Последним и самым важным аргументом, как кажется летувисским ученым и жителям современной Летувы в пользу того, что основателями Великого Княжества Литовского и его руководителями были представители их этноса, является утверждение, что на территории современной Беларуси не используются в настоящее время имена собственные древних литвинов и, в том числе, великих князей Литовских, а в Летуве – достаточно часто. Причем, написание имен великих князей и других имен древних литвинов, по их же мнению, искажено славянскими, т.е. белорусскими писарями.

Для того, чтобы непредвзято осветить эту проблему, в настоящее время имеется огромное количество документов, переизданных на русском языке как летувисскими учеными, так и белорусскими – это книги Литовской метрики. В них приводятся имена и фамилии многих жителей Великого Княжества Литовского XIV – XVI вв. Особенно важными для наших исследований являются переписи различных сословий в княжестве. На сегодняшний день, к сожалению, автор нашел переизданными только четыре подобных переписи – перепись войска ВКЛ в 1528 г., 1565 и в 1567 гг. и перепись жемайтских волостей 1537 – 1538 гг. Определенный интерес для нас может иметь «Крестоприводная книга шляхты ВКЛ 1655 г.».

Вот что пишут современные летувисские ученые о государственном языке и делопроизводстве в Великом Княжестве Литовском:

«На основании большинства дел, даже по одному тому, как исковерканы на старобелорусский лад летувисские фамилии, можно утверждать, что большинство децких, писарей, и других урядников суда летувисского языка не знало, и не только все делопроизводство, но и сам судебный процесс, т.е. претензии сторон, показания свидетелей и тем более допрос, велся на старобелорусском языке. Стало быть, как и многие источники, дела данной «книги» подтверждают тот неоспоримый факт, что за 200 лет язык стал не только официальным канцелярским языком литовского государства (что не вызывает сомнения), но и в известной мере языком публичного общения. Его знали и на нем говорили в общественных местах паны, рядовая шляхта, мещане и, по-видимому, даже некоторые крестьяне.»

Таким образом, на всей территории Великого Княжества Литовского, включая Аукштайтию и Жемайтию, «официальным канцелярским языком» и «в известной мере языком публичного общения» был старобелорусский уже после двухсот лет образования ВКЛ, т.е. к середине XV ст. Этот факт признают все, даже летувисские ученые, что очень отрадно. Но тогда возникает вопрос: почему? Почему в новообразовавшемся государстве использовался старобелорусский язык и что он, старобелорусский язык, собой представлял? Почему «большинство децких, писарей, и других урядников суда летувисского языка не знало»?

Разве сейчас можно устроиться на работу в государственные учреждения в Летуве, США, Украине, Германии, России или другой любой стране мира, кроме Беларуси, не зная официального языка этой страны? Конечно, нет. Почему же в ВКЛ можно было это сделать, и, причем не отдельным личностям, а большинству чиновников? И почему после 200 лет существования государства – Великого Княжества Литовского – «официального языка» этого государства не знало даже «большинство децких, писарей, и других урядников суда»! Кто же его тогда знал?

Как чиновники государства и не только простые – поветовые, но и высшие – великокняжеские и воеводские – не знали официального государственного языка страны, если считать, что старобелорусский был только «канцелярским»? В таком случае  должны  были быть в ВКЛ переводчики (толмачи) с «официального» на «канцелярский» и наоборот. Почему о последних нигде не упоминается? А вот имена собственные татарских толмачей встречаются в книгах Литовской метрики достаточно часто. Причем татарские толмачи переводили с татарского языка на старобелорусский и наоборот. И это естественно, так как литвинские татары на то время не знали старобелорусского языка. Почему же не было толмачей со старобелорусского на «официальный государственный» язык и наоборот? Да и почему не было толмачей с татарского на «официальный» язык, т.е. восточнобалтский?

Да и не слишком ли сложная конструкция для средневекового государства с канцелярским и официальным языками? Или словосочетание «канцелярский язык» было не так давно, как и многое другое, специально придумано современными летувисскими учеными?

Ведь, если был канцелярский язык, то должен быть официальный государственный язык. Что же это за язык? Почему о нем ничего не говориться нигде? Кто же на нем говорил? Ведь по статистическим данным большинство населения ВКЛ никак не являлось восточными балтами, о чем будет сказано ниже. Но если даже чиновники-славяне не знали официального языка, то простой люд-славяне, которые и составляли большинство населения ВКЛ, – тем более. Или никакого иного государственного языка, кроме старобелорусского, никогда в ВКЛ не было?!

Значит, носители старобелорусского языка и являлись тем этносом, который образовал государство под названием Великое Княжество Литовское, т.е. литвины ВКЛ - белорусы.

Если исходить из логики ученых, которые утверждают, что основателями ВКЛ были восточные балты, то весь этнос, образовавший новое государство, от простого крестьянина до Великого князя Литовского, должен был принять язык покоренного народа, т.е. старобелорусский, некомплиментарный. Причем, не только принять, но и переучиться на него, и использовать его  в повседневной жизни. А свой родной язык или забыть, или пользоваться им только в кругу своей семьи. Довольно странно! Не кажется?

Победители отказались от собственного языка в угоду побежденным! Сразу же в воображении рисуется картинка: литвинский народ, от Великого князя до простого крестьянина, после присоединения славянских территорий усиленно учит старобелорусский язык, а на своем собственном тайком разговаривает «на кухне». Ни одному победителю в страшном сне никогда такое не приснится! Но вот ученые не обращают никакого внимания на такие казусы подобной истории. Почему?

Никак невозможно представить что-то подобное после трех поделов Речи Посполитой – официальным языком Российской империи становится белорусский или польский языки. Или после покорения Чечни все население Российского государства начало разговаривать на чеченском языке. Тогда на каком языке должны были бы разговаривать жители Германии во вторую мировую войну после покорения большей половины Европы? Или на какой язык должны были переучиться македонцы Александра Великого или французы времен Наполеона Бонапарта? Может монголо-татары, покорявшие просторы Европы в XIII в. разговаривали на китайском языке и писали китайскими иероглифами? Ведь перед этим они захватили Китай. А после покорения славянских территорий монголо-татары может стали разговаривать на славянском языке? Ведь всем известно, что Великое Княжество Московское освободилось от татаро-монгольского ига только в 1480 г. после 240 лет оккупации! Или римляне стали говорить и вести канцелярскую переписку на древнегреческом после покорения этой территории? Или все же человеческая история говорит об обратном, – покоренные народы принимают язык победителей?! И даже больше.

После того, как Великий князь Литовский Ягайло стал королем Польским, польский двор какое-то время, пока литвины ВКЛ-белорусы, составлявшие королевский двор, не ополячились, разговаривал на старобелорусском языке. На старобелорусском языке на протяжении некоторого времени велась и переписка между государствами.

Карский Е.Ф. пишет, что на старобелорусском языке писали и говорили все Ягайловичи, хотя и были королями Польскими – от Ягайла до Сигизмунда Августа. Почему же не на «родном» восточнобалтском? Зачем было им, Ягайловичам, в течение сотен лет помнить и передавать из поколения в поколение «чужой», «канцелярский» язык ВКЛ, т.е. старобелорусский, а не свой родной? Не странно? Или родным языком для них и был старобелорусский?!

Что же он, старобелорусский язык, представлял собой?

В начале 80-х гг. XX столетия белорусскими учеными было начато издание серии книг под названием «Гістарычны слоўнік беларускай мовы». Первый том этой серии увидел свет в 1982 г. В 2006 г. издан 26-ой том, начинающийся па букву «П». В многотомниках серии собрано огромное количество слов, которыми пользовались литвины ВКЛ-белорусы в XIII – XVIII вв.

По сути дела, «Гістарычны слоўнік беларускай мовы» – это словарь литературного старобелорусского языка, где приводятся старобелорусские слова и их перевод на современный белорусский язык с указанием источника и времени написания этого источника. Источниками являются грамоты, договоры, литературные произведения различной направленности от художественной литературы до перевода Библии времен Великого Княжества Литовского. Сами составители серии условно делят памятники старобелорусского языка на три группы: юридически-деловая, светско-художественная и религиозная. 

И вот здесь мы видим, что даже литературный старобелорусский язык состоял из славянских и балтских слов. А что же тогда говорить о разговорном старобелорусском языке! Вот некоторые примеры балтских слов, используемые в старобелорусском языке:

(Автор обращает внимание, что в переводах, в большинстве случаев, используется перевод с летувисского языка только по одной простой причине – из-за отсутствия других добротных балтско-русских словарей.)

одновременно использовались два слова «волк» и «вилк» (1625 г.) –

vilkas (лет.) – волк;

вилча – волк – перевод из Библии,

вилчастый (1283, 1567) – волчьей масти,

вилчий (1691, 1700) – волчий,

вильчура (1637) – бурка из волчьих шкур, вывернутых шерстью на внешнюю сторону;

байдак, бойдак (1577, 1630, 1711) – bajdokas (лет.) – барка, судно на р. Неман;

башта, бакшта (1568, 1579) – bokštos (лет.) – оборонная башня;

борг, боркг (1511, 1529, 1598) – bargos (лет.) – кредит;

барта, барда (1664) – bortos (лет.) – топор (как оружие);

ботвинье (1588, 1607) – batvinis (лет.) – свекольный лист;

бурта – burtas (лет.) – чары, волшебство, колдовство, суеверие;

буч – bučinas (лет.) – приспособление для ловли рыбы;

винкгр (1629) – vingrus (лет.) – извилистый (о ручье) и т. д.

Самое интересное то, что в диалектах современного белорусского языка, особенно западных, да и в некоторых случаях и в современном литературном белорусском языке, балтские слова из старобелорусского языка используются и по сегодняшний день. Вот некоторые из них:

байбак, байбас, байбус – бальшун; baibokas (лет.) – падлетак;

бакса – чамадан; baksas (лет.) – чамадан;

баланда – малакаларыйная, рэдкая страва; balanda (лет.) – лебяда;

балбатун – balbatunas (лет.);

баландзіць – балабаніць; balanduoti(лет.) – балабаніць;

балас – слабы голас; balsas (лет.) – голас;

балдавешка – доўгі шост, якім заганяюць рыбу ў сетку, baldas (лет.) – тое ж самае;

бална – жывела з белай поўсцю; balna (лет.) – белая;

банда – натоўп, грамада, banda (лет.) – натоўп, статак;

барбуліць – бурчаць, лаяцца, barbulioti (лет.) – тое ж самае;

барта – цяслярскі тапор, bortos (лет.) – топор (как оружие);

барулі – кажух, пакрыты сукном; burulis (лет.) – баран;

басалыга – вялікі нязграбны чалавек; baisele (лет.) – то же;

біза – (зняважліва) бедны чалавек; bisas (лет.) – галяк, бядняк;

біргела – від авадня, birzgele (лет.) – тое ж самае;

блаўкіня – гультай, пустамеля, bliaukininkas (лет.) – пустамеля;

брандук – зерне арэха, brandulas (лет.) – тое ж самае;

бронкт, брункт – ворчык, branktas (лет.) – тое ж самае;

бумбы – кутасы, bambaliuoti (лет.) – вісець, матляцца;

бягун – прыстасаванне, з дапамогай якога дзеці прывучаюцца хадзіць, bėgunas (лет.) – тое ж самае і многа многа інш.

При этом следует помнить, что в современном белорусском языке, по исследованию Е.Ф. Карского (подробнее смотрите в главе «Лингвистические исследования»), 5/6 корней белорусских слов являются балтскими.

Таким образом, старобелорусский язык представлял собой, не вдаваясь в подробности, соединение славянского языка, на котором разговаривали кривичи, дреговичи, радимичи, волыняне и мазовшане, и балтского – языка, на котором общались, в первую очередь, летописные литвины. Следует заметить, что балтские слова, используемые в старобелорусском языке, а сейчас и в современном белорусском, имели и имеют славянские форманты – суффиксы и окончания. Иногда используются балтские приставки, но – славянские корни, суффиксы и окончания.

Возвратившись к теме нашего рассмотрения, зададимся вопросом: существуют ли подобные примеры в истории человечества, когда завоеватели отказывались от собственного языка и переходили на язык покоренных народов? – Никогда не существовали и вряд ли будут существовать. Все происходит наоборот.

Например, в современной Индии одним из государственных языков является английский. Англичане на протяжении нескольких столетий были хозяевами этой земли. Индусы же, обретя свою независимость, даже оставили язык колонистов как государственный, что еще больше подтверждает всем известный вывод: победители никогда не используют язык побежденных, а наоборот, побежденные учатся языку победителей.

Вся Западная Европа в начале первого тысячелетия говорила  на языке римлян, захвативших эти территории. И этот язык оказывал сильное влияние на жизнь граждан многих государств даже тогда, когда Римской империи не было и в помине. А в нашем же случае, летувисы не только не используют  белорусский язык в современной жизни, но еще в XVI в. отказались даже от алфавита. Первые книги летувисов, как уже говорилось выше, были изданы, используя латиницу, а не кириллицу. Почему? Не потому ли, что они очень «любили» некомплиментарный старобелорусский язык, который им надоел за несколько сотен лет, и поэтому любыми средствами стремились избавиться от него и в пику начали использовать латиницу?

Значит, носители старобелорусского языка и являлись тем этносом, который образовал государство под названием Великое Княжество Литовское, т.е. литвины ВКЛ-белорусы.

В рождении этноса литвинов ВКЛ-белорусов, как было показано раньше, участвовали представители двух групп народов: балтов – летописные литвины и днепровские балты – и славян – дреговичи, часть кривичей, радимичи, часть волынян и часть мазовшан. Значит, имена собственные у литвинов ВКЛ-белорусов должны были быть, как балтские, так и славянские, особенно до христианизации населения ВКЛ, что убедительно подтверждают древние летописи.

При рассмотрении вопросов ономастики бросаются в глаза общие внутрисуперэтносовые имена собственные как балтов, так и славян. Но что радует, так это то, что их транскрипция, особенно среди балтов, очень сильно отличается. Для современного летувисского языка, а также и для языка жемайтов и аукштайтов в те времена были характерны следующие форманты для имен собственных: «-ыс», «-ис» – Матыс, Ландсбергис; «-ас», «-яс» – Будрятас, Боряс; «-ос», «-ес» – Юркгос, Жиргес; «-ус», «-юс» – Ганус, Бенюс; «-оитис», «-аитис» – Радвилоитис, Товтивилаитис; «-оитя», «-аитя» – Ендрикоитя, Пикелаитя. Позже появились форманты «-авичус», «-явичус» – Мицкявичус, Жиравичус и  форманты «-аускас», «-яускас» – Баранаускас, Бразаускас, Янкяускас. Они были изобретены не так давно (конец XIX в.) для перевода белорусских фамилий с формантом «-евич», «-ович» – Мицкевич, Жирович и формантом «-оўскі», «-еўскі» – Бараноўскі, Бразоўскі, Янкеўскі, которых было предостаточно на территории Летувы, на летувисскую транскрипцию.

Все западные хроники тех лет, а также славянские летописи показывают, что имена собственные у западных балтов – пруссов, ятвягов, летописных литвинов – таких формантов не имеют. Например, в Ипатьевской летописи можно встретить имена ятвяжских князей: Рустий, Лядстий, Юндил, Скомонд, Бороть и т.д.; литвинов: Живинбунд, Ердивил, Миндовг, Гедимин, Витень, Кейстут, Витовт… Об этом говорят и хроники таких западных авторов, как Генриха Латвийского, Петра из Дусбурга, Генриха Вартерберга, которые были очевидцами описываемых событий. Так, у Петра из Дусбурга – литвинские имена: Витень, Витовт, Кейстут, Любарт, Миндовг, Нода, Свиртил, Спудо, Сурмин; ятвяжские имена собственные: Скуманд, Скурдо, Моуденко, Пестило; скалов Сарека; прусские имена собственные: Ауттум, Варгало, Внесегауд, Гирдав, Кодрун, Линко, Рингел, Тринта, Туссин и др.  То есть, как славянские летописи, так и хроники западных авторов говорят о том, что восточнобалтских формантов западнобалтские имена собственные не имели. 

Правда, в последнее время появились утверждения тех же летувисов, что в древних летописях, как и в книгах Литовской метрики, славяне исковеркали имена древних литвинов. Тоже они считают и относительно переводов хроник западных авторов: хроники переводились русскоязычными  учеными, и поэтому написание имен собственных в них также искажено. В связи с этим для большей убедительности воспользуемся исследованиями западноевропейских авторов, где имена западных балтов приведены в соответствии с их написанием в первоисточнике (хронике того или иного автора) и указанием года его упоминания. Литвинские имена возьмем из книг Литовской метрики, как и аукштайтские, жемайтские. Здесь же воспользуемся современными белорусскими фамилиями, взятыми из телефонного справочника г. Минска, и современными летувисскими именами собственными, и сравним их и их написание.

