«Любой этногенез – это более или менее интенсивная утрата пассионарности системой, иными словами, гибель пассионариев и их генов; особенно это проявляется во время тяжелых войн, ибо пассионарные воины по большей части погибают молодыми, не использовав полностью возможностей по передаче своих качеств потомству». Но такая потеря пассионарности является нормальным явлением жизни этноса так же, как и потеря энергии человеком при выполнении своих жизненных обязанностей. Но когда человек тратит энергию на самоедство, на не нужные страхи, на пустую болтовню – это уже из области греха.

Когда этнос входит в акматическую фазу, в нем появляется огромное количество пассионариев, превышающее необходимое количество для выполнения необходимой общественной работы. Начинается так называемый перегрев этноса. В дополнение к этому в данной фазе меняется и этика поведения членов этноса.

«В фазе подъема, когда в силе был императив: «Будь тем, кем ты должен быть!» – этика заключалась в безусловном подчинении индивидуума принципам системы. Нарушение принципов системы рассматривалось как преступление, наказуемое безоговорочно. Хорошо – значит выполнить то, что положено; плохо – значит не выполнить.

В акматической фазе, когда каждый говорит: «Я хочу быть самим собой! Я выполняю то, что положено; государству я служу 40 дней в году на войне, а в остальные дни волен делать все, что мне вздумается, у меня есть своя фантазия!» — тут возникает другая этика».

В начале XI в. вся Западная Европа сотрясалась от наплыва пассионариев. «В Германии служилые латники превратились в бурграфов – рыцарей-разбойников. Фридриху Барбароссе пришлось их вешать.

Во Франции королю отказывали в подчинении Бретань, Нормандия, Анжу, Мэн, Аквитания, Тулуза, Лангедок и Фландрия, не говоря о Бургундии и Лотарингии.

В Англии шла постоянная война с кельтами, а англосаксонское население убегало за пределы острова от королей-французов (Плантагенетов) и их феодальной армии».

Западная Европа вошла в акматическую фазу. И в данной ситуации было найдено решение – правители предложили направить энергию пассионариев вовне, на Святую Землю.

«Феодальная Европа сто лет (1093 – 1193) бросала в Палестину храбрейших рыцарей, лучший флот, самых надежных союзников».

«А  что же произошло после этого в Западной Европе? Оказалось, что когда избыток пассионариев (этих свободных атомов, создающих своего рода броуновское движение) был убран и исчез, то выделились лишь те пассионарии, которые остались на месте и которые быстро начали укреплять свои позиции».

В России вопрос перегрева пассионарности также был решен в конструктивном ключе. Началось покорение восточных земель, в том числе и Сибири, – прекраснейшая возможность приложить как свою удаль, так и послужить своему этносу.

В Великом Княжестве Литовском пассионарный перегрев выразился в борьбе за верховную власть вначале среди руководящей династии, затем среди богатейших магнатов, а в последующем превратился в борьбу за власть двух шляхетских партий. Все это вело к ненужным смертям, не рожденным от умерших воинов детям – литвинским пассионариям, которые могли бы послужить Отечеству в обороне Родины, разрушению городов и сел, упадку всего хозяйства страны.

Все началось, как бы, с безобидной ситуации – Гедимин нарушает неписаный закон передачи верховной власти в княжестве (власть должна была передаваться по старому литвинскому обычаю от брата к брату, а затем — старшему сыну последнего) и передает ее в руки своего младшего сына Явнута. Это было в 1341 году, что соответствует началу акматической фазы этногенеза белорусов (300 лет) и перегреву пассионарности.

В 1345 году Ольгерд и Кейстут захватывают власть в ВКЛ. Старший сын Гедимина Ольгерд становится Великим князем Литовским. Но и он нарушает древний закон передачи власти. Власть переходит после его смерти не к его брату Кейстуту, а к старшему сыну от второй жены Ульяны Тверской – Ягайлу. Ольгерд был женат дважды: в первый раз на витебской княжне Марии Ярославовне (1320 г.), от которой у него было пять сыновей  со старшим сыном Андреем во главе и на княжне тверской Ульяне (1349 г.), которая подарила ему семь сыновей. Таким образом, на лицо двойное нарушение закона передачи власти.

Ну и что? – скажете вы. Вся проблема в том, что такие вещи не проходят не замеченными в этносе даже тогда, когда они мирно заканчиваются, так как дают прецедент для подначаленых не выполнять законы, – это во-первых. Во-вторых, многие не хотят, видя такие события, быть теми, кто они есть, и выполнять свои функции. Им кажется, что они достойны большего. Все это уменьшает связь «свой-чужой» в этносе, что в свою очередь понижает его мощь. Таким образом, невыполнение законов в нашей стране имеет свои корни с середины XIV в.

