Jack Vance. The Gift of Gab, 1954.

На Мелководье вечерело; наступил полный штиль, поверхность океана стала ровной и блестящей, как шелк. На юге под тучами висели черные хвосты дождя; с других сторон воздух насытился густым розовым сумраком. По Мелководью плавали плотные ковры водорослей; на одном из них соорудили промысловый плот компании «Биоминералы» — металлический прямоугольник величиной шестьдесят на тридцать метров.

В четыре часа пополудни громкоговоритель, закрепленный высоко на мачте плота, объявил об окончании смены. Сэм Флетчер, помощник суперинтенданта, вышел из столовой, прошел по палубе к управлению, отодвинул дверь и заглянул внутрь. Там, где обычно сидел Карл Рэйт, заполняя производственный отчет, никого не было. Флетчер оглянулся и посмотрел в сторону производственного цеха, но на палубе Рэйта тоже не было. Странно. Флетчер зашел в управление и проверил выработку дневной смены:

«Трихлорид родия: 4,01

Сульфид тантала: 0,87

Трипиридила ренихлорид: 0,43».

Таким образом, итоговый объем добычи составил 5,31 тонны — средний результат за смену. Значит, Флетчер все еще опережал Рэйта в тотализаторе. Завтра — последний день месяца. Теперь вряд ли что-нибудь помешало бы Флетчеру выиграть у Рэйта заветную штампованную фляжку старого виски «Хэйг энд Хэйг». Представив себе протесты и жалобы Рэйта, Флетчер усмехнулся и присвистнул сквозь зубы. Он чувствовал себя бодро и уверенно. Еще через месяц кончался его полугодовой контракт, после чего он мог вернуться в Старгольм с шестимесячным кредитом на счету.

Но куда запропастился Рэйт, черт бы его побрал? Флетчер выглянул в окно. Отсюда можно было видеть вертолет (закрепленный на палубе растяжками, чтобы его не сдуло сабрийскими грозовыми шквалами), а также мачту, черный горб генератора, резервуар с опресненной водой и, в дальнем конце, пульверизаторы, выщелачиватели, сепараторы Цветта и контейнеры для хранения готовой продукции.

Дверной проем заслонила темная фигура. Флетчер обернулся — но это был Агостино, оператор дневной смены, его уже сменил «Конопатый» Мерфи, оператор смены Флетчера.

«Где Рэйт?» — спросил Флетчер.

Агостино посмотрел по сторонам: «Я думал, он здесь».

«Может быть, он где-то в цеху?»

«Нет, я только что там был».

Флетчер подошел к внутренней двери управления, заглянул в туалет: «Тут его тоже нет».

Агостино отвернулся: «Пойду, приму душ». Выходя, он обернулся и заметил: «У нас кончаются морские желуди».

«Я отправлю баржу». Флетчер вышел на палубу вслед за Агостино и направился к цеху.

Он миновал причал, где швартовались баржи, и зашел на участок пульверизации. Пульверизатор № 1 измельчал морских желудей — из пульпы добывали тантал. Установка № 2 пульверизовала голожаберных моллюсков, содержавших рений. Шаровая мельница ожидала загрузки партии кораллов, которым вкрапления солей родия придавали оранжево-розовую окраску.

«Конопатый» Мерфи, с багровой физиономией и редкой порослью рыжих волос вокруг облысевшей макушки, производил регулярную проверку подшипников, валов, цепных приводов, цапф, клапанов и манометров. Флетчер наклонился к нему и спросил, перекрикивая шум дробилок: «Рэйт заходил?»

Мерфи отрицательно помотал головой.

Флетчер направился дальше, на участок выщелачивания, где ценные соли извлекались из пульпы, пробрался через чащу фракционирующих колонн сепараторов Цветта и снова вышел на палубу. Рэйта нигде не было. Надо полагать, он уже вернулся в управление.

Но управление пустовало.

Флетчер снова зашел в столовую. Агостино сидел, нагнувшись над миской перченых бобов. Дэйв Джонс, стюард с тощей скуластой физиономией, стоял у входа в камбуз.

«Рэйт заходил?» — поинтересовался Флетчер.

Джонс, никогда не произносивший двух слов, если можно было обойтись одним, неприязненно покачал головой. Агостино обернулся: «Ты проверил желудевую баржу? Может быть, Рэйт отправился к садкам».

Флетчер недоумевал: «А как же Мальберг?»

«Мальберг устанавливает новые зубья на ковше скребкового экскаватора».

Флетчер пытался вспомнить, стояла ли у причала баржа для сбора морских желудей. Если Мальберг, ответственный за обслуживание барж, был занят ремонтом, Рэйт действительно мог отплыть в одиночку. Флетчер налил себе чашку кофе: «Наверное, так и есть». Усевшись, Флетчер добавил: «Не похоже это на Рэйта — работать сверхурочно».

В столовую зашел Мальберг: «Где Карл? Я хотел заказать больше ковшовых зубьев».

«Уплыл рыбачить», — отозвался Агостино.

Мальберг рассмеялся очевидной шутке: «Того и гляди, поймает проволочного угря. Или декабраха».

Дэйв Джонс крякнул: «Пусть сам его готовит».

«Ниоткуда не следует, что декабрахи несъедобны, — возразил Мальберг. — Они похожи на тюленей».

«Кому понравится тюленина?» — прорычал Джонс.

«На мой взгляд, они больше напоминают русалок, — заметил Агостино, — с десятилучевой морской звездой вместо головы».

Флетчер опустил чашку на стол: «Когда Рэйт отчалил, хотел бы я знать?»

Мальберг пожал плечами; Агостино тоже ничего не мог сказать по этому поводу.

«До садков не больше часа пути. Он должен был уже вернуться».

«Может быть, там что-нибудь сломалось, — предположил Мальберг. — Хотя баржа была в отличном состоянии».

Флетчер поднялся на ноги: «Придется его вызвать». Покинув столовую, он вернулся в управление и вызвал желудевую баржу T3, пользуясь системой внутренней связи.

Экран не светился.

Флетчер ждал. Неоновый индикатор мигал — на борту баржи должен был раздаваться сигнал срочного вызова.

Ответа не было.

Флетчер почувствовал смутную тревогу. Выйдя из управления, он подошел к мачте, вступил на площадку лифта и поднялся к вращающемуся куполу навершия. Отсюда можно было видеть весь плот площадью почти две тысячи квадратных метров, водорослевый ковер в десять раз больше плота и окружающие океанские просторы.

Далеко на северо-востоке, почти на краю Мелководья, новый промысловый плот компании «Пелагические разработки» темнел, как маленькое пятнышко, почти расплываясь в дымке расстояния. На юге, где экваториальное течение струилось бурным потоком над разрывом Мелководья, длинной неравномерной вереницей тянулись желудевые садки. На севере из Глубин вздымался хребет Макферсона, не достигавший поверхности всего лишь метров на десять — там на алюминиевых стойках установили ловушки для голожаберных моллюсков. Местами темнели пятна водорослевых ковров — одни протянули волокнистые корни ко дну, другие дрейфовали на месте благодаря воздействию течений.

Флетчер направил бинокль на юг, прослеживая череду желудевых садков, и сразу заметил баржу. Сдерживая дрожь в руках, он сфокусировал прибор на кабине управления. Там он никого не смог увидеть, хотя при таком увеличении изображение все равно плясало, с уверенностью ничего нельзя было сказать.

Флетчер рассмотрел открытую палубу баржи.

Где еще мог находиться Карл Рэйт? Если не снаружи, то, скорее всего, в кабине.

Флетчер спустился на палубу, прошел к цеху, заглянул внутрь: «Эй, Мерфи!»

«Конопатый» Мерфи появился из-за дробилки, вытирая тряпкой большие красные руки.

«Возьму ялик и поплыву к садкам, — сказал Флетчер. — Баржа там, но Рэйт не отвечает на вызов».

Мерфи недоуменно покачал большой лысой головой и проводил Флетчера к причалу, где покачивался на воде пришвартованный ялик. Флетчер подтянул ялик за носовой фалинь, повернул его кормой к себе и спрыгнул в него с палубы.

Мерфи позвал сверху: «Поехать с тобой? Я могу оставить Ганса присматривать за цехом». Ганс Хайнц был инженером-механиком.

Флетчер колебался: «Не думаю, что это потребуется. Если с Рэйтом что-нибудь случилось... Ладно, я как-нибудь сам справлюсь. Но следи за экраном. Я могу тебя вызвать».

Спустившись в кокпит, Флетчер уселся, закрыл прозрачный купол над головой и запустил насос.

Переваливаясь с боку на бок и подпрыгивая, ялик набрал скорость, зарылся носом под воду и всплыл — так, что над поверхностью моря остался только купол.

Флетчер выключил насос; вода хлынула в носовой заборник, тут же превращаясь в пар, вырывавшийся кипящей струей за кормой.

Плот компании «Биоминералы» превращался в серое пятно на фоне розовой дымки, а очертания баржи становились четкими и постепенно увеличивались. Флетчер убавил мощность; ялик полностью всплыл на поверхность и потихоньку приблизился к темному корпусу баржи, соединившись с ней магнитными шарами на концах тросов, позволявших барже и ялику независимо покачиваться на медленных океанских валах.

Флетчер откинул купол и вскочил на палубу баржи: «Рэйт! Эй, Карл!»

Ему никто не ответил.

Флетчер разглядывал палубу. Рэйт был парень здоровенный, сильный и проворный — но с каждым могло что-нибудь случиться. Флетчер прошел по палубе к кабине управления мимо трюма № 1, доверху заполненного зеленовато-черными морскими желудями. Над трюмом № 2 нависла поворотная стрела с захватом, закрепленным на садке и готовым вытащить его из воды.

Трюм № 3 пустовал. Кабина управления тоже пустовала.

Карла Рэйта не было нигде на борту баржи.

Он не мог улететь куда-нибудь на вертолете или уплыть на ялике, но он мог свалиться за борт. Флетчер стал тщательно разглядывать темную поверхность воды вдоль бортов баржи. Флетчер внезапно наклонился над поручнем — ему показалось, что он что-то заметил сквозь отражения. Но бледный силуэт под водой оказался всего лишь декабрахом — существом размером с человека, гладко-блестящим, как атласная ткань; декабрах спокойно плыл куда-то по своим делам.

Флетчер задумчиво взглянул на северо-восток, где за завесой розового сумрака дрейфовал промысловый плот компании «Пелагические разработки». Владельцем и оператором этого нового предприятия, появившегося только три месяца тому назад, был Тед Кристэл, раньше работавший биохимиком на плоту «Биоминералов». Сабрийский океан был неисчерпаем, рынок сбыта металлов — ненасытен; никак нельзя было сказать, что два плота в самом деле конкурировали. Никакая игра воображения не позволяла представить себе, что Кристэл или его работники могли напасть на Карла Рэйта.

Значит, Рэйт упал за борт.

Флетчер вернулся в кабину управления и взобрался по лесенке на верхний ходовой мостик. Он еще раз проверил воду вокруг баржи, хотя уже понимал, что это бесполезно — течение, перемещавшееся вдоль разрыва Мелководья с постоянной скоростью в два узла, давно уже отнесло бы тело Рэйта к Глубинам. Флетчер осмотрел горизонт в бинокль. Вереница садков удалялась, растворяясь в розовом сумраке. На северо-западе торчала верхушка мачты плота «Биоминералов». Плот «Пелагических разработок» отсюда не было видно. Море казалось безжизненным.

Из кабины послышался сигнал вызова. Флетчер спустился внутрь. На экране появилось лицо «Конопатого» Мерфи: «Что там делается?»

«Ничего — вообще ничего», — сказал Флетчер.

«Что ты имеешь в виду?»

«Рэйта тут нет».

Большое красное лицо поморщилось: «Значит, там вообще никого нет?»

«Никого. Похоже на то, что Рэйт свалился за борт».

Мерфи присвистнул. Что тут можно было сказать? Наконец он спросил: «Как это могло случиться?»

Флетчер покачал головой: «Не могу себе представить».

Мерфи облизал пересохшие губы: «Может быть, нам следует закрыть лавочку».

«Зачем?» — спросил Флетчер.

«Ну... чтобы почтить память погибшего, как говорится».

Флетчер то ли усмехнулся, то ли поморщился: «Какая разница? От того, что мы остановим производство, ничего не изменится».

«Тебе лучше знать. Но морских желудей уже почти не осталось».

«Карл загрузил полтора трюма... — Флетчер помолчал, глубоко вздохнул. — Я могу стряхнуть еще несколько садков, почему нет?»

Мерфи скорчил гримасу: «Мне все это не нравится, Сэм. Ты явно не в себе».

«Как бы то ни было, Карлу теперь все равно, — отозвался Флетчер. — А стряхивать желудей нам придется, так или иначе. Что еще остается? Сидеть и горевать? Это ничему не поможет».

«Надо полагать, ты прав», — с сомнением произнес Мерфи.

«Я вернусь часа через два».

«Смотри, не падай за борт!»

Экран погас. Флетчер не забывал о том, что до прибытия новой бригады — а она должна была прибыть через месяц — он оставался главным на плоту, суперинтендантом. Хотел он этого или нет, ему приходилось нести ответственность за происходящее.

Флетчер медленно вышел на палубу и взобрался к пульту управления лебедкой. В течение часа он вытаскивал из моря секции садков, подвешивая их над трюмом и счищая с них зеленовато-черные гроздья скребками манипуляторов, а потом опуская садки обратно в море. Здесь, на этом месте, Рэйт работал перед тем, как исчез. Каким образом он мог упасть за борт, управляя лебедкой?

Напряженные нервы Флетчера отвлекали мозг тревожными импульсами. Он выключил лебедку, стал спускаться по лесенке — и замер, глядя на канат, лежавший на палубе.

Это был странный канат — блестящий и прозрачный, толщиной больше двух сантиметров. Он свернулся широкой петлей, а один его конец спускался за борт. Флетчер хотел было подойти поближе, но не решился. Канат? В оснастке баржи не было таких канатов.

«Осторожно!» — предупредил себя Флетчер.

Неподалеку, на перекладине стойки, висел ручной скребок — инструмент, похожий на небольшой струг. Им очищали садки, если по той или иной причине автоматические скребки отказывали. Скребок висел в двух шагах, но, чтобы его достать, нужно было переступить через канат. Флетчер спустился на палубу. Канат задрожал, петля встрепенулась и мигом обвилась вокруг лодыжек Флетчера.

Флетчер рванулся к стойке и успел схватить скребок. Канат резко дернулся — Флетчер свалился на палубу лицом вниз, скребок со звоном выпал у него из руки. Флетчер брыкался и вырывался, но канат тащил его к поручню, легко преодолевая любые его усилия. Флетчер конвульсивно протянул руку и едва дотянулся до скребка. Канат уже поднимал его за лодыжки, чтобы перевалить через поручень. Флетчер сел и принялся лихорадочно рубить канат скребком. Канат обмяк, петля распалась, остатки ловушки соскользнули в море.

С трудом поднявшись на ноги, Флетчер тут же облокотился на поручень и заглянул вниз. Канат погружался в глубины моря, исчезая за маслянистыми отражениями неба. Затем, на какую-то долю секунды, поверхность воды выровнялась перпендикулярно направлению взгляда Флетчера. Примерно в метре под водой проплывал декабрах. Флетчер заметил золотисто-розовый пучок щупалец, радиально расходившихся наподобие лучей морской звезды, с черным углублением в центре — возможно, это был глаз.

Флетчер отшатнулся от поручня — в замешательстве, в испуге, подавленный близостью смерти. Он проклинал свою глупость, свою безрассудную неосторожность. Какой разумный человек стал бы оставаться здесь один и загружать баржу? С самого начала было ясно, что Рэйт погиб не в результате несчастного случая. Что-то убило Рэйта, и Флетчер предоставил тому же хищнику возможность нового нападения. Прихрамывая, он вернулся в кабину и включил насосы. Вода начала поступать в носовой заборник и вытесняться из выпускных отверстий за кормой. Баржа отплыла от садков; Флетчер задал курс на северо-запад, к плоту «Биоминералов», и снова вышел на палубу.

