Во второй половине дня, пока Джаро и Гарлет сидели в кафе на площади, Мэйхак и Скирль посетили еще один заброшенный дворец. Забыв об угрызениях совести, Скирль энергично помогала Мэйхаку загружать багажник аэромобиля жизнеописаниями в кожаных переплетах и перевозить их на «Фарсанг» — они сделали три рейса. Третий раз выгрузив книги из машины в трюм корабля, девушка решила не возвращаться в Карлеон, а остаться на борту «Фарсанга».

Джаро сообщил Мэйхаку, что Гарлет упорствовал в стремлении не уезжать из Ромарта; кроме того, он поведал отцу о развитии идеи «ях» в поврежденном уме своего брата.

Мэйхак был одновременно заинтересован и подавлен: «Вполне может быть, что мы ожидаем от Гарлета невозможного. Его мозг научился функционировать в условиях тесной темницы и непроглядного мрака. Здесь, среди простора и солнечного света, он полностью дезориентирован — приходится предположить, что он окончательно рехнулся. Подозреваю, что завтра он попробует сбежать и где-нибудь спрятаться до тех пор, пока мы не улетим. Если утром он снова отправится на площадь, не спускай с него глаз».

«Он может просто отказаться уходить с площади. Не могу же я принести его назад на спине!»

«Возьми с собой рацию. Если Гарлет станет вести себя буйно, позови меня, и я прилечу — даже если для этого придется приземлиться на площади. И не забудь дальнобойный лучемет».

Утром Мэйхак и Джаро завтракали вместе с Гарлетом. Погруженный в свои мысли, Гарлет был неразговорчив. Он игнорировал Джаро и, казалось, не замечал отсутствие Скирли. После завтрака он вышел посидеть на террасе. Джаро присоединился к нему, пытаясь завязать разговор. Гарлет отвечал односложно, и Джаро вскоре прекратил такие попытки.

Через полчаса Гарлет внезапно поднялся на ноги. Джаро, сидевший рядом, спросил: «Куда ты?»

«В кафе».

«Я пойду с тобой».

Гарлет безразлично пожал плечами и отправился по бульвару на площадь; Джаро следовал за ним. На площади Гамбойе Гарлет остановился и посмотрел по сторонам. Ранним утром прохожих было мало. Гарлет недовольно нахмурился и пошел дальше: «На Эспланаде интереснее. Там девушки веселее, иногда даже бегают».

«Возможно, ты прав, — терпеливо сказал Джаро. — Мне, должен признаться, не удалось заметить никакой разницы».

Гарлет не удостоил его ответом. Они прошли по Эспланаде почти до самого Фондамента; наконец Гарлет выбрал кафе, полностью отвечавшее его предпочтениям. Братья сели за стол на берегу реки. Джаро заказал чай с булочками. Бросив презрительный взгляд на булочки, Гарлет с отвращением отвернулся, глядя на реку. Джаро прихлебывал чай в молчании.

Шло время. Гарлет продолжал мрачно смотреть на речную гладь. Наконец, словно подстегнутый внезапной мыслью, он повернулся, напряженно глядя на суровую громаду Фондамента. Джаро с любопытством наблюдал за ним. Гарлет целеустремленно встал из-за стола. У него в голове явно созревал какой-то план.

Глядя на Джаро сверху вниз, Гарлет сказал: «Пойду посмотрю, что делается в Фондаменте. Ты можешь остаться здесь».

Джаро нахмурился, обернувшись к бурому строению — в прошлый раз ему удалось избежать знакомства с его внутренним устройством. Он неодобрительно заметил: «Зачем туда идти? Ты уже видел, что там делается».

«Хочу посмотреть снова. Тебе-то что? Сиди себе, пей чай».

Джаро неохотно поднялся на ноги: «Я обязан за тобой присматривать. Пойдем».

Гарлет резко отвернулся. Джаро показалось, что он улыбнулся. Гарлет направился к пандусу, ведущему в Фондамент. У основания рампы он задержался и оглянулся через плечо. Джаро запнулся от удивления: странно! На мгновение исхудавшее лицо Гарлета, со впалыми щеками и блестящими глазами, превратилось в морду хитро оскалившегося шакала. Джаро моргнул и пригляделся: поразительная иллюзия исчезла.

