Женева, 24 июля 1929 г.

Опыт Первой мировой войны и практика применения конвенции 1906 года потребовали внести определенные уточнения и изменения, более соответствующие изменившимся условиям войны. Поэтому летом 1929 года была заключена новая конвенция по улучшению участи раненых и больных во время боевых действий. Конвенция 1929 года имела аналогичное название, что и 1906 года и во вступительной части ссылалась и на 1864 и на 1906 годы.

Конвенция 1929 года увеличилась до 39 статей.

В ней впервые появилось положение о том, что после каждого боестолкновения, если обстоятельства позволяют, следует объявлять локальное перемирие или, по меньшей мере, временное прекращение огня для того, чтобы стало возможным вынести раненых.

От автора. Практика локальных перемирий для выноса раненых имела повсеместный характер в годы Первой мировой войны, хотя это не было предусмотрено никакими соглашениями. А вот Вторая мировая настолько ожесточила воюющие стороны, что об этом положении конвенции все аккуратненько забыли. Даже наоборот, места, где обнаруживались раненые противной стороны, брались под особое наблюдение снайперами, пулеметчиками, минометчиками и артиллеристами в надежде подстрелить тех, кто попытается вынести своего раненого. Чего греха таить, эта методика была характерна и для немцев, и для красноармейцев, и для союзников. Война имела настолько критичный характер, так много было поставлено на карту, что использовались любые приемы и методы, чтобы уничтожить как можно больше солдат противника.

Приходится отмечать, что по мере развития цивилизации войны становятся все более кровопролитными и ожесточенными, хотя диванствующие пацифисты не устают повторять: «Мы же цивилизованные люди и все международные разногласия можно и должно решать мирным путем за столом переговоров».

Должно, это верно, а вот с возможностью как-то все не получается. Увы, с развитием цивилизации люди не становятся сговорчивее и мудрее. Скорее всего, они становятся расчетливее и безжалостнее. А в таком случае мир и переговоры между странами могут быть обеспечены лишь равновесием вооруженных сил. Но опять-таки, каждая сторона стремится склонить чашу весов в свою сторону.

Впервые в этой конвенции упоминаются идентификационные жетоны, которые должны состоять из двух половин. При обнаружении мертвого военнослужащего одна половинка оставляется на трупе, а вторая должна быть передана в соответствующие органы, ведающие учетом личного состава. Причем, в отношении мертвых солдат противника эти половинки должны передаваться военным властям той стороны, которой принадлежал умерший.

От автора. Увы, у нас таких знаков, которые обычно называют «смертными жетонами», нет и по сей день (осень 2011 года). Не было их и во время Второй мировой войны, и во время Афганской войны, и в обе Чеченские войны. Обвинять в пренебрежении к солдатским жизням и полном равнодушии к их судьбам одного лишь Сталина, по меньшей мере, несправедливо. Ведь в этом плане ровным счетом ничего не изменилось и в демократической России.

Это уже, наверное, такой менталитет всех российских правителей – считать своих солдат и офицеров малоценным расходным материалом («пушечным мясом»). Сегодняшние российские «демократические» власти в этом плане ничуть не лучше социалистических. Да, у офицеров Советской Армии с начала пятидесятых годов имелись металлические жетоны с выбитыми на них личными номерами, но этот жетон на две части не делился, и его предназначение никакими руководящими документами не было определено. Вообще никак. Даже где этот жетон офицер должен носить, и должен ли он иметь с собой вообще. Кстати, как это ни покажется читателю странным, но опознавательные жетоны имелись у каждого русского солдата в период Первой мировой войны. Я могу предъявить образцы таких жетонов по меньшей мере десятка полков Русской Армии. Выходит, для самодержавия простой солдат не был «просто серой скотинкой», как это стало потом.

Конвенция уделила особое внимание погибшим и умершим военнослужащим. Военные власти обязаны организовать учет павших солдат не только своих, но и противника, достойно их захоронить и вести точный учет захоронений. А после окончания войны обменяться информацией по захоронениям.

В отличие от конвенции 1906 года новая ограничивает присутствие в медицинских учреждениях вооруженных лиц лишь часовыми или пикетами. Иметь вооруженные подразделения теперь не разрешается. Хранить оружие и боеприпасы раненых и больных можно только временно до появления возможности сдать их соответствующим службам. Зато под защиту конвенции теперь попадает ветеринарный персонал, находящийся в медучреждении, даже если он не входит в состав последнего.

