Альмах пылал справа под кораблем. Впереди повисла в пространстве мрачная сфера Шаула. Пэдди отвернулся от телескопа и с отвращением сплюнул: «Старший сын Лэнгтри рехнулся! Почему он выбрал именно эту планету? Она выглядит как ад – куда, если верить предсказанию отца О'Тула, я рано или поздно непременно попаду. Лучше уж построить коттедж и наслаждаться видами в тени Злобного Дракона».

«Шаул – прекрасный мир, – мягко возразила Фэй, – хотя красота его носит несколько пугающий характер».

«Это не планета, а наполненная воем и криками кухня Сатаны! Взгляни на эти оранжевые пятна. Ведь это действующие вулканы, не правда ли?»

«Правда».

«Потоки лавы, груды дымящегося пепла, пыльные бури! Как люди могут жить в таком мире?»

«Они отрастили кожные складки, защищающие шею и прикрывающие лица, – сказала Фэй. – У них развилась терпимость к кислотным газам в атмосфере, и они способны испытывать радость только тогда, когда добывают чудесные руды и драгоценности в недрах Шаула».

«У меня не вырос капюшон из тюленьей кожи! – ворчал Пэдди. – Мне не нравится дышать кислотой, а с тех пор, как я взорвался на Ахабаце, мне опротивело рыть туннели. Тем не менее, никому нет дела до моих предпочтений. Так что же – куда теперь?»

Фэй ответила: «Коресценс. Тыльная стена. Облучить: 685, 1444, 2590, 3001 ангстрем. Сфотографировать!»

Пэдди удивленно поднял глаза: «Ты помнишь все эти цифры?»

Фэй слегка смутилась и криво усмехнулась: «У меня хорошая память. Кроме того, нас учили тренировать память в Агентстве. Числа легко запоминаются, когда знаешь, как это делается».

У Пэдди вытянулась физиономия: «И теперь ты будешь мне рассказывать, как это делается. Шестьсот восемьдесят пять. Шесть плюс восемь – четырнадцать. Один плюс четыре – пять. Это третья цифра. Кроме того, с четырнадцати начинается второе число – тысяча четыреста сорок четыре. Сумма двух последних четверок – восемь. А так как этих четверок две, умножим восемь на два и получим шестнадцать. Шесть минус один – пять, и снова получается тысяча четыреста сорок четыре. А две тысячи пятьсот девяносто…»

Фэй прервала его: «Когда ты кончишь болтать, как последний идиот, найди в альманахе Коресценс».

Пэдди пролистал «Справочник Союза Лэнгтри»: «Здесь нет никакого Коресценса».

«Нет?» – огорченно спросила Фэй.

«Нет. Но мы его найдем. Понадобится камера. А также излучатель с регулятором длины волны».

«Хороший фотоаппарат лежит в носовом шкафу для оборудования. В пятом отделении, если мне не изменяет память. Еще нам нужны респираторы, но их можно получить на космическом вокзале. А излучатель нам могут сделать в Аэвелье».

«Правильно. Сейчас начнут передавать новости. Давай послушаем».

Фэй включила приемник. Из громкоговорителя донесся голос, говоривший на наречии шаулов: «Из столицы поступило официальное сообщение, подтверждающее достоверность слухов, распространявшихся в системе уже на протяжении нескольких недель.

Кольчейю, Сын Лэнгтри с Шаула, вместе с Сыновьями с Альфераца А, Бадау, Лористана и Котó, был убит пиратом-землянином во время ежегодного совещания.

Землянин, осужденный преступник по имени Патрик Блэкторн, сбежал и находится в розыске – в самом широкомасштабном розыске в истории Галактики. За его поимку обещана беспрецедентная награда. Сообщается также, что Блэкторн, возможно, похитил ценную информацию о конструкции сверхсветового двигателя.

Новый Сын Лэнгтри с Шаула, Чейонкив Десса, объявил, что убийство пятерых Сыновей не привело к возникновению катастрофической ситуации, и что сказочные награды обещаны лишь для того, чтобы чудовище с Земли понесло заслуженное наказание.

