Меня разбудил телефонный звонок. Казалось, этот настойчивый трезвон разорвал ночную тишину и ворвался в мой сон. Не знаю, сколько времени я проспала. Не помню толком, что мне снилось, запомнились лишь какие-то обрывки сна: море книг, моя подруга Оля и что-то еще, — в общем, это все вполне связывалось с впечатлениями предыдущего дня. Я никак не могла прийти в себя и долго шарила на тумбочке телефонную трубку, а звонок тем временем продолжал сотрясать тишину. Наконец, я нащупала трубку и воцарилась долгожданная тишина.

— Алло! Я слушаю, — хрипло промямлила я и услышала что-то подобное всхлипываниям на том конце провода. — Алло! Я вас слушаю, говорите!

— Лена, он пропал, …он исчез! — раздался в трубку то ли всхлип, то ли вой.

— Кто говорит, кто это?

— Лена, Аленушка, приезжай, только ты знаешь, что он искал и где он может быть…, — простенали в трубке.

Я проснулась. Я пока еще не поняла, что произошло, но страдания моего собеседника заставили мое сердце отчаянно колотиться. Я хватала воздух, как рыба на суше, и пыталась понять, кому принадлежал голос. И я поняла! Казалось, волосы зашевелились у меня на голове, и я крикнула в трубку:

— Люда, это ты? Погоди, не плачь, объясни толком, что случилось.

Людмила, жена моего брата Николая, была всегда женщиной спокойной, сдержанной и разумной. И если она оказалась на грани истерики, значит, что-то действительно стряслось. Но что, я никак не могла взять в толк. Уже месяц они с Колей находились в Испании, в городе Кадис, у наших испанских друзей. По Колиным словам, совмещали приятное с полезным, то есть отдыхали и работали. По моим представлениям, никакую опасность эта поездка сулить не могла. Так, успокаивая себя и стараясь убедить тем самым Люду не волноваться, я стала расспрашивать:

— Людочка, расскажи мне, как все было. Кто пропал? Куда?

Но я вновь услышала рыдания:

— Он уехал и не вернулся… Вот уже три дня…Коля!!!.. При-езжай!!!

— Подожди, не психуй, ты ведь знаешь, что он ведет поиски, ну, помнишь, мечта детства и все такое, — пыталась я прибегнуть к увещеваниям. — Ты не волнуйся, он просто увлекся и забыл позвонить или не смог… Наверное, что-то нашел.

Но я уже сама не верила своим словам. Подсознательно я чувствовала, что все обстояло куда серьезнее. И тут я вспомнила сон и нелепую попытку его разгадать. Какое-то из слов сулило несчастье близкому человеку. Похоже, сбывалось и предсказание о путешествии. В трубке раздался шум, и чей-то уравновешенный голос четко проговорил на испанском языке:

–;Hola, Elena!;C;mo est;s? No te preocupes, por favor. Pero algo ha sucedido. Nicol;s desapareci; hace tres d;as. Las polic;as han hallado su coche. /*Привет, Елена! Как ты? Не беспокойся, пожалуйста. Но кое-что произошло. Николай исчез три дня назад. Полиция обнаружила его машину/.

Это был Карлос, наш знакомый, который дальше поведал мне, что машина Николая абсолютно целая: на ней отсутствуют следы какого-либо насилия. Колю же нигде не обнаружили пока. Машина найдена в Кастилии местным фермером в безлюдном месте, где фактически уже нет дороги. Поиски продолжаются, но полиция интересуется, почему он поехал туда, что ему там понадобилось. Карлос считал, что мое присутствие было бы желательно: возможно, я смогла бы пролить свет на эту историю. Я пообещала предпринять все усилия для скорейшего вылета в Испанию, попросила его утешить Люду, и мы распрощались.

Часы показывали половину четвертого: в Испании — половина второго ночи. Я стала ломать голову, как мне добиться экстренной визы и кто мог бы мне помочь. Потом мысли мои вернулись к брату, и я погрузилась в воспоминания.