Итак, с 1377 года, когда Ягайло пришел к власти, в ВКЛ с этого времени гражданские войны в государстве становятся неотъемлемым атрибутом жизни страны. Никем не подсчитано, где больше погибло литвинов-белорусов – в войнах с воинственными соседями или в гражданских войнах, но в последних они погибали ни за что. А это уже грех на этническом уровне.

Кейстут, когда Ягайло отсутствовал (ушел с войском на Куликовскую битву), занял Вильно и стал Великим князем Литовским. Ягайло, вернувшись, в 1382 году заманил Кейстута и его сына Витовта в свой лагерь и отправил их в заточение в Кревский замок, где Кейстут был убит, а Витовт бежал.

Андрей – старший сын Ольгерда также претендовал на престол ВКЛ. После неудачи в войне против своего брата Ягайла за великокняжеский  престол, где с обеих сторон были литвинские войска, он бежал из Полоцка, где был князем, в Псков и заключил союз с Великим князем Московским Дмитрием Донским. В 1379 году с московскими князьями был в походе против Литвы. Вернувшись в ВКЛ, Андрей отвоевал у Скиргайлы Полоцк. В 1386 году он поднял восстание против Ягайлы с целью захвата великокняжеского престола, но был разбит и попал в плен. После семи лет лишения свободы бежал и перешел к Витовту на службу.

За этими сухими словами стоят сотни и сотни убитых литвинов-белорусов, причем пассионариев – соли  этноса, положивших свои головы ни за что, только из-за тщеславия своих господ.

Витовт также не успокоился и не смирился со своим положением и начал борьбу за великокняжеский престол с Ягайлом, а затем с 1387 г. со Скиргайло Ольгердовичем. Сражения литвинов с литвинами, привод иностранных войск с целью помощи в захвате верховной власти – все это легло на плечи народа.

С 1432 года  Великое Княжество Литовское находилось в . Православные князья и крупное боярство стало на сторону Свидригайлы; католическое население Литвы – на сторону Сигизмунда. Решающая битва произошла в 1435 году недалеко от Укмерге. На стороне Свидригайлы сражались православные литвины, войско Ливонского ордена и татары. С Сигизмундом были католические литвины и польское войско. Сигизмунд одержал победу.

1481 год открывает новую страницу в истории снижения пассионарности белорусского этноса – православные князья М. Олелькович, И. Гольшанский, Ф. Бельский и другие организовали заговор для захвата власти в ВКЛ или присоединения, в случае неудачи, части православных земель ВКЛ к Московии.

1508 год – в ВКЛ возник мятеж во главе с М. Глинским с приглашением в помощь войск Московии. Это была неудавшаяся попытка отделить православные земли ВКЛ и создать княжество с центром в Киеве.

В 1696 г. началась открытая борьба между шляхтой. Большая часть литвинской (белорусской) шляхты выступила против могущества Сапег. Борьбу возглавили Агинские и Вишневецкие. Они издали универсал, в котором объявили гетмана Сапегу и его друзей врагами Отчизны и приговорили их к смерти. Борьба приняла характер гражданской войны. В 1700 году под Алькениками (около Вильно) в решающей битве отряды шляхты разбили войска Сапеги. Начало Северной войны не остановило  феодальных междоусобиц. Сапега перешел на сторону Карла XII.

Все это сопровождалось войнами с тевтонским и ливонским орденами, татаро-монголами, Россией и Швецией. В 1648 начались в ВКЛ  антифеодальные восстания, унесшие также большое количество белорусов. 1653, 1658 и 1667 гг. были отмечены эпидемиями тифа. Так,  войны, засухи, голод, эпидемии  сократили  количество населения в ВКЛ больше чем в два раза – с 2,9 млн. в 1650 г. до 1,4 млн. к 1673 г.

Северная война 1700 – 1721 гг. сократила население ВКЛ еще на 700 тыс. человек с 2,2 млн. до 1,5 млн. 