О появлении Блэкторна поступали сообщения из сотен различных пунктов, и обоснованность каждого такого отчета тщательно проверяется полицией. В последний раз надежные сведения о местонахождении Блэкторна поступили с планеты Туз Пик в Воровском скоплении – там его видели в обществе молодой женщины с Земли, имя которой не установлено. Тем не менее, найдены другие улики, которые власти не публикуют».

Пэдди откинулся на спинку сиденья: «Ха! Нас ищут днем с огнем под микроскопом!»

«В космосе всегда можно укрыться, есть бесчисленное количество планет, маленьких и больших, – сказала Фэй. – Они прекрасно понимают, что мы давно спрятали концы в воду и улетели из Воровского скопления».

Потирая лоб, Пэдди поморщился: «Рано или поздно нас подвесят за ноги с перекладины – или мы будем вопить и дергаться в нейросбруях». Он провел ладонью по жесткой светлой щетине, покрывавшей теперь его голову: «Существование зайца, вечно убегающего от гончих псов, учит человека ценить каждый свободный вздох. А под рукой нет даже священника, который напутствовал бы тебя в мир иной».

«Пшш! – отозвалась Фэй. – Можешь исповедаться мне, если тебе так приспичило».

«Ладно – почему нет? Стремление исповедаться облегчает бремя вины, очищает душу. Вот что я тебе скажу, сестрица, – Пэдди сосредоточил взор на перегородке кабины. – Согрешил я на планете Маэв… но следует учитывать, что такому искушению любой поддался бы на моем месте.

А! Там, в Меране, есть цветущий сад – терраса, где мужчины сидят под сенью платанов и пьют местное мягкое пиво, сытное и свежее. Туда приходят, покачивая плечами, девушки с большими влажными глазами и длинными коричневыми ногами.

Они вставляют жемчужины в пупки и носят изумрудные серьги, а когда они бросают на тебя долгие неторопливые взгляды, между тобой и представлениями добропорядочного христианина течет медовая река, и всякая воля к сопротивлению улетучивается, как чайки с берегов Кровавого Форленда… Так вот…»

Лицо Фэй исказилось яростью и отвращением: «Исповедь! Тьфу! Опять одно бахвальство!» Она принялась расхаживать по кабине: «Шаулы совершенно правы. Земные варвары ни о чем не думают, кроме низменных инстинктов».

«Зачем же так, дорогуша…»

«Никакая я тебе не дорогуша! Я – агент Земли! Увы! Если бы я не выполняла важнейшее задание в моей жизни, я тут же вернулась бы на Землю и убежала бы от тебя как можно дальше – с глаз долой, из сердца вон!»

«Успокойся, не волнуйся. Ты не знаешь, как хорошо ты выглядишь, когда розовеешь от злости!»

Фэй горько рассмеялась: «От злости? Ты слишком много о себе думаешь!» Она решительно направилась в камбуз, налила себе миску супа и в угрюмом молчании съела суп, закусывая сухариками.

Все еще не глядя на Пэдди, она произнесла в сторону: «Мы приземлимся через пару часов».

Пэдди воспринял это замечание как приглашение присоединиться к ней за столом. Он сел напротив и стал задумчиво жевать один из ее сухариков: «Печально, что такая ответственность возложена на пару отъявленных грешников… Вот если бы с нами был отец О'Тул, он нашел бы инструкцию Сына с Шаула, спрятал бы ее под рясой, вернулся бы на корабль – и никто не посмел бы ему помешать».

«Отец О'Тул далеко, – язвительно отметила Фэй. – Нам придется самим решать поставленную залачу. Хотя я очень хотела бы, чтобы священник был со мной, а ты остался в Скибберине… Возникла проблема, которую ты упорно стараешься не замечать. Шаул – не Лористан. У шаулов мозги работают лучше, чем у любых других потомков людей, причем они страшно подозрительны».

