Глава 9
Выдержка из статьи «Когда человек перестает быть человеком?» Подда Хачинского, опубликованной в журнале «Космополис» в июне 1500 г.
«...По мере того, как люди перелетали от одной звезды к другой, они сталкивались с жизнью во многих различных формах, разумных и неразумных (следует подчеркнуть совершенно произвольный и, вероятно, антропоморфический характер критерия «разумности»). Всего лишь полдюжины известных живых организмов заслуживают определения «человекообразных» или «гуманоидов». Только один из этих шести видов отличается почти неоспоримым сходством с человеком — звездные короли с планеты Гхнарумен.
На протяжении столетий после первого ошеломительного контакта с этой расой снова и снова задается один и тот же вопрос: относятся ли звездные короли к той же классификационной категории, что и человек — то есть относятся ли оба вида, по остроумному определению Талье Шантрона, к семейству «двуногих двуруких одноголовых многобрачных»? Ответ на этот вопрос, конечно же, зависит от определения терминов.
Одно можно утверждать с уверенностью, без дальнейшего обсуждения: звездные короли не относятся к виду homo sapiens. Но если «человеком» называется существо, способное говорить на человеческом языке, зайти в магазин готовой одежды и подобрать себе костюм, прекрасно играть в теннис, не уступать мастерам за шахматной доской, правильно вести себя на церемониальном королевском приеме в Стокхольде или плясать хороводы на сельском празднике в Стрильвании так, что у властей предержащих не возникает ни малейшего повода подозревать неладное, значит, такое существо — человек.
Человек он или не человек, звездный король, как правило — вежливый и сдержанный субъект, но подозрительный и лишенный чувства юмора. Сделайте ему одолжение, и он поблагодарит вас, но не сочтет себя обязанным заплатить деньгами или услугой за услугу; нанесите ему ущерб, и он взорвется, как взбешенный тигр — причем, если его не сдерживают угрозы, предусмотренные человеческими законами, он вас убьет. Если, однако, убийство привело бы к столкновению с законом, звездный король мгновенно забудет о причиненном ущербе и даже не затаит обиду. Звездный король безжалостен, но не жесток, его приводят в замешательство такие извращенные проявления человеческой натуры, как садизм, мазохизм, религиозное рвение, самобичевание и самоубийство. С другой стороны, звездному королю свойственны многочисленные странности, привычки и наклонности, не менее необъяснимые с нашей точки зрения, но проистекающие из характерных особенностей его образа мышления.
Сказать, что происхождение звездных королей сомнительно — все равно, что назвать Креза человеком, не нуждавшимся в средствах к существованию. Выдвинута как минимум дюжина теорий, объясняющих достопримечательное сходство между звездными королями и людьми; ни одну из этих теорий, однако, нельзя назвать достаточно убедительной. Если такое объяснение известно самим звездным королям, они в этом не признаются. Так как они запрещают любые антропологические и археологические исследования на своей планете, мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть ни одну из существующих теорий.
На планетах, населенных людьми, звездные короли пунктуально подражают наилучшим наглядным образцам человеческого поведения, но их внутренние побуждения — а следовательно и результирующие последовательности действий — определяются их уникальными видовыми особенностями. Можно сказать (хотя это, конечно, чрезмерно упрощенное наблюдение), что преобладающая черта характера звездных королей — страстное стремление к превосходству, к победе над соперником в той области, в которой он специализируется. Так как человек преобладает в Ойкумене, звездные короли воспринимают человеческие достижения как своего рода атлетические рекорды, которые необходимо побить, как целевые стандарты, несовершенство которых необходимо продемонстрировать — поэтому они стремятся превзойти человека в каждом из специфически человеческих аспектов деятельности. Амбиции звездных королей (в удовлетворении каковых они нередко добиваются успеха) могут представляться, с нашей точки зрения, искусственными и оторванными от действительности не в меньшей степени, чем наше влечение к особям противоположного пола кажется неестественным с точки зрения звездного короля — ибо звездные короли размножаются партеногенетически, способом, подробное описание которого выходит за рамки нашей обзорной статьи. Звездные короли, не имеющие представления о тщеславии и не придающие значения ни красоте, ни уродству, соревнуются, однако, с человеком даже в том, что касается физического совершенства — только для того, чтобы занести на свой счет несколько очков в ходе нескончаемого и не слишком дружественного соревнования с настоящими людьми. ...
Каковы, в сущности, достижения звездных королей? Звездные короли — замечательные строители, смелые инженеры и превосходные технологи. Это прагматическая раса, не слишком выдающаяся в том, что касается математики и теоретических дисциплин. Представляется маловероятным, чтобы среди звездных королей мог родиться такой фантазер-экспериментатор, как Джарнелл, открывший гиперпространственное перемещение совершенно случайно. Города звездных королей — впечатляющее зрелище: они устремляются ввысь из заболоченных равнин подобно порослям металлических кристаллов. Каждый взрослый звездный король строит себе спиральное, пирамидальное или цилиндрическое высотное здание. Чем грандиознее его амбиции и чем почетнее его иерархический ранг, тем выше и роскошнее его небоскреб (служивший, главным образом, своего рода монументом). После кончины звездного короля его небоскреб может занимать тот или иной индивидуум младшего ранга, пользующийся таким жилищем до тех пор, пока он не накопит достаточные средства на возведение собственного памятника. Несмотря на то, что издали города звездных королей образуют вдохновляющий ландшафт, в них не хватает самых очевидных муниципальных служб и коммуникаций; участки между небоскребами — пыльные, замусоренные пустыри без дорожного покрытия. Фабрики, промышленные предприятия и т. п. размещаются под низкими куполами утилитарной конструкции и обслуживаются наименее агрессивными и наименее способными особями — эволюционный уровень развития расы звездных королей далеко не однороден. Если бы состав человеческого общества был подобен обществу звездных королей, в каждом месте сосредоточения множества людей присутствовали бы проконсулы, питекантропы, гигантские синантропы, неандертальцы, представители культур Мадлен, Солютре и Гримальди, кроманьонцы и т. п.»
В полночь на автостоянке появилась группа смеющихся, распевающих песни молодых людей. Они плотно пообедали в ресторане «Чертоги», совершая обильные возлияния, после чего посетили по очереди Льянфельский парк аттракционов, бар в гостинице «Затерянная звезда», варьете «Халюз» и казино «Пляжеаль». Да, они были пьяны, но опьянял их скорее избыток молодых сил, нежели вино, курения, наркотические аэрозоли, подсознательно возбуждающие устройства, массовые песнопения, акробатические трюки и прочие вызывающие экзальтацию развлечения, предлагавшиеся вышеупомянутыми заведениями. Споткнувшись о тело Герсена, юноша сперва отреагировал на это обстоятельство шутливым проклятием, но по ближайшем рассмотрении препятствие вызвало у него тревожный возглас, не лишенный сочувствия. Молодые люди столпились вокруг; один подбежал к своей машине и нажал кнопку экстренного вызова. Через две минуты из неба на стоянку спустился полицейский вертолет, а вслед за ним и воздушное такси скорой помощи.
Герсена отвезли в больницу, где его лечили от сотрясения мозга и шока, вызванного потерей крови, применяя надлежащие средства облучения и массажа, а также общеукрепляющие медикаменты. Через некоторое время к нему вернулось сознание; он лежал, пытаясь понять, что произошло. Внезапно вздрогнув, Герсен попытался встать с койки. Находившиеся рядом врачи-стажеры предупредили, что в его состоянии вставать не следовало, но Герсен, не обращая внимания на их слова, заставил себя подняться на ноги и стоял, заметно пошатываясь.
«Моя одежда! — прохрипел он. — Где моя одежда?»
«В целости и сохранности, сударь, в шкафу. Будьте добры, ложитесь, отдохните. К вам пришел следователь из полиции, он возьмет ваши показания».
Герсен улегся, полный вызывающих тошноту опасений. Приблизился следователь — молодой человек с проницательным лицом, в желтовато-коричневой куртке и черных брюках служащего полицейского управления Морской провинции. Вежливо представившись Герсену, он уселся и снял крышечку с объектива регистрирующей камеры: «А теперь расскажите, что случилось?»
