Берк поднялся на ноги и сделал несколько медленных шагов. В полуметре от Тарберта он остановился, глядя в лицо своего друга и пытаясь объективно оценить ситуацию. Это было невозможно — его обуревали ужас и ненависть. В какой мере они исходили от нопала? «Компенсируй внешнее влияние! — приказывал он себе. — Преодолей его!»

«Ральф! — произнес он настолько сдержанно, насколько мог. — Нам придется приложить большое усилие. Я знаю о существовании гхырра. Он повелевает тобой так же, как нопал повелевает мной».

Тарберт тряс головой, оскалившись, как старый седой пес: «Твоими устами говорит нопал».

«А твоими устами говорит гхырр».

«Не могу в это поверить, — Тарберт тоже пытался объективно смотреть на вещи. — Пол, ты знаешь, как ведут себя нопалы. Не следует недооценивать их изобретательность!»

Берк печально рассмеялся: «Наш разговор напоминает спор христианина с мусульманином: каждый считает другого заблудшим язычником. Мы не можем убедить друг друга. Что же нам остается делать?»

«Думаю, что тебя необходимо денопализировать».

«Чтобы возобладал гхырр? О нет!»

«Так что же ты предлагаешь?»

«Не знаю. Возникли неразрешимые осложнения. В данный момент мы не можем здраво рассуждать — о взаимном доверии не может быть и речи. Нужно каким-то образом упростить ситуацию».

«Полностью с тобой согласен», — казалось, Тарберт расслабился и задумался. При этом он рассеянно поигрывал куском псионного материала, комкая его по своей прихоти без малейшего усилия, складывая его в плотную подушку.

«Осторожно!» — предупредил себя Берк.

«Посмотрим, сможем ли мы определить наименьший общий знаменатель, удовлетворяющий нас обоих, — сказал Тарберт. — На мой взгляд, первоочередная задача заключается в денопализации Земли».

Берк угрюмо покачал головой: «Наш основной долг состоит...»

«В этом!» — Тарберт перешел к нападению. Псионная ткань промчалась по воздуху, бешено кружась, и спикировала к голове Берка. На какое-то мгновение казалось, что щетина нопала выдержит удар и расплющит псионный комок, но она крошилась. Берк чувствовал, что его голову стискивала непреодолимая сила; он задыхался, словно его душили. Он пытался оторвать от себя псионную ткань, схватив ее пальцами, отогнать усилием воли — но Тарберту удалось застать его врасплох. Нопал внезапно задрожал и распался на кусочки, как яичная скорлупа. Берк ощутил шокирующий удар — такой, как если бы его стукнули молотком по обнаженному мозгу. У него в глазах пронесся вихрь ослепительных голубых вспышек, перемежавшихся сполохами желтого блеска.

Давление ослабло, вспышки погасли. Несмотря на ярость, вызванную предательством Тарберта, несмотря на боль и ошеломление, Берк осознал свое новое состояние — состояние благополучия. Он почувствовал нечто вроде внезапного исцеления от простуды или притока свежего воздуха к изголодавшимся по кислороду легким.

Времени не самоанализ не оставалось. Тарберт раздавил нопала — замечательно! Но где был жгутик гхырра? Со всех сторон летали нопалы, трепеща вздыбленной щетиной, как трясущие головами старые ведьмы. Над головой висело волокно гхырра. Почему оно задерживалось, почему его движения были такими неуверенными? Оно приблизилось, осторожно вытягиваясь вниз; Берк уклонился и, мысленно схватив остатки щетины раздавленного нопала, покрыл ими свою голову. Присоска снова опустилась, ощупывая, изучая. Берк снова уклонился, одновременно растягивая защитную псионную пленку, окружившую его череп. Маргарет и Тарберт с удивлением наблюдали за ним. Ближайший нопал подергивался и трепетал от возбуждения. Дальше — гораздо дальше, на полпути через Вселенную? — маячила, как силуэт горы на фоне ночного неба, огромная туша гхырра.

