По всей видимости, звездолет фалидов был спланирован следующим образом: два параллельных продольных коридора с двух сторон корабля вели — так же, как на земных кораблях — к приборам управления на переднем конце и к двигателям на корме. «Принципы инженерно-технического проектирования и механики универсальны, — думал Рэч. — Оптимальное решение поставленной задачи практически одинаково, кто бы ни занимался ее решением, земляне или фалиды». В данном случае цель заключалась в максимально эффективном пересечении космического пространства. Конструкция разработанного с этой целью звездолета фалидов не слишком отличалась от конструкции земных кораблей.

Несмотря на кажущуюся свободу передвижения, Рэч постоянно ощущал тревогу и замешательство. Он ожидал подозрительного, настороженного внимания и, возможно, быстрого разоблачения. Тот факт, что его полностью игнорировали, казался в высшей степени неестественным.

Наконец его опасения оправдались. По всему звездолету разнеслось звонкое жужжание, заставлявшее вибрировать все поверхности: «Где тот, кого привезли с корабля бледных ящериц? Он еще не явился к Зау-Амузу». В голосе говорившего фалида ощущалось скорее недоумение. нежели подозрение или угроза.

«Где этот Зау-Амуз, и кто он?» — спрашивал себя Рэч. Куда нужно было пойти, чтобы его найти? Если расположение помещений сколько-нибудь соответствовало планировке земных кораблей, командующий, скорее всего, пребывал в рубке управления, а рубка управления находилась сверху в носовой части корабля. Рэч поспешил в этом направлении, заглядывая в каждый боковой проход в поисках какой-нибудь полезной информации.

Проходя мимо перегороженного засовом и закрытого прозрачной панелью дверного проема, он заметил два или три десятка людей — мужчин или женщин? Фалидское зрение не позволяло сразу определить их пол. Поколебавшись, Рэч задержался на несколько секунд, чтобы разглядеть пленников получше. Но они могли подождать. Теперь ему не терпелось найти Зау-Амуза прежде, чем начнутся поиски и расспросы — прежде, чем его успеют разоблачить.

В помещении под носовой рубкой управления Рэч нашел того, кто несомненно был капитаном корабля. Убранство этого помещения радовало глаза фалида — мягкий ковер двух ультрафиолетовых оттенков, синие стены, покрытые фантастически изощренной ажурной резьбой, приземистая мебель из розового и белого пластика, инкрустированного медальонами того самого высокочастотного спектрального оттенка, который доктор Плогетц называл «калихромом».

Зау-Амуз был огромным фалидом, в два раза выше и шире Рэча, с чудовищной черепной коробкой и раздутым, выступающим из-под панциря брюхом. Панцирь его был покрыт ультрафиолетовой эмалью. Ноги Зау-Амуза, вопреки другим частям тела, казались недоразвитыми, слишком слабыми для того, чтобы долго выдерживать его вес. Капитан возлежал в продолговатом лотке; фалидские глаза Рэча внушали ему, что перед ним — воплощение славы и величия.

Не представляя, как следовало себя вести, Рэч надеялся, что строгий этикет или жесткие церемониальные правила фалидами не практиковались. Он медленно приблизился к капитану.

«Достопочтенный, я — тот, кого привезли с корабля бледных ящериц», — прожужжал Рэч.

«Ты опоздал! — произнес огромный фалид. — Кроме того, где твоя приверженность Бза?» Снова нашло применение непереводимое слово, означавшее «традиции, постановления, древние обычаи».

«Прошу прощения, о вышестоящий интеллект! Будучи узником бледных ящериц, я видел столько неприятнейших вещей и так обрадовался возможности присоединиться к соплеменникам, что на какое-то время перестал соображать с надлежащей ясностью».

«А, да! — признал фалид-аристократ. — Такое случается время от времени. Но как ты попался в щупальца бледных ящериц?»

Рэч поведал о событиях, которые привели к захвату фалида, в чьем теле он теперь оказался.

«Понятная ситуация», — сказал Зау-Амуз. В его голосе не чувствовались ни ворчливость, ни резкость, каких можно было бы ожидать в условиях земной дисциплины. Судя по всему, капитан-фалид допускал, как нечто не подлежащее сомнению, что его подчиненный будет проявлять безукоризненную преданность ему и своему делу: «Ты можешь сообщить о каких-нибудь существенных наблюдениях?»

«На этот счет не могу ничего сказать, ваше великолепие, кроме того, что бледные ящерицы были настолько испуганы приближением вашего корабля, что сразу спаслись бегством в паническом ужасе».

«Это нам уже известно, — отозвался Зау-Амуз; судя по оттенку его жужжания, капитан соскучился. — Уходи! Выполняй обязанности. А если ты не сможешь мыслить достаточно ясно, тебе следует выброситься в космос».

«Ухожу, ваше великолепие».

Рэч удалился, вполне удовлетворенный тем, как закончился допрос в каюте капитана. Рэч стал аккредитованным членом команды звездолета. Обмануть капитана оказалось проще, чем он надеялся. Теперь, если звездолет взял курс на родную планету фалидов — и если бы ему позволили спуститься на поверхность этой планеты хотя бы на несколько минут — все еще могло кончиться хорошо.