День подходил к концу; небо темнело, приобретая каштановый оттенок, дымка сгустилась настолько, что баржу, казалось, окружила масса окрашенной кровью воды. Крупнейшее из двух солнц Сабрии, тускло-красный гигант Гедеон, опустился за горизонт. Несколько минут облака озарялись только сине-зеленым блеском Атрея. Сумерки стали бледно-зелеными, причем благодаря какой-то иллюзии казалось, что они светлее прежних розовых. Но Атрей тоже нырнул за океан, и небо потемнело.

Впереди на верхушке мачты плота «Биоминералов» горел фонарь, поднимавшийся все выше по мере приближения баржи к причалу. Флетчер видел темные фигуры людей на фоне освещенных фонарем сооружений. Его ждала вся бригада: два оператора, Агостино и Мерфи, специалист по ремонту барж Мальберг, биохимик Дамон, стюард Дэйв Джонс, техник узла связи Мэннерс и Ганс Хайнц, инженер-механик.

Флетчер пришвартовал баржу, взобрался по веревочной лестнице из плетеных водорослей и встал перед молчаливой командой, переводя взгляд с лица на лицо. Выражения лиц говорили о том, что здесь, ожидая известий на плоту, люди ощущали странность смерти Рэйта еще острее, чем Флетчер.

Отвечая на невысказанный вопрос, Флетчер произнес: «Это не был несчастный случай — я знаю, чтó там произошло».

«Что?» — спросил кто-то из команды.

«Здесь водится какая-то дрянь вроде белесого каната, — сказал Флетчер. — Канат вытягивается из моря. Если к нему подходит человек, канат обхватывает ноги петлей и тащит за борт».

Мерфи приглушенно спросил: «Ты уверен?»

«Эта штука меня чуть не утопила».

Биохимик Дамон скептически заметил: «Живой канат?»

«Что-то в этом роде. Не могу сказать наверняка».

«Что еще это могло быть?»

Флетчер колебался: «Я заглянул за борт и увидел декабрахов. По меньшей мере одного, но там могли быть еще два или три».

Его слова были встречены молчанием. Все смотрели на морскую гладь.

Мерфи удивленно спросил: «Так, значит, декабрахи во всем виноваты?»

«Не знаю, — напряженно, резко отозвался Флетчер. — Белесый канат — трос, веревка, называйте это как хотите — едва не утащил меня в воду. Я разрубил его скребком. Когда посмотрел за борт, увидел декабрахов».

Слышались тихие возгласы — удивленные, испуганные.

Флетчер повернулся и направился в столовую. Бригада задержалась на палубе, глядя на океан и тихо обсуждая происшедшее. За ними горели фонари, окруженные непроглядной тьмой. В море уже ничего нельзя было разглядеть.

Позже, вечером того же дня, Флетчер поднялся по лестнице в лабораторию над управлением и нашел там Юджина Дамона, склонившегося перед компьютерным экраном.

У Дамона, тощего человека с продолговатой костлявой физиономией и длинными светлыми волосами, были горящие глаза фанатика. Трудолюбивому и методичному, ему приходилось, однако, соревноваться с тем впечатлением, которое оставил Тед Кристэл, покинувший компанию «Биоминералы», чтобы привезти на Сабрию свой собственный промысловый плот. Кристэл, исключительно талантливый специалист, приспособил к сабрийским условиям земных голожаберных моллюсков, накапливающих в организме ванадий, а также вывел высокопродуктивную породу морских желудей, позволявшую получать гораздо больше тантала, чем из их редких и неплодовитых диких сородичей. Дамон ежедневно проводил в лаборатории в два раза больше времени, чем Кристэл и, хотя он достаточно эффективно выполнял свои обязанности, ему не хватало дерзкого воображения, позволявшего Кристэлу находить решение проблемы, казалось бы, одним усилием мысли, не приближаясь к нему поэтапно.

Когда Флетчер зашел в лабораторию, Дамон поднял глаза, но тут же опустил их к экрану.

Некоторое время Флетчер молча наблюдал за ним, но в конце концов спросил: «Что ты ищешь?»

Дамон ответил размеренным, слегка назидательным тоном, иногда забавлявшим, а иногда и раздражавшим Флетчера: «Просматриваю каталог, чтобы найти атаковавший тебя белый «канат»».

Флетчер неопределенно хмыкнул и тоже наклонился к экрану. Дамон производил поиск с использованием ключевых слов «длинный» и «тонкий» среди организмов, по размерам относившихся к категориям E, F и G. Руководствуясь этими инструкциями, компьютер выбрал семь видов из перечня всех известных представителей сабрийской фауны.

«Что-нибудь есть?» — спросил Флетчер.

«Пока ничего подходящего», — Дамон вставил в компьютер информационный диск. В заголовке на экране значилось: «Сабрийский аннелид RRS 4924»; появилось схематическое изображение длинного сегментированного червя. Согласно масштабной линейке, длина червя составляла два с половиной метра.

Флетчер покачал головой: «Схватившая меня тварь была в четыре или в пять раз длиннее. И мне не показалось, что она была сегментирована».

«Я еще не нашел ничего такой длины и такой формы», — сказал Дамон. Вопросительно взглянув на Флетчера, он прибавил: «Надо полагать, ты совершенно уверен в том, что видел этот... длинный белесый «морской канат»?»

Флетчер проигнорировал вопрос, взял семь выбранных дисков, опустил их в прорези архивной кассеты, просмотрел перечень категорий и продиктовал новые параметры поиска.

Дамон ввел ключевые слова «придаток», «щупальце», «отросток» и «длинный», ограничив поиск размерами D, E, F и G.

Компьютер нашел коды трех существ.

Первое было чем-то вроде бледного блюдца, плававшего наподобие ската и волочившего за собой четыре длинных усика. «Не то», — сказал Флетчер.

Вторым был черный продолговатый морской жук обтекаемой формы с длинным хвостовым жгутиком.

«Нет, не то».

Третье существо, разновидность моллюска, состояло из органических тканей не основе селена, кремния, фтора и углерода. Его полусферическая раковина из карбида кремния была снабжена вздутием, из которого выдвигалось длинное хватательное щупальце.

Животное это называлось «монитором Стрызкаля» в честь Эстебана Стрызкаля, знаменитого первопроходца-классификатора сабрийской фауны и флоры.

«Вполне может быть, что мы нашли виновника», — заметил Флетчер.

«Но этот моллюск неподвижен, — возразил Дамон. — Стрызкаль сообщает, что монитор закрепляется на выходах пегматита в Северном Мелководье, неизменно поблизости от колоний декабрахов».

Флетчер внимательно прочел описание вида: «Максимальную длину эластичного щупальца определить еще не удалось; по всей видимости, оно используется для сбора пищи и распространения спор, а также в качестве осязательного органа, позволяющего монитору ощупывать окружающие объекты. Как правило, монитор встречается рядом с колониями декабрахов. Нельзя исключить возможность того, что имеет место некий симбиоз между мониторами и декабрахами».

Дамон вопросительно смотрел на Флетчера: «Так что же?»

«Я видел декабрахов неподалеку от садков».

«Но ты не можешь быть уверен в том, что на тебя напал монитор, — продолжал сомневаться Дамон. — В конце концов, эти твари не плавают».

«Да, не плавают, — отозвался Флетчер, — если верить Стрызкалю».

Дамон начал было возмущенно возражать, но, заметив выражение на лице Флетчера, понизил голос: «Конечно, каждый может ошибаться. Даже Стрызкаль не мог сделать больше, чем подготовить обзорную сводку местной фауны».

Флетчер читал текст на экране: «Вот анализ Кристэла — он поднял одного на борт».

Они изучили молекулярный и элементарный состав тканей монитора Стрызкаля.

«Коммерческой ценности он не представляет», — заключил Флетчер.

Дамон был поглощен какими-то своими мыслями: «Кристэл фактически спустился на дно, чтобы поймать монитора?»

«Вот именно. В мини-батискафе. Он проводил много времени под водой».

«У каждого свои методы», — сухо заметил Дамон.

Флетчер вставил диски обратно в прорези кассеты: «Нравится это тебе или нет, он был знающим практическим специалистом. Отдай ему должное».

«На мой взгляд, период полевых изысканий давно завершился, — пробормотал Дамон. — Мы организовали производство, а на увеличение выхода продукции уходит все рабочее время. Конечно, я могу ошибаться».

Флетчер рассмеялся и хлопнул Дамона по костлявому плечу: «Я не выискиваю ошибки, Джин. Просто-напросто одному человеку не под силу изучить все, что есть на целой планете. Морскую живность могли бы изучать четыре человека, не занимаясь ничем другим».

«Четыре? — усмехнулся Дамон. — Сказал бы уж лучше: дюжина! На Сабрии наблюдаются три органические эволюционные фазы, тогда как на Земле — только одна, углеродная. Даже Стрызкаль видел только вершину айсберга!»

Некоторое время Дамон наблюдал за реакцией Флетчера, после чего полюбопытствовал: «Так что же ты собираешься делать?»

Флетчер снова просматривал указатель информации: «По сути дела, я сюда пришел, чтобы проверить кое-что. Насчет декабрахов».

Дамон откинулся на спинку стула: «Декабрахов? Почему?»

«Мы многого не знаем о Сабрии, — спокойно отозвался Флетчер. — Ты когда-нибудь видел колонию декабрахов — там, под водой?»

Дамон поджал губы: «Нет, не видел».

Флетчер вынул диск, посвященный декабрахам, и вставил его в прорезь компьютера.

На экране появилась первоначальная фотографическая схема Стрызкаля, во многих отношениях более содержательная, чем объемные цветные снимки. Изображался экземпляр длиной больше двух метров, с бледным телом, напоминавшим тюленью тушу, с тремя широкими хвостовыми плавниками. От головы радиально расходились десять «рук», благодаря которым декабрах получил свое наименование — гибкие щупальца полуметровой длины, окружавшие черный диск, по мнению Стрызкаля служивший органом зрения.

Флетчер просмотрел довольно-таки скупое описание привычек, диеты, способов воспроизведения потомства и биохимической классификации тканей декабрахов. Не будучи удовлетворен, он нахмурился: «Не слишком содержательная статья — учитывая тот факт, что это один из важнейших видов на планете. Взглянем на анатомические характеристики».

Основой скелета декабраха служил находившийся в передней части тела куполообразный костяк с тремя гибкими хрящевыми позвонками, каждый из которых заканчивался плавником.

Диск больше не содержал никаких сведений. «Насколько я помню, ты говорил, что Кристэл вел наблюдения за декабрахами», — проворчал Дамон.

«Так оно и было».

«Если он такой бесподобный практический специалист, где его данные?»

Флетчер ухмыльнулся: «Я тут ни при чем, я — всего лишь помощник суперинтенданта». Он снова просмотрел сводку информации.

Под заголовком «Общие замечания» Стрызкаль отметил следующее: «Возникает впечатление, что декабрахи относятся к сабрийскому классу A, то есть к кремниево-углеродно-азотистой фазе, хотя во многих отношениях отличаются от большинства представителей этой группы». Стрызкаль добавил несколько строк, высказывая предположения относительно родства декабрахов с другими сабрийскими видами.

Кристэл ввел только одно примечание: «Проверил возможности коммерческого применения — не могу предложить никаких конкретных рекомендаций».

Флетчер молчал.

«Насколько тщательной была его проверка?» — спросил Дамон.

«Как всегда, он действовал по-своему. Спустился в мини-батискафе, загарпунил декабраха и притащил его в лабораторию. Провел три дня, анатомируя его».

«Но при этом решил не делиться никакими сведениями, — ворчал Дамон. — Если бы я работал три дня с образцом нового вида, такого, как декабрах, я мог бы издать монографию о результатах».

Они снова просмотрели имеющийся текст.

Дамон ткнул в экран костлявым пальцем: «Смотри! Здесь что-то удалено. Видишь черные треугольные метки на полях? Кто-то стер несколько параграфов!»

Флетчер погладил подбородок: «Все это выглядит странно, очень странно».

«Странно? Да он просто водит нас за нос! — возмущенно воскликнул Дамон. — Удалил информацию, не заменив ее исправленным текстом, и не привел никаких причин для такой редактуры».

Флетчер медленно кивнул: «Похоже на то, что кому-то придется проконсультироваться с Кристэлом». Поразмышляв, он сказал: «И почему бы не сейчас?» Спустившись в управление, он вызвал промысловый плот «Пелагических разработок».

На экране появился Кристэл собственной персоной: грузный блондин с легко краснеющей розоватой кожей и дружелюбно-невинным выражением на лице, хорошо скрывавшим решительность намерений; кажущаяся пухлость сходным образом скрывала атлетическую мускулатуру. Кристэл приветствовал Флетчера с осторожным благодушием: «Как идут дела на плоту «Биоминералов»? Иногда мне не хватает компании старых добрых сослуживцев — работать на себя не так легко и весело, как казалось поначалу».

«У нас несчастье, — сказал Флетчер. — И я подумал, что лучше было бы тебя предупредить».

«Несчастье? — Кристэл явно встревожился. — Что случилось?»

«Карл Рэйт уплыл на барже — и не вернулся».

Кристэл был шокирован: «Какой ужас! Как... почему?»

«По всей видимости, что-то затащило его под воду. Думаю, это был моллюск, называемый монитором — монитором Стрызкаля».

Розовая физиономия Кристэла недоуменно поморщилась: «Монитор? Баржа оставалась на мелководье? Но даже на мелководье монитор не смог бы дотянуться до палубы. Ничего не понимаю».

«Я тоже не понимаю».

Кристэл вертел в пальцах кубик из белого металла: «Это очень странно. Значит, Рэйт... погиб?»

Флетчер мрачно кивнул: «Приходится сделать такой вывод. Я всех предупредил не выходить на палубу в одиночку — и решил, что не мешало бы предупредить и тебя».

«Это очень хорошо с твоей стороны, Сэм, — Кристэл нахмурился, взглянул на металлический кубик, положил его на стол. — На Сабрии еще не было никаких трагедий».

«Я видел декабрахов под баржей. Может быть, это как-то связано с ними».

Кристэл недоумевал: «Декабрахи? Они совершенно безвредны».

Флетчер кивнул — без особой уверенности: «Кстати, я просматривал сведения, относящиеся к декабрахам. Информации оказалось немного. Существенную часть текста кто-то удалил».

Кристэл поднял бледные брови: «Почему ты мне об этом говоришь?»

«Потому что вполне может быть, что эту информацию удалил ты».

Кристэл, казалось, обиделся: «Почему бы я занимался такими вещами? Я тяжело трудился в компании «Биоминералы», Сэм — ты это знаешь не хуже меня. Теперь я пытаюсь делать деньги, работая на себя. А это не легко, поверь мне! — он прикоснулся к кубику из белого металла и, заметив, что Флетчер проследил за его движением, отодвинул кубик подальше, вплотную к тому «Универсального справочника постоянных и физических взаимодействий» Коси.

Немного помолчав, Флетчер спросил: «Так что же, ты стер часть описания декабрахов или нет?»

Кристэл задумался и снова нахмурился: «Я мог удалить пару предложений, относившихся к ошибочным наблюдениям — ничего существенного. Смутно припоминаю, что нечто в этом роде имело место».

«В чем именно заключались эти наблюдения?» — язвительно поинтересовался Флетчер.

«Сразу не могу сказать. Что-то насчет их диеты или способов поиска пищи, кажется. Сначала я подозревал, что деки переваривают планктон, но, скорее всего, это не так».

«А что они едят?»

«Они пасутся среди порослей подводных грибов на коралловых рифах. По меньшей мере, такова самая правдоподобная гипотеза».

«И это все, что ты удалил из текста?»

«Больше ничего не помню».

Флетчер снова взглянул на металлический кубик. Он заметил, что кубик закрывал название справочника на корешке от буквы «У» в слове «Универсальный» до последней «к» во втором слове.

«Что у тебя на столе, Кристэл? Интересуешься металлургией?»