«Гмм! – Пэдди нахмурился, постукивая пальцами по столу. – Если мы притворимся журналистами, никто не станет нас спрашивать, почему мы фотографируем всякие закоулки».

Фэй ворчливо согласилась: «Ты – похабник и вор, но время от времени тебе приходят в голову удачные идеи».

Некоторое время они молчали. Фэй внезапно взглянула на Пэдди, широко раскрыв глаза: «Нам придется приземлиться на центральном космодроме – потому что другого у них нет… И снова нас могут поймать – только шаулы гораздо осторожнее и тщательнее остальных. Что, если они зарегистрируют твою психограмму?»

«Что, если так? – беззаботно отозвался Пэдди. – Разве ты не знаешь, что во мне уживаются три разных человека? Я – авантюрист Пэдди Блэкторн. Кроме того, я – Патрик Блэкторн, гордость семинарии св. Луки, умеющий болтать по-гречески и на латыни, а также на гаэльском наречии, пока у тебя уши не завянут от такого удовольствия. Кроме того, я – Патрик Делорси Блэкторн из Скибберина, благородный фермер и коневод».

«Есть еще и четвертый Пэдди Блэкторн – непревзойденный любовник», – предположила Фэй.

«Верно! – согласился Пэдди. – Значит, я состою из четырех человек, и у каждого разная психограмма. Так что, как видишь, у меня есть три шанса из четырех привести в замешательство самых подозрительных чертей».

«Если у тебя это получится, ты будешь первым. Ты можешь изменить отпечатки пальцев, но изменить распределение слабых токов мозга невозможно».

Шаулы срéзали вершину древнего вулкана и разровняли образовавшееся плато, чтобы устроить космодром Аэвелье. Пока звездолет Пэдди и Фэй опускался на это поле, перед ними открылась обширная панорама пустынной пересеченной местности, усеянной нагромождениями красных, желтых и зеленовато-серых скал.

Прямо за окраиной посадочного поля поверхность планеты была разорвана чудовищным провалом многокилометровой ширины и не меньшей глубины. С ближней стороны каньона на последовательно спускавшихся уступах приютился город Аэвелье – белые здания, прижавшиеся к стенам внушающего ужас провала и обращенные фасадами к его противоположному краю.

Альмах заходил за горизонт, подсвечивая струйки тумана, висевшие над ущельем на уровне верхних городских террас; цвета завораживали, как фантастическая музыка – оттенки зеленого и сиреневого, оранжевые, невероятные пастельные тона отражали и преломляли вечерний свет.

Корабль приземлился на космодроме Аэвелье – тихом и пустынном по сравнению с посадочными полями Бадау и Лористана. Фэй поежилась: «Нас непременно заметят».

Пэдди выглянул из-под купола рубки: «Они уже здесь. Казаки в капюшонах! – он похлопал девушку по плечу. – Смелее, не унывай!»

Четыре охранника-шаула подъехали к звездолету на джипе и соскочили на землю. На них были облегающие комбинезоны из синей ткани с металлическим отливом; у трех на плечевых ремнях висели карабины. На жестких, неподвижных наростах-капюшонах, выкрашенных в багрово-красный цвет, были обозначены символы их ранга. Офицер с черным шрамом на капюшоне взобрался по лестнице и громко постучал по входному люку.

Пэдди открыл ему, не выкачивая воздух из шлюза – и закашлялся; вслед за шаулом в кабину залетела кислотная пыль.

Молодой офицер вытащил из кармана пачку распечатанных форм; он говорил резко и отчетливо: «Ваши документы, пожалуйста».

Фэй передала ему лицензию звездолета. Наклонившись, офицер стал читать ее: «Космодром Альбукерке, Земля». Повернувшись к Пэдди, он смерил его взглядом с ног до головы: «Как вас зовут?»

«Мистер и миссис Джо Смит».

«По какой причине вы прилетели на Шаул?»

«Это одновременно деловая и развлекательная поездка, – шутливым тоном ответил Пэдди. – Мы – туристы и журналисты в одном лице. Давно хотели побывать во всех мирах Судоходства, а когда мы услышали про убийство Сыновей, подумали, что, может быть, неплохо было бы сделать кое-какие фотографии по ходу дела».