После оккупации Россией Беларуси на ее территории начались восстания: 1794, 1831, 1863 гг. Погибли самые лучшие сыны Отчизны. Так, после подавления восстания 1863 г. 128 человек были расстреляны, 853 – сосланы на каторгу, 11502 – в ссылку. Война  1812 г. внесла свой вклад в снижение пассионарности белорусского этноса. С 1796 по 1799 гг. в российское войско было взято 49 тысяч белорусских рекрутов, с 1801 по 1812 гг. – еще 130 тысяч человек, не считая шляхты, которая пополняла российский офицерский корпус. На стороне Наполеона воевали  24 тысячи белорусов.

Первая мировая, затем гражданская войны также сделали свое дело. Сталинский геноцид 30 – 40-х годов выбил из рядов белорусов самых сознательных представителей Беларуси. Вторая мировая война принесла страшнейшие потери. Погиб каждый четвертый – 2,5 млн. человек. Разрешение Сталина на выезд в Польшу белорусских «поляков», а точнее белорусских католиков, после войны еще больше усугубило данную проблему. Ведь уезжали не субпассионарии. У таких людей всегда не хватает энергии на судьбоносные решения. Они плывут по течению жизни. Уехали пассионарии и гармоничные представители белорусского этноса.

Какой еще народ в истории человечества страдал так, как белорусский? Кто еще мог вынести такие тяжести? Ко всему этому сейчас прибавилась Чернобыльская катастрофа. За какие же грехи наказан так литвинский (белорусский) этнос?

Но потеря пассионариев в литвинском (белорусском) этносе происходила не только за счет их уничтожения. Соседние комплементарные этносы поляков и русских сыграли в этом процессе не последнюю роль.

«Ю.В. Бромлей доказал, что эндогамия консервирует этносы. Значит, экзогамия действует наоборот. Арабы помещали в гаремы грузинок, гречанок, индусок, согдиек, эфиопок и других, но дети их считались полноправными членами этноса (по линии отца). Однако, они  наследовали от матерей не только расовые черты, что большого значения не имело бы, но и традиции, верования, вкусы и все то, что определяет стереотип поведения. Следовательно, они превращали свою вначале монолитную систему в зону этнического контакта, где резистентность понижается, а лабильность возрастает. Вот поэтому уже в XI в. территория Халифата превратилась в поприще борьбы греков и крестоносцев против туркмен-сельджуков и берберов, а арабы неуклонно отходили на задний план. И во всех аналогичных ситуациях возникает та же коллизия».

Литвины постоянно совершали набеги на Польшу, и, прежде всего, в Мазовию, откуда привозили мазовецких девушек. Так начался процесс польско-литвинской интеграции, завершившийся заключением унии и снижением напряженности этнического поля литвинов. Вот что писал А. Мицкевич в своей балладе «Три у Будрыса сына, как и он, три литвина…»  Старик литвин посылает сыновей на войну: одного – на в богатый Новгород, другого – на Балтику против крестоносцев, а третьего сына шлет в Польшу:

В Польше мало богатства и блеску,

Сабель взять там не худо, но уж верно оттуда

Привезет он мне на дом невестку.

Нет на свете царицы краше польской девицы.

Весела, что котенок у печки,

И как роза румяна, а бела, что сметана;

Очи светятся, будто две свечки!

Был я, дети, моложе, в Польшу съездил я тоже

И оттуда привез себе женку;

Вот и век доживаю, и всегда вспоминаю

Про нее, как гляжу в ту сторонку.

Конец баллады таков: все трое сыновей отправились в Польшу и привезли оттуда по невесте. Такое взаимодействие на лингвистическом уровне выразилось в том, что в белорусском языке появились мягкие «дз» и «ц», что современными учеными датируется XV в. На событийном уровне такое взаимодействие привело к заключению вначале Кревской (1385 г.), а затем и Люблинской (1569 г.) уний. Перед заключением  Кревской унии территория ВКЛ более чем в два раза превышала территорию Польши. Сама Польша, «не задетая пассионарным толчком находилась в состоянии глубокого кризиса. Мазовия граничила с владениями Ордена, захватившего Пруссию; Малая Польша (историческая область с центром в Кракове) с трудом избавилась от господства чехов, которых выгнал талантливый польский король из династии Пястов – Владислав Локетек».

Почему же Великий князь ВКЛ Ягайло пошел на такой шаг? Ведь во всех подобных случаях более слабая страна с меньшей территорией становится зависимой от более сильной? Мы же, как всегда оригинальны в своей жизни. Хотя есть одна причина, которая кажется на первый взгляд не очень важной.