Николай с детских лет увлекался археологией. Был у него кумир, с которого он и собирался делать жизнь. Он бредил Генрихом Шлиманом. Конечно, он понимал, что Трою ему уже не открыть, поскольку там поработал его кумир. Но он свято верил, что мир полон неразгаданных загадок и нераскрытых легенд, так что найдется и ему место для подвига. Он искал свою непознанную тайну в глубинах истории, а тем временем брал пример с кумира: пытался изучать иностранные языки (пусть не шесть, но хотя бы три); зубрил наизусть Гомера (правда, на русском, но и это в наше время подвиг: мало кто вообще читал легендарного грека); учил историю и основы археологии. И эврика! Он нащупал свою стезю. Он должен найти Атлантиду! Да-да, не больше, не меньше. Он считал, что эта задача ему по зубам, более того он совершенно уверовал в то, что Атлантида до сих пор не открыта, потому что он еще не дорос, Атлантида ждала все эти тысячелетия его, московского школьника Николая Быстрова.

Но, штудируя литературу об Атлантиде и атлантах, перечитывая Платона сотни раз, Коля понял, что необходимо построить свою версию об этой загадочной цивилизации, новую, неизбитую версию, как бы очертить круг последующих поисков. Все уже рассмотренные ранее версии, которые казались наиболее вероятными, заводили энтузиастов в тупик. И Николай уже вполне мог сформулировать причины их ошибочности. Знаний и кругозора пока не хватало для определения своей позиции, и Коля ждал, не падал духом, оставил на время свой поиск — идея должна вызреть, словно тесто для пирогов должно подойти. Он отвлекся на шлифовку своих иностранных языков, на освоение сопутствующих исторических наук: этнографии, материальной культуры, экономической истории.

Его одержимости можно было позавидовать, тем более что это не мешало ему оставаться нормальным, общительным, в меру шкодливым мальчишкой. У родителей эта идея фикс вызывала обеспокоенность: они считали увлечение его несерьезным, оторванным от реального мира и отвлекающим Колю от возможной будущей профессии. Я же к Колиной одержимости всегда относилась с восхищением и даже терпеливо выдерживала родительские нарекания в свой адрес, когда они с гордостью ставили мне Колины занятия в пример. Я и сама знала, что с моего брата надо брать пример.

Наконец, брат окончил школу и поступил в университет на истфак. Без сомнения, в качестве специальности он выбрал археологию. Уже на первом курсе он нашел и ответ на свой вопрос: где искать Атлантиду. Однажды на семинаре по Древнему Риму преподаватель вел опрос о римских провинциях и, вдохновленный чьим-то неординарным ответом, увлекся рассказом о древнейшем периоде испанской истории. В учебниках об этом почти ничего не писалось, а более подробное изучение этого вопроса не входило в программу. И тогда преподаватель произнес таинственное название — Тартесс, вскользь упомянув, что это местечко в Испании скорее заинтересует археологов, поскольку оно дало название целой культуре древнейшего периода. Но добавил, что археологам еще предстоит поломать голову и лопаты, чтобы найти местонахождение этого города.

Этого было достаточно, чтобы Николай потерял сон. Теперь он на всех языках читал о Тартессе. Стоило произнести это магическое слово, как он оживлялся и мог часами рассказывать об этом легендарном испанском городе. Там, по его мнению, следовало искать истоки легенды об Атлантиде. Нет, он не утверждал, что цивилизация Тартесса и была цивилизацией атлантов, но твердо верил в безусловную связь легендарного города с не менее легендарными атлантами. Свои новые идеи он доверял мне, своему первому слушателю. Я мало что понимала в этом и не очень разделяла его энтузиазм поначалу, но потом неизменно заражалась его восторженностью и с огромным интересом выслушивала его страстные речи и исторические выкладки.

Николай был пятью годами старше меня, но нас с детства связывала необычная дружба. Все знакомые всегда удивлялись нашей привязанности друг к другу. Брат водил меня с собой на институтские мероприятия, брал на вечеринки. Я постоянно вращалась среди его друзей и была поверенной в его сердечных делах. Родители посмеивались и делали вид, что ревнуют, потому что я знала о Николае больше, чем они, а он знал про меня то, чего я не говорила родителям. Я и замуж вышла за его друга. Но это отдельная история. Теперь я была в разводе, однако, Игорь оставался моим другом и другом Николая. Этакая идиллия, представьте себе.