Что же мы видим?

Самое первое, что бросается в глаза, это то, что западнобалтские имена собственные – прусские, куршские, ятвяжские – восточнобалтских формантов не имеют. А это значит, что в русскоязычных переводах западных исторических хроник имена собственные западных балтов не искажены.

 

Имена собственные в ВКЛ. Часть 2

Во-вторых, в таком же написании – без восточнобалтских формантов – приводятся имена собственные западных балтов и в славянских летописях. Значит, и древние славянские летописи передают истинное написание имен собственных западных балтов без искажений.

В-третьих, имена собственные литвинов, как летописных, так и литвинов ВКЛ-белорусов, по своей транскрипции подобны на западнобалтские имена собственные. Литвинские имена собственные восточнобалтских формантов также не имеют. Это еще раз подтверждает гипотезу о том, что литвины относились к западным балтам, а не к восточным.

В-четвертых, имена собственные современных летувисов имеют те же форманты, что и имена собственные аукштайтов и жемайтов во времена ВКЛ, что говорит об их преемственности и подтверждает неоспоримый факт образования первых от вторых. Если бы летописные литвины были главными участниками образования этноса современных летувисов с их языком, то вряд ли бы летувисские имена собственные имели бы сегодня восточнобалтские форманты.

В-пятых, фамилии современных белорусов, их транскрипция такие же или подобны именам собственным литвинов ВКЛ.

В-шестых, имена собственные как западных балтов – прусов, куршей, ятвягов и литвинов – так и аукштайтов и жемайтов имеют одни и те же корни, что говорит об одном и том же суперэтносе, к которому все они относились – к балтам.

И в-седьмых, некоторые современные белорусские фамилии полностью идентичны именам западных балтов и литвинским именам времен ВКЛ:

Butrimme – Бутрим – Бутрим, Бутримович, Бутримов;

Buthe, Butto – Бут, Бутко, Бутеик – Бут, Бутко, Бутейко, Бутевич, Бутаков, Бутович, Бутовский, Буто, Бутто, Бутько, Буткевич;

Algard – Алгерд – Алгерчик, Альгерчик;

Borut – Барута – Барута;

 Daugil – Довгил, Довгвил – Довгиль и т.д.

Известно, что балты отделились от индоевропейской группы около середины третьего тысячелетия до н. э. В это же время от этой же группы отделились и древние греки. Восточные балты в отличие от западных и днепровских за время своего существования меньше всего претерпели изменения в своем языке, поэтому современный греческий и современный летувисский языки достаточно сильно похожи друг на друга, особенно, формантами в именах собственных. Западные и днепровские балты «потеряли» за время своей жизни подобные форманты.

Легенда о том, что летописные литвины произошли от римлян, которые якобы приплыли в устье Немана в X в. н. э. явно не имеет под собой никакого исторического основания. Она зиждится на том, что в латинском языке, как и в восточнобалтских, наличествуют одни и те же форманты в именах собственных. Но создатели этой легенды не имели на то время сведений о том, что древнегреческий и балтский языки – ровесники, а латинский язык – это производный от древнегреческого и младше его и балтского языков почти на 1500 лет. Это во-первых.

Во-вторых, в X в. в Риме уже не было патрициев, которые по легенде прибыли в Литву. Римской империи к этому времени уже более половины тысячелетия не существовало. Она за это время претерпела разруху и захват территории германскими племенами.

И в-третьих, имена собственные древних литвинов, которые якобы приплыли в Литву, идентичны именам собственным не древних италийцев, а древних греков. Так, например, Полемон был в числе тех Римских патрициев, якобы приплывших в Литву, и основавших древний литвинский род Полемона (герб Калюмна).

В IV в. до н.э. жил известный древнегреческий философ Полемон, учитель Зенона Китийского и руководитель Платоновской Академии. Такое же имя – Полемон – носил еще один известный древний грек – Полемон Периэгет (нач. II в. н.э.). Перевод сложного имени собственного «Полемон»: «polis»(лет.) – свая, столп, «monas»(лет.) – дух, приведение, призрак – столп (полюс) духа.

Подобных имен – древнегреческих, встречающихся, например, в книге Диогена Лаэртского, и балтских – в переписях ВКЛ, в том числе, и переписи Жемайтских волостей 1537 – 1538 гг., достаточно много. Но такие же или подобные фамилии встречаются и среди современных белорусов (согласно  телефонного справочника г. Минска):

Аминт III – македонский царь, отец Филиппа II Македонского и Амонт(ович) Якуб;

Адимант – брат Платона, Адимант – друг Фреофраста и Адимт(ович) Можел, Адимт(ович) Будрис, Адимт(аитис) Гречюс;

Дромон – отпущенник Стратона и Дромонт(аитис) Микут, Дровмонт(ович) Микшус, Драмант(аитис) Микутис, современные белорусские фамилии – Дромашко, Дроменко;

Кодр – легендарный царь Аттики и Кодр(аитис) Можеико, современные белорусские фамилии – Кодрашевич, Кодрукевич;

Конон (кон. V – нач. IV  вв. до н. э.) – выдающийся афинский полководец и огромное количество белорусов с фамилями Конон, Конон(ович), Конон(юк), Конон(чик), Конон(енко), Конон(ец), Конон(ко), Конон(ов), Конон(ок), Конон(ученко), Конон(цев), Конон(ченко), Конон(чук) и др.;

Скопас Краннокский (нач. IV в. до н. э.) – правитель Кранона и Скоп Станислав Якубович – пан, державца скирстимонский, Скоп(ович) Петр – боярин Виленского воеводства, современные белорусские фамилии – Скоп, Скопа, Скопарев, Скопачев, Скопец, Скопинов, Скопинцев, Скопич, Скопичев, Скоповец, Скопцев, Скопцов, Скопюк;

Алким – выдающийся ритор, ученик Стильпона, Алким – младший современник Платона и Алгин(аитис) Януш, современные белорусские фамилии – Алкин, Алгин Алганов;

Арим(нест) – брат Аристотеля, Арим(нест) – один из душеприказчиков Феофраста и Арим(аитис) Виткус, Арим(аитис) Юхно, современные белорусские фамилии – Ариненко, Аринин, Аринич, Аринкин, Аринович, Аринушкин, Аринчин;

Бион Борисфенский, Бион Абдерский и еще восемь известных древних греков с таким именем и Бивон(аитис) Воитко, современные белорусские фамилии – Биончик, Бивойно, Бивойна, Бивайно;

Гед(ея) – гетера, подруга Эпикура и Менодора Лампсакского и Гед(аитис) Матеи, Гед(бут), Гед(вид), Гед(конт), Гед(мин), Гед(римт) и др., современные белорусские фамилии – Гедемин, Гедерим, Гедзь, Гедимин, Гедирим, Гедранович, Гедровец, Гедровиц, Гедрович, Гедроец, Гедроить, Гедроиц, Гедройц, Гедронович,  Гедько, Гедюн, Гидимин, Гидирим, Гидлевский, Гидора, Гидревич, Гидринович, Гидроиц;

Гекат(ей) Абдерский, Гекат(ей) Милетский, Гикет Сиракузский и Гект(ович) Бутко;

Гела – мать врача Павсания и Гела(итис) Голмин, Гела(итис) Лаврин, Гела(итис) Можеико, Гел(бут) Наргил, Гел(бутович) Ян, Гел(дутович) Лукаш и т.д., современные белорусские фамилии – Гела, Гелаш, Гелда, Гелевич, Гелейша, Гелетюк, Гелец, Гелик, Гелин, Гелих, Гелич и др.;

Гераконт – отец Гераклита и Гирконт(аитис) Можис, Гирконт(ович) Павел, современные белорусские фамилии – Герко, Гирко, Гиркин;

Гермот(им) – легендарный философ, Гермод(ор) – философ из Сиракуз, Гермод(ор) – друг Гераклита Эфесского и Гермот(ис) Юхно;

Дамон Киренский, Дамон – теоретик музыки, учитель Сократа и литвинские имена собственные Домонт, Домон,  большое количество белорусских фамилий: Доманицкий, Доманов, Домановский, Доманский, Доманцевич, Доманчук, Доманшев, Домань, Доманьков, Домонов;

Дем(ей) – отец Зенона Китийского и Дем(аитис) Грин, современные белорусские фамилии – Деменев, Деменец, Демешко, Демешов, Демешковец, Деменов, Дементей, Дементьев, Демеш и т.д.;

Демот(им) – друг и душеприказчик Феофраста и Демут(аитис) Андрей, Демут(аитис) Воишнар, Демут(ович) Петр, современные белорусские фамилии – Демух, Демуха, Демушкин;

Доим(ах) Платейский и Доим(аитис) Римко, современные белорусские фамилии – Доймид, Даймида; Евн(ом) – брат Пифагора и Евн(евич) Бутвил, Евн(ович) Бортко, современная белорусская фамилия Евневич;

Силен из Калатии и Селен(аитис) Миколаи, современные белорусские фамилии – Селенкович, Селенцов, Селенчик, Селеня, Силендор, Силенко, Силенков, Силенуко;

Сим – казначей Дионисия и Сим(аитис) Борткус, современные белорусские фамилии: Симавин, Симага, Симагин, Симаго, Симак, Симака, Симакин, Симако, Симаков, Симакович, Симан и т.д.

Но вот подобные латинские имена собственные в отличие от древнегреческих отсутствуют. А это говорит о том, что легенда о происхождении летописных литвинов от римских патрициев просто кем-то придумана для каких-то целей. Кем и для чего?

Необходимо заметить, что уже во времена ВКЛ имена собственные аукштайтов и жемайтов отличались друг от друга. У аукштайтов и западных аукштайтов во времена ВКЛ в именах собственных использовались форманты «-ыс», «-ис», «-ас», «-яс», «-ос», «-ес», «-ус», «-юс», как для имен, так и для фамилий. Форманты «-оитис», «-аитис», «-оитя», «-аитя» на территории Аукштайтии и Западной Аукштайтии встречаются очень редко, и можно предположить, что их носителями являлись жемайты, по каким-то причинам переселившиеся на эти территории. У жемайтов же в фамилиях используются только форманты «-оитис», «-аитис», «-оитя», «-аитя», а в именах только «-ыс», «-ис», «-ас», «-яс», «-ос», «-ес», «-ус», «-юс».

Из всех книг Литовской метрики «Перапіс войска ВКЛ 1528 года» является на данный момент одной из самых полных для нашего исследования, так как здесь приводятся тысячи имен собственных и к тому же шляхты. Причем это самая ранняя перепись на сегодняшний день, в которой сохранились в большой степени этнические имена, как западных, так и восточных балтов, проживавших на территории ВКЛ. Ведь перепись войска ВКЛ через 39 лет в 1567 г. очень ярко показывает, как сильно изменились имена собственные на территории ВКЛ за это время. На смену древним именам пришли христианские, хотя этнические особенности имен собственных – их транскрипция – остались.

Рассмотрим и классифицируем имена собственные, приведенные в книге «Перпіс войска ВКЛ 1528 г.».

Как видим, многие литвинские имена собственные и имена собственные аукштайтов и жемайтов имеют один и тот же корень, что естественно, так как и первые, и вторые являются выходцами из одного и того же суперэтноса – балтов. Ведь то же самое наблюдается в любом суперэтносе: и у славян, и у германцев, и у древних греков. Правда, существуют и различия.

Так, у аукштайтов и жемайтов полностью отсутствуют имена собсnвенные с формантом  «-аило», хотя Великими князьями ВКЛ были и Ягаило, и Скиргаило и Свидригаило («й» в те времена отсутствовало в алфавите, и поэтому имена писались с «и»). Как же такое могло быть, если считать, что Великие князья ВКЛ были представителями восточных балтов?

Имена с формантами «-нт» и «-нд» очень мало использовались в то время у аукштайтов и жемайтов, но достаточно часто у литвинов. То же самое наблюдается и относительно имен с формантами «-вт» и «-вд», хотя и здесь, следует заметить, что Витовт был одним из самых ярких руководителей ВКЛ.

Но самый интересный момент наблюдается при анализе христианских имен собственных восточных балтов.

Известно, что есть универсальные имена собственные, которые на всех языках звучат одинаково – Игорь, Виктор, Александр и т.д. Но есть имена, которые характерны только для того или иного народа: Мойша, Зуся, Авраам – для евреев; Жан – для французов, Фриц – для немцев, Джон – для англичан, Хуан – для испанцев и т.д. Есть подобные имена собственные и у белорусов – Ясь, Якуб, Станюк, Пяцюля, Шымон (Сымон), Микола, Андрушко, и т.д. И вот здесь наблюдается такой факт: аукштайты и жемайты используют белорусские имена собственные, искажая, как выражаются летувисские ученые, их на свой лад: Ясь – Яс(ус), Яс(ас), Яс(оитис), Якуб – Якуб(ас), Якуб(аитис), Станюк – Станюк(ас), Станюк(аитис), Пятюля – Петюл(ис), Петюля(итис), Станько – Станк(ас), Станко(итис), Шымон – Шымон(ас), Шымон(аитис), Микола – Микол(ас), Микола(итис), Андрушко – Андрушк(ас), Андрушко(итис). Почему?

В «Переписи жемайтских волостей 1537 –1538 гг.» встречаются еще более интересные моменты – в фамилиях восточных балтов используются белорусские слова в восточнобалтской транскрипции: Дрозд(аитис), Дубок(ис), Кветка(итис), Клена(итис), Кринка(итис). Возможно, они что-нибудь означают на летувисском языке, но автор ничего подобного не нашел в словарях. Зато «дрозд» переводится на летувисский как stazdas, «дубок» – ažuolelis, «кветка» (цветок) – žiedas, «клен» – klėvas, «кринка» – pienpuodis. Как же так и почему?

Ведь всегда имена собственные перенимают у покорившего, а не у покоренного народа. Если бы основателями ВКЛ были восточные балты, то славяне ВКЛ перенимали бы как их имена собственные, так и написание своих имен собственных в восточнобалтской транскрипции, а не наоборот. И тогда на славянских территориях ВКЛ в то время можно было бы встретить Якубаитисов, Ясоитисов, Станюкасов, Кастусеитисов, Сымонасов, Миколаитисов, уже не говоря об истинно восточнобалтских именах собственных – Пушптаитисов, Капчусов, Болкусов и т.д. Почему же их не было на славянских территориях ВКЛ? Еще один казус истории?

Значит, и этот момент показывает, что восточные балты не были организаторами ВКЛ, а являлись покоренным народом.

Сейчас рассмотрим имена собственные в различных слоях дворянства Великого Княжества Литовского  по книге «Перапіс войска ВКЛ 1528 года».

Среди панов-рады, элиты Великого Княжества Литовского, численностью 43 человека, нет ни одного имени собственного в восточнобалтской транскрипции.

 Вот некоторые из них, которые с полной уверенностью можно отнести к западнобалтским: Кгалштолт, Миколаи Миколаевич Кгезкгаило(вич), Якуб Михаилович Монтовт(ович), Юреи Едко или славянским: Василеи Богданович Чиж, Якуб Жук, Александр Иванович Ходкевич и т.д. Причем, имена, фамилии и/или отчества некоторых литвинов имеют то же звучание, что и в современной Беларуси – Миколаи Миколаевич, Якуб Михаилович, т. е. ярко прослеживается переход западнобалтских имен собственных на имена собственные современных белорусов. В независимой же Летуве сегодня по их древнему обычаю отчества вообще отсутствуют. Почему же во времена ВКЛ литвины – элита государства – использовала отчества по славянскому обычаю, уже не говоря об отсутствии восточнобалтских формантов в их именах собственных? Кто же их заставлял это делать, ведь они – восточные балты – с точки зрения некоторых ученых были хозяевами ВКЛ? Правда, что же это за хозяева, которые не могут даже имена собственные писать по своему обычаю?!

Среди представителей второго реестра дел (это также паны-рада,врядники и некоторая знатнейшая шляхта) – 144 человека – также отсутствуют имена собственные в восточнобалтской транскрипции. 

Но зато кроме западнобалтских и славянских имен собственных – Павел Юндил(ович), Михаило Кирборт(ович), Витех Вижкгаил, Михаило Гаврилович, Юреи Олехнович и т.д. – имеется татарский представитель – Осаит Татарин.