«Я проводил вечер с молодой женщиной, мадемуазель Паллис Этроуд из Ремо. Когда мы вернулись к машине, меня ударили сзади по голове; я не помню, что случилось с мадемуазель Этроуд. Она пыталась вырваться из рук одного из нападавших — это последнее, что я помню».
«Сколько их было?»
«Двое. Я их опознал. Одного зовут Хильдемар Дасс; другого, насколько мне известно — Суфиро, он родом с Саркоя. Оба известны в Запределье как профессиональные убийцы».
«Понятно. Пожалуйста, повторите, как звали вашу подругу, и где она живет?»
«Паллис Этроуд. Она снимает квартиру в комплексе «Мерионет» в Ремо».
«Мы сейчас же проверим, вернулась ли она домой. А теперь, господин Герсен, давайте-ка повторим вашу историю, не упуская никаких деталей».
Монотонно, как автомат, Герсен дал подробное описание нападения и внешности Хильдемара Дасса и Суфиро. Пока он говорил, поступил отчет из полицейского управления: Паллис Этроуд не вернулась к себе в квартиру. Велось наблюдение за дорогами, воздушными путями и космическими терминалами. К рассмотрению дела привлекли МСБР.
«А теперь, сударь, — бесстрастно произнес следователь, — могу ли я поинтересоваться, чем вы зарабатываете на жизнь?»
«Я — наводчик».
«И что вас связывает с двумя упомянутыми преступниками?»
«Меня ничего с ними не связывает. Я видел однажды, как они обделывали свои делишки на планете Смейда. Судя по всему, они рассматривают меня как опасного свидетеля. У меня есть основания полагать, что они входят в организованную преступную группировку Аттеля Малагейта».
«Странно, очень странно! Они открыто совершили здесь, на Альфаноре, тяжкое преступление, преследуемое по суду, прекрасно понимая, что вы их опознали. Если они стремились устранить опасного свидетеля преступления, совершенного в Запределье, почему это потребовалось делать здесь, а не в Запределье, и почему они вас не убили?»
«Не знаю», — Герсен снова с трудом поднялся на ноги.
Следователь наблюдал за ним с профессиональным вниманием: «Что вы собираетесь делать теперь, господин Герсен?»
«Я хочу найти Паллис Этроуд».
«Понятное желание, сударь. Но вам лучше не вмешиваться. Полицейский аппарат эффективнее, чем усилия одного человека. Вы скоро узнаете, где находятся преступники, и что случилось с вашей подругой».
«Не думаю, — сказал Герсен. — Они давно уже в космосе».
Молчание следователя, тоже поднявшегося на ноги, подтвердило, что он придерживался того же мнения. «Естественно, мы проинформируем вас о результатах расследования», — следователь откланялся и вышел.
Герсен сразу же оделся с помощью неодобрительно ворчавшего фельдшера. Колени Герсена дрожали, в голове пульсировала боль, словно распространявшаяся по всему телу с каждым сокращением сердца, у него слегка звенело в ушах — по-видимому, отчасти это было вызвано действием медикаментов.
Спустившись в лифте на пересадочную платформу подземки, Герсен стоял, пытаясь сформулировать последовательный план действий. Одна и та же фраза бесконтрольно повторялась у него в голове, причиняя дополнительную боль, как червь-древоточец, копошащийся с внутренней стороны черепа: «Бедная Паллис! Бедная Паллис!»
Не придумав ничего лучшего, Герсен зашел в кабину и набрал адрес станции под Большой Эспланадой. Поднявшись на поверхность, вместо того, чтобы вернуться к машине, он занял место за стойкой бара и заказал кофе. «Теперь она уже в космосе, — снова говорил он себе. — Из-за меня! По моей вине!» Он обязан был предвидеть такое развитие событий. Паллис Этроуд хорошо знала Войноткача, Келле и Деттераса; она встречалась с ними ежедневно и слышала все, что говорили у них за спиной. Малагейт был звездным королем. Один из трех руководителей факультета галактической морфологии был Палачом Малагейтом, и повседневный опыт, накопленный секретаршей, в сочетании с тем, что неосторожно выболтал Суфиро, подвергал опасности инкогнито Малагейта. Поэтому секретаршу необходимо было устранить. Убить? Продать в рабство? Отдать Красавчику Дассу для личного пользования? Бедная Паллис! Бедная, бедная Паллис!»
Герсен смотрел в океанский простор. На горизонте появилась лавандовая кайма, предвещавшая рассвет. Звезды бледнели.
«Придется смотреть в лицо действительности, — сказал себе Герсен. — Я несу за нее ответственность. Если хоть волосок упадет... Нет, об этом лучше не думать. Хильдемара Дасса я убью в любом случае». Суфиро! Предатель-отравитель с лукавой плоской мордой! Он уже мертв, только еще не знает об этом! Ну и, конечно, оставался Аттель Малагейт, автор всего беспощадного замысла. Звездный король почему-то вызывал у Герсена меньше ненависти, чем если бы Палач был человеком: он был всего лишь свирепым животным, его можно было прикончить, не испытывая никаких особенных чувств.
Переполненный ненавистью, горем и сознанием собственной вины, Герсен вернулся к своей машине на опустевшей к утру стоянке. Здесь он стоял, когда его ударил Дасс. Здесь он лежал без сознания — жалкий, неосторожный глупец! Дед, надо полагать, ворочался в гробу от стыда!
Герсен включил двигатель и вернулся на машине в гостиницу. Никто не оставлял ему никаких сообщений.
В Авенте наступил рассвет. Ригель широко раскинул горизонтальный веер сияния между далекими холмами Катилины и собирающимися грозовыми тучами. Герсен запрограммировал будильник, принял снотворное, действовавшее два часа, и бросился на кровать.
Он проснулся еще мрачнее, в настроении еще более подавленном, чем прежде. Время прошло; какова бы ни была судьба Паллис Этроуд, она уже свершилась. В ресторане гостиницы Герсен заказал кофе — он не мог заставить себя есть.
Что ему было делать? Обратиться в МСБР? В таком случае пришлось бы рассказать все, что он знал. Смогут ли агенты МСБР действовать эффективнее его самого, если он предоставит им эту информацию? Да, он может сообщить, на каких основаниях можно подозревать, что администратор университета Морской провинции — один из так называемых «князей тьмы». Что дальше? МСБР, элитная межпланетная полиция, отличалась всеми пороками и добродетелями, свойственными любой полиции — то есть МСБР можно было доверять или не доверять. Вполне возможно, что звездные короли внедрились в структуру МСБР. В таком случае Малагейта несомненно предупредили бы о расследовании. И каким образом сведения, предоставленные агентам МСБР, помогут спасению Паллис Этроуд? Девушку похитил Хильдемар Дасс; Герсен уже сообщил об этом местным властям, местные власти уже связались с МСБР — МСБР уже располагало более чем достаточными сведениями.
Еще одна возможность: нельзя ли обменять Паллис Этроуд на планету Тихальта? Герсен с радостью заключил бы такую сделку — но с кем торговаться? Он все еще не установил личность Малагейта. У МСБР, конечно, были средства, позволявшие отличать звездных королей от людей на расстоянии. Но если Малагейта найдет МСБР, дальнейший обмен представлялся невозможным. Малагейта могли потихоньку прикончить — хотя МСБР, как правило, действовало только на основании официального запроса какого-либо уполномоченного правительственного учреждения. Тем временем, что произойдет с Паллис Этроуд? Она погибнет: маленькая радостная искра жизни погаснет и забудется.
Но если бы Герсену удалось точно установить личность Малагейта, в его руках оказалось бы огромное преимущество. Он мог бы с уверенностью предложить Палачу сделку. Логика вещей требовала, чтобы Герсен продолжал действовать, как раньше. Но это был такой тягостный, такой медленный процесс! Бедная Паллис! Подумать только, бедная Паллис! Тем не менее, Хильдемар Дасс сбежал в Запределье, и никакие усилия Герсена или МСБР ничего не могли сделать с этим непреложным фактом. Только Аттель Малагейт мог приказать Дассу вернуться. И даже его приказ ничему не поможет, если Паллис Этроуд уже умерла.
Ситуация не изменилась. Как прежде, в первую очередь следовало установить личность Малагейта. После этого можно было либо заключить сделку, либо шантажировать самого князя тьмы.