Берк яростно возмутился. Он наконец освободился — почему он должен был подчиниться еще одному паразиту? Схватив кусок оставшегося от нопала материала рукой «теневого аналога», он стал избивать им, как тряпкой, присоску на конце жгутика. Края присоски изогнулись вверх, как губы ощерившейся собаки — конец жгутика покачнулся в воздухе и раздраженно отстранился.

Берк дико расхохотался: «Тебе это не понравилось, а? Подожди, то ли еще будет!»

«Пол! — воскликнула Маргарет. — Пол!»

«Одну минутку», — отозвался Берк. Он принялся рубить волокно там, где оно соединялось с присоской — снова и снова. Ощутив сопротивление, Берк оглянулся. Рядом стоял Ральф Тарберт, схвативший псионную ткань и препятствовавший усилиям Берка. Берк пытался вырвать у него остатки нопала, но безуспешно... Неужели это был действительно Тарберт? Противник выглядел, как Тарберт, но что-то в нем непонятным образом исказилось... Берк моргнул. Он ошибался. Тарберт сидел, развалившись на стуле с полузакрытыми глазами... Два Тарберта? Нет! Один из них — конечно же, теневой аналог, подчинявшийся умственным приказам оригинала. Но как аналог умудрился отделиться от оригинала? Способен ли был аналог действовать самостоятельно? Или разделение было только кажущимся, результатом искажения паракосмоса? Берк вглядывался в изможденное лицо физика: «Ральф, ты меня слышишь?»

Тарберт пошевелился, выпрямился на стуле: «Да, слышу».

«Теперь ты веришь тому, что я сказал тебе о гхырре?»

Поколебавшись, Тарберт глубоко вздохнул: «Да. Верю. Нечто — не знаю, что именно — контролирует меня».

Берк продолжал изучать его лицо: «Я могу оказать гхырру сопротивление — если ты не будешь сопротивляться мне».

Тарберт болезненно усмехнулся: «И что потóм? Снова нопал? Кто хуже?»

«Гхырр хуже».

Тарберт закрыл глаза: «Не могу ничего гарантировать. Попробую».

Берк снова обратил внутренний взор на паракосмос. Очень далеко — или близко? — тревожно, опасливо поблескивал желток гхырра. Берк взял кусок псионной ткани и попытался придать ему форму, но в руках его теневого аналога этот материал казался жестким, неподатливым. Приложив огромное усилие, Берк сумел сдавить и скрутить эту ткань так, чтобы образовалось нечто вроде сучковатой дубинки. После этого он сосредоточился на далекой, мрачно затаившейся туше, чувствуя себя слабым, ничтожным Давидом перед лицом колоссального Голиафа. Для того, чтобы напасть, нужно было орудовать псионной дубинкой на невообразимом расстоянии... Берк моргнул. Существовало ли, на самом деле, это расстояние? И следовало ли доверять гигантским размерам гхырра? Перспективы подрагивали и смещались, как элементы какой-то объемной головоломки — вдруг оказалось, что гхырр не дальше, чем в тридцати метрах — или, может быть, даже ближе, чем в трех метрах... Берк ошеломленно отшатнулся. Размахнувшись псионной дубинкой, он нанес удар сбоку. Дубинка отскочила от черной туши и распалась, словно сделанная из пены. Гхырр — на расстоянии ста километров, тысячи километров — игнорировал Берка; его безразличие было оскорбительнее его враждебности.

