это всего лишь...

— Значит, для закона ты и есть Гэвин Вэйлок. Грэйвен исчез. А ты Гэвин Вэйлок. Бруд.

— Я зарегистрировался как Гэвин Вэйлок, реликт Грэйвена. Однако я точная копия Грэйвена и, следовательно, имею право на все то, на что имел право сам Грэйвен.

Джакинт рассмеялась:

— Пусть на это ответит Роланд. Он специалист в этих делах.

Роланд много говорить не стал:

— Я отвергаю притязания мистера Гэвина Вэйлока. Грэйвен был Амарантом очень мало времени и его суррогаты не успели развиться.

— Но вы можете, — сказал Вэйлок, — проэкзаменовать меня по всему прошлому Грэйвена. И когда я отвечу на все вопросы, вы сможете признать меня суррогатом Грэйвена, и тогда я буду считаться новым Грэйвеном.

— Я не могу понять это. Вы можете быть реликтом Грэйвена, но никак не его копией, суррогатом.

Спор затянулся. На центральном экране теперь были они оба.

— Но разве это не ваша доктрина относительно суррогатов? — спросил Вэйлок. — Разве вы не считаете каждый суррогат своей копией?

— Нет. Каждый суррогат абсолютно индивидуален до тех пор, пока в него не введут личность прототипа. Только тогда он становится копией. Только тогда он становится, Амарантом.

Вэйлок в первый момент не нашелся что ответить. Он казался на экране смущенным и потерянным.

— Значит суррогаты абсолютно независимые личности?

— В общем да.

Вэйлок обратился ко всем. — Вы все согласны?

На контрольной панели вспыхнул голубой цвет.

— Признавая это, — сказал Вэйлок задумчиво, — вы признаетесь в ужасном преступлении.

Наступила тишина.

Вэйлок продолжал окрепнувшим голосом:

— Как вы знаете, я выполняю общественные функции. Они минимальны, но реальны. В отсутствие канцлера я, вице-канцлер, обвиняю Общество Амарантов в нарушении одного из основных законов.

Роланд Зигмонт нахмурился:

— Что за чепуха?

— Вы содержите взрослые личности в плену, да. Моя обязанность прекратить это насилие. Вы должны немедленно освободить личности, или понесете соответствующее наказание.

Негодующий шепот постепенно перешел в рев. Сквозь него прорвался голос председателя:

— Вы сумасшедший.

Лицо Вэйлока на экране казалось маской из темного камня:

— Вы сами признали, что держите в заключении тех, кто не является вашими копиями. Теперь вам нужно выбирать. Либо суррогаты независимые личности, либо они копии протоамаранта.

Председатель отвел глаза:

— Я буду рад предложить членам общества ответить на это идиотское заявление. Секстон ван Эк?

— Это обвинение действительно идиотское, — сказал Секстон ван Эк после некоторого колебания. — Более того, оно оскорбительно.

— Джакинт Мартин? — Ответа не было. Ее экран был пуст.

— Грандон Плантагенет?

— Я согласен с Секстоном ва Эк. Это обвинение нужно игнорировать. И вообще, что он хочет?

— Либо примите меня в Общество Амарантов, либо отпустите свои суррогаты, — сказал Вэйлок.

Тишина, слабые смешки, шепот.

— Вы же знаете, что мы никогда не выпустим суррогаты в мир, это идиотизм, — сказал Роланд.

— Значит, вы признаете мое право войти в Общество Амарантов?

Панель стала оранжевой, затем красной.

Вэйлок заметно разозлился:

— Вы забываете о разуме, о здравом смысле.

— Ты не обманешь нас. Мы не пойдем на твои условия, — послышались голоса.

— Я предупреждаю: я не беспомощен. Однажды вы принесли меня в жертву и я много лет прожил в страданиях.

— Как это мы принесли тебя в жертву? — спросил председатель. — Разве мы виновны в преступлении Грэйвена Варлока?

— Вы осудили его на тягчайшее наказание за проступок, который совершает один из сотни. Абель Мандевиль убил сразу двоих — но он возродится в одном из своих суррогатов.

— Я могу только сказать, — отвечал Роланд, — что Грэйвен должен был соблюдать осторожность до тех пор, пока не развились его суррогаты.

— Я не отойду в сторону, — страстно крикнул Вэйлок. — Я буду требовать то, что положено мне по праву. Если вы отвергнете меня, я буду столь же безжалостен, как и вы.

На всей мозаике отразилось удивление. Роланд с легкой улыбкой сказал: — Хорошо. Если хочешь, мы рассмотрим твое дело, но я сомневаюсь...

— Нет. Я использую свою силу сейчас. Так что выбирайте сейчас...