Вновь возвращены некоторые меры защиты и покровительства местным жителям, которые по собственному почину или по призыву военных властей принимают участие в сборе и лечении раненых. Оккупационные власти также могут выдавать им для этой цели некоторые материальные средства.

От автора. Почему-то никто из немецких мемуаристов и историков, а также российских демократов-историков ни единым словом не касается этого момента, хотя известно много документов, в которых немецкие оккупационные власти угрожали местным жителям смертной казнью (и не только грозили, а и активно выполняли эти угрозы) за укрывательство и оказание помощи раненым и больным красноармейцам. Не от того ли, что тут уж никак не удается обвинить Сталина? Ни с какого боку.

В конвенции 1929 года уточняется– кто относится к персоналу, защищаемому конвенцией, и кого при попадании в руки противника не относят к военнопленным, а возвращают в свои войска. Кроме тех, кто занят сбором, транспортировкой, лечением раненых, священники, административный персонал медучреждений, под защиту конвенции теперь попали и солдаты боевых войск, специально обученные оказывать первую медицинскую помощь, солдаты, используемые для переноски, транспортировки раненых. По-нашему, это ротные и батальонные санинструкторы, санитары, санитары-водители и носильщики. Теперь, если они попали в руки противника в момент, когда они занимались этим делом и имели на руках соответствующие удостоверения личности, то их также не берут в плен, а обращаются с ними, как и с персоналом медучреждений.

Конвенция позволяет их задержать в руках противника лишь для исполнения обязанностей по уходу за своими ранеными, и на время, которое требуется для этого. Затем этот персонал вместе с оружием, средствами транспорта, оборудованием безопасным способом переправляется к своим войскам.

От автора . Об этом требовании конвенции (ст. 12) в годы Второй мировой войны дружненько забыли все воюющие стороны. И, пожалуй, только в СССР немецкие пленные медики привлекались для лечения других пленных, священникам позволялось переезжать из лагеря в лагерь для религиозного утешения. Это, конечно, было гуманно, но требованиям конвенции не отвечало. Тот факт, что немцы презрели и эту конвенцию, нашей стране все же не давал права держать в плену священников, врачей, младший медперсонал. Да, не было никакой возможности переправить их через линию фронта, но через туже нейтральную Турцию это было вполне выполнимо. Правда, об этом отступлении Советского Союза от конвенции никто не вспоминает. Может, оттого, что никто из пишущей братии эту конвенцию толком и не читал?

В конвенции 1929 года прежнее значение эмблемы «красный крест на белом фоне» было сохранено. Т. е. этот знак является отличительным знаком медицинской службы всех армий. Однако, учитывая то, что в нехристианских странах крест воспринимается не как медицинский знак, а как символ христианств (т. е. символ враждебной религии), новая конвенция определила, что взамен красного креста могут использоваться (также на белом фоне) красный полумесяц, красный лев и солнце.

Конвенция также уточнила, что для признания лиц как относящихся к персоналу, защищенному конвенцией, недостаточно, чтобы человек имел на рукаве повязку с опознавательным знаком. Он также должен быть снабжен военными властями своей армии соответствующим удостоверением личности с фотографией, или, в крайнем случае, в его солдатской книжке должна быть соответствующая запись. Удостоверения личности персонала, защищаемого конвенцией, должны быть одинаковыми во всех воюющих армиях.

К сожалению, сама конвенция не предложила образца такого удостоверения, оставив этот вопрос на договоренность воюющих сторон. Вторая мировая война покажет, что в современных условиях договариваться противники во время войны не могут ни о чем. Такие удостоверения так и не появились ни в одной из стран, затронутых войной. Это давало формальный повод брать медицинский персонал в плен наравне со всеми остальными солдатами и офицерами.

Статья 24 конвенции определила право применения знака «Красный крест на белом фоне» в мирное время. Этот знак может располагаться на всех медицинских учреждениях, которые занимаются оказанием помощи раненым, травмированным и больным, но исключительно на бесплатной основе.