«Нет-нет, — Кристэл поднял кубик и критически рассмотрел его. — Это просто кусочек сплава. Я проверяю его устойчивость к воздействию реактивов. Что ж, спасибо, что позвонил, Сэм».

«У тебя нет никаких идей по поводу того, каким образом мог погибнуть Рэйт?»

Кристэл выглядел удивленным: «Почему ты об этом спрашиваешь именно меня?»

«Ты больше знаешь о декабрахах, чем любой другой на Сабрии».

«Боюсь, что ничем не могу помочь, Сэм».

Флетчер кивнул: «Спокойной ночи».

«Спокойной ночи, Сэм».

Флетчер сидел, глядя в пустой экран. Моллюски-мониторы... декабрахи... удаленный текст на диске. Все это указывало в каком-то направлении — но в каком? Флетчер не мог догадаться. По всей видимости, декабрахи были как-то замешаны во всю эту историю — а значит, замешан был и Тед Кристэл. Флетчер нисколько не доверял оправданиям Кристэла; он подозревал, что Кристэл врал хотя бы потому, что взял за правило врать практически обо всем. Флетчер снова вспомнил о металлическом кубике. Возникало впечатление, что Кристэл слишком поспешно пытался отвлечь внимание от этого предмета. Флетчер достал свой собственный «Универсальный справочник» и измерил расстояние на корешке от середины первой буквы «У» до середины последней буквы слова «справочник»: 4,9 сантиметра. Кубик мог служить эталоном веса — скорее всего, так оно и было, обычно использовались именно такие образцы, весом 1 килограмм каждый... Флетчер наскоро подсчитал объем куба со стороной 4,9 сантиметра: 119 кубических сантиметров. Допуская, что масса куба равнялась 1000 граммов, его плотность должна была составлять 8,4 грамма на кубический сантиметр.

Флетчер смотрел на полученный результат. Сам по себе он не позволял сделать какие-либо выводы. Такой плотностью мог отличаться любой из сотни сплавов. Не имело смысла заходить слишком далеко, развивая эту гипотезу. Тем не менее! Флетчер заглянул в справочник. Никель: 8,5 г/см3. Кобальт: 8,7 г/см3. Ниобий: 8,4 г/см3.

Откинувшись на спинку стула, Флетчер размышлял. Ниобий? Дорогостоящий металл, получение которого требовало больших затрат времени; естественные запасы ниобия были ограничены, и спрос на него постоянно превышал предложение. Любопытно! Удалось ли Кристэлу обнаружить биологический источник ниобия? Если так, финансовый успех ему был обеспечен.

Флетчер расслабился. Он устал — психически и физически. Его мысли вернулись к Карлу Рэйту. Он представил себе тело, медленно плывущее в ночи по воле океанских течений, погружающееся на километры в черную бездну воды, куда никогда не проникает свет... Почему у Карла Рэйта отняли жизнь?

Флетчера мучили раздражение и подавленность, вызванные бессмысленной, недостойной смертью Рэйта. Карл Рэйт, человек во всех отношениях порядочный, ничем не заслужил быть увлеченным в темные глубины Сабрийского океана каким-то щупальцем.

Флетчер резко поднялся на ноги, решительно вышел из управления и поднялся по лестнице в лабораторию.

Дамон еще не закончил ежедневную работу. Он одновременно выполнял три проекта: два были связаны с накоплением платины разновидностями сабрийских водорослей; третий заключался в попытке увеличить степень поглощения рения плоской губкой с планеты Альфард-Альфа. В каждом случае применялся один и тот же основной метод: каждое следующее поколение подвергалось воздействию все более высокой концентрации соли металла в условиях, способствующих мутации. Некоторые организмы начинали мало-помалу использовать металл в системе обмена веществ — их изолировали и помещали в сабрийскую соленую воду. Какая-то их часть не погибала от шока, а отдельные экземпляры могли адаптироваться к новым условиям и начинали накапливать новый ценный элемент.

Когда Флетчер зашел в лабораторию, Дамон расставлял лотки с водорослями в геометрически точной конфигурации. Он довольно-таки раздраженно оглянулся через плечо.

«Я говорил с Кристэлом», — сообщил Флетчер.

Дамон заинтересовался: «Что он сказал?»

«Что мог стереть с диска несколько ошибочных предположений».

«Чепуха!» — отрезал Дамон.

Флетчер подошел к столу и задумчиво взглянул на ряды лотков с культурами водорослей: «Джин, тебе удавалось находить на Сабрии ниобий?»

«Ниобий? Нет. Во всяком случае, не в полезной концентрации. Разумеется, в океане содержатся его следовые примеси. Кажется, спектральный анализ одного из кораллов демонстрирует линии ниобия, — Дамон наклонил голову набок, как изучающая червячка птица. — Почему ты спрашиваешь?»

«Просто мне пришла в голову одна мысль — дикая и случайная».

«Надо полагать, разговор с Кристэлом тебя не удовлетворил?»

«Ни в малейшей степени».

«Тогда каким будет твой следующий шаг?»

Флетчер присел на край стола: «Не могу ничего сказать с уверенностью. В сущности, тут ничего не поделаешь. Если только...» Он колебался.

«Если только — что?»

«Если только я не займусь подводными изысканиями сам».

Дамон огорчился: «Чего ты надеешься добиться таким образом?»

Флетчер улыбнулся: «Если бы я знал, мне не пришлось бы нырять. Учитывай тот факт, что перед тем, как стереть текст, относящийся к декабрахам, Кристэл побывал в глубинах».

«Это понятно, — отозвался Дамон. — И все же, на мой взгляд, это... довольно-таки рискованно, скажем так, особенно после того, что случилось».

«Возможно. А может быть и нет, — Флетчер соскользнул с края стола и выпрямился. — Все это подождет до завтра, так или иначе».

Он покинул Дамона, занявшегося заполнением суточной ведомости, и спустился на главную палубу.

«Конопатый» Мерфи ждал у основания лестницы. Флетчер спросил: «В чем дело, Мерфи?»

Круглое красное лицо Мерфи недоуменно хмурилось: «Агостино в лаборатории?»

Флетчер сразу остановился: «Нет».

«Он уже полчаса как должен был меня сменить. Его нет в спальном модуле, в столовой тоже нет».

«Бог ты мой! — воскликнул Флетчер. — Еще один?»

Мерфи обернулся, глядя на океан: «Примерно час тому назад его видели в столовой».

«Пойдем! — решил Флетчер. — Обыщем плот».

Они искали везде — в производственном цехе и под навершием мачты, во всех проходах и углах, куда можно было засунуть голову. Все баржи покачивались у причала, ялик и катамаран тоже были пришвартованы; вертолет, с уныло опущенными лопастями ротора, стоял на палубе.

Агостино на плоту не было. Никто не знал, куда он пропал; никто не знал, когда именно он пропал.

Бригада промыслового плота собралась в столовой; все нервно поеживались, поглядывая на океан в иллюминаторы.

Флетчер не мог сказать ничего существенного: «Что бы это ни было — а я не знаю, чтó это — оно может нападать неожиданно и следит за нами. Необходимо соблюдать осторожность — исключительную осторожность!»

Мерфи мягко ударил кулаком по столу: «Но что мы можем сделать? Не можем же мы просто стоять без дела, как тупые коровы?»

«В принципе, Сабрия — безопасная планета, — вмешался Дамон. — Ни Стрызкаль, ни «Галактический каталог» не называют никаких опасных для человека сабрийских видов».

Мерфи хрюкнул: «Хотел бы я, чтобы старина Стрызкаль заявил это в моем присутствии!»

«Он мог бы предложить какую-нибудь гипотезу по поводу того, что случилось с Рэйтом и Агостино, — Дэйв Джонс взглянул на календарь. — Нам предстоит здесь оставаться еще целый месяц».

«Будем работать только в одну смену, — решил Флетчер, — пока не прибудет пополнение».

«Пока не прибудет подкрепление», — пробормотал Мальберг.

«Завтра, —продолжал Флетчер, — я погружусь в мини-батискафе и посмотрю, что делается на дне, чтобы получить какое-то представление о ситуации. Тем временем каждому из нас лучше носить с собой какой-нибудь топорик или тесак».

За иллюминаторами послышался мягкий шелест.

«Дождь, — сказал Мальберг и взглянул на настенные часы. — Полночь».

Дождь шипел в воздухе и барабанил по стенам; по палубе текли потоки воды, косые струи озарялись мачтовыми огнями.

Флетчер подошел к облитому водой иллюминатору, взглянул в сторону цеха: «Пожалуй, каждому из нас не помешает выспаться. Нет никаких причин...» Он прищурился, глядя на палубу, бросился к двери и выбежал под дождь.

Струи воды хлестали по лицу — Флетчер почти ничего не различал, кроме фонарей, окруженных шквалами мечущихся блестящих капель. Что-то светлое лежало на темно-сером мокром настиле палубы — что-то вроде старого белесого садового шланга.

Шланг схватил его за ноги и резко потянул на себя. Флетчер свалился плашмя на покрытый струями воды металл.

Сзади послышался топот ног; кто-то возбужденно ругался — что-то звякнуло, заскрежетало: петля, обхватившая лодыжки Флетчера, ослабла.

Вскочив на ноги, Флетчер проковылял к мачте, прислонился к ней. «Что-то прячется в цеху!» — прокричал он.

Команда с побежала в цех; Флетчер последовал за другими.

Но на участке переработки не было ничего подозрительного: двери были широко открыты, все помещения ярко освещены. С одной стороны стояли приземистые пульверизаторы, за ними — напорные резервуары, отстойники, трубы с изоляцией шести разных цветов.

Флетчер повернул рубильник; гулкий рокот механического оборудования прекратился: «Закроем двери и вернемся в спальный модуль».

Утром все выглядело не так, как ночью. Сначала небо озарилось зеленой мглой Атрея, постепенно приобретавшей все более теплый оттенок по мере того, как за облаками всходил Гедеон. Налетал шквальный ветер, гнавший со всех сторон темные хвосты дождя.

Флетчер позавтракал, надел облегающий комбинезон, прошитый сеткой нагревательных волокон, а поверх комбинезона — водонепроницаемый костюм с пластиковым куполообразным шлемом.

Мини-батискаф висел на шлюпбалках у восточного борта плота — оболочка из прозрачного пластика с насосами, встроенными в среднюю металлическую секцию. Под водой клапаны заполняли оболочку водой, после чего закрывались; батискаф мог погружаться на глубину до ста двадцати метров; примерно половину давления выдерживала оболочка, а дополнительное сопротивление оказывала заключенная в нее вода.

Флетчер спустился в кабину; Мерфи подсоединил шланги воздушных резервуаров к шлему гидрокостюма и наглухо завинтил зажимы люка. Мальберг и Ганс Хайнц выдвинули шлюпбалки. Мерфи встал у пульта управления лебедкой; пару секунд он колебался, переводя взгляд с темной, покрытой розовой рябью воды на Флетчера и обратно.

Флетчер махнул рукой: «Опускайте!» Его голос раздавался из громкоговорителя, закрепленного на перегородке за спиной Мерфи.

Мерфи повернул рукоятку. Мини-батискаф стал потихоньку опускаться. Вода хлынула через клапаны, поднялась от ног до шлема Флетчера, покрыла его с головой. Из выпускного клапана шлема поднимались пузырьки.

Флетчер проверил насосы и освободил захваты. Батискаф стал наклонно погружаться под воду.

Мерфи вздохнул: «У меня не хватило бы духу...»

«В батискафе никакие щупальца его не достанут, — заметил Дамон. — Вполне может быть, что он в большей безопасности, чем мы здесь, на плоту».

Мерфи хлопнул биохимика по плечу: «Дамон, друг мой! Ты умеешь проворно карабкаться. На макушке мачты ты будешь в полной безопасности — оттуда ничто не утащит тебя в море». Мерфи поднял глаза к куполу навершия мачты, темневшему в тридцати метрах над палубой: «Я бы и сам туда залез, если бы кто-нибудь поднимал туда еду и питье».

Хайнц указал на воду: «Пузыри вдоль борта. Он под плотом и плывет на север».

Начинало штормить. Над плотом летели брызги — выйти на палубу теперь означало промокнуть до нитки. Тучи, однако, рассеялись достаточно, чтобы сквозь них проглядывали диски Гедеона и Атрея — кроваво-оранжевый и лимонно-зеленый.

Ветер внезапно кончился; поверхность океана выровнялась, наступил тревожный штиль. Бригада сидела в столовой: все пили кофе, перебрасываясь отрывистыми беспокойными фразами.

Дамон не находил себе места и поднялся в лабораторию — но тут же бегом спустился обратно в столовую: «Декабрахи — под плотом! Их видно с верхней палубы!»

Мерфи пожал плечами: «Я их не трогаю — они меня не трогают».

«Я хотел бы заполучить одного, — сказал Дамон. — Живьем».

«Тебе не хватает неприятностей?» — прорычал Дэйв Джонс.

Дамон терпеливо объяснил: «Мы ничего о них не знаем. Это высокоразвитый вид. Кристэл уничтожил практически все относящиеся к ним данные, и я хотел бы получить хотя бы один образец».

Мерфи поднялся на ноги: «Наверное, одного можно поймать сетью».

«Хорошо! — кивнул Дамон. — Я приготовлю резервуар побольше, чтобы он там плавал».

Бригада вышла на палубу; к тому времени влажный воздух стал знойным и душным. Ровная поверхность океана блестела, словно покрытая маслянистой пленкой; море и небо сливались в туманной дымке постепенными переходами оттенков — от бледно-розового прямо над головой до грязновато-алого на уровне горизонта.

Выдвинули поворотную стрелу; к ней подцепили рыболовный парашют, беззвучно опустившийся в воду. Хайнц стоял у лебедки, Мерфи перегнулся через поручень, напряженно глядя в воду.

Из-под плота выплыл бледный силуэт. «Поднимай!» — рявкнул Мерфи.

Трос туго натянулся; сеть поднялась в воздух, проливая струи воды. В сети извивался и трепыхался декабрах, с хрипом открывавший и закрывавший лишенные воды жаберные прорези.

Стрелу повернули внутрь; сеть раскрылась — декабрах выскользнул в пластиковый резервуар.

Декабрах метался из стороны в сторону; там, где он ударялся об стенки резервуара, пластик покрывался вмятинами и вспучивался. Но через некоторое время декабрах успокоился и повис посреди резервуара, сложив головные щупальца вдоль торса.

Вся бригада окружила резервуар. Пятно черного глаза декабраха наблюдало за людьми сквозь прозрачные стенки.

Мерфи спросил Дамона: «И что теперь?»

«Я хотел бы, чтобы резервуар поставили на верхнюю палубу рядом с дверью в лабораторию, где я мог бы беспрепятственно изучать это животное».

«Это проще простого».

Резервуар подняли на стропах и установили в указанном Дамоном месте; потирая руки, возбужденный Дамон поднялся в лабораторию и приступил к планированию исследований.

Бригада наблюдала за декабрахом еще десять или пятнадцать минут, после чего мало-помалу все снова собрались в столовой.

Шло время. Порывистый ветер снова взбудоражил океан, покрывшийся частыми крутыми гребешками волн. В два часа пополудни из громкоговорителя послышалось шипение; бригада замерла, все подняли головы.

Из рупора донесся голос Флетчера: «Эй, на борту! Я примерно в трех километрах к северо-западу от вас. Приготовьтесь поднять батискаф».

«Ха! — ухмыльнулся Мерфи. — Он вернулся».

«Я готов был побиться об заклад, четыре к одному, что Флетчер не вернется, — сказал Мальберг. — Хорошо, что никто не соблазнился».

«Пошли! Он уже подплывает».

Бригада высыпала на палубу. Мини-батискаф скользил по поверхности океана, его блестящий горб подпрыгивал, разрезая беспорядочные волны.

Аппарат потихоньку приблизился к плоту, захваты сжали его переднюю и заднюю скобы, лебедка взвыла — батискаф поднялся над морем, сливая воду из оболочки.