— Какую силу? Что ты можешь сделать?

— Я могу освободить ваши суррогаты. — Вэйлок смотрел на них с улыбкой. — Вообще-то я предполагал исход моих переговоров, так что их освобождают прямо сейчас. И освобождение будет продолжаться до тех пор, пока вы не признаете мои права или все суррогаты будут освобождены.

Амаранты онемели. Ни звука не доносилось с экранов.

Роланд неуверенно засмеялся:

— Ну теперь все ясно. Этот человек — Гэвин и Грэйвен — понятия не имеет, где они находятся. Он не может выполнить свою угрозу.

Вэйлок поднял лист бумаги:

— Вот суррогаты, которые уже выпущены:

Барбара Венбо 1513

Англеси Плэйс.

Альберт Пондиферри

20153 Скайхэвен.

Мэй дел Харди

Клодекс Чендэри, Уиблесайд.

Карлотта Миппин

32863 Пять Углов.

Разделись крики ужаса, Амаранты стали обсуждать, нужно ли оставаться у экрана или необходимо скорее спасать свои суррогатов.

— Покидать конклав бессмысленно, — сказал Вэйлок. — Сегодня будет выпущена только часть суррогатов. Около четырехсот. Работа уже наполовину сделана и будет закончена до вмешательства. Завтра будут выпущены следующие четыреста. И так все последующие дни. А теперь о моих проблемах: вернете ли вы мне мои права, или я вас всех сделаю несчастными?

Лицо Роланда побледнело:

— Мы не можем нарушить закон Кларжеса.

— Я не прошу нарушать законов. Я Амарант и хочу, чтобы вы просто подтвердили это.

— Нам нужно время.

— Я не могу дать его. Решайте сейчас.

— Я не имею права говорить за всех.

— Голосуйте.

Роланд услышал звонок телефона, взял трубку. Когда он положил ее, лицо его было окаменевшим.

— Все верно. Он прав. Суррогаты на свободе!

— Вы должны признать мои права!

— Пусть начнется голосование! — крикнул Роланд.

Замелькали огни... Все цвета... Зеленый... Желтый...

Оранжевый... И вот цвет установился зелено-голубой.

— Ты выиграл, — слабым голосом сказал Роланд.

— И что теперь?

— Я поздравляю тебя, брат, Амарант.

— Вы снимаете с меня все обвинения?

— Они уже сняты.

Вэйлок глубоко вздохнул. Он крикнул в микрофон:

— Прекратить операцию.

Затем он снова повернулся к экранам:

— Приношу свои извинения тем, кому причинил неудобства. Могу сказать, что я в силах исправить все, восстановить справедливость.

Раздался хриплый голос Роланда:

— Ты доказал, что можно стать Амарантом при помощи жестокости и наглости. А теперь...

Лязгающий звук прервал Роланда. Десять тысяч пар глаз в ужасе смотрели, как безголовое тело Вэйлока отваливается от экрана. А за ним появилась Джакинт Мартин. На ее лице играла жуткая улыбка, глаза расширились и сверкали:

— Вы говорили о справедливости — она свершилась. Я уничтожила монстра. Теперь я запачкана кровью Гэвина Вэйлока. Вы никогда больше меня не увидите.

— Подожди! — закричал Роланд. — Где ты?

— В доме Анастазии. Где еще может быть свободный экран для конклава?

— Тогда подожди. Я сейчас буду там.

— Давай быстрее. Все равно ты найдешь только тело обезглавленного монстра.

Джакинт Мартин выбежала на посадочную площадку, где ее ждал Старфлаш. Она вскочила в кабину. Кар взлетел.

Кларжес яркими огнями горел внизу. Старфлаш сделал вираж и со свистом устремился вниз, к реке Шант.

 

 

1

В городе было на удивление спокойно. Утренние газеты с большой осторожностью сообщили о происшедших событиях, так как издатели не знали, какой линии им придерживаться.

А среди Амарантов имя Гэвина Вэйлока вызывало взрывы страстей — ведь Вэйлок сообщил на конклаве, что четыре сотни убийц суррогатов были открыты. 1762 суррогата были выпущены.

Амаранты были в шоке. Они стали уязвимы, как простые смертные. Вечность для них стала делом случая.

Четыреста Амарантов получили сильнейший нервный шок. Они прятались в убежища, в подвалы, боялись выйти на улицу.

Совет Трибунов собрался на чрезвычайную сессию, но так и не смог принять какое-либо решение.

Канцлер Имиш выступил по радио и заявил, что Вэйлок не имел права использовать свое служебное положение, так как к этому времени он был уволен. И все его действия были незаконными.