Берк возмущенно разглядывал паракосмическое чудовище. Внутри золотистого желтка плавал и вспучивался расплывчатый темный силуэт гхырра, распустивший мириады жгутиков, блестевших, как шелк. Берк отвел глаза псионного аналога от гхырра и посмотрел на волокно, тянувшееся к голове Тарберта. Схватившись за него рукой аналога, он резко потянул его на себя. Он почувствовал сопротивление, но волокно разорвалось, судорожно корчащаяся присоска отпала от него. Значит, гхырр не был совершенно неуязвим — значит, ему можно было причинить ущерб! Нопалы почти мгновенно устремились к незащищенному черепу Тарберта; Берк видел псионные эманации мозга, распустившиеся, как лепестки светящегося цветка. Первым добрался до желанной добычи огромный, роскошный нопал — но Берк преградил ему путь куском псионной ткани, прикрывая ею голову Тарберта. Нопал ткнулся в эту ткань и отпрянул, высокомерно и угрожающе уставившись на добычу глазами-полушариями. Гхырр тоже встревожился: золотистый желток лихорадочно перекатывался и колыхался.

Берк обратил внимание на Маргарет. Осознавая опасность, ее нопал повернулся к нему. Тарберт поднял руку, советуя Берку не слишком торопиться: «Лучше подождать — нам может потребоваться не вызывающий неприязни представитель. Для читумихов она все еще «своя»...»

Маргарет вздохнула; ее нопал успокоился. Берк снова взглянул на гхырра, теперь страшно далекого, затаившегося на краю Вселенной, плавающего в завихрениях холодного черного пространства.

Берк налил себе кофе и с усталым вздохом устроился в кресле. При этом он наблюдал за Тарбертом, уставившимся в воздух с восторженно-сосредоточенным выражением на лице: «Ты его видишь?»

«Да. Так вот он какой, этот гхырр!»

Маргарет испуганно вздрогнула: «Что такое гхырр?»

Берк рассказал ей о паракосмическом чудовище и о причудливой среде его существования. «Нопалы — его враги и конкуренты. Нопалы в какой-то степени сообразительны, а гхырр отличается тем, что я мог бы назвать злонамеренной проницательностью. Для нас с тобой подчинение нопалу и подчинение гхырру одинаково нежелательно. Нопалы активнее гхырра. Возникает впечатление, что, когда они старательно грызут жгутик гхырра, примерно через месяц им удается его разорвать и сбросить присоску с головы жертвы. Я попытался ударить самого гхырра, но он кажется неуязвимым. Это самый жесткий объект в паракосмосе — по-видимому, потому что в нем сосредоточено огромное количество псионной энергии.

Прихлебывая кофе, Маргарет скептически поглядывала на Берка: «Я думала, что тебя невозможно денопализировать без помощи аппарата... А теперь...»

«Теперь, когда я избавился от нопала, ты снова меня ненавидишь».

«Не очень, — возразила Маргарет. — Я научилась сдерживать это чувство. Но каким образом...»

«Ксаксаны выражались однозначно и прямолинейно. Они сообщили, что щупальца нопала нельзя вырвать из мозга, что при этом его жертва умирает. Но они никогда не пытались использовать раздавленного нопала в качестве защитной оболочки, окружающей голову. Гхырр не позволял им это сделать. Нам с Тарбертом удалось опередить гхырра».

«Чистая случайность», — скромно заметил Тарберт.

«Почему ксаксаны ничего не знают о гхырре? — продолжала недоумевать Маргарет. — Почему нопалы не позволяют им его видеть или не показывают им его — так, как они показали его тебе?»

Берк покачал головой: «Не знаю. Возможно, потому, что ксаксаны не руководствуются визуальными стимулами. Они не видят так, как видим мы. Они формируют трехмерные модели в особом разделе мозга и осмысливают эти модели осязательными нервными окончаниями. Не забывай, что нопалы — неосязаемые существа, порождения паракосмоса — воздушные шары по сравнению с кирпичами, из которых сделаны мы. Нопалы способны возбуждать относительно слабые токи в нейронных сетях нашего мозга — достаточные для визуальной стимуляции — но, скорее всего, не могут манипулировать более энергоемкими мыслительными процессами ксаксанов. Гхырр совершил ошибку, когда поручил ксаксанам организовать денопализацию Земли. Он не учел предрасположенность людей к галлюцинациям и видениям. Так что нам повезло — пока что. В первом раунде не победили ни нопалы, ни гхырр. Но их конфликт предупредил нас об опасности».