Оторвавшись от воспоминаний, я стала ломать голову, как мне срочно получить визу и не менее срочно приобрести билет на самолет. И тут меня осенило, что я могу и должна обратиться к Игорю, потому что, во-первых, он очень деловой и практичный человек, во-вторых, он друг Николая, а в-третьих, он, в конце концов, и мой друг. Я даже несколько успокоилась, решив для себя, на кого я взвалю свои проблемы, и смогла немного задремать.

Утром я стала судорожно набирать домашний номер Игоря. Длинные гудки никого не потревожили на том конце провода: видимо, тревожить было некого. Я расстроилась. На работу звонить мне казалось еще рано, но я все же рискнула. Мне ответила девушка приторно вежливым тоном что-то вроде того, что фирма «Рога и копыта» слушает. На мой вопрос об Игоре Ветрове девушка не менее вежливым тоном ответила, что его нет и не будет до конца недели, но что я могу попробовать найти его по мобильному телефону. Я столь же вежливо осведомилась о номере сего телефона, на что мне вполне резонно, хотя и исключительно вежливо дали понять, что незнакомым лицам у них не принято давать телефоны их сотрудников. В отчаянии я чуть было не крикнула, что я вовсе не постороннее лицо, а его бывшая жена. Однако обида и униженность ситуации заставили меня сдержаться. Я поблагодарила (вежливо!) и, повесив трубку, глубоко задумалась. Этот телефон я могла бы найти у Коли, но именно для его поисков мне и понадобился номер. Я хотела позвонить маме, она могла знать. Я уже схватилась за трубку и в ужасе бросила ее на рычаг. Маме, конечно же, ничего не было известно об исчезновении сына. Именно с ней Люда с Колей оставили своего сына — маленького Саньку. Именно она должна сейчас быть спокойной и считать, что в Испании все в порядке.

Я начала потерянно собираться на работу, думая, что решение придет само собой, как зазвонил телефон. Я почти с раздражением сняла трубку, считая, что кто-то отвлекает меня от напряженной работы мысли.

— Алена, звоню, звоню, а у тебя все занято и занято, — услышала я голос Игоря и облегченно вздохнула. — Мне звонили из Испании ночью. Я не стал тебя тревожить. Тебе нужна помощь с визой и билетами. Ничего не бери в голову: считай, что все это у тебя уже на руках.

— Ты что волшебник? — закричала я. — Ведь я же ломаю голову, как тебя найти. У меня нет твоего мобильника.

— Это поистине большое упущение, — ухмыльнулся Игорь, — записывай.

Я судорожно записала номер и хотела уже вешать трубку, но Игорь спросил:

— Ты должна мне рассказать о том, что Колька мог искать в этой Испании. Я надеялся, что он уже давно взялся за ум и расстался со своими детскими мечтами.

Да, Игорек абсолютно не разделял романтического склада Николая. Это отличало его и от меня и часто становилось поводом для наших ссор. Игорь был исключительно земным существом и очень твердо стоял на земле обеими ногами. И, наверное, мне бы неплохо жилось за его спиной, если бы он мог хотя бы оставить за мной право на романтику. Но он этого не терпел и пытался и меня обратить в свою прагматическую веру, раздражаясь каждый раз, когда сталкивался с моим неповиновением. Это и привело к разводу: я не позволила ему хозяйничать в моей душе. Он был ошарашен моим предложением о разводе, умолял и просил прощения, даже делал попытку примириться с моими интересами, но, увы! Сорвавшись, утопал в гнев-ном извержении по поводу моего неумения жить и делал мою жизнь невыносимой. Наверное, мы все еще были очень привязаны друг к другу и с готовностью бросались друг другу на помощь, вероятно, даже мы оба жалели о том, что расстались, но жить вместе все равно не смогли бы.