План действий снова становился ясным — настроение Герсена слегка поправилось. Точнее, его решимость довести дело до конца, его приверженность делу разгорелись с новой яростью. Ненависть кружила ему голову, почти опьяняла, внушала чувство всемогущества. Никто, ничто не могло противостоять бушующему пламени его ненависти!
Приближалось назначенное время совещания Герсена с Деттерасом, Войноткачем и Келле. Герсен переоделся в номере, спустился в гараж, выскользнул в машине на широкий проспект и направился на юг.
Запарковав машину на стоянке университета, он проехал на движущейся дорожке до первого, большого внутреннего двора студенческого городка, пересек второй внутренний двор и зашел в здание факультета галактической морфологии. Вопреки всему, отчаянная надежда еще сжимала его сердце — он взглянул туда, где обычно сидела за столом Паллис Этроуд. Сегодня за этим столом работала другая девушка. Герсен вежливо спросил: «Где сегодня утром мадемуазель Этроуд?»
«Не знаю, сударь. Она не приехала. Может быть, неважно себя чувствует».
«Не сомневаюсь, что чувствует она себя плохо», — мрачно подумал Герсен. Упомянув о том, что ему назначили прием, он прошел к кабинету Рандла Деттераса.
Войноткач и Келле опередили его. Три администратора явно заранее согласовали какое-то решение и общую стратегию. Герсен переводил взгляд с лица на лицо, с Деттераса на Войноткача, с Войноткача на Келле. Одно из этих мыслящих существ только притворялось человеком. В таверне Смейда Герсен видел того, кого искал, и теперь напрягал память, чтобы как можно точнее вспомнить внешность звездного короля. Но четкое визуальное представление ускользало. Выкрашенная в угольно-черный цвет кожа и экзотический наряд не позволяли умозрительно «раздеть и вымыть» постояльца Смейда. Герсен тайком изучал каждого из присутствующих. Кто из них? Войноткач: хищная физиономия с холодным, надменно-вызывающим взглядом? Келле: методичный, лишенный чувства юмора, сдержанно-суровый? Или урод Деттерас, чье дружелюбие теперь казалось неискренним, наигранным, фальшивым?
Герсен не мог принять окончательное решение. Взяв на себя первый ход в опасной игре, он учтиво поклонился администраторам и произнес, тщательно выбирая слова: «Давайте сразу упростим обсуждаемый вопрос. Я заплачу вам — то есть, разумеется, вашему факультету — за расшифровку записи на волокне. Думаю, что университету не помешает тысяча СЕРСов. В любом случае, таково мое предложение».
Его оппоненты были явно шокированы — каждый по-своему. Войноткач высоко поднял брови. Келле сверлил Герсена неподвижным взором. Деттерас недоуменно усмехнулся.
Войноткач сказал: «Вы же дали нам понять, что намерены предложить в продажу то, что, по вашему представлению, принадлежит вам, хотя на самом деле случайно оказалось в вашем распоряжении?»
«Я не прочь продать запись, — отозвался Герсен, — если мне предложат достаточную сумму».
«Какую сумму вы считаете достаточной?»
«Миллион СЕРСов — может быть, два, а может быть и три миллиона, в зависимости от того, насколько мне удастся поднять цену».
Келли хрюкнул; Деттерас покачал большой нескладной головой.
«Наводчики не получают комиссионные в таких размерах», — заметил Войноткач.
«Удалось ли вам установить, кто из вас отправил Тихальта на разведку?» — спросил Герсен.
«Какое это имеет значение? — парировал Войноткач. — Совершенно ясно, что вас на самом деле интересует во всем этом деле — вас интересуют деньги». Войноткач переглянулся с Келле и Деттерасом: «Кто бы ни был первоначальным спонсором Тихальта, спонсор забыл об этом или не желает, чтобы об этом знали. Уверен, что вам не удастся это выяснить и в дальнейшем».
«Это несущественный вопрос, — заключил Деттерас. — Послушайте, господин Герсен! Мы решили предложить вам сумму — разумеется, не столь астрономическую, какая рисуется в вашем воображении...»
«Сколько?»
«Возможно, пять тысяч СЕРСов, не более того».
«Смехотворно! У меня в руках — координаты единственного в своем роде мира».
«Вы не можете это утверждать наверняка, — указал Войноткач. — Вы там не были — если доверять вашим собственным словам».
«Еще важнее то обстоятельство, что мы тоже там не были», — сухо заметил Келле.
«Вы видели фотографии», — возразил Герсен.
«Видели, — кивнул Келле. — Фотографии, и ничего больше. Фотографии можно без труда подделать. Лично я не намерен утверждать выплату вам большой денежной суммы на основании трех фотографий».
«Вашу позицию можно понять, — согласился Герсен. — Со своей стороны, однако, я тоже не могу пойти на уступки, не получив соответствующие гарантии. Не забывайте о том, что мне был нанесен ущерб, а теперь у меня есть возможность этот ущерб возместить».
«Не забывайте о здравом смысле! — с напускным добродушием посоветовал Деттерас. — Без дешифратора волокно — не более чем катушка проволоки».
«Не совсем так. Анализ Фурье в конечном счете позволит расшифровать запись».
«Теоретически. На практике это длительный и дорогостоящий процесс».
«Не настолько дорогостоящий, чтобы я согласился отдать волокно за бесценок!»
Переговоры продолжались еще целый час, и все это время Герсен скрежетал зубами от нетерпения. В конечном счете администраторы согласились перевести сто тысяч СЕРСов на временно блокированный депозитный счет; сделка могла быть завершена после того, как будет удовлетворен целый ряд условий, относившихся к характеристикам обсуждаемой планеты.
Составив текст договора, присутствующие связались по видеофону с бюро регистрации актов и контрактов, находившимся в Авенте. Четыре участника сделки назвали свои имена и определили свои договорные права, после чего договор был зачитан вслух и зарегистрирован.
Затем Войноткач вызвал Альфанорский банк и открыл блокированный депозитный счет, доступ к которому Герсен мог получить только после того, как условия договора будут выполнены.
Три администратора спокойно сидели и разглядывали Герсена. Герсен, в свою очередь, переводил взгляд с одного из них на другого: «Рад, что мы договорились. Кто из вас полетит со мной инспектировать планету?»
Руководители факультета переглянулись. «Я, — сказал Войноткач. — Меня очень интересует этот мир».
«Я тоже хотел бы оказаться полезным», — прибавил Деттерас.
«В таком случае, — вздохнул Келле, — мне тоже не помешает там побывать. Мне давно хотелось сменить обстановку, в любом случае».
Герсен кипел от раздражения. Он рассчитывал, что Малагейт — кто бы он ни был — вызовется проверить достоверность сведений о планете от имени двух других покупателей, после чего Герсен мог бы предложить ему новые условия сделки: волокно монитора в обмен на Паллис Этроуд. Планета как таковая уже не имела для него никакого значения. Его единственная цель состояла в том, чтобы установить личность Малагейта и отправить эту личность на тот свет.
Теперь весь его продуманный план сорвался. Все три начальника решили развлечься экскурсией на планету Тихальта, и возможность установления личности Малагейта теперь зависела от новых, непредсказуемых обстоятельств. Тем временем о судьбе Паллис Этроуд лучше было не вспоминать.
Герсен придумал отчаянную уловку: «В моем корабле мы все не поместимся. Будет лучше, если со мной полетит один из вас».
«Никаких проблем! — заявил Деттерас. — Мы полетим на флагманском корабле факультета, в нем места хватит на всех».
«Еще одно затруднение, — угрюмо сказал Герсен. — В ближайшее время мне нужно закончить одно неотложное дело. Не хотел бы причинять вам лишние неудобства, но вынужден настаивать на том, чтобы мы вылетели сегодня же».
Начальники разразились бурными протестами: все они заявляли, что по меньшей мере неделю будут связаны по рукам и ногам всевозможными совещаниями, встречами и обязательствами.
Герсен притворился, что потерял терпение: «Господа, я затратил достаточно времени. Мы летим сегодня — или я предложу волокно монитора другому покупателю. Кроме того, я могу его уничтожить». Наблюдая за лицами троих администраторов, он надеялся заметить особое недовольство или разочарование и таким образом уличить Малагейта. Войноткач бросил на Герсена металлический неприязненный взгляд; Келле посмотрел на Герсена строго и укоризненно, словно тот был непослушным ребенком; Деттерас скорбно покачал головой. Наступило кратковременное молчание. Кто согласится первый — даже если неохотно — на поставленные условия?