Обратите внимание на имя. Оно татарское, не измененное – не Осаитис или Осаитас. Фамилия же Татарин – по современной белорусской транскрипции, а не летувисской – Татаринаитис или Татаринас. И таких примеров очень много в других книгах Литовской метрики: Булатович Мирза, Дахнович Махмет, Олешкович Мирза и т. д. Ни в одной книге Литовской метрики ни разу не встречается ни одно татарское имя собственное в восточнобалтской транскрипции в каком бы регионе ВКЛ они не проживали – на территории современной Беларуси, Летувы или на Украине. Почему? Ведь пришлый народ, а татары на территории ВКЛ являлись таковыми, всегда ориентируется на титульную нацию государства, в котором он поселился, а не на покоренные народы. В чем же дело? Опять исключение из общих правил?

При этом необходимо обратить внимание, что у татар ВКЛ были свои татарские писари, которые при написании имен собственных пользовались опять же общими правилами, принятыми в государстве. Значит, общими правилами в Великом Княжестве Литовском были старобелорусские, а не восточнобалтские. А значит, титульной нацией ВКЛ были литвины ВКЛ-белорусы, а не восточные балты. Примером тому могут служить фамилии татар в России, которые писались и сейчас пишутся по правилам титульного этноса этого государства – русских, образованные от татарского корня с использованием русских формантов «-ов», «-ев», «-ин»: Шаймиев, Закиров, Гайнутдин, Исмаилин и т.д.

В связи с этим возникает вопрос: Так кто же искажал татарские имена собственные в ВКЛ на славянский лад?

Среди «реестра почтов княжецких» (князей) – 43 человека – также отсутствуют восточнобалтские имена собственные. Но, как и в вышеприведенных примерах, наличествуют западнобалтские и славянские имена и фамилии – Андрей Сангушко(вич) Каширскии, Семен Ямонт(ович), Федор Михаилович Горскии, Андрей Тимофеевич Капуста, Костентин Конопля и др.

Тоже самое наблюдается и среди 71 человека «панов вдов воеводиных, старостиных и некоторой шляхты». И везде, как и среди панов-рады, западнобалтские  фамилии образуются от литвинского имени предка при помощи окончания «-ович», «-евич», а имена и отчества те же, что и у современных белорусов. При этом наблюдается такое явление – переход от двухсловного имени собственного к трехсловному – имя, отчество и фамилия. Причем фамилия часто берется  с окончанием на «-ии» — Каширскии, Горскии, Заберезинскии. В переписи 1567 г. подобное явление – фамилии на «-ии» – в больших количествах появляются уже и среди поветовых бояр. В элите же Великого Княжества Литовского такие фамилии в это время начинают преобладать.

При этом в таких фамилиях используется название собственного имения или название населенного пункта, в котором шляхтич проживает. Так, например, «Станислав Зарецкии з ыменья своего Заречя, Андрей Залесскии з ыменья Залесец», «Илия Ошметинскии, хоружий Бирштанский, з ыменья своего Ошметинского», «княгиня Ивановая Полонея Жижемская з ыменья своего Жижмы», «Ян Волменскии з ыменья своего Волминского», «Михайло Козинскии, каштелян Луцкий, з ыменья своего Козино» и т. д. Здесь же наблюдается и другая тенденция – названия имений происходят от фамилии владельца, используя формант «-ва»: «Мартин Матеевич Подеико з ыменья своего Подеиково», «Болтромей Миколаевич Довкгяло з ыменья своего Довкгяловского» и т. д. К началу XVII в. такая тенденция только усилилась.

Уже в переписи войска ВКЛ 1528 г. встречаются фамилии, произошедшие от имени предка с использованием форманта «-скии»: Кгинт – Кгинтовскии, Контовт – Контовскии, Будвил – Будвиловскии и т.д.

Здесь необходимо более подробно остановиться на процессе образования большинства фамилий литвинов. Как было сказано выше, они образуются от имени предка с помощью форматов «-ович», «-евич». В связи с этим возникают следующие вопросы: у каких народов прослеживаются фамилии с подобными формантами, и когда они появились на рассматриваемых нами территориях?

На первый вопрос можно ответить однозначно: фамилии с формантами «-ович», «-евич» относятся к славянским этносам, и, если они и встречаются среди населения других этносов, то это представители славян, иммигрировавшие сами или их предки на территории этих народов. Такие фамилии встречаются и у балканских славян – сербов, хорватов, словенцев, македонцев, и у поляков, и у белорусов, и у русских.

Первые упоминания подобных фамилий (отчеств) относится ко временам Киевской Руси и Полоцкого княжества, о чем говорят летописи. Причем, в зависимости от этноса количество фамилий с формантами «-ович», «-евич» по разным причинам варьируется.

Так, «в XV в. в Московской Руси с отчеством на «-ич» именовались лишь великие князья, князья и бояре, т.е. представители социальной элиты. Такая же ситуация сохраняется и позднее, в XVI – XVII вв.

Характерно, что в XVI в. боярские дети именовались поначалу с отчеством «-ов» и, только попав по праву рождения в бояре, — с отчеством «-ич».

Во времена Екатерины II в чиновничьей росписи указывается, что особы первых пяти классов должны писаться с отчеством на «-ич», лица шестых – восьмых классов – с отчеством на «-ов» и «-ин», а все прочие чиновники должны писаться без отчеств». Со временем отчества превратились в фамилии. Поэтому многие современные русские, имеющие фамилии с формантами на «-ович», «-евич» являются этническими белорусами, конечно же, не знающими об этом, так как этническая память очень коротка.

В ВКЛ было все не так. Каждый человек не зависимо от социального ранга имел право носить фамилии с формантами «-ович», «-евич». Поэтому-то среди белорусов так много подобных фамилий.

Для того, чтобы ответить на второй вопрос, необходимо вспомнить подписание договора литовских князей с галицко-волынскими князьями в 1219 г., где участвовали представители славянских родов Раушковичей и Боулевичей, пришедших на территорию современной Беларуси вместе с будущими псковским кривичами в середине первого тысячелетия нашей эры.

Но нам известно, что население восточнолитовских курганов, где, как считают ученые, проживали летописные литвины, не взаимодействовало на этническом уровне со славянами. Тогда каким образом и зачем литвины ВКЛ, если они были восточными балтами, почти поголовно, особенно шляхта, использовали фамилии со славянскими формантами «-ович», «-евич»? Почему в современной независимой Летуве от этих фамилий полностью (полностью!) отказались во времена истинной независимости после 1918 г., и они были изменены, используя вышеупомянутые форманты «-авичус», «-явичус»? Почему нельзя было их (эти форманты) использовать во времена ВКЛ, а необходимо было ждать сотни лет, пока летувисы не получили на самом деле собственную независимость? Или вообще, зачем восточные балты ВКЛ использовали эти форманты в своих фамилиях? Еще одна странность, которую стараются обойти ученые или свалить на нерадивых писарей?! Или это еще одно подтверждение образования литвинов ВКЛ-белорусов от летописных литвинов и славян?!

Ведь у представителей восточных балтов, не входивших в Великое Княжество Литовское, фамилий с формантами «-ович», «-евич» не наблюдалось как в средние века, так их нет и в настоящее время, например, у латышей. Почему?  Потому что для восточных балтов фамилии с формантами «-ович», «-евич» являются чуждыми, и привнесены в их обиход титульным этносом ВКЛ – литвинами ВКЛ-белорусами. Поэтому-то они, эти фамилии, были полностью изменены  летувисами на своей территории как только появилась такая возможность.

Имена собственные в восточнобалтской транскрипции появляются в «Переписи войска ВКЛ 1528 г.» только среди поветовых бояр. При этом они вообще не встречаются на территории современной Беларуси, за исключением одного из 79 человек из Лидского двора – Богдюса Бетевича, одного из 87 земян Берестейских – Матыя(с)а Матфеевича, двух из 118 человек из бояр Радунских – Янелиса Монтевича, Боняса Пекурновича и двух из 11 бояр Белицкого повета – Яна Манкуса, Стани(с)а Проствиловича.

Как распределились имена собственные с восточнобалтской транскрипциией в 1528 г. на той территории ВКЛ, которая сейчас относится к современной Летуве? (Часть территории двора Ошмена (Ошмян) входила в территорию так называемых восточнолитовских курганов).

Только 307 из 4465 воинов войска ВКЛ в 1528 г. с территории современной Летувы состояли из людей, имевших имена собственные в восточнобалтской транскипцией. (И это при том, что подсчитывались все люди, имена собственные которых имели хотя бы какой-либо намек на восточнобалтскую транскрипцию – восточнобалтскую транскрипцию имело или хотя бы имя, или фамилия/отчество.) Это составляет  6,87 % состава войска ВКЛ только с территории Летувы. А если определить процент восточнобалтских представителей со всей территории  ВКЛ, то сколько же это будет? Может кто-нибудь решится на такой подвиг, и подсчитает! Необходимо напомнить, что в переписи войска ВКЛ 1528 года участвовали только представители шляхты, т.е. дворяне, и перепись 1528 г. не охватывала всю территорию ВКЛ.

 

Имена собственные в ВКЛ. Часть 3

На территории Жемайтии по каким-то причинам в 1528 г. не переписывалась вся шляхта поголовно, как на других территориях ВКЛ. В Жемайтии же писалось имя собственное шляхтича и, если у него были братья или другие родственники, указывалось их число. Суммирование дает общее число в 4884 человека  при 374 шляхтичах с именем собственным в восточнобалтской транскрипции, что составляет уже около 7,7 %.

Если рассматривать состав войска ВКЛ с территории Жемайтии, то имеем совсем иные цифры. Всего в 1528 г. в войско ВКЛ было записано 2129 человек при 322 с восточнобалтскими формантами в имени собственном. Это уже составляет 15 %. А при переписи войска ВКЛ в 1567 г. с именами собственными с восточнобалтскими формантами с территории Жемайтии было еще больше – из 2502 человек 1009. Это составляет 40,3 %.

При этом следует отметить, что в некоторых Жемайтских волостях в 1528 г. вообще отсутствовали представители восточных балтов среди шляхты. Это волости Ретово, Бержаняны, Видукли.

Поэтому возникает законный вопрос: почему? Почему в войске ВКЛ 1528 г. да и 1567 г. так мало восточных балтов, т.е. аукштайтов и жемайтов? А, значит, почему восточные балты таким малым количеством представлены в важнейшем и высочайшем классе государства – дворянстве? Могут быть три ответа: или писари извратили имена собственные восточных балтов, как это внушают всем современные летувисские историки, и им все верят, или их было на самом деле очень мало, или восточные балты  использовали имена собственные литвинов ВКЛ-белорусов.

Первый ответ очень трудно укладывается в существующие порядки любого государства, когда какие-то писари извращают имена собственные не только рядовых дворян, но даже элиты государства. Ведь, среди панов-рады, врядников и знатнейшей шляхты имена собственные с восточнобалтской транскрипцией отсутствуют. Как же могли допустить такое все как самые знатные и богатые, так и все самые беднейшие представители шляхты? Ведь мы наслышаны о гордости даже бедной литвинской шляхты. Что же тогда говорить о руководстве государства! Как Великие князья Литовские и короли Польские подписывая указы и другие официальные бумаги, на которых были написаны их имена, не замечали, что писари коверкают их? И это продолжалось более трехсот лет! Могло ли такое быть? Очень и очень сомнительно! Они, Великие князья, что же, были безграмотны? Конечно, нет. Так почему же до нас дошли их имена без восточнобалтских формантов? Ответ прост – их имена и не имели этих формантов. Им их приписывают некоторые современные ученые.

Если бы искажение имен собственных писарями имело место, то такие нерадивые писари при обнаружении подобных промахов были бы наказаны по полной программе. Тем более писари не всегда оставались писарями. Например, писарь Богуш Боговитинович дослужился до державца и пользовался большим политическим влиянием в ВКЛ. Писарь Горностай Ивашко стал Новогрудским воеводою (1549 – 1551 гг.). Писарь Копоть Василевич упоминается среди панов–рад в «Перапісе войск ВКЛ 1528 г.». Как же такие «нерадивые» писари за свою работу получали такие  прекрасные повышения по службе? Кстати, великокняжеским писарем был и основатель известнейшего магнатского рода в ВКЛ Сапег Семен Сапега (середина XV в.), выходец из полоцких бояр.

Кроме того, во многих книгах Литовской метрики встречаются не только имена собсвенные писарей с современными белорусскими именами и фамилиями – Павел Нарушкевич, Лаврин Медзылесский, западнобалтскими – Богуш Боговитинович, Копоть (Василевич), Вежкгаил, Панюта, татарскими – Кулзиман, Тимирей, Берендей, но и писари с именами в восточнобалтской транскрипции, например, Венслявус – писарь виленского воеводы. Значит, и в этом вопросе летувисские ученые  наводят тень на плетень. Как же тогда эти писари (восточнобалтские) могли извращать имена собственные своих соплеменников – восточных балтов? Они-то ведь должны были бы знать, как пишутся восточнобалтские имена собственные.

Правда, необходимо признать, что писарей с восточнобалтскими именами собственными очень и очень мало в книгах Литовской метрики. Автор во всех изданных книгах Литовской метрики нашел только одно имя – Венслявус, хотя достаточно много славянских, западнобалтских и татарских. И здесь возникает вопрос: Как же литвины – руководители ВКЛ, если они были восточными балтами, не смогли почти за триста лет (на 1528 г.) научить письму и сделать писарями представителей своего этноса или представителей родственных народов – аукштайтов и жемайтов? Но вместе с тем они научили старобелорусской письменности пришлый народ – татар и все это время использовали в качестве писарей представителей некомплиментарных восточным балтам славянских этносов. И это притом, что писари в те времена играли очень важную роль в государственной машине. Не странно?

Странно, если считать, что литвины были восточными балтами. Но естественно, если литвины ВКЛ – результат этнического взаимодействия летописных литвинов и славян. Тогда и руководители, и писари – представители одного этноса – литвинов ВКЛ-белорусов – с одним официальным государственным языком – старобелорусским, а восточные балты – аукштайты и жемайты – некомплиментарные «прыслухаючыя» им этносы.

Зададимся вопросом: «Могли ли писари на самом деле «коверкать на старобелорусский лад летувисские фамилии»? Наверное, могли и не только летувисские, но и имена собственные представителей всех этносов, которые проживали на террритории ВКЛ. Но сознательно ли это делалось? Вряд ли. Ближе всего к истине то, что писари записывали имена собственные так, как они слышались. Об этом же пишут и сами летувисские ученые:

«Из многих дел видно, что писари излагают непосредственно в прямой речи показания сторон и свидетелей. Это уже не просто «сближение» с живым народным языком, а сам живой народный язык рядовых бояр, а иногда и крестьян, передаваемый писарями почти дословно».

Но если это «сам живой народный язык рядовых бояр, а иногда и крестьян», то и имена собственные должны быть такими, какие писарям говорили эти бояре и крестьяне.

Поэтому, такие имена собственные, встречающиеся в книгах Литовской метрики, как Ввоишаитис, Счепан или Щепан (от Степана), Доркгантович, Ыван, Ыыван, Кгедкголтаитис и др., которые иногда трудно и сейчас произносить, а тем более правильно написать на слух, подтверждают, что в те времена имена собственные записывались так, как произносились и слышались, и сознательно не коверкались. А, значит, если человек называл свое имя собственное с вышеуказанными восточнобалтскими формантами, то оно так и дошло до наших дней.

Правда, возникает вопрос, все ли восточные балты называли свои имена собственные с восточнобалтскими формантами? Ведь в наше время очень и очень редко кто из белорусов требует написания своего имени в белорусской транскрипции, уже не говоря о временах Советского Союза, хотя прошло не триста, а двести лет: Константин – Кастусь, Василий – Василь, Яков – Якуб, Иосиф – Язэп, Николай – Микола и т.д. Ведь нет такого, чтобы человек говорил Язэп, а ему записывали Иосиф, говорил Якуб, а писали Яков…

При рассмотрении вопроса коверкания имен собственных необходимо обратить внимание еще на один аспект. В процессе судопроизводства участвовали не только писари. Судьями-то были как раз вельможи. Или летувисские ученые считают, что вельможи были безграмотными? Это не только очень сомнительно, но и не подтверждается документами, так как в некоторых книгах Литовской метрики есть графа «Правили…», т.е. исправляли,  и перечисляются имена собственные вельмож, кто участвовал в конкретном судебном процессе и «правил».