Блуждая по кораблю, в конце концов Рэч заметил полутемное помещение, явно предназначенное для поглощения пищи. Здесь находились два или три десятка фалидов, заполнявших надбрюшные желудочные мешки чем-то вроде коричневой каши, измельчавших жвалами какие-то растительные стебли, напоминавшие сельдерей, срывавших разветвленные пучки с ягодами, похожие на гроздья винограда; разжеванные стебли и ягоды запихивались в те же желудочные мешки. Гроздья с ягодами показались Рэчу самыми аппетитными из всех разновидностей провизии. По сути дела, организм Рэча ощущал отчаянную потребность в этих похожих на виноград ягодах — потребность, немногим отличавшуюся от жажды человека, который давно ничего не пил.

Рэч зашел в полутемную «трапезную»; стараясь держаться как можно незаметнее, он взял одну гроздь из глубокого лотка и позволил фалидскому телу себя накормить. К своему удивлению, он обнаружил, что маленькие «ягоды» оказались живыми существами, пытавшимися ускользнуть и вырваться из его крыльчатых пальцев, а затем лихорадочно пульсировавшими у него в желудочном мешке. Но на вкус они были просто чудесны; они наполнили его жизнерадостным ощущением бодрости. Он очень хотел взять еще одну гроздь, но не осмеливался, так как это могло не соответствовать фалидскому этикету. Только заметив, что другие фалиды не ограничивались одной гроздью, он последовал их примеру.

После еды он направился к каземату, где содержали захваченных людей. Проход в эту большую камеру был закрыт толстой, тяжелой прозрачной пластиной, перегороженной снаружи простой перекладиной. Внутри он увидел двух фалидов, переходивших от одного узника к другому, ощупывавших людей, проверявших состояние их кожи и глаз — примерно так, как это делают ветеринары, инспектирующие скот.

Рэча посетила неожиданная идея. Возможно, ничем особенным не рискуя, он мог бы осуществить такой проект!

Он прошелся обратно по коридору от каземата до входного люка челнока и насчитал примерно тридцать шагов. На взгляд Рэча, сгрудившись потеснее, в челноке могли бы поместиться двадцать или тридцать человек. Находясь внутри челнока, он заметил запасные канистры с водой; скорее всего там были также какие-нибудь запасы провизии. Так или иначе, попытка побега была лучше перспективы рабского труда на родной планете фалидов.

Коридор временно опустел. Рэч быстро убедился в том, что люк челнока можно было открыть, и сразу вернулся к каземату.

Фалиды, находившиеся внутри, уже уходили — при этом они тащили за собой одного из узников; тот вырывался и кричал от ужаса. Но его вывели в коридор. Рэч наблюдал за фалидами-надзирателями, переступавшими на черных членистых ногах; когда они скрылись, он поднял засов-перекладину и зашел в камеру.

Узники апатично следили за ним; заставляя себя подмечать длинноволосых заключенных, Рэч пришел к выводу, что примерно половину из них составляли женщины — очевидно с того пассажирского звездолета, который недавно уничтожили фалиды.

Из нагрудного кармана одного из мужчин торчала авторучка. Рэч подошел к нему, взял ручку, подобрал валявшийся на палубе лист бумаги, отошел в угол и написал:

«Я — не настоящий фалид. Я помогу вам сбежать. Скажите другим. Вы можете говорить со мной по-английски, я вас пойму».

Он передал записку ближайшему узнику.

Тот прочел ее и уставился на Рэча в полном изумлении.

«Эй, Райт, Чапмэн, посмотрите-ка на это!» — воскликнул узник и передал записку двум другим. Записку быстро прочли все заключенные.

Они были слишком взволнованы. Рэч опасался того, что какой-нибудь проходящий мимо каземата фалид мог заинтересоваться необычным поведением людей. Он написал еще одно сообщение:

«Ведите себя тихо, как обычно. Я буду стоять снаружи. Когда я подам знак, быстро выходите, поверните направо и откройте второй люк слева, примерно в тридцати шагах по коридору. Внутри — своего рода спасательная шлюпка с простыми приборами управления. Все это нужно сделать быстро, — он подчеркнул слово «быстро». — В спасательной шлюпке вам придется полагаться на себя. Регулятор двигателей — консольная поворотная рукоятка. Шлюпка закреплена двумя зажимами на стене с внутренней стороны люка».

Заключенные прочли вторую записку.

«Кто знает? Может быть, нас заманивают в ловушку?» — предположил один из них.

«Ловушка это или нет, другого шанса у нас не будет, — ответил другой. «Давай, выходи! — сказал он Рэчу. — Мы будем ждать твоего знака».

Рэч махнул щупальцем, надеясь, что этот жест подбодрит заключенных, и вышел из каземата, не закрывая выход на засов. В коридоре было пусто. Прислушиваясь изо всех сил, Рэч не различал звук приближающихся шагов — характерный для фалидов ритмично щелкающий перестук ступней по полированному композитному материалу палубы: губчатую сердцевину их подошв окружала ороговевшая кайма.