— Игорь, я тебя хотела спросить о подробностях его поисков. Я давно уже ничего об этом не знаю, — удивилась я его вопросу.

— Аленка, я пошутил. Мне действительно необходимо с тобой поговорить перед твоим отъездом. Как у тебя день?

— Я сейчас в институт, дома буду часа в четыре.

— Я заеду. И не о чем не волнуйся: мы найдем его.

— Мы? — изумилась и обрадовалась я: его помощь была бы просто неоценимой. — Ты разве тоже едешь?

— Я приеду чуть позже. Пока, — раздались гудки.

В институте мне необходимо было отпроситься как минимум на неделю. Меня, конечно, отпустили, но выразили сомнения в пользе моего пребывания там: дескать, полиция и без меня разберется. Я поплелась на лекцию, так и не получив сочувствия ни с чьей стороны, так и не зная сама, чем я действительно могу быть полезной.

Перед лекцией ко мне подошел Алеша Рахманов. Я, конечно, и думать о нем забыла. Я попросила его подойти после лекции и приступила к рассказу о Риме. И вдруг со мной произошло то же, что и с Колиным преподавателем N лет тому назад: я почему-то начала вдохновенно рассказывать о римской провинции Бетика и о культуре Тартесса. Я заметила, что Рахманов восторженно следил за моим рассказом. После занятия он ринулся к моему столу и стал благодарить за столь интересную лекцию. Видимо, Испания глубоко интересовала мальчика. Врать ему я не могла, да у меня и не было сил, и я призналась, что потерпела фиаско, что поиски литературы по интересующей его теме пока ни к чему не привели. Но я пообещала поискать что-нибудь, когда буду в Испании. И тут я укусила себя за язык, однако, было уже поздно.

— В Испании? — взвился Алексей. — Вы едете в Испанию? Скоро? Сейчас? Когда?

Я вынуждена была сказать, что еду и очень скоро.

Из дома я позвонила Игорю, что жду его, и не прошло и пятнадцати минут, как он появился на пороге моей квартиры. Он почему-то сиял, видимо, рад был встрече. Я вдруг поняла, что обрадовалась ему. Он пришел с букетом цветов. Боже, к чему сейчас цветы — то, за право получения чего хотя бы по праздникам я боролась столько лет! Я поблагодарила и провела его в комнату, предложив чашечку кофе. Все, как полагается в данном случае. Наконец, все условности были соблюдены, и можно было перейти к делу.

— Я хочу, чтобы ты знала, что Коля не расстался со своей детской мечтой, — начал Игорь и прокашлялся. Казалось, он старательно подбирает слова. Его явно бесило увлечение друга, приведшее его к какой-то беде, но сейчас он не мог позволить своему раздражению прорваться наружу.

Николай, закончив аспирантуру и защитив диссертацию, много разъезжал по стране, участвуя в раскопках. Но в один прекрасный, или не очень, день он вдруг бросил археологию одним рывком, решительно и твердо, и обратился к своему закадычному другу с просьбой подыскать ему денежную работу. Тогда Ветров уже имел свою фирму. Как человек, идущий в ногу со временем, Игорь после школы поступил на экономический факультет МГИМО, окончил его и начал трудиться на поприще внешней торговли в ГКЭС, полагая, что большая карьера начинается с малого, и родная страна обязательно оценит по заслугам рвение еще зеленого юнца. Но перестройка и превращение огромной родной страны в несколько меньшую, — все это позволило Игорю опустить некоторые ступеньки в построении своей карьеры и немного ускорить свое продвижение к благополучию и благосостоянию.

Итак, Ветров с радостью откликнулся на просьбу друга. Его, несмотря на строго практический взгляд на вещи, всегда отличало острое стремление помочь ближнему, словно тем самым он компенсировал некоторые шероховатости своего внутреннего мира. Он с удовольствием взял Колю в компаньоны, поставив перед ним одно условие: Николай должен был получить экономическое образование. Мой брат поступил на вечернее отделение экономического факультета МГУ и полностью отдался совершенно новой работе.