«Начинается второй раунд, — сказал Тарберт. — Трех человек очень легко убить».

Берк встревожился и поднялся на ноги: «Хотел бы я, чтобы нас было больше...» Нахмурившись, он взглянул на денопализатор: «По меньшей мере, мы можем забыть об этой пыточной машине».

Маргарет беспокойно поглядывала на входную дверь: «Нам лучше уйти поскорее — куда-нибудь, где нас не найдут ксаксаны».

«Я хотел бы спрятаться, — отозвался Берк. — Но где? От гхырра не скроешься».

Тарберт смотрел в пространство. «Уродливая тварь», — пробормотал он.

«Так что же нам делать?» — Маргарет дрожала.

«Он не может напасть из паракосмоса, — сказал Берк. — Он силен, но в нашем мире он все равно не что иное, как мысль».

«Он огромен, — заметил Тарберт. — Какой объем он занимает? Кубический километр? Кубический световой год?»

«Может быть, кубометр, — возразил Берк. — Может быть, кубический сантиметр. Физические размерности не имеют смысла. Важно то, сколько умственной энергии он может затратить, чтобы напасть. Если, например...»

Маргарет испуганно обернулась и подняла руку: «Шш!»

Берк и Тарберт удивленно взглянули на нее, прислушались — ни звука.

«Что ты слышала?» — спросил Берк.

«Ничего. Но меня как будто окатила холодная волна... Думаю, ксаксаны возвращаются».

Ни Берк, ни Тарберт и не подумали сомневаться в достоверности ее ощущений.

«Выйдем с заднего хода, — предложил Берк. — Ксаксаны хотят нас остановить».

«По сути дела, — сказал Тарберт, — они хотят нас убить».

Раздвинув створки двери, ведущей в темный склад, они зашли туда. Берк закрыл за собой створки, оставив небольшую щель.

Тарберт пробормотал: «Пойду, выгляну наружу. Они могут следить за всеми входами и выходами». Он скрылся в темноте. Берк и Маргарет слышали, как он крадучись шел по бетонному полу — в гулком складе любое движение отдавалось шелестящим эхом.

Берк приложил глаз к щели. И тут же отшатнулся, пораженный вспышкой дрожащего лилового света, плотного и едкого, как дым.

Маргарет схватила его за руку и поддержала его: «Пол! Что с тобой?»

Берк растирал глаза и лоб. «Ничего не вижу, — приглушенно ответил он. — Но я в порядке». Он попытался смотреть глазами «теневого аналога» — трудно было сказать, повлияла ли на него вспышка таким же образом. Вглядываясь в темноту внутренним взором, он начал различать окружающее: стены здания, вереницу кипарисов, угрожающие фигуры четырех ксаксанов. Двое стояли в приемной; один сторожил главный вход; другой направлялся к выходу из склада. К голове каждого из них тянулось бледное волокно гхырра. Тарберт уже подходил к выходу из склада. Открыв дверь, он столкнулся бы с подходившим ксаксаном.

«Ральф!» — полушепотом позвал Берк.

«Я его вижу, — донесся в ответ голос Тарберта. — Я закрыл дверь на засов».

Сердце Берка билось часто и тяжело; послышались неизбежные звуки — ксаксан пытался открыть снаружи заднюю дверь, запертую изнутри.

«Может быть, они уйдут?» — прошептала Маргарет.

«Не стал бы на это рассчитывать», — отозвался Берк.

«Но они...»

«Они нас убьют — если мы им позволим это сделать».

У Маргарет перехватило дыхание. Но она тут же спросила: «Как их остановить?»

«Мы можем разорвать волокна, соединяющие их с гхырром. Можем попытаться, по меньшей мере. Это могло бы заставить их отказаться от своих намерений».

Дверь затрещала.

«Они знают, что мы здесь!» — сказал Берк. Он уставился в пространство, заставляя себя видеть глазами псионного аналога.

