Фаты уехали, Джаро остался один в Приюте Сильфид. Дом наполнился шорохами и шепотами; звук его собственных шагов казался Джаро чужим в опустевших комнатах. По ночам, когда он лежал в постели, ему чудилось иногда, что он слышит отголоски назидательных рассуждений Хильера или звонкого смеха Альтеи, но чаще его настораживали какие-то бормотания, ворчания и потрескивания, исходившие, казалось, из стен старого дома.

Джаро позвонил в Сассунское Эйри, но услышал только автоматическое сообщение о том, что усадьба закрыта на неопределенное время, и что с любыми вопросами срочного характера следовало обращаться к секретарю комитета «Устричных кексов». Джаро связался с этим секретарем и попросил его сообщить адрес Скирли. Как он и ожидал, секретарь холодно отказал ему. Джаро назвал себя и попросил известить Скирль Хутценрайтер о его звонке. Секретарь ответил, что его запрос будет рассмотрен в надлежащем порядке — Джаро понял это таким образом, что секретарь собирался забыть о его просьбе, как только разговор закончится. Тем не менее, Скирль позвонила в Приют Сильфид вечером того же дня. Она говорила с прохладцей и сразу перешла к делу: зачем он ее искал?

Джаро объяснил: он хотел убедиться в том, что с ней все в порядке и что она нашла подходящее жилье.

Скирль сказала, что в настоящее время у нее не было причин жаловаться; по сути дела, она занимала прежние комнаты в Сассунском Эйри.

Джаро удивился: он думал, что усадьба закрыта.

«Закрыта», — подтвердила Скирль. Но она проникла в дом известным ей с детства способом и намеревалась тайком оставаться в усадьбе до возвращения отца. В таком положении вещей были свои недостатки — например, она не могла пользоваться домашним телефоном или каким-либо иным образом демонстрировать свое присутствие в Сассунском Эйри, чтобы не привлекать внимание охраны, патрулировавшей участок. По тем же причинам она не могла принимать посетителей.

Джаро поинтересовался тем, что ей удалось найти в библиотеке. «Ничего обнадеживающего», — призналась Скирль. По ее мнению, требования, связанные с получением лицензии следователя-исполнителя — даже разрешения на предварительную практику — были слишком жесткими. Она не удовлетворяла возрастным критериям, у нее не было диплома специалиста по уголовному праву и она не прошла практическую подготовку в МСБР. В «Общих инструкциях» отмечалось также, что одним из важнейших факторов было наличие существенного оборотного капитала. Ее особенно обескуражило следующее замечание:

«Компетентный следователь-исполнитель должен быть способен функционировать, не привлекая к себе внимание, в любой социальной среде — как в самых запущенных провинциальных борделях, так и в роскошных салонах высокообразованных знаменитостей. В любых условиях, однако, жизнь следователя-исполнителя нередко подвергается опасности».

Джаро попытался приободрить ее: «Конечно, тебе предстоит преодолеть множество препятствий, но у тебя есть достаточные способности и данные».

«Достаточные для работы в провинциальном борделе? — отрезала Скирль. — В конце концов, я — «устричный кекс»!»

«Тебе придется тщательно выбирать дела перед тем, как начинать расследования», — задумчиво заметил Джаро.

«Иногда это невозможно», — возразила Скирль. Она зачитала еще один отрывок из «Общих инструкций»:

«Квалифицированный частный следователь-исполнитель — особенная личность. В нем сочетаются исключительно развитый интеллект, способность успешно притворяться своим человеком в любых слоях общества и безжалостные навыки приведения приговоров в исполнение. Он проницателен и находчив, хорошо умеет обращаться с любыми видами оружия. Он способен не замечать боль и усталость при выполнении обязанностей и употреблять в пищу любые произведения местной кулинарии, какими бы неаппетитными они ни казались на первый взгляд. ВАЖНЕЕ ВСЕГО то, что частному следователю-исполнителю требуются достаточные для выполнения его работы наличные денежные средства...»

Скирль отбросила «Общие инструкции»: «Таким образом, мне отказывают в выдаче разрешения на прохождение стажерской практики — его хватило бы на первое время даже без лицензии. У меня осталось, однако, свидетельство, выданное Мирлем Сандером — придется довольствоваться тем, что есть».

«Как насчет финансовых средств и юридического диплома? Если бы ты проучилась пару лет в Институте, ты могла бы претендовать на более высокую квалификацию».

«Вполне может быть, но такая перспектива меня не привлекает».

Скирль прервала разговор прежде, чем Джаро успел предложить устроить пикник на природе, поужинать в ресторане курорта «Голубые горы» или развлечься каким-нибудь другим способом. Откинувшись на спинку кресла, Джаро сидел, прихлебывая пиво из любимой кружки Хильера, что было вопиющим нарушением прерогратив профессора — Альтея никогда не позволяла Джаро пользоваться этой кружкой. Джаро раздумывал о планах на лето. Прежде всего он намеревался зарабатывать деньги в мастерской космопорта — столько, сколько возможно. Во-вторых, он собирался продолжать изучение все более сложных приемов рукопашного боя. В третьих, отсутствие Фатов позволяло ему свободно заниматься поисками записей, чтобы выяснить тайну его происхождения.