Игорь ликовал. Он собственно и учиться Колю заставил, считая, что таким образом у него совсем не останется времени на его детские бредни, и так проще будет его навсегда оторвать от прежней, по мнению Игоря, никчемушной профессии. В документах фирмы Ветров с гордостью отмечал, что его компаньон — кандидат исторических наук. Работали они слаженно, практически без разногласий и при этом оставались настоящими друзьями. И вот уже лет семь их фирма существовала, переживая трудности вместе со всей страной, то процветая, то что-то теряя, но в целом не бедствуя и всегда становясь на ноги.

Я оказалась вовлеченной в стремления Ветрова заставить моего брата забыть археологию, потому что это происходило в разгар нашей любви и в лучшее время нашей совместной жизни. Мы с Игорем тогда еще смело раскрывали друг другу душу и не имели секретов друг от друга. Муж частенько делился своими успехами в перевоспитании моего брата. Я не очень одобряла его стремления, да и не очень верила в возможность переубедить Колю. Я слишком хорошо знала его горящий возбуждением взгляд и помнила его страстные рассказы о находках. Но я не противоречила мужу, во-первых, чтобы не вызывать его на ненужный спор, а во-вторых, я не хотела выглядеть насмешливой по отношению к его совершенно искренним намерениям. Однако со временем я стала замечать, что муж мой достиг своего. Во всяком случае, Коля не только никогда больше не упоминал Атлантиду, но даже не вспоминал о своих археологических экспедициях. Но верить в это мне не хотелось.

— Я догадывалась, что его работа на фирме и смена профессии, на самом деле служили средством к накоплению капитала, необходимого для раскопок, — ответила я.

— Чертов Шлиман!!! — ругнулся Игорь. — Да, ты права. Этот романтический бред он так и не выкинул из своей дурацкой башки.

— Не надо, Игорь, это сейчас не поможет. Надо наоборот по-пробовать понять его, тогда мы будем знать, где искать, — проговорила я очень осторожно, чтобы не раздуть его злости. Так когда-то я учила себя терпеливо беседовать с ним, чтобы парировать его оскорбления мягким убеждением.

— Ты права, — согласился Игорь, — хотя мне довольно много известно. Он ведь присылал мне по факсу короткие отчеты о своей деятельности там. Отчеты я тебе передам на изучение. И все же я думаю, что главную информацию ты узнаешь от Люды. Только надо, чтобы она немного успокоилась: сейчас она не в состоянии взвешенно оценивать события. Мне всегда казалось, что Людмила была его душеприказчиком.

Правда, от Люды я узнавала, что брат иногда изучал по ночам «Археологический вестник», да еще изредка перезванивался со своими бывшими коллегами. Последние чаще звонили ему сами: некоторые старались вновь увлечь его бывшей профессией и приглашали в экспедиции, но таковых было немного. В основном же, узнав о повышении Колиного материального положения, обращались с просьбами, изливали на него свои проблемы, короче говоря, по всему видно, звонили из зависти. Брат все реже делился со мной своими соображениями, прежде всего потому, что полагал, дела меня мало интересуют, а что мне будет интересно, мне наверняка поведает Игорь. После моего развода мы вновь несколько сблизились с братом, хотя прежних отношений было уже не вернуть. Думаю, что больше он теперь рассказывал жене, и что не рассказывал ей, не рассказывал уже никому на свете.