Два ксаксана зашли в мастерскую Один из них — Пттду-Апиптикс — медленно, шаг за шагом, направился к створкам двери, ведущей в склад. Глядя в паракосмос, Берк проследил жгутик, соединявший Апиптикса с гхырром. Протянув руку аналога, он схватил это волокно и потянул его на себя. На этот раз гхырр яростно сопротивлялся. Каким-то образом ему удалось сделать волокно жестким и вибрирующим — дергая жгутик, Берк чувствовал тупую боль. Апиптикс возмущенно застрекотал, схватившись за голову. Жгутик порвался, присоска соскользнула с черепа ксаксана. На голову Апиптикса тут же спикировал нопал, безмятежно распушив щетинистую гриву — Апиптикс отчаянно застонал.

Задняя дверь склада с дребезгом сотрясалась. Обернувшись, Берк увидел, что Тарберт выкручивает другое волокно. Оно порвалось, и еще один ксаксан потерял связь с гхырром.

Берк снова заглянул в щель между створками двери, ведущей в мастерскую. Апиптикс застыл на месте, как парализованный. Два его соплеменника зашли в помещение и уставились на него. Берк протянул руку псионного аналога и порвал одно из волокон гхырра. Тарберт порвал второе. Эти ксаксаны тоже застыли, словно пораженные электрическим шоком. Нопалы немедленно уселись у них на головах.

Берк стоял, приложив глаз к щели, охваченный смятением и неуверенностью. Если ксаксаны подчинялись приказам гхырра, а теперь освободились от него, все могло кончиться хорошо. С другой стороны, теперь они находились под влиянием нопалов, стали читумихами — и в их глазах он, Берк, был ненавистным таупту, что в не меньшей степени могло побуждать их к убийству.

Маргарет потянула Берка за руку: «Я к ним выйду».

«Нет! — прошептал Берк. — Им нельзя доверять».

«Они снова заражены нопалами, разве не так?»

«Да».

«Я чувствую разницу. Меня они не тронут». Не дожидаясь ответа, она протиснулась между створками двери, слегка раздвинув их, и зашла в мастерскую.

Ксаксаны не двигались. Маргарет приблизилась к Апиптиксу, встала напротив него: «Почему вы хотели нас убить?»

Пластины в углублении на груди Апиптикса щелкнули, застрекотали; его аппарат-переводчик произнес: «Вы не выполнили наши указания».

Маргарет покачала головой: «Неправда! Вы дали нам неделю на то, чтобы организовать сопротивление. А прошло всего лишь несколько часов».

Пттду-Апиптикс, казалось, не мог собраться с мыслями. Он повернулся к двери, ведущей в приемную: «Мы уйдем».

«Вы все еще намерены нас убить?» — спросила Маргарет.

Апиптикс ответил уклончиво: «Я стал читумихом. Мы все стали читумихами. Нас ожидает очистка».

Берк вышел из укрытия и опасливо приблизился к Апиптиксу. Нопал, только что оседлавший голову ксаксана, яростно распушил гриву. Апиптикс встрепенулся — теперь Берк торопился. Он схватил комок псионной ткани и обрушил его на голову ксаксана. Расплющенный нопал будто растекся на сером черепе с шишковатым гребнем, образуя нечто вроде бесформенной шапочки. Пттду-Апиптикс содрогнулся от боли, ошеломленно уставившись на Берка.

«Ты больше не читумих, — сказал Берк. — И ты больше не подчиняешься гхырру».

«Гхырр? — смехотворно безмятежным тоном спросила коробка-переводчик. — Я не знаю, что такое гхырр».

«Взгляни в другой мир, — посоветовал Берк. — В мир мысли. И ты увидишь гхырра».

Пттду-Апиптикс непонимающе смотрел на Берка. Берк подробно разъяснил ему возможность использования теневого аналога. Ксаксан закрыл тусклые глаза-окатыши сдвинувшимися кожистыми серыми заслонками: «Я вижу странные вещи. В них нет никакой твердости. Я чувствую давление...»