Общественность понемногу начала воспринимать случившееся и реагировать. Кто был возмущен посягательством на старые традиции, кто потихоньку радовался. Вэйлока считали и жертвой и по всей справедливости наказанным преступником. Лишь немногие могли заниматься работой. Тысячи же бросали дела и обсуждали происшедшее. К чему это могло привести? Проходили часы, дни... Кларжес ждал...

 

2

Винсент Роденейв тоже принимал участие в событиях драматической ночи. Наняв кар, он полетел в Суверен Аплэнд, в сорока милях к югу от Кларжеса, и приземлился у одинокой маленькой виллы. После некоторых усилий он проник туда, вошел в центральный холл.

На голубых матрасах лежали три версии Анастазии де Фанкур — абсолютные копии протоАнастазии. Глаза их были закрыты. Они находились в трансе — все абсолютные копии — вплоть до завитков черных волос.

Роденейв с трудом сдерживал свои эмоции. Он наклонился к ним. Дрожащие руки ласкали обнаженные тела трех Анастазий.

Но вот одна из них проснулась. Тут же очнулись две другие.

Они воскликнули от удивления. В смятении они старались чем-нибудь накрыться, спрятаться от жадного взгляда Роденейва.

— Анастазия умерла, — сказал Роденейв. — Кто из вас старшая?

— Я Анастазия. — Она повернулась к своим копиям. — Возвращайтесь ко сну. Я выйду в мир.

— Вы все выходите, — сказал Роденейв.

Анастазия в замешательстве посмотрела на него:

— Так нельзя!

— Но так будет, — сказал Роденейв. — С тех пор, как последняя Анастазия посещала вас, она вышла за меня замуж. Так что ты теперь моя жена.

Новая Атастазия и ее две копии с интересом посмотрели на него.

— Это трудно понять, — сказала Анастазия. — Твое лицо нам знакомо. Как твое имя?

— Винсент Роденейв.

— А. Теперь я тебя узнала. Я слышала о тебе. — Она пожала плечами и рассмеялась. — Я делала много странного в жизни. Возможно, я вышла за тебя замуж. Но я не очень уверена в этом.

Она уже полностью вошла в роль Анастазии. В ее тело вошел талант большого мима...

— Идем, — сказал Роденейв.

— Но мы не можем идти все, — запротестовала Анастазия.

— Вы должны идти все, — сказал Роденейв. — В противном случае я буду вынужден применить силу. — Было заметно, что ему очень хочется сделать это. Сразу три Анастазии в его объятиях...

Все трое попятились, поглядывая на него.

— Это неслыханно. Что случилось с Анастазией?

— Ревнивый любовник убил ее.

— Это, должно быть, Абель.

Роденейв нетерпеливо махнул рукой:

— Нам нужно идти.

— Но тогда ?се будет три одинаковых Анастазии. И все одинаковые...

— Одна из вас может быть Анастазией, если ей это нравится. Другая будет моей женой. А третья может делать то, что хочет.

Три Анастазии смотрели на него с недоумением. Наконец старшая заговорила:

— Мы не собираемся идти к тебе. Если была свадьба, то нужно совершить развод. Мы выйдем из нашего убежища, но не больше.

Роденейв посерел:

— Одна из вас пойдет со мной. Выбирайте, кто именно!

— Не я. Не я. Не я, — три голоса прозвучали с одинаковой интонацией.

— Но свадьба! Вы не можете игнорировать ее.

— Можем. Ты не тот, кто способен доставить нам удовольствие.

Роденейв заговорил суровым тоном:

— Все суррогаты Амарантов должны покинуть свои убежища. Таков приказ.

— Чепуха.

— Чепуха.

— Чепуха.

Роденейв шагнул вперед, поднял руку и щека одной из Анастазий вспыхнула алой краской. После этого он вышел, уселся в кар и полетел в Кларжес один.

 

3

С тех пор, как Джакинт Мартин впервые познакомила Роланда Зигмонта с делом Гэвина Вэйлока, он испытывал постоянное ощущение нерешительности.

Роланд был очень стар. Он являлся одним из представителей первой группы Большого Союза Амарантов. Высокий, тощий, аскетичного вида. Время смягчило его, и он совсем не разделял страстной непримиримости и фанатизма Джакинт. После той страшной ночи, которая принесла столько волнений, первое, что он ощутил, облегчение. Он надеялся, что худшее уже позади.

Но следующие дни были очень напряженными.

1762 суррогата вышли в мир, теперь требовалось решить сложную проблему: каков статус этих новых граждан? У каждого из четырехсот Амарантов, ставших жертвами, имелось теперь четыре или пять абсолютно одинаковых копий с одинаковым прошлым, одинаковыми планами на будущее. Каждый имел право считать себя. Амарантом со всеми вытекающими отсюда привилегиями.