Гарлет тихо сказал: «Там плохо пахнет. Когда мы здесь были в прошлый раз, ты решил туда не ходить. Подожди меня тут, если хочешь».

Джаро понял, что Гарлет над ним издевается. С откровенной враждебностью было легче иметь дело; его обязанности по отношению к неисправимому — неизлечимому? — брату становились все более обременительными и в то же время расплывчатыми и бесполезными. Джаро сказал: «Если ты можешь терпеть этот запах, мне он тоже не повредит».

«О да! Я привык к вони! Одна вонь ничем не хуже другой».

Гарлет повернулся и быстро, размашистыми шагами, поднялся по пандусу. Джаро поспешил за ним. Вместе они прошли через открытый арочный проход в обширное помещение — видимо, когда-то служившее приемной или вестибюлем. Вдоль стены справа тянулись ряды покоробленных скамей, покрытых старой шелушащейся краской. Слева перегородка из толстого стекла позволяла наблюдать за производственным цехом, находившимся гораздо ниже, в чем-то вроде обширного подвала без потолка. Бросив быстрый взгляд на брата, Гарлет прошел дальше по коридору; Джаро остановился, чтобы рассмотреть происходящее внизу. Его потрясла открывшаяся перед ним необозримая путаница массивных котлов, чанов, полупрозрачных цилиндров, изгибающихся во все стороны и переплетенных металлических и стеклянных труб и бесчисленного множества тяжеловесных преобразователей энергии — одни были подвешены на штангах с портальных кранов, установленных на рельсах, другие возвышались, словно балансируя, на узких цоколях, или громоздились рядами на ступенчатых возвышениях вдоль резервуаров со слизистой пульпой. Джаро повернулся, чтобы найти Гарлета — тот успел пройти через следующий арочный проход в конце коридора, его не было видно. Подсознательные подозрения Джаро начинали приобретать четкие очертания — он никак не мог избавиться от мысли о том, что Гарлет, возможно, готовит какой-то подвох. Джаро беспокойно поправил кобуру лучемета.

Проход в конце коридора вел в помещение, очевидно служившее некогда административным управлением — теперь в нем громоздились сваленные в кучу обломки старых столов, шкафов и стульев. Гарлета здесь не было.

Еще один арочный проход открывался в соседнюю ремонтную мастерскую, уставленную станками, манометрами и прочей аппаратурой, а также ожидавшим починки оборудованием. Гарлет стоял у двери, ведущей на балкон; за балконом, далеко внизу, виднелись резервуары и аккумуляторы подвального цеха. Распахнув дверь, Гарлет собирался выйти на сетчатое металлическое покрытие узкого балкона.

«Постой! — позвал его Джаро. — Куда ты?»

Гарлет обернулся: «Чаны-питомники — там, внизу. Если тебя интересует вонь, иди сюда, здесь здорово воняет».

«Нет уж, спасибо, — отозвался Джаро. — Я этот запах и отсюда чувствую».

«А! По-настоящему пахнет только здесь, на балконе, сюда поднимаются пары».

«Как-нибудь в другой раз, — отказался Джаро. — Я не знаток неприятных запахов».

Гарлет поразмышлял, после чего спросил: «Разве тебя не интересует процесс выращивания сейшани?»

«Я видел все, что здесь можно увидеть, через стекло в вестибюле. Меня изумляет, что вся эта система еще работает. Местные техники либо мастера своего дела, либо сумасшедшие».

Гарлет повернулся, чтобы взглянуть на старую аппаратуру в мастерской: «Я не понимаю эти устройства». Он протянул руку, указывая на станок, покрытый разводами окалины: «Что это?»

«Позитронный сварочный аппарат. Он излучает позитроны; там, где они соударяются с материалами, тепло, вызванное аннигиляцией, сплавляет и соединяет детали».

Джаро объяснил функции нескольких других механизмов.

Гарлет обратил внимание на верстак: «А это что? Какие-то странные штуки».