На несколько секунд наступило молчание. В мастерскую зашел Тарберт.

Речевые пластины ксаксана внезапно застрекотали, как град, стучащий по жестяной крыше. Из коробки на груди Апиптикса послышалось неразборчивое бульканье — устройство явно затруднялось выразить на человеческом языке концепции, не предусмотренные его программированием. Наконец коробка произнесла: «Я вижу гхырра. Вижу нопалов. Они живут в стране, которую не может смоделировать мой мозг... Что это? Где это?»

Берк устало опустился в кресло, налил себе кофе — все, что осталось в кофеварке. Маргарет привычно, автоматически отправилась мыть кофеварку и заваривать свежий кофе. Берк глубоко вздохнул и рассказал Апиптиксу все то немногое, что знал о паракосмосе, в том числе изложив теорию, сформулированную им и Тарбертом. «Гхырр для таупту — то же, что нопалы для читумихов. Сто двадцать лет тому назад гхырр сумел отделить нопала от ксаксана».

«От первого таупту».

«От первого таупту на Иксаксе. Именно гхырр предоставил ему первый образец псионной ткани, изготовленной из мертвого нопала — откуда еще могла взяться эта ткань? Таупту стали бойцами, ведущими вселенскую войну от имени гхырра, готовыми к самопожертвованию героями, очищающими от нопалов одну планету за другой. Гхырр послал вас к нам, на Землю, чтобы изгнать нопалов, чтобы обнажить человеческие мозги. В конечном счете нопалы должны были быть полностью уничтожены, а гхырр стал бы безраздельно властвовать в паракосмосе. По меньшей мере, он на это надеялся».

«Он все еще на это надеется, — заметил Тарберт. — И вряд ли что-нибудь может предотвратить его победу».

«Я должен вернуться на Иксакс», — сказал Пттду-Апиптикс. Даже механический голос аппарата-переводчика не скрыл оттенок отчаяния, содержавшийся в его словах.

Берк невесело усмехнулся: «Тебя схватят и запрут в загоне, как только ты там покажешься».

Грудные пластины ксаксана гневно зазвенели и затрещали: «На мне — шлем с шестью шипами! Я — военачальник космического флота!»

«Гхырру на это наплевать».

«Значит, придется начать новую войну? Значит, новые таупту и новые читумихи снова будут уничтожать друг друга?»

Берк пожал плечами: «Скорее всего, нопалы или гхырр расправятся с нами прежде, чем мы сможем начать какую-нибудь войну».

«Тогда их надо убить, пока это не случилось».

Берк нервно рассмеялся: «Хотел бы я знать, как это сделать!»

Тарберт начал было говорить, но промолчал. Он сидел с полузакрытыми глазами, сосредоточившись на зрелище другого мира. Берк спросил: «Что ты видишь, Ральф?»

«Гхырра. Он явно возбужден».

Берк тоже сфокусировался внутренним взором на паракосмосе. Гхырр висел в пространстве, аналогичном ночному небу, среди огромных расплывчатых звездных сфер. Он дрожал и подергивался; его центральный «желток» кружился, как тыква, плавающая в темном озере. Берк смотрел, как зачарованный — ему казалось, что он различает вдали, на заднем плане, какой-то невероятный ландшафт.

«В паракосмосе все соответствует аналогам в обычной вселенной, — отстраненно размышлял вслух Тарберт. — Какой объект, какое существо в нашей вселенной может быть аналогом гхырра?»

Берк оторвал внутренний взор от гхырра и пристально взглянул на Тарберта: «Если бы мы могли найти аналог гхырра...»

«Вот именно».

Забыв об усталости, Берк наклонился вперед: «И, если это так в случае гхырра, это должно быть так же справедливо в отношении нопалов».

«Вот именно», — повторил Тарберт.

Апиптикс сделал шаг вперед: «Избавьте моих помощников от нопалов. Я хочу пронаблюдать за тем, как это делается».