Флетчер, сидевший в кабине, выглядел напряженным и уставшим. Он неловко выбрался из батискафа, расстегнул молнию гидрокостюма, стащил с головы шлем: «Ну вот, я вернулся». Глядя на команду, он поднял брови: «Вас это удивляет?»

«Если бы я заключил пари, я потерял бы деньги», — уведомил его Мальберг.

«Чтó ты узнал? — спросил Дамон. — Что-нибудь нашлось?»

Флетчер кивнул: «Много всего. Дайте мне переодеться. Я весь вымок — от пота». Он застыл на месте, глядя наверх, на резервуар, установленный около лаборатории: «А это у нас откуда?»

«Мы поймали его сетью, примерно в полдень, — пояснил Мерфи. — Дамон хотел изучить декабраха».

Остановив взгляд на прозрачном резервуаре, Флетчер нахмурился.

«Что-нибудь не так?» — спросил Дамон.

«Да нет, — пожал плечами Флетчер. — Хуже все равно не может быть». Он повернулся и направился к спальному модулю.

Бригада ждала его в столовой; через двадцать минут он появился, налил себе чашку кофе и сел.

«Что тут скажешь? — начал Флетчер. — Ни в чем не могу быть уверен, но дело выглядит таким образом, что у нас возникла большая проблема».

«Декабрахи?» — спросил Мерфи.

Флетчер кивнул.

«Я так и знал! — торжествующе воскликнул Мерфи. — Достаточно взглянуть на этих подводных чертей — сразу становится ясно, что они не к добру копошатся!»

Дамон нахмурился — он не одобрял суждения, основанные на эмоциях. «Так в чем же дело? — спросил он Флетчера. — По меньшей мере, как это выглядит с твоей точки зрения?»

Флетчер тщательно выбирал слова: «Происходят вещи, о которых мы не подозревали. Прежде всего, у декабрахов — высокоразвитая социальная организация».

«Ты имеешь в виду, что они разумны?»

Флетчер покачал головой: «Трудно сказать. Возможно. Возможно также, что они руководствуются инстинктами, подобно социально организованным насекомым».

«Но каким образом...» — начал было Дамон, но Флетчер прервал его, подняв руку.

«Расскажу все, что случилось, а потом вы сможете задавать любые вопросы, — Флетчер поднял к губам чашку и сделал пару глотков. — Погрузившись под воду, я, разумеется, был начеку и старался подмечать любые мелочи. В батискафе я чувствовал себя в относительной безопасности — но в последнее время происходят странные вещи, я нервничал. Я сразу увидел декабрахов — вокруг их было пять или шесть». Флетчер помолчал, прихлебывая кофе.

«Что они делали?» — спросил Дамон.

«Ничего особенного. Плавали вокруг большого монитора, прикрепившегося к водорослям. Щупальце монитора висело, как веревка, пропадая из виду где-то внизу. Я подтолкнул батискаф вплотную к моллюску — чтобы посмотреть, как на это отреагируют деки. Они стали отплывать подальше. Не хотел тратить слишком много времени под плотом и повернул на север, к Глубинам. На полпути заметил странную вещь: по сути дела, проплыл мимо, а потом повернул назад, чтобы рассмотреть получше.

Там проплывала целая стая деков — не меньше дюжины. И с ними был моллюск-монитор, на этот раз удивительно большой. Гигантский. Он висел под сплетением каких-то надувных шаров или пузырей — поплавков, не позволявших ему тонуть — и деки подталкивали его. В направлении нашего плота».

«Они тащили его сюда?» — задумчиво пробормотал Мерфи.

«И что ты сделал?» — спросил Мэннерс.

«Может быть, у них были самые невинные намерения — хотели позабавиться или что-нибудь в этом роде. Но я решил не рисковать. Щупальце этого монитора было толщиной в буксирный трос. Я протаранил их поплавки — одни лопнули, другие рассеялись. Монитор потонул, как камень. Деки бросились в разные стороны. Надо полагать, в этом раунде я победил. Поплыл дальше на север и скоро оказался там, где дно начинает круто спускаться в Глубины. До тех пор я держался на глубине примерно семи метров; теперь опустился на семьдесят метров. Пришлось включить прожекторы, конечно — красноватый, расплывчатый дневной свет быстро меркнет под водой, — Флетчер еще раз прихлебнул кофе. — На всем пути по Мелководью приходилось лавировать — встречались коралловые рифы и заросли высоких донных водорослей. Там, где шельф начинает спускаться в Глубины, кораллы становятся просто фантастическими; надо полагать, там течение сильнее, приносит больше питательных веществ и кислорода. Я видел кораллы тридцатиметровой высоты, всевозможных форм — спиральные и башенные, зонтичные, многоярусные плоские и арочные — белые, голубые, бледно-зеленые.

Я приблизился к краю обрыва. Это внезапный, пугающий момент — только что прожекторы освещали коралловый лес, все эти белые башни с острыми шпилями, и вдруг: ничего! Я повис над Глубинами. Стал нервничать еще больше, — Флетчер усмехнулся. — Нелогичная реакция, конечно. Проверил показания глубиномера — меня отделяли от дна три с половиной километра. Мне это не понравилось, я развернул батискаф. И тут заметил справа какие-то огни. Выключил прожекторы и поплыл туда, чтобы узнать, откуда исходит свет. Россыпь огней простиралась так далеко, как будто я летел над ночным городом. А это и был, в сущности, город».

«Декабрахи?» — спросил Дамон.

Флетчер кивнул: «Декабрахи».

«То есть... они сами все это построили? Огни, какие-то сооружения?»

Флетчер нахмурился: «Вот в этом я не совсем уверен. Кораллы там растут так, что образуется множество небольших пещер — декабрахи в них заплывают, что-то делают внутри и выплывают наружу. По-видимому, это их жилища. Под водой, конечно, им не нужна защита от дождя, ветра или солнца. Нет, они не строят эти коралловые гроты в том смысле, в каком мы строим дома — но форма кораллов там не выглядит естественной. Похоже на то, что они выращивают кораллы так, как им нравится».

Мерфи с сомнением заметил: «Значит, они разумны».

«Не обязательно. В конце концов, осы строят гнезда сложной конструкции, а они руководствуются почти исключительно инстинктами».

«А ты что думаешь? — поинтересовался Дамон. — Ты сделал какой-нибудь вывод?»

Флетчер покачал головой: «Не знаю, что думать. Не знаю, какие стандарты здесь следует применять. «Разум» — слово, которое может означать самые разные вещи, хотя, как правило, мы его используем в узком, специализированном смысле».

«Не понимаю, — проворчал Мерфи. — Что же получается — разумны деки или нет?»

Флетчер рассмеялся: «А люди разумны?»

«Конечно. По меньшей мере, мы так о себе думаем».

«Ну, а я пытаюсь объяснить, что мы не можем использовать человеческое представление о «разуме» применительно к намерениям и мыслям декабрахов. О них придется судить по другим меркам — по меркам самих декабрахов. Люди пользуются инструментами из металла, керамики, волокна — из неорганических материалов или, по меньшей мере, из неживых материалов. Но я могу представить себе цивилизацию, основанную на использовании живых инструментов и средств — специализированных организмов, выращиваемых и применяемых в тех или иных целях. Что, если декабрахи устроили свою жизнь на этой основе? Они заставляют кораллы расти в той форме, в какой это устраивает декабрахов. Они используют моллюсков-мониторов вместо подъемных кранов и лебедок — или в качестве ловушек, позволяющих схватить что-нибудь над поверхностью моря и утащить под воду».

«Таким образом, ты все-таки считаешь, что декабрахи разумны», — сделал вывод Дамон.

Флетчер снова покачал головой: «Разумны? Неподходящее слово, его смысл зависит от его определения. То, что делают деки, может не соответствовать человеческому определению разума».

«Я запутался!» — заявил Мерфи, откинувшись на спинку стула.

Дамон, однако, настаивал: «Я не занимаюсь метафизикой или семантикой. Но мне кажется, что мы могли бы проверить декабрахов на разумность — или хотя бы попытаться их проверить».

«Какая нам разница от того, разумны они или нет?» — пожал плечами Мерфи.

Флетчер заметил: «Огромная — по меньшей мере в том, что касается соблюдения законов».

«А! — встрепенулся Мерфи. — Принцип ответственности!»

Флетчер кивнул: «Если мы будем наносить ущерб разумным автохтонам или убивать их, наше производство могут закрыть. Такие случаи бывали».

«Бывали, — согласился Мерфи. — Я работал на второй планете Алькаида, когда корпорацию «Гравитон» заставили свернуть проект из-за проблем с автохтонами».

«Так что, если деки разумны, нам придется следить за собой. Поэтому мне сразу не понравилось, что вы посадили декабраха в аквариум».

«Так что же? Разумны они или нет?» — повторил вопрос Мальберг.

«Это можно безошибочно проверить», — снова предложил Дамон.

Все ожидающе повернулись к нему.

«Как это сделать? — спросил Мерфи. — Что ты молчишь?»

«Если они общаются — значит, они разумны».

Мерфи задумчиво кивнул: «Вполне возможно». Он взглянул на Флетчера: «Как ты думаешь?»

Флетчер пожал плечами: «Завтра возьму с собой камеру и микрофон. Тогда узнáем».

«Кстати, почему ты интересовался ниобием?» — спросил Дамон.

Флетчер почти забыл о металлическом кубике: «У Кристэла на столе валялся образец металла. Так мне показалось, я не уверен».

Дамон кивнул: «Вполне может быть, что это совпадение, но деки буквально набиты ниобием».

Флетчер широко открыл глаза.

«Ниобий у них в крови. Кроме того, он содержится в их внутренних органах, в высокой концентрации».

Флетчер, поднявший было чашку, забыл поднести ее ко рту: «В концентрации, достаточной для прибыльной добычи?»

Дамон кивнул: «В каждом декабрахе — не меньше ста граммов».

«Ну и ну! — сказал Флетчер. — Любопытно, очень любопытно!»

Ночью бушевал ливень; поднялся сильный ветер, хлеставший по плоту дождем и морскими брызгами. Почти все ушли спать — кроме стюарда Джонса и радиста Мэннерса, засидевшихся за шахматной доской.

Сквозь шум ветра и дождя донесся необычный звук: стонущий металлический скрежет, становившийся все громче — в конце концов его больше нельзя было игнорировать. Мэннерс вскочил на ноги, подбежал к иллюминатору: «Мачта!»

Мачту едва можно было различить за пеленой дождя — она раскачивалась, как тростниковый стебель, и размах ее колебаний увеличивался с каждым разом.

«Что делать?» — воскликнул Джонс.

Одна из растяжек мачты лопнула.

«Ничего тут не поделаешь».

«Я позову Флетчера!» — Джонс побежал по внутреннему проходу к спальному модулю.

Мачта резко дернулась, задержалась на несколько долгих секунд под невероятным углом и обрушилась на крышу производственного цеха.

Флетчер явился и взглянул в окно. Фонарь, горевший на вершине мачты, разбился — плот выглядел темным, угрожающим. Флетчер пожал плечами и отвернулся: «Ночью мы ничего не сможем сделать. Выходить сейчас на палубу — все равно, что прыгнуть в море и утопиться».

Расследование, проведенное утром, показало, что две растяжки мачты были разрублены или разрезаны чем-то острым. Легкую мачту быстро разобрали, ее деформированные секции сложили в углу палубы. Без мачты плот выглядел плоским и каким-то осиротевшим.

«Кому-то не терпится причинить нам как можно больше неприятностей», — сказал Флетчер. Он взглянул туда, где в свинцово-розовой дымке океана темнело почти невидимое пятнышко плота «Пелагических разработок».

«Надо полагать, ты имеешь в виду Кристэла», — заметил Дамон.

«Подозреваю, что он как-то замешан в происходящем».

Дамон тоже взглянул в сторону другого плота: «Я в этом практически не сомневаюсь».

«Подозрения и доказательства — разные вещи, — возразил Флетчер. — Прежде всего, чего добивается Кристэл, нападая на нашу бригаду?»

«И чего добиваются декабрахи?»

«Не знаю, — признался Флетчер. — Но хотел бы узнать».

Он ушел, чтобы переодеться в гидрокостюм.

Подготовили мини-батискаф. Флетчер установил камеру на наружном кронштейне, подсоединил звукозаписывающее устройство к чувствительной диафрагме оболочки. Усевшись за пультом управления, он закрыл голову прозрачным шлемом.

Батискаф опустили в океан. Он наполнился водой, и его блестящий горб исчез под поверхностью.

Бригада починила крышу производственного цеха и соорудила временную антенну.

День прошел — наступил вечер, сгустились сумерки сливового оттенка.

Громкоговоритель стал шипеть и потрескивать; послышался усталый, напряженный голос Флетчера: «Приготовьтесь. я вернулся».

Бригада собралась у поручня, вглядываясь в сумрачное море.

Одна из тускло поблескивающих волн не опустилась, стала приближаться и превратилась в выпуклость оболочки батискафа.

Опустили захваты, оболочка опорожнилась, аппарат подняли лебедкой на колодки.

Флетчер спрыгнул на палубу и бессильно прислонился к шлюпбалке: «С меня пока что хватит этого ныряния».

«Что тебе удалось узнать?» — нетерпеливо спросил Дамон.

«Все заснято на пленку. Я покажу запись, как только у меня перестанет звенеть в ушах».

Флетчер принял горячий душ, после чего пришел в столовую и съел миску рагу, поставленную перед ним стюардом. Тем временем Мэннерс вставлял бобину заснятой Флетчером пленки в проектор.

«Я сделал окончательные выводы по поводу двух вещей, — начал Флетчер. — Во-первых, деки разумны. Во-вторых, они общаются друг с другом неуловимым для людей способом».

Удивленный и разочарованный, Дамон моргнул: «Тебе не кажется, что ты сам себе противоречишь?»

«Просмотри запись, — отозвался Флетчер. — Убедись собственными глазами».

Мэннерс запустил проектор; экран осветился.

«Сначала не было ничего интересного, — говорил Флетчер. — Я сразу подплыл к окраине шельфа и стал перемещаться вдоль обрыва. Это отвесная пропасть, дальше — только бесконечный мрак Глубин. Я нашел большую колонию деков километрах в пятнадцати к западу от той, которую я обнаружил вчера. Там у них целый город».

«Город — значит, цивилизация», — назидательно заметил Дамон.

Флетчер пожал плечами: «Если приспособление к себе окружающей среды — цивилизация, а я где-то слышал такое определение — значит, у них есть цивилизация».

«Но они не общаются?»

«Смотри сам».

На экране пока что не было ничего, кроме сумрака цвета морской воды. «Я сделал круг над Глубинами, — пояснил Флетчер. — Выключил прожекторы, включил камеру и стал постепенно приближаться».

В центре экрана забрезжило нечто вроде бледного созвездия; созвездие расширялось, превращаясь в россыпь отдельных искорок. Искорки становились все ярче и дальше одна от другой; за ними становились заметными высокие бледные очертания коралловых минаретов, башен, шпилей, зубцов. По мере приближения батискафа эти контуры становились четкими. Послышался записанный голос Флетчера: «Высота коралловых образований здесь варьирует от пятнадцати до шестидесяти метров, а протяженность — не меньше восьмисот метров».

Изображение увеличилось. Вдоль кораллового фасада появились черные отверстия; бледные силуэты декабрахов неторопливо заплывали в эти ниши и выплывали из них. «Обратите внимание, — говорил голос Флетчера, — на террасу перед колонией. Этот уступ служит своего рода складской площадкой. Отсюда трудно что-либо разглядеть, опущусь еще метров на тридцать».

Картина изменилась; экран потемнел: «Я спускаюсь... Глубиномер показывает, что до дна сто десять... сто пятнадцать метров. Плохо вижу — надеюсь, все это регистрируется камерой».

Флетчер прокомментировал запись: «Теперь вы это видите лучше, чем я из батискафа. На такой глубине поверхности коралла не отражают свет так ярко, как на Мелководье».

На экране появились основание кораллового фасада и почти ровный горизонтальный уступ шириной метров пятнадцать. Камера быстро повернулась, «взглянув» в сторону черных глубины за краем обрыва.

