Супруги Фаты сидели за завтраком, когда на телеэкране появились новости о жестокостях, которым подверглись Ангелы Тьмы, озорничавшие ночью в Пингари-парке. Диктор сообщил, что на них напали с необъяснимой, безудержной яростью. Каждому из молодых людей предстояло провести в больнице несколько недель.
И Хильер, и Альтея были глубоко огорчены этим известием.
«Не знаю, о чем следует больше сожалеть — о судьбе Ангелов Тьмы или о душевном состоянии разбойников, совершивших такое варварское избиение!» — заявил Хильер.
«И те, и другие заслуживают порицания, — отозвалась Альтея. — Они вносят насилие в нашу жизнь! Вместо того, чтобы делать существование легким и радостным, они причиняют боль». Она взглянула на Джаро, сидевшего напротив и скромно поглощавшего завтрак: «Разве таких новостей не достаточно, чтобы ты отказался от отвратительных боевых упражнений?»
«Ни в коем случае! — сказал Джаро. — Тренировка позволяет мне защищаться. Кроме того, она укрепляет организм и придает выносливость. Если на меня нападут, я смогу убежать со всех ног, и никто из разбойников меня не догонит».
Альтея восприняла его доводы с сомнением. Хильер заметил: «Джаро пошутил. Не слишком удачная шутка, на мой взгляд».
«Надеюсь, тебе не пригодится подобное преимущество, шутишь ты или нет», — взволнованно прибавила Альтея.
Хильер решил сменить тему разговора: «Вчера в Институте ходили исключительно любопытные слухи. В каком-то смысле они касаются и нас. Вас это интересует?»
«Расскажи, — согласилась Альтея. — Снова какой-нибудь скандал?»
«Это странная и печальная история. Помнишь, несколько лет тому назад было продано ранчо «Желтая птица»?»
«Конечно, помню. Тогда оно принадлежало декану Хутценрайтеру. Надо полагать, его обманул какой-нибудь прохиндей».
«Агент по имени Форби Мильдун. Он выставил эту недвижимость на продажу от имени фирмы «Фидоль комбайн». Восемьдесят процентов акций фирмы принадлежали Гильфонгу Рюту, а на долю Мильдуна приходились остальные двадцать. Вчера представитель «Фидоль комбайна» объявил, что «Желтая птица» продана корпорации «Лумилар вистас», полностью принадлежащей Рюту. Стоимость ранчо определял оценщик земельных участков, причем он отнес территорию «Желтой птицы» к категории «бросовой земли», непригодной для сельского хозяйства. Мильдун получил за свои двадцать процентов ничтожную сумму. Сделка была заключена тайно. Мильдун узнал о ней только вчера вечером и пришел в ярость. Он явился в клуб Рюта и стал угрожать ему судебным иском, на что Рют невозмутимо пожал плечами. Мильдун потерял всякую сдержанность. Он схватил Рюта за бороду и ударил его по голове свернутой в трубку газетой. Рют только улыбнулся и отвернулся, сохраняя достоинство, а Мильдуна вышвырнули из клуба. Теперь ему предстоит получить выговор от Комитета по урегулированию межклубных конфликтов. Вот такие дела».
«Ага! — пробормотал Джаро. — Раскрылась тайна отсутствия Форби Мильдуна».
«Отсутствия? Где он отсутствовал?»
«На концерте в консерватории, вчера вечером».
Хильер улыбнулся: «Вчера вечером Форби Мильдуну было не до музыки».
Джаро подумал, что происшедшим могла объясняться и другая тайна. Лиссель вела себя настойчиво и соблазнительно, когда приглашала его на концерт. На концерте же ее поведение резко изменилось, она стала холодной и неприступной. Чем была вызвана такая перемена? Он все еще не мог с уверенностью ответить на этот вопрос, но события вчерашнего дня начинали складываться в более или менее последовательную картину.
Хильер поинтересовался: «Джаро, как ты собираешься провести день?»
«Сегодня в Лицее — так называемый «предвыпускной обход». Мы обязаны забрать свои вещи из шкафов и ящиков, вернуть оборудование в лабораторию, прибрать в классных комнатах и тому подобное. А вы что собираетесь делать?»
«Ничего особенного. Как обычно, в конце семестра много хлопот со всякими табелями и ведомостями».
«Не забудь! Нам нужно взять пригласительные билеты участников конгресса! — напомнила супругу Альтея. — Иначе нас не пустят в Искристую Заводь!»
«Верно! — отозвался Хильер. — Значит, лучше явиться в управление пораньше. На конгресс вылетает целая делегация из Танета, в том числе декан Хутценрайтер. Он прочтет доклад о результатах исключительно глубокого исследования: «Дополнительные измерения философии на примере лингвистических тензоров Уильяма Шульца»».
«Гм. Звучит несколько заумно», — заметила Альтея.
«Не спорю. Надеюсь, доклад Хутценрайтера будет организован лучше, чем его финансовые дела. Говорят, он по уши в долгах».
«Как это может быть? — недоумевала Альтея. — Он известен блестящими умственными способностями».