Так вот, как раз правили-то вельможи. Это были, в первую очередь, воеводы и их наместники. А они должны были представлять как раз тот этнос, который и образовал государство, т.е. литвинов. И как же тогда литвины-вельможи могли пропустить неточности писарей в написании хотя бы своих имен собственных, уже не говоря обо всех остальных, особенно, имени Великого князя Литовского? Как эти же вельможи разрешали «коверкать» даже имена Великих князей? Ведь ни разу ни в одной из книг Литовской метрики не приводится имя Великого князя ВКЛ в восточнобалтской транскрипции! Как же могло такое быть?

Разве сейчас летувисы позволяют кому-нибудь убрать из своей фамилии восточнобалтские форманты? Нет, конечно! Разве во времена Советского Союза летувисские фамилии писались без них – восточнобалтских формантов, если человек их называл? Нет, конечно. Почему же они «позволяли» это делать во времена ВКЛ? Или у них в ВКЛ, в своем собственном государстве, если оно – государство – было восточнобалтским, о чем твердят современные летувисские историки, было меньше прав, чем в Советском Союзе? Но это же нонсенс! Советский Союз никак нельзя назвать государством, где титульным этносом были летувисы. Тогда как, если считать восточных балтов титульным этносом ВКЛ, они не могли иметь в «своем собственном государстве» даже правильное написание своих имен собственных?! Причем, в первую очередь, представители высших эшелонов власти. Не странно?

Даже больше. Все фамилии времен ВКЛ летувисские ученые стараются превратить в летувисские независимо от истинности написания. Так, например, «Перепись жемойтских волостей 1537 – 1538 гг.» составлена писарем Андреем Мацковичем. Причем, он, Андрей Мацкович, проживал в то время на территории Жемайтии и сам себя переписал, как «Андреи Мацкович», а не Андрис Мацкявячус. Летувисскими учеными эта перепись издана под его авторством, но в летувисской транскрипции – Андриса Мацкявичуса. И сейчас во всех упоминаниях данной книги используется летувисская транскрипция этого имени собственного. Почему? По какому праву?

Данный факт очень ярко показывает «научную» позицию летувисских ученых.

Во-первых, они, летувисские ученые, утверждают, что писарями в ВКЛ были славяне. Но фамилия Мацкович происходит от балтского имени Мацко, к славянам не имеет никакого отношения и переводится как маленький – mackas (лет.) – первая явная нестыковка.

Во-вторых, летувисские ученые считают, что славянские писари коверкали летувисские имена собственные. Андрей Мацкович жил в Жемайтии, и сам записал свое имя собственное по-старобелорусски без восточнобалтских формантов. То есть, «славянский» писарь с балтской фамилий сам исковеркал свое имя и фамилию. Вторая нестыковка. Можно ли представить человека, который сознательно непонятно по каким причинам коверкает свою фамилию и имя? Автору не возможно. А вам, уважаемый читатель?

В-третьих, переписанные им жемайты-крестьяне более чем на треть не являются восточными балтами, не имея в своих именах собственных восточнобалтских формантов, о чем более подробно будет сказано ниже. Зачем же «восточному балту» Андрису Мацкявичусу коверкать восточнобалтские фамилии жителей Жемайтии, которых он переписывал?

В-четвертых, и в переписи «летувиса» Андрея Мацковича по каким-то причинам, как и во всех переписях, сделанных «славянскими» писарями (переписи 1528, 1565 и 1567 гг.), все князья, все магнаты и большинство шляхты не имеют в своих именах собственных восточнобалтских формантов.

И в-пятых, летувисские ученые «установили историческую справедливость» и исправили оплошность человека, который допустил грубейшую ошибку почти 500 лет назад – неправильно написал свое имя и  фамилию. Вот это настоящая наука!

Есть еще один момент, который показывает, что с писарями в ВКЛ было все не так, как представляют некоторые ученые. Посмотрим, как проходили переписи в ВКЛ:

«Згодна з пастановай Віленскага сейма 1507 г. паны, княжата, зямяне, удовы і ўся шляхта абавязаны былі перепісаць людзей ў сваіх маёнтках і пад прысягай прадставіць спіскі гаспадару».Таким образом, оказывается, шляхта сама переписывала себя и своих подданных и под присягой передавала эти сведения писарям, которые отвечали за ту или иную перепись. Но шляхта-то знала имена собственные людей в своих маентках!

Тогда, если исходить из версии летувисских ученых о коверкании имен собственных, получается, что сама шляхта искажала имена и фамилии, в том числе, и свои, нарушая свою же присягу, неправильно записывая себя и людей в своих маентках, что являлось уголовноответственным актом и каралось по законам того времени. Могло ли такое быть? Очень и очень сомнительно. Зачем им это было делать? Это уже какой-то специальный лингвистический заговор по всей территории ВКЛ.

Корректнее говорить о другом: почему восточные балты, в том числе и шляхта, отказывались от своих имен собственных и переходили на белорусские, особенно на территории Аукштайтии? Об этом говорит такое явление, как совмещение имени в восточнобалтской транскрипции с белорусской фамилией, например, Юцус Петрович, Юрис Миколаевич и т. д., или, наоборот,  белорусского имени с восточнобалтской фамилией – Миколаи Довкгиаитис, Стас Яноитис. Ведь насильственного перевода имен собственных в ВКЛ на белорусский лад не зафиксировано ни в одном источнике, как это наблюдалось и наблюдается в настоящее время на территории Литвы и Латвии. Тем более, что в те времена фамилия больше была подобна на современное отчество и не передавалась по наследству, о чем говорит сравнение переписей войска ВКЛ в 1528 и 1567 гг.

Значит, сам человек решал, использовать восточнобалтские форманты или нет.

При этом необходимо обратить внимание еще на один интереснейший момент, – почему-то не на всех территориях ВКЛ и не во всех сословиях одинаково «коверкались» имена собственные восточных балтов «славянскими писарями». В Жемайтии, почему-то, имена собственные в XVI в. в восточнобалтской транскрипции записывались чаще, чем в Аукштайтии, как среди шляхты, так и среди крестьян. А в других регионах ВКЛ, кроме Жемайтии, Аукштайтии и Западной Аукштайтии, они вообще почему-то не встречаются. При этом в последних двух регионах их очень и очень мало, особенно среди шляхты. С чем это связано? Не с тем ли, что к середине XVI в. Аукштайтия и Западная Аукштайтия находились в составе ВКЛ уже почти 300 лет, а Жемайтия – немногим более 100?! А значит, влияние старобелорусского языка на население этой территории было намного меньше, чем в Аукштайтии и Западной Аукштайтии.

Так, в 1562 г. мыза Акнисту (около Бержанов, Жемайтия) передается державцу упитскому князю Ивану Тимофеевичу Крошынскому – заметьте, инициалы князя в славянском написании. Здесь же перечисляются «тяглые люди», т.е. крестьяне мызы: Мартин Кгенанос, Герман Кгенаинос, Якуб Нотеика, Янич Кгендянос с братом Андриясом, Андрис Аницуноч, Тумбол Томонос, Андреи Болтоникас, Енанас Галита, Андрис Карвиро, Юри Веженос, Енис Арбиталис, Маркан Втеикшанос, Андреи Татичанос с братом Бривчисом, Якуб Станевданис, Янис Станевданис, Бранчис Румпанос, Якуб Шустанис, Андреи Плюша, Антис Стирманос, Якуб Пучанис, Янис Бернатанис, Якубас Вятпунанис, Грицул Бунчикас, Янис Живортинис, Петр Кочукович, Юри Пурнанос, Янис Скрумалис.

Из 29 тяглых людей мызы Акнисту только три человека – Якуб Нотеика, Андреи Плюша и Петр Кочукович, имеют не восточнобалтскую транскрипцию своих имен собственных, остальные 26 – восточнобалтскую.

В 25 книге Литовской метрики боярину земли Жемайтской Яну Дирм(ович)у – балтская фамилия со славянским формантом «-ович» – передаются крестьяне Дирвяньской волости: Кгеловкис Гриц, Можус Пикеилоитя, Минсис Монтойтя, Можуитя Ендрикоитя, Кгедвил Еншаитис, Контмин Епшоитис, Ручус Дроикоичус, Юркис Кгелоитис, Личеика Меишоитис, Пиктюс Жомоикгоитис, Едимт, Будрель Можеикоитя, Кгоитис Труипаитис, Грицус Кгедбудаитис, Петрос Енчович, Мац Жакголоитя.

Из 16 крестьян, 15 имеют имена собственные в восточнобалтской транскрипции и одно только – Едимт – нет.

В этой же книге перечисляются люди Бирштаньского повета – уже Аукштайтия:  Довкгял Якубович, Богдан Милашевич, Кишкель, Воисмин Веинеикович, Миколай Довеневич, Довкгутис Мицевич, Нечус Путряшевич, Хведюс Невклювсевич, Ролеик Дочевич, Ед Пиктурнович, Станько Вомкгеикович, Ятвид Нетикшевич, Нетикша Янович, Юргкель Рурович, Новдюс Явнеикович, Сирмонт Воицавич, Токгис Димьятович, Токгис Димьятович, Рака Мицкович.

Здесь уже из девятнадцати имен собственных только шесть – Довкгутис Якубович, Довкгутис Мицевич, Нечус Путряшевич, Хведюс Невклювсевич, Новдюс Явнеикович, Токгис Димьятович – написаны в восточнобалтской транскрипции, остальные тринадцать – западнобалтские и славянские.

Дубиньские люди (недалеко от Гедройтей, также Аукштайтия): Якуб Пристав, Степан Десятник, Лаврин Якубович Нежа, Ондрык Кгоилешевич, Григор Сутревич, Лес Мартинович, Пиктнос Янович, Юркгел Бортунец, Вербило Довнепрович, Ян Брукдович Шунел, Микола Дорвовеж, Юно Пузырезич, Мотел Болтевич, Ютепко Чорны, Можико с братом Милкутевичи, Юшко Спастевич, Довкш Крупович, Ромейко Пурвянец, Ян Декгутевич, Римейко Кгрожовирка, Ян Ютович, Кгинждал с двумя братьями Петром и Римутем,  Дакш, Нетикша, Довкгаило, бояре Добко, Юхно Нецович, Петко Голтан, Воитех Ондрошевич.

Из 31 имени собственного только одно – Пиктнос Янович – в восточнобалтской транскрипции.

И таких примеров достаточно много в других книгах Литовской метрики, где действующими лицами являются жители Жемайтии и Аукштайтии, особенно в «Пераписе жемойтских волостей 1537 – 1538 гг.» Правда, почему-то такие «неисковерканные» имена собственные чаще всего относятся к простым крестьянам. Почему? Почему рядом с «исковерканным» именем собственным шляхтича, т.е дворянина, часто стоят неисковерканные имена простых крестьян? Например, в Оболцах пану Судимонту Доркгевичу – славянское написание балтского имени и фамилии – передаются крестьяне: Клим, Тричис, Свирклис, Юрис, Добутис, Рименшис, Кунелевич, Монтеико, Доевлинко, Нореико, Микола, Мика, Судник, Малашко.

Что же, крестьяне в ВКЛ были в большем почете, чем шляхта? Еще один абсурд истории ВКЛ? Или все же имена собственные писались так, как слышались, и никакого коверкания их не было?! А значит, были литвины ВКЛ-белорусы со славянскими именами собственными, с балтскими именами без восточнобалтских формантов, и были аукштайты и жемайты, балтские имена собственные которых имели эти форманты.

В «Переписи жемойтских волостей 1537 – 1538 гг.» приводятся имена собственные третьего сословия, т. е. крестьян и некоторых поседных бояр, которые «на пошлину на двор орати не идут, толко поседа дают по шестнадцати грошей».

Балтские имена собственные среди крестьян преобладают в отличие от шляхты. Причем, многие крестьянские имена собственные  не встречаются среди дворян. Как и в переписи 1528 г. имена собственные литвинов ВКЛ-белорусов имеют те же корни, что и имена собственные аукштайтов и жемайтов, так как относятся к одному и тому же суперэтносу – балтам. В этой переписи количество балтских имен собственных намного больше, чем христианских. Ведь крестьяне всегда были более консервативны. Поэтому данная перепись очень интересна как с точки зрения изучения имен собственных времен ВКЛ, так и фамилий белорусов современности.

 

Имена собственные в ВКЛ. Часть 4

Из 6144 человек, упоминаемых в переписи, 4054 с именами собственными в восточнобалтской транскрипцией. А это составляет 66 % от всего переписанного крестьянского населения Жемайтии. Как же так? Ведь в переписи войска ВКЛ 1528 г. только 15 % шляхты из Жемайтии имели имена собственные с восточнобалтским формантами. Почему? Почему такое несоответствие – 15 % и 66 % – более чем в четыре раза? Опять пресловутая писарская проблема? Почему представители восточных балтов с территории Аукштайти и Западной Аукштайтии в войске ВКЛ 1528 г. исчисляются всего 52 человеками? Да и почему на территории Жемайтии 34 % крестьян – литвины ВКЛ-белорусы? Как они туда попали?

Обратимся вначале к территории Жемайтии.

Известно, что в Великом Княжестве Литовском существовало сословие панцирных баяр. Чаще всего поветовые бояре и составляли их большинство. В переписях войск ВКЛ 1528 и 1567 гг. как раз отражена их численность. Это были военнослужащие люди, которые рекрутировались из земян, сельских мещан и свободных людей. Они имели определенные права и обязанности. Основные права панцирных бояр: передача по наследству шляхетства, бесплатное использование земли, сохранность маентков, подаренных властью, запрещение использования их на другой службе, кроме военной. Судить их имел право только суд. В обязанности панцирных бояр входило: постоянная готовность к войне, наличие хорошей лошади с седлом и хорошего оружия. 

Часть панцирных бояр власти ВКЛ селили на свободных землях вдоль границы. Они являлись приграничным военным щитом государства. А земли Жемайтии всегда были приграничными.

К этому необходимо добавить, что раздача земель в ВКЛ была одной из самых важных и основных наград дворянству за службу на благо Великого князя и ВКЛ. А Жемайтия вошла в состав ВКЛ только в 1422 г. – это почти сто лет до переписи 1528 г. (Жемайтия, по сути дела, являлась одним из последних территориальных приобретений ВКЛ.)  Значит, эти последние сто лет жемайтские земли и раздавались властью ВКЛ как панцирным боярам, так и иной шляхте  как награда за службу.  Но как видим из переписи 1528 г. в высших эшелонах власти присутствуют только представители литвинов ВКЛ-белорусов, а среди панцирных бояр преобладают те же литвины ВКЛ-белорусы. Значит, они и представляли тот контингент, которому и раздавались, в большинстве своем, в награду земли Жемайтии, о чем говорят и Литовская метрика, и переписи войска ВКЛ, где отражены подобные награждения.

Например, в «Переписи жемайтских волостей 1537 – 1538 гг.» приводятся имена собственные представителей княжеского сословия: князь Капуста, князь Осовицки Михаило и т. д. Князья с именами собственными в восточнобалтской транскрипции здесь отсутствуют. То же относится и к держателям имен собственных со словом «пан», которые занимали достаточно высокое социальное положение в Великом Княжестве Литовском, следующее после князей. Их еще называли магнатами. Среди них также нет ни одного имени собственного с восточнобалтскими формантами. Вот некоторые из них: Белы Андреи, Билевич Каспар, Бородатыи Ян, Волоткович Станислав, Ганусович Адам, Солтан Иван Андреевич – подскарбий дворный, Миткович Богдан, Скоп – державца скирстимонский и т.д.

Поэтому в Жемайтии и наблюдается такое большое количество шляхты с именами собственными литвинов ВКЛ-белорусов. Они были переселены с территории Литвы – современной территории Беларуси, юго-запада и юго-востока Летувы – на территорию Жемайтии. Поэтому-то при переписи 1528 г. в Жемайтских волостях Ретово, Бержаняны и Видукли вообще отсутствуют среди шляхты восточнобалтские представители.

Посадниками были не только литвины ВКЛ-белорусы. Ими же становились и представители аукштайтов и жемайтов, хотя количество последних было очень мало. Возникает естественный вопрос: почему? Ведь более удобно, особенно экономически, было бы использование в роли панцирных бояр представителей коренного населения того или иного региона: в Жемайтии – жемайтов, в Аукштайтиим – аукштайтов. Но это экономическая составляющая данного процесса. Ведь главное в этом явлении – политическая составляющая.

Панцирные бояре – это армия ВКЛ, хорошо вооруженная. А оружие может быть использовано не только для защиты территории  от внешних врагов. Оно может быть использовано и против самой власти, тем более представителями иных этносов, причем некомплиментарных, каковыми были восточные балты – аукштайты и жемайты – по отношению к титульному этносу ВКЛ – литвинам ВКЛ-белорусам.