Польское королевство было признано Западным миром и в первую очередь Римским папой, то есть Польша входила в суперэтнос Западной Европы. ВКЛ не была признана Европой, и последующие усилия со стороны руководства ВКЛ и особенно Витовта срывались польскими магнатами. На первый взгляд Кревская уния сильного влияния на независимость ВКЛ не имела. Но она имела огромное значение в ослаблении пассионарности белорусского этноса за счет оттока, как богатых, так и бедных пассионариев в польский этнос (поближе к столице страны), в размежевании католических и православных литвинов, которые до этого времени жили в мире, и веротерпимость была одной из непреложных ценностей Великого Княжества Литовского. «Хрестьяне чтут Бога своего по-своему, русские – по-своему, поляки – по-своему, а мы чтим Бога по-нашему обычаю и у всех один Бог…» – писал Гедимин папскому легату.

На Кревской унии часть бояр ВКЛ приняла католичество. На Городельском сейме 1413 г. королем Ягайло и Великим князем Литовским Витовтом была подписана договорная грамота, по которой права и преимущества польской шляхты распространялись на литвинских бояр и дворян, принявших католичество и которым были пожалованы шляхетские гербы. Таким образом, хотя эта договорная грамота не всегда выполнялась, был создан прецедент, по которому одни жители ВКЛ имели больше прав, чем другие.

Здесь же 48 дворян, то есть родов, перешло в католичество и побраталось с польскими дворянами. И только в 1563 году король Польши и Великий князь Литовский Сигизмунд-Август принял грамоту, по которой как православные, так и католические литвины могли назначаться на государственные должности. Со временем многие литвины-католики стали «поляками». И по сей день нет среди белорусов единства, а раскол стал главным врагом этноса, хотя причины его меняются.

Кто из представителей белорусских, не летувисских, как говорят ученые, родов, выделившихся хотя бы из рода Гедиминовичей (Чарторийские, Олельковичи, Сангушки, Ягеллоны, Трубчевские, Вишневецкие, Збаражские, Лугвеновичи и другие) живут среди нас сейчас? Где же белорусские Радивилы, Сапеги, Острожские? Зато такие фамилии можно очень часто встретить в современной Польше.

Но это только одна сторона медали. Россия со своим стремлением присоединить «извечно свои» западные земли ВКЛ внесла свою лепту в проблемы белорусов. А такие фамилии когда-то магнатских родов ВКЛ звучали и звучат сейчас в истории России: Хованские, Голицыны, Куракины, Щенятьевы, Трубецкие, Мстиславские, Бельские, Воротынские, Вяземские и другие. Белорусские пассионарии – двигатель этногеза, уходили в соседние комплементарные этносы, укрепляя их и ослабляя белорусский.

Передел частной собственности на землях Беларуси начался сразу же после первого подела Речи Посполитой. Были изданы указы о конфискации местных помещицких усадеб, которые отказались присягать Екатерине II, а также тех, кто принимал участие в национально-освободительных восстаниях 1794 и 1830 – 1831 гг. Была проведена секуляризация церковных владений (обращение государством церковных земель в мирскую). Конфискованные земли с крестьянами раздавались царским вельможам, военным и государственным чиновникам или поступали в казну. К концу XIX в. площадь русских помещицких земель на Беларуси составляла 5,5 млн. десятин – 57,6 %. Паралельно этому шел отток с территории Беларуси обнищавших местных помещиков-пассионариев, участвовавших в восстаниях, и приезд сюда же как самих русских помещиков, так и их помощников.

Наиболее сильное разбавление автохтонного населения в республиках СССР русскими происходило в Беларуси, Молдове, Эстонии, Латвии, Литве и Украине. Но если в прибалтийских республиках русские использовались в качестве рабочей силы, то в Беларуси – на руководящих должностях разных уровней. Таким образом, национальная управленческая элита белорусов отстранялась от управления свой республикой.

Нельзя не остановится еще на одном явлении, как причине понижения пассионарности  белорусского этноса – пьянстве. Еще в середине XVI в. Михалон Литвин писал: «Нет в городах литовских более часто встречающегося дела, чем приготовление из пшеницы пива и водки».  Поэтому утверждение о том, что пьянство – чисто русская черта  характера – только еще один миф. Вот что писал этот же автор о русских: «Он (князь Московский) в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам, рабом которых некогда был; и он оберегает  свободу не мягким сукном, не сверкающим золотом, но железом; и он держит людей своих во всеоружии, укрепляет крепости постоянной охраной; он не выпрашивает мира, а отвечает на силу силой, умеренность его народа равна умеренности, а трезвость – трезвости татарской». При таких строгостях о каком массовом пьянстве в то время могла идти речь?