«Это ручные инструменты. Вот трубный ключ, им захватывают и свинчивают трубы. Там, на стене, висит форматор. Лапчатая железная палка — просто-напросто монтировка. Вот стамески и зубила, с лезвиями из синтетического материала, горголия. Они никогда не затупляются».

«А это что, вон там?»

«Прибор для измерения механических напряжений».

Гарлет с подозрением уставился на брата: «Откуда ты все это знаешь?»

«Я несколько лет работал в ремонтной мастерской на космодроме Танета».

«Неважно. Хочешь присесть? Я хочу сообщить тебе о моих планах».

Джаро прислонился к верстаку: «Говори, но покороче — нам нужно возвращаться в Карлеон».

«Я сразу перейду к делу. Мои планы бесповоротны, в связи с чем, пожалуйста, не предлагай никаких изменений, — Гарлет говорил спокойно, тоном преподавателя, разъясняющего прописные истины. — Идеи, о которых ты услышишь — не пустые измышления. Их логика проистекает из неоспоримых первичных истин и позволяет безошибочно определять объединяющую силу, управляющую всеми событиями во Вселенной. Я говорю, разумеется, о равновесии. Любая система, лишенная равновесия, рушится. Законами динамического равновесия — то есть справедливости — регулируются все события и явления, большие и малые, близкие и далекие. Эти законы применимы в отношении любого отдельно взятого этапа существования».

«Да-да, очень любопытно, — сказал Джаро. — Через некоторое время мы снова обсудим этот вопрос, а теперь пора возвращаться в Карлеон».

«Подожди!» — поднял руку Гарлет. Он стоял, сурово выпрямившись и расправив плечи, его глубоко запавшие глаза горели, на бледных щеках проступили розоватые пятна: «Обсуждаемый принцип имеет непосредственное практическое применение. Он применим в отношении системы, включающей меня и тебя. Многие годы равновесие было нарушено, и теперь система находится в неустойчивом состоянии».

«Здесь не время и не место рассуждать о диалектике, — возразил Джаро. — В любом случае, твои идеи отражают твои личные представления, а не мои. Они не имеют никакого отношения к устройству Вселенной или к универсальному принципу справедливости. Повторяю, сейчас у нас нет времени спорить на эту тему. Пойдем отсюда — меня уже тошнит от этого запаха».

Глаза Гарлета пылали: «Молчи! Слушай внимательно! Существует неравновесие: такова предпосылка. Необходимо развить эту идею. Ты меня слышишь?»

«Да-да, развивай свою идею».

Гарлет принялся расхаживать взад и вперед по мастерской: «В начале начал Джаро и Гарлет были едины, существовало равновесие. Затем возник раскол, все изменилось. Жалость и стыд раздавлены, сокрушены неумолимой пятой! Джаро повелевал единственным, преобладающим «я». Несчастный Гарлет превратился в комок, сжавшийся в темноте, у него не осталось даже местоимения, чтобы отождествить себя. Он превратился в ничто: в едва мыслящую протоплазму, в порождение мрачных подземелий, в существо, способное лишь сознавать, что оно почему-то еще живет. Так проходили годы. С медлительностью ползущего ледника порождение мрака развивалось. Гричкин Шим скучал и болтал беспрестанно; протоплазма усваивала идеи и возможности их передачи. Шим назвал имя существа и упомянул некоторые подробности его происхождения — Шим любил хвалиться своими познаниями. Он говорил обо всем на свете — о том, что действительно понимал, и о том, о чем не имел никакого представления. Благодаря Шиму Гарлет узнал, что такое голод и жажда, что такое злобная, мучительная месть. От Олега он узнал, что такое страх и боль. Из внутренней искры возгорелся разум. Ты и я, мы сделаны из одного теста, между нами существовал резонанс. Я научился наблюдать из мрака! Я понял, что такое неутолимая тоска, я проникся алчностью, ощущая твою радость, твое пресыщение удовольствиями жизни. В тоске и в отчаянии я звал тебя, но ты только крепче держался за свои преимущества и отталкивал непрошеного двойника.