Сомнительно, чтобы руководители ВКЛ забыли политику управителей Жемайтии до вхождения ее в Великое Княжество Литовское. Поэтому с этой точки зрения естественно выглядят статистические данные переписей войска ВКЛ в 1528  и 1567 гг., где превалируют литвины ВКЛ-белорусы, что еще раз подтверждает, кто был хозяином в Великом Княжестве Литовском.

Ведь, если бы титульной нацией ВКЛ были восточные балты, то подобные явления мы наблюдали бы на славянских территориях Великого Княжества Литовского, особенно, в приграничных районах с Россией, где также было достаточно большое количество панцирных бояр. Только здесь должны были бы преобладать представители восточных балтов и особенно населения восточнолитовских курганов, так же как, например, русские, как титульная нация, преобладали и преобладают на территории Российского государства. А на территории Аукштайтии и Жемайтии проживали бы одни восточные балты. Но такого-то не было. Все было наоборот.

В ВКЛ была еще одна прослойка населения, которая имела особенные права и обязанности. Это были «новоседы» – крестьяне, которые переселялись на свободные земли, т.е. переселенцы, о которых почему-то в научной литературе полное молчание. У них были экономические привилегии – несколько лет они вообще освобождались от налогов, а затем какое-то время должны были платить определенный небольшой налог за землю. И только после этого с них требовали уплату полного налога.

«А то новоседы, которыи сего лета осели, мают 3 года воли седети… А то новоседы, которые как други год, як осели, от земли дают 10 гр., а как три годы выидут, так от того будут давати, чем будут пахати».

Из имен собственных новоседов, приведенных в переписи жемойтских волостей 1537 – 1538 гг., видно, что переселялись в Жемайтию, как литвины ВКЛ-белорусы, так и аукштайты. Жемайты также переселялись с одного места на другое.

Так, например, двор господарский Скерстомони в волости Коршово состоял из 62 семей, из которых 28 – новоседы: Петко Можутевич, Моткус Судикаитис, Якуб Мацович, Матеи Станевич, Андрушко Акгирдович, Бутко Кловоминович, Венцкус Мартинович, Грин Вилкишкис, Юри Васидаитис, Мацыс Бертошевич, Андрушис, Стан Янович, Петко и Лютко Довкгетовичи, Михаило Матеевич, Юри Мицкович, Сенко Твирбутович, Римко Бутевич, Бутко Якгиминович, Ромашко Буивидович, Ян Андреевич, Мако Можуикович, Мартин Довтортович, Минкгел Юхнович, Мицко Якгелович, Юри Мартинович, Бортко Якгминович, Станис Кгедвинович.

Из 28 имен собственных новоседов господарского двора Скерстомони только семь имеют восточнобалтскую транскрипцию – Моткус Судикаитис, Венцкус Мартинович, Грин Вилкишкис, Юри Васидаитис, Мацыс Бертошевич, Андрушис, Станис Кгедвинович. При этом, двое – жемайты, пятеро – аукштайты, как видно из имен собственных. Двадцать один новосед – это литвины ВКЛ-белорусы, количество которых в господарском дворе Скерстомони (Жемайтия) в три раза больше, чем представителей восточнобалтского населения ВКЛ.

Еще одним моментом, подтверждающим, что на территорию современной Летувы переселялись литвины ВКЛ-белорусы, являются белорусские слова в названиях населенных пунктов в Жемайтии, Западной Аукштайтии и Аукштайтии в середине XVI в.: Трышкі, Покраі, Крынічын, Панямунь, Папелі, Ракішкі, Купішкі, Новае Мястэчка, Высокі Двор, Цітавяны, Мітава, Смолвы, Пянянкі, Пабойск, Рогава, Муснікі, Лідавяны, Крокі, Казлішкі, Малаты, Вяпры, Свянцяны, Срэднікі, Дубінкі, Вясы, Панядзелі, Траўні, Падбярэззе, Ужугасць, Папорці, Крокі, Зязюлькі, Ваўкавішкі, Драбенікі, Стаклішкі, Свядасць і т.д. Кто же их так назвал? Не восточные ли балты? Конечно же, нет, да и зачем им это? Тем более, что они, восточные балты, в это время не имели даже возможности иметь восточнобалтские названия своих городов и деревень в восточнобалтском написании. Названия всех населенных пунктов писались по-старобелорусски, о чем более подробно было сказано в главе «Комплиментарность этносов».

Многие белорусские названия населенных пунктов на территории современной Летувы во времена ВКЛ имели такие же или подобные названия на территории Беларуси: Крынічын – Крынічка, Крыніца, Крынічны; Панямунь – Панямонцы; Папелі – Папелева; Купішкі – Купічы, Купіск; Цітавяны – Цітоўка (2); Траўні – Траўна; Рогава – Рогава; Казлішкі – Казлы (4), Казловічы; Вяпры – Вяпры; Муснікі – Мусічы; Лідавяны – жыхары г. Ліды; Срэднікі – Срэдняя; Дубінкі – Дубінка; Падбярэззе – Падбярэзь; Ваўкавішкі – Ваўковічы; Драбенікі – Драбенікі і т.д. Каким же образом названия белорусских городов и деревень были перенесены в Летуву, особенно в Жемайтию?

Естественно, что это сделали переселенцы из этих населенных пунктов. (О явлении перенесения названий населенных пунктов с одних территорий на другие более подробно смотрите в главе «События смутного времени в России».)

О том, что белорусы переселялись, жили и сейчас живут на территории современной Летувы говорят антропологические исследования (по размерам костей человеческого тела) советских ученых, проведенные еще в начале 60-х годов XX ст. Валдайско-верхнеднепровский антропологический комплекс – это никто иной, как современные белорусы. И этот антропологический комплекс – читай белорусы – живут и даже преобладают сегодня на некоторых территориях современной Летувы.

Очень интересным подтверждением явления переселения литвинов ВКЛ-белорусов на территорию современной Летувы в частности и по всей территории Великого Княжества Литовского вообще являются генетические исследования современных ученых.

В 2005 г. очень маленьким тиражом – всего 300 экз. (к сожалению) – издана книга доктора биологических наук Аляксея Мікулича «Беларусы ў генетычнай прасторы. Антрапалогія этнасу» – результат более чем тридцатилетних экспедиционных исследований. Здесь приводятся очень важные для нас схемы, где показаны территории, куда более всего переселялись белорусы. Одной из таких территорий является территория современной Летувы.

Если для более полной картины таких переселений  сравнить схемы , где представлена территория белорусского этноса на основе этнолингвистических исследований, территория белорусского этноса на основе антропологических исследований и где это же самое рассмотрено на основе современных и очень точных генетических исследований, увидим, что подобие на всех четырех   схемах поразительное.

В связи с такими переселениями, как князей, магнатов и панцирных бояр, так и крестьян, у читателя может возникнуть вопрос: если литвины ВКЛ-белорусы переселялись на другие земли – в Жемайтию и Аукштайтию, а также и на Украину, о чем будет сказано в главе «События смутного времени в России», то откуда же их столько взялось? Ведь на исконно литвинских территориях – на территории современной Беларуси, юго-западе и юге-востоке современной Летувы – заселенность так же была большой для тех времен.  Почему же так мало было населения восточных балтов на своих землях, хотя они не переселялись на другие территории Великого Княжества Литовского, как это наблюдалось с литвинами ВКЛ-белорусами?

Для решения этой проблемы необходимо возвратиться к теории этногенеза Льва Гумилева, которую так не любят профессиональные историки.

К середине XVI в. этносу литвинов ВКЛ-белорусов было около 500 лет – примерно 35 лет в человеческом летоисчислении. Это вершина развития любого этноса, как политическая и экономическая, так и вершина демографическая. Любой этнос, находясь в определенной фазе этногенеза переживает и демографические подъемы и спады, совпадающие с подъемами и спадами пассионарности. Поэтому к середине XVI в. представители литвинов ВКЛ-белорусов имели возможность поддерживать высокий уровень заселенности для того времени не только в самой Литве, но и на других территориях, в том числе Жемайтии и Аукштайтии.

Сами же жемайты, а тем более аукштайты были достаточно старыми этносами. Жемайтам к середине XVI в. было около 1000 лет, как сейчас белорусам, а аукштайтам и того больше. Поэтому количество их населения не росло так быстро, как у литвинов ВКЛ-белорусов, а, возможно, даже уменьшалось, как это видно в настоящее время со старыми этносами, в том числе белорусским и русским. Об этом говорит хотя бы количество братьев у представителей этих этносов на территории Жемайтии при переписи войск ВКЛ 1528 г. Максимум братьев, встречающихся в этой переписи в одной семье восточных балтов – три, а в семье литвинов ВКЛ-белорусов – восемь (волость Коршово) при более часто встречающихся многодетных семьях у последних. Попробуем проиллюстрировать это на демографическом состоянии современных этносов.

Русский этнос на протяжении длительного времени демонстрировал демографический подьем. Его представители были расселены на огромных территориях – 1/6 суши земного шара. Русские эмигрировали с 1959 по 1989 гг. по союзным республикам Советского Союза. При этом в самой России оставалась ничтожная часть от прироста русского населения: 1959 – 1970 гг. – 10,3 %, 1970 – 1979 гг. – 5,4 %, 1979 – 1989 гг. – 5,7 %.

В настоящее время, когда русский этнос входит в инерционную фазу этногенеза (ему около 725 лет на 2005 г.), смертность преобладает над рождаемостью. Каждый год количество населения России уменьшается почти на 1 млн. человек. И это  притом, что у некоторых этносов, находящихся в составе Российской Федерации, рождаемость намного превышает смертность.

Например, перепись 1970 г. в СССР показала численность чеченского народа по всему Советскому Союзу в 600 тыс. человек. Последняя перепись (начало XXI в.) – более 1 млн. человек только в самой Чечне. А ведь за время Чеченских войн были и убитые, и беженцы. Почему же такой рост? Из-за ислама? Но ведь ислам не только в Чечне. Ислам и в Азербайджане, и в Иране, и в Ираке и других странах. Но в этих странах, если титульная нация не является молодой, численность населения не увеличилась в подобных пределах – почти в два раза за тридцать лет. При этом современному чеченскому этносу в настоящее время около 430 лет, что в перерасчете на жизнь человека – всего 29 лет – самый расцвет жизни.

Что-то подобное происходило и в этносе литвинов ВКЛ-белорусов в XVI в., о чем говорят ученые, занимающиеся демографическими проблемами в Великом Княжестве Литовском:

«Можна прыняць, што у 1528 г. насельніцтва ВКЛ складала крыху больш за 2 млн чалавек.  …Да 1567 г. насельніцтва ВКЛ вырасла прыкладна да 3 млн. чалавек».

За 39 лет население ВКЛ увеличилось на 50 %. И это притом, что на территориях современной Летувы и современной Украины, входивших в ВКЛ, проживали этносы – аукштайты, жемайты, русины киевской Руси, волыняне – находящиеся в инерционной фазе этногенеза, когда смертность превалирует над рождаемостью.

В превалировании смертности над рождаемостью в современной России многие ищут экономическую причину. Если согласиться с ними, то необходимо тогда признать, что в России, например, XVIII в., когда рождаемость в стране намного превышала смертность, экономическое положение большинства населения было лучше, чем сейчас. Но это же не так. Зато в 1780 г. русскому этносу исполнилось 500 лет – 35 лет в человеческом летоисчислении, как и литвинскому к середине  XVI в.

И как можно объяснить демографические проблемы современных западных высокоразвитых стран, у которых экономическое положение прекрасное, но этнос старый? Почему у них демографический вопрос решается с помощью эмигрантов?

Вот как в России изменялся прирост русского населения на протяжении 32 лет – 1957 – 1989 гг.:

1957 – 1970 гг. – 13, 1 %,

1970 – 1979 гг. – 6,5 %,

1979 – 1989 – 5,7 %.

Через 22 года (1957 – 1979 гг.) прирост уменьшился почти в два раза. И это при том, что народ в середине 70-х годов жил намного лучше, чем в конце 50-х.

Подобная демографическая ситуация  была до недавних пор и у нас белорусов, да и сейчас еще существует. Ведь после Второй мировой войны численность населения Беларуси достигла предвоенного уровня не за счет высокой рождаемости белорусов, а, в первую очередь, за счет миграции, и, особенно, русских.  Прирост численности населения Беларуси в 1957 – 1970 гг. за счет эмиграции русского населения 42, 3 %, 1970 – 1979 гг. – 20,9 %, 1979 – 1989 гг. – 18,3 %. То есть, почти половина прироста населения Беларуси с 1957 по 1970 гг. составляли эмигранты из России.

После получения независимости в начале 90-х годов XX ст., когда поток переселенцев почти прекратился, количество населения страны стало уменьшаться. И только в 2004 г. рождаемость сравнялась со смертностью. Что это? Начало нового процесса вхождения в явную фазу этногенеза нового молодого белорусского этноса, о чем подробнее будет сказано в «Заключении», или это демографическая случайность?

К сожалению, это демографическая случайность. По сообщению Министерства статистики и анализа РБ население Беларуси за первое полугодие 2005 г. сократилось почти на 29 тысяч человек, хотя родилось на 314 человек больше , чем за тот же период 2004 г.

Подобные процессы – заселение территории шляхтой, панцирными боярами и новоседами, которые проходили на территории Жемайтии в XV – XVI вв., Аукштайтия пережила намного раньше. Ведь до разгрома Тевтонского ордена и включения земель Жемайтии в ВКЛ (1422 г.), Аукштайтия и, особенно, Западная Аукштайтия были приграничными зонами ВКЛ, причем очень важными. К этому необходимо добавить, что провозглашение г. Вильно столицей ВКЛ привнесло в переселение литвинов ВКЛ-белорусов на территорию Аукштайтии и Западной Аукштайтии новую волну. Ведь прекрасно известно, что столица – это финансовый центр государства. И многие ищут в ней или около нее свою лучшую долю. Поэтому становится достаточно ясно, почему на территории Аукштайтии так мало имен собственных с восточнобалтскими формантами. К этому необходимо добавить ассимиляцию аукштайтов литвинами ВКЛ-белорусами. Ведь к середине XVI в. Аукштайтия уже триста лет находилась в литвинском государстве, а Жемайтия – всего около ста лет. Мы, белорусы, прожив только 200 лет не в своей собственной стране, а в Российском государстве, также потеряли многие особенности белорусских имен собственных.

Окончания на «-и» в фамилиях были заменены на «-ий» с превращением «ў» в «в» – Янкоўскі – Янковский. Фамилии с  буквой «а» на конце были изменены на «о» – Тачила – Тачило, Алёхна – Алехно и стали «украинскими». Якубы превратились в Яковов, Язэпы – в Иосифов, Васили – в Василиев, Миколы – в Николаев, Кастуси – в Константинов, Змицеры – в Дмитриев и т.д. А как часто мы встречаем сегодня Сымонов, Ясей, Андрушков, Пятюль? 

Нет ответа еще на один вопрос, если исходить из точки зрения ученых, что литвины были восточными балтами: Почему литвины, занимавшие высшие уровни в социальной лестнице общества ВКЛ того времени, переходили на современные белорусские имена собственные, а не на летувисские? Так, например, Ян Юрьевич Заберезинский (почему не Янас Юрьявичус Заберезинскас?) род свой выводил от князя Жигимонта Кейстутовича Римвида. От Монивида (герб Лелива) идут роды Олехновичей, Вяжевичей, Глебовичей, Кухмистровичей, Ижиковичей, Дорогостайских – почему не Олехновичюсов, Вяжевичюсов, Глебовичюсов, Кухмистровичюсов, Ижиковичюсов, Дорогостаискисов? От рода Явнута Волимунтовича (герб Задора) – Кежгайлы, Станкевичи, Кондратовичи (Волимунт – Явнут-Ян, Кежгайло, Румбольд, Шедибор-Мацей, Судивон, Гудигерд, Сегебут – Михал, Ян, Добеслав, Михал – Станко (Станкевичи), Конрад (Кондратовичи), Станислав, Николай); от Ямонта – род Подберезинских, и т. д. В этом отношении очень интересно рассмотреть родословную рода Гедиминовичей.