«Я заинтересовался, — сказал Флетчер. — Эта терраса не выглядела естественной. Она искусственная. Видите, какой у нее край? Неровности практически незаметны. Это искусственный портик, крыльцо перед входами в жилища».

Камера повернулась обратно к шельфу — теперь возникало впечатление, что терраса была размечена на участки различных оттенков.

Голос Флетчера говорил: «Эти разноцветные участки напоминают клумбы в саду — на каждом выращиваются те или иные растения — водоросли — или животные. Подплыву поближе. Вот моллюски-мониторы». На экране появились два или три десятка массивных полушарий; на соседнем участке извивались животные, похожие на угрей с острыми зазубренными лезвиями по бокам, крепившиеся на уступе присосками. За ними росли пузыри-поплавки, дальше — огромное количество черных конических существ с очень длинными шевелящимися хвостами.

Дамон недоуменно спросил: «Что удерживает этих животных?»

«Об этом придется спросить декабрахов», — отозвался Флетчер.

«Хотел бы я знать, как их спросить».

«Я все еще не видел ничего, что однозначно свидетельствовало бы о разуме», — заметил Мерфи.

«Смотри!» — сказал Флетчер.

В поле зрения появилась пара декабрахов; их черные пятна-глаза смотрели с экрана прямо на людей, собравшихся в столовой.

«Декабрахи», — произнес голос Флетчера за экраном.

«До сих пор они, кажется, меня не замечали, — прокомментировал Флетчер. — Прожекторы были выключены, а заполненная прозрачная оболочка мало контрастирует на фоне толщи воды. Может быть, они почувствовали, как работает насос».

Декабрахи вместе повернулись и круто нырнули к террасе.

«Обратите внимание! — продолжал Флетчер. — Они заметили проблему, и обоим одновременно пришло в голову одно и то же решение проблемы. При этом они не общались каким-либо заметным способом».

Декабрахи отдалились, превращаясь в размытые бледные пятна на фоне одного из темных участков террасы.

«Я не понимал, что происходит, — говорил Флетчер. — Но решил отплыть подальше. Но тут же — камера это не зарегистрировала — почувствовал, что по оболочке батискафа что-то стучит: так, будто в нее бросали камни. Я не мог увидеть, кто этим занимается, пока что-то не ударило по куполу прямо перед глазами. Это была маленькая торпеда, длинная и тонкая, вроде вязальной спицы. Я поспешил удалиться, пока декабрахи не придумали что-нибудь похуже».

Экран потемнел. Голос Флетчера сказал: «Теперь я над Глубинами, перемещаюсь параллельно краю Мелководья». Поперек экрана проплывали какие-то расплывчатые формы, туманные и бледные в толще воды. «Я вернулся вдоль края уступа, — сказал Флетчер, — и нашел ту колонию, которую видел вчера».

Снова на экране появились шпили и высокие башни — бледно-голубые, бледно-зеленые, цвета слоновой кости. «Подплываю ближе, — послышался голос Флетчера. — Хочу заглянуть в эти пещеры». Башни выросли и расширились: впереди темнело отверстие.

«Теперь я включил передний прожектор», — пояснил Флетчер. Темная ниша внезапно превратилась в ярко освещенное цилиндрическое помещение пятиметровой глубины. Стены были выложены мерцающими цветными шарами, похожими на рождественские елочные украшения. В центре помещения повис декабрах. Из стен тянулись прозрачные волокна или усики, кончавшиеся бугорками — возникало впечатление, что эти бугорки постукивали по декабраху, массируя его гладкую, как у тюленя, шкуру.

«Не знаю, чем он там занимался, — сказал Флетчер, — но деку не понравилось, что я на него гляжу».

Декабрах отплыл к внутренней стенке помещения; усики с бугорками на концах втянулись в стены резким пугливым движением.

«Я заглянул в следующую пещеру».

Еще одно черное отверстие превратилось в ярко освещенное прожектором помещение. В нем почти неподвижно висел декабрах, державший перед глазом розовый желеобразный шар. Здесь не было заметно никаких тянувшихся из стен волокон.

«Этот даже не пошевелился, — прокомментировал Флетчер. — Он спал, был загипнотизирован или оцепенел от испуга. Я начал отплывать — и что-то ударило по батискафу так сильно, что я уже решил, что мне пришел конец».

Изображение на экране подпрыгнуло. Мимо пронеслось и скрылось в глубинах что-то темное.

«Я взглянул наверх, — сказал Флетчер. — Не увидел ничего, кроме примерно дюжины деков. По всей видимости, они притащили большой камень и сбросили его на батискаф. Я запустил насос и стал возвращаться к плоту».

Экран опустел.

Дамон было глубоко впечатлен: «Должен согласиться, что они демонстрирую закономерности разумного поведения. Ты зарегистрировал какие-нибудь звуки?»

«Никаких. Звук записывался все время. Ничего не было слышно, кроме глухого стука во время ударов по корпусу».

Лицо Дамона разочарованно поморщилось: «Но они должны каким-то образом общаться — иначе как бы они смогли договариваться и действовать сообща?»

«Возможно, они — телепаты, — предположил Флетчер. — Я внимательно наблюдал за ними. Они не издают никаких звуков, не делают никаких сигнальных жестов — ничего подобного».

«Тот, что сидит у меня в резервуаре, тоже ничего такого не делает», — угрюмо пробормотал Дамон.

«Но послушайте! — воскликнул Мерфи. — Разве нет разумных существ, которые не общаются?»

«Нет, — уверенно ответил Дамон. — Все они пользуются тем или иным способом общения — звуками, жестикуляцией, излучением. Так или иначе, все они общаются».

«Как насчет телепатии?» — поинтересовался Хайнц.

«Телепатия еще никогда не встречалась. И я не думаю, что мы нашли что-нибудь подобное в данном случае», — заявил Дамон.

«Лично я считаю, что они думают одинаково, — сказал Флетчер. — Поэтому им не нужно общаться».

Дамон с сомнением покачал головой.

«Допустим, они руководствуются полным коллективным взаимопониманием, — продолжал Флетчер. — Допустим, они эволюционировали на этой основе. Люди — индивидуалисты, им требуется речь. Деки идентичны, они понимают происходящее без слов». Флетчер помолчал и поразмыслил немного: «В каком-то смысле, надо полагать, они все-таки общаются. Например, если дек хочет расширить участок на террасе перед своей коралловой башней, наверное, он ждет, пока мимо не проплывет другой дек, после чего кладет камень на краю участка или делает что-нибудь в этом роде, демонстрируя свое намерение».

«Общение посредством примера и подражания?» — откликнулся Дамон.

«Вот именно — если это можно назвать общением. Таким образом обеспечивается какая-то возможность сотрудничества. Но они, конечно, не болтают для развлечения, не планируют на будущее и не обсуждают традиции прошлого».

«Может быть, они вообще не представляют себе прошлое или будущее, не осознают течение времени!» — взволновался Дамон.

«Уровень их интеллекта трудно оценить. Возможно, он исключительно высок; возможно, он незначителен. Отсутствие общения должно быть огромным препятствием, так или иначе».

«Общаются они или нет, — заметил Мальберг, — они нанесли нам невосполнимый урон и поставили под угрозу все предприятие».

«Но почему? — Мерфи ударил по столу большим красным кулаком. — Вот в чем вопрос! Мы никогда им не досаждали. И вдруг — Рэйт пропал, потом Агостино. Они повалили нашу мачту. Кто знает, чтó они придумают сегодня ночью? Почему? Вот что я хотел бы знать».

«Этот вопрос, — сказал Флетчер, — завтра придется задать Теду Кристэлу».

Флетчер надел чистый синий саржевый костюм, молча позавтракал и вышел на вертолетную площадку. Мерфи и Мальберг отсоединили растяжки вертолета и протерли начисто смотровой купол машины, успевший покрыться налетом соли.

Флетчер забрался в кабину, включил проверочный модуль. Зажегся зеленый индикатор — все было в порядке.

Мерфи не слишком уверенно предложил: «Может быть, мне стоит тебя сопровождать, Сэм — на тот случай, если возникнут неприятности».

«Неприятности? Почему ты думаешь, что они возникнут?»

«От Кристэла можно ожидать любого подвоха».

«Так-то оно так, — сказал Флетчер. — Но никаких неприятностей не будет».

Флетчер запустил ротор. Выдвижные лопасти подхватили воздух, вертолет приподнялся над палубой и полетел, постепенно набирая высоту, на северо-восток. Плот «Биоминералов» превратился в блестящий прямоугольник на бесформенном пятне водорослевого ковра.

Безветренная пасмурная погода внушала тревогу — судя по всему, назревала одна из чудовищных грозовых бурь, будораживших Сабрийский океан каждые несколько недель. Флетчер полетел быстрее — ему хотелось покончить с переговорами и вернуться как можно скорее.

Внизу проплывали километры океанской ряби; впереди блеснуло пятнышко плота «Пелагических разработок».

Километрах в тридцати к юго-западу от плота Флетчер пролетел над небольшой баржей, нагруженной сырьем для измельчителей и выщелачивателей Кристэла; на борту были два человека — оба прятались под пластиковым пологом. «Вполне вероятно, что декабрахи нападают и на персонал Кристэла», — подумал Флетчер.

Плот «Пелагических разработок» мало отличался от плота «Биоминералов» — но мачта все еще торчала на центральной палубе плота Кристэла, и его бригада явно не бездельничала. Даже если у Кристэла тоже возникли проблемы, это не заставило его остановить производство.

Флетчер приземлился на вертолетной площадке. Как только ротор остановился, из управления вышел Кристэл — крупный блондин с круглой смешливой физиономией.

Флетчер спрыгнул на палубу. «Привет, Тед!» — осторожно приветствовал он владельца плота.

Кристэл приблизился, радостно улыбаясь: «Привет, Сэм! Давно мы тебя не видели!» Он деловито пожал Флетчеру руку: «Какие новости на плоту «Биоминералов»? Меня очень огорчила пропажа Карла».

«Об этом я и хотел с тобой поговорить, — Флетчер посмотрел по сторонам; за ним наблюдали два работника. — Не могли бы мы зайти в управление?»

«Конечно, конечно! — Кристэл провел его внутрь, отодвинул внутреннюю дверь, ведущую в кабинет. — Вот мы и здесь!»

Флетчер зашел в кабинет. Кристэл обогнул стол и уселся: «Присаживайся! А теперь расскажи, зачем прилетел. Но сперва — не следует ли нам выпить? Насколько я помню, тебе нравится шотландский виски».

«Не сегодня, спасибо, — Флетчер присел, но чувствовал себя неудобно. — Тед, мы столкнулись с серьезной проблемой — я имею в виду всех, кто работает на Сабрии. И об этом придется говорить откровенно».

«Разумеется, — отозвался Кристэл. — Продолжай».

«Карл Рэйт погиб. Агостино тоже пропал».

Брови Кристэла изумленно взметнулись: «Агостино — тоже? Как это может быть?»

«Не знаю. Просто исчез».

Некоторое время Кристэл переваривал эту информацию, после чего в замешательстве покачал головой: «Не понимаю. У нас никогда раньше ничего подобного не было».

«У тебя на плоту до сих пор ничего не случилось?»

Кристэл нахмурился: «Нет... ничего особенного. Твой звонок стал для меня полной неожиданностью».

«По всей видимости, всему виной декабрахи».

Кристэл моргнул и поджал губы, но ничего не сказал.

«Ты охотишься на декабрахов, Тед?»

«Ну, знаешь ли, Сэм, — Кристэл колебался, постукивая пальцами по столу. — Несправедливо задавать такие вопросы. Даже если бы мы перерабатывали декабрахов — или полипов, или плаунов, или проволочных угрей — я не хотел бы об этом говорить, так или иначе».

«Меня не интересуют твои коммерческие тайны, — сказал Флетчер. — Проблема вот в чем: судя по всему, декабрахи — разумные существа. У меня есть основания считать, что ты их перерабатываешь, чтобы добывать ниобий. Судя по всему, они делают все возможное, чтобы отомстить, причем им все равно, кому из людей они мстят. Они убили двух моих работников. Я имею право знать, чтó происходит».

Кристэл кивнул: «Твоя точка зрения понятна — но я не совсем понимаю логику твоих умозаключений. Например, ты сам сказал, что Рэйта утащил в море моллюск-монитор. А теперь во всем обвиняешь декабрахов. Кроме того, откуда ты взял, что я добываю ниобий?»

«Давай не будем пускать друг другу пыль в глаза, Тед».

Кристэл притворился шокированным, но тут же раздраженно нахмурился.

«Когда ты еще работал на «Биоминералы», — продолжал Флетчер, — ты обнаружил, что деки набиты ниобием. Ты стер всю указывающую на это информацию из файлов, заручился финансированием, построил свой промысловый плот. С тех пор ты ловишь и перерабатываешь декабрахов».

Кристэл откинулся на спинку стула и смерил Флетчера холодным взглядом: «Тебе не кажется, что ты торопишься с выводами?»

«Если я ошибаюсь, тебе остается только это доказать».

«Твой подход никак нельзя назвать дружеским, Сэм».

«А я прилетел сюда не для того, чтобы пить с тобой на брудершафт. Мы потеряли двух человек, и мачту вдобавок. Нам пришлось остановить производство».

«Очень жаль, примите мои...» — начал Кристэл.

Флетчер прервал его: «До сих пор, Кристэл, я давал тебе шанс отвертеться».

Кристэл удивился: «Что ты имеешь в виду?»

«Я допускал, что ты ничего не знаешь о разумности декабрахов — о том, что они защищены законом об ответственности перед автохтонами».

«И что же?»

«Теперь ты знаешь. И неведение не послужит тебе оправданием».

Несколько секунд Кристэл молчал: «Знаешь ли, Сэм... ты выступаешь с довольно-таки поразительными заявлениями».

«Значит, ты отрицаешь свою вину?»

«Конечно, отрицаю!» — с неожиданной горячностью воскликнул Кристэл.

«И ты не перерабатываешь декабрахов?»

«Не спеши, не спеши, Сэм. В конце концов, это мой собственный плот. Ты не можешь просто так заявиться сюда и приставать ко мне с голословными обвинениями. Пора бы тебе это понять».

Флетчер слегка отодвинулся — так, словно находиться рядом с Кристэлом ему было неприятно: «Ты все еще не ответил на мой вопрос».

Кристэл растянулся на стуле, сложил вместе кончики пальцев, раздул щеки: «И не намерен отвечать».

Баржа, которую Флетчер обогнал на вертолете, подплывала к плоту. Флетчер наблюдал в окно за тем, как она причалила, как сомкнулись удерживающие ее захваты. «Что привезла эта баржа?» — спросил он.

«Честно говоря, это не твое дело».

Флетчер поднялся на ноги и подошел ближе к окну. Кристэл издавал какие-то тревожные негодующие звуки. Флетчер игнорировал его. Два работника не появлялись из кабины баржи. Возникало впечатление, что они ждали, пока опускался трап, подвешенный на стропах грузовой поворотной стрелы.

Флетчер смотрел в окно со все возрастающим любопытством и недоумением. Трап, с высокими стенками из толстой фанеры, напоминал широкий желоб.

Повернувшись к Кристэлу, Флетчер спросил: «Что здесь происходит?»

Кристэл жевал нижнюю губу; лицо его густо покраснело: «Сэм, ты ворвался ко мне на плот, осыпáешь меня бессвязными обвинениями и грязными оскорблениями — ну, по меньшей мере, намекаешь на то, что я — последний мерзавец. При том, что я не сказал ни слова. Я проявляю терпение, потому что понимаю, в каком напряжении ты находишься, и высоко ценю товарищеские отношения между нашими предприятиями. Покажу тебе кое-какие документы, которые докажут, раз и навсегда...» Кристэл принялся копаться в пачке цветастых брошюр.

Флетчер продолжал стоять у окна, искоса следя за Кристэлом, но не упуская из виду того, что происходило на палубе.

Трап-желоб опустили; работники, остававшиеся на барже, собирались взойти на палубу.

Флетчер решил, что ему следовало проследить за происходящим вблизи, и направился к выходу.