Сложившееся положение обсуждалось на сессии Директората, эта сессия была самая бурная за всю историю общества. Она приняла единственное решение: все 1762 копии были включены в общество Амарантов как свободные личности.

Неминуемо всплыло имя Гэвина Вэйлока. Карл Фергюс, — один из тех, кто лишился своих суррогатов, требовал:

— Недостаточно просто уничтожить этого человека, надо подвергнуть его ужасным мукам в стиле варваров!

Роланд вышел из терпения и резко возразил:

— Ты в истерике. Ты смотришь на все только со своей колокольни.

— Ты защищаешь монстра? — вспыхнул Карл.

— Я просто констатирую факт, что Вэйлок был вынужден принять крайние меры. Он дрался за то, чтобы вернуться в ряды Амарантов. Дрался тем оружием, которое у него было.

Неспокойная тишина установилась в комнате. Вице-председатель Олаф Мэйбу примирительно сказал:

— Как бы то ни было, все кончилось.

— Не для меня! — взревел Карл Фергюс. — Роланду легко разыгрывать святую простоту: его суррогаты в безопасности. Если бы он не был так нерешителен, медлителен...

Нервы Роланда были напряжены до предела и это обвинение вывело его из себя. Он вскочил, схватил Карла за отвороты пиджака, прижал его к стене. Карл вырвался, между ними завязалась борьба. Дерущихся удалось разнять лишь через несколько минут.

На этом и кончилась встреча — нападки, взаимные обвинения, переходящие в драки.

Роланд встал, как будто его ударили по голове:

— Гэвин Вэйлок! — хрипло прошептал он.

Вэйлок встал:

— Если вам так нравится, Гэвин.

— Но... но ты же уничтожен!

Вэйлок пожал плечами:

— Я мало знаю о том, что случилось. Обо всем я прочел лишь в газетах.

— Но...

— Почему вы удивлены? — Вэйлок спросил даже с некоторым раздражением.

— Вы забыли, что я Грэйвен Варлок?

И тут на Роланда снизошло просветление.

— Ты старший из суррогатов Грэйвена?

— Естественно. У Гэвина Вэйлока было семь лет, чтобы обеспечить себя суррогатами.

Роланд плюхнулся в кресло. — Почему я не подумал об этом раньше? — Он потер виски. — О, боже. Что теперь делать?

Вэйлок удивленно вскинул брови:

— Разве есть сомнения?

Роланд вздохнул:

— Увы, нет. Ты выиграл. Приз твой. Идем. — Он провел его в свой кабинет, открыл сейф, окунул древнее перо в пурпурные чернила и написал: «Грэйвен Варлок» и закрыл сейф.

— Ну вот. Ты в списках. Завтра я выдам тебе бронзовый медальон. Формальности пройдены. — Он осмотрел Вэйлока с головы до ног. — Я не испытываю к тебе особо дружеских чувств, но тем не менее предлагаю тебе стаканчик бренди.

— Я приму с удовольствием.

Сидели в тишине. Роланд откинулся на спинку кресла.

— Ты достиг своей цели, — тяжело сказал он. — Ты Амарант. Жизнь открыта перед тобой. Ты получил сокровище... — он сделал паузу, — ...но как ты получил его? Четыреста Амарантов сейчас должны прятаться по своим убежищам. Им нужно выращивать новые суррогаты. Некоторые могут за это время погибнуть, умереть... и без суррогатов это будет навсегда. Их жизни на твоей совести.

Вэйлок спокойно выслушал это.

— Всего этого можно было избежать семь лет назад.

— Сейчас это не причем.

— Возможно. Но нужно помнить, что любое повышение слопа оплачивается жизнью других. На моей совести будет лежать жизнь двух или трех Амарантов, о которых вы упомянули. Но каждый Амарант узурпирует жизнь двух тысяч человек.

Роланд Зигмонт горько рассмеялся:

— Ты считаешь, что не участвуешь в лишении жизни этих двух тысяч? То что ты стал Амарантом, отзовется и на Вержах, и на тех, кто ниже их. — Он махнул рукой. — Но ты не думай, что став Амарантом, попал в исключительные условия. Все далеко не так.

— Почему?

— Вместе с тобой получили статус Амаранта еще 1762 человека.

— Ну и что? Каковы сейчас льготы Амарантов?

Роланд нахмурился:

— Амарант может делать только то, что считает правильным.

Вэйлок встал:

— Я хочу пожелать вам спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответил Роланд.