В конце концов судьба мне улыбнулась — внезапно наступила эпоха возмездия. Мы останемся в Ромарте; ты обязан стоически смириться с этим планом, хотя с этих пор тебе придется подчинить свои радости моим. Прежде всего нам нужно привлечь симпатию обворожительных красоток, в изобилии гуляющих по улицам».

Джаро горько рассмеялся: «Гарлет, посмотри в лицо действительности! Твои представления нелепы. Мы покинем Ромарт сегодня после полудня. Тебе придется привыкнуть к этой мысли».

«Нет! Ты неправ! Ты останешься здесь, со мной. Почему? Потому что для восстановления справедливости необходимо равновесие! Я имею право на утешение! Для восстановления равновесия тебе, может быть, придется даже провести время в темнице, чтобы доказать искренность твоего раскаяния. А я возьму на себя роль Шима — это меня несказанно порадует, и мы будем продолжать в том же духе, пока не согласимся с тем, что равновесие восстановлено».

Джаро слушал с испугом. Гарлета не обязательно следовало считать сумасшедшим: согласно принципам его собственной Вселенной он был даже по-своему мудр, но за пределами четвертого подземного этажа и кромешного мрака тщательно разработанные им принципы, отточенные им умственные навыки были бесполезны. Хуже, чем бесполезны — опасны для окружающих.

Джаро спокойно и тихо произнес: «Гарлет, поверь мне — это чистая правда — я никогда не причинял тебе зла и не могу нести ответственность за то, в чем я совершенно не виноват. Я помогу тебе в той мере, в какой это возможно — но прежде всего пойми, что я не останусь с тобой в Ромарте. Я хочу, чтобы ты уехал с нами — может быть, на Галлингейл — там ты сможешь начать новую жизнь».

Гарлет самодовольно смеялся: «Пора! Посоветуйся с яхами! У тебя есть выбор — точнее говоря, раздвоение путей судьбы! Теперь, сию минуту, ты обязан сделать выбор: подчинишься ли ты моей воле или снова попытаешься мне препятствовать? Если ты решил мне препятствовать, это твое последнее решение — мое терпение истощилось!»

«Гарлет! Опомнись!»

«Пришло время принять решение. Явился важнейший яха из всех. Так что же — какой путь ты изберешь? Налево или направо? Да или нет? Жизнь или смерть?»

Гарлет напряженно следил за братом. Через некоторое время он воскликнул: «Решение принято, терпению конец! Ты выбрал смерть — быть посему!»

Величественный и серьезный, Гарлет подошел к верстаку и взял монтировку; взвесив металлический лом и проведя по нему рукой, он удовлетворенно кивнул, словно говоря: «Да, это подойдет как нельзя лучше!» После этого он повернулся к Джаро — тот направил на него лучемет.

«У меня в руке мощный лучемет, — сказал Джаро. — Во мгновение ока он может превратить тебя в трескучее облако пепла».

«Конечно, — согласился Гарлет. — Но я запрещаю тебе пользоваться оружием. Отдай его мне!» Гарлет шагнул вперед, протянув руку.

Джаро отступил, думая: «Может быть, мне удастся с ним справиться, не применяя оружие, даже если он станет драться ломом — надеюсь, мне не придется его убивать». Джаро засунул лучемет за пояс: «Гарлет, положи лом на место, и давай уйдем отсюда».

«Нет. Я останусь тут. Внизу ходят гричкины — они будут приносить мне холодную кашу и вяленую рыбу». Гарлет снова приблизился к Джаро, готовый нанести удар. Джаро собирался уклониться, схватить Гарлета за руку и выкрутить лом. Гарлет расплылся в улыбке: «Я вижу, что у тебя на уме!» Продолжая держать лом правой рукой, левой он схватил измеритель механических напряжений и швырнул его брату в лицо. Металлический корпус ударил Джаро в нос, на мгновение оглушив его и заставив слегка потерять равновесие. Гарлет величественно размахнулся и нанес удар — Джаро отшатнулся, и лом обрушился ему на плечо, а не на голову. Джаро отбежал назад на несколько шагов, пытаясь удержаться на ногах, и повалился на спину в дверном проеме, стукнувшись головой о металлическую сетку балкона. Гарлет подошел к двери и встал над Джаро, расставив ноги, как статуя мстительного колосса. Он неторопливо занес лом; Джаро судорожно пытался вытащить из-за пояса лучемет — Гарлет пинком выбил оружие у него из руки. Лучемет упал на сетчатый металл балкона. Монтировка снова поднялась и опустилась с такой силой, что у Гарлета выпучились глаза от напряжения. Джаро лихорадочно откатился в сторону — лом звонко ударился о твердую металлическую сетку и выскочил из руки Гарлета. Джаро пытался достать лучемет правой рукой; его левая рука не двигалась — плечо было сломано. Громко шипя сквозь зубы, Гарлет бросился вперед и с воплем вырвал лучемет из пальцев уже схватившего его брата.