Войноткач произнес бесцветным тоном: «На мой взгляд, ваша позиция произвольна — я бы сказал даже, своевольна».
«Черт возьми! — проворчал Деттерас. — Не могу же я вот так все бросить, за пять минут!»
«Может быть, один из вас все-таки сможет освободиться? — с надеждой спросил Герсен. — Вдвоем мы смогли бы произвести предварительную разведку — достаточную для того, чтобы я забрал деньги и занялся своими делами».
Деттерас неопределенно хмыкнул.
Келле медленно сказал: «Пожалуй, я мог бы взять кратковременный отпуск».
Войноткач кивнул: «Это, конечно, исключительно неудобно, но мои совещания можно на какое-то время отложить».
Деттерас воздел руки к небу, повернулся к экрану видеофона и вызвал секретаршу: «Отмените все мои встречи. Мне придется уехать по срочному делу».
«Как долго вас не будет?»
«Еще не знаю, — Деттерас неприязненно покосился на Герсена. — Это зависит от обстоятельств».
Герсен продолжал внимательно следить за поведением троих начальников. Только Деттерас не скрывал раздражение. Келле очевидно рассматривал предстоящую поездку как возможность развлечься и отдохнуть. Войноткач продолжал держаться холодно и отстраненно.
«Опять ничего не получилось!» — подумал Герсен. Он отошел к двери: «Если не возражаете, мы встретимся в космическом порту. Скажем, в семь часов вечера. Я принесу волокно монитора; один из вас должен принести дешифратор».
Заручившись согласием, Герсен удалился.
Возвращаясь в Авенту, он размышлял о будущем. Какие каверзы еще устроят эти три человека — то есть, два человека и Аттель Малагейт? Было бы непростительно глупо не подготовиться, не принять меры предосторожности — именно на этом всегда настаивал его дед, человек методичный, терпеливо отучавший Герсена от врожденной предрасположенности к импровизациям.
У себя в номере Герсен просмотрел свое имущество, выбрал несколько вещей, упаковал их и выписался из гостиницы. Принимая все возможные меры для того, чтобы избавиться от робохвостов и прочей слежки, он направился в местное отделение «Объединенной службы распределения» — одной из полуобщественных компаний-посредников поистине астрономических масштабов, охвативших всю Ойкумену сетью торговых представительств.
В будке для оформления заказов Герсен сверился с каталогами, содержавшими списки миллионов различных видов продукции, предлагавшихся тысячами изготовителей. Нажимая соответствующие кнопки, он ввел код того, что ему было нужно, после чего подошел к стойке для выдачи товаров.
Ему пришлось подождать три минуты, пока автоматические механизмы перемещались вдоль стеллажей необъятного подземного склада. Наконец заказанное Герсеном устройство появилось на конвейерной ленте. Он осмотрел устройство, заплатил продавцу, вышел на улицу, спустился на станцию подземки и доехал до космопорта. Обратившись к работнику космопорта, он поинтересовался местонахождением флагманского космического корабля факультета галактической морфологии. Служащий вывел его на наружную террасу и указал пальцем на длинную вереницу космических кораблей, больших и малых, каждый в своем отсеке.
«Видите, сударь, красную с желтыми обводами яхту, с боковой платформой? Интересующий вас звездолет — третий по счету от этой яхты, по направлению к нам. Прямо перед ней — внутрисистемный челнок CD16, драндулет перед ним — давно устаревшая «Парабола», а перед «Параболой» — усеченный конус, зеленый с синими обводами, с обзорным куполом сверху. Это и есть ваш исследовательский корабль. Вылетаете сегодня?»
«Да, примерно в семь часов. Откуда вы знаете?»
«Один человек из вашей команды уже на борту. Я его туда и впустил».
«Понятно». Герсен спустился на взлетное поле и прошелся вдоль выстроившихся в несколько рядов космических аппаратов. Остановившись в тени судна, стоявшего в соседнем отсеке, он внимательно изучил университетский корабль. Характерный силуэт и довольно-таки роскошная эмблема на носу, под куполом, не позволяли спутать этот звездолет с каким-нибудь другим. Что-то всколыхнулось в глубине памяти Герсена: где-то он уже видел этот корабль. Где? На посадочной площадке перед таверной Смейда, между горами и черным океаном. Перед ним был корабль звездного короля.
В одном из иллюминаторов Герсен заметил движущийся человеческий силуэт. Когда человек отошел от иллюминатора, Герсен пересек пространство между двумя звездолетами.
Осторожно потянув на себя наружный люк входного шлюза, Герсен обнаружил, что он беспрепятственно открывается. Бесшумно шагнув внутрь шлюзовой камеры, Герсен заглянул через смотровое окно внутренней перегородки шлюза в главный салон корабля. В салоне работал саркойский токсикант Суфиро — судя по всему, он закреплял какой-то предмет под настенной полкой.
Все существо Герсена пронзило, прокатившись волной и взорвавшись, нечто гораздо более яростное, нежели радость — своеобразное торжество ненависти! Он попробовал открыть раздвижную внутреннюю перегородку шлюза — она была заперта изнутри. В любом космическом корабле, однако, был предусмотрен аварийный механизм, позволявший открывать эту дверь снаружи, если давление воздуха в салоне не отличалось от атмосферного давления планеты. Герсен прикоснулся к аварийному переключателю. Послышался отчетливый щелчок. Не смея заглядывать в смотровое окно, Герсен прижался ухом к перегородке. Бесполезно! Звук не проникал через многослойный изоляционный материал. Герсен подождал минуту, после чего снова приподнялся, чтобы заглянуть в салон.
Суфиро ничего не слышал. Саркоец поднялся ближе к носовому отсеку и теперь, судя по всему, поправлял обивку вокруг металлической стойки. Его тяжелая уплощенная голова низко наклонилась, толстые губы сосредоточенно выпятились.
Герсен отодвинул перегородку шлюза и вступил в салон, направив дуло лучемета на квадратную пряжку, крепившую плечевые ремни кочевника к поясному ремню. «Скоп Суфиро! — приветствовал его Герсен. — Какая приятная неожиданность! Не надеялся встретить тебя так скоро».
Желтовато-коричневые собачьи глаза Суфиро раскрылись и тут же прищурились; он широко улыбнулся: «Я ожидал твоего прибытия».
«Неужели? Почему?»
«Хотел продолжить разговор, который мы начали вчера вечером».
«Мы говорили о Годогме, страннике судьбы, шагающем по степи на гигантских ходулях с колесами на концах. Увы, колеса Годогмы пересекли тропу твоей жизни, и твоему фургону не суждено бороздить бескрайнюю степь Горобундур».
Суфиро замер, измеряя глазами фигуру Герсена.
«Что случилось с девушкой?» — ласково спросил Герсен.
Помолчав пару секунд, Суфиро отказался от попытки изображать невинность: «Ее забрал Красавчик Дасс».
«С твоей помощью. Где она теперь?»
Суфиро пожал плечами: «Ему приказано ее убить. Почему? Не знаю. Мне почти ничего не объясняют. Но Дасс ее не убьет. По меньшей мере, пока не позабавится с ней вволю. Дасс — прирожденный кхет». Произнося этот эпитет, токсикант презрительно фыркнул: по его мнению, Хильдемар Дасс был не лучше непристойно плодовитого саркойского грызуна.
«Он улетел с Альфанора?»
«Конечно! — казалось, Суфиро был удивлен наивностью Герсена. — Скорее всего, он на своей маленькой планете». Беспокойно поежившись, словно от холода, токсикант тем самым незаметно приблизился к Герсену примерно на вершок.
«Где его планета?»
«Ха! Ты думаешь, он мне скажет? Или кому-нибудь другому?»
«В таком случае... Должен попросить тебя отойти назад».
Суфиро зашипел, как капризный ребенок: «Подумаешь! Я могу тебя отравить в любой момент».
Герсен позволил себе бледно усмехнуться: «Я тебя уже отравил».
Токсикант поднял брови: «Когда? Ты ко мне не приближался».