Лицо Кристэла стало каменным и холодным: «Сэм, предупреждаю тебя, никуда не выходи!»

«Почему же?»

«Потому, что я так сказал».

Флетчер отодвинул дверь; Кристэл вскочил было со стула, но медленно опустился обратно.

Покинув управление, Флетчер направился по палубе к барже.

Человек, стоявший за окном производственного цеха, заметил его и стал поспешно делать какие-то знаки руками.

Флетчер замедлил шаги, обернулся, снова взглянул на баржу. Еще несколько шагов, и он мог бы заглянуть в трюм. Он подошел к поручню, вытянул шею. Краем глаза он заметил, что жестикуляция работника за окном цеха стала лихорадочной. Человек за окном тут же исчез.

Трюм баржи был наполнен безжизненными бледными телами декабрахов.

«Назад, идиот!» — прокричал кто-то из производственного цеха.

Возможно, какой-то другой, тихий звук предупредил Флетчера; вместо того, чтобы отступить назад, он бросился плашмя на палубу. У него над головой со стороны океана пронесся со странным трепетным жужжанием какой-то небольшой предмет. Предмет ударился о перегородку и упал — похожая на торпеду рыба с длинным игольчатым носом. Рыба продолжала извиваться, шлепая по палубе и приближаясь к Флетчеру; он поднялся на ноги и, пригнувшись, зигзагами побежал к управлению.

Еще две рыбы-торпеды пролетели мимо, промахнувшись на несколько сантиметров; Флетчер бросился в управление через открытую дверь.

Кристэл продолжал сидеть за столом. Запыхавшийся Флетчер наклонился над ним: «Тебе жаль, что я вернулся живым?»

«Я предупреждал тебя не выходить».

Флетчер повернулся, чтобы взглянуть на палубу. Два работника, пригнувшись, бежали с баржи по трапу, чтобы скрыться в производственном помещении. Из воды выскочила целая стая блестящих рыб-торпед, ударявшихся одна за другой в фанерные стенки трапа.

Флетчер снова повернулся к Кристэлу: «Я видел декабрахов в трюме. Сотни декабрахов».

Кристэл успел в какой-то мере взять себя в руки и спросил с притворным спокойствием: «Что из того? Даже если это так?»

«Ты знаешь, что они разумны — знаешь лучше меня!»

Кристэл улыбнулся и покачал головой.

Терпение Флетчера истощалось: «Из-за тебя нас всех выгонят с Сабрии!»

Кристэл поднял ладонь: «Полегче, Сэм. Рыба есть рыба».

«Эти рыбы разумны, они убивают людей, чтобы отомстить!»

Кристэл мотал головой: «Разумны? В самом деле?»

Флетчер подождал, чтобы слегка успокоиться и не кричать: «Да. Они разумны».

Кристэл решил возражать: «Откуда ты знаешь? Ты с ними разговаривал?»

«Конечно, я с ними не разговаривал».

«Они демонстрируют кое-какие социальные инстинкты. То же самое наблюдается у тюленей».

Флетчер подошел еще ближе, пристально глядя на Кристэла: «Я не собираюсь спорить с тобой об определениях. Я хочу, чтобы ты прекратил охотиться на декабрахов, потому что тем самым ты подвергаешь опасности всех людей, на обоих промысловых плотах».

Кристэл чуть-чуть отодвинулся: «Ты же понимаешь, Сэм, что тебе не удастся меня запугать».

«Ты убил двух человек. Я едва избежал смерти — трижды — несколько минут тому назад. Я не намерен терпеть такой риск ради того, чтобы ты набивал кошелек».

«Ты торопишься с выводами. — упрямо протестовал Кристэл. — Прежде всего, у тебя нет никаких доказательств...»

«Доказательств более чем достаточно! Ты прекратишь охоту на декабрахов, вот и всё!»

Кристэл медленно покачал головой: «Не вижу, каким образом ты можешь меня остановить, Сэм». Он вынул из-под стола небольшой пистолет: «Никто не смеет мне приказывать — на моем плоту!»

Флетчер отреагировал мгновенно и тем самым застал Кристэла врасплох. Он схватил Кристэла за руку и ударил ее кистью по углу стола. Из пистолета вырвался луч, прожегший канавку на поверхности стола — оружие выпало из онемевших пальцев Кристэла и свалилось на пол. Кристэл зашипел и выругался, наклонился, чтобы подобрать пистолет. Но Флетчер, перегнувшись над столом, оттолкнул его — Кристэл ударился спиной о спинку стула и тут же лягнул Флетчера в лицо. Удар проскользнул по щеке, но заставил Флетчера пошатнуться и опуститься на колено.

Оба бросились к пистолету; Флетчер схватил его первый, поднялся и прислонился спиной к стене: «Теперь всё ясно!»

«Опусти пистолет!»

Флетчер покачал головой: «Ты арестован. Я имею право поместить тебя под гражданский арест. Ты вернешься со мной на плот «Биоминералов» и останешься там, пока не прибудет инспектор».

Кристэл, казалось, был полностью ошеломлен: «Как ты сказал?»

«Я отвезу тебя на плот «Биоминералов». Инспектор прибудет через три недели, и я передам тебя властям».

«Флетчер, ты спятил!»

«Возможно. Но рисковать я больше не намерен, — он указал дорогу дулом пистолета. — Пошли! К вертолету».

Кристэл холодно скрестил руки на груди: «Не сделаю ни шагу. Можешь размахивать пистолетом, сколько хочешь — я не боюсь».

Флетчер поднял руку, прицелился и выстрелил. Струя огня обожгла Кристэлу зад. Кристэл подпрыгнул, схватившись за ожог.

«В следующий раз я не стану целиться», — пообещал Флетчер.

Кристэл набычился, как дикий кабан, загнанный в кусты: «Ты понимаешь, что я предъявлю тебе обвинение в насильственном похищении?»

«Я тебя не похищаю. Я тебя арестовываю».

«Я высужу из «Биоминералов» все до последнего гроша!»

«Если «Биоминералы» не высудят у тебя все до последнего гроша. Пошли!»

Вертолет встречала вся бригада: Дамон, «Конопатый» Мерфи, Мэннерс, Ганс Хайнц, Мальберг и Дэйв Джонс.

Кристэл спрыгнул на палубу, высокомерно обозревая людей, с которыми когда-то сотрудничал: «Хотел бы вам кое-что сказать».

Бригада молча наблюдала за ним.

Кристэл ткнул большим пальцем в сторону Флетчера: «Сэм нажил себе крупные неприятности. Я предупредил его: он предстанет перед судом, и это не пустые слова, — Кристэл переводил взгляд с лица на лицо. — Если вы ему поможете, вы станете его сообщниками. Советую вам отобрать у Флетчера пистолет и отвезти меня обратно на мой плот».

Он вертел головой, глядя то на одного, то на другого, но встречал только холодную враждебность. Кристэл гневно пожал плечами: «Хорошо, вас накажут так же, как накажут Флетчера. Похищение — серьезное преступление, не забывайте!»

Мерфи спросил Флетчера: «Что мы сделаем с этой крысой?»

«Запрем его в каюте Карла — там ему самое место. Пошли, Кристэл!»

Вернувшись в столовую после того, как Кристэл остался под замком, Флетчер обратился к команде: «Нет необходимости говорить вам лишний раз — не шутите с Кристэлом. Он большой ловкач. Не говорите с ним. Не выполняйте его поручения и просьбы. Если он чего-нибудь захочет, позовите меня. Все это понимают?»

Дамон с сомнением спросил: «Мы не залезли с головой в какую-нибудь юридическую трясину?»

«Ты можешь предложить что-нибудь получше? — отозвался Флетчер. — Я с интересом выслушаю такое предложение».

Дамон задумался: «Он не согласится прекратить охоту на декабрахов?»

«Нет. Отказался наотрез».

«Что ж, — неохотно уступил Дамон. — Надо полагать, нам больше ничего не остается. Но придется предъявить ему обвинение в преступлении и обосновать его доказательствами. Инспектору плевать на то, какими методами Кристэл надувает «Биоминералы»».

«Если это неблагоприятно отразится на нашем бизнесе, я возьму на себя всю ответственность», — сказал Флетчер.

«Чепуха! — заявил Мерфи. — Мы все заодно. Ты все правильно сделал. По всей справедливости, следовало бы выдать мерзавца декам. Хотел бы я посмотреть, что они с ним сделают!»

Через несколько минут Флетчер и Дамон поднялись в лабораторию, чтобы взглянуть на узника-декабраха. Тот спокойно плавал посередине резервуара, распустив десять рук-щупалец под прямым углом к продольной оси тела и внимательно наблюдая за людьми через прозрачный пластик черным пятном глаза.

«Это разумное существо, — сказал Флетчер. — Он должен интересоваться нами не меньше, чем мы интересуемся им».

«Я все еще не уверен в его разумности, — настаивал Дамон. — Почему он не пытается общаться?»

«Надеюсь, что инспектора не будут одолевать те же сомнения, — усмехнулся Флетчер. — В конце концов, наши претензии к Кристэлу нельзя назвать юридически безупречными».

Дамон беспокоился: «Бевингтон не отличается ярким воображением. По сути дела, он предпочитает соблюдать все формальности».

Флетчер и декабрах разглядывали друг друга. «Я знаю, что это разумное существо, — повторил Флетчер, — но как это доказать?»

«Если это разумное существо, — повторил в свою очередь Дамон, — оно должно быть способно к общению»

«Если оно не умеет общаться, с этим придется что-то сделать».

«Что ты имеешь в виду?»

«Придется его научить».

Лицо Дамона покривилось гримасой замешательства и беспокойства — настолько жалкой, что Флетчер рассмеялся.

«Не вижу ничего забавного, — пожаловался Дамон. — В конце концов то, что ты предлагаешь... как бы это выразиться... — беспрецедентно».

«Может быть и так, — кивнул Флетчер. — Тем не менее, этим придется заняться. У тебя есть какой-нибудь лингвистический опыт?»

«Очень ограниченный».

«Я тоже никогда не занимался языками».

Они стояли и смотрели на декабраха.

«Не забывай, что он ни в коем случае не должен умереть в плену, — сказал Дамон. — Значит, мы должны его кормить». Бросив на Флетчера язвительный взгляд, биохимик прибавил: «Надо полагать, тебе известно, чем они питаются?»

«Декабрахи не используют фотосинтез, это уж как пить дать, — отозвался Флетчер. — Там, где они живут, света для этого было бы просто недостаточно. Насколько я помню, в тексте, оставшемся на диске, Кристэл упомянул о том, что деки едят грибы, растущие на кораллах. Одну минуту!» — он направился к двери.

«Куда ты?»

«Проверю, как поживает Кристэл. Он не мог не заметить содержимое их желудков».

«Он тебе ничего не скажет», — пробормотал Дамон в спину уходящему Флетчеру.

Флетчер вернулся через десять минут.

«И что же?» — скептически поинтересовался Дамон.

Очевидно довольный собой, Флетчер ответил: «Они едят коралловые грибы, главным образом. Иногда — нежные молодые побеги длинных водорослей, червей-стилаксов, морские апельсины».

«И Кристэл все это тебе рассказал?» — Дамон не верил своим ушам.

«Вот именно. Я объяснил ему, что он и декабрах — наши гости, и что мы намерены обращаться с Кристэлом так же, как мы будем обращаться с декабрахом. Если декабраха будут хорошо кормить, Кристэла тоже будут хорошо кормить. Дальнейшие пояснения не потребовались».

Позже Флетчер и Дамон стояли на верхней палубе лаборатории, наблюдая за тем, как декабрах поглощал зеленовато-черные шарообразные грибы.

«Прошло два дня, — уныло заметил Дамон, — и чего мы добились? Ничего!»

Флетчер еще не упал духом: «Мы добились некоторого прогресса методом исключения. У декабраха очевидно нет слухового органа, он не реагирует на звук — и, скорее всего, не может производить звуки. Следовательно, придется применять визуальные средства общения».

«Завидую твоему оптимизму! — пожал плечами Дамон. — Эта тварь не дает никаких оснований подозревать в ней какую-либо способность к общению или какое-либо желание общаться».

«Терпение! — сказал Флетчер. — Наверное, он все еще не понимает, чтó мы пытаемся сделать, и боится самого худшего».

«Нам не только нужно научить его языку, — ворчал Дамон, — нам прежде всего нужно как-то объяснить ему, что общение возможно в принципе. И только после этого изобрести язык».

Флетчер усмехнулся: «Засучим рукава».

«Хорошо! — отозвался Дамон. — С чего начнем?»

Они продолжали разглядывать декабраха, а черный глаз продолжал внимательно смотреть на них сквозь оболочку резервуара. «Необходимо подготовить набор визуальных символов, — сказал Флетчер. — Десять рук-щупалец — самые чувствительные органы декабраха и, предположительно, контролируются самым высокоорганизованным разделом мозга. Поэтому наши символы должны быть основаны на движениях щупалец дека».

«Позволит ли это создать достаточное число символов?»

«Почему нет? Его щупальца — гибкие трубчатые мышцы. Каждое щупальце может занимать как минимум пять безошибочно распознаваемых положений: вытянутое прямо вперед, вытянутое диагонально вперед, перпендикулярное продольной оси, вытянутое диагонально назад и вытянутое прямо назад. Так как у него десять щупалец, число возможных сочетаний более чем достаточно: десять в пятой степени, то есть сто тысяч».

«Да, этого хватит за глаза».

«Наша задача — в том, чтобы выработать синтаксис и лексикон. Что не так уж просто для инженера и биохимика, но придется попробовать».

Дамон начинал интересоваться проектом: «Для решения такой задачи требуется всего лишь последовательное применение логичной исходной структуры. Если дек вообще способен воспринимать символы, мы сможем с ним объясниться».

«А если не сможем, — отозвался Флетчер, — нам крышка. Кристэл получит плот «Биоминералов» в качестве возмещения штрафных убытков».

Они уселись за лабораторный стол.

«Для начала допустим, что у деков нет своего языка», — предложил Флетчер.

Дамон что-то неуверенно пробормотал и пригладил волосы пальцами — его раздражали и приводили в замешательство безапелляционные допущения Флетчера: «Это ниоткуда не следует. Честно говоря, я не думаю, что это вообще возможно. Мы можем бесконечно спорить о том, способны ли деки руководствоваться телепатией или какими-то другими методами незаметного взаимопонимания, но это не позволит нам приблизиться даже на два световых года к ответу на вопрос: способны ли они вообще как-то понимать друг друга?

Как ты уже упомянул, они могут быть телепатами. Они могут также генерировать модулированное гамма-излучение, могут передавать короткие или продолжительные информационные сигналы, пользуясь неизвестной людям средой — подпространством, гиперпространством, межпространством — чем-нибудь, о чем мы слыхом не слыхивали, причем число таких возможностей практически бесконечно.

На мой взгляд, у нас есть только один шанс — мы можем надеяться только на то, что они уже пользуются какой-то системой кодирования информации, понятной каждому декабраху. В таком случае, конечно же, в их организме должна быть какая-то внутренняя система кодирования и взаимопонимания — такой системой может служить сочетание нервных и мышечных тканей с обратной связью. Важнейший принцип классификационного определения инопланетных организмов, способных пользоваться языком, заключается в том, чтобы отличать настоящие сообщества индивидуальных мыслящих существ от сообществ типа колоний насекомых, инстинктивно демонстрирующих нечто вроде разумной деятельности.

Если то, что ты наблюдал на шельфе перед Глубинами — подобие муравейника или пчелиного улья, мы проиграли, и Кристэл выйдет сухим из воды с нашими деньгами в кармане. Муравья невозможно научить говорить; муравейник в целом может вести себя, как разумное существо, но индивидуальное насекомое не может.

Таким образом, придется допустить, что у декабрахов есть язык — или, в более обобщенных терминах, своя формализованная система кодирования, обеспечивающая возможность взаимопонимания.

Придется допустить также, что используемый декабрахами способ кодирования не поддается человеческому восприятию. Все это звучит достаточно логично?»