Николай женился не очень рано, лет в двадцать шесть. Люда работала переводчицей с испанским языком на одной из международных конференций по археологии. Николай, по вполне понятным причинам, старался как можно больше общаться с испанской делегацией, подробно расспрашивая их о ведущихся в стране раскопках. Однажды он оказался полезен совсем юной симпатичной белобрысой переводчице, которая никак не могла перевести какой-то термин из археологии. Коля подоспел как раз во-время. Он прекрасно говорил по-испански, а уж испанская археология была ему известна досконально. Девушка робко поблагодарила его за помощь, но тут же стушевалась и стала делать ошибки в переводе, вероятно, нервничая от присутствия рядом знатока. Коля извинился перед археологами и под каким-то предлогом откланялся, избавив девушку от своего присутствия. В перерыве он пригласил ее в буфет на чашечку кофе и выразил надежду, что не помешал ей в работе. Люда совсем смутилась и забормотала слова благодарности за помощь и т. п. Так они и познакомились. А дальше все банально — он проводил ее домой. Еще неделю они встречались на конференции, а затем месяца три встречались уже вне конференции. И, наконец, объявили родным о своем желании создать новую ячейку нашего общества — свою собственную семью. Люда была на три года моложе Николая. Она окончила романское отделение филфака и стала работать переводчиком. Она терпеливо ждала Колю из экспедиций, а впрочем, каждый свой отпуск она проводила с ним, участвуя в экспедиции в качестве обычной рабочей силы.

Да, она могла быть его душеприказчиком. Но я вспомнила ее истошный крик по телефону: «Только ты знаешь, что он искал!» и усомнилась в этом.

— Хотелось бы верить, что Люда все знает о его поисках, — обратилась я к Игорю, — но очень опасаюсь, что это не совсем так.

Игорь вздохнул и, как мне показалось, подавил готовое сорваться с губ ругательство. Он одним глотком допил кофе, резко поднялся и стал шагать по комнате. Складывалось впечатление, что он чего-то ждал. Я молча наблюдала с минуту-две, как он меряет комнату шагами. Одетый в безупречный серый костюм, в белоснежной рубашке и модном галстуке, он напоминал диссертанта, не находившего себе места перед защитой.

— Дай мне отчет полистать и перестань мельтешить, — вдруг с неожиданной решительностью выпалила я.

Он замер, секунду соображал, о чем его попросили, и ринулся в коридор. Щелкнул замок дипломата, и через мгновение Игорь вернулся с папкой в руке.

— Не знаю, может ли это помочь, — сказал он, протягивая папку.

— Ты же говорил, что знаешь больше моего, — съязвила я.

Он пожал плечами, налил себе еще кофе и закурил. Вообще-то я не позволяла курить в квартире, но сейчас даже не обратила на это внимания. С трепетом я открыла папку: уж и не знаю, что я ожидала там найти, но только не цифры. Это был скорее финансовый отчет, достаточно скрупулезный. Я не смогла скрыть разочарования. Игорь, по-видимому, изучал мою реакцию и теперь с торжеством во взоре, полуехидно, полусамодовольно обратился ко мне:

— Ну что? Это будет тебе полезно?

— Непременно! — ответила я ернически и швырнула папку на диван. И тут зазвонил телефон, мобильный телефон Игоря.

— Ветров слушает…Да…Хорошо, сейчас будем, — сказал Игорь в трубку, а затем обратился ко мне: — Все готово: билеты есть, а за визой нам надо подъехать.

— Как!? Ведь я же еще даже не давала тебе паспорта! — воскликнула я.

— Это удивляет не только тебя. Я дал твои данные, чтобы в посольстве начали готовить визу, но, оказывается, им звонили из испанских компетентных органов и просили ускорить ход дела. Так что нужен лишь паспорт, чтобы поставить штамп.

— Не может быть! — ахнула я. — Господи, что же все ждут от меня, если даже компетентные органы считают, что мое присутствие там необходимо?

— Да-а, на тебе большая ответственность, — засмеялся Игорь. — Но я в тебя верю.

Он встал, дал мне руку и помог подняться, а когда я встала, я очутилась в его объятиях. Он сжал меня на миг и тут же выпустил, словно опасаясь сломать.

«Не нужно бы этого», — мелькнуло у меня в мыслях, но, будучи не в состоянии как-то реагировать на это, я промолчала. Мы вышли к машине.

Сентябрь стоял превосходный. Золотая осень оспаривала права у бабьего лета, и, наконец, они решили, что вполне могут ужиться. Было тепло, солнечно, сухо и как-то необычайно светло от золотого убранства деревьев и от солнечных лучей, словно подсматривающих сквозь слегка поредевшую листву. Эта красота придавала сил и энергии и вселяла надежду, что все будет хорошо.