Прародителем рода считается Скалмант – князь Литовский, родившийся около 1220 г. Второе колено: Бутигейд и Пукувер-Бутивид. Третье колено: Витень, Гедимин, Войн, Теодор и Маргер. Четвертое колено: Жвелгайт, Витовт (ум. 1337), Монвид, Наримунт (Глеб), Ольгерд, Евнут (Иван), Кейстут, Корьят (Михаил), Любарт (Дмитрий) и Любко. Пятое колено: Михаил, Александр, Юрий, Патрикий, Симон, Вингальд (Андрей), Дмитрий, Константин, Олелько (Владимир), Теодор, Ягайло (Владислав), Скиргайло (Иван), Корибут (Дмитрий), Лугвен (Симеон), Коригайло (Казимир), Свидригайло (Лев, Болеслав), Михаил, Войшвил, Потырк (Патрикий), Войдат, Бутовт (Генрих), Витовт Великий (Вигант, Александр), Товтивил (Конрад), Сигизмунд Кейстутович, Юрий, Александр, Константин, Федор, Лев, Василий Дмитрий, Федор, Дмитрий, Михаил, Федор.

Почему же нет имен собственных в восточнобалтской транскрипции, но чем старше становится род, тем больше имен современных белорусов, причем их написание ничего не имеет общего с восточнобалтским (летувисским)?

При этом очень интересны ссылки летувисов на род Пoлемона (герб Калюмна), где имя одного из его представителей имеет восточнобалтскую транскрипцию. Это Кунос (умер около 1040 г.). По этому имени и по легенде о том, что он основал город Ковно (Каунас), многие летувисы, да и представители других народов делают далеко идущие выводы. Корректно ли это? Рассмотрим этот древнейший литвинский род.

Основатель рода Пoлемон родился около 900 г.

Второе колено: Борк, Кунос и Спера.

Третье колено: Гимбут, Кернус.

Четвертое колено: Живинбунд, Монтвил.

Пятое колено: Неман, Викинт, Ердивил.

Шестое колено: Мингайло.

Седьмое колено: Скирмунт, Гинвил.

Восьмое колено: Любарт, Тройнат, Писимонт, Борис.

Девятое колено: Альгимунт, Стег, Рингольд, Рогволод.

Десятое колено: Довспрунг, Ердивил, Миндовг, Глеб.

Одиннадцатое колено: Тройнята, Довмонт (Арвид), Товтивил, Войшелк, Руклис, Реплис.

Двенадцатое колено: Иван, Константин.

Как видим, в роде Палемона из 34 имен восточнобалтскую транскрипцию имеет не только Кунос, но еще три имени: Кернус, Руклис и Реплис, хотя во многих источниках младших сыновей Миндовга называют не Руклис и Реплис, а Рукля и Репля. Остальные 25 – западнобалтскую транскрипцию, одно имя – Рогволод – славянское, четыре – Борис, Глеб, Иван, Константин – христианские. По законам Аристотелевой логики, которой пользуется в настоящее время все человечество, весь род Полемона необходимо отнести к западным балтам, так как большинство имен собственных имеют западнобалтскую транскрипцию. Но если же стать на сторону летувисов, которые, наверно, посчитают, что и здесь славяне исковеркали имена собственные, то возникает следующий вопрос: почему в генеалогическом древе рода Полемона оставлены не исковеркаными четыре имени? А в генеалогическом древе еще одного древнейшего литвинского рода Довспрунга (род. около 900 г.) герб Гипоцентавр из 48 имен собственных только три имеют восточнобалтскую транскрипцию, одинадцать – славянские и христанские, а 34 – западнобалтские?

Основатель рода Довспрунг.

Второе колено: Живибунд I.

Третье колено: Живибунд II.

Четвертое колено: Куковойт.

Пятое колено: Свалгат, Утен.

Шестое колено: Свинторг.

Седьмое колено: Гермунд, Траб, Гилигин, Довмонт (Тимофей).

Восьмое колено: Ромунд.

Девятое колено: Наримунд, Тройден, Хольша, Довмонт, Гедрус.

Десятое колено: Пелас, Лиздейко, Римунд, Гинвил.

Одинадцатое колено: Войшел (Вершило), Бинойн, Бубейт, Хурда.

Двенадцатое колено: Сырпуций, Довмон, Ямонт.

Тринадцатое колено: Гжегож Остык, Дорги, Войтк, Петраш, Гогул-Юргис.

Четырнадцатое колено: Радзивил, Станко Щесный, Нивер, Токар, Рак, Бартоломей, Адам, Николай, Мартин.

Пятнадцатое колено: Пицек, Ивашко, Нарбут, Матеуш, Кристоф, Габриель.

Не логичнее было бы «коверкать» уже все имена собственные? Или все-таки род Полемона и род Довспрунга на самом деле были такими, какими они дошли до наших дней с западнобалтскими, восточнобалтскими, славянскими и христианскими именами собственными? Правда, в таком случае возникает другой вопрос: Как восточнобалтские имена могли попасть в западнобалтские роды?

Есть два объяснения этой ситуации: или матери Куноса, Кернуса, Руклиса и Реплиса, а также трех человек из рода Довспрунга – Гедруса, Пеласа и Гогул-Юргиса были представительницами восточных балтов и назвали своих сыновей восточнобалтскими именами, или они были названы своими родителями в честь каких-то  восточных балтов, близких им.

Первую гипотезу подтверждает генеалогическое древо рода Полемона. Женой Гинвила (1125 – 1199) была Мария – княжна Тверская, т.е. славянка. Их сын был назван Борисом (1146 – 1206), а внук и правнук – Рогволодом и Глебом соответственно. При этом необходимо отметить, что Кернус являлся сыном Куноса, как Рогволод – сыном Бориса.

Поэтому имена собственные с восточнобалтскими формантами в генеалогических древах литвинов еще больше подтверждают тот факт, что коверкание имен собственных как среди летописных литвинов, так и среди литвинов ВКЛ-белорусов отсутствовало.

История Российской империи очень ярко показывает, что происходит с именами собственными при завоевании тех или иных этносов. Например, в Азербайджане еще до захвата ее территории Россией в фамилиях очень часто использовался формант «-заде» – Ахмат-заде, Магомат-заде, Али-заде и т.д. После завоевания этой территориии Россией начали появляться на основе вышеупомянутых фамилий следующие: Ахматов, Магоматов, Алиев, а не наоборот, как представляют в настоящее время ситуацию с именами собственными в Летуве. Сейчас Азербайджан независимое государство. А фамилии людей опять становятся такими же, как до завовевания: Ахмат-заде, Магомат-заде, Али-заде.

И еще один пример. Мы с вами являемся свидетелями очень интересного и знакового события. Президент Таджикистана Мумомоли Рахмонов несколько лет назад возвратил свою фамилию к своим корням, отбросив русский формант «-ов», и стал Рахмоном.

Представители многих народов России, не имеющих никакого этнического отношения к русским, кроме как вхождение в Российское государство, сейчас носят фамилии с русскими формантами «-ов», «-ев», «ин» – и мордва, и чуваши, и чеченцы… Да и белорусы Гомельской, Могилевской и части Витебской областей, территории которых вошли в Российскую империю еще до поделов Речи Посполитой, в большинстве своем, имеют в фамилиях те же русские форманты.

Подобное пережили аукштайты и жемайты, а впоследствии и современный летувисский народ. Ведь после получения независмости в 1918 г. в Летуве было проведено несколько реформ имен собственных. Почти все нелетувисские фамилии были превращены в летувисские, и литвины ВКЛ-белорусы, в том числе, проживавшие на территории уже независимой Летувы, стали летувисами. Для этого даже были придуманы форманты  «-авичус», «-явичус», которых автор почему-то ни разу не встретил на страницах книг Литовской метрики.

Не встретил автор в Литовской метрике и фамилий типа Баранаускас, Янкяускас, Бразаускас, которые произошли от фамилий Бараноўскі, Янкеўскі, Бразоўскі, которых также было предостаточно на территории Летувы. В таких фамилиях белорусские форманты «-оўскі», «-еўскі» были заменены на летувисские форманты «-аускас», «-яускас». Ну, а фамилии с окончаниями на «-и» – Яблонскі, Дудзінскі, легко переводились на летувисский лад – Яблонскис, Дудинскис. И сейчас многие их потомки считают себя истинными летувисами, часто имея в корне своей фамилии белорусское слово, не задумываясь, каким образом такое могло случиться? А надо было бы задуматься!

Современные летувисские историки в одной из книг Литовской метрики честно признаются: «В наших примечаниях, как и в введении, фамилии известных исторических деятелей, названия городов и местностей дается в современном написании, например, Радвила, а не Радивил или Радивилович; Гоштаутас, а не Гоштовт или Гоштольт; Заберезинский, а не Заберезенский; Вильнюс, а не Вильно». А ведь это и есть переписывание истории! Тем более, что имена собственные Радивил и Радвила имеют совсем разные смысловые значения. Второе имя переводится как найденыш, а первое состоит из двух слов (летувисских) – rado и vylius – и переводится как любитель проделок или любитель лукавства, обмана.

В книге «Перапіс войск ВКЛ 1528 года» отражен еще один очень интересный для нас момент, – указаны имена собственные хоружих, т. е. командиров войска ВКЛ. И здесь то же явление – все имена собственные западнобалтские или славянские за исключением татарских подразделений. Там командиры имеют татарские имена собственные. Имена собственные в восточнобалтской транскрипции среди хоружих войска ВКЛ в 1528 г. отсутствуют. Вот некоторые из них с территории современной Летувы: Матеи Стецко(вич) – хоружий Пенянский, Ян Кгестовт(ович) – Лепуньский, Миколаи Феде(вич) – Высокодворский, Станислав Мацко(вич) – Бирштанский, Андрушко Богдан(ович) – Троцкий, Матеи Бернат(ович) – Курклевский;  в Жемайтии: Михаило Станьке(вич) – двор Вилькеа, Михно Рустеик(ович) – двор Велена, Матеи Бутко(вич) – волость Тондагола, Ян Некраш(евич) – двор Ясвоини и т. д. Даже хоружие из Жемайтии, уже не говоря об Аукштайтии, носят современные белорусские фамилии.

А вот фамилии ротмистров, назначаемые в 1561 г. в замки ВКЛ:

«Ротмистры пешие:

На замку Ревель: Вавринец Талинскии, Якуб Модревскии.

На замку Парнав: Антонеи Море Гишпан.

На замку Воиштень: Климонт Велиньскии.

На замку Вендень: Фридрих Волович.

На Ермесь Ян Клюковскии.

На Волигр Петр Миклашевскии.

На Трикать Ян Лопоть.

На Шваненборку Адам Оборскии.

На Матиенгавзен Андреи Вроньскии.

На Розытень Ян Корицки.

На Люцень Претьслав Оборскии.

На Дунемборк Борк Змиевскии.

На Трикать Балтромеи Стравиньскии.

На Коконгавсен Станислав Куницкии.»

И здесь нет восточнобалтских имен собственных. Не странно? Конечно, нет, если вспомнить, что представители восточных балтов не имели права занимать такие высокие посты в государстве, о чем позднее было отмечено в 9 артикуле третьего раздела Статута ВКЛ 1566 г.?!

«Але на достоинства и всякий вряд и свецкий не маеть быти обиран, ани от нас господаря ставлен, толко здавна продков своих уроженец великого князства  Литовского Литвин и Русин».

Поэтому-то восточнобалтские имена собственные и отсутствуют в элите общества ВКЛ.

Как уже упоминалось раньше, во многих книгах Литовской метрики встречаются имена собственные высших должностных лиц государства – воевод и/или их наместников XV – XVI вв. Присутствуют западнобалтские и славянские имена собственные. Вот некоторые из них: Монвид – воевода Трокский (1450 г.); Сенко Кгедголд(ович) – наместник Смоленский; Кгастовт – воевода Виленский  (1449 г.);  Моливид – воевода Трокский (1449 г.); Судивон – наместник Ковенский (1449 г.); Станислав Глебович – наместник витебский (1496); Монтовт – староста Жемайтский;  Станислав Янович Кгезгайло – староста Жемайтский (1493); Гастович Мартин – наместник Новогрудский (1493); Олбрахт Кгаштолт – воевода Полоцкий (1518 г.); Костевич Януш Станиславович – воевода Витебский (1514 – 1520); Петр Монтикгирд(ович) – воевода Новогрудский; Александр Солтан – наместник Бельский (1492), Глебович Ян Юрьевич – канцлер ВКЛ (1545 –1549); Нарбут Станислав – воевода Подляшский; Олехно Судимонт(ович) – воевода Виленский, канцлер (1483); Кишка Петр Станиславович – воевода Полоцкий (1521), Жемайтский староста (1532); Свирщевский Януш – гетман наемных войск и т. д. Имена собственные в восточнобалтской транскрипции и здесь не встречаются. Но зато довольно ярко прослеживается во времени переход имен собственных воевод или их наместников к современным белорусским именам собственным. Из всех изданных на настоящее время книг Литовской метрики автор нашел только два имени собственных из высшего эшелона власти ВКЛ в восточнобалтской транскрипции: Естахиус – князь, виленский каноник, ковенский мытник и Воиткус – наместник Волковысский. Почему? Извечно летувисская писарская причина?

То же относится и к именам собственным литовских послов. Во многих книгах Литовской метрики встречаются их имена. И опять та же картина: славянские имена – Костевич Юрий, Каспар Германович, Халецкий Михаил, западнобалтские – Легуш, Ивашка Сапежыч, татарские – Байраш, Берендей, Бердей, а восточнобалтские имена собственные отсутствуют. Не странно? Представители пришлого народа – татарского – имеют своих представителей во многих слоях общества – руководители среднего военного звена, писари, послы и т.д., а представители восточных балтов даже на этом уровне отсутствуют! Почему?

Но все становится на свои места, если используем предлагаемую гипотезу возникновения белорусского этноса из летописных литвинов, днепровских балтов и славян. Основу войск ВКЛ составляли «уроженцы Великого Княства Литовского» -  литвины и русины, как говорится в Статуте ВКЛ, из которых и образовался новый этнос литвинов ВКЛ-белорусов.

Поэтому-то на территории современной Беларуси имеется огромное количество населенных пунктов, произошедших от слов «литвин», «русин» и «русаки»

Изучение обширной литературы, а точнее большинства переизданных книг Литовской метрики, говорит о том, что имена великих князей Литовских не были популярны среди населения ВКЛ XIV – XVI вв. При исследовании данного вопроса принимались во внимание не только имена, но отчества и фамилии.

Имя собственное «Витень» встречается только один раз – Якуб Витень, боярин Городенский (Гродно). «Гедимин» – три раза: Нарко Гидминович, крестьянин Мерецкого повета; Кгедмин Кгедкговтович и Кгедмин Довкгинаитис – бояре волости Коршово; «Кейстут» – один раз – Миколаи Кестовтович, боярин Радунский.

Наибольшее число раз в данной литературе встречается имя собственное «Витовт»: Миколаи Б(В)итовтович, Щасныи Битовтя – бояре Нимежиса; Богдан Битовтович – боярин Лепуньский; Витовтович Воитко Якубович – пан из с. Ганусишки; бояриня Яновая Битовтович Святохна – воеводство Троцкое; Витовт – тивун плебана Межирецкого (около Волковыска); Витовтович Степан – Василишский повет; Битовт, Витовт Кирдвидович – бояре Трокской волости.

«Ягайло» встречается шесть раз: Ягло — человек (крестьянин) Волковысского повета; Мицко Якгелович – боярин из Ейшишек и «Якгоилович» — четыре раза в «Перапісе войск ВКЛ 1528 г.»

Даже имя Жигимонт встречается только четыре раза: Ян Жикгимонтович – боярин из Ейшишек; Жигимон Янович, Грегор Жигимонтович – бояре из земли Бяльской с. Радци; Жыкгимонт – сын Петра Красного Дубского. И это все! А ведь в используемой литературе встречаются имена собственные более 10 тыс. человек. Если учесть, что рассматривались не только имена, но и фамилии, а также отчества, то получается очень большая выборка – около 25 тыс. имен собственных за более чем 200 лет. При этом необходимо заметить, что только два раза используется восточнобалтская транскрипция: Щасныи Битовтя, Кгедмин Довгинаитис – фамилия восточнобалтская, а имя – в западнобалтской транскрипции. Распространение вышеупомянутых имен очерчивается территорией Западной Беларуси и Юга Летувы, где и проживали до образования ВКЛ летописные литвины.

Исследования же переписи жемойтских волостей 1537 – 1538 гг., т. е крестьян, дают совсем иные результаты. Фамилия Гедмин(аитис) встречается 11 раз, один раз – Гедмин(атис), девять раз – Гедмин(ович), шесть – Гедминт(аитис), четыре – Гедминт(ович), три – Кедмин(аитис) и пять раз – Кедмин(ович). Имена Гедмин и Гедминас здесь встречаются довольно часто.