«Вчера вечером. Я прикоснулся к тебе, когда передавал салфетку, помнишь? Взгляни на тыльную сторону руки».
Суфиро с ужасом уставился на покрасневший рубчик: «Клют!»
Герсен кивнул: «Клют».
«Но... почему?»
«Ты заслуживаешь такого конца».
Кочевник рванулся вперед, как пантера; из оружия в руке Герсена вырвался голубовато-белый луч энергии. Суфиро упал на палубу, но поднял голову, неподвижно глядя на Герсена. «Лучше плазма, чем клют», — прохрипел он.
«Ты умрешь от клюта», — заверил его Герсен.
Суфиро отрицательно покачал головой: «Не получится — свой яд я всегда ношу с собой».
«Годогма зовет тебя. Настала пора говорить правду. Ты ненавидишь Хильдемара Дасса?»
«Я мечтаю убить Дасса».
«Не ты один. Где его планета?»
«В Запределье. Больше ничего не знаю».
«Когда ты должен встретиться с ним опять?»
«Никогда. Я умираю. Но Дассу не поздоровится в аду — ему придется падать гораздо глубже, чем мне».
«Когда и где ты должен был с ним встретиться?»
«Никогда и нигде. Я собирался вернуться на Саркой».
«Кто знает, где планета Дасса?»
«Малагейт... может быть».
«Тристано?»
«Нет. Дасс мало говорит. На его планете нет воздуха». Суфиро осторожно согнулся, прижав колени к животу: «Кожа уже чешется».
«Слушай, Суфиро! Ты ненавидишь Дасса. Так? Ты ненавидишь меня, потому что я тебя отравил. Курам на смех! Тебя, саркойца, отравил чужеземец — с легкостью, как ребенка!»
«Тебя я тоже ненавижу, на этот счет будь спокоен», — пробормотал токсикант.
«Тогда объясни мне, как найти Дасса. Один из нас должен умереть — либо я, либо Дасс. Если ты поможешь нам встретиться, ты убьешь одного из нас».
Суфиро крутил плоским теменем, словно покрытым влажным мехом: «Как я могу объяснить то, чего не знаю?»
«Дасс рассказывал о своей планете? Что он говорил?»
«Хвастливый скунс! Подлый клоун! Вечно задирает раздвоенный нос! На его планете трудно жить. Там может выжить только ходячий труп — такой, как Дасс. Он живет в кратере потухшего вулкана».
«У какой звезды?»
Суфиро сжался еще плотнее: «Она едва горит. Да. Красное солнце. Дасса спрашивали про его лицо. В таверне. Почему он красит рожу в красный цвет? «У меня рожа цвета солнца, — сказал Дасс. — Солнце у меня, правда, побольше, но ненамного». Так он сказал».
«Красный карлик?» — задумчиво произнес Герсен.
«Должно быть так».
«Думай! Что еще? В каком направлении? В каком созвездии? В каком секторе?»
«Он не говорил. А теперь — теперь мне все равно. Зовет Годогма. Уйди, я хочу умереть достойно».
Герсен смотрел на скорчившегося убийцу без малейшего сочувствия: «Что ты делал здесь, на корабле?»
Суфиро с любопытством взглянул на свою руку, пощупал пальцами грудь: «Чувствую, как он шевелится». Токсикант впился глазами в глаза Герсена: «Что ж, если тебе так хочется, смотри на мою смерть! Смотри...» Он приложил руки к шее и конвульсивно сжал пальцы. Желто-коричневые глаза широко раскрылись: «Осталось тридцать секунд».
«Кто может знать о планете Дасса? У него есть друзья?»
«Друзья?» — в последние секунды жизни кочевник сумел презрительно фыркнуть.
«Где он прячется в Авенте?»
«К северу от Парусного пляжа. В старой хижине на Мельных холмах».
«Кто такой Малагейт? Как его зовут?»
Суфиро уже едва шептал: «У звездных королей нет имен».
«Каким именем он пользуется на Альфаноре?»
Пухлые губы чуть раскрылись и сжались. Из побелевшего горла с булькающим хрипом вырвались слова: «Ты меня убил. Если тебя не убьет Дасс, пусть это сделает Малагейт». Веки токсиканта дрогнули, затрепетали. Суфиро лег на спину и, казалось, затвердел. Больше он не шевелился.
Внимательно наблюдая за лежащим телом, Герсен осторожно обошел его по кругу. Саркойцы были знамениты вероломностью и мстительностью. Герсен попробовал перевернуть тело лицом вниз, подцепив его носком ботинка. С быстротой броска змеи взметнулась рука, расправившая готовые вонзиться жала. Герсен отскочил и пронзил сердце токсиканта еще одним слепящим лучом энергии. На это раз скоп Суфиро был действительно мертв.
Герсен обыскал одежду убитого. В поясной сумке он нашел существенную сумму наличных денег — их он засунул в свой кошелек. В той же сумке хранился комплект маленьких флаконов — так называемая «палитра ядов». Герсен внимательно рассмотрел эту коллекцию, но, будучи неспособен разобраться в тайной номенклатуре Суфиро, отложил ее в сторону. Кроме того, в сумке находилось небольшое устройство — цилиндр не длиннее и не толще большого пальца, позволявшее выпускать струйку кристаллических ядовитых игл или вируса вместе с потоком сжатого воздуха; человека можно было инфицировать этим устройством с расстояния в полсотни шагов, и жертва ничего не чувствовала, кроме слабого покалывания. Суфиро носил с собой лучемет, похожий на оружие Герсена, три стилета и пачку фруктовых жевательных лепешек — несомненно, смертельных.
Герсен наскоро сложил убийственные принадлежности саркойца обратно в его поясную сумку, оттащил тело к корабельному мусоропроводу, срабатывавшему только в космическом вакууме, с трудом затолкнул тело в приемник этого полезного устройства и закрыл крышку приемника. В космосе одно прикосновение к кнопке позволяло навсегда избавиться от останков Сивиджа Суфиро, гетмана с планеты Саркой. Затем Герсен занялся выяснением того, над чем Суфиро так прилежно трудился в салоне корабля. Под полкой он нашел маленький перекидной переключатель, соединенный несколькими парами выводов с реле, в свою очередь открывавшего клапаны четырех баллончиков с газом, замаскированных под обшивкой и под обивкой в различных точках салона. Какой это был газ — отравляющий или усыпляющий? Герсен отделил один из баллончиков от крепления и обнаружил на донышке ярлык с надписью, распечатанной закорючками саркойского силлабария: «Нарколептик мгновенного действия по рецепту Тиронвираско. Снотворный газ без запаха. Последствия минимальны». Малагейт явно не уступал Герсену методичностью и принимал собственные меры предосторожности.
Герсен отнес каждый из четырех баллончиков к выходному люку, выпустил их содержимое на ветер и снова установил баллончики там, где он их нашел. Переключатель Суфиро он оставил под полкой, но изменил его функцию, переставив местами выводы.
Закончив эти приготовления, Герсен вынул свои собственные устройства: таймер, приобретенный на складе «Объединенной службы», и гранату из арсенала, который он возил с собой.
Поразмышляв несколько секунд, Герсен закрепил гранату в корпусе реактора — там, где ее детонация могла нанести максимальный ущерб, но откуда, если потребуется, ее можно было достать.
Герсен взглянул на часы: час пополудни. Времени оставалось все меньше. Слишком мало для того, чтобы сделать все, что нужно было сделать! Герсен покинул корабль, закрыв за собой внутреннюю перегородку и наружный люк входного шлюза. Вернувшись в здание космического порта, он поехал в кабине подземки на Парусный пляж.
У стойки рядом со станцией Герсен выбрал такси самообслуживания — одноместный гироскопически сбалансированный мотороллер с прозрачной откидной крышей. Опустив два СЕРСа в прорезь, он мог пользоваться этой машиной в течение часа. Оседлав такси, Герсен поехал на север по шумным улицам Парусного пляжа.