Офицер не проявлял эмоций: «Земляне не пользуются высокой репутацией на Пяти Планетах».

Пэдди энергично возразил: «Но послушайте! Мы же простые трудяги, нам нужно как-то зарабатывать на жизнь? Люди рождаются и умирают, начинается война, наступает мир – журналисту до всего есть дело. Если вы замолвите за нас словечко, мы будем очень благодарны».

Пограничник обвел глазами внутренность корабля: «Журналисты с Земли редко приземляются в Аэвелье на таких маленьких звездолетах».

«Что вы говорите? – встрепенулся Пэдди. – Значит, мы первые? Здесь еще не были ищейки из синдиката „Факс“? Это наши конкуренты».

«Нет, – с прохладцей отозвался офицер. – Вы первые». Он вернулся к заполнению распечатанной формы: «Как долго вы рассчитываете у нас оставаться?»

«О! Может быть, неделю – или пока не закончим наши дела. А потом, скорее всего, посетим Лористан или Котó».

«Вампиры почуяли запах крови, – пробормотал пограничник и протянул им чернильную подушечку. – Отпечатки пальцев, будьте добры».

Пэдди и Фэй осторожно проставили отпечатки пальцев на форме.

«А теперь… – некоторое время офицер что-то записывал. – Вот квитанция. Мне придется взять у вас ключи и заблокировать двигатель. Ваш звездолет задержан. Когда вы пожелаете улететь, обратитесь в кабинет № 12 космического терминала, чтобы получить разрешение».

«Но как же так? – стал протестовать Пэдди. – Неужели необходимы такие строгости? Что, если нам захочется облететь планету, полюбоваться видами?»

«К сожалению, это невозможно – ответил пограничник. – Введено чрезвычайное положение. Мы обязаны принимать меры предосторожности – до тех пор, пока ситуация не нормализуется».

Офицер стал копировать данные, указанные в документации корабля. Наконец он поднял глаза и вынул из кармана пару небольших плоских коробочек: «Это временные респираторы – они вам пригодятся, пока вы не купите аппараты долгосрочного действия. А теперь попрошу вас пройти со мной – есть еще одна формальность, которой подвергаются все земляне».

«А это еще что? – возмутился Пэдди. – Вы решили снова изолироваться от всего космоса? Имейте в виду, что я – гражданин Земли и Ирландии. Кроме того…»

«Прошу прощения, – сухо ответил офицер. – Я всего лишь выполняю приказ. Все земляне, невзирая на их невиновность, обязаны проходить психографическое обследование. Если вы не преступники, вам не о чем беспокоиться. А если вы – преступники, вам придется понести заслуженное наказание».

«Психограммы ни в чем не повинных людей не регистрируют, – ворчал Пэдди. – Подумать только! Какое унижение! Пожалуй, нам лучше улететь отсюда и потратить наши деньги на Лористане».

«Это уже невозможно, – возразил пограничник. – К сожалению, таковы условия чрезвычайного положения. От них у всех лишние неприятности. Будьте добры, следуйте за мной».

Пэдди пожал плечами: «Как вам угодно. Имейте в виду, однако, что я подчиняюсь исключительно по принуждению и выражаю протест!»

На это офицер не ответил – он стоял и ждал, пока Пэдди и Фэй надевали респираторы. Уголки рта Фэй опустились; когда она взглянула на Пэдди, на ее глаза навернулись слезы. Полный угрюмого отчаяния, Пэдди направился к выходу.

Офицер усадил их в джип и отвез по ухабистому полю к рампе, спускавшейся в подземный зал.

«Будьте добры, зайдите в кабинет B».

В кабинете B уже сидели трое с Земли – две раздраженные старые женщины и подросток лет шестнадцати, ожидавшие психографического обследования. Одного за другим испытуемых заводили в то или иное внутреннее помещение, откуда они выходили примерно через минуту.