Флетчер кивнул: «Так или иначе, назовем это рабочей гипотезой. До сих пор декабрах не подавал никаких признаков того, что он пытается что-либо нам сообщить».

«Что указывает на отсутствие у него индивидуального интеллекта».

Флетчер проигнорировал это замечание: «Если бы мы больше знали об их привычках, эмоциях и предпочтениях, мы могли бы лучше понять, как следует организовать новую структуру общения».

«Возникает впечатление, что декабраха не слишком волнует тот факт, что его держат в заключении».

Декабрах лениво шевелил руками-щупальцами, продолжая постоянно наблюдать за людьми темным органом зрения.

«Что ж, — вздохнул Флетчер, — прежде всего: система символов». Он взял модель головы декабраха, изготовленную Мэннерсом. Руки-щупальца были сделаны из обмотанной проволоки, их можно было сгибать, оставляя в различных положениях. «Пронумеруем щупальца от 0 до 9, по часовой стрелке, начиная вот с этого, на макушке. Пять положений щупалец — прямо вперед, вперед и вбок, прямо вбок, назад и вбок, прямо назад — обозначим буквами A, B, K, X и Y. Положение K будем считать исходным и нормальным, не нуждающимся в дополнительной нотации».

Дамон не возражал: «Выглядит достаточно просто».

«По всей видимости, первый логический этап заключается в обучении числам».

Они подготовили таблицу положений щупалец, соответствовавших последовательности чисел.

Дамон сказал: «Логичная — но, возможно, не слишком удобная система. Например, чтобы выразить число 5766, потребуется последовательность сигналов... посмотрим... 0B, 5Y, затем 0X, 7Y, затем 0Y, 6Y, затем 6Y».

«Учитывай, что применяется жестикуляция, а не вокализация, — напомнил Флетчер. — В любом случае, такая последовательность символов ничем не хуже последовательности слов «пять тысяч семьсот шестьдесят шесть»».

«Может быть, ты прав».

«А теперь перейдем к словарю».

Дамон откинулся на спинку стула: «Мы не можем просто так составить словарь и назвать это «языком»!»

«Хотел бы я знать, как это делается! Но я не лингвист, — развел руками Флетчер. — Само собой, мы не будем заниматься абстрактными понятиями».

«Вполне может быть, что основная структура английского языка нам подойдет, — заметил Дамон. — Воспользуемся английскими частями речи. То есть, вещи обозначим именами существительными, атрибуты вещей — прилагательными, изменения, претерпеваемые вещами, или отсутствие таких изменений — глаголами».

Флетчер задумался: «Мы могли бы упростить систему, применяя только существительные, глаголы и отглагольные модифицирующие артикли».

«Разве это целесообразно? Каким образом, например, ты скажешь «большой плот» на таком языке?»

«С помощью глагола «расти, становиться больше». «Плот, который вырос». Что-нибудь в этом роде».

«Хмф! — Дамон был недоволен. — Не слишком выразительный язык у тебя получится».

«Не вижу, почему бы он не был выразительным. Скорее всего, деки смогут модифицировать любые наши символы так, чтобы они соответствовали их собственным понятиям и потребностям. Если мы познакомим их всего лишь с исходным набором понятий, они уже сами разовьют эти идеи. Или к тому времени сюда уже приедет кто-нибудь, кто на самом деле знает, как это делается».

«Ладно! — уступил Дамон. — Составим простейший разговорник декабрахского языка».

«Сначала давай перечислим понятия, которые покажутся декам полезными и знакомыми».

«Я займусь существительными, а ты — глаголами, — предложил Дамон. — И придумай также свои модифицирующие артикли». Он сделал первую запись в блокноте: «№ 1: вода».

После длительного обсуждения и внесения множества изменений была согласована краткая сводка важнейших существительных и глаголов, после чего им приписали соответствующие коды, обозначающие сочетания положений щупалец.

Модель головы декабраха установили перед резервуаром; кроме того, на доске за моделью поставили панель с лампочками, которые должны были загораться, обозначая числа.

«Если бы у нас был кодирующий механизм, мы могли бы просто вводить сообщения с клавиатуры, — сказал Дамон. — А механизм передавал бы команды, перемещающие щупальца модели».

Флетчер согласился: «Это было бы просто замечательно — если бы у нас было требуемое оборудование и если бы мы могли позволить себе экспериментировать с ним несколько недель. Увы, у нас нет ни оборудования, ни времени. А теперь начнем! Сначала — числа. Включай лампочки. Я буду перемещать щупальца модели. Сначала числа от единицы до девяти».

Прошло несколько часов. Декабрах безмятежно плавал в резервуаре, его черный глаз наблюдал за происходящим.

Настало время кормить узника. Дамон показал декабраху зеленовато-черные шаровидные грибы; Флетчер изогнул щупальца модели так, чтобы они соответствовали коду слова «еда». В резервуар опустили несколько кусочков грибов.

Декабрах потихоньку всосал их ротовым хоботком.

Дамон повторил пантомиму, сопровождавшую кормление, предлагая пищу модели головы декабраха. Флетчер переместил щупальца модели в положение, символизирующее «еду». Дамон демонстративно приложил сферический гриб к ротовому хоботку макета головы, после чего повернулся лицом к резервуару и предложил пищу декабраху.

Декабрах безучастно наблюдал.

Прошло две недели. Флетчер направился к бывшей каюте Рэйта, чтобы потолковать с Кристэлом — тот лежал и читал какую-то книгу, записанную на библиотечный диск.

Кристэл погасил экран, опустил ноги на пол, сел на койке.

Флетчер сказал: «Инспектор приедет через несколько дней».

«И что же?»

«Мне пришло в голову, что ты мог искренне ошибаться. По меньшей мере, мне кажется, что такая возможность существует».

«Спасибо, — отозвался Кристэл, — хотя мне тебя не за что благодарить».

«Я не хочу сделать тебя жертвой того, что могло оказаться не более чем заблуждением».

«Премного благодарен — но чего ты от меня хочешь?»

«Если ты поможешь мне доказать, что декабрахи — разумные существа, я не предъявлю тебе никаких обвинений».

Кристэл поднял брови: «Как это щедро и благородно с твоей стороны! И от меня ожидается, что я тоже не буду ни на что жаловаться?»

«Если деки разумны, у тебя не будет никаких оснований жаловаться».

Кристэл пристально взглянул на Флетчера: «Тебя что-то огорчает. Дек не хочет разговаривать?» — Кристэл расхохотался.

Флетчер сдерживал раздражение: «Мы над этим работаем».

«Но вы начинаете подозревать, что декабрахи не так уж разумны, как вам показалось».

Флетчер повернулся, чтобы уйти: «Тот, что плавает у нас в лаборатории, пока что выучил четырнадцать сигналов. Но его словарный запас пополняется — по два или три сигнала в день».

«Эй! — позвал Кристэл. — Подожди-ка!»

Флетчер остановился у двери: «Ты что-то хотел сказать?»

«Я тебе не верю».

«Верь или не верь — дело твое».

«Покажи мне декабраха, знающего сигналы».

Флетчер покачал головой: «Тебе лучше оставаться здесь».

Кристэл набычился: «Такой подход тебе ничем не поможет».

«Думаю, что это вполне разумный подход, — Флетчер посмотрел вокруг. — Тебе всего хватает?»

«Мне ничего не нужно», — Кристэл прилег на койку и прикоснулся к переключателю — на потолке снова зажегся экран.

Флетчер вышел из каюты, закрыл за собой дверь и задвинул засовы. Кристэл тут же выпрямился, вскочил на ноги с необычной для него бесшумной ловкостью, подошел к двери и прислушался.

Шаги Флетчера удалялись по коридору. Кристэл вернулся к койке двумя размашистыми шагами, засунул руку под подушку и вынул отрезок электрического провода, отсоединенного от настольной лампы. Он приспособил два карандаша в качестве электродов, обнажив графитовые стержни и обмотав их жилами проводника. В качестве сопротивления он приспособил лампочку, вывинтив ее из гнезда.

Кристэл подошел к окну. Отсюда он мог видеть всю палубу до восточного края плота, а также пространство за управлением — вплоть до контейнеров для хранения продукции у задней стены производственного цеха.

На палубе никого не было. Шевелилась только струйка белого дыма над вытяжной трубой — не считая багряных облаков, летящих в розовом небе.

Кристэл принялся за работу, бесшумно посвистывая напряженно поджатыми губами. Он вставил штепсель провода в розетку и приложил два карандаша к окну — возникла разрядная дуга, с помощью которой он выжег канавку, окружившую почти половину окна. Только таким способом он мог разрéзать закаленное стекло из кварца с присадкой бериллия.

Это была медленная и тонкая операция. Слабая электрическая дуга часто прерывалась; дым, исходивший от горящего стекла, мешал Кристэлу дышать. Но он терпел, моргая слезящимися глазами и поворачивая голову то в одну, то в другую сторону — до половины шестого, после чего он выдернул штепсель из розетки и спрятал свое устройство. Кристэл не осмеливался готовить побег после наступления темноты — проблески разрядов могли вызвать подозрения.

Прошло несколько дней. Каждое утро Гедеон и Атрей озаряли затянутое дымкой небо багровыми и бледно-зелеными сполохами; каждый вечер наступал сумрачный печальный закат — оба светила опускались за океанский горизонт.

Временную самодельную антенну протянули от крыши лаборатории до столба над спальным модулем. Однажды после обеда Мэннерс несколько раз включил и выключил сигнал общей тревоги, изобразив таким образом торжествующую последовательность громких коротких звуков — он принял наконец позывные звездолета LG-19, регулярно посещавшего Сабрию каждые полгода. Утром следующего дня челноки должны были спуститься с орбиты и привезти регионального инспектора, запасы материалов, провизию и новые бригады промысловых плотов «Биоминералов» и «Пелагических разработок».

В столовой откупорили несколько бутылок; все громко разговаривали, строили далеко идущие планы, смеялись.

Точно по расписанию четыре космических челнока спустились из облаков. Два челнока приводнились рядом с плотом «Биоминералов», два других — у плота «Пелагических разработок».

С помощью ялика протянули тросы, и челноки пришвартовались к причалу.

Первым к палубе плота подступил инспектор Бевингтон — деловитый маленький человек в безукоризненной, темно-синей с белыми отворотами униформе. Бевингтон представлял правительство и толковал бесконечное множество правил, законов и распоряжений; инспектор был уполномочен выносить решения, относившиеся к случаям незначительного несоблюдения правил, задерживать преступников, расследовать нарушения галактического законодательства, проверять условия проживания и обеспечения безопасности персонала, взимать пошлины, закладные и сборы и, в целом, олицетворять собой правительство во всех его ипостасях и аспектах.

Перед региональным инспектором открывались бы многочисленные возможности взяточничества и мелочной тирании, если бы сам инспектор не подлежал тщательной периодической проверке.

Бевингтона считали добросовестным и полностью лишенным чувства юмора чиновником. Его не особенно любили, но, по меньшей мере, уважали.

Флетчер встретил его на краю плота. Бевингтон бросил на него пронзительный взгляд, не понимая, по какой причине Флетчер широко ухмылялся. А Флетчер ухмылялся потому, что представил себе драматическую сцену: щупальце моллюска-монитора, высовывающееся из-под причала, чтобы схватить за лодыжку инспектора Бевингтона. Но никаких возмущений спокойствия не последовало: Бевингтон беспрепятственно перепрыгнул на палубу.

Пожав руку Флетчеру, инспектор посмотрел по сторонам: «Где же господин Рэйт?»

Флетчер настолько привык к отсутствию Рэйта, что вопрос застал его врасплох: «Да, вы же не знаете... Рэйт погиб».

Инспектор был неприятно поражен: «Погиб?»

«Зайдите в управление, — сказал Флетчер, — и я все расскажу. Нам пришлось пережить месяц, полный неприятных неожиданностей». Флетчер взглянул наверх, на окно бывшей каюты Рэйта, где он ожидал увидеть Кристэла, смотрящего вниз. Но Кристэла там не было. Флетчер замер. В окне не было не только Кристэла, в окне не было стекла! Флетчер побежал ко входу в столовую.

«Постойте! — воскликнул Бевингтон. — Куда вы?»

Флетчер оглянулся: «Лучше идите сюда!» Удивленный и раздраженный, инспектор хмуро последовал за Флетчером.

Флетчер заглянул в столовую, задумался на секунду, отступил на шаг, снова взглянул на окно без стекла. Куда делся Кристэл? Так как он не проходил по передней палубе плота, скорее всего, он направился в производственный цех...

«Сюда!» — позвал инспектора Флетчер.

«Одну минуту! — протестовал Бевингтон. — Я хотел бы знать, каким образом и где...»

Но Флетчер уже повернул вдоль восточного борта плота к производственному цеху, рядом с которым команда космического челнока готовилась к погрузке отправляемых на орбиту контейнеров с драгоценными металлами. Увидев бегущих Флетчера и Бевингтона, астронавты удивленно подняли головы, .

«Кто-нибудь здесь только что проходил? — спросил Флетчер. — Высокий детина со светлыми волосами?»

«Он зашел туда», — один из астронавтов указал на вход производственного цеха.

Флетчер вихрем развернулся и забежал внутрь. Рядом с колонками выщелачивателя стоял взъерошенный и злой Ганс Хайнц.

«Здесь проходил Кристэл?» — спросил запыхавшийся Флетчер.

«Проходил? Пронесся, как ураган, и на ходу огрел меня локтем по лицу!»

«Куда он убежал?»

Хайнц указал пальцем: «На переднюю палубу».

Флетчер и Бевингтон поспешили дальше. При этом инспектор продолжал раздраженно требовать: «Что здесь происходит? Объясните!»

«Объясню — подождите минутку!» — выкрикнул Флетчер. Выбежав на палубу, он взглянул на баржи и ялик.

Теда Кристэла там не было.

Значит, он мог убежать только в обратном направлении, к спальному модулю, заставив Флетчера и Бевингтона проделать полный круг.

Флетчера поразила внезапная мысль: «Вертолет!»

Но вертолет оставался на прежнем месте, закрепленный туго натянутыми растяжками. Приближался Мерфи — он то и дело недоуменно оглядывался.

«Кристэла видел?» — спросил Флетчер.

Мерфи махнул рукой: «Он только что поднялся по лестнице».

«В лабораторию!» — хлопнув себя по лбу, отчаянно произнес Флетчер. Тяжело топая и задыхаясь, он стал поспешно подниматься по ступеням; Мерфи и Бевингтон следовали за ним. Если бы только Дамон оставался в лаборатории! Если бы только он не спустился на палубу и не сидел в столовой!

Но лаборатория пустовала — снаружи, на верхней палубе, стоял резервуар с декабрахом.

Вода в резервуаре помутнела, приобрела голубоватый оттенок. Декабрах трепыхался и метался от одной стенки к другой, все его щупальца судорожно извивались, почти завязываясь в узлы.

Флетчер вскочил на подставку резервуара и сразу нырнул в резервуар. Обхватив руками бьющееся тело, Флетчер попытался поднять декабраха. Но гладкий мокрый торс выскользнул. Флетчер схватил его снова, напрягся изо всех сил и поднял над водой.

«Возьми его! — прохрипел он сквозь сжатые зубы, протягивая декабраха Мерфи. — Положи на стол».

Прибежал Дамон: «Что случилось?»

«Яд! — сказал Флетчер. — Помоги Мерфи».

Дамон и Мерфи сумели уложить декабраха на столе. Флетчер рявкнул: «Осторожно, водопад!» Он ослабил зажимы боковой стенки резервуара; стенка из гибкого пластика откинулась, на верхнюю палубу хлынули тысячи литров воды.

Кожа Флетчера горела. «Кислота! Дамон, возьми ведро, промывай декабраха. Поливай его все время!»

Насосы системы обмена воды продолжали закачивать в резервуар морскую воду. Флетчер сорвал с себя рубашку и брюки, обжигавшие кожу кислотой, быстро сполоснул тело под струей свежей соленой воды, повернул подающую воду трубу к палубе, смывая кислоту.