В этом районе царила единственная в своем роде атмосфера. Центр Авенте, лощеного космополитического мегаполиса, почти не отличался от деловых районов пятидесяти других столичных городов Ойкумены. Парусный пляж, однако, не походил ни на один городок или пригород в известной части Вселенной. Низкие здания с толстыми стенами были построены здесь из бетона, замешанного на ракушечнике, беленого или покрытого клеевой краской; в слепящих лучах Ригеля даже пастельные тона казались яркими. Почему-то самыми популярными оттенками, помимо белого, здесь были бледный розовато-лиловый и бледно-голубой. В этом районе ютились представители десятков инопланетных народов, каждый из которых формировал замкнутую территорию, где в продуктовых лавках, ресторанах и специализированных магазинах предлагались деликатесы, ценившиеся только выходцами с той или иной планеты — или даже из той или иной области какой-нибудь планеты. Несмотря на различия в происхождении, привычках и внешности, почти все обитатели Парусного пляжа были разговорчивы, недоверчивы, и в то же время простодушны; они презирали пришлых незнакомцев, но в той же мере презирали друг друга. Доход они извлекали в основном благодаря туристам, а также в качестве домашней прислуги или поденных рабочих; существенную часть местного населения составляли владельцы небольших лавок и мастерских, торговавших декоративными поделками и сувенирами, а также танцоры, циркачи и музыканты, развлекавшие публику в бесчисленных тавернах, бистро, борделях и ресторанах.
К северу от Парусного пляжа возвышались Мельные холмы, застроенные высокими, почти готически удлиненными многоквартирными домами — каждое из этих зданий словно выглядывало из-за плеча другого. Вереница таких домов тянулась над всем Парусным пляжем и соединяла его с более традиционными районами. По словам Суфиро, где-то здесь, на Мельных холмах, устроил временное логово Хильдемар Дасс. Настолько тщательно, насколько позволяли недостаток времени и тревога, Герсен занялся сбором информации, относившейся к Красавчику Дассу.
Как можно было ожидать, в регистрационном списке жителей Мельных холмов Хильдемар Дасс не значился. Несомненно, Дасс предпочитал жить в относительном уединении, подальше от любопытствующих взоров, но время от времени даже он нуждался в удовлетворении тоски по нормальному существованию.
Герсен стал заходить в таверны, расспрашивая о высоком человеке с раздвоенным носом, красной кожей и щеками, словно вымазанными голубым мелом — такого трудно было не запомнить. Вскоре он встретил нескольких человек, помнивших Дасса, но только в четвертой таверне нашел бармена, неоднократно болтавшего с Дассом.
«Вы имеете в виду Красавчика», — подтвердил бармен, коротышка-крепыш с оранжевой кожей и красновато-коричневыми мелкими блестящими кудряшками, висящими наподобие гирлянд. Герсен с изумлением разглядывал вырезанную из бирюзы цепочку, продетую через отверстие в левой ноздре бармена и через отверстие в мочке его левого уха. «Красавчик заходит пропустить стаканчик-другой. Говорит, что работает в космосе, но кто его знает? Я, например, часто хвалюсь своими подвигами в постели. Все мы врем — столько, сколько вынуждены врать, а то и гораздо больше. «Что есть истина?» — спросил как-то Понтий Пилат, персонаж какой-то древней небылицы. Могу ответить: «Истина — бросовой товар дешевле воздуха, но мы ее бережем, как зеницу ока»». Бармен был явно не прочь пофилософствовать. Герсен заставил его вернуться к более актуальному вопросу: «Где проживает Красавчик Дасс?»
«За верхней дорогой, в холмах, — бармен неопределенно махнул рукой. — Больше ничего об этом не могу сказать, потому что больше ничего не знаю».
Герсен проехал на мотороллере вверх по извилистым крутым переулкам и углубился в Мельные холмы. Разговор в еще одной таверне и утомительные расспросы в нескольких лавках и приемных, а также просто на углу той или иной улицы, позволили наконец получить точные указания по поводу места жительства Дасса. Поднявшись еще выше по узкой грунтовой дороге, покинувшей квартал высоких зданий, Герсен обогнул крутой скалистый склон, по которому проворно, как козы, карабкалась стайка детей. В конце этой дороги стоял прямоугольный коттедж — грубо, но прочно сколоченный. Из коттеджа открывался величественный вид на океан, на Парусный пляж, на Большую Эспланаду и на утопавшие в дымке южные районы Авенты. Приглядевшись, еще дальше можно было различить тени башенных многоквартирных комплексов Ремо.
Герсен подходил к коттеджу, готовый ко всему, хотя от строения исходила не поддающаяся определению, но безошибочная эманация пустующего жилья. Герсен обошел коттедж, заглядывая в окна, но не заметил ничего любопытного. Посмотрев по сторонам, он взломал раму незаметного с дороги окна и осторожно — на тот случай, если Дасс устроил какие-нибудь ловушки — забрался внутрь.
В доме сразу чувствовалось, что Дасс проводил здесь немало времени. В воздухе застоялся какой-то приторно-едковатый запах. Присутствовало также ощущение, которое нельзя было приписать восприятию определенных органов чувств — ощущение вульгарного, мрачного, любующегося собой могущества. Четыре комнаты коттеджа выполняли самые обычные функции. Наскоро их осмотрев, Герсен сосредоточил внимание на гостиной. Гипсовый потолок с декоративными завитками, выкрашенный в бледно-желтый свет, словно отражался на полу зеленовато-желтым ковром из жесткого волокна. Стены были выложены в шахматном порядке каштановой и темно-коричневой плиткой из твердых пород дерева. В дальнем углу гостиной Дасс поставил стол и тяжелый стул. На стене над столом висели десятки фотографий: Красавчик Дасс во всевозможных позах, на фоне всевозможных пейзажей.
Здесь была крупная фотография физиономии Дасса, поразительно высокого разрешения — можно было различить все поры его кожи, выступающие кончики хряща раздвоенного носа, рисунок лишенных век голубых зрачков. Рядом висела фотография Дасса в костюме бернальского огнеборца — весь в лакированных черных пластинках, рогах, шипах и остроконечных серповидных выступах, он напоминал гигантского жука-оленя. На другой фотографии Дасс развалился в паланкине из желтого раттана, задрапированного мягко-оранжевым шелком; паланкин несли на плечах четыре черноволосые девушки. Угол гостиной, однако, украшал набор фотографий, изображавших не Дасса, а другого человека. Судя по всему, снимки эти делались время от времени на протяжении многих лет. На первой фотографии было запечатлено лицо мужчины лет тридцати — твердое, самоуверенное, упрямое лицо, но спокойное, даже в какой-то степени благодушное. На второй лицо это претерпело ужасные изменения: впалые щеки, глаза, почти вылезающие из глазниц, сложная сетка нервов, четко различимая на висках... На каждой следующей фотографии лицо становилось все более изможденным, преждевременно постаревшим. Герсен бегло просмотрел книги, стоявшие на полке: инфантильно похабная порнография, руководства по сборке и техническому обслуживанию оружия, краткая энциклопедия саркойских ядов, последнее издание «Путеводителя по планетам», каталог принадлежавшей Дассу библиотеки книг в электронном формате и «Звездный каталог».
Стол сам по себе отличался исключительно изящной отделкой: резьба на боковых панелях темного дерева изображала грифонов и крылатых змеев в джунглях, поверхность стола была искусно инкрустирована плоскими полированными опалами. Герсен проверил содержимое ящиков и мелких отделений стола. В них не только не было никакой полезной информации — в них ничего не было. Герсен отошел от стола, чувствуя, как в нем поднимается волна зловещего отчаяния. Он взглянул на часы. Через четыре часа он должен был встретиться с Деттерасом, Войноткачем и Келле в космопорте. Стоя посреди гостиной, Герсен внимательно изучал каждую деталь. Где-то должно было быть нечто, связанное с тайной планетой Дасса. Как распознать эту подсказку?
Он снова подошел к книжной полке, снял с нее «Звездный каталог» и проверил состояние корешка. Если красный карлик Дасса был зарегистрирован в каталоге, Дасс, несомненно, должен был найти соответствующую запись. Если он открывал каталог на одной и той же странице несколько раз, на корешке могла образоваться морщинка или хотя бы едва заметно обесцветившаяся линия. Никаких таких признаков не было. Герсен «расправил» книгу, взявшись за обе стороны обложки — так, чтобы страницы свободно развернулись. Примерно на уровне трети толщины справочника страницы разошлись чуть шире, чем в других местах. Герсен осторожно открыл каталог точно на этом развороте и просмотрел записи. В отношении каждой звезды — а на этих двух страницах были перечислены две сотни звезд — приводились данные, подразделенные на одиннадцать категорий, в том числе порядковый номер светила, созвездие, в котором оно находилось с точки зрения астронома, ведущего наблюдение с Древней Земли, классификационная категория звезды, координаты ее планет, расстояние до звезды от центра Ойкумены, примечания.