Самым существенным условием, я бы сказал условием, радикально меняющим область применения положений конвенции, является статья 25, которая в отличие от положений конвенций 1864 и 1906 года требует, чтобы ее подписанты придерживались ее во всех случаях, вне зависимости от того, подписал ли их противник конвенцию или нет, выполняет он ее или нет.

От автора. Обращаю еще раз (в который уже!) внимание читателей на то, что обе конвенции 1929 года требуют от своих подписантов соблюдения независимо от того, подписала ли противная сторона конвенцию или нет. Только в одной конвенции это статья 25, в другой 82.

Причем статья 26 лишает военных командиров возможности обходить требования конвенции по формальным основаниям. Она однозначно предписывает в затруднительных случаях и в случаях, точно не описанных в конвенции, руководствоваться ее общим смыслом и духом. Т. е. трактовать ее положения в пользу раненых, больных и обслуживающего их персонала.

Конвенция требует, чтобы ее положения были известны не только командирам, а и всем войскам, и в особенности тем, кого она защищает. В общем, ее положения должны быть доведены и до населения.

От автора . За 26 лет моей армейской службы меня ни разу никто не ознакомил ни с текстом конвенции о раненых и больных, ни конвенции о пленных, ни Гаагской конвенции о законах и обычаях войны. Если я что-то и слышал о существовании таких конвенций, то лишь исключительно из мемуарных книг немецких генералов (их издано было в пятидесятые-шестидесятые годы довольно много) или из лекций по марксистско-ленинской подготовке (да и то лишь в плане описания зверств немецко-фашистских оккупантов). О знании текстов, хотя бы и выборочно, никакой речи не шло. А я все же был офицером, и не слишком маленького чина.

Ничего не изменилось и к настоящему времени. Книг или брошюр с текстами этих важных международных соглашений не найти в наших магазинах и сегодня. Впрочем, имея довольно хорошие связи среди военных Германии, США, Франции, я так и не смог получить от своих знакомых текстов конвенций на немецком, английском и французском языках. Т. е. военнослужащие и граждане этих стран пребывают в таком же неведении, что и российские.

Это яркое свидетельство действительного отношения правительств к соглашениям, затрагивающим судьбы и жизни их граждан. Всех правительств. И демократических, и социалистических и нацистских.

Статья 34 новой конвенции полностью отменяла действие таких же конвенций 1864 и 1906 годов. Это существенный момент, поскольку многие конвенции, относящиеся к военным действиям, так или иначе, в той или иной мере сохраняли действие предыдущих конвенций, хотя бы для тех, кто не присоединился к более поздним вариантам.

Заметим, что подпись России под конвенциями о раненых 1864 и 1906 годов теперь утрачивала силу. Еще отметим, что последующее присоединение к конвенции стран, не подписавших ее до 1 февраля 1930 года, должно быть оформлено надлежащим образом, оговоренным в заключительных положениях конвенции. Если заявление о присоединении сделано ненадлежащим образом, то это дает формальное право всем остальным считать эту страну неприсоединившейся. Впрочем, сие не освобождает страны-подписанты от обязанности выполнять требования конвенции и в отношении страны, чье участие в ней не признается (статья 25).

От автора . Если все же счесть, что раз СССР не подтвердил свое участие в конвенциях 1929 года надлежащим образом, оговоренным в заключительных положениях сего документа, то выходит, что как раз Советский Союз мог бы плохо обращаться с немецкими пленными. Мол, мы не брали на себя никаких обязательств. Советский Союз, а не Германия! Она-то обязана была.

Германия конвенцию о пленных подписала, и ратифицировала обе конвенции уже при гитлеровском режиме (21 февраля 1934 года). А эти конвенции (я повторяюсь уже в который раз!) распространялись на подзащитных вне зависимости оттого, признала ли их страна конвенции или нет. Германия же не исполняла ни первую, ни вторую, хотя и была участницей обеих.

И достаточно почитать несколько руководящих документов вермахта, чтобы узнать, почему Германия не применяла конвенций по отношению к советским военнослужащим. Там достаточно откровенно говорится, что это война идеологий, борьба с большевизмом и поэтому по отношению к Советам никакие международные соглашения не применяются. Т. е. Гитлер по своему произволу отодвинул их в сторону. И подписи Сталина под чем бы то ни было ничего не меняли.

Итак, пришло время ознакомить читателя с конвенцией об улучшении участи раненых и больных 1929 года. Читайте Приложение 4.