Декабрах лежал без движения — только его хвостовые плавники слегка подергивались. Флетчера тошнило, он едва соображал. «Попробуй раствор пищевой соды, — сказал он Дамону. — Может быть, удастся в какой-то степени нейтрализовать кислоту». Только теперь он вспомнил о беглеце и повернулся к Мерфи: «Найди и задержи Кристэла! Не позволяй ему сбежать!»

Именно в этот момент Кристэл решил неторопливо зайти в лабораторию. Посмотрев вокруг с некоторым удивлением, он вскочил на стул, чтобы не промочить ноги: «Что у вас тут делается?»

«Скоро узнаешь!» — мрачно отозвался Флетчер. Снова повернувшись к Мерфи, он повторил: «Не позволяй ему сбежать!»

«Убийца!» — закричал Дамон голосом, дрожащим от напряжения и огорчения.

Кристэл изумленно поднял брови: «Убийца?»

Инспектор Бевингтон переводил взгляд с Флетчера на Кристэла и на Дамона: «Убийца? О каком убийстве идет речь?»

«Об убийстве, наказуемом по галактическим законам, — сказал Флетчер. — О преднамеренном и сознательном уничтожении представителей разумного автохтонного вида. Это убийство».

Резервуар промыли; Флетчер поднял боковую стенку и закрепил ее зажимами. Резервуар стал постепенно заполняться свежей морской водой.

«Теперь поднимите дека и поместите его обратно в воду», — сказал Флетчер.

Дамон безнадежно покачал головой: «Ему конец. Он больше не шевелится».

«Все равно — поместите его обратно!» — настаивал Флетчер.

«Лучше утопить Кристэла!» — со страстной убежденностью произнес Дамон.

«Успокойтесь! — упрекнул его Бевингтон. — Не следует говорить такие вещи. Не знаю, что у вас тут происходит, но мне не нравится то, что я слышу».

Кристэл беззаботно забавлялся ситуацией: «Я тоже не знаю, что у них тут происходит».

Дамон и Мерфи подняли декабраха и опустили его в резервуар.

К тому времени вода поднялась в емкости всего лишь сантиметров на пятнадцать, что не устраивало Флетчера.

«Кислород!» — приказал он. Дамон побежал к лабораторному шкафу. Флетчер взглянул на Кристэла: «Значит, ты понятия не имеешь, чтó тут происходит?»

«Твоя ручная рыба сдохла — и даже не пытайся меня в этом обвинять».

Дамон передал Флетчеру трубку, соединенную с кислородным баллоном. Флетчер погрузил конец трубки в воду рядом с жабрами декабраха. Из трубки стали подниматься пузырьки кислорода; Флетчер перемешивал воду рукой, направляя ее к жаберным щелям. Вода поднялась больше чем на двадцать сантиметров. «Принесите соду! — оглянувшись через плечо, приказал Флетчер. — Побольше, чтобы нейтрализовать остатки кислоты».

Бевингтон неуверенно спросил: «Он выживет?»

«Не знаю».

Инспектор прищурился, покосившись на Кристэла; тот помотал головой: «Я тут ни при чем».

Вода поднималась. Щупальца-руки декабраха не шевелились, распустившись во все стороны, как волосы-змеи легендарной Медузы.

Флетчер смахнул пот со лба: «Если бы только я знал, чтó делать! Не могу же я влить ему в хобот стаканчик коньяку! Спиртное, скорее всего, его отравит».

Щупальца начали двигаться, растягиваться. «А! — выдохнул Флетчер. — Это уже лучше». Он подозвал Дамона: «Джин, замени меня — следи за тем, чтобы кислород поступал к жабрам». Он соскочил с подставки резервуара на палубу, которую Мерфи промывал ведрами воды.

Кристэл говорил с инспектором Бевингтоном, самым серьезным и прочувствованным тоном: «На протяжении последних трех недель я постоянно боялся за свою жизнь! Флетчер обезумел, он опасен для окружающих — лучше всего было бы вызвать врача-психиатра». Встретившись с Флетчером глазами, он замолчал. Флетчер медленно подходил к нему. Кристэл снова повернулся к инспектору — тот выглядел смущенным и растерянным.

«Я подаю официальную жалобу, — сказал Кристэл, — на компанию «Биоминералы» в целом и на Сэма Флетчера в частности. Я настаиваю на том, чтобы вы, как представитель закона, поместили Флетчера под арест по обвинению в совершенных против меня преступлениях».

«Что ж, — сказал Бевингтон, осторожно поглядывая на Флетчера. — Я, конечно же, проведу расследование».

«Он меня похитил под дулом пистолета! — воскликнул Кристэл. — И держал меня под замком три недели!»

«Чтобы не позволить тебе убивать декабрахов», — отозвался Флетчер.

«Ты уже второй раз упоминаешь о каком-то убийстве, — угрожающе заметил Кристэл. — Бевингтон — свидетель! Тебе придется нести ответственность за клевету!»

«Правда — не клевета».

«Да, я ловил декабрахов сетями, что с того? Кроме того, я собирал водоросли и выуживал местных целакантов. Ты занимаешься тем же самым».

«Декабрахи разумны. В этом вся разница». Флетчер повернулся к инспектору: «Он это понимает не хуже меня. Если бы за кальций платили столько же, сколько за ниобий, он убивал бы людей и перерабатывал их кости!»

«Лжец!» — закричал Кристэл.

Бевингтон поднял обе руки: «Давайте-ка наведем порядок! Я не могу разобраться в происходящем, пока кто-нибудь не изложит фактические обстоятельства дела».

«У него нет никаких фактов, — настаивал Кристэл. — Он пытается выгнать меня с Сабрии, потому что не выдерживает конкуренцию!»

Флетчер игнорировал Кристэла. Бевингтону он сказал: «Вы хотите получить фактическую информацию. Именно для того, чтобы вы могли ее получить, в этом резервуаре находился декабрах. Именно поэтому Кристэл налил в резервуар кислоту».

«Давайте установим хотя бы это последнее обстоятельство, — сказал Бевингтон, пристально глядя на Кристэла. — Вы наливали кислоту в этот резервуар?»

Кристэл скрестил руки на груди: «Это смехотворный вопрос!»

«Наливали или нет? Отвечайте без уверток!»

Кристэл поколебался, после чего твердо ответил: «Нет. И ни у кого нет ни малейших доказательств того, что я это сделал».

Бевингтон кивнул: «Понятно». Он повернулся к Флетчеру: «Вы упомянули о фактах. Какие у вас имеются факты?»

Флетчер подошел к резервуару, где Дамон все еще помешивал воду, направляя пузырьки кислорода к жабрам декабраха: «Он очнулся?»

Дамон с сомнением покачал головой: «Он ведет себя странно. Может быть, наглотался кислоты?»

Флетчер долго — секунд тридцать — разглядывал длинное белое тело: «Что ж, придется попробовать. Больше ничего не остается».

Он зашел в лабораторию и вывез на тележке модель головы декабраха. Кристэл рассмеялся и с отвращением отвернулся.

«Что вы намерены продемонстрировать?» — спросил Бевингтон.

«Докажу вам, что декабрах — разумное существо, способное общаться».

«Так-так, — кивнул Бевингтон. — Это что-то новое, не так ли?»

«Совершенно верно», — Флетчер приготовил блокнот.

«Как вы научились говорить на его языке?»

«Это не его язык. Это код, который мы выработали в ходе двухстороннего общения».

Бевингтон рассмотрел макет головы, заглянул в раскрытый блокнот: «Это коды сигналов?»

Флетчер объяснил инспектору используемую систему: «Он знает уже тридцать восемь слов и умеет считать от одного до девяти».

«Понятно, — Бевингтон присел на край стула. — Продолжайте ваше представление».

Кристэл повернулся к выходу: «Я не обязан присутствовать при этой фальсификации».

Бевингтон не согласился: «Вам лучше остаться здесь и защищать свои интересы. Если вы этого не сделаете, больше некому будет за вас вступиться».

Флетчер согнул несколько искусственных щупалец модели: «Должен признать, что это примитивная система — но у нас не было ни денег, ни времени, чтобы подготовиться лучше. Ладно, начнем с чисел».

Кристэл презрительно произнес: «Можно кролика научить считать таким образом».

«Подожди минутку, — отозвался Флетчер, — я попробую кое-что посложнее. Спрошу его, кто его отравил кислотой».

«Что за чепуха? — взревел Кристэл. — Меня на этом не поймаешь!»

Бевингтон протянул руку и взял блокнот: «Как вы его спросите? Какие сигналы будут применяться?»

Флетчер указал последовательность сигналов: «Сначала потребуется передать понятие вопроса. Абстрактная идея вопросительного обращения все еще не совсем понятна декабраху. Мы смогли согласовать, однако, условный символ выбора или альтернативы, означающий примерно «Чего ты хочешь?» Может быть, он поймет, о чем я спрашиваю».

«Хорошо — будет задан вопрос. Что дальше?»

«Декабрах — получил — горячую — воду («горячей водой» обозначим жгучую кислоту). Вопрос: человек — дал — горячую — воду?»

Бевингтон кивнул: «Вполне допустимо. Продолжайте».

Флетчер стал манипулировать щупальцами макета. Черный глаз декабраха наблюдал за ним.

Дамон встревожился: «Ему что-то не нравится — он беспокоится».

Флетчер завершил последовательность сигналов. Щупальца декабраха пару раз подернулись, неуверенно замерли.

Флетчер повторил последовательность символов, добавив повтор: «Вопрос — человек?»

Декабрах медленно изогнул щупальца. «Человек», — распознал его символ Флетчер. Бевингтон кивнул: «Человек. Но какой человек?»

Флетчер повернулся к Мерфи: «Встань перед стенкой резервуара». Затем он просигналил: «Человек — дал — горячую — воду — вопрос».

Щупальца декабраха переместились. «Нуль! — истолковал его символ Флетчер. — Нет!»

Флетчер повернулся к инспектору и предложил: «Встаньте перед декабрахом». Флетчер повторил вопросительную последовательность символов.

«Нуль».

Все посмотрели на Кристэла. «Твоя очередь, — сказал Флетчер. — Выходи вперед, Кристэл!»

Кристэл медленно приблизился: «Я не последний дурак, Флетчер. Я вижу твой фокус насквозь».

Декабрах шевелил щупальцами. Флетчер считывал сигналы. Бевингтон проверял их, заглядывая в блокнот.

«Человек — дал — горячую — воду».

Кристэл начал протестовать. Бевингтон приказал ему замолчать: «Встаньте перед резервуаром, Кристэл». Флетчеру инспектор сказал: «Повторите вопрос».

Флетчер просигналил. Декабрах ответил: «Человек — дал — горячую — воду. Желтую. Человек. Острый. Пришел. Дал — горячую — воду. Уходи».

В лаборатории наступила тишина.

«Что ж, — без всякого выражения произнес Бевингтон. — Думаю, что вы обосновали свою версию сложившейся ситуации, Флетчер».

«Вам не удастся провести меня на мякине!» — заявил Кристэл.

«Помолчите! — резко приказал инспектор. — Совершенно ясно, чтó тут произошло...»

«Совершенно ясно, что произойдет теперь!» — прервал его Кристэл гортанным, срывающимся от ярости голосом. У него в руке был пистолет, который Флетчер отобрал у него раньше: «Я вооружился перед тем, как сюда придти — и дело выглядит таким образом, что...» — Кристэл поднял пистолет, направил его на резервуар, прищурился; его пухлый белый палец приготовился нажать на курок. У Флетчера все внутри похолодело.

«Эй!» — закричал Мерфи.

Кристэл инстинктивно обернулся. Мерфи швырнул ведро; Кристэл выстрелил в Мерфи, но не попал. Дамон бросился на Кристэла; тот повернулся и снова выстрелил. Огненно-белый луч пронзил плечо Дамона. Взвизгнув, как ужаленная лошадь, Дамон схватил шею Кристэла костлявыми пальцами. Флетчер и Мерфи бросились на помощь, отняли пистолет у Кристэла и заломили ему руки за спину.

Бевингтон мрачно произнес: «Теперь, Кристэл, вам не отвертеться — хотя и раньше у вас практически не было такого шанса».

Флетчер сказал: «Он убил сотни, тысячи декабрахов. По его вине погибли Карл Рэйт и Джон Агостино. Ему придется за многое ответить!»

Сменная бригада переселилась на плот из челноков звездолета LG 19. Флетчер, Дамон, Мерфи и все остальные, кто отработал полгода, сидели в столовой — их ожидали шесть месяцев отпуска.

Левая рука Дамона висела на повязке; правой рукой он вертел чашку кофе: «Не знаю, чем я теперь займусь. У меня нет никаких планов. Честно говоря, я в тупике».

Флетчер подошел к окну, взглянул на темно-багровый океан: «Я остаюсь».

«Как так? — воскликнул Мерфи. — Я не ослышался?»

Флетчер вернулся к столу: «Сам не понимаю, чтó на меня нашло».

Мерфи покачал головой в полном недоумении: «Ты шутишь!»

«Я — инженер, я привык здесь работать, — сказал Флетчер. — Мне не нужна власть, у меня нет ни малейшего желания исправить Галактику или Вселенную — но дело выглядит таким образом, что мы с Дамоном начали что-то важное, и я хотел бы довести это до конца».

«Ты имеешь в виду обучение деков общению?»

«Вот именно. Кристэл напал на них и заставил их защищаться. Он произвел переворот в их жизни. Дамон и я произвели переворот в жизни одного дека — переворот другого сорта. Но мы только начали. Подумайте о возможностях! Представьте себе общину людей, живущих на плодородной земле — таких же людей, как мы, но никогда не научившихся говорить. А потом кто-то знакомит их с новой Вселенной, что придает им интеллектуальный стимул, подобного которому они никогда не испытывали. Представьте себе их реакцию, их новое представление о жизни! Деки теперь оказались в таком положении — но мы только начали с ними общаться. Никто не знает, чего им удастся добиться — и я хочу как-нибудь участвовать в этом процессе. Даже если мне не дадут в нем участвовать, я не могу уехать, пока не увижу, к чему все это приведет».

Дамон принял внезапное решение: «Думаю, что я тоже останусь».

«Вы двое свихнулись! — заключил стюард Джонс. — Не могу дождаться той минуты, когда унесу отсюда ноги».

Прошло три недели с тех пор, когда LG 19 покинул орбиту Сабрии. На промысловом плоту возобновились привычные работы. Одна смена кончалась, начиналась следующая; контейнеры постепенно заполнялись новыми слитками и брусками драгоценных металлов.

Флетчер и Дамон работали сверхурочно — работали с декабрахом; сегодня им предстоял великий эксперимент.

Резервуар переместили лебедкой к краю причала.

Флетчер снова просигналил свое последнее сообщение: «Человек показывает сигналы. Ты приведи много декабрахов, человек покажет сигналы. Вопрос».

Щупальца выразили согласие. Флетчер отошел на пару шагов; резервуар приподняли, опустили с причала, погрузили в воду.

Декабрах вынырнул, несколько секунд поплавал на поверхности и снова нырнул в темную воду.

«Так плывет Прометей, — почти серьезно сказал Дамон, — чтобы принести невеждам дар богов».

«Сказал бы лучше: дар болтовни», — ухмыльнулся Флетчер.

Бледный силуэт скрылся. «Ставлю пятьдесят против десяти, что он не вернется», — предложил Кальдур, суперинтендант новой смены.

«Не люблю заключать пари, — отозвался Флетчер. — Надеюсь, однако, что вернется».

«А что ты сделаешь, если он не вернется?»

Флетчер пожал плечами: «Может быть, поймаем и научим еще одного. Рано или поздно новые навыки распространятся».

Через три часа начал сгущаться туман; горизонт пропал за завесой дождя.

Дамон, перегнувшийся через поручень и смотревший в воду, поднял голову: «Я вижу дека. Но откуда я знаю — это наш дек или нет?»

На поверхность вынырнул декабрах. Он шевелил щупальцами: «Много — декабрахов. Покажи — сигналы».

«Профессор Дамон, — сказал Флетчер, — ваш первый класс собрался».