Двадцать три звезды из двухсот перечисленных были красными карликами. Восемь карликов были двойными звездами. Одиннадцать красных карликов одиноко тлели, затерянные в бездне пустоты и лишенные спутников. У четырех красных карликов были планеты — в общей сложности восемь планет. Характеристики этих миров Герсен проверил с особым вниманием. Ему пришлось неохотно признать, что ни одну из указанных планет нельзя было считать пригодной к обитанию. Пять планет были слишком горячими, одну окружал сплошной океан жидкого метана, две оказались слишком массивными для того, чтобы человек мог выдержать силу их притяжения. Уголки рта Герсена разочарованно опустились. Ничего! Тем не менее, по меньшей мере однажды кто-то сверялся с данными, перечисленными на одной из этих двух страниц — здесь содержалась информация, которая потребовалась Дассу или имела для него какую-то ценность. Герсен вырвал из каталога эти две страницы.
Открылась входная дверь. Герсен вихрем развернулся. В дверном проеме стоял человек средних лет, ростом и пропорциями напоминавший десятилетнего мальчика. У него была круглая голова, глаза искрились от любопытства, бегая по всей комнате, но то и дело останавливались на Герсене. Крупные черты лица, длинные остроконечные уши и большой рот с выпяченными губами однозначно свидетельствовали о его происхождении: Герсена застал с поличным пещерный бес с Нагорья на Крокиноле, представитель одной из самых специализированных человеческих рас.
Незнакомец подошел ближе, переваливаясь с ноги на ногу и не проявляя никаких признаков страха: «Кто вы такой? Почему забрались в дом господина Спока? И при этом роетесь в вещах господина Спока? По-моему, вы грабитель».
Герсен поставил каталог на полку. Пещерный бес сопроводил его действие укоризненным замечанием: «Спок очень дорожит этой толстенной книгой, вот этой самой. Не думаю, что ему понравится, когда он узнáет, что вы ее лапали со всех сторон. Пойду-ка я, вызову полицию».
«Вернитесь! — приказал Герсен. — А вы кто такой?»
«Я — смотритель, присматриваю за жильем, пока жильцы в отлучке, вот кто я такой. Кроме того, это моя земля и мой дом, в полной и неотчуждаемой собственности. Господин Спок — мой арендатор, изволите ли видеть. Почему бы я позволял каждому встречному и поперечному вору и грабителю, промышляющему к северу от Лебединого моря, воровать и грабить у меня в доме?»
«Господин Спок — преступник», — сказал Герсен.
«Даже если это так, в данном случае вор у вора дубинку украл».
«Я не вор, — мягко возразил Герсен. — Вашим жильцом, господином Споком, интересуется МСБР».
Бес недоверчиво набычился: «Вы из МСБР? Покажите-ка «ночник»!»
Допуская, что крокинольский пещерный бес вряд ли отличит поддельное удостоверение агента МСБР от настоящего, Герсен предъявил табличку из прозрачного пластика, с фотографией под золотистой семиконечной звездой. Герсен прикоснулся табличкой ко лбу, и золотая звезда ярко загорелась. Вся эта клоунада произвела на беса глубокое впечатление — он немедленно проникся панибратским дружелюбием.
«Всегда подозревал, что у господина Спока рыльце в пушку, если можно так выразиться о его физиономии. Он плохо кончит, помяните мое слово! Что он теперь натворил?»
«Его обвиняют в похищении и в убийстве».
«Ай-ай-ай! Как нехорошо! Придется вручить господину Споку уведомление о расторжении арендного договора и выселении».
«Он очень опасен. Как долго он здесь прожил?»
«Долго. Даже не припомню, сколько лет».
«Значит, вы его хорошо знаете?»
«Достаточно хорошо. Кто с ним пьет, когда все остальные отшатываются, словно от господина Спока воняет? Я пью! Да уж, мы с ним выпивали частенько. Не каждому выпало иметь такую рожу, как у господина Спока, так что я составлял ему компанию, можно сказать, из сострадания».
«Значит, вы с ним подружились».
Мясистый нос пещерного беса поморщился, по его лицу пробежали последовательно выражения снисходительной терпимости, лукавого расчета и, наконец, добродетельного возмущения: «Кто, я? Ни в коем случае! Разве я выгляжу, как человек, который якшается с преступниками?»
«Как бы то ни было — вы многократно слышали, как господин Спок рассказывал о себе».
«О да, слышал, еще как! Уж он любит байки травить! — бес взялся руками за живот, насмешливо вращая глазами. — Но кто ж ему поверит? Только не я!»
«Спок когда-нибудь говорил о тайной планете, где он устроил себе логово?»
«Тысячу раз. Он называет свою берлогу Подноготной Рытвиной. Почему? Лучше не спрашивайте. Господин Спок только качает головой, когда его просят объяснить. Он умеет молчать, как рыба, господин Спок, несмотря на все свое бахвальство».
«Что еще он рассказывал о своей планете?»
Пещерный бес пожал плечами: «Солнце там кроваво-красного цвета, и почти не греет».
«И где эта планета?»
«Ага! На этот счет он не распространяется. Язык за зубами, ни гу-гу! Сколько раз я задавал себе вопрос: что, если господин Спок заболеет на одинокой, безлюдной планете? Кто сообщит об этом его приятелям?»
Герсен мрачно улыбнулся: «И этот довод никогда не побуждал его раскрыть вам свой секрет?»
«Никогда. А почему вас это так интересует?»
«Он похитил невинную девушку и увез ее на свою планету».
«Вот мерзавец! Развратник, что тут скажешь! — пещерный бес горестно покачал головой, хотя на его остроухой физиономии нельзя было не заметить оттенок зависти. — Никогда больше не позволю ему жить в моем доме, на моей земле!»
«Вспомните. Что еще Спок говорил по поводу своей планеты?»
Глаза беса сфокусировались на кончике носа: «Подноготная Рытвина. Мир больше солнца. Невероятно! Кто этому поверит?»
«Если солнце — красный карлик, это не так уж невероятно».
«Вулканы. На его планете извергаются вулканы».
«Вулканы? Странно! На планетах красных карликов вулканов не бывает. Они слишком древние».
«Древние или молодые, у него на планете полно вулканов, и самых что ни на есть плюющихся огнем. Господин Спок живет в жерле потухшего вулкана, и оттуда ему видно целую цепь вулканов, дымящих на горизонте».
«Что еще?»
«Провалиться мне на этом месте, ничего больше не помню».
«Сколько времени занимает полет до его планеты?»
«Не могу сказать».
«Вы никогда не встречались с его приятелями?»
«В тавернах он засиживается со всякими забулдыгами, но приятелями их не назовешь. Постойте! Один тут был такой. Меньше года тому назад. Жилистый такой землянин, сильный, с жестоким лицом».
«Тристано?»
«Откуда я знаю, как его зовут? Господин Спок тогда только что вернулся из Запределья, с планеты под названием Новая Надежда. Вы там бывали?»
«Нет, никогда там не был».
«Я тоже, хотя я много где побывал. Так вот, в тот самый день, когда он вернулся, мы сидели в салуне Гальперино — и тут вваливается этот землянин. «Где ты пропадал? — спрашивает. — Я здесь уже десять дней, а с Новой Надежды мы улетели вместе». Господин Спок взглянул на него эдак, понимаете ли, высокомерно, и говорит: «Если тебе не терпится знать, я заглянул на полдня в свою маленькую берлогу. У меня есть обязательства, как тебе известно!» И землянин перестал к нему приставать».
Герсен задумался на несколько секунд, после чего заторопился: «Больше вы ничего не знаете?»
«Ничего».
Герсен в последний раз осмотрел помещения коттеджа, повсюду сопровождаемый пытливым бесом, после чего удалился, игнорируя внезапные требования беса о возмещении убытков — тот обнаружил взломанную оконную раму. Герсен спешил. Спустившись по извилистым переулкам, он пересек Парусный пляж и вернулся в центр Авенты. Здесь он направился в управление «Галактической службы технических консультаций» и привлек внимание оператора.
