Беззаботное время закончилось, когда Надя пошла в школу. Ее, выросшую на окраине села, не приняли одноклассники, знавшие друг друга с детского сада. Девочка не умела играть в игры, ей сложно было влиться в детское общество, к которому она не привыкла.

Надя с большой обидой и непониманием отнеслась к тому, что над ней смеялись, обзывали и били при любом удобном случае. Ее называли безотцовщиной, кричали вслед, что она цыганское отродье, дочь шлюхи, оборванка.

Каждый день приносил девочке новое разочарование, поэтому в школу она шла с большой неохотой. А после уроков плакала в одиночестве от обиды и непонимания. Мать не желала вникать в Надины проблемы, строго смотрела на нее, молчала. У нее были свои проблемы, поважнее Надиных. Бабушка успокаивала, говорила, что все пройдет.

— Ты справишься!

— Но как я могу справиться, если против меня весь класс?

— Потерпи, девочка моя, всему свое время. Ты справишься, я верю в твою силу.

— Ты веришь, а я нет! В сказки твои не верю и в силу тоже, — крикнула в ответ Надя и снова закрыв лицо ладонями, уронила голову на стол.

Растапливая печку, бабушка смотрела, как за окнами ветер срывает последние желтые листья с деревьев, думала о том, что дом ее совсем ветхий, и холодные осенние ветры так и рвутся внутрь, и, может быть, дров не хватит до конца зимы. Она гладила плачущую девочку по вздрагивающим плечам, перебирала вьющиеся волосы и говорила:

— Люди уважают того, кто не похож на них, только в том случае, если он сильнее. Запомни это, Надя.

Надя сжимала кулаки под столом и кусала губы до крови. На улице дул ветер, он был свободен, в отличие от нее.

Молодая учительница Нина Львовна, как могла, опекала Надю. Но она не могла находиться рядом с ней постоянно. Ей было жаль маленькую кудрявую девчушку, которая сидела, ссутулив плечи, за последней партой. Садиться за первые парты она категорически отказывалась.

Надя замкнулась, перестала разговаривать, сторонилась одноклассников. Но на подзатыльники она научилась давать сдачи, и даже начала одерживать победу в схватках с задиристыми мальчишками. Домой она приходила с синяками, ссадинами, а бабушка регулярно ставила заплатки на ее школьной, и без того плохонькой, одежде.

Мать как-то вызвали в школу из-за того, что Надя выбила зуб однокласснику, который пытался отобрать у нее тетрадь с домашним заданием. Но дома Александра ничего не сказала дочери по этому поводу. Надя тогда подумала, что мать на ее стороне.

Первый учебный год стал серьезным испытанием для Нади. Летом она мечтала навсегда забыть о школе, об одноклассниках и даже о Нине Львовне. Гуляя по полям и лесам вместе с бабушкой, она дышала полной грудью, как никогда ощущая сладкую свободу каждой клеточкой тела. Она мечтала оказаться в такой стране, где нет злых детей, и вообще школ. Но свобода длилась всего три месяца.

Как-то раз в середине сентября, когда Надя пошла во второй класс, мальчишки решили зло подшутить над ней. Белым воронам всегда достаются самые злые розыгрыши. Дети не могут регулировать степень своей жестокости, и это зачастую приводит к трагедиям.

Когда Надю вызвали к доске, сидящий через проход мальчик вытащил из ее рюкзака игрушку — плюшевого медведя, с которым Надя не расставалась с тех пор, как три года назад этот медведь оказался у нее в руках. Это был бабушкин подарок на день рождения. Надя спала с ним, делилась детскими тайнами, рассказывала ему выдуманные истории, обнимала, когда ей было одиноко. Это была не игрушка, а друг, причем единственный.

После уроков, когда пропажа была обнаружена, Надя сидела на деревянной скамье возле школы и горько плакала. Солнце светило ей в затылок, на тополях за спиной натужно и громко каркали грачи. Вдруг Надю кто-то толкнул в спину, после чего сзади раздались приглушенные смешки мальчишек.

— Эй ты, кляча кудрявая! Медведя своего оплакиваешь? Ну-ну реви, дура! Медведь твой убит и похоронен в Симоновской лесу, под деревом, где пьяница Петька повесился. Иди-ка поищи своего покойничка!

Надя побледнела и широко открытыми глазами, полными неподдельного ужаса, смотрела на мальчишек. Их было шестеро, они смеялись и подталкивали друг друга, чувствуя себя героями. Один из них стоял в стороне и курил подобранный у школы бычок. Это был главарь их банды Тимофей Селиванов, он был на два года старше Нади. Девочка несколько минут стояла молча, растерянно оглядываясь по сторонам. Потом схватила со скамейки рюкзак, вытерла кулаком слезы и быстро побежала в сторону Симоновского леса.

Уже давно этот лес в Андреевке оброс дурной славой и считался зловещим местом. Туда не ходили грибники, охотники обходили эти места стороной. Ходили слухи о том, что там обитают все кладбищенские призраки и другая нечисть, и темной ночью они могут до смерти напугать оказавшегося поблизости путника, увести за собой или свести с ума.

Все андреевцы знали историю, что когда-то давно тут заблудились двое детей — брат и сестра Галя и Женя Симоновы. Их так и не нашли. Люди сошлись во мнении, что они утонули в болоте в глухой чаще леса. Но некоторые считали, что детей утащил в свое логово леший, и сейчас они живут вместе с ним. Много слухов об этой истории ходило по селу: один другого страшнее. Фамилия детей приросла к этому месту, лес стали называть Симоновским.

Потом лес оброс еще одной страшной историей. Сельский мужик-тракторист закопал здесь свою жену, убитую им в пьяной ссоре. Тайна раскрылась спустя несколько месяцев. Тело женщины нашли без головы. Признавшегося во всем тракториста посадили в тюрьму, но он так и не рассказал, что сделал с головой супруги. Поговаривали, что он ее съел. Люди верили, что, если ровно в полночь подойти к Симоновскому лесу, то можно увидеть призрак женщины, которая до сих пор бродит здесь с вытянутыми вперед руками в поисках своей головы.

А совсем недавно в Симоновском лесу повесился пьяница Петька Лузгин, нашли его только потому, что он оставил предсмертное письмо у себя в доме. Его страшный, распухший от жары, облепленный мухами и личинками труп, обнаружили спустя двое суток в березовом перелеске справа от чащи.

Лес скрывал страшные человеческие тайны и непроходимые болотистые топи.

Надя бежала в сторону Симоновского леса, не оглядываясь на мальчишек. Они, между тем, бежали следом на небольшом расстоянии от девочки и обсуждали на ходу, сможет ли она пойти за какой-то обыкновенной плюшевой игрушкой в этот страшный лес, или струсит. Но Надя бежала, не останавливаясь.

Тимофей остановился, перевел дух, сплюнул на землю и, повернувшись к друзьям, зло сказал:

— Не струсит.