Вэйлок пошел на посадочную площадку, где оставил свой кар. Он поднялся высоко в небо. Под ним раскинулся Кларжес. Древний город. Богатый город. Современный город. Город, где было место далеко не всем.

Что теперь? Пожалуй, нужно отдохнуть и подумать. Самое подходящее место для этого — старый порт. Он рассмеялся. Он, Гэвин Вэйлок. Перед ним распростерлось будущее. Будущее без границ и пределов. Теперь не нужна борьба, напряжение, хитрости, планирование, расчеты, защита... А когда всего этого нет, зачем нужна жизнь?

Вэйлок ощутил минутное разочарование. Он выиграл, приз у него, но какой ценой? Что толку в выигрыше, если человек не может воспользоваться им так, как ему хочется? Амаранты такие же робкие и запуганные, как и Гларки.

Вэйлок подумал о «Стар Энтерпрайз», которая сейчас заправляется горючим и готовится к полету. Может, ему стоит совершить путешествие в порт Эельденбург и нанести визит Ренгольду Бибурсону?

 

 

1

Роланд Зигмонт провел еще один сумасшедший день на заседании совета, лишь к вечеру он мог придти в себя.

Поужинал он один, благодаря бога за тишину и спокойствие.

На первой странице «Бродсаст», газеты Гларков и Брудов прочел:

«Политика Бродсаст — это абсолютное равноправие между филами. И сейчас мы крайне встревожены тем, что в мир выпущено 1762 копии Амарантов.

Это абсолютные копии Амарантов, имеют же права, что и их прототипы.

Однако 1762 новых Амаранта означают уменьшение каждого фила и всего населения в целом на 17,62 процента.

По нашему мнению, Общество должно зарегистрировать копии Амарантов в Бруды. В противном случае налицо будет несправедливость и использование привилегированного положения в личных целях.

Роланд горько усмехнулся и раскрыл «Кларион», газету, отражающую мнение людей высших филов.

Город охвачен возбуждением. Еще бы! 1762 новых Амаранта вышли в свет. Мы согласны, что ситуация необычная. Но как можно восстановить справедливость? Новые Амаранты ни в чем не виноваты, так какое же мы имеем право лишать их высшего фила? Необходимо соблюдать благоразумие и будем надеяться, что такое произошло в первый и последний раз.

А каково отношение жителей Кларжеса к новому Гэвину Вэйлоку? Сказать трудно. Еще никогда пульс нашего народа не бился так нервно. Общего мнения по этому поводу нет. Ситуация неординарная. И не на высоте оказался Совет Амарантов во главе со своим лидером Зигмонтом Роландом.

Затем читали короткое сообщение:

— Актуриан задерживает выдачу текущих данных в связи со срочной обработкой новой информации.

...Весь вечер Роланд провел на встречах и заседаниях. Лишь в полночь он вернулся домой. Он открыл окно: ночь была чистая и холодная. Решение было наконец-то принято, на этот раз окончательное, осталось лишь уточнить детали... Роланд чувствовал облегчение.

А теперь спать, забыть обо всем на свете, отключиться — завтра ответственный день. Завтра многое решится...

Роланда разбудил странный звук — что словно что-то проникло в его комнату через открытое окно. Он встал, подошел к балкону. Вся улица была заполнена людьми, толпа медленно продвигалась к Эстергази сквер.

Позвонил телефон. Роланд снял трубку. На экране появился Олаф Мэйбоу, вице-председатель Общества Амарантов.

— Роланд! — кричал он. — Ты в курсе? Ты видишь, Роланд? Что нам теперь делать?

Роланд потер подбородок:

— Тут на улице огромная толпа, ты это имеешь в виду, Олаф? Я-то, честно говоря, абсолютно ничего не понимаю. Что все это значит?

— Толпа? Это лавина! — вскричал Олаф.

— Но почему? Какая причина?

— Ты не читал газет?

— Я только что проснулся.

— Посмотри заголовки.

Роланд нажал на кнопку видеотерминала:

— «Великий принцип вечности», — прочитал он вслух.

— Точно.

Роланд молчал.

— Что же нам делать? — спросил Олаф.

Роланд задумался:

— Да уж не сидеть сложа руки.

— Вот именно.

— Хотя все это вышло из наших рук.

— Тем не менее, что-то надо делать. Мы несем ответственность за все происходящее.

Роланд обрел спокойствие:

— Наша цивилизация потерпела крах. Человеческая раса тоже, вот что я думаю.

— Сейчас не об этом надо говорить, — резко ответил Олаф. — Кто-то должен сделать заявление. Кто-то должен вынести обвинение.

— Хмм, — ухмыльнулся Роланд. — Значит, должен выступить канцлер.