Теперь Гарлет стоял, направив лучемет на Джаро, лежавшего поперек порога двери, выходившей на сетчатый металлический балкон. «Итак, последняя консультация с яхами, — говорил Гарлет. — Когда тебя прикончить? Когда я досчитаю до пяти? Или лучше подчиниться внезапному порыву?» Гарлет размышлял, слегка улыбаясь наслаждению убийственного выбора: «Будь что будет! Такова сущность ях! Но прежде всего — еще вопрос: куда выстрелить? В голову или в грудь? Или пусть лучемет сам выбирает? А! Волнующий момент неопределенности — всепобеждающие яхи в действии!»

Братья неподвижно смотрели друг на друга. «Напряжение растет! — воскликнул Гарлет. — Оно ширится, как пузырь, пузырь вот-вот лопнет!»

«Гарлет, подумай, что ты делаешь! — закричал Джаро. — Я твой брат! Я приехал, чтобы тебя спасти!»

Гарлет усмехнулся: «Тебе ничто не поможет! Моя боль неутолима. Пора!» Его голос дрожал от возбуждения: «Я нажимаю на курок! Я стреляю!»

Как только палец Гарлета прикоснулся к курку, Джаро стремительно откатился в сторону. Голубая молния пронеслась мимо его головы вниз, поразив цоколь, поддерживавший высокий медный резервуар. Резервуар опрокинулся на преобразователь энергии, взорвавшийся от удара. Осколки стеклянных труб со звоном посыпались на пол.

Гарлет ничего не замечал. Поджав губы, он выстрелил снова в тот момент, когда Джаро пнул его по ногам. Гарлет взмахнул рукой, чтобы устоять, и голубой разряд пронесся по веренице установленных внизу трансформаторов — охваченные пламенем, они взрывались один за другим. Под балконом в ужасе кричали гричкины; где-то еще ниже раздавался визг белых призраков.

Не обращая внимания на шум и взрывы, Гарлет шагнул вперед и выстрелил в третий раз — Джаро едва успел спрятаться за стойкой металлической фермы. На этот раз голубой разряд поразил гигантский центробежный сепаратор, расколовшийся и обвалившийся на резервуары с пульпой. Стенки резервуаров смялись, их содержимое стало с шумом выливаться наружу. По всему подвальному этажу Фондамента трещало пламя, разлетались фейерверки искр. Гарлет наконец осознал причиненное им ужасное разрушение. Сжимая в руке лучемет, он с удивлением смотрел на происходящее под балконом.

Джаро приподнялся на колени, подобрал валявшийся рядом лом и с трудом выпрямился. Гарлет снова повернулся к нему, спокойный и уверенный в себе. Джаро ткнул монтировкой ему в лицо. Гарлет издал яростный вопль и отшатнулся, наткнувшись нижней частью спины на поручень балкона. Он поднимал лучемет. Не мешкая, Джаро развернулся и огрел его ломом по голове. Размахивая руками, Гарлет потерял равновесие и перевалился через поручень. Кувыркаясь в воздухе, он упал в лужу горящих реактивов, несколько раз дернулся и затих.

Тяжело дыша, Джаро с ужасом и жалостью смотрел вниз, на почерневшее тело брата. Все было кончено, он больше ничего не мог сделать. Повернувшись, Джаро выбежал из Фондамента и поспешил в Карлеон; у него за спиной в небо поднимались клубы черного дыма.