Имя собственное Воишел встречается один раз и один раз – Воишел(аитис). По одному разу встречаются имена собственные Витов(ич) Пацус и Ольгирд(ович) Янушис. При этом необходимо обратить внимание, что в это время в ВКЛ фамилия человека еще не являлась названием рода и не передавалась по наследству из поколения в поколение. Она больше характеризовала отчество в современном понимании. Особенно ярко это проявляется при сопоставлении переписи войск ВКЛ в 1528 и в 1567 гг.   Здесь явно видно, что через 39 лет фамилии в одних и тех же поветах разные. При этом балтские имена собственные (и западно-, и восточнобалтские) встречаются очень и очень редко. Наблюдается массовый переход на христианские имена собственные.

Как видим, многие имена собственные Великих князей Литовских в восточнобалтской транскрипции, какими сейчас пользуются современные летувисские ученые и летувисское общество, в Литовской метрике не встречаются, а если встречаются, то очень и очень редко.

В таком случае возникает следующий вопрос: Почему же сегодня в Летуве используются имена собственные великих князей ВКЛ, а в Беларуси нет?

Христианство, как в Беларуси, так и в Летуве принесло не только новую веру, но и новые имена собственные. Михаил, Гавриил, Константин, Александр, Петр, Мартин, Юрий, Николай, Каспар и многие многие другие имена никак не являются славянскими, как считают некоторые. Это иудейские, древнегреческие и латинские имена собственные, имеющие определенное смысловое значение. Так, Виктор с латинского переводится как победитель, Петр с древнегреческого – скала, Александр с древнегреческого – мужественный, Алексей – защитник, Андрей – храбрый, Василий – царский, Георгий – земледелец  и т. д. Многие привнесенные христианством имена переделывались под местные колориты: Иоанн – Иван, Ян, Жан и т. д., Михаил – Михаило, Шимон – Сымон и др.

Витовт Чаропка пишет на эту тему так: «Сведчанне славянскай каланізацыі летапіснай Літвы, а таксама іншых балцкіх земляў і асіміляцыі балтаў мы бачым у славянскіх імёнах літвінаў: Жывінбуд, Вілікаіл, Вішымут, Кінцібоўт, Боўтавіт, Кіценій, Хвал, Логвеній, Лоў, Алехна, Данута, Будзікід, Слаўка, Нямір, Нялюб, Лялюш, Борза, Лесь, Лесій, Серпуцій, Тройдзень, Рукля, Войшалк, Транята, Любім, Любка, Лютавер, Віцень, Воін, Няжыла, Кумец, Круглец, Гольша, Ягайла, Рэпенья, Сірвід, Полюш, Спуд, Гердзень, Боўтавіт, Фёдар, Волчка, Лісіца, Казлейка.

Часта славянскіе імёны прыстасоўваліся балтамі да сваёй моўнай сістэмы. Менавіта тады і быў прыўнесены той літоўскі элемент, які прыдаваў славянскаму або царкоўнаму імю літоўскае гучанне. Напрыклад, Вітаўт (Віт), Альгерд (Аляксандр), Кейстут (Канстанцін), Любарт (Люб), Сенгайла (Семка), Карыгайла (Коргуй, Егор), Свідрыгайла (Сідрык), Скіргайла (Серга), Карыят (Кірыяк), Пацірг (Патрыкій), Вікант (Вікенцій), Таўцівіл (Феафіл), Карыбут-Корбут (Кора, Егор), Нарбут (Наруша), Гедымін (Едзімей), Мінгайла (Міхайла), Пунігайла (Пунька), Яунуцій (Іван), Гердзень (Андрэнь), Нарымунт (Наруша), Даўмонт (Домант). Імя Міндоўг, паводле меркавання філолага В. Юргевіча, таксама славянскае, атрыманае ад памяншальна-ласкальнага Менця (Дземянцей).»

И многие соглашаются с ним, особенно те, которые считают, что славяне организовали Великое Княжество Литовское.

На самом ли деле это так? Или все было совсем по-другому и намного проще!?

Известно, что Александр – мужественный, Егор – земледелец, Андрень (Андрей) – храбрый, Дмитрий (Менця, Дземянцей) – принадлежащий Деметре, матери-земле – древнегреческие имена собственные.

Константин – твердый, постоянный, Викентий – победитель, – латинские имена собственные.

Семка (Семен) – услышавший, Серга (Сергей) – высокочтимый, Михайла (Михаил) – угодный Богу, Иван (Иоанн) – милость Божия – древнееврейские имена собственные. Как же они могут быть славянскими?

А что означают имена, которые Витовт Чаропка считает славянскими? – Ничего. А с балтских языков не христианские имена собственные древних литвинов переводятся достаточно легко и просто, что указывает на их этническую принадлежность. Тем более, что и литвины, и пруссы, и ятвяги, и восточные балты – аукштайты и жемайты – имели одни и те же корни в именах собственных, так как принадлежали к одному суперэтносу – балтам. (Автор обращает внимание читателей на то, что при переводе блорусских фамилий он чаще всего использует перевод с летувисского языка только по одной причине – из-за отсутствия других балтско-русских словарей.) Но восточные балты, как было показано выше, не взаимодействовали со славянами, так как были некомплиментарны друг другу. Как же тогда они – восточные балты – могли перенять имена собственные у славян?

Многие литвинские имена собственные имели сложный состав и состояли из двух слов: Мин-довг, Геди-мин, Кари-бут, Живин-бунд, Кеис-тут, Я-гаило, Аль-герд, Вит-товт, Нари-мунт, Жиги-монт, Войш-шелк и т.д. Все балтские сложные имена собственные можно разделить на группы, в каждой из которых имеется одно общее слово:

Видбут, Нарбут, Будвид и т.д. – «бут» – buton (прус.) – быть, «буд» – būdas (лет.) – характер, нрав, натура;

 Миндовг, Довмонт, Довкинт – «довг» – daug (лет.) – много, множество;

Ягайло, Скиргайло, Коригайло – «гайло» – gailis (лет.) – жалость и т.д.

В связи с этим имя «Карыбут» означает «быть воинственным» или «иметь воинственный характер, нрав», так как karia (прус.) – войско, война, karys (лет.) – воин;

Боўтавід, Будзівід (Будвід), Відбут – срединный, замкнутый характер – vydаus (лет.) – срединный, внутренний;

Кінцібоуд – изменчивая натура – kinta (лет.) – меняться, преображаться;

Визбут – цельная натура – visas (лет.) – весь, целый, полный;

Возбут – быть взвешенным – vošyti (лет.) – взвешивать;

Воинбут – vainoti (лет.) – винить, обвинять, бранить – быть обвиняющим, бранящимся;

Гедбут, Гедзібут – стыдливый, «gedas» (лет.) – стыд, срам;

Гинбут – ginnis (прус.) – друг – дружественный;

Гірбут – быть хвастливым, иметь хвастливый нрав, характер – gyros (лет.) – хвастун;

Дібут – Dievas (лет.) сокращенно die (лет.) – Бог – божественный нрав;

Нарбут – соединяющий – naris (лет.) – член, звено, петля; имеющий легкий характер – narus (лет.) – ходкий, легкий  или Норбут – волевой , желанный – noras (лет.) – желание, воля – «о» перешло в «а»;

Треібут – тройственный характер – treias (лет.) – тройной, утроенный;

Дарбут – деятельная натура – darbuote (лет.) – деятельность;

Будзігейд – страстная натура – geida (лет.) – страсть, вожделение;

Водбут – характер вождя – vadas (лет.) – вождь;

Будвіл – лукавый – vilus (лет.) – лукавый, коварный;

Еибут – ei (прус.) – идти – подвижный нрав;

Кедбут – ketas (лет.) – намерение – имеющий намерение и т.д.

Миндовг (Минтдауг) означает многодумающий, имеющий много идей или много борющийся, так как minti’s (лет.) – мысль, дума, идея и mintis (лет.) – бороться, мериться силами, daug (лет.) – много, множество;

Довкгирд – имеющий много слухов, молвы – girdas (лет.) – слух, молва;

Довкинт (Даугкинт) – многоменяющийся, kinta (лет.) – меняться, преображаться;

Довмонт (Даугмонт) – многоразрастающийся, monyti (лет.) – разрастаться, разветвляться; куститься, пускать широко корни. Но Домант в отличие от Довмонта – это совсем другое имя собственное, вернее, Дамант, так как приставки «до» в балтских языках нет, но есть приставка «да», означающая окончание действия. «Manta» с летувисского переводится добро, пожитки, скарб. Поэтому Дамант можно перевести как обогатившийся или обогащенный. Одним из известнейших литвинов, в имени которого было слово «гайло», является великий князь Литовский и первый литвин король Польский Ягайло. Оно означает «воистину жалостливый» — «ia, ja» (прус.) – воистину, gailis (лет.) – жалость. В Польше имя «Ягайло» превратилось в «Ягелло», что уже означает «истинно пресный» – gelas (лет.) – пресный или, что более верно, – «истинно счастливый» — gela, -is (лет.) – счастье.

Мингайло, вернее, Минтгайло – считать себя жалостливым – min’tis (лет.) – считать себя; воображать;

Визгайло – visas (лет.) – весь, целый, полный; круглый (сирота) – полностью жалостливый;

Гедгайло – geda (лет.) – стыд, срам – стыдливая жалость;

Рымкгайло – rymos (лет.) – покой, тишина – спокойная, тихая жалость;

Сенгайло – иссякающая  жалость – senka (лет.) – убывать, спадать (о воде), иссякать, высыхать;

Свидрыгайло – жалостливый как наждак, svytrаs (лет.) – наждак;

Скиргайло – жалостливый назначатель, каратель, skyreias (лет.) – назначатель, каратель;

 Коригайло – жалостливый воин, так как karia (прус.) – войско, война.

Keistas (лет.) – мудреный, tūtos (лет.) – ствол, дуло, труба. Имя «Кейстут» (Кейсттут) тогда можно перевести как полностью (насквозь) мудрый. «Geda» с летувисского переводится как стыд, срам, позор. На прусском языке слово «стыд» звучит как gidan. «Mi’ntis» с летувисского имеет перевод бороться, мериться. Тогда «Гедимин» или «Гидимин» означает борющийся со стыдом;

Гедмонт – разрастающийся стыд – monyti (лет.) – разветвляться, разрастаться;

Гедут, вернее, Гедтут – полностью (насквозь) стыдливый – tūtos (лет.) – ствол, дуло, труба;

Гедвид – внутренне стыдливый – vydаus (лет.) – срединный, внутренний;

Гедвил – лукавая, коварная стыдливость – vilus (лет.) – лукавый, коварный;

Гедкинт – преображающийся стыд – kinta (лет.) – меняться, преображаться.

Имя Живинбунд или Живибунд впервые мы встречаем в генеалогическом древе литвинского рода Довспрунгов (X в.). Как же оно могло быть славянским в это время? Ведь славяне еще не взаимодействовали с летописными литвинами. Живинбунд I и Живинбунд II – сын и внук самого Довспрунга. Такое же имя носит и правнук Полемона. Переводится это имя с летувисского как пробудившийся к жизни.

Альгерд, а точнее, Алггирд, переводится как вознаграждающий слух или вознагражденный молвой: algas (прус.) – вознаграждение, girdas (лет.) – слух, молва;

Визгирд – наполненный слухами – visas (лет.) – весь, целый, полный;

Монкгирд – призрачная молва – monas (лет.) – дух, приведение, призрак.

Войшелк (Войшшелк) – угощающая сторона – vaišes (лет.) – угощение, пирушка, šalis (лет.) – сторона, страна.

Витовт (Виттаут) можно перевести как народный (национальный) витязь, преследователь, наездник – vytis (лет.) – витязь, наездник, преследующий, tautos (лет.) – народ, нация;

Гентовт – народный вождь племени – genties (лет.) – вождь племени;

Воидовт (Ваидтаут) – народный призрак (видение) – vaidas (лет.) – призрак, видение;

Гертовт – народный добряк – geras (лет.) – хороший, добрый;

Ятовт – воистину народный – «ia, ja» (прус.) – воистину.

Жигимонт – разрастающийся подвиг – žygis (лет.) – подвиг; поход; деяние, monyti (лет.) – разветвляться, разрастаться;

Видмонт – внутренне растущий – vydaus (лет.) – срединный, внутренний;

Висмонт – целиком (полностью) разросшийся – visas (лет.) – целиком, целый, полный;

Кедмонт – намеренное разрастание – ketas (лет.) – намерение;

Нармонт – волевое (желанное) разрастание – noras (лет.) – желание, воля.

Норимунт – волевой (желанный) натиск (налет), так как noras (лет.) – желание, воля, muntulas (лет.) – натиск, налет, выпад.

Имя «Лютавер» также состоит из двух слов: liutas (прус.) – лев и veras (лет.) – ягненок – ягненок как лев. Также и Любарт, точнее, Любборт: lub (прус.) – брак, обручение, borta (лет.) – топор (как оружие) – обрученный с топором. В.Н. Топоров пишет, что корень {lub-} – исконно балтский элемент, поэтому и многие населенные пункты Беларуси, имеющие в своем названии корень «Люб» – Любарты, Любары, Любач, Любачин, Любашево, Любиж, Любиничи, Любищино, Любищицы, Люботынь, Любушаны, Любча, Любяча никак не славянского происхождения, также как и названия населенных пунктов с корнем «лют» – Люта, Лютино, Лютка, Лютовичи, Лютовка, Лютые, Лютьково и др. – как бы кому не хотелось сделать их славянскими.

Имя собственное Шеремет, от которого произошло достаточно много современных белорусских фамилий – Шеремет, Шеремета, Шеремето, Шереметов, Шереметьев – в том числе и известный в России род Шереметьевых, переводится как готовить питание, кормежку, т.е. повар и также состоит из двух слов – šeres (лет.) – кормление, кормежка, meta (лет.) – месить, подбалтывать.

Среди балтских имен собственных имеется большое количество имен с приставками, например, с приставкой «не» – nes (лет.): Нямир (Немир, Немер) – бессмертный – nes (лет.) – не,  mirti (лет.) – умирать – не умирающий. Одним из известнейших представителей этого имени собственного является Немер(ович)-Данченко. Нелюб – холостой или необрученый – nes (лет.) – не, lubi (прус.) – брак, обручение.

Но такие сложные имена носили представители элиты литвинского общества. Большинство же литвинов имели простые имена собственные, означающие, в большинстве случаев, черту характера человека или его профессию. Очень часто, особенно среди простого народа, использовались клички (мянушкi):

Буга – būgus (лет.) – страшный, опасный;

Будр – budrus (лет.) – чуткий;

Вайнило – vainoti (лет.) – винить, обвинять, бранить;

 Гайда – gaida (лет.) – мелодия, напев;

Гера – geras (лет.) – хороший, добрый;

 Гира – gira (лет.) – хвастун;

Сенка – senka (лет.) – иссякать, высыхать – высохший, худой;

Радвил – radvila (лет.) – найденыш;

Радим – radimas(лет.) – нахождение, обнаружение – найденыш;

Зайка – saikas (лет.) – умеренный;

Микша – miksas – заика;

Грин – grynas (лет.) – бедный;

Норик – noras (лет.) – желание, воля – желанный, волевой;

Кукета – kuketi (лет.) – смеющийся;

Гейба – geibus (лет) – тщедушный, хилый, немощный;

Зинка – žynys (лет.) – знахарь, волшебник, колдун;

 Шалима – šelimas (лет.) – неистовый;

Ерко – erkes (лет) – клещ, паразит;

Авдей – audejas (лет.) – ткач;

Артей – artoys (прус.) – пахарь, на белорусском языке – «араты»;

Минка – minikas (лет.) – кожемяка; трепальщик (льна);

Баик(а) – bajkos (лет.) – пугало, страшилище, чучело;

Бабак – ba (лет.) – без, bakos (лет.) – хата, хижина, убогий кров – бездомный и т.д.

Отсюда имеем:

Витень – vytyis (лет.) – преследующий; витязь; наездник;

Карыят – karia (прус.) – войско, война – воинственный;

Полюш – polius (лет.) – полюс;

Китений, вернее, Кинтений, – изменчивый, преобразующийся – kinta (лет.) – меняться, преображаться;

Гердень – girdas (лет.) – слух, молва и т.д.

А откуда появилось чисто белорусское имя Ясь? С латышского языка «jat» переводится как ездить (верхом), т.е. верховой. В переписях ВКЛ часто встречается имя Яц, Яцко. Со временем «ц» превратилось в «сь».

Очень интересный момент наблюдаем с именем «Славка». Что же оно означает в славянских языках? – Ничего, кроме славить. А что такое славить?