Олаф фыркнул:

— Клод Имиш? Смешно. Нет, это должны сделать мы.

— Но я не могу выступить против Актуриана. И тем более я не могу послать 1762 Амаранта регистрироваться в Бруды.

Олаф повернулся:

— Слушай их. Слушай, как они ревут! Ты должен что-то сделать!

Роланд выпрямился.

— Хорошо. Я выйду к ним. Я посоветую им... терпение...

— Они разорвут тебя на куски!

— В таком случае я не буду говорить с ними. Они покричат и вернутся к своей работе.

— Но работа теперь потеряла свой смысл!

Роланд опустился в кресло:

— Ни ты, ни я, никто другой сейчас не можем управлять ситуацией. Я знаю, на что это похоже. На весенней паводок. Вода поднимается выше всех пределов, и ищет выхода и разрушает все вокруг.

— Но... но что они будут делать?

— Кто знает? Сейчас без оружия выходить опасно.

— Ты говоришь так, как будто жители Кларжеса варвары.

— И мы и варвары — все люди. Мы развивались вместе сотни тысяч лет, несколько последних сотен лет наше развитие шло по разным путям.

Гул, доносившийся с улицы, перерастал в страшный вой. Роланд и Олаф смотрели друг на друга...

 

2

Информация, поступившая в Актуриан, была обработана. Даже те, кто работал в Актуриане много лет, были поражены эффектом. Соотношение людей в каждом филе поддерживалось постоянно, чтобы сохранить соответствующую длительность жизни людей. Эти пропорции были такими: 1:40:200:600:1200.

Появление новых 1762 Амарантов нарушило это соотношение и продолжительность жизни Брудов сократилась на 4 месяца, в остальных филах — соответственно.

Убийцы уже получили приказ навестить тех, у кого линия жизни пересечет терминатор в ближайшие четыре месяца. А ведь среди них были люди, предполагавшие в эти четыре месяца перейти в новый фил. Теперь они уже не успевали...

Многие стали протестовать: баррикадировались в домах, не пуская убийц. Соседи приходили им на помощь, к убийцам прибывала подмога, разыгрывались настоящие сражения.

Реакция была мгновенной. Жители Кларжеса высыпали на улицы. Предприятия опустели. Если у человека можно запросто отнять жизнь, то к чему работать?

На Актуриане появился воздушный кар, из него вышел человек, направился к краю крыши. Это был Роланд Зигмонт, председатель Общества Амарантов. Он заговорил через мегафон, и его голос громыхал над Эстергази Сквер.

Толпа мало реагировала на его слова. Но при виде оратора, при звуках его голоса, люди напряглись еще больше.

Послышались голоса:

— Роланд Зигмонт! Роланд Зигмонт, председатель Амарантов!

Его никто не слушал.

Толпа двинулась вперед, к Актуриану. Под ее напором выгнулись двери, затрещали стекла.

Навстречу разъяренным людям вышел Бэзил Тинкоп, он уговаривал всех успокоиться и уйти. Толпа ринулась вперед, Бэзил Тинкоп был убит.

В святилище Кларжеса хлынули люди. Железными прутьями они разбивали аппаратуру, рвали провода. Отключилась энергия. Запахло дымом. Большой механизм умер, как умирает человек, когда его мозг уничтожен.

Многие спешили убраться с места событий, считая, что выполнили свой долг. Их место занимали все новые и новые доведенные до сумасшествия люди. Они врывались в здание Актуриана и лихорадочно искали, что еще можно уничтожить.

Несколько разрушителей добрались до места, откуда вывешивалась Клетка Стыда. Они привели в действие механизм, клетка повисла над площадью. Кто-то перерубил тросы и она рухнула вниз, на толпу.

Ярость толпы не уменьшилась. Роланд смотрел с крыши и думал, что еще никогда такие страсти не сотрясали Кларжес.

Олаф схватил его за руку:

— Быстрее! Нам нужно бежать! Эти ненормальные уже на крыше!

Они бросились к кару, но было поздно. Их схватили, поволокли к краю, избивая ногами, и швырнули вниз.

В Актуриане что-то взорвалось. Пламя и клубы дыма взметнулись вверх. Те, кто остался на крыше, гибли в пламени. Стоны, крики о помощи раздавались из здания Актуриана. Огонь унес тысячи жизней.

Но толпа-на площади не обращала на это внимания. Все слушали человека, взобравшегося на трибуну перед Актурианом. Это был Винсент Роденейв. Он почти обезумел. Лицо его горело, голос звенел:

— Гэвин Вэйлок! — кричал он. — Вот кто сделал все это! Гэвин Вэйлок!