«Вполне возможно, что его умственные способности слишком блестящи, — предположил Хильер. — Тензоры Шульца оперируют в семнадцати измерениях, знакомых декану Хутценрайтеру не хуже, чем самому Шульцу. Финансовые сделки осуществляются в одном измерении: покупай по дешевке, продавай втридорога. Декан Хутценрайтер, однако, осмысливает финансовые операции одновременно в нескольких измерениях, тогда как работники банков неспособны уяснить себе формулировки ненулевой математической лингвистики».
Альтея прищелкнула языком: «Хильер, когда на тебя находит такое настроение, следи за тем, чтобы в Институте тебя никто не слышал!»
Хильер Фат усмехнулся и повернулся к Джаро: «Ты знаком с его дочерью, кажется?»
«Скирлет? Ну да. Она на другой планете, в частной школе. Даже не помню, где именно».
«Когда-то я помнила, куда она уехала, но успела забыть, — сказала Альтея. — Помню только, что это учебное заведение — на каком-то острове. Студенты ночуют в палатках, а классы преподаются на пляже. Говорят, обучение там обходится очень дорого, хотя студенты едят бананы, срывая их в саду, и жарят рыбу, которую сами ловят в лагуне».
«Наверное, девушке там нелегко, — заметил Хильер. — Она из «устричных кексов», а они не привыкли бродить по колено в воде с удочкой».
«Может быть, отец именно поэтому ее туда отправил, — предположила Альтея. — Чтобы вернуть ее с облаков на землю, так сказать».
Джаро немедленно возразил: «Скирлет совсем не такая! На самом деле она не тщеславна! Ей плевать на то, что о ней думают».
«Это само по себе свидетельствует о высокомерном отношении к окружающим», — мягко упрекнула сына Альтея.
«В ее случае для такого отношения есть основания».
«Ты на удивление ретиво ее защищаешь!» — сухо обронил Хильер.
Джаро ухмыльнулся: «Она красивая. Я всегда хотел с ней познакомиться поближе, но, как вы понимаете, такому, как я, трудно даже завязать разговор с наследницей «устричного кекса»».
««Устричные кексы» общаются с самыми разными людьми и делают самые разные вещи, — туманно заметила Альтея, обращаясь в пространство. — Они не накладывают на себя никаких запретов, такова основа их мировоззрения».
Хильер язвительно улыбнулся: «Подозреваю, что она уже вернулась домой, потому что ее инопланетные затраты оказались не по карману декану Хутценрайтеру».
Джаро удивленно поднял голову: «Скирлет вернулась в Танет?»
Хильер кивнул: «Вчера я видел ее в кабинете декана».
«Интересно! Как она выглядит?»
Хильер пожал плечами: «Не заметил существенных изменений. Она все еще становится в позу типа «плевать я на всех на вас хотела». Будь это кто-нибудь другой, я назвал бы такое поведение наглостью. У нее все еще немного мальчишеская фигура, если судить по манере одеваться. Тем не менее, она явно подросла. По правде говоря, мне она показалась уставшей, даже подавленной. Меня она, конечно, не узнала».
«Наверное, она решила завершить образование в Институте! — с напускным энтузиазмом воскликнула Альтея и повернулась к Джаро. — В следующем году ты встретишься с ней на занятиях. Разве это не замечательно?»
«Не так уж замечательно, если она будет вести себя нагло и станет меня презирать», — усмехнулся Джаро в сторону отца.
«Жаль, что ты не можешь поехать с нами на Юшант! — сказал Хильер. — К сожалению, это действительно помешало бы твоей учебе на первом курсе Института».
«Еще представятся другие возможности, — успокоительно отозвалась Альтея. — Образованию нужно уделять внимание в первую очередь».
Джаро угрюмо смирился с перспективой потратить четыре года на академические занятия, хотя все инстинкты побуждали его приступить к поискам своего происхождения. Он больше не спорил, однако, с Хильером и Альтеей. Иногда он сомневался в том, что ему когда-либо удастся узнать правду. Такие сомнения неизменно вызывали в нем приступы упрямства, и где-то в глубине сознания решение добиться своего только укреплялось.
После завтрака Джаро отправился в мастерскую космического терминала, чтобы встретиться с Гэйнгом Нейтцбеком.
Нейтцбек уже знал о вчерашних событиях в Пингари-парке и произвел краткий бесстрастный осмотр состояния Джаро: «Говорят, ночью у консерватории кто-то с кем-то подрался».
«Насколько мне известно, Ангелы Тьмы получили по заслугам, — ухмыльнулся Джаро. — Им надолго подрезали крылья».
Гэйнг кивнул: «Как ты проведешь лето?»
«Как раньше. Но Фаты улетят на Юшант, и я останусь один. Собираюсь починить крышу и покрасить дом снаружи. Кроме того, примерно неделю займут всякие формальности, связанные с поступлением в Институт. Тем временем, я хотел бы продолжать занятия и работать в мастерской столько, сколько мне позволят».
«С этим не должно быть проблем, — сказал Нейтцбек. — Мне твоя помощь пригодится — в последнее время накопилось много заказов на ремонт. На следующую неделю назначен пробный полет большого красного «Пожирателя пространства» модели № 19. Если владельца не будет на борту, ты мог бы вывести корабль на орбиту и вернуться».
«Превосходно! Благодарю вас!»
Гэйнг кивнул: «А теперь давай составим что-то вроде расписания».