Но вот в балтских языках «slavis» (лет.) переводится как «лучший». Слово «славянин», наверно, также произошло от слова «slavis» – лучший. Ведь известно, что славяне «родились» как этнос от западных балтов, пришедших на территорию современной Польши с территории Польского Поморья, и  населения лужицкой культуры, которое в это время там проживало. Вот что об этом пишет В.В. Седов:

«Нижним звеном в цепи археологических культур, долженствующих ретроспективным путем продлить славянский этногенез в глубь веков, оказывается культура подклошевых погребений, распространенная в V – II вв. до н. э. в междуречье Вислы и Одера. Формируется она в результате взаимодействия двух культур – лужицкой и поморской, вызванной миграцией племен поморской культуры в восточные районы лужицкого ареала. Однако ни лужицкую, ни поморскую культуру нельзя отнести к славянам».

«Вторжение поморских племен в область лужицкого населения не привело к его уничтожению или вытеснению. На первых порах поморские и лужицкие населения и сопутствующие им могильники существовали на одной территории раздельно. Но скоро пришельцы смешиваются с местным населением, образуются совместные населения и общие могильники. В таких могильниках число погребений в каменных ящиках или обставленных камнями, характерных для поморской культуры, постепенно уменьшается. Зато увеличивается количество захоронений в виде ям с ссыпанными в них остатками погребального костра. Это позднелужицкий похоронный ритуал. Уменьшается количество коллективных захоронений, уступая место обычным для лужицкой культуры одиночным погребениям. В бассейне Вислы получают широкое распространение обычай покрывать остатки трупососжжений большим колоколовидным сосудом-клошем, перевернутым вверх дном».

«Следовательно, судя по данным археологии, славяне как самостоятельная этноязыковая единица начала формироваться в середине I тыс. до н.э. в результате взаимодействия и метисации носителей восточной части лужицкой культуры (в языковом отношении древнеевропейские племена) с расселением на их территории племенами поморской культуры (говорившие на окраиннобалтском или промежуточном древнеевропейско-балтском диалекте). По-видимому, племена поморской культуры внесли в славянский язык какую-то часть особенностей, объединяющий его с балтским».

Представители нового этноса, образовавшегося от поморских западных балтов – этнический отец и населения лужицкой культуры – этническая мать, были намного активнее и удачнее, в первую очередь, в военных походах, как молодой этнос, чем их «родители» и окружающие его этносы. Поэтому их и начали называть или они сами взяли себе этноним – «лучшие», что звучало на их языке как «славяне» – корень «слав» от балтского слова «slavis» и формант «-яне» из языка населения лужицкой культуры, который сейчас, как и многие другие подобные форманты, считается славянским.

Таким образом, можно констатировать, что ни балты, ни славяне на территории Беларуси не перенимали друг у друга в массовом порядке имена собственные. В ВКЛ до христианизации в среде литвинов ВКЛ-белорусов параллельно существовали как славянские имена, так и балтские. Сегодня этот исторический факт прослеживается в названиях населенных пунктов Беларуси и фамилиях белорусов, что более подробно будет рассмотрено в следующей главе.

Во всех «русских» летописях указаны истинно славянские имена собственные и, в первую очередь, сложные имена:

со словом «слав» – Болеслав, Богуслав, Борислав, Брачислав, Буслав, Всеслав, Воротислав, Вышеслав, Вячеслав, Горислав, Даньслав, Жирослав, Изяслав, Монслав, Мстислав, Претслав, Ратислав, Ростислав, Сбыслав, Святослав, Твердислав, Ярослав и т.д.,

со словом «мир» – Ратмир, Творимир;

со словом «свято» – Святополк; Святослав;

со словом «рать» – Ратибор, Ратислав, Ратмир;

со словом «полк» -  Святополк, Ярополк.

Простые имена собственные: Арбуз(ович), Блуд, Квашенкин, Бот, Волчий Хвост, Вышата, Высокий, Вячко, Волос Блудкин(ич), Головня, Голый, Гостилец, Городята, Гостило, Держикрай, Добрыня, Дрочило, Дудик, Душилец, Жирохно, Жирято, Живоглод, Жирошка, Завид, Завидич, Зубец, Зуболомец, Клекач(евич), Мороз(ов), Рыбкин, Карман, Лазута, Лентий, Личко, Мал, Пересвет, Путята, Слепец, Смятанка, Нос(ович), Плоскыня, Полюд, Прикуп(ович), Претич, Волос(ович), Судак(ов), Сыпа, Сыта, Твердятич, Твердило, Тур, Колесница, Глазоем(ец), Ум, Худота, Шуба и т.д.

Как видим, все славянские имена собственные понятны нам, славянам, и не требуют никакого перевода в отличие от балтских имен собственных. Кстати, среди ротмистров, назначаемых в 1561 г. в замки ВКЛ имеются как балтские имена собственные, так и славянские: Климонт Велинскии, Петр Миклашевскии, Претьслав Оборскии. Это говорит о том, что даже еще в середине XVI в. славянские и балтские имена собственные были в употреблении у литвинов ВКЛ-белорусов, причем у шляхты.

Правда, возникает вопрос: что же означает имя первого известного полоцкого князя Рогволода и его дочери Рогнеды?

На славянский язык «Рогволод» может быть переведен как володар рога. А что означает имя Рагнеда? На славянском языке оно ничего не означает. Но если обратиться к балтскому языку, то raganos (лет.) – ведьма, колдунья, чародейка, а neda (лет.) – означает то же, что и приставка «da» (лет.) в глаголах – окончание действия, т.е. Рагнеда – заколдованая, зачарованая, околдованая, очарованая или ближе всего – очаровательная. Не зря же к ней сваталось так много женихов!

Имя Рогволод также имеет перевод с балтского языка, намного интереснейший, чем со славянского – это владеющий костром или хозяин костра (для сжигания умерших) – rogas (лет. ) – костер (для сжигания умерших), володати (славян.) – владеть, быть хозяином. Ведь в те времена полоцкие кривичи сжигали своих умерших.

Здесь необходимо вспомнить, что полоцкие кривичи образовались от славян польского Поморья и населения, которое проживало на территории современной Полотчины до прихода славян. Этим населением были так называемые днепровские балты. Имя Рагнеда и Рогволод, возможно, это имена этих днепровских балтов.

Возвратившись к непосредственному вопросу нашего исследования, видим, что уже в XIV – XVI вв. на территориях ВКЛ наблюдается процесс замены имен собственных на христианские. Особенно хорошо это видно, если сравнить перепись войск ВКЛ в 1528 и 1567 гг. Конечно, в Беларуси в это время он более заметен, так как на эту территорию новая религия пришла раньше. Но и в Летуве старые имена вытесняются новыми. Причем, новые имена собственные восточными балтами используются в собственной транскрипции: Борюс, Юрис, Венцславус и т. д. Все остальное население ВКЛ, в том числе ятвяги, пруссы, скалвы, надровы, а со временем, и татары используют имена собственные, которыми пользуются литвины ВКЛ, и которые в настоящее время находятся в обиходе белорусов.

Но вот приходит XIX в. На территории Летувы на историческую арену выходит новый летувисский этнос, образовавшийся от жемайтов, аукштайтов и германцев. Интерес к собственной истории у народа усиливается. За собственную историю принимается история ВКЛ. Популярными становятся имена великих князей Литовских, только в собственной транскрипции. Появляется большое количество летувисов с именами Альгирдас, Витаутас, Гедиминас и др. Это продолжается и по сегодняшний день. Нелетувисы, проживающие в Летуве, под давлением государства и общественности также изменяют свои фамилии. Так появляются фамилии Бурякявичус (Буракевич от белорусского слова «бурак», т.е. свекла), Баранаускас (Бараноўскі от белорусского слова «барана» — сельскохозяйственное орудие для обработки земли), Ландсбергис (от немецкого слова «ландсберг» — гористая местность), Яблонскис (Яблонский от слова «яблоня»), Мацкявичус (Мацкевич – от литвинского имени Мацко – маленький) и т.д. Но почему-то восточнобалтские имена собственные, особенно часто встречающиеся на страницах Литовской метрики среди крестьян, которые были упомянуты выше: Довкгутис, Токгис, Пиктнос, Кгеловкис, Кгоитис, Кгенанос, Болтоникас, Арбиталис, Пучанис, Шустанис, Пурнанос, Минсис и т. д., не на слуху в современном летувисском обществе. Почему? Но при этом такие или подобные фамилии встречаются довольно часто. А ведь как раз фамилии почти всегда образованы от имен предков. И поэтому-то такие фамилии, как Миндаугаитис (Миндаугас), Войшелкаитис (Войшелкас), Гедиминаитис (Гедиминас), Альгердаитис (Альгирдас), Ягаилоитис (Ягаилас), Свидригаилоитис (Свидригаилас) и т.д., почти отсутствуют в современном летувисском обществе. Зато такие имена распространены достаточно широко, что и говорит о недавнем привнесении их в летувисское общество. А если подобные фамилии и существуют в летувисском обществе, то они происходят от фамилий Гедиминович, Альгердович, Ягаилович, Свидригаилович, и пишутся с применением формантов «-авичус», «-явичус», которые напрочь отсутствуют в книгах Литовской метрики, – Гедиминавичус, Альгердавичус, Ягаилавичус, Свидригаилавичус, что говорит о недавнем перерождении этих фамилий.

На территории Беларуси на данный момент проживает этнос, которому 950 лет, что в пересчете на человеческий возраст составляет 67 лет. А это инерционная фаза этногенеза. Здесь не только не используются имена собственные великих князей Литовских, но их держатели, т.е. великие князья Литовские, даже не признаются белорусскими историческими личностями. Мы вспоминаем имена представителей славянских племен-родителей – кривичей, дреговичей, радимичей и т. д., даже иногда называем их именами своих детей, вспоминаем белорусов со славянскими фамилиями периода ВКЛ, очень часто ведущих свой род от литвинов, правда, не зная об этом, и возносим их на заслуженный пьедестал (например, Агинский – agins (прус.) – глаз). Но исторические личности с литвинскими именами собственными стараемся не только обойти стороной, как будто их не было в нашей истории, но даже открещиваемся от них, – мы же чистокровные славяне, и нечего тут огород городить!

Мы, белорусы, просто забыли о своих корнях, как забывает старый человек о некоторых событиях своей юности и молодости. (Правда, нам, белорусам, очень стараются помочь в этом уже длительное время.) Зачем старикам лишние нервотрепки!? Зачем «смешить мировую общественность всякими выдумками», как пишут даже некоторые профессиональные белорусские историки, уже не говоря о летувисских и русских ученых. Но жизнь расставляет акценты по-своему.

Следы истинной истории очень и очень сложно полностью «закопать», как ни стараться это делать. Названия рек и озер, городов и деревень Беларуси, фамилии самих белорусов, да и сам белорусский язык хранят эти истинные следы, о чем более подробно остановимся в следующих главах.

При рассмотрении вопроса ономастики нельзя обойти такой момент, как распространение имен собственных по территории ВКЛ. Как было сказано выше, имена собственные в восточнобалтской транскрипции встречаются только на территории современной Летувы. Причем, больше всего – в Жемайтии. Но что самое интересное,  западнобалтские и славянские имена собственные в разных пропорциях встречаются как на территории современной Беларуси, так и в Летуве, Украине и современной Польше, т. е. на всей территории ВКЛ, как и положено хозяевам своего государства. Так, например, по «Перапісу войск ВКЛ 1528 г.» в белорусских городах проживали:

г. Новогрудок – Матеи Кгритан(ович), Биевт, Мартин Жиборт(ович), Ивашко Вонибут(ович), Мартин Вонбит(ович), Михно Мамонт(ович), Юшко Моствило(вич) и др.;

г. Лида – Кинвил(овая) (вдова), Якубова Кинбут(овича), Воитко(вичи) (несколько человек), Каспар Довкгирд(ович), Воитко Воикинт(ович) и др.;

г. Радунь – Петр Кголимонт(ович), Ян Монтевич, Миколаи Киборт(ович), Миколаи Кестовт(ович), Гродвил Богданович, Пашко Радвил(ович), Томко Товтвил(ович), Витко Рымтовт(ович) и др.,

г. Желудок – Петко Довторт(ович), Тильвик Беитен(евич), Мацко Бивоин(ович), Хрщон Довторт(ович) и др.,

г. Гродно – Юри Кголбута, Андрей и Богдан Крембичи, Якуб Витень и т.д.;

г. Слоним – Петько Нарбут(ович), Мартин Воитко(вич) и т.д.;

г. Каменец – Станислав Кголимонт, Михно Кголимонт(ович), Яновая Кголимонт(овая) и др.; г. Берестье – Януш Скирвин(ович).

Это все западнобалтские имена собственные.

Подобное распределение западнобалтских имен собственных наблюдается и через почти 130 лет по «Крестоприводной книге шляхты ВКЛ 1655 г.»:

Лидский повет – Визгирт, Вилмант, Дивгерт, Довгерт, Долгарт(ович), Долгер, Долгерт, Долгирт, Долгяро, Есимонт, Лимонт, Нарымант, Рылмат, Квентаян, Бакшта, Саркулт(ович), Ямонт.

Ошмянский повет – Гинторт, Голимант, Долмант, Долмат, Пац.

Гродненский повет – Гиторт, Глинда, Есимонт, Есмент, Есмен, Есмон, Есмонт – 28 человек, Лимонт, Жигмант, Вичент, Гашкейда.

Волковысский повет – Бутримович, Долман, Долмант, Долмат, Ескольт, Ескудет, Есмалт, Есмонт, Занкович Жигимонт, Женмонт, Кинтофт, Пукшт, Усмант, Яскольт, Яндила, Бокша, Дивгерт, Корбут, Корибут, Саскольт.

Новогрудский повет – Долгор.

Полоцкий повет – Домант(ов). Мстиславский повет – Есмонт, Жидимонт, Долман.

Слонимский повет – Мизгир. Минский повет – Нарбут.

Оршанский повет – Гинторт, Довяд, Дайкула.

Такое же распределение имен собственных наблюдается и в наше время.

А ведь если бы Великое Княжество Литовское образовали восточные балты, то все должно было бы быть наоборот, как и с названиями населенных пунктов. Имена собственные в восточнобалтской транскрипции должны были бы встречаться по всей территории Великого Княжества Литовского, как это наблюдается сейчас с русскими или русифицироваными фамилиями на всей территории бывшей Российской империи (Советского Союза), а белорусские (славянские и западнобалтские) – только на территории Беларуси. Тем более, что в населенных пунктах на территории Беларуси, имеющих названия от слова «Литва», по утверждению ученых проживали литвины. А если так, то должны быть имена собственные с восточнобалтскими формантами, особенно при переписях XVI в. Но их-то нету!

Исходя из распространения литвинских имен собственных, можно предложить гипотезу переноса столицы Великого Княжества Литовского в г. Вильно.

Как известно, летописная Литва представляла собой союз родов, называвшихся Литвой каждого князя. Литва Миндовга, первого руководителя новообразовавшегося государства – Великого Княжества Литовского – находилась между Новогрудком и Минском. И первой столицей ВКЛ был близлежащий город – г. Новогрудок. В конце XIII в. во главе Великого Княжества Литовского становятся представители рода Гедиминовичей, а вернее, Скалмантовичей. Имена собственные, встречающиеся в генеалогическом древе этого княжеского рода, преобладают на территории области Даволтвы, юго-западе современной Летувы. Возможно, этот род и происходил с данной территории. Поэтому-то по рассказу «Хроники Быховца» «стальцом» Гедимина вначале был город Кернов, затем город Троки, а потом – г. Вильно, находившиеся на территории Даволтвы или прилежащих к ней территорий. Представители рода Скалмантовичей (Гедиминовичей) перенесли столицу ВКЛ с территории малой родины рода Полемона (Новогрудчины) на территорию своей малой родины – Даволтвы. Кстати, с летувисского «trakas» переводится как лесная поляна, прогалина.

Резюме: Написание имен собственных восточных и западных балтов имеют отличия, хотя их корни часто одни и те же. По данным книг Литовской метрики восточнобалтские имена собственные появляется только на уровне поветовых бояр и ниже. Высшие должностные лица ВКЛ имеют западнобалтские и славянские имена собственные с переходом на современные белорусские. 

Славянские и западнобалтские имена собственные  встречаются по всей территории ВКЛ. Восточнобалтские имена собственные больше всего встречаются на территории Жемайтии,  меньше – в Аукштайтии. На остальных территориях государства восточнобалтские имена собственные отсутствуют.