«Запрограммируйте задачу, — сказал Герсен. — Два звездолета вылетают с планеты Новая Надежда. Один летит прямо сюда, на Альфанор. Второй посещает систему красного карлика, проводит там полдня, а затем прилетает на Альфанор на десять дней позже первого корабля. Я хотел бы получить список красных карликов, системы которых мог посетить второй корабль».
Оператор поразмыслил: «Очевидно, здесь имеет место эллипсоидная оболочка, в фокусах которой находятся Новая Надежда и Альфанор. Необходимо учесть ускорения разгона и торможения, вероятную продолжительность гиперпространственного движения по инерции и даты приземления. Таким образом можно рассчитать область наибольшей вероятности, наряду с зонами уменьшающейся вероятности».
«Сформулируйте задачу так, чтобы машина перечисляла звезды в последовательности, соответствующей уменьшению вероятности».
«В каких пределах?»
«Скажем, не меньше одного шанса из пятидесяти. Кроме того, мне потребуются постоянные параметры перечисленных красных карликов в том виде, в каком они указаны в звездном каталоге».
«Очень хорошо, сударь. Это будет стоить двадцать пять СЕРСов».
Герсен расплатился. Оператор перевел условия задачи на понятный машине язык логических операций и прочел сформулированный текст, наклонившись к микрофону. Уже через тридцать секунд из прорези выпал лист бумаги. Оператор взглянул на распечатку, подписал ее и без дальнейших слов передал Герсену.
Машина перечислила сорок три звезды. Герсен сравнил список со страницами, вырванными из «Звездного каталога» Дасса. Только одна звезда значилась и в том, и в другом списке. Герсен нахмурился в замешательстве. Этот красный карлик входил в систему двойной звезды, лишенную планет. Вторая звезда... «Как я не догадался раньше!» — озарило Герсена. Как еще действующие вулканы могли бы существовать на спутнике красного карлика? Мир Дасса не был планетой — это была потухшая звезда, сфера с уже не излучающей поверхностью, но, скорее всего, еще чуть теплая. Герсен слышал о таких мирах. Как правило, плотность потухших звезд была слишком велика, их масса не позволяла людям даже приближаться. Но если небольшая потухшая звезда накопила на поверхности, на протяжении двух или трех миллиардов лет, достаточное количество космического мусора, образовавшего толстую оболочку из относительно легкого материала небольшой плотности, поверхностная сила притяжения вполне могла уменьшиться до приемлемого уровня.
Без десяти семь Келле, Войноткач и Деттерас появились в здании космопорта в космических комбинезонах. Они выкрасили кожу в синевато-коричневый оттенок: согласно распространенному поверью, такой пигмент предохранял человеческий организм от неких таинственных эманаций двигателя Джарнелла; со временем эта манера красить кожу вошла в привычку и теперь считалась на многих планетах неотъемлемой частью обычного космического снаряжения. Администраторы остановились посреди обширного вестибюля, посмотрели по сторонам, заметили Герсена и повернулись к нему, когда он подошел.
Герсен разглядывал троих покупателей планеты с угрюмой усмешкой: «Похоже на то, что все готовы. Благодарю вас, господа, за пунктуальность».
«Не забывайте, что эта пунктуальность дорого обошлась каждому из нас», — отметил Келле.
«В свое время необходимость спешки станет очевидной, — отозвался Герсен. — Ваш багаж?»
«Его уже отвезли», — ответил Деттерас.
«Значит, можно отправляться в путь. Как насчет разрешения на взлет?»
«Бумаги уже оформлены», — сказал Войноткач.
Герсен и три университетских начальника прошли из космического вокзала к причальному отсеку, куда уже спешил, громыхая, подъемный кран.
Багаж — четыре чемодана и четыре свертка поменьше — сложили у корабля. Войноткач открыл входной люк и перегородку шлюза. Герсен и Келле отнесли чемоданы в салон. Деттерас тут же попытался командовать, не заручившись согласием остальных: «На борту четыре каюты. Я размещусь в носовой по правому борту. Келле, занимайте кормовую справа. Войноткач, ваша — носовая слева. Герсену отведем кормовую каюту с левой стороны. Можно уже сейчас распределить багаж по каютам».
«Одну минуту! — прервал его Герсен. — Есть вопрос, который необходимо решить прежде, чем мы займемся другими делами».
Грубая физиономия Деттераса нахмурилась: «Какой еще вопрос?»
«На борту присутствуют две заинтересованные стороны — как минимум две. Ни одна не доверяет другой. Мы отправляемся в Запределье — туда, где нет никаких законов. Прекрасно сознавая этот факт, каждый из нас взял с собой оружие. Предлагаю запереть все наше оружие в корабельном сейфе. Для этого потребуется открыть багаж, предъявив друг другу его содержимое, и даже, если потребуется, раздеться догола, чтобы убедить друг друга в отсутствии спрятанного оружия. Так как вас трое, а я — один, если у какой-либо из сторон есть изначальное преимущество, то оно на вашей стороне».
«Чрезмерно унизительная процедура!» — буркнул Деттерас.
Келле вел себя разумнее, чем мог бы предполагать Герсен: «Рандл, не делайте из этого трагедию. Герсен всего лишь выразил словами то, что пришло бы в голову любому из нас. Короче говоря, я с ним согласен. Тем более, что не взял с собой никакого оружия».
Войноткач пожал плечами: «Обыщите меня, обыщите мой багаж, как вам угодно. Я хотел бы поскорее вылететь и поскорее вернуться».
Покачав головой, Деттерас открыл чемодан, вынул из него мощный лучемет и бросил его на стол: «Не сомневаюсь, что все это целесообразно. Лично я не имею ничего против господина Герсена — но допустим, что он отвезет нас на далекую планету, где будут ждать его сообщники. Из нас сделают заложников и потребуют выкупа. Уверяю вас, преступники нередко составляют хитроумные, далеко идущие планы».
Герсен рассмеялся: «Если вы считаете, что сопровождать меня опасно, оставайтесь на Альфаноре. Мне все равно, кто из вас будет инспектировать планету».
«Как насчет вашего оружия?» — слегка прищурился Войноткач.
Герсен вынул свой лучемет, пару стилетов, кинжал и четыре гранаты размером не больше грецких орехов.
«Вот это да! — воскликнул Деттерас. — Вы носите с собой целый арсенал!»
«Время от времени он становится полезным, — пояснил Герсен. — А теперь — багаж».
Через некоторое время все оружие сложили в сейф, запертый на четыре замка, и каждый из четырех попутчиков получил по ключу от одного из замков.
Стрела подъехавшего крана повернулась. Крюки защелкнулись в проушинах; корабль вздрогнул, приподнялся и поплыл на площадку взлетного поля.
Деттерас подсел к пульту управления и нажал кнопку; зажглась вереница зеленых индикаторов: «Все готово к полету. Баки заправлены, системы в исправности».
Келле прокашлялся и вынул из чемодана красивый деревянный футляр, обитый красной кожей: «Это переносной рационализатор из нашего университета. Надо полагать, вы взяли с собой записывающее волокно из монитора господина Тихальта?»
«Разумеется, — кивнул Герсен. — Я взял с собой волокно. Но спешить незачем. Прежде, чем мы включим монитор, необходимо оказаться в опорной точке отсчета, а до нее еще далеко».
«Хорошо! — сказал Деттерас. — Назовите координаты».
Герсен вынул из кармана бумажную полоску и вежливо обратился к Деттерасу: «Позвольте мне запрограммировать автопилот».
Деттерас неохотно освободил кресло перед пультом управления: «Казалось бы, у нас больше нет оснований не доверять друг другу. Мы разоружились, мы согласовали образ действий. Зачем создавать напряженную атмосферу? Сотрудничество — залог успеха».
«Не сомневаюсь», — отозвался Герсен.
Звездолет опустился на взлетную площадку, подъемные крюки отделились, кран отъехал. Четыре попутчика разместились на стартовых сиденьях; Деттерас включил программу автоматического запуска. Корабль рванулся, ускорение прижало пассажиров к сиденьям, и Альфанор остался за кормой.