Он распахнул прозрачную дверь и подозвал жестом напрягшихся людей, а сам быстро пошел по коридору, чтобы оказаться как можно дальше от беглецов.

Повернув за первый же угол, однако, он повстречался с двумя фалидами, недавно вышедших из каземата и теперь возвращавшихся с узницей, которую они оттуда вытащили — теперь Рэч понял, что это была женщина. Необходимо было задержать надзирателей. На крайний случай Рэч носил с собой небольшой «аварийный» футляр, закрепленный высоко под панцирем. Это средство, однако, следовало применять только в поистине безвыходной ситуации. Рэч встал поперек коридора и преградил путь фалидам.

«Каковы ваши заключения по поводу интеллектуального уровня этой расы?» — спросил он.

Фалиды остановились, строго и внимательно разглядывая его.

«У них извращенная, непоследовательная система ценностей, — ответил один из надзирателей. — Они руководствуются скорее не Бза, а индивидуальными побуждениями».

«В каком странном, безумном мире они живут, представьте себе!» — воскликнул Рэч.

«Несомненно», — отозвался второй фалид. Надзиратели проявляли признаки нетерпения. Но Рэч, в дополнение к желанию их задержать, на самом деле хотел выудить полезные сведения. Он хотел знать, зачем узников взяли в плен и перевозили на планету фалидов. Он понимал, однако, что прямолинейные вопросы могли возбудить подозрения. Приходилось затронуть желательную тему косвенно.

«Вы уверены в том, что эти ящерицы достаточно соответствуют своему назначению?»

«Вероятно, — ответил фалид. — Свойственное им непредсказуемое притворство делает из них самых успешных похитителей».

Похитителей? Землян захватили в плен и перевозили на расстояние в десятки или сотни световых лет только для того, чтобы их услугами пользовался какой-то преступный космический синдикат? Но два фалида больше не желали заниматься разговорами и протиснулись мимо Рэча. Он беспокойно поспешил вслед, с ужасом думая о том, что земляне все еще могли пробираться по коридору. Если они достаточно поторопились, однако, они должны были уже сгрудиться в челноке и вылететь в космос. Еще через десять или пятнадцать минут их трудно было бы найти.

Фалиды дошли до входа в каземат, открыли прозрачную дверь, затолкнули узницу внутрь — и тут же замерли, с удивлением глядя на опустевшую камеру.

Вернувшись в коридор с пронзительным жужжанием, они стали серьезно обсуждать происходящее. Удовлетворенный, Рэч отошел от них и завернул за угол.

Через некоторое время звездолет фалидов вздрогнул, замедляясь в пространстве; фалиды занялись поиском похищенного беглецами челнока. Но если земляне были достаточно проницательны, они выключили двигатели после первоначального ускорения и теперь дрейфовали по инерции; их можно было бы обнаружить только случайно.

Через несколько секунд корабль фалидов снова стал ускоряться и больше не тормозил; Рэч решил, что пленные успели скрыться бесследно.

Так как ему все равно больше нечего было делать, Рэч бродил по звездолету, наблюдал и прислушивался, чувствуя себя, как праздный турист на корабле сумасшедших — но ему не удалось услышать ничего существенного. Фалиды редко разговаривали — по-видимому потому, что руководствовались одними и теми же инстинктами и в точности знали, чтó от них требовалось. Индивидуальность личности, судя по всему, оставалась концепцией, недоступной рядовому фалидскому уму.

Во всем звездолете Рэч нашел только один прозрачный иллюминатор — в верхней носовой рубке управления, непосредственно над каютой Зау-Амуза. Рэч зашел в рубку, наполовину ожидая, что его подвергнут допросу или выгонят, но ни один из двух фалидов, сидевших за пультом управления, не обратил на него ни малейшего внимания.

Рэч искал в небе знакомые созвездия — и впервые пожалел о том, что теперь он видел семь дополнительных цветов спектра. В глазах фалида звезды выглядели совсем по-другому — одни были ультрафиолетовыми, другие — инфракрасными.

Рэч чувствовал себя потерянным в пространстве.

Он украдкой смотрел вокруг в поиске астронавигационных карт, но поблизости не было ничего похожего на звездные карты, а спрашивать о них Рэч не решился.

В конце концов он бессознательно стал возвращаться по коридору в направлении каземата — так же, как преступник, согласно древнему поверью, неизбежно возвращается к месту преступления. По правде говоря, Рэча беспокоила судьба несчастной единственной узницы, оставшейся на борту корабля фалидов. Надо полагать, одиночество только усугубляло ее безысходное отчаяние!

Он заглянул внутрь камеры через прозрачную дверь. Там она сидела, подпирая подбородок ладонями. Рэч знал, что перед ним женщина — об этом свидетельствовала длина волос; в других отношениях фалидское зрение не позволяло как-либо судить о ее внешности.