Ничего не поняв толпа подхватила крик сумасшедшего: — Гэвин Вэйлок! Смерть! Смерть! СМЕРТЬ!

 

3

Пританеон собрался на чрезвычайную сессию. Но только половина членов, да и те были взволнваны и перепуганы. Они понимали, что в данный момент любые их решения не имеют смысла.

Бертрану Хелму, первому Маршалу Милиции, было предписано восстановить порядок в городе. Каспар Джарвис должен был помочь ему силами отряда убийц.

— А что с Гэвином Вэйлоком? — спросил чей-то голос.

— Гэвин Вэйлок? — председатель пожал плечами. — Мы не можем ничего сделать с ним. — И добавил: — И для него тоже.

 

4

Гэвина Вэйлока разыскивали по всему Кларжесу. Его квартира была разгромлена, десятки людей, хоть чем-то похожие на него, были схвачены и им пришлось немало пережить, пока не выяснилось, что ни один из них не Гэвин Вэйлок.

Откуда-то появился слух: Вэйлока видели в Эльгенбурге. Толпы тотчас ринулись туда.

Дом за домом был обыскан весь Эльгенбург. Вэйлока не нашли.

Недалеко находился космопорт. Толпа направилась туда. Люди были менее безумны, менее возбуждены, чем при штурме Актуриана. Но стоило только наткнуться на металлические барьеры, ярость вновь вспыхнула в них. Взбешенные, они атаковали ворота.

Рядом опустился воздушный кар и из него вышло шесть человек-членов Совета Трибунов. Они подошли к воротам, подняв руки, как бы желая успокоить людей.

В центре шел Ги Карскаден, Высший Трибун.

Толпа заколебалась. Удары тарана приостановились.

— Ваше безумие должно прекратиться! — закричал Карскаден. — Что вам нужно?

— Вэйлок! — взревела толпа. — Нам нужен преступник, монстр!

— Разве вы варвары? Вы уничтожаете все и забыли законы государства!

Гневные голоса ответили ему:

— Законов больше нет! — И чей-то пронзительный вопль донесся из задних рядов:

— Государства тоже нет!

Карскаден в отчаянии махнул рукой. Толпа заволновалась, барьер рухнул под напором десятков тысяч тел.

Мужчины и женщины с горящими глазами ринулись вперед. Трибуны медленно отступали, стараясь сдержать толпу:

— Назад! Назад! Опомнитесь!

Вокруг высокой Стар Энтерпрайз Трибуны образовали заслоны, толпа медленно приближалась к ним.

Карскаден снова попытался образумить фанатиков: — Стойте! — закричал он. — Возвращайтесь домой, возвращайтесь к работе!

Толпа остановилась.

— Вэйлок! Монстр Вэйлок! Он сожрал наши жизни!

Карскаден заговорил спокойно, убедительно:

— Будьте благоразумны. Если Вэйлок совершил преступление, он заплатит!

— Наши жизни! Пусть вернет наши жизни! Смерть ему!

Толпа снова двинулась вперед, сметая все на своем пути.

Безумные люди уже карабкались по трапу к открытому люку в пятидесяти футах от земли.

В корабле что-то зашевелилось. Из люка на площадку вышел Бибурсон. Он посмотрел на толпу, с сожалением покачал головой, достал какой-то сосуд, выплеснул его содержимое.

Зеленый газ клубясь окутал людей. Все бросились от корабля.

Бибурсон посмотрел на небо: над ним медленно опускался воздушный кар. Бибурсон посмотрел на толпу, поднял руку как бы приветствуя ее и снова скрылся в люке.

Толпа занимала весь космопорт, вплоть до пригородов Эльгенбурга.

Снова стали раздаваться крики:

— Гэвин Вэйлок! Дайте нам Гэвина Вэйлока! Дайте нам Гэвина Вэйлока!

Толпа двинулась вперед, смыкая кольцо вокруг огромного корабля.

Кар сел на площадку, из него вышел человек среднего роста с широким хитрым лицом, шапкой желтых волос.

Он заговорил в микрофон. Голос его прогремел над толпой, заставив ее стихнуть.

— Друзья! Многие из вас знают меня. Я Якоб Мил. Я хочу говорить с вами. Я хочу рассказать, что ждет Кларжес в будущем.

Толпа примолкла.

— Друзья, вы все слишком возбуждены. И это понятно. Потому что вы разрушили свое прошлое, и теперь перед вами только будущее.

Вы пришли сюда в поисках Гэвина Вэйлока. Но это глупо!

Толпа снова взревела:

— Он в корабле!