«Даже в отсутствие влияния нопалов или гхырра между человеком и ксаксаном не может быть полного взаимопонимания», — подумал Берк. В лучшем случае ксаксаны проявляли не больше теплоты или сочувствия, чем ящерицы. Не высказывая никаких замечаний, он взял комок псионной ткани и быстро раздавил, одного за другим, трех нопалов, покрывая их гребенчатые черепа материалом, оставшимся от убитых паразитов. Затем, без предупреждения, он сделал то же самое с Маргарет. Она ахнула и сгорбилась на стуле, опустив руки.

Апиптикс не обратил на нее внимания: «Мои помощники избавлены от внешнего воздействия?»

«Да, насколько мне известно. Ни нопалы, ни гхырр, судя по всему, не могут проникнуть сквозь псионную ткань».

Пттду-Апиптикс молча стоял — скорее всего, вглядывался в паракосмос. Через несколько секунд его грудные пластины раздраженно застрекотали: «Мои зрительные органы не позволяют точно определить форму гхырра. Ты его хорошо видишь?»

«Да, — сказал Берк. — Когда я сосредоточиваюсь на том, чтобы его разглядеть».

«Значит, ты можешь указать мне направление».

Берк указал — вверх и немного в сторону. Апиптикс повернулся к Тарберту: «Ты согласен?»

Физик кивнул: «Я тоже его вижу в этом направлении».

Ороговевшие пластины в углублении грудной клетки ксаксана снова раздраженно затрещали: «Ваша система зрительного восприятия отличается от моей. Мне он представляется как... — аппарат-переводчик застрекотал — концепция на поддавалась переводу... — во всех направлениях». Помолчав несколько секунд, Апиптикс прибавил: «Гхырр причинил ксаксанам много горя».

«Мягко говоря!» — подумал Берк. Он подошел к окну. На востоке небо тускло озарилось — приближался рассвет.

Апиптикс повернулся к Тарберту: «Ты сделал замечание по поводу гхырра, которое я не понял. Не можешь ли ты его повторить?»

«С удовольствием!» — вежливо отозвался Тарберт, и Берк усмехнулся про себя. «Судя по всему, паракосмос представляет собой своего рода отражение или теневой аналог обычной вселенной. Следовательно, гхырр должен быть аналогом какого-то материального, осязаемого существа. То же самое, разумеется, относится к нопалам».

Апиптикс молчал, мысленно переваривая последствия этого утверждения. Наконец его коробка-переводчик произнесла: «Я понимаю, что это так. Вы раскрыли великую тайну. Мы должны обнаружить эту тварь и уничтожить ее. Затем мы должны уничтожить физических аналогов нопалов. Мы узнáем, в какой физической среде они существуют, и уничтожим эту среду — таким образом будут уничтожены и паракосмические нопалы»

Берк отвернулся от окна: «Не уверен в том, что это приведет только к желательным последствиям. Людям может быть нанесен огромный ущерб».

«Каким образом?»

«Подумайте о последствиях. Что произойдет, если каждый человек на Земле внезапно станет ясновидцем и телепатом?»

«Хаос! — пробормотал Тарберт. — Сотни, тысячи разводов!»

«Неважно, — возразил Апиптикс. — Такие последствия можно игнорировать. Пойдем».

«Пойдем? — удивился Берк. — Куда?»

«К звездолету, — ксаксан повелительно махнул рукой. — Поспешите! Начинается день»

«Мы не хотим заходить в ваш космический корабль, — возразил Тарберт таким тоном, словно уговаривал несмышленого ребенка. — Зачем это потребовалось?»

«Ваш мозг способен видеть другую вселенную. Вы приведете нас к гхырру».

Берк протестовал, Тарберт спорил, Маргарет безразлично молчала. Апиптикс повторил повелительный жест: «Спешите! Или вас убьют».

Невыразительный голос аппарата-переводчика придал последней фразе оттенок непосредственной и неотступной угрозы. Берк, Тарберт и Маргарет торопливо покинули здание.