Наконец шаул поманил пальцем Фэй: «Пройдите первая, пожалуйста».

Она поднялась, похлопала Пэдди по щеке и тихо произнесла: «Жаль, что все так кончилось». Она скрылась во внутренней комнате.

Через несколько секунд служащий поманил Пэдди.

Во внутреннем кабинете не было ничего, кроме стола, стула и психографа. Врач стоял и ждал; фельдшер в синей военной униформе с металлическим отливом сидел за столом и наблюдал за экраном, сравнивая показания с распечатанной психограммой, закрепленной на щитке рядом с экраном.

Врач взглянул на Пэдди и тут же снова присмотрелся к нему, на этот раз гораздо внимательнее. Повернувшись к фельдшеру, он сказал: «Физиологические данные совпадают. Лицо другое, волосы и глаза тоже другие – но это само собой…» Обратившись к Пэдди, он пригласил его жестом: «Присядьте, пожалуйста».

«Одну минуту! – негодовал Пэдди. – Вы обращаетесь со мной, как с преступником? Так, что ли, получается?»

«Сейчас мы узнáем, как с вами следует обращаться, – язвительно отозвался врач. – Так или иначе, это всего лишь стандартное обследование».

«А это что?» – Пэдди указал на экран и на психограмму, закрепленную рядом на щитке – сплетение пересекающихся кривых, напоминавшее метеорологическую схему на фоне рельефной карты Гималаев.

«Это, друг мой, – безмятежно ответил врач, – распечатка психических характеристик Патрика Блэкторна. Должен сказать, что это самая странная из психограмм, какие я когда-либо видел. Спутать ее с какой-нибудь другой просто невозможно. Вероятность несправедливой ошибки в данном случае ничтожно мала. А теперь будьте так любезны – присядьте и позвольте мне закрепить эти электроды…»

«Я сам их закреплю», – буркнул Пэдди, усаживаясь на стул. Нахлобучив на голову сетку электродов, он прижал к коже липкие контакты: «Давайте, регистрируйте! И будь проклята вся эта бюрократическая бессмыслица!»

Врач повернул переключатель. Пэдди ощутил покалывание; на какое-то мгновение ему захотелось спать.

«Вот и все!» – объявил врач, бросив взгляд на фельдшера.

«Странно! – пробормотал фельдшер. – Взгляните-ка на это, доктор».

Врач с любопытством посмотрел на экран и покачал головой: «Действительно, странно».

«Странно, странно – в чем дело?» – спросил Пэдди.

«Ваши… э… психические закономерности. Их никак не назовешь типичными. Вы можете идти, благодарю вас».

Пэдди вернулся в приемную, где Фэй нервно расхаживала из угла в угол. Она радостно пискнула: «Пэдди!»

Дежуривший в приемной служащий с подозрением взглянул на нее; у Пэдди задрожали колени. Фэй широко раскрыла заплаканные глаза и густо покраснела. Взяв Пэдди под руку, она вывела его наружу, в гулкое подземное фойе.

«Пэдди! – прошептала она. – Как тебе удалось от них избавиться? У меня душа ушла в пятки, я ожидала услышать крики, возню, удары…»

«Шш! – Пэдди приложил палец к губам. – Тише! Я расскажу тебе что-то забавное. Мне пришлось побывать на войне, я получил ранение в голову. Врачи вскрыли мне череп и вживили на макушке, под кожу, большую платиновую пластину взамен удаленной части черепа. Мои психограммы регистрировать бесполезно, я над ними только смеюсь – металл закорачивает электроды, каждый раз получается разная картина».

Фэй надулась, как еж-рыба: «Почему ты мне не сказал?»

Пэдди пожал плечами: «Не хотел тебя лишний раз беспокоить».

«Беспокоить? Ха! Теперь меня беспокоит только то, что мне придется выносить твое общество еще пару месяцев».

«Ну-ну, дорогуша, зачем так волноваться, – рассеянно пробормотал Пэдди и взял ее за руку. – Ага! Здесь нам продадут респираторы получше».