Якоб Мил невозмутимо продолжал:

— Кто такой Гэвин Вэйлок? Как можно ненавидеть его? Это значит ненавидеть себя. Ведь он — это мы. Он сделал то, что каждый из вас хотел сделать. Он действовал без сожаления, без страха. И добился успеха, которому мы все завидуем.

Гэвин Вэйлок совершил противозаконное деяние. Ну что же, разорвите его на куски. Может, это и будет справедливо. Но что будет с вами?

Толпа молчала.

— Вэйлок менее виновен, чем все вы вместе, город-государство Кларжес. Мы запятнали историю человечества, мы испортили человеческую расу. Как? Мы ограничили применения изобретения человеческого гения. Мы тешили себя чудесными видениями жизни, держали в руках ароматный плод, а пользовались только огрызками от него.

Напряжение в ваших душах неумолимо возрастало, и теперь произошел взрыв. Он был неотвратим. Вэйлок оказался лишь катализатором. Он ускорил течение истории, и его за это нужно благодарить, а не ненавидеть.

Толпа молчала.

Якоб Мил сделал шаг вперед, пригладил волосы. Лицо его стало строгим, как бы вырезанным из камня, голос зазвенел:

— Все о Вэйлоке. Он сам по себе не важен. Но ценно то, что он сделал. Он разрушил систему. Мы свободны! Актуриан уничтожен, все записи потеряны, пропали, каждый человек такой же как остальные. Все люди равны!

Как мы воспользуемся своей свободой? Мы можем восстановить Актуриан, можем распределиться по филам, можем снова запутаться в этих сетях, как мухи в паутине. Или — мы можем перейти в новую фазу истории — туда, где жизнь принадлежит всем, а не одному из двух тысяч!

Толпа понемногу заражалась энтузиазмом Мила. Послышались возгласы одобрения.

— Как нам это сделать? Мы знаем, что наш мир мал для вечной жизни. Это правда. Теперь мы должны стать пионерами, должны осваивать новые территории. Так было раньше, в далекой древности. Так должно быть сейчас. Именно это условие вечной жизни. Разве этого мало? Если человек сам строит свою жизнь, он заслуживает того, чтобы жить вечно!

Толпа взревела: Жизнь! Жизнь! Жизнь!

— Где мы можем найти жизненное пространство? Во-первых, на земле, за границами Кларжеса. Мы можем идти к варварам как завоеватели, а можем идти как пилигримы, миссионеры. А потом, когда земля будет освоена полностью, и снова встанет проблема жизненного пространства, где мы сможем найти его?

Мил повернулся к «Стар Энтерпрайз», посмотрел в небо.

— Когда мы уничтожили Актуриан, мы уничтожили барьер между нами и небом. Теперь жизнь, вечная жизнь у каждого в руках. Человек должен двигаться вперед, это природа его мозга. Сегодня человек живет на земле, завтра он полетит к звездам. Вселенная ждет нас!

Толпа молчала. Люди привыкали к новому направлению мыслей, обдумывали все, сказанное МиломНаконец люди задвигались, заговорили...

— Люди Кларжеса, — снова заговорил Мил, — в ваших руках решение. Вы решаете, нужны ли нам перемены. Какова ваша воля?

Ответ толпы был единодушен.

И только издали донесся одинокий голос Роденейва:

— Но Гэвин Вэйлок! Что с Гэвином Вэйлоком?

— А, Вэйлок, — задумчиво сказал Мил. — Он в одно время и величайший преступник, и величайший герой. Может, нам стоит одновременно и наградить и наказать его? — Мил повернулся к «Стар Энтерпрайз». — Вот стоит прекрасный корабль, готовый погрузиться в пучины космоса. Разве может быть более благородная миссия, чем открытие новых миров для человечества? Что может быть страшнее наказания для Гэвина Вэйлока, чем покинуть Землю на «Стар Энтерпрайз»?

Гэвин Вэйлок вышел из люка и встал на площадке рядом с Милом. Он стоял и смотрел на толпу, которая взревела и двинулась вперед.

Вэйлок поднял руку и мгновенно стало тихо:

— Я слышал ваше решение. Я слышал и я согласен с ним. Я отправляюсь в космос. Я отправляюсь искать новые миры.

Он поднял руку, поклонился, повернулся и исчез в корабле.

Прошло два часа. Толпа отошла. Люди заняли места на склонах Эльденбургских холмов.

Завыли предупредительные сирены. Столбы голубого пламени задрожали под «Стар Энтерпрайз»...

Корабль оторвался от земли и, постепенно наращивая скорость, стала уходить в вечернее небо.

Голубой огонь превратился в яркую звезду, которая все тускнела, удаляясь, пока не скрылась совсем...